Ричард Вудман

 

Пирамидальная

скала

 

(

The Steeple Rock

by

Richard Woodman

)

 

1. Съёмочная партия (апрель, 1788 год)

— Итак, мистер Дринкуотер, полюбуйтесь на корнуоллские берега во всей их скалистой красе. Сейчас они выглядят довольно приятными, и, надеюсь, останутся такими же в течение следующей недели, благоприятствуя нашим целям…

Звучание капитанского голоса стало тише, когда он отвернулся и уставился на запад. Линия горизонта в этом направлении была исключительно четкой, как бы подчеркивая свою роль порога, за пределами которого лежали обширные воды Атлантического океана. Светло-серое, затянутое однотонными облаками небо нависало как покрывало, скрывающее любые заметные признаки или предвестники надвигающейся погоды. Открывшийся вид, казалось, лишил Джадда желания продолжать разговор, и Дринкуотер усмехнулся.

Капитану Джадду, перевалившему полувековой рубеж, не нравилась предстоящая задача. Он был уроженцем восточного побережья, и чувствовал себя гораздо лучше, когда шнырял между многочисленными мелями Даджена и Саут-Форленда, осматривая и обнюхивая сало на ручном лоте, произнося при этом с абсолютной уверенностью: мы на траверзе Хайсбро-Тейл, или, скажем, Аутер-Габбарда. Дринкуотер не уставал восхищаться непревзойденным мастерством этого человека - как в прибрежном судовождении, так и в управлении большим куттером. «Аргус» был солидной, не лишенной изящества лоцмейстерской яхтой, предназначенной для поддержания в порядке все увеличивавшегося количества буев, вех и островных маяков, которые находились в ведении Совета Старших Братьев маячно-лоцманской корпорации Тринити-Хауз, располагавшейся в Лондоне. Она была «прислугой за всё», с комфортабельными каютами на корме для Братьев (когда кто-то из них выбирался в море в инспекционную поездку), двумя крепкими рабочими шлюпками, разместившимися на кильблоках в средней части верхней палубы, и кабестаном с дюжими вымбовками на баке, вид и размеры которого выдавали его основную рабочую функцию – обслуживание плавучих знаков. Дополнительным свидетельством предназначения яхты служили оббитый медными пластинами планширь фальшборта, массивная, выдающаяся за борт изогнутая дубовая балка, да усиленная мачта, поддерживающая грузовую стрелу с её топенантом, шкентелем и оттяжками.

Штатным местом стоянки лоцмейстерской яхты «Аргус» был Дептфорд на Темзе. Оттуда она следовала вниз по течению в сторону моря, выходила в широкое пространство опасного эстуария, где среди массы песчаных банок и отмелей проходили фарватеры Суин-Чаннел, Кингс-Чаннел и Кноб-Чаннел, обставленные вехами и буями. Её часто видели в Харвиче, нередко она выбиралась дальше к северу, чтобы помочь коллеге из Грейт-Ярмута, или же огибала Норт-Форленд, отдавала якорь в Даунсе и обслуживала буи на мелях Гудвина. Но западнее она редко выходила. Там был один островной маяк Эддистон мористее Плимута, который обслуживался небольшой местной яхтой, и маяки на скалах Каскетс, обслуживаемые из Олдерни. Большая часть западного побережья Англии лежала в первобытной тьме, кроме маяка на острове Сент-Агнес, входящего в группу островов Силли, и нескольких на валлийском берегу. Это представляло опасность для мореплавателей, ищущих подходы к Бристолю и проливу св. Георга после долгих трансатлантических переходов, когда затянутое облаками небо давало мало шансов для определения широты местоположения.

Капитан Джадд, мастер каботажного искусства, испытывал внутреннюю неуверенность в сложившейся ситуации. К тому же, на верфи «Рендолл и Брент» в Ротерхите должны были вскоре спустить на воду новую лоцмейстерскую яхту, и Джадд лелеял амбиции командовать ею. Он опасался любых неприятностей, могущих понизить его шансы, а отсутствие мистера Дринкуотера, его молодого компетентного помощника, пусть даже всего на неделю, означало, что ему придется задержаться у этих проклятых предательских берегов. Конечно, у него было еще, чем заняться – солидный груз угля для маяка Сент-Агнес, но он знал, что грунт на рейде острова Сент-Мери плохо держит якоря, и его грызло беспокойство. Он привык к вязкому илу Темзы, в котором якоря держали вполне надежно. Его внимание переключилось на лежащий всего в лиге от них берег. Нет, даже рейд Сент-Мери был предпочтительнее того узкого устья, напротив которого они сейчас находились. Он повернулся ко второму помощнику, стоявшему у румпеля в ожидании распоряжений.

— Что ж, мистер Карслейк, не трогая кливер-шкоты, переходите на другой галс и ложитесь в дрейф. — Повернувшись к человеку, стоявшему рядом: — У вас все готово?

Джадд был раздражён, охвачен демоном беспокойства. Дринкуотер сдержал усмешку. Он загрузил и приготовил шлюпку правого борта еще до полудня.

— Так точно, сэр.

— Вы взяли два компаса?

— Два шлюпочных компаса, сэр, они согласованы. Я взял вчера шесть пеленгов…

— Достаточно бумаги?

— Бумаги, карандашей, перьев, чернил достаточно. Секстан я также не забыл.

Дринкуотер приспосабливался к изменяющейся качке по мере того, как «Аргус» ложился против легкого южного бриза, дувшего поперек западной зыби.

— Еще один момент, сэр…

— Что? Что такое?

— Мне понадобятся деньги, сэр, на наше…

— Да, да, конечно, на ваше пропитание. Я уже приготовил их в моей каюте. Спустимся вниз… Мистер Карслейк, командуйте судном. Как только ляжете в дрейф, вываливайте правую гичку.

— Есть, сэр.

Джадд направился к трапу и исчез внизу. Ожидая, пока он спустится, Дринкуотер поймал взгляд Карслейка, который подмигнул ему. Дринкуотер улыбнулся в ответ. Оба офицера любили Джадда, но между собой они называли его не иначе как Хлопотун.

Из сумрака крошечного пространства у подножия трапа Дринкуотер вслед за Джаддом шагнул в каюту, сняв треуголку и втянув голову в плечи. Каюта была освещена рядом галерейных фонарей, которые украсили бы даже фрегат. Капитан вынул ключ из кармана, открыл шкафчик, прикрепленный к переборке, и вытащил из него кошелек и лист бумаги, жестом приказывая Дринкуотеру сесть за стол. Тот открыл чернильницу, окунул в неё гусиное перо и поставил небрежную подпись на расписке.

— Я снабжаю вас семью гинеями, мистер Дринкуотер. Полагаю, что это гораздо выше ваших потребностей, но для выполнения вашей задачи у вас не должно быть финансовых стеснений. Однако, я потребую у вас отчета за каждый пенни, за каждый, заметьте, который вы израсходуете во время вашей миссии.

— Я понимаю, сэр.

— И вы хорошо ознакомлены с задачей?

— Превосходно, сэр, — ответил Дринкуотер и добавил, надеясь, что сумел скрыть свое раздражение от чрезмерной озабоченности Хлопотуна: — мы уже обговорили эту задачу неоднократно.

— Что ж, вам остается только расследовать это дело.

— Несомненно, сэр. Будем надеяться, что, как вы сказали, погода продержится. Если же нет…

— Тогда вам предстоит пеший переход в Фалмут, где я вас встречу.

— Что сделать с гичкой?

— Оставите её под надзором какой-нибудь ответственной персоны, скажем, приходского священника. Я смогу вернуться за шлюпкой, но не желаю, чтобы вы и ваши люди отсутствовали дольше, чем это абсолютно необходимо. — Джадд протянул руку: — Удачи!

Мужчины обменялись рукопожатиями.

— Возможно, вы считаете меня чрезмерно придирчивым, мистер Дринкуотер, но в свое время вы поймете, что такое тяжесть командования. Вы отправляетесь на самостоятельное задание во главе шлюпочной партии. Я наслышан о вашей предыдущей службе на флоте его величества, и высоко ценю её, но будьте готовы к любым предстоящим опасностям. Они могут быть не столь очевидны, как вам представляется. Вам предстоит квартироваться в таверне, так что учтите опасность пьянства. Это относится, конечно, не к вам, а к вашим людям. Мид и Фостер имеют слабость к горячительным напиткам, но в то же время они будут незаменимы при работе со шлюпкой…

— Капитан Джадд, — улыбаясь, вклинился Дринкуотер. Бледный шрам от сабельного удара на его щеке искривлял его улыбку, придавая лицу выражение трогательной застенчивости. — Поверьте, я в курсе всех опасностей сухого пути и приложу все силы к выполнению этого поручения. Увидимся через неделю, здесь или в Фалмуте.

— Прекрасно, мистер Дринкуотер, прекрасно, — в свою очередь улыбнулся Джадд. Он был худощавым человеком среднего роста, с редеющими волосами, собранными на затылке в косицу. Дринкуотер с облегчением увидел, что тот провел рукой по волосам знакомым жестом, означающим конец инструктажа. Повернувшись, он положил кошелек в карман и забрал шляпу. Заскочив в свою крошечную каюту, чтобы забрать приготовленные вещи, он увидел, что их уже унесли. На переборке висела небольшая акварель, которую написала Элизабет задолго до того, как стала его женой. Картина изображала захваченную экипажем фрегата «Циклоп» американскую шхуну «Алгонкин», стоящую на рейде Фалмута. Дринкуотер поцеловал кончики пальцев и коснулся ими картины.

Спустя несколько мгновений он появился на палубе и направился вперед. Стоявший на правом шкафуте у массивных бакштаг-талей Карслейк изобразил шуточный поклон.

— Колесница подана, милостивый государь!

Дринкуотер всмотрелся в шлюпку, лежащую у борта.

— Бога ради, только ты не суетись, Нат. Я проследил за погрузкой всего твоего имущества, — поднял руку Карслейк. — Нет, нет, я ничего не забыл. Твои жестянки, трубки, акварели, всё это чертово барахло в шлюпке. Осталось только попрощаться с тобой. Прошу!

— Благодарю вас, мистер Карслейк, — ответил Дринкуотер с преувеличенной официальностью, взял протянутый штормовой плащ, перебросил его через плечо и ухмыльнулся в широкое красное лицо Карслейка. Истинный кокни, выросший на задворках Уоппинга, как он сам не без вызова признавался — в грязи приливного ила и тины, Карслейк выбился в люди без посторонней помощи. Благодаря своим способностям и интеллекту он к тридцатилетнему возрасту добился приличного положения пусть и на небольшой яхте, но «на квартердеке». Он наслаждался возможностью шутливой перебранки с бывшим флотским мичманом, к тому же еще и исполнявшим однажды обязанности лейтенанта.

