4
— Ты идиот, — процедил сквозь зубы Шер, вернувшись в зал. — И если тебе кажется, что это единственный способ…
Максир неловко повел плечами и залпом допил местную настойку, от которой загорелось горло и желудок.
— Я спрашивал твое мнение?
— Не спрашивал. Но ты — идиот.
Рыжий насупился и принялся методично разделывать кусок мяса на тарелке, всем своим видом показывая, что не собирается больше с ним разговаривать — настолько он ему противен.
Можно подумать, он сам себе не противен.
Мужчина махнул рукой и потребовал у подавальщицы еще настойки, а когда она наклонилась и прошептала, как ей казалось, соблазнительно, что не прочь еще раз посидеть у него на коленках, посмотрел так, что девушка побледнела и тут же ретировалась на кухню.
Хоть она ни в чем не виновата. Не в том же, что, когда он почувствовал приближение Лили, схватил первую девку, что была рядом и плюхнул на коленки.
Ли-ли.
И ее взгляд, перевернувший душу. В очередной раз.
Взгляд, которым смотрят на самого близкого человека, вонзившего тебе в сердце нож.
Боль, с которой уходят за грань существования.
Горечь, которая топит будто в кислоте все хорошее.
Порой он ненавидел эту свою особенность — чувствовать других людей. И точно ненавидел то, что как бы он ни блокировал ее по отношению к девушке, она с легкостью уничтожала эту стену.
Одним своим взглядом.
С первого же мгновения, когда открыла глаза и посмотрела на него, как на божество. Ему лишь на мгновение стало приятно, но он понял и почти сразу — с ней будут проблемы. У него будут. Потому что даже когда она была без сознания, она размывала всякие границы его самоконтроля.
Великое Око, за что ему это все? Эта поездка, эта девушка, эти чувства?
И понимание, что если он не защитит её сам — не защитит никто.
— И все-таки… — начал снова Шер.
Ир усмехнулся.
От своего рыжего друга ничего иного он и не ожидал. Прямой, честный, уверенный, смешливый. Чистый — если это вообще возможно во дворце. Они потому и сдружились, хотя разница в возрасте была в пять лет. И часто он выступал именно в роли старшего рассудительного брата — по просьбе тети Карине. Потому что именно с рыжим он себя чувствовал так же, как со своей семьей. Мог позволить себе быть открытым. И откровенным. Они делились практически всем — пожалуй, Максир не рассказывал только одного, по договоренности с родителями. Те решили — и вполне справедливо — что чем меньше людей будет знать, что они с мамой из другого мира, тем лучше. Пусть его считали в ближнем круге — да и среди прочих высокородных — «сыном деревенского лекаря» и часто поддевали, что наследник Бури не его родной отец, никого из них это не волновало.
Зато не смотрели со страхом и не раздумывали, как бы отправить обратно.
Отправить захотели бы многие. В том числе двоюродные братья — тех корежило каждый раз, когда они видели, что у него есть предрасположенность к Буре, Свету и Оку. «Всемогущий Ир» — так его, посмеиваясь, называли мама и папа. И учили гордиться собственной силой. Овладевать ею досконально. Пускать исключительно на пользу. А будет ли он претендовать на то, чтобы стать Наследником или Императором…
Он сам не решил. И ему не обязательно было решать — дед пока не собирался на покой. Что нервировало Констанса, удивляло Эмзари и радовало его отца. Не то чтобы Бежан эр Джан-Ари не хотел становиться во главу Джандара — боги редко спрашивают. Просто его вступление на престол обозначило бы тяжелые, военные времена для Империи. А этого не хотел никто.
Несмотря на то, что он родился в другом мире, в этом Ир чувствовал себя своим. Благодаря магии, природной любознательности, положению, в конце концов. Ему вовсе не мешала его предыстория, даже помогала — сам-то он помнил очень смутно «другое место», и их приключения с мамой в первый год. Так, несколько обрывочных эпизодов. Но Стася эр Джан-Ари мудро решила, что он не должен быть, как она выражалась, «человеком без корней». И что должен понимать — Боги призвали его. Или её. Для того, чтобы подарить им новую жизнь, а может и дать новый виток развития Джандара. Это станет понятно позже. Но они оставили его свободным, в какой-то мере. Имеющим возможность смотреть на Проявленные Линии со стороны.
Могущим выбирать.
В том числе того, с кем быть рядом — потому что если Свет предсказал, что у Шера не будет элене, то для него это было само собой разумеющимся.
И пока он был юн, его это даже радовало. Потому что он знал, видел любовь между своими родителями — и знал также, что эта связь была лишь напитана магией. Но не обусловлена ею. Их итоговый выбор был по любви, а не по необходимости. Что толку, что Наследник Ока женат на своей истинной? Между ними так и не сложилось теплоты и понимания. Зато тот же наследник Света, который выбрал себе жену, как выбирают товар, осознанно переделал под себя, а потом долгое время жил с ней в совершенно свободных отношениях — об этом даже мама рассказывала с ехидной улыбкой — в итоге он же и влюбился в тетю до беспамятства. А та в него. И теперь супруги просто дня не могли прожить друг без друга.
Свободный выбор.
Он был уверен, что это его счастье.
Оказалось, наоборот.
И именно Шер понимал его, как никто другой — ведь он знал ту историю от и до. Присутствовал при ней.
И почему-то сейчас злился.
— Шерон… — Максир вздохнул. — Лили — это не Ашут.
— Это уж точно, — передернулся рыжий. Он не любил его бывшую любовницу, на которой Максир собирался жениться — и впоследствие выяснилось, что имел на то основания. Девушка на самом деле была ветрена, легкомысленна и падка на блеск власти. Но это ничуть не помешало ей ставить глубокий след в его душе.
— Я немного в другом смысле, — снова вздохнул блондин. — Она не сможет просто развернуться и уйти, написав мне записку, что встретила своего избранного. Она будет страдать, мучиться… Но останется со мной, останется верна. Она будет несчастна — а я не смогу её отпустить. Не смогу, если сделаю своей…
Они оба замолчали.
