Поиски продолжаются

Шумно и оживленно было летом 1960 года в районе падения Тунгусского метеорита. После экспедиции Флоренского этот район был «взят на откуп» самодеятельными экспедициями, число членов которых быстро возрастало. В прошлом году их было двадцать четыре, в этом — больше семидесяти.

Наиболее крупной, тщательно подготовленной, укомплектованной работниками разных специальностей была Томская комплексная самодеятельная экспедиция (теперь она называлась КСЭ-2), возглавляемая, как и в прошлом году, Геннадием Плехановым. Этот невысокий, совсем еще молодой человек с открытым лицом и спокойной, рассудительной речью оказался прекрасным организатором. Под его руководством КСЭ стала быстро расти. Физики, математики, геологи, медики, химики, биологи и прочие — все они свободное от работы время отдавали Тунгусской проблеме. В Москве, Ленинграде, Томске, Новосибирске и других городах в институтах, кабинетах и лабораториях работали эти энтузиасты-добровольцы, исследуя, анализируя и систематизируя полевые и архивные материалы, связанные с проблемой Тунгусского метеорита. После соответствующей обработки эти материалы поступали в Томск, в бетатронную лабораторию, в которой находилась штаб-квартира КСЭ.

Перед очередным выездом в поле КСЭ провела огромную подготовительную работу по сбору и систематизации разрозненных данных, относящихся к событиям 30 июня 1908 года.

Во все обсерватории, наши и зарубежные, были разосланы письма с просьбой сообщить о метеорологических, магнитных, актинометрических, сейсмических и иных аномальных явлениях, которые наблюдались летом 1908 года.

В прошлом году участники КСЭ-1 выезжали в поле почти полностью за свой счет. В этом году они получили ощутимую финансовую поддержку от Сибирского отделения Академии наук и от некоторых других организаций. Это дало им возможность увеличить число участников. Различные научные учреждения выделили экспедиции во временное пользование аппаратуру, точные приборы и многое другое.

Кроме КСЭ-2 в районе работала еще одна экспедиция, состоявшая из москвичей, сотрудников одного научного института. По количеству участников она далеко уступала КСЭ, зато была прекрасно оснащена. Прочитав в журналах несколько дискуссионных статей о природе Тунгусского метеорита, участники группы загорелись желанием побывать на месте и попытаться найти материальные следы этого феномена — то ли метеорита, то ли погибшего космического корабля.

Возглавлял эту группу молодых романтиков механик Володя Кошелев. Внешне он точь-в-точь походил на одного из героев «Мертвых душ». «Это был среднего роста, очень недурно сложенный молодец с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами и черными, как смоль, бакенбардами. Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыскало с лица его». Вот только бакенбарды заменялись у Кошелева черной курчавой бородкой. Живой, подвижной, он был полон сил и неуемной энергии. По существу только благодаря его напористости, распорядительности и умению подойти к людям и была организована эта своеобразная экспедиция, материальной обеспеченности которой можно было позавидовать.

Кроме соответствующего снаряжения и оборудования группа имела в своем распоряжении вертолет и портативные приемо-передаточные станции. Ее участники привезли также акваланги, маски, ласты и разборную брезентовую лодку типа укрупненной байдарки, долго вызывавшие жгучую зависть у участников других групп. Володя Кошелев и некоторые его товарищи, будучи любителями подводного спорта, решили использовать свое умение для обследования озера Чеко.

Кошелевцы оказались очень славными ребятами. Располагая прекрасными материальными ресурсами, они оказали существенную помощь одиночкам и небольшим группам энтузиастов-любителей, которые, обладая скудными денежными средствами, тщетно ломали голову, как пробраться в заветный район. Кошелев включил их в состав своей группы, число участников которой превысило 20 человек.

По прибытии на место кошелевцы объединились с группой Плеханова и стали работать вместе по программе, разработанной Плехановым и дополненной Комитетом по метеоритам. Программа предусматривала большой объем радиометрических работ (которые руководство КМЕТа считало излишними). Намечались отбор образцов золы деревьев для последующих радиохимических анализов, измерение радиоактивности почвы и другие подобные исследования.

— В прошлом году, — говорил Плеханов, — была обнаружена повышенная радиоактивность в центре катастрофы. Природа этого явления не установлена. В этот вопрос надо внести ясность. Ведь ядерная гипотеза имеет такое же право на существование, как и другие. Мы должны объективно проверить все данные «за» и «против», в частности установить характер радиоактивности в этом районе.

Помимо КСЭ-2 и кошелевской группы в районе должен был работать возглавляемый мной отряд КМЕТа. В отряде кроме меня были еще двое рабочих. Один из них, Янковский, сообщил, что на днях выезжает, второй, студент Новокузнецкого металлургического института Юра Кандыба, бывший участник КСЭ-1, уже находился на заимке, ожидая моего приезда. Должна была прибыть и четвертая группа во главе с Золотовым, который добился ассигнований для организации своей экспедиции.

Поговорим о шариках

Нам надо было подниматься водой до Пристани на Хушме, беря по пути почвенные пробы.

Шарики! Шарики! Как можно больше магнетитовых и силикатных шариков должны были мы привезти из разных участков района и установить места их наибольшей концентрации. К сожалению, природа этих шариков различна, и они могут иметь как космическое, так и чисто земное происхождение. Современная индустрия, особенно металлургическая промышленность, засоряет атмосферу большим количеством металлических и силикатных шариков, внешне неотличимых от космических. Так как сейчас широко развито производство легированных сталей с присадкой никеля, то присутствие его в шариках не может служить основанием относить их к категории космических. Особенно это касается районов с развитой металлургической промышленностью и крупными стройками. В районах, далеких от промышленных центров, возможность заражения атмосферы индустриальной пылью резко уменьшается, а в очень удаленных районах она практически сводится к нулю.

Механизм образования космических шариков можно считать хорошо изученным благодаря работам Е. Л. Кринова. Исследование образцов, собранных на месте падения Сихотэ-Алинского железного метеорита, показало, что шарики образуются вследствие сноса потоком воздуха мельчайших капелек расплавленного материала с поверхности падающего метеорита. Застывая, они падают на земную поверхность в виде своеобразной «дроби» микроскопических размеров.

В других случаях они могут выпадать из газового облака. При ударе крупного метеорита о Землю большая часть его превращается в металлическое газовое облако. При охлаждении происходит конденсация и образование мельчайших капелек, которые в виде своеобразного металлического дождя выпадают на земную поверхность. Подобное явление происходило в районе падения Аризонского метеорита.

«Падающие звезды» — небольшие метеоры весом в сотые доли грамма, «сгорая», превращаются в космические шарики. Подсчеты показывают, что метеорная частица весом 12 миллиграммов образует сотни шариков размером 25–30 микрон.

Американские ученые П. Ходж и Р. Вильдт проделали очень интересную работу. Их сотрудники в течение года ежедневно собирали атмосферную пыль в трех пустынных малонаселенных районах, где исключалось присутствие индустриальной пыли. Один из пунктов находился в пустынной местности Мойава в Калифорнии, второй — на Центральной Аляске и третий — на одном из канадских арктических островов.

Ежедневно, за исключением дождливых и снежных дней, наружу выставлялось покрытое медленно сохнущим раствором стекло, которое через 24 часа заменялось другим. На снятом стекле подсчитывалось количество шариков. Средняя частота выпадения шариков во всех трех пунктах оказалась одинаковой и равнялась 1,1 шарика на квадратный сантиметр.

Удаленность этих трех пунктов от жилых мест дает основание считать шарики частицами космического происхождения. Следовательно, метеорная пыль в общем довольно равномерно оседает на земную поверхность, создавая однообразный фон. Однако там, где происходили полет и падение метеорита, количество шариков в почве окажется резко повышенным и в распределении их будет наблюдаться определенная закономерность, обусловленная траекторией полета метеорита, его составом и размерами.

В районе падения Тунисского метеорита единичные идеально круглые магнетитовые шарики были обнаружены в отдельных почвенных пробах еще Куликом. Экспедиция 1958 года выяснила, что количество их исчисляется единицами в каждой пробе и что они распределяются очень неравномерно. На участках, где происходит переотложение почвенного материала, то есть идет естественный процесс обогащения, количество шариков может резко увеличиваться, например на террасе ручья Укагиткон в его устьевой части.

