С того дня я была в полном замешательстве.
Блейк никогда не вел себя лучше. Как он и обещал, сначала мы остановились, чтобы позавтракать оладьями. Пи съела целых три штуки — она либо умирала с голоду, либо это был внезапный скачок роста. Конечно же, она начала жаловаться, что объелась, как только мы оказались на тротуаре, пока Блейк вел нас в сторону склада, где работал его друг.
— Папа, возьми меня за руку тоже, — попросила Пи. Я нахмурилась, удивляясь, почему она не втиснулась между нами, как постоянно это делала. Обычно, она ревностно требовала именно моего внимания, а не Блейка.
Мы с Блейком улыбнулись, когда она отпустила его руку, чтобы обойти уличный знак. Она снова взяла его за руку и улыбнулась ему. Это была самая милая вещь на свете. Весь путь до склада Блейк играл с ней в игру, и ему это очень нравилось.
Друг Блейка не просто делал мебель, он создавал шедевры. Как только мы вошли внутрь, я была крайне впечатлена его талантом. И это был не совсем склад, на мой взгляд, по крайней мере. С фасадной стороны располагались окна-витрины, что свидетельствовало о том, что когда-то здесь было что-то другое помимо склада.
— Микки, мне надо тебе кое-что сказать, — заявила Пи, потянув меня за руку.
— Подожди, Пи. Ух ты. Это потрясающе. Только посмотри, Пи. Хочешь выбрать себе здесь мебель для спальни?
— Нет. Мне надо тебе что-то сказать.
— Что такое, Пи? — поинтересовался Блейк, взъерошив ей волосы.
— Нет, я должна сказать это Микки, а не тебе, — ответила Пи с серьезным видом.
Блейк поднял руки вверх и отступил. Она была очень настойчива.
— В чем дело, Пи? — спросила я.
Именно в этот момент к нам подошел друг Блейка и представился, сначала Пи.
— Твой папа постоянно рассказывает мне о тебе. Очень приятно с тобой познакомиться. Он забыл упомянуть, что ты такая красавица. А ты, должно быть, Макайла. Меня зовут Джоэл.
Я пожала ему руку и призналась, насколько была впечатлена его работой, а ведь мы только вошли.
— Микки! — заныла Пи. На несколько минут я превратилась в свою маму, игнорируя Пи, насколько это было возможно, чтобы не показаться грубой.
— Микки! — снова захныкала она, только на этот раз Пи дернула меня за руку и топнула ногой.
— Что, Пи? Ты ведешь себя не очень вежливо.
— Это потому что ты не слушаешь меня.
— Ты должна подождать, пока другие закончат разговаривать. Нельзя так перебивать, когда кто-то говорит. Это грубо.
— Но я же первая говорила.
Верно подмечено.
— Что ты хотела сказать, Пи?
— Мне надо сказать тебе это на ушко.
Я глубоко вздохнула и наклонилась к ней.
— Я хочу какать.
— Прямо сейчас? — нахмурившись, спросила я обычным тоном.
Она притянула меня обратно к себе и прошептала на ухо.
— Да, я съела слишком много оладий. У меня живот болит. Но не рассказывай тому дяде, ладно?
— Я никогда так не подставлю тебя. Я на твоей стороне, малышка, — подмигнула я. Что ж, она была права.
Она пыталась сказать мне до того, как Джоэл подошел к нам.
— А у вас есть тут туалет? — спросила я, влезая в их с Блейком разговор о пустяках.
— Конечно. Прямо за той дверью. Раковина в туалете не работает, но в коридоре есть служебная, можете воспользоваться ею.
— Спасибо, — я взяла Пи за руку, и она поспешно потащила меня в туалет. Она не дурачилась.
Ей действительно нужно было в туалет. Немедленно.
— Пойдем.
— Я иду. Беги. Я подожду здесь.
Пи не стала возражать. Я уверена, она была на унитазе до того, как я подошла к двери. Фотографии старых зданий Нэшвилля украшали стены, и я не спеша рассматривала их, пока ждала Пи.
— Случилось кое-что плохое.
— Что ты натворила? — в испуге я повернулась к Пи, которая выглядывала из-за двери.
