После этого происшествия к Чойсу перестали относиться как к безместному чужаку, неизвестно откуда свалившемуся на их землю. Его авторитет возрос, став чуть ли не непререкаемым, — ведь он не только видел злонесущих Слепцов, не только не умер при взгляде на них, но еще и получил ответ, чего вообще никогда не случалось. Мало того, после приключения возле ложбины Чойс получил прозвище — Эдмунд Любимец Слепцов. Как сказал ему Бурис, знаток подобных вещей, этим прозвищем Чойс должен был гордиться по праву как честно заработавший его. Но сам Чойс находился в сомнении. Ему не давал покоя странный ответ Слепцов, поставивших его в один ряд с Вольфгангом. Почему также и его должны опасаться люди Де-Мойра? Разве он не на стороне Государств Порядка? Разве он не хочет добра этому миру? И Чойс пришел к выводу, что Слепцы просто выжили из ума и потеряли рассудок. Глупые, тупые Слепцы они, а не Слепцы Судьбы.

Однажды они с Бурисом сидели в лесу у костра. Недалеко горели огни: там расположился отряд Чойса. Бурис приехал недавно, соскучившись по родному владению и наплевав на повеление главнокомандующего Хаоэя, указующий ему находиться на границе между Ксойном и Диондой. Разговор как-то сам собой зашел о том, как с недавних пор стали называть Чойса. Бурис сказал:

— Мы здесь любим присовокуплять к личному имени человека какое-нибудь прозвище. Потому, наверное, и делим прозвища на хорошие и плохие.

— Ты говорил, у меня хорошее.

— Да. У тебя — да. А вот Ланглоара называют Ноги В Дерьме.

Чойс засмеялся.

— По сравнению с этим мое звучит как хорал.

— Или Хрут, хевдинг Йитурша, — продолжал Бурис. — Его зовут Саблезубый. Но таков его облик. Ты же можешь гордиться своим прозвищем как определением твоей внутренней сущности, которая в решающий момент одержала победу над страхом перед неведомыми Слепцами. Никто еще не уходил от их взгляда живьем, а тем более не говорил с ними.

— А какое у тебя прозвище? — спросил Чойс.

— На советах меня зовут по имени моего родового надела — Бурис Сдогнар. Но некоторые называют меня еще Бурис Кровь. Ибо хоть мой фьеф мал и приграничен, на него все равно делаются набеги — с той стороны. Отвратительные твари, лезущие из Княжеств и разоряющие мои деревни, до смерти прискучили мне. И я взялся за дело по-своему. Пока Лгун на Дереве лгал, как он это делает всегда, твердя, что никаких альбегинских жителей на его земле нет, я десятками брал в полон этих самых альбегинских жителей на своей собственной земле. Головы их я катапультой закидывал на его территорию. С тех пор он ненавидит меня.

Он замолк, усмехаясь чему-то своему. Спускалась ночь. Тихо потрескивал костер, сыпля искрами.

— Много у вас здесь разных существ, — медленно произнес Чойс, глядя в пламя. — Тпоты, лаоны, Эрги, вирги…

При слове «эрги» Бурис вздрогнул.

— Не к темноте это. — Он оглянулся и, придвинувшись к Чойсу, зашептал: — Тех, кто рядом живет, мы еще как-то можем разобрать. Но из ВОА ползут на нас неведомые, страшные… Я знаешь, что скажу тебе, Эдмунд? Торговцы идут из Альбегина, говорят: ВОА расширяется. Она пожрет и Альбегин, и нас.

— Мне уже говорил об этом Энунд. Он считает, что я должен опрокинуть Зло ВОА.

— Один?

— Он так сказал.

Бурис покачал головой.

— Не знаю, удастся ли тебе это. У тебя есть хотя бы один козырь?

— Только вот это.

На ладони Чойса в пламени костра блеснул темным металлом бластер.

— Что это? — спросил Бурис, осторожно дотрагиваясь до его рукоятки.

— Это оружие. Оно в сто раз мощнее ваших ружей и катапульт.