Три года назад Максир влюбился. Глубоко, сильно, смело — как только может любить сердце молодого мужчины. У него были женщины и до этого, но все больше на одну ночь, на цикл. А тут — настоящие чувства. Роман. Страсть. Девушка — светленькая, смешливая, из высокого рода — отвечала ему взаимностью. Они готовились объявить о помолвке…
А потом она оказалась элене совершенно другого мужчины.
И она просто ушла к тому в дом, фактически, из его постели. Написав краткое письмо, изобилующее восклицательными знаками, восторгами, что она счастлива и коротким указанием «Не расстраивайся. Ты же понимаешь, богам не возражают».
Не расстраивайся?
Он был в бешенстве.
Рвал и метал. Злился. На богов, на себя, на эту вертихвостку, что даже не удосужилась поговорить с ним по-нормальному. Да, порой реакции истинных были непредставимые, на уровне сути, не позволяющие сделать шаг вправо или влево — только к своему избраннику. Без вариантов.
Но чаще не так. Люди все-таки не были зверями на поводке.
Но девушка предпочла быть животным.
Он, во всяком случае. убеждал себя в этом. А сам закрылся. Уехал на год из дворца — устроился к отцу в отряд и уехал. А когда вернулся, то застал ее беременной и не слишком-то счастливой. И даже не испытал по этому поводу никакого злорадства.
— Ты еще встретишь ту, что будет с тобой без всякой магической подоплеки, — говорила ему мама уверенно. — Или же ту, для кого ты станешь избранником. Не торопись. Беж нашел меня почти стариканом, и ничего — вас четверо и мы, похоже, пока не остановились.
Она хохотала. Стариканом!
А он смотрел и улыбался.
Только она могла своей улыбкой, живостью, уверенностью разрушить любые его сомнения.
Лили удивительно в этом смысле напоминала маму. Да еще и выбрала ту же профессию.
А еще Лили верила в Линии. И в избранных. И мечтала стать элене — видела бы она себя, когда рассказывала об этом, счастливо улыбаясь!
Он же мечтал о ней.
Смотрел украдкой и не мог насмотреться.
И понимал — с ней не будет так, как с Ашут. С ней он нырнет так глубоко, что вынырнуть не сможет.
Потому избегал сближения изо всех сил. Сколько раз он пытался отослать или отстраниться? Не счесть. А их будто нарочно сближали. До бессонницы. До дрожи в пальцах, которые мучительно хотели прикоснуться к ней. До всепоглощающего ужаса, когда он думал, что она может погибнуть, падая в полную темноту в карьере, и когда она попыталась прикрыть собой.
Как же он тогда взбесился!
И как был счастлив, что удалось уничтожить этих ублюдков. И он вцепился в нее именно потому, что хотел убедиться — она жива. Не в наказание, нет. А просто разделить с ней собственное дыхание и остыть, не попытавшись к Буре разрушить все вокруг.
И сейчас он все правильно сделал. С этим представлением. Не сумел отправить прочь — так значит заставит ненавидеть себя. Так ей будет проще.
И когда все закончится, она сможет вернуться к своим делам, встретить избранника, полюбить его и…
Стало тошно.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь, Ир, — мягко продолжил друг. — Во-первых, речь всего лишь о том, чтобы попробовать. У вас может не получиться. Или еще что произойдет… Во-вторых, ты правильно заметил, она другая. А это значит, полюбив всем своим существом, преодолеет любое Проявление…А в — третьих… Тебе не кажется, что ее реакции, ее взгляды… Что она уже встретила того, кого нужно? Тебя?
— А если нет? Сдохнуть? — спросил он с тоской. — Я же сейчас едва держусь. На самом краю. А ведь всего знаком с ней несколько дней. А что будет потом? Если мы и правда будем вместе? Если я узнаю не только каково это — целовать ее, но и все остальное? Я не отделаюсь потом годом в отряде…
— Так ты беспокоишься за нее или все-таки за себя? — рыжий склонил голову и внимательно на него посмотрел.
— Считаешь меня эгоистом? — Максир разозлился.
— Считаю, что ты слишком суров по отношению к себе. И к ней. И… к богам. Проявленные линии заключаются зачастую в том, чтобы столкнуть нас с каким-то препятствием. А сопротивление этому препятствию — тоже согласие с волей Ока. Да, нам приходится осторожничать. Порой, думать — и не мало. Балансировать между долгом и желанием. Не ты один это делаешь… Думаешь, мне хочется отправляться неизвестно куда, чтобы связать свою жизнь с абсолютно незнакомым человеком? Или не хочется познать истинную любовь с полной избранницей? Но я, пусть и не слишком доволен уверенностью матери, что все сложится хорошо — а ей в том королевстве понравилось, сам понимаешь — и приказом деда, я решил что стоит попробовать. Дать шанс Проявлению. Почему ты не хочешь тоже так сделать?
— Потому что я уже так делал.
— Ерунда, — рыжий вдруг сказал жестко. — Ашут применила все свои соблазняющие навыки на тебе — ну как же, младший принц, обладатель трех сил, красавчик и прочее… А ты и поддался. И поверь, если бы вы поженились, счастлив бы ты не был. И прошел бы год, два, как осознал, насколько она…хм, любвеобильна, и насколько тебе не подходит.
Максир открыл рот от удивления.
— Погоди. Ты имеешь в виду…
— Я пытался тебе сказать и раньше. Но ты ничего не видел кроме нее и ничего не слышал, кроме ее слов… Знаешь, первая любовь она такая… — Шер подмигнул. — Но теперь ты вырос. И можешь упустить свой действительный шанс на счастье. Магический или нет. Не важно.
Мужчина вздохнул.
А может ли быть такое, что он не прав? И что бормотание отца, которое он расслышал, относилось вовсе не к тому, что он, как и мама, не может встретить истинную? А к тому, что он слишком цеплялся за то, чтобы действовать исключительно по собственному разумению. Без всяких проявленных линий — что было не возможно.
Без всякой магии — что было глупо.
Магия.
Та, что давала ему силу. Уверенность. Возможности.
Как и всем остальным.
