Сандра включила стеклоочистители вместо поворотника. Она поняла это только через секунду. Все из-за Таниных таблеток. Совсем не такие, как раньше. Эти гораздо сильнее. Теперь она перепутала переключатель скоростей с поворотником. Черт, вот идиотка.

Эффект от этих новых модных наркотиков абсолютно непредсказуем. Ну и ладно. Нужно только не забывать дышать, и кайф станет как платье, прилипающее к спине, когда сломан кондиционер. Мало антифриза, или газолина, или что там они заливают. Какой-то озоноразъедающий химикат поглощал ее мозг, пока она торчала в пробке и маялась от скуки. Сандра могла поклясться, что стоит здесь, на светофоре, целый месяц, — ничего странного, это отходняк. БИИП! Черт, чуть не ударилась башкой о зеркало! Она обернулась посмотреть, кто там гудит. Потом поняла, что остановилась на зеленый свет.

Сандра теперь часто принимала наркотики за рулем — под кайфом она ездила прескверно. Внимание расползалось по всей приборной доске, когда она смотрела на огни встречных машин. Неважно, сколько раз Сандра повторяла себе: зеленый — ехать, красный — стоять, в половине случаев она делала все наоборот, а когда выходило правильно, это было случайно. К тому же она заблудилась. Два раза проехала по бульвару Вентура в поисках ресторана «Петушиный хвост», но так и не нашла. Фрустрация — как раз то состояние, в котором она пребывала, когда одновременно нажала на тормоз и на газ.

Было жарко, и, как обычно, еще жарче здесь, в долине, усеянной кондоминиумами, в которых жили дети, слишком маленькие, и старушки, слишком старые, чтобы сбежать отсюда. Жители Голливуда избегали этого места. Проезжая по бульвару Вентура в третий раз, Сандра наконец нашла ресторан, во что верилось с трудом. Это был один из тех дурацких загородных ресторанов, назойливо больших, любезно набитых невкусной едой и зачастую принадлежащих ближайшему убогому мотелю. Сандра привыкла к первоклассным голливудским кафе, ни она, ни ее друзья под дулом пистолета не стали бы есть в подобном заведении. Но это Банни предложила пойти сюда, а поскольку Сандра не очень хорошо знала Банни, она и согласилась. Не знала — это еще мягко сказано. Сандра ни разу не говорила с Банни, когда они жили в одном доме, поэтому столь неожиданное приглашение на ланч повергло ее в шок. Она поехала в страшную долину только из любопытства. Что же такого важного могла сообщить эта женщина, коль согласилась за свой счет пригласить в ресторан совершенно незнакомого человека?

Сандра прекрасно знала семейную ситуацию Банни, знала, что ее муженек гуляет направо и налево, а потому опасалась, что Банни просто хочет поплакаться кому-нибудь в жилетку или, еще хуже, может прямо спросить, кого трахает ее муж. Если так, то это будет самый короткий ланч в истории. Она знала, что у них нет ничего общего. Пеленки и школьные автобусы — не самая любимая Сандрой тема для обсуждения.

Пройдя через изжаренную солнцем стоянку, Сандра очутилась прямо у дверей ресторана в псевдотюдоровском стиле, открыла дверь и попала в другой мир. Здесь было темно и прохладно, будто на дне аквариума с искусственным зеленым светом. Кондиционер журчал, как система очистки воды. В цветовой гамме преобладали бирюзовый и черный, отчего создавалось ощущение, что ты под водой. Пик наплыва посетителей, если тут подобное и случалось, уже миновал, тихая атмосфера располагала к спокойствию. Самое оживленное, гериатрическое, место было у стойки бара. Там текла жизнь, но очень медленно. Посетители прилипли к полированной черной стойке, как заржавевшие устрицы и рачки, седовласые одинокие пузатые мужчины медленно подносили к губам бокалы янтаря и золота, а пожилые женщины, состарившиеся вместе с макияжем, пародировали телодвижения, которые раньше побуждали этих ракообразных к действию. Теперь они только наблюдали из-под полуприкрытых век. Рыжеволосая старуха раскинула руки, словно морская звезда на дне океана. Рядом с ней сидела самка моллюска, которая по тупости забыла свою раковину. Белая и жирная, она бесстыдно расплылась по сиденью, за ней морская актиния извивалась под синими кудрями. Сандра искренне надеялась, что это парик.