Дринкуотер перелез через планширь и, выждав момент, спрыгнул в гичку. Он уселся на корме, подстелил под себя штормовой плащ, зажал румпель подмышкой и взглянул на команду. Шесть человек, отряженных под его начало, все с вещевыми мешками, смотрели на него выжидающе.

— Весла на валек! — скомандовал офицер. — Отдать носовой!

Фалинь был сброшен с «Аргуса» и уложен в носовой части гички. Баковый оттолкнул шлюпку от борта куттера, а Дринкуотер дал рукой отмашку.

— На носовых шкотах стоять! Прямо руль! — прогремел голос Джадда, и Дринкуотер увидел, что туго выбранные стаксель и кливер заполоскали на мгновение, а затем подветренные шкоты укротили их. Расстояние между яхтой и шлюпкой быстро увеличивалось по мере того, как «Аргус» продвигался вперед. Затем наверху показалось лицо капитана:

— Увидимся через неделю, мистер Дринкуотер.

— Так точно, сэр! — ответил тот и затем стал подавать команды:

— Вёсла.… На воду! Навались!

Поворотом румпеля он развернул гичку в сторону берега. Когда же он обернулся, то большой куттер, с громадным, лениво свисавшим с нока гафеля красным флагом корпорации, уже удалился на приличное расстояние.

— Отлично, парни! Легче грести! Нам миль пять до берега.

Устье реки Гарроу располагалось между двумя гранитными мысами. Северный мыс круто спускался к морю, заканчиваясь большой скалой, на которую он как бы опирался. Сама скала уходила в море серией мелких ступенек до уровня воды и ниже. Часть этого выступа, спрятанная под поверхностью воды, в спокойную погоду обнаруживалась по водоворотам, образовывавшимся во время приливо-отливных течений. Скалистый мыс с южной стороны выглядел более величественным, достаточно впечатляющим, чтобы получить собственное имя — Пен-Карроу. Громадная серая скала была испещрена трещинами и расщелинами, многие из которых были так огромны, что местные называли их zawns [1*]. На множестве разнообразных уступов и террас гнездовались тысячи морских птиц: белые трёхпалые чайки, черные кайры, темно-коричневые гагарки и очаровательные небольшие морские попугаи — топорики. Птичий гам усиливался по мере приближения гички, проходившей гряду небольших скал — остатков когда-то существовавшего продолжения южного мыса, уничтоженного длительным воздействием морской стихии. Дринкуотер рассматривал их с интересом, так как полагал, что здесь мог крыться ключ к решению его задачи. У скал, должно быть, есть названия, данные им местными рыбаками, думал он, хотя на имевшейся у него несовершенной карте они были обозначены просто россыпью точек.

Он ощутил, как шлюпка поднялась под ним, и обернулся. Они уже вошли в акваторию между двумя мысами, и, глядя через плечо, он увидел, как пологая зыбь вздымалась вверх, заслоняя горизонт. Фостер, который был загребным, кивнул в сторону приближавшейся волны.

— Мы на баре, — произнес он, и энергичней заработал веслом.

Дринкуотер кивнул. Воды Атлантики несли придонный песок к устью, в то время как река, напротив, старалась выпихнуть его дальше в море. Глубина здесь, на намытой отмели, была значительно меньше окружающей акватории, поэтому и зыбь становилась более крутой. При ветре с моря она разбивалась с бешеной силой даже при полной воде, и причинила массу неприятностей капитану Пойнтону, когда его судно было захвачено врасплох у подветренного берега. Дринкуотер огляделся вокруг. Пойнтон, должно быть, пересекал именно этот бар в то буйное зимнее утро прошлым январем. Если бы не опыт Пойнтона и его влияние в совете Тринити-Хауза, то было бы маловероятно, чтобы Дринкуотер со своей командой застрял здесь на целую неделю.

— Так в чем тут дело, мистер Дринкуотер? — спросил Фостер.

Кивками и репликами остальные гребцы подтверждали свое любопытство, а гичка тем временем проходила в тени скалы Пен-Карроу. Дринкуотер вспомнил, что им было сказано лишь одно — взять необходимые вещи для недельной работы вне «Аргуса». Подобные автономные экспедиции не были чем-то необычным, но пришло время объяснить им, в чем состоит конкретная цель их работы.

— Итак, парни, прошедшим январем работорговец «Монтроз», следовавший из Вест-Индии в свой родной порт Ливерпуль, вышел на видимость берега в этом районе. С запада дул штормовой ветер, и видимость была неважная. Эдуард Пойнтон, капитан и владелец судна, обнаружив у себя под ветром берег, отдал оба якоря. Когда видимость улучшилась, он обнаружил, что стоит мористее того бара, который мы только что прошли. Якоря держали хорошо, а лот показал ему, что он стоит на глубине двенадцати саженей, грунт — мелкий песок. Все выглядело благополучно, и, несмотря на близость берега, они надеялись переждать шторм, а если положение ухудшится, они смогут проскочить здесь.

Дринкуотер показал на возвышающиеся склоны, которые окаймляли вход в устье реки.

— Узковато, — всмотрелся Фостер в нависающие утесы, навалившись всем своим весом на валёк. — Нужны крепкие нервы, чтобы провести судно через эту узкость, да еще и в шторм.

— Таковы, во всяком случае, показания Пойнтона, — продолжал Дринкуотер, внутренне согласившись с Фостером. — Как бы там ни было, ветер изменил направление на три или четыре румба и усилился. Судно развернулось на якоре, и затем неожиданно оба якорных каната лопнули. Судно перенесло через бар, и оно налетело на скалы, вон там. Пойнтон и еще четыре человека спаслись. От остальных, как и от самого «Монтроза», к следующему утру не осталось и следа. Пойнтон потерял все свое состояние. К тому же он поклялся, что канаты были в хорошем состоянии, и причиной их обрыва было не неистовство шторма, а что-то другое. Он подал заявление в корпорацию с просьбой выяснить, известно ли о существовании какого-нибудь подводного препятствия в этом месте, за которое могли бы зацепиться его якорные канаты. Но о подобном не было ничего известно, даже слухов не было. Но этот капитан Пойнтон очень упрям, и обратился в Совет Братьев. Поэтому мы здесь, будем пытаться раскрыть причину постигшей его потери.

— Значит, он был застрахован на определенную сумму, сэр? — поинтересовался Росс из-за спины Фостера. Он был худощав и жилист. Умение читать и писать обеспечивало его присутствие в каждой съёмочной партии.

— Ты прав, Росс. Насколько я понимаю, на довольно солидную сумму.

Люди выглядели удовлетворенными данным объяснением. Джадд доверительно сообщил Дринкуотеру о слухе, что Пойнтон предложил значительную сумму Тринити-Хаузу в случае, если корпорация предпримет усилия для определения причины потери «Монтроза» и поможет в получении застрахованной стоимости. «Колесо в колесе», заключил уклончиво Джадд [2*].

Мысы остались позади, и гичка вырвалась на простор широкого эстуария реки Карроу. Перемена была замечательной: с одной стороны, за кормой - море, узкий, серый рукав, поблескивающий между наступающими скалами, а с другой стороны – трава и рощи, раскинувшиеся перед ними, городок Портскарроу за небольшим каменным волноломом, приютившийся на южной стороне реки под сенью скалы Пен-Карроу. Дринкуотер повернул румпель и направил гичку в сторону группы каменных строений, карабкавшихся вверх по склону холма и окружавших квадратную серую башню церкви. Городок выглядел идеальным местом для расквартирования на недельку.

 

2. Портскарроу

— У меня нет свободных комнат, и вы, мистер, вряд ли найдете таковую даже в «Плуге», там, в Верхнем Городе.

— У меня шесть человек, всем им нужно помещение и двухразовое питание…

— Ответ всё тот же: нет.

Дринкуотер нахмурился. Он не ожидал встретить такую явную враждебность со стороны владельца таверны «Якорь и Надежда». Учитывая данную ситуацию, название звучало весьма иронически. Он осмотрелся. В баре с низким потолком находились три или четыре пожилых человека, глиняные трубки в их руках словно говорили о том, что он прервал их разговор.

— Мы не вербовщики.

— Мы знаем это, мистер. Вы от Луннона… Тринити-Хауз, без сомнения. Здесь был капитан Пойнтон месяца два-три назад, расспрашивал о скалах, затонувших судах и всё такое, утверждал, что кораблекрушение было подстроено. Это совершеннейшая неправда, мистер, а мы здесь не любим подобные вещи, ведь капитан точно знал, что его канаты оборвались… Может, — добавил хозяин, — их обрезали русалки.

Компания разразилась смехом от его остроты.

— Возможно, — продолжил Дринкуотер, — но ко мне это не имеет никакого отношения. У меня простая задача, и я буду весьма благодарен, если — он повернулся и уставился на пожилую компанию, — если кто-нибудь приютит меня и шесть матросов на несколько дней. Я хорошо заплачу, — добавил он, в полной уверенности, что этот стимул сыграет на чьей-то алчности. На мгновение ему показалось, что он уловил искры интереса в глазах старых рыбаков, но затем они отвернулись и, перешептываясь между собой, возобновили прерванную игру в крибедж.

Дринкуотер повернулся к хозяину, но затем решил уйти. Открывая дверь, он услышал слова хозяина, брошенные ему вдогонку:

— Вы можете спать на берегу, возле своей шлюпки.

Совет сопровождался взрывом смеха игроков в крибедж.

Ждавшие снаружи моряки сидели на лавках, опершись спинами о стенку таверны, подставив лица вечернему солнцу. Они привлекали внимание стайки любопытных ребятишек и взгляды горожан, проходивших мимо по своим делам. Дринкуотер очутился в затруднительном положении. Некоторое время он стоял нерешительно под взглядами своих подчиненных, ожидавших его указания. Затем в голову ему пришла мысль, и, в тот момент, когда Фостер раскрыл рот и начал говорить, он скомандовал:

— Ждать здесь, я вернусь через полчаса.

Он без труда нашел дом приходского священника, нарядное здание, выходившее фасадом на узкую улицу, ведущую вверх на внутренний склон скалы Пен-Карроу. Постучав в дверь, он вспомнил свою встречу с Элизабет при подобных обстоятельствах. В дверях появилась некрасивая, строго одетая женщина, и Дринкуотер обнажил голову.

— Я хотел бы видеть настоятеля, мэм. По срочному и важному делу, — добавил он при виде её неуверенности. Он принял женщину за служанку, но затем, после короткого раздумья, понял, что она, скорее, домоправительница.

— Имя? — отрывисто произнесла она.

— Натаниэль Дринкуотер, офицер корпорации Тринити-Хауз.

— Троица? — удивленно переспросила она [3*].

Подавив неуместное веселье, Дринкуотер воспользовался предоставленной возможностью.

— Троица, — подтвердил он.

Он заметил, что атмосфера дома была спертая, наполненная запахами кухни и неопорожненных ночных горшков, поэтому нисколько не возражал тому, что был оставлен ждать у порога. Может, этот священник и был, как выразился Джадд, ответственной персоной, но явно не был требовательным человеком в вещах, не связанных с набожностью.

