Мне оставалось лишь ждать.

Я по-прежнему не оборачивался. Я лежал, не двигаясь, скорчившись на кровати, как труп. Вся надежды была на то, что Таис сама зайдёт ко мне в камеру.

— Поднимитесь! — прогремело под потолком.

Я ждал этого резонирующего голоса и даже не шелохнулся.

— Встаньте с кровати!

Я продолжал лежать, задержав дыхание. Меня выдало бы даже малейшее движение — едва уловимый вздох, который могли засечь датчики камеры наблюдения.

— Поднимитесь с кровати! — не унимался голос. — Встаньте в центре комнаты!

Голова наливалась тяжестью, лёгкие распирало от боли. Я быстро, отрывисто вздохнул и — замер, прислушиваясь. Голос несколько секунд молчал, а потом с потолка послышалось отрывистое позвякивание — точно такую же какофонию я слышал в последние секунды на Ахилле, перед тем, как подключиться к сети.

Я лежал, сжавшись на затянутой плёнкой кровати и зажмурив глаза. Не знаю, сколько прошло времени, но надсадный шум у потолка внезапно оборвался, и меня оглушила тишина.

Голос молчал.

Тогда я начал считать — медленно, про себя, от десяти до единицы — отмеряя непонятно вязкое, как бессонница, время. Когда я дошёл до четырёх, очередной дребезжащий крик с размаха ударил мне в спину:

— Встаньте! Немедленно! Встаньте с кровати!

Я продолжал лежать.

— Пожалуйста… — Голос, искажённый модулятором, неожиданно смягчился и стал похож на человеческий. — Пожалуйста, поднимись! Это Таис.

Было непросто побороть в себе желание обернуться.

— Что с тобой? — проскрежетал металлический фальцет, вновь срываясь на звон. — Ты не можешь подняться? Тебя беспокоит свет?

И вдруг я почувствовал — сейчас! Не имело больше смысла притворяться мёртвым — это слишком сильно пугало её, и она никогда не решилась бы ко мне зайти. Я сделал глубокий вздох и, медленно, точно через силу, поднял над головой трясущуюся правую руку, как бы делая ей немой ослабленный знак, моля о помощи перед тем, как провалиться в беспамятство.

Я держал руку ровно секунду, старательно изображая частую припадочную дрожь — через каждый мой палец, каждую фалангу как будто проходили болезненные разряды электричества, — а потом расслабился, и рука безвольно, как конечность манекена, упала обратно на кровать.

Таис молчала.

Мне оставалось лишь ждать.