— Послушайте этих ублюдков! – произнес Джессуп, когда команда «Кестрела» побросала работу, чтобы поворотиться к переполненной якорной стоянке. Вопли, похоже, доносились с «Лайона», и по группе стоявших на баке матросов пронесся возбужденный шепоток, некоторые повернулись, неприязненно поглядев на стоявших на юте Джессупа, Дринкуотера и Трэвеллера.

Рейд Ярмута кипел: между заякоренными кораблями кишели новости, слухи и их опровержения. Говорили, что красный флаг мятежа поднят в Норе, и команды кораблей Дункана разрывались между верностью своему уважаемому адмиралу и желанием поддержать справедливые, как они чувствовали, требования экипажей флота. Шум был достаточным, чтобы все остальные поднялись на палубу. Даже кок вынырнул из камбуза, а кружок офицеров пополнился Эпплби и Томпсоном.

- Слава Богу, что мы стоим рядом с флагманом, - пробормотал хирург.

Теперь, когда его предсказания насчет мятежа оправдались, доктор решительно опасался быть прирезанным в своей кровати.

«Кестрел» бросил якорь на расстоянии прямого пушечного выстрела с «Венерэбла». Орудия линейного корабля были выдвинуты, и над рейдом разнесся вдруг грохот выстрела. Клубок сигнальных флагов пополз вверх по фалу, чтобы развернуться под действием легкого майского ветра.

- Спустить мою гичку, мистер Дринкуотер, - распорядился Гриффитс, поднимаясь по трапу.

Адмирал Дункан созвал капитанов на совещание. Вернулся Гриффитс сильно озабоченным.

- Построить команду!

Джессуп засвистел, собирая экипаж на шкафуте. Матросы толпились вокруг шлюпки, оставшейся на борту.

- Джентльмены, - обратился капитан к офицерам. – Займите места позади меня.

Они встали полукругом за ним, как он велел, глядя на лица моряков. Некоторые из них были открытыми, другие – заинтересованными, иные – вызывающими или грубыми, но все до одного выражали нетерпение узнать, что их ждет.

- Слушайте все: вам известно, что флот в Спитхеде и Норе находится в состоянии мятежа против своих офицеров… - он обвел матросов взглядом, в котором, вопреки внутренней его симпатии, не читалось ни капли расположения. – Но если есть среди вас человек, намеренный поставить под сомнение мое право командовать этим куттером или оспаривать приказы, отданные мной или моими подчиненными, пусть заявит об этом сейчас.

Мощный, с сильным валлийским акцентом голос Гриффитса гремел как с кафедры. Его пожилая, но крепкая фигура, строгие черты лица, придававшие ему сходство с библейским патриархом, оказали на экипаж неотвратимое воздействие. Он обращался к ним как строгий отец, противопоставляя их взбудораженности свою уверенность и опыт. «Посмотрите на меня, - будто говорил капитан, - я не позволю вам восстать, какие бы дела не творились на остальных кораблях».

Дринкуотер чувствовал, как вспотели его ладони, и как дрожит от волнения стоящий рядом Эпплби. Затем они ощутили как спокойствие, подобно общему вздоху, разлилось среди людей. Гриффитс распустил строй.

- Ступайте на бак и выполняйте свои обязанности. Мистер Джессуп, людей на брашпиль и доложите, когда якорный канат будет выбран.

