59

Питер Зееман прибыл на Тиоман через четыре дня после Стрейкена и Кей Ти. Стрейкен применил всю свою силу убеждения, чтобы уговорить его. Телефон на курорте Берджайя жрал монету за монетой, пока Пит требовал доказательств, что корабль действительно существует. У Стрейкена таковых не было. Все, что у него было, — это возбуждение в голосе. Золото. Он повторял это слово снова и снова, подкармливая ненасытный автомат.

В конце концов, энтузиазм Стрейкена убедил Пита. Он повесил трубку, пообещав поговорить с Президентом — так он называл Мэгги, когда ее не было рядом. Пит, может быть, и был бойцом войск специального назначения, но в их семье штаны носила жена. Она была единственным человеком в мире, которого он боялся. Когда Стрейкен позвонил ему на другой день, у Пита были хорошие новости. Жена согласилась, он мог ехать. Пит нанял вместо себя инструктора из соседней школы дайвинга и на рассвете сел в самолет, летящий в Амстердам.

— Скоро твое везение кончится, Эд.

Путешествие заняло двадцать четыре часа, но сломить боевой дух Пита было непросто. Он приветствовал Стрейкена отеческим похлопыванием по спине, как только вышел с парома.

— Я тоже тебя люблю, Пит. — Стрейкен взял своего друга за руку. — Рад тебя видеть.

Он не врал. Питер Зееман был ему отцом и старшим братом. Кто еще внес бы за него штраф в тысячу долларов, а потом обернул все это в шутку. Когда-то он воевал в Седьмом нидерландском морском спецназе, прекрасно обученном десантном взводе, который часто работал в тандеме с британским спецназом. Сейчас он защищал голландские нефтяные вышки от атак террористов, но в 1970-х годах это был активный отряд в Дхофаре, который бил марксистских партизан и воевал бок о бок с британцами. Пит участвовал в той кампании и получил пулю в бедро. Это послужило причиной его раннего ухода из спецназа, и последние тридцать лет он провел, управляя «Коралловым раем». Стрейкен думал, что Пит прекрасно справлялся.

Пит был высоким и широким в плечах, с гривой серебряных волос, которые он зачесывал назад, открывая точеные римские черты лица. У него был здоровый загар человека, который родился и вырос в Виллемстаде, и пышущий здоровьем атлетизм от жизни на рыбной, фруктовой и пивной диетах, а также кошмарный вкус. Кей Ти поморщилась, когда Стрейкен познакомил их. Стрейкен не мог ее упрекать. Рыбка из мультика была бы гораздо более уместна на детском постельном белье, чем на рубашке солидного мужчины.

Стрейкен поселил своего друга в бунгало на пляже, в двадцати метрах от своего. Они забросили сумки Пита и пошли в деревню спокойно пообедать. Стрейкен рассказал ему о том, что произошло с тех пор, как он улетел с Кюрасао. Это было почти месяц назад, но казалось, что прошло полжизни. Рассказ получился длинным, Стрейкен ничего не скрывал. Многое из этого было новостью и для Кей Ти, она и Пит слушали внимательно, стараясь не перебивать Стрейкена вопросами. В конце он сообщил, что Сумо удалось убедить местные власти, что Пили утонул, потому что выпал за борт пьяный. Очевидно, их скептицизм был равен их равнодушию. После нескольких часов Стрейкен был измучен и пьян.

— Пит, я не знаю, как сказать, но…

— Тогда, наверное, лучше не надо. — Пит округлил глаза и подмигнул Кей Ти. Он догадывался, о чем собирается говорить Стрейкен, и ему было неловко.

— Деньги, которые ты заплатил Купмансу. Ты не должен был этого делать, я и сам мог бы заплатить.

— Ты безнадежный лгун, Эд. Всегда был и всегда будешь.

— Нет, я серьезно. Я бы нашел выход, занял бы у Гамильтона. Он зарабатывает гораздо больше, чем ты… — Стрейкен осекся. Он что-то не то сказал. — Ну, в общем, спасибо. Спасибо большое. Я верну тебе. Через два дня ты будешь таким богатым, что тысяча тут, тысяча там, ты и не заметишь. — Он увидел, что Пит улыбается от уха до уха. — Что-то смешное сказал?

— Нет, я просто наслаждаюсь солнышком.

— У тебя этого солнышка и дома хватает. Скажи мне, что такого жутко смешного?

— Эд, ты что, неужели и вправду думаешь, что такой человек, как Купманс, просто снимет обвинение и назначит штраф?

— Да не знаю я. Тысяча долларов — это много. Он сказал, что не может использовать заключенного, зато может использовать наличные. А ты что имеешь в виду?

— Ты считаешь, что полицейскому дозволено вот так взять и назвать тебе сумму штрафа — не сходя с места? Тебя не удивило, что штраф не был назначен ни судом, ни судьей?

Стрейкен тупо на него уставился. Он почувствовал какую-то сдавленность в груди. У него было такое хорошее настроение, когда его отпустили, что он и не задавался вопросом о правомерности процесса.

— Купманс хороший человек, — продолжал Пит, — и он хороший полицейский. Он управляет Кюрасао как родным домом. Он суров, но справедлив. Если бы ты опрометчиво поставил под угрозу чью-то жизнь или сбежал бы с места преступления, Кумпанс наверняка бросил бы тебя в тюрьму.

— Так что ж он не бросил? Зачем ему эти деньги?

Пит начал насвистывать. Он посмотрел по сторонам и выразил восхищение окружающим видом. Стрейкен брызнул ему в лицо каплями пива, чтобы выразить свое негодование. Зееман иногда был невыносим. Доводить людей до белого каления — его любимое развлечение.

Пит усмехнулся и отодвинулся, чтобы Стрейкену было больше не достать его пивом.

— Открою тебе один секрет. То, что Дирк полицейский, не значит, что он не любит повеселиться с друзьями.

Стрейкен в ужасе смотрел на него, ничего не понимая.

— И что?

— А то, просто представь, что он не самый лучший игрок в покер на острове.

— Ты шутишь!

— Ага. Тысяча — не весь его долг мне, но большая его часть. Я не заплатил ни цента ради твоего спасения. Я просто припомнил ему несколько долгов.

— Ты все это серьезно?

— Конечно. А теперь, если вы меня извините, мне нужно отдохнуть. — Пит оттолкнул стул и встал. — Кто первый добежит, тот устроится в гамаке.

— Идет. — Кей Ти тоже поднялась.

Повязками она уже не пользовалась, шов обещали снять через две недели. Ее легкие работали прекрасно; выздоровление шло быстро и успешно. Пит и Кей Ти бежали по дорожке к бунгало.

Стрейкен смотрел им вслед. Он допил пиво и положил голову на сложенные руки, чтобы хорошенько все обдумать. Говорят, что друг познается в беде, и Пит Зееман — лучший человек на свете. До него вдруг дошло, какой же он, Стрейкен, оказывается, счастливчик. Даже если они никогда не поднимут это золото, он уже богат в другом отношении. Он тряхнул головой, оставил деньги за пиво и побежал догонять своих друзей.

Вечером Кей Ти пригласила их в свое бунгало на куриные грудки барбекю. К мясу полагался гарнир с кокосовым соусом. Пит осыпал Стрейкена вопросами о затонувшем корабле. Он хотел знать, на какой глубине он лежит; какое там течение и какая видимость; каким, черт возьми, образом они умудрятся поднять двенадцать железных сейфов из подводной пещеры.

— Хороший вопрос, — сказал Стрейкен.

Вообще-то он уже придумал, как поднимать сейфы, но так как его план включал взрыв рифа, ему не хотелось говорить об этом в присутствии Кей Ти. Ее любовь к охране окружающей среды была так же велика, как его — к цыплятам-барбекю. Кроме того. Пит был такой крутой парень, что считал всех остальных беспомощными щенятами, которые ничего не понимают в подводной работе, и Стрейкен был рад, что сумеет его подколоть.

Пит, впрочем, был прав, задав вопрос о весе. Вес представлял собой большущую проблему. Стрейкен провел вчера полдня в интернет-кафе, нажимая кнопки на калькуляторе Сумо и читая о золоте. Золото, оказывается, страшно тяжелое.

Исаак Ньютон установил цену золота в 1717 году, когда заведовал Монетным двором. Он оценил его в три фунта стерлингов семнадцать шиллингов за аптекарскую унцию. За двести лет это значение не изменилось, кроме краткого колебания во время наполеоновских войн. Серьезная ревизия случилась, когда началась Первая мировая война, в 1914 году. Затем оно быстро стало дорожать. К 1940-м годам стоимость унции золота достигла восьми фунтов стерлингов сорока шиллингов.

И с тех пор золото дорожало и дорожало. Стрейкен проверил на сайте «Файнэншл таймс» и выяснил, что сейчас цена составляла двести одиннадцать фунтов стерлингов пятьдесят шиллингов. Это означало, что теперь наследство Стрейкена стоило в двадцать пять раз больше, чем в тот день, когда генерал Персиваль утопил сейфы. Десять миллионов фунтов стерлингов тогда соответствовали двумстам пятидесяти миллионам сейчас. Стрейкен чуть со стула не упал, когда дочитал до этого места. Затем он улыбнулся. Ему прекрасно хватило бы и изначальных десяти миллионов.

Стоимость золота, может быть, и возросла, но его вес — нет. Принимая во внимание, что золото было равномерно распределено по восьми кораблям, и каждый корабль вез двенадцать идентичных сейфов, то стоимость содержимого каждого сейфа было немногим больше ста тысяч в 1940-е годы. С помощью стоимости золота за аптекарскую унцию в 1940-х годах легко подсчитать, что один сейф весит около полутонны.

Полтонны — это плохие новости. Хорошие — что по сегодняшним ценам на каждом корабле должно было быть около тридцати миллионов фунтов стерлингов, а каждый сейф стоит примерно два с половиной миллиона. Стрейкен использовал грубые подсчеты, но ему было неважно. Зато он получил четкое представление о том, с чем им предстояло работать. Сумасшедшие деньги и очень тяжелый груз.

Полтонны — вес приличный, но даже если прибавить к этому килограмм двести веса самого сейфа, переместить его возможно. Ему же будут помогать Сумо, Шлеппи и Пит. Так как им не придется в буквальном смысле слова поднимать и нести сейфы, они должны придумать, как доставить их к месту, где их можно будет открыть. Стрейкена охватило нетерпение.

Смена часовых поясов стала сказываться часов в восемь, так что Пит ушел отдохнуть, чтобы хорошенько обдумать проблемы, с которыми им возможно придется столкнуться. Он привез Стрейкену подарок, который вручил ему перед уходом. Пит купил его в Амстердаме и даже не позаботился запаковать.

Увидев подарок, Стрейкен засмеялся и испустил вопль восторга, а потом крепко обнял Пита. Наконец-то он сделал что-то стоящее. Это был календарь формата А4 с проволочным переплетом. На снимке, хорошо видном через целлофановую пленку, Стрейкену усмехалась гигантская барракуда, неподвижно парящая в океане. Великолепное выражение контролируемой агрессии. Мак-Коли Джилкрист зря времени не терял.

