На Рождество Вилларе-Жуайез выскользнул из Бреста, преследуемый фрегатами Уоррена. А «Кестрел» стоял борт о борт с «Ситуайенн Жанин» в устье Гаслара в Портсмуте, дожидаясь резолюции призового суда. До Нового года решения суда ждать смысла не было, и поскольку до вынесения оного офицеры порта не выражали желания довольствовать куттер, команду «Кестрела» перевели на брандвахту «Ройял Уильям». Дринкуотер взял отпуск и встретил Рождество вместе с Элизабет. Их навестил Мэдок Гриффитс. Старик чувствовал себя на берегу не в своей тарелке, но с Элизабет был просто сама любезность.
В конце первой недели января призовой суд решил, что оба транспорта будут проданы, корвет введен в состав флота, а люггер также выкуплен для нужд последнего. Гриффитс торжествовал.
- Побили мы их козыри, мистер Дринкуотер. Они подорвались на собственной петарде!
Он дочитал опубликованное в портсмутской газете решение, улыбнулся Дринкуотеру через заставленный остатками пудинга стол и ткнул пальцем в запачканную вином страницу.
- Прошу прощения, сэр, я не совсем понимаю как…
- Как я их обошел? А вот как: между капитанами фрегатов существовало соглашение слить призовые премии в один пул, чтобы каждый получил равную долю. Поскольку я всего лишь лейтенант, а «Кестрел» всего лишь куттер, нас ни о чем не спрашивали и ничего нам не предлагали. В результате, за вычетом доли коммодора, мы имеем все права на вырученные от продажи «Ситуаенн Жанин» деньги. Вам причитается кругленькая сумма, осмелюсь заявить.
- Благодаря тому, что я настоял на взятии приза?
- Именно так.
Гриффитс внимательно посмотрел на подчиненного. На лице последнего он не мог разглядеть отражения своей собственной радости, и ему стало обидно, что такой редкий момент триумфа оказался подпорчен. Охваченный раздражением, он приписал недостаток энтузиазма Дринкуотера прозаическим мотивам.
- Черт, мистер Дринкуотер, не хотите ли вы сказать, что раз я в тот момент болел, вам полагается капитанская доля?
Тон Гриффитса сделался жестким, лицо пошло красными пятнами. Погруженный в свои мысли Натаниэль сообразил вдруг, что его поняли совершенно превратно.
- Что вы, сэр? Боже правый, вовсе нет! Честью клянусь, сэр… - Дринкуотер окончательно вышел из своей задумчивости. – Нет, сэр, я просто вспомнил о тех бумагах и картах, которые нашел на люггере.
Гриффитс посерьезнел.
- Я отослал их лорду Дангарту. Учитывая обстоятельства, я решил не передавать их Уоррену. А почему вы спрашиваете?
- Ну, сэр, - вздохнул молодой человек, - поначалу это было только подозрение. Доказательство настолько зыбкое, что… - он смущенно осекся.
- Бах, продолжайте! Если что-то беспокоит вас, лучше выложить все начистоту!
- Хорошо. Среди бумаг оказалось личное письмо. Я не передал его вам, хотя должен был, сэр. Сам не знаю почему, но было в нем нечто, что пробудило во мне подозрения…
- Какие же? – спросил Гриффитс тихо, но настойчиво.
- Я нашел в нем прядь волос, сэр, каштановых волос, и… - Натаниэль почувствовал себя идиотом, и все это как-то сразу показалось ему пустяком, не стоящим внимания. – Проклятье, сэр! Мне пришла в голову мысль, что человек с люггера, которого мы считаем своего рода французским агентом, связан каким-то образом с той женщиной с каштановыми волосами, что мы подобрали у Бобиньи.
- Что Ортанс Монтолон как-то связана с Сантона?
Дринкуотер кивнул.
- А что с письмом?
Юноша смущенно закашлялся.
- Письмо у меня, сэр. Я взял его домой, Элизабет перевела написанное. Ей это все очень не нравилось, но я настоял.
- И что оно сообщило вам, это письмо?
