За последующие недели Дринкуотер почти забыл про инцидент у Бобиньи, про спасение майора Брауна и последующую схватку с шасс-маре. Иногда, темной ночью, в большой каюте, освещенной огнем пляшущей лампы, ему являлся волнующий призрак красавицы с каштановыми волосами. А еще, время от времени, он пробуждался ото сна, чувствуя, как захлебывается, а Тригембо тащит сквозь буруны его и неподвижное тело Брауна, грозящее увлечь на дно обоих. Но то были лишь тени, исчезавшие, стоило ему проснуться, как и кошмары о болотах Каролины и воспоминания про Морриса – тирана и содомита из мичманского кубрика «Циклопа».

Призраки беглецов из Бобиньи явились ему снова, уже в более ощутимой форме, по воле Гриффитса. Тот принес пожелтевшую уже газету с заметкой, рассказывающей о найденном в водосточной канаве Сент-Джеймса теле французского аристократа. В убийстве подозревали грабителей, поскольку кошелек джентльмена отсутствовал, а было известно, что ему в тот вечер везло в игре. Но фамилия человека была де Токвиль, и то, как вскинулись брови Гриффитса над опущенной газетой, подсказало Дринкуотеру, что командир сомневается в случайном характере убийства.

Но долг не давал им задумываться о подозрениях. Ла-Манш был полон французских корсаров всех мастей, от люггера до фрегата, объявивших беспощадную войну английской торговле. В этой схватке между французскими приватирами и английскими «купцами» основная тяжесть падала на одиночные британские фрегаты. Так, 18 июня, Пелью на «Нимфе» взял у Старта «Клеопатру», и пожалованные ему рыцарские шпоры заставили зазвенеть от рвения многие флотские сердца.

«Кестрел», тем временем, занимался более прозаическими делами: доставлял на крейсера приказы, почту, свежие овощи и слухи. Короче, служил разнорабочим флота. Пеллью, вопреки протестам Гриффитса, забрал с куттера нескольких человек для пополнения комплекта на своих корнуолльских оловянных копях, но такое случалось только дважды. Экипаж «Кестрела», состоявший по большей части из добровольцев, был первоклассным, достойным служить на флагмане под командой самого придирчивого адмирала.

- Лучшее, что может предложить флот Камберленда, - с гордостью говаривал Джессуп, намекая темзенские яхты, на которых пустяки вроде парусных учений возводились в ранг фетиша. Гриффитс тоже не мог скрыть злорадного блеска в глазах, когда его куттер совершал ловкий маневр на глазах капитана фрегата, бьющегося как рыба об лед со своей шайкой новобранцев. Ему так и представлялось, как на тамошнем квартердеке десятками сыплются замечания насчет «чертовых бестолковых салаг».

При всей этой бурной деятельности Дринкуотер отдавал себе отчет, что служит на счастливом кораблей, и Гриффитс редко прибегает к плетке – да и необходимости в этом нет, - и что для них пока тянутся безмятежные деньки.

Если его и терзало беспокойство о будущем, он не выказывал его на палубе, пряча в одиночестве своей каюты. Череда вахт, напряженные минуты погонь или бегства, небольшой приработок на призах служили для него некоторой компенсацией за отсутствие перспектив продвижения по карьерной лестнице.

Декабрь застал их у невысоких берегов острова Уэссан. Они разыскивали Уоррена, с целью сообщить ему, что после долгих проволочек и приготовлений, коммодорская эскадра должна собраться под его командой в Фалмуте к Новому году.

В тот день дул восточный ветер, разогнавший туманную мглу, преследовавшую их в течение всего плавания по Атлантике. Эти восемь недель офицеры «Кестрела» непрерывно боролись с трудностями, матросы вымокли и устали, паруса сочились от влаги, а огонь на камбузе зажигался крайне редко.

Яркие солнечные лучи, осветившие маленький кораблик, пролились на него словно благодать, и он буквально возродился к жизни: люди повеселели, снасти наветренного борта запестрели вывешенной на просушку одеждой, придавая куттеру цыганский вид.

Низкий остров, отмечающий западную оконечность Франции, находился слева за кормой, и время от времени Дринкуотер брал пеленг на маяк, расположенный на высоком мысе Стифф. Во время одной из таких операций его прервал оклик с мачты:

- Эй, на палубе! Парус с наветра!