— Почему ты всегда винишь меня?
— Ну, ты единственная, кто находится в туалете, так что, если случилось что-то плохое, то это сделала ты.
— Но я не хотела. Думаю, тут слишком много туалетной бумаги.
— О, господи. Пи…
Я открыла дверь и увидела туалетную бумагу, плавающую сверху.
— Что нам делать? — прошептала она.
— Поищи вантуз, — успокаивающе произнесла я, шаря вокруг в поисках, чем бы прочистить унитаз.
Здорово.
— Я нашла швабру.
— И что ты собираешься ею мыть? Будем надеяться, она нам не понадобится. Посмотри-ка в том шкафчике.
— Э-э, Микки. Происходит что-то очень ужасное.
— О, Пи. Теперь можешь брать швабру.
— И что же нам теперь делать?
— Без вантуза я не знаю. Как много ты покакала?
— Много. Смотри. Вода опускается. Думаю, все починилось.
Мы с Пи стояли возле унитаза и наблюдали, как вода медленно уходила в канализацию. Слава богу.
Она была бы так смущена, если бы нам пришлось звать владельца склада. Я поспешно вытерла все, что пролилось через край, и смыла воду в унитазе еще раз. Пришлось сделать это три раза, прежде чем унитаз нормально заработал.
— Микки, не рассказывай никому, ладно? — взмолилась Пи, глядя на меня снизу-вверх.
Я взяла ее за руку и улыбнулась.
— Никогда.
Мы действительно нашли красивый черно-серебристый витринный шкаф, и я влюбилась в него. Я не могла поверить в цену и думала, что он должен стоить намного больше восьмисот долларов. Блейк согласился и даже слегка поддразнил Пи, сказав ей, что подарок на ее день рождения займет все три полки. Она умоляла его рассказать ей о подарке.
Следом Джоэл показал Пи очень необычный спальный гарнитур. Мне он очень, очень, очень понравился.
— Ему более двухсот лет, — похвастался Джоэл, проведя рукой по отделанной черным поверхности. Мебель была потрясающе красива.
— Я его не хочу.
Мы с Блейком оба, нахмурившись, посмотрели на нее.
— Почему? Ты серьезно, Пи? Ты не считаешь эту мебель красивой?
— Да. Я думаю, она красивая, но ей двести лет.
— Больше, — продолжая хвастаться, улыбнулся Джоэл.
— Пи, именно это и делает эту мебель такой особенной, — сказал Блейк, опускаясь на колено перед ней.
— Я такую не хочу, я хочу новую кровать.
— Она новая, — возразил он.
Я вмешалась, когда поняла, в чем дело.
— Все в порядке. Мы посмотрим в другом магазине. Но ты ведь не против витринного шкафа?
— Не против.
— В чем дело? — прошептал Блейк. Я улыбнулась, когда он украдкой поцеловал меня.
— А ты подумай.
— Что?
— Хочешь леденец? — спросил Джоэл Пи.
Она заглянула в банку в виде плюшевого медвежонка и задумчиво поджала губы.
— Они без глютена, в них содержится искусственный сахар?
— Э-э…
— Забей. Не нужно ей больше ничего есть, — заверила я Джоэла.
Сара… Она как раз рассказывала мне, сколько сахара содержится в пончике с шоколадной начинкой, который я с удовольствием поедала. Даже после лекции я все равно наслаждалась им. Как и Пи. Она еще недостаточно сильна, чтобы отказаться от любимых сладостей. Могу поспорить на свои большие пальцы.
Блейк договорился о доставке шкафа, и мы снова отправились в путь. Рука об руку, держась за руки. Пи опять шла с краю и каждый раз отпускала руку, чтобы обойти встречавшийся на пути знак.
— Пи, почему ты не захотела тот гарнитур в спальню? Он был великолепен, — поинтересовался Блейк.
— Потому что ему двести лет.
— Не понимаю. Именно поэтому он такой особенный.
— Ну-у, придется спать там, где мертвецы спали. Я хочу новую кровать.
— Мертвецы? О чем ты?
Я прыснула со смеху. Боже, я ее обожала.
