Уже третий день подряд телеги катились по пустыне, уже третий день подряд их мотало по жестковатому «такси», третий день подряд в голове навязчиво звучал скрип огромных колес, постепенно превращаясь в мелодию отчаяния. И вот дорога медленно пошла в гору, быки устало мычали, плети звонко опускались на их мощные бока.

Все это они могли лишь слышать. Во время привалов их развязывали, позволяли размяться. Но повязки с глаз снимать не разрешали.

— Не пытайтесь подглядывать, пожалуйста, — вежливо приказал им «атаман» похитителей. — Нага Мибубу был слишком любопытен. Глупый человек!

— Что вы сделали с Мибубу? — ахнул Савельев.

— Его уже похоронили.

— И вы посмели хладнокровно убить его? — задохнулся от ужаса Павел, а рядом, словно малый ребенок, не стесняясь, заплакал Алик.

— Что, что они сделают с нами?

— Он пытался подглядывать. Не пытайтесь повторять его ошибку. Мы сами позволим вам увидеть солнце, когда придет время. Непослушание сердит богов…

Савельев привалился к бортику телеги. Теперь им позволяли ехать сидя, хотя бы дровами они быть перестали, им давали пить — теплую, чуть кисловатую воду — и кормили кусками копченого мяса, словно беспомощных детей.

«Сердить богов, — думал Савельев, вяло пережевывая кусочек ягнятины. — Старые как мир слова всплыли в современном безумии».

Или безумие было таким же старым, как и этот мир, как эта пустыня?

Шорох. Шаги. Это привели Веронику. Девушка села рядом с Савельевым, жадно схватила фляжку с водой.

— Мы в горах, — шепнула она Павлу. — Я кое-что успела рассмотреть в щелочку. Мы точно в горах.

— Здесь нас никакие вертолеты не найдут. Если бы я только знал, что все это значит? Не похожи они на обычную банду, промышляющую похищением людей. И на террористов не похожи. Те давно бы нас уже обчистили и грохнули спокойненько. Так нет же, нас куда-то упорно тащат. Ничего не понимаю, честное слово.

Павел помахал рукой. «Атаман» подошел к телеге.

— Вы что-то хотели?

— Что с мистером Филиппсом?

— У него почти спал жар. Мы дали ему наше лекарство. Конечно же он еще слаб и все время спит.

— Как называется это ваше лекарство?

— Мы зовем его соком ледяного цветка. Он способен унять любое пламя внутри человека.

— Спасибо, — Савельев недоуменно замотал головой. — Ты это слышала, Ника? — зашептал он на ухо Веронике. — Нет, ты это слышала? Сок ледяного цветка. Вот что сказал такой образованный человек, как наш главный гангстер. С видом врача династии Птоломеев. Полный дурдом, правда?

— И ведь телеги тоже древнеегипетские. Стиль точь-в-точь такой же, — отозвалась Вероника, цепляясь в плечо Савельева на очередном ухабе.

— И кожаные мундиры — как у солдат Ксеркса… — Савельев сжал руку Ники. — Давай не будем сходить с ума, Никуся. Мы должны сохранить ясность мысли. Когда-нибудь повязки с нас снимут, вот тогда все и рассмотрим повнимательнее.

А дорога шла все круче в горы. Копыта быков громко цокали по камням, колеса отчаянно скрипели, подпрыгивая на валунах. Через несколько часов они снова остановились на привал, пленников вытащили из телег. Стало заметно прохладнее. Ветер шумел в кронах деревьев. Господи, откуда здесь деревья?!

Теперь им пришлось идти пешком, с поддержкой «кожаных гангстеров». Это было мучительно, дорога между скал петляла узенькая, опасная. «Атаман» заранее предупредил их:

— Осторожнее! Держитесь крепче за наших людей. Каждый неосторожный шаг — ваша гибель.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы Шелученко вновь начал тихо плакать. Он почти висел на своем поводыре, волоча ноги и причитая.

