Знакомиться с историей денег можно каждый день, внимательно наблюдая за монетами, которые проходят через ваши руки. Юбилейные рубли и полтинники посвящены знаменательным датам. Рублевые монеты оказываются разных размеров. Одни пятаки потерты, видно, что побывали во многих руках, другие — будто только что изготовлены, а год выпуска не такой уж близкий. На трех-, двух- и однокопеечных монетах бывают разные рисунки. Эта копейка пережила Великую Отечественную войну, а эта — попала в обращение еще в годы первой пятилетки.

 

1. Редкость монеты

Копейка — самая маленькая из действующих монет. Ее вес равен в точности одному грамму. Двухкопеечная монета весит два грамма, трехкопеечная — три и пятак — пять. К этому весу подогнаны не только размеры монет, но и сплав, из которого они изготовлены. При необходимости монеты можно использовать как гирьки, а большие их количества не пересчитывать, а взвешивать. Согласованность весовых и монетных единиц — традиция, уходящая в очень глубокую древность.

Точный вес имеют только новенькие монеты. Посмотрите, как разнятся монеты по внешнему виду. Одна блестит, будто только что попала к вам в руки прямо из монетного двора. Другая потерта так, что на одной стороне, которая называется реверсом, еще можно разобрать, что это две копейки, а на другой, так называемом аверсе, на гербе изображение земного шара из выпуклого стало плоским. Такая монета, конечно, весит меньше двух граммов. А с какого года она передается из рук в руки? Чеканка реверса говорит, что двухкопеечная монета попала к людям в 1926 году. Сколько увидела она за свою почти шестидесятилетнюю жизнь, где побывала! Вы переворачиваете монету и замечаете полустертую надпись по кругу: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!". И внизу знакомые буквы — С.С.С.Р. После каждой буквы точка — так принято было писать в 1926 году. И герб непривычен. На современном гербе колосья обвиты пятнадцатью лентами, а здесь всего семь витков ленты. Таким был герб Союза ССР, объединявшего в то время шесть союзных республик. На среднем витке ленты — призыв: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!".

Круговая надпись на аверсе существовала на советских медных монетах до 1934 года. С тех пор они не изменялись ни по весу, ни по форме, лишь надпись, называемая легендой, стала такой, к какой мы привыкли. Медные монеты 1926 года — не самые редкие. Чтобы точно узнать, какая монета встречается реже других, нужно заняться нумизматикой — коллекционированием монет. Тогда рано или поздно попадет к вам в руки самодельный ценник — машинописный или отпечатанный на фотобумаге. В табличке ценника по столбцам — номиналы монет от полукопейки до рубля. По строкам — годы выпуска. В каждой клеточке таблицы стоит либо прочерк — он означает, что данная монета не выпускалась, — либо крестик, означающий, что ценность монеты равна ее номиналу, либо цифра, отмечающая текущую цену данной монеты на "рынке" нумизматов. Иногда еще встречается буква "р", что означает: монета редкая, ценность ее установить затруднительно. Наблюдательный глаз увидит в ценнике много интересного: когда монеты чеканились, какие из них считаются редкими, в какие годы чеканки монет не было.

Не следует излишне доверять цифрам ценника. Составляемые неофициально, людьми разной квалификации, ценники могут давать лишь общее представление о "стоимости" монет.

Людей, увлеченных нумизматикой как хобби, не так много в сравнении с теми, кто каждый день держит в руках монеты, кто получает их в магазинах на сдачу, бросает в прорези телефонных автоматов, при входе в метро и т. д. Монеты достоинством от пяти копеек и выше чеканены не ранее 1961 года, по можно встретить монету в одну, две или три копейки 1926 года "рождения". Довоенная копейка, оказавшаяся в ваших руках, — свидетельница многих событий экономической истории, тесно между собой связанных. Пытаясь разобраться в любой особенности старой монеты, придется говорить о многих вещах, напрямую, казалось бы, и не касающихся денег.

Почему, например, редко встречаются серебряные монеты 1931 года?

Американский нумизмат Роберт Харрис составил каталог, в котором наши монеты 1931 года оценены немногим выше монет 1921 года, основываясь исключительно на данных о выпуске монет. Но в 1931 году выпускались монеты с датой 1930 года, которые были чеканены в 1930 году и, возможно, в самом начале 1931 года. Что же касается серебряных монет, на которых обозначен 1931 год, то их отчеканили действительно очень мало. Почему же?

Началом ответа будет указание на факт, что денег всех видов в 1930 году выпущено было слишком много. Денежная масса в обращении увеличилась на 52,2 % в сравнении с предыдущим годом, тогда как объем производства промышленной продукции вырос на 30,6 %, а розничный оборот — на 24,5 %. Но это только первый шаг к ответу, ведь возник новый вопрос — почему денег в 1930 году оказалось слишком много? Есть объяснение и этому.

30 января 1930 года ЦИК и Совнарком СССР приняли постановление о кредитной реформе, основное содержание которой состояло в запрете коммерческого кредита и полной замене его банковским.

Эта замена — наиболее существенное последствие реформы 1932 года, заметно ощутимое и в хозяйственной практике наших дней, и имеет смысл остановиться на нем подробнее.

Когда один человек берет у другого взаймы некоторую сумму денег, все условия займа определяются личной договоренностью между ними. Государственные предприятия поступать так не могут. Предоставлять ссуду имеет право только Госбанк или Стройбанк. До 1930 года допускалось, что одно социалистическое предприятие давало другому взаймы: должник выдавал кредитору вексель, который в установленном порядке предъявлялся к оплате.

При вексельно-коммерческой форме кредитования легко можно было компенсировать любой перерасход зарплаты и материальных ресурсов, обратившись к соседнему предприятию (тресту). Векселя являлись денежным средством, количество которого почти невозможно было регулировать. Реформа проводилась без предварительных экспериментов и привела к тому, что Госбанк стал предоставлять кредит автоматически. Счета поставщиков оплачивались немедленно, деньги со счета покупателя снимались впоследствии. Если же у покупателя денег не было, ему автоматически предоставлялась банковская ссуда, из которой и выплачивались деньги поставщику.

В то время возродилось мнение, существовавшее в первые месяцы революции, относительно отмирания денег в самом ближайшем будущем (его, кстати, придерживался и нарком финансов СССР Г. Ф. Гринько). Поэтому автоматизм кредитования многими оценивался положительно. Но практические результаты оказались неблагоприятными.

Вместо ожидаемого сокращения количества денежных средств (предполагалось, что оно произойдет из-за устранения векселей) произошло увеличение вследствие нерегламентированной выдачи ссуд и нераздельности для каждого предприятия собственных и заемных средств. "То, что мы с самого появления не осветили эту финансовую реформу со всех сторон острым теоретическим прожектором, привело к тому, что в ряде сторон эта самая финансовая реформа ударила очень и очень отрицательно по всему нашему народному хозяйству", — говорил тогда С. М. Киров.

Уже в январе 1931 года постановлением Совнаркома СССР "О мерах улучшения практики кредитной реформы" был сделан первый заслон автоматизму расчетов. В середине марта в ЦК ВКП(б) было проведено совещание по кредитной реформе. Затем вышло постановление Совнаркома. Оно пресекало нежелательный рост денежной массы.

Постановление СТО СССР от 23 июля 1931 года ликвидировало обезличку собственных и заемных средств, установило порядок нормирования собственных оборотных средств. Поскольку ранее, а именно 30 января 1930 года, предприятия приобрели права на расчетный счет и на получение кредита в Госбанке, норматив собственных оборотных средств окончательно оформил систему финансовых расчетов, которая, незначительно изменившись, существует и поныне.

Теперь в нашем исследовании причин редкости монет 1931 года появился новый вопрос: почему нужно было заменять коммерческий кредит банковским, неужели последствия замены оказались непредвиденными? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно выйти за рамки собственно денежных проблем. С 1928 года по инициативе снизу в стране вводилась карточная система — сначала в отдельных городах Украины, затем — по всему Союзу, сначала — только на мясо, затем — па основные продукты питания и промтовары массового спроса. Такая мера была вызвана активным противодействием сельской буржуазии — кулаков, относительно которых в конце 1929 года было проведено резкое изменение политики: от ограничений — к ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации. Фактически это было контрнаступление, поскольку кулаки, располагавшие к 1927 году значительным запасом денежных средств, представляли серьезную финансовую контрреволюционную силу. Государственная промышленность не могла предложить товарную продукцию в объемах, достаточных для получения продовольствия от крестьянства на началах товарообмена. Известны слова Ф. Энгельса относительно возможностей мирного преодоления сопротивления буржуазии: "Маркс высказывал мне — и как часто! — свое мнение, что для нас было бы всего дешевле, если бы мы могли откупиться от всей этой банды" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 22, с. 523). В. И. Ленин сделал по поводу этих слов такое замечание: "В России это предположение не оправдалось: мы стояли, стоим и будем стоять в прямой гражданской войне с кулаками. Это неизбежно".

"Не снабженными или плохо снабжаемыми районами чаще всего оказывались промышленные районы, районы крупных индустриальных новостроек или совхозы и колхозы. Директивы партии обязывали ж первоочередному снабжению важнейших участков социалистического строительства…", — писали в конце 30-х годов историки-экономисты, критикуя "завоз товаров в соответствии с покупательной способностью населения". В конкретных условиях 1926–1929 гг. он неизбежно приводил к тому, что важнейшие новостройки оказывались в худшем положении в смысле снабжения, чем сельскохозяйственные районы с высоким удельным весом кулацких хозяйств. Зачастую неплатежеспособными становились предприятия, жизненно важные для индустриализации страны. Коммерческий кредит не позволял сосредоточить ресурсы на стратегических направлениях развития народного хозяйства.

Вот так малоинтересный, вроде бы, факт редкости монеты 1931 года говорит и о Накале классовой борьбы, и о строительстве социализма — о многих важных событиях того бурного времени.

 

2. Две пятерки, не равные одной десятке

На пятерке, с той стороны, на которой изображен Кремль, читаем: "Государственный казначейский билет СССР. Пять рублей". И далее мелко: "Государственные казначейские билеты обеспечиваются всем достоянием Союза ССР и обязательны к приему на всей территории СССР во все платежи для всех учреждений, предприятий и лиц по нарицательной стоимости". На десятирублевке совсем другая надпись: "Билет Государственного банка СССР. Десять рублей. Банковские билеты обеспечиваются золотом, драгоценными металлами и прочими активами Государственного банка". Все достояние СССР явно включает в себя и золото, и драгоценные металлы, и прочие активы Госбанка. Тогда почему пять рублей обеспечиваются большим, чем десять рублей? И почему на десятирублевке не написано: "обязательны к приему на всей территории"?

Чтобы вы не тратили время на чтение надписей на рубле, на сторублевке и т. д., сразу скажем: только 1, 3 и 5 рублей — казначейские билеты. Все прочие бумажные деньги — билеты Государственного банка СССР.

Любой банк — учреждение, проводящее операции с деньгами. Как дело металлургического комбината — плавить металл, нефтеперерабатывающего завода — выпускать нефтепродукты, ткацкой фабрики — ткать, точно так же специализация банка — работа с деньгами. Наиболее рядовой вид банковской деятельности — предоставление ссуд. Кто-то положил в банк деньги. За это банк обещает начислять процент: вернуть вкладчику денег больше, чем он положил. Деньги банк обычно не хранит у себя, а передает в долг, взимая процент, больший, чем он гарантировал вкладчику. Такова классическая схема, упрощенная для политэкономического анализа.

Любой банк имеет некоторую сумму исходных вкладов — так называемый Уставный фонд. Например, при основании Государственного банка РСФСР в 1921 году ему было выделено 50 млн. рублей в золотом исчислении. Банк не передает имеющуюся у него наличность в другие руки, а выпускает на ту же сумму билеты (банкноты), которые эту наличность (активы) представляют. Банковские билеты — основа наличного оборота в СССР, казначейские играют вспомогательную роль, служат как бы разменной "бумажной монетой". Точно так же, как банкноты представляют реальные ценности, казначейские билеты являются представителями банкнот. Первоначально банкноты были простым развитием банковских чеков на предъявителя.

Официальное письмо можно написать и на обычной бумаге, и на бланке. Можно написать много официальных писем либо сочинить один стандартный текст и затем размножить его. Банкнота однотипна по своему происхождению с официальным письмом-обязательством стандартного содержания, размноженным в необходимом количестве экземпляров. Первые банкноты были разменными. Это не означает, что их можно было разменять на более мелкие. Предусматривался размен на "настоящие" деньги, т. е. на серебряные и золотые монеты.

Отпечатанные по высшему типографскому классу, с хитростями, затрудняющими подделку: подпись директора банка, сложный орнамент, водяные знаки, банкноты приобретают оттенок официального документа. Для исследователя они не перестают быть долговым обязательством, частным его видом.

Для наших современников банкнота так или иначе привязывается к государственной гарантии. Внешне эта гарантия представлена таким образом, что выпускаемые государством банкноты в принципе должны иметь обеспечение драгоценными металлами, или, как говорят, систему покрытия. В капиталистическом мире исторически сложилось четыре типовых системы покрытия, особенности которых откладывают отпечаток на взаимоотношения между крупнейшими капиталистическими державами, да и на многие другие процессы, протекающие в мировой экономике.

Английская система была введена в 1844 году законом Роберта Пиля. Она называется системой максимального выпуска — закон ограничивает общую- сумму банкнот, какую можно выпустить без покрытия металлом. В 1844 году было разрешено выпустить банкнот без покрытия на 18,5 млн. фунтов стерлингов.

Эта система не обеспечивает должной эластичности денежного обращения при значительном повышении спроса на банкноты — мешает закон. Нужно привлекать в свою кассу драгоценные металлы, что сложно сделать именно во время повышенного спроса на деньги. Существенным дополнением английской системы является то, что банку время от времени разово разрешается превышать норму выпуска банкнот без обеспечения.

Германская система также определяет количество банкнот, выпускаемых без обеспечения. По закону от 1 января 1911 года сумма эта определялась в 750 млн. марок. Вместо разовых разрешений банку предоставлялось право самостоятельно делать выпуски банкнот без металлического обеспечения, но эти банкноты облагались (для банка) 5-процентным налогом. Такая мера должна была экономически заинтересовывать банки привлекать металл в свои фонды. Кроме того, не допускалось, чтобы общая масса банкнот, находящихся в обращении, превышала более чем в три раза металлическое обеспечение.

Французская система устанавливает только максимум количества банкнот, находящихся в обращении. Введена она была во время войны Франции с Пруссией в 1870 году, когда максимум этот был установлен в 6,8 млрд. франков. При этом не было никаких ограничений на покрытие выпуска металлом.

В России 29 августа 1897 года была введена английская система, но в своеобразном русском варианте: Госбанку разрешалось выпускать банкноты в количестве, не более чем в два раза превышающем золотое обеспечение, пока это количество не больше 600 млн. рублей. Свыше этой суммы на каждую новую кредитку в один рубль металлический фонд также обязан был возрасти на один рубль. Таким образом, указ 1897 года попросту позволял выпустить 300 млн. рублей без золотого обеспечения.

Американская система введена перед первой мировой войной, в самом начале 1914 года. В ней не было ограничений на общую сумму выпускаемых банкнот, но золотом должно было обеспечиваться 40 % их при условии, что 5 % банкнот будут храниться в казначействе. Кроме того, вся сумма банкнот должна была обеспечиваться годными к учету векселями.

Пожалуй, именно в последнем условии наиболее наглядно проявляется смысл обязательств капиталистического государства, уровень обеспеченности обращающихся денег. Банкнота оказывается не представителем благородного металла, хранящегося в сейфах казначейства или государственного банка. Она представляет учтенный вексель.

Поясним, что это такое. Вексель — долговое обязательство, которое отличается от долговой расписки тем, что в сделке с отложенным платежом участвуют не две стороны — кредитор и должник, а три. Каким образом здесь оказывается еще и третья сторона?

Третье лицо (физическое или юридическое) появляется вследствие того, что вексель может быть передан кредитором кому-либо другому. Пусть должник остался тем же. Кредиторов же будет двое — тот, кто первым дал взаймы, и тот, которому передан вексель. Названия трех действующих лиц, участвующих в сделке с применением переводного векселя, сейчас малоизвестны: должник называется трассатом, первоначальный кредитор — трассантом, а тот, кому должна быть выплачена сумма — ремитентом. Обычно трассат выражает свое согласие (акцепт) на уплату долга. Это согласие и делает вексель "законным платежным средством".

В роли ремитента обычно выступает банк. Трассант обращается в банк с векселем, на котором письменно зафиксирован акцепт трассата, и получает взамен векселя деньги. Эта процедура называется учетом векселя. Сумма денег, выдаваемая банком трассанту, разумеется, ниже, чем сумма, указанная в векселе. Разница составляет доход банка. Учет векселя представляет собой выдачу ссуды трассанту. Помимо векселей банк может принимать на учет другие виды ценных бумаг, каждая из которых имеет непосредственное отношение к кредиту, являясь платежным средством.

Поскольку все виды ценных бумаг с разной степенью сложности можно обратить (разменять) в наличные деньги, то они способны замещать деньги, функционально выступать вместо них. Здесь повторяется то же явление, которое К. Маркс отметил в отношении замены в обращении золота на банкноты, указывая, что последние представляют собой знаки стоимости "лишь постольку, поскольку они представляют количества золота, которые, как и все другие товарные количества, суть также и количества стоимости". В равной мере и ценные бумаги (один вид которых — вексель — мы рассмотрели выше) являются функциональными представителями (заместителями) банкнот.

Относительно недавно нашло свое место в советской экономической литературе понятие "кредитные деньги". По стилю оно напоминает магазинную вывеску "Букинистическая книга". Уже в слове "кредитный" содержится указание на одну из функций денежных средств. В равной мере деньги занимают лишь часть более обширной кредитной сферы. И хотя банкноты представляют беспроцентные обязательства, они — форма кредита. Различия между деньгами при капитализме и в условиях социалистической экономики принципиальны, однако кредитный элемент денежного обращения к настоящему времени преобладает и в той, и в другой экономической системе.

"Деньги при социализме являются по преимуществу кредитными и обеспечиваются товарной массой", — справедливо отмечает эстонский политэконом В. Келлик. Существуют другие точки зрения, согласно которым деньги в условиях социализма — частный случай так называемых бумажных денег. Основное отличие бумажных денег от кредитных, и в частности от банкнот, сторонники этой точки зрения видят в том, что "государство является публично-правовой организацией, а банк — частно-хозяйственной".

Неправомерен такой подход по простой причине. Отличие "публично-правового" элемента от "частно-хозяйственного" проводится по нескольким разным основаниям. Здесь и разные науки, и несовпадение временных интервалов: "частно-хозяйственный" элемент относится ко времени господства частной собственности, а "публично-правовой" — к более обширной эпохе.

Указывают, что государство принуждает принимать деньги, за которыми не стоит обеспечение золотом или другими ценностями, и по наличию этого принуждения отличают банкноты от бумажных денег. Однако в принудительном курсе бумажных денег используется прежде всего экономическое принуждение. При каждой сделке не может присутствовать представитель государства, не может он и определять правила совершения отдельной, конкретной сделки. Известны многочисленные приемы, помогавшие некоторое время держать в обращении деньги, за которыми не стоят реальные ценности. Например, в отдельных английских колониях разрешалось выплачивать ими частные долги. Тем самым деньги попадали в обращение через уплату долгов.

Но все-таки, за исключением критических случаев, государство стремилось подкрепить бумажные деньги реальным обеспечением. На русском казначейском билете 1855 года написано даже, что данный билет обязан "немедленно" размениваться на серебряную монету в любой из общественных касс. Но взаимоотношения между государством и гражданином совсем иные, чем между банкиром и вкладчиком. Они более многогранны, реализуются по самым разным каналам, но всегда определяются господствующим способом производства. В условиях крепостнической царской России обязательство "немедленного обмена" было одним из многих обещаний, раздаваемых царским правительством и не выполняемых. Разумеется, этого обязательства оказывалось достаточно, чтобы казначейские билеты обращались на правах банкнот и полновесных золотой и серебряной монет. Как и другие виды денежных средств, они в силу своего функционирования в обращении были представителями реальных ценностей.

Естественным результатом развития разменных казначейских билетов были так называемые кассовые деньги, которые приобрели две основные формы: облигаций государственных займов и целевых кредитных обязательств. Государство, выпуская разменные казначейские билеты, первое время получало налоги серебряными или золотыми монетами. Поскольку разделение на два этапа — размена и платежа — было явно излишним, постепенно они слились в один. Это, в свою очередь, дало толчок к следующему шагу в развитии бумажных денег — появлению казначейских обязательств, которые принимались в уплату налогов или в других платежах.

Существуют и специализированные казначейские обязательства. Одни принимаются в уплату пошлины, другие — на судебные расходы и т. п.

Самым известным видом целевого кредитного обязательства является почтовая марка — обязательство доставить адресату почтовую корреспонденцию за государственный счет. Многочисленны примеры обращения почтовых марок как денег. В предреволюционной России почтовые марки-деньги выпускались специально. С виду такая марка не отличалась от обычной, но на обратной стороне было напечатано: "имеет хождение наряду с серебряной монетой". "Наряду" было небольшим преувеличением, деньги-марки были пущены в обращение из-за того, что серебряная монета ушла из обращения.

Само появление почтовых марок обусловлено объективным процессом дифференциации кредитных обязательств. Известно, что первая почтовая марка была наклеена на конверт 6 мая 1840 года, что предложили идею нового знака почтовой оплаты англичане Джеймс Чалмерс и Роуленд Хилл. В литературе для коллекционеров можно прочитать о конкурсе на почтовую марку, который прошел в 1839 году и в котором участвовали две с половиной тысячи человек. Но что интересно, этот конкурс совпал с началом кризиса 1839–1845 годов, и одним из существенных элементов этого кризиса была нехватка денежных средств при растущем их количестве в обращении, при росте безработицы и дороговизны. Так что появление почтовой марки было скорее обусловлено динамикой структуры массы денежных средств, чем личными усилиями Д. Чалмерса, Р. Хилла или устроителей конкурса на первую в мире почтовую марку.

Еще одно название, сейчас полузабытое, время от времени давали бумажным деньгам — ассигнации. Оно отражает еще один путь появления денег из бумаги.

Во время Великой французской революции у аристократов были экспроприированы большие площади земельных угодий. У революционной власти практически не было золота и серебра, но в ее распоряжении оказалась земля. Первоначально как деньги стали распространяться земельные мандаты, т. е. документы на предъявителя, дающие право на владение экспроприированной землей.

В те времена существовал уже так называемый ипотечный кредит, т. е. выдача ссуд под залог земли и прочей недвижимости. Государство ранее к нему отношения не имело, но, получив земельные площади, последовало примеру частных банков и стало выпускать ассигнаты (ассигнации) — кредитные обязательства отдать землю, если долги не будут выплачены в сумме, указанной на ассигнате. Пожалуй, частный банк, опасаясь банкротства, выпустил бы определенное количество ассигнатов и остановился. Государство же не предвидело такого исхода и остановилось слишком поздно. На начало революции в обращении находилось 2 млрд. золотых франков, на 1 января 1793 года — уже 2,8 млрд. бумажных франков, за сотню которых давали 51 золотой франк. Два года спустя в обращении оказалось 7,2 млрд. бумажных франков, сотню их обменивали уже на 18 золотых франков. А еще год спустя курс обмена дошел до 54 золотых франков на 10000 бумажных. К сентябрю 1796 года в обращении находилось 45,6 млрд. бумажных франков и ассигнаты на золото практически не обменивались. Дело закончилось нуллификацией, т. е. объявлением ассигнатов недействительными.

В других случаях, известных из истории, нуллификация проводилась в форме обмена старых денег на новые с одновременным пересчетом цен, зарплаты, налогов и т. д. В 1924 году одна новая германская марка обменивалась на триллион старых. Приходилось привозить старые марки к обменным пунктам на тачках и телегах. В Греции в ноябре 1944 года за одну новую драхму давали 50 млрд. старых. Многие страны Латинской Америки провели фантастическую по масштабам нуллификацию денег в первые годы после второй мировой войны.

Многочисленные денежные реформы, вызванные обесцениванием бумажных денег, ярко демонстрируют фактическую беспомощность так называемого "принудительного курса". Обычно бумажные деньги отличаются от других видов платежных обязательств указанием на то, что ценность их определяется принудительно, по закону. Здесь, как и в дальнейшем, нужно иметь в виду принципиальное различие денег при социализме и капитализме. Социалистическое государство определяет курс денег в соответствии с потребностями плановой экономики, экономическими законами социализма, Капиталистическое государство представляет собой аппарат угнетения трудящихся, целиком повинующийся крупным монополиям и в первую очередь монополиям финансовым. Любые слова относительно государственно-монополистического регулирования при капитализме не могут убедить в том, что государство перестало быть слугой монополий. Поэтому государственный аппарат лишь повторяет методы работы частных банков, используя свою силу только для гарантии успеха сомнительных мер. Там, где частный банк обанкротился бы, государство выдерживает, поскольку у него есть возможность переложить свои убытки на трудящихся.

Говорить о "принудительном курсе" денег при социализме тем более неправомерно. Будучи органом народовластия, государство при социализме не может совершать принуждение относительно самого себя.

В истории нашей страны есть лишь один довольно краткий период, ознаменованный попыткой обойтись без настоящих денег, без специального учреждения — банка, ответственного за денежный оборот. Это — заключительный период эпохи "военного коммунизма". Временное избавление от денег не было запланированным.

В качестве денег в первой половине 1918 года использовались облигации "займа свободы", выпущенные за год до этого Временным правительством, а как разменная монета — купоны к облигациям займа. Советское правительство вынуждено было признать также денежными знаками кредитные обязательства дореволюционного времени. Лишь в июле появились на рынке советские денежные знаки, которые для краткости назывались либо совзнаками, либо дензнаками. По этому названию их отличали от дореволюционных, или, как тогда говорили, "довоенных" рублей, хотя единица измерения — рубль — была обозначена и на дензнаках. В течении двух с половиной лет, с 1 июля 1918 по 1 января 1921 года (период гражданской войны и интервенции), дензнаки выбрасывались в обращение в массовом количестве. В начале этого периода денежная масса составляла 43,7 млрд. рублей (в пересчете на дореволюционные), в конце — 1168 млрд. рублей, т. е. увеличилась в 26,7 раза, а покупательная сила рубля упала в 188 раз.

Рост количества дензнаков практически не касался рабочих и служащих. Их заработная плата стала за это время натуральной, т. е. выплачивалась не деньгами, а либо продовольствием, либо продукцией, выпускавшейся предприятием, где трудились эти работники. Удельный вес натуроплаты труда составлял 28 % в 1918 году, 70 % в конце 1919 года, 82–87 % в 1920 и 93 % в первом квартале 1921 года.

Одновременно вводилась бесплатная раздача продовольственных пайков и товаров ширпотреба, топлива и фуража, медикаментов и билетов на проезд в транспорте, отменялась несколько раз плата за коммунальные услуги, почту, телефон, радио. Деньги фактически потеряли основную сферу своего действия.

Товарообмен между городом и деревней становился прямым, безденежным. На рынке роль "идеальной" денежной единицы играл золотой червонец — рыночная цена десятирублевой монеты царской чеканки. В хозяйственных расчетах использовались физически не существующие "хлебный" рубль, т. е. пересчитанный по индексу цен на хлеб, "индексный", или "бюджетный", рубль, пересчитанный по изменению цен набора продуктов, включенных статистикой в бюджет рабочей семьи, и "товарный" рубль, пересчитанный по динамике цен всех товаров. Госбюджет также составляли в дореволюционных рублях.

Выпуск дензнаков отражал последовательную направленность финансовой политики на экспроприацию капиталистических элементов в экономике.

В мае 1918 года В. И. Ленин поставил задачу проведения денежной реформы. На Первом Всероссийском съезде финотделов он так излагал ее основные принципы: "Мы назначим самый короткий срок, в течение которого каждый должен будет сделать декларацию о количестве имеющихся у него денег и получить взамен их новые; если сумма окажется небольшой, он получит рубль за рубль; если же она превысит норму, он получит лишь часть. Мера эта, несомненно, встретит сильнейшее противодействие не только со стороны буржуазии, но и со стороны деревенских кулаков, разбогатевших на войне и зарывших в землю бутылки, наполненные тысячами бумажных денег".

В задуманном ключе реформу провести не удалось. Пресечение экономической власти буржуазии и кулачества пошло по линии свертывания денежного обращения. Это направление наметилось еще до выступления В. И. Левина на съезде финотделов. В апреле были введены безналичные чековые расчеты между советскими предприятиями и учреждениями, принят декрет о прямом добровольном товарообмене.

Декретом Совнаркома от 2 мая 1918 года "О соблюдении единства кассы" все советские учреждения и предприятия обязывались держать свои деньги в Народном банке или государственном казначействе.

Два решающих шага к изменению значения бумажных денег были предприняты отменой в том же месяце царского закона о кредитовании государства под обеспечение казначейских обязательств и распоряжением Совнаркома от 5 июня, в котором комиссарам банков и сберкасс было предписано в обязательном порядке выполнять все распоряжения Наркомфина. Прошло менее пяти месяцев, и декретом от 31 октября 1918 года Совнарком объявил о прямом слиянии казначейства с учреждениями Народного банка, а в декабре ликвидированы были отделения иностранных банков и все отечественные частные банки.

На протяжении всего 1919 года в РСФСР, ведущей тяжелую борьбу с контрреволюцией и интервентами, усиливался прямой, безденежный товарообмен. Декрет о добровольном товарообмене действовал немногим более четырех месяцев. 5 августа 1918 года принят был декрет об обязательном товарообмене. Для того чтобы государство располагало товарными фондами, которые бы заменили деньги в государственном товарообмене и оплате труда, предпринят был ряд специальных мер. 13 мая 1918 г. декрет о продовольственной диктатуре установил монопольное право государства на закупку и продажу хлеба. Только такая мера могла спасти население от надвигающегося голода в условиях разваливающегося денежного обращения. Монополию на хлеб декларировало еще Временное правительство 25 марта 1917 года, но, будучи органом власти буржуазии, оно оказалось неспособным сломить интересы крупных хлеботорговцев.

Советская власть смогла не только твердо провести в жизнь хлебную монополию, но 26 ноября 1918 года постановлением ВСНХ и Наркомпрода установить торговую монополию государства на многие промтовары с целью образования фондов для обмена на сельхозпродукты. Замещать денежное обращение стали созданные в центре и на местах эквивалентные комиссии, определявшие соотношения обмена одного товара на другой. Деньги теряли свои позиции па рынке, и "логическим завершением" — по выражению советского историка-финансиста В.П. Дьяченко — процесса утери дензнаками функций денег была окончательная ликвидация Народного банка в январе 1920 года.

Одновременно процесс ликвидации денег обрел наглядно ощутимые формы в сфере распределения. 10 февраля 1920 года в Москве был введен бесплатный отпуск обедов всем рабочим и служащим советских предприятий и учреждений. 25 марта по РСФСР отменена оплата советскими учреждениями услуг почты, телеграфа, телефона и радио, 15 июля запрещены расчеты между предприятиями наличными, чеками и прямыми ассигновками, 16 августа отменена оплата перевозки государственных грузов по железным дорогам и введен бесплатный проезд командированных, детей до 16 лет, лиц, едущих в отпуск и обратно, учащихся при поездках на учебу.

В октябре были отменены: плата за государственное жилье и коммунальные услуги для рабочих и служащих, гербовые и все прочие пошлинные сборы. Эти отмены были преддверием к завершающей атаке на деньги, предпринятой в декабре 1920 года: 4 декабря был установлен бесплатный продовольственный паек, 17 декабря — бесплатное снабжение распространено на все промтовары, отпускаемые населению. На следующий день декретом была намечена ликвидация имущественного страхования. Наконец, 23 декабря отменялась оплата всех видов топлива, поставляемого государственным учреждениям и занятым в них рабочим и служащим.

На этом путь к безденежной экономике фактически закончился, и с принятием известного декрета о замене продразверстки натуральным налогом от 21 марта 1921 года был восстановлен товарообмен, а 24 мая была легализована частная торговля.

В том же году 10 июня декретом ВЦИК разрешил кооперативным учреждениям свободно распоряжаться имеющимися у них денежными средствами, а 30 июня было предоставлено право всем гражданам держать у себя на дому любые денежные суммы и пользоваться без ограничений вкладными и переводными операциями в кассах финансовых учреждений.

9 июля был введен новый тариф за перевозки железнодорожным и водным транспортом, 1 августа — оплата услуг Наркомата почт и телеграфов; 5 августа декрет Совнаркома провозгласил принцип платности всех продуктов и услуг, отпускаемых государством частным лицам. Наконец, в сентябре было разработано положение о Государственном банке РСФСР, которое утверждено декретом от 13 октября 1921 года.

О политике военного коммунизма и последующем переходе к новой экономической политике написано много. Отметим лишь последовательность, относящуюся собственно к деньгам. Вначале они перестали быть кредитными, прекратил свое существование банк, затем распространилась бесплатность товаров и услуг. Обратное движение таково: введение платности товаров и услуг, создание банка, который затем обеспечил стабилизацию денежного обращения.

С начала 1920 года основная деятельность Наркомфина и финотделов местных Советов состояла в получении и распределении дензнаков, покупательная способность которых неуклонно падала. Так, 1 октября 1922 года на дензнак в 100 тыс. рублей можно было купить то же, что и на одну довоенную копейку. В том же году были выпущены новые дензнаки, в которых 1 рубль равнялся миллиону рублей в прежних дензнаках. Расчеты упростились, но новые дензнаки также стали обесцениваться.

Среди причин утраты дензнаками функций денег в первую очередь следует назвать противодействие кулачества мероприятиям Советской власти, а также условия гражданской войны, требовавшие отвлечения основной части товарных ресурсов на содержание армии и ведение военных действий.

Не последней причиной была утрата контроля рублем, фактическое исключение денег из сферы регулирования общественного воспроизводства. Так, Наркомпрод РСФСР получал из бюджета средства на продовольственные операции. Выручку от продажи заготовленных продуктов Наркомат не сдавал в доход казны, а либо хранил у себя, либо оставлял в распоряжении местных продовольственных органов. Не существовало никакой отчетности об использовании этих средств. У каждого из ведомств были разнообразные специальные средства, фонды и капиталы, совершенно исключенные из сферы финансового контроля.

За год до ликвидации Народного банка была предпринята попытка навести порядок — 23 января 1919 года был принят декрет Совнаркома о расчетных операциях между советскими учреждениями. Декретом от 4 марта 1919 года устанавливалось правило, согласно которому все государственные предприятия переводились на сметное содержание за счет бюджета. Кредит стал для госпредприятий не нужен — отпала основная часть задач Народного банка. К этому добавилась фактическая ликвидация внешнеторговых функций вследствие экономической блокады Советского государства империалистическими державами.

История советских финансов показывает, что мероприятия, проводимые в 20-е годы, во многом были последовательны и взаимно обусловлены. Противодействие кулака не позволило наладить товарообмен (обычный) и вынудило пойти на крайнюю меру — продразверстку, изъятие излишков продовольствия у крестьян. Поступающие в государственную собственность ресурсы продовольствия были исключены из товарооборота и потому оказывались исключенными из общественного учета через денежный оборот. Взамен начали работать механизмы прямого контроля и учета, которые не могут быть частичными. Чтобы не допускать утечки средств, они вынуждены быть всеобъемлющими. Это привело к сметно-бюджетному финансированию предприятий и учреждений.

Даже возникавшие в те годы "теории" ликвидации денег, превращения их в учетные знаки были обусловлены реально происходящими событиями. Перед Великой Октябрьской революцией масса денег, находящаяся в обращении, возросла почти в 8,5 раза по отношению к 1914 году. Действие механизма инфляции, запущенного царским правительством, удалось притормозить только в 1921 и остановить в 1924 году. Отсутствие стабильных денег и путей стабилизации их обращения породило надежду на возможность их ликвидации.

"Еще до социалистической революции социалисты писали, что деньги отменить сразу нельзя, и мы своим опытом можем это подтвердить. Нужно очень много технических и, что гораздо труднее и важнее, организационных завоеваний, чтобы уничтожить деньги", — отмечал В. И. Ленин (Поли. собр. соч., т. 38, с. 353).

В тогдашних обсуждениях проблемы ликвидации денег — а они продолжаются уже более 60 лет — смешиваются два аспекта. Один — построение общества будущего, в котором не будет денег, другой — замена денежного обращения прямым продуктообменом. Первый аспект никогда не рассматривался в дискуссиях 20-х годов. Переход же к прямому продуктообмену должен был подорвать один из финансовых источников существования эксплуататорских классов — ссудный процент.

Замена денежного обращения распределением совзнаков резко увеличила государственный аппарат: в 1921 году только в органах ВСНХ работало почти 250 тысяч человек. Неэкономичность общества без денег была у всех перед глазами. Поток дензнаков сверху вниз вызывал иждивенческие настроения, беззаботность в отношении к денежным средствам. Это отмечалось в партийных и правительственных документах, в ленинской работе "Лучше меньше, да лучше". Поскольку определенные навыки финансовой работы сохранились с дореволюционных времен, предприятия пытались обезопасить себя от инфляции методами взаимного страхования. Это еще больше усложнило хозяйственную деятельность, взаимные расчеты между государственными организациями, кооперацией и населением. За распределением дензнаков обязаны были следить органы рабоче-крестьянской инспекции и другие.

Без банка экономика нашей страны просуществовала 20 месяцев. Но и они были наполнены борьбой за возврат к банковской системе. В июле 1921 г. на кредитное финансирование перевели кооперацию. Органами Наркомфина санкционировалась выдача ссуд кооперативным организациям, чтобы они были в состоянии выполнять договоры, заключенные ими с государственными организациями. Еще раньше декретом Совнаркома от 24 мая 1921 года была разрешена запрещенная во время военного коммунизма свободная продажа излишков сельхозпродуктов и изделий кустарной и местной промышленности. За 11 дней до декрета был создан обменный фонд общей стоимостью 40 млрд. рублей, состоявший из промышленных изделий, которые предназначались для натурального, безденежного обмена на продовольствие для рабочих семей.

Непродолжительная попытка обойтись без денег показала, насколько разнообразными были пути перехода от военного коммунизма к новой экономической политике. Когда осенью 1921 года подводились итоги работы обменного фонда, выяснилось, что прямого продуктообмена так и не получилось. Вначале товары из обменного фонда продавались, затем на вырученные деньги приобретались сельхозпродукты. Стихийный переход от предполагаемого прямого продуктообмена к купле-продаже еще раз засвидетельствовал естественность и неизбежность существования денег.