В Северном море начался сезон переменных или восточных ветров, и Дункан опасался, что пользуясь ими и состоянием британского флота, голландская эскадра попытается покинуть Тексель. Совещание, на котором побывал Гриффитс, было созвано с целью определить настроение на кораблях Дункана. Сил завесы, выставленной у Текселя, было явно недостаточно, чтобы воспрепятствовать Де Винтеру, а сейчас как никогда важно было прочно закупорить голландского адмирала в гавани. Существовал серьезный риск, что мятежные корабли в Норе могут попытаться перейти на сторону врага, и скорее они изберут протестантские Нидерланды, чем католическую Францию, вопреки всем ее республиканским лозунгам об отречении от формальной религии. Демонстрация, предпринятая Де Винтером целью прикрыть выход норской эскадры из Темзы, может обеспечить успех этого предприятия и покончит с любыми колебаниями в среде мятежников. До Ярмута уже дошла весть, что с кораблей эскадры удалены практические все офицеры за многозначительным исключением штурманов. Арестованных командиров свезли на борт «Сэндвича», флагмана самопровозглашенного адмирала Ричарда Паркера.

Несколько дней «Кестрел» простоял на якоре, пока Дункан, сам имевший разногласия с Адмиралтейством и рассматривавший мятеж как логичный итог неумной политики властей, ждал развития событий.

Подспудное благодушие, коим характеризовался бунт в Спитхеде, в значительной степени объясняло быстрое и удовлетворительное разрешение конфликта. Адмирал Хау, получивший чрезвычайные полномочия, встретился с делегатами мятежников, знавших, что Черный Дик относится к ним с симпатией. К середине мая, под всеобщее ликование, фейерверки и банкеты, флот Канала, помилованный королем, вернулся к исполнению своих обязанностей.

Не наблюдалось никаких предпосылок, чтобы иностранные козни могли изменить ситуацию. «Смоляные куртки» получили свое. Их дело было правым, поведение – безупречным, работа самозваных органов правосудия – эффективной. Моряки Спитхеда направили представителей к своим собратьям в Норе, и казалось, что привидение последних к порядку есть дело нескольких дней.

Но вышло иначе. Мятеж в Норе обернулся делом скверным, характер он принял агрессивный и безрассудный. Заблокировав проход грузовых судов в Лондон, вожаки бунта стяжали себе быстрые симпатии либерально настроенного среднего класса торговцев, и по мере того как правительство занимало все более жесткую позицию, действия Паркера носили все более отчаянный характер. Удача отворачивалась от мятежников, и по мере того, как запасы продовольствия, топлива и товаров в столице подходили к опасной черте, в Ширнесс хлынули войска, и поднявшие красный флаг корабли оказались в гнетущей изоляции.

В конце мая в Ярмут прибыл представитель из Адмиралтейства. Это был капитан Уильям Блай – экипаж «Директора» изгнал его, и он взялся выполнить поручение властей и убедить Дункана использовать свою эскадру против сил Паркера. Капитан принес также новость, что четверо делегатов из Нора овладели куттером «Сигнит» и спешат в Ярмут, чтобы побудить матросов к мятежу.

Дункан обдумал полученные сведения, приняв в расчет теоретическую возможность попытки Паркера прорваться на соединение с голландским или французским флотом. В этой связи он приказал фрегату «Вестал», люггеру «Хоуп» и куттеру «Роуз» патрулировать южные подходы к гавани, с целью перехвата непрошенных визитеров. Только если Паркер пойдет в направлении Текселя или Дюнкерка – тогда и только тогда – старый адмирал соглашался бросить свою эскадру против бунтовщиков. Пока же он откомандировал «Кестрел» на юг, сторожить подходы к Темзе со стороны Нидерландов, и немедленно дать знать в случае чего.

- Отметка пять.

Дринкуотер отбросил идею изменить курс. Вопреки туману ветра было как раз достаточно, чтобы куттер сохранял способность управляться, и для этого были задействованы все паруса, до последнего фута.

- Я ненадолго спущусь к себе, мистер Дринкуотер.

- Есть, сэр.

Переход из Ярмута получился долгим, и Гриффитс, опасаясь за поведение команды, не оставлял палубы. Но матросы буквально валились с ног, как и сам капитан. На посеревшем морщинистом лице явно читались признаки возвращения хронической лихорадки. Создавалось ощущение, что организм его находится на пределе возможностей. Дринкуотер был рад видеть капитана спускающимся отдохнуть.