А затем дорога вновь пошла под уклон, воздух стал теплее. Савельев осторожно ощупывал землю у себя под ногами.

— А дорога-то здесь наезженная, специально проложенная, — заметил он Ларину, идущему рядом. — Заметил?

— Да мне все равно, если честно. Мне уже часа три как в туалет хочется, а никто меня не отпускает…

Внезапно они остановились. Повязки с глаз пленников сорвали. Резкий свет ослепил их, перед глазами долго плавали красные круги, а потом они глянули в сверкающий на солнце день. То, что открылось их взгляду, парализовало бы шоком удивления любого.

— Это невозможно… — прошептал Савельев. — Такого просто не может быть!

— Картинка из книжки «Мифы Древнего Египта», — чуть заикаясь, отозвался Шелученко.

— Ожившая картинка, е-мое! — Ваня Ларин отчаянно тер глаза. — Вот это да…

В котловине, со всех сторон окруженной отвесными скалами, жил — дико, невероятно, вздымаясь к небу, усеянный садами и полями, располагавшимися террасами, — город из храмов и домов, здорово смахивавших на пирамиды. Огромные лестницы вели к колоннаде храмов, высокие стены окружали со всех сторон святилища, на улицах и полях-террасах копошились люди. На балконах домов-пирамид сушилось на ветру белье, телеги, запряженные быками и ослами, мирно катились по дороге. В самом центре города возвышался дворец, соединенный с огромным ступенчатым храмом широкой лестницей и крытым переходом.

— Невероятно, — прошептал Савельев. — Просто невероятно! Картинка из альбома по древнему искусству — реконструкция города-храма царицы Савской…

— Египет три тысячи лет назад, — негромко подтвердила Вероника Розова. — С примесью ступенчатой архитектуры майя и инка. И это все у нас, сегодня? Паша, сбылась мечта идиотки! Я ведь с детства мечтала попасть в Египет фараонов.

— Я тоже, — эхом отозвался Павел. — К черным фараонам в гости. В самый что ни на есть расцвет древней цивилизации, — Савельев даже задохнулся от охватившего его волнения. — Или это грандиозная туристическая приколка, новый Диснейленд?

— Кто ж то знает? — простонал Алик. — Кого это в диснейленд связанными тащат?

— Шелученко прав, — Вероника махнула рукой в сторону города. — Все это самое что ни на есть настоящее. Эти огромные стены, эта жизнь. Мы перенеслись назад во времени. Почти на четыре тысячи лет.

— Бред! — Ларин звонко шлепнул себя по лбу, ущипнул за ухо. — Нет, не снится, — ему даже расхотелось шутить. — Нет, не фата моргана. Киношка про Клеопатру, черт побери. Только круче!

Савельев с трудом отвел глаза от открывшегося перед ним чуда, глянул на скалы. Где-то высоко в небе пуховым одеялом тянулись облака.

— Где мы? — подошел он к «атаману» их похитителей. Его кожано-чешуйчатые спутники уже спускались в город, осторожно неся на носилках Филиппса. И только «атаман» остался с пленниками, выжидающе посматривая на археологов. Их больше не требовалось охранять… отсюда уже не сбежишь. Савельев схватил его за руку.

— Это… все это действительно настоящее?

— Это моя родина.

— Люди…

— Наш народ.

— Господи, да где же мы?

— В настоящей Мерое.

— Что… в какой Мерое?

— У избранного народа богов, — и смуглокожий, удивительно прекрасный гордый великан мотнул головой в сторону города. — Идемте же! Теперь вы все сами сможете увидеть. Это — последняя милость.

Савельев похолодел. «Последняя милость»? Он крепко сжал руку Вероники и медленно начал спускаться в Мерое. В четырехтысячелетней давности человеческую историю.

Брат царицы-богини Раненсет отдыхал в своей роскошной купальне.