К ней подплыл официант, передвигавшийся, вероятно, с помощью спинного плавника.

— Вам что-нибудь принести?

— Мартини, пожалуйста. У меня здесь встреча.

В темном жидком воздухе было что-то такое, что заставило ее заказать коктейль, хотя днем она собиралась позаниматься спортом. Официант уплыл, делая руками плавательные движения.

Должно быть, вся долина усеяна подобными проточными прудами, в сети которых попадаются старики. Здесь умирают любые побуждения, истекает срок водительских прав. Здесь, спрятавшись от солнца, они вспоминают голливудские ночи и танцы под причитания саксофона, а не электрогитар. Она улыбнулась морской звезде и устрице, ощутив себя ценной крупной рыбой в этом трогательном прудике. Наверное, Голливуд слишком велик, уж лучше быть незаметным, так безопаснее.

— Сандра?

— Банни? Я заказала коктейль. — Сандра попыталась скрыть разочарование в голосе: она ожидала увидеть телезвезду, а перед ней стояла плохо одетая мамаша.

— Ох, я не пью. Я снова беременна, — сконфуженно улыбнулась Банни.

Бедная Банни, вид у нее был такой, будто она только тем и занимается, что выкармливает детей и делает бутерброды, намазывая на хлеб ореховое масло. Сандра терпеть не могла детей и женщин, которые производят их на свет. Глядя на эту заботливую мать, она потеряла всякий аппетит.

Неухоженная Банни, видимо, совершенно не переживала по поводу того, что ей не удается поддерживать экранный имидж. Она подвинула стул и скорбно плюхнулась в самую глубь своих проблем; Сандра весь день с замиранием сердца ожидала именно такого рассказа. К тому времени, как принесли салаты, глаза Банни стали розовыми, а у Сандры появилось чувство, будто у нее начинается климакс.

— Видишь ли, я люблю своего мужа. Но даже если бы не любила — у меня трое детей, я за них отвечаю. Я должна остаться с ним, несмотря на то, что он вовсю мне изменяет. — Казалось, глаза ее состоят из разбавленной водой крови. — Пусть он делает, что ему вздумается, не стоит переживать по этому поводу. — Ее голос задрожал. — Я не должна расстраиваться, когда знаю, что он с другой женщиной, или женщинами. Нужно смириться, но это очень трудно… Я хочу… и не могу… — Она высморкалась в салфетку. — Ты должна мне помочь… пожалуйста.

Сандра чуть не упала со стула.

— Я?

— Да… Ты так легко с этим справляешься.

— С чем справляюсь?

— Дональд постоянно изменяет тебе с Таней, твоей лучшей подругой. А ты никогда не расстраиваешься. Тебя, кажется, это вообще не волнует. Все в доме преклоняются перед тобой. Я думала, может, ты объяснишь мне, как это у тебя получается…

Сандра улыбнулась и начала ковырять салат «Цезарь». Удивительно, никогда не знаешь, какой будет реакция на подобное известие. Энергия хлынула в ее вены. Узел развязался, веревки спали со щиколоток и запястий. Вот и все, она избавилась от Дональда. Сандра съела два десерта, села в машину, включила зажигание и громко засмеялась.

— Ну, хоть не гей, и то хорошо, — радостно сказала она и рыгнула.

Нет, он не был геем. Он просто трахал ее лучшую подругу, и не один раз, вот и все. Она вспомнила, как звонила в офис и трубку довольно часто поднимала Таня, которая якобы заходила туда по работе. Однажды она нашла в спальне Танино белье. Господи, как можно быть такой дурой?! Когда Сандра выехала из тени сосен, растущих вдоль Колдуотерского Каньона, теплый солнечный свет ударил ей в лицо, она задрожала, будто загипнотизированная, снова вспомнила парня с кремовыми руками и разрыдалась.

