— Мне очень жаль, Шарлотта, — сказал ей Джонатан, как только она вернулась в кабинет бабушки, хорошенько заперев входную дверь музея. — К тому времени, когда я понял, что это запись, а не прямая передача, я уже не мог тебя остановить.

— Найт смотрел на меня, как на сумасшедшую! — пожаловалась Шарлотта, ставя на пол сумку и сбрасывая дождевик, который она захватила из дома.

— Подойди и посмотри, я все записал.

Джонатан снова пустил запись, и Шарлотта некоторое время смотрела на монитор.

— Совершенно точно, это моя экономкам и мой кабинет. Но, Джонатан, я спросила Иоланду. Она сказала, что не помнит, чтобы брала у кого-нибудь чашку и пила!

— Возможно, это случилось некоторое время назад, и твоя экономка обо всем забыла.

— Ты по-прежнему утверждаешь, что кто-то тайком проник ко мне в дом, дал Иоланде что-то выпить и заснял это?

— Вполне вероятно, что им не потребовалось пробираться тайком. Это могло произойти и в твоем присутствии. Ты устраивала вечеринки в последние месяцы?

Шарлотта потерла мочку правого уха.

— Да, мы собирались один раз. Но это была не совсем вечеринка. После того как бабушка умерла, Наоми, моя лучшая подруга, сказала, что я горюю не по правилам, и настояла, чтобы я устроила шива.

— Шива?

— Это нечто вроде поминок.

— Закуски, напитки и толпа народа?

— У бабушки действительно было много друзей. И, конечно, здесь было много еды и напитков. Ты думаешь, что Иоланду могли снять в тот раз?

— Вероятно. Особенно если судить по действиям твоей экономки, записанным на пленку. Она определенно знала снимавшего, и ей не показалось странным, что он находится в твоем кабинете.

— Тогда почему Иоланда не помнит, как потеряла сознание?

— Посмотри на это. — Джонатан включил покадровую перемотку, и пленка двинулась вперед как череда фотографий. — Видишь? Вот Иоланда отворачивается, а потом…

Шарлотта задохнулась:

— Падает не Иоланда!

— Верно. Этот кадр сняли где-то еще и добавили потом. Смонтировано хорошо, но при более пристальном внимании подделка видна.

Шарлотта выпрямилась.

— Для чего все это? Чтобы напугать меня?

— Возможно. Или дискредитировать тебя в глазах агента Найта, чтобы ты произвела на него впечатление обыкновенной истерички.

— Он использовал именно это слово. Господи, какой кошмар! — Она отвернулась, помолчала, потом снова посмотрела на Джонатана. — Случилось кое-что еще, Джонни.

Он поднял на нее глаза.

— Агент Найт говорит, что над моей дверью в гараже тоже поработали.

— Что?!

Шарлотта объяснила, как перепрограммировали пульт безопасности; ее голос задрожал, когда она добавила:

— Если бы я была в «Корвете», меня бы убило. Так что это наверняка было подстроено. Найт просто замучил меня по дороге обратно! Все спрашивал, кто мог это сделать. Есть ли у меня враги, почему я решила, что Иоланду отравили…

— И что ты ему отвечала?

— Что не знаю. Потому что я на самом деле не знаю!

— Нам известно только одно, — хмуро заметил Джонатан. — Мы знаем, что это не случайность — три погибших женщины, видеопленка с Иоландой и дверь в гараже. И мы знаем, что это не импульсивные действия. Судя по всему, на все вместе ушли месяцы подготовки. И у меня не осталось ни малейшего сомнения, что целью преступника являешься ты, Шарлотта.

— Но почему? — воскликнула она. — Что нужно от меня этому маньяку? Совершенно явно, не то смехотворное заявление для прессы, которое я должна сделать.

Джонатан задумчиво покачал головой.

— Согласен. Ему нужно от тебя что-то еще. Угроза, последний срок — это все средства поиграть у тебя на нервах, сделать тебя уязвимой и слабой, когда он предпримет последний шаг.

— А дверь гаража и эта пленка?

— Чтобы продемонстрировать, что он может до тебя добраться в любой момент, что он близко к тебе.

Слова Джонатана повисли в воздухе, словно мрачная туча. Они оба обдумывали новый поворот событий. Риск многократно увеличился, ставки стали еще выше.

Джонатан резко поднялся из-за стола и взял свой пиджак.

— Куда ты идешь?

— Хочу забрать пистолет. Надо, чтобы он был у тебя.

— Нет!

— Черт побери, Шарлотта…

— Джонатан, ты же знаешь, как я отношусь к оружию.

— Тогда я хочу, чтобы ты уехала отсюда, куда-нибудь в безопасное место.

— Ты это серьезно? Но я сейчас не могу уехать!

— Ты должна это сделать ради собственной безопасности. — Он сунул руку в рукав пиджака. — Я буду продолжать работать здесь. Пока меня никто не нашел, я могу схватить этого ублюдка вовремя…

— Я не могу уехать, — твердо повторила Шарлотта. — Если что-то случится, я собираюсь нанести ответный удар.

Джонатан смотрел на нее, пиджак свисал с его плеча. Шарлотта стояла перед ним побледневшая, с трясущимися руками, но ее подбородок был гордо поднят, а глаза смотрели ясно. Она была напугана, но не потеряла контроля над собой и готова была броситься в атаку, несмотря на свою уязвимость.

