Через пару суток приплываем в столицу Бразилии — Бразилию. Вы, молодой человек, должно быть, удивитесь такому совпадению. Однако, если знать историю, то ничего удивительного в это нет. Многие государства имеют схожие со столицами названия. А происходит это оттого, что страна эта, из столицы, так сказать, и выросла. Был поселок, Вилюйск какой-нибудь, например. Людей в нем все больше становилось, новые дома строились — расширялся, одним словом. И расширился за сотни лет до размеров страны. Так что теперь? Вилюйск из-за того, что он стал страной, переименовывать? Глупо. А то место, где раньше этот Вилюйск был и теперь, соответственно, столица находится — еще глупее. Вот так и тут. Ну, пришли в Бразилию. Попрощались с нами тепло, одежду кое-какую туристы подарили, еды всучили.

Казалось бы, чего еще? Только график я свой потерял-то. А без него — как без рук. И спросить, когда нужный нам корабль будет, не могу. Португальского не знаю. Есть такой пробел в моем образовании. На английском говорю свободно, грузинским владею, французский — пожалуйста, даже африканский язык сухохилей и то знаю. А вот португальский — нет, как назло. А нам по Амазонке вверх надо. По ней я намеревался пересечь Южную Америку. Пешком сложно и неудобно. А по воде, запросто. Кто не велит? Ты сидишь, а кругосветное путешествие, как говорится, идет. Ладно, думаю, как-нибудь объяснюсь. Уж название самой большой реки все, наверное, знают. Выбрал я человека попроще.

Стоит бразилец в эдакой шляпе-грибе. Я сразу понял, что он каучос — местный пастух. Только вот почему каучосов пастухами называют, я так и не понял. Каучос ведь делают каучук из сока резиновых пальм. Ну, подхожу и с выражением вопроса на лице говорю: «Амазонка?». А, пастух, понимаете ли, кивает и делает жест в сторону каких-то кустиков на берегу. Я, поблагодарил его и с помощником отправился к великой реке. Только зашли за кустики, гляжу: там канал какой-то метра три шириной. Я, признаться, удивился, что величайший в мире речной водоем в таком пространстве помещается. Но потом подумал: мало ли что. Может, засуха?

Тут смотрю, Балласт зовет меня к какой-то посудине у берега. Гляжу, а там надпись во весь борт: «Амазонка». Понял я, что ошибся каучос. Ну, думаю, раз уж все равно здесь, поинтересуюсь у кого-нибудь из команды, как нам до настоящей Амазонки добраться. Зашли. Смотрю: там между трубой грязной и мачтой гамак привязан, а в нем индеец спит в полном облачении. С копьем. Я сначала было побоялся его будить, а-то спросонья пустит еще свое оружие в ход. Потом все же решился, и уже собирался прокашляться погромче, как Балласт проявил некоторую неосмотрительность.

Подошел к индейцу и фамильярно так потряс его за плечо. Неопытность помощника не дала ему предвидеть возможных последствий. А между тем, это могло плохо кончиться. Видите ли, молодой человек, из-за особенностей культур в разных государствах, одни и те же жесты, движения, могут трактоваться по-разному. Вот у нас, например, выставить большой палец — это значит показать, что у тебя все хорошо, а в Иране — не пора ли тебе к праотцам, на небо, то есть. Так и тут. У нас-то по плечу хлопнуть — значит, оказать тебе дружеское расположение, а кто его знает, что это — у индейцев? Может, последнее оскорбление? Ну, я сжался весь, жду неприятных последствий. И они не замедлили себя показать. Индеец вскрикнул страшным образом. Как есть, не разгибаясь, выпрыгнул из гамака, па из какой-то немирной пляски оттанцевал и копье поднял. Тут из каюты вылетело похожих субъектов человек двадцать, только не с копьями, а с дудками, какими-то, волынками. Не по себе мне несколько стало. Лишь бы воспитанника не тронули, думаю, я-то ладно. А Балласт, молод еще.