Вести об урегулировании в Спитхеде успокоили людей, но приказ идти к Темзе вызвал новый всплеск напряжения. Тем временем пронесся слух, что лорды Адмиралтейства намереваются бросить эскадру Северного моря против мятежников в Норе, а сам Блай был слишком одиозной фигурой, чтобы не породить тревожных спекуляций на эту тему.

Рапорты лотового звучали монотонно, и Дринкуотеру, озабоченному серьезными вещами и личной убежденностью, что мятеж в Норе не обошелся без зловещего участия капитана Сантона, пришлось усилием воли сконцентрироваться на промерах. Куттер уже углубился в эстуарий, и часа через три, с учетом ослабления отлива, должен был показаться буй Набб.

- Глубина четыре.

- Чой-то впереди, сэр! – раздался неожиданный оклик впередсмотрящего.

- Что-там? – Натаниэль поспешил на бак и стал вглядываться в серую мглу.

- Не знаю, сэр? Буй, может?

Если это так, то прокладка Дринкуотера ошибочна напрочь.

- Вот там, сэр, видите?

- Нет… А, заметил!

Почти прямо по курсу, немного правее. Они должны будут пройти от предмета совсем рядом, достаточно близко, чтобы разглядеть.

- Шлюпка, сэр!

Это был баркас с военного корабля – он выплыл из тумана на длину бушприта от «Кестрела». Внутри сидело восемь человек, и Дринкуотер совершенно ясно различил, как чей-то голос произнес: «Еще один чертов бакенщик!». Другой возразил: «Нет, это флотский куттер!».

Оба застигнутые врасплох, суда сближались. Экипаж баркаса налег на весла, их лопасти замелькали так близко от борта «Кестрела», что брызги падали в воду у самой ватерлинии куттера. Матросы удивленно разглядывали парней в шлюпке, которые таращились на них в ответ. Раздался неожиданный вскрик, вспышка и грохот. Пистолетная пуля сорвала шляпу с головы Дринкуотера и проделала аккуратную дырку в гроте. Послышался разочарованный стон, мятежники замахали веслами и вскоре баркас почти растворился в тумане.

- Святые кости! – взревел Дринкуотер, резко развернувшись. Моряки переводили растерянные взоры с него на исчезающую шлюпку. – Грот и лисели к повороту! Руль на ветер! Живо! Пошевеливайтесь, черт побери!

Как быстро не повиновались матросы, это не могло догнать стремительный полет мысли Дринкуотера. Он обнаружил, что в гневе на неповоротливость куттера молотит себя кулаком по бедру.

- Поворачивайся же, корыто! – бормотал он, и тут вдруг ощутил, как палуба под ним зашевелилась, слабо, но достаточно, чтобы равновесие нарушилось, и Натаниэль осознал еще один факт — он посадил «Кестрел» на мель.

Куттер накренился под опасным углом и его штурман места себе не находил от досады. За годы службы на бакенщиках Тринити-Хауза он изучил эстуарий как свои пять пальцев, и это делало просчет совершенно унизительным. Лейтенант Гриффитс не сказал ничего, только устало распорядился обезопасить корабль от поступления воды с началом прилива. Им повезло, что ветер был очень слабым, а центральные пластины втянуты в корпус. Иначе последствия могли оказаться трагическими. Осмотр показал, что «Кестрел» не понес иного ущерба, кроме пробоины в гордости его навигатора.

В каюте Гриффитс глядел на него молча несколько секунд, слушая объяснение случившемуся. Когда на щеках молодого человека выступил румянец, на губах капитана заиграла усталая улыбка.

- Пустое, Натаниэль, пустое. Достаньте-ка бутылку из ящика… Это не более чем ошибка в расчете и последствия ее незначительны. – Гриффитс с очевидным трудом превозмогал утомление. – Одна ошибка не в счет, бах.

