Фаворитизм у российского трона как часть русской истории не может быть полностью понят без сравнения его с фаворитизмом в Западной Европе.
Исторические факты показывают, что по времени, начиная с XV века, Россия вовсе не отставала от Европы в деле фаворитизма у престола. Ещё прежде, чем Генрих II объявил Диану де Пуатье официальной фавориткой, придав этому званию статус титула при своём королевском дворе, в Московском государстве Правительница «всея Руси» Елена Васильевна Глинская открыто отстранила бояр, рекомендованных ей в помощь покойным мужем, и всю власть передала своему любимцу, фавориту-любовнику Ивану Фёдоровичу Овчине-Телепневу-Оболенскому. Конечно, нас не может не удивлять этот факт. Как?! В православной стране, где традиционно ценились в женщине религиозность, преданность и покорность мужу, целомудрие вдовы, нравственная чистота, высокая мораль и чадолюбие, где женщина-хозяйка, хранительница семейного очага, воспетая вслед за Евангелием в Домострое, особенно отличалась трудолюбием и скромностью, и вдруг, в нарушение всех традиций, у российского престола, на глазах у всего бывшего великокняжеского двора Василия III российская государыня Елена Глинская не стыдилась официально иметь фаворита-любовника, а несогласных отправляла в тюрьму, не на годы, а сразу на гибель.
Традиционно на Руси великие княгини, стоявшие у вершины власти Московского государства, такие, как Евдокия Московская, супруга Дмитрия Донского, канонизированная Русской Православной Церковью; Софья, жена Василия I Дмитриевича, дочь великого князя литовского Витовта, в иночестве Синклития; Мария (в иночестве Марфа), жена Василия II Васильевича Тёмного и мать Иоанна III Васильевича; Софья Палеолог, супруга Иоанна III и мать Василия III; Соломония Сабурова, первая жена Василия III, — и многие другие, известные своим подвижничеством великие княгини, отличались высокой нравственностью, целомудрием, верностью мужу, помощью ему в его княжении и в борьбе за московский престол. Но в последующие времена российские правительницы: Великая княгиня Елена Глинская, царевна Софья, царица и императрица Екатерина I, императрица Анна Иоанновна, правительница Анна Леопольдовна, императрица Елизавета Петровна, императрица Екатерина II, — несмотря на их православную веру и внешнее благочестие, имели при себе фаворитов-любовников, многие даже не по одному, а по нескольку, меняя их одного за другим.
Можно предположить в их оправдание: неуверенность в своих силах при осуществлении правления обширной страной, недостаточные политические знания и борьба с нападающими на Русь врагами заставляли не только российских правительниц, но и западноевропейских (Марию Стюарт, Елизавету I, Изабеллу II и даже королеву Викторию после смерти её мужа) искать опору в мужской поддержке и привлекать к решению своих государственных задач наиболее, по их мнению, подходящих для этой цели мужчин.
Но женская природа такова, что в большинстве случаев выбирались не самые умные и образованные мужчины, а самые красивые и обаятельные, способные вызвать любовные чувства, «чувствительность», по выражению Екатерины II. Правда, иногда, в редких случаях, качества эти: мужественная красота, ум, обаяние — совпадали с желанием служить своей родине. И тогда фавориты становились государственными мужами (Г. Г. Орлов, Г. А. Потёмкин, И. И. Шувалов).
Женщина, по природе своей, какое бы социальное положение она ни занимала, всегда считала, что самый верный способ заставить мужчину служить ей — любовная близость с ним, а иногда только обещание близости в будущем, как это практиковала Елизавета I Английская.
