Я толкнула стеклянные двери, ведущие в темноту улицы. По моему лицу текли слезы. Как же быстро сегодняшний вечер перевернулся вверх тормашками! Я еще слышала звуки беззаботного гомона, доносящиеся из главного зала, где проходила вечеринка в честь нашей помолвки. Но как только за моей спиной захлопнулась дверь, их поглотила ночная тишина.

Я изо всех сил бежала прочь от смеха и болтовни, в своих украшенных стразами босоножках от Yves Saint Laurent. Мне бы не стоило все время носить обувь на высоком каблуке. Сейчас я мечтала о единственной паре теннисных туфель, которая пылилась у меня в гардеробной.

Но неудобная обувь не замедлила мой бег. Я стремилась убраться отсюда по-дальше. Это было последнее место, где я хотела быть.

— Лив! — окликнул меня знакомый мужской голос.

Этот звук побудил меня двигаться еще быстрее. Я подтянула вверх отягощающее мое тело и сковывающее движения розовое вечернее платье, украшенное стразами. Воздух морозный и колючий, но кажется, будто адреналин, бегущий по моим венам, защищает меня от холода, словно теплое одеяло. Я продолжала движение, полностью сосредоточившись на ускорении темпа.

— Лив! — позвал он меня снова, на этот раз ближе.

Я резко остановилась и, развернувшись, увидела зовущего меня человека приблизительно в сорока метрах от входа в здание.

Его широко раскрытые глаза, наполненные чувством вины и тревоги, четко выделялись на совершенно белом лице.

Это был Коннор.

Я подскочила на постели в холодном поту. Мокрый топик неприятно лип к телу. Я тяжело дышала, пытаясь справиться с волнением и напряженно осматривала комнату, чтобы определить, где я нахожусь. Через несколько секунд я поняла, что лежу в теплой огромной постели, а не стою на улице посреди ночи. По солнечным лучам, пробивающимся сквозь кипенно-белые занавески, я догадалась, что было раннее утро.

— Ты проснулась, — спокойный, мягкий голос Коннора заставил меня подпрыгнуть.

В дверном проеме нашей спальни с подносом в руке стоял Коннор. Наши взгляды встретились, от чего мое тело будто заледенело.

— Привет, — промолвила я с трудом, поскольку образы из моего последнего воспоминания были еще слишком свежи.

— Детка, я еще раз хочу извиниться за прошлый вечер. Я был говнюком. И, чтобы показать, насколько я сожалею, я приготовил твой любимый завтрак: французский тост, слегка прожаренные с двух сторон яйца, бекон и клубнику, — он указал жестом на поднос.

— Ох…

Я совершенно запуталась. Я не могла совместить образ Коннора из моего воспоминания и Коннора, проснувшегося сегодня рано утром, чтобы приготовить мне завтрак в постель.

Он разместил поднос передо мной.

— Еще я выжал для тебя апельсиновый сок. Ты ведь его так любишь.

— Спасибо, — я посмотрела ему в глаза и увидела лишь милого, любящего мужчину, который был рядом со мной с тех пор, как я пришла в себя после комы.

— Не надо меня благодарить. Просто прими этот завтрак в качестве моих извинений. Обещаю, вчерашнего больше не повторится.

Я кивнула и послала ему слабую, неуверенную улыбку. Однако меня продолжал мучить вопрос: что же случилось в тот вечер, до аварии. Почему Коннор мне не сказал, что был там непосредственно перед тем, как меня сбила машина? По какой причине я от него убегала? Я все еще ощущала бурлящее во мне непреодолимое желание быть от него так далеко, как только это возможно.

Он присел на кровать рядом со мной:

— Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, правда?

Он пальцами приласкал мое лицо и наклонился для поцелуя. Я замерла. А Коннор целовал меня, сперва нежно, но с каждой секундой распаляясь все больше. Он требовал от меня ответной пылкости своим влажным жаждущим ртом, становясь все более ненасытным. Но как только он раздвинул языком мои губы, я резко отвернулась, прервав контакт.