Итак, в октябре 1921 года был учрежден Госбанк РСФСР. Для работы ему из бюджета было выделено 50 млн. рублей золотом в дензнаках 1921 года. Поскольку они быстро обесценивались, то, когда открылись филиалы Госбанка, 50 миллионов рублей "превратились" в двадцать. Добавили еще столько же, но на дензнаках нельзя было построить работу банка, ото было очевидно уже и при его восстановлении. И поэтому 11 октября 1922 года Госбанк РСФСР получил право выпускать беспроцентные кредитные обязательства — банковские билеты, или банкноты, достоинством в 10 рублей золотом. Назывались они червонцами. Каждый червонец мог быть заменен на золото. К 1 января 1923 года только 3 % денежной массы составляли червонцы, к 1 июля их доля поднялась до 37 %, а к 1 октября — до 74 %. Банковский билет — червонец превратился в основную валюту страны.

Но до 1 июня 1924 года произошло еще несколько важных событий. Стабильный червонец вызвал острую потребность в разменных денежных знаках, которыми не могли быть совзнаки, поскольку они, в отличие от червонца, продолжали обесцениваться. Выпускать более мелкие банкноты? Для этого нужно было дополнительно передавать в Госбанк значительные суммы денег. И 5 февраля ЦИК и Совнарком СССР приняли декрет о выпуске казначейских билетов достоинством в 1, 3 и 5 рублей золотом. Формально казначейские билеты никак не были связаны с банковскими билетами — червонцами. Через 10 дней был прекращен выпуск совзнаков, их ценность временно стабилизировалась, и они также стали играть роль разменной монеты. Еще через неделю Наркомфпн был обязан приступить к чеканке и выпуску в обращение серебряных монет достоинством в 1 рубль, 50, 20, 15 и 10 копеек и медной монеты в 5, 3, 2 и 1 копейку. Еще через две недели был установлен порядок выкупа совзнаков, и к середине 1924 года их в обращении уже не стало.

 

3. Первые монеты с серпом и молотом

28 февраля 1924 года в газете "Вечерняя Москва" появилась небольшая заметка под заголовком "Звонкая монета", В ней сообщалось: "Первые серебряные деньги поступили 26-го с. м. в четыре учреждения: МСПО, ГУМ, Мосторг и Моссельпром. Но так как деньги поступили днем, их пустить в оборот не успели, и только со вчерашнего дня они стали поступать в виде сдачи. Сегодня деньги получает Городской банк". Это первое сообщение о переходе советской экономики к новому типу денежного обращения, согласно декрету ЦИК и СНК Союза ССР о чеканке и выпуске в обращение серебряной и медной монет советского образца. Подписан декрет 22 февраля 1924 года.

"Позвольте, — удивится сведущий читатель, — я своими глазами видел серебряный рубль 1921 года".

Совершенно верно, именно о рублях, полтинниках и других серебряных монетах чеканки с 1921 по 1923 год и шла речь в "Вечерней Москве". Но до февраля 1924 года они в обращение не поступали. Запасы серебряных монет достоинством в 10, 15, 20, 50 копеек и 1 рубль, чеканенных в 1921 — 1922 годах, накапливались на монетном дворе. Начало было положено в ноябре 1921 года, когда Петроградский монетный двор впервые отчеканил монеты по 10, 15 и 20 копеек. Последние серебряные монеты выпущены в 1931 году, когда чеканка 50-копеечной и рублевой монет была прекращена, а вместо прочих серебряных монет стали выпускаться медно-никелевые. Обращение серебряных монет в нашей стране просуществовало всего семь лет.

Еще короче история обращения советских золотых монет. В июне 1923 года были отчеканены первые советские червонцы — золотые монеты весом 8,6 г, изготовленные из золота 900-й пробы. Всего два года — 1923 и 1925 — чеканились золотые советские- червонцы. Была попытка ввести их в обращение уже после Великой Отечественной войны, в 1949 году, но дальше пробной чеканки дело не пошло. Крайне редки и червонцы 1925 года.

История названия "червонец" достаточно длинна. Так назывались все крупные золотые монеты, чеканенные до XVIII века. Кроме Василия Шуйского и Бориса Годунова, все русские самодержцы, начиная с Ивана III, чеканили червонцы эпизодически. Все ввозимые иностранные золотые монеты весом около 3,5 г — флорины, дукаты — также назывались червонцами. Червонец традиционно был полноценной монетой и выполнял функции накопления сокровища. Этимология названия "червонец" очевидна — монета, изготовленная из "червонного", т. е. высокой пробы, золота.

Как и двадцатимесячное функционирование экономики без банка, появление золотых монет в денежном обращении вызвано в первую очередь объективными обстоятельствами. Без сомнения, определенную роль играли и теоретические концепции денежного обращения и прямого продуктообмена. Но, с одной стороны, сами эти теории включали анализ сложившейся экономической ситуации и потому были объективно обусловлены. С другой стороны, в то время, понятно, не было условий для спокойных научных дискуссий, а стремление к научной объективности всегда имело ярко выраженную политическую окраску. Появление золотой и серебряной монет на внутреннем советском рынке имело свою предысторию, начавшуюся еще до революции. В течение первой мировой войны, "мирной передышки" и гражданской войны производство товаров широкого потребления не росло. Призывы в армию лишали деревню рабочих рук и приводили к сокращению производства продовольствия. В итоге рыночные цепы на предметы потребления росли быстрее, чем цены на золото.

В апреле 1918 года отмечалось стихийное появление золотого царского рубля на рынке. Три золотых рубля менялись на пять серебряных, что было несообразным соотношением, тем более, что серебряный рубль менялся на четыре-пять бумажных, хотя реальная покупательная способность бумажного рубля была в то время равна не 25 или 20, а всего пяти серебряным копейкам. Вместе с обесцениванием рубля, выраженного в бумажных дензнаках, обесценивались относительно прочих товаров золото и серебро. Именно это привело впоследствии к появлению советских серебряных и золотых монет. Сотрудники института Наркомфина писали в 1922 году: "Потребность в денежных знаках при незначительности товарного оборота должна быть невелика, а следовательно, для восстановления правильного денежного обращения было бы достаточно небольшого, сравнительно, металлического фонда".

В мае 1922 года В. И. Ленин отметил, что печатание сов знаков потеряло смысл: "…Рынок почти научился, по-видимому, так быстро вздувать цены вслед за ростом эмиссии, что эмиссия перестает извлекать из населения какие бы то ни было реальные ценности, превращаясь в пустую игру…" (Полн. собр. соч., т. 5, с. 178).

В том же месяце вышло постановление ВЦИК о хлебном займе, согласно которому в обращение поступали облигации хлебного займа на сумму 3,8 млн. рублей в совзнаках 1922 года. Это считалось равным 10 млн. пудов ржи. Погашать облигации начали уже в ноябре того же года, и по январь 1923 года они погашались зерном, после чего могли быть погашены деньгами. Стимулов к приобретению облигации было два: скидка при их покупке, равная 10 % номинала, и возможность уплачивать часть натурального налога не хлебом, а облигациями займа. К оплате хлебом предъявлено всего 20 % облигаций — на 2 млн. пудов ржи, в оплату продналога принято облигаций на 6,3 млн. пудов. Облигации на 1,7 млн. пудов были переданы государственным учреждениям и предприятиям для обеспечения рабочих хлебом, частично — безвозмездно, частично — в кредит.

Успех первого хлебного займа привел к тому, что на следующий год облигаций было выпущено в десять раз больше. Такие краткосрочные займы под урожай текущего года были известны и ранее в мировой финансово-кредитной практике.

Помимо двух хлебных займов выпускали еще более краткосрочный сахарный заем (в ноябре 1923 года — после начала сезона сахароварения). Были выпущены облигации на 1 млн. пудов сахара, которые с февраля до мая 1924 года погашались сахаром, а затем — деньгами. Облигации натуральных займов продавались за деньги, а погашались натурой (зерном, сахаром). Тем самым часть денег фактически изымалась из обращения, а владельцы облигаций приобретали право на получение соответствующего вида продовольствия.

Натуральные займы были временной мерой, которую перестали использовать, как только наладилось денежное обращение. Но опыт первых советских натуральных займов не устарел. Он свидетельствует о том, что к денежному обращению имеют отношение не только привычные монеты и банкноты, но и облигации.

Что же они дали экономике? Как ни странно, их функции совпадали с теми, какие выполняют полновесные золотые и серебряные монеты: они сглаживали, выравнивали потребность в деньгах. Не всю — только сезонную. Точно так же при золотом или серебряном обращении монета уходит в сокровище, когда товарооборот сокращается. Не называемые даже деньгами, облигации играли роль золотой монеты.

Далее речь пойдет о денежных средствах, категории более широкой, чем собственно деньги. Будем относить в эту категорию все, что может выполнять или фактически выполняет какие-либо функции денег. Но сначала — о самом слове "деньги".

 

4. О происхождении названия "деньги"

Деньгой и деньгой первоначально называлась русская серебряная монета весом около 0,93 г — в одну двухсотую часть гривны. Связывается ее появление с именем Дмитрия Донского. Значительно позже — в XVII–XIX веках — чеканили и медную денгу. Появление самостоятельной монетной единицы было составной частью завоевания независимости от Золотой орды и имело такое же значение, как битва на Куликовом поле (1380 г.).

Со времен Ивана Грозного (1530–1584) деньгой называлась монета в полкопейки. При Петре I (1672–1725) стали чеканить деньгу уже не из серебра, а из меди. В 1823 году чеканка деньги была прекращена, а в 1849 году вновь стали ее чеканить. На монете вместо слова "деньга" были надписи "полкопейки" или "1/2 копейки". Впрочем, перерыв был недостаточным, чтобы прежнее название полкопейки забылось. Вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции бытовала привычка именовать полкопейки деньгой. Тем более, что любой набор монет назывался деньгами.

Полкопейки, выпускающиеся при Советской власти, насколько известно, деньгой уже не назывались. Имя конкретной монеты окончательно ушло в прошлое. Общее название денги прилагается сейчас к монетам, банкнотам, кредитным и казначейским билетам.

Изложенное выше — лишь внешняя часть истории происхождения термина, ее первый слой. Монетой в полкопейки деньга стала сложным путем. В 1478 году Иван III покорил Новгород, и на одном рынке стали свободно обращаться монеты новгородской и московской чеканки. Денга-новгородка была примерно в два раза тяжелее московской. Когда в 1535 году стали чеканить серебряную копейку, равную одной сотой "тяжелого" новгородского рубля, московская денга, само собой оказалась равной полкопейке.

Название "копейка", таким образом, тесно связано со словом "деньги" или "денга". Но и эта связь только внешняя, за ней скрываются более глубинные. Принято считать, что копейка называется так, поскольку на ней изображен всадник с копьем. На монетах, чеканенных при Василии Дмитриевиче Московском (1389–1425), изображен всадник, колющий копьем голову дракона (святой Георгий, который в Византии почитался как патрон императора и войска). Позже всадник понимается уже как государь, а с 30-х годов XVIII века — вновь как святой Георгий, поскольку на престоле российском были государыни.

Серебряные монеты, называвшиеся тенга, чеканились в средневековых Хиве, Коканде и Бухаре. А в Тибете чеканились так называемые тангки, или танги. Вес их колебался от 3,89 до 6,80 г. Из трех видов первых тангк в двух встречается ассоциация с копьем: "дунг-танг", т. е. танга с копьем, и "дунг-уе" — наконечник копья. Им противопоставлялась танга "пха-пьинг", т. е. старая непальская.

Последуем далее по пути этимологии, на этот раз он приведет нас в средневековье. Русское слово "деньги" происходит от названия русской же монеты "деньга". Это название, в свою очередь, совпадает с наименованием старотатарской монеты "денке". Так в XIII веке обозначалась арабско-персидская единица измерения веса — изначально "даник". В переводе "даник" означает "шестая часть" и отражает систему измерений, распространенную в средневековье по территории Азии и северной Африки, в мусульманском торговом мире. Измерения веса нашли свое отражение и в монетной системе, которая многократно изменялась, сохраняя вместе с тем основные названия и соотношения.

Каково бы ни было исходное значение слов "деньги" и "копейка", совершенно очевидно, что просто сводить эти названия к татарскому "денке" или к изображению всадника с копьем на монете — значит пресекать связь денег с другими экономическими явлениями, вырывать их из общемировой культурно-исторической традиции. Эта проблема требует дальнейших исследований.

 

5. Пять функций денег

Студент-экономист на вопрос о функциях денег обязан ответить без запинки: "Мера стоимости, средство обращения, образования сокровищ, платежа и мировые деньги". Именно в такой последовательности, какая выдержана в учебнике, даны они в "Капитале".

В научном описании допустимы два варианта — предметное, при котором дают ответ на вопрос — что есть сам по себе изучаемый объект, и функциональное — какое место изучаемый объект занимает в системе других объектов, явлений, процессов.

Теоретическая мощь марксистско-ленинской политической экономии состоит прежде всего в том, что за отношениями между вещами она вскрывает отношения между людьми. И функции денег следует понимать как социальные, как их роль в развитии общества и экономики. В частности, функция денег как меры стоимости, меры овеществленных в товаре общественно необходимых затрат труда не имеет смысла в отрыве от конкретно-исторических условий выполнения этой функции. Не всегда всеобщим эквивалентом было золото, долгие годы им являлось серебро, не всегда благородные металлы непосредственно участвовали в обороте, очень часто они выполняли свою функцию лишь идеально, через своих представителей. Великий философ Древней Греции Платон заметил, что хотя и можно считать деньги внутри страны по преимуществу средством обращения, но если монета Карфагена попала в Афины, то она — символ всего богатства Карфагена, и не только его золота, и цена этой монеты определяется доверием к Карфагену жителей Афин.

Как мера стоимости деньги соизмеряют стоимость различных товаров. Однако "не деньги делают товары соизмеримыми. Наоборот. Именно потому, что все товары как стоимости представляют собой овеществленный человеческий труд и, следовательно, сами по себе соизмеримы, — именно поэтому все они и могут измерять свои стоимости одним и тем же специфическим товаром, превращая таким образом этот последний в общую для них меру стоимостей, то есть в деньги" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 104). Данная функция денег, как и прочие, обусловлена не свойствами конкретного их воплощения, а внутренним свойством каждого товара иметь стоимость.

Как средство обращения деньги обеспечивают процесс товарообмена, передачу товара одним товаровладельцем другому. Товары движутся по некоторой траектории, деньги — навстречу им. И хотя в каждом акте купли-продажи роль денег мимолетна, из этих кратковременных эпизодов складываются непрерывное обращение самих денег и их важная роль в обеспечении обмена товара на товар. Из этого следует: для того чтобы деньги были средством обращения, необходимо исполнение ими функции меры стоимости. "Товар становится деньгами прежде всего как единство меры стоимостей и средства обращения, или — единство меры стоимостей и средства обращения есть деньги" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 106).

Тем самым пять функций денег распадаются на две группы. В первую из них входят две основные функции: меры стоимости и средства обращения, во вторую — средства образования сокровищ, средства платежа и мировых денег. Функции второй группы выводятся из функций первой группы. Иногда пробуют разделить истоки функций второй группы таким образом: средство платежа выводится из средства обращения, остальные две функции второй группы — из функции денег как меры стоимости. Такое выведение функций по отдельности неправомерно. Только одновременно из двух основных функций можно вывести все последующие.

В буржуазной политической экономии традиционно на первое место выдвигается функция денег как средства обращения. Вместо функции денег как меры стоимости зачастую называется функция их как масштаба цен.

Физиократы XVII века считали деньги товаром, необходимым для того, чтобы товары обменивались между собой. Мерсье де ла Ривьер писал: "Кто не знает, что деньги — только средство обмена! Ведь их даже постоянно заменяют кредитными документами и бумагой и, таким образом, самые крупные дела совершаются без денег. Но в то же время как существуют различные заменители денег, нет ничего, что могло бы заменить продукты". Выдвижение на передний план обменной функции денег было в политической экономии XVII–XIX веков всеобщим. Унаследовали его и родоначальники классической школы политической экономии Адам Смит и Давид Рикардо. Первый, сравнивая деньги с кухонной посудой, писал, что деньги — не обед, но без них, как без кухонной посуды, обеда не сготовишь. Сравнение хорошее, но из такой аналогии ничего не следует, она развлекает, но не помогает. К. Маркс отмечал, что "различие между, currency" и "monеу", т. е. между средством обращения и деньгами, не отмечается в, Богатстве народов"" — основном труде Адама Смита. Бывший товар, выполняющий функцию средства обращения, — дальше этого определения, известного еще античным авторам, не пошла экономическая мысль нового времени. Прогресс в теории Денег принесли только труды К. Маркса.

Как средство платежа деньги включаются в сферу кредита и других процедур, связанных с доверием. Акт купли-продажи может совершаться в современных условиях в самых разнообразных формах. Основная часть сделок совсем не похожа на рыночную ситуацию: один человек разложил товар на прилавке базара, другой подошел, выбрал, отдал деньги и забрал купленное. Подавляющее число актов купли-продажи предполагают отсрочку платежа. В особенности в последние десятилетия это касается всех сфер торговли — от международной до приобретения в кредит товаров в ближайшем магазине. Выше, в связи с объяснением банкнотного обращения, мы коснулись вексельного обращения. Разумеется, в отличие от того надежного и стабильного денежного оборота, к которому привык гражданин нашей страны, у него много недостатков и прежде всего — высокая доля риска при учете векселей. Любой из них может оказаться "бронзовым", т. е. таким, за которым стоит не реальный долг в форме переданных товарных ценностей, а сговор между трассатом и трассантом, имеющий целью получить ссуду.

Денежные средства, выполняющие функции платежного средства в условиях капиталистической экономики, отождествлялись многими исследователями со ссудным капиталом. Такое отождествление неправомерно хотя бы потому, что кредитом пользуются и трудящиеся, что соотношение в кредите функций денег И ссудного капитала зависит от того, кто выступает в роли кредитора и должника. Пусть это будет операция учета векселя, проводимая в банке. Только в том случае, если и трассатом, и трассантом выступают капиталистические предприниматели, мы имеем дело с обращением капиталов. Если трассант — трудящийся, то имеет место заимствование части заработной платы капиталистом, если же трудящийся выступает в роли трассата, то налицо повышение эксплуатации, закабаления трудящихся капиталом через потребительский кредит.

Еще одна функция денег — средство образования сокровищ. При слове "сокровище" вспоминаются герои Стивенсона, приключения, пираты и кладоискатели. Иногда эту функцию денег называют функцией сбережений, но мы будем придерживаться определения, данного К. Марксом в "Капитале". Сбережения представляют собой отложенный спрос, иногда целевой: копит человек деньги на автомашину, на первый взнос в жилищный кооператив. Но есть сбережения вообще, создание запаса денег без определенного ориентира, на что их впоследствии будут расходовать. В определенные периоды экономического развития деньги выпадают из денежного обращения. Функция денег как средства образования сокровищ и состоит в их способности исключаться на время из денежного оборота.

Может показаться, что и здесь дело только в физических свойствах конкретного воплощения денег. Нет, здесь и психологии мало, и физики. Речь идет о сугубо социальных закономерностях. Например, нам известно, что у многих народов, в частности у античных, функции денег выполнял скот. Об этом свидетельствуют и происхождение слова "деньги (pecunia) от слова "скот" (реcus), и, самое главное, то, что, по общим соображениям, скот мог выполнять п функцию меры стоимости, и функцию образования сокровища.

Первый венгерский король Иштван I исчислял налоги и штрафы в быках. Плата за убийство свободного человека составляла 110 молодых бычков. При Ричарде II (1377–1400) в Ирландии продолжали измерять стоимость скотом. Великий Гомер 27–28 веков назад измерял в быках стоимость треножника и золотых доспехов. "Скотницей" в раннее русское средневековье называлась государева казна. Кажется, чего яснее — стала выполняют функции сокровища потому, что скот может сохраняться и приносить приплод сам по себе, вне конкретной социальной действительности. Но не все так просто.

Тщательные исследования историков-экономистов установили, что pecus — это не любой скот, a pecunia — первоначально не деньги. Вот свидетельство американского историка Маусса: "Вещи делились па два разряда. Различие проводилось между familia и pecnnia, между вещами дома (рабами, лошадьми, мулами, ослами) и скотом на пастбищах, вдали от стойла. Различие проводилось между res mancipi и res пес mancipi, каковые определялись по способу их продажи. Отчуждение первых, состоявших из ценных объектов, включая детей и недвижимость, имело вид mancipatio, "взятия в руки"". До сих пор не установлено окончательно, совпадает ли различие между familia и pecnnia с различием между res mancipi и res пес mancipi. Нам кажется, не можеет быть ни малейших сомнений в том, что, по крайней мере первоначально, они взаимно соответствовали друг другу.

С методологической точки зрения, при изучении общественных явлений правильнее использовать не отдельные термины и их определения, а пары категорий. Поэтому пара "фамилия" — "пекуния" как прообраз будущего отделения денег от неденег представляется более верной, чем самостоятельное выведение термина "деньги" из слова "скот".

В Древнем Вавилоне и Шумере (что установлено относительно недавно) также существовало два вида имущества: маккуру (шумерск. ни-га) и бушу-бушу (шумерск. ни-гал-ла). Они существенно различались по правилам заключаемых относительно них торговых сделок. И в античные времена пара "фамилия" — "пекуния" противопоставляла два вида имущества. "Чем дальше мы уходим в древность, — пишет М. Миусс, — тем больше понятие familia означает res (вещи.- 10. В.), из которых она состоит, включая даже пищу семья и средства к пропитанию". Характерный момент: латинское pecus восходит к древнегреческому "пектео", "пеко", что означает "стричь" (позднее — "получать доход").

Эта иллюстрация наводит на мысль об относительной независимости функций денег от их материального воплощения. Возможно ли, например, рассредоточение, разделение функций денег между разными объектами, так чтобы нечто выполняло функции средства обращения, другое — средства образования сокровищ и т. д. Надуманность такого вопроса — кажущаяся. В 20-х годах академик С. Г. Струмилин не просто обсуждал его, а прямо предлагал разделить функции денег. В середине 1922 года в обращении находились совзнаки, покупательная способность которых неуклонно падала. В хозяйственных расчетах и бюджетном планировании использовался индексный рубль, который не существовал в форме наличных денег, но с помощью которого учитывались изменения цен. С. Г. Струмилин предлагал помимо этих двух видов денежных средств ввести еще один, так называемый "товарный рубль", который должен был иметь надежное обеспечение в виде товаров повышенного спроса, находящихся в руках государства. Таким образом, совзнак, по замыслу С. Г. Струмилина, выполнял бы функцию средства обращения, индексный рубль был бы мерой стоимости (точнее, масштабом цен.- 10. В.), а товарный рубль служил бы средством сбережения. Товарные рубли оказались бы фактически облигациями натуральных государственных займов.

Эти интересные предложения вызвали большую дискуссию и в разных формах обсуждаются до сих пор. Пока они не нашли отражения в практике, тем не менее сама постановка — задача раздельного воплощения функций денег — говорит, что такое разделение не лишено смысла.

В политической экономии социализма современные исследователи к пяти функциям денег иногда добавляют новые: средства распределения по труду, средства сбережения трудовых доходов, средства прямого распределения материальных благ. В этом выражается специфическая роль денег при социализме. Отличие их от денег в условиях капиталистической экономики вытекает из самой сути общества, где исключена эксплуатация человека человеком. Использование дополнительных функций денег для изучения закономерностей товарно-денежного обращения в социалистической экономике ограничено, хотя в преподавании политэкономии они, видимо, полезны.

Некоторые советские экономисты не признают добавок к функциям денег, считая, что для описания социалистических денег достаточно исходного набора из пяти функций. Вопрос увеличения количества функций денег чрезвычайно интересен, но уводит он в проблемы методологические, сугубо специальные.

Пример использования еще одной функции денег привел "нумизмат из ГДР Рейнольд Зильх. В 1917–1922 годах на обесценившихся германских бумажных деньгах систематически появлялись политические лозунги: на купюрах достоинством в две марки печаталось в 1917 году: "Солдаты, дезертируйте". В 1922 году на купюрах уже в тысячу марок можно было прочитать: "Социализм идет — он у порога".

Кинодокументалистам ГДР, снимавшим фильм о борьбе трудящихся Чили против клики Пиночета, удалось заметить на чилийской купюре в 500 эскудо лозунги Народного фронта: "Чилийцы, проснитесь!" или "Наша страна станет похожей на Кубу!".

Пропагандистскую функцию выполняла и надпись на советских монетах с 1924 по 1934 год: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!".

Могут сказать, что в данном случае деньги выполняют другие, неденежные функции. Возможно, это и верно. Но только потому, что они являются деньгами, они могут выполнять новые, ранее не существовавшие функции. В равной мере в условиях социалистической, плановой экономики появляются дополнительные функции денег, но они накладываются на существовавшие ранее и существуют только благодаря им.

 

В дальнейшем под деньгами будем понимать то, что выполняет все перечисленные выше функции денег. Если же выполняются не все функции денег, то будем использовать термин "денежное средство" — более широкую категорию, включающую собственно деньги как частный случай.

Деньги не существуют сами по себе, они связаны со многими сторонами жизни человека. Но мы знаем, что есть сферы, куда деньгам вход заказан. В общественной жизни вообще и в экономической в частности развиты разнообразные внеденежные связи между людьми. Семейные отношения, например, не строятся по принципу: "за все нужно платить". Но эта, казалось бы, морально-этическая, к экономике отношения не имеющая проблема доставляет много хлопот и экономистам. В одних странах подоходный налог исчисляют исходя из дохода семьи, в других (в том числе и в нашей) — исходя из заработной платы (дохода) отдельного человека. Внутри семьи деньги теряют основную часть своей силы, поэтому отправляться от дохода семьи при исчислении налога вроде бы более целесообразно, и несколько раз эта мысль высказывалась на страницах центральной печати. Мы и по собственному житейскому опыту знаем: человек находится постоянно на стыке денежных и внеденежных отношений между людьми.

 

1. Приобретайте абонементные талоны

Вы вошли в трамвай. Заплатить за проезд можно по-разному. Либо бросить три копейку в кассу, либо, если нашелся абонементный талон, — продырявить его штифтами компостера. В этом смысле — что три копейки, что абонементный талон — все одно. С последним, пожалуй, даже проще. Можно ли считать абонементный талон представителем мира денег? Если ограничиться только эпизодом, в котором человек входит в трамвай и имеет две возможности оплатить проезд, — то почему бы нет? Абонементный талон в данном случае — частный вид денежных средств, предназначенный для оплаты конкретной услуги, а именно проезда на городском трамвае.

Усложним ситуацию. Вы вошли в трамвай, а в нем нет касс, переход к более прогрессивной оплате проезда абонементными талонами произведен решительно и бесповоротно. Хорошо, если нашлось тридцать копеек. Вы можете подойти к вагоновожатому и купить у него книжечку, дающую право проехать в трамвае десять раз. Один талон прокомпостирован, девять других укладываются в карман на будущие девять поездок.

Что же представляют собой девять бумажек целевого назначения, которые оказались вместо двадцати семи копеек в вашем кошельке? В какой-то мере они — нечто вроде денег, но уже очень узкой направленности — только для поездок в трамвае. Но вот в трамвай вошел человек, у которого, как на беду, только крупная купюра, скажем — сто рублей, да случайно завалялись в кармане еще три копейки. Попал этот человек в ситуацию, когда сто рублей — не деньги. Вы (или кто другой) вошли в его положение и предложили один из оставшихся талонов. Как вы ни отказывались, но человеку, неосторожно вошедшему в трамвай со сторублевой купюрой, удалось-таки вручить вам три копейки.

Теперь давайте подумаем: если абонементный талон можно продать и вернуть израсходованные на него три копейки, то, может быть, этот талон есть частный случай денег?

Предположим, не успев ответить на этот вопрос, вы пересели с трамвая на троллейбус. Здесь некоторые пассажиры спокойно компостируют трамвайные талоны, такие же, как и у вас. Но, поскольку проезд в троллейбусе подороже, они пробивают рисунок компостерных дырочек сразу в двух трамвайных талонах.

А вот в очень многих городах нашей страны пытаться с трамвайными талонами проехать на автобусе и записать себя в зайцы-безбилетники — одно и то же, трамвайные талоны действительны только для проезда на городском электротранспорте, и этому, как ни странно, есть прямое обоснование. В ситуации, которая существовала для пассажира городского транспорта до введения абонементных талонов, ему было все равно, па чем ехать. Разница в стоимости проезда при низких тарифах на пассажирские перевозки в городах нашей страны, как правило, не определяет выбор вида транспорта. Но для вагоновожатого трамвая, для водителей троллейбусов и автобусов было совсем не безразлично, на чем едет пассажир. Их заработок зависел не от общего количества перевезенных всеми пассажиров, а от числа тех, что вошел в данный троллейбус, автобус, в данный вагон трамвая. Вошел и, разумеется, заплатил за проезд. От выручки, какую в конце смены привезут кассы, зависел заработок.

Деньги к деньгам. Эту закономерность, подмеченную давным-давно, не следует воспринимать утилитарно. Деньги всегда так или иначе связаны с деньгами. После введения абонементных талонов былая связь "деньги к деньгам" разрушилась, заработок водителя перестал зависеть напрямую от количества перевезенных им пассажиров. Но сохранилась связь между выручкой касс всех трамваев н троллейбусов с фондом экономического стимулирования коллективов трамвайных и троллейбусных парков. На уровне управления городского электротранспорта возможно распределение этого общего фонда по коллективам парков. Но граница между электротранспортом и автобусными парками города оказывается непреодолимой. О распределении средств фонда экономического стимулирования между теми, кто возит пассажиров на трамваях и троллейбусах, и водителями автобусов договориться не удалось. Поэтому купленный абонементный талон для проезда на трамвае годится и в троллейбусе, а на автобусе он — уже не деньги. По той же причине абонементный талон, годный для автобуса, оказывается простой бумажкой в электротранспорте. Оба талона потеряют свою "покупательную силу" полностью, если перевезем их в другую союзную республику. Эта потеря также связана с несогласованностью в распределении "зарплатных" денег на уровне более высоком, чем городские управления. В некоторых союзных республиках, в Эстонии например, введены единые абонементные талоны — для всех видов городского транспорта.

Столь простой пример — переход городского транспорта к абонементному обслуживанию — демонстрирует свойства средства обращения, которые мы будем прослеживать далее на явлениях более масштабных и более удаленных от повседневной жизни.

11 июня 1923 года Коллегия Наркомфина СССР постановила "в целях усиления средств НКПС в период реализации урожая" выпускать пятирублевые транспортные сертификаты. Они имели твердый курс размена на золото и в соответствии с постановлением СТО от 26 июля 1923 года были обязательны к приему по курсу золотого рубля во всех кассах железных дорог, морского, и речного транспорта.

В отличие от абонементных талонов, транспортные сертификаты были средством обращения в полном смысле этого слова. Их охотно брали в уплату за товары не только упомянутые в постановлении кассы, не только прочие государственные и кооперативные организации, но и частные лица. Всего было выпущено транспортных сертификатов на 20,8 млн. рублей, сумма по тем временам значительная. Червонцев — золотых и бумажных — на 1 февраля 1924 года находилось в обращении всего в 15 раз больше.

А нельзя ли распространить этот опыт на другие ведомства? Скажем, домоуправление выпускает свои абонементные талоны для оплаты услуг сантехников, каждый. кинотеатр — свои талоны на кинобоевики и т. д. При кажущейся надуманности такого вопроса он всерьез обсуждался в 20-е годы. В то время различные государственные и кооперативные организации предпринимали эмиссию разнообразных денежных суррогатов. Делалось это по инициативе снизу и аргументировалось нехваткой мелкой разменной монеты, необходимой при большинстве расчетов. Вообще, и сейчас бывает, что покупатель в магазине стоит перед кассой и ищет по карманам мелочь, а кассир беспомощно разводит руками. В дефиците разменной монеты проявляются особенности состояния денежного рынка в данном населенном пункте. Поэтому, столкнувшись в бытовой ситуации с проявлением закономерностей денежного обращения, не спешите искать виноватого рядом с вами.

 

2. Наличные, безналичные и хитрое слово "ликвидность"

При более значительных потребительских расходах происходит дальнейшая дифференциация средств купли и продажи. Чем выше уровень потребления, чем оно разнообразнее, тем больше вариантов денежных средств связано, с ним. Талоны на бензин и автомобильное масло, марки госпошлины при регистрации автомашины в ГАИ — все это заменители денег, используемые для специальных нужд. Даже приобретение автомашины начинается с выписки чека, который может быть обращен в деньги, если вы вдруг передумаете.

Однако, придя в магазин, вы не можете предъявить сберкнижку и приобрести по записи в ней какой-либо товар в магазине. Даже для приобретения автомашины нужно выписать чек.

Сама процедура получения наличных денег в сберкассе не длинна и не утомительна. Но она разрывает тем не менее желание купить и возможность приобретения понравившейся вещи. В другой раз может совпасть желание и наличие денег на руках, но не будет желаемого товара. Для того чтобы приблизить друг к другу все составляющие процесса покупки, хорошо бы иметь на руках документ, по которому товары выдаются сразу же.

Способность денежного средства участвовать по желанию владельца в немедленном приобретении товара или услуги и называется ликвидностью. Наличные деньги обладают большей ликвидностью, чем безналичные; набор мелких купюр — большей ликвидностью, чем крупных, и т. д.

Ликвидность безналичных денег снижает различного рода ограничения на расходование средств. С 1965 года на предприятиях нашей страны образуются фонды развития производства. Эти средства предприятие могло тратить на реконструкцию и модернизацию производства по усмотрению коллектива. Но вплоть до 1983 года, когда начался крупномасштабный эксперимент по расширению прав предприятий, это право было обставлено множеством ограничений, практически не позволявших израсходовать средства на то, что нужно. Крупномасштабный эксперимент как бы повысил ликвидность денег из фонда развития производства.

Преодолевая ограничения, которых по мере совершенствования хозяйственного механизма становится все меньше, деньги приобретают более высокую степень ликвидности.

На протяжении последних десятилетий доля наличных денег в денежной массе составляет одну двенадцатую, т. е. на каждый рубль наличных денег в товарообороте присутствует одиннадцать рублей безналичных. Если учитывать только это деление, то общая ликвидность денежных средств в нашей стране стабильна. Вообще категория "ликвидность" относительно недавно вошла в терминологию политэкономии социализма. В энциклопедии "Политическая экономия" термин "ликвидность" отнесен исключительно к капиталистической экономике и трактуется как мобильность активов, обеспечивающая бесперебойную оплату в срок всех обязательств и предъявляемых к ним законных требований. В этой трактовке понятие ликвидности смыкается с категорией "платежеспособность". В особенности близко эти два термина сходятся в определении ликвидности банка как его способности оплачивать требования вкладчиков.

При таком определении категория "ликвидность" пе имеет никакого отношения к социалистической экономике. Ведь, несмотря на изменения структуры денежных средств, платежеспособность Государственного банка остается на прежнем, высоком уровне. Но в условиях капитализма действительно ликвидность денежных средств определяет ликвидность банка. Деньги вкладчикам выплачиваются, как правило, в денежных средствах высокоп степени ликвидности, тогда как банк располагает средствами разных степеней ликвидности, обратить которые в форму, необходимую вкладчику, не всегда оказывается возможным.

Склонность вкладчиков банков, равно как и потребителей вообще, иметь на руках денежные средства большей степени ликвидности называется "предпочтением ликвидности".

А можно ли придумать денежное средство с ликвидностью большей, чем наличные, чем банковские и казначейские билеты? Оказывается, да.

В 1950 году за рубежом в порядке эксперимента введено новое средство платежа — так называемые кредитные карточки. Сейчас в мире ими пользуются около 190 млн. человек, а принимают их к оплате не менее 7 млн. хозяйственных организаций.

Кредитная карточка представляет собой небольшую пластмассовую пластинку, на которой указаны магнитный код владельца, сфера применения и другие необходимые данные. Карточки делятся на четыре основные группы: для путешествий и развлечений, для получения наличных денег, для закупок и банковские карточки.

Карточки первого вида выдают туристические организации. Некоторые из них, например "Америкэн Экспресс", "Динер Клаб" и "Еврокард", действуют во многих странах мира. Достаточно приобрести карточку, чтобы не беспокоиться об обмене валюты.

Банковские карточки выдаются кредитными учреждениями ("Мастер Кард" в США, "Акцесс" в Великобритании и т. п.). Подавляющее их большинство действительно во всех странах мира. Особенно распространены они в США, а последнее. время все шире применяются и в Западной Европе. Так, в 1982 году в Швейцарии находилось в обращении 250 тыс. кредитных карточек. Отели, магазины, рестораны, кредитные учреждения пустили в обращение 550 тыс. карточек, действительных к оплате в соответствующих фирмах.

Карточки на получение наличных денег в Швейцарии действительны только в масштабах страны. Владелец карточки платит ежегодный взнос 20 швейцарских франков и может в любой момент предъявить к оплате чек или другой кредитный документ, который тут же обратят в наличные. В других странах выпускают и карточки, действительные практически во всех странах мира.

Очень распространены кредитные карточки для закупок (особенно для закупок продовольствия). Их выдают крупные торговые фирмы, которые как бы открывают владельцу карточки кредит в своих магазинах. Обязательное условие получения кредитной карточки — стабильный и достаточно высокий доход. Наиболее увлеченные поклонники технического прогресса считают, что кредитные карточки, обработка которых переведена на ЭВМ, в будущем заменят и деньги, и чеки.

Социально-экономические различия между социализмом и капитализмом проявляются в денежной сфере особенно отчетливо. И вместе с тем введение в нашей стране кредитных карточек — мера безусловно нужная и важная.

Помимо денег на сберегательных книжках, в качестве ценных бумаг, обратимых в деньги, в пашей стране обращаются облигации трехпроцентных выигрышных займов. Они дают право на участие в регулярно проводимых тиражах выигрышей и, по желанию владельца, могут быть обменены на деньги в любой сберегательной кассе. Платежи облигациями не принимаются ни в магазинах, ни в других "официальных" местах. Но в расчетах между частными лицами облигации фактически могут использоваться как деньги.

Если перейти от научной терминологии к обыденной, то высокая ликвидность означает, что деньгам легче уйти (утечь) от владельца. Люди, умудренные опытом, иногда просят, чтобы зарплату или вклад в сберкассе им выдали крупными купюрами. Отчасти из-за того, что меньше места занимают, отчасти потому, что замечено: разменяешь — и но заметишь, как уйдут. Наивысшей ликвидностью обладает, конечно, кредитная карточка, одного ее предъявления достаточно для оплаты.

