Гнев призрака

Майор Хоуп был знаком с отцом нынешнего владельца Фэстон-хилла, но самого лорда он видел сегодня впервые. Сразу после окончания Итона Джеффри Фэстон отправился путешествовать, и в Англии не показывался до тех пор, пока не узнал о получении наследства. Зная характер его отца, в котором необузданная гневливость сочеталась с крайне примитивным чувством юмора и любовью к разного сорта излишествам, майор Хоуп не осуждал лорда.

Кроме медных индийских божков, греческих краснофигурных ваз и египетских стаутаэток-ушебти, лорд Фэстон привез в Англию из своих странствий красавицу жену, и сейчас леди Эвелин ждала первенца. Но недавно счастливое семейство стали беспокоить странные «явления», и майор Хоуп откликнулся на просьбу о помощи.

…Внешне лорд Фэстон ничем не напоминал своего отца, круглолицего и курносого жизнерадостного толстяка. Он был бледен, длиннонос, с намечающимися залысинами, которые увеличивали и без того высокий лоб. Про себя Хоуп подумал, что, если Джеффри Фэстон лицом пошел в мать, это немного объясняет тот факт, что его отец всегда вел себя как заядлый холостяк.

– Значит, всего было четыре происшествия? – уточнил Хоуп.

– Да. Сначала мы не придавали особого значения тому, что кто-то по ночам насвистывает, стучит в окна или хлопает ставнями, но где-то с месяц назад ситуация изменилась. Однажды вечером, когда мы с женой собирались подняться в спальню, перед нами выросла стена огня.

– И что же вы предприняли?

– Меня удивило, что хотя огонь пылает вовсю, я не чувствую жара, и я попробовал поднести к нему руку. Я ничего не почувствовал, поэтому я рискнул пройти сквозь огонь, и моя супруга тоже, но утром ее ладони покрылись ожогами, а я лишился усов.

– А второй случай?

– Мы пили утренний кофе, и Эвелин как раз собиралась добавить молока, когда в чашку полилась густо-алая жидкость, очень похожая на кровь. Она упала в обморок, а стол перевернулся и прижал меня к стене так, что я не мог прийти к ней на помощь – я едва мог вздохнуть. Чашки и блюдца со стола вначале зависли в воздухе, а затем стали летать по комнате, разбиваясь о стены и мебель. Осколки на полу сложились в слово «Прочь!». Потом… на утренней прогулке мой конь меня сбросил и едва не затоптал; а ведь Абордаж всегда отличался на редкость спокойным нравом. А буквально неделю назад со стены моего кабинета рухнул портрет, который висел там со времен прадеда. Если бы я не отлучился тогда на минуту, он раскроил бы мне голову. После этого я и решился написать вам.

Майор Хоуп в задумчивости подергал себя за бакенбарды.

– Думаю, поселившийся в вашем доме дух не желает, чтобы вы оставались здесь.

– Это я понимаю, – сказал лорд Джеффри с легчайшей долей иронии.

– Избавиться от него довольно просто, но этот обряд требует наличия всех кровных родственников в доме. Право крови всегда больше, чем право бесплотного неумершего. Это возможно?

– Да, – с неохотой ответил лорд Джеффри. – Мои сводные братья, Фрэнк и Джайлз, живут неподалеку. И кузен Энтони тоже. А с нами в доме живет мисс Лавли, дальняя родственница моего отца.

– Могут возникнуть трудности?

– Отношения у нас с братьями напряженные, – сообщил лорд Джеффри. – Мой отец ведь был женат вторым браком… и они рассчитывали на большее, чем им досталось по завещанию. А кузен вел дела моего отца, но я думаю отказаться от его услуг, так как обнаружил немало ошибок.

– Тогда намекните, что их готовность помочь вам будет вознаграждена, – посоветовал майор. – Также должна присутствовать ваша жена. Из-за ребенка… гм… в ней сейчас кровь Фэстонов.

– Хорошо, – с нотой сомнения сказал лорд. – Но она может и не понять, насколько это важно…

За ужином майор убедился, что опасения лорда были не напрасны. Леди Эвелин была красива и подвижна, как колибри, а ее щебет не прекращался ни на минуту. Весь обед она обсуждала увлечение своей подруги, герцогини Миддлмарч, авиапланеризмом, не давая вставить ни слова в свой монолог. Прислуживал им дворецкий-индиец. Тонкостью черт и цветом кожи он напоминал медную статую, но свои обязанности, несмотря на экзотичность облика, исполнял безупречно, ничем не уступая своим английским собратьям.

Мисс Лавли, тучная старая дева с нелепо смотревшемся на ее лице вздернутым носиком, в беседе участия не принимала. Она ограничивалась тем, что рассеянно кивала в такт речам леди Эвелин.