Сандра вернулась домой и легла на кровать. Краем глаза она видела, как шевелятся занавески, ей слышался сухой шелест крыльев. Черные птицы были в комнате — те же птицы, что приносили видения. У нее давно уже не было видений, с тех пор, как она перестала принимать таблетки, однако теперь из-за стресса и наркотиков защитная система дала сбой. Черные тени расправляли крылья, но она не могла пошевелиться. Она пыталась кричать, но безмолвствующий рот был открыт, как дверь клетки, из которой выбегали ее запретные мысли. Маленькие, не более двух дюймов в высоту, они скакали по кровати, смущенные внезапной свободой. Потом, как лилипуты Гулливера, они связали белое тело Дональда сотнями крохотных веревочек. Один, маленький Ахав, расположившийся на брови Дональда, собирался вбить иголку, как гарпун, в спящий глаз огромного белого кита, который храпом разбивал замерзшую поверхность волнующихся простыней. Вода била ей в лицо, затекала в рот. «Давай!» — ревел ветер над океаном одеял. Но когда Сандра очнулась, могучий морской ветер превратился в гул кондиционера, беспомощно сражавшегося с портьерами цвета цемента. По ее лицу стекала вода, кровать была насквозь мокрая.

Она подняла глаза и увидела Дональда с очередным стаканом воды, который он собирался на нее вылить.

— Как ты меня напугала! Я подумал, что ты умерла.

— Поэтому ты поливаешь меня водой?

— Это чтобы ты проснулась. Я ничего плохого не сделал.

— Мне нужно поспать. — Сандра заметила в своем голосе странную трещину и испугалась, что он разобьется вдребезги.

— Нет, не нужно. Мне нужна компания. Иди приведи себя в порядок. Когда ты много спишь, у тебя лицо отекает.

Сандра побрела в ванную, Дональд последовал за ней. Она попыталась закрыть дверь, но он все равно вошел. Он всегда докучал, приставал, мешал и привязывался самым слащавым образом.

— Ты спишь с Таней.

— A-а, вот почему ты пыталась покончить с собой, — засмеялся Дональд.

— Я не пыталась покончить с собой.

— Я не хочу, чтобы ты общалась с Таней. Она забивает тебе голову всякой фигней и делает из тебя наркоманку.

— Это ты торчишь на кокаине.

— Послушай, я бы никогда не стал спать с этой… с этой ведьмой. Она старше моей матери, и вообще не человек, она совершенно пластмассовая. Я даже не представляю, как ее трахать. К тому же, моя маленькая Афродита, ты одна знаешь, как правильно трахать меня.

Дональд обнял Сандру, и она заплакала.

— Я хочу, чтобы ты ушел. Это мой дом, уходи.

— Никуда я не уйду, дорогая. Я люблю тебя, а ты любишь меня. Если кто-то и свалит, так это Таня. Я уже обо всем позаботился.

Ночью Дональд никуда не ушел, и все было по-прежнему. Наступило время для любимых занятий Дональда — споров, просьб о прощении, кокаина. Сандра устала сопротивляться и сдалась. Глядя на дышащий рядом с ней в постели светящийся белый мешок Дональдовой кожи, такой мягкий и весь поросший черными волосами, которые густо покрывали надбровные дуги, чуть менее густо — грудь, совсем немного — плечи, и неистово торчали между ног и на заднице, Сандра думала: как странно знать кого-то так близко и в то же время желать его смерти. Она не впервые ловила себя на этой мысли. Мертвая луна не раз была ее соглядатаем, но приходило утро и грубыми красными руками горничной стирало из памяти Сандры все мрачные наваждения ночи. Только этим утром горничная не явилась.