Сполоснув тарелки в волнах прибоя, Стрейкен вылил на огонь сковородку воды и поблагодарил Кей Ти за ужин. Он уже пошел было за Питом, когда заметил, что она смотрит на него с изумленным выражением лица. Девушка стояла в дверях своего бунгало, прислонившись к косяку. Кей Ти подняла руку, поправляя волосы, и когда она это сделала, он не мог не заметить, как ее грудь возвышается под футболкой.

— И куда это, интересно, ты собрался? — спросила она.

— Домой, — ответил он и вспыхнул.

Теплый воздух пах горелым деревом и пульсировал от пения невидимых насекомых.

— Домой? Ты не очень-то любезен со мной, солнышко. Заканчивай изображать добропорядочного англичанина и иди ко мне.

Стрейкен улыбнулся. «Боже, благослови Америку», — подумал он, идя за ней в ее бунгало.

 

60

Эйдриан Гамильтон всегда считал, что сон «на пире жизни сытнейшее из блюд». Он говорил, что это фраза из «Макбета». Стрейкен никогда Шекспира не читал, так что поспорить не мог. Они с Кей Ти в конце концов заснули около полуночи и проспали восемь часов глубоким блаженным сном. Когда Стрейкен проснулся на следующее утро, он понял, что имел в виду его крестный отец. Синяк на затылке уже не болел, и Стрейкен был полон решимости и воодушевления, как в тот день, когда «Морской дух» в первый раз подошел к параллельным рифам.

Сегодня они возвращаются туда.

В девять часов Стрейкен и Кей Ти зашли за Питом и отправились знакомить его с Сумо и Шлеппи. Команда их корабля была уже на ногах, и Шлеппи успел приготовить свой фирменный фруктовый салат на завтрак. Сумо немедленно подружился с Питом, и вскоре они непринужденно болтали, как старые друзья. Наблюдая за ними, Стрейкен заметил, с каким уважением они слушали истории друг друга о рыбной ловле. Пит даже уважительно хлопнул Сумо по спине, когда тот рассказал, что его клиентам не разрешается брать себе пойманную рыбу. Они могли ее взвесить, но потом должны были вернуть живой обратно в море.

Когда они отходили от Тиомана, Кей Ти о чем-то разговаривала со Шлеппи, а Стрейкен остался на носу катера наедине со своими мыслями. Он весь светился при воспоминании о вчерашней ночи. Кей Ти занималась любовью так же, как делала почти все остальное, и если ей не хватало нежности, она компенсировала это энергией и энтузиазмом. Он закурил сигарету и провел рукой по груди, вспоминая прикосновения ее рук.

Первую остановку «Морской дух» сделал в Мерсинге, где находился склад-магазин морских принадлежностей. Мерсинг располагался на материке ближе, чем Куантан, но был не такой крупный. Два дня назад Стрейкен купил бо льшую часть необходимого оборудования, и Сумо сложил его на борту судна. Осталось купить еще две вещи.

Пит всю ночь думал о подъеме сейфов и пришел к тому же выводу, что и Стрейкен. На «Морском духе» не было ворота, и Сумо уже отказался устанавливать его на палубе. Поднять сейфы можно было единственным способом: дотащить их до поверхности, а потом отбуксировать к берегу. Это объяснило первую покупку: надувной понтон.

Понтоны бывают самые разнообразные. Например, парашютные, размером с воздушный шар, которые используются для подъема самолетов и подводных лодок. Стрейкену такая мощь не требовалась: ему надо было поднять только сейфы, а не саму «Кагуру». Подъемной силы в тысячу килограмм будет вполне достаточно. Понтон — профессиональное оборудование, но Сумо заверил его, что в этом магазине его можно купить наверняка: это самая большая фирма на восточном побережье.

Согласно фотографии в музее, сейфы были закреплены в кормовой части «Кагуры». До них не составит труда добраться, и Стрейкен считал, что если Пит сможет отварить крепления паяльником, то прицепить понтон окажется уже легче легкого. Стрейкен прикинул, что каждый сейф должен быть размером с большой упаковочный ящик. Вход в пещеру вполовину меньше. Он был достаточно широк, чтобы в него пролез аквалангист и его баллон. А вот протолкнуть через него сейф будет совершенно невозможно. Это объясняло вторую покупку.

Никому из них не хотелось взрывать риф, а Кей Ти была решительно против этого. Она недавно присоединилась к кампании против рыбной ловли с применением динамита и теперь обвиняла Пита и Стрейкена в безответственности и лицемерии. Стрейкену пришлось немало попотеть, чтобы убедить ее, что как только они поднимут золото, то станут членами всех на свете проектов по охране окружающей среды, и в конце концов ей ничего не осталось, кроме как согласиться с его логикой.

Через сорок минут они подошли к маленькой пристани в Мерсинге. Она располагалась в четверти мили от узкого устья реки. Вода здесь была коричневой и мутной. Шишковатые корни мангровы сползали в воду, из ветвей доносилось задорное чириканье воробьев.

Сумо стал заправлять баки дизелем, а Пит и Стрейкен пошли искать морской магазин. Он оказался по другую сторону от пристани, и им пришлось прилично пройтись. Лес на дамбе был все еще в тени. Они шли медленно, наслаждаясь ощущением свободы, которое приносит прогулка босиком. Пит надел новую рубашку. Сегодняшнее оскорбление человеческого взгляда ярко-розового цвета было украшено ананасами. Когда Стрейкен сбился с шага, он увидел шрам на лодыжке Пита, оставшийся с того случая, когда он начал ампутировать себе ногу в день их знакомства.

Пит никогда не бывал в этой части света, и Стрейкен смотрел, как он впитывает новое для себя окружение с видимым удовольствием. Флотилия деревянных рыбацких лодок кружила по течению, как опавшие листья. Слева от них фермер вез по грязной дороге тележку. Корова взбивала копытами пыль, спасаясь от которой фермер натянул футболку на нос. Он погонял животное бамбуковой палочкой. Между мангровами показалась мечеть. Ее купол в виде луковицы отражал скудные лучи солнца, пробивающиеся сквозь утреннюю дымку. Несколько верующих сидели в мраморном дворике. Они напоминали шахматные фигуры.

Магазин на первый взгляд показался им скорее свалкой, чем местом розничной торговли. Он занимал два этажа сарая, у которого не было стен, только крыша, покрытая рифленым железом. Через двадцать минут дымка рассеется, и крыша раскалится добела. Пит, похоже, никуда не торопился. Он поднялся по скрипучей лестнице на антресольный этаж, изучая по ходу каждый предмет.

Многие вещи казались побывавшими в употреблении не у одного хозяина. Подвесные моторы стояли рядом с банками краски. Грязные решетки свисали с потолка как боксерские груши. Связки весел и жердей стояли в углу и были похожи скорее на дрова, чем на что-то полезное. Глаза разбегались от ящиков с гвоздями и болтами, ведер с рыболовными крючками, полок, набитых якорными цепями, канистрами и многоразовыми газовыми баллонами.

Стрейкен пробирался через свалку, сомневаясь уже, что найдет здесь то, что ему нужно. Дворняга лежала в тени, изредка моргая, чтобы отогнать мух. Стрейкен подошел к дальнему концу ангара. Странно, но остальная часть магазина была чиста и заставлена качественным оборудованием. Там располагался широкий выбор современного морского снаряжения, скрытого от глаз случайного прохожего как внутреннее святилище храма. Оптимизм Стрейкена вернулся, когда он рассмотрел понтоны, веревки и вороты. Здесь был даже отдел одежды, в котором, казалось, покупатель мог приобрести все, начиная от дождевиков и заканчивая теплыми гидрокостюмами.

Второй этаж был короче, чем первый. Пит изучал свинцовые противовесы для балансировки мачт, разглядывая их как реликты из потерянного мира. Он любил корабли так же, как и дайвинг. Если Пит не знал, для чего использовался тот или иной предмет, значит, он был вообще ненужным.

Сумо велел Стрейкену сослаться на него. Управляющий, в чем не было ничего удивительного, оказался родственником шкипера и мог продать им товар по сходной цене. А что еще важнее — готов был за двадцать долларов закрыть глаза на отсутствие лицензии на приобретение взрывчатых веществ.

Стрейкен нашел продавца за прилавком. Он пил чай. Гайя, так его звали, должно быть, приходился Сумо очень дальним родственником, потому что он был тощ как трубочист и совсем не похож ни на шкипера, ни на доктора в Куантане. Его глаза тем не менее засветились, когда они упомянули имя Сумо, и он пообещал специальные цены на все, чего ни пожелает душа его нового покупателя. Он ушел куда-то со списком, пока Стрейкен пересчитывал деньги. Когда Гайя вернулся, Стрейкен выторговал еще десять процентов скидки за то, что платит американскими долларами.

Понтон весил шестнадцать килограммов, и взрывчатка весила не меньше. Стрейкен уже было открыл рот, чтобы позвать Пита на помощь, как вдруг услышал позади ворчание собаки. Он всегда любил собак, и его не обеспокоил рык, пока не раздался глухой удар. Вслед за ударом последовал визг, и Стрейкен резко обернулся посмотреть, что там происходит.

То, что он увидел, его не обрадовало.

У него появились проблемы. Такие проблемы, от которых так просто не избавиться. Стрейкен выругался про себя. Он должен был быть осторожнее. Эту ситуацию можно было предвидеть.

Их было трое. Все японцы, один из которых держал пистолет.

 

61

Все трое были одеты в шелковые рубашки и хлопчатобумажные брюки. С зализанными назад волосами и свежевыбритыми лицами они казались совершенно не к месту в этом магазине морского оборудования. Стрейкен узнал в одном из них водителя «рейнджровера».

Обычно Стрейкен сразу чувствовал слежку. В местных проливах полно судов, но он не заметил ничего подозрительного после того, как Сумо подобрал их. Теперь это было неважно. Японцы проследовали за ним на Тиоман. Они вели его сегодня утром и наконец решили, что пришло время им представиться.

Паренье пистолетом был самым высоким. Он естественно подходил на роль главаря и явно не собирался долго рассусоливать. Он махнул Стрейкену рукой, приказывая подойти. На пистолете был глушитель. Команда профессионалов. Стрейкен лихорадочно перебирал варианты дальнейших действий. Сейчас они его не убьют. Если он умрет, они никогда не найдут затонувшее судно. Но у японцев были все средства, чтобы заставить его говорить, и, скорее всего, именно за этим они и пришли.

— Ты. Подойди.

— Нет, — сказал Стрейкен.

Ничего другого он пока не придумал; главарь, недолго думая, выстрелил ему под ноги. Поднялось облачко пыли. Хороший у них глушитель. Звук выстрела прозвучал скорее как чих, чем как пистолетный выстрел.

Стрейкен вряд ли поможет делу, если будет упрямиться, но у него была причина не торопиться подходить к ним сейчас. Либо они забыли про Пита, либо вообще его не видели. Краем глаза Стрейкен видел, как его друг стоит ровнехонько над ними, на самом краю антресольного этажа.