Передавая командиру бутылку мадеры, Дринкуотер почувствовал при его словах большое облегчение.

- Но не стоит ли нам преследовать их, сэр? Я думаю, там был Сантона, сэр. Чертовски уверен.

Его грызла совесть не только за посадку куттера на мель, но и за то, что он своевременно не доложил о появлении французского агента, и теперь представился шанс исправить оплошность. Секунду он опасался, что Гриффитс может поинтересоваться, с чего это он так «чертовски уверен». Но лейтенант даже бровью не повел, и пододвинул через стол наполненный бокал. Потом покачал головой.

- Посылать в погоню шлюпку в таком тумане чревато для нас куда большими неприятностями. В подобную погоду вопрос кто преследователь, а кто добыча будет зависеть от того, кто кого раньше заметит. - Капитан сделал паузу, чтобы отхлебнуть глоток густого красного вина. – Самое интересное в том, какого дьявола делал Сантона на флотском баркасе, направляясь с отливом на ост с командой из английских мятежников?

Двое мужчин посидели некоторое время в тишине, слушая, как поскрипывает корпус «Кестрела», приподнимаемый первыми волнами прилива. Являлся ли Сантона делегатом из Нора, следующим в Ярмут? Если так, он наверняка воспользовался бы Суином. Они сами попали в Принцев канал только потому, что получили приказ перекрыть брешь в завесе, образованной «Весталом», «Роуз» и «Хоуп». Да и было слишком маловероятно, чтобы французский агент взялся за такую миссию.

Если задача Сантоны состояла в том, чтобы взбаламутить английский флот, он ее уже выполнил, организовав открытый мятеж. Так что же делал он в шлюпке? Бежал? Бунт подавлен? Или его путешествие на восток имеет свой резон? Разумеется! Сантона пытался убить Дринкуотера. Натаниэль – единственный кто может опознать Сантона и тем самым проникнуть в планы французов!

- Существует лишь одно логичное объяснение, сэр…

- Да? – вскинулся Гриффитс. – И какое же?

- Сантона намеревается привести помощь мятежникам в Норе.

Натаниэль изложил свои доводы, и капитан хмуро кивнул.

— Если он собирается привести флот, чтобы поддержать мятежников или прикрыть их бегство, то куда лежит его путь: во Францию или в Голландию?

— За Текселем укрывается самая мощная эскадра в здешних водах, сэр. Принимая во внимание попутный ветер с востока, который поможет им достичь Темзы, с очевидной близкой его переменой на западный, который позволит им всем вместе уйти… Да, ставлю на Тексель, ничто из Бреста или других западных портов не сможет пройти Ла-Манш.

— Верно, черт побери! — резко заявил Гриффитс, подавшись вперед. — И наши парни легче сумеют найти общий язык с голландскими протестантами, нежели с их союзниками-республиканцами! Клянусь небом, Натаниэль, этот Сантона — хитрый дьявол! Сифрауль!Бьюсь об заклад, что это Тексель!

Оба наполовину привстали со стульев, нависая над столом как люди, ведущие ожесточенный спор. Но тут «Кестрел» немного рыскнул, и Гриффитс упал на сиденье.

— Но наш приказ не дает мне свободы действий. Сантона сбежал, а мы тем временем обязаны выполнять свой долг. — Он замолчал, потирая подбородок, пока Дринкуотер продолжал стоять. — Однако, если мы выясним текущее состояние мятежа и обнаружим… признаки того, что бунтовщики собираются выйти из Нора, тогда… Но проклятье, надо знать точно!

Дринкуотер кивнул. Он не мог себе представить, как выяснить это, не сунув голову в петлю, но не решался пока рассказать Гриффитсу о своей стычке в Ширнессе и дурных предчувствиях, нахлынувших сейчас с новой силой. Пока придется удовольствоваться тем, что есть.