— Понимаешь, люди не живут двести лет. Поэтому они мертвецы.
— Что? — спросил Блейк, все еще стараясь постичь ее маленький разум. По его лицу было видно, что он понятия не имеет, о чем она говорит.
— Она пытается сказать, что тот, кто спал на этой кровати, сейчас уже мертв. Она не хочет спать там, где спал тот, кто уже умер.
— Да, это заморочка Пи, — заявила она, пиная камушек по дороге.
— Это глупо, — прошептал Блейк так, чтобы только я смогла услышать.
— Для меня это имеет смысл, — пожала я плечами.
— Конечно, имеет.
Выбирать мебель с Блейком и Пи было здорово, и я снова подумала, что, может, он ничего не знает. Может, я сама создавала ненужную драму. Этот Блейк был веселым и беззаботным.
Мы все втроем полежали на диване, или, должна сказать, диванах. Думаю, мы их все перепробовали. Не говоря уже о целом ряде кроватей. Блейк с Пи сняли обувь и помчались наперегонки через весь ряд, пока я ждала возвращения продавца-консультанта, который должен был узнать стоимость кровати, выбранной Пи. Пи выиграла у двуспальной кровати, обогнав отца на один матрас. Она очень постаралась, и то, что она выбрала, должно было отлично смотреться с витринным шкафом. Я не могла дождаться, чтобы установить всю мебель в ее комнате.
Мы в буквальном смысле ходили по магазинам, пока не свалились с ног. Я очень устала, как и Пи. Мы устранились от заполнения бумаг и легли поперек кровати, пока Блейк заканчивал оформление покупок.
— Расскажи мне сказку, — зевая, попросила Пи.
— Нет. Ты тогда уснешь.
— Расскажи мне сказку про принцессу, — опять попросила она, скрестив ноги и закинув руки за голову.
— Я снова хочу есть, а ты? — поинтересовалась я, укладываясь в такой же позе.
— Нет. Мой живот еще полон оладий.
— Уже нет.
— Да, да. Смотри, — произнесла она, задирая рубашку. Она выпятила живот и выгнула спину. Я начала ее щекотать, а когда она завизжала, прикрыла ей рот рукой.
— Тихо.
— Расскажи мне, Микки, — заныла она, подпрыгивая вверх и вниз.
— Давным-давно жил-был принц, который хотел жениться на принцессе, но она должна была быть настоящей принцессой.
— Как я.
— Да, как ты, Пи, — я действительно думала, что она заснет. Думаю, так и случилось бы, если бы мы полежали там подольше. И я бы тоже уснула. Поздняя ночь с Блейком и удобная кровать возымели действие. Быстро. Непрекращающаяся зевота Пи только усугубляла положение.
— Ладно, идемте, девочки. У меня хорошие новости. Они смогут доставить нам мебель сегодня вечером. Единственная проблема, мне придется пропустить цирковое представление, — сообщил Блейк.
— Нет, — ответила я, сползая с кровати. Я ухватила Пи за лодыжки и потянула к краю кровати.
— Нет?
— Угу. Мы будем снова спать в палатке.
— Папочка, мне надо показать тебе льва, которого я гладила.
— Макайла, если они не привезут мебель сегодня, они не смогут доставить ее до четверга. Это еще два дня.
— И что? Мы хотим сходить в цирк. У нас планы.
— Ты ведь хотела эту мебель, помнишь? Последние двадцать минут я только и делал, что уговаривал того парня доставить нам ее сегодня вечером.
— Мне нравится палатка, — вставила Пи, помогая мне.
— Мне тоже, — согласилась я.
— Понятия не имею, как сделать вас счастливыми, вас обеих. Я сдаюсь.
— Не переживай, папочка. Мы всего лишь энигма.
— Что-о-о? — растерянно спросил Блейк. Я покачала головой и пожала плечами.
— Понятия не имею, о чем она, — заверила я его и повела Пи на выход.
Снова взявшись за руки, мы шли по тротуару, за исключением тех случаев, когда Пи приходилось отрываться от нас, чтобы обойти знак. Мы находились в Нэшвилле, тут было много уличных знаков.