- Пригласите капитана.

- Есть, сэр.

Гриффитс поспешил на палубу, окинул взглядом остров и вымпел, змеящийся в легком восточном ветре над штирбортом.

- Полезайте наверх, мистер Дринкуотер.

Натаниэль взобрался на мачту и оседлал брам-рей. Ему было достаточно одного взгляда, что понять: это не «Флора», а заодно подтвердить их с Гриффитсом подозрения, связанные с восточным бризом. Перед ними лежал огромный морской арсенал Бреста, и замеченный ими корабль выскользнул, скорее всего, сегодня утром из Гуйе. В кильватер за ним шел еще один.

- Два фрегата, сэр, - доложил он, спустившись на палубу. – Направляются к нам и прибавляют парусов.

Гриффитс кивнул.

- Мистер Джессуп!

Капитан нетерпеливо ждал боцмана, который, застегивая на бегу мундир, появился на палубе.

- Сэр?

- Ложимся по ветру. Распорядитесь завести дополнительные штаги: я намерен выжать из куттера все. Мистер Дринкуотер, курс к Пьер-Верт, к проходу Фромвер…

Капитан продолжал раздавать приказы, но Дринкуотер уже нырнул вниз, свериться с картой.

Остров Уэссан, или Ушант, как называли его бесчисленные поколения английских моряков, расположен примерно в тринадцати милях к западу от побережья Бретани. Между островом и мысом Сент-Матье лежит настоящее смешенье скал, утесов и островков, нанесенное на карту куттера пунктирной линией, было обозначено как «скопление опасных мелей, рифов и т.д., встречаются непредсказуемые течения и водовороты». Даже в самую умеренную погоду эта акватория подвержена влиянию атлантических валов и течений, достигающих по весне скорости в семь с половиной узлов. Когда ветер и прилив идут навстречу друг другу, по морю катятся высокие и крутые волны. Даже в лучшие времена из-за течений и водоворотов плавать здесь практически невозможно. Опасность так велика, что между Англией и Францией возник даже специальный договор, обязывающий последнюю содержать маяк на мысе Стифф «равно как в мирное, так и в военное время, общими соображениями гуманности руководствуясь». Здание маяка было построено на самом высоком месте острова столетием ранее по проекту Вобана. Сквозь рифы вели два пролива: Шеналь-Дюфур – извилистый канал между Сен-Матье и скалами Лефур, и Фромвер, прилегающий к глядящей на материк стороне собственно острова Уэссан. Именно последний и интересовал сейчас Натаниэля.

Склонившись над картой, Дринкуотер вдруг почувствовал, что куттер прибавил ходу, за чем последовала суета, вызываемая поворотом. Накренившись, «Кестрел» помчался вперед, повинуясь нетерпеливому желанию своего капитана. Держась за переборку, лейтенант пробрался в свою каюту и достал с полки потертую записную книжку. Прежде она принадлежала мистеру Блэкмору, штурману фрегата «Циклоп». Он зашуршал страницами, ища то, что нужно. На лице его застыло сосредоточенное выражение. Потом снова взглянул на карту – копию со старой французской съемки. Обилие опасных мест смущало его, но сам Фромвер выглядел прямым и глубоким. Натаниэль недобрым словом помянул Адмиралтейство, возложившее обязанность по приобретению карт на командиров судов. Даже «Кестрел», задействованный на секретной службе, располагал лишь тем, что сумел купить на свои деньги Гриффитс.

Дринкуотер вернулся на палубу. Уэссан находился теперь на правой раковине, и одного взгляда за корму было достаточно, чтобы убедится: первый из фрегатов быстро нагоняет их. Чем скорее нырнут они во Фромвер, тем лучше. Натаниэль припомнил выражение превосходства, появившееся на лице Барайе, когда тот разглагольствовал про ходовые качества французских фрегатов и то изумление, с которым француз узнал, что Гриффит плавает у французского побережья, полагаясь на карты, давно вышедшие из употребления. По его словам, во Франции уже лет семьдесят как действовала специальная картографическая служба.