- Только что его автор и Сантона являются любовниками, - Гриффитс вопросительно вскинул бровь и Дринкуотер сглотнул. – И что написано оно было с целью сообщить получателю о устранении в Лондоне некоего мешающего им обоим препятствия. Автора, похоже, сильно заботило, чтобы все следующие из этого обстоятельства выводы были сообщены в письме, и что оные, в некотором роде, серьезно меняют дело…
- Кто автор письма?
Дринкуотер потер шрам.
- Только одна буква, сэр: «О», - запнувшись, ответил он.
- И вы сказали, что они являются любовниками?
Натаниэль нахмурился.
- Да, сэр. Дата на письме совсем свежая, но адреса нет.
- Значит, если вы правы, и письмо от женщины, которая живет сейчас в Англии, то значит, она до последнего состояла в переписке с Сантона?
- Письмо подразумевает близкие отношения, сэр.
Гриффитс с трудом сдержал улыбку. Зная Элизабет, он представил себе картину, как та излагает содержание письма в подобных терминах.
- Ясно, - протянул капитан. – А откуда такая уверенность, что эта мисс «О» и есть та самая молодая дама, которую мы забрали у Бобиньи, и что имеется в виду под «мешающим им обоим препятствием»?
Этого вопроса Дринкуотер и боялся, но отступать было уже некуда, да и интерес Гриффитса подбодрил его.
- Уверенности нет, сэр. Это скорее ощущение, зародившееся во мне уже давно… Я хочу сказать, что хотя французский мой весьма плох, сэр, и ограничивается несколькими общими фразами, но какое-то чутье подсказало мне, что той ночью она не хотела уплывать с нами… Что ее вынудили. Помню, как она стола в шлюпке, когда мы отвалили от берега и французы открыли огонь. Девушка кричала что-то вроде: «Не стреляйте, я ваш друг, друг!». - Натаниэль старался освежить в памяти воспоминания о той ночи. - Трудно сказать еще что-либо, сэр, мы все так устали тогда.
Он замолчал, готовясь увидеть на лице Гриффитса выражение презрительного разочарования. Пожилой человек был, казалось, погружен в свои мысли.
- Что до «препятствия», сэр, - продолжил Дринкуотер, - Могу лишь предположить, что речь шла о де Токвилле… - Он прочистил горло и закончил уже окрепшим голосом. – Говоря по правде, сэр, все это весьма смутно, и я должен попросить у вас прощения за то письмо.
Ладони Натаниэля сделались влажными, но ему стало легче, когда он покончил с признанием.
Гриффитс махнул рукой.
- Бах, не стоит извиняться. В том, что вы говорите, возможно, кое-что есть. Когда мы упомянули про Монтолонов и Бобиньи в беседе с майором Брауном, с ним что-то произошло. Затрудняюсь сказать, что именно, но мне кажется, капитан Сантона не только отважный офицер, но и человек, имеющий определенное влияние на французских политиков. – Он помолчал. – Меня всегда занимала мысль: почему наша перестрелка у Бобиньи не вызвала никаких последствий? Можно сказать, историю замяли. – Гриффитс вскинул бровь. – Но пару недель спустя, в случае с «Чайлдерсом» Барлоу, французы оказались совсем не так терпимы…
- Меня это тоже удивляло, сэр.
- Значит, мы с вами придерживаемся одного мнения, мистер Дринкуотер, - улыбнулся Гриффитс, закрывая тему.
Дринкуотер успокоился, и ему вспомнились слова Дангарта при их давней встрече. Теперь он начал понимать, почему лорд назвал Гриффитса примечательным человеком. Молодой человек признался себе, что кроме этого валлийца вряд ли излил бы душу кому-нибудь. Пожилой лейтенант молча сидел некоторое время, разглядывая винные пятна на скатерти. Потом поднял взгляд.
- Передайте то письмо мне, мистер Дринкуотер. Я сообщу о нем его светлости. Возможно, будет проведено расследование.
Чувствуя облегчение, Дринкуотер и, сходив в свою каюту, вернулся с письмом к Гриффитсу.