Сандра в панике кинулась к барыге за снотворными таблетками. Таня оказалась права, он действительно производил странное впечатление. Глаза у него были почти совсем желтые — интересно, они светятся в темноте? А в остальном он отвечал всем признакам нормального барыги: татуировки непонятных символов, сексуально взлохмаченные волосы и дорогие ботинки. Забавно было наблюдать за его поведением: он так обстоятельно осматривал ее квартиру, будто размышлял, стоит переезжать к ней или нет. Это ее рассмешило, она рассмеялась, он тоже, и с этого момента она решила ему доверять. Но тут же почувствовала, что он сконцентрировал на ней все свое внимание, а к такому она не привыкла.

— Глядя на тебя, никогда не подумаешь… — сказал он, и вся надменность исчезла из его голоса.

— Что? Что я принимаю наркотики? Считаешь, мне это не по силам? Да я… — затрещала Сандра, притворяясь, что не заметила произошедшей в нем перемены.

— Нет, что ты любишь, когда тебя бьют.

— Ты что, заглянул в чулан? Когда только успел.

— Дверь была открыта. — Он молча посмотрел на нее. — Ну, так как?

— Что как?

— Нравится порка?

— Мне нет, а моему парню нравится. — Сандра улыбнулась в ответ на его ухмылку. — В нашей паре битьем занимаюсь я. — Она хотела, чтобы это прозвучало эффектно, но вышло как-то категорично.

— Ему бы не понравилось, если б его бил я.

— Еще как понравилось бы! Ты не знаешь Дональда.

— Дональд — ничтожество. Он использует тебя.

— Он меня не использует, а содержит… И он не ничтожество.

— Ничтожество. — Голос барыги звучал убедительно. — Можешь говорить что угодно. Мне все равно.

Он забил косяк, и они затянулись по очереди. Сандра так развеселилась, что показала ему все содержимое страшного чулана, разыграв целую комедию, он смеялся и расспрашивал ее о Дональде.

— Почему ты им так интересуешься?

— Потому что ты мне нравишься. И хотя задаешь много вопросов, ничему не удивляешься.

Узнав, что она нравится ему, Сандра начала рассказывать все подряд, даже ту чушь, которую обычно говорила только Тане, даже то, в чем не признавалась себе самой, — что занимается сексом довольно унизительным способом с человеком ей ненавистным. Это произошло постепенно, а может, Сандра просто была слепа и не замечала, что Дональд похож на мерзкого грызуна, обосновавшегося в ее постели, как в собственной норке, но ей нравилось заниматься с ним любовью. И эта двойственность не укладывалась у нее в голове.

— Либо я по-настоящему не знала его, либо он меня изменил. Он одержим тайной стороной садомазохизма, знаешь, всякие садистские ритуалы посвящения, в которых я совершенно не хочу участвовать. Его уволили из журнала, но денег стало в два раза больше, и везде разбросан кокаин, я думаю, он торгует наркотиками. Вечеринки, и те изменились. Раньше было правило: никто, кроме него, не может до меня дотрагиваться, теперь же Дональд хочет, чтобы я любезничала с сенатором, а он такой жирный. И потом, этот боров тащится от самых ужасных вещей, и у него такие полуприкрытые глаза, как у ящерицы, его взгляд все время ползает по моей коже, когда я не вижу.

— Ты разрешаешь ему трогать себя?

— Нет. Он рептилия.

Барыга смотрел на Сандру в окружении кнутов и нарядов, и она напоминала ему Даниэль в львином логове из детской сказки. Она жила в логове разврата, но он почему-то не поглотил ее.

— Я хочу прийти на вашу вечеринку, посмотреть на тебя во всем этом одеянии. Пригласишь меня?

— Приходи сегодня, Дональд устраивает вечеринки по субботам, когда его жена уезжает к матери.

— Так Дональд еще и женат? Ну что ж, это многое объясняет. — Он фыркнул и встал, собираясь уходить.

— Постой. Я тебе столько всего рассказала, но даже не знаю, как тебя зовут.

— Люк.

— Ты придешь на вечеринку? — Теперь он поймет, что понравился ей.

— Да, — улыбнулся он. — Приду.

