Свет.

Это невыносимое сияние сводило меня с ума. Я застонал и закрыл лицо руками. Мне хотелось только одного — спрятаться, спастись от безудержного света. Но спасения не было. Вокруг уже не существовало ничего, кроме света.

Я лежал на холодном металлическом полу рядом с кроватью.

Из стен исходило ровное свечение. Перед моими обожжёнными глазами плыли неровные цветные круги. Я почти ничего не видел. Казалось, мои тюремщики решили лишить меня зрения.

— Прекратите! — крикнул я. — Я ничего не вижу! Выключите! Выключите свет!

Откуда-то издалека, из самых стен, послышался глухой нарастающий рокот, который становился пронзительнее и выше с каждой секундой, пока не рассыпался в треске странных электрических помех. Можно было подумать, что кто-то пытается включить неисправную громкую связь.

— Свет! — крикнул я.

У потолка раздался надрывный звон, на секунду я даже услышал чей-то искажённый модулятором голос, но не смог разобрать ни слова.

Я перевернулся на живот и попытался встать, но лишь с трудом приподнялся на дрожащих руках. Сил больше не оставалось, руки мои безвольно согнулись, и я упал, уткнувшись лицом в металлический пол.

— Свет… — прошептал я, хотя и понимал, что меня никто не слышит.

Я попытался представить себе темноту — глубокую холодную тьму, в которой нет ни единого источника света, идеальную чёрную тень, накрывающую меня с головой, поглощающую всего, без остатка, но, даже зажмурив глаза, я не видел ничего, кроме опустошающего белого сияния.

Свет пожирал меня, я таял в этой ослепительной бездне.

Я не чувствовал ни ног, ни рук, и даже калёный холод металлического пола уже не обжигал моё неподвижное парализованное тело. В последней беспомощной попытке хоть как-то сопротивляться этой уничтожающей меня силе я попытался приподнять голову и — провалился в пустоту.