Следующим утром Том с Морланом наскоро позавтракали холодной грудинкой, попрощались с коблинаем Дюком и отправились навстречу приключениям.

Первую половину пути ничего с ними не происходило, прямо-таки ничегошеньки! Морлан и Том шли скучным шагом, горестно понурив головы. Точнее, понурив голову шел только Том, а Морлан просто задумчиво глядел в землю под ногами и теребил бороду. О чем он думал, полагаю, узнать никогда не удастся. Вот так они и шли, медленно, но верно приближаясь к своей цели.

Чем ближе к Заречью, тем сильнее трепетало сердце в ожидании встречи со "старыми порядками". Местность вокруг была, прямо скажем, неприветливая — какие-то сухонькие деревца, кустарнички, но вскоре растительность начала густеть, листочки на деревьях становились ярче и сочнее. Путешественники все чаще оглядывались по сторонам, чтобы полюбоваться местной природой, местным ландшафтом. Вдруг земля под ногами закончилась крутым обрывом. Под горой располагался какой-то водоем с черной гниющей водой. Путники остановились.

Морлан тихо сообщил:

— Это озеро Черныш, дорогой Том. Знаешь, когда-то давно этого озера не существовало, а была обычная лужа, капли которой выпали из черного облачка в новолуние, ветреной и жуткой ночью. Это облачко вызвал Мортимер. С тех пор в этом озере водится всякая нежить… Слушай-ка, Том, давай передохнём. В Заречье мы успеем, ведь никуда не спешим.

— Рядом с этим озером? Морлан, а нам точно ничего не грозит? — беспокойно спросил Том.

— Что ты, Том. Я же рядом. Знаешь, Том, мне так наскучило бесконечное ожидание в антикварном магазине, что я был бы не прочь немного развлечься и пережить еще одно прекрасное приключение в череде безобразных серых дней. Думаю, ты тоже, — заметил Морлан.

Морлан и Том устроились под горой у единственного здесь сухого дерева — другие деревья были полны зелени и благоухали свежестью, но росли только в трех ярдах ходьбы от этого озера.

После обеда, который был составлен из яичницы и грудинки, поджаренной на огне (Морлан не пожалел волшебной силы для разведения и поддержания огня, да и вообще, он был в прекрасном расположении духа), путники прилегли на сухую, но абсолютно мягкую травку около озера.

Том уже начал дремать, как вдруг раздался странный шорох, плеск и топот. Том открыл глаза и увидел перед собой противную худую рожу со впалыми щеками, безумными глазами и черными отвислыми губами и такими же черными зубами — это была морда коня. Том вскрикнул и вскочил на ноги. Рожа нахально осклабилась черными зубами, один из которых в переднем ряду отсутствовал, и сообщила гнусавым картавящим голосом:

— Коселек или зызнь, двуногий оболвыс!

Том застыл с вытаращенными глазами, уставившись на коня. Тут-то он осознал, что Морлана нет рядом и позвал сдавленным голосом:

— М-морлан! Морлан!

Морда коня сморщилась, а ноздря задергалась то ли от нетерпения, то ли от возбуждения:

— Коселек или зизнь, укусу! Съем! — заголосил конь дурным голосом, переминаясь с ноги на ногу.

— Ты кто? — прошептал Том.

— Я? Ух, сяс я тебя за такие лазговолчики сцапаю за клуп и вытлясу дусу! — пригрозил конь.

— Я — Нахалин Оголтелый! Как мозно не знать! Слусай, я с тобой ззесь цацкаца не буду! Слысь, сусоный комок волос, я с тебя козу сделу! А? Нлавиться, что ли, голым ходить? Зубки-то у меня остлые! А? Слысь, лозовый облубок, я с тобой лазговариваю! — истерично заорал конь и запрыгал от нетерпения на месте.

Том дрожащей рукой начал расстегивать ремень на брюках, явно не осознавая своим мозгом, что же он делает. Глупый конь с интересом смотрел то на лицо Тома, то на его руки. Наконец, коню это надоело, и он с криком: "Убью!" рванулся к Тому, и Том каким-то невероятным движением набросил ремень на шею коню. Нахалин Оголтелый встал, как вкопанный, и вдруг выражение его морды из нахального, безумного и грубого стало милым и ласковым.

— Сто пликазете, господин? — заискивающе осведомился

конь.

Том сглотнул, пытаясь осознать свой поступок. Неожиданно

листва

кустарников, растущих по бокам, зашуршала и появился сначала белоснежный посох, а затем и сам Морлан.

— О-о! Ты, я смотрю, сумел за мое отсутствие приручить келпи! Неплохо, мальчик, неплохо! Браво! — радостно похвалил Морлан Тома.

— Морлан, где ты был?! Может, я не очень-то вежливо сейчас к тебе обращаюсь, извини, но ты меня бросил одного! А у меня ни меча, ни даже ножа с собой нет! — возмутился Том.

— Но твоя интуиция тебя не подвела, правильно? Не могу же я быть с тобой рядом все время! Я же не телохранитель и не нянька тебе, я всего лишь проводник. Прошу тебя, дорогой Том, не будем ссориться, давай лучше подумаем, что будем делать с этим келпи, — предложил Морлан.

— Лучше для верности его привязать к этому сухому дереву и оставить! — ухмыляясь в бороду сказал волшебник.

— О-о! Нет, нет! Это зе зестоко! Это узасно! Я плавда буду очень холосим келпи. Плавда, плавда! — заверил дрожащий от страха Нахалин Оголтелый.

— Хм, поверю на слово. — милостиво согласился Морлан.

