ДАНИЛА ВРАНГЕЛЬ. СИНДРОМ КИЛИМАНДЖАРО
— Да ничего не видно, как у негра в желудке – темнотища.
— А ты смотри получше, идиот. Негр нам не нужен!
— Да вот, смотрю… Вообще–то что–то есть… Мелькнул маяк, по–моему… Мелькнул!
— Уверен?
— Нет.
— Ты убедительно торчишь на мачте. Уверен – нет, чё за ответ дебила? А ты вапще уверен в чём ни будь?
— Уже ни в чём, вот так, братан… Такая амплитуда меня взяла за яйца… И сколько можно терпеть весь этот бред! Нет, сколько можно? Ответь, братан, ты и начальник–командир в тандеме нашем… Увоооль!!! меня от мыслей этих бред несущих! Где суша, где земля? А? А? А? А?
— Спокойно, Адмирал, спокойно… Не первые мы, хоть не последние… Уж десять дней мы носимся по водам. По водам океана, в котором сгинуло людей – не счесть! И что же, думаешь, что все орали так как ты, тореадор? Я сомневаюсь в этом.
Пластиковая спасательная шлюпка плыла в районе мыса Горн, не самом развесёлом месте, да и не скучном, вроде бы… Живые кашалоты подплывали на кабельтов, нет на пол сотни саженей и пялились на двух живородящих самцов. Наверное, думали, что самки, иначе, что ж глядеть?
Траулер с наркотиками на миллиард долларов канул в воду как в воду. Мда… И помощи им стоило лишь ждать в калибре пулемёта, который сделает из них капусту, шинкуя вдоль и поперёк… Нет, не веселье… Прямо свадьба… Среди друзей, которым имя кашалоты… Добрейшие животные, однако, оказались при пристальном знакомстве. И не подумал бы, что эдакая тварь, размером с пароход, сочувствие измыслить может, и проявить…
— Послушай, друг Данила, а нам не снится это? – спросил напарник, удочку держа.
— Мне снишься ты, уж точно. Ты неграми и сушей задолбал… Какая суша!!! Идиота хвостик!!! Да мы в районе мыса Горн!!! Тебе не говорит ни что эта кликуха? Ежель, паскуда, выживем, то претендуем на медаль, которую вручают всем, райончик этот пересекшим… На шлюпке… Но и не больным!!! Припадком паранойи… Ты понял, друг? Поправь нервишки… И умирать нескучно будет…
— Что–что, Данила, ты в себе? Какое умирать? Нас скоро снимут с сей посудины безликой, борщом накормят и сто грамм дадут… Тебе побольше, ну, а мне поменьше… Я выпью столько, сколько скажет шеф. Шеф–повар – ой хорошая работка! Родился б заново, туда бы и пошел.
— Послушай, Адмирал, не строй дебила. И так ты копия его. Какого чёрта ноешь, сука? Ты чё, не рад, что из пятнадцати бойцов в живых остались только я и ты? А? А? А? А? Придурок, на колени!!! И Господа проси о том, чтобы простил тебя за слёзы… Имеешь чёрный пояс карате… А толку? А? А толку… Ну, прыгни к кашалотам, покажи технарь… Ты думал, что животных в состоянье опередить… По силе мышц. Дурак – вот твоё имя. Лишь сила духа отличает человека от тех тушканчиков, которым имя львы. Иль кашалоты. Иль что ещё. Уразумел? Уразумеешь. Когда душа попрёт наружу через дыры, которые тушканчики найдут.
— Данила, я тебе не верю. Ты в отношениях со мной хороших был всегда. А щас наехал, но за что, не разумею… Ведь мы друзья, ведь так?
— Да, мы друзья, иначе ты бы умер, своим нытьём доставши друга своего. Не надо ныть, ты – Адмирал; а я Данила; а это – Кашалоты, так их зовут на языке на нашем, они не плачут, маму не зовут, и повар им не нужен. А, в общем, ты с ума ещё не сшел, поэтому, считаю тебя членом экипажа, который прорывается к себе, домой, скажи куда?
— В Россию!!!
