А. К. Амброз

Книга Ю. Н. Воронова посвящена одному из новейших открытий советской археологии. Планомерные раскопки памятников цебельдинской культуры Абхазии начались в 1960 г. Первые достаточно полные публикации появились в 1970—1971 гг. Историк 3. В. Анчабадзе, автор вышедшей в Сухуми в 1959 г. книги «Из истории средневековой Абхазии (VI—XVII вв.)», располагал только отрывочными чинными письменных источников. Последующие работы археологов В. Л. Леквинадзе, М. М. Трапша, Г. К. Шамбы, М. М. Гунбы уже раскрыли отдельные детали интереснейшей картины. Но нарисовать цельный образ забытой цивилизации Цебельдинской долины, древней Апсилии, удалось только Ю. Н. Воронову.

Уроженец этих мест, Ю. Н. Воронов много лет назад начал изучение древностей Апсилии, сначала как краевед. Еще в школьные годы он основательно ознакомился с Цебельдинским краем, что так необходимо полевому археологу. В Абхазском государственном музее в Сухуми видное место занимает большая коллекция цебельдинских древностей (более тысячи предметов), собранная на разрушаемых пахотой и эрозией почвы памятниках. Все эти копья, топоры, украшения, стеклянные и глиняные сосуды спас от уничтожения и передал в 1959 г. в музей цебельдинский школьник Ю. Воронов.

Находки краеведа сразу же заинтересовали ученых. С 1960 г. М. М. Трапш начал раскопки некрополя у крепости Шапка. Ю. Н. Воронов был непременным участником этих работ и одновременно расширял зону своих разведок. Окончив Ленинградский государственный университет, Ю. Н. Воронов, уже сложившийся специалист по археологии Абхазии, приступил к работе в Абхазском совете Грузинского общества охраны памятников культуры. В 1969 г. он подвел итоги своих многолетних обследований археологических памятников Абхазии от эпохи палеолита до раннего средневековья в книге «Археологическая карта Абхазии», а в 1971 г. — в кандидатской диссертации «История Абхазии с древнейших времен до раннего средневековья (по данным археологии)». [3]

То принципиально новое, что внес Ю. Н. Воронов в изучение цебельдинской проблемы — это программность поиска. Он первый поставил задачу воссоздать целостную историческую картину цебельдинской цивилизации, не ограничиваясь изучением отдельных ярких памятников. Исходив весь район, отличающийся сложным, горным рельефом, археолог подробно реконструировал картину древнего заселения. Сначала это были могильники. Фиксируя их следы на разрушаемых пахотой и эрозией холмах, он постепенно установил их размеры и планировку. Оказалось, что эти «селения мертвых» во много раз превосходили по площади селения живых. Так, Шапкинский могильник занимал площадь 2,5 х 1,5 км, тогда как поселение перед Шапкинской крепостью — только 270 х 70 м.

Ю. Н. Воронов выявил целую сеть поселений и крепостей, расположенных так, что из каждой крепости можно было видеть несколько соседних. Он установил, что поселения были расположены на террасах. Ему удалось даже зафиксировать древние дороги. Они видны то как колеи, то как выемки в грунте, то лишь как продольные останцы утрамбованной земли, уцелевшие на фоне смытых со склонов более мягких участков поверхности. Эти дороги ведут от ворот одной крепости к другой, уходят к семейным участкам древних могильников и наконец сливаются в единую трассу, протянувшуюся от Себастополиса (Сухуми) к Клухорскому перевалу. За рубежом изучение римских дорог ведется давно. В нашей стране Ю. Н. Воронов — один из первых ученых, посвятивших свои исследования этой области археологии.

Апсилия представляется в настоящей книге не скоплениями мертвых руин на холмах и выходами битых глиняных черепков на пашнях, а цветущей страной, густо покрытой сетью крепостей, селений и дорог, открывающихся как бы с высоты птичьего полета. Этому впечатлению способствуют составленные автором схемы всей Апсилии и отдельных ее комплексов.

Историзм, умение раскрыть прошлое на документальной основе — одна из наиболее привлекательных особенностей книги. Автор умеет видеть и малое, что придает рассказу особую зримость. Например, описывая родники около поселений, он сообщает не только о черепках апсилийских кувшинов, найденных около ведущих к родникам тропинок. Он отмечает дальний и трудный путь к воде от поселений, рассказывает об устройстве цистерн. И здесь же перекинут «мост» к сообщениям византийцев VI в. Ю. Н. Воронов отмечает, что не только топография Пскальской крепости соответствует описанию древнего Тцахара. Оказывается, крутая, узкая тропинка к ручью, судя по всем признакам, та самая, по которой четырнадцать веков назад византийские солдаты после неудачной ночной [4] атаки  «беспорядочно бросились вниз, возвратились в лагерь с многочисленными и разнообразными ранами от неприятельского оружия и от сильных ушибов ног от частых падений на камни. Поэтому у них не было больше духа карабкаться на эту скалу».