Совершенно раздетый, он стоял в теплой воде, наполнявшей большой бассейн белого мрамора. На одном из бортов бассейна лежала фигура бородатого божества, из вазы, на которую опирался каменный бородач, вытекала широкая струя холодной воды, ее собирали в изящные чаши из алебастра пять бронзовокожих юношей и обливали тело принца.

— Больше, больше лейте, еще больше, — кричал Раненсет, отдуваясь и громко фыркая от удовольствия.

Наконец, с криком «довольно!» он нырнул в бассейн, вода фонтаном брызнула во все стороны, словно в нее с огромной высоты рухнул обломок скалы. Раненсет вынырнул, поднялся на мраморные ступени купальни, весело потряс головой. Слуги обернули его тончайшими льняными полотнами, спрыснули драгоценной эссенцией нежного запаха, и он вошел в маленький, убранный пестрыми коврами покой.

Бросившись на гору мягких подушек, Раненсет произнес:

— Хорошо-то как! Прав ты, Тааб! Нет ничего лучше воды. Она тушит любой жаркий пламень в голове и теле. Особенно сейчас, когда за несколько дней должно произойти столько событий, сколько в другое время не бывает и за год.

— Будь осторожнее, — сморщился Тааб. — Верховный жрец и твоя сестра очень хорошо знают твои желания.

Раненсет презрительно фыркнул.

— Если бы я надел маску всем довольного человека, они ждали бы грозы. Я же просто молчу и все, ни во что не встреваю, а при случае режу правду им в лицо. Все правильно! Кто желает напасть на врага сзади, не должен шуметь.

Тааб неопределенно пожал плечами.

— Чтобы поймать мышь, нужно сало; кто желает заманить в ловушку людей, должен знать, как они чувствуют и думают, и тогда уж приниматься за их ловлю, — проворчал старик.

Раненсет внимательно глянул на наставника.

— Кстати, Горус, а чего хочешь ты? Что ты выгадаешь от нашей авантюры с жертвоприношением чужеземцев?

Тааб смиренно поклонился и произнес с тихим упреком:

— Ты же знаешь, Раненсет, что я желаю оставаться верным единственной цели моей жизни.

— Да? И что же это за цель?

— Благо этой страны…

— Ты забываешь еще одну — подняться самому так высоко, как только можно. Например, стать новым верховным жрецом…

Тааб развел руками и склонился еще ниже.

— Я не забываю, а только не говорю о ней вслух, — усмехнулся Тааб-Горус. — Но стать новым верховным жрецом мне бы не помешало…

Принц оглядел наставника с ног до головы, а затем задумчиво произнес:

— Мне понятно, отчего тебя так ценит тот суданский генерал Симо Кхали. Кстати, а что за настойки ты посылал ему втайне ото всех?

Тааб недовольно поморщился: ну до чего же любит принц совать нос не в свои дела!

— Они помогут Симо Кхали подняться самому так высоко, как только можно, друг мой… В Судане, сам слышал, неспокойно.

В столице Судана все еще заседал кризисный штаб, хотя поиски пропавших археологов давно прекратили. Нет, конечно, местность регулярно прочесывали и жителей деревенек допрашивали, иногда совсем даже не нежными методами. Но что толку щелкать плетками, не террористы же каких-то археологов в заложники прихватили? А «лэндровер» с пассажирами как корова языком слизнула.

Кормушка для международной прессы. Журналисты всех стран решили объединиться, слетелись в Судан, словно мухи на кучу навоза, брали бесконечные интервью, факсы работали, Интернет накалился, журналисты даже выехали в пустыню со спецрасследованием… тайны росли каждый день, а толку с гулькин нос. Целую неделю газеты жили энергетикой этой сенсации, а потом смолкли, по-вампирски жадно хватаясь за новую кровавую жвачку.

