Беззаконие в Бландинге

День выдался хороший. Небо сняло синевой, солнце — золотом, бабочки порхали, птицы ворковали, пчелы гудели; словом, природа благодушествовала, чем и отличалась от Фредди Трипвуда. Младший сын лорда Эмсворта сидел в своей двухместной машине у входа в замок и думал о собачьем корме. Рядом с ним сидела прекрасная овчарка.

Фредди приехал ненадолго. Женившись на прелестной дочери Доналдсона Собачьей Радости, он уехал в Америку, где и жил на Лонг-Айленде, трудясь для фирмы. Сейчас он был в Англии, потому что тесть решил расширить сферу влияния. Агги, его жена, соскучилась в замке за неделю и поджидала во Франции.

Вытирая ухо, которое лизнула овчарка, Фредди увидел, что по ступенькам идет изящный и немолодой человек с моноклем в черной оправе. То был Галахад, его дядя, король лондонской богемы, которым издавна гордились театры, скачки и не очень чинные рестораны. Сестры (Констанс, Джулия, Дора, Гермиона и др.) считали его позором семьи, а Фредди очень любил, мало того — почитал, видя в нем неистощимый запас изобретательности.

— Так, так, юный Фредди, — сказал Галахад. — Куда ты везешь эту собаку?

— К Фэншоу.

— В Марлинг-холл? Это там живет хорошенькая девушка, с которой я тебя встретил?

— Да, Валерия. Старик Фэншоу — глава здешних охотников. Сам понимаешь, что это значит.

— Нет, не понимаю.

— Под его началом — несметное множество собак, и каждой нужен корм.

— Ты хочешь продать им свой товар?

— Еще бы! Дочку он любит, ни в чем ей не отказывает, а ей очень понравилась овчарка. Вот я и везу. Она обещала за это, что отец закажет массу корма.

— Фредди, это же не твоя собака! Агги оторвет тебе голову.

— Ничего, ничего. Я все продумал. Скажу, что она умерла, и раздобуду такую же. Ну, мне пора. До скорого! — И Фредди исчез в облаке дыма.

Галли задумался. Долгое общение с букмекерами и жучками воспитало в нем широту ума, но здесь и он покачал головой; а после этого, вернувшись в замок, немедленно встретил Биджа, дворецкого. Тот немного пыхтел, ибо спешил куда-то, а былую стройность утратил довольно давно.

— Мистер Фредерик уже уехал, сэр? — спросил он.

— Только что. А в чем дело?

— Телеграмма. Наверное — важная.

— Нет, вряд ли. Результаты бегов или что-нибудь в этом духе. Дайте мне, я передам.

И он пошел дальше. Он был общителен, ему хотелось с кем-нибудь поговорить. Конечно, он мог поговорить с сестрой, она читала на террасе, но что-то подсказывало ему, что пользы, тем более — радости от этого не будет. Леди Констанс не ценила его рассказов о прошлом. Наконец, он решил пойти к брату Кларенсу, с которым всегда приятно обменяться мыслями, и нашел мечтательного пэра в библиотеке.

— А, вот ты где! — сказал он, на что лорд Эмсворт задрожал всем длинным телом и воскликнул:

— Это ты, Галахад!

— Я, и никто другой. В чем дело?

— Какое дело?

— Ты встревожен. Спокойный человек не вскакивает, как вспугнутая нимфа. Скажи мне все.

Граф обрадовался, он именно того и хотел.

— Это Конни, — произнес он. — Ты слышал, что она утром сказала?

— Я не выходил к завтраку.

— Значит, не слышал. Я как раз ел селедку, а она говорит: «Надо уволить Биджа».

— Что?! Биджа?

— Она говорит, «он нерасторопный», «нам нужен молодой, проворный дворецкий». Это ей, не мне. Я просто охнул, селедкой подавился.

— Вполне естественно. Бландинг без Биджа? Этого быть не может. Бландинг с проворным дворецким? Подумать страшно! Так и вижу, юркий хлыщ, ходит колесом, слетает по перилам… Топни ногой, Кларенс.

— Кто, я? — спросил лорд Эмсворт. — Я не могу топать на Конни.

— А я могу, и топну. Нет, уволить Биджа! После восемнадцати лет беспорочной службы! Чудовищно.