Снова появилась женщина, на этот раз в сопровождении мужчины. Тот был без парика, в жилете и бриджах, покрытых пятнами от свечного нагара. Его шейный платок также не выглядел свежим. От него несло приторным запахом застарелого пота, и выглядел он как человек, только что оторванный ото сна.

— Итак, сэр, вы кто будете?

Дринкуотер почуял запах бреди, исходивший от настоятеля. Он повторил свое имя:

— Я ищу помещение для себя и шести моих людей, а в «Якоре и Надежде» нам отказали. Я нахожусь здесь на официальной службе корпорации Тринити-Хауз, что в Лондоне…

— Он не от епископа, — резко сказал настоятель, и пристыженная домоправительница растворилась в глубине дома.

— Глупая курица, — прошептал он, и вновь обратился к Дринкуотеру. — Что за дело привело вас сюда?

Дринкуотер начал объяснять, но был решительно прерван.

— Итак, вы действуете от имени этого неприятного типа Пойнтона.

— Он потерял свое судно, и, естественно, желает выяснить причину…

— Я слышал, что причина, мистер Дринк…

— Дринкуотер.

— Именно так. Причина хорошо известна — якорные канаты не выдержали.

— Он не верит в это…

— А во что вы верите?

— Я не пристрастен, и не являюсь его работником. Я нахожусь на службе, сэр, и в данный момент ищу пристанища.

— И вы не нашли его в гостинице, да? — улыбка ректора обернулась неприятной гримасой, обнажив ряд испорченных зубов.

— Я надеялся, — сказал Дринкуотер, — что вы сможете помочь мне.

Но сама мысль о ночевке под крышей этого святоши уже не казалась ему столь разумной.

— Помочь? Вы имеете в виду разместить вас и ваших моряков на постой? — сама идея христианской благотворительности была, очевидно, чужда ректору.

— Я заплачу, сэр, — резко ответил Натаниэль.

— Сожалею, сэр, но это невозможно, — сказал священник, ковыряясь в ухе.

— Извините, но настаиваю на своем отказе.

Священник задумчиво засунул палец в ухо, проверил содержимое и пожал плечами.

— Извините, что доставил вам беспокойство, — сдерживая раздражение, ответил Нат.

Отношение священника, как и хозяина таверны, предвещало неприятности. Натаниэль понял, что это была не просто местная грубость — это была неприкрытая враждебность. Дринкуотер подумал, что капитан Пойнтер расстроил жителей Портскарроу, но ему надо было устроить своих моряков, да и время клонилось к вечеру.

— Куда вы пойдете? — спросил священник вслед.

Дринкуотер, не поворачиваясь, бросил:

— Будем спать в шлюпке, черт вас подери.

— Подожди!

Дринкуотер повернулся. Священник вышел из дома и крикнул:

— Билли!

Через секунду показался мальчишка, священник склонился к нему и что-то прошептал, после чего тот убежал. Распрямившись, священник сказал:

— Ферма мистера Гудхарда в конце той аллеи. Я передал ему, чтобы он приютил вас за полсоверена за ночь…

— Спасибо, сэр. Вы были очень любезны, — с иронией ответил Дринкуотер, но священник уже захлопнул дверь, и ирония оказалась бесполезной.

В конюшне было много соломы, и жена фермера принесла поесть. Дринкуотер не стал торговаться – священник уже назначил цену, и мистер Гудхард подтвердил.

Утро обещало быть погожим. Пока они гребли, а отлив помогал им, Дринкуотер размышлял о неприятностях в городке. Мид, Фостер, Торн и Керр сидели на веслах, а Вин был на баке с лотом. Рядом сДринкуотером сидел грамотный Росс, с ручкой и блокнотом наготове. Сам же Натаниэль оперировал секстаном.

— У нас есть исходная точка, где «Монтроуз» бросил якорь. Затем мы знаем изменение ветра и длину вытравленного каната, — объяснял Дринкуотер своим людям.

— А вы знаете, что мы ищем, мистер Дринкуотер? — поднял голову Росс.

— Надеюсь, — подмигнул ему Дринкуотер. — Думаю, что знаю. Пирамидальную скалу.

 

3. Пирамидальная скала

Феномен пирамидальных скал был хорошо знаком офицерам Тринити-Хауза. Самая известная из них, Вулф-Рок (Волчья скала), лежала мористее мыса Лендс-Энд. Все попытки поставить на нее светящий знак срывались, так как её вершина едва возвышалась над уровнем моря, и знаки постоянно смывались мощными волнами Атлантики. Это обстоятельство делало скалу самой большой из известных опасностей, расположенных вдоль южного побережья Британии. Единственным вестником её присутствия были буруны при малой воде да зловещий вой, который время от времени издавал вырывающийся из её многочисленных трещин воздух. Этот вой и дал ей такое имя. Непосредственно вокруг скалы были большие глубины, так что эта опасность представляла собой подобие иглы или шпиля колокольни из твердого гранита, поднимающегося со дна моря.

Более обширные рифы, состоящие из нескольких скал, как, например, риф Эддистоун, могли быть замечены бдительными впередсмотрящими даже ночью, в штормовую погоду. Само название эдди-стоун [3*] указывало на то, чем риф выдавал свое присутствие. Более того, на подобные рифы можно было установить маяк, как на Эддистоуне и Каскетсе, но пирамидальные скалы представляли собой непреодолимые трудности. Более того, вершины пирамидальных скал могли не достигать поверхности моря, будучи готовыми пропороть днище проходившего над ними судна в малую воду или оказывавшегося на подошве волны в момент прохода. Или же туго натянутый якорный канат мог быстро перетереться, если коснется шершавой поверхности скалы. Именно это и случилось с неудачливым «Монтрозом», как, судя по описанию Пойнтона, предположили Джадд и Дринкуотер.

У Дринкуотера не было причин не верить заявлению Пойнтона, так как оно было сделано у нотариуса под присягой. Однако отношение жителей Портскарроу заронили сомнения в этом вроде бы простом деле, и эти сомнения увеличивались по мере того, как проходил день, а ничего определенного найдено не было. Следующий день был не более успешным, и усмешки рыбаков, проходивших мимо лоцмейстерской гички по своим делам, все более и более раздражали его. Вечером третьего, столь же бесплодного, дня Дринкуотер вернулся в гавань одновременно с большинством рыбацких судов. Местный рыболовный флот состоял из мелких дрифтеров и сейнеров, а также небольшого количества более крупных люгеров. Хотя со многими из них он уже встречался в море, но они не контактировали. Было ясно, что рыбаки сознательно игнорировали чужаков.

— Эти сукины сыны игнорируют нас, черт их побери, — кратко подвел итог Фостер.

Когда они втянули гичку внутрь волноломного ограждения и закрепили фалинь за рым в стенке, Дринкуотер заметил молодого парня в соседнем дрифтере.

— Я хотел бы нанять вашу лодку на завтра, — сказал он. — Плачу пять шиллингов.

Глаза рыбака заблестели — пять шиллингов были значительной суммой, причем наличными, стоящей отвлечения лодки от её обычной работы. Щедрость Дринкуотера привлекла живой интерес среди его собственной команды, но юноша молча отвернулся, продолжая койлать в бухту какой-то трос.

— Я обращаюсь к вам, сэр, и совершенно уважительным тоном, — предпринял Дринкуотер вторую попытку. — Я предлагаю вам пять шиллингов за наем вашей лодки…

Молодой рыбак взглянул на него:

— Нет! Моя лодка не сдаётся всяким педерастам, — пробравшись на нос, рыбак схватил фалинь, протащил свою лодку подальше вдоль стенки, затем вскарабкался по концу, свисавшему с причала. Дринкуотер вздохнул, а Росс посмотрел ему прямо в глаза:

— Он очень расстроен, мистер Дринкуотер. Ему было мучительно больно отвергнуть пять шиллингов…

— Мне тоже было бы больно, — вставил Фостер, среди хора поддакиваний остальных моряков.

— Следуй за ним, Росс, и выясни, где он живет. У него могут быть жена или мать, которые окажутся более сговорчивыми. Фостер, и ты иди с ним, сделайте вид, что прогуливаетесь. Просто выясните, где он живет.

— Нам может понадобиться на выпивку, сэр, если он вдруг заглянет в таверну…

Дринкуотер выудил монету из своего кармана.

— Вот вам трехпенсовик, валяйте скорее.

— Есть, сэр, — Фостер ухмыльнулся и подмигнул своим безутешным приятелям.

— Чудные они все здесь какие-то, — заметил Мид, вытаскивая снаряжение из шлюпки. — Подозрительные как французы…

— Зачем вам понадобилась его лодка, сэр? — спросил Керр.

— Я хочу произвести траление. Завести утяжеленный трос между двумя плавсредствами и протянуть его по грунту. Сдается мне, это единственный способ обнаружить эту проклятую скалу. Я думал, что она достаточно большая, но теперь уже не уверен в этом.

— Росс кое-что говорил на эту тему, — встрял Мид.

— Что же?

— Ну… сэр, если эта скала порвала канаты «Монтроза», то не могли ли эти чёртовы канаты сломать скалу… — Дринкуотер уставился с изумлением на Мида. А что, вполне вероятно… — Знаете, сэр, Росс нашел старую морковку в овине, сэр, и объяснил мне, как это может быть. Морковка сломалась…

— Да, конечно, это вполне вероятно. Мне как-то и в голову не пришло подобное, — теперь, когда он обдумывал эту возможность, она казалась ему очевидной. Масса судна под напором сильного ветра, даже при снятых стеньгах и нижних реях, опущенных на уровень фальшборта, создаст значительное натяжение. Если добавить дополнительную нагрузку от ударов набегающих валов, то такой исход вполне вероятен. Дринкуотер почувствовал, что уверенность возвращается к нему, вместе с осознанием того, что не очень умно делать слишком много предположений.

— Но это не объясняет недружелюбие этих трипперных рыбожабов, — возразил Торн, и добавил, указывая на секстан и компасы: — Полагаю, мы должны забрать это барахло с собой в овин, мистер Дринкуотер?

— Боюсь, что так, Торн. Собирайте вещи и пошли. Посмотрим, что миссис Гудхарт приготовила нам сегодня на ужин.

По прошествии двух дней миссис Гудхарт, по всей видимости, перестала разделять враждебность остальных обитателей Портскарроу. То ли потому, что она была женой фермера и не принадлежала к нетерпимому рыбачьему сословию, то ли сыграли свою роль полсоверена, исправно пополнявших каждый день её кошелек. Как понял Дринкуотер, она и её муж работали на земле, принадлежащей или священнику, или землевладельцу, предоставившему участок приходу.