Сбор и изучение этих шариков представляют большой научный интерес. Вполне возможно, что именно они являются частицами материи, слагавшей ядро гипотетической кометки, которая, по мнению В. Г. Фесенкова, столкнулась с Землей 30 июня 1908 года. Поэтому надо было получить как можно больше шариков, чтобы иметь возможность детально изучить их, классифицировать и после этого судить об их происхождении.

По плану нам надо было подняться на лодке до Пристани на Хушме, беря по пути почвенные пробы на затопляемых во время крупных паводков террасах, где, очевидно, наиболее благоприятны условия для переотложения шариков. Около Укагиткона, где пробы показывали резко повышенное количество шариков, нужно было промыть укрупненную пробу, а кроме того, взять большое количество непромытой породы на исследование в Москву.

Однако найти лодку подходящих размеров оказалось не так-то легко. Местные лодки изготовляются по определенному шаблону. Это либо легонькие утлые лодчонки, вмещающие одного-двух человек без груза, либо тяжелые шитики, совершенно непригодные для безмоторного плавания на веслах по мелким таежным речкам. В конце концов удалось найти старенькую лодку, которая за 100 рублей была уступлена мне на все лето.

В ожидании отъезда

Через день после моего прибытия в Ванавару прилетела сборная кошелевская группа.

Узнав о моем приезде, с заимки в Ванавару пришел Юра Кандыба. Вдвоем с болотоведом Юрой Львовым они установили своеобразный рекорд, пройдя этот путь за 25 часов, что вызвало всеобщую зависть и восхищение.

Кошелев взялся перебросить наше снаряжение и лодку в верховья Хушмы; это позволит нам вести работу, спускаясь вниз по течению, а не поднимаясь вверх. И вот лодка, погруженная в разъемное чрево вертолета, плывет не по воде, а по воздуху на высоте около 200 метров. На широкой галечной косе неподалеку от Пристани лодка соединенными усилиями команды и пассажиров была выгружена, и вертолет с ревом стал ввинчиваться в воздух.

От Янковского не было никаких вестей, и нам с Юрой пришлось одним начать подготовку к сплаву. Мы основательно проконопатили лодку. Поскольку смолы у нас не было, пришлось прибегнуть к местным ресурсам. Собрав со стволов лиственниц янтарные «слезки» — живицу, мы клали ее в котелок вместе с прилипшим к ней растительным мусором и заливали кипятком. После тщательного размешивания кусочки коры и прочий мусор всплывали и удалялись. На дне оставалась густая, липучая масса, которая, после того как вода была слита, смешивалась с мукой. Получалась своеобразная «паста», в какой-то степени заменявшая смолу.

Однако наша лодка оказалась настолько ветхой, что даже тщательный ремонт не мог излечить ее от основного недуга: она протекала как решето. К счастью, на этот раз у нас был большой запас синтетической пленки, что давало возможность уберечь груз не только от дождя, но и от воды, просачивающейся снизу.

Когда лодка была отремонтирована, а груз упакован и подготовлен к погрузке, мы с Юрой отправились в двухдневный маршрут на Западное болото, в центре которого находится большое озеро. Со дна его я собирался взять пробу ила. Озеро, лежащее километрах в двенадцати от заимки, хорошо видно с воздуха: оно большим серебристым пятном поблескивает под лучами солнца среди широкой заболоченной низины, окруженной густой тайгой. В маршрут я захватил небольшую надувную лодку, которая так пригодилась нам в экспедиции 1958 года. Она весит два килограмма и легко укладывается в рюкзак.

В ясное, погожее утро мы отправились в путь. Дорогу к озеру нельзя назвать легкой. Сухие участки сменялись заболоченными, иногда мы забирались в густейшие заросли молодого леса, через которые приходилось буквально продираться. Подъемы сменялись спусками, звериные тропы то шли в нужном нам направлении, то сворачивали в сторону, и нам опять приходилось, обливаясь потом, тащиться по бестропью.

Неожиданно густая тайга раздвинулась, и показалась Хушма. Делая здесь резкий поворот, она подмывает левый берег, образуя высокий обрыв, который тянется на несколько десятков метров. Поросшая лиственничным лесом кромка берега изобилует рытвинами и провалами; ровные площадки между ними покрыты зеленым ковром брусничника. Здесь мы решили взять пробу и слегка передохнуть.

Я стал спускаться к воде. В обрывистом берегу среди нагромождения мелкой щебенки виднелись почти отвесные выходы желтовато-серых гипсоносных пород, пересеченных жилами и прожилками розоватого волокнистого гипса — селенита. Внизу у самой воды в беспорядке валялись крупные камни, среди которых выделялась большая сероватая глыба загрязненного гипса. Мне припомнился рассказ об охотнике-эвенке, который вскоре после катастрофы 1908 года случайно зашел в эти места и был поражен, увидев на берегу Хушмы камень, которого прежде здесь не было и который он сначала принял за оленя. Не эта ли свалившаяся сверху глыба породила слухи о чудесном «камне-олене», встреченном эвенком в «проклятом месте»?

К вечеру мы были у озера, расположенного в обширной заболоченной котловине, окаймленной невысокими, густо поросшими лесом холмами. Озеро имеет своеобразную грушевидную форму, расширяясь на севере и постепенно суживаясь к югу. Длина его около километра, ширина вдвое меньше. Озеро бессточное и очень мелкое: я на лодке проехал по нему вдоль и поперек, и нигде глубина его не превышала двух метров. Захватив с собой насаженную на жердину желонку, я отплыл почти на середину озера и взял донную пробу. Ближе к берегу пробу брать было бесполезно, так как дно там покрыто толстым слоем торфяной крошки.

Печальным однообразием веяло от этого постепенно высыхающего озера, окруженного мшистой равниной с разбросанными по ней редкими чахлыми лиственницами.

Вернувшись с Западного болота, мы с Юрой совершили маршрут на Южное болото. Конечно, в первую очередь направились к прошлогодним лиственницам-близнецам, пережившим катастрофу 1908 года. Срубленная лиственница лежала засохшая, с осыпавшейся хвоей, уныло выделяясь на мшистом покрове болота. Основание пенька и место спила покрылись черным, похожим на ожог налетом, впитавшимся в древесину и вызванным, очевидно, воздействием дубильных веществ и каких-то грибков.

Несколько севернее одиноко стояла более крупная лиственница, слегка наклоненная к востоку. Наметанный глаз признал в ней еще одного свидетеля Тунгусской катастрофы. Мы отправились к ней, по щиколотку утопая в зыбком моховом покрове.

Это было довольно большое дерево, стоявшее на краю неширокого вала, образованного уплотненным мхом. Вал густо зарос низкой карликовой березкой, ивой и подбелом. Верхушка дерева раздваивалась: рядом с тонким полуобломанным сухим суком, похожим на штык, тянулась вверх настоящая вершинка, выросшая после катастрофы. Видно было, что до катастрофы сучьев на дереве было гораздо больше, чем теперь. На это указывало обилие торчащих в разных направлениях сухих сломанных сучков-пеньков. Почти все новые, живые ветви растут у основания таких сучков, иногда по две-три сразу.

Как мы ни присматривались, никаких следов ожога ни на стволе дерева, ни на сучках нам заметить не удалось. Огненный шквал пронесся мимо дерева — оно росло далеко от края болота, и это его спасло. Но зато воздушной волной с него сорвало почти все ветви, и оно мучительно долго болело, прежде чем ему удалось оправиться.

Жалко было губить это многострадальное дерево, но оно было живым беспристрастным свидетелем далеких, таинственных событий, и мы, скрепя сердце, спилили его. Подсчитав годовые кольца, мы установили, что ему около 200 лет.

Внимательный осмотр дерева показал, что все сухие сучья-пеньки сломаны очень близко от основания и окаймлены слоем плотной, «окаменевшей» смолы-живицы. Около основания каждого сломанного сучка виден большой наплыв, из которого и развились новые ветви. Такие же наплывы, но меньших размеров есть и у пеньков, не давших новых ветвей.

Изучение характера годовых колец дерева подтвердило «показания» прошлогодней лиственницы о том, что изменения в гидрогеологическом режиме Южного болота, повлиявшие на рост деревьев, произошли задолго до катастрофы 1908 года.