Еще в начале 70-х годов практика денежного обращения в нашей стране делила весь денежный оборот на две части: наличный и безналичный. При этом безналичный оборот имел место между государственными и кооперативными организациями, а наличный — между ними и населением. С тех пор наметились определенные сдвиги. Безналичный оборот стал постепенно наступать на наличный. Введены отчисления со сберкнижек платы за жилье и прочих регулярных коммунальных платежей. Активно внедряется перевод заработной платы на счета в сберкассах. Сфера безналичных расчетов будет расширяться и в дальнейшем через новые разнообразные формы.

В книге Ш. Б. Свердлика "Общественый продукт и денежный оборот" (Новосибирск, 1981 г.) отмечается, что к настоящему времени у советских исследователей финансов сложилось своеобразное разделение труда: одних беспокоит совершенствование планирования финансовых ресурсов, других — безналичного платежного оборота, третьих — обращения наличных денег. Автор сделал первую попытку такого исследования денежного оборота, когда ведущим принципом является "признание единства денежных средств, функционирующих в социалистической экономике, независимо от сферы обращения денег, выполняемых ими функций, форм эмитирования и изъятия из оборота".

Эта позиция находит все больше сторонников.

 

3. Виды денежных средств за океаном

Статистика финансов в капиталистических странах построена с учетом ликвидности денежных средств. Иногда этот факт связывается с именем Джона Мейнарда Кейнса (1873–1946), английского политэконома, апологета "регулируемого" капитализма. Кейнс, в частности, ввел в экономическую теорию понятие "предпочтение ликвидности". Но и статистика, и сама эта категория существовали до Дж. М. Кейнса как элементы практической деятельности банков.

В Соединенных Штатах существует 11 видов денежных средств, различаемых официальной статистикой. Группируются они обычно в три или четыре агрегата (категории), обозначаемые буквой М с последующим номером: M1, М2 и МЗ. В отдельные периоды в статсборниках присутствует разделение M1 на M1А и M1В. Иногда дается еще один агрегат — Л.

Из каких же видов денежных средств складываются эти категории?

1. Наличные деньги и резервы — деньги в строгом смысле слова, т. е. наличные средства, находящиеся вне банков, преимущественно в распоряжении домохозяйств. Представлены они долларовыми купюрами и разменной монетой и являются деньгами высшей степени Ликвидности, на которые можно купить желаемый товар немедленно,

2. Вклады до востребования, включая чековые, в банках и в сберегательных учреждениях (взаимно сберегательных банках и ссудосберегательных ассоциациях).

3. Краткосрочные вклады в банках и сберкассах суммой менее 100 тыс. долларов.

4. Краткосрочные ценные бумаги — обязательства правительства, федеральные фонды и соглашения о перепродаже, краткосрочные вклады на сумму более 100 тыс. долларов, акции денежного рыночного фонда, вклады в евродолларах, коммерческие бумаги и банковские акцепты.

5. Долгосрочные ценные бумаги.

6. Нефинансовые деловые бумаги — только обязательства по акциям нефинансовых корпораций. Как и все виды ценных и деловых бумаг, этот вид денежных средств не поддается прямому счету, количество их приходится оценивать косвенно. Существуют два способа расчета количества нефинансовых деловых бумаг: по покупкам и по доходам с капитала.

7. Финансовые деловые бумаги — то же, по финансовым корпорациям.

8. Внерыночные обязательства, включающие правительственные сберегательные облигации, страховые и пенсионные фонды.

9. Закладные — ипотечные обязательства (под залог недвижимости).

10. Заемные средства — потребительский кредит, торговый кредит, страховой кредит, неклассифицированные пока банковские облигации, займы правительства США и его агентств. Неопределенная составляющая заемных средств — торговый кредит.

11. Иностранные вклады — требования со стороны иностранцев, предъявляемые в иностранной валюте, включая иностранные вклады, акции иностранных компаний и капиталовложения за границей, баланс внешней торговли США и сальдо в Международном валютном фонде.

Часть перечисленных видов денежных средств имеет привычную форму монеты, банкноты, облигации. Другие представлены чеками, записями в бухгалтерских книгах. Это не предел процессу, в котором деньги сбрасывают физическую оболочку и их существование становится чисто социальным. Ниже будет упоминаться об "электронных деньгах". А здесь можно вспомнить о так называемом принципе "Диктум меум фактум", действующем на Лондонской фондовой бирже. Переводится он как "сказано — сделано" и состоит в том, что сделка считается совершенной, когда достигнута договоренность о ней. Не обязательно при этом передавать что-либо из рук в руки, делать записи о сделке, расписываться в согласии. Были даже попытки оценить количество таких "словесных" денег.

Как видим, категория "деньги" далеко не просто, и однозначно определяется статистикой США. Критерии формирования каждого из одиннадцати перечисленных видов денежных средств самые разнородные: здесь и произвольные количественные границы (100 тыс. долларов), обособления валютные, по срокам, по отношению к рынку, по владельцам и т. п. Какой-либо системы во всем этом не усматривается. Несомненно, что неомонетаристы исходят именно из эмпирического определения денег, не подвергая их предварительному теоретическому анализу. В равной степени несомненно, что речь идет не столько о деньгах, сколько о ссудном капитале. С этим подходом следует согласиться, ибо "при развитом капиталистическом производстве денежное хозяйство является лишь основой кредитного хозяйства", — писал К. Маркс в "Капитале".

В одной из недавних отечественных публикаций по денежному обращению и кредиту капиталистических стран написано, что в советской экономической литературе "не принято" смешивать деньги, кредит и ценные бумаги.

"Представляют ли функционирующие таким образом деньги для плательщика или получателя капитал или доход — это безразлично, от этого абсолютно ничего не меняется в положении дела. Масса денег просто определяется их функциями как покупательного средства и средства платежа" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 90). Если ценная бумага не является источником основного дохода, находится на руках у рабочего или другого человека, живущего своим трудом, она тем более теряет связь со ссудным капиталом, оставаясь частным случаем денежного средства.

Сосредоточенный в банках денежный капитал есть, по словам Маркса, капитал, авансированный на выполнение функций денег.

Первый "агрегат", практикуемый в финансовой статистике США, — M1 — представляет собой сумму первого и второго видов денежных средств. Перед суммированием из вкладов до востребования вычитаются вклады в банках, сделанные банками (так называемый межбанковский оборот), а также средства, выставленные на инкассо, т. е. фактически уже не являющиеся вкладами.

Второй "агрегат" — М2 — представляет M1 плюс третий из перечисленных выше видов денежных средств — краткосрочные вклады на сумму 100 тыс. долларов каждый.

Третий "агрегат" — М3 — объединяет М2 и краткосрочные ценные бумаги. (Для сведения: в 1980 г. M1 = 401,4 млрд. дол., в том числе наличные — 111,7 млрд. дол., за 1981 г. соответственно 429,6 и 119,8 млрд. дол.)

Современное превышение суммы вкладов над количеством находящихся в обращении наличных денег сложилось до первой мировой войны, когда на протяжении почти полувека (1867–1914 гг.) среднегодовые темпы прироста вкладов составляли 6,7 % в сравнении с 2,4 % ежегодного прироста количества наличных денег. Во время мировых войн наблюдались резкие скачки в приросте количества денежных средств в США, особенно большим было увеличение их в годы второй мировой войны (1939–1945 гг.): по M1 — 19,7 % в год, по М2 — 16,9 %. При этом прирост наличных денег превышал прирост вкладов: 27,2 % в год в сравнении с 16,5 % прироста вкладов из M1 и 14,4 % — вкладов из М2.

Начиная с 60-х годов прирост количества наличных денег превышает прирост вкладов до востребования, но различие темпов незначительно, и нельзя надеяться на возврат или хотя бы приближение к преимущественно наличному денежному обороту.

 

4. Много ли денег нужно?

Проблема количества денег в обращении волнует людей давно. Рождение количественной теории денег относят к 1578 году, когда парижанин Ж. Бодэ'н написал "Ответ на парадоксы месье де Малеструа", в котором установлена зависимость между колебаниями цен и количеством денег в обращении. Это соотношение и в античные времена привлекало многих: Светония, Полибия, Иосифа Флавия, Цицерона.

Тезис всех ранних представлений о необходимом количестве денег, а также развившейся из них количественной теории: главенствующая функция денег — быть средством обращения. Можно заметить, что именно он лежит в основе классификации массы денежных средств, обращающихся в США.

Трактовка денег как средства обращения типична не только для современных буржуазных теорий, но и для хозяйственной практики. Поэтому нет ничего удивительного в том, что продолжателями количественной теории денег объявили себя современные американские неомонетаристы. Это верно в том плане, что они также считают основной функцией денег быть средством обращения. Они прямолинейно трактуют инфляцию как феномен, относящийся исключительно к сфере денежного обращения, как простое опережение роста количества денег, находящихся в обращении, в сравнении с ростом выпуска продукции. Можно сказать, что мы живем во времена стихийного рикардианства, поскольку очень многие убеждены: дело лишь в том, что денег много, а товаров мало. Но все обстоит значительно сложнее.

По Рикардо, при нормальном состоянии денежною обращения страна имеет в обращении столько денег, сколько их необходимо для согласования стоимости золота со стоимостью товаров, находящихся в обращении. По его мнению, если в одной стране количество золотых денег превышает необходимое для обращения, цены на товары повысятся, а стоимость денег упадет. Возрастет импорт товаров, произойдет утечка золота. Но этому противоречат факты и данные статистики.

Карл Маркс в первом томе "Капитала" приводит формулу количества денег, необходимых для обращения:

где ТЦ — сумма цен обращающихся товаров; К — сумма цен товаров, проданных в кредит; П — поступившие платежи; ВП — взаимные погашения; О — число оборотов одноименных денежных единиц. В этой формуле косвенно учтена структура денежной массы и, в частности, степень ее ликвидности. Чем больший интервал времени будет взят для оценки количества денег, тем в большей степени уменьшает Д сумма взаимных погашений (BII). Одновременно чем больший временной период мы возьмем, тем большим будет число оборотов одноименных денежных единиц. При естественном допущении о неизменности прочих членов правой части формулы Д зависит от избранного интервала времени.

Перейдем теперь к рассмотрению более поздних способов оценки количества денег, необходимых для обращения.

Есть риск снизить интерес читателя к приводимым ниже формулам, но лучше сразу предостеречь от излишнего к ним доверия. Во всем, что касается денег, нельзя игнорировать предшествующее состояние, и потому уравнения, построенные относительно статики, имеют весьма ограниченную ценность. Деньги существуют только вместе с денежным оборотом.

Для большинства современных исследователей очевидно, что о количестве денег в обращении для статического состояния не имеет смысла говорить. Определяя, что такое инфляция, говорят, что "количество денег увеличивается быстрее, чем объемы производства продукции". Однако именно статика отражена в основных, наиболее простых уравнениях, которыми определяется количество денег в обращении. Вот они в том порядке, в каком предлагались экономистами:

Согласно первому уравнению, количество денег М, находящихся в обращении, умноженное на скорость их обращения V, равно количеству заключаемых сделок Т, умноженному на среднюю цену сделки Р, иногда называемую "средним уровнем цен". В этом "иногда" скрыта первая хитрость уравнения. Когда средняя цена сделки умножается на количество сделок, подразумеваются одновременно совершаемые сделки. И в этом случае под М понимается номинальное количество денег, необходимое для того, чтобы обслужить все сделки. Когда же Р называется "средним уровнем цен", а Т — количеством продаваемых товаров, то под М имеется в виду уже па количество денег, а некоторая их "покупательная сила". Уравнение это придумал в начале века американский экономист Ирвинг Фишер, потому оно называется уравнением Фишера.

"Из того, — делал вывод И. Фишер, — что деньги, затраченные на блага, должны равняться количеству этих благ, умноженному на их цены, следует, что уровень цен должен повышаться или падать в зависимости от изменения количества денег". Впрочем, он тут же оговаривается: "если в то же время не будет происходить изменений в скорости их обращения или в количестве обмениваемых благ".

Из подобных утомительных "если" и складываются рассуждения вокруг уравнения Фишера. Если цены повысились, уравнение одаривает тремя вариантами объяснения: либо денег стало больше, либо скорость их обращения упала, либо сократилось количество обмениваемых товаров. Проку от такого обилия возможностей получается немного. Поэтому И. Фишер — через умозаключения, а не через анализ статистических данных — пришел к допущению, что скорость обращения денег и количество обмениваемых благ — величины стабильные. Вот тогда всем стало ясно: больше денег — выше цены.

В 1926 году выдающийся советский экономист В. В. Новожилов привел уравнение Фишера в статье, в которой он объяснял причины дефицита в тогдашней советской экономике. Четыре года спустя он вряд ли воспользовался бы этой формулой. Начиная с 1929 года статистические данные свидетельствуют о том, что скорость обращения денег изменяется по своим законам. За 1929–1932 годы она упала на 40 %.

Динамика скорости обращения денег, взятая в историческом плане, многое говорит об изменении самих денег, того, что они собой представляют. По расчетам К. Уорбертона (1949 г.), в конце XVIII века число оборотов денежной массы в год равнялось 24,2. В 1939 году, перед второй мировой войной, оно снизилось до 1,15. Столь значительное падение скорости обращения свидетельствует об изменении содержания денег, коренной деформации структуры денежной массы, растворившейся почти полностью в сфере кредита.

Во всех капиталистических странах деньги в настоящее время предельно разбавлены различными формами долговых обязательств с фиксированными сроками платежа. Резкое увеличение их доли говорит о повышении хозяйственной нестабильности и общей неуверенности хозяйствующих субъектов как в своем деловом партнере, так и в стабильной работе государственного аппарата.

Поначалу может показаться, что скорость обращения денег — параметр частный, интересный только специалистам. Суть в том, что в отличие от количества денег в обращении этот параметр неуправляем, не поддается регулированию. Капиталистическая экономика была бы управляемой через регулирование массы денег, находящихся в обращении, если бы скорость обращения можно было сделать стабильной. В мировой капиталистической экономике за тридцать послевоенных лет она выросла примерно так же, как и количество денег в обращении, — в 2,8–2,9 раза. Причин этому явлению много, и связаны они со всеми процессами, происходящими в экономике: с объемом предшествовавших инвестиций, со сложившимся распределением доходов, а следовательно, с наличным соотношением политических сил и со многим, многим другим.

Во втором из приведенных уравнении количество сделок Т заменено объемом конечного продукта Y. Замена эта объясняется невозможностью хорошо оценить Т и представляет собой яркий пример поисков там, где светло, а не где потеряно. Упомянутые выше оценки скорости обращения денег сделаны с использованием именно этого уравнения, чем, по-видимому, и ограничивается его польза. Впрочем, нет. Мысль о зависимости скорости обращения денег от переменных, стоящих в правой части уравнения, напрашивается здесь сама собой. Ведь в конечном продукте суммированы и нивелированы все структурные — экономические и социальные — элементы, с помощью которых он получен.

В третьем уравнении, называемом по фамилии автора уравнением Пигу, напрямую, без учета скорости обращения, определяется М, понимаемое как предложение денег. Коэффициент к интерпретируется как доля годовых доходов, которую получатели дохода желают держать в деньгах, т. е. никуда на длительный срок не вкладывать.

Многие авторы — да и сам Пигу соглашался с этим — указывали, что к эквивалентен величине, обратной скорости обращения денег. Тем самым уравнение Пигу становится частным случаем уравнения Фишера.

По уравению Пигу оценивал в 1922 году количество денег, необходимое для обращения в советской экономике, С. Г. Струмилин. Он рассуждал так. Потребность в наличных деньгах в дореволюционной России составляла четверть потребности в накоплениях и сбережениях. По аналогии для 1922 года у С. Г. Струмилина получалось, что если сохранять имеющееся в обращении количество совзнаков на сумму 50 млрд. рублей, то денежных средств, пригодных для накопления и сбережения, требуется около 200 млрд. рублей. В 1910 году, например, фактически было в обращении 1,8, а в сбережениях и накоплениях — 7,35 млрд. рублей.

Уравнение Пигу было еще одним шагом к введению психологических понятий в экономический анализ. Желание сохранять доход в форме денег — категория, о которой можно долго рассуждать, но измерить надежным способом невозможно. Допустим, мы проведем опрос всех получателей доходов, но высказанное желание, даже если оно соответствует истинному, может измениться тут же, на следующий день и даже в следующий час после опроса.

Дальнейшие исследования привели к притоку новой психологической терминологии. Появились, в частности, категории ожидаемых и неожиданных ("неантиципированных") изменений количества денег. Оба термина укрепили положение в экономической теории категории "ожидание", введенной еще Дж. М. Кейнсом, которая начала теснить и деформировать истинные экономические термины. Так, понятие "долгосрочный" стало применяться к таким срокам, когда успевают реализоваться все ожидания, т. е. ожидаемые изменения цен, прибылей, выпуска продукции и т. п. А понятие "краткосрочный" стало прилагаться к периодам, когда такие ожидания реализоваться не успевают. Слова те же, а смысл в них вложен уже другой. Ведь ранее термин "долгосрочный" в применении к деньгам означал увязанность их с капиталовложениями, а "краткосрочный" — с текущим коммерческим оборотом.

Полная деформация используемых понятий проявляется в последнем из приведенных выше уравнений. Слева стоит уже не какое-нибудь М, а ожидаемое. Функции L1 и L2 в правой части уравнения называются функциями предпочтения ликвидности. В качестве аргумента в первой функции используется конечный продукт, во второй — уровень процента. Методы получения конкретной формы "функций предпочтения ликвидности" утоплены в сложных, но стандартных математико-статистпческих процедурах. Какое-либо содержательное обоснование этих процедур отсутствует.

Сопоставим с приведенной цепочкой уравнении подход, предложенный К. Марксом. Как известно, относительно количественной теории денег Он не занимал позиции полного отрицания. Им высказывалась, например, такая мысль: "В то время, как количество находящегося в обращении золота увеличивается или уменьшается вместе с повышением или падением товарных цен, товарные Цены повышаются или падают, по-видимому, в зависимости от изменения количества бумажных денег, находящихся в обращении". В словах этих заметна достаточная осторожность, отсутствует даже намек на возможность регулирования цен через количество бумажных денег, находящихся в обращений.

Экономическая история свидетельствует о том, что соответственно конкретному способу функционирования денежной массы изменяется и ее состав. Именно в связи с этим формула, определяющая количество денег в обращении через категорию ликвидности, в большей мере, чем прочие, отражает фактически протекающие процессы денежного обращения. Хотя она и не объясняет многих событий экономической истории, в ней учтен один существенный параметр, участвующий в обращении денег.

Стабилизация денежного оборота в середине 20-х годов в нашей стране произошла в условиях увеличения, а не уменьшения количества денег в обращении. В начале 1924 года позиции червонца были не вполне устойчивы. Так, золотая монета достоинством один червонец (10 рублей) оценивалась на московском рынке 1 февраля 1924 года в 14 руб. 10 коп. бумажными червонцами. И, несмотря на это, было решено расширить эмиссию бумажных денег.

По состоянию на то же 1 февраля 1924 г. в обращении было денежных знаков на 326,2 млн. червонных рублей. На 1 декабря 1924 г. их было уже 722,3 млн. рублей, а через год — 1 декабря 1925 г.- 1286,6 млн. рублей. Количество денег в обращении увеличилось в четыре раза, а цены не возросли. Оптовые цены даже упали. Индекс оптовых промтоварных цен Госплана составлял на 1 февраля 1924 г. 2,269 (за единицу принимались цены 1913 г.). Ha 1 декабря 1925 г. он равнялся 1,976. Розничные цены оставались стабильными и даже имели некоторую тенденцию к снижению. Индекс их по отношению к 1913 году составлял соответственно 2,06 и 2,05. Цены золотого червонца и его бумажного двойника сравнялись. Даже курс доллара в Москве пошел вниз: с 2,19 руб. на 1 февраля 1924 г. до 1,945 руб. на 1 декабря 1925 г.

В чем же дело? Какова цена приведенным выше формулам и вообще рассуждениям о количестве денег в обращении?

Все эти формулы — средство кабинетного анализа некоторой условной экономики, в которой денежные средства функционируют "при прочих равных условиях". А в реальной хозяйственной жизни невозможно обеспечить условий лабораторного эксперимента. Денежное обращение неотделимо от товарооборота.

Заблаговременно перед денежной реформой 20-х годов была проведена единая система мер в сфере товарооборота, кредита и денежных средств. Не последнюю роль сыграло падение скорости обращения червонцев в сравнении с чрезвычайно высокой скоростью обращения обесценивавшихся совзнаков, которые никому не выгодно было держать па руках. Но все-таки падение скорости обращения было лишь побочным благоприятным результатом реформы. Главной мерой, обеспечившей ее успех, была стабилизация товарооборота, одним из показателей которой служило стихийное возрождение прямого товарообмена.

Какие же меры привели к стабильному товарообороту? Временно был приостановлен экспорт хлеба и организована так называемая товарная интервенция по продуктам рабочего питания (хлеб, мясо, сахар, жиры), принадлежащим госорганам и кооперации. Они выбрасывались на рынок в значительных количествах. Были понижены цены на хлопок, ткани, резину. Расширился импорт промышленного сырья. Специальной мерой служило маневрирование товарными массами, состоявшее в переброске товаров из одного района в другой для того, чтобы выровнять цены и не давать повода к спекуляции. Началась, с той же целью, регулярная публикация текущих цен розничной торговли.

Налаженный товарооборот в сочетании с мерами в сфере кредита и эмиссии привел к тому, что масса денег, находящихся в обращении, смогла увеличиться вчетверо без каких-либо инфляционных тенденций. Это один из многих примеров того, что не все просто с определением количества денег, требуемого для обращения, свидетельство их включенности в сеть социально-экономических отношений.

Монетаристы XX века, утверждая, что "М не определяется, оно определяет", прилагали поначалу максимум усилий, чтобы пробиться к рычагам государственно-монополистического финансового регулирования. Идеи их сверкали до тех пор, пока не находили отклика у менеджеров ведущих банков. Но стоило этим идеям пробиться в сферу практического применения, как они поблекли, тон обещаний, явно содержавшихся в теоретических построениях, стал предельно скромным, с оттенком игривого подтрунивания над собственными мыслями.

"Можно привести лошадь к водопою, но нельзя заставить ее пить", — стал говорить М. Фридман, подразумевая, что можно предлагать деньги, но нельзя заставить брать их и вкладывать в инвестиции. И другой его афоризм: "Деньги регулируют экономику, как обезьяна — машину". Эти две аналогии между экономикой и фауной весьма характерны для неомонетаристской вульгаризации экономической жизни. Лошадь требует пастуха, да и обезьяну кто-то посадил за пульт управления. Шутки шутками, но мысль о возможности управления капиталистической экономикой в них есть.

Существуют и пока не опровергнуты три довода против того, чтобы считать количество денег в обращении экзогенным, то есть внешним, произвольно изменяемым экономическим параметром. Первый: предложение денег, если даже оно осознанно регулируется, входит составной частью в антикризисную политику и потому определяется капиталистическим циклом и, следовательно, не экзогенно. Второй: прежде чем оказать влияние на экономическое развитие, предложение денег должно преломиться сквозь призму распределения доходов. Поэтому не независим, по крайней мере, эффект изменений в предложении денег. И третий: неоднократно, и не в одной капиталистической стране, государственный аппарат отбрасывал идею поддержания в приемлемых пределах количества денег в обращении, поскольку на повестке дня оказывались более неотложные задачи.

 

Происхождение денег из товара подтверждается слишком многими историческими данными. Эту сторону возникновения денег невозможно подвергать сомнению.

"Что только не служило человеку деньгами! Диапазон таких вещей поистине велик: от коровьих черепов на острове Борнео до брусков соли в Африке, от металлических копий в Конго до человеческих черепов на Соломоновых островах", — пишет Г. Л. Федоров-Давыдов. Все это многообразие можно разделить на деньги, имеющие полезность, потребительную стоимость, и деньги сами по себе бесполезные. Начнем с первой категории как более понятной.

 

1. Деньги плюс польза

В Китае и Бирме до XX века в качестве средства обращения "ходили" соль и плиточный чай, в древней Мексике — мешочки какао-бобов. Известны факты длительного использования для той же цели табака, сушеной рыбы, зерна, риса, кукурузы. В большинстве учебников говорится об употреблении как денег скота (главным образом овец и коз). Многочисленны свидетельства использования скота как денег в Древней Руси. Нужно иметь в виду, что в значительной мере был он "иностранной валютой", поскольку земледельческие племена древних славян жили в непосредственной близости к скотоводческим племенам степняков.

В "Русской Правде" слово "скот" многократно используется в смысле денег. Например: "А иже изломить копье, либо щит, либо порт, а начнеть хотети его удержати у себя, то приати скота у него, а иже есть изломил, аще ли начнет приметати, то скотом ему заплатити, колько дал будет на нем".

Предшественника одной из основных денежных единиц Древней Руси — гривны — большинство исследователей усматривает в нашейном украшении. Но отмечалась и связь ее же со счетом скота по головам (по гривам), о чем говорилось выше применительно к латинским терминам. Скот — лишь один представитель широкого класса "продовольственных" денег: соли, кофе, какао-бобов и т. п. Адам Смит упоминает, что в Шотландии в качестве разменной монеты "ходили" гвозди. Еще в XIX веке в Африке были широко распространены как средства обмена нашейные кольца и браслеты из серебра — так называемые "маниллы". Юлий Цезарь при описании войн в Галлии говорит о том, что в Британии роль денег играли железные прутья. Археологи обнаружили недавно такие прутья в графстве Гластонбэри. Они представляют собой целую весовую систему: прутья изготавливались пяти размеров, каждый из которых сводился к стандартному, весом в 11 унций. Стандартные куски шелка тысячелетия служили средством обмена в Китае. Известны факты использования опиума в качестве денег в Юго-Восточной Азии.

Растолковывая эпос Гомера, древнегреческие философы Аристотель и Порфирий утверждали, что таланты, о которых идет речь в "Илиаде" и "Одиссее", — золотые диски диаметром от 5 до 7 см, не имевшие стандартного веса. Наличие слитков-талантов в Древней Греции, шестиугольных слитков в Древнем Вавилоне вроде бы свидетельствует о том, что золото и другие благородные металлы благодаря своим свойствам выделились из мира товаров и затем стали деньгами. "Как же иначе?" — спросит кое-кто из читателей. Вот конкурирующая версия: сначала деньги в самой разнообразной форме отделились от других товаров, а затем уже внутри разных денег прошел естественный отбор, который поставил в особое положение драгоценные металлы, в первую очередь золото.

Только из самых общих соображений можно заключить, что золото всегда было единственной надежной валютой. Не менее трех тысячелетий одновременно обращались золото и серебро. Только в конце XVIII века нарушение соотношения стоимостей этих двух металлов привело к стихийным попыткам введения золотого монометаллизма, но он продержался менее двух столетий. Единоличное господство золота в качестве мировых денег более чем в 15 раз короче основного периода монетарной истории, когда золото делило свою власть с серебром. Поэтому, не подвергая сомнению роль золота как мировых денег (во всяком случае, в XVIII–XX веках нашей эры), мы не можем считать, что именно золото было тем товаром, который выделился среди прочих. Нет, поначалу и золото, и серебро были обычными товарами. Люди, будто не замечая их прекрасных свойств, использовали в качестве денег, казалось, самые неподходящие вещи.

 

2. Невидимая польза

Арабский средневековый географ Аль Бакр писал, ссылаясь на испанского купца Ибрахима Бен Якуба: "В земле чехов изготавливают также тонкие, редкотканые как сетки платки, которые ни для чего не используются, цена на них постоянна, десять платков за динар, на них они покупают и рассчитываются между собой. Имеют их целые сундуки. Это их богатство и за них можно получить любые самые дорогие вещи: пшеницу, рабов, коней, золото, серебро и всякие вещи".

Эта легенда о "полотняных" деньгах ходит до сих пор только по письменным источникам. Мы даже не знаем, нанесен ли был на загадочные "славянские платки" какой-нибудь рисунок. Были они всеобщим платежным средством или именным, были ли обязательны к приему — об этом также ничего не известно. Поэтому сообщение о полотняных деньгах можно понимать только как намек, что в раннем средневековье могли существовать заменители денег, не имевшие практической пользы.

Другой пример из времен средневековья. Во время денежного кризиса XI века, охватившего Среднюю Азию и Восточную Европу, вместо серебряных дирхемов "ходили" хлебные лепешки. Их даже разрезали на четвертушки, как это делалось иногда с дирхемами, чтобы получить более мелкую монету.

Впрочем, относительно средневековья разнотолков все больше с каждым годом. Лучше обратиться к тому времени, где единственный аргумент — вещественное доказательство. Нет ли в свидетельствах дописьменной истории многочисленных бесполезных предметов?

В Северной Европе обнаружили и продолжают находить большое количество разнообразных миниатюрных изделий, непригодных ни для какого практического применения: металлические кольца, спирали, колесики. В Японии найдены миниатюрные наконечники для стрел. В Новой Гвинее — рыболовные крючки, настолько малые, что они не годятся даже для ловли мальков. Будучи моделями орудий труда и предметов обихода, все эти изделия не приносили никакой явной пользы.

Распространены две интерпретации их функционального назначения, с которыми трудно согласиться. Опровергнуть их не менее трудно, ибо современные представления о духовной жизни в древнем мире пока не вышли за пределы осторожных гипотез. Но ради корректности стоит их привести: по одной версии это — игрушки, по другой — предметы культа. Первую вряд ли следует рассматривать всерьез, обилие миниатюрных объемных изображений орудий труда и прочих предметов заставляло бы предположить, что главная отрасль древних ремесел — производство игрушек и что дети играли в них до самого зрелого возраста. Вторую версию трудно обсуждать, ибо нельзя восстановить с полной достоверностью, в чем именно заключался культ.

Археологам встречаются миниатюрные объемные изображения ножей, топоров и секир по всему Средиземноморью. Относятся они к обширному периоду от XV века до нашей эры до IV века нашей эры. Миниатюрные двойные секиры найдены на Пелопонесе и средиземноморских островах от Кипра до Сардинии.

Можно было бы отнести и их к предметам культа либо игрушкам, но против этого следующие факты. Во-первых, установлено, что простейшие орудия труда: лопата, топор, нож, мотыга, наконечник копья или стрелы — использовались как деньги в домонетную эпоху. Встречаемая нами каждый день копейка — дальний потомок наконечника копья, выполнявшего функции средства обращения ранее I века нашей эры.

Во-вторых, отмечается четкая преемственность форм реальных орудий труда, выступавших как деньги, с их миниатюрными изображениями. Нередко мини-топоры, мини-лопаты и т. п. находят в кладах. У Гомера упоминается мини-топор, врученный победителю.

В-третьих, изображения миниатюрных орудий труда перешли на первые монеты. Особенно поучительна история китайских монет. С VI века до нашей эры в Китае изготавливались монеты трех основных форм: ножи, лопаты и диски с квадратным отверстием. Самая распространенная форма китайской монеты — нож — по форме полностью совпадала с реально существовавшими бронзовыми ножами для бритья. Как и все китайские монеты вплоть до конца XIX века, монета-нож — не чеканенная, а литая. Длина колеблется от 13 до 18 см. Ранние варианты не имеют надписей, на поздних указывается место отливки или зона действия — провинция, для которой они предназначались.

Не менее распространенным видом монеты, получившейся в результате эволюции орудий труда как средства обмена, были так называемые деньги-лопаты. Их два вида: один, называемый "би", представляет обычную лопату с полой ручкой, только очень маленькую: длина — 14 см, ширина — 6,5 см. Как и на монетах-ножах, на ранних экземплярах нет обозначений, на более поздних могли обозначаться не только место изготовления и провинция, в которой они имели хождение, но и серия, порядковый номер. Таким образом, деньги-лопаты были самыми настоящими деньгами в современном понимании.

Монеты второго вида — "бу" — представляли мини-мотыги длиной 4–5 см, шириной 2–3 см. У них раздвоенное лезвие, форма варьируется в отличие от лопаток "би". Существование монет "бу" и "би" представляет пока загадку для историков. По мнению Н. В. Ивочкиной, хранителя китайских монет Государственного Эрмитажа, эти монеты не могли размениваться между собой. Выпускались в Китае еще более "мелкие" монеты в форме бобов, но они не дожили до новой истории.

Эти три вида монет — только часть многочисленных имитаций реальных предметов, которые использовались в Китае как средство обмена.

Вот, вероятно, неполное перечисление таких предметов: колосниковые решетки, терки с ручкой, гребешки, колокольчики с колечком, плоские изображения луковицы лилии, разных размеров кольца, наконечники стрел и алебард, щиты с ручкой на внутренней стороне, цикады со сложенными крылышками и ручкой на брюшке, гирьки на подставке, мостики с узорами. Какой-то смысл имели и размеры этих предметов. Самыми маленькими были не цикады, как следовало бы предположить, а колокольчики высотой 1 см, но и среди колокольчиков встречаются "гиганты" в 10 см. Самые большие размеры у терок — 18 см.

Один из ведущих советских историков денег, заведующий отделом нумизматики Государственного Эрмитажа В. М. Потии считает, что перечисленные предметы нельзя относить к деньгам. Однако другие исследователи полагают, что они вполне могли быть "специализированными", т. е. предназначенными для каких-то конкретных случаев, монетами.

Каковы бы ни были суждения историков относительно того, являются ли эти предметы "настоящими" монетами, не подлежит сомнению, что какие-то функции денежных средств они выполняли. Какие же? Исчезновение их на раннем этапе экономической истории не позволяет точно ответить на этот вопрос.

Под городом Нарбонной в Южной Франции, в развалинах города Немозис найдены металлические монеты, относящиеся ко времени императора Августа (29–14 годы до нашей эры). Они имеют форму свиного окорока. Галлия, как пишет древнегреческий историк Страбон, была знаменита окороками и вывозила их в Рим и другие города империи. Будучи монетой, курс которой относительно других монет известен, монета-окорок символизировала продукцию Галлии и одновременно отражала то реальное богатство, обеспечение которым позволяло чеканить монету.

Привязка к конкретному товару в этой монете очевидна, но рассмотрим два примера, где такого соответствия нет. У древних ацтеков были большие бронзовые монеты с надписью: "Пять тысяч костей". Видимо, разменной монетой в государстве ацтеков служили кости животных, скорее всего определенные кости, поступление которых в обращение было ограниченным.

Многим из читателей приходилось восхищаться красотой морских раковин. Есть среди них один вид, сыгравший важную роль в экономической истории человечества. Спутать эту раковину с другими невозможно: яйцевидная форма, единая створка завершается поджатой внутрь ребристой кромкой. Долгие годы — с IV по XX век — служили они разменной монетой миллионам людей. Раковины, называемые "каури" на хинди и "капардика" на санскрите, нанизывали на шнуры, прикрепляли к лоскутам ткани или кожи, собирали стандартными количествами в мешки.

Раковины каури использовались как средство обращения на колоссальной территории от Нигерии и Судана до Северного Китая и островов Новые Гебриды. Основная часть их добывалась в центре этой огромной зоны, у Мальдивских островов. Оттуда потоки раковин шли в разные страны света. Наибольшее распространение раковины каури имели в Западной Африке. По подсчетам историков, только в Тимбукту находилось в обороте около 75 млрд. раковин. Они были одним из основных средств обращения в торговле рабами. В XVII веке за одного раба в Камеруне платили 60 раковин, а спустя век в Гвинее раб стоил уже 80 тысяч каури. Такую инфляцию не знал даже бойкий XX век. В XVIII веке один талер Марии-Терезы выпуска 1780 года обменивался в Северной Африке сначала на 2,5–3,2 тысячи раковин, затем его стали менять на 4 тысячи каури.

Денежная единица современной Гвинеи называется "седи", что в переводе с языка ашанти означает "раковина". На монете просто изображена раковина каури.

Вдоль реки Конго, которая для Африки была таким же великим торговым путем, как Дунай для Европы, задолго до прихода колонизаторов велся интенсивный торговый обмен. Его облегчало наличие предметов, выполнявших некоторые функции денег, а именно каури, небольших раковин с острова Луанда, и кусков ткани из волокон рафии. Каури и ткани ценились высоко и выплачивались в равном количестве за каждый одинаковый предмет. Их было нетрудно перевозить и накапливать — свидетельствует французский этнограф Ж. Маке. Сосуществование двух видов денег предшествовало биметаллизму последующих эпох.

В Бенгалии в конце XVIII века был зафиксирован курс 3840 раковин за одну индийскую рупию. По другим данным, курс рупии с годами менялся: от 3 до 12 тысяч раковин каури. Там же на строительстве храма в 1855 году было собрано 160 миллионов раковин.

Еще в 1942 году солдаты японских оккупационных войск распространяли на Новых Гебридах раковины каури в таком количестве, что чуть не была подорвана экономическая стабильность островов, и командованию пришлось ставить необходимые ограничения. Но и эти сведения не самые поздние.

Корреспондент газеты "Дейли Уоркер" Алан Уиннингтон предпринял путешествие в Тибет в 1955 году. Он описал интересный обычай. В национальный наряд тибетской женщины входил лоскут домотканой материи, прикреплявшийся к кончикам многих косичек и свисавший от плеч до пят. На лоскут нанизывались серебряные и медные монеты, а также раковины каури. Раковины считались самой мелкой монетой. У бедных женщин на упомянутом лоскуте было только по нескольку раковин, немного их оставалось и у пожилых.

Как известно, тот же обычай "пришивания" раковин каури к кускам материи и лентам существовал на огромной территории, от Дальнего Востока до Западной Африки, в древности и средние века. Один из ведущих советских историков денег И. Г. Спасский приводит без комментариев деталь одежды одной из народностей Поволжья с нашитыми монетами и раковинами каури. Этот элемент женской одежды — вид наплечного платка — полностью соответствует такому же элементу одежды, какую этнографы обнаружили в Тибете.

В Африку каури попадали через арабских торговцев, но на подлинно широкую ногу поставили их ввоз в страны Западной Африки европейские колонизаторы. По оценкам историков, в XIX веке в Африку было ввезено в обмен на рабов и ценные товары более 75 миллиардов раковин общим весом 115 тысяч тоны. Этот аспект создания колониальных империй освещается крайне редко, но он очень важен.

В Китае как средство обращения раковины каури использовались очень длительное время. Считается, что Европа узнала о деньгах-раковинах от Марко Поло, и сообщение это казалось столь же диковинным, как и байки о собакоголовых людях.

Но к настоящему времени мы располагаем массой письменных свидетельств и вещественных доказательств широкого распространения в Китае нескольких типов денег-раковин.