Невероятная женщина.

Он повесил пиджак обратно на спинку кресла.

— Хорошо. Мне это не нравится, но я не могу просто взять и убрать тебя. Кстати, — вдруг вспомнил Джонатан, — пока тебя не было, сюда звонили. Я не брал трубку: подумал, что мне не следует этого делать.

Шарлотта нажала кнопку автоответчика и объяснила:

— Прежде чем закрыть дом, я перевела все звонки с моего номера сюда. Мне не хотелось рисковать: вдруг кто-то из секретарей или из посторонних возьмет трубку.

В комнате зазвучал звонкий голосок Наоми, и Шарлотте показалось, что в комнате сразу стало светлее.

— Чар, я получила твое сообщение. Нам просто необходимо встретиться! Послушай меня, тебе грозит опасность. Я разложила на тебя карты Таро — три раза, чтобы не осталось никаких сомнений, — и там все совершенно ясно, как дважды два. Твоя карта Шут, Чар. Это молодой человек, он символизирует поиск, наивность и неопытность. Но потом появляется Волшебник, который означает подтасовку и трюкачество. И это наверняка он менял лекарства! Но не ошибись — это может быть и женщина.

Шарлотта обменялась взглядами с Джонатаном.

— Но есть и кое-что еще, что меня удивляет, — продолжала Наоми. — Все время выходит карта Любовники, присоединяется ко всем аспектам твоей жизни. Это и всепоглощающая божественная любовь, и эротическая! Тебе угрожают со всех сторон! Господи, — простонала она, — еще мне удалось увидеть часть вечернего выпуска новостей. Они показывали пикетчиков у ворот «Гармонии биотех». Ты права, у них на плакатах эта фотография. Все вернулось, чтобы мучить нас, Чар! Послушай, я все еще в кампусе, пока здесь застряла. Как только смогу, приеду к тебе в офис. Но для начала заскочу домой и возьму стебли тысячелистника. Держись, подруга! Все будет в порядке.

Джонатан вопросительно посмотрел на Шарлотту:

— Стебли тысячелистника?

— Они предупреждают и дают совет. — Заметив, что в глазах Джонатана появились скептические огоньки, она пояснила: — Наоми — экстрасенс. Мы встретились восемь лет назад во время происшествия в Чок-Хилле. — Она внимательно посмотрела на Джонатана и по его молчанию поняла, что он знает об этом страшном событии. — На нас обеих надели наручники… Тогда и началась наша дружба.

— Судя по всему, она интересный человек.

— Наоми наделена поразительным природным чутьем и не раз спасала людям жизнь. Благодаря Наоми я сохранила рассудок тогда, в Чок-Хилле. Она заставляла меня отдохнуть, когда я по восемьдесят часов в неделю не вылезала из лаборатории, а однажды она просто меня похитила. Я приехала к ней домой на ужин и уснула, а когда проснулась — мы были в занесенном снегом домике на Большом Медведе. Она что-то подсыпала мне в вино, а потом перетащила в машину. Мы провели там четыре дня, объедались пиццей, пили вино из кувшинов, смотрели видео… А с бабушкой чуть не случился удар. Но когда я вернулась в лабораторию, я чувствовала себя посвежевшей и полной энергии.

— Иногда пицца-пепперони — лучшее лекарство, — с улыбкой заметил Джонатан.

— И юмор, — улыбнулась в ответ Шарлотта и почувствовала, как приятно снова улыбаться вместе с ним. — Когда я впервые обратила внимание на Наоми, она страстно с кем-то спорила, утверждая, что собаки умнее кошек. Наоми кричала: «Ты когда-нибудь видел, чтобы восемь кошек тащили нарты по снегу?»

Джонатан негромко рассмеялся, но сразу перестал под серьезным взглядом Шарлотты.

— Значит, ты знаешь о резне в Чок-Хилле? — спросила она.

Джонатан кивнул.

— А тебе известно, что меня не судили и даже не выдвигали обвинений?

— Я знаю, Шарлотта, знаю.

— Но теперь они собираются об этом вспомнить! Весь кошмар снова извлекут на свет божий и постараются использовать Чок-Хилл, чтобы распять меня и мою компанию. От этого пострадает и Наоми, и другие невинные люди. Господи, Джонатан, как могло до такого дойти?!

Он положил руку ей на плечо, но Шарлотта быстро отпрянула.

— Я уверена, что у бабушки должен быть здесь чай.

Она открыла дверцы шкафчика на стене, но вместо коробочки с чаем достала нечто напоминающее старинную книгу. Шарлотта открыла ее, и оттуда выпала фотография.

Очень старая фотография…

— Что, черт возьми, здесь происходит? — послышался внезапно громкий требовательный голос.

Шарлотта и Джонатан повернулись к монитору, показывавшему стоянку для машин, залитую дождем.

— Почему полиция до сих пор бездействует? — прогудел Адриан Барклей, вылезая из белого длинного лимузина.

Шофер раскрыл над ним зонт. Но когда из задней дверцы появилась длинная изящная нога, шофер бросил Адриана и рванулся прикрыть от непогоды изящную загорелую женщину, ступившую под дождь.

Джонатан негромко присвистнул.

— Я смотрю, Марго по-прежнему в хорошей форме.

Шарлотта, державшая только что найденную фотографию в дрожащей руке, посмотрела на вновь прибывшую пару и подумала: «Вот теперь действительно начинаются неприятности».