Они уже покончили с приготовленным хозяйкой тушеным рагу, когда Фостер и Росс появились в фермерской кухне. Они были пьяненьки и благодушны, первым делом навалились на хозяйкино рагу. Затем Росс приблизился к Дринкуотеру, которому положение офицера давало привилегию пользования единственным креслом в комнате. Это был очередной длинный день, и Дринкуотер ощущал сонливость, навеянную пищей и теплом кухни. Развалившись в кресле, он сквозь полудрёму спросил:

— Ну что, Росс? Какие новости?

— Дом нашли, сэр. Он живет с красивой молодой девахой и малышом недалеко от пирса.

— Очень хорошо, — встряхнулся Дринкуотер. — Покажешь мне после ужина.

Часом позже они вдвоем спустились в город. Было почти темно в тени скалы Пен-Карроу, остроконечные контуры которой четко вырисовывались на фоне умирающих сумерек. Там и здесь зажигались огни, и узкие улицы были пустынны, только старуха прошла мимо них, шаркая и шепча что-то про себя, да молодой парень с девушкой шмыгнули в переулок, да одинокий пёс мочился прямо на дверной косяк. Город пах тухлой рыбой от развешенных перед домами сетей, ожидавших починки их женщинами.

Росс привел Дринкуотера к черной просмоленной двери, перед которой стояли пара сапог, лежали пара весел и бухта тонкого линя, приготовленные на утро.

— Вот это место, сэр.

Дринкуотер постучал, приподнял задвижку и осторожно приоткрыл дверь. Задвижка сорвалась и упала, бренча, на покрытый плитняком пол. Молодой рыбак спал за столом, положив голову на скрещенные руки. Молодая женщина в противоположном углу оторвалась от чистки кастрюль в тазу с водой. Удивление в её глазах сменилось тревогой, и она воскликнула: «Джон!», на что тот только пошевелился.

— Не тревожьтесь, мэм. Вы наверняка знаете, кто я, но, возможно, не в курсе того, что ваш муж отказался сдать мне в наем вашу лодку…

— Джон! — снова позвала она, и на этот раз ей вторил крик, раздавшийся из люльки, стоявшей подле очага.

— Вам известно, что я предложил ему пять шиллингов? — настаивал Дринкуотер, протянув свою руку в сторону малыша. — Вы могли бы приобрести на них что-нибудь полезное для вас и вашего ребенка.

Дринкуотер видел, что сказанное произвело на неё впечатление, но она была слишком напуганной, чтобы сказать что-то большее, чем: — Джон, проснись!

Её тревога передалась малышу, чьи завывания заполнили все помещение. Рыбак поднял со стола свою голову. Его мутный взор сфокусировался на незваных гостях. Он встал, отшвырнув стул, покачиваясь от выпитого и усталости.

— Какого черта вам надо?

— Я просто хочу знать, почему вы не желаете сдать мне в наем вашу лодку на завтрашний день.

— Вон из моего дома!

— Назови свою цену, парень. Твоей жене и ребенку деньги пригодятся.

— Что ты им сказала? – обратился рыбак к жене.

Та прижала ребенка к груди и раскачивалась из стороны в сторону, поглаживала и успокаивала его.

— Ничего, Джон, они только что вломились…

— Пять шиллингов…

— Я не нуждаюсь в ваших шиллингах, черт вас подери…

— Джон, подумай…

— Придержи свой язык, женщина. Что до вас, — рыбак оттолкнулся от стола и встал напротив Дринкуотера, — вас здесь не желают видеть. Так же, как и вашего Пойнтона. Примите мой совет – сматывайтесь отсюда, пока можете. Не знаю, почему этот проклятый священник пригревает вас здесь, черт бы побрал его пьяную душу. А теперь убирайтесь из моего дома.

— Мы не делаем ничего… начал Росс, но Дринкуотер уже пришел к тому же заключению.

— Извините за беспокойство, — сказал он женщине и вышел на улицу.

— Что-то здесь не так, — заметил Росс, пока они шли по темной улице. Затем они повернули и пошли наверх по направлению к церкви.

Дринкуотер проснулся рано. Солнце еще не поднялось, и, хотя воздух был наполнен пением птиц, его настроение было подавленным. Его очень тревожила очевидная невозможность выполнения поставленной задачи, неприятные воспоминания предыдущего вечера и понимание того, что время быстро утекало. Убежденность в правоте Росса, в том, что канаты «Монтроза» разрушили скалу одновременно с их обрывом, была уже не столь сильна теперь, когда он лежал на соломе, слушая храп моряков, спящих поодаль. Было бы слишком много совпадений, как бы ни привлекательной выглядела эта мысль после долгой безуспешной работы. Если скала продолжала существовать, он просто-напросто обязан был найти её, и эта мысль не давала ему снова заснуть. Он лежал, размышляя, где может находиться эта скала, и тут ему пришло в голову — он может сделать очень простую вещь. Стряхнув с себя солому, он надел башмаки, прихватил с собой сюртук и вывалился во двор. Непричесанный и не совсем отошедший от сна, он двинулся вверх по сырому склону Пен-Карроу.

Часом позже, с ноющими ногами, он достиг вершины. Как большинству моряков, хоть и способных действовать в различных неблагоприятных обстоятельствах, пешая прогулка далась ему с трудом. Встающее солнце, еще низкое, уже обогревало его спину. Добравшись до той удобной позиции, которую искал, он уселся на камнях прямо над входом в устье реки. С этого места он мог видеть все изгибы реки, добавляющей сейчас свою скорость течения к скорости отливного течения. Тонкая филигрань пены образовывала ожерелья вокруг скал, лежащих под ним, а царящий штиль ничем не нарушал спокойной поверхности моря. Пологая зыбь, приходящая от какого-то далекого, бушующего в просторах Атлантики, шторма походила на мерное, ленивое дыхание океана. Дринкуотер сообразил, что лучших условий для наблюдения трудно себе представить.

Он внимательно обозревал раскинувшуюся перед ним сцену. Сразу же он приметил кое-что интересное. Вокруг скал было много небольших рыбацких вешек. Эти шесты, с прикрепленными к ним кусками разной ткани для того, чтобы можно было различать их, ставились над крабовыми ловушками, размещенными на морском дне. Большинство их теснилось поблизости от скал, в местах, излюбленных крабами и лобстерами. Некоторое количество было рассеяно поперек эстуария, отмечая небольшие, не столь урожайные места. Три или четыре вешки сгрудились в одном, отдаленном от других, месте. Не здесь ли расположена пирамидальная скала? Дринкуотер почувствовал учащенное сердцебиение. Удивляясь тому, что не подумал об этом ранее, он вытащил из кармана записную книжку. Конечно, думал он, быстро перелистывая страницы, на уровне моря все выглядит несколько иначе, но расположение сильно отличалось от того, которое дал Пойнтон, где он безуспешно пытался найти искомое.

Он нашел запись пойнтоновских пеленгов и присмотрелся к расстилающемуся перед ним виду. Пеленг на норд-ост казался несомненным, и, более того, проходил прямо через группу рыбацких вешек. Дринкуотер даже вспотел от предвкушения. Второй пеленг был взят на «остроконечную скалу», и Дринкуотер понял, что он ошибался, посчитав её за Мьюстоун. На самом деле пеленг был взят на другую, меньшую, но тоже остроконечную скалу. Неправильная интерпретация пеленгов, укорял себя Дринкуотер, и привела его к неверным выводам. Тем утром, когда он впервые определял предполагаемую позицию, эти две скалы располагались против солнца, и он ошибочно принял Мьюстон за «остроконечную скалу», на которую ссылался Пойнтон. Теперь оба рассмотренных пеленга пересекались в группе вешек, но третий никак не укладывался в это предположение. Пойнтон записал просто: «Ю. мыс ЮВ1/4В», и выглядело невероятным, чтобы пеленг «юго-восток одна четверть румба к востоку» мог быть взят на что-нибудь иное, кроме как вершину Пен-Карроу, на которой сейчас сидел Дринкуотер. Он мысленно провел этот пеленг через место с вешками и ударил ладонью по лбу, обзывая себя полным придурком. Позади поднималась еще одна вершина, которую невозможно было увидеть со шлюпки за скирдами скошенной травы. С высоты же квартердека она вполне могла выглядеть как вершина южного мыса. Дринкуотер загнал себя в простенькую ловушку, делая поспешные выводы, и напрасно потерял массу времени и труда.

— Черт меня подери, — выругался он, вскакивая на ноги. — Я действовал, как болван и салага!

Он пустился бежать к ферме, не замечая ни собиравшихся облаков на западной половине горизонта, ни слегка увеличившегося дыхания Атлантики. Тяжело дыша, он вбежал во двор, где встретил Росса. На лице моряка было написано беспокойство.

— Где вы были, сэр? Мы искали вас повсюду.

— Зачем? Что случилось?

— Мы пошли вниз, к шлюпке, думали, что вы там… Эти педерасты раскурочили её.

 

4. Казус со шлюпкой

Гичку вывели с её места швартовки и оттащили на четверть мили вверх по течению, затем прорубили топором днище, дюжину шпангоутов, шпунтовый пояс с обеих сторон от киля и, для верности, несколько досок обшивки. При её виде Дринкуотер похолодел, затем им овладело бешенство, смешанное с сильнейшим разочарованием из-за того, что он был так близко к цели, но теперь лишился средства к её достижению. Единственным утешением служило то, что все приборы остались неповрежденными. Какое-то время он прохаживался взад и вперед, борясь с нахлынувшими эмоциями, и наконец, принял решение. Обращение к правосудию, в том числе и к священнику, ни к чему не приведет. Он должен достать плавсредство и выполнить своё поручение, невзирая на сопротивление местных жителей. А потом уже, возможно, рассмотрит меры, которые необходимо предпринять против рыбацкого сообщества с его столь сильной ненавистью к чужакам, что оно дошло до такой крайней меры как повреждение чужого имущества. Обдумав всё это, он обратился к своим людям, ожидавшим его распоряжений.

— Что ж, они сделали всё, чтобы отбить у нас охоту продолжить наше дело…

Но я сегодня разузнал кое-что, и намерен предпринять ещё одну попытку определить местоположение скалы. — Он посмотрел на своих людей и попытался оценить их настрой: было ясно, что они ожидали окончания его речи.

— Фостер и Мид, вы оба служили на флоте, не так ли?

— Так точно, сэр, — оба попытались сдвинуть каблуки. От потревоженных их движениями засохших водорослей, в обилии лежавших на песке, поднялась туча жужжащих мух.

— Я тоже, сэр, — сказал Вин.

— Хорошо, — ответил Дринкуотер. — Я собираюсь реквизировать одну из прибрежных лодок. Мне бы не хотелось нанести вреда никому из местных, так как в противном случае мы можем не вернуться на берег живыми. Но при наличии определенной ловкости думаю, что нам повезет. Итак, Росс, Торн и Керр – вы с нами?

— Так точно, сэр, не сомневайтесь.