В китайском языке есть иероглиф "бэй" — стилизованное изображение раковины каури. Составной частью этот иероглиф входит в иероглиф "цянь" — деньги, а также в другие, так или иначе связанные с понятием "деньги": цена, дешевый, дорогой, тратить, покупать, продавать, торговать, товар, богатство, копить, награда, подарок, взятка, зарплата, взнос, премия, роскошь, выкуй, тариф, компенсация, жадность и др.

Археологи находят каменные и бронзовые "подражания" раковинам каури. Они образуют непрерывный ряд от точной копии настоящей раковины к монете. На многих китайских монетах более позднего времени, по форме весьма далеких от раковины, начертан иероглиф "бао", в состав которого входит ключ "бэй"-каури. Так, на монете-мотыге времен императора Ван Мина (14-й год нашей эры) изображены понятия "хо цюань" — источник товаров. В составе пары иероглифов мы видим и начертание "бэй" — символ раковины каури.

Находки раковин каури, относящиеся к 800–600 годам до нашей эры, сделаны археологами в северной Германии, Литве, Латвии, на островах Балтийского моря и под Витебском. Известны находки каури или явных подделок под них, относящиеся к VI–VII векам нашей эры (в Германии), к IX веку (в Швеции), к XI–XII векам (в Псковской и Новгородской землях), к XVI веку (под Ригой). Особенно часты находки раковин на территории Новгородской и Псковской земель. Благодаря этому факту у специалистов сложилось мнение, что раковины поступали на Русь с Запада. В пользу такой точки зрения свидетельствуют многочисленные находки раковин каури в Прибалтике. Впрочем, не менее часто клады раковин каури и погребения с ними находят в Поволжье.

Русское название раковины каури — ужовка, жуковина, змеиная (гажья) головка. У народов Поволжья отмечено название "голова змеи". Пик найденных кладов раковин каури на территории Северо-Западной Руси приходится на XII век. Однако известно, что еще в XVI веке каури в больших количествах ввозили из Риги в Новгород.

На кельтских золотых монетах I века до нашей эры изображены раковины каури. Монета-каури была известна и ранее под названием "кипрской" монеты. Вряд ли можно считать раковины просто афро-азиатской экзотикой, ведь золото ценилось тогда уже само по себе. История монетного дела насчитывала не одну сотню лет, хитроумные правители римских провинций и древнегреческих городов научились подмешивать медь к серебру и золоту, портя монету и временно облегчая себе жизнь. Золотая монета с изображением раковины свидетельствует о нераздельности функций денег, о существовании их как единства меры стоимости и средства обращения.

Именно раковины, лежащие во множестве на морском берегу, пытался объявить деньгами римский император Калигула (37–41 годы нашей эры). Нет нужды говорить, что из этого, не самого остроумного из его чудачеств, ничего не вышло. Но выбор вида новых денег весьма характерен.

Конечно, когда говорится, что раковина у народов Азии и Африки или кость в ацтекской экономике использовались в обращении необработанными, имеется в виду только отсутствие механической обработки. В экономическом плане и раковина, и кость уже воплощали в себе затраты человеческого труда: на добычу, первичную обработку, выварку и транспортировку — для раковин, на охоту или выращивание скота, забой — для костей.

Побочные — продукты служили символом "настоящего" богатства. Будучи только лишь обозначением богатства, они оказывались достаточными, чтобы выполнять функции денег, в том числе и функцию идеальной меры стоимости.

Дело здесь не в богатстве в современном его понимании, не в индивидуальной состоятельности конкретного человека. В средние века богатство было элементом престижа, а не благополучия. Деньги несли на себе отпечаток социальной значимости их обладателя, его веса в обществе или заслуг перед ним.

На Крите, среди развалин древнегреческого города Гортин (V век до нашей эры), в 1886 году найден список, в котором перечисляются обязанности граждан. Налоги или штрафы взимались треножниками или сосудами, которые могли быть заменены либо их миниатюрными объемными моделями из драгоценного металла, либо монетой с изображением тех же треножников или сосудов на одной из сторон металлического кружка. Здесь мы видим не только плавный переход от объемного изображения (статуэтки) к монете — последняя постепенно становится символом обязательств, выполненных перед городом.

Чтобы отразить то значение, которое придавали древние греки монете, приведем отрывок из "Жизнеописания Аполлония Тианского" Флавия Филострата (170–244): "Он (Аполлоний) укрылся подле статуй императора, внушавших тогда больше страха и более неприкосновенных, чем Зевс в Олимпии, — ведь это были статуи Тиберия; рассказывают, что в правление этого императора некто был обвинен в святотатстве за то, что побил своего раба, который имел при себе серебряную драхму с изображением Тиберия".

Проблема глубинных причин выделения денег из товарного мира может быть поставлена в двух планах. Деньги следует воспринимать либо как сознательное изобретение конкретных людей, либо как некоторое социальное явление — результат естественного развития хозяйственной жизни. Выбор между двумя этими трактовками сделан давно и окончательно — обособление денег было следствием естественного хода событий.

 

3. Они обособились: почему или зачем?

"Особенно достойно замечания, что предрассудок, который рассматривает монету и слитки как вещи, существенно отличающиеся во всех операциях от других товаров, укоренился очень глубоко", — писал Д. Рикардо, фактически продолжая традицию английских экономистов, которая сложилась задолго до него.

Известны высказывания английского экономиста ХVII века Сэмуэля Фортри: "Наши деньги и монеты — такой же товар, как и все прочее" или одного, из предшественников классической политической экономии сэра Дадли Норса (1641–1691): "Деньги — товар, которого может быть избыток или нехватка". Ну и были бы деньги товаром, одним из многих. Так ведь нет, они не только выделяются среди товаров, но и противопоставляют

"Трудность состоит не в том, чтобы понять, что деньги — товар, а в том, чтобы выяснить, как и почему товар становится деньгами", — пишет К. Маркс в первом томе "Капитала". Следует указать на общую для домарксистских представлений ошибку в методологии. Общество уподобляется в них отдельно взятому рационально мыслящему человеку, обладающему собственными желаниями, мотивами, линией поведения. Выделение денег из мира товаров происходит в этом случае благодаря сознательному выбору наиболее экономичных и удобных | средств обмена.

Перейдем к описанию сложившихся точек зрения.

Первая, наиболее распространенная версия — техническое удобство: из товаров выделяется тот, который лучше сохраняется, компактен, делится на части. Согласно этой версии, первыми деньгами могли быть только драгоценные металлы. Хотя достаточно хорошо известно, что это не так, версия технического удобства очень распространена, поскольку она проста и наглядна. С ее помощью от обсуждения сложных социальных проблем уходят к описанию физических и химических свойств металла, что проще и выглядит убедительнее.

Адам Смит в числе причин появления денег отмечал техническое удобство использования в функции всеобщего эквивалента товара с определенными свойствами. Этот момент отмечается и в "Капитале". Однако и для А. Смита, и тем более для К. Маркса условия, определяющие технические удобства торговой сделки, были не принципиальными для теоретического объяснения внутренних механизмов экономической действительности.

Когда два товара встречаются на рынке, за каждым из них стоит экономический интерес товаровладельца, для которого собственный товар отличается от товара, который хотелось бы ему иметь. К описанию обмена всего-навсего двух товаров приходится привлекать обширный круг терминов. Такова специфика работы в общественных науках: чтобы корректно описать какую-нибудь простенькую ситуацию, нельзя ограничиться двумя-тремя категориями. Одно слово цепляется за другое, введение каждого нового термина усложняет постановку проблемы.

Возьмем ситуацию, проще которой не представить: два товара встретились на безденежном, обменном рынке. Сказав "обмен", мы включили в рассмотрение и понятие "собственность", как бы хитро не избегалось это слово. Обмен возможен лишь тогда, когда встретились два собственника. Кроме того, сказав "обмен", мы уже предположили, что каждый товаровладелец не обязан обменивать свой товар, желание отдать товар и получить взамен другой частично или полностью определяется самим товаровладельцем. Взаимная независимость собственников также подразумевается, как только произносится слово "обмен".

Чтобы свести весь комплекс социальных отношений, выявляющихся при обмене товара на товар, к ограниченному набору терминов, К. Маркс предложил различать относительную и эквивалентную формы стоимости товара,

Товар, принадлежащий товаровладельцу, находится для него в относительной форме стоимости, другой товар — в эквивалентной. Если встать на место второго собственника, то формы стоимости поменяются местами. Два термина — относительная и эквивалентная формы стоимости — не искажают картины, стоящей за термином "обмен", и позволяют продвинуться далее, к анализу денег.

Своеобразным дополнением к идее появления денег вследствие удобных физико-химических свойств некоторых товаров служит мысль о том, что деньги приобретают особое место в человеческом сознании. Чье это сознание — не определяется, и потому на ранние этапы человеческой истории переносится сознание современного ученого или предпринимателя.

Георг Зиммель, один из интереснейших, но редко вспоминаемых экономистов XIX века, высказал мысль, что деньги — наиболее яркий пример превращения средства в цель. Он не оригинален, аналогичное высказывание есть уже у Аристотеля в "Политике": "…Чтобы извлечь из мены возможно больше выгоды, распространилась привычка смотреть на монету как на единственную цель спекуляции; возникло убеждение, что исключительная задача спекулятора состоит в накоплении драгоценных металлов, так как конечный результат его операций состоит в доставлении золота и богатств".

Современному буржуазному экономисту Дж. Хиксу принадлежит афоризм-определение: "Деньги — это то, что используется как деньги". А примыкающий к другому научному направлению Дж. Гэлбрейт сказал: "Деньги — это то, что повсеместно используется для купли-продажи товаров, услуг и благ".

Аналогичной точки зрения придерживаются и в определении категории "деньги" современные монетаристы. В одной из своих книг М. Фридман и А. Шварц пишут: "Определение денег нужно выбирать не на основе какого-то принципа, а исходя из соображений пользы в организации наших знаний о хозяйственных связях. "Деньги" — это то, чему мы придаем численную величину с помощью процедуры… Это экспериментальная теоретическая конструкция, которую нужно изобрести подобно понятиям "длина", "температура" или "сила" в физике". Но понятия, приведенные здесь, отнюдь не изобретались. Каждое из них выведено в процессе экспериментальных исследований и находится в неразрывной связи с другими понятиями, использованными в тех же исследованиях. Нельзя говорить о длине трехмерного объекта, не отличая ее от ширины и высоты. Нельзя понять, как измеряется температура, не имея представлений о теплоте, и т. д.

Причину обособления денег из товаров Аристотель видел в том, что товары имели разную степень легкости (трудности) сбыта, и люди Постепенно выделили такие товары, сбыть которые очень легко. Согласно Адаму Смиту, деньги — это "товар, который… никто не откажется взять в обмен на продукты своего промысла". "Мы определяем деньги как то, что в обмен на блага всеми применяется", — повторяет вслед за ним Ирвинг Фишер.

Но как появляется такой товар, взять который никто не откажется? Вследствие того, что люди "заметили" его хорошие свойства? Но какие? Один из родоначальников теории предельной полезности Карл Менгер сводил и эту причину к субъективной трактовке поиска и находки: "Благодаря вступлению денег в их функцию орудия обмена оборот был облегчен и экономический расчет сделался точнее, но существо обмена не изменилось".

"Потребовалось — значит получилось" — общий принцип решения проблемы происхождения денег. В таком подходе преобладают общие соображения о "естественной" оптимизации, граничащие с намеками на естественный отбор, на то, что "природа не терпит пустоты", "удобно, поэтому осуществилось" и т. п.

От такого упрощенного объяснения исторических закономерностей отказался уже Адам Смит, который видел первопричину роста производительности труда в прогрессирующем разделении труда. Благодаря ему повышалась производительность труда и появлялись товары для обмена, а не для непосредственного потребления. Потому соображения о влиянии редкости отдельных товаров на постепенное выделение денег из товарного мира не следует отвергать напрочь.

Идея эта имеет очень древнюю историю. Согласно одной из записей, сделанных на глиняной табличке а Древнем Вавилоне в середине III тысячелетия до нашей эры, различаются товары "обмениваемые" и "необмениваемые". К первым относятся золото, серебро, олово, бронза, медь, мед, сезам, масло, вино, пиво, шерсть, кожи, свитки папируса, Из содержания записи следует, что все обмениваемые товары могут использоваться как средство многократного обмена.

Как интерпретировать термин "необмениваемый", не вполне ясно. Несомненно, что за ним стоит не просто невозможность сбыть соответствующий товар или отсутствие избытка его, а более разветвленная система причин, уходящая в глубь культурных традиций.

Деньги появились, поскольку благодаря им снижаются издержки обращения. Эту мысль высказал еще Аристотель. В средние века ее пропагандировал выдающийся ученый-схоласт Буридан (1300–1358). Известен он загадкой об осле и двух стогах сена. Осел находился точно посередине между стогами и умер от голода, не решив, к какому стогу идти. Интерес к транспортным задачам был у Буридана, видимо, в крови. "В графстве Артуа, — писал он, — есть зерно, но нет вина, на которое его можно обменять; жители Артуа хотят получить вино из Гаскони, но перевозка зерна из этого графства повлекла бы 8а собой затраты, превышающие его стоимость. Поэтому взамен бы получили мало вина или вообще ничего. Что следует делать? Необходим предмет небольшой, легко переносимый и большой стоимости, который можно обменять и на зерно, и на вино, им и являются деньги".

К низведению денег до уровня простого технического средства обмена в соответствии с духом времени привлекаются математические методы. Японский ученый-экономист М. Нагатани написал солидный труд — математическое исследование сферы существования денег как средства экономии издержек обращения. В ней отражена общая направленность современной буржуазной экономической науки на проработку частных проблем без обсуждения исходных теоретических положений.

В рамках современной монетарной школы появление денег объясняется в первую очередь техническими трудностями обмена товара на товар при большой номенклатуре обмениваемых товаров. По мнению монетаристов, оба участника обмена товаров замечают в конце концов высокие издержки торговой сделки при безденежном товарообмене, их интересы совпадают, и они договариваются о том, какой из товаров всегда принимать к оплате.

Не часто, но бывает, что развитие науки в одной области сопровождается регрессом, отступлением в других, более принципиальных областях. Идея начала общественной жизни с того, что "люди договорились", принадлежит позапрошлому веку.

Давно доказано, что никакого "общественного договора" в человеческой истории не было. Чтобы люди смогли договориться, им нужно было стать людьми, для чего необходимым условием было наличие человеческого общества. Точно так же и с деньгами. Они появились сами собой, а не на основании договоренности между купцами.

К. Маркс писал: "Если уже в последние десятилетия XVII столетия анализом денег было установлено, что деньги суть товар, то все-таки это было лишь началом анализа". Продолжение анализа — поиск причин, по которым один из товаров в обязательном порядке становится деньгами. Неважно, какой именно товар становится деньгами, более принципиально найти ответ на вопрос, почему такой товар обязательно появляется.

 

4. Избыток и запас

Возьмем общеизвестный тезис о том, что товарообмен возможен, когда есть избыток продуктов труда над необходимым для жизни. Категория необходимого продукта относится к современному мышлению, у первобытного человека она заведомо отсутствовала.

Обратимся к сохранившемуся до XX века неразвитому и, что важнее, неспециализированному общественному производству на островах Океании. Острова Тихого океана расположены в предельно мягком климате: суточные колебания температуры 1–2, годовые — 3–4 градуса, полное отсутствие сезонности и необходимости что-либо заготавливать впрок, ибо каждый день похож на предыдущий.

Отсутствие необходимости делать запас не избавило население островов от денег, в роли каковых у них выступал то один, то другой товар. Этот факт может указывать на то, что для появления денег важен не столько запас, сколько избыток произведенного продукта. Избыток может быть действительным или кажущимся, по важный момент предыстории денег — противопоставление "избыточного" товара всем прочим. Такому представлению противоречит выдвижение на главную роль запаса, а не избытка.

Адам Смит был убежден, что начальный толчок разделению труда дала необходимость делать запасы. Это четвертая версия причин выделения денег из товарного мира. "Так как накопление запаса в силу естественного хода вещей должно предшествовать разделению труда, то возрастающее разделение труда возможно только по мере возрастающего предварительного накопления запаса". Великий английский экономист смешивал уровень индивидуального обладателя денег с уровнем общества в целом. То, что накоплено у одного человека, может оказаться совершенно незначимым для общества. Накопление сокровищ — явление не психологическое, оно относится к способам саморегулирования экономической жизни.

"…Стремление к накоплению сокровищ по самой природе своей неограниченно", — пишет К. Маркс в первом томе "Капитала", имея в виду не жадность отдельного богатея, а некоторое экономическое явление, накладывающее отпечаток на всю общественную жизнь. Неограниченное стремление накапливать золото в эпоху расцвета колониальных империй связано с резким повышением спроса на золото в колониях. Золото было лучшим товаром, и в этом было его достоинство.

Стабильный и высокий спрос в течение многих десятилетий, а не физико-химические свойства, сделал золото мировыми деньгами. В обмен на золото метрополии получали существенно большее по стоимости количество товаров. Во взаимоотношениях с колониями господствовал неэквивалентный обмен. Уходившее на Восток золото превращалось в сокровища или украшения. Среди известий об экономической жизни колоний было очень много свидетельств "омертвления" золота и серебра. Акцент делался на "неразумность" такого поведения, которое было непонятно предприимчивым дельцам Запада. В целом для мировой экономики это был объективный процесс — деньги, вывозимые в колонии, переставали быть капиталом. Золото Америки попадало в Азию и Африку через руки европейских купцов.

Другой пример объективного функционирования денег как средства накопления сокровищ можно взять из времен средневековья. Многочисленные клады серебряных и золотых монет обнаруживают четкую периодичность их захоронения, обусловливаемую цикличностью экономической жизни.

Функция накопления сокровищ — одна из пяти функций денег — не последняя по важности. Как и прочие функции, ее не следует воспринимать с позиций индивидуального владельца денежных средств. Раскрывается эта функция, когда мы обращаемся к социальной обусловленности образования сокровищ, далекой от приключений, но по-своему интересной и занимательной. "Зачем это нужно не отдельному человеку, а экономике в целом?" — на этот вопрос и нужно попытаться ответить.

С категорией избытка тесно связано представление о запасе как регуляторе денежного обращения. Товар, выполнявший функции сокровища, уже мог способствовать поддержанию стабильности товарообмена. При сокращении товарооборота появлялись многочисленные клады, при его расширении сокровища вновь пускались в оборот.

Некоторые товары, выполнявшие функции денег, но непригодные для образования сокровищ (например, скот), постепенно потеряли значение всеобщего эквивалента. "Пределы запасов кормов и площадей пастбищ являлись одновременно пределами для функционирования "денег-скота" как сокровища", — пишет Г. Г. Матюхин. Это замечание следовало бы развить в двух направлениях.

Во-первых, потребность в товаре или виде работ, которые сглаживают колебания в занятости населения, гарантировала бы стабильность выполнения функций каждым человеком, каждой социальной группой, всеми классами общества. Поддержание рабовладения в Древнем Египте, несомненно, обеспечивалось грандиозными стройками гробниц и мелиоративных сооружений, в Древнем Китае и среднеазиатских государствах — строительством оросительных систем, дамб и каналов. В древнегреческих городах-полисах сохранению социальной структуры способствовало наличие слоя праздных людей — резерва для военной службы, для подавления возможного восстания рабов и т. д.

Такую же функцию буфера, смягчающего колебания нестабильной экономической действительности, выполняли и деньги. Великий историк Древней Греции Ксенофонт писал: "Серебро нисколько не похоже на прочие произведения Земли. Если железо или медь станут до того обыкновенны, что приготовляемые из них изделия будут продаваться по чрезвычайно дешевой цене, то работники будут окончательно разорены. То же самое следует сказать и о земледельцах в год чрезвычайного урожая хлеба, вина или плодов. Совсем иное случается с серебром. Чем более отыскивают рудников и чем большую они доставляют добычу, тем сильнейшее желание выказывают граждане обладать ими… Мне сделают, может быть, возражение, что золото по меньшей мере столь же полезно, как и серебро. Я не стану возражать против этого. Я замечу только, что если золото сделается обыкновеннее серебра, то оно подымет цену последнего и само понизится в цене". Конечно же, при описании функций денег вряд ли следует заботиться о том, чтобы купец или банкир понимал эти функции в своей практической деятельности. Четкое понимание пяти функций денег пришло в науку вместе с марксизмом, и в настоящее время оно принято почти всеми школами экономической мысли.

Может показаться, что перечисление функций денег, описание всего, что с ними связано, нужно для общего образования и малопригодно для анализа текущих событий в экономике. Это неверно. Многие процессы, происходящие в современной мировой экономике, заставляют обращаться к основам — к изучению функций денег, к оценке их роли и к определению самого понятия "деньги". Вот один такой пример из зарубежной экономики.

Американскую фирму "Этвуд Ричарде", одну из самых процветающих в США, в каменных пещерах не разместишь, ей подавай оффис с кондиционерами и конторскими ЭВМ. Но в печати ее иногда называют пришельцем из каменного века. Но какой причине?

Поставила, например, фирма во Францию ограждающие конструкции для Эйфелевой башни взамен износившихся. Приличная сделка, на миллион долларов. Но фирма не захотела получать за них зелененькими, не в ее правилах иметь дело с деньгами, ибо она занимается только бартером, т. е. обменом товара на товар. На этот раз приглянулось ей внутреннее оформление ресторана, размещенного на той же Эйфелевой башне. Для французов оно имеет одну ценность, для американцев другую. Демонтированные щиты стен и потолка, бар, люстры и бра лежали в Нью-Йорке в контейнерах до тех пор, пока их не купило одно из казино на Дальнем Западе США.

"А если бы не договорились с французами относительно внутреннего оформления ресторана с Эйфелевой башни, — спросили президента фирмы "Этвуд Ричарде", — неужели бы взяли деньгами?"

"Ни за что, — ответил он, — получать деньги невыгодно. Мы взяли бы в уплату, в крайнем случае, билеты на званые вечера в том же ресторане".

Фирма "Этвуд Ричарде" — крупный представитель новой сферы торговли — прямого товарообмена, обороты ее приближаются к полумиллиарду. Но основу этой отрасли образуют пока средние и мелкие предприятия. Прирост оборотов за год в среднем по отрасли составляет 15 %.

В 1982 году в отрасли работали 350 фирм с суммарным оборотом 20 млрд. долларов, обслуживавшие не менее 100 тысяч фирм-клиентов. Образована даже Международная ассоциация обменной торговли (МАОТ). Все фирмы широко используют вычислительную технику. В запоминающих устройствах ЭВМ хранятся многочисленные варианты обмена одних товаров на другие. Именно в способности ЭВМ запоминать и сопоставлять многочисленные варианты сделок скрывается потенциальная возможность значительного расширения сферы прямого товарообмена. Но действительная причина состоит в неустойчивости валютной системы на современных капиталистических рынках, в бурном расцвете спекуляции на валютных биржах и в нежелании основной части предпринимателей увеличивать доходы этих спекулянтов.

В прямом товарообмене участвует довольно много средних и малых фирм. Однако в этой отрасли, как ни в одной другой, побеждает тот, кто больше знает. Чем больше собрано у фирмы предлагаемых вариантов обмена, тем легче выстроить их в обменные цепочки, а следовательно, тем успешнее идет ее работа. Поэтому прямой товарообмен — бартер — охвачен показательной, будто из учебника, централизацией и концентрацией капитала. Восемь крупных обменных фирм США объединились в товарищество "Трэйдекоп", располагающее сейчас филиалами в 13 городах. Все филиалы объединены одной вычислительной сетью.

В 1983 году бартер коснулся "большой" промышленности. Одна из сталелитейных компаний США передала фирме "Этвуд Ричарде" стальной лист на сумму 100 млн. долларов, получив взамен металлолом, телевизионную рекламу, боны на пребывание в гостиницах.

Фирма "Паркер", знаменитый производитель авторучек, передала 'их в прямой товарообмен на сумму 7 млн. долларов, получив лимит времени на телерекламу.

Фирма "Ксерокс" передала фирме "Бартер Системз" 600 копировальных устройств на сумму 2 млн. долларов. Взамен она получила товары, которые требовались кредиторам этой фирмы. "Прямой товарообмен становится принципом деятельности пашей фирмы", — высказался президент фирмы "Ксерокс".

Не обходится и без казусов. В Гарвардском университете некоторое время плату за обучение у студентов из села могли принимать… коровами. Детройтский университет пошел дальше. Желая увеличить натуроплату за обучение, руководство университета вложило 35 тыс. долларов в создание специального обменного клуба, где родители студентов, не располагающие наличными, могли бы обменять ненужное им на нужное университету.

Так входит в практику капиталистической экономики бартер, обмен товарами без денег. Но так ли уж без денег?

Прежде чем работать с клиентом, любая обменная фирма берет с него вступительный взнос, величина которого достигает 5 тыс. долларов. За каждую сделку фирма берет от 5 до 10 % комиссионных. Насколько ненадежной оказывается кредитно-денежная система, если такие комиссионные сборы для клиента более выгодны, чем использование денег.

Многие бартерные фирмы выпускают кредитные боны. Имеют ли они отношение к деньгам? Суждения на этот счет разные. Кредитные боны дают право лишь на пользование информацией, которая хранится в компьютерах фирмы. Поищи, может что-нибудь найдешь, но сначала заплати.

Удивительное это явление — попытка вернуться в каменный век, используя вычислительную машину в качестве своеобразной "машины времени"!

 

Долгие века денежное обращение связывалось с металлом. Какие же выгоды и удобства привлекали людей в металлических деньгах?

Во-первых, прочность. Металлические монеты лишь истираются подобно каменным ступенькам на лестнице, по которой идут толпы людей. Но им нужно прожить очень долгую жизнь. Они не горят, не рвутся, их легко отмыть и очистить от грязи, не повреждая.

Во-вторых, компактность. Это свойство присуще не любым металлическим деньгам, а тем из них, которые изготовлены из драгоценных металлов.

В-третьих, делимость. Из металла можно сделать денежный знак любого достоинства, чего, например, из драгоценных камней, раковин и т. п. сделать нельзя.

В-четвертых, легкость обеспечения и проверка однообразия качества. Единое качество металла достигается более легко, чем однообразие в качестве других материалов. Контроль за качеством металлов, в том числе и тех, из которых делают монету, обеспечить также легче в сравнении с другими материалами.

Благодаря четырем перечисленным выше свойствам успешно выполняются пять функций металлических денег. Для каждой функции одно свойство более, другое — менее существенно. Соотношения свойство — функция можно отобразить таблицей, где крестиками обозначены существенные связи.

Советский исследователь Г. Г. Матюхин — известный специалист в области мировых финансов — предложил интересную концепцию смены ведущей функции денег. Вкратце его мысль сводится к тому, что в разные периоды экономической истории на первый план выдвигалась какая-либо одна из функций денег. В годы стабилизации товарообмена функция денег как меры стоимости отходила на задний план, основной становилась функция денег как средства обращения. Напротив, когда соотношение товаров при обмене и прежде всего соотношение обмена драгоценных металлов становится неустойчивым, на первый план выступает функция денег как меры стоимости. Предложенная концепция привлекательна тем, что помогает привязать многочисленные теории денег к конкретным историческим обстоятельствам их появления. Но самое главное — такой подход позволяет ответить на вопрос об исходной функции денег корректно, не вызывая многих возражений.

 

1. Какие металлы годятся для денег?

В третьем тысячелетии до нашей эры в недрах шумерской цивилизации появились первые серебряные деньги в форме слитков. Спустя тысячу лет они распространились по всей Азии: от Аравии до Китая.

В Ветхом завете серебро — синоним денег, богатства, благополучия, богач назывался "обремененный серебром", а раб — "купленный за серебро". Это характерное свидетельство дополняется количественными данными. Нашлись люди, которые скрупулезно подсчитали, что в Ветхом завете 350 упоминаний золота и 370 — серебра, в 82 случаях золото упоминается вместе с серебром, но только 24 раза золото на первом месте. Только четыре раза золото выступает как денежная единица — сикль.

К более позднему времени относится следующая сентенция. "Почему богам серебро угоднее золота, это, пожалуй, мог бы объяснить любой. И люди берут его в уплату охотнее: ведь оно чаще встречается у них, не то что золото, которое либо таится в земле, либо избегает людских взоров; серебро же и на вид приятно, и в жизненном обиходе удобно. И это не мое собственное мнение, но мнение древних.

Если мы за посланную тобой золотую монету дадим в ответ серебряную, словно равную по достоинству, не сочти это воздаяние менее ценным, и, не в пример Главку при обмене оружия, не подумай, что ответный дар стоит меньше. Серебряное оружие даже Диамед не дал бы в обмен на золотое: ведь оно было гораздо полезнее, ибо могло, подобно свинцу, лучше отражать удары. Впрочем, все это шутка". Так писал римский император Юлиан (331–363 годы нашей эры) своему учителю риторики Гекеболу. В письме содержится намек на VI песнь "Илиады", где говорится о том, как Главк отдал Диамеду золотое оружие, получив взамен медное.

Мы видим, что в тот период серебро сдавало свои позиции на денежном рынке. Именно в античные времена единоличное господство серебра как драгоценного "денежного" металла было поколеблено и финикийцы (а за ними и древние греки) стали использовать в качестве денег наряду с серебряными золотые, слитки. Но и в более позднее время серебро становилось синонимом любых денег. Во французском языке, например, и в наше время "серебро" и "деньги" — одно и то же.

Выход золота на первое место связывается с улучшением технологии добычи серебра. С античных времен до средних веков соотношение стоимости золота и серебра колебалось в пределах от 1:10 до 1:12 и никогда не превышало 1:16. В начале XX века это соотношение составило уже 1:38 — 1:39.

К привычным металлам, используемым в денежном обращении, — золоту и серебру — время от времени присоединяется медь. На одной из римских монет изображены три нимфы, олицетворяющие эти три "монетных" металла. В руках у каждой — весы и рог изобилия, рядом — груда металла. Три нимфы — три металла: золото, серебро, медь.

Золото — металл пластичный и не поддающийся коррозии. Даже в природе он встречается почти исключительно в чистом виде: самородками или песком. Первые факты использования золота человеком относятся к четвертому тысячелетию до нашей эры. Находки золотых вещей говорят о широком размахе торговли в античное время. Древние греки получали золото не только из Передней Азии, но и из Индии, и даже с Урала, а римляне времен Империи — из Испании и долины Дуная. В настоящее время добыча золота сконцентрирована в основном в шести странах мира: СССР, Южно-Африканской Республике, Канаде, США, Австралии и Гане.

Серебро так же, как и золото, не корродирует, пластично, не чувствительно к сернистым соединениям. Используется для монетного дела начиная с VI века до нашей эры. В настоящее время серебряные монеты в обращении крайне редки.

Медь относительно устойчива к коррозии и поддается холодной формовке; применялась — для чеканки монет еще в античные времена, первоначально как добавка к золоту и серебру.

Другие металлы использовались ранее в монетном деле редко. В III–II веках до нашей эры в Бактрии чеканились монеты из никелевого сплава. Указанный на них номинал был близок к стоимости металла. До сих пор неизвестны использовавшееся месторождение и технология выплавки, но достоверно установлено, что монета и равновесный ей слиток из этого сплава имели одну цену.

С античных времен известен способ улучшения, денежного обращения, состоящий в том, что ограничивается сфера действия монеты. Для мелких рыночных расчетов в Афинах, например, пользовались монетами, изготовленными из сплава меди с железом. Вне Афин они не ценились.

В Древней Спарте существовали большие железные монеты. При относительной редкости железа, о которой не раз упоминается в "Илиаде", их стоимость также была близкой к номиналу. Дороговизна алюминия привела в XVIII веке к нескольким попыткам чеканить из него полновесную монету. Но хотя Наполеон гордился алюминиевыми пуговицами, уже в его время монеты из алюминия не чеканили.

В XIX веке пытались чеканить платиновую монету в России, но, как и платиновая монета Московской Олимпиады, эти деньги остались экзотикой. В 1819 году на Урале были обнаружены богатые месторождения платины, и в 1828 году началась чеканка монет достоинством 3, 6 и 12 рублей. На каждой были слова "из чистой уральской платины". На чеканку монет было израсходовано 14,25 тонны этого металла. Платина в то время стоила Относительно дешевле золота. Известны английский фунт 1872 года и французская монета 1858 года в 20 франков, обе — нумизматические подделки: в одном случае платина позолочена, в другом — обтянута тонкой золотой пластинкой.

Но мировые цены на платину росли, и начался интенсивный вывод платиновой монеты за пределы России для последующей переплавки. В итоге было решено прекратить в 1845 году выпуск платиновых денег. Этот случай в истории денег уникален. Когда при подготовке Московской Олимпиады 1980 года были выпущены платиновые монеты достоинством 150 рублей, это напомнило одну из полузабытых страниц истории нашей Родины.

Слова "драгоценный металл" и "монетный металл" долгое время были почти синонимами, за одним исключением. Медь как таковая не относится к драгоценным металлам. Если чеканить из меди монету соответственно стоимости этого металла по весу, получаются неподъемные деньги. Бытовали они у ацтеков. Скорее всего, их наличие непосредственно при обмене было не обязательным, поскольку затраты на транспортировку таких денег были сопоставимы с их стоимостью.

В условиях дефицита драгоценных металлов в Европе XVII века при шведской королеве Кристине (1632–1654) стали выпускать медные плиты, по углам которых ставились королевские штемпеля, а в центре чеканился номинал. До 1649 года выпускались только плиты достоинством 1 далер, весили они 1,97 кг. Затем были выпущены плиты номиналом 8, 4, 2 и 1 далер. При Карле X (1654–1660) неподъемные десятидалеровые плиты перестали выпускать, при Карле XI (1660–1697) вместо плит в 4 далера стали выпускать плиты достоинством в 5, 3 и 1/2 далера, при Карле XII перешли на упрощенный набор медных плит 4, 2 и 1/2 далера, который продержался до 1792 года.

В России на Сестрорецком монетном дворе чеканились сестрорецкие рубли весом в десятую часть пуда (1,64 кг), После смерти Петра I предпринималась попытка повторить шведский опыт и выпустить штемпелеванные медные плиты по шведскому образцу. Такие плиты достоинством от 1 коп. до 1 руб, чеканились в 1725–1727 гг, на Урале.

Важной пользой от меди в денежном обращении издавна была добавка ее в золотые и серебряные монеты. Эту пользу традиционно трактуют как вред, наносимый экономике излишне предприимчивыми правителями и называемый порчей монеты. Пусть изложенные далее причины порчи монеты не кажутся апологетикой действий хитроумных государей. Они говорят лишь о том, что порча монеты носила объективный характер и, как все длительные явления хозяйственной жизни, не зависела от психологических характеристик того или иного государственного деятеля. Во-первых, расходы на чеканку монеты существуют объективно. Во-вторых, точный вес монеты трудно было обеспечить, точность чеканки всегда могла быть перекрыта большей точностью определения веса и химического состава монет при их отбраковке и отборе из них самых тяжелых и самых качественных по химическому составу. Процесс этот называется зейгерованием или зейгеровкой, он вызывал многочисленные преследования со стороны государства. Временами наличие у кого-либо весов для точного взвешивания монеты считалось достаточной уликой для возбуждения уголовного дела. Таким образом, порча монет могла быть и без злостных намерений со стороны правителя. В-третьих, раз начавшись, порча монет не могла остановиться, поскольку ухудшенная монета всегда вытесняет полноценную. Это правило называется законом Коперника — Грешэма. (Коперник — тот самый, не однофамилец. Грешэм — английский статистик и банкир XVII века.) Наконец, в-четвертых, начальный толчок порче монеты могла дать и не зейгеровка, а естественный износ (истирание) монет. Он тем более велик, чем неразумнее подобран монетный сплав.

Для простоты чаще всего пишут, что монеты чеканились из чистого металла, но нумизматам очень часто встречаются два монетных сплава: золота с серебром (электр) и серебра с медью (биллон). С точки зрения экономической, судьбы этих двух сплавов схожи. На примepe обращения электра можно продемонстрировать проблемы, возникавшие при обращении монет из биллона. Название "биллон" появилось во Франции в XIII веке, им обозначался любой нечеканенный драгоценный металл. Сейчас аналогичный термин существует во всех западноевропейских языках. Современные нумизматы называют биллоном монету из серебра 500-й пробы.

Прежде чем рассказать, как разные правители занимались попарным смешиванием трех металлов, нужно напомнить физико-химические стандартные соотношения. В практике обращения, при передаче из рук в руки, при транспортировке и небрежном хранении монеты подвергаются изнашиванию. Все три металла в чистом виде имеют неважные характеристики на этот счет. Наилучшее сочетание для сплава золота с медью — 9:1, или, как принято говорить, 900-я проба. Золото этой пробы имеет лучшую прочность на разрыв, высокую твердость, наименьшую ковкость. Последнее означает, что если уронишь монету, на ней с меньшей вероятностью останутся следы,

Для биллона наилучшее соотношение с точки зрения свойств: 5 частей серебра и 1 часть меди, или 833-я проба серебра. Электр менее определен в своих оптимальных свойствах. Содержание золота в монетах из электра колеблется от 80 до 30 %.

Монета, будь она полновесной и изготовленной из драгоценного металла, — уже не просто металл. С точки зрения металловедения можно воспринимать монету просто как государственный штамп, удостоверяющий качество содержащегося в монете металла. Но с позиций социологии и политической экономии она является отражением определенных производственных отношений, которые в этой монете концентрируются и преломляются, перекрывая блеск драгоценного металла. Можно изучать монеты сами по себе, их вес, форму, изображения на обеих сторонах, исследовать сплав, из которого они изготовлены. Это очень важное и нужное дело. Но вполне возможно изучение тех же монет со стороны экономической истории.

Великий историк Древней Греции Геродот писал, что первые монеты были отчеканены в Лидии в VII веке до нашей эры. Гениальным открытием лидийцев называют монету современные исследователи. Первоначально монеты назывались гигадами, по имени царя Лидии Гигоса. Чеканка была односторонней, изображались противостоящие друг другу лев и бык. Почти одновременно с лидийскими стали чеканить монету в Арголиде, где царь Фейдон повелел изображать на монетах морскую черепаху.

Лидийского царя Гигоса сейчас мало кто знает, гораздо более известен его потомок по имени Крез. Часто пользуются выражением "богат, как Крез". Богатство Креза происходило не от войн, а от хитроумных, удивительных даже для наших современников, операций с монетами. Отец Креза Алиаттес (606–561 годы до нашей эры) ввел одновременное обращение золотых и серебряных монет и накопил некоторый опыт параллельной их чеканки. Хитрость состояла в том, чтобы угадать соотношение обмена золотых монет на серебряные, которое было бы усредненным соотношением обмена в пограничных с Лидией странах. Тогда спекуляция лидийскими монетами была бы менее выгодной, чем монетой других стран.