Та, что развращала, как считала его мама — и отголоски этих мыслей он заметил у Лили.
Зачем думать, запоминать, если есть артефакты? Зачем делать, если есть заклинания? Зачем учить анатомию, если есть зелья от всего? Зачем любить и страдать, если есть истинные пары?
Но с другой стороны, зачем так рьяно отрицать то, что являлось основой этого мира? И бояться рисковать там, где приз был гораздо больше, чем проигрыш?
Он не спал всю ночь, размышляя об этом.
Мысли вело и крутило. То сжимало до состояния острой безысходности, до расширяло до ощущения безграничных возможностей. Он было даже вознамерился обратиться к собственной силе, к Свету, например, чтобы понять, что его ждет дальше — и тут же отказался от подобного намерения.
Раз он так хотел жить исключительно собственным умом и чувствами, так стоило быть последовательным.
Утром, взбодрив себя исключительно заклинаниями, вышел на улицу, чтобы помочь Шеру сложить вещи. И задохнулся, увидев Лили.
Девушка была бледной и собранной, осунувшейся как-будто. И выглядела как человек, который принял решение. А еще…
Он почувствовал разрастающуюся боль в груди, там, где должно было быть его сердце.
Оказалось, что больно, это не когда злость. Ненависть. Проклятье. А когда холодное спокойствие. Безмятежный взгляд прекрасных глаз. Полное равнодушие.
Ее как-будто не было рядом.
И он вдруг понял, что если не сделает чего-нибудь, ее и правда не будет рядом. Никогда.
Интересно, есть ли предел душевной боли? Наступает ли когда-нибудь момент, за границей которого — пустота? Или потеря сознания?
Есть ли предел стойкости?
Когда терпишь, идешь вперед, запрещаешь себе даже дышать шумно — лишь бы не спугнуть тишину, которая окружила тебя — и все это в какой-то день заканчивается, чтобы взрывом разнести жалкие остатки собственной силы по всей Империи?
Я дала себе зарок, что продержусь эти два дня.
Два дня — это же ерунда, правда?
Разве я не держалась все эти годы?
Когда меня не принимали и не понимали в моей семье?
Когда у меня не ладилось со сверстниками — обоего пола?
Когда сбежала из дома и чувствовала себя совершенно потерянной — а сейчас сердце сжимается, не было ли это слишком, не оставить даже какой записки о том, куда я отправляюсь? Вдруг кто будет меня искать?
Пусть мы не были близки с отцом последние годы, но вряд ли он не заметит, что его вторая — вечно вторая — дочь не приходит ночевать.
Я решила, что обязательно отправлю письмо из Аза, где запланирован финиш. И где у меня — это я тоже решила твердо — начнется новая жизнь.
Не важно, примет ли меня отец назад и о чем попросит, что попробует заставить выполнить. Благодаря этой поспешной авантюре убедилась — я не зря выбрала свою профессию. Хочу помогать людям — и именно так, как нас учили делать. Надеясь на себя, а не на магию. И не зря хотела путешествовать. Мир оказался гораздо больше и удивительнее, чем одна только столица! А также не зря сторонилась «благородных» сборищ, напрягавших меня своей вседозволенностью…
Я буду работать в городской больнице. А как получу полную лицензию, отправлюсь в поездки по Джандару, с целительскими практиками, пока не осяду в каком-нибудь городе — а может и вернусь в Имерет. Сосредоточусь на работе.
И эти выскочки…
Не стоят моей боли и слез.
А мои чувства…
Что ж, это предугадать было не возможно. Я уж и не знаю, что чувствуют элене или же те, кто любит без всякой избранности и магии. Но то, что чувствовала я по отношению к Максиру эр Джан-Ари оказалось слишком новым, слишком неожиданным и вызывающим слишком противоречивые эмоции, чтобы перерасти во что-то светлое без всякой поддержки.
А потому должно быть заперто в старинный сундук на латунный замок.
И отправлено на чердак.
А когда придет время — забыто.
Чего мне стоило держаться хладнокровно и спокойно знала только я. Сдержанно улыбаться в ответ на немного нервные шутки Шера. Хладнокровно подавать руку блондину, когда он помогал выходить из магмобиля — и с чего вдруг вспомнил о манерах? Я же попутчик, никак не эрта на время путешествия. Мило общаться с обоими спутниками и помогать им разбираться в карте и многочисленных пометках, которыми они были испещрены. С благодарностью принимать горячий напиток на привалах, а также уверенно отвечать на разные вопросы, которые нет-нет и задавал рыжий.
Не смотреть на Ира слишком пристально.
Не обращать внимания на то, как он все чаще задерживает взгляд на мне. Да что там — даже спиной его чувствовала!
Не сравнивать его маску и лицо, которое я запомнила даже слишком хорошо.
Не думать о том, чем закончился его вечер на постоялом дворе.
Не вспоминать поцелуй, который будто вытащил мое сердце наружу, показал всему миру, а потом вложил обратно.
Нет.
Только вперед.
Мы мчались с особым усердием, но понимали, из-за того, что положенный артефакт нашему экипажу не удалось найти — и никакие оправдания не помогут, да и вообще, про перерожденцев наказано было молчать — мы не могли претендовать на призовые места. Но никто из молодых людей не желал остаться в последних рядах, из принципа.
Мне же было все равно.
Я, кажется, уже сполна получила в этом приключении "призов".
Ближе к концу долины попадалось все больше городков и деревень. Горы здесь были ниже, уже почти холмы, земли, судя по всему, более плодородными. Но и снежными. А ночь, которую мы были вынуждены провести в дороге — холодной. Я сидела на задгнем сидении, уже исполнив на сегодня роль водителя, и куталась во всю одежду, что у меня была, а ноги укрывала пледом, подбитым мехом, но все равно было немного не по себе. До тех пор, пока не почувствовала теплый ветерок, окутавший меня от кончика подмерзающего носа, до сапог.
Я осторожно посмотрела вперед, стараясь не проявлять излишнего интереса. Рыжий был сосредоточен на дороге.
А вот Максир…
На первый взгляд он спал. Да только вряд ли у спящих людей судорожно сжатые в кулаки руки.
