Йон не смог вовремя взять себя в руки. Сорвался, а когда пришел в себя и понял, что натворил — было поздно. Под распластавшимся на полу Эдмондом расползалась кровь.

Йон несколько секунд колебался, но все же не смог оставить того лежать одного в луже собственной крови. Взяв рыжего на руки, он побежал в медкорпус.

Дежурный врач, увидев состояние пациента, сразу взялась за дело, и Йон был выставлен из палаты прочь. Пришел в себя Эдмонд только на третий день, и все это время Йон только и мог, что думать о своем поступке.

— Слышал, рыжий попал в переделку? — Алон бесконечно радовался вестям о проблемах рыжика, даже не догадываясь, какими проблемами могла обернуться вся эта ситуация для Йона.

Лисса же демонстративно с ним не разговаривала, замечая только Алона. Она строила тому глазки, улыбалась и периодически ненароком касалась его руки.

Наверное, поэтому Йон был бесконечно рад, когда Эдмонд наконец очнулся и его попросили зайти к нему в палату. Если его бы сейчас исключили — это было бы не так ужасно, как видеть двух его близких людей флиртующими друг с другом. Хоть он сам заверил Алона, что между ними с Лиссой ничего нет, и он совсем не против уступить девушку другу — это было неправдой. Он не хотел отдавать свое рыжее солнышко никому.

В палате Эдмонда, между тем, не обнаружилось никого постороннего.

— Это я просил позвать тебя. — Чуть откашлявшись, ответил на невысказанный вопрос его школьный враг.

Лицо Эдмонда все еще было желто-лиловым от отеков, но глаза уже не были такими заплывшими, как в первый день. Йон еле смог выдавить улыбку.

— За такое не просят прощение, но я все же скажу. Я виноват. Извини.

— Хм… — Эдмонду, похоже, ситуация нравилась. — Да, ты прав, за такое прощения не просят. Но меня больше волнует другое — почему ты все еще здесь?

— О чем ты? Ты же сам меня позвал.

— Я не о палате, я о кадетском корпусе в целом. — Отек на губах делал мимику скупой, но весьма жуткой, и Йон невольно вздрогнул от получившегося оскала.

— Потому что ты пока не дал показаний?

— Но ведь у них куча датчиков в коридоре. Все и без того знают, кто меня разукрасил. — Логично предположил Эдмонд, пожав плечами.

— Скорее всего. — Йон обреченно вздохнул, подходя ближе к кровати и опускаясь на кресло для посетителей.

— И с тобой за это время ни разу не поговорили?

— Нет.

— Значит, они действительно ждут моих показаний. — Эдмонд снова состроил нечитаемую жуткую гримасу, — свобода выбора, побери ее!

Он стукнул кулаком по кровати и тут же дернулся — очевидно, это причинило ему боль.

— Ты должен радоваться. — Скривился Йон. — Ты, наконец, выиграл. Теперь в нашей группе ты будет единоличным лидером.

— Ты издеваешься? Последние два года я держусь на чистом упрямстве. Половина кадетов ждет, когда один из нас сдастся, чтобы поддержать победителя, а вторая уже давно набилась к тебе в друзья.

— Ну, у тебя тоже есть друзья.

— У меня есть только те, кто готов кинуть меня в любой момент. Хоть бы один пришел навестить сюда.

Взгляд Эдмонда был печальным. Йон не знал, как относиться к вырвавшемуся признанию — четырехлетняя вражда не может исчезнуть бесследно. Немного поколебавшись, Йон все же решился.

— Мы можем быть друзьями. — он протянул руку. — Меня отчислят, и ты будешь моим крутым другом инспектором, к которому я буду бегать за помощью. Если меня, конечно, в тюрьму не посадят. Но даже если посадят, то когда-нибудь я же выйду. Так что соглашайся. Я буду отличным специалистом по криминальной среде. Стану кем-то вроде крестного отца. Давай же! Это предложение, от которого нельзя отказаться.

Эдмонд нервно хихикнул.

Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза, а затем рыжий все же пожал протянутую руку.

За последующие две недели, пока Эдмонд отсутствовал на занятиях, к Йону так никто и не подошел. Это было довольно странно, но зато когда рыжего наконец-то выпустили, все встало на свои места. За завтраком тот бодро вошел в зал и, как ни в чем не бывало, сел за стол по правую руку от Йона. Сидевшая слева Сара не повела и бровью, но вот пришедший минутой позже Алон сильно возмутился.

— Что он здесь делает?!

— Собираюсь съесть пудинг. — Рыжий состроил умильную физиономию и выразительно ткнул пальцем в тарелку.

— Он теперь с нами. — Мягко пояснил Йон, стараясь не провоцировать друга на агрессию.

Конфликта удалось избежать, Алон не был сторонником публичных споров. Впрочем, это не мешало тому прожигать Эдмонда взглядом весь оставшийся вечер. Остальные же пополнение за их столом приняли философски.