Золотой статер Креза весил 8,4 г. Когда в Лидию стали притекать серебряные статеры из Эшны, Крез приказал обменивать сорок серебряных статеров на три золотых, и это соотношение продержалось более двух тысяч лет. Вокруг этих цифр соотношение стоимости серебра и золота колебалось до 1800 года нашей эры, что представляет собой одну из многочисленных загадок экономической истории.

В средневековье, видимо, еще помнили причины происхождения богатства Креза. В Испании при короле Альфонсе XIII работала, не зная дифференциальных уравнений и потому пользуясь подручными средствами, целая экономико-математическая лаборатория. Задачей ее была оценка соотношения между количеством золотых и серебряных монет в Португалии и Франции с тем, чтобы соотношение золото: серебро (рацио) в монетном обращении внутри Испании выдерживалось точно посредине между французским и португальским.

К древним временам относятся три неудачные попытки изменить соотношение обмена между золотом и серебром. Отец Александра Македонского Филипп II ввел соотношение 1:10, Юлий Цезарь-1:12. Обе попытки связаны с увеличением добычи золота. Наконец, в 307 году нашей эры тетрархи Рима пытались ввести соотношение 1:9 в связи с отпадением колоний, располагавших серебряными рудниками.

В средние века самым распространенным в мире, но не в Европе, было соотношение 1:10. Для начала XIV века рацио равнялось: в Индии 1:10, в Хорезме и Герате — 1:9, в Италии и в Золотой Орде — 1:11.

В период с XV по XVII век упоминаемое соотношение прошло относительно плавный путь от 1:12 до 1:15. Крез привлекал для определения соотношения обмена золота на серебро тогдашних мудрецов, которые убедили его в том, что соотношение 3:40 они высчитали из расположения небесных светил. Мог ли Крез догадываться, что двадцать два века спустя мир изменится до неузнаваемости, а "астрономическое" число останется неизменным? Вряд ли.

Но факт остается фактом: соотношение 3:40 не выдержало только натиска событий нового времени. В XVII–XVIII веках рацио колебалось выше "астрономического" числа — между 5:14 и 6:15. Но к 1900 году оно подскочило до соотношения 3:100, а к 1950 году — 1:50. Повое время принесло сначала колебания в относительной стоимости золота и серебра, а затем скачок (иначе не назовешь), в четыре раза изменивший это соотношение.

Томас Ман (1571 — 1641), один из основателей меркантилизма в теории и Ост-Индской компании в хозяйственной практике, не любил надписи сами по себе. "Ценятся не названия наших фунтов, шиллингов и пенсов, а их внутренняя стоимость". Солидность купца-воротилы чувствуется в этом высказывании. Но что за ним скрывается? Мы знаем, что внутренней стоимости нет ни у монеты, ни у золота как такового, ни у серебра. Купец живет ради оборота, а не для того, чтобы накопить как можно больше золота и серебра и на том успокоиться. Успокоение или отход от дела означает, что кто-то иной будет выполнять функции купца, и для общества в целом практически ничего не изменится.

Колебания рацио в момент притока американского золота в Европу не привели к его резкому изменению. Новые количества поступающего золота балансировались увеличением добычи и ростом поступлений в обращение серебра и серебряных монет. К притоку золота денежное обращение Европы смогло приспособиться. Роковым оказалось для него прекращение этого притока.

Если бы дополнительное серебро в обращение выпускал один человек, он, вероятно, понял бы, что стоимость серебра относительно золота начинает падать, и попридержал серебро ради стабилизации рацио. Но на компенсации серебром поступлений золота из-за океана выросли сложные социальные и хозяйственные структуры, включившие в себя тысячи людей. Они не могли распасться только из-за того, что приток золота прекратился и потребность в дополнительном, компенсирующем серебре отпала. Они продолжали функционировать безотносительно целей денежного обращения. Поэтому, если "внутреннюю" стоимость серебра выражать в золоте, нельзя не учитывать социальные аспекты его добычи, и мы вновь отходим от денег к общим социально-экономическим проблемам.

Нынешние монетаристы сохраняют для наших современников представление о допустимости произвола в регулировании денежного обращения. Одно из важных положений неомонетаризма высказано в такой форме: "В настоящее время золото представляет собой являющийся объектом спекуляции товар с той специфической особенностью, что большие количества этого товара принадлежат правительствам".

Это утверждение голословно, поскольку нет точной и даже приблизительной оценки количества золота в частных руках. Но оно фиксирует внимание на том, что золото может быть средством, дополнительным рычагом, расширяющим возможности государственного регулирования экономики в условиях капиталистического способа производства. Объектом спекуляции может быть любой товар, но нет товаров удобнее для спекулятивных сделок, чем серебро и золото. Появление их в хозяйственной жизни обусловлено не столько химическим составом земной коры, сколько потребностью в наличии такого товара. Даже то, что драгоценных металлов два, вполне объяснимо: стало возможным существование экономических структур, использующих разницу в соотношениях золото: серебро во времени и в пространстве.

Суждения меркантилистов, напрямую или косвенно связанных с купеческим капиталом, свидетельствуют, что они считали синонимом богатства золото или серебро, но не тогда, когда оно лежит в сундуках и не пускается в оборот. Драгоценные металлы привлекали внимание теми возможностями, которые они давали предприимчивому дельцу. Это различение восходит к античным временам. "Сами деньги не представляют имущества, если они не приносят нам пользы", — писал Ксенофонт, выдающийся историк и экономист античности. "Не безумно ли называть богатством изобилие, среди которого можно умереть с голоду", — задавал риторический вопрос Аристотель.

Выпав из экономической жизни, деньги теряют для нее значимость. Только в моменты, когда они уходят из нее или вновь возвращаются, деньги выполняют общественно значимые функции. В составе причин того или иного функционирования денег отсутствует ничем не обусловленный произвол государя или государственного деятеля.

Вернемся в связи с этим к тем свойствам золота, которые перечислены в начале главы. К. Маркс иронически замечал по поводу списков этих свойств, приводившихся политэкономами до него: "Может показаться, что золото становится деньгами еще находясь в земле". Разумеется, свойства золота и серебра интересуют нас пе в плане материаловедения, а как свойства функциональные, как элемент социальной действительности.

Возьмем, например, такое свойство драгоценных металлов, как прочность, стойкость к физическим и химическим воздействиям. Вернее было бы назвать это свойство неуничтожимостью. Если учесть характерную для экономики особую приверженность к чему-то стабильному, слабо изменяющемуся, то золото подходит для исполнения функций меры стоимости и средства обращения не потому, что оно не портится в чьих-то конкретных руках или кубышке. Основополагающей будет неуничтожимость мировых запасов золота. Даже используемые на промышленные нужды драгоценные металлы не теряют своих свойств и физического состояния. Долгое время золото вообще не использовалось нигде, кроме производства ювелирных изделий, служащих для образования частных сокровищ. Вплоть до XX века ежегодное потребление золота оценивалось до 0,2 % запаса. Если к этому добавить, что и вовлечение новых количеств золота не превышало 3 %, то становится ясным, что существенна даже не прочность, не неуничтожимость, а именно вытекающая из того и другого стабильность запасов. Инерционность запасов драгоценных металлов обеспечивает стабильность их стоимости. Оценивая динамику стоимости зерна, Адам Смит пишет: "Ценность серебра, напротив того, меняется очень сильно из столетия в столетие, но очень мало ежегодно; она остается часто неизменной или почти неизменной в течение полстолетия или даже целого столетия". И далее: "Цена этих металлов (золота и серебра) не гарантирована, правда, от всяких изменений, но те изменения, которым они подвергаются, медленны, постепенны, равномерны".

Тем самым соблюдается одно из главных требований к мере стоимости — стабильность, неизменность во времени.

 

2. Доход от чеканки

В экономической истории средневековья честность эквивалентного обмена уступает место насилию, другое наименование которого — "внеэкономическое принуждение". Категорию эту используют где нужно и где не нужно. Иногда она прикрывает неумение разобраться в экономических отношениях, установить их объективный характер.

Рассмотрим частный пример того, когда ссылка на внеэкономическое принуждение оказывается несостоятельной.

В описаниях проблем денежного обращения в древности и в средние века подразумевается само собой, что монеты чеканились из металлов, находящихся в государственной казне. Это не совсем так. Монетные дворы раннефеодальных государств работали зачастую "на заказ". Ставя штампы на металл, они как бы продавали гарантию (доверие) к качеству и количеству металла. Эта процедура напоминала учет частного векселя в банке и относилась к своеобразным доверительным операциям.

Тем, что существовал чистый доход от чеканки монет, вряд ли кого можно удивить. Покупная цена драгоценного металла практически всегда была для монетного двора ниже рыночной цены выпущенных монет не только на затраты чеканки, но и еще на некоторую сумму, которая ранее считалась чистым доходом государя, а теперь поступает в государственный бюджет. Хорошо известны величины чистого дохода от чеканки по средневековой Германии: 1385 год, Нюрнберг — доход составил всего 1,45 %, курфюст Саксонский в конце XVI века "брал" 2–2,5 %, Венский монетный двор — 5 %. XVII век в связи с Тридцатилетней войной и сопутствовавшим ей денежным кризисом принес повышение чистого дохода от чеканки: в 1621 году в Дрездене он составил более 60 % и до конца века серьезно не снижался. Курфюст Бранденбургский получал 50 % дохода, а ранее скромный в своих аппетитах курфюст Саксонский — 42 %. Конечно, в сравнении с доходом 300 %, какой получали монетные дворы, некоторых германских князей, такой доход выглядел небольшим.

Несомненно, величина чистого дохода от чеканки в значительной мере, хотя и не полностью, зависит от доступа к месторождениям драгоценных металлов (для Европы — к серебряным рудам). В любом случае доход от чеканки — результат перераспределения прибавочного продукта, получаемого за счет эксплуатации рабочих серебряных рудников. Если сам рудник принадлежал феодалу, то владелец был в состоянии без особых потерь отказываться от чистого дохода, получаемого в результате чеканки, поскольку и без того весь продукт доставался ему, Но когда источник драгоценного металла (серебра) находился в чужих руках, то церемониться не приходилось и, претендуя на свою часть прибавочного продукта, курфюст, князь или герцог превращали его в доход от чеканки.

Марксистско-ленинская политическая экономия, в отличие от других экономических учений, строго последовательна в вопросе об источнике прибавочной стоимости, которая может быть создана только в процессе производства. Земельная рента, процент за кредит, предпринимательский доход получаются в результате распределения созданной прибавочной стоимости по категориям эксплуататоров — землевладельцам, банкирам и промышленным капиталистам. Применительно к чистому доходу от чеканки монет трактовка остается точно такой же: прибавочная стоимость создается производительным трудом при добыче драгоценного металла. Доход от чеканки монет составляет часть этой прибавочной стоимости.

Доля его зависит от многих факторов. Наиболее важными из них, помимо горно-геологических условий и принятой технологии добычи драгоценного металла, являются сложившиеся система землевладения и финансовая система. Рента, изымаемая из прибавочной стоимости землевладельцем, и процент, достающийся банкиру, — части того же пирога, из которого обособляется и чистый доход от чеканки.

Изготовление монеты не всегда оказывалось выгодным занятием. Сомнительность выгоды в особенности касалась медных и бронзовых денег. От Северного до Южно-Китайского моря по всей территории Евразии государства пытались извлечь хоть какой-нибудь прок из меди и бронзы. В Швеции штемпелевались неподъемные медные плиты. В России предпринимались попытки в двух направлениях: либо чеканить килограммовые рубли и штемпелевать плиты по образцу шведских, либо вводить региональные медные деньги. Относительно удачным было введение только сибирской медной монеты.

Впрочем, самые удивительные события вокруг дохода от изготовления монеты происходили в Китас. За редкими исключениями денежное обращение в этой стране вплоть до XIX века базировалось на литой бронзовой монете. В начале II века до нашей эры, после неудачных попыток императора Цин Ши Хуап-ди унифицировать денежное обращение, его преемниками было принято мудрое решение… позволить изготавливать монеты любому желающему. Как и следовало ожидать, столь радикальная мера борьбы с фальшивомонетчиками не привела к упорядочению денежного обращения. Разнокалиберные монеты наводняли страну вплоть до 118 года до нашей эры, когда императором У-Ди была начата отливка единой для всего государства монеты достоинством 5 шу (24 шу = 1 лян).

Эта монета просуществовала 700 лет. Характерным шагом У-Ди было приглашение работать на императорском монетном дворе всех наиболее известных частных монетчиков. Этот пример отделения эмиссии денег от государства наглядно показывает, что такое было возможно даже в императорском Китае, который зачастую фигурирует в рассуждениях о так называемом "внеэкономическом" принуждении.

Не менее поучительна история чеканки в европейском средневековье. Возрастание чистого дохода от чеканки в период с XIV по XVIII век как бы симметрично падению его к середине IX века. Карл Великий в первую половину своего правления (до 771 года) взимал доход при чеканке монеты 9 %, во вторую (до 814 года) — всего 4 %. Его преемник Людовик Благочестивый довел этот источник пополнения казны к концу своего правления (840 год) до нуля. И действительно, не было нужды в распределении совокупного дохода от добычи серебра. Он весь сосредоточивался в одних руках. Подсчет чистого дохода от чеканки монет в более ранние годы — при Пи-пине Коротком (761–768) и при Меровингах — не сделан. Сложность расчетов обусловлена тем, что для своеобразного сокрытия дохода от чеканки использовалась система двойного счета. Фунт делился на унции и солиды будто бы независимым образом. При Меровингах фунт весил 327,45 г и делился на 12 унций или на 24 солида, а при Пипине Коротком уже на 12 и 22 соответственно. При Карле Великом фунт потяжелел до 341,1 г, а два деления остались такими же: 12 и 22. Как и при Пипине Коротком, фунт "на входе" делился на 264 динара, но в чеканенном фунте было уже 240 динаров. Разница в 24 динара с каждого фунта и составляла доход от чеканки. При Людовике Благочестивом деление на унции и солиды стало просто двойным счетом, фунт получался сложением либо 15 унций, либо 20 солидов. Разницы не было.

Система двойного счета сохраняет смысл только при наличии дохода от чеканки. Это, в свою очередь, говорит об отделении владельца монетной регалии от рудников драгоценных металлов.

Здесь мы немного отвлечемся и обратимся к доходам самих владельцев золотых и серебряных рудников. По этому вопросу мнения специалистов и дилетантов противоположны. Человек, далекий от анализа цифр, помнит остроту бедствий героев Джека Лондона и самостоятельно додумывает: "Значит, было за что мучиться". Увы!

Изучавший эту проблему Адам Смит записал еще в начале прошлого века: "Доходы эксплуататоров серебряных рудников в Перу обычно невелики. Два уважаемых и осведомленных автора — Фредье и Уллоа — сообщают нам, что в Перу тот, кто берется за эксплуатацию рудников, считается вступившим на путь банкротства и разорения и всеми избегается. В горной промышленности там, по-видимому, видят лотерею, в которой выигрыши не покрывают потерь, хотя величина некоторых выигрышей соблазняет иных искателей приключений бросить все свое состояние в такое неверное предприятие".

В одной из своих ранних работ академик Е. С. Варга приводит пример такой лотереи, относящейся уже к началу нашего века: рентабельность американских золотодобывающих компаний колебалась от нуля до шестисот процентов, по в среднем составляла довольно незначительную величину. По другим данным, относящимся к концу прошлого века, рентабельность в золотодобыче была всегда в два-три раза ниже, чем в других отраслях горно-добывающей промышленности. По данным о 1079 компаниях, эксплуатировавших в США золотые и серебряные рудники, в 1902 году только 136 из них выплачивали дивиденды акционерам, да и те составляли немногим более 5 %. А ведь эти годы — бум "золотой лихорадки" на Аляске.

По бортику (гурту) русского десятирублевого золотого империала шла надпись: 1 зол. 78,24 доли. Из этой надписи следовало, что фунт золота стоит 530 рублей. И действительно, в то время золото шло на рынке по цене 540 рублей фунт, т. е. дороже, чем в монетах. Выгодно было скупать монеты и переплавлять их в слитки.

В истории российских монет много подобных парадоксов вокруг дохода от чеканки. В конце XIX века он состоял из четырех частей: пошлины за разделение металлов и доходов от чеканки монеты трех видов: золотой, полновесной серебряной ("банковской") и разменной. Наибольший доход давала чеканка полновесных серебряных монет достоинством в 1 рубль, 50 и 25 копеек. Разменная монета приносила доход в 10 раз меньший, а золотая монета вообще чеканилась в убыток. Монетный доход был крайне нестабилен: в 1895 году он дал, например, 720 тыс. рублей дохода, в 1896 году — 11,6 млн. рублей, в 1900 году — 4,2, а в 1906 — 5,2 млн. рублей.

Вся тонкость этой удивительной невыгодности чеканки золотых монет состояла в монопольном определении цены на золото, которое золотопромышленники обязаны были передавать в казну. Взамен они получали своеобразные монеты — свидетельства о сданном золоте.

 

3. Непрерывность денежно-весовых систем

"Из материала заказчика", видимо, отливались деньги-слитки уже в Древнем Вавилоне. Именно там система двойного счета прозрачно демонстрирует, каким образом традиционно оформлялся чистый доход государства еще до чеканки монеты. В сравнении с этим способом порча монеты полагалась невыгодной и потому недостойной.

180 зерен пшеницы, т. е. 60 X 3, давали вес одного шекеля (сикля), равный 8,43 г, 60 шекелей составляли мину, 60 мин равнялись одному таланту. В конце XIX века известный английский археолог Колдьюи нашел весовой эталон таланта, равный приблизительно 30 кг.

Мины были четырех видов: царские тяжелые — 1010 г, царские легкие — 505 г, общие тяжелые — 982 г. и общие легкие — 491 г. Разница между двумя тяжелыми минами или между двумя легкими, равная 1/36 части веса, была налогом в пользу царя.

По информации, содержащейся в Ветхом завете, монетно-весовая система в Палестине состояла из восьми единиц: талант, мина, сикль, бена, гера, ним, кесита, парсин. Самая крупная единица — талант (по-древнееврейски — киккар, по-угаритски — каккарум, по-шумерски — гу, по-аккадски — билту). Древневавилонский талант состоял из 3600 сиклей, ветхозаветный — из 3000. Вторая по величине весовая единица — мина — равнялась 50 сиклям. В Ветхом завете она называется мане, по-шумерски — ма-на, по аккадски — ману, по-угаритски — мн.

Основной библейской денежно-весовой единицей был сикль (древнеевр. — шекель, аккад. — шиклу, шумер. — гин, угаритск. — тил). Существовало три типа сиклей — купеческий, царский и священный; соотношение между ними не установлено. Три единицы являлись долями сикля: бека — половина, гера — одна двенадцатая, ним — четыре шестых. Значения кеситы и иарсина учеными пока не определены.

Средний вес ветхозаветного сикля — 11,4 г, вавилонского — 8,43 г. Очевидно, что в Ветхом завете речь идет о тяжелом сикле (шекеле). Существование параллельных денежных единиц — тяжелых и легких — известно нумизматам в денежном обращении разных времен и народов. Справедливым кажется предположение, что такой параллелизм имеет какое-то отношение к доходу от чеканки, поскольку одни денежные единицы связываются с государственной властью, а другие — нет. Но это пока гипотеза, требующая привлечения дополнительных фактов для ее подтверждения.

Наследование древнегреческой денежной системой традиции древневавилонского денежного обращения подтверждается тем, что три наименования монет Древней Греции совпадают с древневавилонскими — талант, мина и статер (драхма): 1 талант = 60 мин; 1 мина = 100 драхм; 1 драхма = 6 оболов; 1 обол = 6 (или 8) хал ков; 1 халк = 6 лент.

Самая крупная монета — талант — уже не имела вид большого золотого диска. Но былая слава ее дала жизнь переносному значению этого слова, теперь мы говорим, что у человека талант, нимало не оскорбляясь цинизму денежной оценки возвышенного. Менее распространен оборот "внес свою лепту" или даже "внес малую лепту". Действительно, что могло быть меньше малой лепты!

Древние греки называли дирхем "драхма", что означает "горсть". Эта монетная единица — основная в Греции и в настоящее время. Существуют два взаимно исключающих суждения относительно того, какое название от какого произошло: дирхем от драхмы или наоборот.

Русское название драхмы (дирхема) — ярмак или ер-мак. Заимствование скорее восточное, чем средиземноморское. Помимо лингвистических изысканий об этом свидетельствуют данные нумизматики. Один ермак составлял третью часть мискаля, т. е. такую же, как и дирхем. Ярмак или ермак переводился на русский язык как "третий", "третьяк". О такой интерпретации имени славного Ермака Тимофеевича слышать не приходилось. Вместе с тем известно, что он был третьим ребенком в семье.

Лидийская драхма, первая монета в мире, была привязана к традиционным весовым системам Востока, имела широкое распространение в Передней Азии и восточном Средиземноморье. Она весила ровно половину вавилонского "тяжелого" шекеля. Первые полушекели в форме слитков стали отливать при ассирийском царе Санхерибе (705–672 годы до нашей эры).

Захватившие Лидию персы приняли монетарную систему Креза без изменений, она так и просуществовала неизменной вплоть до смерти Дария III и распада персидской монархии. Наследником ее в части денежных отношений была Римская империя. Товарно-денежные отношения в Древнем Риме в связи с поступательным развитием общественного производства и соответствующим увеличением прибавочного продукта были более развиты, чем в империях предшествовавших веков. Поэтому наряду с продолжающимся использованием золота и серебра в качестве "денежного" материала стала шире применяться медь. Первые сведения о ней дошли до нас еще от древнешумерской цивилизации, но там медь была распространена не более, чем серебро. Только в Древнем Риме медная монета стала разменной, чем сделан был существенный шаг к формированию всех современных денежных систем, в которых наряду с "настоящими" деньгами есть мелкие денежные знаки — "мелочь".

Основу римской монетной системы изначально составлял медный (бронзовый) асе весом 273 г, более крупные денежные единицы находились с ним в таком соотношении:

1 серебряный денарий = 4 серебряных сестерция = 10 ассов.

Из-за несогласованности деления денария на сестерции и ассы, а также вследствие порчи монеты произошло деление денария не на 10, а на 20 мелких единиц. При этом само название денария Перешло на еще более мелкую монету.

Монетную систему Карла Великого, сложившуюся в начале IX века, характеризовали всего три единицы: 1 фунт серебра (490 г) = 20 сольдо; 1 сольдо = 12 динаров.

Впоследствии на этой основе сформировалась английская монетная система:

1 фунт стерлингов = 20 шиллингов; 1 шиллинг = 12 пенсов.

Но на юге Европы был дан толчок другому направлению развития. В 1192 году венецианский дож Анри Дондоло заменил название сольдо на "большой денарий" — denarius grossus. Прошел почти век, и "эра денария" отошла в прошлое. Прилагательное "большой" дало название главной монете позднего средневековья — грошену. От слова "большой" и ведут свое начало обороты типа "грошовый" и "ни гроша". Гроши — самые мелкие монеты, заимствование слова "большой" имело, вероятно, шутливый оттенок.

Со времен Византийской империи отмечается постепенное расхождение между монетными системами, бытовавшими в торговле Востока и Запада. Но расхождение это никогда не было очень сильным и всегда допускало возможность пересчета одних денежных единиц в другие. Пользуются такой возможностью и современные историки.

Изучая древнерусскую монетную систему, советский историк Г. А. Федоров-Давыдов сделал заключение, что она не может восприниматься как компилятивная. Без сомнения, монетная система Древней Руси была привязана к денежным единицам Запада и Востока, но эта привязка базируется на единстве всех трех систем. Долгими исследованиями историков установлено, Как согласовывались русские монеты X века с византийскими: 1 византийская литра (фунт) == 2 легкие литры; 1 легкая литра = 48 ногат = 60 кун = 163,728 г серебра; 5 легких литр = 12 гривен; 1 гривна = 20 ногат = 25 кун = 68,22 г серебра; 4 ногаты = 5 кун = 10 резан; 1 ногата = 3,41 г серебра; 1 куна = 2 резаны = 2,73 г; 1 резана = 1,36 г.

Ногата и резана — термины древнерусские, но они, как и рубль, имеют аналогии в других монетных системах. Отметим попутно, что термин "гривна" известен был всем славянам, восточным, западным и южным, пользовавшимся им для обозначения денежно-весовой единицы. По одной версии, гривна означала нашейное украшение, по другой — голову (гриву) скота.

Академик В. И. Янин указывал па связь термина "куна" с римской монетой и отмечал, что термин этот известен не только славянам, но и другим народам, где обращался римский денарий. В английском слово coin означает "монета", а в старофризском языке (мертвом) монета называлась skilling сона. Выдающийся историк XIX века И. И. Толстой связывал куну с латинским cunens — "клин".

В "Толковом словаре" В. Даля (т. 2, 1881, с. 218) есть два слова "куна": с ударением на первом слоге — диалектное (рязанское и тамбовское) и на последнем слоге. Именно второе имеет значение "куница", а также — "денежный знак, когда бельи, куньи, собольи меха заменяли деньги". Впрочем, интересно, что первый вариант слова "куна" означает "пригоршня, горсть", т. е. то же, что и "драхма" по-гречески. Различие двух вариантов принципиально, поскольку силовое ударение в русском языке оформилось не ранее XIII века под тюркским влиянием. Оно было упрощением, модификацией тонального ударения, при котором изменение тональности приводит к изменению смысла.

Термин "куна" был распространен и за пределами древней Руси. С хорватского языка куна переводится как куница, в средние века на монетах Хорватии изображалась куница. В демагогических целях изображало на кредитках куницу националистическое правительство Хорватии — союзник гитлеровской Германии.

Выведение названий рубля и резаны от глаголов "рубить" и "резать" выглядит излишне прямолинейным, за этим стоит только обыденная этимология, пока не подтвержденная данными археологии или историческими документами. Вместе с тем резана как половина куны — представитель повсеместно существовавших половинных денежных единиц: легкая литра — половина тяжелой литры, драхма — половина шекеля и т. п.

Интересно, что домонгольская русская монетная система хорошо согласуется с западно-европейской: 1 византийская литра = 240 резан; 1 фунт = 20 динаров. Получались они, правда, по-разному: 1 византийская литра = 2 легких литры = 120 кун = 240 резан; 1 фунт Карла Великого = 20 сольдо — 240 динаров. Кроме того, резана весила менее 1,5 г серебра, а динар из Западной Европы — более двух. Впрочем, ото может быть объяснено общей порчей серебряной монеты, ибо динар такого веса относится к началу IX века, а взвешенные Г. А. Федоровым-Давыдовым резаны — к середине X века.

В IX веке в Древней Руси действует кунная система при весе куны, равном 2,73 г серебра. В начале X века падает значение дирхема и вводится новая денежная единица — ногата, равная но весу римскому денарию — 3,41 г. Резана, скорее всего, появилась как попытка согласовать соотношение 1 гривна = 20 ногатам = 25 кунам. Для этого следовало поделить куну пополам.

Помимо приведенных денежных единиц использовались также римская унция, индийский лак и другие меры веса, свидетельствующие о тесноте связей в мировой экономике до появления империи монголов, установившей единые торговые правила для огромной территории от Желтого до Черного моря.

Монетная система, сохранившаяся до нового времени в Евразии, существовала как единая во времена, которые считаются одними из наиболее трагичных во взаимоотношениях между Востоком и Западом.

Фунт в денежной системе Карла Великого равнялся 490 г. По весу ему соответствовал не сом, как можно предположить, а кадак, равный примерно 468 г в середине, 409,5 — в конце XIII века и 456 г в начале XIV века. Тем более, что в переводе с древнетюркского и фарси "кадах" — чаша (сравните с русским "кадка"). Западно-европейское "сольдо", византийский "солид" совпадают по значению с "алтын".

Начальное деление самой крупной денежно-весовой единицы домонгольской Руси — гривны — совпадало с таким же делением в средневековой Золотой Орде:

1 гривна (русский фунт) = 50 резан;

1 кадак (фунт) = 50 алтын (динаров).

К XIII веку куна и резана, видимо, совпали.

В средневековье существовала еще одна весовая мера — ратль, называвшийся иногда "ман", — от древневавилонского "мина". Ратль использовался при взвешивании серебра и был равен неодинаковому количеству дирхемов (от 96 до 144) в зависимости от места и времени. Расхождения могли быть связаны и с порчей монеты. Однако твердого вывода относительно них сделать нельзя из-за общей нерепрезентативности археологических и нумизматических данных. Исследователи в области нумизматики пытаются (и довольно успешно) показать согласование монетных систем, существовавших в разных странах, у разных народов и в разные времена.

Согласование весовой и монетной систем долгое время шло между западной и восточной монетными системами, а точнее — между системами европейской, североазиатской (татаро-монгольской) и афроазиатской (мусульманской) зон торговли.

Мискаль, равный 6 даникам, был единицей веса серебра, русский алтын, от татарского "алты" — шесть, насчитывал как раз шесть денег, каждая из которых весила примерно один грамм. Вследствие исчезновения в последующие века промежуточной монетной единицы — ярмака (дирхема) — современный пятиалтынный (15 копеек) является своеобразным лингвистическим парадоксом, ибо "алты" — это шесть, и пять алтын вроде бы должны равняться 30 копейкам. На средневековом Востоке сложились две системы измерения веса драгоценных металлов: одна — для золота, другая — для серебра. Весовой мискаль стал единицей веса золота, весовой дирхем — единицей веса серебра. Причина разделения двух систем может быть объяснена взаимодействием зон торговли с преимущественно золотым или серебряным денежным обращением.

Характерно, что появившиеся позже пулы были уже медными деньгами, но входили в алтынную систему, считавшуюся основной в татаро-монгольской зоне торговли. 13 исследовании трех зон средневековой торговли можно сначала обособить монетные системы, принятые в каждой из зон, а затем изучать их общие черты. Именно так и исследуются проблемы денежного обращения того времени. Но пересечений и совпадений настолько много, что правомерен и другой подход: описание трех денежно-весовых систем как вариантов, как частных реализаций некоторой единой системы взвешивания и счета монеты.

Наследование названий монет, соотношений в стоимости и номиналах говорит о том, что денежно-весовая система — наиболее инерционный, предельно связанный с прошлым, элемент экономической структуры, переходящий из одной страны в другую, пересекающий границы империй, способов производства и цивилизаций. Это лишь счетно-монетная сторона единства денежно-весовых систем. Но есть принципиальные моменты, связанные с единством веса. Ратль как весовая единица существовал в двух видах — иракский (409,32 г) и антиохийский (545,75 г). Первый совпадает с золотой вавилонской миной, второй — с серебряной. Куна чеканилась в привязке к иракскому ратлю, или, по предположению академика В. Л. Янина, к золотой вавилонской мине, а гривна была частью серебряной вавилонской мины.

 

4. Почему называется "монета"?

Монета появилась, когда государственные образования уже существовали. Но границы их были для денег слишком слабыми. Хозяйственные связи между странами, не прерываемые даже в самые тяжелые времена, — не меньшая, а, пожалуй, более значимая социальная реальность, чем события внутренней истории. Говорят об этом не только общие названия отдельных монет, но и всеобщее употребление самого слова "монета". Познакомимся с его историей.

У великого Зевса была жена Гера, могущественная покровительница Земли. У римлян Зевса именовали Юпитером, а Геру — Юноной. Громовержец Юпитер — отец всего сущего, Юнона — мать, монна. Храмы Юноне построены были по всей Римской империи. Согласно одной версии, монеты получили свое название из-за того, что римский монетный двор располагался при храме Юноны в Риме, а саму Юнону величали либо Юноной Региной (правительницей), либо Юноной Монетой (провозвестницей).

По другой версии, расположение римского монетного двора имело второстепенное значение. Главное в том, что на монетах, выпускавшихся в Риме и провинциях, наиболее часто изображалась Юнона. А слово "монета" является уменьшительным от монны, поскольку изображение Юноны на монете было необычно маленьким.

Постепенно изображение приобретало новый смысл, и в конце I века нашей эры на монетах появляется женская фигура, не имеющая ничего общего с Юноной. Это безымянная покровительница монетного дела, рядом с ней — горка монет, в руках — рог изобилия. По кругу надпись "Монета Августа". Изображение трех нимф, символизирующих три монетных металла, появилось век спустя.

Есть еще два варианта происхождения слова "монета". Первый — от латинского слова monitio, monitum — предвещание, предупреждение, что можно понять как извещение о платеже. Второй — от древневавилонской денежной единицы — мины, которая впоследствии называлась ман или ратль. И тот и другой вариант — лишь гипотезы, но второй вариант очень привлекателен, в особенности если выяснится, что "ратль" действительно имеет этимологическое отношение к "рублю".

Монетами называются металлические деньги, полученные методом чеканки или литья. Первые монеты, появившиеся в Китае в XII веке до нашей эры, были литыми. Спустя пять веков появились первые чеканенные монеты древнегреческих колоний. Форма монеты диктуется удобством обращения, существенна связь формы монеты со способами счета на счетной доске — своеобразных счетах, где прутья, по которым перемещаются костяшки, заменены прочерченными линиями. Для такого счета удобны именно круглые фишки. Многие монеты Азии и Африки имеют посредине отверстие. Есть европейские монеты с отверстием. Такие монеты сами по себе используются как счетный элемент. Нанизанные на нитку, они уже представляют собой нечто среднее между четками и счетами.

За внешней стороной монет, удобством их счета и хранения скрываются совершенно определенные производственные отношения.

Постепенное возникновение и развитие капиталистических производственных отношений в Центральной Европе связывается историками Германии и Франции с определенными типами монет. Так VIII–XIV века названы нумизматами эпохой денария (пфеннига). Образцом для этой монеты был римский денарий и отчасти азиатский дирхем (русское название — ярмак). Денарий составлял двенадцатую часть солида (шиллинга) или двухсотсороковую фунта (ливра) и был практически единственной серебряной монетой, обслуживающей обращение товаров. С XIII до начала XVI века длилась эпоха грошена, образно названная так в честь монеты гро (большой), отчеканенной впервые во Франции и равной 12 денариям. Робкое появление золотых монет — гульденов, дукатов и флоринов — не внесло в рыночную торговлю особых изменений. С XVI по XIX век тянется эра талера — золотого грошена, который, несмотря на имя, был всегда серебряной монетой. Поначалу он равнялся 21 грошену. Потом это соотношение изменилось прежде всего благодаря выходу талеров различных типов: чешский иоахимсталер, который в России назывался ефимок, саксонский клапмютценталер (талер с плоской шапкой — по головному убору курфюстов), рейхсталер и т. п. Талер дал название денежным единицам многих стран, в частности доллару. В других странах название было своим, а монета чеканилась по образцу талера: эскудо и дукаты в Италии, крона в Англии, экю во Франции, рубль в России — все это серебряные талеры под отечественными названиями.

С XIX века начинается "золотой век" денег. В обращение наряду с полноценной серебряной монетой начинает поступать золотая.

 

5. Последние известия о судьбе золота

Самые разные сведения можно узнать сейчас о золоте. По одним источникам оно отреклось от исполнения своей функции мировых денег, по другим — никто с него таковых функций не снимал. Соотношение стоимости национальной валюты со стоимостью золота носит название золотого стандарта. Он бывает трех видов: монетный, слитковый и девизный.

Классический, но ушедший в прошлое вариант золотого стандарта — золотомонетный. При нем наряду с бумажными деньгами и прочей монетой в обращении находится золотая монета. Если в 1815 году золотые монеты составляли около трети денег, находившихся в обращении, то в 1913 году — десятую часть, а в настоящее время ни в одной стране мира золотые монеты не играют в обращении никакой роли.

При золотомонетном стандарте банкноты центрального банка разменны на золотые монеты, которые также находятся в обращении.

В значительной мере разменность существует в идеале, поскольку, с одной стороны, доля монет в обращении неуклонно убывает, а с другой — существует свободный мировой рынок золота, где цена золота не соответствует номиналам монет.

"…Иллюзия, будто металлические деньги фальсифицируют обмен, проистекает из полного незнакомства с их природой", — предостерегал К. Mapкс от подозрений, что несоответствие номинала действительной цене золота в слитках деформирует процесс обмена. И монета, и слиток выполняли свои функции как идеальные деньги.

Золотослитковый стандарт — следующий этап жизни золота как мировых денег. Переход к нему от золотомонетного не был ни плавным, ни одноразовым. Принципиальным фактором перехода был повышенный спрос на золото в слитках со стороны бывших колоний. Ликвидация права высокоразвитых стран на монопольное получение чистого дохода от чеканки была одним из шагов к экономической независимости развивающихся стран.

Золотодевизным или золотовалютным стандартом называют систему двойного функционирования золота и национальных валют. Национальные валюты в международных расчетах приравниваются к золоту в слитках, а в некоторых случаях оплата производится путем фактической передачи слитков золота. Этот вид золотого стандарта перестал существовать после того, как в июле 1944 года в американском городке Бреттон-Вудс был учрежден наднациональный банк — Международный валютный фонд (МВФ) и сформировались основы современного международного денежного обращения. Оно построено на основе золотодевизного стандарта, в котором фактические перемещения золотых слитков прекращены, а расчеты осуществляются через сверхбанк — Международный валютный фонд, находящийся под полным контролем транснациональных финансовых корпораций.

Рассматривая использование драгоценных металлов в качестве денег, К. Маркс отмечал своеобразное удвоение потребительной стоимости металла. Им предложена новая политэкономическая категория — формальная потребительная стоимость денежного товара, "вытекающая из его специфически общественных функций".

Именно специфически общественные функции золота позволили переходить от одного вида золотого стандарта к другому, поскольку именно они и остались неизменными в течение всех переходов. Неоднократно прекращался размен банкнот на золото и в прошлом веке, но это были временные меры. Поэтому после 1971 года, когда был отменен размен на золото долларов, политэкономы некоторое время вообще не замечали принципиально нового положения с мировыми деньгами.

Но прошло больше десяти лет, и сейчас мы можем вполне уверенно сказать, что новые оттенки в блеске золота разделили мнения советских политэкономов на три группы. Наиболее проста позиция тех, кто не хочет замечать происшедших перемен. Это обусловлено двумя элементами системы преподавания — необходимостью переквалификации большого числа преподавателей и соблазнительной простотой тождества; мировые деньги 111 золото. Любой иной вариант будет сложнее. А еще проще — не замечать даже перехода к золотодевизному стандарту и утверждать, что мировые деньги — это золотые и серебряные слитки.