- Спасибо, - поблагодарил его капитан, с любопытством разглядывая прядь каштановых волос. – Что ж, мистер Дринкуотер, из вашей доли призовых денег вам, следует, полагаю, прикупить новый китель: рукав по штирборту у вас вполне пригоден для морской службы, но на выход не годится.
Гриффитс указывал на заплату, наложенную Натаниэлем. Элизабет уже пеняла ему на это.
- Обратитесь к Моргану, это напротив «Фонтана», дом 85. Там же можете присмотреть там еще что-нибудь, например, новую доллондовскую трубу взамен той бесценной игрушки, которую вы обронили близ Уэссана.
Оба рассмеялись, и Гриффитс крикнул стюарда Меррика, чтобы тот убрал со стола.
Предсказанные Гриффитсом хитроумные стратегмы сэра Сиднея произвели настоящий перелом в судьбе «Кестрела», хотя не в том ключе, которого ожидал старый валлиец. Смит пришел к выводу, что люггер французской постройки, будучи включен в состав эскадры, окажется весьма полезен, если понадобится ввести противника в заблуждение, нанести удар по местной торговле или добыть ценные сведения. Командиром люггера станет его доверенный человек в лице лейтенанта Ричарда Уайта, а вот «Кестрел», со своей безошибочно английской оснасткой, окажется совершенно не у дел.
Огюст Барайе, работающий теперь на Королевских верфях, прибыл присмотреть за ходом работ на люггере, и был весьма любезен с Дринкуотером, наблюдающим за починкой со стоящего поблизости куттера. Натаниэль изо всех сил скрывал свое разочарование, встретив Уайта, приехавшего из Фалмута с командой добровольцев с фрегатов Уоррена. К чести Уайта, тот старался не демонстрировать своего превосходства над старым другом. С ним приехали письма от Эпплби и то настроение деловитой уверенности в себе, которое может сформироваться только на фрегате, крейсирующем под руководством деятельного капитана. И все же Дринкуотер был рад, когда люггер исчез из виду за фортом Блокгауз.
В силу того, что Уоррен получил новое посыльное судно, «Кестрелу» пришлось простоять в Гасларе весь холодный, пасмурный январь. Пришли вести о войне с Голландией, но февраль и даже ветреный март миновали, так и не принеся изменений. Начались работы по заделке повреждений, полученных в последней битве, но велись они кое-как, спустя рукава. От огорчения Гриффитс слег и отправился в морской госпиталь. Джессуп начал прикладываться к бутылке, Дринкуотер же, чувствовавший себя ненужным и потерянным, смотрел на частые отлучки боцмана сквозь пальцы.
Такое безволие объяснялось отчасти моральным истощением после боя у Иль-Вирже, слившимся воедино с сознанием того, что его подозрение о связи между загадочным Сантона и Ортанс Монтолон остается без последствий, и он ничего не в силах поделать. Делясь своими догадками с Гриффитсом, Натаниэль склонен был думать, что старый моряк с помощью какой-нибудь непостижимой алхимической формулы проникнет в суть вещей. Идея оказалась нелепой, и вот, когда Гриффитс заболел, а командование полностью утратило интерес к куттеру, Дринкуотер все больше погружался в ощущение своей беспомощности, а факт, что он оказался на задворках войны без малейшей надежды на перемены, тоже не способствовал росту энтузиазма.
Долю ответственности несла и Элизабет. Распоряжение рядом с домом соблазняло Дринкуотера отлучаться при первой возможности. Пока Гриффитс был на берегу, присутствия Натаниэля на куттере два или три дня в неделю было вполне достаточно. А соблазн снова погрузиться в уютную домашнюю жизнь был почти непреодолимым. В расплату за расслабленность шестеро матросов из команды «Кестрела» дезертировали. Дринкуотер ждал приказов, разрываясь между долгом службы и Элизабет.
Затем в одно ясное апрельское утро, когда солнце поднималось над крышами Портси, заливая все вокруг ярким светом, с борта доковой шлюпки на куттер поднялся пост-капитан. Он пожаловал без доклада, в простом мундире. С ним был модно одетый, эксцентричного вида человек, который, похоже, знал «Кестрел».