Более детальное исследование отшлифованного спила впоследствии показало, что дерево дважды было на грани гибели — в 1780 и 1908 годах. Впервые несчастье произошло с ним в 17-летнем возрасте, когда вокруг бушевал таежный пожар: тогда был обожжен ствол деревца и сгорела часть его веток. От одной из таких пережженных веточек сохранился короткий сучок — включение в стволе дерева. По мере роста дерево постепенно обволакивало своими тканями этот сучок и полностью «поглотило» его через 40 лет после пожара. Отчетливо видна тонкая углистая каемка, сохранившаяся на кончике этой пережженной веточки. После пожара дерево долго болело; этот период отмечен таким же рыхлым кольцом больной ткани, как и период после катастрофы 1908 года. Сравнение ширины колец этого дерева и прошлогоднего свидетельствует о том, что водный режим болота был непостоянным и, вероятно, различным в разных его местах. В отличие от прошлогодней лиственницы это дерево перед катастрофой 1908 года росло на более сухом участке Южного болота.

Судя по спилу этого дерева, следы обугливания тонких веток могут сохраняться в течение долгого времени. Интересно, что на сучках и ветках деревьев, которые считаются пострадавшими от лучистого ожога в 1908 году, таких следов обугливания не замечено. Видимо, лучистый ожог был очень слаб и не смог обуглить кору живых сучьев и веток.

Представление о характере и интенсивности лучистого ожога основано на показаниях жителей Ванавары С. Б. Семенова и П. П. Косолапова, которые на себе испытали его воздействие. Эти показания считаются достоверными, а между тем к ним следовало бы относиться с некоторой осторожностью.

В своей книге о Тунгусском метеорите Кринов приводит свидетельства этих очевидцев, полученные более чем через 20 лет. По словам Семенова, утром 30 июня 1908 года он сидел на крыльце дома, лицом к северу. Вдруг небо на севере «раздвоилось, и в нем широко и высоко над лесом появился огонь, который охватил всю северную часть неба. В этот момент мне стало так горячо, что словно на мне загорелась рубашка, причем жар шел с северной стороны. Я хотел разорвать и сбросить с себя рубашку, но в этот момент небо захлопнулось и раздался сильный удар». Когда появился огонь, Семенов увидел, как его сосед Косолапов, работавший около своей избы, «присел к земле, схватился обеими руками за голову и убежал в избу». Семенова же после удара отбросило сажени на три от крыльца, и он лишился чувств, но выбежавшая жена ввела его в избу.

А вот что говорит Косолапов, который в это время вытаскивал из наличника окна гвоздь: «Вдруг мне что-то как бы сильно обожгло уши. Схватившись за них и думая, что горит крыша, я поднял голову и спросил сидевшего у своего дома на крыльце С. Б. Семенова: «Вы что, видели что-нибудь?» — «Как не видать, — отвечал тот, — мне тоже показалось, что меня как бы жаром охватило»».

Кринов считает, что ожог ушей у Косолапова был вызван действием лучистой энергии пролетавшего болида, а жар, ощущавшийся Семеновым, — следствие воздействия лучистой энергии и болида, и взрыва.

Но ведь можно предположить и другое. Услышав вдруг грохот взрыва, Косолапов мог инстинктивно присесть на землю и схватиться руками за уши — жест вполне естественный у внезапно испугавшегося человека. Семенова же при виде страшного зрелища — раздвоившегося неба со вспыхнувшим огнем — «бросило в жар». Это довольно часто бывает у людей во время сильного волнения. Ведь находившаяся поблизости девятнадцатилетняя дочь Семенова, которая стояла лицом к северу и тоже видела, как «небо раскрылось до самой земли», не помнит, чтобы на нее пахнуло жаром. Почему? Да потому, что у этой девушки нервы оказались крепче, чем у двух пожилых мужчин.

Поговорив на эту тему, мы с Юрой отправились дальше, осторожно ступая по зыбкой поверхности Южного болота.

Когда глаз пригляделся, стало ясно, что количество «свидетелей», переживших катастрофу 1908 года, не исчерпывается обнаруженными деревьями. Нам удалось найти еще несколько таких деревьев, причем исключительно лиственниц. У всех у них ветви росли «кустами», реже поодиночке, около сухих сучков, резко обломанных будто ударом топора.

Мы решили больше не трогать этих уцелевших очевидцев событий 30 июня 1908 года. Их осталось немного, и очень печально, если все они будут уничтожены.

КСЭ-2

Маршрут на Южное болото мы закончили посещением Куликовской заимки, возле которой был лагерь смешанной плехановско-кошелевской экспедиции. Жизнь здесь кипела, как в муравейнике.

Территория заимки, где раньше из густых зарослей сиротливо выглядывали три избушки, стала неузнаваемой. Среди деревьев маячили многочисленные палатки — целый палаточный городок, даже с некоторым подобием улиц и переулков. Возле палаток в беспорядке лежали груды вещей — мешки, ящики, тюки, свертки. А вертолет с каждым рейсом подвозил все новый и новый груз.

…Раннее утро. У огромного костра на перекладине висит несколько больших кастрюль-казанов, в которых очередной дежурный, чертыхаясь, что-то варит. Рядом в больших ведрах кипятится ароматный отвар из веток и листьев черной смородины — божественный благоухающий напиток, перед которым бледнеют лучшие сорта грузинского чая.

Время приближается к восьми часам. Дежурный торопится, нервничает. Ровно в восемь он с азартом начинает «бить в гонг» — колотить обухом топора по массивной железной решетке, висящей гаде со времен Кулика. Звон этот имеет чисто символическое значение, так как после него дежурному еще долго приходится вопить: «Подъем! Вставайте! Подъем!» Напрасный труд. Только несколько человек, лохматые и заспанные, с кружками и ложками в руках, позевывая на ходу, медленно бредут к столу, на котором стоят огромные кастрюли с пшенной кашей, заправленной мясными консервами.

Постепенно начинают появляться остальные обитатели лагеря, и к девяти часам завтрак в полном разгаре. Вокруг столов шумно и оживленно. Дробный перестук ложек перемежается шутками, спорами и разговорами, в которых не последнее место занимает все та же проблема Тунгусского дива. Здесь есть и убежденные метеоритчики, и сторонники атомного взрыва, и явные приверженцы версии о гибели космолета.

Завтрак окончен. Народ начинает расходиться на работу. Проходит некоторое время, и лагерь пустеет.

Геофизики, стоя по колено в воде, проводят магнитометрические исследования. Радиофизики определяют характер радиоактивности почвы и растений. Болотоведы исследуют характер растительных сообществ в пределах Северного и Южного болот, собирают мхи, травы, изучают разрезы торфа, берут образцы, делают зарисовки, записывают, этикетируют, упаковывают. Все это будет детально изучаться зимой. Сейчас они перекочевали в центр Южного болота, разбили палатки на небольшом торфяном островке и живут там — «жалкое племя болотных людей», как называют их гордые члены республики Фаррингтонии, проживающие на вершине горы Фаррингтон. Это озольщики — «поклонники огня», собиратели золы. Немало загублено ими деревьев, переживших Тунгусскую катастрофу. Эти деревья превращаются в дрова-чурки. Из них выкалываются участки-слои, относящиеся по отдельности к периоду до 1908 года, к периоду от 1908 до 1945 года (года взрыва первой атомной бомбы) и к периоду после 1945 года. Последующее изучение радиофизических и геохимических особенностей золы в каждом из трех выделенных слоев даст возможность проверить правильность гипотезы ядерного взрыва.

Постепенно удаляясь от заимки, четырьмя группами работают лесотаксаторы. Они в двух взаимно перпендикулярных направлениях — широтном и меридиональном — рубят просеку вдоль намеченной визирной линии и через каждый километр закладывают пробную площадку. На ней детально подсчитывается количество упавших и сломанных деревьев, замеряется направление упавших стволов, вообще дается самая подробная характеристика молодой и старой растительности; все это сопровождается отбором большого количества образцов, зарисовками и фотографированием. Эта работа должна дать ценнейший материал для характеристики вывала, пожара и результатов воздействия Тунгусской катастрофы на окружающую растительность. Кроме того, отдельные группы таксаторов совершают маршруты по радиусам на расстояние до 50 километров, чтобы осмотреть местность и уточнить характер лесного вывала и его границ.

Любители подводного спорта демонстрируют свое умение нырять в холодных водах Чеко, глубина которого, как выяснилось, достигает 60 метров. Цель этого занятия заключается в том, чтобы исследовать дно озера и взять несколько донных проб все с той же задачей — выявить слой 1908 года.