В итоге Эдмонд довольно быстро влился в компанию, а окружающие словно ничего не заметили. Особенно удивила Сара, которая будто только ждала причины подружиться. Йон даже видел их несколько раз сидящими вместе над одним и тем же заданием.

Алон несколько раз попытался завести разговор на тему того, как же так получилось. Йону пришлось сказать, что принять Эдмонда к себе — это отличный способ избавиться от подлянок, которые устраивал рыжий.

За последние месяцы четвертого курса Эдмонд стал поистине незаменим. Он всегда был в курсе всего: от оценок, полученных любым младшекурсником за урок, до вакантных мест в какой-нибудь спортивной секции, он всегда знал, кому и когда нужна помощь. И только оценив информированность рыжего, Йон понял, почем тот сдался. Несмотря на все, у Эдмонда никогда не было особой популярности, а помочь всем в одиночку было нереально.

Лето перед пятым курсом Йон впервые провел один. Путешествий не хотелось — он боялся, что без вечного рыжеволосого огонька рядом станет тосковать ещё больше, а потому им было выбрано несколько образовательных программ. Интенсивная учеба всегда помогала отвлечься от грустных мыслей. Но осень вс-таки наступила, и в этом году он впервые вошел в зал не вместе со своими одногруппниками, а с советом кадетов.

Двенадцать человек прошлись по разом притихшему залу и сели на свои места за главным столом. Йон был среди них и даже успел порадоваться шокированным лицам друзей. Из своей компании о предложении Илая он не сказал никому. Наверное, мог бы поделиться с Лиссой, но после той памятной ссоры она избегала оставаться наедине, хотя и осталась сидеть вместе с общей компанией за одним столом.

Первой пришла в себя Сара. Она вскочила с места и громко захлопала, за ней подтянулись и остальные его друзья, а уж после и весь зал.

На памяти Йона это был первый раз, когда ученики аплодировали составу совета. Он скосил глаза в сторону сидящей сбоку нахмуренной девушки — Виктории. В этом году она была председателем, и, по сути, руководила их работой. Кажется, ей не понравилось то, что хлопать начали именно его друзья, но это были только ее проблемы.

Йон благосклонно кивнул своему бывшему столу. Как члену совета ему предстояло следить за испытанием первокурсников, но на завтрашний вечер он планировал устроить пирушку.

Испытания завершились поздно ночью. Основная часть членов совета училась уже в магистрате, так что добираться до жилого корпуса первого отряда ему пришлось одному. Проходя по ночным коридорам, он случайно увидел лицо одного из близнецов, мелькнувшее за поворотом. Йон окликнул его:

— Эй, Руди!.. или как там тебя. — различать тройняшек за время обучения он так и не научился.

Йон повернул в боковой проход и чуть не столкнулся с разом побледневшим парнем.

— Я Ринат. — хрипло ответил тот, загораживая дорогу.

— Что ты тут делаешь?

Близнец замялся, и Йон воспользовался случаем, чтобы проскользнуть мимо него в дверь, которую тот пытался прикрыть спиной.

— Нет, туда нельзя!

Внутри маленького кабинета обнаружились еще двое близнецов. Они стояли по бокам от Лиссы. Один прижимался к ней сзади, целуя в шею, а второй бесстыдно пытался засунуть руку под форменную рубашку, а язык в рот.

Они не сразу среагировали на открывшуюся дверь, но стоило им заметить Йона, как близнецы тут же отпрыгнули в разные стороны.

В комнате было душно и пахло потом. На лице Лиссы на секунду мелькнуло удивление, а затем отразился гнев, но Йон не дал ей ничего сказать.

— Вы ведь в курсе, что кадетам Канцелярии запрещено встречаться с учениками своего уровня? Я теперь официальный член совета и обязан доложить о вашем нарушении.

Взгляд Лиссы стал жестче, а вот близницы, кажется, прониклись реальностью угрозы.

— Мы не… — ребята на секунду переглянулись, словно договариваясь друг с другом без слов, один из них попытался что-то сказать, но, взглянув на разъяренную девушку, так и не открыл рот.

У Йона же от бешенства буквально тряслись руки.

— Вон! — коротко приказал он, неотрывно смотря в невозможно синие глаза, обрамленные пушистыми рыжими ресницами.

Как ни странно, близнецам повторять не пришлось, а вот Лисса с места даже не сдвинулась. Когда спустя несколько секунд они остались вдвоем, девочка лишь вопросительно подняла брови.

Йон прошелся по ней оценивающим взглядом. Волосы слегка растрепались, губы припухли от поцелуев, ворот рубашки расстегнут. Это выглядело настолько порочно, что он не удержался и сделал небольшой шаг к ней навстречу, бессильно сжимая и разжимая кулаки. Хотелось встряхнуть ее, накричать. Вытравить увиденное из памяти и заставить, наконец, ее снова с ним общаться.