— Вот, мать твою! И не забыл ещё! Да, мы сейчас в России! Ты понял? И не забывай! Вся шлюпка – территория Медведя! Ты это помни, на картель наплюй. Мы – территориальные служивцы. Ты понял, что сейчас Данила говорил?
— Да, понял слово в слово! Стоим на рубежах! А рубежи – борта баркаса… Я тебя я понял, брат, не подведу… Хотя я слаб на нервы оказался, но это не касается души…
— Я верю…
— Поэтому, не думай, что меня столь манит повар и сто грамм…
— Ха-ха… Какая терапия…
— И если борт о борт придётся нам столкнуться! Не подведу, Данила!
— Верю я! А теперь снова лезь на мачту. Хоть высота её три метра, но в кабельтовых это очень много разницы, так говорят евреи, что в Одессе. Я не еврей, я серб… Но смысла нет – есть кто, кто есть… Ты кто?
— Я? Белорус.
— Я серб, так что же боле? Бредятина сия несётся по волнам и памяти и прессы. Любимая жена моя – татарка. Ислам помехой этому не стал. И кашалоты, я не думаю, решают проблемы эти в звуках ультра…
— Да, убивают, вот и всё… Но если путь перекрестится… – измолвил Адмирал.
— И правильно, – сказал Данила. – Полумеры – лишь травля над душой, и всё!
— Да-да, ты прав всегда, не знаю, почему…
— Да потому, что надо так! Те в бОшку не пришло? Что НАДО ТАК! И всё! Ребята с «Аполлона», который едва вернулся при помощи новейших технологий, как думали тогда, не пробовали воздуха морского, Земли… А как ты думаешь, хотели ль бы они вздохнуть его, хотя б на миг, в момент, когда надежды не было совсем… А?
— Чё? При чём здесь «Аполлон»…
— Дубина, да они копирка наша, лишь с тем отличьем, что не было там Адмирала, который бы всё дело завалил.
— Напрасно ты… Я в космос не летал… И не повёлся бы на ту пургу… Вот мотористом я могу себя сказать в рыболовецком деле… Но «Аполлон»? Загнул Данила ты. При чём американские придурки – здесь? Тем более, что никуда и не летали… А Стенли Кубрик их снимал в пещере…
— А ты откуда это знаешь, боярин керосиновый?
— Так знают все, а я – тем боле… Мой дядя в съёмках тех участье принимал. Платили круто – выше Голливуда… Вот так, Данила, и покорена Луна.
— Да, это слышал я, но как проверить? Тем более с ума сошли они. Все экипажи, все те, что были на Луне, но это в версии NASA. И атмосфера там нашлась и флаг американский колыхала, странно всё… Враньё, скорей всего… За что и Кеннеди расстрельную влепили…
А океану наплевать на разговоры, он взял и нехотя поднял волну. Слегка, потом ещё, потом ещё пол балла…
— Данила, что это, цунами?
— Ха… О! Идиот! Нет не цунами, это наша смерть ползёт ползком, в открытую не хочет! Ты знаешь, керосинщик, волна у мыса Горн шестнадцатиэтажку накрывает?
— Ужель? Не верю, брешешь ты, опять над Адмиралом издеваешься. Шестнадцать этажей волна…
— Идёт ещё разминка…
— … Нас уничтожит во мгновение, и всё…
— … Которая к развязке приведёт…
— …И всё обрушится и нас не станет… Даниииила!!!. Думай…
— …А без развязки сложно завязать начало, где бы и ни было оно…
— …Думай… думай… Ты командор на этом корабле…
— … Но если есть начало, то значит будет и конец! Ага, сказал я правду…
Море резко стихло, и через пять минут царила тишина, божественной молитве поклоняясь.
Всё странно было, но наркотики странней, по принципу, а не в цене. И тот, кто подпись ставил, под документом Дьявола, отчёт держать придёт ему пора. Уж рано, или поздно…
— Ты понял, Адмирал? Отчёт пора держать!
— За что?
— За диаволиду, брат…
— Чего эт ты сказал?