С легкой руки граждан веселой республики Фаррингтонии, привыкших карабкаться по каменным развалам — курумам, покрывающим склоны милой их сердцу горы, на заимке стал систематически выпускаться юмористический журнал «Курумник», впоследствии превратившийся в ежегодный сборник.

В «Курумнике» энтузиастам-подводникам было посвящено специальное стихотворение, по-иному объясняющее их попытку проникнуть на дно озера Чеко.

В одном из номеров «Курумника» была опубликована новая, биологическая «гипотеза» Тунгусской катастрофы, по своей смелости и оригинальности почти не уступающая марсианской гипотезе. Авторы ее уверяли, что вскоре она получит всеобщее признание. Суть ее вкратце такова.

Всем известно, какое невероятное количество живой материи может сконцентрироваться в сравнительно небольшом пространстве. Взять хотя бы полчища саранчи, которая тучами поднимается в воздух, затмевая солнце. Или нашествие муравьев где-нибудь в лесах Бразилии, неисчислимыми полчищами движущихся вперед, уничтожая на своем пути все живое. Или миллионные стаи леммингов, перекочевывающие с одного места на другое.

Тот, кому приходилось работать в сибирской тайге, особенно в районе падения Тунгусского метеорита, знает, какое неисчислимое количество комаров водится в этих местах, отравляя существование людям и животным. Иногда, особенно во время «роения», количество этих крылатых тварей не поддается исчислению. Представляется вполне возможным (так оно, по-видимому, и было), что в памятное утро 30 июня 1908 года над Южным болотом высоко в воздух поднялась плотная, густая масса только что народившихся комаров, образовав огромное колышущееся облако. Наблюдавшееся очевидцами «огненное тело», стремительно пронесшееся по небу, было крупной шаровой молнией. Пролетая над Южным болотом, она, внедрившись в «комариное облако», с оглушительным грохотом взорвалась.

Известно, какие ужасные последствия влечет за собой, скажем, взрыв каменноугольной пыли. Вот и здесь взрыв колоссального количества распыленной органической материи (комаров), сконцентрированной в сравнительно ограниченном пространстве, произвел все наблюдающиеся разрушения, вызвал пожар тайги и радиальный вывал леса…

Вниз по Хушме

Отплывать мы решили утром 10 августа. Накануне еще раз тщательно проверили лодку и осмотрели груз.

Только что мы разожгли костер и начали готовить ужин, как на противоположной стороне Хушмы среди зеленых зарослей показались две фигуры. Это были Гена Плеханов и Римма. Они ходили проверять работу лесотаксационной группы и, зная, что мы собираемся отплывать, решили зайти попрощаться. В подарок они принесли полмешка кедровых шишек. Мы были рады, что можем попотчевать гостей глухариным мясом.

После ужина мы долго разговаривали, сидя у горящего костра. Трудно передать прелесть таких задушевных бесед, как-то по-особому звучащих в простой, бесхитростной таежной обстановке. Они создают ощущение теплоты, близости и понимания, прочно и надолго связывающих людей, казалось бы, совершенно разных по возрасту, характеру, привычкам и взглядам.

Незаметно надвинулась теплая августовская ночь. Неожиданно послышался треск сучьев, и пламя костра выхватило из темноты фигуры двух девушек и двух парней. Это оказались радиофизики Лена, Мариша, Эрнест и кинооператор КСЭ-2 Олег Максимов. Они возвращались из маршрута и тоже решили засвидетельствовать свое почтение отъезжающим. Мы радостно приветствовали неожиданных гостей. Над костром опять повисли многострадальные котелки.

Группа радиофизиков была откомандирована в КСЭ-2 Институтом прикладной геофизики для проведения радиометрических исследований. Экспансивная Лена искренне огорчалась, что исследования не показывают повышенной радиоактивности, которую наблюдали участники КСЭ-1 в прошлом году в центральной части района. Ее подруга Мариша относилась к этому более сдержанно.

— Еще неизвестно, тут ли мы ищем, — заметил Плеханов. — Сейчас все внимание обращено на район куликовского вывала. А ведь кроме него есть другие не менее интересные районы. Быть может, именно там и произошла катастрофа. Практически, кроме радиального лесного вывала, мы в этом районе не обнаружили ничего, что можно было бы связать с грандиозностью события 1908 года. А ведь такие вывалы возможны и в других местах. Есть сведения писателя Шишкова о грандиозном лесном вывале, который он видел в 1911 году во время своего путешествия из бассейна Нижней Тунгуски на Ангару. Предположительно этот вывал находится где-то в бассейне Джелиндкона, недалеко от нас. Мы собираемся туда слетать на вертолете. Не менее интересно сообщение профессора Драверта о своеобразном крупном вывале леса в верховьях реки Кети, который он связывает с падением Тунгусского метеорита. В этом году туда отправился исследовательский отряд во главе с Колей Васильевым.

К костру подошли Эрнест и Олег. Подвижный и энергичный Олег, не обращая внимания на «объективные причины», с утра до ночи бродил по району в поисках подходящих кадров, без устали посещая ближние и дальние группы. Тяжелые маршруты по болотистому или лесному бестропью среди воющего, мельтешащего перед глазами гнуса не пугали его. Вот и теперь Олег пришел с заимки специально для того, чтобы запечатлеть на пленку наш отъезд.

Наступило хмурое, серенькое утро. Временами накрапывал мелкий моросящий дождик. Тяжело труженная лодка глубоко сидела в воде, и не успели мы отплыть на несколько десятков метров, как она прочно села на мель. Пришлось лезть в воду. Лена и Мариша жалостливыми взорами следили за нашими надрывными попытками стащить проклятую лодку на глубокое место. Только что мы снялись с мели, как ее сменила другая, и все пришлось начинать сначала.

Олег следовал за нами на протяжении двух километров, запечатлевая на пленку наш отъезд. Он, вероятно, шел бы и дальше, но начавшийся дождь заставил его повернуть обратно.

Нелегким был наш путь. Мы медленно сплывали вниз по течению, но большей частью шлепали по воде, таща свою грузную посудину. Не раз нам приходилось подолгу пропихивать тяжело груженную лодку через почти сухие отмели и перекаты.

Дно лодки, исшарпанное острыми камнями и галькой, покрылось вздыбленной гривой разлохмаченных волокон, а многочисленные щели без удержу пропускали воду. Приходилось непрерывно ее отливать, несмотря на то что на каждой стоянке мы вновь и вновь конопатили прохудившиеся места, замазывая их пастой из смеси живицы с мукой. Частенько нам приходилось подолгу бродить по тайге в поисках «слезок».

Время от времени мы останавливались, выбирали подходящее место и брали пробу. Она промывалась в ковше, шлих подсушивался на костре и ссыпался в пакетик-капсулу. На карте отмечалось место взятия пробы, в записной книжке делались необходимые записи. Потом мы заливали костер и плыли дальше.

Юру моя работа не очень интересовала, но он был незаменим там, где на пути встречались препятствия, требующие максимального напряжения сил. Ему нравилась «штурмовая» работа, дававшая разрядку накопившейся энергии. Он с удовольствием пропихивал лодку через мелкие перекаты, с азартом прорубал проходы в древесных завалах, которые иногда перегораживали русло Хушмы, с явной охотой вытаскивал лодку на берег для очередного ремонта, стараясь протащить ее как можно дальше.

На устье Укагиткона мы сделали дневку. Здесь нам пришлось промыть больше 200 килограммов породы. Кроме того, мы увезли около 50 килограммов непромытой породы, чтобы разработать в Москве более совершенную методику обогащения. Применяемый нами метод промывки проб в ковше или лотке был слишком медленным, и промывка более или менее крупных проб отнимала очень много времени.

На восьмой день мы добрались наконец до Чамбинского разведучастка. Здесь мы с удовольствием провели два дня, отдохнули, помылись в бане, послушали по радио последние новости и, самое главное, отремонтировали лодку. Собственно, ремонтировали ее не мы, а завхоз участка, любезно предложивший нам свою помощь. Ремонт был проделан умело, с должной тщательностью и аккуратностью. Все щели и пробоины были старательно законопачены и залиты растопленной смолой. Разогретой на костре железкой он, как паяльником, прошелся по всем швам, приваривая смолу к дереву. Получилось как нельзя лучше — все трещины, все подозрительные места были промазаны и проварены.