Она ведь принадлежала ему. Вся — от кончиков ресниц до пяток. И это с ним год назад она тайком целовалась в пустых классах. А теперь у всех на виду флиртует с Алоном, а по ночам обжимается с тремя самыми отстающими кадетами?

— Ты их хотя бы различаешь, или тебе без разницы, кто с тобой?

Звон пощечины эхом разлетелся по пустому кабинету. Голова Йона резко мотнулась в сторону, и он по инерции отступил. Рука у Лиссы была тяжелая.

— Спасибо, что не в нокаут. — Усмехнулся он, потирая щеку. Лисса все еще занималась техниками бокса, и удар у нее был поставлен хорошо.

— А ты говори, говори… — Девушка скрестила руки на груди, сделав выражение лица равнодушным, но Йон заметил, как она слегка дергала правой ногой. Значит нервничала, причем сильно.

Осознание этого придало уверенности. «Ей не все равно» — мелькнула заполошная мысль, а сердце забилось быстрее.

— И что мы теперь будем делать? — В раз охрипшим голосом спросил он.

— Ты же у нас теперь член совета. Ты и решай. — Все так же монотонно произнесла девушка.

— Я хочу помириться.

Лисса резко втянула носом воздух и закрыла глаза.

— Я не хочу.

— Ты врешь. Я тебе не верю. — Йон бросился к ней и, сгребая в охапку, силой дернул за плечи. — Посмотри на меня!

Она была намного ниже его. Полные слез глаза смотрели снизу вверх. Крупные капли катились по щекам и падали за расстегнутый ворот рубашки. Йону хотелось сцеловать эти слезы с ее всегда такой нежной и белой кожи, но он сдержался, чуть отстранившись и приподняв ее подбородок.

Она прикусила губу, но все же не отвела взгляд и ответила.

— Я люблю тебя. И ты это знаешь. Но я не могу быть твоим другом. Быть просто другом — слишком больно.

Сердце разрывалось на части. Что он мог сказать ей? Он и сам знал, что полгода назад совершил самую большую ошибку в своей жизни. Но отступиться от своего решения он не мог. Он должен найти Дору. За пять лет это стало навязчивой мыслью. Но между тем, он прекрасно понимал, что искать ее, находясь рядом с Лиссой — это предательство. Потому что, найдя, он не сможет удержаться и не попробовать.

— Дай мне шанс. Я готов терпеть все. И я теперь ответственный за безопасность в совете, я прикрою тебя с той троицей, если тебе так хочется. Ты сможешь делать все…

— А тебя не выгонят из совета за то, что ты мне рассказал свое назначение?

— Ты единственная на всем свете, кому я доверяю. — Йон улыбнулся, стирая тыльной стороной ладони слезы на ее щеках. — И даже если ты проговоришься. Я прощу тебе все, что угодно.

— Не зарекайся. — Не смогла сдержать улыбки Лисса.

— Тебе — все, что угодно.

Девушка отвела взгляд, на секунду погрустнев, а затем шагнула к нему на встречу и мягко коснулась своими губами его. Йону пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не ответить на этот поцелуй. Вместо этого он тихо притянул ее и обнял, положив ее голову себе на плечо.

Они простояли так около часа. Просто обнимались, думая каждый о своем.

А на утро Лисса мягко намекнула Алону, что между ними никогда ничего не будет. После этого сосед по комнате пропал из кадетского корпуса на двое суток.

Как член совета, Йон знал, что друг покинул здание корпуса и больше не возвращался. Поиски по сводкам результата не давали — он нигде не засветился. Йону стоило больших усилий и несколько крупных долгов перед другими членами совета, чтобы прикрыть исчезновение Алона. Самовольная отлучка больше чем на двенадцать часов грозила отчислением.

Друг пришел на третьи сутки. Светлые волосы слиплись сосульками, рубашка и брюки были помяты. Он пришел ночью и, не говоря ни слова, рухнул на свою койку и отвернулся к стене.

— Святая бюрократия! Где ты был? — Йон дернул его, вынуждая повернуться к нему лицом.

Оно было полностью чистым. Не было больше жуткого красного шрама. Йон ахнул, и Алон тут же стряхнул его руку со своего плеча и отвернулся обратно.

— Почему ты раньше не сказал! Мне пришлось прикрывать тебя. Тебя бы ведь официально отпустили, не пришлось бы врать…

— Спасибо, что прикрыл. — Сухо буркнул Алон. — Я устал, сплю.

Йон раздраженно выпрямился, пытаясь обуздать гнев. В любом случае, поговорить можно было и утром. Но стоило только ему развернуться, как Алон крикнул.

— Это все из-за тебя!

Йон обернулся и увидел, как друг резко сел и откинулся назад, несколько раз стукая об стену головой.

— Ты точно в порядке?

— А что, похоже? — Глаза Алона лихорадочно блестели, а губы были тонко сжаты.