Попытка майора заставить ее разговориться успехом не увенчалась: когда майор заметил, что читал статью мисс Лавли в «Magiс Guardian», она вспыхнула и пробормотала невнятно, что редактор был слишком добр к ней, скромной провинциалке…

– А почем бы и нет, Эдна? – со смешком заметила леди Эвелин и снова принялась уговаривать своего мужа, чтобы тот приказал дворецкому Абхи позировать для ее акварелей.

В среду приехали и братья лорда Джеффри вместе с кузеном Энтони, и майор был поражен их сходством с отцом Фэстона. Достопочтенный Фрэнк почти сразу отправился на конюшню.

– Там жеребенок от их Бивуака и нашей Буквы, – со слабой улыбкой пояснил лорд Джеффри.

– А где ваша книга заклинаний и хрустальный шар? – ехидно поинтересовался Джайлз Фэстон.

– Это игрушки для новичков-любителей, – вежливо ответил майор, и что-то в его голосе заставило Джайлза не развивать тему дальше.

Вечером они собрались в библиотеке. Майор попросил мужчин поставить в круг кресла для всех участников и сам рассадил их. Мисс Лавли взяла с собой вязанье и тихо пощелкивала спицами, пока майор не попросил ее прекратить.

– А теперь, – голос майора стал одновременно и мягким, и властным, – лорд Джеффри, леди Эвелин, попробуйте представить себе дом… подумайте о своем праве находиться здесь, о своей любви к дому… подумайте ваших детях, которые будут жить здесь, как и вы… Сосредоточьтесь на этом.

Почти убаюканные его голосом, лорд Джеффри и его жена обмякли в креслах. Братья сперва скептически переглядывались, но затем тоже закрыли глаза.

– Представьте себе дом, снаружи и внутри, флюгер и черепицу на крыше, каждое окно и каждую ступеньку… – ритмично говорил майор Хоуп.

И вдруг он оборвал себя на полуслове и одним взмахом зажег все свечи.

– Что такое? Не получилось? – посыпались вопросы.

– А я же говорил! – сказал то ли Джайлз, то ли Фрэнк.

Майор и сам был в растерянности; возможное объяснение происходящего крайне ему не нравилось, и потому он не спешил поделиться своей теорией.

– Лорд Джеффри, я приношу свои извинения… – наконец заявил Хоуп. Мисс Лавли улыбнулась, радуясь, что все закончилось. Все разошлись.

– Могу я на один вечер попросить вашу трубку и трубку вашего отца? – задержал Хоуп лорда.

– Зачем… хотя, если Вы считаете это необходимым… я вам доверяю. Видите ли, я слышал о вашем участии в деле Криппена, – пояснил лорд. Чуть позже он собственноручно принес в комнату майора две трубки – свою простую глиняную и отцовскую из бриара.

Майор не любил откладывать: едва лорд Джеффри скрылся, он положил две трубки рядом на столе и стал набивать табак. Затем она зажег огонь в глиняной трубке и затянулся, не сводя взгляда с бриаровой, оставшейся на столе. И вдруг из ее чашечки тоже стал подыматься призрачный, слабый дымок, постепенно становясь все гуще.

Вот как, – в удивлении произнес майор, – но кто тогда…

И надолго замолчал. Он размышлял всю ночь, курил, пользуясь уже своей трубкой, и дергал себя за бакенбарды. Утром он вызвал в комнату своего слугу Ходжсона и дал ему поручение.

За завтраком он объявил, что, так как его скромных сил оказалось недостаточно, он привезет самого Н.Н.

– Но ведь он сам выбирает себе клиентов и крайне придирчив…

– Он не откажет. С его другом и помощником мы когда-то вместе служили в Пенджабе.

Перед отъездом майор побеседовал с лордом Джеффри наедине. Тот был удивлен, но обещал исполнить его просьбу.

В четверг вечером пришла долгожданная телеграмма, что великий сыщик прибудет из Лондона через день. Естественно, вечер был посвящен обсуждению этого события, и гости вспоминали сложившиеся вокруг имени Н.Н. легенды и гадали, возьмется ли он расследовать последнюю газетную сенсацию – дело Свистящей комнаты.

Леди Эвелин тоже заинтересовалась, но не столько подвигами, сколько личностью гения дедукции, особенно упирая на его женоненавистничество; а лорд Фэстон, узнав, что они оба выписывают «Айлдер», вполне дружелюбно спорил со своим кузеном Энтони о том, какое дело в карьере великого сыщика было самым захватывающим.

* * *

– Хорошо, что он приедет. Майор Хоуп мне совсем не понравился, – заметила леди Эвелин на следующее утро за завтраком. Пристально глядя на льющуюся из носика молочника жидкость (на этот раз, слава Богу, она так и осталась обычным молоком), она чуть разбавила густую черноту кофе и протянула чашку мужу.