По Чамбе. Возвращение в Ванавару

Загрузив лодку, мы обменялись добрыми пожеланиями с гостеприимными хозяевами участка и поплыли дальше.

После ремонта лодка стала протекать меньше, но все же из нее почти непрестанно приходилось вычерпывать воду. Как ни старались мы предохранить от воды наши пробы, сделать это не удалось. Большой мешок с укагитконской пробой впитал в себя огромное количество воды и стал весить не пятьдесят, а добрую сотню килограммов.

Погода установилась, и мы медленно плыли вниз по течению, наслаждаясь ясными, солнечными днями. По обеим сторонам реки то там, то здесь, отделенные от русла невысокими, бугристыми, заросшими лесом песчано-галечными валами, скрывались небольшие озера, на которых в изобилии водились утки. У меня была двустволка, у Юры малопулька. Ориентируясь по карте, мы приставали в подходящем месте и шли на очередное озеро. Озера, как правило, оказывались мелкими, густо заросшими ряской и другими болотными растениями. Дно их было покрыто толстым слоем водорослей и растительным детритом, так что попытки взять донные пробы оказывались тщетными. За добычей нам приходилось, за неимением четвероногих помощников, вплавь или большей частью вброд отправляться самим, барахтаясь в густой, вонючей жиже, вскипающей, как шампанское, при первой попытке ступить на вязкое торфяное дно.

Вылезали мы из такого, с позволения сказать, озера облепленные с головы до ног коричневой грязью. Почесываясь от укусов комаров, быстро преодолевали вал, отделявший озеро от реки, и, бултыхнувшись в прозрачную воду Чамбы, выходили из нее чистенькими Иван-царевичами.

Преодолев множество мелких перекатов, еще больше покалечивших днище нашей многострадальной лодки, мы подплыли к порогу — тому самому, на котором когда-то упал в воду Кулик. Дно Чамбы здесь загромождено крупными камнями, покрытыми зеленой бородой водорослей. Между камнями бурлит и пенится зеленоватая вода. По берегам там и здесь разбросаны огромные глыбы траппов. Внимательно осмотрев порог, мы решительно направили наше суденышко вниз по струе, несущейся между камнями, и благополучно миновали опасное место.

На следующий день мы уже подплывали к изрубленному топором огромному дереву, стоящему на кромке берега около куликовской тропы. Дерево было затесано со всех сторон и испещрено многочисленными надписями: проходившие здесь путники оставили потомству память о своем подвиге. Мы тоже не могли отказаться от соблазна оставить автограф и на небольшой затеей начертали:

У подножия дерева стоял небольшой, сделанный из ветвей шалаш, а в 50–80 метрах от тропы находилось захоронение эвенкийского шамана, на которое в прошлом году случайно наткнулся кто-то из томичей. Захоронение представляло собой закрытую дощатую колоду, слегка наклонно установленную на четырех столбах — деревьях, спиленных на высоте около трех метров. В колоде лежал скелет, завернутый в оленью шкуру, затем в одеяло и, наконец, в бересту. Сквозь щели колоды виднелись кости ноги, куски зеленоватого шерстяного одеяла и оленьей шкуры. Скелет лежал ногами к югу.

Томичи в прошлом году взяли из захоронения часть черепной коробки и один из суставов для определения присутствия стронция-90. Захоронение имеет примерно 35–40-летнюю давность, поэтому присутствие в костях стронция-90 могло бы служить доказательством того, что в 1908 году в районе произошел ядерный взрыв. Однако стронция в костях не оказалось.

Через два дня мы выплыли на широкие просторы Подкаменной Тунгуски. Теперь нам предстояло 25 километров подниматься на веслах против быстрого течения да еще преодолеть довольно внушительный порог.

Нам, однако, повезло: не успели мы подняться километра на два, как встретили труппу колхозников, косивших траву. За небольшую плату они на своей моторке довезли нас на буксире до порога. Отсюда до Ван авары оставалось 18 километров.

Мы разгрузили лодку и с трудом протащили ее около кромки берега, затем перетащили вещи и, немного отдохнув, поплыли дальше. Тяжеленько достались нам эти километры. Приходилось все время грести и отталкиваться шестом, которым искусно владел Юра, и через каждые пять минут отчерпывать воду, фонтанчиками бившую из щелей в дне лодки. Устали мы донельзя, но все же к полуночи добрались до Ванавары.

Оставив Юру на берегу разгружать лодку, я налегке, с одним рюкзаком, отправился на базу экспедиции, в барак, отведенный для прибывающих в Ванавару энтузиастов Тунгусского дива. Узнав о нашем прибытии, немедленно около десятка добровольцев отправились со мной на пристань помочь перенести наши пожитки. Здесь, в Ванаваре, собралась веселая, шумная компания «космодранцев» — так гордо именуют себя участники КСЭ, — закончивших полевую работу и собиравшихся домой — кто в Москву, кто в Томск, кто в Новосибирск.

Маршрут на Огнё. Встреча с Янковским

В Ванаваре мы узнали кучу новостей. На днях прилетел Золотов, которому удалось добиться субсидии, и теперь он обещает разгромить «метеоритчиков». Благодаря Кошелеву ему сразу же удалось улететь на заимку, где он намеревается пробыть до конца октября. КСЭ-2 работу закончила, и большинство ее участников отправилось по домам. Плеханов пока на заимке, должен вот-вот прилететь. Там же пока находится Кошелев со своей группой, но он тоже «закругляется» и в ближайшее время покинет заимку. О Янковском до сих пор нет никаких сведений. Итак, одни заканчивают работу, другие только приступают к ней.

У нас с Юрой оставалась еще одна задача — провести шлиховое опробование в долине ручья Огнё, притоке речки Ванавары в ее верховьях, а по пути взять почвенные пробы между Огнё и устьем Ванавары. До Огнё было больше 35 километров, но на помощь нам пришел Володя Кошелев, разрешивший командиру вертолета Тюрину перебросить нас в долину Огнё по воздуху. Оттуда мы пешком вернемся в Ванавару, беря по пути пробы.

Разместились мы во вновь выстроенном поселке геологической экспедиции на восточной окраине Ванавары. Цветков выделил для «метеоритчиков» (так именовались все исследователи Тунгусской проблемы, включая и Золотова) целый дом, предназначенный для геологов-полевиков, возвращение которых ожидалось только в конце сентября.

Вертолет все пасмурные дни был на приколе. Однако 27 августа после полудня в низкой пелене туч стали появляться голубые просветы. Туман рассеялся, выглянуло солнце. Мы отправились на аэродром. Вертолет уже был наготове и медленно вращал лопастями своих пропеллеров. Мы забрались в его вместительное нутро. Мотор поработал некоторое время на разных скоростях, затем взревел во всю мощь, и мы, медленно поднявшись в воздух, стремительно понеслись вперед. Внизу среди узорного цветника осенней тайги, раскрашенной зелено-желто-багряными красками, узкой, извилистой лентой змеилось русло Ванавары, медленно проплывали замшелые болотистые участки — знакомая однообразная картина местной тайги и низкого, сглаженного рельефа. Там и здесь бросались в глаза отдельные острова выгоревшего леса с унылыми, торчащими кверху стволами высохших, лишенных ветвей деревьев.

Через каких-нибудь 20 минут мы были уже в бассейне Огнё. Внизу завиднелось ее безводное русло, окаймленное с одной стороны стеной стройного соснового бора, а с другой — багряно-желтой низиной, поросшей низкорослым кустарником. Тюрин знаком показал мне, что здесь он собирается приземлиться. Вертолет сделал круг и стал снижаться, затем, почти касаясь колесами земли, повис в воздухе. Во все стороны метелью неслись сорванные с кустарника багряные листья. Мы взяли наши рюкзаки и сошли на землю. Вертолет приподнялся и, набирая высоту, стал удаляться. Мы остались одни.

Взвалив на плечи рюкзаки, мы медленно пошли вдоль русла — сухой извилистой траншеи с галечным дном, но без единой капли воды. Километра через два нам попалась небольшая ровная галечная площадка, около которой в небольшом углублении поблескивала лужица кристально чистой холодной воды, — идеальное место для ночлега. Здесь мы и остановились. Поблизости оказалась вторая, более обширная и глубокая яма, заполненная водой. Мы приспособили ее для промывки проб. Выше по Огнё воды не было, и пробы для промывки приходилось подносить с расстояния в несколько километров.