— Она говорит, он получит пенсию.

— Пусть не утешает себя, ничего не выйдет. Да с таким же успехом можно уволить архиепископа Кентерберийского!

Он бушевал бы и дальше, но шаги на лестнице оповестили о том, что Фредди, вернувшись от Фэншоу, идет к себе. Лорд Эмсворт заморгал. Как многие отцы-аристократы, он плохо выносил младшего сына, и его раздражало, что в Америке тот приобрел какую-то прыть, какую-то такую скакучесть.

— Это Фредерик, — печально сказал он.

— У меня для него телеграмма, — сказал Галли. — Пойду, отдам.

— Пойди, — согласился брат. — А я посмотрю на цветы.

Ушел он в розовый сад и принялся нюхать розы, что всегда его радовало, но сейчас не принесло утешения. Тогда он вернулся и взял с полки любимую книгу про свиней; но и она не помогла. Мысль о том, как дворецкий исчезает из замка, терзала его — хотя слово «исчезать» не очень подходило к корпулентному Биджу.

Печальную задумчивость прервал тот, кто ее вызвал.

— Простите, милорд, — сказал Бидж. — Мистер Галахад просит вас зайти к нему в курительную.

— Почему он сюда не идет?

— Он вывихнул ногу, милорд. Они с мистером Фредериком упали с лестницы.

— Как же это они?

— Мистер Галахад протянул мистеру Фредерику телеграмму. Мистер Фредерик ее открыл, закричал, зашатался и вцепился в мистера Галахада. Ногу он тоже вывихнул. Лежит в постели.

— Ой, Господи! Им больно?

— Насколько я понимаю, острая боль прошла. Их лечит судомойка. Она — маленькая фея.

— Кто?

— Маленькая фея, милорд. Разновидность девочек-скаутов. Умеют оказывать первую помощь.

— Какую? А, первую! — сказал лорд Эмсворт, читая между строк. — Всякие бинты, да?

— Именно бинты, милорд.

Когда граф добрался до курительной, фея завершила свой труд и ушла к «Звездам экрана». Галли лежал на тахте, довольно веселый, и курил сигару.

— Бидж говорит, ты упал, — сообщил лорд Эмсворт.

— А что поделаешь, когда в тебя вцепляется безмозглый племянник?

— Бидж думает, он получил неприятную телеграмму.

— Это верно. От Агги.

— Агги? Странное имя…

— Всё родители. Провели там медовый месяц.

— А, я слышал! Это водопад. По нему катаются в бочках. Неприятно, но можно привыкнуть. А чем плоха телеграмма?

— Послезавтра Агги будет здесь.

— Это хорошо.

— Для Фредди — нет. Он отдал ее собаку Валерии Фэншоу.

— Кто такая Валерия Фэншоу?

— Дочь полковника из Марлинг-холла. Ты с ним знаком?

— Нет, — отвечал граф, который очень старался ни с кем не знакомиться. — А почему Франсис не хочет, чтобы Фредерик давал собаку?

— Ниагара. Не вообще собаку, а ее, Ниагарину. Личную и любимую овчарку. Все бы ничего, если бы Валерия была в очках и в веснушках, — но нет! Волосы — золотые, глаза — синие, а годы охоты, рыбной ловли, плаванья, тенниса и гольфа придали ей невиданную стройность. Твоя невестка не любит, чтобы ее муж вступал в нежную дружбу с такими красавицами. Если она узнает, что Фредди дарит Валерии ее собак, она с ним разведется.

— Что ты!

— Да, да. Американке это — раз плюнуть.

— Ой, Господи! Что же он будет делать?

— Ну, во-первых, Доналдсон его выгонит. Вернется сюда.

— Куда, в замок? — заволновался граф. — Ой!

— Вот видишь, положение серьезное. Но не волнуйся, я нашел выход. Мы вернем собаку.

— Ты попросишь эту Розалию ее отдать?

— Не совсем. Это бесполезно. Мы ее украдем, конкретней — ты.

— Я?!

— А кто же еще? Мы с Фредди лежим в постели, Конни — не согласится. Ты, больше некому. Быстрый разум уже подсказал тебе, что надо сделать. Когда у людей есть собака, они выпускают ее погулять на ночь.

— Выпускают?