Из чистого любопытства я должна была спросить о громком слове, которое она использовала в разговоре с отцом. Я имею в виду, что она воспользовалась им в правильном контексте, но знала ли на самом деле, что оно означает?
— Эй, Пи. Где ты услышала это слово, энигма?
— Хм, папа сказал его бабушке Грейс. Сказал, что ты энигма, загадочная как Вселенная. Я тоже хочу быть энигмой, как Вселенная.
— Я не это сказал, — Блейк резко посмотрел на меня большими от удивления глазами.
— Правда? — спросила я, наклонив голову и прищурившись, — И что же ты сказал, Блейк?
— Я… я…
— Проехали. Купи нам что-нибудь поесть. Я голодна.
— Я тоже.
Нахмурившись, я посмотрела вниз на Пи, до этого, десять минут назад она есть не хотела.
Она и потом была не голодна. Пи едва притронулась к закрытому пирогу, но опять же, я пыталась сказать ей, что там есть горох. Она заверила меня, что выковыряет его. Я же съела свой пирог до последней крошки. Он был очень вкусным.
— Нам нужно что-нибудь еще? Полотенца, посуда, шторы, что-то еще? — поинтересовался Блейк. Было видно, что он уже устал от походов по магазинам, по правде говоря, я тоже.
— Нет, я купила все необходимое еще пару недель назад. Нам нужна была только мебель.
— Я пытался доставить ее для тебя сегодня, — оправдывался он, свалив вину на меня.
— Да, мы это знаем. Я же энигма, загадочная как Вселенная.
— Я никогда не говорил такого.
— Да, папа, говорил.
— А ты не лезь, — приказал Блейк, указав на Пи ложкой. Она захихикала, подняв глаза от буквы «п», которую составляла из маленьких зеленых горошин.
Этот день войдет в историю, как лучший в жизни. Пи осталась у Грейс и легла поспать, чтобы отдохнуть перед походом в цирк, пока мы с Блейком перевезли оставшуюся одежду в наш новый дом.
Все было на месте, все, за исключением мебели, которую мне теперь придется ждать. Ну ладно, я не собиралась отказываться от похода в цирк вместе с Пи, а, может, я и сама была взволнована. Я никогда не ходила в цирк, и в каком-то роде испытывала радостное возбуждение.
Взволнованной я была до тех пор, пока Блейк не придвинул коробку с фотографиями.
— У тебя тут есть какие-нибудь фотографии из цирка?
— Нет, я никогда там не была.
— Серьезно? Ты никогда не была в цирке?
— Не-а. Поэтому я хотела…
— Что случилось? — спросил Блейк, когда я перестала развешивать его одежду в нашем встроенном шкафу.
— Ничего. Поэтому я хотела сходить с Пи в цирк. Для нас обеих это впервые.
— Нет. Ты остановилась, словно о чем-то задумалась. Словно что-то вспомнила. Это из-за фотографий?
Я отодвинула и расправила вешалки, следя, чтобы расстояние между ними оставалось на два пальца. Этому правилу меня научила мама. Столько места необходимо, чтобы одежда не мялась. Если вешалки находятся ближе, значит пора навести порядок в шкафу.
— Дело совсем не в них.
— Тогда в чем?
— Просто я повесила твою одежду в один шкаф с моей, — объяснила я. Я не понимала, насколько глупо это звучало, пока сама не услышала свои слова. Блейк улыбнулся и положил коробку с фотографиями на пол.
— Знаешь, что? — спросил он, направляясь ко мне.
— Что?
— Я думал о том же, когда ты развешивала свою.
— Правда?
— Да. А знаешь, что еще?
— Мы не будем заниматься сексом.
— Не будем?
— Нет.
— Почему? У нас куча времени. И я в общем — то хотел трахнуть тебя в душе.
— Хотел? — спросила я, ощущая пульсацию между ног.
Мои губы раскрылись для поцелуя, который был совсем мимолетным.
— Да, с открытой дверью.
— С открытой дверью? — переспросила я. Руки Блейка заскользили вверх по моей рубашке, а его язык погрузился в мой рот. Некоторое время мы целовались, прежде чем он, тяжело дыша, ответил мне в губы.