Два часа спустя куттер снова был на ходу. Со временем ветер окреп, туман начал рассеиваться, сквозь него стали пробиваться теплые солнечные лучи. День уже клонился к вечеру, когда все на палубе всполошились, услышав окрик впередсмотрящего:

— Сэр!

— В чем дело?

Дринкуотер поспешил на нос.

— Какой-то треск слышен, — доложил матрос.

Оба навострили уши, и до Натаниэля донесся приглушенный хлопок, за которым последовал хруст расщепляющегося дерева. Он нахмурился.

— Вертлюжная пушка? — помощник штурмана повернулся. — Свистать всех наверх! Доложить капитану! К бою!

Будь он проклят, если позволит застать себя врасплох во второй раз.

За пару секунд найтовы были сняты с орудий, а расчеты заняли места. Из люка появился Гриффитс, бледный и встревоженный. Дринкуотер пустился было в рассказ о том, что они услышали, но тут туман вдруг рассеялся, словно кто-то сдернул завесу, и на воде заиграли яркие солнечные блики.

— Что за черт… — начал Гриффитс, вытянув руку. Натаниэль резко развернулся, и тут же облегченно выдохнул.

— Все в порядке, сэр, я узнаю судно.

На расстоянии кабельтова перед ними обнаружилась богато украшенная яхта с оснасткой куттера. Корма ее декором не уступала кораблю первого ранга, а на носу красовалась фигура в виде львиной головы. Яхта стояла рядом с буем Набб и матросы методично разносили окрашенное дерево в щепы ударами топоров и выстрелами однофунтового вертлюжного орудия.

Лица повернулись к ним, и Дринкуотер увидел как шкипер, Джонатан Паултер, отряжает людей на ют, где располагались карронады. Крышки портов откинулись и из них высунулись жерла.

— Не стрелять, черт побери! Это королевский куттер!

Когда они приблизились к яхте, Гриффитс продолжил, уже вполголоса.

— Лечь в дрейф, мистер Дринкуотер, мы с ними поговорим.

Оба куттера застыли рядом, матросы с любопытством смотрели друг на друга.

— Есть новости о флоте в Норе, и заметны ли признаки того, что он готовится отплыть?

В облаченным в синий китель мужчине, стоявшем рядом с Паултером, Дринкуотер узнал капитана Кэлверта, Старшего Брата Тринити-Хауза.

— Нет, сэр, — ответил Кэлверт. — Да это ему и не удастся после того как мы закончим свою работу. Все маяки погашены, а большая часть бакенов пошла ко дну. К утру покончим и с остальными. А это не мистер Дринкуотер рядом с вами?

Натаниэль подошел к борту.

— Он самый, сэр. Мы надеялись услышать от вас новости.

— Из Нора в Миддл ходил вчера фрегат под красным флагом, отмечал мели, и есть опасения, что замышляется измена. Мятежники зашли уже слишком далеко, им больше ничего не остается… Мне сдается, они попробуют удрать во Францию или Голландию. А вы от Дункана?

— Да, — вступил в разговор Гриффитс. — Вы уверены в фактах, сэр?

— Да, сэр. Мы вышли из Броудстейрз вчера. Сведения о фрегате нам сообщили с бакенщика «Аргус» из Гарвича, я лично нанес визит адмиралу Бакнеру в Ширнессе по пути из Лондона.

Гриффитс подумал с минуту.

— И вы склонны считать, что они попытаются пройти на прорыв?

— Им остается либо это, либо умереть с голоду.

Гриффитс поглядел на флюгер.

— Ложимся на правый галс, мистер Дринкуотер.

Затем, когда «Кестрел» уже стал отворачивать, прокричал:

— Премного вам обязан, сэр, Божьей помощи.

Куттеры разошлись, «Кестрел» снова двинулся к морю. Пока Дринкуотер прокладывал новый курс, к нему присоединился капитан.

— Черные Глубины, сэр?

— Да, если корабль сможет удержаться на этом курсе.