— За Дьявола сейчас платить придётся. А думал ты, что нет? Ты думал, что лаве – пустые звуки? Лишь номиналы нарисованы с нулями… Да чёрта с два, урод ты белорусский! Ты думал, что частицу жизни утаща, себе прикрыть сумеешь что–то боле? Брателла, эта широта не склонна верить сказкам. На кашалотов погляди, что буйвола догонят!
— А, может, всё же будет корабЕль… И утрясётся всё… Данила, ты с ума сошел, но я в тебя, однако, верю…
— Ты, вроде, человек… Не потому, что говоришь словами. Ты где–то согрешил, отсюда страх – ты меня понял?
— Нет, не понял. И не грешил я никогда, напраслину возводишь.
— Грешил, грешил, отсюда страх ко смерти. А почему тебе бояться этой твари? А? – А? А? А? Не понял я… Ведь сам умею разводить даже животных, не то что тех, которые себя людьми считают… Ты врёшь! Но ты не эксклюзив. Врут все… Кроме меня… Порода уж такая.
А волны снова поднялися до небес, стреляя иглами молниеносной твари… Которая сидит, как кто–то написал, вверху, и Аполлоном кличется…
— Эй, ты!!! Придурок, хватит баловства!!! Кончай трагедию ломать, ведь люди в море!!! Заткни потенциалы, а не то… Приду к тебе и фазу вставлю в место, кто бы ты и ни был, мне наплевать, я – человек!!!
И волны стихли, да до полного нуля. Штиль воцарился возле мыса Горн.
И в тишине, немыслимой доселе, лишь прерываемой любовной песней альбатросов, возник тот звук… Возник тот звук…
— Данила, да по–моему мотор работает стосильный? Но я себе не верю, после твоих тренингов… Проверь–ка ты, шо там плывёт… А можыж с Белоруси?
— Ох и дурак! Нет, для тебя прислали чёлн родимый… А в «Аполлон» не хочешь, друг… Данилу привередливого сможешь позабыть, и вообще…
— Не–ет!!! Данила, я тебя не позабуду!
— Послушай, мне голубой оттенок в голосе не нужен… «Не позааааабуууууду….», ты шо, больной? Тебя в довольно раннем детстве на асфальт роняли, отсюда и желание укрытым быть и защищённым, а то есть – членом. Адмирал – ты голубой!! Но это и не есть порок… Порок – предательство и воровство, – ты понял?
— Нет! Я в шоке от молитв твоих! Да, склонен я к мужчинам!!! Но!!! Лишь во снах! Не пробовал в реале… И дай бог не попробую…
Мыс Горн, упругая волна, болтать и уговаривать её нет смысла… Хотя малайцы пробуют халяву, под именем молитва… Ха–ха–ха!!! А русским феня заменяет мол! Ежели бы Бруно и не сгорел, он русским стал бы, или сербом, всё то одно… Но взял, падлюка, и спалил себя, не веря инквизиции… Ну, а скорее дело проще, жене не верил тот Бруно… А зря… Оргазм не удержать в одних руках, как знамя полковое…
— А ну–ка, Адмирал, реальней посмотри, шо то такое душу будоражит?
— Да вижу всё, заправка керосином в бухте Намбе Ван. Я запахи все знаю наизусть!
— Ага, это не всё! Ты думаешь Данилу объегорить?
— Нет, нет… Данила, чё… Я просто говорю всё то, что есть…
— Откуда «намбе»!
— Да всё оттуда! Я трахал там однажды одноглазую красавицу, но кони были быстры, вараны называются, я саблей изрубил десяток – более не смог… Но самый толстый мощный, и варан к тому же, мя вызвал на дуэль…
— Да шо ты говоришь!!!
— Оружие мы выбирали долго, несоответствие, сам понимаешь, – но выбрали! Такого не бывает, чтоб при желании убить кого–то, базуку не нашли, аль старое ружьишко, иль может тот товарищ, что гранаты далеко кидает, уссался… Всё бывает… Но всё было чик–чик!
— И как?
— Варан тот выбрал рукопашный бой.
— Ха! Что ж ты ему ответил?
— Ответил я по чести – в бой пошел…
— С вараном, в рукопашный?