Я, почему-то, взгляда не могла оторвать от этих рук, хорошо различимых в свете магических фонарей.
И, разморенная теплом, тряской и бессонной предыдущей ночью, так и уснула.
— Ура! Мы почти приехали!
Меня разбудил громкий крик Шера.
Я подскочила, охнула, ударившись о пару выступающих деталей декора и застонала, чувствуя как болит затекшее за поездку тело.
Но любопытство и азарт, который слышался в голосе рыжего, все пересилил.
Уставилась вперед, а потом еще и подула на окно, заросшее инеем, и принялась рассматривать городок Аза, довольно быстро перемещающийся за стеклом.
Поскольку едва рассвело, людей вокруг было не много — только самые стойкие встречающие, да еще писаки, чей дирижабль болтался неподалеку, вяло махали разноцветными платками. Да ревели несколько магмобилей — как выяснилось, на подъезде мы пересеклись с тремя экипажами и Максир, который теперь сидел за рулем, не пожалел магического заряда, чтобы вырваться вперед.
Вокруг было очень… мило.
Каменные дома, железные украшения, какая-то набережная, паробусы, висящий вдали обсерватор, праздная публика — и все укрыто тонким слоем снега, которые продолжал сыпать сверху, вселяя ощущение предверия Первого цикла, самого темного из всех, но от того не любимого меньше — на самом деле это был цикл отдыха, когда все проводили время вместе с близкими у горящих каминов и очагов, готовили горячие напитки, писали стихи, работали в лабораториях, рукодельничали или читали многочисленные книжки, пока за окном — особенно в северных ветвях — завывала вьюга и ночное небо не навещала ни одна из лун.
Люди всегда старались в этот период ярче одеваться и украшать свои дома.
Особенно накануне Дня Темной ночи.
Вот и Аза принарядился — на многих я видела красные шарфы и пончо, улицы и стены зданий были по традиции увиты золотыми листьями тбили и красными яблоками и плющом, а среди них сверкали магические огоньки и самодельные гнезда.
В утреннем, ярком свете, да еще и усыпанные снежинками, украшения смотрелись очень празднично.
Я почувствовала, как у меня поднимается настроение, еще и рыжий запел развеселую зимнюю песенку — пусть пара строчек заставили меня смутиться.
— Я вижу его! Финиш! — снова завопил рыжий.
Конец нашего путешествия был на центральной площади городка, где уже расположились шатры и столы организаторов, а также «отдыхали» добравшиеся магмобили — некоторые из них весьма непрезентабельного вида. Видимо, приключения нашли и других участников.
Как только мы пересекли арку, по краям которой горел огонь в факелах, уже знакомый мужчина в длиннополой шубе вскинул вверх руку.
Добрались!
Неожиданно я и сама развеселилась.
Мы вышли из машины, приняли поздравления совершенно незнакомых людей — некоторые норовили меня обнять — и Шер умчался к организаторам, причем было видно, что с наскоку начал что-то доказывать и спорить.
Я лишь покачала головой.
Вокруг царила суета, которая становилась все суетнее с каждым моментом — прибывали и дальше экипажи, те, кто уже приехал, осматривали машины или общались друг с другом — или спорили с организаторами — детвора, ради такого события вставшая пораньше, разбрелась по механизмам, кто-то верещал в рупорт и звал затерявшихся в толпе друзей.
Мне сунули в руки большую глиняную кружку с горячим вином со специями, я с удовольствием пригубила, хотя даже не умывалась и не завтракала сегодня.
Уже и писаки заинтересовались — пока я была единственная девушка в обозримом пространстве — и принялись вызнавать сложности пути и мои впечатления.
В общем, вокруг кипела жизнь. Переодически наплывая на замершего возле меня ледышку и тут же в испуге откатываясь прочь.
Или мне так это все представлялось?
Я вдруг поняла, что ужасно хочу в ванну и отдохнуть немного, а еще плотно поесть — от вина уже кружилась голова. И растерялась. Мы ведь не договаривались, что будем делать после окончания поездки. Конечно, я не думала, что молодые люди — принцами я их старалась не называть даже про себя — бросят меня посреди площади, но и пользоваться их расположением и дальше было не удобно. У меня было с собой несколько монет — вполне достаточно на скромную гостиницу, а потом и почтовый дилижанс в сторону столицы.
А значит…
Надо было прощаться?
Я вскинула голову и встретилась взглядом с Максиром, который пристально на меня смотрел.
С нежностью и досадой?
Бред.
И уж было открыла рот, чтобы что-то сказать, как блондин меня опередил. Стремительно сократил расстояние между нами и замер. И я замерла.
Почти не дыша.
Стараясь помнить о том, как он меня обидел.
О принятых решениях.
О том, что нет у меня чувств, в конце концов!
Ир выдохнул:
— Лили, я…
— Вы не поверите! — завопили над ухом и мы оба вздрогнули. — Седьмое! Да будь у нас артефакт, мы бы точно что-нибудь выиграли! Но это еще не все!
Я повернулась и с улыбкой спросила:
— И что еще?
— Бал!
— Бал? — я была в недоумении.
— Ну конечно! Ведь сегодня День, когда приходит Ночь! Сказали оставить здесь магмобили — о них позаботится стража — а публике посмотреть-то хочется — и идти готовиться!
И правда! Сегодня? Ох, я совсем не подумала об этом!
А ведь обычно мы собирались вечером всей семьей, за столом, ели мясной пирог, а потом наблюдали, как магические огни расцвечивают небо столицы…
Стало чуть грустно, что на этот раз я не разделю праздник со своими близкими — да и вообще ни с кем — но я тут же стряхнула с себя эти мысли.
Не последний ведь раз, так?
Что там рыжий продолжает говорить? Для кого бал?
— Для всех участников, о чем ты умаешь, Лили? Я же рассказываю! Будут и экипажи, и их родственники — ну кто добрался сюда, — и местная знать даже. Все вперемешку, представляешь? И благородные, и простые жители — обещают танцы, угощения и что-то грандиозное! Вот наши пригласительные! — он показал три конверта.