Йон вдруг подумал, что давно уже не слышал от своего соседа словечек из звездных войн. Когда последний раз они пересматривали вместе какой-нибудь эпизод?

— Ладно. — Наконец, вздохнул Йон, отходя к своей кровати и садясь на нее. — Просто расскажи мне все, и я придумаю, что с этим делать.

— Ты придумаешь. — Выплюнул Алон.

— Мы придумаем. — Поправился Йон и поморщился.

Но сосед, видимо окончательно обессилев, откинулся к стене и молчал.

— Ладно. Не хочешь говорить сейчас — решим все утром. — Вынес, наконец, вердикт Йон. — У меня завтра еще собрание совета с утра и мне не хочется…

— Я тебя ненавижу. — Тихо и как-то обреченно сказал Алона. — Я всего лишь хотел быть один. Ни с кем не общаться. А ты влез в эту комнату, притворился другом. А потом нашел себе новых друзей, даже не подумав обо мне.

— Ты чем-то накачался? Какую чушь ты несешь?

— Мне дали какие-то таблетки, сказали принимать еще месяц после…

— Какие еще таблетки? Ты вообще где проводил операцию? Почему не обратился в медчасть Канцелярии? — Йон попытался взять себя в руки, обхватив виски указательными пальцами.

— Знаешь, почему я не хотел убирать шрам? — Все так же тихо продолжил Алон. — Потому что это было мое воспоминание. Единственное воспоминание. Как я стою, а кто-то позади держит меня, приставив к шее паяльник. Старый такой, кажется даже самодельный. Он причиняет адскую боль, я кричу, вырываюсь, но у меня не получается. И тот, кто сзади, тоже кричит. Что лучше убьет меня, чем отдаст. А впереди стоит инспектор. Ну, я помню только красную рубашку, но это точно были кто-то из инспекторов, кто же еще. А потом паяльник скользит выше по щеке и прямо к правому глазу.

— Так значит, тебя удерживали несогласные? — Настроение Йона моментально переменилось. — Почему ты раньше не рассказал.

— А ты спрашивал? — Горько усмехнулся Алон. — Впрочем, я понятия не имею, кто это был. Я же сказал. Это было единственное воспоминание. И оно осталось только потому, что я каждый день подходил к зеркалу. Меня пичкали чем-то. Я ничего больше не помню. Если бы не шрам — я и этого бы не помнил. Поэтому, я не хотел убирать его. Вроде как с этим пятном я был человеком с историей…

— Зачем тогда убрал?

Глаза друга снова полыхнули, лицо исказилось:

— Она сказала, что между нами ничего быть не может. Это из-за тебя.

— Кто сказал?

— Лисса! Она нравилась мне с самого первого курса, но все время рядом был ты. А кто посмотрит на урода, когда рядом супер-звезда всего корпуса? Но ведь она заметила! В прошлом году она стала улыбаться мне и разговаривать. Я имею ввиду — я ей понравился! Она, наконец, оценила. И ты забрал ее у меня.

Йон выругался про себя, а Алон тем временем продолжал, распаляясь все сильнее.

— Ты знал, что между нами что-то есть и стал ревновать. Как же. Ведь она выбрала не тебя!

— С чего ты взял, что я стою на пути твоему счастью? — Еле сдерживая закипающий гнев, спросил Йон. Кажется, когда еще совсем недавно он обещал Лиссе, что он будет не против ее отношений в том числе с Алоном, он сильно покривил душой.

— После того, как все закончили смотреть испытания перваков, я стал искать ее. Потом встретил близнецов, они сказали, где вас искать. Сказали, что видели вас вдвоем в пустом классе.

— И ты оправился искать?

— Нет. Но когда на следующий день Лисса мне сказала, что я ей не пара, я все понял. Я умею складывать два и два.

— После этого ты психанул и решил, что без шрама у тебя есть шанс. — Хмыкнул Йон, подводя итог. А теперь обвиняешь меня, что я лишил тебя не только девушки, но и истории?

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Йон долго думал о том, что ему сказать. Злось куда-то прошла. Ситуация стала казаться до невозможности глупой.

— Мы с Лиссой просто друзья. — Наконец, подвел итог Йон. — И я рад, что ты, наконец, избавился от этого жуткого шрама. Может быть ей действительно понравится.

На следующий день появление Алона в новом образе вызвало бурю восторгов, особенно у девчонок. Лисса тоже поздравила их друга с избавлением от уродовавшего его пятна, но ничто между ними так и не изменилось. Время шло. Сосед становился все более мрачным и нервным. Он просыпал занятия, прогуливал, и отлучался куда-то ночами.

Йон пытался снова вызвать его на откровенность, но тот лишь огрызался и замыкался в себе. Нужно было быть более настойчивым, но дела совета и учебная деятельность отнимали слишком много времени. Эдмон незаметно становился его новым лучшим другом и правой рукой. К концу года Алон получил несколько предупреждений о возможном отчислении за неуспеваемость.