Кнопка на моих джинсовых шортах щелкнула и звук расстегиваемой молнии был оглушающим.
— Да. С открытой дверью я смогу наблюдать, как ты будешь прижата к стене, а твои ноги обвиты вокруг моей талии, пока я трахаю тебя.
— О, — ответила я, словно сказанное им было в порядке вещей. Мой мозг перестал рационально мыслить, как только я смогла дотянуться до Блейка. Я дернула его рубашку вверх и стянула через голову. Сердце заколотилось сильнее, когда Блейк скользнул пальцами в мои расстегнутые шорты, потянув меня за собой. Пылкий поцелуй не позволил мне потерять самообладание, пока его рука направляла мою вдоль мокрых складочек. Нет.
Не мокрых. Сочащихся влагой. Господи…
— Так хорошо?
Я простонала ему в рот, потому что он не дал мне времени на ответ.
— Угу.
— Продолжай двигать своими пальцами, — прошептал он мне в шею, пока стягивал мою рубашку через голову.
Спуская шорты вниз по моим бедрам, Блейк оставлял следом нежные поцелуи на моей коже, остановившись для того, чтобы провести языком между моими пальцами по возбужденному клитору. Пальцы застыли на месте, пока его язык кружился по складочкам. Освободившись от остатков одежды, я оставила свои шорты валяться на полу.
— Продолжай ласкать себя, — попросил он, используя свою руку, чтобы заставить мою снова двигаться. Тогда меня осенило, что я стояла перед дверью встроенного шкафа. Той, что с зеркалом во весь рост. Неудивительно, почему он продолжал заглядывать через мое плечо. Этот спектакль продолжался до тех пор, пока мы оба не остались полностью обнаженными и безумно возбужденными. Как будто это зрелище не могло стать более эротичным. Святые…
Или могло?
Неожиданно Блейк развернул меня. Мой взгляд встретился в зеркале с его, и я на секунду замерла. Руки Блейка опустились на мою, помогая мне снова начать ласкать себя. Боже милостивый. Я не могла это делать.
— Доведи себя до оргазма, Макайла, — прошептал он в мне в шею и плечи. Он продолжал накрывать мою руку своей, пока не удостоверился, что я сохраняю заданный ритм.
Я лишь раз попыталась молить о пощаде.
— Блейк, я не могу сделать это вот так.
— Нет, можешь. Прошлым вечером ты позволила мне смотреть, — напомнил он мне об этом вызывающем неловкость факте.
— Да, но я не смотрела, и ты заставил меня.
Блейк улыбнулся мне через зеркало.
— Кончи, Макайла.
Что я и сделала. Мне пришлось. Ничего не могла с этим поделать. Это был еще один из тех моментов, о которых говорила моя мама. Пугающее, головокружительное, эмоциональное возбуждение наполняло мои вены адреналином. Блейк приподнял мою правую ногу и прижал меня к груди одной рукой.
— Открой глаза.
— Не могу.
— Открой глаза.
— Блейк, — застонала я слишком поздно. Оргазм был быстрым, пронесся через меня быстрее, чем я успела понять, что происходит. Мои пальцы задвигались резче, доставляя больше удовольствия, а глаза закрылись, и я уронила голову Блейку на грудь. Однако, на этот раз он не заставил меня их открыть. Не думаю, что он вообще смотрел на мои глаза.
— Да, Макайла. Потри его, вот так, детка, кончи для меня.
Не знаю, кто тогда контролировал мой голосовой аппарат, но это точно не я. Я никогда не была такой громкой. Никогда. И вновь, прежде чем я пришла в себя, Блейк опять неожиданно развернул меня. Дверь шкафа закрылась позади нас, и моя спина оказалась прижатой к холодному зеркалу. Блейк приподнял меня за задницу, и я обернула ноги вокруг его талии.
— Черт, любимая, — прохрипел Блейк, скользнув в меня. Ну, я думаю, что именно это он и сказал. Мой разум был где-то далеко. На небесах, полагаю.