Я растерялась.
Еще и вместе на бал идти? Но это…
Невозможно.
— Я планирую отдохнуть в гостинице и отправиться домой, — сказала твердо — Путешествие затянулось.
Ир открыл рот, чтобы что-то сказать, но его снова перебил рыжий:
— Даже не думай! Мы тебя наняли на весь период поездки, — он подмигнул, да и прозвучало это как-то не обидно, — И поездка распространяется и на бал. Завтра переместимся в Имерет, не волнуйся — а сейчас идем искать лучшую гостиницу! Ну чего так смотришь? В обыкновенных наверняка давно уже нет мест. Так что весь день отдыхаем — а вечером веселиться!
— Но у меня нет даже наряда…
— Купим!
— Нет, — я поджала губы.
— Значит, купишь сама. На что тебе зарплата? Я, кстати, еще и не отдал монеты-то — не здесь же это делать. В гостинице и получишь. Сейчас найду кого-нибудь, кто подскажет направление и поможет с нашими вещами…
Шер подхватил меня под локоть, и потащил куда-то. А я от неожиданности происходящего даже не сопротивлялась.
Да и смысл?
Вряд ли мне удасться отбиться от такого напора, да и какая разница — ну проведу я с ними еще немного времени?
Так что к гостинице я подошла уже спокойно.
Верная собственной задумке, тут же отправила магическое письмо отцу. Стараясь не смущаться, получила от Шера довольно увесистый мешочек — и тут же настояла, что за комнату заплачу сама. А потом приказала принести мне завтрак в номер.
Есть хотелось уже ужасно — но не в общем зале, потому как мне нужно было побыть хоть немного наедине с самой собой и восстановить самообладание.
Все-таки бал, веселье и Максир…
Было в этом что-то от сказочной мечты, к которой я уже не имела отношения. А потому чувствовала сильную горечь.
Но, с другой стороны, почему я должна была определять собственное настроение и последний в этой поездке вечер отношением человека, который никакого отношения ко мне не имел и не хотел иметь?
И почему бы…
Поймав эту мысль, я вздрогнула, нахмурилась, а потом хмыкнула.
И завершила ее.
И почему бы не заставить его пожалеть об этом — хоть немного? Хотя бы на одно маленькое мгновение?
— Вау! — не сдержала я вздох восхищения.
Никогда не была на праздниках во дворце Имерета — да я вообще никогда не ходила на балы по случаю Дня наступающей Ночи! — но то, что я увидела в Аза, было даже лучше, чем могла вообразить.
Зал городской ратуши преображал явно не один маг. Скорее всего расстарались не только ради жителей городка, но и для столичных экипажей, писак, представителей магических факторий — глава города явно не был глупцом и понимал, насколько это выгодно для развития.
Колонны стремились ввысь, а потолок увеличили с помощью крайне сложного заклинания искривления пространства — и казалось, что он достает до неба, хотя снаружи здание выглядело совершенно обычно.
Ярко-красные стены — уж не знаю, чем они покрасили светлый мрамор, но смотрелось блестяще и торжественно — были сплошь покрыты огромными золотыми шестеренками и часами. По традиции, жители заранее приносили для украшения свои часы, и их настраивал Главный городской часовщик и его подмастерья — чтобы все пробили одновременно, символизируя наступление нового года. Особо выделялся огромный механизм, и без того украшавший главный зал — привычной формы, со множеством кругов посередине, каждый из которых имел название одной из лун.
На плиточном полу выросли золотистые металлические деревья, чуть покачивающиеся на несуществующем ветру. В одном из дальних углов была организована раздача напитков и закусок, по краям располагались диванчики; но в целом все пространство было свободно, чтобы гости перемещались между деревьями, общались, а позже и танцевали.
Меня наполняли удивительные эмоции.
После целого дня отдыха, раздумий, прогулок — в том числе по магазинам — настроение было замечательным. Не печалила даже скорая разлука с моими спутниками и понимание, что моя жизнь никогда не будет прежней. И не потому, что я многое для себя решила, а потому, что изменилась я сама.
Многое поняла. Многое почувствовала. Приняла в себе. И…влюбилась.
Впервые в жизни. Безответно. Но…
Любовь она сама по себе была наивысшим чувством. Матерью, что дала жизнь всем богам. И я не собиралась отказываться от нее, раз она решила поселиться в моей душе.
Щемящая, беспощадная, справедливая, такая, что становится красиво, тонко, высоко, так что сердце замирало и звенело…
Я просто оставлю ее там. И когда придет время… научусь дарить тому, кому она нужна.
Еще раз обвела глазами зал и улыбнулась своим спутникам, которые не стали наряжаться излишне эффектно — я обратила внимание и раньше, что они оба не любили вычурных деталей. Довольно простые камзолы из дорогой ткани, узкие брюки и сапоги, украшенные поблескивающими цепочками — вряд ли железными.
Шер улыбнулся мне в ответ, а Максир…
Лед, похоже, сковал не только его тело, но и лицо. Лишь глаза горели лихорадочно.
Я не отвела взгляд. И не отводила его, пока расстегивала пуговицы своего пальто, и скидывала на подставленные руки слуги.
Максир моргнул.
А потом побледнел еще больше. Его губы поджались, а скулы заострились, когда он пробежался взглядом по моей фигуре, а потом снова посмотрел мне в глаза.
Зло, отчаянно, просяще…
Хорошая девочка внутри меня даже захотела его пожалеть.
Плохая победно вздернула подбородок.
Да, платье я выбрала на грани. Откопала в таких далеких кладовых местного магазинчика готовой одежды, куда, как мне кажется, не добирались со времен его основания. Ну и переделала немного.
Точнее, просто отпорола все, что было сверху и снизу, оставив лишь основу, напоминающую яркую, синюю бабочку.
Нет, мой наряд не был самым откровенным в зале. Но ничего откровеннее я никогда не носила. И вряд ли надену еще.
Мне просто захотелось сойти немного с ума. Или свести с ума кого-то.