Но Йону было уже не до него. Он смог вычислить личный код инспектора Велора и теперь пытался найти того в базе данных Канцелярии, но, как ни странно, вся информация, которую удавалось найти — была зашифрована и не открывалась для лиц с низким уровнем доступа. Что ж, это могло значить только одно — следовало этот самый уровень доступа повысить. Несколько тонких интриг, и ему удалось сместить со своего места Викторию, а на свое старое место протащить Эдмонда.

Весь шестой курс Йон провел в кресле председателя Совета Кадетов, но для всей школы он был просто одним из двенадцати. Вряд ли кто-то мог подумать, что находившийся в совете лишь второй год — мог стать председателем. Но осознание собственной власти и важности было неожиданно приятным.

Отношения с Алоном окончательно испортились. Он отсел отдельно от остальной компании за столом в зале. Перестал ночевать в комнате. Йон должен был заметить, должен был среагировать как председатель совета в конце концов, но он ничего не сделал.

Это случилось за месяц до окончания шетого курса. Это был последний год Лиссы в кадетском корпусе. Второй и первый отряды ждал магистрат, а третий оканчивал основное обучение и начинал стажировку.

Они вышли в город и направились в один из клубов. Эдмонд пытался приободрить Сару, нервничающую из-за предстоящих экзаменов, а Йон подумал, что это отличный повод провести время с Лиссой и при этом не скатиться в очередное выяснение отношений. Клуб находился не так далеко от здания Канцелярии, поэтому был весьма популярен среди старшекурсников. Официально кадетам не было запрещено покидать территорию корпуса, но контакты с посторонними не одобрялись. Кроме того, выход в город на срок более двенадцати часов был основанием к отчислению. Хотя на памяти Йона из-за этого никто еще не вылетал. Впрочем, у председателя совета кадетов были свои привилегии, а завтрашний день был свободен от занятий.

По дороге Сара восхищалась новой футболкой Лиссы с изображенным на ней большим глазом — символом Канцелярии. Лисса самодовольно улыбнулась и, сделав неожиданно серьезное лицо, произнесла не своим голосом: "Я за вами слежу, детишки". Все дружно расхохотались.

В клубе было несколько залов с разной тематикой. Они заглянули в первый попавшийся.

Из отрытой двери выбилось голубоватое свечение — зал был украшен в морской тематике. Пространство стен от пола до потолка занимали гигантские аквариумы с тысячей мелких и средних рыбок. Столы также представляли собой запаянные водные конструкции, подсвечиваемые изнутри. Они уселись на мягкий диванчик, и подъехавший к ним андроид тут же передал меню.

Йон окинул взглядом сцену в углу зала. На ней сидела девушка с длинным блестящим хвостом и темными распущенными волосами. Она брала то ввысоки, ето низкие ноты, но слов в ее песне не было.

— Как красиво! — Восхитилась Сара, наклоняясь вперед. — Как настоящая русалка! Обожаю вокализацию.

— Зря мы сюда пришли. — Йон нахмурился. Ему не нравилось ни пение, ни сама лже-русалка.

— Если тебе не нравится, мы можем пойти в соседний зал. — Пожала плечами Лисса.

Она не могла знать о том, что Дора хотела поступать на ту же самую вокализацию. Она не могла знать о том, что Йон, рассматривая певицу, представляет на ее месте другую. Неужели вот такое будущее могло ждать его подругу детства? Рыбий хвост и высокие ноты вместо слов.

— Я ничего не понимаю в современной музыке. — Йон улыбнулся, пытаясь сгладить резкую фразу.

— Ребят, вы как хотите, а я хочу послушать. — Сара подняла на них свои большие глаза.

— Я останусь с тобой. — Кивнул Эдмонд, не отрываясь от меню. — Хм… по-моему сегодня они подают только рыбу.

— Можем посмотреть, что тут рядом. — Предложила Лисса, вопросительно глядя на него.

Йон кивнул. Вечер проходил совсем не так, как он планировал, но оставаться тут было выше его сил.

В соседнем зале выступающих не было. Зато громко звучала музыка и не было никаких аквариумов. В середине танцевало несколько десятков человек, но по краям были расставлены столы. Почти все они были заняты. Один свободный оставался в углу, но они подошли к нему одновременно с тремя рослыми парнями, одетыми в кожаные костюмы.

— Мы все можем влезть. — Улыбнулась Лисса, тряхнув длинными рыжими волосами.

Разумеется, никто из троих не был против соседства с такой милой девушкой, и ради нее готовы были потерпеть даже Йона.

Новые знакомые оказались выпускниками полицейской академии. Они были на несколько лет старше и сейчас находились на стажировке в участке этого района города. Узнав, что их собеседники кадеты Канцелярии, полицейские пришли в восторг:

— Ох, ничего себе! А, правда, что вас на практику посылают в деревни несогласных.

