Естественного света не было, только несколько коротких свечей, соединенных длинными струйками растекшегося воска. Вокруг пламени расплылся небольшой ореол, освещавший очертания пяти сидений, вырубленных в каменных стенах.

Сиденья располагались полукругом и повторяли форму помещения. На всех сиденьях, кроме среднего, сидели, скрестив ноги, фигуры в замысловатых одеждах. Ткани их одеяний имели яркие контрастные цвета, а многочисленные складки оставляли обнаженными только правые руки.

По другую сторону круглого помещения на каменном полу аккуратно лежала горстка вещей. Всех предметов было по пять: молитвенные барабаны, четки и маленькие золотые колокольчики. Часть предметов терялись из вида, находясь за пределами освещенной зоны. Одна из фигур откинулась назад и стащила с головы желтый капюшон.

— Прорицания оказались верны, — сказал человек хриплым старческим голосом. — Мальчика нашли.

Остальные повернулись и посмотрели на него. Недоумение добавило складок их и без того морщинистым лицам.

— Ты уверен?

— Да, уверен.

Вперед, поправив на себе красное одеяние, подался другой монах.

— Как вам удалось найти его так скоро после смерти его святейшества?

Монах в желтом ухмыльнулся.

— Это просто чудо. Дым погребального костра унесло на юго-запад, подтверждая слова оракула Цангпо. Всего через месяц мы отыскали мальчика в деревеньке Тингкье.

— Месяц? — недоуменно переспросил другой монах, смерив первого недоверчивым взглядом. — Как его удалось найти за месяц?

— Бели прорицания верны, не остается ничего, кроме как радоваться, что мы обнаружили его так быстро.

— А мальчик, что он собой представляет? — спросил другой монах, чуть помоложе.

Он возбужденно подался вперед, и в свете свечей сверкнули его зеленые одежды.

— Ему всего девять, он из крестьянской семьи, ничего не знает и совершенно необразован. Но стоило мне увидеть его, как я понял, что душа мальчика такая же, как у его предшественника. Когда я показал ему вещи, он даже не раздумывал. Он выбрал молитвенный барабан его святейшества, потом золотой колокольчик — его святейшество пользовался исключительно им в своих покоях. Потом ему принесли пять пар разных четок, он перетрогал все и остановился на тех, которые могут принадлежать только его святейшеству, — из нефрита и серебра, как знак Шигадзе. Мальчик положил их в карман, посмотрел на меня с любопытством и сказал: «Они мои. Где вы их нашли?»

Старый монах закончил говорить, и трое других почтительно склонили головы. На поиски могли уйти годы, даже десятилетия, а тут мальчик найден всего за несколько недель.

Наконец один из них поднял голову.

— А что золотая урна?

— Подтверждает, что избран именно он. Чем дальше, тем яснее мне становилось, что он даже не понимает, что проходит испытание. Все движения приходили к нему естественно, словно он повторял сон, приснившийся ему прежде. Такому невозможно научиться.

Последовала еще одна пауза — монахи обдумывали услышанное. Потом самый молодой из них, тот, что в зеленом, оглядел полукруг, и глаза его оживились.

— Надо сообщить в Шигадзе, что новый глава найден.

Монах в красном резко покачал головой, и тени заплясали на стене помещения.

— Нет, мы никому не должны говорить. Личность мальчика нужно скрывать любой ценой. В мире есть силы, могущественнее нас, и если кто-то за пределами этих стен узнает, то эти силы будут пытаться взять его под контроль. Братья, необходимо действовать быстро, иначе нас постигнет страшная участь.

Он медленно повернул голову, ненадолго задерживая взгляд на каждом.

— Это самая важная из тайн, какая у нас когда-либо будет, — сказал он, указывая пальцем в потолок. — Теперь от нас зависит судьба Тибета.