Японцы недооценили Пита Зеемана, и если Стрейкену удастся удержать негодяев в этой позиции еще несколько секунд, они сильно об этом пожалеют. Он не смел взглянуть наверх на своего друга из страха выдать его. Вместо этого он сосредоточился на лице водителя «рейнджровера», который казался самым опасным после того, который был с пистолетом. На нем был черный жилет поверх зеленой шелковой рубашки, полу которого оттопыривало что-то, что лежало во внутреннем кармане. Человек справа был вроде бы безоружен. По всему лицу у него шел волнообразный, как синусоида, шрам. Он, возможно, был знаком с приемами рукопашного боя, и Стрейкен с радостью оставит его Питу, когда пижон с пистолетом будет нейтрализован. Позади зашуршала занавеска из бусин — Гайя вернулся с освещенного солнцем двора, но, сообразив, что происходит, поспешно смылся с линии огня. Он получил свои деньги и не имел никакого желания оказывать дальнейшее содействие.

— Хорошо, хорошо, — сказал Стрейкен и поставил коробку со взрывчаткой на прилавок позади себя. Он поднял вверх ладони, чтобы показать, что он не собирается драться. — Успокойтесь. Я иду.

Длинный наставил пистолет на Стрейкена, когда расстояние между ними начало уменьшаться, но, несмотря на позицию очевидного превосходства, он так и не узнал, что его убило. С высоты пятнадцати футов Пит сбросил свинцовый противовес с великолепной точностью. Череп главаря раскололся как яйцо, издав жуткий звук. Пистолет выпал из рук, и японец рухнул на пол. Он умер мгновенно. Только что он был крутой, а теперь — ноль. И все.

Двое его спутников на мгновение оцепенели. Стрейкен бросился на водителя и нанес ему серию ударов в подбородок основаниями ладоней. Когда его противник качнулся назад, Стрейкен заметил, что Пит спрыгнул с балкона. Зееман приземлился на плечи человека со шрамом, увлекая его на землю за шею, как лев вцепляется в горло своей жертве. Водитель встал в стойку каратэ, но при том, что их главарь был убит, формально силы теперь были равны, и никакие модные движения японцам сейчас помочь не могли. Стрейкен не сомневался в победе.

Пит быстро расправился с человеком со шрамом. Он взял его голову в захват и старательно избивал до потери сознания. Отвлекшись на миг на Пита, Стрейкен получил удар по колену, и у него потемнело в глазах от боли. Он ответил парой быстрых ударов. Эти удары были быстрее, чем атакующая мурена, и водитель упал обратно в пыль.

Большая ошибка.

Водитель приземлился рядом с отброшенным пистолетом и немедленно схватил его. У него даже хватило ума прицелиться. Если бы он выстрелил в Пита, Стрейкен почти наверняка не вышел бы живым из этого магазина. Но, повернувшись спиной к Зееману, водитель подверг себя жестокому испытанию.

Пит Зееман был одним из самых высокоморальных людей, которых знал Стрейкен, но когда дело доходило до драки, он шел на все, чтобы победить. Сейчас ему под руку попался багор со стальным наконечником. Он висел на крючке вместе с какими-то другими рыболовными снастями. Обычно острие для безопасности прикрывалось резиновым колпачком, но Зееман снял его, и шансы японца свелись на нет.

Пит взмахнул багром. Он прошел сквозь руку водителя у самого локтя. Сила удара заставила несчастного спустить курок, но пуля ударила в деревянный стеллаж и не причинила никакого вреда. Стрейкен подскочил и выбил пистолет из его руки. Предплечье водителя болталось как кусок мяса на крючке мясника. Багор прошел насквозь; Стрейкен видел кость. Водитель не кричал: у него был шок, он не мог отвести взгляд от своей руки.

Все, игра окончена. Стрейкен схватил с прилавка взрывчатку. Пит легко подхватил шестнадцатикилограммовый понтон, как будто корзинку с едой для пикника, и они поспешили вон из магазина. Настил пристани стонал, когда они бежали по нему. Сумо уже заправился. Увидев, что они бегут, он велел Шлеппи отчаливать. Мощные моторы из Детройта взревели, вспенивая воду, Стрейкен с Питом добежали, наконец, до катера и бросили на палубу покупки.

— Давай, давай, давай! — закричал Стрейкен.

Сумо дал полный назад, выжав газ до предела. Остальные лодки у причала заколыхались.

— Куда мы сейчас? — спросил Сумо, когда Стрейкен поднялся к нему на капитанский мостик.

— Керкулла-Кетам, — ответил Стрейкен, — а ты думал куда?

 

62

Японцы не будут сидеть сложа руки. Через некоторое время те двое выживших бандитов придут в чувство, потом водителю потребуется срочная медицинская помощь, а сядет ли он еще когда-нибудь за руль «рейнджровера» — вообще большой вопрос. И все же счет пойдет на часы, а не на дни, когда они возобновят преследование. Гонки начались.

Если идти на двадцати узлах в час, то они доберутся до Керкулл через четыре часа. Было еще только десять утра, так что Стрейкен и Пит сделают по крайней мере два погружения сразу после прибытия. Если все будет хорошо, они установят заряды и взорвут вход в пещеру сегодня. Обломки осядут за ночь, и они смогут поднять сейфы завтра утром. Стрейкен очень хотел провернуть всю процедуру за три или четыре дня; если можно, то меньше.

С японцами на хвосте не было времени на тщательную разработку операции, что бы очень не помешало. Никоим образом на палубах «Морского духа» нельзя будет разместить двенадцать сейфов, так что за завтраком они решили, что отбуксируют их к острову Керкулла-Кетам и откроют там. Придется проделать двенадцать отдельных поездок. Стрейкен купил шестьдесят брезентовых вещмешков на рынке в Куантане: по пяти на содержимое каждого сейфа. Все, что не влезет, спрячут в тайниках на катере. Пустые сейфы они выбросят в море, прямо как генерал Персиваль шестьдесят лет назад, чтобы укрыть их от японцев. Стрейкен усмехнулся. История, как всегда, повторяется.

Они быстро удалялись от Мерсинга, Сумо переключил катер на автопилот, и Стрейкен созвал в кубрике совет. Японцы притащились за ним в Сингапур. Потом в Мерсинг. Оба раза он понятия не имел об их присутствии. Он был уверен, что они используют какое-то оборудование для слежения, и хотел услышать мнение Пита насчет их безопасности.

— Как ты, Кей Ти?

Он еще беспокоился, что присутствие японцев напугало ее.

— Я нормально.

— Хорошо.

— Знаешь, такая твоя популярность среди мафии подтверждает теорию о том, что на этом твоем корабле и вправду имеется нечто ценное.

— Не то чтобы ты сомневалась.

— Не то чтобы я сомневалась, — ответила она с улыбкой.

— Ставки поднялись, — сказал Стрейкен, — нам надо подумать о безопасности. В следующий раз они получше подготовятся. Есть предложения, Пит?

— С этой минуты один человек на обзорной башне с биноклем. Круглосуточно. Чем раньше заметим опасность, тем лучше. Мы же не хотим никому выдать месторасположение корабля.

— Не хотим, черт возьми, — сказал Стрейкен.

— Никаких огней или фонарей после наступления темноты.

Остальные согласно закивали, но никто ничего не сказал, так как все начали понимать серьезность положения.

— Далее, нам надо придумать сигнал тревоги для дайверов.

— Я могу стучать по катеру, — вызвался Шлеппи.

— Молодец, парень, — сказал Пит, — к сожалению, мы будем слишком глубоко. Понадобятся жестяное ведро, гаечный ключ и длинная веревка или леска. У тебя это есть, Сумо?

— У Сумо есть все.

— Хорошо. Далее, надо спрятать на рифе два запасных баллона. Если на поверхности возникнут проблемы, нам придется оставаться под водой дольше, чем ожидалось. Эд, сколько у нас баллонов?

— Сорок. Двадцать с три миксом. Двадцать со сжатым воздухом. — Стрейкен обошел все школы дайвинга, пока ждал Пита. Сейчас был конец сезона, и многие были просто счастливы спихнуть ему свои старые запасы в последней попытке поднять продажи этого года. — Ты можешь потом выкупить их у меня. Заберешь их в «Коралловый рай» в чемоданчике.

И он подмигнул своему другу.

Керкуллы возникли на горизонте вскоре после часа дня. Еще один час заняла дорога до параллельных рифов. Небо было чистым и солнечным, и температура поднялась под тридцать пять градусов, но такая хорошая погода долго не продержится. Вдали Стрейкен видел первые штормовые облака, появление которых означало начало сезона дождей. Шторм не придет сюда до завтра, но когда начнется, разыграется не на шутку. Ветер будет выть, как раненый волк, а градины будут стучать по палубе, как пули. Это еще одна причина поторопиться.

Сумо встал на якорь. Пит уже сидел в кубрике. Ряд важных задач было необходимо выполнить во время первого погружения, и не последняя из них — дать Питу привыкнуть к новым условиям. Вода здесь более соленая и минерализованная, чем у берегов Кюрасао. Он вскоре поймет, что ему потребуется больше груза для достижения нейтральной плавучести.

Они взяли одну из рыболовных лесок Сумо и на скорую руку соорудили коммуникационную систему. Она была больше двухсот метров в длину. С запасом дотянется до «Кагуры». Сумо привязал один конец к перилам катера, а Стрейкен взял другой, с ведром и гаечным ключом. Кей Ти залезла на башню, чтобы первой занять сторожевой пост. Она казалась немного расстроенной из-за того, что ей не придется нырять, поэтому хотела помогать в других делах. Стрейкен выжал воздух из своего жилета и прыгнул в воду, куда уже погрузился Пит, в лазурный покой Южно-Китайского моря.

У каждого из них был с собой фонарик мощностью пятнадцать ватт. Они погружались с двумя запасными баллонами. Наступило затишье перед штормом, и видимость была великолепной. Напряжение, оставшееся от утреннего столкновения, отпустило Стрейкена. Плыть в ластах против легкого течения — хорошая терапия для ушибленного колена.

На Карибах различают около семидесяти видов кораллов. В Южно-Китайском море — четыреста пятьдесят. Только на этом рифе, наверное, живет больше видов рыбы, чем на всем пространстве воды от Каракаса до Ки-Уэста, но Пит ничего не замечал. Все, что важно было сейчас, — это пещера. Флора и фауна подождут. Стрейкен был рад, что его друг верно расставил приоритеты.

Некоторое время ушло на поиск входа. Даже за одну неделю, пока его не было, щель завалило разными обломками. Песок и мертвые кораллы покрыли его маскировку. Стрейкен отвалил их, и открылся вход в кратер старого вулкана. Пока усаживалась пыль, они искали место, куда можно бы было спрятать запасные баллоны. Пит нашел углубление размером с собачью конуру под скалой. Вдруг оттуда выскочил потревоженный губан, и Пит отпрянул от неожиданности. Губан был почти полтора метра длиной и весил, наверное, больше сорока килограммов. Гигантские губаны считаются деликатесом на рынке Гонконга, и на них нещадно охотятся. Одни губы стоят двести баксов за тарелку. Стрейкен пожалел, что у него с собой нет фотоаппарата. Впервые за много лет он погрузился без него, но сейчас было слишком много работы и не следовало тащить дополнительный вес. Если их начинание закончится успешно, то скоро у него будет уйма свободного времени на все фотографии, каких только возжелает его душа.