Дринкуотера предупредил Тригембо, который по ухмылкам гребцов портового катера сообразил, что гости их – птицы не низкого полета. Весьма не низкого. Чувствуя угрызения совести и благодаря небо, что оказался сегодня на куттере, Дринкуотер поспешил на палубу, но чужаков нигде не обнаружил. Тут из трюма выскочил матрос.
- Эгей, сэр! Тут какие-то чудики лазают по у нас по днищу. И один из них чертов француз, ей-ей, или я шлюха с Суматры!
Дринкуотер опрометью скатился в трюм, чтобы представиться гостям. Те возились внизу, инспектируя состояние корпуса.
- Доброе утро, джентльмены! Прошу принять мои… Боже правый! Месье Барайе, не так ли?
- Ах! Мой юный друг! Элло! К сожалений, я пришел не за тем, чтобы построить вам фрегат, но здесь капитан Шенк, и мы намерены – как это сказать? – усовершенствовать ваш куттер.
Дринкуотер повернулся к джентльмену, поднявшемуся с колен и отряхивающему бриджи. Капитан Шенк отмахнулся от извинений Натаниэля и в пять минут ухитрился вдохнуть в него новую жизнь.
Несколько часов спустя, в Гасларском госпитале, Дринкуотер рассказывал Гриффитсу.
- Вот что он предлагает, сэр: усилить киль чиксами, затем сделать продольные пропилы, через которые пропустить те пластины. Он называет их центральными пластинами. Это изобретение используют в Америке, хотя в небольших масштабах. Капитан Шенк видел его, когда был помощником штурмана, хотя, - Дринкуотер спокойно улыбнулся, - помощники штурмана не сильно разбираются в таких вещах.
Брови Гриффитса задумчиво сдвинулись.
- Получается нечто вроде внутрикорпусных швертов, так что ли?
- Именно, сэр, так и есть, - с воодушевлением кивнул Дринкуотер. – Это, безусловно, позволит нам идти круче к ветру и значительно уменьшит снос.
- Погодите-ка, - прервал его Гриффитс. – Мне вспомнилось это имя. Этот Шенк построил «Трайэл» в девяностом или девяносто первом. Это однотипный с «Кестрелом» куттер. Точно, это он. «Трайэл» оснастили тремя этими… центральными пластинами…
Моряки принялись обсуждать преимущества, которые получит «Кестрел», как вдруг Гриффитс спросил:
- Раз все это затеялось, то может, стоит ожидать какого-нибудь приказа для нас?
- Ну, сэр, - Натаниэль усмехнулся, - пока ничего не известно, но ходит слушок, что нас направят на станцию Северного моря, в эскадру адмирала Макбрайда.
Уходя из госпиталя, Дринкуотер подумал, что добрые новости быстрее любых лекарств поставят Гриффитса на ноги.
Корабельный конструктор, на лице которого застыло выражение терпеливого раздражения, подбирал чертежи, упавшие со стола на пол каюты. Капитана Шенка он знал и терпел, чин пост-капитана не может не внушать уважения, но этот юнец, служивший помощником штурмана! Упаси Бог терпеливого и опытного судостроителя от таких вот самоиспеченных теоретиков!
- Но если они наиболее эффективны на глубине, сэр, то куттеру-то приходится работать по большей части на мелководье. А там эти вертикальные кили могут сделаться крайне опасными, - в голове Дринкуотера промелькнула живая картина того, как шверты врезаются в песчаную отмель, опрокидывая «Кестрел». – Но если установить здесь петли, - он ткнул пальцем в чертеж, - кили можно будет поднимать, не подвергая судно опасности.
Натаниэль посмотрел на капитана.
- Что скажете, мистер Этвуд?
Конструктор скептически посмотрел на карандашную пометку.
Дринкуотер раздраженно вздохнул. Эти служащие верфей начали не на шутку злить его.
- Барайе способен это устроить, сэр, - хрипло произнес он. Ему показалось, что лицо Шенка исказила кривая полуулыбка. Этвуд склонился над чертежом. Пару секунд он пристально разглядывал его, потом выпрямился.