— Ну, руки то ведь разные, а рукопашный бой, он рукопашный…
— Ну, и…
— Что и…? Варана ты имеешь данные о технологии его удара, особенно укуса?
— Ну, Адмирал, имею… Но ты же предо мною, жив, здоров, иль врёшь… Хоть белорус, но не помеха этому, поверь…
— Да что ты братец за дурак? Или думаешь, что ящерица свалит белоруса? Да член те в рот, не тот базар, отпад, отлёт, и полный финиш…
— Так замочил варана?
— Я пристрелил его, калибром семь шесть две – а это и не мало. Смотря кому. Варану-то хватило.
Данила помолчал, жевачку пожевал, и ласково взглянул в глаза коллеги. Сказал:
— Послушай, Адмирал! Но я тебе всегда ведь говорил, неравенства не существует! А ты всегда орал, что надо всё по чести, по весу, по калориям, по драйву… По драйву, то есть под уклад души… А члена не хотели, животные твои? С Вараном сабли выбирал ещё ты… В своём уме ты, Адмирал? А? – А? А? А? Да не совсем, по–моему…
— Да я хотел по чести…
— Какая честь с вараном, ты, дебил… Да слава богу, что тебя не кончил он… Варан… Варан… Варан… А цели в голове получше не пришло?
— Неа, никак… Врага я видел… Он – Варан.
— Дурак, варана кормят обезьянами. Сушеными, к тому же… А ты с чем пиво пьёшь?
— Не пью я пива!!!
— Ну, ладно, дрочишь с кем, – с варанами?
— О! Нет!
— Так в чём проблема, почему я это должен узнавать в моменты гибели… В моменты гибели душевной уж, пока… Ну, а вообще физической… Ты, Адмирал, не раз мне жизнь спасал… Ведь это так? Так, если помнишь…Но несмотря на положительный момент, ты должен понять, что любви в природе нет…
— Да?
— Ни мужской, ни женской. Ты знаешь, что же есть презерватив?
— Да, знаю, отчего же… Такая липкая резинка…
— Да, да, да… Но есть и та, что не на член, на голову даётся. И умники, вроде тебя, с Вараном начинают воевать… Ха! Бред! Где Сеченский, Махарашвили, а где Мичурин? А? Ты, идиот… С вараном воевать пошел… Да ты же человек!!!
— Я?
— Ты?
— Мда, но люди разные…
— Чего ж, я командор?
— Нуууу… Гены, может быть, аль шо ещё…
— Не гены, а ебальник твой трусливый гены порождает, которые потомству ты в подарок принесёшь… Нет, Адмирал, придётся тебя кончить… Прям здесь, на кашалотовой волне…
— Да ладно дуру гнать, Данила… Я знаю, ты давно уж не в себе… Но кашалот причём? Живая тварь… И добрая, к тому же…
— При чём здесь кашалот, пускай живёт, его не против жизни я. Но ты, мой Адмирал, меня достал… Тебя воспитывать, что дрессировать улиток… Что? Что? Что–то не так?
Данила вытащил пистоль, калибра девять миллиметров, со скоростью снаряда метров пятисот… В секунду… Стартовая скорость… Не хило, для какой–нибудь винтовки имени Бердана…
— Агга! – сказал бульбаш. – Меня ты кончить хочешь?
— Конечно, что же ты ещё желал? Аль поцелуев, аль цветов… Но этого тебе придётся долго ждать… Всю Вечность, а она дождлива, зонт приготовил или только понт? Прикончу я сейчас тебя Серёга, и Адмиралом станет меньше… Уже полегче…
— Не верю, брешешь, ты меня не кончишь…
В ответ патрон в патронничек зашел.
— Не кончу, ну–ка дёрнись, и вся обойма вылетит в тебя! А почему! Меня достал ты! И думаешь, в себе я, наяву?