Спрятав запасные баллоны в ста метрах от входа в пещеру, Пит Зееман и Эд Стрейкен приступили к первой разведке. Друг за другом они проникли в разлом и стали медленно опускаться, следя за давлением в ушах и останавливаясь каждые пять метров, чтобы показать друг другу, что все в порядке. Запасные баллоны были привязаны у них к бедрам. На обратном пути они будут переходить на сжатый воздух во время остановок. Сейчас они дышали специальной смесью 15/50/35: пятнадцать процентов кислорода, пятьдесят процентов гелия, тридцать пять процентов азота. Восхитительная вещь. Гораздо безопаснее, чем «Нитрокс» для погружений на глубину больше сорока метров. У гелия нет побочных наркотических эффектов, но он плохо помогает сохранить температуру тела. Стрейкен купил себе более толстый гидрокостюм, и ему было тепло. Он чувствовал себя великолепно.

В свете фонарика показался силуэт корабля.

 

63

Существуют строгие правила, регулирующие погружения к затонувшим судам. Многие из них — чье-то наследство, и в нормальных обстоятельствах дайверу нужно специальное разрешение. Согласно правилам, вначале они должны проконсультироваться в соответствующем отделении властей, не является ли корабль национальным памятником или воинской могилой. «Кагура» была, без сомнения, вторым, но сопутствовавшие поискам обстоятельства сложно было назвать нормальными, и Стрейкен не имел ни малейшего желания беспокоить кого-нибудь, чтобы получить разрешение.

«Кагура» была огромной. Ржавчина висела на ней снежными хлопьями; с расстояния корабль даже казался покрытым пухом. Они проплыли мимо зенитной пушки: Стрейкен был ростом с ее башню. Позади него капитанский мостик возвышался, как дом с привидениями. Он даже поводил лучом фонарика по окнам, почти ожидая увидеть лицо мертвого матроса, улыбающегося ему. Его охватило чувство восхищения и страха. Может, из-за глубины, может, из-за темноты. Стрейкену показалось, что он на что-то посягнул. Пещера была гробницей, а «Кагура» — саркофагом. Они тут незваные гости. Грабители могил.

Стрейкен закрепил леску на одном из пушечных дул и убедился, что сопротивление достаточно сильное на всем протяжении до поверхности. Он потянул на пробу. Гаечный ключ стукнул по внутренней стороне ведра как язык колокола. Звон разнесся по пещере и отразился от стен, потом от корпуса корабля. Затем эхо стихло. Сейфы, к счастью, стояли на корме, так что не надо было лезть внутрь судна, но даже если бы и пришлось, то они все равно услышали бы тревогу. У них была связь с поверхностью, и они могли спокойно приступать к работе.

Лучи их фонариков бегали сквозь воду как прожектора, отражаясь от корпуса и создавая мягкий обтекающий свет. Примерно в метре от носа Пит и Стрейкен увидели большую пробоину. Видимо, «Кагура» ударилась сначала носом, а потом поцарапала бок. Разрыв был несколько метров длиной. Сталь отогнулась, как крышка на консервной банке.

Они проплыли вдоль корабля до кормовой части, мимо капитанского мостика. Дверь была открыта. Что-то свернулось на полу. Стрейкен подумал, что это кальмар, подплыл поближе и вдруг отпрянул. Он быстро и всем телом постарался отодвинуться подальше, дергаясь как припадочный. Это были не щупальца, это были пальцы скелета. Человеческая рука. Голые кости человека, рвавшегося к двери, чтобы спастись.

Пит подплыл и схватил Стрейкена за плечо.

— Все нормально? — спросил он его знаками.

— Все нормально.

Стрейкен показал ему на дверь. Пит просто кивнул и поплыл дальше.

Стрейкен принял позу отдыха и подождал, пока его дыхание не восстановилось. Он представил, какая паника поднялась на корабле. Шторм бросает его из стороны в сторону, кидает на риф, снова и снова. Команда дерется друг с другом за место на лестницах. Военнопленные поняли, что это их шанс на спасение. Капитан пытается восстановить порядок при помощи громкоговорителя. Брызги летят как из водяной пушки. Вода повсюду. Невозможно отличить дождевую воду от морской, верх от низа. «Кагура» затонула быстро, до того, как они смогли спустить на воду спасательные плоты. Дед Стрейкена — единственный, кто спасся. Может быть, охранник пожалел и выпустил его. А может, все было как с «Индианаполисом», и всех, оказавшихся в воде, сожрали акулы.

Стрейкен отдышался и присоединился к Питу на корме. Все сейфы были на месте. Это зрелище показалось ему восьмым чудом света. Восторг. Полный восторг. Если у него и была какая-то капля сомнения, то теперь она исчезла вместе с пузырями воздуха. Британское золото. «Нашедший забирает».

Двенадцать сейфов аккуратно стояли в три ряда по четыре штуки и были похожи на огромные холодильники. Сделанные из каленого железа, они заржавели сильнее, чем стальной корабль. Пит радостно хлопнул его по спине, и Стрейкен вздохнул с облегчением. Значит, все это того стоило. Он никого не обманул. Наконец-то он сделал что-то стоящее. Примерно двадцать два миллиона фунтов стерлингов. Это уже после того, как Сумо и Шлеппи получат свои десять процентов. И даже после того, как Пит и Кей Ти возьмут свою долю.

Несмотря на столкновение с рифом, сейфы не разболтались в своих креплениях. Когда Стрейкен рассмотрел поближе, он понял, почему. Каждый из них был прикреплен к соседнему, а уже потом к палубе. Японский императорский военный флот не полагался на удачу; он использовал промышленную цепь с петлями огромных размеров. Простой резак по металлу будет здесь бесполезен, и придется применить трудоемкий процесс прожигания их паяльником.

Пит начал делать отметки на своей дощечке. Вход в пещеру был над носом «Кагуры». Им придется протащить сейфы вдоль всего корабля, прежде чем начать поднимать их. Они смогут прицепить их к понтону, но им придется толкать их с огромными усилиями. При том, что каждый весит около полутонны, это будет нелегко.

Пит постучал по часам. Он показал пальцем на поверхность, в знак того, что им пора подниматься. Они находились на глубине шестидесяти метров уже двадцать минут. Для первого погружения это много. Когда они вернутся завтра, то принесут паяльник. Они смогут работать внизу по часу за один раз, и утром надо будет рано встать, чтобы успеть сделать три погружения.

Первую остановку компаньоны сделали прямо у входа в пещеру. Они поменяли регуляторы и начали дышать сжатым воздухом. Заодно они проверили свод пещеры, водя по нему лучами фонариков, чтобы оценить толщину. Стрейкен и Пит каждый сделали серию набросков на своих дощечках. Потом они повторили процедуру на другой стороне, ища подходящие места, чтобы заложить заряды. Корка была тоньше двух футов. Хоть Стрейкен никогда раньше и не работал со взрывчатыми веществами, он был уверен, что свод разлетится, как картонная коробка.

Вернувшись на палубу, он вытащил динамит из своей каюты. Сумо изучил пару палочек и одобрительно промычал. Никто не стал спрашивать его напрямую, но не надо было быть гением, чтобы понять, что он когда-то ловил рыбу нелегальными способами.

Динамит представлял собой загущенную пластичную массу производства болгарской компании «Еловица». Он отлично действует и на суше, и в воде. Шашки можно детонировать как огнем, так и электрическим шнуром. Каждая была длиной в 65 см. В инструкции Стрейкен прочитал, что они производят температуру 3150 градусов по Цельсию и выделяют 870 дм2 газа на кг. Он тупо посмотрел на Пита. Пит заверил его, что это очень много.

— Сколько их нам надо? — спросил Стрейкен.

— Шести достаточно.

Пит посмотрел на Сумо, и тот кивнул.

— Шесть. Этого даже многовато. Мы же не хотим снова устроить оползень?

— Успокойся, — сказал Пит, — это создано для работ в каменоломнях, в карьерах. Сила взрыва сразу уйдет вниз.

Они с Сумо еще немного посовещались. И он озвучил остальным план действий:

— Мы отметим квадрат на дне. Он будет в три раза больше, чем сейфы. По одной шашке на каждый угол. Еще две в центре квадрата. Концентрация взрыва будет в центре, так что все обломки упадут вниз.

— А как же побочный эффект? — спросила Кей Ти.

— Минимален. Взрыв будет локальный На «Кагуру» могут свалиться камни, и все.

— А сейфы?

— Сейфы специально сделаны, чтобы с ними плохо обращались.

— Будем надеяться, что ты прав, — сказал Стрейкен.

Они подождали часа два, чтобы организм очистился от азота. В пять часов они снова были готовы к погружению. Японцы знали, что Стрейкен с коллегами где-то на Керкуллах, им об этом сообщал Пили. Они, должно быть, уже в пути. Каждая секунда была дорога.

Солнце садилось за горизонт, и вода стала холоднее. Стрейкен разметил четыре угловых заряда, а Пит нырнул в пещеру и засунул два центральных в свод. Все это заняло меньше десяти минут. Скоро они вернулись на палубу и стали пить потрясающий кофе, приготовленный Шлеппи. Они отвязали свою импровизированную сигнализацию от кормовых поручней и привязали веревку к пластиковой бутылке. Шлеппи наполнил бутылку водой так, чтобы она едва виднелась на поверхности. Бутылка выглядела как какой-то мусор. Утром они вытащат ее багром.

Стрейкен и Пит пристроили детонационный кабель. Сумо отвел катер на безопасное расстояние.

Стемнело. На «Морском духе» огней не зажигали. Стрейкен прошел в кубрик с детонатором. Все расступились перед ним. Ровно в семь пятнадцать он повернул выключатель.

Все услышали взрыв где-то там, в полной тьме за бортом. Громыхнуло, как будто выстрелили из миномета. Поднялся водяной столб, море забурлило, и «Морской дух» закачался от ударной волны. Затем все стихло.

Стрейкен ждал в любую секунду появления мигающих синих огоньков полицейского патрульного катера, несущегося к ним на всех парах. Вот почему глушить рыб динамитом стало так непопулярно: создавалось слишком много шума. Местные рыбаки взрывчатку вообще больше не использовали. Их ловили специалисты по охране окружающей среды. Так что вместо этого стали использовать цианид. Отравить рыбу — дешевле и тише, чем взорвать.

Ему не надо было беспокоиться. Когда он вернулся в салон, лица Пита и Сумо светились как лампочки. Кей Ти только что спросила их, слышал ли кто-нибудь первый раскат грома, возвещающий приближающийся шторм.

Стрейкен был рад, что сейчас ночь. Темнота скрывала их. Керкуллы были необитаемы, но он все равно чувствовал вину за причиненный им ущерб. Среди обитателей рифа будет много несчастных жертв. Он надеялся, что акулы пропылесосят это место к утру, иначе Кей Ти будет сильно расстроена зрелищем месива дохлых рыб.

Они вернулись к бухте, которую использовали как якорную стоянку во время последнего приезда, и провели вечер в задумчивом настроении. Говорили мало. Сумо играл с Кей Ти в криббидж. Стрейкен одолел тридцать страниц романа. Пит все еще не перешел на местный суточный ритм и пошел спать около девяти часов.