Гриффитс поежился и утер лоб тыльной стороной ладони.

— Сможет, сэр, с опущенными центральными пластинами. Насколько понимаю, мы идем в Ярмут?

Валлиец кивнул.

— Мистер Дринкуотер… — Он мотнул головой, подошел к борту и посмотрел за корму, где рядом с яхтой из «Тринити» шел ко дну буй Набб.

— Похоже, мы добыли свое доказательство, Натаниэль, — продолжил капитан негромко. Белесые брови выгнулись двумя арками.

— Да, сэр. Я пришел к точно такому же заключению.

После «Кестрела» адмиральская каюта на «Венерэбле» казалась огромной, но адмирал Дункан, исполин с широким шотландским лицом, даже сидя, заполнял ее, казалось, целиком. Ходила история, как он усмирил команду «Адаманта», ухватив одного из главных крикунов за шкирку и держа его на вытянутой руке за бортом, ехидно спрашивая, не этот ли парень решил сместить его с поста командира эскадры. Всеобщий хохот, сопровождавший это представление, закрыл для «адамантцев» вопрос о бунте.

Пока Гриффитс, будучи не вполне здоров и обливаясь потом, докладывал важные новости, Дринкуотер оглядывал прочих гостей каюты, в августейшей компании которых оказался. Присутствовали капитан Фэрфакс, флаг-офицер Дункана, и капитан Уильям Блай. «Баунти» Блая Натаниэль рассматривал с плохо скрываемым любопытством. Лицо капитана красивое, с мощной челюстью и волевым подбородком, лоб высокий, с залысиной, седые волосы собраны сзади в косицу. Взгляд Блая, пронзительный и острый, напомнил молодому человеку лорда Дангарта, нос был прямым, с изящными крыльями. Только очертания рта придавали ему несколько неблагородное выражение, и ощущение это усиливал голос, почти всегда какой-то раздраженный. Третьим был майор Браун, вызванный по семафору из Лондона и все еще жующий цыплячью ножку, предложенную ему, чтобы подкрепиться с дороги.

— Мне не вполне понятно, почему этому Сантона придают такое значение, — нахмурился адмирал. — Когда под угрозой мои корабли, время ли мне волноваться насчет одного человека?

— Да, если это тот самый человек, о котором мы думаем, — взвизгнул Блай. — Я считаю его опасным в высшей степени. Если именно его видели на борту нескольких судов в Норе, как утверждает этот джентльмен, — Блай указал на Брауна, — то мне он представляется самым гнусным зачинщиком среди этой шайки висельных пташек. Их всех надо вздернуть, весь этот поганый выводок.

— Спасибо, капитан, — с едва заметной иронией сказал Дункан. — Майор Браун?

Похоже, от майора всегда требовали объяснений именно в тот момент, когда у него набит рот, подумал Дринкуотер, навострив уши в ожидании новостей от Брауна.

— Практически не подлежит сомнению, джентльмены, это этот человек действительно капитан Сантона, французский агент, задачей которого является, видимо, взбунтовать флот в Норе. Его имя отмечалось в рапортах об истории с «Каллоденом». Один из удерживаемых на «Сэндвиче» помощников штурмана распознал в нем француза и смог передать весточку на берег с маркитантской лодкой. Как выяснилось, они с ним сражались во время последней войны под Тринкомали, — пояснил Браун.

— Этот и еще ряд рапортов, — продолжил майор, слегка кивнув в сторону Дринкуотера и Гриффитса, — убедили нас заинтересоваться этой персоной. Выяснилось, что мы имеем дело с серым кардиналом, стоящим за спиной Ричарда Паркера.

— И изгнавшим меня лично и офицеров с моего корабля! — вставил Блай.

— Однако теперь он сбежал, — подытожил Дункан. — И к чему же это все нас подводит?

Браун пожал плечами.

— Капитан Фэрфакс сказал, что вы перехватили делегатов из Нора, направлявшихся сюда.