Коннор сразу же остановился и немного отодвинулся.

— Лив, в чем дело? Ты побледнела, — он потянулся к моей руке, но я отстранилась от его прикосновения и встала с кровати.

— Я в порядке, — проговорила я быстро. Внутри меня с новой силой завозились чувства, которые я испытывала к нему в воспоминании.

— В чем дело? Что случилось? — спросил он тревожно, будто чувствуя мою неуверенность. — Тебе приснился дурной сон?

Я повернулась и взглянула на него:

— Это был не сон. Это было воспоминание, — я была точно уверена, что я именно вспоминала, а не спала.

— Ну это же хорошо, не так ли? — он поднял голову и изучающе на меня посмотрел.

Я отвернулась, пытаясь разобраться в своем видении.

Его глаза расширились, он сел ровнее:

— И о чем оно было?

— Я видела в нем тебя, — сказала я обвиняющим шепотом. Он был явно заинтригован. — Ты ведь был там, непосредственно перед аварией. Я видела, как ты за мной гнался. И слышала, что ты пытался меня остановить, но я тебя не послушалась. Я была расстроена и хотела просто уйти. И именно в этот момент меня сбила машина…

— Мне жаль, Лив, — его лицо было искажено от боли. — Как я хотел бы остановить тебя вовремя. Хотел бы получить этот удар вместо тебя.

— Так почему же ты не сказал мне раньше, что был там рядом со мной?

— Разве? — он в замешательстве нахмурился. — Я думал, что упоминал об этом.

Он подошел ко мне с мольбой в глазах и обнял, и я расслабилась в его теплых объятиях. Я словно тонула в море сумбурных эмоций, бурлящих внутри меня.

Коннор провел рукой по моим волосам, убирая несколько выбившихся прядей за ухо, а после приподнял мою голову за подбородок, заставляя меня встретиться с ним взглядом.

— Мне очень жаль, если я забыл тебе об этом сообщить, Лив, — сказал он извиняющимся, почти что раскаивающимся тоном. — Возможно, подсознательно, я чувствовал себя слишком виноватым, чтобы рассказать тебе все детали той ночи, — он помрачнел. — Случившееся — моя вина.

Я удивленно на него посмотрела, чувствуя, как от тревоги мучительно сжимается мой желудок.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что это была твоя вина? Ты же не был за рулем того автомобиля.

— Нет, но… — он склонил голову. — Я... просто чувствую за тебя ответственность.

Я нахмурилась, догадываясь, что он хочет сказать что-то еще, но не решается.

— Ты знаешь, как именно произошла авария? Знаешь, почему я сбежала с вечеринки в честь нашей помолвки?

Он кивнул и отвернулся:

— Хотел бы я вернуть все назад. Как бы я хотел...

— Так что же там произошло? Скажи мне, пожалуйста, — я сделала шаг назад и задержала дыхание, подготавливая себя к наихудшему сценарию.

Коннор посмотрел на меня, и на его лице я увидела сожаление.

— Как ты уже знаешь, тем вечером мы праздновали нашу помолвку в музее наук института имени Франклина, — он помолчал, мрачнея все больше. — Ближе к концу вечера мы поссорились, и ты выбежала из зала приемов... Я поспешил за тобой, но когда вышел наружу, то увидел, как ты перебегала улицу. Именно в этот момент тебя и сбила машина.

Я ощутила, как по моей спине пробежал холодок, а горло перехватило. Но все же спросила:

— Из-за чего мы поссорились?

Он с сожалением покачал головой:

— Это произошло из-за полнейшей глупости. Мы оба долгое время как проклятые работали ради интересов компании, но ты хотела, чтобы на нашей вечеринке не было и намека на работу. Поэтому я пообещал тебе еще до начала праздника, что так и будет, — он сделал паузу.