День первый прошел согласно плану. Если японцы не найдут их, то завтра они поднимут первый сейф, отбуксируют его к берегу и там откроют.

Вскоре Стрейкен, смертельно уставший, упал на свою койку. Он был так обессилен, что снов не видел и мог бы запросто проспать и десять часов, если бы не был разбужен в три часа ночи звуком, ошибиться в котором невозможно: летящий вертолет.

 

64

Стрейкен был так измучен, что забыл выставить охрану на ночь. Огромная ошибка. Он ринулся на палубу и взбежал по лесенке на капитанский мостик. Пит уже был там с биноклем в руках. Судя по пустым чашкам из-под кофе, его друг был на ногах всю ночь. Пит взял на себя ответственность за охрану. Его инстинкт военного не ослабел за последние тридцать лет.

— Бежать не стоит, — сказал он Стрейкену, когда тот появился рядом, — они скорее засекут движение.

Стрейкен спорить не стал. Питер Зееман отстреливал партизан из ранней версии автомата 762. А Стрейкен снимал под водой рыбок своим фотоаппаратом. Так что здесь командир Пит.

Вертолет был всего в восьмистах метрах от них. Звук винтов делался громче, и направлялся он прямо к ним. Они увидели, как в воде отражается свет из каюты. Пит заорал на Кей Ти, чтобы выключила свет. Наверное, она чисто инстинктивно повернула выключатель, когда проснулась. Темнота вернулась, но Стрейкен знал, что уже поздно.

Вертолет шел невысоко над водой. Их заметили, но нечего было упрощать врагу задачу. Они поспешили обратно в кают-компанию. Остальные уже собрались там и ждали. Никто не заметил, кто лег на пол первым, но идея показалась неплохой. Они все прижались лицами к ковру, чтобы их было не разглядеть в окна.

Вертолет пролетел ровно над ними. Стрейкен посмотрел ему вслед. На хвосте вертолета мигал красный фонарь. Пилот развернул вертолет вдоль пляжа. Он сделал резкий поворот налево и лег на обратный курс. Он увидел катер и хотел получше рассмотреть его. Может, название прочитать.

На этот раз вертолет, как гигантская стрекоза, завис прямо над ними и опустился до пятнадцати метров. Казалось, он так близко, что до него можно достать рукой. Они чувствовали, как бешеные потоки воздуха лупят по воде. Пальмы на берегу мотались как сумасшедшие. Вода вокруг катера вспенилась белым месивом. «Морской дух» раскачивался, как новорожденный жеребенок, пытающийся удержаться на ногах.

Затем вертолет снова поднялся. Звук мотора изменился. Он улетал, выполнив свою миссию.

— Прямо как в старые времена, — сказал Пит.

— А что нам теперь делать? — спросила Кей Ти, когда можно было встать.

Стрейкен задавал себе тот же вопрос. Они сели на диваны. Все были бледны и с трудом приходили в себя после бешеного притока адреналина. И без того не похожая на приятный круиз, их поездка стала выходить из-под контроля.

— Так, — отозвался Стрейкен, — мы можем сбежать, но я неуверен, куда. Мы не можем вернуться на Тиоман, в Мерсинг, в Куантан, нас там ждет слишком теплый прием. Или же мы можем попытаться спрятаться на несколько дней. Но теперь, когда они знают, что мы здесь, они вернутся скоро. Спрятать корабль от вертолета намного труднее, чем от другого корабля.

— Так делать-то что будем? — спросил Сумо.

Он не пытался скрыть свой страх. И виновато посмотрел на Шлеппи. Стрейкен понял, что Сумо клянет себя за то, что взял с собой племянника.

— Мы нырнем и вытащим один из сейфов. Прямо сейчас.

— Ты серьезно? — спросил Пит.

— Как никогда. Слушайте, кто бы ни были эти люди, они хотят золото точно так же, как и мы. И у них много способов заставить нас рассказать, где лежит затонувшее судно. Они могут вернуться прямо сегодня, либо первым делом завтра утром. Если они нас поймают, нет никаких сомнений, что они могут… — Его голос прервался. Не было необходимости произносить это вслух. Выражения лиц людей, сидящих перед ним, говорили о том, что они прекрасно понимают, о чем он говорит. — В любом случае, — подвел итог он, желая сказать что-то оптимистичное, — мы просто обязаны узнать, что там, в этих сейфах. До рассвета три часа. Этого должно быть более чем достаточно, чтобы достать один и посмотреть. Если там и есть внутри это золото, мы всегда сможем вернуться и достать остальное.

— А если нет? — спросила Кей Ти и прижалась к его плечу.

— А если нет, то мы все тихо поедем по домам. Избавим себя от кучи неудобств.

— А что если они вернутся, пока вы будете под водой? — спросила Кей Ти, стараясь предвидеть разные варианты.

— Это риск, который необходимо принять. Вертолет вернулся на «Фубуки». Они сообщат им наше местонахождение. Он может появиться еще раз, но я в этом сомневаюсь, так что у нас есть передышка до того времени, пока сюда не придет яхта. В любом случае, дело не в этом. Им даже не надо искать место, где нырять. Им просто надо будет поймать кого-нибудь из нас. Это одно и то же.

— Я ничего не скажу, — сказал Сумо и выпятил нижнюю губу.

— Тридцать один миллион фунтов стерлингов — большие деньги, Сумо, но они не стоят того, чтобы ради них умирать.

Стрейкен не стал ему говорить, что как только бандиты приставят нож к горлу Шлеппи, Сумо запоет как миленький. И еще Стрейкен был уверен, что если нечто подобное случится с Кей Ти, запоет и он сам.

— Кроме того, — оптимистично добавил он, — есть еще шанс, что вертолет был не японский.

— А чей же еще? — спросил Сумо.

— Хотя бы парковая охрана. Посмотрела, кто взорвал риф. Что точно так же плохо и не меняет того факта, что мы должны провернуть это дело как можно скорее.

— Эд прав, — после недолгого молчания сказал Пит, — ничего плохого не случится, если мы попытаемся поднять хотя бы один сейф. Ты довезешь нас туда в темноте, Сумо?

Сумо посмотрел на него так, будто Пит оскорбил его мать. Он взял Шлеппи за руку и вышел из кубрика. Подошвы шкрябали по алюминиевым ступенькам, пока они поднимались на капитанский мостик.

— Ну, думаю, вот и все, — сказал Стрейкен, — пошли одеваться да нырять.

К этому моменту шторм разыгрался не на шутку. Он подошел уже совсем близко. Тучи закрыли звезды и луну, стало очень темно. Первая темная ночь за долгое время, от чего все происходящее казалось еще драматичнее. Стрейкен и Пит молча оделись. Сумо подвез их к месту погружения. Шлеппи стоял на носу и искал практически невидимую бутылку. Увидев ее, он поднял руку. Они снова подсоединили свою доморощенную систему тревоги к кормовому поручню.

Когда Стрейкен опускался в воду, его не покидало беспокойное чувство, что она им понадобится.

 

65

Стрейкен и Пит погружались десять метров в полной тьме, прежде чем зажечь фонарики. Даже под водой свет был ослепительно яркий. Если вертолет где-то поблизости, он их за милю увидит. Для того чтобы привыкли глаза, надо было подождать несколько минут. Когда внизу появилось дно, оно было неузнаваемо. Под ними открылся кратер величиной с теннисный корт. Повсюду плавал какой-то мусор. Коралловый риф стал похож на поле боя. Испортившаяся погода принесла порывистый ветер, и к волнению на поверхности добавлялась сильная тяга со дна. Вокруг дайверов бушевала песчаная буря.

За восемь часов после взрыва обломки осели, но какие-то свидетельства взрыва еще виднелись. Стая из двух десятков черноперых рифовых акул рылась в камнях в поисках еды. Они втискивались во все углы и закоулки и выдирали мертвых рыб, застрявших там. Что-то мелькнуло слева от Стрейкена. Серые клубки корчились и бились в конвульсиях в свете его фонаря, пока метровые акулы дрались друг с другом за кусок побольше.

Стрейкен проплыл мимо них на почтительном расстоянии и погрузился в пещеру. Сейчас разлом был достаточно широк, чтобы в него пролезли и сейф, и надувной купол понтона. Он плыл первый с понтоном. Пит следовал за ним с паяльником и пакетом подводных флаеров. Что-то огромное и серое выскочило из темноты и промчалось мимо Стрейкена как реактивный снаряд. Шершавая кожа задела его по лицу. Существо ударилось о баллон, и изо рта Стрейкена выпал регулятор. Стрейкен посветил фонариком, чтобы посмотреть, что это такое, и увидел бок огромной рыбины, которая исчезала в темноте.

Открытая морю впервые за шестьдесят лет, пещера наполнилась планктоном и песком. Условия работы были трудноваты, но инцидент с вертолетом чудесным образом подействовал на способность сосредоточиться. Они спешили и тем не менее действовали выверенно и четко. Стрейкен зажег три флаера, облив «Кагуру» пурпурным цветом. Пит включил паяльник и начал обрабатывать цепи на ближайшем сейфе. Вскоре корма стала похожа на сварочный цех.

Цепи проржавели так, что намертво пристали к сейфам, и Стрейкен приложил всю свою силу, чтобы оторвать их друг от друга. В конце концов они поддались. Такое ощущение, будто отрываешь кору со ствола дерева. Он бросал их прямо на палубу, радуясь, что сообразил купить в Куантане защитные перчатки.

Освободить один сейф из оков заняло двадцать минут, и еще двадцать минут ушло на то, чтобы приварить четыре армированных стальных кольца на его крышу. Как только кольца оказались на месте, Стрейкен взял короткий металлический кабель и карабин, чтобы присоединить сейф к грузоподъемному такелажу. Такелаж был сделан из сверхпрочной полиэстеровой тканой ленты и вшит в сам понтон: нормальная прочность для их груза.

Грузоподъемность понтона составляла одну метрическую тонну. Он был размером с парашют и надувался при помощи кнопочного компрессора. Стрейкен нажал на клапан. Скомканная оранжевая пленка сразу пришла в движение. Мощный поток воздуха заставил его содрогнуться, а потом он начал вздыматься как воздушный шар перед началом полета. Сейф дрогнул. Хлопья ржавчины стали отваливаться, как лохмотья. Сейф снова дернулся и начал подниматься.

Это был потрясающий момент, и Стрейкен почувствовал мгновенную слабость от облегчения. Его план сработал! Ржавчина затрещала, и сейф освободился, приходя в движение впервые за шестьдесят лет. Он стукнул по своему соседу.

Надо было тщательно и с высокой точностью регулировать клапан понтона. Если пустить слишком много газа, то сейф начнет подниматься бесконтрольно и ударится о свод пещеры. Если напор будет слишком слабым, то он опустится обратно на палубу. Они подняли его на двадцать метров над палубой, чтобы он оказался прямо над перекрестьем, выдающимся над капитанским мостиком. Потом Стрейкен закрыл клапан.