Вторая группа советских исследователей денежного обращения пошла по пути, который чуть-чуть более труден, чем предыдущий. Они, напротив, все замечают, кроме того, что простое описание происходящих событий не имеет уже отношения к теории."…Бумажные и кредитные деньги становятся не только по закону, но и фактически неразменными на золото, следовательно, не могут представлять его в обращении. Само же золото в данных условиях перестало выполнять функции меры стоимости и средства обращения. Этого уже достаточно, чтобы помешать ему функционировать в качестве средства образования сокровищ", — пишет А. Н. Думнов.

И, наконец, третье направление избрано теми, кто стремится решить сложную задачу согласования современных тенденций в мировом денежном обращении и марксистской теории, касающейся времен господства золотослиткового стандарта.

Относится ли классическая теория в ее марксистском варианте ко всем трем видам золотого стандарта? Очевидно, да. Именно поэтому марксистско-ленинская политическая экономия не может изменить свои теоретические положения ни при переходе от одного вида золотого стандарта к другому, ни при переходе к системе расчетов через сети ЭВМ, когда деньги в форме монет и бумажек перестанут "физически" существовать.

Август 1971 года не разрушил золотодевизного стандарта, как многие этого ожидали. Этот стандарт попросту стал идеальным, теоретически возможным, но практически недопустимым. Для многих явлений общественной жизни возможность — достаточное условие выполнения функций. И до 1971 года золотодевизный стандарт был, по сути дела, золотодолларовым, затем он стал фактически долларовым, не переставая быть в идеальном плане золотым. Идеальный характер функционирования мировых денег проявился еще более отчетливо. "Общей идеей золота является не гинея (т. е. золотая монета), а любая монета, имеющая определенную стоимость и соответствующее ей внешнее оформление", — писал английский философ и экономист Джон Толанд еще в XVIII веке.

Три точки зрения на будущую международную валютную систему существуют и в западной экономической мысли, а соответственно и три группы ученых.

Первая группа стоит за реставрацию "чистого" золотого стандарта. Эти экономисты практически неприкрыто отстаивают интересы крупнейших международных банковских монополий — обладателей крупных золотых резервов. Реставраторы ограничиваются призывами, поскольку реальных путей действительного восстановления золотого стандарта не видно, а предлагаемые меры откровенно утопичны, например искусственное повышение мировой цены золота.

Вторая группа экономистов клеймит позором "дикость" и варварство реставраторов. Они многое могли бы заимствовать у К. Маркса, отношение которого к золотому стандарту тоже было отрицательным. Предположения этой группы полностью противоположны рекомендациям первой и состоят в том, чтобы сбить цену золота путем распродажи государственных резервов. Как выяснилось при распродаже золотых резервов МВФ, и эти экономисты подыгрывают тем же крупнейшим международным банкам, которые ухитрились скупить золото МВФ через подставных лиц. Эта идея принадлежала американским экономистам А. Лернеру и Г. Пинету, а еще один экономист из США Ф. Махлуп в 1960 г. предложил всем центральным банкам по договоренности снижать цену на золото на 1 % в квартал. Даже монетаристам такое предложение представляется нереальным. Они прекрасно знают: нет ничего в мире, что могло бы удержать банковскую монополию от спекуляции.

Наконец, третья группа — компромиссная. Она в конце концов и победила, предложив сформировать коллективную резервную единицу (КРЕ). Это предложение впервые выдвинул Р. Гриффин, который развивал идеи Дж. М. Кейнса о расширении клиринговых расчетов, не отвечая прямо на вопрос, что делать с золотом. К Р. Гриффину присоединились многие экономисты-кейнсианцы и неоклассики: Р. Харрод, Дж. Энджелл, М. Стэмп, А. Дей. Для реализации идей Гриффина необходимо было бы организовать всемирный банк с полномочиями еще более широкими, чем у МВФ.

Из-за маловероятности успеха в этом начинании другая группа экономистов — сторонников компромисса — предложила вместо создания супербанка просто усилить сотрудничество между центральными банками всех стран. Именно эти экономисты предложили коллективную резервную единицу как одну из форм сотрудничества центральных банков. Ею стала денежная единица МВФ, так называемые СДР (специальные права заимствования). Изначально 1 СДР = 1 доллар. Собственно и аббревиатурой СДР — спецправа заимствования — подразумевалось заимствование, новое существование доллара. СДР не представлены какими-то купюрами. Они безналичные расчетные единицы, предложенные специалистами Международного валютного фонда в 1969 году и завоевавшие популярность в международных расчетах с 1976 года, после того, как энергетический кризис 1974 года подорвал позиции доллара США как стабильной валюты. Сейчас курсы СДР, долларов и евродолларов изменяются самостоятельно, постоянно в движении находятся и соотношения между ними.

 

Из сообщенного ранее читатель сам мог сделать вывод о возможности длительного разрыва между ценностью монеты как таковой и вычеканенным на ней номиналом. Диапазон хозяйственных сделок непостижимо велик, и неизбежны случаи, когда ценность монеты не важна. Издавна люди пользуются при покупках-продажах разменной монетой, которая сама по себе никакой ценности не представляет.

Надпись на древнеримских мелких монетах — тинфах — требовала: dat pretium salus — potiorique metallo est (благо следовать указанной стоимости, как будто это — металл). Монеты были металлическими, но надпись подразумевала совершенно определенный металл, один из двух — золото или серебро, связывая тем самым разменную монету с "настоящими" деньгами.

Но не только разменная монета говорила о том, что сами деньги могут не иметь стоимости.

Интересное событие заставило интенсивнее работать умы экономистов России в 1897 году. Императорским указом стоимость золотого империала, на котором было вычеканено "10 рублей", объявлялась равной 15 рублям, а стоимость полуимпериала вместо 5 рублей — 7,5 рублям. А эффект?

"Цены в кредитных рублях совершенно не изменились, русская экономическая жизнь совсем не реагировала на указ, объяснилось это тем, что цены на нашем внутреннем рынке выражались не в золотых, а в бумажных рублях", — писал русский экономист М. И. Туган-Барановский. Стали вспоминать, что говорили советники царя Алексея Михайловича в 1656 году: "Не металл, а царское имя дорого, оно дает ценность монете". В свою очередь, царские советники должны были помнить не столь давние от них времена так называемых шиндерлингов — обираловок, когда австрийский император Фридрих III (1439–1493) принялся чеканить серебряные пфенниги из меди. Дорого обошедшаяся забава продолжалась с 1457 по 1460 год. В конце этого периода за одну серебряную марку давали 23 040 псевдосеребряных пфеннигов. Известны не только подобные ситуации, имевшие место после XV века, но даже теоретическое обоснование такой государственной политики.

"Как наследие средних веков, мы получили, между прочим, в числе других теорий денежного обращения, теорию, так сказать, камералистическую. По этой теории деньги имеют ценность не потому, что они сделаны из ценного материала, а потому, что они носят особый государственный штемпель, и что законом предписывается для них определенная ценность. По этой теории власть могла создать ценность", — писал русский экономист И. Патлаевский в 1874 году.

Как следует из приведенного примера с золотым империалом, такие случаи иногда действительно происходили. Поэтому не нужно судить строго ученых-экономистов, названных номиналистами. Они считают, что стоимость денег создается государством, в законодательном порядке. Это суждение появилось в незапамятные времена и всплывало всегда, как только становилось тяжко с драгоценными металлами. Номинализм — теория по заказу. Она периодически появлялась в той или иной стране, идя навстречу пожеланиям власть предержащих.

 

1. Воля государя

Надо сказать, что первая известная историкам экономической мысли номиналистическая теория денег не имела никакого отношения к воле государя. Великий древнегреческий философ Аристотель (384–322), по словам Ф. Энгельса, "самая всеобъемлющая голова", считал, что деньги появились в результате соглашения между людьми. Для удобства обмена, по его мнению, люди соглашались принимать в обмен на всякий товар какое-либо одно благо. Деньги, считал Аристотель, возникли не по природе вещей, а являются условно признанным средством измерения стоимости. "Поэтому деньги (nomisraa) и имеют такое название, что они существуют не по природе, а по имени (alia, nomo), и в нашей власти заменить их (на другие) и тем самым сделать их бесполезными".

Номинализм имеет своим истоком эту мысль Аристотеля, который, кстати, был воспитателем Александра Македонского. Это, как видим, не мешало ему понимать, что воля государя не беспредельна.

Рассуждения о том, что государственная власть может сама по себе определять стоимость любого денежного средства, появились в XVII веке, когда королям уже начали рубить головы.

Английский политэконом XVII века Николас Барбон (1640–1698) перед тем, как давать рекомендации королевским чиновникам, горячо убеждал: "Деньги есть стоимость, созданная законом. Многие питают такое уважение к золоту и серебру, что полагают, будто эти металлы имеют внутреннюю стоимость, заключенную в них самих, стоимость, которой якобы измеряется стоимость всех других предметов. Причиной этого заблуждения служит то, что деньги делаются из золота и серебра, и это мешает отличить монету от золота и серебра". Он был убежден и убеждал других в том, что "совершенно безразлично, какой бы металл ни снабжался штемпелем государя". Такое суждение Н. Барбон подкреплял указанием на важность психологического фактора в денежном обращении, из которого следовали допустимость и потенциальная эффективность комплексного воздействия государства на денежный рынок и общественное мнение. Н. Барбон советует правительству смело вмешиваться в денежное обращение, где даже блеф способен принести выгоду. В подобных рекомендациях тем не менее есть рациональное зерно. Правильным в мыслях Николаса Барбона можно считать то, к чему читатель уже должен бы привыкнуть: уважение к золоту и серебру не связано со свойствами этих металлов. А остальное? Пусть государь велик и воля его — тоже, но история неопровержимо свидетельствовала, что деньги произошли из товаров. Настоящие исследователи никогда не закрывали на это глаза.

Еще в средние века была сделана попытка согласовать номинализм с товарным происхождением денег. Французский монах Николай Орезм в 1366 году учил, что деньги — товар, а государственный знак на монете — поручительство за качество этого товара, говоря современным языком — знак качества.

Аналогичную позицию занимал 160 лет спустя выдающийся ученый Николай Коперник. Оба ученых протестовали против порчи монеты, поскольку свидетельство о высоком качестве нельзя выдавать на плохой товар.

Иная концепция происхождения денег выдвинута Джоном Локком. Он считал, что деньги представляли собой вначале средство учета и сохранения собственности. Джон Локк иногда относится историками экономической мысли к основателям количественной теории денег. Современные монетаристы называют его своим предшественником. Это неверно. Английский философ и экономист Джон Локк (1632–1704) — по определению К. Маркса и Ф. Энгельса "отец английского свободомыслия" — один из создателей философских основ трудовой теории стоимости и в целом классической школы в политической экономии. Недопустимо вырывать какое-либо одно положение и рассматривать его вне цельной концепции — этот императив в данном случае более чем уместен.

Теория стоимости, выдвинутая Джоном Локком, и базирующаяся на ней концепция денег полностью определяются его философско-юридическим обоснованием естественного характера частной собственности. Труд, согласно Локку, не просто источник стоимости, он есть средство отрыва вещи от земли, от природы, в результате труда вещь, бывшая природной, сливается с трудом и становится собственностью в той же мере, как и сам труд.

Ошибка, общая для всей домарксовой политической экономии, состоит в утверждении, что продается труд, а не рабочая сила. За этим исключением указание на связь денег и отношений собственности весьма глубоко и продуктивно. Если есть собственность, существует обмен, появляется потребность в функциях денег и какой-либо товар начинает выполнять эти функции в полной мере или частично — в этом убеждает история.

"…Деньги — сами товар, внешняя вещь, которая может стать частной собственностью всякого человека. Общественная сила становится таким образом частной силой частного лица" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 143). Деньги отражают распределение экономической власти, передачу части ее отдельному человеку. Эта доля власти передается временно, образуя взаимно необходимую связь между обществом и отдельным членом общества. Называя деньги общественным отношением, К. Маркс писал: "Это общественное отношение существует вместе с тем как чувственный, внешний предмет, которым можно завладеть механически и который может быть равным образом и утрачен" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 166). Для поддержания данного общественного отношения, для обеспечения его непрерывного воспроизводства с необходимостью появляется государство.

К. Маркс считал, что труд государственного чиновника не только непроизводителен, но он и не оказывает никакой услуги производству. Не случайно при анализе природы денег в первом томе "Капитала" государство не рассматривается как активный субъект экономической деятельности, да практически и упоминается только в конце тома, при описании первоначального накопления капитала. Уже это говорит о том, насколько К. Маркс считал государство причастным к "творению" денег.

Русский экономист И. Т. Посошков (1652–1726 гг.) писал: "Мы не иноземцы, не меди цену исчисляем, но имя царя своего величаем, того ради нам не медь дорога, но дорого ее царское имянование, того ради не вес в них числим, но исчисляем начертание на ней". И далее: "…У нас толь сильно его пресветлого величества слово, аще б повелел на медной золотниковой цате положить рублевое начертание, то бы она за рубль и ходить в торгах стала во веках веков неизменно". Трудно найти более красочное изложение представлений номиналистов.

Самый известный экономист, почитаемый за основателя "государственной" теории денег, — немецкий ученый XIX века Г. Кнапп. XIX век — не времена Ивана Посошкова и Николаса Барбона. Тем не менее у Кнаппа нашлось много сторонников. Правда, радикалов, утверждающих прямо, что государь создает стоимость, было не очень много во все времена. Существенно больше оказалось примкнувших, т. е. утверждавших, что государство создает не всю, а часть стоимости.

Известно, что "кредит" переводится как "доверие". "Штамп, кроме придания ценности монете, создает для нее доверие… Если до обращения полноценных монет требовалось доверие, тем более оно было необходимо бумажным деньгам" — это высказывание советского экономиста Г. Г. Матюхина взято из его книги, вышедшей в 1977 году. С данным тезисом можно согласиться, хотя выдвижение на передний план психологической категории "доверие" удаляет от действительного изучения проблемы. Почему? Можно заметить, что в описании происхождения и истории денег мы до сих пор старались не пользоваться психологической терминологией. Как и терминология юридическая, она свидетельствовала бы о том, что в рамках одной экономической науки проблема не решается. Не решает ее и простое введение новой категории внутри собственно политэкономического исследования. Роль государства состоит только во введении так называемого принудительного курса, при котором бумажные деньги обязательны к приему всеми под угрозой судебного наказания. Но государство ведет себя как "кредитное учреждение", банк, у которого появились возможности обмануть вкладчиков. Про эту сторону государственного кредита в совершенно ином тоне писала Екатерина II: "Во многих государствах учреждены с хорошим успехом банки, которые доброю своей славой изобретши новые знаки ценам, сих обращение умножили, но чтобы в единоличном правлении таковым учреждениям безопасно верили, должно сии банки присовокупить к установлениям святости, не зависящим от правительств… чтобы все люди были уверены и надежны, что государь их денег не тронет и кредита сих мест не повредит".

В сомнениях императрицы больше правды о роли Российской империи в создании русских бумажных денег, чем в сочинениях экономистов, верноподданных как самой Екатерине, так и ее преемникам. Государственный штамп в дореволюционной России вызывал не меньше сомнений, чем аналогичный штамп, поставленный крупной частной компанией, поскольку было известно, что государственный аппарат переполнен казнокрадами различных мастей. Да и сам батюшка царь или матушка императрица были не без греха. Не отсюда ли стремление предельно упростить государственную теорию денег?

"Деньги — это счетный знак, своего рода бухгалтерская запись. Количество денег, находящихся в вашем расположении, служит выражением вашего актива по счету с обществом", — писал в начале нашего века Ю. Г. Жуковский, управляющий Госбанком, царский сенатор, которого В. И. Ленин называл "пошло-буржуазным экономистом". Вроде бы совсем немного переиначены слова Гегеля: "Некая сумма денег… есть долг или имущество в зависимости от внешнего им отношения". Но после переиначивания, сделанного Жуковским, смысл этих слов сближается с идеями государственной теории денег. Далее Ю. Г. Жуковский ставит знак тождества между обществом и государством, пытается доказать теоретически, что феодально-капиталистическое государство — это хорошо, оставляя отдельные недостатки его деятельности за бортом теории.

Бумажные деньги с принудительным курсом нельзя отрывать от прочих денежных средств. Считается, например, что в России бумажные деньги были введены в 1769 году волей императрицы. Однако речь шла, на самом деле, о создании двух банков, Московского и Санкт-Петербургского. Вот как выглядела основная часть Манифеста императрицы Екатерины II от 29 декабря 1768 года: "И так с 1 генваря будущего 1769 года устанавливаются здесь в Санкт-Петербурге и в Москве под покровительством Нашим два Банка для вымена Государственных ассигнаций, которых выдаваемо будет из разных Правительств и казенных мест, от Нас к тому означенных, столько, а не более как в вышеозначенных Банках капитала наличного будет состоять". И далее "Сверх того повелеваем, чтобы все частные люди, которые будут впредь чинить денежные платежи и казенные сборы, как в Санкт-Петербурге, так и в Москве взносили бы неотменно в число каждых 500 рублей государственную ассигнацию на 25 рублей". Были в манифесте и благие намерения: "Каждый из частных людей может всегда, когда похощет, обратить те свои ассигнации в наличные деньги, представляя из оных Московскую в Московском банке, а Санкт-Петербургскую в Санкт-Петербургском. Сим Банкам Мы предписали такие правила, по которым они платеж производить должны без малейшего замедления и потеряния времени.

Мы, Императорским нашим словом торжественно объявляем за Нас и Преемников Престола нашего, что по тем Государственным ассигнациям всегда исправная и верная последует выдача денег требующим оные из Банков". Торжественное обещание выполнялось 18 лет. В 1787 году выпущено было бумажных денег почти на 54 млн. рублей, и русские ассигнации превратились в падающую валюту.

Интересно, что за полгода до начала выпуска рублей без обеспечения манифестом от 28 июня 1786 года была сделана попытка сохранить хоть видимость благополучия и тоже дано торжественное обещание: "Святостию слова Царского за Нас и за Преемников Императорского Престола, что число Банковских ассигнаций никогда и ни в каком случае не долженствует простираться в Нашем Государстве выше ста миллионов рублей". Почему 100 млн. рублей упоминаются в манифесте 1786 года, неизвестно — во всяком случае в сейфах банков не было золота и серебра на эту сумму.

Круглая цифра действительно продержалась два года, но соблазн поборол и это обещание. В 1790 году напечатали ассигнаций еще на 11 млн. рублей. И, как говорит английская пословица: "Только первая кружка пива горькая". К 1800 году ассигнаций было напечатано на 210 млн. рублей и бумажный рубль "весил" всего 65,5 копеек серебром. А в 1814 году после Отечественной войны за бумажный рубль давали всего 20 копеек. "Так экономические явления господствуют над волей людей", — заключает, описывая эти государственные решения, историк П. А. Храмов. Его слова относятся не только к данному периоду, но и к большинству проявлений воли государственных деятелей в отношении денежного обращения. Вот еще два примера.

Все ранние китайские монеты имели обозначение веса, как правило отличавшееся от фактического. К явному несоответствию между весом и номиналом добавлялось также и то, что основная весовая монетная единица — "лян" — в течение тысячелетий не была единой по всей территории Китая. Даже в первой половине XX века вес монеты колебался в зависимости от провинции, где она обращалась, от 35 до 38 г.

Император Цин Ши Хуан-ди (246–210 годы до нашей эры) ввел единые для всего Китая круглые монеты с квадратным отверстием. Надпись на них говорила о весе — "пол-ляна". Он же попытался отменить меновую торговлю и применение в качестве средств обращения раковин каури, черепашьих щитов, шелка и любых монет, кроме им утвержденных. Эта попытка и стремление стабилизировать денежное обращение оказались обреченными на неудачу. Лет через десять с небольшим после реформы преемники Цин Ши Хуан-ди стали выпускать более легкую монету с прежним номиналом "пол-ляна". К середине II века до нашей эры вес монет уменьшился в два с лишним раза.

 

Вообще, к одинаковым номиналам Монет разного беса китайцы относились с истинно восточным спокойствием. Так, во времена династии Южной Лян одновременно обращались бронзовые и железные монеты с номиналом 5 шу (24 шу=1 лян). Но стихийно сложившийся курс — за две железные монеты давали одну бронзовую — не удивлял никого, даже императорских чиновников, взимавших налоги.

Конечно, в императорском Китае роль власти была огромная, но что бы ни предпринимали сам император, его мудрые советники и просто чиновники, они не могли нарушить некоторых общих закономерностей развития денежного обращения: оттока полновесной монеты, разнообразия форм и видов денег, соотношения между монетами разного качества, изготовленными из разных материалов.

В IX, X веках в Средней Азии чеканились четыре вида дирхемов. Полноценные серебряные дирхемы "ис-маили" саманидской чеканки практически не попадали в обращение. В силу закона Грешэма — Коперника они уходили за пределы зоны обращения дирхемов, преимущественно в Европу. Дирхемы "мусайаби" содержали 70 % серебра, а дирхемы "мухаммади" — 40 %. Самым загадочным был четвертый вид дирхемов — «гитрифи», в которых серебра вообще не было. "К превратностям нашего времени, — писал аль-Бируни, — относится приравнивание, «гитрифи» к серебряным дирхемам в цене, а иногда даже повышение их курса над ними; между тем «гитрифи» — не что иное, как фельсы (мелкая монета), чеканенные из меди с примесью".

В 1128 году 100 дирхемов чистого серебра стоили от 70 до 80 дирхемов "гитрифи". Стоимость дирхемов "мусайаби" и "мухаммади" определялась по доле содержащегося в них серебра.

Принудительный курс "гитрифи" неоднократно был причиной того, что вытеснялись из обращения не они, а три вида дирхемов, содержащих в себе серебро.

Таким образом, желая решить одну задачу — ввести принудительный курс медной монеты, центральная власть приводила в действие механизмы, изменявшие сам состав денежной массы в обращении, ее структуру. Аналогичные процессы происходят всегда, когда проводятся мероприятия, оправдываемые тем, что "воля" государя сама по себе создает стоимость.

Чуть завуалированная версия "государственной" теории происхождения денег — так называемая "счетная" теория, согласно которой первые деньги служили лишь средством учета и расчетов.

Выражаясь в характерном для схоластики стиле, епископ (в миру — философ) Дж. Беркли писал: "Следует ли считать, что деньги имеют внутреннюю стоимость и являются благом, мерилом или залогом, как утверждают многочисленные писатели, или истинная идея денег состоит в том, что они являются одновременно счетными знаками (tokens) и ярлыками (tickets)? Следует ли считать термины, крона, ливр, фунт" только показателями или обозначениями веса металла, и не являются ли золото, серебро и бумага только ярлыками и знаками для расчетов, регистрации или перевода подобных обозначений?".

"Разве власть распоряжаться производством других лиц не составляет истинного богатства? И разве деньги в действительности не являются ярлыками (tickets) или знаками (tokens) для отметки и передачи этой власти, и разве имеет значение, из какого материала сделаны эти знаки?"

"Не приобретает ли бумага, благодаря штемпелю и надписи на ней, местную ценность и не приобретает ли она такую же редкость и драгоценность, как золото? И разве не более предпочтительно, чтобы обращались большие суммы бумажных денег, чем золота?" В книге, по которой цитируется труд Дж. Беркли "Querist", слово "token" переводится на русский язык как "знак" или "счетный знак", характерен и перевод слова "ticket" татарским "ярлык" — "ханская грамота".

Воспользуемся этим совпадением, чтобы разобраться в трех терминах, пришедших к нам с Востока. Они не обозначают виды денег, но имеют непосредственное отношение к формам денежного обращения.

 

2. Ярлык, пайцза и тамга

Бывает так, что, несмотря на несогласие с каким-нибудь человеком, приходится все-таки признать его талант. Макс Вебер, немецкий экономист и социолог (1864–1920), довольно плодотворно работал в области методики и методологии социальных исследований. Вебером выдвинута теория идеальных типов, понимаемых как абстрактные конструкции, мысленно создаваемые исследователем для упрощения анализа. Категорию "идеальный тип" М. Вебер применил к изучению причин происхождения капитализма. В своих работах он придавал чрезмерно большое значение социально-психологическим категориям: "хозяйственной этике", "предприимчивости" и т. д.

Одна из идей М. Вебера касается денег. По его мысли, мировая экономика всегда была разделена на две части: рациональный Запад и загадочный Восток. На Западе деньги изначально выполняли функцию меры стоимости, на Востоке существенным был только знак стоимости, понимаемый одновременно и как знак власти.

Концепция разных денег, предложенная М. Вебером, представляет собой крайний оборонительный рубеж "государственной теории денег", родившейся также в Германии. Соглашаясь с К. Марксом по всем пунктам, М. Вебер ограничивает действие марксистской теории денег только странами Европы. На востоке, утверждает он, ценностью была лишь воля правителя, проявления которой и создавали стоимость.

Макс Вебер обходит стороной многочисленные примеры функционирования полновесных золотых и серебряных монет на торговых путях Востока. Конструируя некоторую абстрактную схему, М. Вебер представляет себе восточное деспотическое государство, в котором правитель может позволить себе все, что его душе угодно. По ссылкам на исторический материал можно понять, что прообразом "идеального типа" восточного деспотизма отчасти служил Китай, но в большей мере — империя Чингисхана и государства, появившиеся на ее развалинах, в частности Золотая Орда.

Мы не будем прямо указывать на наличие денежного обращения как в Золотой Орде, так и в зависимых от нее княжествах. Разберем три объекта, которые указаны М. Вебером в подтверждение своей точки зрения: ярлык, пайцза и тамга.

Слово "ярлык" произошло от тюркского "ярл-эк" (приказ). Так назывались ханские жалованные грамоты разнообразного содержания. Русский князь должен был получать ярлык в Золотой Орде, без ярлыка его власть считалась недействительной. За ярлык он не только расплачивался верностью Орде, он обязывался исправно вносить ясак — налог, взимавшийся, как правило, в форме денег или обмениваемых товаров. Как у любого государства, построенного на угнетении других народов, мощь Золотой Орды была связана с торговлей. И ярлык, таким образом, имел определенное отношение к сфере товарообмена и денежного обращения, вовлекая в нее новые ресурсы. Русская церковь "отрабатывала" молитвами за ханов свои ярлыки, которыми она освобождалась от налогов.

Существование часовни или церкви, совершение богослужений без ярлыка также были незаконными. Князья при получении ярлыка заботились о том, чтобы не нарушалось право наследования, церковь — о сохранении себя как организации. И то, и другое давал ярлык. Ханов Золотой Орды, напротив, не интересовали "потребительные стоимости", предоставляемые ярлыком. Им нужен был эквивалент. Конечно, с позиций XX века нельзя считать такой обмен справедливым, эквивалентным, но 6–7 веков назад участникам обмена так не казалось. Монополия на выдачу ярлыка существовала, но монополии на его получение (сейчас бы сказали — монопсонии) не было. Существовал своеобразный рынок с конкуренцией на одной из его сторон. Такие частные случаи рыночной ситуации очень любят изучать сейчас с помощью математических методов, сопоставляя результаты с функционированием рынка, на котором "свободная" конкуренция допускается для всех товаровладельцев.

Татаро-монгольский ярлык — наследник традиции, насчитывавшей к тому времени не одну сотню лет. В русских летописях есть упоминания о "басме", загадочной дощечке, отворявшей перед человеком все двери и ворота. Эта дощечка более широко известна под китайским названием: пайза, пайдза, пайцза или пайзе. Появилась она впервые в Китае в VI–VII веках нашей эры. Пайцзу выдавали разным людям как удостоверение — своего рода верительную грамоту, содержание которой могло быть каким угодно. Пайцзы делали из дерева, отливали из меди, серебра и золота, известны пайцзы, украшенные драгоценными камнями.

Самая ранняя из найденных пайцз изготовлена из серебра, и на ней выгравировано: "Серебряная дощечка для проезда на казенных лошадях по повелению императора". Различались пайцзы по форме, продолговатые обычно выдавались чиновникам, круглые пайцзы давали право беспрепятственного проезда по дорогам империи. Материал пайцзы соответствовал занимаемому рангу. К тексту, который варьировал, обычно добавлялись слова: "Силою вечного неба имя хана да будет свято, кто не поверит — должен быть убит".

Есть боковая ветвь рассуждений, уводящая нас к той самой копейке, с которой начался наш рассказ о деньгах. Возможно, что и смысл изображения копейщика на древнерусской монете, копья на тибетской тангке и руки с копьем в старокитайском иероглифе "коуге" (государство) точно такой же: "кто не поверит, должен быть убит". Но не будем предпочитать боковой путь основному.

Когда читаешь "Капитал", учение Маркса о деньгах кажется на удивление простым и понятным: двойственный характер товара, формы стоимости, денежная форма, деньги и их функции. Приземленные примеры — сюртук обменивается на топор. Проза жизни, цепко схваченная теорией.

Но так получилось не сразу. Проза в арматуре железной логики появилась после многих строк поэзии. Поэзии как в переносном, так и в прямом смысле. Марксу было 26 лет, когда он написал произведение, известное сейчас под названием "Экономическо-философские рукописи 1844 года". Рукописи — потому что при жизни Маркса эта работа не публиковалась. Русского издания ее не было еще в начале 1960-х годов, и автор этих строк хорошо помнит, как машинописный текст "Рукописей" передавался из рук в руки членами студенческого кружка по изучению "Капитала".

Вот что писал молодел Маркс о деньгах, их роли в обществе: "То, что существует для меня благодаря деньгам, то, что я могу оплатить, т. е. то, что могут купить деньги, это — я сам, владелец денег. Сколь велика сила денег, столь велика и моя сила. Свойства денег суть мои — их владельца — свойства и сущностные силы. Поэтому то, что я есмь и что я в состоянии сделать, определяется отнюдь не моей индивидуальностью. Я уродлив, но я могу купить себе красивейшую женщину. Значит, я не уродлив, ибо действие уродства, его отпугивающая сила, сводится на нет деньгами. Пусть я — по своей индивидуальности — хромой, но деньги добывают мне 24 ноги; значит, я не хромой. Я плохой, нечестный, бессовестный, скудоумный человек, но деньги в почете, а значит в почете и их владелец. Деньги являются высшим благом — значит, хорош и их владелец. Деньги, кроме того, избавляют меня от труда быть нечестным, — поэтому заранее считается, что я честен. Я скудоумен, но деньги — это реальный ум всех вещей, — как же может быть скудоумен их владелец? К тому же он может купить себе людей блестящего ума, а тот, кто имеет власть над людьми блестящего ума, разве не умнее их? И разве я, который с помощью денег способен получить все, чего жаждет человеческое сердце, разве я не обладаю всеми человеческими способностями? Итак, разве мои деньги не превращают всякую мою немощь в ее прямую противоположность?" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 148).

Непосредственным поводом к написанию этих строк послужили прочитанные и обдуманные Марксом слова Мефистофеля из "Фауста" Гете:

Многое становится более понятным в приведенном отрывке из "Рукописей": почему упоминается 24 ноги, отождествляются деньги и их владелец. Но как далеко развита мысль Гете! В некоторых фразах замени слово "деньги" на "титул", "звание" — и они останутся справедливыми. Прежде чем подойти к анализу экономических функций денег, К. Маркс рассматривал их более общие социальные функции.

Начиная с Софокла, мировую литературу волновало такое социальное явление, как замена власти титула властью денег. Основным лейтмотивом было сожаление о том, что символ власти теперь отчужден от самого человека и обрел самостоятельное существование. Карл Маркс позволил себе очень тонко намекнуть, что в некотором смысле титул и деньги — одно и то же, поскольку владелец денег вправе отождествлять себя с деньгами, которыми он обладает.

Ярлык еще можно сравнивать с западно-европейским феодальным титулом, но относительно пайцзы дело обстоит сложнее. Скажем, пайцза сотника или тысяцкого в татаро-монгольских войсках могла быть передана из рук в руки, с нею вместе передавались все полномочия обладателя. Она не была, как ярлык, связана с конкретным человеком. Если говорить современным языком, то ярлык был именным документом, а пайцза — на предъявителя. В этом смысле она оказалась ближе к исполнению частных функций денег. Но если и пайцза, и ярлык были атрибутами человека-обладателя, то существовал еще один элемент, важный для понимания тогдашней экономической жизни. Был он атрибутом не человека, а товара.

Слово "тамга" устарело, и сейчас мало кто помнит его значение. Но производное от него слово "таможня" знают все — это место, где проверяют, что человек перевозит через границу. Более старый смысл — место, где платят таможенный сбор или тамгу. В XIII–XVI веках в России тамгой называли сбор с торговых сделок, которыми облагались по преимуществу проезжие, т. е. не проживающие постоянно в данном городе, купцы.

К русским слово "тамга" попало от татаро-монгол, так называли во всех покоренных ими областях основной налог с торговли, ремесла и промыслов. На этот налог было перенесено название знака (тамги), который ставился как свидетельство, что налог уплачен.

Некоторые историки полагают, что тамга изначально служила знаком собственности. Ею называли тавро, удостоверяющее право собственности на скот, печать и оттиск печати, а также любой документ, на котором поставлена печать хана. Право на обладание печатью давал только ханский титул. Если относительно клейменного скота можно допустить, что здесь имеется в виду право собственности, то применительно к ханской грамоте й штампу об уплате налога вряд ли правомерно считать тамгу знаком собственности.

Известны монеты, на которых стоит название "тамга". Не исключен вариант, что "тамга", "тангка", "дань", "денке", "даник", "денга" и "деньги" — разное произношение одного и того же слова, значение которого постепенно менялось с течением времени.

Польское название денег (пенёндзы) более связано с пайцзой, чем с тамгой. Этимологически близко к пайцзе слово "пенязь", каким обозначалась монета, изготовлявшаяся по случаю великокняжеской или царской свадьбы в Древней и средневековой Руси. К сожалению, нумизматы еще не идентифицировали их среди монет, содержащихся в коллекциях.

Представляет ли система из ярлыка, тамги и пайцзы часть денежной системы? Для ответа на этот вопрос рассмотрим, из каких элементов складывается современная денежная система.

Во-первых, в нее входит набор денежных единиц, во-вторых, правила безналичного оборота и, в-третьих, государственный аппарат, регулирующий денежное обращение. Все три элемента денежной системы обеспечивали денежный товарообмен. В равной мере обеспечивали такое регулирование ярлык, тамга и пайцза.

Однако в системе из трех перечисленных элементов было иное распределение ролей. Набор денежных единиц имел меньшее значение, заметно большее воздействие оказывал аппарат государственного регулирования, который поддерживал не только наличный, а преимущественно безналичный оборот — обеспечение кредитных денег в то время гарантировалось государственной властью.

Современный американский экономист У. Изард для целей регионального анализа разработал концепцию так называемого "внеэкономического товара". К таким товарам он относит, в частности, власть. Следует ли полагать, что именно власть была тем товаром, которым торговали с помощью ярлыка, тамги и пайцзы? Думается, что это слишком лобовое решение проблемы. Изард зачисляет во внеэкономические товары образование, экологическую чистоту и пр.

Идея "внеэкономического товара" независимо от Изарда прижилась у этнографов и историков древнего мира. В обществах древних охотников невозможным было индивидуальное потребление, добыча одного охотника принадлежала всем. Но передача ее от одного другим совершалась, как установлено многочисленными исследованиями, в форме дара. Удачливый охотник нес свою добычу открыто, демонстрируя, что он приносит в дар всем. Многократная демонстрация даров повышала престиж охотника. В некотором смысле происходил обмен охотничьей добычи на престиж. Такая "престижная экономика" была достаточно живучей, социальные связи внутри нее воспроизводились без осложнений.

В "престижной экономике" нет четкого представления об обмене как таковом. Приближение к эквивалентному обмену происходило путем постепенного внедрения принципа: больше принес — больше взял. Этот принцип назван был реципрокностью. Термин принадлежит К. Поланьи, одному из основателей экономической антропологии. Эквивалентный обмен еще не появился, член общины приносит больше, чем берет для собственного потребления. Происходит как бы обратная замена престижа на большую долю в добыче. Судьба так называемых "внеэкономических товаров" чрезвычайно интересна.

Но хорошо бы объяснить, каким образом обычные товары обменивались при наличии прерогатив власти, включенных к тому же в сферу товарооборота. Пока слабо и недостаточно исследовано, как функционирует денежная система при фактическом включении в нее прерогатив власти. Иногда представляется, что власть сама по себе может создавать стоимость. Разберемся подробнее в этой проблеме.

 

3. Из подручных материалов

Когда говорят "бумажные деньги", обычно имеют в виду денежные знаки, отпечатанные на бумаге. Однако переход от металлических денег к бумажным не ограничился непосредственной заменой драгоценного металла на бумагу. Первым был переход на недрагоценные металлы — прежде всего медь. Но помимо металлических изготовлялись монеты из прочих материалов: кости, керамики и т. п. Особенных отличий от металлических монет, в которых номинал превышал фактическую стоимость, подобные "монеты" не имели.

Один из дореволюционных русских историков упоминает предложение, сделанное заводчиком Д. Вороновым в 1712 году Петру I, ввести в обращение "Деревянные друкованные замены" (т. е. банкноты из дерева, поскольку бумага — непрочный материал) на сумму 5 млн. рублей. Через 60 лет, когда оживится торговля и промышленность, а государство накопит "настоящих" денег, деревянные деньги предполагалось изъять из обращения и сжечь.

В Германии предпринимались попытки пустить в обращение монеты из фарфора. Было это в период сильной инфляции (1920–1921 годы). Серьезного распространения они не получили, но тем не менее правительство запретило их, опасаясь, как бы чего не вышло.

Незадолго до появления фарфоровых монет, в конце первой мировой войны, в той же Германии обращались в качестве монет почтовые марки, наклеенные на картон и вставленные в круглую рамку, сделанную иногда из металла. Широкого распространения они тоже не нашли.

Но самым любопытным примером использования подручных материалов для изготовления денег можно наверняка считать русские кожаные и меховые деньги. Интересен опять же не сам по себе материал, хотя кожа или мех обладают более сложным набором свойств, чем золото и серебро, а включение материала в ткань общественных отношений. Одним из существенных вопросов будет здесь значимость воли государя: может ли она придавать клочку меха или кожи стоимость? Если воспользоваться названиями течений экономической мысли, этот же вопрос можно переформулировать так: правы номиналисты хоть отчасти или нет?