— Кого как. — Засмеялась в ответ Лисса.

Потом один из новых знакомых пригласил его подругу на танец. Девушка долго отнекивалась, но Йон кивнул, и она согласилась.

В том, чтобы смотреть, как Лисса танцует с другим, было какое-то извращенное удовольствие. Йон дергался каждый раз, когда ему казалось, что полицейский прижимает его подругу слишком близко, и тут же обрывал себя и, сцепив зубы, размышлял о том, что он сам себе напоминает собаку на сене. После того памятного разговора в начале года Лисса прекратила все близкие отношения и с близнецами, и с Алоном. Она была рядом с ним. Шутила, улыбалась, давала советы и поддерживала в любой ситуации. Йон был счастлив. Но такой паритет не мог продолжаться вечно. Она не могла ждать его вечно.

Пытаясь отвлечься, Йон отвернулся, и тут же заметил знакомое лицо на другом конце зала. Это был Алон. Йон уже хотел было встать и подойти к нему, как заметил, что новые знакомые так же наблюдают за его соседом.

Они махнули тому, что танцевал с Лиссой, и встали из-за стола. Йон, чуть помедлив, двинулся следом.

Алон стоял в углу и передавал какому-то черноволосому пареньку что-то в зажатой ладони. Полицейские сгребли их обоих в охапку и пихнули в маленькую дверь, за которой скрывался длинный коридор, ведущий в туалет. Йон вошел следом. В углу стояло несколько поломанных стульев, валялось несколько массивных цепей, должно быть реквизитных.

Алона развернули спиной к стене и скрутили ему руки.

— Вы задерживаетесь до выяснения обстоятельств по подозрению в продаже запрещенных к обороту психотропных…

— Что тут происходит? — Единственное, что Йон успел понять, это то, что на сей раз его сосед вляпался очень и очень серьезно.

— Тебя не касается. — Насупился полицейский, стоящий ближе всех к выходу.

— Ошибаетесь. Очень даже касается. — Йон, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать конфликт, подошел ближе к Алону и указал на серебряный браслет у него на руке. — Считайте чип, если хотите. Он один из наших, и вы не имеете права арестовывать его, не получив на это согласие Канцелярии. — Это было на самом деле неправдой. Иммунитет имели только инспекторы, а ни один из них официально им не был.

Тот, что удерживал Алона, нахмурился и потянулся рукой с считывающему устройству, но второй тут же оборвал его жест:

— Сделаем это в участке, оттуда и уведомим эту чертову Канцелярию.

— Вот как. — Прицокнул Йон и, обернувшись к двери, заметил Лиссу. Она мгновенно оценила обстановку и теперь напряженно следила за полицейскими.

Алон выглядел еще хуже, чем обычно. Бледное блестящее от пота лицо и расширенные зрачки. Кажется, с тем, что это именно психотропное, полиция не ошиблась. Если он попадет в полицейский участок — то его точно отчислят. Конечно, можно сказать, что Алон виноват сам и заслужил это, но Йону казалось, что это неправда. Он сам слишком увлекся продвижением наверх и совсем забыл об одиноком мальчике, в комнату к которому когда-то пришел. Да и вбитая за шесть лет привычка — никогда не оставлять своих, также давала о себе знать.

— Вы вообще уверены в том, что он виновен? — Продолжил между тем Йон. — Готовы нарушить протокол и рискнуть карьерой, ради чего? — Он кивнул в сторону Алона и презрительно фыркнул. — По-моему, кто-то скормил ему что-то не то. Наш коллега не понимает, что делает. Отпустите его, и обещаю, мы сами во всем разберемся.

— Мы его уже не первый раз тут видим. — Хмуро ответил один из полицейских.

— Больше не увидите. — Йон выдавил из себя одну из своих самых доброжелательных улыбок. — Мы доложим о том, в каком состоянии вы его обнаружили, я сам прослежу, чтобы вы получили копию внутреннего расследования, откуда взялись запрещенные препараты.

Это тоже было откровенной ложью. К расследованию, если таковое будет, учеников не подключат, а уж тем более не покажут результаты ни им, ни полиции. Впрочем, Йон все еще надеялся, что ему удастся замять ситуацию.

— Я оставлю свои контакты. Вы сможете связаться со мной в любой момент. И если вдруг когда-то вам что-то понадобится… не обязательно по данному делу…

Полицейские переминались с ноги на ногу. Йон переглянулся с Лиссой, и та чуть заметно кивнула, показывая, что оценила его блеф. Опытные сотрудники правопорядка на такое очевидное вранье бы не повелись, но им повезло, и перед ними стояли всего лишь стажеры.

И в тот момент, когда им уже казалось, что полицейские согласятся, все пошло наперекосяк.

Алон резко крутанулся, вырываясь из хватки, и ударил того, кто его удерживал, кулаком в нос.