Потребовалось еще пять минут, чтобы установить сейф в положение нейтральной плавучести, чтоб он не опускался, но и не поднимался. Пробы и ошибки. Много проб. Много ошибок. Как только сейф стал статичен, они вдвоем навалились на него, изо всех сил стараясь протолкнуть его к носу. Стрейкен и Пит напоминали муравьев, толкающих кирпич. Они молотили ногами так, как будто их жизнь зависела от этого, сантиметр за сантиметром приближаясь к дыре — выходу из пещеры.

Как только сейф оказался прямо под разломом, Стрейкен стал крутить клапан понтона, а Пит — маневрировать сейфом. Они поднимались медленно по пять метров в минуту. Сейф проплыл мимо краев дыры, даже не задев их.

Остановки на отдых прошли без приключений. Они плавали кругами, не сводя глаз с темных призраков, которые зловеще пересекали лучи их фонариков. Когда они добрались до поверхности, верхушка сейфа виднелась в ночном море как всплывшая подводная лодка. Темная вода омывала его бока. И над всем этим на ветру танцевал понтон.

Все остальные вышли на палубу поприветствовать появление сейфа. Удивление Сумо было практически осязаемо. До сих пор он сомневался в истории Стрейкена. Шлеппи улыбался как чеширский кот и хлопал в ладоши от восторга, пока Сумо не поймал его и, дав подзатыльник, не прогнал обратно на капитанский мостик нести вахту.

Аквалангисты закинули на палубу баллоны и вернулись в воду в масках и ластах. Они взяли с собой шесть пластиковых бочек. Изначально это были водяные баки, их Стрейкен купил в Куантане, но теперь они нашли себе применение в качестве плавучих средств для удерживания сейфа на поверхности. Получилось хорошо. Пит наваливался на них всем телом, но не смог погрузить под воду. Между тем в понтоне воздух расширился, и он уже почти был готов взорваться. Стрейкену было, в принципе, все равно. Волнение на море становилось с каждой минутой все сильнее, и надо было держать сейф над водой как можно выше. Они оставили клапан в прежнем положении. Стрейкен присоединил буксирный трос к булиню, так что теперь сейф был, по крайней мере, присоединен к «Морскому духу».

На палубе Кей Ти помогла Стрейкену снять гидрокостюм. На его плечи упали первые капли дождя, большие и тяжелые, как перезрелые ягоды. Две минуты вот так падали отдельные капли. Потом вдруг внезапный удар грома возвестил начало шторма. Трезубец молнии пронзил небо. За первым последовал еще один мощный раскат. Градины размером с грецкий орех забарабанили по палубе. Казалось, по морю лупят из пулеметов.

Сумо завел моторы, и они осторожно стали тащить сейф к Керкуллам. Продвигались медленно, потому что приходилось справляться еще и с разбушевавшимся морем. Через полчаса Стрейкен попросил Сумо остановиться и сходил проверить, как там держится сейф. Проделав такую работенку, очень не хотелось утопить его здесь, на глубине километра.

Шторм бушевал вокруг. Он бросался, рычал и плевался, как бешеная собака на цепи.

 

66

Расстояние в три километра обратно к островам прошли за час. Стрейкен и его спутники провели это время за изучением карты в поисках подходящего укрытия. Из-за грозы с градом вертолет наверняка не сможет подняться в воздух некоторое время, но они не могли рисковать и возвращаться на прежнее место стоянки. Стрейкен сомневался, что им вообще удастся спрятаться. Следует ожидать очередного визита вертолета, как только пройдет шторм. Между тем здесь было достаточно бухт и заливов, чтобы найти укрытие, пока они открывают сейф и решают, что делать дальше.

В конце концов Сумо нашел подходящее место. Третий остров в цепи был самым большим и по форме почти квадратным: полтора километра в длину и полтора километра в ширину. Согласно карте, остров посередине пересекал глубокий ров. Море подмыло проход между откосами. Фактически третий остров был двумя отдельными земляными массивами, разделенными проливом шириной всего десять метров, но карта определяла его как Керкулла-Бесар, то есть «Большая Керкулла».

Плотные джунгли росли по обе стороны пролива. В четырехстах метрах канал делал два резких поворота, огибая заросли мангровы. Здесь можно было скрыться от посторонних взглядов со стороны моря. С воздуха, конечно, их заметят, но все же лучше места поблизости не найти.

Выражение лица Сумо делалось все более и более сосредоточенным по мере того, как вода становилась все более и более мелкой. «Морской дух» грозил сесть на мель. Сумо начал искать, где бы пристать сразу после заросли мангровы, и нашел тонкую полоску коричневого пляжа.

Следующей задачей было вытащить сейф из воды на твердую землю. У них не было крана, и они не могли развернуть катер кормой к берегу и переставить сейф на песок.

Сумо подошел как можно ближе к берегу. Они отцепили сейф и руками подтащили его поближе к пляжу. Прилива не было, ничто не помогало им, и, хотя склон был совсем пологий, сейф все равно увяз в песке в двух метрах от берега. Они отцепили бочки и понтон и стали думать, что, черт возьми, делать дальше.

Оставалось сделать только шаг, чтобы увидеть содержимое сейфа. Так близко и в то же время так далеко. Судя по весу, внутри действительно должно быть золото. Все впятером они не могли даже сдвинуть сейф с места. Либо Стрейкен недооценил вес, либо переоценил их силы.

Простое толкание ничего не принесет, только силы отнимет, так что они остановились на заслуженную минуту отдыха. Они дали рукам отдохнуть и стали думать. Над их головами в тучах громыхал гром, и сверкала молния: небесный фейерверк пурпурного, оранжевого и белого цвета. Дождь тяжело падал стеной, прибивая волосы к головам. Капли стекали по лицам. Гром гремел не переставая.

— Рычаги! — Шлеппи похлопал Стрейкена по плечу. — Рычаги!

— Какие рычаги? Нет у нас никаких рычагов.

Стрейкен кричал в голос, чтобы его было слышно сквозь шум бури:

— Бамбук!

Шлеппи показал на ближайшую чашу. Он сбегал к катеру и вернулся с мачете, потом исчез в джунглях. Через пять минут он вернулся с тремя шестами в руках, улыбаясь от уха до уха. Бамбук был зеленым, крепким и не гнущимся.

Стрейкен, Пит и Шлеппи взяли по шесту и воткнули их под основание сейфа и нажали изо всех сил. В этот момент Сумо поднял якорный канат, который они обмотали вокруг сейфа. Кей Ти тоже хотела помогать, но Стрейкен не разрешил, и тогда она приняла на себя роль бригадира. На счет три основание сейфа, наконец, начало подниматься.

Они быстро сменили позицию. Нажали на рычаги еще раз, и сейф перекатился вперед, приблизившись к земле на два метра. Эту операцию они повторили еще три раза, и через полчаса сейф стоял посередине пляжа.

Ключа к сейфу у них, разумеется, не было, но он все равно бы не помог. Замок превратился в месиво проржавевшего металла, так что нужно было снимать дверь целиком. Пит набросился на петли с паяльником, который горел пастельно-синим цветом.

Рассвет быстро приближался. Истинным мучением было сидеть и смотреть, как Пит работает. Как всегда в своем репертуаре, Зееман насвистывал, подмигивал им и всячески изводил; он не торопился, но делал работу хорошо. Вот отошла нижняя петля. Стрейкен воткнул в щель ломик. Ржавчина сформировала дополнительную печать вокруг двери, и он обработал ее зубилом и молотком.

Наконец дверь отвалилась, и все отскочили, когда она стала падать. Стрейкен почувствовал на себе взгляд четырех пар глаз. Признавая его главенствующую роль в этом вопросе, все отступили назад, предоставляя ему честь сделать следующий шаг.

Сейф остался водо- и воздухонепроницаемым. Два отсека с металлическими поддонами. Стрейкен встал на колени перед сейфом и осторожно потянул на себя один из них. Он чувствовал напряжение каждого нерва. Поддон был установлен на ролики, и когда он выскользнул наружу, содержимое блеснуло в свете фонарика.

Соверены. Золотые соверены. Сотни, может, тысячи. Они были уложены поперек поддона в десять рядов, уставленные так плотно, что выглядели как бруски. Поддон глубоко уходил в сейф. Восхищение перешло в эйфорию, и Стрейкен упал на песок и перекувырнулся через голову. Он начал махать руками и вскидывать ноги. С одной стороны, он испытывал дикое возбуждение, с другой — чудовищное облегчение. Он выпустил напряжение, владевшее им последнее время, в жутком вопле триумфа. Мечта сбылась. Запонки выдали свою волшебную тайну. Его дед и отец оставили ему наследство, настолько же ценное, насколько и красивое.

Остальные сгрудились вокруг, разглядывая плоды своих трудов. Кей Ти насчитала пятьдесят поддонов и стала подсчитывать количество монет в каждом ряду. Стрейкен вытащил монету и стал рассматривать. Это был соверен с изображением королевы Виктории, датированный 1887 годом, годом ее золотого юбилея.

— А сколько они стоят? — спросил Пит.

— Такую монету можно продать за сто фунтов стерлингов, — ответил Стрейкен.

После посещения музея он провел некоторое время в интернет-кафе за чтением о соверенах. Существовал большой рынок коллекционеров для таких вещей.

— Так, их по сто в каждом ряду, и десять рядов на поддон, — Кей Ти все еще считала из-за его плеча, — пятьдесят поддонов, это значит, пятьдесят тысяч соверенов на сейф, и если ты говоришь, что каждый из них стоит сто фунтов стерлингов, то получается, перед нами пять миллионов.

— И еще на «Кагуре» осталось одиннадцать сейфов, а значит, это шестьдесят миллионов фунтов стерлингов. — Стрейкен старался не захохотать как идиот. Звучало невероятно, это не могло быть правдой. Пользуясь вначале устаревшими музейными подсчетами, он теперь понял, что его окончательные вычисления оказались смехотворно заниженными. — Ну что, довольны? — спросил он.

— Полагаю, на какое-то время хватит, — сказал Пит.

Они больше не беспокоились, что производят шум и зажигают свет. Все мысли о вертолетах и японских гангстерах испарились. Они танцевали и пели под дождем, как потерянное племя на первобытном праздничном ритуале. Шлеппи выбрасывал банки пива из окна камбуза, и они встряхивали его и поливали им все вокруг, как гонщики на пьедестале почета. Сумо чуть не сломал Стрейкену спину, когда обнял его, и Стрейкен осознал, что недоразумения, которые иногда возникали между ними, навсегда остались в прошлом.

Радость продолжалась минут двадцать, потом начала стихать, когда масштабность находки начала постепенно доходить до них во всей своей красе. Они были на ногах половину ночи и позавтракали несколькими банками крепкого пива. Возбужденные голоса вскоре сменились дружным зеванием.

Но многое еще нужно было сделать. Кей Ти и Шлеппи пошли спать, а Сумо, Пит и Стрейкен вернулись к работе.

 

67

Вид с холма производил сильное впечатление, но совсем не такое, которое понравилось бы Стрейкену.

Его страстное желание увидеть остальное золото в безопасном месте победило усталость, и он захватил с «Морского духа» бинокль, перед тем как отправляться к параллельным рифам. Сейчас, при дневном свете, рисковать было нельзя. Он не хотел возвращаться к «Кагуре», не убедившись, что в море, кроме них, больше никого нет. Нельзя выдавать ее местоположение. Не сейчас. При необходимости они смогут поднять оставшиеся одиннадцать сейфов под покровом темноты. Это может занять три ночи, но на кон было поставлено столько, что это стоило всех усилий.