Сверившись с компасом и нырнув вниз, чтобы нанести пеленги, Дринкуотер ощутил растущее беспокойство. Течение из Канала отнесло их слишком далеко к северу, неумолимо подталкивая к видневшимся справа по борту рифам и скалам. Он поспешил на палубу, чтобы предложить Гриффитсу повернуть к югу. Как раз в этот момент раздался новый оклик:

- Буруны справа по носу!

Джессуп поспешил к шкотам.

- К повороту! – закричал он.

Очередной поворот разворачивал «Кестрел» кормой к течению и позволял обогнуть скалы, приняв к зюйду. Матросы стояли на местах, ожидая приказа Гриффитса.

- Отставить, мистер Джессуп. Мы имеем дело с Пьер-Верт, мистер Дринкуотер?

- Да, сэр.

Гриффитс видел белую полосу, в которой время от времени проявлялись черные пятна, выдававшие присутствие камней. В случае уклонения к югу фрегат окажется еще ближе.

- Курс норд-вест. Немного выберите шкоты, мистер Джессуп. Мистер Дринкуотер, мы идем в проход.

Слова звучали спокойно, уверенно, как будто только что ему не пришлось принять трудное решение. Тут Дринкуотеру стало не до этого: в брамселе появилась дыра, а еще одно ядро ударило в гакаборт, осыпав палубу обломками. Один из моряков был ранен длинной, как копье, сосновой щепой. А хирурга у них на борту не было.

Стремясь обогнуть риф, французский фрегат принял влево, и его курс по отношению к куттеру позволил ввести в дело погонные орудия. Облачко дыма повисло над баком «француза», постепенно рассеиваясь под действием ветра.

- Не спать на руле, черт побери! – рявкнул Гриффитс. Дринкуотер присоединился к капитану, и они занялись расчетами курса. Оба знали, что нужно держаться ближе к Пьер-Верт, чтобы течение не увлекло их слишком далеко к северу, к Рош-де-Луп, Рош-де-Ренар и рифам между ними, где велик соблазн войти в спокойные воды, под которыми таятся страшные опасности.

Пьер-Верт находились совсем уже близко. Куттер уже ощущал, как вихрятся вокруг него приливно-отливные течения прибоя. «Кестрел» покачивался на ходу и тут вдруг камни остались за кормой. Люди на палубе, понимая, что их корабль только что миновал опасность, издали разрозненное «ура».

Но радость оказалась недолгой.

- На палубе! Парус, шесть румбов справа по носу!

Дринкуотер ясно разглядел корабль с палубы: небольшой фрегат или корвет, не замеченный ими в суете, шел по проходу Дю Фромвер, перекрывая путь к бегству.

- Запишите имя впередсмотрящего, мистер Дринкуотер, я ему задам за такую промашку.

Новая дыра в парусе и несколько всплесков у борта. Одно ядро срикошетило от волны и на излете попало в корпус. Капкан почти защелкнулся.

Натаниэль посмотрел на Гриффитса. На лице пожилого валлийца читалось выражение стоической покорности судьбе, в чем Дринкуотер видел знак неизбежного поражения. Да, «Кестрел» может предпринять какие-то действия, но скорее ради проформы, поддержания чести флага. Бегство немыслимо. Гриффитс почти старик, он израсходовал свою долю везения и утратил решимость. Это как со смертельно больными животными, уходящими, чтобы умереть. Сдать двенадцатипушечный куттер превосходящим силам – не позорно.

Как бы в подтверждение этих мыслей висящая на кормовых шлюпбалках новенькая гичка разлетелась в щепы, транцевые доски куттера вломились внутрь, и ядро перерезало брюки орудия номер одиннадцать, с железным лязгом сбросив его со станка, и срикошетило через правый борт.

- Орудия правого борта к бою! – Гриффитс решился. – Мистер Дринкуотер, после нашего залпа спустите флаг. Мистер Джессуп, мы приводимся к ветру, прямые паруса на гитовы…

Тяжелая тишина обрушилась на палубу, словно заряд картечи, ее можно было буквально пощупать. Дринкуотер ощутил вдруг приступ ярости. Эпплби сказал, что война будет долгой, и всю эту долгую войну ему предстоит просидеть во французской каталажке, грезя об Элизабет. Мысль казалась совершенно невыносимой. Гриффитса быть может и обменяют, но кого заботит судьба какого-то безвестного помощника штурмана? Сейчас они приведутся к ветру, сделают ради спасения чести флага залп и спустят флаг перед настигающих их фрегатом.