– Спасибо, дорогая, – поблагодарил тот.

– Стойте! Кофе отравлен!!

– Что…? – начал лорд, с негодованием глядя на майора, который появился словно ниоткуда.

– Какая ерунда! – фыркнула леди Эвелин.

– Мой слуга Ходжсон видел, как ваш дворецкий добавил в кофе какую-то жидкость. Я клянусь вам, что это не эликсир долголетия!

– Абхи? Но зачем… – Лорд Джеффри, нахмурившись, переводил взгляд с жены на майора.

– Он сообщник и любовник вашей жены! – заявил майор Хоуп и окунул в чашку небольшую, но тяжелую на вид статуэтку единорога на витой цепочке. Все трое в молчании смотрели на нее, но ничего не происходило. Статуэтка оставалась белой.

Леди Эвелин презрительно фыркнула и взяла свою чашку.

– Я ведь говорила, что он мне с самого начала не понравился! – с упреком обратилась она к мужу. – Да он просто-напросто сумасшедший!

Она сделала глоток и со звоном поставила чашку на блюдце. Майор Хоуп открыл рот, собираясь что-то сказать, как вдруг леди Эвелин, застонав, соскользнула со стула.

– Эвелин! Что с тобой? – лорд Джеффри кинулся к распростертой на полу жене. Она подняла к нему покрасневшее, искаженное от боли лицо.

– Почему не ты? – с ненавистью выдохнула она, и лорд в ужасе остановился.

Майор Хоуп вытащил почерневшего единорога из чашки леди Эвелин.

* * *

Когда выяснилось, что жизнь леди Эвелин вне опасности, лорд Джеффри потребовал объяснений.

– Я был абсолютно уверен, что провел обряд правильно, – начал Хоуп. – Оставалась единственная возможность: кто-то из присутствующих – не Фэстон. Каюсь, сперва я подумал о вас, но мой опыт на основе симпатической магии подтвердил, что вы, безусловно, сын Фэстона. Ваши братья и кузен, так же, как и мисс Лавли, очень похожи на вашего отца. Значит, оставалась только ваша жена. Точнее, ваш ребенок.

– Выяснив это, – продолжил Хоуп, – я принялся размышлять о происшествиях в особняке. Безусловно сверхъестественные, как ни странно, непосредственно жизни не угрожали, а вот остальные – взбесившийся Абордаж, рухнувшая картина… Я предположил, что все опасные случайности могли быть подстроены человеком в расчете на призрака. И я сразу заподозрил вашу жену.

– Но зачем это ей?

– Когда она забеременела, у нее, наверное, были определенные сомнения по поводу отцовства… Вы знаете, что это достаточно просто проверить обычной домашней магией. Когда леди Эвелин узнала, что у ее ребенка будут… слишком неанглийские черты, она решила избавиться от вас, а не от ребенка. Если бы ее план удался, безутешная вдова уехала бы, чтобы развеять свое горе путешествиями; а, вернувшись из-за границы, объявила бы, что у нее случился выкидыш.

– Ведь призрак начал бушевать именно тогда, когда стало известно о ее положении, верно? И леди Эвелин увидела в этом свой шанс. Заявив о приезде Н.Н, я ужесточил сроки. Вы должны были умереть до его приезда. Времени выдумывать очередной несчастный случай не было, они запаниковали и решили положиться на яд. Я приказал Ходжсону понаблюдать за ней. Для этого и я просил вашего разрешения ему и мне тайно остаться здесь. И он записал, – майор аккуратно достал из жилетного кармана мутную стеклянную пластинку, – весь их разговор.

– Почему тогда яд оказался в ее чашке, а не в моей?

– Вы забываете про третьего свидетеля.

– Духа? – удивился лорд Фэстон.

– Да. Думаю, это он незаметно повернул поднос…

Хоуп умолк, а лорд Фэкстон сосредоточенно рассматривал сцепленные на столе руки.

– Эвелин… – вздохнул Фэстон, – откуда в ней столько зла? Даже если бы мы развелись, я обеспечил бы ее подобающим образом….

– А положение в обществе? А ее подруга герцогиня? И вы собирались лишить ее этого.

Лорд снова надолго замолчал. Затем он поднял голову и спросил:

– А кто был призрак?

– А вы еще не догадались? Ваш батюшка искренне хотел защитить вас, но он никогда отличался большой рассудительностью. Но теперь, – добавил майор, – он знает, что вам ничего не угрожает, и обрел покой.

Эпилог

Лорд Джеффри не стал обращаться в полицию, и его развод с леди Эвелин прошел тихо и незаметно. Вскоре благодаря «Таймс» майор Хоуп узнал, что тот снова собирается жениться.

Хмыкнув, майор отложил газету в сторону и взял письмо из замка Балморал, гадая, с какой проблемой ему придется столкнуться на этот раз.