Дорога наверх оказалась трудной. Кое-где склоны поднимались почти вертикально. Они поросли толстыми, непроходимыми джунглями и еще были скользкими от дождя. Вьющиеся растения и корни оплели их как веревки. Без них Стрейкен ни за что не поднялся бы на вершину. Когда он оказался наверху, вся его одежда была мокрой от пота, а тело покрылось кровоточащими царапинами.

Вершина, на которую он решил забраться, была не самой высокой, но он подумал, что с нее открывается наилучший вид на море, и оказался прав. Очень хорошо был виден вертолет. На этот раз он был не в небе, а на взлетно-посадочной площадке для вертолетов на палубе «Фубуки». А сама «Фубуки» стояла на якоре ровнехонько над дырой, которую они вчера проделали в рифе. Тарелка радара бесшумно вращалась на мостике яхты. Огромный белый сферический купол располагался рядом, напичканный всякими электронными навигационными системами, коммуникационными приспособлениями и оборудованием слежения. Кое-что из этого, без сомнения, следило за ними последние двадцать четыре часа.

Слишком поздно. Японцы наблюдали за ними все это время. Стрейкен привел их прямо к добыче. Он даже упростил им задачу, очистив путь к морскому дну. Его прямо затошнило от гнева, когда он все это осознал.

Он заметил человека, который, без сомнения, был владельцем яхты; он сидел в бассейне в форме сердца на корме на нижней палубе. Лет ему было около сорока пяти, и его телосложение говорило о том, что он слишком часто качает железо. В данный момент он был занят. Стрейкен, наконец, понял, зачем на яхтах делают бассейны: кроме мужчины в бассейне были еще три купальщицы, и они не могли бы делать то, что делали, в другом месте. Это были молодые девушки, не больше двадцати лет каждая. Говорят, деньги не могут купить счастье, но этот человек, видимо, об этом не знал.

Стрейкен заметил какое-то движение в воде перед яхтой. Он перевел бинокль от кормы. Человек в бассейне был богат, но сейчас он стал гораздо богаче прежнего, когда первый из оставшихся одиннадцати сейфов показался на поверхности.

Команда дайверов использовала тот же метод для подъема сейфа к поверхности, но у них было намного более элегантное решение для первой стадии операции. Одну из двух спасательных шлюпок спустили с носовой палубы. Ее отцепили от маленького крана, предназначенного для ее спуска на воду в случае необходимости. Кабель крана спустили к дайверам, плавающим в воде рядом с сейфом. Один из них прицепил к нему толстую прочную сеть, в которую был завернут сейф. Через несколько минут сейф поднялся из воды, покачиваясь в воздухе, и опустился на носовую палубу.

Шторм уже прошел, и солнце было за Стрейкеном. Опасности, что оно отразится в стеклах бинокля, не было. Он еще раз осмотрел яхту от носа до кормы. На этот раз он заметил охранников, патрулирующих палубы. По одному на каждом уровне. У всех был «Калашников АК-47», один из самых популярных в мире автоматов. Ошибиться было невозможно — у него был узнаваемый изогнутый магазин. Судя по расслабленному состоянию охраны и потому, как их автоматы были небрежно перекинуты через плечо, они не ждали опасности. Явно профессионалы и в высшей степени способны справиться с любыми проблемами, которые угрожали их боссу. Стрейкен почувствовал тошноту и слабость, его словно связали по рукам и ногам. Он потерял последнюю надежду, когда увидел, как из моря поднимается следующий сейф.

Яхту развернуло течением, и показался правый борт. Рядом на волнах покачивалось одно судно. Это был «Пинг-понг табу», катер, который они видели на прошлой неделе. Но было не похоже, что сюда он прибыл с дружественным визитом. Он был пришвартован к «Фубуки», и люди, которых Стрейкен принял за морских ученых, находились на борту яхты. Они стояли к нему спиной, и руки их были связаны. Стрейкен и его команда были не единственными людьми, кого преследовали японцы.

Так, ясно. Япошки сперли его золото. Если он не придумает какой-нибудь план, завтра все закончится. Он, не обращая внимания на пиявки и колючки, скатился вниз с холма как камень, сминая все на своем пути.

В ноябрьском небе клубились тучи, предвещая шторм. Они сердито кружились и быстро меняли очертания. Стрейкен разрабатывал план действий, который с каждой минутой обретал все более четкие контуры.

Против вертолета, автоматов и огромной яхты японцев Стрейкен мог поставить Пита Зеемана. Силы были равны.

 

68

Самая высокая скорость их двигателя — тридцать два узла в час. Если выжать газ до предела, то можно дойти до тридцати четырех. «Морской дух» мог развить скорость тридцать пять узлов, на один больше, чем «Фубуки».

Стрейкен прятался под брезентом на корме, прижимаясь к двери. Пит Зееман был рядом с ним. Стрейкен приподнял брезент, чтобы быстро осмотреть цель. Японский охранник бежал к мостику доложить о приближающемся судне. Еще двое появились через несколько секунд и встали в ружье на верхней палубе.

«Морской дух» невозмутимо приближался, покрывая расстояние между ними на страшной скорости. Он был как реактивный снаряд: гладкий, быстрый и смертоносный. Вдруг путь «Морского духа» пересекло какое-то течение, судно дернулось, но потом нос выровнялся, и оно снова полетело вперед.

Пит наблюдал за японцами целый день; несмотря на их превосходное оборудование, подъем сейфов оказался тяжелой работой. К половине шестого вечера они подняли только восемь штук, и Пит с огромным облегчением увидел, что на сегодня они собираются остановиться. Сумерки спустились в шесть часов; в семь было совершенно темно. Тучи еще были в небе; Стрейкен подождал, пока они закроют луну, и тогда велел Сумо выходить из пролива и давить на газ.

Японцы дали первый залп, когда «Морской дух» был еще в ста метрах от них. Пара пуль попала в ветровое стекло. По нему разбежались похожие на паутину трещины. Сумо лежал на полу, управление он поставил на автопилот. Шкипер поднял два больших пальца вверх, сообщая Стрейкену, что его не задело.

Воздух заполнился визгом пролетающих мимо пуль. Стрейкен еще раз взглянул на японцев. На борту яхты поднялась паника. Двое людей в костюмах появились на главной палубе посмотреть, что происходит. Стрейкен узнал одного из них — это был тот, из бассейна. Он не казался испуганным, но явно был раздражен.

После этого события стали развиваться быстро. Думая, что «Морской дух» собирается протаранить яхту, он отдал приказ своим телохранителям. Они перевели оружие в режим автоматического огня и наставили его на «Морской дух». Один из моторов поперхнулся, как газонокосилка, в которую попал камень, но он не сбился. Катер не замедлил ход.

«Морской дух» был в пятидесяти метрах от «Фубуки» и все еще летел на тридцати пяти узлах. Охранники стояли прямо перед ним. Они подумали, что их сейчас раздавит, опустили автоматы и побежали. Столкновение должно было состояться через секунду, но тут Сумо вскочил на ноги и бросил «Морской дух» в резкий разворот. Центробежная сила была немыслимой. Она пригвоздила Стрейкена к полу.

Волна брызг обрушилась через поручни огромной яхты, окатив людей в костюмах водой и заставив их инстинктивно отвернуться. В эту же секунду Стрейкен и Пит перекатились через транцевую дверь, скрытые от посторонних глаз стеной воды и боком «Морского духа». Благодаря увеличенному количеству свинца в своих жилетах с грузами, они ушли под воду камнем и в мгновение ока исчезли из виду под пенным потоком. Стрельба прекратилась, но наверху царила паника. Стрейкен был уверен, что их никто не видел.

Они оказались прямо под корпусом «Фубуки». Их пузыри смешивались с пеной волны. Японцы понятия не имели, что у них гости.

«Фубуки», может быть, и пройдет от Ки-Уэстадо Кэйрнса меньше чем за две недели, но ей никогда не догнать «Морской дух». Через несколько минут Стрейкен услышал шум лопастей вертолета, когда тот поднимался, чтобы пуститься вслед за его друзьями.

Пит это предвидел, и они все спланировали. Сумо несся прямо к посту парковой охраны, который был в десяти милях отсюда, на самом дальнем из Керкулл. Если японцы захотят напасть на них, то им придется это делать на виду у полиции национального парка. Даже если пост сейчас необитаем, все равно делать это было бы глупо. Кроме того, у Сумо появится возможность подремонтировать катер перед началом следующего этапа их плана.

Они использовали шесть шашек динамита, чтобы взорвать риф. Взрывчатка продавалась в коробках по двадцать четыре штуки, так что остальные они теперь торопливо приматывали к корпусу «Фубуки». Стрейкен и Пит работали быстро. Восемь из оставшихся одиннадцати сейфов уже были подняты на борт. Похоже, они собрались ждать до утра, но не было никаких гарантий, что японцы не решат опуститься за последними тремя сейфами сейчас, ночью. Если так, то Стрейкену и Питу лучше убраться из воды до тех пор, пока в ней не окажутся японцы. Как только их обнаружат, то сразу одолеют, и их смерть последует с такой же неизбежностью, как день следует за ночью.

За пятнадцать минут они прикрепили к килю десять шашек динамита, затем обменялись сигналами пожелания удачи и разделились. Зееман должен был остаться под водой, а Стрейкен — подняться наверх; бывший спецназовец голландского морского десанта продолжил работу у кормы «Фубуки», а Стрейкен поплыл к носу.

Он подобрался к якорной цепи, которая казалась изогнутой из-за преломления в воде. Стрейкен сбросил жилет и баллон, избавился от всего, кроме гидрокостюма, ножа и ранца с последними восемью шашками динамита. Он остановился, чтобы собраться с силами, затем начал подтягиваться на цепи.

Все напоминало учебные занятия по нападению. Большой размер яхты означал, что нос ее расположен в восьми метрах над уровнем моря. Из-за плохой погоды не было видно луны, и продвижение Стрейкена наверх замедлялось постоянной качкой. Добравшись до поручней, он немедленно перекатился через них и спрятался в тени, чтобы слиться с темнотой.

Тут он услышал шум вертолета: тот вернулся на «Фубуки», очевидно, прекратив преследование. Над собой на мостике Стрейкен видел нескольких членов команды. Они пили кофе и были вполне спокойны. Порядок был восстановлен. Капитан что-то говорил по радио, наверное, разрешая вертолету посадку. Стрейкен смотрел, как он садится, дождался, пока тот не сел окончательно, и только потом сделал следующее движение. Пилот отчитывался по полету. Моторы были все еще включены, что давало дополнительную защиту.

Первая остановка — якорный колодец. Стрейкен приподнял крышку и бросил туда три шашки «Телекса», после чего стрелой побежал по палубе дальше. Спасательная шлюпка была спущена со своей опоры, чтобы освободить кран. В нее под брезент пошло еще две шашки. Стрейкен почти не останавливался. Он двигался, припадая к настилу, очень быстро. Вперед, бросок, назад. Последние три шашки пошли в рундук на корме.