— Отлично. Итак, вот что нам предстоит сделать…

Люди, повредившие гичку «Аргуса», также разломали все её весла. Команда Дринкуотера подобрала вальки, спрятала их в рукавах одежды и печально поплелась назад в город.

— Ни слова, ни сердитого взгляда ни на одну душу, — приказал Дринкуотер. — Можете пнуть собаку, если та попадется вам под ноги. Старайтесь выглядеть побежденными, делайте вид, что вы готовы покинуть этот городишко…

Судя по количеству мужчин, стоявших у своих дверей, многие из них отложили этим утром выход в море — очевидно, для того, чтобы быть в городке на случай применения силы лоцмейстерской партией. Их бедное обличье, однако, говорило о том, что мало кто из них мог позволить себе бездельничать, особенно в такую прекрасную погоду. Поэтому Дринкуотер рассчитывал на то, что они все выйдут в море, как только убедятся в том, что Дринкуотер с командой покинули местечко. Не успели часы на колокольне пробить девять, как его команда направилась вглубь страны по единственной дороге, ведущей среди холмов к городку Бодмин. Дринкуотер усмехнулся при виде двух мальчишек, посланных проследить за его передвижениями.

Задолго до полудня тем надоело наблюдение, и они повернули назад. Однако, дабы быть уверенным в успехе своей уловки, Дринкуотер продолжал движение, так что если кто-нибудь и наблюдал за ними в подзорную трубу, то он мог удостовериться, что нежеланные гости пересекли вересковую пустошь и исчезают вдали. Шагая, люди Дринкуотера размышляли о причине враждебности к ним рыбацкого люда Портскарроу. Мнения разделились – большинство считало местных жителей умственно отсталыми и примитивными существами, которые с опаской относятся ко всем незнакомцам. Росс, с другой стороны, придерживался мнения, что существовала другая, более зловещая причина.

— Они все мародеры, — сказал он твердо. — В местечке полно награбленного с потерпевших крушение судов. Именно поэтому они не хотели, чтобы Пойнтон вынюхал что-нибудь, и не хотят, чтобы мы совали свой нос в их дела.

Дринкуотер не обращал внимания на болтовню своих людей. Их не очень-то заботило произошедшее этим утром. Возможно, Росс прав, думал он, но моряки не несли ответственности ни за гичку, ни за нахождение этой проклятой скалы.

Перед убытием со двора Гудхартов они купили у хозяйки каравай хлеба и флягу сидра, и теперь подкрепились у подножия одного из холмов. После короткого привала они стали пробираться назад в Портскарроу, в стороне от торной дороги, и, найдя небольшую рощицу, укрылись в ней до раннего вечера. Солнце склонялось к западу, то появляясь, то исчезая за множеством облаков, предвещавших перемену погоды. Дринкуотер выдал окончательные распоряжения.

Уже почти совершенно стемнело, когда они снова двинулись в путь. Дринкуотер не торопился оказаться в Портскарроу, он хотел дождаться, когда рыбаки вернутся в гавань и будут дремать у своих очагов. Поэтому церковные часы пробили девять, когда они вышли к первому коттеджу на улице, которая, как им было известно, называлась Чёрч-стрит (Церковная). Они ожидали найти гавань безлюдной, но ошиблись – группа рыбаков вооружала большой люггер. Дринкуотер был вынужден ретироваться к церкви, спрятаться между надгробиями и пересмотреть свой план.

Он оставил своих людей и отправился наблюдать за гаванью. Здесь он обнаружил, что люггер ушел и причал был пуст. Присмотревшись, он увидел смутные очертания парусов люггера, который, борясь с приливным течением, направлялся в море. Дринкуотер вернулся к церкви и помахал своим людям. Луна еще не взошла, но они быстро достигли каменного причала. После напряженного дня легкость, с которой они украли лодку молодого рыбака, воодушевляла. Перед отплытием, Дринкуотер ослабил спуск причального фалиня, прикрепленного к металлическому рыму на стенке причала, и всунул между прядями листок из своей записной книжки. На нем было написано обещание выплатить пять шиллингов за взятую лодку после их возвращения.

После того, как они проскользнули между молами, Дринкуотер держался как можно ближе к берегу. Он все еще видел люггер, но сомневался, что его самого могут увидеть с моря в тени огромной скалы Пен-Карроу. Его больше беспокоили нарастающая зыбь и свежий бриз, встретившие их тотчас, как они вышли из закрытых вод.

Он намеревался лечь в дрейф мористее скалы Мьюстоун и подождать рассвета, затем определить местонахождение скалы до того, как поднимется шум и гам. Он был уверен в успехе своих поисков, поэтому и оставил записку для умиротворения владельца лодки. Но ухудшение погоды, которое, несомненно, продолжится, означало, что поиски надо начинать немедленно. К счастью, света было достаточно для того, чтобы видеть темные массивы двух мысов и других скал, и добраться до искомого места займет не так уж много времени. Удачным было и то, что в лодке имелась бухта тонкого линя, правда, со множеством крючков, вплетенных в него, но к концу линя был присоединен дрек — небольшой шлюпочный якорь. Его наличие значительно упрощало дело, и, вооруженный своим знанием о расположении вешек, Дринкуотер направил лодку несколько южнее. Дул юго-западный ветер, но им повезло, так как предполагаемое место пирамидальной скалы находилось под ветром от Мьюстоуна. Они должны воспользоваться преимуществом укрытого от ветра места, объяснял Дринкуотер склонившимся к веслам гребцам необходимость предпринять последние усилия. Он был рад услышать их одобрительное ворчание.

— Это придаст смысл нашим испытаниям и невзгодам, — отозвался Росс, укладывая свое весло и готовясь помогать Дринкуотеру.

— Мы, может, даже вернем лодку на место прежде, чем эти пидоры проснутся, — вставил Мид, и гребцы дружно расхохотались.

В результате нахождение пирамидальной скалы оказалось простым делом, хотя и пришлось предпринять пять попыток. Первые три не удались из-за сильной зыби, когда волны захлестывали лодку в неподходящий момент. Четвертая попытка была неудачной из-за того, что линь одной из вешек зацепился за румпель, и им пришлось вытащить как вешку, так и крабовую ловушку.

На пятой попытке Дринкуотер бросил дрек со стороны берега от предполагаемого местонахождения скалы. Затем он повел шлюпку вокруг этого места, в то время как Росс вытравливал линь через транец лодки. Время от времени, когда крючки впивались в его руки, Росс ругался. Предыдущие попытки исчерпали их терпение, но на этот раз все пошло гладко, несмотря на захлестывающие их волны и брызги, несущие проникающий насквозь холод. Обойдя вокруг скалы, они опоясали её рыбацким линем. Критический момент настал, когда бухта линя закончилась, и они оказались как бы стоящими на якоре, почти полностью повторяя ситуацию «Монтроза» в прошлом январе.

Осторожно выбирая линь, они подтягивали лодку до тех пор, пока линь не стал уходить вертикально в воду. Это должно было быть тем самым местом. На носу лодки Керр постоянно измерял глубину ручным лотом, а Дринкуотер держал секстан горизонтально, нацелившись на две из трех скал, выбранных им для определения места по горизонтальным углам.

Керр, казалось, склонялся над форштевнем целую вечность, а Дринкуотер чуть ли не молился, с трудом удерживая совмещенные изображения скал в зеркалах секстана. Наконец, когда он уже был почти не в силах держать секстан, Керр триумфально воскликнул:

— Скала, сэр, никаких сомнений! Грунт твердый, как кремень, и две… нет, две с половиной сажени. А вокруг был илистый песок.

— Отлично, — отозвался Дринкуотер, — а вы, ребята, удерживайтесь на месте, не потеряйте эту шлюху…

Он спешно измерил первый угол и склонился к днищу лодки, где Росс держал зажженный фонарь. Дринкуотер, напрягая глаза, внимательно снял отсчет измерения с посеребренного лимба секстана, продиктовал цифры Россу, который их записал, затем выпрямился.

— Пока удерживаемся, Керр?

— Прыгаем точно сверху этой шлюхи, сэр.

— Продержитесь еще немного, пока…

Дринкуотер принялся за измерение второго угла. Измерение двух углов необходимо для того, что один угол, вписанный в окружность, даст в результате много точек этой окружности. Второй угол также покажет окружность, проходящую через две скалы и саму лодку. Эвклидово решение этой плоскостной тригонометрической задачи на бумаге очень простое, но решить её на практике, в дико танцующей лодке, в почти полной темноте – связано со значительными трудностями. Собрав все свое умение и настойчивость, он измерил и второй угол. Издав восторженный возглас, Дринкуотер присел на дно лодки, считал при свете лампы показания с секстана и передал их Россу. Два угла дадут пересечение двух окружностей, и под этой геометрической точкой будет лежать неуловимая пирамидальная скала.

Следующие полчаса они обследовали это место, установив приблизительно размеры скалы и удостоверившись, что она была пирамидальной, не более двух-трех футов в поперечнике на вершине, имеющая в высоту около пятнадцати футов от морского дна. Она была подобна гранитной игле, и представлялось вполне вероятным, что толстые растительные канаты могли порваться, если терлись по её шершавой поверхности. Они были так сосредоточены на выполнении своей задачи, что только по окончании её заметили, что, как выразился Мид, «несколько задувает».

Дринкуотер осмотрелся. Под ветром от Мьюстоуна, где они работали, было относительно спокойно, но за пределами защищенной зоны ветер уже пришпоривал норовистое море. Бар по корме от них был покрыт бурунами, серо-белыми в свете рождавшегося рассвета. Еще с четверть часа они выбирали рыбацкий линь с дреком, и к этому времени ветер не только усилился, но и изменил направление. Он дул теперь почти прямо в эстуарий реки Карроу. Когда дрек был поднят, Дринкуотер направил лодку к бару.

— Навались, парни!

В лодке имелось только четыре весла, и незадействованные члены команды сидели, поёживаясь, готовые подменить при необходимости кого-нибудь из своих товарищей, которые гребли в сторону бешеного барьера бурунов, окаймлявшего подводный песчаный бар. Грохот бурунов переплетался с завыванием нарастающего шторма. Дринкуотер с трудом удерживал дергающийся румпель и не давал лодке развернуться лагом под ударами попутных волн. Лица гребцов смотрели назад, и они видели, как гребни каждой последующей волны становились все выше и выше. Когда они очутились на мелководье, высота волн еще более увеличилась, и, наконец, одна из них с диким грохотом обрушилась на лодку, приподняла её и протащила вперед, затем прогремела мимо в сумбуре белопенной воды.

Когда гребень прошел под ними, лодку потянуло к склону следующей находящей волны.

Дринкуотер проорал:

— Эй, бездельники! Приготовьтесь вычерпывать воду. Следующий раз нам может не повезти!

Следующий гребень сначала прикрыл их от ветра, затем равнодушная масса воды стала приподнимать их, ускоряя бег лодки. Они почувствовали удар по широкому транцу, затем нос погрузился, а корма вздыбилась над волной.