Я почувствовала себя почти отомщенной, когда блондинчик судорожно сорвал с себя камзол и шагнул ко мне с хриплым возгласом:
— Прикройся!
Ну-ну.
Вздернула одну бровь, спокойно развернулась и двинулась вглубь залы.
Сзади выругались.
А плохая девочка довольно улыбнулась.
Голова немного кружилась, будто я выпила вина, а внутри поселились те же бабочки, что порхала на мне.
— Эрта Лили — подскочил молодой человек, смутно мне знакомый по гонке. — Позвольте вас угостить горячим напитком и может быть первый танец…
— Уже занят, — Шер подхватил меня под локоть, улыбнувшись моему потенциальному кавалеру, и повел — да ладно, потащил — в сторону столов, на которых стояли огромные хрустальные чаши с бодрящими и алкогольными напитками. — Ты что творишь? — прошептал он мне.
— Развлекаюсь? — я улыбнулась. А рыжий хмыкнул.
— А ты молодец. Но сильно рискуешь. Кое-кто может не выдержать, и тогда не поздоровится любому, кто окажется рядом с тобой.
— Кое-кто уже сделал свой выбор, — я делано-равнодушно пожала плечами.
— Он еще даже не начинал, — покачал головой рыжий и налил нам в три бокала чего-то оранжевого и упоительно пахнущего.
Молодые люди встали по бокам от меня, будто притворяясь стражами, но я не роптала. В обществе мне доводилось бывать не часто и сегодня было вполне достаточно прогулок между искусственными деревьями и пунша, чтобы наслаждаться вечером. Конечно, одних нас не оставили. Подходили и организаторы, и писаки, мы сами разговаривали с другими экипажами — точнее, разговаривал, в основном, Шер, обсуждая те или иные куски дороги, а блондин напряженно и многозначительно стоял рядом, недобро глядя на тех, кто обращался ко мне по тому или иному поводу.
Странно, что меня это даже не злило.
А может и не странно. Без них я бы чувствовала себя неуютно, а на вечер пришла больше из любопытства и женской досады, нежели ради того, чтобы познакомиться с кем-то. Поэтому, когда начались танцы, в отличие от многих девушек из самых разных слоев общества не подалась в сторону танцевального круга, чтобы быть приглашенной.
Шер открыл было рот, чтобы предложить мне руку, но запнулся под взглядом Ира. Руку убрал. И просто остался рядом.
Язакатила глаза. Блондинчик вел себя странно. Он ведь ясно дал понять, что мы всего лишь попутчики — так почему поступал как ревнивый жених?
Но удивительно, что я будто внутренне наделяла его этим правом. Несмотря на обиду. На боль, которую он мне причинил. На то, что у нас не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего.
Задумываться над этим не хотелось.
Хотелось продолжать любоваться роскошным убранством, наслаждаться шутливыми разговорами, в которые меня время от времени вовлекал Шер, и… мужским вниманием. Я понимала, что оно больше было связанно с откровенностью наряда и необычным составом и возрастом нашего экипажа, но все равно было приятно.
Очередную беседу и танцевальную мелодию прервала торжественно-струнная музыка. На балкончик на боковой стене на механической карусели начали выезжать куклы в человеческий рост и в разной одежде. Я узнала костюм городского стража, мага — целителя, горожанина, крестьянки, водителя магмобиля… Последней выехала довольно румяная седовласая кукла в сюртуке и котелке с регалиями городской головы. Замерла… И вдруг улыбнулась и помахала рукой.
Все разразились аплодисментами, оценив шутку. Да и за подобный праздник стоило рукоплескать.
А глава Аза тем временем поприветствовал собравшихся, поздравил с окончанием гонки, отдал дань смелости и мастерству победителей и объявил:
— Совсем скоро часы начнут новый отсчет. У меня для вас несколько подарков. Мне бы хотелось, чтобы каждый из находящихся в этом зале стал весел и даже счастлив — ну а лучшим залогом будут танцы и знакомства, не так ли? Наши маги подготовили замечательное заклинание: сейчас я выпущу разноцветных светлячков, которые найдут свободных парней и девушек и приведут их друг к другу…для того чтобы станцевать следующий танец.
Многие снова восторженно захлопали.
Я зачарованно смотрела, как от центральных часов отделяется целое облако света, которое потом превращается во множество крохотных точек, разлетевшихся по залу. Это было немного смешно и замечательно, когда они опускались на протянутые ладони и будто настойчиво тянули куда-то тех, кто им доверился.
И немного страшно, когда один завис перед моим лицом.
Я дала ему приземлиться на свои чуть дрожащие пальцы.
Странно…
Меня светлячок никуда не вел. Мне стоять на месте?
Рядом откашлялся Шер.
Я с недоумением посмотрела на него, и он подергал бровями, а потом ткнул пальцем за мое плечо.
Резко развернулась.
И наткнулась на горящий синий взгляд. Взгляд Максира, который держал такую же искорку. И никуда не торопился.
Стало обидно. Ну не хочет танцевать — и не надо. Понятно же, хотел бы, пригласил бы без всяких там магических трюков, а тут…
Уж не знаю, что он прочитал на моем лице, но в глазах его вспыхнули молнии — ой-ой, я ведь иногда забываю, чей он сын — а рука уверенно обожгла талию и подтолкнула в сторону уже спешащих к танцевальному кругу пар.
Мы встали друг напротив друга.
Я покраснела.
Великое Око, я же не танцевала уже пару лет! Учеба, практика, исследования не оставляли мне ни времени, ни желания — я даже на домашних вечерах отсиживалась в углу, а приглашенные отцом кавалеры были больше увлечены моей сестрой и ее подругами, нежели нелюдимой заучкой…
Ну и ладно, отдавлю ему ноги — сам будет виноват!
Первые такты вызвали у меня чувство облегчения.
Танец "нуну" был простейшим, даже дети его знали, и в основном заключался в том, чтобы кружить, подхваченной партнером, а время от времени останавливаться и оборачиваться вокруг своей оси. Я положила одну руку принцу на плечо — самые кончики пальцев — а вторую вложила в его ладонь.
Замечательный танец, совершенно незамысловатый, абсолютно приличный и…
Ой.