Трудно даже вкратце перечислить то новое, что историк и археолог найдет в книге Ю. Н. Воронова. Автор продолжает работы своих предшественников. Многое из того, о чем говорится в книге, высказывалось и ранее, но только как предположения. Ю. Н. Вороной сумел поставить их на твердую почву фактов. Так, исследователи давно предполагали, что у апсилов существовали связи с более южными народами предшествующего времени, вплоть до Северо-Восточной Анатолии. Впервые найденные Ю. Н. Вороновым в Абхазии апсилийские погребения II—III вв. подтвердили предположение Н. В. Хоштария о принадлежности апсилам могильников типа Чхороцку. Ю. Н. Воронов охарактеризовал культуру предшествовавших апсилам кораксов и связи ряда черт цебельдинской культуры с более ранними находками в Северной и Центральной Колхиде. Мисимийцев, опираясь на письменные данные, помещали в долине Кодора. Автор конкретизировал и уточнил эту гипотезу, предложив убедительную локализацию Тцахара. Историки не раз писали о пути к Клухорскому перевалу через Апсилию, но только Ю. Н. Воронов сам прошел по этому пути, зафиксировал его следы и связал их с эпохой давно заброшенных поселений.

Тезис о «буферной» роли Апсилии по отношению к Римской империи и Византии высказывали неоднократно, опираясь на косвенные данные письменных источников. Ю. Н. Воронов конкретизировал и это положение. Он сумел доказать, что общество апсилов имело специализированно-военный характер, было тесно связано с Римом и Византией, в нем отсутствовала заметная социальная дифференциация. Автор указал на сосредоточение крепостей вокруг транскавказского пути; на различие в устройстве их стен по мере удаления к периферии Апсилии. Интересно его наблюдение относительно того, что в женских могилах военного поселения на горе Шапка по сравнению с другими могильниками больше украшений, зато нет мотыг и зернотерок. Характеризуя общественный строй апсилов как военную демократию, Ю. Н. Воронов подчеркивает его своеобразие. «Родовой строй древних цебельдинцев, — пишет он, — представляется несколько усложненным, деформированным, в основе чего следует видеть результат воздействия античного мира, органической, хотя и периферийной частью которого была Цебельда на протяжении многих веков».

Правильное понимание истории Апсилии было бы невозможно без уточненной датировки археологических памятников. Обычно их [5] датировали II—V вв. Получалось, что от времени знаменитых византийских известий VI в. не сохранилось ни могил, ни поселений. Публикация Ю. Н. Вороновым и В. А. Юшиным богатого погребения с византийскими монетами Юстиниана I (527—565 гг.) способствовала решению этого вопроса. То, что цебельдинские могильники перестали функционировать в конце VII — начале VIII вв., Ю. Н. Воронов убедительно связал с арабскими вторжениями первой половины VIII века. Известное по письменным данным занятие Апсилии абазгами он подтверждает материалами некоторых поселений и пастушеских сооружений ацангуаров.

Научное значение памятников цебельдинской культуры трудно переоценить. Они нужны для выяснения этногенеза абхазского народа. Монографическое изучение Апсилии не менее важно и для познания прошлого Западной Грузии (Эгриси). Апсилийские могильники с их богатыми индивидуальными захоронениями, мало затронутыми влиянием христианского обряда, дают ценный сравнительный материал для датирования раннесредневековых некрополей Картли. Ведь закавказские формы застежек — фибул — при большом местном своеобразии имели и ряд общих черт, позволяющих их сопоставлять. Цебельдинские находки — уникальный по полноте источник для изучения оружия, военных обычаев, украшений и стеклянной посуды эпохи «великого переселения народов» на территории СССР, Средней и Южной Европы. К северу от Кавказского хребта и Черного моря изучение этой эпохи затруднено частыми передвижениями народов. В Абхазии находки II—VII вв. дают картину спокойного непрерывного развития и поэтому могут служить надежным эталоном. В Цебельде можно с большой полнотой изучить интереснейший пример многовекового контакта античной цивилизации с одним из пародов, находящихся на последней стадии первобытнообщинного строя. Наконец, Цебельда дает многое и для изучения археологии Византии, на собственной территории которой, например, еще мало изучены оружие и украшения раннего средневековья.

Следует всячески приветствовать всестороннее и глубокое изучение позднеантичной и раннесредневековой Абхазии, которое ведет Ю. Н. Воронов. Первый, обзорный этап этой работы, отраженный в книге, дал общую картину проблемы. Задача следующего этапа — углубить и развить ее путем столь же целенаправленных стационарных раскопок поселений и могильников цебельдинского времени.

Рисунки в тексте выполнены автором.