— Держитесь! — взревел Дринкуотер, и стремительные потоки холодной морской воды, казалось, заполнили целый мир.

 

5. «Тёплая» встреча

Им повезло — волна быстро пронеслась, лодка не перевернулась и снова встала на ровный киль. Вода заполнила её по банки, но худшее было позади, и хотя ветер продолжал свирепствовать, они пересекли бар и оказались на спокойной воде.

«Бездельники» не нуждались в дополнительном понукании и принялись неистово вычерпывать воду — Керр своим беретом, Росс ладонями, пока Дринкуотер, убрав секстан и компас в ящики, не кинул ему свою шляпу. Как только они оказались в узкости между мысами, гребцы вынули из уключин весла и присоединились к своим приятелям. Вычерпывание воды из шлюпок было хоть и не повседневным занятием моряков Тринити-хауза, но и не совсем незнакомым для них делом. Самым неприятным аспектом в этой ситуации был начиненный крючками линь хозяина этой лодки. Ни один не избежал их злобных царапин, но, в конце концов, они — мокрые, продрогшие и голодные — опять уселись за весла и направились к серому волнолому.

— Похоже, они увидели, что лодка пропала, сэр — доложил находившийся на носу лодки Керр.

Уже почти совсем рассвело, и Дринкуотер смог увидеть фигуры собравшихся на причале.

— У кого-нибудь остались еще вальки, или они все были смыты за борт? — спросил он.

— Мой здесь, — ответил Фостер, — застрял под рыбинами.

— Мой при мне…

— И мой…

— Похоже, они нам могут понадобиться, — заметил Дринкуотер, сидевший на корме. Он встал, забрал у Росса свою намокшую шляпу и нахлобучил её на голову.

— Неплохая компашка подобралась там, Фостер. Ну что, покажем этим трескоедам, кто есть кто, а? — Дринкуотер стоял с начальственным видом, в то время как лодка огибала оконечность волнолома и заходила в укрытый бассейн.

— Суши весла! — скомандовал он.

— Левая — весла в воду!

Лодка стала разворачиваться, её корма направлялась к причальному рыму со свисающим с него фалинем. Керр стоял наготове.

— Обе – весла в воду!

Лодка замерла, и Керр подхватил фалинь. Пока он крепил фалинь, Дринкуотер, все также стоя, взглянул на людей, выстроившихся на причале и смотревших на него сверху вниз. Молодой рыбак, которого он знал только по имени Джон, был также среди прочих. В руках он держал трепетавший на ветру листок бумаги. Значит, он знал о пяти шиллингах, причитавшихся ему за пользование его лодкой. Дринкуотер снял мокрую шляпу со своей головы и коротко поклонился.

— Доброе утро, джентльмены — сказал он, и, обратившись к молодому рыбаку, добавил: — Я признателен тебе за использование твоей лодки, Джон. Как видишь, я возвращаю её тебе в достаточно ранний час, чтобы ты мог пойти порыбачить. Если, конечно, рискнешь это делать в такую погоду…

— Ты, проклятый обманщик… — начал, было, какой-то пожилой рыбак, но Дринкуотер не был расположен к препирательствам и продолжил свою речь, обращаясь к Джону.

— Твои товарищи по ремеслу беспричинно уничтожили гичку «Аргуса», и мне пришлось волей-неволей принять твое любезное предложение о найме твоей лодки за пять шиллингов.

— Но я не делал такого предложения, — запротестовал Джон, но во взглядах его приятелей промелькнуло недоверие.

— Разве нет? Значит, твоя жена намекнула на что-то в этом роде, когда позавчера вечером мы посетили твой дом.

— Это ложь, черт побери!

Создав повод для ссоры между несчастным Джоном и его коллегами, чтобы, таким образом, отвлечь внимание от них самих, Дринкуотер подхватил ящик с секстаном.

— Парни, высаживайтесь аккуратно и спокойно, не пихаться, не толкаться.

— Вам лучше пойти первым, мистер Дринкуотер, — предложил Мид.

— Ну, если настаиваете… — Дринкуотер перешагнул через транец, и, карабкаясь вверх по канату, увидел пару сапог прямо на уровне своих глаз. Он поднял голову.

— Если вы намереваетесь дать мне в зубы, сэр, то подумайте дважды. Я могу заявить, что моя шлюпка была повреждена на скалах и вследствие этого потеряна. Если же я предъявлю обвинения, то, по крайней мере, один из вас будет повешен. В данный момент я завершил свою работу, и в самом деле собираюсь безотлагательно отбыть в Фалмут... посторонитесь, я поднимусь, если вы не против…

Толпа подалась назад, вполголоса обсуждая сказанное. Поднявшись на причал, Дринкуотер наклонился, принял у Керра ящик с секстаном и подождал, пока вся его команда не выберется наверх. Повернувшись лицом к толпе, он вежливо сказал:

— У вас, джентльмены, имеется превосходная пирамидальная скала на подходах к порту, о чем вы, несомненно, знали. Вы могли бы избавить меня от кучи хлопот и усилий, если бы решили показать её сразу.

— Мы не намерены причинять вам вреда, мистер, — сказал рыбак, чьи сапоги чуть было не познакомились с зубами Дринкуотера. — Но чем скорее вы уберетесь отсюда, тем будет лучше для всех нас.

Его заявление было встречено хором одобрения со стороны остальных.

— В таком случае, — парировал Дринкуотер, — вам следует договориться с этим грубияном из «Якоря и Надежды» о завтраке для нас. Да и одежду посушить надо…

— У вас есть полчаса, чтобы убраться из города.

— Завтрак, сэр, прежде чем я пошевелю хоть одним пальцем, черт побери…

Однако его речь была прервана криком, доносившимся из глубины улицы Чёрч-стрит. Дринкуотеру не удалось разобрать, о чем шла речь, но внезапно толпа хлынула прочь, выкрикивая что-то человеку, стоявшему между домами на пересечении Чёрч-стрит с причальной линией. Через несколько мгновений они остались почти одни, только молодой рыбак Джон разрывался в сомнениях, глядя встревожено вслед убегавшим приятелям, но и явно не желая расстаться с обещанными ему пятью шиллингами.

— Эй, парень, — Дринкуотер подозвал его и сунул руку в свой карман. — Пять шиллингов твои, если замолвишь словечко за нас в «Якоре и Надежде».

— Вот что я скажу: вы безнравственный и испорченный тип, сэр, и это святая правда, — Джон неуверенно подходил, протянув вперед руку.

— «Якорь и Надежда», Джон — настаивал Дринкуотер. — Затем пятерка твоя.

Он повернулся к своим людям:

— Пошли, ребята, завтрак стынет.

Им пришлось упорно стучать в запертую дверь таверны, и, когда хозяин выглянул, Дринкуотер отступил назад, предоставив Джону объяснение их нужд. Он уловил несколько сказанных шепотом слов — «поторопись» и «объявлена тревога», которые сразу изменили настроение хозяина от возбужденно-гневного до смиренно-спокойного. Рыбак повернулся к Дринкуотеру.

— Устроено, — коротко произнес он и протянул руку.

— Итак, хозяин, по чарке рома моим парням, а затем обильный завтрак из всего, что твоя хозяйка имеет под рукой. Мы провели всю ночь на ногах и имеем королевский аппетит, не так ли, парни?

— Мои деньги, — потребовал рыбак.

Дринкуотер начал отсчитывать монеты в грязную, потрескавшуюся ладонь рыбака:

— Что за спешка, Джон? Останься, выпей с нами… — Он заметил, что рыбак колеблется. — Побудь немного с нами. Не думаю, что нам придется долго ждать, — сухо добавил Дринкуотер.

— Я… эээ… я бы…

— Знаешь, Джон, ведь нет никакой спешки. Ты, как и я, прекрасно знаешь, что судно не пройдет через бар до наступления полной воды, а до того еще четыре часа. К тому же, — продолжал Дринкуотер, забирая ром у Керра, — погода не позволит сделать это. Вы ведь ожидали его вчера, поэтому и стремились избавиться от нас, не так ли?

— Откуда, черт побери… — Джон запнулся, но понял, что проболтался. В баре воцарилось молчание. Дринкуотер жестом предложил парню чарку рома. Обслужив их, хозяин исчез в глубине дома, поднимая жену и повара для приготовления завтрака. Джон оказался один в окружении моряков лоцмейстерской службы.

— Так вы, бастарды — береговые грабители, — сказал Росс обвиняющим тоном.

— Нет-нет, никакие мы не грабители, — яростно запротестовал Джон.

— Нет, они не береговые шакалы, — сказал Дринкуотер, — они просто ожидают прихода судна с трюмами, полными контрабанды, если я не ошибаюсь.

— Откуда вам известно… — начал Джон, с искаженным тревогой красивым простодушным лицом, но в этот момент дверь с грохотом распахнулась, и внутрь ворвались три человека с дубинками. Они схватили несчастного рыбака и вытащили на улицу, где принялись охаживать его этими дубинками.

— Парни, вам понадобятся обломки наших весел, — выкрикнул Дринкуотер, схватил оловянную пивную кружку и со всей силы опустил её на голову одного из нападавших. Драка была скоротечной. Бросив одного из них лежащим на земле без сознания, двое других бежали. С необычайной заботливостью Керр и Вин помогли Джону подняться на ноги. Лицо его было бледным, из раны на голове текла кровь.

— Росс, — резко произнес Дринкуотер, — бегом к нему домой, приведи жену. Эти сукины дети пробили голову бедняге.

— Да, чертов хозяин трактира наверняка приложил к этому руку, — сказал Фостер.

— Присматривал за приготовлением завтрака, как же. Вот пидор!

— А откуда вы узнали об этой контрабанде, сэр?

— Догадался, — ответил Дринкуотер. — Росс навел меня на такую мысль. Эти люди явно не береговые грабители. Нет, конечно, при случае они не прочь пограбить выброшенное на берег судно. Думаю, они посещали «Монтроз», если от него что-либо осталось, и, возможно, протралили то место в поисках какой-нибудь добычи… но контрабанда – это их основной промысел. Приходской священник по уши погряз в этих делах, и, не исключаю, также землевладелец, но мы еще не имели удовольствия познакомиться с ним.

— В таком случае, что мы должны делать, сэр?

— Позавтракать, а затем… Хм, раньше чем через неделю капитан Джадд не отправится огибать Лендс-Энд, так что нам лучше встретиться с ним в Фалмуте.

— Приличный переход отсюда, сэр, — сказал Фостер, уныло разглядывая свою пустую чарку. — И мы работали всю ночь, да и вчера целый день маршировали.

— И одежда наша вся промокла, сэр.

Дринкуотер осмотрел столпившихся вокруг него моряков и ухмыльнулся:

— Мы могли бы остаться здесь до завтра, если кто-нибудь из вас убедит хозяина таверны. Не вижу больших препятствий к этому на данный момент. — Моряки согласились. — Парень все еще выглядит неважно, — заметил Дринкуотер, разглядывая лежавшего на лавке рыбака.

