Сто тридцать с лишним лет назад, 14 сентября 1866 года пятнадцатилетний малограмотный мальчик Ваня Сытин с пустые карманом и рекомендательным письмом явился из Нижнего Новгорода, где торговал вразнос меховыми изделиями, в Москву на Лубянскую площадь — наниматься на работу к купцу Шарапову. Место в меховой лавке уже было занято, и Шарапов, кроме других дел издававший лубочные картинки, сонники и песенники, взял парнишку служить в другую свою лавку, возле Ильинских ворот, заваленную книжной дешевкой. Ваня и торговал, и бегал по воду и дрова, и чистил хозяину сапоги.
«Призванный «отворять дверь» в книжную лавку, — вспоминал писатель Телешов, — Сытин впоследствии действительно во всю ширь распахнул двери к книге — так распахнул, что через отворенную им дверь он вскоре засыпал печатными листами города и деревни, и самые глухие «медвежьи углы» России, куда понесли офени и коробейники — бродячая сытинская армия — копеечные брошюрки «Посредника» с произведениями крупнейших писателей во главе с Л. Н. Толстым, за которым следовали Лесков, Гаршин, Короленко, с рисунками выдающихся художников, как, например, Репин».
К 1917 году крупнейший российский книгоиздатель Иван Дмитриевич Сытин, чей годовой торговый оборот достигал двадцати миллионов рублей, имел книжные магазины в Москве, Петрограде, Киеве, Одессе, Харькове, Воронеже, Ростове-на-Дону, Екатеринбурге, Иркутске, Самаре, Саратове, Нижнем Новгороде, Варшаве и Софии. Под маркой Сытина выходили в свет русская и зарубежная классическая литература, учебники, наглядные пособия, юридические, экономические и философские труды, книги по сельскому хозяйству и ремеслам, библиотечка для самообразования, словари и справочники, детская литература… Книга из предмета роскоши, благодаря удивительной энергии и предприимчивости этого русского самородка, превратилась в предмет первой необходимости.
«На днях я был у Сытина, — пишет Антон Павлович Чехов Суворину. — Интересно в высшей степени. Это настоящее народное дело. Пожалуй, это единственная в России издательская фирма, где русским духом пахнет и мужика-покупателя не толкают в шею. Сытин умный человек и рассказывает интересно. Когда случится вам быть в Москве, то побываем у него на складе, и в типографии, и в помещении, где ночуют покупатели».
Сытин, крестьянский сын, окончил лишь одноклассную сельскую школу, не силен был в орфографии, но его хваткий мужицкий ум, природный такт, любовь к книге и народному просвещению одарили его дружбой не только с офенями-книгоношами, но и писателями Львом Толстым, Чеховым, Горьким, Мережковским, Эртелем, с адвокатом Плевако, обер-прокурором Синода Победоносцевым, историком Иловайским. Множество планов, проектов на ближайшее и далекое будущее громоздилось в дальновидной голове Сытина. То, что другим казалось фантастическими мечтаниями, он неустанным трудом превращал в реальность, свершившийся факт. За ним укрепилась слава человека, который может всего добиться.
«Хорошая башка у Сытина, — пишет Максим Горький Ладыжникову, — очень быстро и верно понимает он то, над чем другой подумал бы с год времени».
Но не так уж гладко шла издательская деятельность Сытина. Постоянные тяжбы, штрафы, цензурные запреты, судебные преследования. Иногда удачно задуманные книги, например многотомная «Военная энциклопедия», приносили ощутимые убытки. Публика же не ведала о существовании помех в огромной сытинской империи. На виду была иная, главная ее часть.
Роскошный пятиэтажный особняк на Страстной площади, фасадом на Тверскую. Парадный подъезд, внушительный швейцар, электрический лифт. Здесь помещалась сытинская газета «Русское слово», тираж которой возрос с 1895 года по 1917-й с десяти тысяч до миллиона экземпляров.
Четырехэтажное здание, занимающее целый квартал на Пятницкой, с подземным сообщением, автономным энергоснабжением. Новейшие печатные машины, уникальный литографический цех, ротационная машина для цветной печати. Рядом механические мастерские, четырехэтажный склад для бумаги, трехэтажный дом с квартирами для служащих, конюшня, автомобильный парк. Здесь, в сытинском издательском комбинате, выходила в свет добрая четверть всех книг России. Кроме того, многочисленные газеты, журналы, конторские книги, тетради, календари.
Многоэтажный дом на Маросейке с конторскими и складскими помещениями, переплетная мастерская при Городском тюремном замке, множество других сытинских учреждений и фабрик трудились не для личного обогащения своего хозяина (он продолжал ходить в скромном потертом пиджаке и экономить на семейных нуждах), а для расширения книгоиздательства и просвещения народа.
Сытин, благодаря коммерческому успеху, добился выпуска самых дешевых книг в России. «Капитанскую дочку» можно было приобрести за пять копеек (цена одной поездки на конке), а «Тараса Бульбу» всего за три. Библиотека же русских классиков, куда вошло около ста книжек, продавалась за три рубля. Дешевизне книг способствовали их огромные тиражи. Например, «Русский букварь» Вахтерова раскупался ежегодно в количестве миллиона экземпляров.
Тиражи, а значит, и доходы с сытинских изданий росли даже во время Первой мировой войны. Сытин приобрел большой участок земли рядом с Тверским бульваром, решив выстроить на нем Полиграфический институт. На Пятницкой же задумал, вложив туда весь свой свободный капитал, устроить Дом книги — центр российского просвещения. Не успел..
В конце 1917 года арестовали все сытинские календари на 1918 год, закрыли газету «Русское слово», сытинские журналы. Вскоре национализировали все то, что невозможно было закрыть. И хотя советская власть подрядила на государственную работу бывшего миллионера, служить книге с каждым днем становилось все труднее. В 1924 году Сытин выпустил свое последнее издание — каталог книг, оставшихся на складе. Он прожил еще десять лет, мечтал о работе и видел, как помаленьку хиреют созданные им за полстолетия неустанного издательского труда предприятия