Ирония в том, что произойдет это именно в тот момент, когда они получили возможность лечь на тот единственный курс, при котором ветер позволит им оторваться от преследователей. Эх, если бы не те скалы, преграждающие путь…

И тут Натаниэля осенила идея. Простая, но в то же время настолько рискованная, что он даже не принял в расчет эти сведения, когда просматривал записки старины Блэкмора. Но лучше это, чем позор сдачи.

- Мистер Гриффитс!

- Я приказал вам стоять у фала, - развернулся тот.

- Мистер Гриффитс, полагаю, мы можем улизнуть через те скалы, сэр. Между двумя теми островками имеется проход, - он указал на лежащие с правого борта островки Иль-де-Баннек и Де-Баланек. Гриффитс с сомнением поглядел на них. Потом посмотрел за корму. Дринкуотер продолжал настаивать:

- Карта устарела, сэр. У меня есть более свежие рукописные сведения…

- Так давайте их сюда! – рявкнул Гриффитс, словно стряхивая с себя оцепенение и тяжесть прожитых лет. Дринкуотеру понадобилось несколько секунд, чтобы нырнуть каюту. Он схватил потрепанный журнал с записями Блэкмора и вернулся на палубу, где на лицах команды еще теплилась нить надежды. Джессуп послал матросов наверх, к прямым парусам. Другая группа моряков возвращала на место сбитую четырехфунтовку. Гриффитс, потеряв интерес к сближающимся, как губки пинцета, кораблям, исследовал брешь между островами.

- Вот, сэр… - Дринкуотер разложил книгу на люке, и как только Гриффитс склонился рядом, палец Натаниэля проехал по узкой черте между рифами. Пожилой лейтенант бормотал что-то по-валлийски, Дринкуотер разобрал только: «… Мен-ар-Рест… Каррек-ар-Морлен…». Гриффитс произносил «Каррег» - скорее по-валлийски, чем по-бретонски. Он задумчиво поглядел на линию камней, выстроившихся вдоль предложенного Дринкуотером прохода будто клыки, готовые вонзиться в днище «Кестрела».

- Сумеете провести куттер? – коротко спросил он.

- Попробую, сэр. При помощи пеленгов и впередсмотрящего на марсе.

Гриффитс подумал.

- Нанесите проход на карту.

Он приказал одному из матросов подержать книгу раскрытой, и Дринкуотер с колотящимся сердцем склонился над компасом. За спиной у него звучал преобразившийся голос капитана:

- Мистер Джессуп! Я иду через скалы. Будьте любезны расположить паруса так, чтобы выжать из куттера все возможное.

- Есть, сэр! – Джессуп принялся за дело и его энергия вселила оживление во всех. Матросы разбежались к кофель-планкам и шкотам, а рулевые не спускали глаз с капитана, готовые по первому его слову навалиться на румпель.

В середине корабля раздался треск, помпа разлетелась, а ее рукоять изогнулась под немыслимым углом. Другое ядро ударило в корпус. Вырисовывавшийся за кормой фрегат выглядел громадным и угрожающим. Не далее как в двух милях прямо по курсу их поджидал корвет, обстенивший грот-марсель. Дринкуотер оторвался от импровизированного стола.

- Немедленно ложимся на курс ост-норд-ост, сэр.

Гриффитс кивнул.

- К повороту! Круто к ветру! Эй, там! – он указал на расчет орудия номер двенадцать. – Стоять с ножом у того запасного штага.

«Кестрел» привелся к ветру, соленые брызги посыпались на палубу. Дринкуотер взглянул на компас, кивнул и побежал на бак.

- Тригембо! Давай наверх, следи за скалами… - потом, отметив, как в глазах матроса блеснул задорный огонек контрабандиста, добавил. – Прилив работает на нас… Мне надо знать чертовски быстро…

- Есть, сэр!