Хотя в общем-то и мне жить, прямо скажем, не надоело. И хотел я все это объяснить коренным жителям южноамериканского континента, но потом выяснилось, что опять мы впросак попали. Это оказывается, ансамбль местной песни и пляски. Они на этом, с позволения сказать судне, гастролировали, ну и спали, конечно, чтобы с гостиницами не связываться. И у того, что в гамаке спал, не копье было, а что-то вроде флейты, саженной длины. Потом оказалось, они английским владеют не плохо.

Разговорились. Я им объяснил цель нашего похода. Мол, идем в кругосветку, молодежь воспитываем. Ну, они согласились, конечно, что нужное это дело, полезное. Они-то тоже ведь, в некотором смысле, просвещением занимались. А когда узнали, что я — боцман Штормтрап, то сразу загомонили, заспорили и предложили мне свой катерок в помощь. До устья Амазонки добраться.

«Обратно, — говорят, — даже можете не возвращать. Все равно катер старый, а нам завтра в Болгарию улетать с концертом.»

Осмотрел я судно, прикинул его возможности и, знаете ли, согласился. Конечно кое-что поправить придется, ну да столько ходил и еще один раз сплавает, не рассыплется. Да-с. Заодно, думаю, и помощника своего азам морского дела научу. Единственное, ансамбль этот просил гостинцы в их деревню по пути забросить. Я согласился, конечно. Отчего бы людям не помочь? Вынесли они свои инструменты, попрощались с нами сердечно и отправились в аэропорт. А потом, гляжу, штуку, какую-то забыли, вроде волынки. Хотел было я артистов догнать. Да где там! Ну, потом осмотрел ее, играть пробовал даже. Только она звуки какие-то странные издает — будто собака лает. Необычно, конечно, но как-то не очень музыкально. И закинул я ее подальше. А сам принялся за катер.

Посудина эта, кабы не была такая старая, могла бы честь любому речному флоту сделать. Судите сами. Работает на угле, на ветряной тяге, то есть на парусе, да еще и весла четыре штуки. Надо думать, что сооружение это много раз кем-то перестраивалось. Сначала оно обычной гребной лодкой было, затем кто-то парус додумался приделать, а под конец и вовсе — трубу с паровым котлом. Тут лишь ремонт требовался некоторый. Доложу вам, пришлось потрудиться! Мы с Балластом засучили рукава и давай стругать, рубить, забивать. И молодец парень. Несложную работу, правда, делает, но — старательно. Хотя иногда команды путает: я ему говорю банты набить. Знаете банты? Растяжки такие. А он берет молоток и начинает по бантам-украшениям, которые индейцы в косички вплетали, молотком… Ну, я объяснил, конечно, что «набить» — «натянуть» значит. Ладно, это мелочи. Криль отремонтировали. Глотик на мачту прибили. В общем, скажу, не катер получился — корвет! Еще бы сто лет проплавал. Запаслись тут же на берегу углем и отправились вдоль берега Атлантики к руслу Амазонки. Скоро вошли в реку. Ох, доложу вам, и красота! Слева джунгли, справа джунгли, сверху, опять же — они. И животные, птицы! Там тукан, сям ревун. Разнообразие фауны во всем виде.

Только нам зевать особо некогда было. Сами понимаете, работу за целую команду делали. Но судно идет — не нарадуюсь, и Балласт — молодцом. Даже руль доверять ему начал. Сознательному моряку отчего бы и не доверить.

А сам то в топку уголька подброшу, то фарватер под носом погляжу. А лес все ниже. Вдруг, гляжу, над рекой сук висит, а на нем что-то пятнистое. Пригляделся. Точно. Ягуар в голодном виде. И судя по поведению, собирается нападать. А главное влево-вправо не увернешься — место узко.

