Это было в горячий момент нашей советской жизни. Враги налегли на нас со всех сторон. Многим казалось, что из этого хаоса никогда не выкарабкаешься. Только Коммунистическая партия с ее великим вождем Лениным верила в свое гигантское дело освобождения человечества от ига капитала. Партия бросала отряды коммунистов всюду, где нужна была немедленная помощь. Изыскивались все новые и новые средства нанести верный удар врагу. Транспорт был, как тяжело больной в постели, в смертной агонии. И только кислородные подушки поддерживали его жизнь. Рабочие на Курской сказали: "субботник", и по всей нашей социалистической Родине это воплотилось в жизнь. Тов. Ленин назвал это "великим почином". Жизнь стала выправляться.

1 мая 1920 г. Центральный Комитет РКП(б) организовал Всероссийский субботник. Не было уголка, где бы не работали в этот день.

Я с курсантами — это было в Кремле — тоже вышел на кремлевский двор для работы. Одна часть площади Кремля была загромождена всяким мусором и строительным материалом. Это сильно мешало нормальным военным занятиям, и мы должны были эту площадь очистить. Я, как комиссар курсов, находился на правом фланге. В этот момент ко мне подошел комендант Кремля тов. Петерсон со словами:

— Тов. Ленин пришел принять участие в субботнике.

Я увидел Ильича. Он стоял, ожидая распоряжения, в нескольких шагах от нас, в потрепанном костюме иштиблетах.

Я предложил ему встать, как старшему среди нас, правей меня, что он с поспешностью и сделал, быстро сказав:

— Вы мне указывайте, что нужно делать.

Раздалась команда распорядителя субботника: — Ряды, стройся, направо!

Мы двинулись к намеченной работе. Работу нужно было выполнять попарно, и я в паре с Владимиром Ильичем стал носить длинные слеги. Он все старался брать слегу не за тонкую ее часть, а за толстую, я же хотел дать ему конец полегче, и между нами завязывался спор.

— Вам, — говорил он, — приходится больше переносить тяжести, чем мне.

А я ему указывал, что поступаю правильно именно я, потому что вам пятьдесят, говорил я, а мне — двадцать восемь.

Работал он замечательно. Он не ходил, а бегал, перегонял других, торопился, как бы указывая, какая нужна торопливость в работе. Я устал, да и все работающие присели передохнуть. Тов. Ленин подсел к компании курсантов.

Пар завивался над группами, как бы дымились костры. Солнышко ярко светило, музыка воодушевляла работающих. И в эту минуту всем казалось, что нет большей радости, как трудиться физически. Кто-то из группы предложил тов. Ленину закурить.

— Нет, я не курю, — ответил он. — Помню, когда был гимназистом, — сказал он, — один раз вместе с другими так накурился, что стало дурно, и с того времени не курю.

После отдыха нам пришлось переносить очень тяжелые дубовые кряжи. Пришлось носить их вшестером на палках. И пока до места доносили, раза два отдыхали. А больше шестерых носить их было неудобно, они были короткие.

Я предложил было тов. Ленину сняться за работой, но он сердито заявил:

— Что за комедия? Я пришел работать, а не сниматься.

Но я решил его обмануть и снять. Фотограф поставил незаметно для него аппарат, и в условленном месте мы затормозили движение, как бы с целью передохнуть. К большому несчастью, фотография вышла недостаточно яркая, но и имевшиеся у меня две карточки пошли делегатам II конгресса Коминтерна. Одна из них поехала в Австрию.

Дерево было все перетаскано, приступили к уборке куч щебня. Здесь пришлось работать киркой. У тов. Ленина кирка не работала послушно, и он попросил дать ему работу, вроде таскания бревен, но такой работы не было. Тогда он попросил научить его, как лучше разбивать груды щебня киркой. Эта работа была менее продуктивна, и он стал волноваться, говоря мне:

— Вы, тов. Борисов, меня подводите с этой работой, мне не хочется мало делать.

Время работы подходило к концу, и я не стал искать новой работы, а предложил продолжать работу с киркой. С него пот, как и с других, лил градом. Он мне передал, что в три часа ему нужно выступить, просил разрешения освободиться на несколько минут раньше.

Его просьба была удовлетворена.

Эти три часа, которые я провел вместе с тов. Лениным на тяжелом физическом труде, останутся у меня в памяти на всю жизнь. И у всех участников первомайского субботника этот день запечатлеется как яркая страница нашей борьбы с экономической разрухой.

Спустя неделю после субботника я опять встретился с Владимиром Ильичем. У меня все еще болели ноги и руки, я беспокоился, упрекал себя, что не в меру нагружал его работой. И поэтому первым моим вопросом было: — Как здоровье? Он с улыбкой ответил: — Хорошо.

— Руки не болят?

— Нет.

Так как в моих вопросах он чувствовал тревогу, он дружески успокоил:

— Если бы я чувствовал себя плохо, я бы так и сказал. Не беспокойтесь, тов. Борисов.

В этот день он принимал парад выпускаемых краскомов. После парада мы все снялись вместе с тов. Лениным.

19/VI 24 года. [183]