Карл Маркс, живя в Англии, на родине классиков политэкономии, для ответа на этот вопрос привлекал опыт России: "…Монетное бытие золота в виде знака стоимости, отделенного от самой золотой субстанции, возникает из самого процесса обращения, а не из какого-нибудь соглашения или вмешательства государства. Россия представляет поразительный пример естественного возникновения знака стоимости. В те времена, когда деньгами там служили шкуры и меха, противоречие между этим ненеустойчивым и неудобным материалом и его функцией в качестве средства обращения породило обычай заменять его маленькими кусачками штемпелеванной кожи, которые таким образом превращались в ассигновки, подлежащие оплате шкурами и мехами". Эти слова помогают понять следующее:

"Определенная, относительно лишенная стоимости вещь, например, кусочек кожи, бумажка и т. д., становится первоначально в силу обычая знаком денежного материала, но утверждается в этой роли только тогда, когда бытие ее как символа гарантируется всеобщей волей товаровладельцев, т. е. когда она приобретает обусловленное законом бытие, поэтому, принудительный курс" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 99).

Таким образом, не только деньги вообще, но и бумажные деньги в частности не обязаны своим появлением государству.

Деньги, о которых сообщил Марко Поло после своего путешествия в Китай, представляли собой, по мнению многих исследователей, всего лишь свидетельства о передаче иностранными купцами ценностей Хубилай-хану, тогдашнему правителю Китая. Государственная власть выполняла, следовательно, банковскую операцию. Марко Поло, Хубилай-хан — действующие лица давней эпохи. Но даже сейчас "освобождение денег от металла" кажется необычным, суперсовременным. Новое — хорошо забытое старое.

История показывает, что государства шли путем, проторенным банковским капиталом. Они выдавали на руки свидетельства, якобы представлявшие ценности, хранимые в сейфах государственного банка, но проверить их полномочия было уже не под силу отдельному человеку. На невозможности проверки и построена финансовая мощь неразменных бумажных денег.

Интерес к известиям Марко Поло был велик. Но в средние века было не до бумажных денег. Головы были заняты вопросами поважнее, например: "Если алхимики получат-таки золото, допустимо ли будет чеканить из него монету?" В таких рассуждениях упражнялись и богословы, и люди предельно практичные.

 

4. Деньги из ничего

Отказывает государству в роли создателя денег и так называемая счетная теория, которую именуют еще "бухгалтерской". Согласно ее положениям, любые хозяйственные дела требуют расчетов. Неважно, как ведутся эти расчеты — с помощью золотых монет, счетных палочек или по гроссбуху. Причина появления денег по этой теории — в необходимости считать.

"Счетная" теория денег была широко распространена в конце XVII века. Чарльз Давенант писал: "Золото и серебро так далеки от того, чтобы быть единственными вещами, заслуживающими названия сокровища или богатства данной нации, что поистине золото представляет собою не более как счетные марки (counters), при помощи которых люди привыкли вести счета в своих деловых отношениях". Что характерно для приведенного отрывка? Упоминание о государстве в нем отсутствует, но идеи "государственной" теории сохранились. Место государя занял его величество обычай. Такая ссылка хороша, если показать, как этот обычай складывается.

Об учетной функции денег упоминал В. И. Ленин в одной из своих ранних работ. "Продукт отдельного производителя, предназначенный на чужое потребление, может дойти до потребителя и дать право производителю на получение другого общественного продукта только принявши форму денег, т. е. подвергшись предварительно общественному учету как в качественном, так и в количественном отношениях" (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 425). Из пяти функций денег можно вывести их функцию общественного учета, как из аксиом геометрии выводятся все ее теоремы. Ведь уже как мера стоимости деньги имеют идеальное, общественное существование.

"В прямую противоположность чувственно грубой предметности товарных дел, в стоимость не входит ни одного атома вещества природы", — пишет К. Маркс в "Капитале". На подобное высказывание не мог решиться Даже самый законченный идеалист — не хватало научного мужества. И потому экономисты XVIII–XIX веков — А. Буагильбер, Джон Ло, Ш. Монтескье и другие — бурно обсуждали один характерный исторический факт. Вот как описывает его Тюрго:

"Негры из Мандигоса, которые сбывают золотой песок арабским купцам, приравнивают все товары к некой фиктивной шкале, части которой называются макутами, при этом они говорят купцам, что они им дают столько-то макут в золоте. Так же макутами они исчисляют те товары, которые получают сами и ведут свой торг с купцами по этому счету".

Существует мнение, что и гривна русская существовала только как счетная единица, равно как и некоторые западно-европейские монеты. Один из первых русских историков-экономистов M. Чулков писал: "Прежде россияне, не имея крупной монеты, кроме одних копеек, всегда, когда оных начтут до ста, делали рубежи… зарубки на палках для знаку, сколько начтено сотен копейками, отчего после и звание рубль произошло, что по окрестностям не невероятно, понеже и ныне по всей России безграмотные люди при многочисленном счете всегда делают зарубки на палках и сотню означают крестом".

Многочисленные свидетельства использования в хозяйственных операциях несуществующих денежных единиц обобщены в "Капитале" лаконично: "Свою функцию меры стоимости деньги выполняют лишь как мысленно представляемые, или идеальные деньги". Идеальные, мысленно представляемые отношения распространены в экономической и социальной сферах. Деньги — один из частных примеров тому. Отношения дружбы пли служебной подчиненности, экономической зависимости или многолетней вражды никаким образом не возьмешь в руки, не пощупаешь. Как и любое отношение между людьми, их можно описать и далее пользоваться этим описанием.

При всей нечеткости исходных идейных позиций, свойственной буржуазной политической экономии, изменить их могут любые внешние, даже не очень значительные воздействия. Применительно к определению сущности денег таким внешним обстоятельством оказывается переход к безналичным расчетам, к широкому использованию вычислительной техники в рыночных операциях.

Осязаемость звенящих или хотя бы хрустящих денег исчезает, вместо нее появляются покупательские карточки, с которых ЭВМ считывает код, кассы, включенные в единую вычислительную сеть, автоматическая проверка платежеспособности при покупке и многое другое. В некоторых странах намереваются записывать номер банковского счета за человеком, как только он родился. Внешний, сугубо технический аспект этих новшеств очевиден.

Даже если в качестве всеобщего эквивалента используется металл, он может быть просто счетным элементом, не более. Из одного древнеегипетского папируса известна торговая сделка, совершенная в III веке до нашей эры. Бык был оценен в 119 медных унту (14,4 кг меди). За него дали 1 циновку ценой 25 унту, 5 блюд ценой… Но реальных унту по ходу сделки не предъявляли.

К. Маркс писал про товарообмен, будто предвидя "электронные деньги": "Реальность, которую меновая стоимость товаров получает в этом процессе и которую золото представляет в своем обращении, есть только реальность электрической искры. Хотя это действительное золото, функционирует оно здесь лишь как кажущееся золото и потому может быть замещено в этой функции знаком самого себя" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 98).

Положения марксистской политической экономии опираются и здесь на уходящую в глубь веков социально-философскую традицию. "Социальное существование" золота и денег понималось выдающимися философами издавна. Вот часть диалога из второй книги "Республики" Платона: "…Каким же образом люди будут обмениваться своим трудом? Очевидно, посредством купли и продажи. — Поэтому появляется еще необходимость в рынке и монете, символе договора". Не обязательно, чтобы символ договора был материализован в кусочке драгоценного металла.

Безналичный расчет почти столь же древен, как и наличный. К 1947 году до нашей эры относится чек, выписанный на глиняной табличке из Абу-Хабби: "8 и 1/2 мины олова обеспечивается жрице солнца Ламасси, дочери Каша-Уни и Ибни-Нана, сына Бель-Шуна". Чек был действителен к предъявлению в течение 14 дней.

Множество примеров можно привести из времен Древней Греции и Рима.

Из письма Сенеки: "Переведу эти деньги на Эпикура — да произойдет оплата у него".

Из письма Цицерона Аттику: "Дайте мне знать, можно ли выслать сыну моему в Африке необходимые ему деньги посредством обмена или же Следует ему выслать их".

Различного рода чеки, векселя и долговые расписки служили людям во все времена, постепенно завоевывая ведущее место среди многочисленных видов обмена и хозяйственных операций. Не будет преувеличением сказать, что в настоящее время основная часть хозяйственных сделок происходит без физической передачи денежных знаков из одних рук в другие.

Каждый год в США выписывается чеков более чем на 30 млрд. долларов. В обслуживании чекового оборота занят миллион человек. Каждый чек учитывается в среднем 10 раз и проходит 2,5 банка. Затраты на обработку одного чека составляют 15 центов, а общие годовые издержки равны 3,5–4 млрд. долларов. Так что экономия при переходе на безналичный расчет — мираж. Как при печатании бумажных денег, как при чеканке металлических монет, расчет на бумаге или с помощью вычислительной техники требует значительных издержек плюс некоторый доход, пусть небольшой, но, как говорят, "чтобы был интерес". Мы вновь убеждаемся, что не свойства материала и даже не его наличие делают деньги деньгами. Только общественные отношения, материализовавшиеся поначалу в скоте и раковинах, затем в серебре и золоте и, наконец, в электрических импульсах, бегущих по сетям ЭВМ, могут считаться деньгами. Способ реализации этих отношений может быть различным, но они сохраняются, изменяясь в значительно меньшей мере, чем внешние формы их проявления.

События, приведшие к появлению электронных денег, вызывают в памяти римскую пословицу "деньги — сила, а не материя" (pecunia vis est, поп est materia). Пословица эта традиционно интерпретировалась как обоснование допустимости порчи монет. Но в нынешнее время она звучит по-новому. Имея на руках кредитную карточку, вы приобретаете покупательное средство, не видимое, не имеющее материального воплощения.

Обратимся к трудам А. Тюрго (1727–1781), которого очень высоко ценил К. Маркс: "Выражение стоимостей в баранах делается как бы общим условным языком, и слово "баран" в торговом обиходе обозначает только известную стоимость. Это обозначение вызывает в умах всех, кто его слышит, вовсе не представление о баране, но об известном количестве наиболее распространенных товаров, которые и рассматриваются как эквивалент этой стоимости. В конце концов это выражение остается скорее связанным с некоей фиктивной и абстрактной стоимостью, чем с реальным бараном".

Вполне возможно, что жетон, обозначавший овцу, поначалу представлял конкретную овцу. На первых порах, вероятно, некоторые изделия — ими могли быть, в частности, и специальные знаки-жетоны — не выполняли функции денег, а служили для перечисления, счета запасов. Использование жетонов в каких-либо обрядах сути дела не меняет. Впоследствии жетон мог обозначать любую, "усредненную" овцу и затем превратился в эквивалент любых благ, приравненных к такой "усредненной" овце.

Представленная схематично история жетона — не что иное, как изложение концепции происхождения денег. На нее следует лишь наложить описание тех функций денег, какие появляются по мере замещения индивидуализированного обмена общим.

Случайный обмен любого товара на любой, как и деньги, имеет свою предысторию. Он не был самым первым видом обмена. Требовалось время, чтобы утеряны были элементы ритуала, которые обязательно присутствуют на ранних стадиях развития обмена. И сам обмен сливался с ритуалом и обособлялся от него постепенно двумя путями. Если утрачивались правила, относящиеся к видам товаров, появлялись формы обмена типа взаимных подарков. Если первоначально утрачивалась та часть ритуала, которая касалась товаровладельцев, то обмен становился индивидуализированным по товарам. Примеры этих двух видов обмена известны из этнографических материалов.

 

5. Без права передачи

Многое из написанного ниже — предположения и ничего более. Пусть не осудит за это читатель заблаговременно покаявшегося автора. Идея товарообмена без физической передачи денег от одного лица к другому уже оговаривалась и не должна удивлять. Вот разве необычайными могут показаться разнообразие попыток решить эту проблему и мотивы, заставлявшие ее решать.

Ликург, великий законодатель Древней Греции, пытался ввести неперемещаемые, неподъемные железные монеты. Причиной была не столько нехватка драгоценных металлов, сколько необходимость ликвидации воровства и хищений. Поскольку монета тяжелая, украсть ее трудно, а охранять проще. Если принять соответствующие меры, более простые, чем при "переносимых" деньгах, то и любые знаки на монетах возможно сохранять неизменными до момента, пока сам владелец не изменит их или не позволит сделать это другому.

На железной монете Ликург не остановился и пытался ввести абсолютно нетранспортабельную "монету" — надежно вкопанные каменные столбы. Можно было бы мероприятия Ликурга отнести к хитростям умудренного государственного деятеля, придуманным на пустом месте, без какой-либо связи с традициями. Но… этнографы, исследовавшие Океанию, узнали о существовании на острове Яп (в западной части Каролинских островов) особых мужских и женских денег. Женские деньги представляют собой браслеты из раковин, мужские — каменные жернова ("феи") высотой в два человеческих роста. Владелец ставит па такой монете свой знак, затирая знак предшественника, и купля-продажа считается свершенной. Доставляются каменные деньги по морю с удаленной на 100 км от острова Яп группы островов Палау. Известны подобные деньги у индейцев Южной Америки.

Упоминая каменные деньги Каролинских островов, которые похожи на мельничные жернова и устанавливаются перед домом как символ богатства, некоторые историки считают их частным случаем денег-украшений.

По сведениям печати, на островах Микронезии находится в обращении 13 тысяч каменных "монет". Много это или мало на 150 тысяч населения, то есть всего по одному изваянию на 10–11 человек? Это скорее нечто вроде расчетного счета, чем аналог крупной купюры.

Но давайте вернемся с прекрасных островов ближе к родной Сибири. Бронзовые монеты в виде кружков с квадратным отверстием были распространены в Семиречье с середины VIII до X века нашей эры. На них надпись: "Это моя тамга". На другой стороне этой тгоргашской местной монеты вязью написано, чья тамга: "Тюргеш каган Байбага" или "Тюргеш каган Бага Тархан". Теперь нам осталось связать тамгу-монету с тамгой, которую нет-нет да и обнаружат археологи на каменных бабах сибирских степей. Существует единственная пока интерпретация этих знаков — они фиксируют право собственности. Сам каменный идол трактуется как межевой столб, как свидетельство права собственности не на него самого, а на близлежащие пастбища. К сожалению, такой интерпретации противоречат данные исследований историков и этнографов. Закрепление земельных площадей при пастбищном животноводстве вообще довольно сложное дело, да и у народностей Северной Азии оно не наблюдалось. К чему же может относиться знак собственности на каменном идоле, стоящем посреди степи? Воспринимать его можно как фиксацию некоторой хозяйственной сделки, совершенной рядом.

"…Материализацию… труда не следует понимать так по-шотландски, как ее понимает А. Смит. Если мы говорим о товаре как о материализованном выражении труда — в смысле меновой стоимости товара, — то речь идет только о воображаемом, т. е. исключительно социальном способе существования товара, не имеющем ничего общего с его телесной реальностью; товар представляется как определенное количество общественного труда или денег" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. 1, с. 154).

Регламентация процедур обмена в какой-то мере заменяет монеты, позволяет радикально сократить транспортные издержки, которые для скотоводов имели важное значение. Подобный эффект мог дать переход к таким "деньгам", которые не нужно, да и нельза перевозить. Процедура обмена дополнялась взаимными клятвами и т. п.

Обмен и куплю-продажу возможно реализовать разными путями. Один из них — использование неперемещаемых средств обмена — несколько раз встречается в экономической истории.

 

6. Каждому свои деньги

При описании экономической жизни средневековой Европы нельзя обойти одно интересное явление — распространение монет, не имевших никакой ценности и использовавшихся как средство ведения хозяйственных и коммерческих расчетов. Такие монеты имели разные названия: счетный пфенниг в Германии и Голландии, жетон во Франции, счетная фишка (counter) в Англии, (contador) в Испании и (tessera) в Италии. Ряд исследователей связывает существование жетонов исключительно с методами счета на счетной доске, где они заменили камешки или фишки из костей, керамики или слоновой кости. Счет на средневековой счетной доске велся не как на привычных нам счетах, а как на китайской абаке, где помимо переноса с одного десятичного разряда в другой существует еще счет пятерками. Жетон, обозначающий пять единиц нижнего разряда, выставлялся в промежутке между линиями, каждая из которых соответствовала десятичному разряду. Сам факт перехода к металлическим монетоподобным жетонам говорит о том, что в процедурах расчетов произошли некоторые изменения.

На многих счетных жетонах изображались какие-либо исторические события, на других — символы торговли или счастья. Нумизматы откопали токены из США, использовавшиеся в политической пропаганде в 1837–1841 годах. Начиная с XVI века функцию счетных жетонов выполняют имитации настоящих монет. Поскольку подделывать монеты, находящиеся в обращении внутри страны, было бы преступлением против государства, чеканились имитации иностранных монет. Иногда на них не обозначался год выпуска, и в том было единственное отличие от соответствующей монеты из-за рубежа.

Развитием счетных жетонов средневековья были медные жетоны (токены) английских купцов и промышленников, которые чеканились повсюду в XVII–XIX веках. Правительство Великобритании признало нецелесообразным чеканить мелкую монету вследствие высоких расходов на чеканку. Но поскольку необходимость в средствах обращения — мелкой монете — существовала объективно, эти заботы вынуждены были взять на себя частные компании и банки. Запрещены они были в 1818 году — в метрополии и только в 1873 году — в колониях. Запрет токенов бурно обсуждался, поскольку в условиях Континентальной блокады и связанного с ней расстройства британской монетно-денежной системы они сыграли определенную роль. Что касается колоний, то экономическая экспансия английских монополий в них велась с минимальным участием полноценных монет. На переднем крае порабощения других народов вместе с оружием выступали не государственные, а частные деньги.

Токены — всего лишь один пример частных денег, они выступали как деньги для населения, в среде которого обращались. Но этот пример особенный. Выпускались токены привилегированными торговыми компаниями и были фактически государственными деньгами, выпускаемыми для колоний.

Существуют примеры чеканки подобных денег и непосредственно государством. Самый известный — серебряный торговый доллар США, который выпускался в 1873–1885 годах в ходе ожесточенной борьбы с мексиканским песо на рынках Южной и Центральной Америки. Привлекательность монеты обусловливалась высокой 900-й пробой. Япония и Англия выпускали свои торговые доллары уже в борьбе с долларом США на Дальнем Востоке.

Менее известный пример относится к XVII веку, когда Голландия выпускала золотые дукаты весом 3,43 г для торговли со странами Балтийского побережья. Аналогичные монеты чеканились и для торговли с колониями, в этом голландские колонизаторы опередили британских.

Монетный двор Австрии и сейчас чеканит золотые Дукаты — новоделы, на них стоит дата "1915 год". Именно в этом году был прекращен выпуск золотых монет достоинством в один и четыре дуката, которые чеканились в Австрии исключительно для торговли со странами Ближнего Востока.

В средние века сеньор, чеканивший монету, мог пожаловать своему вассалу монетную регалию, то есть право чеканить монету и получать за это доход. Разумеется, чеканка была привлекательна для феодалов не только из-за дохода, но также из престижных соображений.

При становлении монархической власти монетные регалии стали выдавать (точнее — продавать) не только феодалам, но и городам. В XVII–XVIII веках многие города Германии чеканили собственную монету, как правило, низкой пробы. Она имела хождение только в пределах города. Городские деньги были продолжением немецкой традиции предоставления монетной регалии князьям. Таковые уже остались в прошлом, но в Германии имели хождение земельные (провинциальные) деньги; каждый вид их принимался к оплате в пределах определенной территории.

В позднее средневековье и вплоть до XVIII века в случае длительной осады городов выпускались временные деньги. Выпуск так называемых осадных монет зафиксирован как для осажденных, так и для осаждавших. В 1702 году в осажденном городе Ландау были пущены в обращение куски столового серебра неправильной формы, но примерно одинакового веса. На каждом куске, который и монетой нельзя назвать, был вычеканен вензель — герб города. Первым бумажным деньгам, представлявшим собой картонные кружки с надписью "Ради Родины", европейцы обязаны не осажденным, а именно осаждавшим.

Монетные перипетии средневековья и эпохи колониальных захватов убеждают в том, что при искусственных ограничениях экономической жизни возможно создать и пустить в обращение произвольный вид денег.

Во время англо-бурской войны 1899–1902 годов для стимуляции работы военнопленных были выпущены бумажные деньги, имевшие хождение только в лагере. Кому пришла в голову такая мысль, узнать не удалось, но идея понравилась кайзеровскому командованию, и во время первой мировой войны печатание и чеканка лагерных денег шли полным ходом. Если деньги не попадали в руки военнопленных, функции денег выполняли сигареты. Монеты для лагерей военнопленных выпускались с учетом различий между общими и офицерскими лагерями. Одни банкноты выпускались для конкретного лагеря, на других стоит номер армейского корпуса. Часть денег изготовляли сами военнопленные. Монеты чеканились из разных металлов, оказавшихся под руками, преимущественно из железа, цинка и алюминия. Эта же форма средств обращения использовалась в некоторых фашистских концлагерях во время второй мировой войны.

Столь же трагическое свидетельство сочетания горя и сформированных искусственно денежных систем являют собой деньги для гетто, появившиеся в фашистской Германии и оккупированной ею Польше в 1933–1945 годах. Эти деньги сначала чеканились и печатались самими фашистскими властями и насильственно распространялись среди живущих в гетто, представляя своеобразный вариант займа без отдачи. Но, попав в среду, где существовала потребность в средстве обращения, а обычные деньги были изъяты, эти денежные знаки использовались во внутренних сделках.

Нумизматам хорошо известны монеты из гетто Лодзи достоинством в 10 пфеннигов, 5, 10 и 20 марок из алюминия и алюминиево-магниевого сплава, а также бумажные деньги из гетто города Терезин достоинством в 1, 2, 5, 10, 20, 50 и 100 крон. Эти деньги были напечатаны впрок и пускались в оборот порциями с тем, чтобы не разрушить искусственно поддерживаемую экономическую жизнь. Большая часть денег для гетто попала в трофеи Советской Армии, так и не побывав в обращении.

Белорусский историк-нумизмат В. В. Рябцевич приводит экспонаты довольно обширной коллекции монет-бон, которые чеканились польскими войсковыми частями на территории Западной Белоруссии и обращались только в зоне расположения этих частей. Выпускали их не только корпусы и полки, но и батальоны, и гарнизоны отдельных городов.

 

"Знали ли группы доисторических собирателей, бродящих в поисках растений, корней, плодов и охотников, охотящихся на диких зверей, какие-либо формы обмена? Вероятно, нет. Самый длительный период в жизни человечества — хозяйство без обмена", — писал польский историк X. Цывиньский. С этим высказыванием многие могут согласиться, и потребуются определенные усилия, чтобы доказать его неверность. Господство в древности хозяйственной замкнутости — автаркии — считается зачастую естественным, не требующим пояснений.

 

1. Свидетельства против изначальности автаркии

Археологи, изучающие каменный век, уже привыкли к тому, что балтийский янтарь встречается при. раскопках палеолитических стоянок во Франции и Австрии, раковины из Красного моря — в Северной Италии и Швейцарии. Находки относятся к тем временам, когда, по распространенному представлению, люди ненавидели любого чужака настолько, что всякие переговоры были немыслимы.

Каждый сезон археологи находят новые свидетельства неправомерности нашего отношения к собственным предкам как к враждующим племенам.

Загадкой остается находка вулканического стекла с острова Милос в стоянке на Пелопонесе у города Койла (10 тысяч лет до нашей эры). Недалеко, всего 93 мили, но ведь по морю и все-таки 12 тысяч лет тому назад. Два тысячелетия спустя это вулканическое стекло было развезено по всему Эгейскому морю. Кто это делал и на каких началах — неизвестно. А четыре тысячи лет до нашей эры кремень стандартных размеров из Дании распространялся по всей Северной Европе, попадая даже в Северную Норвегию. Изделия из светлого кремня из-под Гран-Прессиньи на юге Франции попадали в долину Роны и в Швейцарию, на берега озера Невшатель. Недалеко от Сциенны (Бельгия) обнаружены около 2 тысяч шурфов, некоторые — глубиной до 20 м. В них добывали серо-голубой камень, который находят в поселениях первобытных людей в бельгийских Арденнах, в дельтах Рейна и Эско.

Самым ранним предметом обмена на Ближнем Востоке был обсидиан, он встречается в раскопках, относящихся к раннему каменному веку. По результатам петрографического анализа оказалось возможным установить семь центров его добычи. Первые из них начали функционировать в 18 тысячелетии до нашей эры.

На берегах Фаюмского озера находят раковины из Красного и Средиземного морей. Эти же раковины встречаются вдоль дунайского торгового пути, который предположительно существовал и в каменном веке. Первобытные племена, жившие на побережье Балтийского моря (так называемая культура воронковидных кубков), явно добывали янтарь для обмена. Встречаются клады, содержащие до 13 тысяч бусин. Этот янтарь находят даже на берегах Средиземного моря. Кремень из южной Дании находят в Северной Швейцарии и т. д.

Европейцы застали 500 австралийских племен на стадии первобытно-общинного строя. Каждое из них имело "специализированное производство" и поставляло на общеавстралийский рынок определенные продукты труда или сырье, получая взамен нужные племени вещи. До настоящего времени сохранились торговые пути, сроки и места проведения ярмарок и пр.

Развитая система специализации открыта у племен Новой Гвинеи, в нее включено и население окружающих Новую Гвинею архипелагов. Среди североамериканских индейцев существовала даже торговая специализация. Племя хопи, проживавшее в Аризоне, занималось обменом тихоокеанских раковин на соль, добываемую в Колорадо. Поскольку и то, и другое использовалось как средство обращения, такой обмен тяготел скорее даже к финансовой, а не просто к торговой деятельности.

Другое индейское племя, также проживающее в пустынях Аризоны, племя хокогам, занималось обменом раковин на плетеные изделия, которые изготовляло племя анасадзи, и на керамическую посуду, которой славилось племя моголлов. Индейцы племени хоупвелл проживали на полпути между океаном и берегами Миссисипи. У них было развито специализированное производство предметов культа, которые продавались по всему восточному побережью Северной Америки. Но интересно не это. В X–XI веках нашей эры у этого племени существовала разветвленная снабженческая сеть, обеспечивающая производство предметов ритуала необходимыми материалами. Представители племени (по-современному — коммивояжеры) курсировали по огромной территории от Атлантического побережья до Скалистых гор и от озера Верхнего до побережья Мексиканского залива. Они привозили: зубы гигантского медведя из канадской тайги, рога горного козла и кремень из Дакоты, самородную медь с озера Верхнего, горный хрусталь из Арканзаса, слюду из Северной Каролины и Новой Англии, окаменевшие зубы акулы с Чезапикского побережья, свинцовую обманку из южного Иллинойса и с берегов Миссури, раковины с побережья Мексиканского залива.

К началу XV века, хозяйственная активность племени хоупвелл по непонятным причинам стала свертываться. Но записанное на страницах истории трудно стереть полностью. Сохранились изделия XI века, в которых объединены материалы, собранные на территории, огромной даже для современных снабженцев.

Впрочем — это время относительно недавнее. По европейским меркам — средние века, хотя индейцы Северной Америки и жили в условиях первобытно-общинного строя. Но есть свидетельства и более древних времен.

Во многих местностях нынешних США и Канады есть земляные насыпи — маунды. Назначение их — тема особая, для простоты их можно считать аналогом курганов евразийского материка. Основная часть маундов насыпана задолго до появления центрально-американских империй — в халколите — медном веке. Для Северной Америки это 3–4 тысячи лет назад. В маундах, расположенных далеко от морского побережья, археологи находят раковины. А медь из месторождения Айл-Коуэл на территории нынешнего Мичигана обнаруживают в изделиях того времени на берегу Мексиканского залива.

Таким образом, представление о постоянно враждующих между собой племенах североамериканских индейцев неверно. Откуда оно пришло к нам? Из приключенческой литературы или замаскированной пропаганды колонизаторов? Все равно от этого представления нужно избавиться.

Специализация первобытных племен не определялась исключительностью ресурсов, находившихся в распоряжении того или иного племени, рода. Об этом свидетельствуют данные, приведенные выше. Результаты многочисленных этнографических исследований говорят о том, что такая специализация крайне неустойчива.

Когда цивилизация дошла до племени Трумаи в Центральной Бразилии, племя занималось изготовлением на продажу каменных топоров. Появление железных топоров подорвало основу специализации, поскольку каменные топоры не могли с ними конкурировать. Несмотря на возможность перехода к сходной технологии, например к производству других каменных изделий, племя стало получать соль из золы растений. И опять же — соль шла на продажу или на обмен.

Подобные факты убеждают, что на межродовом и межплеменном уровнях специализация определялась исключительно функциональной необходимостью производства, а не навыками или наличными ресурсами.

Задача состояла только в воспроизводстве обеих социальных структур: внутренней и внешней. Сохранение внешних обязанностей племени обусловливает его внутреннюю структуру, и наоборот, распределение обязанностей внутри племени вынуждает его выступать продавцом определенного товара, причем неважно какого. Именно в безразличии к потребительной стоимости, а не в химических или физических свойствах какого-либо природного материала и заключается причина появления в хозяйственной жизни товара, выполняющего функции денег.

Ф. Энгельс высказал мнение, что закон стоимости действует уже около 5–7 тысяч лет. Для уровня тогдашних знаний древней истории это была очень смелая оценка. С тех пор благодаря открытиям историков и археологов на миллионы лет "повзрослело" человечество, отодвинулись сроки, к которым относили начало распада первобытно-общинного строя. Все это позволяет считать, что товарообмен возник 10–12 тысяч лет назад.

Оживленные контакты между первобытными общинами, родами и племенами ускоряли развитие культуры и средств производства. Хозяйственная замкнутость, напротив, приводила к отставанию как в культурном, так и в экономическом отношении.

Этнограф Жак Маке, описывая первобытно-общинный строй на юге Африки, отмечает, что именно хозяйствен-ная замкнутость привела к замедлению экономического развития в той части африканского континента, которая была удалена от Средиземноморья, от зоны легких путей сообщения. "Когда в подобной изоляции находились другие народы, это оказывало на их культуры аналогичное воздействие", — пишет Ж. Маке.

Хозяйственная замкнутость не может способствовать прогрессу. Этот тезис справедлив и для нынешнего времени, в равной мере он верен для более ранних периодов экономической истории.

Экономисты XVIII века А. Смит, Д. Тюрго, Ч. Беккариа считали первобытную торговлю случайной. Обычная ситуация обмена представлялась им так: идет один первобытный человек, сытый, но замерзший. Несет рыбу. Встречается ему другой человек, голодный, но в руках у него шкура. Взаимный интерес очевиден, и два человека пытаются знаками договориться. По мнению Адама Смита, и язык появился в результате попыток заключить торговую сделку.

Не располагая достоверными данными по затрагиваемому вопросу, Ф. Энгельс выразил эту идею более осторожно: "Формировавшиеся люди пришли к тому, что у них появилась потребность что-то сказать друг другу".

Мысль Адама Смита до сих пор остается лишь гипотезой, но происхождение обмена и денег по своей важности оказывается равным таким проблемам, как происхождение языка и человеческого общества в целом.

В 1719 году английский писатель Даниэль Дефо написал роман о моряке, потерпевшем кораблекрушение и прожившем долгие годы в одиночестве на необитаемом острове. Главному герою книги — Робинзону — суждена была огромная известность. И сейчас он для миллионов читателей служит примером мужества, силы человеческого духа. Популярность Робинзона в значительной степени объяснялась формированием буржуазной идеологии в то время, когда появился роман. Яркий художественный образ воплощал идеал естественных прав и разумного общественного строя, где полностью реализуются потребности "естественного" внесоциального человека. К. Маркс отмечает, что точка зрения на общество как на совокупность хозяйствующих одиночек появилась в эпоху "наиболее развитых общественных связей".

Робинзонады сыграли плохую службу в истории политической экономии. Соблазнившись методической простои тон и следуя общим идейным установкам нового времени, из действий эгоистически мыслящего "естественного человека" выводил свою экономическую теорию Адам Смит. Впоследствии Давид Рикардо также отправлялся от хозяйствующего субъекта-одиночки.

В полную силу расцвели робинзонады в трудах австрийской субъективной школы политической экономии, где главным объектом исследования стали оценки различных хозяйственных благ обезличенным Робинзоном — "экономическим человеком". Положения, высказанные сторонниками австрийской школы, привели в дальнейшем к разделению буржуазной экономической теории на макро- и микроэкономику, последняя из которых занимается исключительно одиночкой, рационально хозяйствующим индивидом. Широко использовались робинзонады при активном внедрении в экономическую науку математических методов, но здесь главную роль играли уже методические удобства, а не идейная компонента.

"В истории развития человечества было время, когда денег вообще не знали, когда их не требовалось. Отдельные люди, отдельные семьи собственным трудом удовлетворяли свои, потребности. Каждый своими руками делал те вещи, которые ему были нужны, и сам добывал себе пропитание", — писал один из сторонников этой точки зрения, польский экономист начала XX века 3. Каминский. Такие же воззрения распространены в обыденном сознании и многим кажутся естественными. По человек может жить только внутри общества, экономика немыслима без контактов, взаимодействия между людьми. "История человечества не знает фантастического периода индивидуальной охоты и поисков пищи. Сила первобытных людей, их преимущество перед самыми сильными и опасными хищниками заключались в том, что они выступали не в одиночку, а коллективом, скрепленным трудовой деятельностью, совместной борьбой с природой". Так написано во "Всемирной истории", такова позиция советских историков.

К. Маркс писал: "Производство обособленного одиночки вне общества… — такая же бессмыслица, как развитие языка без совместно живущих и разговаривающих между собой индивидуумов".

 

2. Самое начало разделения труда

"С появлением готового человека возник вдобавок еще новый элемент — общество", — заметил К. Маркс.

Поскольку выяснено, что средства обмена присутствовали в общественной жизни до государственных образований, в том числе до великих империй древности, исследование вынуждено углубиться в экономику первобытнообщинного строя с тем, чтобы обнаружить истоки денег не в среде обитателей замков и храмов, а в общинах первобытных пастухов, охотников и земледельцев.

Товарообмен, как и другие способы социального регулирования хозяйственной жизни внутри первобытного общества, способствовал взаимопереплетению индивидуальных, групповых и локальных потребностей, формированию единого социального интереса. Когда мы определяем человека как общественное животное, за этим общим утверждением стоит комплекс совершенно конкретных свойств человека, выражаемых в поведении.

Этнограф Пьер Кластре приводит факт, демонстрирующий один из вариантов воспроизводимой социальной связи. У южноамериканских индейцев — гуаяков существует табу на добытую дичь или зверя: охотник не может есть то, что он подстрелил или поймал. Он должен обменять свою добычу на другую пищу у кого-нибудь из членов племени.

Известный английский социолог и этнограф Б. Малиновский упоминает обычай жителей острова Тробриан отдавать часть урожая и охотничьей добычи "мужу сестры", даже когда сестры в действительности нет.

Разумеется, когда говорится о продуктообмене в условиях первобытного общества, не следует полагать, что он был обособлен в некоторую самостоятельную сферу деятельности. Здесь нужно избегать перенесения на древность современных представлений. Обмен деятельностью и продуктами труда на локальном уровне, в пределах общины и рода служил моделью межродового и межплеменного обмена. Только если придерживаться неверной исходной гипотезы об индивидуальной охоте и собирательстве, можно развивать и мысли о враждебном отношении к чужакам как основном психологическом фоне внешних контактов.

Но обособленные первобытные общины — либо выдумка, либо результат стечения уникальных обстоятельств. Человеческое общество не могло сформироваться ни из одиноких охотников и собирателей, ни из враждующих друг с другом стад.

В истории разделения труда долгое время господствовала "теория трех ступеней", получившая окончательное оформление в книге французского археолога Габриэля де Мортилье, названной "Происхождение охоты, скотоводства и земледелия" и опубликованной в 1890 году. Он подытожил воззрения, сложившиеся еще в Древней Греции, согласно которым в истории человечества последовательно сменялись три формы хозяйствования: охотничье-собирательская, скотоводческая и земледельческая. Последняя полагалась древними греками высшей, ведь сами они были преимущественно земледельцами.

Критика теории трех ступеней началась уже в 1892 году в работе немецкого географа Эдуарда Хана "Формы хозяйства земли", который, однако, не предложил другой, более верной теории. Поскольку теории трех ступеней: придерживались такие авторитеты, как А. Смит и Ж. Ж. Руссо, верные замечания Э. Хана в адрес этой теории стали просто сосуществовать с нею, не подорвав ее и не опровергнув.

Какие это замечания?

Земледелие гораздо древнее скотоводства, и развивалось оно во многих местах самостоятельно из собирательства. Академик Н. И. Вавилов выделял семь центров возникновения земледелия, полагая, что какие-то из них следует считать первичными. В. С. Титов предлагает считать первичными три: переднеазиатский, включающий Египет и Месопотамию, индокитайский и центрально-американский.

Одомашнивание животных происходило скорее у земледельцев, чем у охотников, поскольку охотники не располагали запасами кормов. Земледелие, развившееся из собирательства, дало толчок к переходу от присваивающей экономики к производящей, от экономики немедленного потребления к экономике, в которой существуют запасы и распределение потребления во времени.

Интерпретация высказываний классиков марксизма-ленинизма па этот счет требует, чтобы исследователь заблаговременно определил свою позицию: убеждают его или нет в том, что теория трех ступеней неверна, новые данные истории, этнографии и археологии.

Ф. Энгельс писал: "Пастушеские племена выделились из остальной массы варваров — это было первое крупное общественное разделение труда" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 160). Важность этой мысли подчеркивал В. И. Ленин (Поли. собр. соч., т. 39, с. 67–68). Но высокий уровень исследовательской культуры не позволил ни Ф. Энгельсу, ни В. И. Ленину написать, что пастушеские племена выделились из племен охотников, и сковать тем самым собственные выводы привязанностью к одной, из потенциально верных теорий.

В другом месте Ф. Энгельс говорит о "разделении труда между пастушескими народами и оставшимися племенами, не имеющими стад". Он нигде не называет эти племена охотничьими, несмотря на то, что сам Адам Смит утверждал это прямо и недвусмысленно.

В настоящее время по данным археологии историю разделения труда можно схематично описать так. 10 тысяч лет назад из среды охотников и собирателей выделились племена, перешедшие к возделыванию злаков. Это способствовало существенному росту производства продуктов питания и создало условия для роста численности населения. Выросшее население стимулировало процессы заселения новых, менее приспособленных территорий. Параллельно происходило перераспределение власти, говоря современным языком — делегирование полномочий от уровня племени вниз, на уровень рода и патриархальной семьи.

Производящее хозяйство появилось впервые, предположительно, в Передней и Центральной Азии, между Средиземным морем и иранским Хорасаном. Отток избыточного населения проходил через Курдистан и Туркмению, а также через Балканы.

Во времена средней бронзы выходцы из центральной земледельческой зоны освоили междуречье Амударьи и Сырдарьи и расселились на восток вплоть до Минусинской котловины и на запад до верховий Днепра. В ходе расселения и произошло постепенное обособление пастушеских племен от "племен, не имеющих стад".