Тут дверь снова отворилась, и вошла жена Джона в сопровождении Росса.

— Помогите леди доставить домой её мужа, — устало промолвил Дринкуотер.

* * *

После того, как жену рыбака успокоили, объяснили ей произошедшее и проводили домой, они приступили к запоздалому, с неохотой приготовленному завтраку, после чего задремали, пока их верхняя одежда сушилась у огня. Дело близилось к полудню, и ни один из них не пошевелился, пока внезапный порыв ветра не распахнул дверь бара и не плеснул на них добрую порцию дождя. Дринкуотер, вздрогнув, проснулся. Он потянулся, ощущая боль по мере того, как восстанавливалось кровообращение в его онемевших конечностях. Воспоминания о событиях нескольких последних дней медленно возвращались к нему, и он вспомнил о раненом рыбаке. Подумав, что у него есть несколько часов ничегонеделания до того, как они двинутся в путь, он решил проведать несчастного бедолагу.

Ветер на узкой улице почти сбивал его с ног. С трудом добравшись до жилища рыбака, он постучал в дверь и вошел внутрь. Молодой человек был в сознании, его голова была перебинтована чистой тряпкой; жена чистила картофель. Парень пошевелился, лицо его налилось краской от гнева при виде этого вторжения, но Дринкуотер поднял руку примиряющим жестом:

— Я сожалею о том, что случилось, Джон, но били тебя ваши же люди. По крайней мере, не произошло худшего.

Джон сник и покачал головой:

— Это неприятность, мистер, но предстоят еще большие неприятности, пока все это не закончится. Считаю, что вы должны мне больше, чем пять шиллингов.

Дринкуотер проигнорировал последнее замечание и спросил:

— Понятно, что неприятности, но в чем они состоят?

— Это не имеет к вам никакого отношения, и я держался бы от этого подальше.

Дринкуотер кивнул. Он вытащил из кармана шиллинг, и, наклонившись над спящим в колыбели ребенком, положил монету на одеяло, которым тот был накрыт.

— Прелестное дитя, — улыбнулся он женщине.

— Джон, как и его отец, — возвратила она улыбку. — Вы женаты, сэр? — Он кивнул. — Но детей нет?

— Но детей нет. Скажите мне, Большой Джон связан с этой контрабандой?

Она кинула взгляд на мужа.

— Молчи, женщина, — произнес тот. — Мы и так уже по уши в неприятностях.

— Какого рода неприятностях? — продолжал настаивать Дринкуотер.

— Должно было появиться это чертово судно, но, как вы и сказали, оно запоздало. Сейчас стоит на якоре мористее бара…

— Так же, как и «Монтроз», да?

— Да, да, точно так же, как и проклятый «Монтроз». И точно так же он будет разбит, и мы потеряем весь груз, и этому маленькому бастарду — Джон кивнул в сторону ребенка — придется выходить в море, так же, как его отцу и деду...

— Не говори так… - прервала его жена, но Дринкуотер уже уходил, оставляя их своим семейным невзгодам. По крайней мере, он был рад, удостоверившись, что молодой рыбак был жив и относительно здоров. Возвратившись в «Якорь и Надежду», Дринкуотер объявил своим морякам:

— Можете отдыхать здесь, а я пройдусь до мыса Пен-Карроу. Думаю, к ночи на наши руки свалится еще одно кораблекрушение.

— На наши чортовы руки, — запротестовал Фостер. — Что общего у нас с этими проклятыми обломками?

— Они вцепились в нас почище того бульдога, — заметил Росс с ноткой восторга в голосе.

 

6. Спасательная операция

 

 

Вид, открывавшийся от Пен-Карроу, представлял собой замечательное зрелище. Местные рыбаки рассеялись по склону этого выступающего мыса, сбивались в маленькие беспомощные группки. Дринкуотер подумал, что они сами похожи на плавающий по поверхности мусор, носимый волнами туда-сюда, от причала до этого пустынного, продуваемого всеми ветрами места, по воле обстоятельств, от которых зависит само их благополучие. Ему было жаль их, стоявших и наблюдавших за тем, как небольшой бриг «танцевал» на своем якорном канате. Каким бы ни был на нем груз, попытка избежать уплаты таможенных пошлин была продуманной и хорошо спланированной операцией, выполнить которую помешала только погода. Дринкуотер не мог понять, почему бриг встал так близко к берегу, но, поразмыслив, пришел к заключению, что решение о проходе бара на приливе было принято до значительного ухудшения погоды. Одно было ясно – бриг не мог длительное время находиться у побережья. Каждый день задержки увеличивал шансы на то, что слухи о нем достигнут Бодмина или Лонстона, и тогда таможенники не замедлят прибыть для проверки. Теперь все стояли, наблюдая, как возможность выгрузить ценный для них груз исчезала прямо на глазах.

 

— Вы могли бы ввести его внутрь, — Дринкуотер повернулся и увидел, что это Росс, подошедши, сказал. — Мы можем высадиться на него, а вы провести его в эстуарий…

 

— Что за чертовщину ты предлагаешь, Росс? — Дринкуотер нахмурился на матроса. — Ты что, не слышал то, что сказал Фостер — вход слишком узок….

 

— Фостер сказал, что очень узко… Росс помолчал, чтобы его поняли.

 

— Посмотрите, сэр, никто из этих рыбаков не сможет управлять бригом такого тоннажа. Они нормальные рыбаки, хорошие в своем деле, но бестолковые в более крупных судах. С другой стороны, экипаж этого брига наверняка не знает местных тонкостей. Он ведь не из этого местечка, наверняка. И я не думаю, что местные могут управлять чем то большим, чем люггер… но мы, вы и все остальные наши моряки могут справиться. Не теряйте присутствия духа, сэр!

 

— Почему ты думаешь, что я его потерял?

 

— Нет, сэр, я уверен в вас.

 

— Тебе не хочется предоставить бриг своей судьбе, да, Росс?

 

— Почему-то думаю, что это будет неправильно, сэр.

 

— Да, где то ты прав… — Эта сумасшедшая идея захватила деятельный ум Дринкуотера. — Что ж, нам придется еще раз попросить у этих плутов какую-нибудь лодку.

 

С этими словами Дринкуотер, найдя глазами того рыбака, чьи сапоги он запомнил после утренней встречи, зашагал вниз по склону холма.

 

 

— У него на борту есть лоцман, — сказал подозрительного вида мужчина, который представился именем Джейкоб. — Он такой же рыбак, как и мы, но во время Американской войны попал в плен к французам, потому и знаком с их языком.

 

— А, так это французское судно?

 

Джейкоб развернулся и внимательно посмотрел на Дринкуотера:

 

— Угу. Вы все равно поймете это, как только подниметесь на борт.

 

Они сидели на корме люггера, в то время как восемь человек выгребали против ветра и зыби, которая теперь, в высшей точке прилива, гуляла между входными мысами.

 

— Ваш лоцман выходил сегодня утром на этом же люггере, — сказал Дринкуотер.

 

— Да, на этом, — Джейкоб похлопал рукой по релингу. — Они вернулись, когда вы были в таверне.

 

Они продолжили сидеть в молчании, так как становилось все труднее и труднее разговаривать при завывающем ветре. Когда люггер зарывался в волну, брызги воды и пены долетали до самой кормы, жалили лица, после чего воздействие ветра становилось еще болезненней. Через несколько минут Джейкоб повернулся к Дринкуотеру:

 

— Почему вы занялись этим, мистер? Чтобы сдать нас таможенным офицерам?

 

Дринкуотер ухмыльнулся:

 

— Нет, Джейкоб. Мне ничего не известно помимо того, что поблизости от Пен-Карроу терпит бедствие какое-то судно. И, если это в человеческих силах, наша обязанность — помочь ему. Но давай сначала заведем его внутрь и поставим на якорь в укрытом месте. Считать цыплят до наступления осени — плохая примета.

 

 

В этот раз волнение на баре было поумеренней, так как прилив достиг своей высшей точки, но на открытом пространстве состояние моря было ужасным. Ветер был настолько сильным, что гребни волн не обрушивались вниз, а отрывались ветром и неслись в подветренную сторону подобно картечному залпу. Следуя прямо против ветра, они продвигались буквально дюйм за дюймом, с утомительной и выматывающей медлительностью. Гребцы впали в какой-то оцепенелый ритм, и Дринкуотер восхищался их поразительной стойкостью, глядя на то, как те безупречно, в унисон сгибались и разгибались при гребле. Прямо по курсу люггера Дринкуотер уже различал бриг, видел, как при набегающей волне его нос высоко поднимался, туго надраивая единственный якорный канат, почти отвесно спускавшийся в воду. Их собственное продвижение было едва заметным, но примерно через полчаса бриг оказался заметно ближе.

 

— Наступил отлив, — чтобы Джейкоб услышал, Дринкуотеру приходилось кричать, — нам стало помогать отливное течение.

 

Хотя это и помогало им быстрее добраться до брига, но в то же время увеличивало опасность при проходе судна через бар. То, что сила отливного течения будет работать против них — это было не так уж важно, так как сильный попутный ветер легко преодолеет это противодействие. Но когда ветер и течение действуют в противоположном направлении, то волны при входе в эстуарий, и особенно на баре, становятся более крутыми и высокими. В то время как пройти бар в хорошую погоду возможно и при малой воде, в штормовых условиях существует риск удариться о грунт при нахождении в подошве волны. В таком случае возможно разрушение и гибель судна. Дринкуотер старательно отодвигал от себя подобные мысли. Им надо было спешить — время работало против них.

 

Вскоре корпус судна частично прикрыл их от ветра, и продвижение люггера ускорилось. Полдюжины пар глаз наблюдало за ними из-за фальшборта брига.

 

— Держитесь, ребята, осталось немного. — Дринкуотер обернулся к Джейкобу. — Мне на бриге понадобятся все мои люди. Вам, возможно, придется сделать несколько заходов, но работайте с полной отдачей.

 

— Есть, сэр.

 

Что-то в манере ответа Джейкоба понудило Дринкуотера спросить:

 

— Вам приходилось служить на флоте?

 

Джейкоб кивнул и сплюнул под ветер.

 

— Мне тоже, Джейкоб.

 

— Вам, мистер?

 

— Да, Джейкоб. Исполняющим обязанности лейтенанта.

 

— Исполняющим обязанности? Значит, вы были мичманенком.

 

Дринкуотер кивнул, и, несмотря на всю серьезность ситуации, ухмыльнулся:

 

— Все мы подвержены несчастьям и неудачам, Джейкоб, но особенно это относится к тем, кто является мичманенком флота его величества.

 

— Был мичманенком, мистер, — проворчал Джейкоб. — Теперь вы тот еще пидор.