Второй полицейский бросился на подмогу своему товарищу, но вместо того, чтобы напасть на Алона, кинулся к Йону, пытаясь, очевидно, не дать тому прийти на подмогу. Йон машинально перехватил занесенный в его сторону удар и провел контратаку, перебрасывая противника через себя на пол. Оставшийся в стороне полицейский выхватил из кобуры оружие. Йон замер на месте, но тут на помощь пришла Лисса. Она подхватила цепь, валявшуюся в углу коридора, и, взмахнув ею, выбила пистолет из рук. Еще два удара — и третий полицейский оказался на полу.

— И чему их только в академии учат. — Пренебрежительно хмыкнула девушка.

Йон только и смог, что благодарно кивнуть и, ухватив Алона за шкирку, толкнуть Лиссу в сторону выхода. Нужно было срочно убираться из этого клуба.

Они вышли в зал. Как могли быстро протиснулись между танцующими, количество которых заметно и так не кстати увеличилось. Длинный холл, разделяющий разные залы клуба, фойе. Снаружи была большая огороженная парковка, но они пришли пешком, так как здание Канцелярии располагалось всего в квартале.

До выхода с парковки добежать они не успели. Их окружило пять полицейских транспортеров, из динамиков которых раздалось требование немедленно лечь на землю.

Последнее, что помнил Йон, это как к нему, уже лежащему на земле, подошел человек в тяжелых форменных ботинках и со всей силы пнул в живот. Йон зашипел сквозь зубы, сгибаясь пополам. Его тут же грубо прижали к земле, после чего в шею уперлось что-то холодное. Инъекция снотворного, а затем ничего.

Он пришел в себя сидящим за столом. Наручников на руках не было, но, судя по его грязной и мятой одежде, он уже давно не мылся и не переодевался. Подняв взгляд, Йон замер. Напротив сидел человек, которого он уже давно и безуспешно искал. Инспектор Велор. Йон осторожно осмотрел комнату. Кроме стола здесь больше ничего и не было. Пустые серые стены, только дверь в углу и демонстративно висящий кругляш видеокамеры. Заметив его взгляд, инспектор качнул головой:

— Она сейчас выключена. Нас никто не слышит.

Йон скептических хмыкнул, но промолчал. Велор, впрочем, не спешил прерывать затянувшуюся паузу, расслабленно откинувшись на стуле назад, и насмешливо рассматривая своего визави.

В голове Йона роились тысячи мыслей. У него уже давно была заготовлена речь на случай встречи с этим человеком, но беспокойство за подругу не давало выдавить из себя что-либо другое, кроме:

— С Лиссой все в порядке?

Велор на это только кивнул.

— Это я во всем виноват, драку с полицией спровоцировала не она, и умысла скрыться у нее тоже не было…

— Я знаю. — Без тени эмоции сказал Велор.

— Тогда зачем вы здесь? — Не выдержал Йон. Действие препаратов, которыми его усыпили, стремительно сводилось к нулю, и его постепенно охватывала нервозность.

— А разве последние пару лет ты сам не предпринимал попыток выйти на меня?

Йон удивленно вскинул голову. Он-то думал, что его запросы останутся никем не замеченными, ведь он столько предпринял, чтобы подчистить за собой следы.

— Зачем ты искал меня? — Прямо спросил Велор.

Йон прикрыл глаза и помотал головой, он отчетливо понимал, что не может сейчас разговаривать ни о чем, кроме Лиссы. Нужно было убедиться, что с ней все в порядке.

— Прошу вас…

— Так волнуешься за свою подружку, что не можешь связать и двух слов? — Раздраженно тряхнул головой инспектор. За то время, что они не виделись, в черных как вороново крыло волосах Велора проступили седые нити, но они по-прежнему были стянуты в хвост. — С ней все в порядке. Никаких обвинений ей не предъявлено, и она сейчас находится в учебном корпусе Канцелярии.

Йон шумно выдохнул.

— Спасибо.

— Не за что. — Скривился Велор. — Впрочем, не всей вашей компании так повезло. Твой, теперь уже бывший, сосед будет отчислен. И это камень в твой огород. Как председатель совета кадетов, призванный заботиться о проблемах всех учащихся, мог не заметить того, что творится в собственной спальне? У парня жесткая зависимость.

Йон и сам понимал, что виноват. И хуже всего было то, что получись им уйти от полиции «мирным» путем, он, скорее всего, в очередной раз просто спустил бы все на тормозах. Он не хотел себе в этом признаваться, но их дружба с Алоном закончилась в тот самый момент, когда Йон понял, что тот действительно влюблен в Лиссу. И от осознания того, что он сам оттолкнул своего первого друга в Канцелярии, было больно.

— Я могу для него что-нибудь сделать?

— Чувствуешь свою вину? — Усмехнулся Велор.

Йон на это просто кивнул. К чему скрывать очевидное.