— Продолжай, — поторопила я его.

— Тогда наша компания была в самом разгаре огромной сделки по слиянию, и на вечеринке присутствовал один из моих бизнес-партнеров. Мы начали разговаривать о сделке, и во время беседы ему пришла в голову одна великолепная идея. А я захотел проверить, будет ли работать эта его задумка в рамках наших финансовых прогнозов. Закончилось все тем, что мы стали разбирать все «за» и «против» в одном из административных кабинетов здания, воспользовавшись моим ноутбуком, в котором была вбита вся информация по клиенту. Ты вошла, когда мы проверяли цифры, и догадавшись, что я нарушил свое обещание, очень расстроилась.

— И я из-за этого сбежала?

Я пыталась понять, что могло вызвать те сильные чувства, которые я испытывала в своем воспоминании.

— Ну, мы поссорились и сгоряча наговорили друг другу разные гадости... и мои слова, должно быть, действительно тебя обидели, потому что ты убежала.

— Что же ты сказал?

Я не знала, почему меня это так волновало, но я хотела знать, что мною двигало. Как бы я не пыталась отогнать от себя подобные мысли, но я невольно вновь возвращалась к нашему вчерашнему телефонному разговору.

— Если честно, то я даже не могу вспомнить точно. Ты была огорчена и накричала на меня, а я стал защищаться и ответил не менее грубо, — он вздохнул. — Мне очень жаль, Лив. Знаю, что во всем виноват только я, и ненавижу себя за это. Если бы в ту ночь я не нарушил данное тебе обещание, мы бы не поругались так глупо и ты не убежала бы... и не пострадала бы в аварии, — его голос надломился, а лицо покраснело от страданий. — Прости меня, пожалуйста, Лив.

Чувствуя комок в горле, я пыталась осмыслить его рассказ.

— Как часто подобное происходило? — спросила я.

— Что ты имеешь в виду?

Я встретилась с его полными боли глазами.

— Как часто мы ругались из-за работы?

— Нет, ты не правильно поняла. На самом деле, мы ссорились редко. Именно работа свела нас вместе. Мы влюбились друг в друга во время поздних вечеров в офисе.

— О.

— Лив, — он взял меня за руку. — Я знаю, что не идеален. Знаю, что я совершил кучу ошибок. Но пожалуйста, не отказывайся от меня. Прошу тебя, позволь мне хотя бы попытаться стать для тебя идеальным мужчиной, даже если будут дни, когда я буду спотыкаться и проваливаться в своих попытках, — он притянул меня в свои объятия. — Я люблю тебя и нуждаюсь в тебе больше, чем ты себе представляешь, — прошептал он мне на ухо и начал целовать, сначала в одну щечку, затем в другую, потом в лоб, в нос, и, наконец, в губы. После он отстранился и посмотрел на меня. — Надеюсь, что ты это знаешь.

Тронутая его словами, я кивнула:

— Знаю.

Мои слова звучали немного приглушенно, так как я спрятала свое лицо на его твердой груди.

«Прекрати так остро реагировать», — шикнула я на себя.

Я пыталась сосредоточиться на всех изумительных поступках, которые Коннор совершил ради меня и не заострять внимание на нескольких, сделанных им ошибках.

Мы отстранились друг от друга, и я решила попробовать отодвинуть сомнения, которые, казалось, разъедали мои чувства к Коннору. Решила попытаться быть такой же понимающей и любящей по отношению к нему, каким он был ко мне. Я в долгу перед ним хотя бы за это. Я посмотрела на завтрак, заботливо приготовленный им для меня.

«Лив, сосредоточься на этих моментах».

Я встретила его взгляд и радостно улыбнулась:

— Умираю от голода. А ты уже поел?