На Огнё мы провели целых два дня. Погода нам благоприятствовала, и работа шла быстро и споро. На обратном пути тоже брали пробы, промывая их во встречных водоемах.

1 сентября мы были уже в Ванаваре.

Буквально на другой день после нашего отъезда на Огнё в Ванавару прилетел Янковский. Он был очень огорчен, что не застал меня. Узнав, что это наш последний маршрут, после которого мы собираемся уезжать, он устроился в экспедицию Золотова, обещавшего помочь ему в поисках таинственного камня, и был сейчас на заимке.

Вертолет делал последние рейсы, постепенно забирая с заимки людей и оставшееся имущество кошелевской и плехановской групп. В один из таких рейсов мне удалось слетать на заимку. Янковский, предупрежденный о моем вылете, с нетерпением ждал меня. Встреча была очень теплой и сердечной. В нашем распоряжении было каких-нибудь полтора-два часа. Мы отошли в сторонку и, пока вертолет загружался, говорили, говорили без конца. В этом году в Шиткино, где жил Янковский, было сильное наводнение, отрезавшее поселок от внешнего мира. Были залиты поля, луга и огороды. Все посаженное Янковским, которому в основном приходится жить своим хозяйством, погибло, и он вынужден был ждать спада воды и все заново перекапывать и пересаживать. По улицам поселка ходили моторки. Выехал он почти в конце своего отпуска, а дополнительный отпуск без сохранения содержания ему не дают. Все же он решил еще разок побывать в тех местах, которые так много значили в его жизни.

Прилетев на заимку, Янковский почти все время проводил в поисках своего камня, но, увы, безуспешно. Он никак не мог точно вспомнить, где находится место, на котором 30 лет назад встретил так поразившую его глыбу.

Прошлой зимой, он был в Иркутске и обратился к врачу с просьбой заставить его под гипнозом вспомнить местонахождение камня. Тот ответил, что сделать это невозможно. Насколько я мог понять Янковского, дело заключалось в том, что под гипнозом человека можно заставить вспомнить то, что в свое время ярко запечатлелось в его сознании. В данном случае это была природная обстановка, положение, вид и характер камня и т. д.; но на местонахождении камня Янковский в то время внимания не фиксировал, поэтому никакой гипноз не помог бы ему вспомнить то, о чем он раньше не думал. Кроме того, за прошедшие 30 лет все вокруг неузнаваемо изменилось. Молодая поросль превратилась в густой лес, болота заросли кустарником; естественно, что в этом новом обрамлении очень трудно распознать черты прежней обстановки.

И все же он был твердо убежден, что рано или поздно найдет этот камень, который, возможно, является обломком крупного каменного метеорита, распавшегося при взрыве на множество отдельных кусков. А может быть, этот камень окажется обычным обломком местной горной породы типа туфоконгломератов. Возможно, что его бугристо-ячеистая поверхность — результат выветривания этих конгломератов, в которых выпавшая галька могла образовать похожие на регмаглипты ячейки-углубления.

(Сколько их, таких легенд, оказалось миражем! «Сухая речка»? В этом году вертолет «проутюжил» с воздуха окружающую местность на много десятков километров во всех направлениях, и никаких следов «сухой речки», той необычной «сухой речки», о которой было столько разговоров, нигде не оказалось. Зато сухих ручьев и сухих участков в более крупных водотоках оказалось более чем достаточно. А кусок серебристого металла, якобы найденный, а затем утерянный эвенками? Не он ли, занумерованный, лежит в помещении Комитета по метеоритам? Происхождение его полностью установлено. Это остаток алюминиевой миски, расплавившейся во время пожара куликовской избы, вместе с остальным мусором выброшенный на свалку, где он впоследствии и был найден. Так же был «разоблачен» кусок «силикагласа», оказавшийся оплавившимся во время пожара бутылочным стеклом.)

— Ведь вот же, Якуня-Ваня (такая у него присказка), — сказал Янковский, прощаясь со мной, — стоит этот камень у меня перед глазами, каждую яминку вижу на нем, а где он находится, хоть убей, не помню.

Неудачные попытки разыскать камень вызывают у многих сомнение в реальности его существования.

— Да был ли вообще этот камень? — задают мне иногда вопрос. — Не является ли фотография подделкой? Уж очень подозрительные деревья, окружающие глыбу. Таких в природе не бывает.

В подлинности фотоснимка сомневаться не приходится. Странный вид деревьев — просто результат ретуши, неумело проделанной Валей Петровым на уникальном снимке.

Мне лично кажется, что камень этот найден не будет. Янковский уверен, что он видел камень в долине Чургима, широкой заболоченной низине. Болота же в районах с вечной мерзлотой имеют свои характерные особенности. Так, мочажины и повышенные участки на их поверхности постепенно перемещаются. Следы этого перемещения можно видеть во многих местах. Например, если идти от заимки к Сусловской воронке, то бросается в глаза сооруженный еще Куликом бревенчатый мостик-настил, находящийся почему-то на сухом, возвышенном месте. Оказывается, мочажина, через которую он был когда-то перекинут, сместилась на несколько метров ближе к заимке. На Кобаевом острове исчезли захваченные болотом остатки лабаза Джонкоуля. То же самое могло произойти и с камнем Янковского, который, вероятно, скрыт сейчас под моховым покровом какой-нибудь мочажины.

…Тюрин дал сигнал к посадке. Мы с Янковским простились, крепко расцеловались и расстались с чувством тихой печали. Когда-то нам теперь вновь удастся встретиться?

Вертолет поднялся в воздух и через полчаса был в Ванаваре. Через несколько дней я вместе с кошелевской группой вылетел в Москву.

Гипотезы… Гипотезы…

Работы КСЭ-2 дали возможность уточнить некоторые вопросы, связанные с катастрофой 1908 года.

Тщательно проведенные радиометрические исследования не показали увеличения радиоактивности в районе котловины: наоборот, за истекший год она значительно уменьшилась. Было установлено также, что под избами Кулика, которые построены в 30-х годах, полностью отсутствуют какие-либо следы искусственной радиоактивности. Если бы в 1908 году в этом районе был атомный взрыв, то эти следы были бы обнаружены и в почве под избами. Послойное исследование древесной золы также не показало повышенной радиоактивности во фракции, включающей слой 1908 года. Все это позволило заключить, что увеличение здесь радиоактивности в 1959 году обусловлено выпадением радиоактивных осадков, связанных с американскими ядерными испытаниями 1958 года.

Магнитометрические работы в Сусловской и Клюквенной воронках, а также на Южном болоте показали отсутствие в них каких-либо магнитных масс. Также отрицательными оказались поиски металлических частиц при помощи миноискателей.

Исследования, проведенные в районах, которые, по опросным и литературным данным, считались местами возможного падения Тунгусского метеорита, показали, что наблюдающийся здесь повал леса не имеет никакого отношения к катастрофе 1908 года.

Работы 1960 года заставили большинство участников КСЭ-2 отказаться от гипотезы ядерного взрыва, которая до этого времени считалась вполне вероятной.

На вопросе о гипотезах следует остановиться подробнее. Грандиозность и загадочность события, скудные и противоречивые показания очевидцев, отсутствие на земной поверхности непосредственных следов падения Тунгусского метеорита наряду с отсутствием его материальных частиц создали предпосылки для возникновения многочисленных гипотез. Одни из них опираются на факты, другие являются более или менее остроумными домыслами.

В первые годы исследований некоторые ученые высказывали предположение, что радиальный вывал леса, наблюдавшийся Куликом, был вызван чисто земными причинами: взрывом болотного газа, мощным смерчем, сильными завихрениями во время крупного лесного пожара.

Все остальные гипотезы, несмотря на существующие между ними различия, признают, что Тунгусская катастрофа была вызвана внезапным появлением «гостя из космоса», которое сопровождалось сверхмощными световыми, звуковыми сейсмическими и другими эффектами и завершилось возникновением необыкновенно мощной воздушной волны, вызвавшей на обширной площади радиальный вывал леса.

Местом катастрофы является котловина, расположенная в междуречье Хушмы и Кимчу в бассейне Подкаменной Тунгуски. Кулик, первоисследователь района падения Тунгусского метеорита, пришел к заключению, что здесь выпал рой железных метеоритов, которые он связывал с кометой Понс-Виннеке. Их падение обусловило радиальный вывал леса и образование многочисленных воронок.