— Неукоснительно. Иначе погибнут ковры. Каждая собака выходит перед сном, посмею предположить — черным ходом.

— Каким ходом?

— Черным.

— А, черным! Да, да, конечно.

— Следовательно, часов в десять ты к нему подходишь. Ждешь собаку, хватаешь, возвращаешься.

Лорд Эмсворт разволновался.

— Галахад! — вскричал он.

— При чем тут «Галахад»? Выбора нет и не будет. Неужели ты хочешь, чтобы Фредди погиб? А, дрожишь! Так я и думал. В конце концов, что тут такого? Постоять у дверей, привести собаку. Ребенок, и тот справится. Если бы не тайна, я бы поручил это фее.

— А вдруг собака не пойдет?

— Я об этом подумал. Покапай на брюки анисовых капель. Собаки их очень любят.

— У меня нет капель.

— У Биджа есть. Он никогда ни о чем не спрашивает, не то что проворный, молодой дворецкий. — И Галли нажал звонок.

— А, Бидж! — сказал он, когда тот явился. — У вас не найдутся анисовые капли?

— Найдутся, сэр.

— Принесите-ка блюдечко, ладно?

— Сейчас, сэр, — ответил Бидж.

Если просьба его удивила, он этого не выказал и капли принес. Так что граф, благоухая, уехал в двухместной машине, а брат его закурил сигарету и принялся за кроссворд.

Но сосредоточиться он не мог, и не только потому, что кроссворды пошли заковыристые, а он привык к египетскому богу Ра и австралийской птице эму. Что именно сделает брат? — думал он. Заведет машину в болото? Подъедет к другому дому? Забудет все и присядет у дороги, чтобы помечтать о свиньях? Словом, чувствовал Галли примерно то, что чувствует генерал, измысливший прекрасный план кампании, но не уверенный в войсках. Генералы в таких обстоятельствах жуют усы, и он жевал бы, если бы они были.

За дверью послышалось пыхтенье, вошел Бидж.

— Мисс Фэншоу, — доложил он.

— Добрый вечер, — сказала она, — Надеюсь, не помешала?

— Конечно, нет!

— Я забыла, что тут у вас — два мистера Трипвуда. Вообще-то, я к Фредди.

— Он вывихнул ногу. Валерия удивилась.

— А вы не спутали? Это у вас нога вывихнута.

— И у него.

— Как, у обоих?

— Да. Мы упали.

— Почему?

— Так, знаете… Передать ему что-нибудь?

— Если вам не трудно. Отец согласился, он возьмет этот корм.

— Замечательно!

— А я привела собаку.

Монокль у Галли падал только в исключительных случаях. Сейчас он мелькнул, словно падающая звезда.

— Что? — закричал больной.

— Фредди дал мне овчарку, а я ее вернула.

— Вам она не нужна?

— Нужна, но ничего не выйдет. Она кинулась на отцовского спаниеля. Отец его очень любит. Он орал: «Кто пустил в дом эту истеричку?» Я сказала: «Я. А дал мне ее Фредди». — «Вот к нему и вези!..» В общем…

— Кричал?

— Голосил. «Я беру ружье и считаю до десяти! Будет здесь — молись о ее душе!» Ну, я поскорей ее увезла. Она пошла в людскую, поужинать. Жаль, конечно. Что поделаешь! Даром получили…

И прекрасная Валерия ушла, передав Фредди привет, а также — выразив надежду, что ногу ему не отрежут.

Если бы ее отрезали у Галли, он бы не заметил, радуясь за любимого племянника. Вероятно, думал он, это все ангел-хранитель; хорошо бы хлопнуть его по спине и поблагодарить. Переведя часы вперед, он сказал: «А наутро — радость» — и вызвал Биджа, чтобы тот принес ему виски с содовой.

Бидж принес их не скоро.

— Простите, что так долго, — сказал он. — Меня задержал у телефона полковник Фэншоу.

— А миссис Фэншоу у них есть?

— Насколько я знаю, да.

— Непременно зайдет, сегодня — их день. Чего же он хочет?

— Спрашивал милорда, но я не мог его найти.

— Он вышел погулять.

— Да, сэр? Не знал. Полковник Фэншоу просил его приехать завтра в Марлинг-холл как мирового судью. Они поймали грабителя у черного хода и заперли в погребе.