— Слушай, Морлан! А может заберем его с собой? Он нам

чем-нибудь да и поможет. Ты не против? — сжалился над келпи Том.

— Том, ты конечно прав, но лучше будет сделать так: пусть

будет выяснять для нас полезную информацию об орках, Воинах в черном, наконец, о самом Нарионусе, хотя такая информация вряд ли проходит через вольную нечисть. Согласен, Оголтелый? — вопрошал Морлан, обернувшись к келпи.

— Да, длуг хозяина! Спасибо, длуг хозяина! Спасибо, хозяин! — заверещал Нахалин.

— Ну, на том и порешили! Том, завяжи-ка ремень у него на шее, да покрепче, а то он живо поменяет свое решение, если его отпустить, — дал распоряжение волшебник.

Вскоре после этого они уже шагали прочь от озера Черныш, а келпи Оголтелый яростно махал им вслед всеми свободными частями своего худого тела. Том вместо пояса вставил в джинсы веревку и завязал ее узлом. Это было не очень удобно, но жить можно.

Тому надоело молчать и он первый нарушил тишину:

— Морлан, а я читал, что келпи избегают озер и живут исключительно в водах рек. Разве нет?

— Да, ты прав. Но наш общий друг явно не из той категории келпи, чтобы жить в реке. Уверяю тебя, Том, в этом мире даже самые странные создания ведут себя крайне неадекватно, что уж говорить! Даже для самих себя они необычны. Вот, например, Дюк не прочь в свободное от работы время писать стихи, а посмотри на меня: я только и делаю, что пью "Липтон" в пакетиках и читаю газеты, а еще играю в биллиард. Кстати, я ужасно люблю фотографироваться, но вот проблема — когда я фотографируюсь, на изображениях всегда возникает то, о чем или о ком я думаю! Ну не могу же я вообще ни о чем не думать! Вот так и живем. А как ты? Любишь фотографироваться?

Том не знал, что ответить. Последний раз когда его фотографировали, это его ужасно расстроило. Однажды его сфотографировал на первую страницу школьной газеты Импудентино Сенсатьен, двенадцатилетний главный редактор этой газеты, пользовавшейся в школе большим успехом. И надо же было такому случиться, что сфотографировали его именно в тот момент, когда на матче по кикболу громила Дик Киккер пихнул его в лужу (Том в это время собирался забить решающий мяч)! Сенсация под названием: "Последний матч по кикболу. Уотсон проигрывает вчистую!" разнеслась по всей школе. Импудентино и Ко. умудрились написать полную чушь на 6 колонок о вредности занятий спортом на запруженных камнями спортивных площадках. Сама статья была сенсационной для учителей и директора Пигли, а та фотография явно подняла "популярность" Тома. Когда одноклассники увидели Тома на той фотографии, веселью их не было предела: на него показывали пальцами, хохотали до слез и издевались как могли. Что ж, пережить это позор было можно, но забыть о нем — никогда.

— Но фотографии ведь не всегда получаются безупречными, — тихо заметил Том наконец.

— Твоя правда, Том! Вот например я однажды сфотографировался с Супербусом (это один из моих врагов), и на фотографии отразилось мое отношение к этому субъекту.

— А зачем делали снимки, если плохо друг к другу относитесь? — удивился Том.

— О-о, да все очень просто! В тот день (это было 15 Жувера) проходила встреча выпускников колледжа магических искусств, и мы для приличия должны были запечатлеть этот памятный день. Правда камера-то и та была не ахти…Хм, надеюсь, я его не очень обидел, — сказал Морлан задумчиво.

— А кто такой Супербус, и что такое "Жувер"? — задал Том новый вопрос.

— Это на нашем Магическом языке означает "июнь". Извини, я забыл, что ты не из наших. А Супербус — черный маг, который учился со мной в колледже в параллельной группе. Кстати, он живет недалеко от пещеры- портала, ведущей в Западное Перекрестье. Ты его еще увидишь, я уверен. Несмотря на некоторую неприязнь к нему, я все-таки его уважаю. Он не поддался врагу Нарионусу и его гвардии, хоть, говорят, они даже пытали его. Супербус живет в одиночестве и редко подпускает незнакомцев близко к себе. Все-таки, не мешало бы его навестить! Ну, не беда! Сейчас нам путь лежит в Западное Заречье, еще немного осталось. Вперед! — браво заявил Морлан и прибавил шагу.

Через час путники достигли небольшой рощицы и стало намного легче дышать.

— Мы почти на месте, — заметил Морлан, поглядывая на Тома.

Тучи над их головами рассеялись и светило яркое солнце. Полуденный

зной начинал добираться даже до таких местечек, как рощица на окраине королевства Восточное Заречье.

Путники вышли из рощицы. Вскоре рельеф начал меняться, и земля под ногами круто пошла вверх. Вокруг начали встречаться маленькие поселения из двух — трех домов, и чем ближе к центру, тем богаче. Горожане изумленно оборачивались, глядя вслед мальчику и старику. Многие, как и следовало ожидать, узнали волшебника и бегали туда — сюда с довольно громким шепотом:

— Морлан!

— Да, это Морлан.

— Чего это он пожаловал?

— Молчи, Каре! Смотри, как бы он не наслал на тебя чего-нибудь недоброго.

Неожиданно под ногами вместо пыльной дороги появилась другая,

вымощенная голубоватым камнем. Вдруг Морлан остановился посреди обширной площади с фонтаном. Том даже чуть не наткнулся на Морлана.

— Пришли, — весело отрапортовал волшебник.