Про приличный я, кажется, погорячилась. Потому что в первом же повороте мужчина прижал меня к своему горячему телу так плотно, что я, фактически, распласталась по нему. Попыталась отстраниться, но блондин только поджал губы и прижал еще сильнее.
А я еще сильнее покраснела.
Вот чего он? Мы же все выяснили!
В том смысле, что и выяснять нечего!
А он…
А он горел. Обжигал. Плавил мою внешнюю, отстраненно-ироничную оболочку, лавой стекал в сердце и область живота и высекал там настоящие искры.
Его взгляд, от которого я не могла оторваться, проникал, кажется, в саму душу.
Как я могла считать его ледышкой, неживым? В его глазах, сжатых до обескровления губах, подрагивающих, сильных пальцах было столько жизни…
Я крутанулась, оторвав от него взгляд только на мгновение, и снова оказалась прижата к жесткому мужскому телу.
На меня будто смотрели Око, Свет и Буря. Меня будто клеймили — раз и навсегда. Меня больше не отталкивали и… любили?
Снова шаг назад.
Поворот вокруг своей оси.
Мое удивление — его нежность.
Мое недоверие — его отчаяние.
Мое непонимание — его просьба о прощении.
Разве могут глаза столько сказать? Разве можно им верить? Даже словам нельзя верить. Верят поступкам. А его поступки на протяжение всего нашего знакомства говорили об одном…
В синих глазах появилась требовательность и желание; и я забыла, о чем только что думала…
Шаг назад. Разворот.
Мы снова в общем потоке, чуть задеваемые чужими одеждами, и снова будто одни на целом свете. В собственной реальности. В собственных надеждах, которые поднимались в моей душе.
Нет-нет… Я почти прошептала это.
— Да, — отчетливо сказали его губы. — Лили…
Музыка закончилась. Мы застыли друг напротив друга и вздрогнули от шквала радостных хлопков и криков.
Я накрыла дрожащими пальцами горячие щеки и опустила веки. На глаза навернулись слезы.
Ну зачем он так?! Зачем играет?
Надо вернуться… Нет, надо уходить! Прочь отсюда, в гостиницу, переодеться и с первым дилижансом уезжать и…
Максир что-то рыкнул, а потом схватил меня за руку и потащил в сторону. Куда то за деревья, в полумрак и тиканье гигантских часовых механизмов, там где было меньше людей, и никто на нас не смотрел…
Сердце колотилось в такт этим часам, а в горле пересохло.
А он вдруг остановился, нежно обнял меня за плечи и горячечно прошептал на ухо:
— Лили…Девочка… Прости меня, прости… За все что сделал и сказал… А еще больше за то, что не сказал и не сделал… Не могу без тебя, понимаешь? Я боролся с этим, я не со зла боролся…Я уже однажды обжегся, поддался чувствам, в которых был только я и не капли магии — да нет у меня этой истинности, это долгая история, но нет! — а та, кто должна была стать моей женой, потом стала эленэ для другого. И тогда я сказал себе, что не посмею больше любить, что если и буду с кем, то только по расчету, пусть даже Семья выбирает, чтобы выгодней было… — Мне вдруг стало горько. Значит, уже была у него невеста? Значит, любил кого-то настолько, что ее уход отравил все его существование? Но следующие его слова заставили сердце сначала замереть, а потом неистово забиться. — Но это я только думал, что любил… Я ничего не знал о любви, пока не встретил тебя. И теперь боюсь — боюсь, что ничего не выйдет. Но если я не попробую, если не постараюсь, тогда ведь точно не выйдет, да? Лили, пожалуйста, прости меня и позволь быть рядом с тобой, ухаживать за тобой, любить тебя… Я тебе обещаю, что… — его голос пресекся и он продолжил через силу. — Если вдруг понадобится… я сделаю все, чтобы ты была счастлива — я ведь помню, с каким ты восторгом говорила про истинные пары… Так вот, я отпущу тебя, и ты сможешь уйти — но давай сейчас будем вместе.
Я медленно подняла голову и спросила хрипло:
— Почему я должна буду…уйти?
В синих глазах мелькнула тьма:
— Ты ведь можешь встретить еще своего… истинного.
— То есть… ты заранее сдаешься? — я не сдержалась от легкого ехидства. Ну а как еще, если меня распирало от ощущения восторга? Нежности? Его монолог прояснил многое — пусть и не все, но на это у нас будет время. Конечно, я могла бы вспомнить все то, что он сделал, раскрыть все свое недовольство, обиды, но…
Иногда стоило просто забыть.
Максир хмыкнул. И осторожно привлек меня ближе. И сказал твердо и уверенно:
— Я не сдаюсь. Но для меня твое счастье всегда будет важнее моего.
Я с преувеличенной грустью вздохнула:
— Жаль, что я не могу дать такого обещания.
— Ты о чем? — пальцы на моих плечах напряглись.
— Я вот не собираюсь отпускать тебя так просто, если ты вдруг встретишь свою истинную, — отстранилась и улыбнулась, стараясь не засмеяться, глядя на его ошеломленное выражение лица. — И не собираюсь сдаваться. И ты не услышишь пожеланий счастья на вашей свадьбе — я, скорее, взорву ваш свадебный торт, — уже откровенно хихикала.
— Лили, — он покачал головой и прижал меня к себе, да так, будто хотел засунуть под кожу. — Никаких свадеб с другой.
— Но твоя семья может потребовать…
— Я сумею отстоять свое мнение, не волнуйся, — и сказано это было так, что мне стало понятно — и правда сумеет.
— Значит… мы вместе? — уточнила я.
— Вместе. Всегда. Но при одном условии…
— Это каком? — я нахмурилась.
— Я сожгу это платье, — Максира перекосило.
— Хорошо, — я хмыкнула. — Но еще одна девка на твоих коленях — и ты останешься без них.
— Что ж, печально, — Ир лукаво улыбнулся. — Но я попрошу одного знакомого лекаря, чтобы он сделал мне механические.
Я стукнула наглеца кулачком по плечу.