Монокль упал во второй раз за этот вечер. Чего-чего, но такого Галли не ждал, тут перебор даже для Кларенса.

— Это не грабитель, — сказал несчастный. — Это Кларенс, девятый граф Эмсвортский.

— Сэр!

— Уверяю вас. Я послал его в Марлинг-холл с секретной миссией. Какой погреб, винный?

— Угольный, сэр.

— Мы должны его вызволить. Минуточку, минуточку… Обычный человек думал бы долго, хмуря брови, скребя в затылке и перебирая пальцами; обычный — но не Галли.

— Бидж! — воскликнул он.

— Да, сэр?

— Идите ко мне, откройте шкаф и возьмите с той полки, где платки, баночку с таблетками. Принесите, естественно.

— Сейчас, сэр. Эта, сэр? — вернувшись, спросил он.

— Да, эта. Теперь — необходимые сведения. Вы знакомы с дворецким из Марлинг-холла?

— Конечно, сэр.

— Значит, он не удивится, если вы зайдете?

— Скорее, нет, сэр. Я часто бываю у него.

— И он вас угощает?

— Сэр?

— Выпиваете бокальчик-другой?

— О да, сэр!

— Тогда все ясно. Видите эти таблетки, Бидж? Они называются «Микки Финн». Слышали?

— Нет, сэр.

— Снотворное. Распространено в Соединенных Штатах. Когда я там был, один мой друг был поражен, что я не держу их. До сих пор не было случая их использовать, но сейчас — самое время. Вы поняли меня, Бидж?

— Нет, сэр.

— Бросаете штучку в бокал своего приятеля, и он никнет, как усталая лилия. Вы идете в погреб, освобождаете графа и ведете домой.

— Мистер Галахад!

— Что такое?

— Я не могу…

— Какое легкомыслие! Если мы не вытащим Кларенса, он погиб. Его опозорят, и ничто…

— Да, конечно, сэр, но я…

— И еще: он отблагодарит вас. Верблюды, обезьяны, павлины, слоновая кость прибудут в Бландинг.

Оба подбородка перестали дрожать. Бидж выпрямился и сверкнул глазами, как и советовал Генрих V.

— Вы обижаете меня, сэр! — сказал он. — Я иду.

Галли вернулся к кроссворду. Удостоверяясь, что автор страдает размягчением мозгов, и задремав было над «7 по горизонтали», он услышал пыхтенье Биджа. Вид у дворецкого был такой, какой бывает после тяжких духовных испытаний.

— Ну, как? — спросил Галли. — Все в порядке?

— Да, мистер Галахад.

— Ваш лорд на свободе?

— Да, мистер Галахад.

— Молодец. Где он?

— В ванне, мистер Галахад.

— Что же, идите спать, спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сэр.

Через несколько минут, посвященных «12-ти по вертикали», Галли с удивлением увидел сестру свою, Констанс.

— Привет, Конни, — сказал он. — Ты умеешь решать кроссворды?

Леди Констанс не воскликнула: «Да ну их к черту!», но только по своей воспитанности. Ею владел именно тот царственный гнев, который обращал лорда Эмсворта в виноватое желе.

— Галахад, — спросила она, — ты не видел Биджа?

— Да, только что. А в чем дело?

— Я звоню ему полчаса! Он совершенно отбился от рук!

— Кларенс говорил мне, что ты так думаешь. Хочешь его уволить?

— Да!

— Я бы не советовал,

— Что ты имеешь в виду?

— Разреши рассказать одну любопытную историю.

— Не говори глупостей! Нет, ты еще глупей Кларенса!

— История эта, — продолжал он, — о феодальной верности. Бидж…

— Ты напился?

— Я бы с радостью выпил за его здоровье. Так вот…

И он рассказал все, со вкусом, с подробностями, не обращая внимания на то, что леди Констанс становится мертвенно-бледной и дышит так, что ею бы заинтересовался любой специалист по легочным болезням.

— Ну, вот, — закончил он. — Если ты не умилилась и не восхитилась, ты все же поняла, что выгонять его — чистое безумие. Он разнесет сплетни по всему графству, и ты ему не помешаешь. Я бы на твоем месте немного подумал.

И он с удовольствием взглянул на развалины прекрасной леди. Судя по всему, она подумала.