После неудачных поисков обломков метеорита в этих воронках Кулик принял концепцию Кринова, согласно которой метеорит упал в виде единой монолитной массы. Обладая огромной скоростью, он пробил толщу земной атмосферы и, взорвавшись при ударе о Землю, образовал большой кратер на месте Южного болота. Хлынувшие подмерзлотные воды заполнили кратер и прилегающую местность. Эта гипотеза оставалась на вооружении Комитета по метеоритам вплоть до 1958 года. Данные экспедиции Флоренского заставили пересмотреть эту концепцию.

Безуспешные попытки Кулика найти метеоритные обломки в районе падения метеорита заставили академика В. И. Вернадского предположить, что в 1908 году в земную атмосферу внедрился не метеорит, а облако космической пыли.

«Возможно и то, — пишет Вернадский, — что «метеорит Ванавара» является новым явлением в летописи науки — проникновением в область земного притяжения не метеорита, а огромного облака или облаков космической пыли, шедших с космической скоростью». Вернадский не настаивал на своем предположении, он только привел его как возможное и считал, что изучению космической пыли следует уделить внимание. Он также не исключал возможности того, что метеорит был ледяной.

Академик В. Г. Фесенков высказал мнение о каменной природе Тунгусского метеорита. По его расчетам, масса метеорита при внедрении в земную атмосферу достигала нескольких миллионов тонн. Значительная часть ее распылилась, вызвав заметное помутнение атмосферы, отмеченное в июле 1908 года астрономом Абботом в Калифорнии.

Мысль о том, что Тунгусский метеорит был каменным, высказал также астроном И. С. Астапович, считавший, что этот метеорит представлял собой ядро маленькой кометки, столкнувшейся с Землей. Астапович рассчитал энергию взрыва, последовавшего при падении Тунгусского метеорита. Она оказалась равной 10 эрг.

Идея, что Тунгусский метеорит представляет собой ледяное ядро небольшой кометы, была выдвинута в 1930 году английским ученым Уипплом.

Это представление было впоследствии развито В. Г. Фесенковым. Исследования последних лет показывают, что ядра комет образованы рыхлой ледяной или, скорее, снегообразной массой, состоящей из замерзших газов (метана, аммиака и других) в смеси с пылевидными частицами, содержащими железо, никель, магний, кобальт, кальций, кремний и другие нелетучие компоненты. Возможно, что имеются и более крупные включения типа обломков и глыб.

Внедрившись с космической скоростью в земную атмосферу, рыхлое ядро кометы взорвалось, выделив огромное количество энергии. Продукты распада, выброшенные взрывом на большую высоту, были отнесены ветром в северо-западном направлении и, постепенно оседая, образовали широкий и длинный шлейф выпавших на поверхность Земли магнетитовых и силикатных шариков. Хвост кометы, направленный в сторону, противоположную Солнцу, вызвал на западе в верхних слоях атмосферы свечение, обусловившее аномальные белые ночи.

Позже академик Г. И. Петров ввел существенное дополнение к этой концепции. На основании точных математических расчетов он установил, что тело Тунгусского метеорита (ядра кометы) могло быть только рыхлым и снегообразным и что плотность его была ничтожно малой — меньше чем одна сотая грамма на кубический сантиметр. Войдя в верхние разреженные слои атмосферы, оно стало переходить в газообразное состояние, постепенно деформируясь и затормаживаясь. По мере снижения торможение быстро возрастало, поскольку увеличивалась плотность окружающей среды. Ударная волна, опередив тело, достигла поверхности Земли и произвела соответствующие разрушения.

Н. В. Васильев и Г. Ф. Плеханов приняли кометную гипотезу в несколько измененном виде. Они пришли к заключению, что Тунгусская катастрофа обусловлена столкновением Земли с облаком внеземной пыли. Облако имело уплотненную центральную часть и отдельные уплотненные скопления в периферических частях.

Начиная с 20 июня 1908 года Земля стала проходить через это несущееся с космической скоростью облако. 30 июня произошло столкновение Земли с центральной, уплотненной частью облака; оно сопровождалось мощным взрывом, вызвавшим катастрофические разрушения и прочие явления, наблюдавшиеся утром того дня. Большое количество космической пыли, попавшей в земную атмосферу, стало причиной необычно светлых ночей и других оптических аномалий.

По существу это повторение концепции В. И. Вернадского, несколько детализированное и обоснованное дополнительными данными об оптических аномалиях в июне 1908 года.

Кандидат технических наук В. Ф. Соляник выдвинул оригинальную «электростатическую» гипотезу, согласно которой полет Тунгусского метеорита сопровождался накоплением в его массе колоссального электрического заряда. По мнению Соляника, метеорит был железным.

«Двигаясь по довольно пологой кривой (угол наклона траектории к горизонту 15–20°) со скоростью в несколько км/сек, Тунгусский метеорит весом в несколько десятков тысяч тонн непрерывно наращивал свой заряд. Приблизившись к земной поверхности, он стал вызывать разрушения: радиальный вывал леса на трассе и возникновение «сухой речки». Огромные электрические поля у поверхности Земли вызвали появление разрядов между ветвями деревьев и поверхностью Земли и ожог типа «птичий коготок». Силы электростатического поля у поверхности Земли вызвали волну на Ангаре, оглушили эвенка Лючеткана. Они же подбросили вверх и чум Акулины. Над районом Южного болота метеорит, видимо, разрядился, что вызвало появление или укрупнение этого болота. Но, разрядившись, метеорит (или его части) продолжал лететь дальше по инерции, возможно, даже отклонившись слегка вверх, и упал далеко от места предполагаемого взрыва».

По мнению Соляника, взрыв (точнее, разряд) произошел на высоте 15–20 километров над поверхностью Земли, причем скорость метеорита в момент разряда была незначительной. Метеорит или его части должны были упасть на расстоянии 25–40 километров от центра предполагаемого взрыва.

В свое время Астапович высказал предположение, что Тунгусский метеорит не упал на Землю, а вновь улетел в космическое пространство, оттолкнувшись «рикошетом» от нижних плотных слоев атмосферы. А все разрушения были вызваны мощной баллистической волной пролетавшего с космической скоростью болида.

Существует еще одна группа гипотез, авторы которых считают, что в район падения Тунгусского метеорита произошел ядерный взрыв.

Как уже упоминалось, основоположник этой гипотезы — писатель-фантаст Казанцев, высказавший предположение, что над тайгой взорвался марсианский атомный корабль. Эту же версию гибели космического корабля, но уже не «планетолета», а «звездолета», прибывшего из других галактик, выдвинул Ляпунов. Обе гипотезы могут рассматриваться только как научно-фантастические.

Гипотезу ядерного взрыва искусственного космического тела выдвинул геофизик А. В. Золотов, в течение нескольких лет посещавший район Тунгусской катастрофы.

В свое время участники КСЭ, специалисты разных отраслей науки, также считали, что Тунгусская катастрофа, возможно, была вызвана ядерным взрывом. Однако после тщательных исследований они отказались от этой идеи.

Своеобразную позицию в этом вопросе занимает Ф. Ю. Зигель. Убежденный сторонник гипотезы ядерного взрыва, он сначала считал, что этот взрыв был вызван внедрением в атмосферу Земли какого-то пока неизвестного нам естественного космического тела. Зигель высказывал предположение, что обычные метеориты в каких-то условиях, быть может, способны вызывать ядерные реакции, аналогичные взрывам атомных или водородных бомб. Позже он отказался от этой точки зрения и пришел к убеждению, что Тунгусское тело было искусственным и управляемым и совершило сложный маневр, пролетая сначала с юга на север, а затем над зоной разрушения почти с востока на запад.

В начале 40-х годов английский физик Поль Дирак теоретически доказал возможность существования элементарных частиц антиэлектронов, полностью соответствующих электрону, но имеющих не отрицательный, а положительный заряд. Они были названы позитронами. Вскоре они были получены экспериментальным путем, а затем на мощных ускорителях были найдены также антипротоны и антинейтроны. Была доказана возможность существования антивещества, атомы которого в отличие от атомов обычного вещества состоят из отрицательно заряженных антипротонов и положительно заряженных позитронов. При соприкосновении частицы вещества и антивещества аннигилируются, то есть взаимоуничтожаются. Аннигиляция сопровождается выделением колоссального количества энергии, более чем в тысячу раз превосходящей энергию синтеза частиц при взрыве водородной бомбы.