Таким образом, "первое крупное разделение труда — выделение родовых коллективов с производящей экономикой из среды присваивающего хозяйства (VIII–VI тыс. лет до н. э.). Вторым крупным разделением труда следует считать выделение из состава племен с производящей экономикой скотоводческого уклада — последняя треть III тысячелетия до нашей эры".

Во времена, когда писалась книга "Происхождение семьи, частной собственности и государства", о неолитической революции ничего известно не было. Тем более удивительна гибкость энгельсовской формулировки, допускавшей ее возможность.

"Первое общественное разделение труда сделало возможным регулярный обмен. Во-первых, земледельческо-скотоводческие племена производили средства к жизни качественно иные, чем племена собирателей, и, во-вторых, они могли производить этих средств больше, чем им было нужно для поддержания жизни. Этот излишек был еще мал, но уже его существование имело огромное значение", — пишет советский историк И. Н. Хлопин и добавляет: "Полная изоляция никогда не была реальна. Обмен осуществлялся и между соседними племенами, и этапным путем".

Поэтому нельзя присоединиться к такому мнению: "С появлением ремесла как отрасли хозяйства возникло зачаточное товарное производство. Ремесленники перестают странствовать и поселяются в определенных местах".

Современной исторической наукой общепризнано, что разделение труда так или иначе связано с неолитической революцией, которая дала ускорение развитию производительных сил. Но истоки разделения труда уходят в очень глубокую древность и касаются, как и следовало ожидать в соответствии с марксистскими представлениями, специализации орудий труда.

В Англии, в графстве Норфолк, в эпоху раннего неолита существовали шахты, где добывался кремень. Точно установлено, что массовое производство каменных топоров велось там до середины III тысячелетия до нашей эры. Начало работ в шахтах уходит не менее чем в V тысячелетне до нашей эры.

Производство топоров было явно специализированным, хотя исследователям пока еще не все понятно в тогдашнем разделении труда. В частности, первичная обработка кремневого топора велась прямо в шахте. Об этом свидетельствуют сохранившиеся там скопления сколов (отходов). На поверхность, таким образом, выносили уже не сырье, а полуфабрикат.

Готовые изделия из таких шахт обнаружены за сотни километров от них. "Возможно, что в ранний период они выменивались соседними селениями и попадали каждый раз на несколько километров дальше", — пишет Джон Вуд в книге "Солнце, луна и древние камни". Такое предположение опровергается значительными объемами производства: "Однако шахты в Граймс-Грейвсе производили значительное количество топоров, и изготовление их быстро прекратилось бы, если бы не существовало постоянных путей распределения. Либо оттуда уходили торговцы с готовыми топорами, либо общины, нуждавшиеся в топорах, приобретали необходимое их количество прямо около шахт".

Так специализация в производстве орудий труда с неизбежностью заставляет сделать вывод о развитии торговли, товарообмена и торговых путей.

Несомненно, что каким бы ни было это средство обмена, вряд ли оно напоминало современные деньги. Выше показано, какое обилие вариаций — в части материала, сферы действия, формы, правил применения — можно допустить, сохраняя функции денег. Распространенное мнение гласит: "В древности могли быть только зародыши знаков стоимости". Из содержания предыдущих глав следует, что в этих "зародышах" содержались возможности осуществления по крайней мере двух функций денег: меры стоимости и средства обращения. Исполнение этих функций каким-либо продуктом труда не оставляет места представлению о том, что ранние этапы развития экономики базировались на мудрых (или глупых) решениях племенных вождей. Вместе с человеком возникло общество, вместе с обществом — экономика. Дальнейшее развитие шло по объективным экономическим законам, которым одинаково подчинены все члены общества, независимо от выполняемых ими функций.

Казалось бы, какое нам дело сейчас до роли племенных вождей или старейшин в далекой древности, неужели это актуально? Оказывается, да. Современные монетаристы полагают, что издревле экономическая жизнь обязана направлением своего развития решениям "сильных" людей. Поскольку это так, то почему бы не определить направление развития современной экономики президенту, который руководствуется частными логическими выводами, а не знанием объективных законов общественного развития. Ирония развития буржуазной экономической теории состоит здесь в том, что рупор монетаризма — чикагский "Журнал политической экономии" регулярно публикует работы по экономике первобытного общества. Зачастую в этих статьях высказываются интересные мысли, направленные против исходной концепции монетаристов 0 подверженности любой экономики решениям отдельно взятого человека.

Вот статья Ричарда Познера, в которой обсуждается книга Ф. Прайора "Истоки экономики". Предлагаются разнообразные темы Для исследователей первобытной экономики: эконометрический анализ свадебного выкупа у эскимосов, определение цены информации при отсутствии базара у первобытных племен, количества продуктов, запасаемых на зиму или дождливый сезон, и многое другое. Но не в списке предлагаемых работ дело. Познер буквально кричит: применяя эконометрические методы к первобытной экономике, не считайте основной моделью перераспределение продуктов вождями, это антиэкономично. Даже не верится, что именно в этом журнале и пропагандируются основные антиэкономические идеи — неоволюнтаризм, предполагающий произвольное вмешательство в сферу денежного обращения. Р. Познер выделяет два антиэкономических подхода к первобытной экономике: субстантивизм и формализм. Первый он называет бесформенным (что получится из статистики, то и хорошо). Второй подход — когда исследователь доверяет принятым правилам экономического поведения, изучает их, а не действительную экономическую жизнь. И для того, и для другого подхода характерно отсутствие "предварительной формулировки экономической теории первобытного общества. Оба сводятся к проверке того, подтверждается ли выдвинутая гипотеза имеющимися данными".

Ну чем не выпад в сторону неомопетаристов? Сделанный в журнале, постоянно публикующем новые и новые работы неомонетаристов, теоретиков "экономики предложения" и "рациональных ожиданий", он свидетельствует о серьезном отрыве буржуазной экономической мысли от исследований в области истории культуры.

"Мы не можем предположить, — пишет Познер, ссылаясь на книгу Прайора, — что в первобытном обществе все продукты распределялись лицами, занимавшими высокое положение". Экономика, зависящая от психологии отдельных лиц, не может существовать. В противоположных представлениях есть нечто от детского мнения об устройстве общественной жизни: как бы дети ни ссорились из-за игрушек, придет воспитательница и все уладит. Но в реальной хозяйственной жизни "воспитательниц" нет, а общество управляется объективными законами развития, не менее строгими, чем законы физики и химии. И всегда существенным элементом общественных отношений был обмен продуктами труда с использованием самых разнообразных средств такого обмена.

 

3. Учет на глине

"Действительные деньги всегда являются деньгами мирового рынка". Это высказывание К. Маркса в такой же степени предваряет будущие открытия в области экономической истории, как открытия в физике — мысль Ленина: "Электрон так же неисчерпаем, как атом".

На равнинах, где располагались месопотамские города, не было базальта и потому нечем было перетирать ячмень в муку, не было металла для сошников, инструмента и оружия, не было камня и леса для построек. Древняя Месопотамия не могла существовать без внешней торговли. Два тысячелетия оставались неизменными основные торговые пути. По ним везли уже не медь и олово, а железо, не шерсть, а шелк, не драгоценные камни, а жемчуг и пряности. Хозяйственная структура ориентированная на поступление сырья извне, продолжала существовать.

Американский востоковед А. Л. Оппенгейм, один из исследователей древней Месопотамии, выделил два типа торговли в III тысячелетии до нашей эры. Первый — экспорт готовых изделий ради получения сырья и других товаров, необходимых в городе-экспортере. Второй — перевозка товаров, купленных в одном месте и продаваемых в другом. При первом типе торговли можно обойтись без денежных средств, но для второго в какой-либо форме деньги необходимы.

Имеет смысл рассказать о наиболее интересной стороне экономической жизни древней Месопотамии — стороне, непосредственно связанной с появлением денежного обращения, с выделением денег из мира товаров.

Любого, кто знакомится с древнешумерскими общественными отношениями, не может не впечатлять непрерывная и всеохватывающая учетно-отчетная кампания, которой было подчинено практически все, каждое, даже самое незначительное, хозяйственное событие. Например, на каждое плодовое дерево в момент его посадки заводилась глиняная табличка, как бы паспорт дерева, его учетная карточка. Каждый год часть поверхности таблички смачивалась и на ней фиксировалось количество плодов, собранных с дерева в текущем году. С годами дерево старело, сборы падали, и приходил момент, когда компетентное должностное лицо обращалось в вышестоящую инстанцию с предложением вышеуказанное дерево срубить. Разрешение срубить записывалось на той же табличке. Текст на ней завершался утверждаемой свыше справкой, свидетельствовавшей, что ствол упомянутого дерева поступил на склад.

"Шумерская бюрократия оставила нам ошеломляющее число текстов. Трудно представить, сколько еще табличек, кроме тех (их свыше ста тысяч), которые находятся сейчас в распоряжении музеев, сокрыто до сих пор в земле Южной Месопотамии", — отмечает А. Л. Оппенгейм.

Шедевры клинописи свидетельствуют о длительной эволюции письменности, которая постепенно обособлялась из некоторой, более общей, знаковой системы. На чем же могла основываться первичная знаковая система, состоящая из условных графических символов, которые прямо не связаны ни с речью, ни с изобразительным копированием окружающих человека объектов?

Во второй половине 60-х годов французский археолог Дениз Шман-Бессера обнаружила, что у протошумерской системы письма существовал спутник — маленькие стилизованные скульптурные изображения из глины. Цель, поставленная перед ней, укладывалась в рамки науки о надписях — эпиграфики: изучить самые ранние свидетельства месопотамской письменности на глине. Д. Шман-Бессера обратила внимание на небольшие изделия из глины, встречавшиеся во многих французских археологических коллекциях, посвященных древнему Двуречью. Эти скульптурки (обычно из необожженной глины) размерами не превосходили, как правило, грецкий орех и в музейных собраниях классифицировались то как детские игрушки, то как предметы неизвестного назначения, то как атрибуты неизвестного ритуала. После обследования музеев Ближнего и Среднего Востока Шман-Бессера пришла к заключению, что заинтересовавшие ее глипяные предметы встречаются археологам па огромной территории: от нынешнего Хартума па юго-западе до Копет-Дага на северо-востоке, от средиземноморского побережья Малой Азии до устья Инда. Самые древние находки относились к IX тысячелетию до нашей эры и были, таким образом, древнее любой письменности. В дописьменную эпоху, как оказалось, существовала объемная знаковая система из мелких скульптурных изображений.

 

4. Гипотезы и догадки

Как обычно и бывает, после этого стали вспоминать людей, которые ранее высказывали гипотезы, близкие к современным. Еще в 1934 году французский археолог Р. де Мекенем (Mecquenem) в отчете о раскопках в Иране высказал предположение, что эти комочки глины — своеобразное учебное пособие, применявшееся при обучении детей письму, нечто вроде глиняной азбуки с картинками.

Не следует воспринимать само открытие жетонов как случайную удачу. За десять лет до того, как Д. Шман-Бессера приступила к исследованиям, в 1958 году А. Л. Оппенгейм высказал предположение об использовании жетонов для счета, указав, что за две тысячи лет до нашей эры упоминаемые объекты использовались в хозяйственных расчетах и назывались по-аккадски abnu, от корня arm — считать, перечислять. В том же году французский археолог Пьер Амье опубликовал книгу, где анализировались структура и функциональное назначение керамики древнего Двуречья.

Спустя 14 лет П. Амье обнаружил систему регистрации хозяйственных событий, позволявшую систематизировать мелкую керамику исходя из единого принципа. Эта система регистрации появилась на две тысячи лет раньше, чем предполагалось.

Сложилась критическая ситуация: время существования системы глиняных "счетных камней" приблизилось к периоду существования на земле самой древней системы иероглифической письменности. И Дениз Шман-Бессера сделала решающий шаг — она отодвинула время появления этих предметов сразу на пять тысячелетий, к началу неолита.

Центральное в описываемом открытии то, что изображения на непонятных глиняных предметах в точности соответствуют протошумерским иероглифам. Поскольку иероглифы появились позже, совпадение может интерпретироваться единственным образом: иероглифы представляют собой изображения этих предметов. Этот факт невозможно обойти, он требует логичного объяснения в контексте как общей, так и экономической истории.

Для того чтобы далее обсуждать таинственные новооткрытые предметы, их нужно как-то назвать. Однако в любом имени уже содержится указание на интерпретацию. Поэтому будем следовать принятой, отдавая себе отчет в том, что при изменении интерпретации придется изменять и название. В качестве рабочей гипотезы предположим, что имеем дело со средством регистрации, своего рода древними счетными палочками. В публикациях на английском языке их называют токенами, что по-французски и по-русски означает "жетоны". Выше рассказывалось о том, что экономисты XVIII века использовали слово "токен" применительно к деньгам, имея в виду "знак", "знак стоимости".

Особенно впечатляет неизменность жетонов в течение долгого времени. Разделенные шестьюдесятью веками комочки глины имеют совершенно идентичные формы и нанесенные на них графические символы. Назначение их вызывает разные догадки.

В отечественном учебном пособии высказано, например, такое предположение: "Знаками собственности, по-видимому, были и так называемые пуговицевидные печати, известные по энеолитическим культурам Передней Азии и Греции".

К пятому тысячелетию до нашей эры, то есть до появления первой письменности, практика употребления жетонов настолько усложнилась, что все рассуждения о ней не могут выйти за рамки осторожных гипотез. Предположительно жетоны использовались для учета собранного урожая и распределения его между членами общества и (или) по времени — до будущего урожая. Возможно^ впоследствии они стали использоваться для регистрации хозяйственных операций, но каких — неизвестно.

Гипотезы относительно торгового характера таких операций еще должны получить подкрепление в серьезных обоснованиях, как теоретических, так и фактических, документальных.

О неправомерности предполагать, что важную роль в истории человеческого общества играли замкнутые экономические системы, уже говорилось. Здесь напомним только, одно. В пользу существования торговых связей между городами древнего Шумера свидетельствует то, что уже в III–IV тысячелетиях до нашей эры производство в этих городах было специализировано. Кроме того, при расколках этих городов находят материалы и изделия, привезенные издалека.

Назначение жетонов неизвестно для периода письменной истории, тем более для времен более ранних. И уже полностью покрыты мраком причины их появления. Вообще, очень сложно представить себе торговлю при полном отсутствии металлов. Трудно описать ее в любом стиле, и, конечно, цельная научная концепция хозяйственной жизни 10–11 тысяч лет назад пока еще отсутствует. Весьма Сомнительно, чтобы без нее мы сумели сформировать однозначное представление о назначении жетонов, открытых, но до сих пор не понятых.

По предположению Пьера Амье, жетоны с отверстиями использовались при крупномасштабных торговых сделках, когда жетоны приходилось соединять в связки. Аргументами здесь служат малый размер отверстия, в которое можно только продеть нитку или жилу, а также практика последующего, значительно более позднего использования связок монет, имевшего место по всей Азии.

Вот одна из многочисленных загадок. Обнаружены наборы жетонов внутри замурованных дынеобразных глиняных сосудов. На внешней поверхности этих сосудов находились отпечатки тех жетонов, которые были помещены в сосуд. Предположительная интерпретация такова: сосуд с жетонами представлял накладную, сопровождавшую партию товара, набор жетонов эту партию товара описывал и служил основанием для проверки. Промежуточный учет и контроль велись по отпечаткам жетонов на внешней поверхности сосуда-накладной. Когда же партия товара приходила к получателю, он разбивал сосуд и проводил проверку по жетонам.

Высказывалось еще одно предположение, сводящееся к тому, что содержимое обнаруживаемых сосудов с жетонами представляет собой остатки архивов государственной канцелярии.

Очевидно, что оба приведенных варианта переносят привычные нам хозяйственные ситуации в экономику каменного века.

Можно также считать не более чем перенесением современных представлений в древний мир рассказы о том, как экспедиторы, состоящие на государственной службе, развозят жалованье-натурооплату по бескрайним просторам страны. Такая линия интерпретации избрана М. Белицким.

Совпадение жетонов и протошумерских иероглифов несомненно. Овца, например, изображалась иероглифом в виде круга, перечеркнутого крестом. Существует точно такой же жетон-диск. Если для кого-то этот факт неубедителен, можно отметить, что овцематка обозначалась таким же иероглифом, в котором двумя радиусами выделялся сектор в одном из четвертей круга. И такой жетон также есть. На жетонах обычно нет сложных орнаментальных рисунков. На 37 % из них нанесена всего одна линия, 30 % всех жетонов имеют сквозные отверстия. Каждому жетону с отверстиями найден парный, без отверстия, как правило, более древний.

Д. Шман-Бессера выделила 200 видов жетонов и сгруппировала их по геометрическим формам в 15 классов: шары, диски, конусы, пирамиды-тетраэдры, двойные конусы, яйцевидные тела — овоиды, цилиндры, подковы, треугольные плашки, параболоиды, прямоугольные плашки, ромбические плашки, изображения сосудов, куколки животных и класс прочих жетонов.

Заметно чаще других встречается жетоны четырех классов: шары, конусы, диски и цилиндры. Шары и некоторые виды конусов использовались как обозначения числительных. Об этом можно догадаться в связи с тем, что числительными служили соответствующие иероглифы. Прочие жетоны интерпретируются как детерминативы, а точнее, как счетные слова, обозначавшие подсчитываемые предметы. Принятая классификация жетонов базируется на подобии геометрических форм и лишь отчасти совпадает с классификацией по смыслу.

Сама Дениз Шман-Бессера делает по результатам своих исследований скромный вывод, к которому следует присоединиться, даже если бы описываемых свидетельств и не было. По ее мнению, система письма не результат изобретения, а лишь новое применение системы регистрации, существовавшей со времен неолита. И насколько бы скромным этот вывод ни казался, он имеет фундаментальное значение и для истории письменности, и для экономической истории. Важный в методологическом плане шаг, который делается таким выводом, — снятие налета иррациональности с первобытной общественной жизни.

Мы сразу же должны отвести как несостоятельные, прежде всего в плане политэкономических представлений, интерпретации типа: "В связи с изобретением сверла для обработки камня в периоды Урук и Джемдет-Наср создавалось много небольших скульптурных изображений животных — быков, овец, баранов, телят. Изготовление таких фигур, очевидно (?), было обусловлено религиозно-мистическими представлениями о возможности воздействовать на производительные силы природы. В стилистическом отношении всю эту пластику отличают общие черты". Так написано в многотомной "Истории искусства". Какая только мистика не накручивается на обычное сверло!

На юге Заира, в провинции Шаба, называвшейся Катангой во времена бельгийского господства в Конго, функции денег выполняли крестообразные медные слитки. Поскольку они использовались как деньги и во времена колониальных захватов, то находки медных крестов в захоронениях не приводили к весьма соблазнительным интерпретациям их как предметов религиозного культа. Видимо, только незнание функционального назначения объектов, встреченных при раскопках, подталкивает к трактовке кольца из глины как религиозного символа и отказывает в ней медному кресту.

 

5. Не только Месопотамия

Будучи в принципе правильной, привязка встречаемых в раскопках предметов к трудовой деятельности человека иногда оказывается столь же преждевременной, как и открытие религиозных представлений по рисунку на камне.

Может быть, одним из наиболее существенных недостатков производственной интерпретации археологических данных со временем будут считать трактовку обсуждавшихся выше жетонов исключительно как орудий труда, то есть как пряслиц — без кавычек.

Вот пример того, как. смело и без особых на то оснований домысливаются функции "пряслиц", находимых в захоронениях: "Четыре глиняных пряслица для веретена, уложенные в ряд на дне могилы, подсказывают нам, что у покойной был, по-видимому, домовитый и трудолюбивый характер. Бесконечные мотки шерстяной пряжи, шитье и вязанье при свете примитивного жирового светильника помогали ей коротать долгие вечера ожидания мужа из его военных экспедиций". В описываемой могиле захоронены были двое: мужчина и женщина, а по размещению лишенных веретен пряслиц нельзя даже уверенно сказать, к кому из двоих эти "пряслица" относятся.

Единственное свидетельство связи пряслиц и прядения чрезвычайно косвенно. В древнеегипетских иероглифах в состав знака, изображающего веретено, входит знак, который можно трактовать как пряслице.

За любым именем с разной степенью прозрачности прослеживается его этимология. Наименованию "пряслица" описываемые глиняные объекты обязаны, видимо, Генриху Шлиману, знаменитому археологу, открывшему Трою. Он в 1874 и 1881 годах издал два альбома своих находок. В этих альбомах жетоны без какой-либо подробной аргументации впервые были названы "пряслицами" (spinnwirtel).

"Прясла эти, глиняные, по размерам и пропорциям вполне могли быть настоящими пряслами от веретена, и установившиеся за ними названия "spinnwirtel" и "fusaioles" следует считать обоснованными. Их назначение, впрочем, в связи с разнообразными вырезанными на них рисунками, вызывало сомнение, в особенности наличие таких магических эмблем, как знаки солнца, фигура человека в молитвенной позе с поднятыми вверх руками и пр. Все остальные знаки оставались непонятными и самые предметы, встречавшиеся во время раскопок поселений с бронзой в сотнях экземпляров, в конце концов оставались довольно загадочными", — писал археолог А. А. Миллер в 30-е годы. Существенно меньше загадочности при соотнесении пряслиц с историей возникновения монетных систем.

Древнейшие китайские бронзовые монеты — цяни, просуществовавшие с IX века до нашей эры до середины III века нашей эры, — явное подражание глиняным "пряслицам". Сами же "пряслица", были близки по форме к ритуальным нефритовым кольцам и круглым кремням с отверстием посредине. Нумизматы полагают, что форма цяня заимствована у яшмовых дисков — драгоценности, служившей символом Неба. Впрочем, китайские и корейские археологи называют яшмовые диски "каменными деньгами". На монетах, подражавших пряслицам, обычно обозначался только вес. Но нередко встречается на них иероглиф "бэй", переводимый, как мы знаем, "раковина каури". Это еще одно свидетельство причастности пряслиц к торговым операциям.

Будем осторожны и не пойдем далее слова "причастность". Неизвестно, что использовалось прежде — раковины или изделия из глины. Тем более неизвестен нам тот набор функций, какие они выполняли. Здесь, как пи в какой другой сфере экономической истории, требуются дополнительные исследования. Видимо, результаты их не заставят себя ждать, обнадеживает растущий интерес к затронутой проблематике.

Соображения об использований пряслиц в качестве денежного средства не оригинальны и для советской исторической науки, впервые они были высказаны по конкретному поводу академиком В. Л. Яниным. Будучи одним из руководителей археологических раскопок в Новгороде, он пришел к выводу, что "волынские шиферные пряслица" были дополнением к "металлической" монетной системе и активно использовались как платежное средство.

К сказанному можно добавить, что археологи ни разу не нашли какую-либо комбинацию "пряслица" с веретеном или пряжей. В некоторых археологических культурах (например, энеолите Кавказа) есть ткачество, но нет "пряслиц".

Самым существенным и необъяснимым является, конечно, обилие "пряслиц". При таком мощном прядильном производстве что-то нужно было делать с получаемой пряжей, но приспособлений для ткачества или вязания археологи в эквивалентных количествах не обнаруживают.

Есть еще одно название глиняных жетонов, используемое при описании находок, — "грузики". За этим названием стоит предположение, что рассматриваемые жетоны использовались как рыболовные грузила. Надежной аргументации этому нет, и экспериментальной проверки не проводилось. К тому же и данный вариант не отвечает на вопрос, почему эти объекты долгие века существовали в неизменном виде.

Еще один вариант объяснения функционального назначения грузиков: они служили для натяжения нити в горизонтальном ткацком станке или другом аналогичном приспособлении. Сложность состоит в том, что предполагаемые грузы для натяжения нити представляют собой уже не диски, а миниатюрные копии сосудов, форма их тоже имеет какой-то смысл.

Определение назначения предметов, находимых археологами, — сложная задача. Например, при раскопках поселении X–XIV веков встречаются миниатюрные сфероконические сосуды. О их назначении высказываются самые фантастические предположения. Кстати, впервые о назначении миниатюрных сосудов, обнаруженных на неолитических стоянках, всерьез задумался Адриен де Мортилье, известный как создатель господствующей теории разделения труда.

Впрочем, использование "пряслиц" или "грузиков" как орудий труда не противоречит возможности одновременного выполнения ими любой другой функции. Рыболовство в древнем Шумере было процветающей отраслью хозяйства. В одной из небольших археологических заметок описываются дисковидные каменные рыболовные грузила, которые одновременно использовались и как скребла. 53 каменных диска найдены в лесах Зауралья на стоянках времен неолита и бронзы. Характерно, что диски неудобны и как грузила и как скребла.

По данным Ж. Маке, бушмену "требуется не менее десяти дней, чтобы выдолбить в камне дырку с помощью инструмента, сделанного из черного, очень твердого камня — лидита (разновидность халцедона)". Можно предположить, что эта технологическая операция, одна из наиболее трудных в каменном веке, воплощала в себе основную часть общественно необходимых затрат труда и представляла стоимость "каменного кольца" и явно связанного с ним "пряслица".

В бассейне Москвы-реки на 14 городищах найдено 1088 глиняных "грузиков". Археологи Белоруссии и Украины активно изучают милоградскую культуру, памятники которой расположены в верховьях Днепра. Культура относится к VI веку до нашей эры — I веку нашей эры и принадлежит, видимо, протославянскому племенному объединению невров, "Самое широкое отражение древние

Культовые представления нашли в орнаментации мило-градских грузиков. Свидетельством этого являются многочисленные знаки-символы: круги, кресты, звезды, зигзаги и т. д., являющиеся обычными на грузиках и в других культурах уже с бронзового века. Возможно, с древними культовыми представлениями связана и сама форма некоторых грузиков, в первую очередь — распространенных в милоградской культуре грузиков в форме креста — эмблемы огня — солнца, прогоняющего силы мрака", — пишет археолог О. Н. Мельниковская, развивая выводы другого археолога — В. П. Даркевича.

При смене одной культуры другой происходит резкое изменение состава археологических находок, но формы и орнамент непонятных грузиков — пряслиц, на удивление, неизменны. Перед милоградской культурой почти на той же территории существовала высоцкая культура, но и в ней обнаружены "пряслица".

К рубежу II и I тысячелетий до нашей эры относятся памятники позднекаргопольской культуры. Среди них — миниатюрные сосуды неизвестного назначения, украшенные орнаментом.

Обратимся в заключение к сибирской археологии, к ее выводам и находкам. Историко-географический промежуток, разделяющий Сибирь и древнюю Месопотамию, в плане археологических находок заполнен крайне неравномерно. Собственно, только одна приметная веха и существует в этом интервале: неолитические поселения Южной Туркмении. Они интересны тем, что именно через них, по современным представлениям археологов, перехлестнула волна переселенцев из Месопотамии в Центральную и Северную Азию. Знакомство с публикациями новосибирских археологов показало, что интерес к "пряслицам" присутствует и у них. В популярной книге В. Е. Ларичева приведены рисунки на классических пряслицах: натуралистическое изображение зверя и по краю счетные элементы — уголки. Недалеко от восточно-сибирского села Мальта найдена большая трапециевидная пластина из бивня мамонта с отверстием, просверленным в центре. Рисунок совпадает с орнаментом австралийских чуринг.

В музее Института философии, истории и этнографии СО АН СССР есть "пряслица", в которых отверстие идет не по центру, а сбоку, по диаметру. Именно с таких же "пряслиц" начинаются иллюстрации в книге П. Амье о скульптуре Месопотамии. Соглашаясь с предыдущими исследователями проблемы М. Малованом, А. Парро и другими, А. Амье видит в таких "псевдопряслицах" печатки — предшественниц широко известных цилиндрических печатей. Не могу сказать, прав ли П. Амье, Судить об этом — археологам. Но сомнения в знаковой природе "пряслиц" после такой параллели существенно убавляются.

Экспедиция под руководством академика А. П. Окладникова проводила раскопки древнего поселения на полуострове Песчаном недалеко от Владивостока. Там найдено 54 пряслица, причем большая часть их относится к концу II тысячелетия до нашей эры. Характерно, что чем древнее жилище, тем больше в нем пряслиц, а более древние пряслица богаче орнаментированы.

Объекты, аналогичные пряслицам, встречаются археологам в Восточной Европе, в культурных слоях, относящихся к раннему железному веку. Без особых на то оснований они получили название погремушек. "Назначение погремушек как детских игрушек не вызывает сомнений. Именно для подвешивания перед ребенком у них имеются разные приспособления в виде отверстий на концах или перемычек между туловом и концами. Однако некоторые погремушки гладкие и не приспособлены для подвешивания". Вот и вся аргументация из статьи археолога И. Г. Розенфельдта.

Термин "пряслице" уже прошел путь от осторожной гипотезы до некритичного употребления его в качестве названия якобы самого распространенного орудия древних ткачей. Очень не хотелось бы, чтобы тот же путь прошла и "погремушка". Почему подобные интерпретации встречаются? Видимо, потому, что представить ребенка за игрой пли пряху за работой проще, чем описать ситуацию большего социального значения, в которой более чем один участник.

Разумеется, что роль "пряслиц" в общественной жизни древнего города или общины ни в коей мере не совпадала с ролью денег в современной нам экономике. Это не деньги в нашем понимании. Единственное, что не вызывает сомнения, — их знаковая природа и способность выполнять функции средства обращения и средства платежа. Что же означали пряслица и подобные им объекты в каждой из древних культур?

 

6. Обмен без торговли

Общее правило обмена в первобытном обществе было таким: не каждый обменивается чем-нибудь на что нравится, когда и где нравится. Участник товарообмена руководствуется сложными правилами ритуала. Соображения выгодности обмена и даже отсутствие различия потребительных стоимостей не играли существенной роли. Если говорить проще, то один человек другому мог подарить трубку, а другой "отдаривал" его тоже трубкой. И пусть одна трубка была лучше, другая хуже или они были неотличимо одинаковы, все эти пустяки не играли никакой роли. Обмен подарками отличается от торговли, от первичного, кажущегося нам естественным и очевидным эквивалентного обмена. Мы отдаем продавцу в магазине или па рынке деньги, он нам — товар. Для нас совершенно безразлично, с кем мы имели дело, это абсолютно несущественно из-за эквивалентности обмена.

Очевидно, что в первобытные времена товарообмену придавалось не только утилитарное значение источника нужных потребительных стоимостей, обмен содержал элементы заключения союза, поддержания договора.

Включенность обмена в более широкую, чем простое получение благ, сферу человеческих отношений подготовила в дальнейшем жизнь денег как общественного, социального отношения.

Русский путешественник С. П. Крашенинников писал о коряках: "Мена оная отправлялась под видом сведения дружбы, ибо когда кому что у другова нравилось или в чем случалась нужда, то должен он был к другому приехать в гости и сказать о том без зазору, что он в гости к нему приехал, хотя бы прежде и не имел с ним обхождения". Другой выдающийся наш соотечественник Н. П. Миклухо-Маклай привез из Новой Гвинеи в Россию такое наблюдение: "Отправляясь в гости, туземцы всегда берут с собою подарки и вещи для обмена, пользуясь при этом тем, в чем они сами имеют избыток". Спрос для них был менее важен — вспомним аналогичную мысль А. Смита.

Этнограф и революционер В. Г. Богораз-Тан так описывает наиболее распространенный способ обмена у чукчей: "Женщины-гостьи собираются около входа в внутренний полог. Они приносят с собой предметы домашнего обихода, подсовывают их под полу внутреннего полога и громко просят дать им взамен такую-то вещь. Хозяйка дома должна немедленно взять принесенную этой гостьей вещь и подложить вместо нее ту вещь, которую гостья попросила. Иногда оба эти предмета не имеют никакой ценности: например, старуха приносит кусок старой шкуры и просит взамен нее подарить подставку для лампы. Это делается потому, что обмен подарками считается частью праздничного ритуала и является знаком дружеских отношений между хозяевами и гостями". Здесь очевидна взаимная воспроизводимость отношений обмена и тех отношений, которые В. Г. Богораз-Тан называет дружескими. С одной стороны, приди незнакомец и преподнеси подарок, сразу другом он все равно не станет. С другой — долго не будешь дарить "подарки", легко можешь выбыть из числа друзей. Американский экономист П. Самуэльсон написал в своем выдержавшем миллионные тиражи учебнике, что экономистом можно стать, только если поймешь бессмысленность выражения "бесплатный завтрак". Перефразируя его слова, можно сказать, что только увидев за подарками начало стоимостных отношений, можно вскрыть природу денег.

Подарки, поддержание дружбы — символы бескорыстия. Поэтому обмен подарками в древности и у народностей, живущих в условиях первобытно-общинного строя, представляется нам резко отличным от торговой сделки, практически противоположным ей. Сохраним это противопоставление для житейских ситуаций. Но в историческом плане здесь нет никакой противоположности, обмен подарками и породил товарообмен. Свидетельствует об этом долгое время существовавшее совмещение дарения и купли-продажи.

В древнем Шумере в III тысячелетии до нашей эры при покупке рабов и недвижимости оплату производили тремя частями. Первая называлась ценой покупки и исчислялась в зерне, меди или серебре. Вторая — приплата (то, что кладут на землю) — составляла в середине XXIII века до нашей эры от одной шестой до одной десятой "цены покупки", а в начале XXVI века до нашей эры она была еще больше — примерно равной "цене покупки". Третья часть называлась подарком (то, что дано) и состояла из дорогих вещей, продуктов питания и напитков. Позднее обычай давать приплату вышел из употребления, а подарки, сопутствующие купле-продаже, просуществовали долгие тысячелетия.

Историки отмечают этот обычай и в Древнем Риме, где подарок, называемый- stips, сопутствовал любой крупной сделке. Ценность такого подарка была, как правило, крайне незначительной. Иногда подарок вообще оказывался символическим: им могла быть, например, деревянная палочка. Существует несколько интерпретаций значения этого подарка, но разбор их увел бы нас далеко от истории денег.

Стоит упомянуть попутно мнение историков о том, что обмен подарками между правителями в XVI веке был просто частным случаем товарообмена. Но вернемся к конкретным способам обособления одного товара от других, приобретения им функций денежного средства.

Интересный пример такого способа встретился этнографам в Новой Зеландии. В племени массин большой популярностью пользуются браслеты, надеваемые на предплечья. Само племя эти браслеты не производит, а выменивает их на раковины, которые в данном случае выполняют функцию средства обращения. Согласно принятым правилам, одни и те же раковины должны попадать к одним и тем же людям. Попади в установленный круговорот другая, хотя бы и равноценная раковина, обмен признается недействительным. Характерно, что отношения дружбы в данном случае уже частично формализовались, но полностью не исчезли.

 

7. Простая, развернутая, всеобщая

Даже случайный обмен товара па товар — явление сугубо социальное. Как известно, К. Маркс отмечал, что вслед за случайным обменом одного товара на любой другой (простая, отдельная или случайная форма стоимости) наступает такой этап обмена, когда один и тот же товар обменивается на много других (полная или развернутая форма стоимости). Лишь затем из всех товаров выделяется один, прочно занимающий место эквивалента всем другим товарам (по Марксу — всеобщая форма стоимости).

Рассмотрим переход от случайной к развернутой и всеобщей формам стоимости — процесс, ключевой для понимания происхождения денег, а следовательно, и их сущности. Когда два товара А и В встречаются не на рынке, а случайно, в условиях неразвитого товарообмена, то нет третьего товара, через который можно сопоставить их стоимости. Поэтому стоимость каждого из товаров может быть выражена только относительно, через стоимость другого товара. Пусть нас интересует относительная стоимость товара А, тогда считается, что товар В, будучи эквивалентом, обладает эквивалентной формой стоимости, Пара — относительная и эквивалентная формы стоимости — неразделима, каждый элемент пары существует только внутри нее.

Относительная стоимость товара А изменяется прямо пропорционально его собственной стоимости, общественно необходимым затратам труда на его изготовление, и обратно пропорционально стоимости товара В. При любом соотношении двух стоимостей может произойти акт обмена. Мало вероятно, чтобы при редкой встрече товары обменялись эквивалентно, в соответствии с их стоимостями. Поэтому неэквивалентный обмен, который воспринимается как встречные дарения, следует не из "несообразительности владельцев", а из неразвитости обмена как такового. Случайная форма стоимости, таким образом, характеризует не только случайный характер самого обмена, по и случайность того, что этот обмен окажется эквивалентным.

Полная или развернутая форма стоимости состоит в том, что для каждого товара имеется много эквивалентов. Для пояснения можно воспользоваться условной моделью, характерной для изучения некоторых физических явлений. Пусть шарик, представляющий товар А, мы бросаем на поверхность, где случайным образом расположены другие такие же шарики, представляющие товары — эквиваленты товара А. Если таких шариков мало, то в лучшем случае брошенный шарик натолкнется на один из лежащих. Чем больше лежащих шариков, тем большая вероятность брошенному шарику столкнуться с несколькими лежащими. Увеличение вероятности встречи с несколькими товарами-эквивалентами и означает переход от простой (случайности) к полной (развернутой) форме стоимости.

Из модели и из самой схемы рассуждений вытекает, что активную роль играет относительная форма стоимости — не эквивалент, к которому приравнивают, а то, что соизмеряют. Из этого, в известной мере, следует и активная роль развития производительных сил в сравнении с потребностями, предложения в сравнении со спросом.

Следующим естественным этапом развития товарообмена является всеобщая форма стоимости. Активная роль относительной формы стоимости приводит к тому, что ей противостоят не просто многие эквиваленты, но становится вероятной встреча товара с любым эквивалентом.

Благодаря равновероятности таких встреч относительная форма стоимости выделяет из многих эквивалентов один, всеобщий эквивалент. Процесс протекает быстрее, если внешние условия товарообмена локализуют сочетания товаров на рынке, что происходит в двух случаях: либо сами товары имеют целевое назначение, либо в сознании они ассоциированы с товаровладельцами. Оба варианта не имеют принципиального значения, они лишь облегчают формирование всеобщей формы стоимости.

Наконец, из всеобщей формы стоимости появляется денежная форма, когда упомянутые локальные ограничения отсутствуют. Стоимость каждого товара приобретает денежное выражение — цену. Движение цеп, лишь отчасти отражая движение стоимостей, образует как бы вторую, внешнюю реальность, выступающую перед каждым товаровладельцем еще до того, как он соизмерил стоимость принадлежащего ему товара с другим, нужным ему.

Объективный процесс последовательного перехода от случайной формы стоимости к денежной через развернутую и всеобщую объясняет в марксистско-ленинской политической экономии то, каким образом "был открыт товар товаров, который в скрытом виде содержит в себе все другие товары, волшебное средство, способное, если угодно, превращаться в любую заманчивую и желанную вещь" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 166).