С минуту Бурис молча смотрел на него, потом сказал:

— Знаешь, Эдмунд, временами в тебе ясно виден свет иного мира, который ушел далеко-далеко вперед. Изредка блик от этого света падает на нашу убогую землю. Ты — этот блик, Эдмунд. Ты несешь внутри Знание.

— Да ты спятил, Бурис, — попробовал отмахнуться от него Чойс. — О каком знании ты говоришь?

— Нет, ты просто не понимаешь, — перебил его Бурис. — Мне кажется, тебе удастся сделать это.

Чойс поперхнулся.

— Я всего лишь…

— Да. Ты человек.

Чтобы скрыть свое замешательство, Чойс подкинул в костер еще хворосту. Бурис смотрел в огонь.

— Первый симптом того, что ВОА расширяется, — сказал он, — это хакты. Раньше они никогда не появлялись здесь. А теперь наводнили не только Альбегин, но и наши Княжества. Это не зря. Мне кажется, Вольфганг посылает их сюда. Ведь Альбегин и Княжества лежат рядом с нашими территориями, и оттуда удобнее всего вредить нам. А сам Вольфганг не может нас беспокоить.

— Почему?

— Потому что Тарлтар лежит за Альбегинскими горами. Раньше, когда он входил в Стикскую Лигу, Альбегин был зажат между землями Лиги как в тисках. Мы били их как хотели. Теперь же Тарлтар наводнен тьмой. Этот враг еще хуже гор. И… — Бурис покосился на Чойса.

— Чаша? — догадался тот.

— Да, — кивнул Бурис. — Ведь Вольфганг не отказался от своей идеи опрокинуть ее. И он знает, где она.

— Откуда?

— Ты удивлен? Но в этом нет ничего удивительного. Пока мы там, в Лиге, грызлись между собой и портили девок, Вольфганг наводнил своими лазутчиками весь Де-Мойр. Ты знаешь, где находится Ползущая Гора?

— Нет.

— Она на экваторе, на Берлихуте, втором континенте Де-Мойра, ползет из одного конца в другой с большой скоростью. Это единственное место, где, по заверениям Вольфганга, может быть спрятана Последняя Чаша Гнева.

— Откуда такие точные сведения?

— При дворе Вольфганга сидит заложником Аудун, сын Ярнберра, шателен Корка. Каким-то непостижимым образом он нашел канал связи с нами и умудряется передавать все, о чем говорит и что делает Вольфганг.

— Хорошие сведения.

— Да, сведения действительно хорошие. — Бурис посмотрел прямиком в глаза Чойсу. — Но что будет, если Аудуна разоблачат? Естественно, его убьют, и вообще удивительно, как еще не убили: ВОА, как и Альбегин, находится в состоянии войны с нами. И вот когда Аудуна не станет, тогда в Совете возникнет вопрос — что делать дальше? Как узнать, что предпримет Вольфганг?

— Тебя не беспокоят войска Альбегина в Княжествах?

— Это не проблема, — презрительно скривился Бурис. — Мы побьем их. Но с нашим войском не залезешь в ВОА. Они связались с силами древнего де-мойрского зла. Ты знаешь о том, что каждому миру выделена толика зла, и из этого слагается общее великое Мировое Зло? Так вот на Де-Мойре хранятся не самые большие запасы его, но они концентрированные. Одной капли хватит, чтобы нарушить Великое Равновесие… Мать моя занималась ведовством. Это я узнал от нее.

Бурис снова смотрел в огонь.

— Значит, нужно идти кому-нибудь одному. Или вдвоем. В крайнем случае, вчетвером. В общем, малыми силами. Нужно помешать Вольфгангу привести в действие его замысел.

— Ты хочешь, чтобы я пошел на это? — спросил Чойс.

— Если бы я… — вздохнул Бурис, не отрывая глаз от пламени. — Правители Лиги сказали мне, чтобы я говорил с тобою. Что скажешь?

— Буду думать, — ответил Чойс. — Один я не пойду — если пойду вообще. Так что посмотрю, кого взять с собой.