- Сделать можно, сэр, - произнес мастер, не обращая внимания на Дринкуотера. – Но я не хочу, чтобы какой-то лягушатник с манерами учителя танцев мешался у меня под ногами…
На следующий день куттер отверповали к плавучему крану и сняли мачту. Потом положили корабль на борт. Работы шли бойко, а через неделю вернулся Гриффитс. Бодрый вид и легкость шага заставляли забыть о возрасте и недавнем нездоровье.
Капитан посоветовал Дринкуотеру начистить лучший мундир, приобретенный у Моргана.
- Мы приглашены на обед к лорду Дангарту, мистер Дринкуотер, в «Георг». Эй, Меррик! Бог мой, я становлюсь староват, а эти чертовы мастеровые всегда бросают работу недоделанной: уберут трап, оставив взамен хлипкую лестницу? А, Меррик: приготовьте лучший мой китель и почистите мундир мистера Дринкуотера.
Он повернулся к Натаниэлю.
- Надрайте туфли и пройдитесь наждаком по тому смертоносному французскому тесаку, который вы называете шпагой. – Все следы болезни исчезли с его лица без следа. - У меня такое чувство, что зовут нас не только ради угощения…
Дринкуотер кивнул, зная безошибочную интуицию Гриффитса и радуясь, что старик снова на борту.
Гостиница «Георг» в Портсмуте служила традиционным местом встреч для капитанов и адмиралов. Лейтенанты вроде Гриффитса облюбовали «Фонтан», а помощники штурманов и мичманы устроили свое логово в «Синих столбах», расположенных поблизости от каретного двора. Поэтому, когда Гриффитс с Дринкуотером вошли в дверь «Георга», и под их намокшими под сильным не по сезону ливнем плащами обнаружились мундиры младших офицеров, на них обратилось немало удивленных глаз.
Присутствие парочки стало понятным с появлением лорда Дангарта, который сердечно приветствовал знакомых:
- А, вот и вы джентльмены. Прошу, присаживайтесь. В такую погодку не помешает пропустить по стаканчику флипа или стинго. Ну, Мэдок, здорово было утереть задницы капитанам фрегатов, а?
Гриффитс спокойно улыбнулся.
- Неплохо, милорд, - дипломатично ответил он.
Пожилой капитан за соседним столиком повернул к ним багровое лицо, выдававшее все признаки близкой апоплексии, и пробормотал, что «служба катится к чертям».
- А как ты, Натаниэль? – не обратив внимания на соседа, продолжил Дангарт. В глазах его блестел прежний озорной огонек. – Я слыхал, что ты взял тот люггер чуть ли не в одиночку. Полагаю, это некоторое преувеличение?
- Вот именно, милорд, притом, боюсь, весьма значительное.
- Полагаю, верфи, как обычно, тянут кота за хвост с переоснащением вашего куттера? – продолжал Дангарт.
Гриффитс кивнул.
- Да, милорд. Полагаю, наш крейсер они почитают слишком незначительным, чтобы принимать его в расчет, - сверкну глазами, ответил он и подметил, что Дангарт обвел пристальным взглядом присутствующие в зале офицеров, среди которых Дринкуотер узнал нескольких портовых чиновников.
- Незначительным?! – воскликнул лорд. – Право слово – проклятая шайка расхитителей, прогнивших до печенок. Нигде не найти большей измены, чем на верфях Его Величества. Время от времени повесят какого-нибудь воришку, чтобы уверить лордов адмиралтейства в своей преданности…
Дангарт наполнил бокалы.
- Ваше здоровье, джентльмены. Попомните мои слова, рано или поздно они получат по заслугам. Вспомни «Ройал Джордж», Натаниэль, и ты согласишься, что это будет по заслугам. Ладно, джентльмены, если вы оправились от этой чертовой погоды, позвольте предложить вам превосходного тушеного зайца и жаркое из седла барашка.
Офицеры выпили и последовали за Дангартом в отдельный кабинет. Дринкуотер подозревал, что их уход был воспринят более чем с радостью.
Разговор по-прежнему шел ни о чем. Дангарт отпустил лакеев, и гости прислуживали себе сами. Когда с зайцем было покончено, лорд заявил:
- Мы ждем еще одного гостя, и пока его нет, дела могут подождать – сто лет прошло, как я мог хотя бы поужинать без спешки…
Они от души навалились на баранину, и тут раздался стук в дверь.