Сандра всегда напивалась на вечеринках Дональда. А почему бы нет? Дональд, конечно, впадал в крайности. У него в столовой имелся бутафорский алтарь, а к зеркальному потолку в гостиной была приделана лебедка. Специально для сексуальной акробатики некий посвященный извращенец изготовил кошмарную мебель, в том числе похожий на укороченную спасательную вышку трон: в нижней его части мог быть заключен человек, лицо которого становилось сиденьем. Обычно Сандра сильно напивалась и не помнила событий ночи, но ей рассказывали, что трон — ее излюбленное место. Именно с трона она повелевала Дональдом и его друзьями.

Хотя, наверно, «друзья» не совсем подходящее слово. С одной стороны, Дональд общался с группой богатых политиков, приходивших на вечеринки за модным садо-мазо сексом и запрещенными наркотиками; с другой — с криминальными элементами, у которых он эти наркотики покупал. Они заявлялись поздно ночью, но не на вечеринки, и избивали Дональда, совершенно не замечая Сандру, словно она ножка стола. Политики были не настолько вежливы. На вечеринках отекшие глаза сенатора неотступно следили за ней, как два потухших прожектора.

Когда приехал Люк, Сандра уже успела напиться, отчасти из-за того, что потеряла всякую надежду увидеть его. Он появился в самый разгар ссоры, которая спугнула почти всех гостей. Дональд, поправ закон о ее неприкосновенности, хотел, чтобы Сандра стала рабыней сенатора. Она категорически отказалась, и состоялась их первая публичная ссора. Очень короткая ссора. Он ударил ее на глазах у всех.

Вернув самообладание, она почувствовала себя десантником в стане врага. Проснувшись, Сандра обнаружила, что лежит на полу, перед глазами все кружилось, и она совершенно не помнила, как тут оказалась. Наверно, не стоило запивать таблетки Люка спиртным. Придя в гостиную, которая выглядела так, будто здесь биваком стоял батальон, она попыталась сосредоточиться. Ее что-то встревожило. Но не кровавые брызги на стене и не Дональд, который с пакетиком чипсов в руке нависал над столом, уткнувшись лицом в недопитый стакан виски, даже не подозревая, что жизнь вытекает из его бледного тела. Ее встревожила темная фигура, направлявшаяся от Дональда к ней.

— Детка, лучше б ты не просыпалась.

Сандра поняла, что надо бежать, но не тронулась с места. Комната плыла в ночи, как заброшенное китобойное судно в черных водах океана, а пробитое гарпуном тело Дональда плавно покачивалось на залитой кровью палубе у нее под ногами. «Моби Дик», — подумала она и вдруг решила, что людям нравится Моби Дик, потому что он напоминает им пенис размером с огромного белого кита. Сандра улыбнулась. Ахав пошел по окровавленной палубе прямо к ней, его глаза горели желтым огнем. Она протянула ему руку, как будто он сделал это ради нее, за то, что Дональд ее ударил.

Вообще-то Сандру Люк хотел видеть в последнюю очередь. Он осторожно занес нож, которым только что заставил замолчать ее друга, но она не закричала. Она стояла и улыбалась, вытянув вперед руку, словно предлагала ему себя. Он замешкался и понял, что принял роковое решение. С легкостью солнечного луча, проходящего сквозь дверную щель, ее каменное лицо вошло в его жизнь.

Люк действовал быстро, он отвел Сандру к машине. Солнце сделало на небе тонкий розовый надрез. Приехав к ней домой, он поднял ее на руках по лестнице и положил на кровать. Потом лег рядом, и они занимались любовью. Одиночество, которое постоянно выло и стонало за потайной дверью его рассудка, почему-то успокоилось. Вместо того чтобы, как обычно, уйти не попрощавшись, Люк заснул и проспал очень долго. Он проснулся, только когда солнце закатилось за красный горизонт. Снова наступила ночь, он встал и велел Сандре собираться.

— Собираться? Зачем?

— У меня есть домик в Айдахо. Поедем туда.