На седьмой день после исчезновения группы археологов в суданском аэропорте приземлился «Боинг» суданских пассажирских авиалиний. Из самолета вместе с кучкой арабов и элегантных цветных бизнесменов по трапу спустился высокий, спортивный мужчина с коротко стриженными каштановыми волосами. Он сел в такси и велел ехать в Хартум. Там для него уже был зарезервирован номер в отеле «Аполло». Он переоделся, торопливо переговорил с кем-то по телефону и через полчаса вышел из гостиницы. Генерал Жакоб Симо Кхали сразу же принял его и многозначительно пожал руку, как старому другу, хотя и видел гостя впервые в своей жизни.

— К сожалению, я ничем не могу помочь вам, господин Холодов, — начал генерал по-английски, протягивая гостю стакан ледяного апельсинового сока. — То, что пишут в газетах, увы, чистейшая правда: нет никаких следов, нет никаких зацепок.

— Не могут же шесть человек пропасть вот так вот — бесследно!

— В Африке могут. И сколько раз пропадали.

— Госпожа Розова — моя невеста…

— Да-да, вы писали, — генерал Симо Кхали кивнул и полистал тоненький блокнотик. — А вы — врач, хирург, у вас собственная клиника в Петербурге, филиалы в Уфе, Красноярске. Ох, Петербург. Красивый город. Крепость, дворцы, фонтаны…

— Я попытаюсь сам отыскать мою невесту… — перебил Холодов веселого генерала.

— Но это невозможно, мистер! — Симо Кхали в один миг посерьезнел. — Этого я вам не позволю!

— Так, значит, вы что-то скрываете?

— Мы? Нет! — Симо Кхали похлопал ладонью по столу. — Представители международной прессы и то убедились, что у нас нет террористов. Нет у нас никакой подпольной организации боевиков.

— И тем не менее люди исчезают. Ну, не странно ли?

— Очень даже странно, — генерал Симо Кхали вытер шишковатую лысую голову носовым платком, больше похожим на скатерть. — Что да, то да. Необъяснимо… Именно поэтому мы вынуждены были перекрыть все дороги в той области, для любого… пока не найдем объяснения, когда-нибудь…

— Вот я и хочу помочь вам, — вскочил со своего стула Алексей Холодов. — Я уже неоднократно бывал в Судане. Это из-за меня, из-за моих разговоров Вероника поехала в экспедицию. Я эти места знаю.

— И об этом нам тоже известно, мистер, — Симо Кхали вновь полистал блокнотик. — Вы даже работали целый год в столичном госпитале. Мы все знаем. И тем не менее. Наше правительство не может гарантировать вам стопроцентной безопасности.

— Я сам позабочусь о собственной безопасности, генерал.

— Сомневаюсь, мистер.

— В одиночку иногда удобнее действовать.

Симо Кхали колебался. Он пристально разглядывал пустой стакан и кивал головой, как китайский болванчик. Только почерневший от жаркого солнца пустыни.

Наконец, генерал сломался.

— Ладно, делайте, что вам угодно, мистер. Я выпишу вам пропуск. А что вы будете потом делать — не мои проблемы. Кто знает, что вы в Судане?

— Никто.

— И ни одна газета?

— Ни одна.

Симо Кхали шумно вздохнул. Бедный генерал отчего-то страшно боялся прессы. Еще один исчезнувший европеец… Это здорово бы поцарапало полировку его блестящего имиджа.

— Ищите! Ищите свою невесту! — сказал он напоследок и пожал Холодову руку. — И если вы тоже пропадете… считайте, что мы не встречались, искать вас мы не будем!

На следующий день Алексей Холодов купил видавший виды джип за пару сотен долларов, затолкал в него все необходимое для долгого пути и забил аптечку всеми возможными лекарствами. И на следующее утро, едва только взошло солнце, отправился в «сафари» по пустыне.

До Абу Хамеда добираться довольно долго.

Белый человек в одиночку собирался раскрыть африканскую тайну.

…Генерал Симо Кхали вызвал незаметного чернокожего капитана и протянул ему запечатанный конверт:

— Почтенный Тааб-Горус должен быть предупрежден, — кратко распорядился генерал. — Устно же передай ему, что мне бы тоже хотелось взглянуть на один ритуал их города…