— Блейк, я не смогу… смогу… а-а-ах… Черт… Черт, черт, твою мать, — вскрикнула я, позволяя ругательствам эхом разнестись по шкафу. Мои бедра подпрыгивали вверх-вниз, и я ощутила, как волны нового оргазма прошлись по моему телу и передались Блейку. Его лицо напряглось, и на шее выступили вены. Изливаясь внутри меня, Блейк перестал сдерживаться, пристально смотря в мои глаза. Клянусь, когда мы с Блейком кончали вместе, происходило что-то необыкновенное, что-то, чего можно достичь только такой связью. Это было феноменально. Божественно.
— Ого. Видишь, вот об этом я и говорил. Ты такая же загадочная, как Вселенная, вселенская энигма. Именно такими были мои слова. Господи, Макайла, — воскликнул Блейк.
— Почему ты считаешь меня загадочной?
— Ты продолжаешь удивлять меня.
— Как сейчас?
— Как, например, когда я заглянул сегодня в круглое окошко в двери и увидел, как ты вытираешь пол. Я понял, что Пи засорила унитаз или что-то вроде того.
— Божечки, так и было. Она боялась, что кто-нибудь узнает, что она покакала, — объяснила я.
Воспоминания о наших дневных злоключениях казались мне веселыми. Но не для Блейка.
Блейк говорил серьезно. Я замолчала, когда увидела его взгляд. Он не хотел слышать о том, как Пи использовала столько туалетной бумаги, что ее хватило бы десяти маленьким девочкам.
— Например, ты можешь отчитать Пи, не ругая ее. Ты можешь залезть мне под кожу, так же как раньше Дженни, но никто больше. Мне нравится, как ты это делаешь. Я не знаю, что это, но в этом есть что-то волшебное, что-то, что не с каждой парой происходит. Теперь я знаю, что это факт. У меня было много женщин, и сейчас я могу подтвердить, что обычные пары так не занимаются любовью. Поверь, Макайла, — Блейк объяснял мне это, словно пытался убедить меня. В этом не было необходимости. Я верила ему безоговорочно. Я тоже это чувствовала.
— Я тебе верю, — ответила я, потеряв радостный, в стиле Пи тон, и вторя его напряженному, тихому. Блейк поцеловал меня долгим, страстным поцелуем и опустил мои ноги на пол. Спасибо господу за поцелуй. Я бы не устояла на ногах, если бы он просто отпустил меня. Мои ноги были похожи на желе.
— А теперь ты позволишь мне увидеть тебя с веснушками?
— Откуда ты узнал, что у меня были веснушки?
— Просто догадался.
— Потому что у Дженни они были? У Пи нет веснушек.
— Знаю, у Дженни их тоже не было. Ее кожа была такой же как у Пи, сливочной с легким загаром и сияющей.
— У меня не было веснушек.
— Не было?
— Не-а, ни одной. Пойдем в душ. Нам скоро ехать.
— У нас почти два часа. Ты соберешься быстрее меня. Пожалуйста. Если увидишь что-нибудь, что на твой взгляд может тебя расстроить, мы остановимся.
— И почему тебя так волнуют эти дурацкие фотографии?
— Потому что я знаю, что ты не хочешь смотреть на них по какой-то причине. И я хочу, чтобы ты взглянула в лицо этой причине. Я хочу, чтобы ты смогла покончить с ней и двигаться дальше. Перестань думать о том, что там, и просто посмотри.
Вот черт. Слова Блейка ударили меня, словно пощечина, осознанием того, о чем я не хотела думать.
Я боялась тех изображений, которые, как я знала, увижу.
— Ты прав. Ладно, мы их посмотрим, но я все равно хочу сначала принять душ и одеться.
— Идет.
Блейк понял, что я обманула его, когда начала медлить с одеванием. Потом мне надо было высушить волосы. Затем, нанести макияж. Потом накрасить ногти. Затем…
— Нет. Нет, тебе вовсе не надо подтвердить встречу с интернет-провайдером, — раздраженно заверил меня Блейк.
— Да ладно, это всего лишь электронное письмо. Я просто хочу его быстро проверить.
— Макайла. Это первое и последнее предупреждение. Положи телефон и садись рядом со мной. Это приказ.