— Данила, успокойся, я молчу…
— Молчать то рано, надобно орать! Не знаешь пыток боли ты, вот и гавно полезло через рот… Прости, но буду бить я в лоб, тебе быстрее смерть придёт, на том и порешим. Адью…
Хорошая мужская страсть конца так не имела. И бешенство Данилы быстро уползло. Куда? Туда. Опрос закончен этим. Но сексапильность в текст не влазит, и ритмы путает вовсю, он это знал. И морехода пристрелить не мог, естественно, хотя его достал Адмиралтейский тон.
И в это время подлетает скутер, с двумя красотками…
— Аллё? Вы парни в норме? Но что–то есть трагическое в вас… Нам это нравится. Не правда ли, Фиалка?
— Да ты права, особенно худой.
— А кто худой? Да оба вроде в теле.
— Да вон–вон тот, блондин, ебио–мать!
— Послушай, шо ни гонят! Мы кролики с тобой болотные? – сказал один.
— Заткнись, тебя я не убил за это свойство – молчать! Так ты – молчи!!!
— Смотри, они о чём-то говорят! И вроде чистые на вид! Давай–ка трахнемся, уж ежели стоИт… - сказала светлая Фиалка.
И скутер медленно пополз к с ума сходящим торговцам наркотиков.
— Послушай, Адмирал, мне кажется, что что–то не в порядке…Что ж ты имел в виду, иссохшийся болтун?
— Да вроде сон, а может нет, но тёлки нас зовут какие–то. Куда, зачем? Ничо я не пойму…
— Не надо понимать, всегда те говорил, лишь я пойму – диктуй…
— Нуууу… Двое их, зовут нас в пересменку… Иль как сказать? Да просто так зовут…
— Никто ТАК, не зовёт, лишь только смерть… А я её позывы изучил, – сказал Данила и поднялся с днища, чтоб углядеть красавиц экстравертных… Агга!! Так это же Фиалка! Ха–ха–ха–ха! И она хочет взять руками голыми меня?
— Тебя? – спросил автограф.
— Меня, – Данила отвечал.
— А чё же не меня? Я бы ей впялил в самую дорожку, мой член большой, ей мало не покажется!!!
— При чём твой член, – Данила отвечал. – Ты носишься с ним, как с дубиной! Нельзя на женщину так наезжать, ежель мужчина… Но если женщина, то можно…
Морские волны кроя тайну, спокойно выдержали речь. Пол балла, это что–то значит? Наверное… Но штиль затих и с переменно подозрительным исходом…
Волна цунами подкрадясь, вот так себя ведёт… Собачья сука…
— Послушай, они в норме не совсем, а может, им игла нужна, – спросила дева та, которая не знала никого.
— Да нет, не думаю, – ответила Фиалка, в кармане пистолет сжимая, калибра сорок пять.
То «Магнум» был, случайно дурочке попавший в руки… Она сосать готова его ствол… Была… Потом остепенилась, но зло жемчужин глаз беспеременно травило душу тех, кто шел на дело… И шла она, жемчужина полей, не прерывая действо, не стесняясь; она как самка подошла туда, где кони не валялись, и чисто было. Больше нету слов.
— Спасать вас надо или нет, я слушать буду три секунды, – Фиалка вопросила, а в ответ услышала:
— Плыви–ка дальше, всё равно не будет толка от общений наших… Одни проблемы, знаешь ведь сама…
— А пулю сорок пять тебе в подносе принести, иль пусть летит?
— Да пусть летит. Туда, куда захочет. Но только не подумай, что ты наездница на ней. Та лошадь ещё та… Смотри, смотри… Укусит.
И громыхнуло тут! Волна гигантская под именем цунами — пришла, услышав разговор, наверное. И кашалоты вверх взлетели, как лайнеры воздушные! Они как птицы хвостиком махали. Но тяги не хватало для полета, и рухнули обратно в воду тяжелою стотонной тушей. Мыс Горн – хорошая погода! Летали и Данила с Адмиралом! Летала и Фиалка с Безымянной! Но далеко не улететь, Ньютон так приказал, и грохнулись обратно в воду – красавцы кашалоты, красавцы люди и женщины – красавицы.
Буль–Буль оглы им приказал подольше жить. Они не против были! И вынырнув с глубин солёных, на перегон к кораблику поплыли. Конечно же, мужчины первые там были.