— Верно, майор. «Роуз» задержала «Сигнит» у Орфорднесса, так что наш неприятель направляется не сюда.

Дринкуотер с отчаянием оглядел круг присутствующих. Неужели никто из них не понимает того, что для него столь очевидно? Он посмотрел на Гриффитса, но лейтенант похоже, погрузился в дрему.

— Прошу прощения, сэр, — не смог далее сдерживаться молодой человек.

— Так, что у вас, мистер… э-э… Дринкуотер? — поднял голову Дункан.

— Со всем должным уважением, позвольте мне высказать мнение, что Сантона совершал на баркасе переход Голландию? — он замялся, робея перед замаячившей вдруг впервые перспективой заработать эполеты.

— Продолжайте, мистер Дринкуотер, — подбодрил его Браун, наклоняясь вперед и улыбаясь краешками губ.

— Хорошо, сэр, — набираясь решимости, обратился Натаниэль к адмиралу. — Из имеющихся сведений, включая новости с яхты Тринити-Хауза, которые касаются передвижений кораблей в Норе, следует вывод, что флот дозрел до мысли о бегстве. Сантона направился в Нидерланды, чтобы привести голландские корабли…

— С целью прикрыть дезертирство эскадры из Нора, проклятье! — вместо него закончил фразу Фэрфакс.

— Именно, сэр, — кивнул Дринкуотер.

— Но это же намек на заговор, джентльмены, на соглашение с иностранным государством! Я отказываюсь верить этому! — провозгласил адмирал, взглядом ища поддержки у Фэрфакса.

Последний, проявляя необходимую для флаг-офицера гибкость, мягко ответил:

— Ваша добропорядочная натура, сэр, препятствует вам увидеть, что мистер Дринкуотер скорее всего, боюсь, прав. Джек Смоляная Куртка не всегда является тем простым рубахой-парнем, которым его привыкли считать…

Все глядели на старого адмирала, пока голос Брауна не прервал молчание.

— В тюрьме Мэйдстоун содержится женщина, способная подтвердить теорию мистера Дринкуотера, сэр.

— Женщина, сэр? Каким боком, скажите бога ради, может женщина быть связана с мятежом на флоте?

Пульс Дринкуотера забился чаще, ибо он понял, что Брауну известно больше, чем кажется. Ему хотелось спросить имя женщины, но он и так уже догадался.

— Вот это, адмирал Дункан, нам тоже очень хотелось бы выяснить.

— Ну хорошо. Так эта женщина рассказала вам что-нибудь?

— Она не из тех, кто склонен исповедоваться в грехах, сэр, — улыбнулся майор.

— Что не мешает ей участвовать в заговорах, сэр, — с неожиданной резкостью вставил Натаниэль.

— Значит, вам эта женщина знакома, мистер Дринкуотер? — брови адмирала гневно вскинулись. — Похоже, много в этом деле такого, о чем осведомлены помощники штурманов, но никак не командующие эскадрой. Итак, сэр, — Дункан повернулся к Брауну. — Будьте любезны без обиняков сообщить, что это за особа, как связана она с нашим французским агентом и какое отношение имеет к флоту.

— «Кестрел» вывез мадмуазель Монтолон, ту самую даму, которая сейчас находится в заключении, из Франции, сэр…

Браун вкратце поведал об инцидентах, в которые оказался вовлечен куттер. Дринкуотер внимал вполуха. Значит, Ортанс сейчас в тюрьме. Все-таки его подозрения подтвердились. Знает ли об этом Сантона, подумалось ему, и если знает, то как это на нем отзывается? Ортанс, конечно, не признается, но молодой человек подозревал, что гордость ее жестоко страдает и приходится ей нелегко. Ему было любопытно, как люди Брауна добрались до нее, и майор, как бы спеша удовлетворить этот интерес, завершая свой рассказ:

— … и мы сочли необходимым более тщательно заняться этой девушкой. Следы похищенных драгоценностей вели к лакею вдовствующей графини де Токвилль, и в результате произведенного в доме обыска были обнаружены весьма любопытные документы и значительная сумма в золоте.