Тормозить поздно. А хищник хвостом дергает, усы топорщит, вот-вот бросится. Ну, тут меня осеняет. Кидаюсь я к этому инструменту, что ансамбль индейский оставил, и начинаю дуть в него, что было сил. И такой шум, доложу вам, поднялся! Помню, в одной деревне, ночью все местные собаки на луну тявкали. Так то по сравнению с моей игрой это колыбельная была.

Ягуар с сука чуть в воду не свалился. Потом на карачках, на карачках, и в кусты. Вы, может быть, не поверите такой реакции хищника, однако призадумайтесь. Кто ягуар? Кошка! А всем кошкам свойственно бояться собак. Так что ничего удивительного и непонятного тут нет. А за исключением этого инцидента все тихо-мирно. Дня через три приплыли в деревню. Гостинцев завезли. Обрадовались нам там — целый праздник устроили. Хотя и мы в грязь лицом не ударили. Я сначала хотел было неосуществленный номер с велосипедом проделать, да у них этого двухколесного средства передвижения не оказалось. Но это — пустяки, мы частушки морские спели, «яблочко» сплясали. В общем, расставались чуть не со слезами.

Плывем дальше, река все уже и уже. И лес не такой высокий. Чувствуется, скоро горы начнутся. И вот, как-то утром, сдал вахту, Балласту, после ночной смены пошел искупнуться и спать. Только намылился, как слышу шорох под днищем. Так и есть. Скребем по дну. Ну, я выскочил на палубу. Не скрою — рассерженный. Хотел уже помощнику «накачку» устроить. Да только гляжу, опять с фауной местной проблемы. Нос корабля, понимаете ли, обвила гигантская анаконда, метров пятьдесят в длину, и уставилась в лицо моего помощника. Ясное дело: гипнотизирует. А Балласт, как личность еще с недостаточно окрепшей волей, подвергся дурному влиянию рептилии, ручки штурвала бросил. Стоит столбом, не шевелится. А змея потихоньку к нему пробираться начинает. Кольцами обвить, видимо, хочет.

Я, не долго думая, хватаю змею за хвост и с силой дергаю. Тогда она ко мне поворачивается. Жалом шевелит и прямо в глаза смотрит. Но потом поняла, что на меня, смотри-не смотри — резону никакого. Тогда она кинулась ко мне. Душить начала. Только опять без результата. Я же в мыле. Только она меня сжимает, я — раз! — и выскальзываю. Без особых усилий. Потом выбилось хладнокровное в конец — свалилось. Тут я ее хвост к проплывавшему мимо суку привязал, ее и стянуло, как шланг. Ничего, повисит — отвяжется. Уроком будет. Вот так-то.

Плывем дальше, я на руле, Балласт в топке орудует. И вдруг, ближе к вечеру, как-то дернуло нас, и мы встали. И дым, знаете, не идет, винт за кормой не вертится. Оказывается, помощник мой по неопытности переусердствовал. У нас в кочегарке резины кусок лежал, так Балласт его вместо угля — в топку. А резина она и горит плохо и, главное, ходовых качеств кораблю не прибавляет. Стали думать, что делать. Парус не поставишь, лес совсем низко — мачту обломает. Придется на веслах идти. Только сунули гребные приспособления в воду, глядь, половины как ни бывало. Балласт удивился. А я сразу понял. Пираньи! Вы не слышали о пираньях? Страшный хищник. Зубы — как у бульдога, и челюсти соответствующие. В реках, где они живут, ни одно существо долго не протягивает. Объедают все под чистую. Хоть ракушки, хоть водоросли. Живут в вечно голодном состоянии, пираньи-то. Поэтому и кидаются на все подряд. Дерево, оно им даже что-то вроде экзотического блюда. В нем ведь тоже какие-никакие витамины, в дереве-то. Только как теперь плыть, не понятно. Не толкать же катер, в самом деле. Поди толкни, когда тут такое! Да-с.