— Ну, что, Фиалка? Где же пистолет? Где пули сорок пять? Давно я не встречал тебя на этой широте и долготе.
— Данила, хватит виртуальностью играть, ты закорлючки пишешь, а я тону… Подай мне руку, да поживей…
Но сзади подплывал недобрый кашалот, открывши пасть, диаметром семь метров.
— Марго! Ха–ха–ха–ха! Ты оглянись, увидишь птичку, как у фотографа, но только экзотичней!
Марго взглянула.
— Белый кашалот!!! Да это сумасшедший зверь, Данила!!!
— А ну–ка, лезь быстрей на борт…
Движок взревел и катерок помчался… На полной скорости, но… кашалот не отставал. Он нёсся как стотонная торпеда, не закрывая пасть – голОден, очевидно! Две женщины и двое мужиков – а много мяса в них? Наверно, много… На завтрак хватит – думал кашалот, который белый, и который тоже не в себе.
— Быстрей, Данила… Да быстрей гони… Не хочется в контакт входить с тем альбиносом. Какой–то белый! С голоду, наверно… А может, наркоман… Сейчас бывает всё, и удивленье под девальвацию попало. Его уж нет. Уж удивляться нечему. Кругом дурдом калибра сорок пять.
На скорости большой тот катерок на берег Африканский выскочил, и там затих, мотором поурчав.
— Ха–ха–ха–ха! – смеялся тут Данила сумасшедший. – Мы наркомана наказали – ой, ля–ля… Наверно, думал тот китяра, что кое–что мы с Адмиралом с тонУщего суднА прибрали. К рукам. Ну, героинчик там, синтетика, гашишик… И прочий хлам, который Белому киту был нужен! Да знал бы Мелвил, шо он сотворил…
— Послушай, снайпер, оглянись, – зловещим голосом сказала му Фиалка.
Он оглянулся… и увидел… И он увидел, оглянувшись!!! О, Господи, да что же он увидел? Кошмар какой–то, но не кашалота! А что? А что он там узрел? А? Ничего не понимаю… Аааааааааааааааааа… Понял, вижу, знаю…
Сзади стояла стая львов. И хмуро думала та стая, как кашалот, – о завтраке, о чём же! О чём же ещё думать в это время, когда кукушки яйца прячут в гнёзда. Чужие. А сами завтракать летят.
— Где твой калибр сорок пять, – тихонько проскрипел Данила для Фиалки.
— На дне у мыса Горн, не знаешь что ли?
— Не врёшь, красотка?
— Вру, конечно… Я его спрятала в трусы…
— Давай.
— Даю.
Он взял пистоль и стал Данилой прежним, уверенным и бодрым. Сказал помощнику:
— Эй, Адмирал, ты там варана на дуэли вызывал? Тя опыт есть… Давай, зови–ка вожака. А говорить я буду с ним – не бойся.
— Эй, кучерявые! – орать стал Адмирал. – Кто старший, выходи! Разборка будет! Мы на стреле, аль нет? Чего молчите, тупорылые бараны? Данила хочет говорить! Но не со швалью, а со старшим! Не понял, чё молчите? Прошли анестезию языка? Рычать умеете – рычите, падлы… Хотя бы. Вам мало не покажется сейчас.
Фиалка сзади ко Даниле подошла, и обняла, сказавши:
— Мой милый друг, доверься мне, я разберусь без пистолета…
И к львам пошла в одних трусах, где не было уже калибра сорок пять.
Недолгий разговор закончился внезапно – все львы рванулись и исчезли за холмом.
— Так шо ты им сказала? – спросил бульбаш.
— Да кое что о сексе. Про СПИД они не знали ничего. К Килиманджаро побежали. Там ветеринарный пункт. Ну, а теперь могу вам предложить вертушку!
— Чё, вертолёт? Летал уже, хорош… – сказал Данила.
— Иначе нет пути отсюда, милый… Не бойся, он не упадёт…
Четвёрка смельчаков взлетела в небо и растворилась там, как дым.
И всё. Чего же боле? А приземлилась где? А чёрт их знает! Наверное, в Австралии. Там нету львов.