Ванты наветренного борта были натянуты как струна; Дринкуотер поднялся немного вслед за Тригембо. Ветер был довольно свежим, здесь его действие ощущалось не так сильно и они могли видеть полосу прилива на скалах. Натаниэль закусил губу: отлив только что кончился, и «Кестрел» мчался на северо-восток с молодым приливом.

- Бурун, сэр, справа по борту, - сообщил Тригембо. – Другой бурун слева по борту…

Дринкуотер спустился на палубу и подбежал к карте. Четыре с половиной сажени над Басс-Бланш справа по борту и меньше одного над Мельбьян слева.

- Можем мы взять еще немного круче, сэр?

Гриффитс кивнул. Его губы были плотно сжаты. Дринкуотер опять побежал вперед и стал карабкаться по вантам. Едва успел он поравняться с Тригембо, как все затряслось и раскатистый грохот наполнил воздух. Подзорная труба, его бесценная доллондовская труба, которую Натаниэль только что достал из кармана, выскользнула из руки и он похолодел, как в ту ночь, когда они подбирали майора Брауна. Он проводил блеснувшую на солнце трубу взглядом, дернулся, и чуть не свалился. Крепкая рука ухватила офицера за плечо. Тригембо втащил его на рей, а «доллонд» ударился о юферс и исчез в белой пене за бортом.

Дринкуотер перевел дух. Обернувшись, он увидел, как фрегат отворачивает к зюйду, загоняя добычу, а штирборт его окутан расплывающимся облаком бортового залпа. На корме корабля сияли буквы: «Sirène». Прежде, чем фрегат ляжет на левый галс, им стоит ждать еще одного залпа.

Натаниэль повернулся к Тригембо.

- Спасибо за помощь, - выдавил он, расстроенный утратой трубы. Потом стал вглядываться вперед, не обращая внимания за закрытый от него верхушкой грота корвет и не беспокоясь об очередном залпе с «Сирены».

Вода вокруг них вся стала белой, по носу стремительно открывались серо-зеленые островки Баннек и Баланек. Прилив наступал на скалы, море вокруг рифов кипела пена. А прохода впереди не было видно.

Идя круто к ветру, «Кестрел» набрал большой ход, ускоряясь благодаря силе нарастающего прилива. Внезапно впереди Натаниэль разглядел черное пятно: скала Ар-Вео лежала прямо у них на пути. Взяв себя в руки, он стрельнул глазом вдоль штага: если скала находится слева от штага, они оставят ее по бакборту; если справа – то по штирборту, но затем их ждет опасное место. Если линии совпадают, их ждет столкновение.

Темная громада Мен-ар-Рест проплыла по траверзу и осталась за кормой.

Ар-Вео оставалась прямо по курсу, а по обоим сторонам приближались островки, окруженные рифами – бег куттера создавал иллюзию, что скалы движутся сами.

Согнувшись, Дринкуотер окликнул палубу:

- У нас не получается обойти Ар-Вео с наветра, сэр!

Он выждал, пока Гриффитс заглянет в книгу. Им необходимо обогнуть этот гранитный утес с востока, в противном случае их понесет к Иль-де-Баланек, что означает неминуемую гибель.

Расстояние сокращалось, а курс оставался неизменным. Им необходимо лечь на другой галс. Ухватившись за бакштаг, Дринкуотер соскользнул на палубу. Не обращая внимания на жжение в ладонях, он поспешил к Гриффитсу.

- Мы идем на скалу. Надо лечь на другой галс, сэр, немедленно… Другого пути нет.

Гриффитс ничего не ответил, только вскинул голову и закричал:

- К повороту стоять! Пошевеливайтесь!

Матросы, чувствуя напряжение офицеров, повиновались молниеносно.

- Миндъяул, - проворчал капитан, - надеюсь, вы знаете, что делаете, мистер Дринкуотер. Отправляйтесь наверх, и как увидите, что хватит, махните правой рукой.

Голос Гриффитса дрожал от сдерживаемого напряжения; все следы недавнего малодушия исчезли, им на смену пришла вера в Дринкуотера. Глаза офицеров встретились, и каждый прочитал во взгляде другого озабоченность положением в котором они оказались, надежду и страх.