- А, Браун, входите и присаживайтесь. С компанией вы уже знакомы.
Майор Браун, приглаживая волосы и бормоча, что для начала июня ночка выдалась прямо-таки дьявольская, кивнул морским офицерам.
- К вашим услугам, милорд; джентльмены.
- Присаживайтесь. Кусочек этой превосходной баранины? Мэдок, не поухаживаете за майором? Отлично.
Дангарт передал гостю тарелку. Дринкуотер подумал, что теория Гриффитса о неслучайности этого обеда вполне подтверждается. Майор Браун принес с собой не только запах уличной сырости. Дангарт сбросил с себя светскую личину и перешел к делу:
- Ну как, выяснили что-нибудь?
Браун пристально посмотрел на лорда.
- Ничего сколько-нибудь существенного. А вы, милорд?
- Тоже.
Дангарт окинул Гриффитса и Дринкуотера деловым взглядом, явно забыв о том, что последний час они провели в дружеской беседе. Он попросил Натаниэля взять с боковой стойки еще бутылку, потом сказал:
- Сведения, которые вы передали, Мэдок, а Натаниэль нашел на борту того шасс-маре, подводят основу под наши давние подозрения, что капитан Сантона является агентом французского правительства со значительным влиянием внутри страны. Высказанное Натаниэлем предположение о связующем звене между Сантона и этой девушкой, Монтолон, позволяют…
Дринкуотер нервно сглотнул.
- Э-э, доказательства столь зыбки, милорд, что я считаю своим долгом…
- Вы совершенно правы. Но не упрекайте себя. Мы отнеслись к ним достаточно серьезно, чтобы поручить Брауну проследить за мисс Монтолон и выяснить, так ли безумна ваша теория, какой кажется на первый взгляд.
Лорд сделал паузу, и Дринкуотер почувствовал, как в груди заколотилось сердце. Он терпеливо ждал, пока Дангарт отопьет глоток вина и промокнет губы салфеткой.
- Когда в Лондоне убили де Токвиля, это преступление приписали грабителям. Его и в самом деле ограбили – из его дома, но не из карманов, исчезла круглая сумма. В комнатах все было перевернуто вверх дном. Его закололи шпагой. Когда потом обыскали дом, обнаружили бумаги, свидетельствующие, что он не только был помолвлен с мисс Монтолон, но даже сделал все приготовления к свадьбе. Девушка тогда жила у его матери в Танбридж-Уэллс. Хотя в слезах по убитому недостатка не было, принадлежали они, насколько я понял, по большей части именно его матушке. Что скажете, майор?
Браун быстро дожевал и приступил к рассказу:
- Как я уже сообщал некоторое время назад, Сантона был известен мне как капитэн де фрегат, хотя ни разу не имел своего корабля, всегда выполняя только особые поручения, вроде меня. Нам известно, что он возглавляет морскую разведку в районе Канала и активно использует шасс-маре, типа взятого вами, для связей с агентами в нашей стране. Ему хватает даже храбрости высаживаться, возможно, даже жить некоторое время в Англии…
Браун положил в рот еще кусок, прожевал и запил его вином. Все молча ждали, когда он продолжит.
- Мы считаем его ответственным за смерть де Токвиля, и ваше предположение, что тут может прослеживаться связь с мадмуазель Монтолон весьма любопытно. – Он пожал плечами в своей гэльской манере, выглядевшей слегка неуместно. – Хотя перехваченное письмо способно укрепить нас в подозрениях, оно ничего не доказывает, и пока мы вынуждены ограничиться констатацией факта, что мадмуазель никто иная, как несчастная невеста убитого, проживающая ныне с его матерью, которая сама овдовела, потеряв мужа на гильотине. Мне говорили, что их совместное горе так трогательно…
Ироничный тон Брауна дал Дринкуотеру понять, что и майор не слишком в это верит.
- Но решится ли Сантона продолжить свою деятельность после того, как его бумаги попали в наши руки? – поинтересовался Гриффитс.