— Ну… его оправят либо в тюрьму, либо в лечебницу. Ты бы смог устроить второй вариант, если бы…

— Если бы, что?

Велор выдержал драматическую паузу и провел своей рукой над серебристым браслетом Йона. Тот моментально нагрелся, а сверху всплыли отличительные знаки.

— Вы относитесь к первому кругу? — Он ошарашено рассматривал браслет, не совсем понимая, что делать с новой информацией.

Велор снова усмехнулся и сделал еще один пас рукой. Знаки на серебристой полоске мигнули и сменились.

— Вы Верховный Канцлер… — Вот это было действительно неожиданно. — Но что вы тогда делали у меня в старой школе, и зачем вели уроки на первом курсе… — Это было глупо и весьма нетактично, но открывшиеся сведения настолько поломали сложенную годами картину мироздания, что удержаться от вопросов было выше всяческих сил.

— Наблюдал за тобой, разве не ясно?

— За мной? — Для пущей уверенности, Йон ткнул себя пальцем в грудь и, получив утвердительный кивок, поспешно огляделся. Никто не вбежал с криками «розыгрыш» и не выпустил веселое конфетти. Ситуация была страшной и смешной одновременно. — И что нужно от меня Верховному Канцлеру?

— Мне нужен приемник. Ученик. И ты им станешь.

— Вы в этом так уверены?

— Ты неплохо себя показал. Добился уважения и авторитета среди кадетов, стал председателем в совете. Так что, думаю, нет особого смысла тянуть с назначением. Считай это дополнительной нагрузкой. Тебе придется многое узнать и многому научиться.

— А взамен Алон не отправится в тюрьму.

— Это было бы слишком мелко, не так ли? Да и не для этого ты меня искал все это время. — Йон замер, а Велор между тем самодовольно продолжил. — Тебе стоит привыкнуть к мысли, что я все обо всем знаю. И я знаю, что ты хочешь узнать, что случилось с той девочкой. Дорой.

— Вы расскажете?

— Когда придет время. Но если коротко… она жива и весьма довольна собой. Мы за ней наблюдаем. Ну, так что… ты согласен?

Йон немного поколебался. Сидящего перед собой человека он меньше всего хотел видеть в роли своего учителя и между тем, это был человек, оставивший самый заметный след в его судьбе. Что бы сказала Лисса, если бы он спросил у нее совета? Йон мысленно усмехнулся и представил, как девушка шлепает его по спине гаджетом и, забавно ругаясь, требует не упускать свой шанс. «Я буду подругой ученика Великого Канцлера! Это же круто!» — словно наяву услышал он ее голос, и это решило дело:

— Я согласен.

Уже вечером он снова был в своей, и теперь уже только своей комнате. Он отправил Лиссе сообщение, и не прошло и трех минут, как она рыжим вихрем ворвалась в его комнату и крепко-крепко сжала в объятиях. Затем смутилась и, слегка покраснев, уселась на подоконник.

— Рассказывай! — Громко потребовала она, стараясь побороть смущение. — А то я помню только, как нас арестовали, а потом я очнулась уже у себя в комнате. Соседки сказали, что меня ночью привели и втолкнули в дверь. Я вся извелась, пока тебя ждала. Нам же ничего не будет за то, что мы избили полицию?

— Ну, избили это сильно сказано. — Искренье улыбнулся Йон, успевший соскучиться по ее жизнерадостному тону. — Слегка потрепали.

— А Алон… — Лисса выразительно посмотрела в ту сторону, где до этого всегда располагалась кровать блондина.

— Его отчислят.

Девушка замерла, и ее нижняя губа предательски дернулась.

— Это ведь мы виноваты, да? — Тихо-тихо проговорила она.

— Ты точно ни в чем не виновата.

Лисса опустила голову, и круглое милое личико оказалось завешано пышными волосами. У Йона защемило в груди от этого детского жеста. Сегодня он стал ближе к своей цели как никогда. Но именно сегодня он, наконец, понял, что для него действительно важно. Лисса. Она здесь, и она настоящая.

— Иди сюда… — прошептал он, осторожно отводя в сторону непослушные пряди.

Девушка доверчиво подняла голову, не в силах спрятать плескавшуюся в глазах надежду. От этой тоски и обреченности, что была в ее взгляде, Йону стало еще больнее. Он наклонился, с силой впиваясь в давно желанные губы, и прижал к себе ее послушное тело. Вся ревность и ожидание слились в единый поток страсти.

Лисса, все еще сидевшая на подоконнике, обхватила Йона ногами, давая понять, что теперь-то уж она его точно никуда не отпустит.

Он на секунду отстранился, и тут же увидел панику в невозможно синих глазах.

— Я с тобой, глупая. Я выбрал тебя. — Усмехнулся Йон и прикоснулся рукой к панели на стене. — Запереть. Никого не пускать. — Хрипло проговорил он и тут же окунулся в новый томительный поцелуй.