Браун сделал паузу, отглотнув вина, и закончил с забавным галльским поклоном:

— Вот так мы добрались до нее.

Дункан покачал головой.

— Все это очень увлекательно, очень. Она, надо полагать, сущая дьяволица…

Сидящий рядом с Дринкуотером Гриффитс завозился и буркнул по-валлийски:

— Хвил, сэр… В ней есть хвил, сила, от которой внутри у мужчин все переворачивается.

— Но вовсе не эта женщина занимает нас сейчас, адмирал Дункан, — вмешался Браун. — Сантона — вот настоящая угроза. Мистер Дринкуотер прав, и мы совершенно уверены, что француз намеревается привести голландский флот. Он обсуждал ситуацию с Паркером, поэтому, при таком развитии мятежа, мы должны при первой возможности разбить Де Винтера или надежно закупорить его за Текселем. Если же ему, напротив, удастся достичь Темзы и корабли из Нора присоединятся к нему, вы легко можете представить себе последствия. Такая сила у самого порога Лондона заставит оттянуть флот Канала, оставив Брест без присмотра, открыв свободный путь в Ирландию, Вест-Индию, Индию. Впрочем, при любом раскладе, с бунтовщиками или без, голландская эскадра в открытом море поставит нас в исключительно опасное положение. Прибавьте проблемы с незащищенным восточным побережьем и мощный кулак мятежников-республиканцев в Темзе, так что…

Браун развел руками и снова вздернул плечами в дурацком жесте, оставшемся ему на память после долгого пребывания среди канадцев и французов. Но к этой ситуации он подходил как нельзя лучше.

Дункан кивнул.

— Именно эти факты не выходили из моей головы все последние недели. Я начинаю склоняться к мысли, что этот Сантона похуже раскаленного докрасна ядра.

— Каков настрой на ваших собственных кораблях, адмирал? — перешел к делу Браун.

— А вот это, майор, очень и очень непростой вопрос.

В следующие несколько дней эскадра адмирала Дункана медленно расползалась. У Текселя капитан Троллоп с семидесятичетырехпушечным «Расселом», горсткой куттеров, люггеров и парой фрегатов поддерживал иллюзию блокады. Пять линейных кораблей ушли контролировать Нор.

Двадцать девятого мая Дункан просигналил поднимать якоря. Оставшиеся корабли покидали рейд Ярмута, направляясь на зюйд-вест, к Темзе. После трех часов плавания только «Венерэйбл» (74 орудия), «Адамант» (50 орудий), малые корабли «Трент» и «Серс», а также «Кестрел», остались при адмирале.

Переход через Северное море получился унылым. По пути Дринкуотер с облегчением узнал, что они возвращаются к Текселю. Как бы не была скучна блокадная служба, он инстинктивно понимал, что их место там, неважно в каком именно проливе. Браун думал так же, поэтому, отправив семафором сообщение в адмиралтейство, он с благословения лорда Дангарта, пошел с куттером.

— Полагаю, мистер Дринкуотер, — сказал майор, — что вам выпала честь поджечь фитиль мины, и теперь нам остается терпеливо ждать развития событий.

И они терпеливо ждали, потому как в первые дни июня ветер дул с запада. Эскадра Де Винтера из четырнадцати линейных кораблей, восьми фрегатов и семидесяти трех транспортов и грузовых судов стояла в Текселе, блокируемая двумя английскими кораблями, несколькими фрегатами и мелкой шушерой. Британцы постоянно обменивались сигналами, стремясь убедить бдительно наблюдающих за ними голландцев в том, что в море маневрирует мощный флот, тогда как это не более чем обсервационная эскадра.

Но сработает ли эта военная хитрость?