Он рассмеялся:

— Еще нет, но я не голоден, — он игриво скривился и поддразнил меня. — Не пытайся спихнуть свой завтрак мне, даже его не попробовав. Я знаю, тебе нравится, как я готовлю. И не забывай, что я специально проснулся очень рано и словно твой раб готовил все эти блюда сам. Дебра мне даже не помогала.

Я захихикала. Я окунулась в теплоту в его глазах и расслабилась.

— И еще кое-что, — добавил он, но замолчал, выдерживая драматическую паузу.

— Что? — не выдержала я наконец.

— В следующую субботу — твой день рождения.

— Разве? — Я была потрясена этой новостью, напомнившей мне о том, как много всего о себе я еще не знала. Например… — И сколько мне исполняется?

— Двадцать один, конечно же, — усмехнулся Коннор, игриво тронув кончик моего носа пальцем.

Я бросила на него скептический взгляд и скрестила руки, показывая свое недовольство.

— Хорошо, хорошо. Для меня ты всегда выглядишь не более, чем на двадцать один. Но-о-о, если нам так уж необходимо соблюдать формальности, то тебе исполнится двадцать девять.

— Двадцать девять, — повторила я, вбирая в себя эту новую информацию.

— Как бы там ни было, ты — малявка, — он улыбнулся. — Я подумал, что мы могли бы провести твой день рождения в «Мельбурн очардс».

— В «Мельбурн очардс»?

— Да, ты как-то упоминала об этом месте, еще до аварии, и сказала, что хочешь побывать на их фестивале. Тебя по-настоящему захватила возможность покататься на телеге с сеном и собрать яблоки в садах. А еще ты безумно хотела попробовать их знаменитые пончики из яблочного сидра, о которых ты много чего вычитала. Ну так как, звучит заманчиво?

Его слова меня обрадовали:

— Да! Это должно быть очень весело, — я не смогла скрыть волнения в голосе.

Кроме того, что мне по-настоящему понравилась идея прокатиться на телеге, собирая яблоки, я была рада узнать, что все это так же восхищало меня до амнезии. За месяц, прошедший с тех пор, как я вышла из комы, я снова и снова задавалась вопросом: каким же человеком я была до аварии? А еще: осталась ли я той же самой личностью, была ли я по прежнему той девушкой, которую любил Коннор или я все же изменилась? Эти вопросы постоянно всплывали на фоне моих противоречивых чувств к Коннору.

Поэтому, стоило только мне представить, как мы будем веселиться по-простому, на лоне природы, внутри меня будто стали взрываться пузырьки надежды на лучшее, мгновенно поднимая мое настроение.

Полная оптимизма, я с аппетитом съела восхитительный завтрак, приготовленный Коннором. Я поймала себя на мысли, что на протяжении часа, не меньше, радовалась и заливалась смехом, пока Коннор развлекал меня историями о периоде, когда он за мной ухаживал. Впервые за долгое время я не чувствовала, что проживаю жизнь другого человека. Я нашла свое место в объятиях любимого, тая от силы наших взаимных чувств. Слушая эмоциональные рассказы Коннора о том, как мы проводили поздние вечера в офисе, о наших совместных шутках, обо всем на свете, я наконец сумела разглядеть в нем то, из-за чего я в него влюбилась. Он обладал неоспоримым шармом, невольно притягивающим к себе, от чего я чувствовала себя рядом с ним комфортно и непринужденно.

Но, тем не менее, не смотря на мое всевозрастающее влечение к Коннору, я никак не могла избавиться от мучительного чувства, будто мне чего-то не хватает, словно что-то было не так, как будто что-то действительно изменилось. Неужели все дело во мне? Да, у меня теперешней было много общего со мной из прошлого, но я все равно стала другой. И если это так, то смогу ли я когда-нибудь вернуться к той личности, которой была до комы? Точнее, захочу ли я быть тем человеком вновь?

***

— Эй, милая!

Я посмотрела на Коннора и улыбнулась:

— Привет.