- Не думаю, что человек его ранга и способностей так легко пойдет на попятный, - отозвался Дангарт. – И еще: это зависит от того, насколько серьезными он считает свои потери. Все мы заложники в этой рискованной игре с фортуной, но путь между обнаружением неких писем и определением их автора может оказаться весьма долгим. Да и сомнительно, чтобы у него имелся только один люггер с картами нашего побережья и английскими деньгами. Занимающиеся подобным ремеслом джентльмены располагают, как правило, достаточными ресурсами…
- Но мундир, милорд, - вставил Дринкуотер.
Дангарт пожал плечами.
- Готов поручиться, что Сантона не откажется из-за этого от своих маленьких затей, хотя не вызывает сомнений, что человек, отправивший его люггер на сопровождение того конвоя, сильно жалеет теперь о своем решении. Нет, нам придется заставить Натаниэля терзаться своими подозрениями еще некоторое время и продолжить наблюдение за домом де Токвилей. Что до вас, друзья, - тут граф наклонился и извлек из кармана запечатанный пакет, - то вот ваш приказ идти на крейсерство в Пролив. В теории – для нанесения ущерба вражеской торговли, на практике же я требую, чтобы вы останавливали каждый люггер, пунт, смак или бот, встреченный вами между Норт-Форландом и Ауэрсом и обыскивали его. Может статься, мы разыщем этого дьявола Сантону прежде, чем случится еще какое-нибудь злодейство… А теперь, Нат, будьте добры передать бутылку, или вы, Мэдок, предпочитаете мадеру в память о добрых старых денечках, а?
Атмосфера разрядилась, всех постепенно охватывало чувство самоудовлетворения.
- Милорд, - произнес наконец Гриффитс. – Хотел бы попросить вас походатайствовать о патенте офицера для присутствующего тут мистера Дринкуотера. Неужели ваша светлость не может найти средства, чтобы вознаградить достойного?
Дринкуотер сбросил с себя наваждение, вызванное не только табачным дымом, в облаках которого ему мерещились черты прекрасной Ортанс.
Дангарт покачал головой и ответил, слегка запинаясь:
- Любезный Мэдок, для меня не было бы ничего приятнее, нежели добиться подтверждения полномочий Натаниэля, но по иронии судьбы, за критику лорда Хау, не сумевшего остановить тот французский конвой с хлебом, я оказался в немилости у Адмиралтейства. Добытые Брауном сведения легли на стол командования; они безоговорочно говорили о необходимости остановить тот конвой любой ценой. Мы могли уничтожить Францию одним ударом. – Дангарт подался вперед, голос его сделался резким, в глазах горел холодный огонь. Потом он снова откинулся на спинку стула и устало провел по лбу ладонью. – Но это сборище придурков проигнорировало меня, и дело, ради которого Браун рисковал жизнью, пропало втуне…
Некоторое время спустя, шлепая по лужам под журчание воды, бегущей по водосточным канавам, Гриффитс с Дринкуотером отправились из «Георга» к себе, поддерживая друг друга и раскачиваясь. Наелись они от души, а выпили и того больше, так что Гриффитс без конца выражал сожаление, что Дангарт не поддержал его в вопросе о предоставлении патента Дринкуотеру, а Натаниэль столь же настойчиво заверял капитана, что это не имеет значения. Вопреки разочарованию, он чувствовал в себе уверенность. Сегодняшний вечер оставил у него ощущение победы, и, будучи во хмелю, он был незыблемо убежден во всемогуществе провидения. Провидение привело его на борт «Кестрела», по воле провидения оказался он у Бобиньи. Когда придет время, провидение снабдит его и лейтенантской кокардой. И сквозь шум в ушах Натаниэль слышал, что это время пока не наступило.
Только когда офицеры укрылись под навесом ворот верфи, и Гриффитс проревел часовому отзыв, до Натаниэля дошло, какое, должно быть, они потешное зрелище собой представляют. И ему вдруг захотелось оказаться в теплой кровати, рядом с Элизабет, вместо того, чтобы брести вот так под проливным дождем, поддерживая своего капитана, становившегося с каждым шагом все тяжелее и тяжелее.