Ко времени, когда Дринкуотер достиг салинга, снасти наветренного борта дали слабину. «Кестрел» стремительно менял курс, и его бушприт указывал на зюйд-ост, в то время как течение все еще продолжало увлекать его к норд-осту. Когда инстинкт подсказал Дринкуотеру, что время настало, он почти механически махнул правой рукой. В ту же секунду руль был переложен на ветер, и мачта задрожала под Натаниэлем, когда нос судна миновал линию ветра.

Едва успел куттер выровняться на новом курсе, как за бортом пронеслась ревущая, пенящаяся громада Ар-Вео. Прилив трепал бороду из водорослей на камнях, а с десяток бакланов, гревшихся на солнышке, взмыли в воздух. Подстерегавшие моряков с обоих бортов опасности были четко видны: справа лежал Каррек-де-Морлеан, а слева из воды выглядывали рифы островка Иль-де-Баннек. «Кестрел», устремив вперед бушприт, дерзко мчался к проходу между ними. Когда скалы оказались на траверзах, Дринкуотер спустился на палубу, чтобы проложить дальнейший курс на их импровизированной карте. Гриффитс заглядывал ему через плечо. Они почти прорвались, и оставалась последняя ловушка у скал Гурган, открывшихся по штирборту. Обстрел прекратился, вражеские корабли отстали, и в глазах моряков начало проступать облегчение. Вот камни Гургана тоже остались за кормой, сливаясь с остальными рифами, образовывавшими казавшийся непроходимым барьер из гранита и белой пены. Но они только что миновали его.

- На палубе! – раздался крик Тригембо, все еще остававшегося на своем посту. – Скала прямо по курсу! Уже близко, сэр!

Гриффитс действовал почти инстинктивно.

- Руль под ветер!

Дринкуотер уже почти достиг вант правого борта, когда разглядел риф. «Кестрел» несколько умерил ход, но был уже слишком близко. Хотя бушприт отвернул от скалы, течение сносило их, и страшная перспектива удара кормой, треска дерева и потери руля мгновенно пронеслась в мозгу Натаниэля. Он развернулся к корме и завопил:

- Руль на ветер!

На долгий миг ему показалось, что Гриффитс не внемлет ему, что нарушение дисциплины слишком велико. Но тут он увидел, как лейтенант сам наваливается на румпель.

«Кестрел» начал поворот, но наполовину скрытая водой скала стремительно вырастала. Слишком поздно. Вися в снастях, как муха в паутине, Дринкуотер дрожал: через десять, от силы пятнадцать секунд ванты, за которые он цепляется, будут мотаться по ветру, а куттер, врезавшись в риф правым бортом, превратится в жалкую развалину. Внизу матросы сгрудились у борта, напряженно вглядываясь в море. И тут прилив подхватил судно. «Кестрел» затрепетал, попав в завихрение вокруг скалы, и понесся, подхваченный мощным течением, как щепка, в мгновение ока оказавшись уже с другой стороны рифа. Моряки успели разглядеть груды гниющих водорослей и вдохнуть запах птичьего помета. Несколько секунд спустя Басс-Пенлок, северный отрог островка Иль-де-Баннек, остался позади.

Все еще дрожа, Дринкуотер спустился на палубу.

- Мы прошли, сэр.

Облегчение вылилось в улыбку, довольно нелепую из-за струящейся из прокушенной губы крови.

- Да, мистер Дринкуотер, мы прошли, и я прошу вас распорядиться насчет порции грога для команды.

- На палубе!

На миг все застыли, изменившись в лице и ожидая известия о новой скале. Но Тригембо указывал за корму.

Вернувшись после очередного визита наверх и возвращая позаимствованную у Гриффитса трубу, Дринкуотер доложил:

- Корпуса двух фрегатов и корвета еще видны, сэр, но позади них различимы многочисленные паруса. Похоже, мы ушли от целого флота.

Гриффитс вскинул седую бровь.

- Неужели… В таком случае предоставим «Флору» самой себе, мистер Дринкуотер, и доставим добытые сведения домой. Будьте любезны проложить курс на Плимут.

- Есть, сэр.

Дринкуотер повернулся. Возбуждение последних двух часов медленно таяло, уступая место сожалению об утрате бесценной доллондовской трубы.