В 1948 году американский ученый Ла Паз высказал предположение, что Тунгусский метеорит был куском антивещества, залетевшего в пределы земной атмосферы из глубин космоса. Он, как и многие другие ученые, считает, что некоторые галактики состоят из антивещества. При соприкосновении с веществом земной атмосферы произошла полная аннигиляция антивещества метеорита, сопровождавшаяся выделением огромного количества энергии и вызвавшая катастрофу 30 июня 1908 года.

В последние годы эта гипотеза вновь выдвинута американскими учеными Либби, Коуаном и Этлури. Их расчеты показали, что если бы Тунгусский метеорит состоял из антивещества, то при его аннигиляции содержание радиоактивного углерода С-14 в атмосфере должно было бы повыситься на 7 процентов. Исследуя срезы деревьев в Калифорнии, они установили, что в 1909 году содержание С-14 в атмосфере действительно повысилось, но не на 7 процентов, а только на 0,7 процента.

Индийский ученый Венкатаваладанан отмечает, что подобные «вспышки» увеличения содержания С-14 в атмосфере Земли происходили неоднократно. Они связаны с повышением солнечной активности, и поэтому нет необходимости объяснять менее чем однопроцентное повышение содержания С-14 в 1909 году взрывом сгустка антивещества в июне предыдущего года.

Следует упомянуть о лазерной гипотезе писателей-фантастов Г. Альтова и В. Журавлевой, по мнению которых катастрофа 1908 года была вызвана «разрядившимся» в земной атмосфере очень узким и мощным лазерным лучом.

Энергия высокотемпературного луча, — пишут авторы этой гипотезы, — должна передаться соприкасающемуся с лучом воздуху. Это либо непосредственно приведет к взрыву, либо вызовет образование раскаленной плазмы, стягивание этой плазмы в гигантскую шаровую молнию и взрыв молнии… Во всяком случае то, что наблюдали очевидцы 30 июня 1908 года, совсем не похоже на падение обычного метеорита и, наоборот, прямо наталкивает на вывод о столкновении с «огненным лучом».

Развивая эту концепцию, Альтов и Журавлева считают, что наиболее вероятным местом, откуда был послан этот лазерный луч, является звезда 61-я из созвездия Лебедя, находящаяся на расстоянии 11,1 световых лет от Солнца. У нее есть планеты, которые хотя и «невидимы даже в сильнейшие телескопы, но математически их наличие доказано совершенно точно».

«Почему «тунгусский сигнал» был принят в 1908 году? Не было ли аналогичных, но более слабых сигналов до и после? Почему сигнал 1908 года имел взрывной характер?» Почему он был отправлен на Землю за 11 лет до этой даты? «Не произошло ли на Земле за 22,2 года до Тунгусского взрыва нечто такое, что имело вид космического сигнала? В ответ на этот сигнал и мог быть отправлен луч, пришедший 30 июня 1908 года».

Произошло, отвечают авторы гипотезы. Это был взрыв вулкана Кракатау 27 августа 1883 года. «При взрыве Кракатау в космическое пространство был «отправлен» мощный радиоимпульс (возможно, световой импульс), принятый на 61-й Лебедя 11,1 лет спустя».

И вот перед читателями рисуется следующая картина. Представители существующей на планетной системе 61-й Лебедя высокоразвитой цивилизации издавна посылали в сторону солнечной системы оптические сигналы лазерного типа. Один из них достиг Земли в 1882–1883 годах. Световой импульс и радиоимпульс, возникшие в это же время при взрыве вулкана Кракатау, могли быть истолкованы на 61-й Лебедя как ответный сигнал с Земли, и туда был послан более мощный лазерный луч, который и встретился с Землей 30 июня 1908 года.

Остается неясным: каким образом ненаправленное световое и радиоизлучение при взрыве Кракатау могло быть принято на 61-й Лебедя за ответный сигнал с Земли?

Впрочем, Альтов и Журавлева сами отвечают, что выдвигаемая ими гипотеза «включает утверждения, разные по степени вероятности».

Американские физики Альберт Джексон и Майкл Риан недавно выдвинули гипотезу, согласно которой катастрофа 1908 года в районе Подкаменной Тунгуски была обусловлена столкновением с Землей «черной дыры».

По современным представлениям, во вселенной находится множество своеобразных невидимых небесных тел со столь уплотненной массой, что один кубический сантиметр ее весит миллиарды тонн. Эти тела образуются из гигантских звезд в последней стадии их развития. Истощив свое ядерное «топливо», они стремительно сжимаются, создавая настолько большое гравитационное поле, что из него не могут вырваться даже кванты света, и тела становятся невидимыми. Поэтому они и получили название «черные дыры». Размеры их — от 2–3 километров в диаметре до мельчайших пылинок. Небольшие «черные дыры», возможно, образовались при столкновении крупных небесных тел этого класса и являются их осколками.

Джексон и Риан подсчитали, что даже небольшая «черная дыра», столкнувшись с Землей на скорости 1,1 км/сек, может вызвать образование ударной волны, похожей на ту, какая наблюдалась при взрыве Тунгусского метеорита. Выделившаяся при этом энергия, равная примерно энергии взрыва десятимегатонной бомбы, обусловит сходные разрушения, не оставив при этом кратера или каких-либо твердых частиц.

Этот длинный перечень можно заключить остроумной «гипотезой» братьев Стругацких, изложенной в фантастической повести «Понедельник начинается в субботу».

«…Этой проблемой, — говорят авторы устами одного из своих героев, — занимались люди, абсолютно лишенные фантазии… Для меня Тунгусский метеорит всегда был кораблем пришельцев, и я всегда полагал, что корабль не могут найти на месте взрыва просто потому, что его там давно уже нет… Что же произошло тридцатого июня тысяча девятьсот восьмого года в районе Подкаменной Тунгуски? Примерно в середине июля того же года в околосолнечное пространство вторгся корабль пришельцев… Это были контрамоты… люди, прибывшие в наш мир из другой вселенной, где время течет навстречу нашему. В результате взаимодействия противоположных потоков времени они из обыкновенных контрамотов, воспринимающих нашу вселенную как фильм, пущенный наоборот, превратились в контрамотов дискретного типа… Жизнь их в нашей вселенной стала подчинена определенному ритмическому циклу… В течение, скажем, первого июля они живут, работают и питаются совершенно как мы. Однако ровно, стажем, в полночь они вместе со всем своим оборудованием переходят не во второе июля, как это делаем мы, простые смертные, а в самое начало тридцатого июня, то есть не на мгновение вперед, а на двое суток назад… Точно так же в конце тридцатого июня они переходят не в первое июля, а в самое начало двадцать девятого нюня… Находясь над Землею первого июля в нашем счете времени, они обнаружили в самом центре гигантского Евразийского материка мощный пожар, дым которого они наблюдали в могучие телескопы и раньше — второго, третьего и так далее июля в нашем счете времени… утром тридцатого июня — в нашем счете времени — они заметили, что никакого пожара нет и в помине, а под кораблем расстилается спокойное зеленое море тайги. Заинтригованный капитан приказал сделать посадку в том самом месте, где он вчера — в его счете времени — своими глазами наблюдал эпицентр огненной катастрофы. Дальше пошло как полагается… Корабль, окутанный пламенем, рухнул в тайгу и, естественно, зажег ее. Именно эту картину и наблюдали крестьяне… и другие люди, вошедшие впоследствии в историю как очевидцы. Пожар был ужасен. Контрамоты… решили переждать за тугоплавкими и жаростойкими стенами корабля… Ровно в полночь все вдруг стихло. И не удивительно. Контрамоты вступили в свой новый день — двадцать девятое июня по нашему времяисчислению. И когда отважный капитан с огромными предосторожностями решился около двух часов ночи высунуться наружу, он увидел в свете мощных прожекторов спокойно качающиеся сосны… Дальнейшая судьба пришельцев-контрамотов… не должна нас интересовать. Может быть, числа пятнадцатого июня они тихо и бесшумно… снялись со странной планеты и вернулись домой».

Существование такого множества гипотез, с одной стороны, свидетельствует о живейшем интересе, проявляемом во всем мире к Тунгусской проблеме, а с другой — о том, что эта проблема до сих пор еще полностью не разрешена и требует дальнейших исследований.