 

Через мгновенье бриг, раскачиваясь и рыская на канате, навис над люггером, который прыгал на волне вдоль его серовато-коричневого правого борта. С борта свисал короткий лоцманский штормтрап, и Дринкуотер, улучив момент, когда люггер был на гребне волны, прыгнул на него. В тот же момент, когда его ноги коснулись балясины, он немедленно стал карабкаться наверх, опасаясь, что люггер поднимется снова и раздавит лодыжки о борт брига. Перебравшись через фальшборт, он спрыгнул на палубу и осмотрелся.

 

Дринкуотер признал в стоявших рядом с ним рыбака, исполнявшего обязанности лоцмана, и встревоженного выглядевшего шкипера. Он поклонился:

 

— M'sieur… — показывая рукой на себя, — Дринкуотер a votre service. Attendez-vousvotre, эээ… hunier, — вспомнил он французское слово, обозначавшее марсель, и показал рукой на фок-мачту.

 

— Pourquoi?

 

Дринкуотер обернулся и показал жестом, что бриг должен проследовать внутрь между двумя мысами. Шкипер яростно замотал головой, давая понять, что он предпочитает отстояться на якоре. Дринкуотер правой рукой изобразил пилящее движение по левому кулаку, затем показал вниз и всплеснул руками универсальным жестом отчаяния. Шкипер обернулся к рыбаку, пытавшемуся тому что-то сказать.

 

— Переведи ему, что в этом месте есть пирамидальная скала, что «Монтроз» погиб здесь, стоя на двух якорях, и что у него нет никакой надежды на спасение, если он немедленно не снимется с якоря. Также добавь, что прилив сменился отливом, а я прибыл сюда не для того, чтобы вести с ним дискуссию. Скажи ему, чтобы его люди были готовы ставить фор-марсель, рубить якорный канат, а ему самому быть готовым к тому, что судно будет сдавать назад, и добиться того, чтобы нос уклонялся вправо.

 

Дринкуотер повернулся к своим людям, последним из которых перебрался на борт брига Фостер.

 

— Вы все пойдете на фор-брасы. Кроме тебя, Фостер. Ты пойдешь на бак и начнешь рубить канат.

 

Дринкуотер снова обернулся к шкиперу:

 

— Капитан, будьте готовы ставить чертов hunier, на гитовых стоять!

 

Несчастный француз стоял в нерешительности, когда весь корпус брига ужасно содрогнулся. С бака донеслись тревожные крики о том, что канат начал рваться, и французский шкипер пролаял свои команды.

 

— Все вперед! — закричал Дринкуотер. — Дать слабину правым и выбирать левые фор-брасы!

 

Отдав команду своим людям, Дринкуотер бросился к тяжелому румпелю, с помощью которого управлялся бриг, и, навалившись всем своим весом, отвел румпель вправо до отказа. Экипаж брига не успел отдать фор-марса-гитовы и гордени, как судно очередной раз содрогнулось, и, не без помощи Фостера, якорный канат лопнул. Бриг начал набирать задний ход, и, при положенном лево на борт пере руля, его нос стал уклоняться вправо. Со звучным хлопаньем наполовину распущенный марсель обстенился [4*].

 

Дринкуотер внимательно смотрел назад, наблюдая, как их все ближе подносит к «каменистой скале», о которой упоминал Пойнтон, ощущая в то же время присутствие французского шкипера рядом с собой. Тот вполголоса бубнил:

 

— M'sieur, m'sieur, regardez… [5*]

 

Но Дринкуотер не нуждался в понукании. Фор-марсель заполоскал, и наветренная шкаторина начала ловить ветер.

 

— Живее выбирай! — проревел Дринкуотер, и сказал, обращаясь к шкиперу: — Capitaine, m'aider! [6*]

 

Вдвоем они навалились на румпель, и, невзирая на сопротивление инерции заднего хода, повернули румпель на другой борт. В этот момент марсель полностью забрал ветер и бриг начал набирать передний ход, продолжая свой поворот вправо. Спустя несколько мгновений судно, быстро поворачиваясь, уже нацелилось бушпритом на северный входной мыс. Дринкуотер и французский шкипер выровняли курс, направляя судно на середину канала, где беспорядочные валы бурунов перекатывались через бар. Развернувшись, они набирали скорость, так, что казалось, будто они летят стрелой прямо на это пугающее зрелище у входа в Карроу. Шкоты были обтянуты, реи фок-мачты обрасоплены на фордевинд. Они уже ничего не могли изменить, кроме следования через узкий проход, который соединял устье реки с морем. Дринкуотер почувствовал слабость в коленках от приступа внезапной, ужасающей паники. Это же явное сумасбродство! Как мог он так возомнить о себе, поддавшись на лесть Росса! Он был уверен, что через несколько минут, проходя через это страшное столпотворение зеленых, серых и белых валов, ощутит фатальный удар киля о твердый грунт, увидит, как мачты треснут, услышит звук лопающихся вант, похожий на звук рвущихся скрипичных струн.

 

— Mon Dieu! — выругался стоявший рядом француз, когда бушприт вознесся вверх, чуть ли не протыкая небо над скалой Пен-Карроу. Дринкуотер ощутил, как корма проваливается в подошву попутной волны, услышал шипение пены, когда гребень следующей волны навис над кормой брига — и затем корма стала подниматься, подниматься с такой стремительностью, что он чувствовал это ускорение своими ногами и позвоночником. Бушприт резко пошел вниз, и даже марсель заполоскал, заслоненный от ветра этой гигантской волной.

 

Сейчас, сейчас бриг ударится форштевнем о песчаный бар, мачты полетят за борт, судно завертится и превратится в беспомощную развалину…

 

Но удара не последовало; нос судна стал подниматься с удивительной, даже элегантной величавостью. Выпрямившись, бриг триумфально оседлал гребень волны и был протащен вперед, затем волна рассыпалась брызгами пены позади его кормы. Затем судно еще раз зарылось носом, но уже не так устрашающе — скорее ободряюще по сравнению с первым разом. И вслед за этим они оказались внутри, между двумя скалистыми входными мысами. На мгновение показалось, что нижние реи коснутся утесов, но они промчались мимо, пересекая спокойные воды эстуария. Люггер, несший на мачте парус размером немногим больше носового платка, следовал им в кильватер.

 

Пятнадцатью минутами позже бриг, «Розель» из Кимпера, отдал свой второй, уцелевший якорь на внутреннем рейде Портскарроу. Дринкуотер обменялся рукопожатием с французским шкипером, который вдобавок расцеловал его в обе щеки.

 

Когда Дринкуотер собрал свою команду и принадлежности на причале, он заметил, что в начале улицы Чёрч-стрит собирается толпа.

 

— Похоже, снова неприятности, мистер Дринкуотер, — произнес Фостер.

 

Когда лоцмейстерские служители приблизились, рыбаки сомкнулись и перегородили выход от брекватера в город. Джейкоб с агрессивным видом стоял перед толпой, и Дринкуотер пошел прямо к нему.

 

— Ну же, Джейкоб, расступитесь. Хлопот и так было больше чем достаточно.

 

— Почему вы помогали нам, мистер? — вопрос сопровождался согласным урчанием толпы. — Да, почему…? Почему…? Скажите нам.

 

— Почему? — Дринкуотер положил свой узел на землю и осмотрел внимательно Джейкоба. — Потому что я должен объяснить потерю прекрасной гички, черт тебя побери, Джейкоб. Ты и твои превосходные друзья, собравшиеся здесь, вы все прекрасно знаете, что я потерял её, оказывая помощь бригу «Розель». — Он повернулся к стоявшим полукругом позади него своим людям и подмигнул им: — Не так ли, парни?

 

Росс сообразил быстрее остальных:

 

— Так точно, сэр, она потеряна во время оказания помощи бригу «Розель».

 

До рыбаков ухищрение Дринкуотера доходило значительно дольше. Наконец эту тонкость понял кто-то из толпы, и он шепнул пару слов на ухо Джейкобу, который не спускал тяжелого подозрительного взгляда с Дринкуотера:

 

— А как будет обстоять дело с бригом «Розель», мистер?

 

— Я доложу о его прибытии сюда, когда доберусь до таможни в Фалмуте, Джейкоб.

 

Джейкоб, прищурившись, смотрел на молодого офицера, осознавая, что тот перехитрил его.

 

— То-есть, это случится завтра, не так ли? — спросил мужчина, стоявший обок Джейкоба. Его проницательные глаза обшаривали Дринкуотера, пытаясь угадать намерения офицера.

 

— Возможно, и послезавтра, если мы сможем найти приличный ночлег здесь, в Портскарроу, — быстро ответил Дринкуотер. — Мы были на ногах всю ночь, — он показал рукой на своих людей, — и чертовски устали.

 

— Мы сможем найти вам приличное пристанище, мистер, — ответил человек с проницательными глазами.

 

— Только не у миссис Гудхарт, — встрял Фостер. — Она не подает эля.

 

— Конечно, не у миссис Гудхарт, — улыбнулся Дринкуотер, — но «Якорь и Надежда» нам подойдет, если вы не возражаете.

 

Человек с проницательными глазами прошептал что-то на ухо Джейкобу, и рыбацкий вожак кивнул неохотно, не до конца веря удачному разрешению проблемы.

 

— Я собственноручно перережу вам глотку, мистер, если вы меня обманете.

 

— Отвали, приятель. У меня еще масса дел — нанести пирамидальную скалу на карту, написать донесение, да и поспать несколько часов не помешало бы. Я слишком устал, чтобы пикироваться с тобою.

 

По приказу Джейкоба рыбаки расступились, и люди Тринити-Хауза, взвалив на плечи свои принадлежности, направились в сторону таверны.

 

— Я же говорил вам, что вы сможете сделать это, мистер Дринкуотер, — сказал Росс, держась на шаг позади от старпома «Аргуса». — Но… вы действительно будете так объяснять потерю гички?

 

— Не спрашивай меня, Росс. Как я уже сказал, я слишком устал…

 

Дринкуотер размышлял, удовлетворит ли его объяснение старого «Хлопотуна» Джадда. Возможно, ему следовало бы обратить больше внимания на советы Джадда избегать всех возможных опасностей на берегу. Ну, в любом случае уже было поздно. К тому же было бесспорным то, что жена рыбака была чертовски хорошенькой молодой женщиной.

 

 

 

 

 

 

Примечания переводчика:

 

[1*] — фиорд, ущелье – валл.

[2*] — wheels within wheels: что-то малопонятное, выглядящее иначе, чем на самом деле – Иезекиль 1:16.

[3*] — а) Тринити — Троица;

б) эдди-стоун — буруны-камень.

 

[4*] — обстенить парус — положить его на стеньги, т.е. расположить так, чтобы ветер дул в переднюю сторону (изнанку паруса) и прижимал его к стеньге.

 

[5*] — Мсье, мсье, смотрите.

 

[6*] — Капитан, помогите мне.