Он взглянул на раскрытый дневник и ручку в моей руке:

— Не знал, что ты продолжаешь его вести.

— До недавнего времени я тоже об этом не подозревала, но у меня было воспоминание, в котором я вела записи, когда была подростком. И я подумала, что было бы неплохо документировать мои теперешние чувства.

— Это действительно хорошая мысль.

Тепло его улыбки отразилось и в голосе.

— Ты куда-то уезжаешь? — спросила я, посмотрев на его портфель и небольшую дорожную сумку, стоящие в коридоре.

— Да, — его губы недовольно скривились. — Мне жаль, что приходится снова ехать в Нью-Йорк. Во время нынешней поездки мы должны будем завершить эту сделку. По идее, как только это произойдет, все немного устаканится.

— Не беспокойся, Коннор. Я все понимаю. К тому же, прошла уже неделя с тех пор, как ты в последний раз видел этого клиента. Уверена, что рискуя такими большими деньгами, он имеет право требовать твоего личного участия, пока вы все не завершите.

— Ты знаешь, что ты совершенно необыкновенная?

Он подошел и поцеловал меня, нарочито медленно и обольстительно. Я знала, что он желал большего, но меня всегда что-то удерживало от того, чтобы открыться ему до конца. Как будто между нами стояла неподдающаяся, резиновая преграда, отодвигающая все его попытки перевести наши отношения на сексуальный уровень.

— Безопасного тебе путешествия, — я выдавила из себя улыбку, пытаясь не зацикливаться на неловкости, всплывающей каждый раз после очередного поединка по перетягиванию чувственного каната. — Надеюсь, с клиентом все пройдет гладко.

На его лице вспыхнула теплая улыбка, которая удивительно подходила его точеному лицу.

— Я вернусь даже раньше, чем ты начнешь по мне скучать, — поддразнил он.

— Сомневаюсь в этом, — парировала я с усмешкой.

Меня немного раздражало затруднительное положение, в которое меня поставил Коннор, исподволь пытаясь выведать мои чувства по поводу его отъезда.

— Хорошо, зато я уже начинаю по тебе скучать, так что я выиграл, — сказал он между двумя быстрыми поцелуями в губы.

Моя досада усилилась и я попыталась скрыть свои чувства.

— Я не думала, что мы соревнуемся, — бросила я саркастично.

Он усмехнулся, обнял меня на прощание и направился к двери. По-видимому, он посчитал, что я включилась в игру и ответила таким же игривым поддразниванием. Хотя я сама позволила ему так думать. Но на самом деле, моя реплика была невольным протестом против того, чтобы мои эмоции, тоска по ком-то, рассматривались как соревнование или деловая сделка, где должны быть победители и проигравшие.

«Ты накручиваешь себя, Лив, — попыталась я себя урезонить. — Он просто с тобой заигрывал, пытаясь разморозить твою холодность».

Я отмела голос разума, не желая к нему прислушиваться, пока в ситуацию были вовлечены мои эмоции. После предыдущей поездки Коннора в Нью-Йорк прошла всего неделя. Но я радовалась новой передышке от его неустанного внимания, восхищения и, как бы странно это ни звучало, контроля.

«Лив, какая же ты неблагодарная сучка. Как ты можешь так думать?» — запротестовал тихий голосок разума у меня внутри.

— Что есть, то есть, — произнесла я вслух, и слова эхом отразились в пустой гостинной.

Как бы сильно я не хотела почувствовать себя иначе, но в последние несколько дней я просто задыхалась от удушающего приторного внимания и покровительства Коннора. Я, правда, пыталась относиться к нему с такой же любовью и пониманием, как и он ко мне. Но для меня это оказалось невыполнимой задачей, и я дошла до такого состояния, когда ощутила, что перестаю быть самой собой.

Я глубоко вздохнула, осознавая, что сейчас я была растеряна и сбита с толку больше, чем когда-либо ранее.