— Ты не можешь… А-а-а-ай! — закричала я, когда он повалил меня на пол. — Перестань! А-а-а! Блейк, хватит! Ладно! Хорошо! — кричала я, извиваясь под ним. Ох! Я терпеть не могла, когда он так делал. Просто ненавидела!
— Вот. Давай начнем с этого.
— Ты — придурок! Теперь мои волосы совсем растрепались. А я только их уложила. Эй, где ты это взял?
— Что?
— Этот альбом. Он не мой.
— Не твой?
— Нет. Я никогда его раньше не видела. Дай посмотреть.
Я села рядом с Блейком и прислонилась к стене. Тонкий желтый альбом был украшен голубыми герберами и перевязан маленьким голубым бантиком. Я потянула за ленточку и открыла первую страницу.
Я склонила голову, когда поняла, что держу в руках то, что моя мама не хотела, чтобы я видела. Вот почему я никогда не знала о нем. Я прищурилась и посмотрела на Блейка.
— Это что-то вроде домашнего задания? — поинтересовалась я.
— Не знаю. Что там говорится?
«Цели и требования. Моя жизнь в течение следующих двенадцати месяцев».Виктория Р. Карли».
«Я, Виктория Рейн Карли, соглашаюсь быть открытой и честной, включая, но не ограничиваясь, в любых отношениях, которые у меня могут быть. Любой работе. С любыми друзьями. В любые праздники. Я понимаю, что буду записывать здесь всё, что собираюсь делать в течение следующих двенадцати месяцев, с единственной целью этого социального эксперимента. Я согласна очень аккуратно вести этот альбом и в конце семестра передать его профессору Скарлет за восемьдесят процентов моей оценки.
— Она получила пять с плюсом, — сказала я, глядя на большую красную цифру.
— И смайлик.
«Удачи» было написано той же красной пастой рядом со смайликом. Я перевернула первую страницу и резко подняла глаза на Блейка. Конкурс мокрых футболок? Серьезно? Моя мама? Правда?
— Что ж, это выглядит забавно, — пошутил Блейк.
— Это расстраивает.
— Почему? Посмотри на ее лицо. Посмотри, как ей весело.
Я улыбнулась.
— Она действительно выглядит счастливой. Просто я немного удивлена. Обычно она читала мне мораль о том, какой ответственной была в колледже, и что я должна держать себя в руках и не участвовать в вечеринках, когда отправлюсь в колледж.
— Она врала тебе, — поддразнил Блейк, перевернув страницу. Она была пьяной. Ужасно пьяной с красным пластиковым стаканчиком в одной руке и открытой бутылкой пива в другой. Мне это понравилось. Я была рада, что увидела эту сторону жизни моей мамы. Я была счастлива узнать, что у нее были такие друзья, которые смеялись и жили на полную катушку, как и она. Думаю, я просто никогда не представляла ее такой. Я всегда считала ее ответственной. Но она такой не была. В альбоме были фотографии, где она находилась на сцене, выступая, и где танцевала в обнимку с каким-то сексуальным парнем. Моя мама была большой тусовщицей в колледже. Вот ведь маленькая проныра. Я впервые узнала о своей маме с этой стороны и была рада, что Блейк заставил меня посмотреть.
Думаю, мы просмотрели четверть альбома, когда я села ровнее. Это был снимок мамы в большой розовой панаме. Она стояла за вывеской, воткнутой рядом с большим котлованом.
На вывеске было написано: «Идет ремонт, но открыт для бизнеса. «Зазен Ризортс».
— В тот год она забеременела мной, — воскликнула я.
— Хочешь остановимся?
— Здесь должны быть фотографии Дженни. Хочешь, чтобы я остановилась?
— Нет, я в порядке. А ты?
— Да, да, все хорошо. Я хочу посмотреть.
Блейк включил свой телефон и сообщил мне, что мы должны выйти через пятнадцать минут. Поход в цирк больше не казался мне таким уж необходимым. Это была важная часть жизни моей мамы. Моей жизни.
— Давай продолжим вечером, — решила я.
— Ты уверена?
— Да. Давай сходим в цирк.