Российские государыни, привлекая своих фаворитов к государственным делам, не допускали их к полной власти и старались не обременять себя замужеством. Читатель вправе задать вопрос, а как же императрица Елизавета Петровна, которая связала себя, хоть и тайными, но всё же узами брака? Елизавета Петровна была очень религиозна, потому по совету своего духовника, чтобы оправдать перед Богом свою греховную связь, тайно обвенчалась с Алексеем Григорьевичем Разумовским. Но она была уверена, что её возлюбленный никогда не откроет их тайну и никогда не будет претендовать на власть. И она не ошиблась в нём. Уже после её смерти Екатерина II сделала попытку узнать, был ли Разумовский её законным мужем, подослала к нему одного из своих доверенных лиц, но граф Алексей Григорьевич Разумовский тайну их венчания не открыл. Он на глазах вельможи сжёг в камине документы — свидетельства его супружества с императрицей, — не соблазнившись на обещания почёта, чинов и выгодных должностей. «Хитрый хохол», он знал, что бывает с теми, кто приблизился к трону настолько, что, предъявив наследные права, оказался бы возможным претендентом на престол. А быть казнённым Алексей Разумовский не хотел.
Екатерина И, за свой женский век сменившая нескольких любовников еще будучи великой княгиней (Андрей и Захар Чернышевы, Сергей Салтыков, Станислав Понятовский), а затем и фаворитов-любовников у российского трона (не считая любовников-однодневок), сумела в православной стране показать себя такой матушкой-императрицей, благодетельницей народа, а в переписке с Гриммом для сведения Европы так представить своих любовников (учениками, которых она готовит для государственной деятельности исключительно для пользы России), что никто не требовал отсечь ей голову, как Марии Антуанетте, и никто не собирался изгонять её из России, как поступили с королевой датской Каролиной Матильдой, отправленной обратно в Англию к её брату-королю, и как впоследствии, в XIX веке, поступили с Изабеллой II, на весь мир позорно объявленной развратницей.
Павел I, желая прекратить, по его выражению, «бабье правление», издал Указ о престолонаследии, в котором категорически пресекалось появление женщины на Всероссийском престоле. Так российский фаворитизм приобрёл другое лицо: фавориты великих княгинь, царевен и императриц уступили место у престола фавориткам Всероссийских государей. И этим преимуществом в первую очередь воспользовался сам император Павел I, а за ним и его сыновья.
Если фавориты российских государынь были прежде всего любовниками и в редких случаях, как уже говорилось, становились государственными людьми, то фавориты российских государей — это были в основном их близкие друзья-советчики, наставники в государственных делах или действительно талантливые государственные люди (А. А. Аракчеев., М. М. Сперанский). Хотя попадались и подлые предатели (И. П. Кутайсов, П. А. Зубов и др.).
Но самое главное отличие русского фаворитизма от западноевропейского состояло в более гуманном отношении к вошедшим в немилость фаворитам: в России фаворитов не казнили смертию, а только ссылали, но чаще — просто удаляли от двора, да еще и награждая при этом и землями, и деньгами (например, при Екатерине II).
Правда, был случай, когда Пётр I отрубил голову фавориту Екатерины I Виллиму Монсу, но не за разврат, а за присвоение денег из казны императрицы. Да ещё фаворита императрицы Александры Феодоровны — Григория Распутина отправили в мир иной, но сделал это не монарх, а члены августейших семейств вкупе с дворянами высокого ранга Исключение из общего правила составляет только Иоанн Грозный, который всех своих бывших фаворитов предал смерти, уморив в тюрьме или казнив после тяжелейших пыток. Следует вспомнить, что было такое в XVI веке не только в России, но и в Англии, при короле Генрихе VIII, который своим близким друзьям-фаворитам, верой и правдой помогавшим ему в правлении государством, приказал отрубить головы (кардинал Томас Уолси, Томас Мор, Томас Кромвель и др.). То же было и при Елизавете I, казнившей своего фаворита — Роберта Девере Эссекса.
Западноевропейские державы на протяжении многих веков представляли (да и теперь представляют) Россию страной варварской, отсталой, однако исторические факты показывают, что даже в такой деликатной, но весьма показательной сфере, как фаворитизм у престола, сами они проявили больше жестокости и менее гуманизма, чем это реально происходило у российского престола и нашло своё отражение в русской истории. И нельзя не согласиться с А. С. Пушкиным, что «Европа в отношении России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна».