— Кстати, о лекарях. Я буду работать! — сурово посмотрела на него.
— Кто бы сомневался… — пробормотал мужчина и зарылся лицом в мои уже изрядно растрепанные волосы.
Наш диалог прервала знакомая торжественная музыка.
Мы развернулись и увидели, что на балкон снова вышел глава Аза.
— Скоро мы начнем обратный отсчет, — его усиленный то ли магией, то ли механизмами голос проникал даже в дальние уголки залы. — Но я ведь вам обещал несколько сюрпризов, не так ли? Один маг, имени которого я, к сожалению, не могу назвать, подарил городу удивительное устройство, которое можно задействовать раз в год. Практически, благословение богов. В тот момент, когда Око, Свет и Буря сойдутся в одной точке, а Время начнет свой новый бег, Проявленные Линии станут как никогда более… проявленными. И истинные зажгутся сиянием; те же, кто давно не могли решить какой-то вопрос — найдут ответ. А те, кто страстно чего-то желают, получат шанс на исполнение мечты… Ну а теперь давайте считать. Десять… девять…восемь…
— Семь… — подхватил весь зал.
— Шесть… — улыбнулся Ир и сжал мои пальцы, а потом притиснул к боку.
— Пять… — в зале потемнело, а часы заметно вздрогнули.
— Четыре… — возникло ощущение, что весь мир задрожал…
— Три… — я счастливо улыбнулась и закрыла глаза.
— Два… — прошептали в едином порыве все и каждый.
— Один.
Едва слышимый щелчок.
Как-будто отпустили тетиву.
Как-будто лопнула струна.
Как-будто жуткое напряжение, которое владело каждой частичкой внутри меня исчезло в один миг.
Я, не открывая глаз, чуть повернулась и уткнулась Иру в район подмышки. И тут же вздрогнула от удивленного шепота:
— Лили… Посмотри…
— Что? — вскинулась.
И сначала не поняла, что такого, а потом…
Великое Око! Мы светились! Сияли, будто наша кожа превратилась в магическую лампу!
Сияние продержалось несколько мгновений и вдруг исчезло…
Как и все звуки. Как и все окружение.
Ведь это означало…
Я всхлипнула, а Максир прерывисто вздохнул, притянул меня за затылок и впился в рот поцелуем. Ошеломленным. Ошеломляющим. В котором было столько счастья, что его хватило, чтобы затопить меня до кончиков пальцев.
Я застонала и обвила его шею руками.
Я погружалась в его любовь. Тонула в его желании.
Я сама любила и желала так, что готова была утопить в этих чувствах всю Джандарскую империю!
Тем сложнее было вынырнуть, услышав краем сознания радостное «Ну я же говорил, мы их найдем!» и изумленное «Лили?!!».
Мы оторвались друг от друга и ошалело уставились на стоящих рядом с нами мужчин.
— Шер! — прорычал Максир.
— Папа? — пролепетала я.
Шерон широко улыбался, а вот отец хмурился. Я потрясла головой — откуда он взялся тут? И тут же радостно взвизгнула и бросилась ему на шею:
— Папочка! Я так скучала!
— Я тоже… — меня стиснули в объятиях. — Я так беспокоился… Ну куда ты бросилась, глупышка?! Разве ж можно так со своей семьей…Я так люблю тебя! Ну все, все, — ответил он на мой всхлип. — Вернемся домой, поговорим… Ну хочешь, работай, даже в этой своей… больнице… Только не сбегай так больше, ладно?
— Угу.
— И твое платье отвратительно…
— Угу, — я уже почти смеялась.
— Что до твоего поведения с этим молодым человеком…
— Женихом, — услышала я жесткий голос.
— Жени… что?
Отец оторвал меня от себя и изумленно уставился на Максира. А потом на меня:
— Лили… ты что… замуж собралась?!
— Ну… как бы… вообще-то мне еще предложения не делали… — я неуверенно глянула на блондинчика, но тот только покачал головой и посмотрел прямо на моего отца.
— Разве после всего, что вы увидели, я не обязан на ней жениться, эр Шот?
— Э-э… — кажется, папа был в шоке. Я тоже. Только младшим принцам, похоже, было весело. Глаза Ира смеялись, а Шер так и вовсе трясся. — Конечно, обязаны, молодой человек… Обязаны предложить! — собрался с мыслями, наконец, глава семейства. — Но вот принимать это предложение никто не обязан!
Какая прелесть!
Молодые люди, кажется, сейчас потеряют свои челюсти.
— Люблю тебя, папа, — прошептала ему. И тут же повернулась к Максиру.
— Ну и?
— Что? — ощетинился тот, все еще не прийдя в себя от удивления.
— Предлагать-то собираешься?
— Естественно, мы пожен…
Кажется Шер наступил ему на ногу. И ткнул в бок, отчего блондин скривился.
— Я хотел сказать, — принц откашлялся. — Лили, ты выйдешь за меня?
— Ну… — я сделал вид, что раздумываю.
Максир застыл.
А я получила тычок в бок от отца. И удивленно повернулась:
— Ты чего? — прошептала, впрочем, не особо скрываясь. — Разве настолько уверен, что мне стоит согласиться? Ты же совсем его не знаешь!
— Зато знаю свою дочь, — он пожал плечами. — Ты бы точно не стала целоваться посреди была с кем-то, кто не был бы тебя достоин.
Я снова повернулась к застывшему столбом Максиру. Рыжий рядом уже почти сложился пополам от смеха.
— Ладно, — я мило улыбнулась.
— Что ладно? — проорал блондин так, что люди неподалеку замерли.
— Да все ладно, — развела руками. — Будет…Наверное.
Угу, если меня не прибьют.
— Ли-ли… — а-а, какой он милый, когда злится!
— Да.
— Да. Что?
— Я выйду за тебя, — сказала весело и подмигнула. И ту же была подхвачена настоящей бурей, закружившей меня с бешеной скоростью.
Я расхохоталась и счастливо закрыла глаза.
И только совсем чуть-чуть вздрогнула, когда услышала голос папы:
— А теперь может быть скажешь мне имя своего жениха, Лили?