На обратном пути Стрейкен остановился, чтобы спрятаться за сейфами. Он увидел охранника, который патрулировал мостик над ним. Его автомат был так же небрежно перекинут через плечо. Он смотрел в море, повернувшись к Стрейкену спиной, явно не ожидая больше проблем, после того, как «Морской дух» исчез. И Стрейкен не собирался никаких проблем вызывать. Пока, во всяком случае.

Было очень странно находиться так близко к золоту. Стрейкен обсуждал это с Питом, и они решили, что вряд ли им удастся вернуть себе остальное. На борту «Фубуки» была маленькая армия, и они не могли одолеть ее. Но если Стрейкен не мог получить золото сам, то какого черта он должен позволить этим уродам забрать его. Японцы стреляли в него в Мерсинге, и снова стреляли — сегодня вечером. Он им этого так не оставит.

Успешно выполнив свою задачу, Стрейкен должен был прыгнуть в воду, опуститься вниз и взять один из двух запасных баллонов, спрятанных в тайнике накануне. Затем вместе с Питом они начнут долгое путешествие обратно к берегу. Вместо этого он вдруг замер, услышав разговор в каюте внизу. В пол палубы был вмонтирован световой люк. Раздающиеся оттуда голоса пригвоздили его к месту.

Трое мужчин разговаривали на повышенных тонах. Стрейкен узнал голоса двоих, их акценты невозможно было перепутать. Первый был голландским. Он принадлежал человеку, чье лицо Стрейкен изукрасил собственноручно; человеку, которого он окунул в «Джек Дэниелс» и оставил истекать кровью на свалке в Пимлико. Второй — и это потрясло Стрейкена до глубины души — был хрипловатый голос его крестного отца.

 

69

Стрейкен лежал на палубе и лихорадочно соображал. Значит, у руля «Пинг-понг табу» все же стоял Гамильтон. А человек в кепке был Верховен. Верховена не было в Сингапуре, когда там находился Стрейкен. Наоборот, он на шаг опережал его, он был ближе, чем Стрейкен мог догадываться.

И еще. Верховен появился здесь не для того, чтобы арестовать его, Стрейкена. Он объединился с Гамильтоном и стал тралить параллельные рифы эхолотом. Это было единственное объяснение, которое мог придумать Стрейкен. Верховен выследил Гамильтона после того, как пришел в себя на свалке. Они поговорили. Верховен сложил два и два и на этот раз получил четыре. Мишель Ньюкрис рассказала ему одну часть истории, а Гамильтон — вторую. Гамильтон подтвердил, что запонки приведут к целому состоянию, и Верховен захотел сорвать весь куш. Голландец рассчитал все правильно. Сначала он заберет то, что ищет Стрейкен, а потом возьмет самого Стрейкена. Абсолютная беспринципность.

Гамильтон знал, что Стрейкен сразу поехал в Сингапур, как только достал вторую запонку. Джилкрист сообщил расследованию, что он перечислил деньги в Куантан. Все сомнения отпали, когда Стрейкен был замечен на «Морском духе», который привел их к Тиоману.

Тиоман достаточно большой остров, и Стрейкен их не засек. Скорее всего, они провели большую часть времени подальше от Кампунт-Эйр-Батанг, возможно на курорте «Берджайя-Бич». Гамильтон и Верховен плыли за Стрейкеном до Керкулл, где оказались с ним в равных условиях. И затем начали исследовать ту же область, что и он.

Две группы людей следовали за Стрейкеном, а он ни сном ни духом. Больше он такой ошибки не сделает. Стрейкен задержал дыхание, чтобы лучше слышать.

— Пожалуйста, — говорил Гамильтон, — у нас этого нет.

Он едва контролировал свой голос. Судя по беззвучным рыданиям, к нему, возможно, применяли насилие.

— Тогда вы мне не нужны, — произнес японец. Человек из бассейна. Человек, которого они окатили водой двадцать минут назад. Он говорил медленно и спокойно. Скорее констатируя факт, чем угрожая. Решительно, а не агрессивно.

— Вы не можете просто взять и убить нас.

— Почему?

— По одной большой причине.

На этот раз говорил Верховен. В отличие от Гамильтона, его, казалось, не волновало, в какой переплет он попал.

Стрейкен напряг органы чувств. Жужжали кондиционеры. На камбузе гремели сковородками, в душе за стеной справа от него кто-то мылся. Он заставил себя абстрагироваться от всех остальных шумов на яхте.

— Интерпол знает, где я. Я отправлял последнюю информацию на Стрейкена, когда ты нас поймал.

Японцу не надо было спрашивать, кто такой Стрейкен. Это он уже знал. Должно быть, его имя упоминалось раньше, на предыдущих допросах. Может быть, Пили или Гамильтон сказали ему. Может, их демонстрационный полет на «Морском духе» вызвал дополнительные вопросы. В любом случае, у Верховена была куча ответов.

— Я доложил, что нашел его. Так как он не один и считается опасным, я запросил подкрепление из Куала-Лумпура. Если они еще не в пути, то все равно скоро будут.

— Ты блефуешь, инспектор. Но я должен сказать, что ты делаешь это хорошо. Да.

Голос японца стал тише, он ушел в глубь каюты. Стрейкен представил, что он кружит вокруг своих пленников как лев.

Стрейкен отчаянно хотел заглянуть внутрь, но знал, что не может рисковать. Он узнал из этого разговора слишком много полезного. Если он посидит тут еще, то сможет узнать еще больше, что поможет ему спасти тот сейф, который они уже вытащили.

— Проверь факс на нашем катере, — продолжал Верховен, — на дисплее еще должен быть виден последний набранный номер. Если хочешь, можешь даже позвонить по нему. Я уверен, что Интерпол Куала-Лумпура будет в восторге от твоего звонка. Скажи-ка, Вакахама, как дела на героиновом рынке в Японии? Получше, чем на фондовой бирже, надеюсь.

Человек по имена Вакахама что-то быстро проговорил по-японски. Тут Стрейкен понял, что в комнате находится еще четвертый человек. Он услышал, как отъехала дверь, и легкие шаги протопали по палубе к корме. Из-за этого Стрейкен не услышал части разговора. Он приблизил лицо к кромке светового люка и заглянул внутрь.

Это был бар. Бутылки джина, водки и саке располагались рядами на стеклянных полках вдоль длинной стены. Шейкер и чашка оливок стояли на главной стойке рядом с пепельницей китайского костяного фарфора. В деревянную панельную обшивку были вделаны лампы с мягким светом, падающим на картины. Гамильтон и Верховен сидели на высоких стульях как на насестах, лицом к картинам. На их руках были надеты пластиковые наручники. Стрейкен их узнал — такие показывали по Си-эн-эн, их использовали в армии для военнопленных.

Лицо Верховена обгорело на солнце, и под глазами все еще виднелись синяки от ударов кастетом Стрейкена. Когда он говорил, Стрейкен заметил дырку от выбитого переднего зуба. Но Верховен имел обычный вызывающий вид. Стрейкен должен был признать, что голландец отличался прекрасным самообладанием.

Вакахама переоделся в элегантный белый льняной костюм. Он сидел на краю стола, скрестив руки на груди. У него были квадратная челюсть и нос боксера. Его плечи выпирали под одеждой из-за того, что он слишком много времени проводил в спортзале. Костюм выглядел дорого. Очки от Гуччи сидели на голове как тиара. Он был окружен невидимой аурой власти и затмевал всех в баре своим присутствием. Было видно, что главный тут — он. Один из телохранителей, который напал на Стрейкена в Мерсинге, стоял сбоку.

— Лучше бы ты этого не говорил, — сказал Вакахама, — теперь мне придется наказать тебя. Не дело, чтобы ты знал о моих делах. И не дело тебе пытаться одурачить меня.

Он что-то сказал по-японски, как будто назвал чье-то имя. Дверь открылась, и в каюту вошел пожилой человек в голубых джинсах и белой футболке. Ему было примерно лет шестьдесят. Острый подбородок заканчивался жиденькой седой бороденкой, кожа липа была мертвенно-бледной. Для своего возраста этот человек казался достаточно сильным. В руке он нес что-то, похожее на полицейскую дубинку.

Стрейкен снова посмотрел на Верховена, тот не испугался. Казалось, он был заинтересован. Как будто жаждал узнать что-то новенькое. Второй охранник зашел за табуретки. Он обнял Верховена как медведь, прижав его скованные наручниками руки к бокам. Пожилой человек взял челюсть Верховена левой рукой и сжал ее. Губы Верховена вытянулись, как для поцелуя. Старик сжал пальцы сильнее. Глаза Верховена начали слезиться. Рука сильнее, чем челюсть. Его рот медленно открылся. Сначала дубинка уткнулась Верховену в зубы. Старик подвигал ею, затем продвинул глубоко Верховену в рот. Как только она застряла в глотке, он большим пальцем нажал кнопку на ручке.

Рот и язык очень чувствительны. Они ярко-розового цвета, потому что кровяные сосуды и нервы расположены близко к поверхности. Боль должна была быть невыносимой, особенно на корнях обломанных зубов. Верховен взвился, как бык на родео, табуретка покачнулась на двух ножках. Гамильтон закричал и отвернулся. Слюна вспенилась у краев дубинки. Это было электронное приспособление для подавления агрессивно настроенной толпы. Тело Верховена приняло удар 3000 вольт. Его лицо дико перекосилось. Глаза округлились. Из носа что-то потекло. Табуретка выскочила из-под него, и он рухнул на пол. Тут его стошнило.

Стрейкен прижал лицо к палубе. Он не хотел на это смотреть. Не мог смотреть. Верховен дышал с присвистом, как осел. Гамильтон повторял: «О господи» снова и снова. Стрейкен не слышал, как к нему сзади подошел охранник, и понял, что попался, когда к косточке за ухом прижалось дуло автомата.

 

70

Стрейкен не сопротивлялся, когда охранник заставил его положить руки за голову.

Под дулом автомата его вели вдоль палубы к боковой двери. Они спустились по какой-то лестнице, затем перешли на другой уровень. Яхта была большая, как дворец, и такая же роскошная. Они подошли к двери с тонированными стеклами. Охранник подтолкнул Стрейкена автоматом, как будто тот был волом, нежелающим идти на скотобойню.

Стрейкен отодвинул дверь и ввалился в мягко освещенный бар. Выражение изумления на лицах присутствующих позабавило его. Если он выберется живым, то запомнит этот момент на всю оставшуюся жизнь.

Стрейкена толкнули к единственному свободному стулу и велели сесть. У него вытащили нож. Наручников не надевали, но охранник все время держал его на мушке.

Стрейкен пристально посмотрел на Гамильтона. Им о многом придется поговорить. Краска вины залила лицо его крестного отца. Гамильтон выглядел как побитый. Может, его тоже успели помучить дубинкой.

Верховен был в ужасном состоянии. От него отвратительно пахло рвотой, лицо было красным. Но несмотря на мучения, он оставался самим собой.

— Банбери! Какой милый сюрприз! Ты уже знаком с Вакахама-сан? Его Интерпол ищет за…

Он не закончил. Произносить имя японца было ошибкой, и его заткнули прикладом АК-47.

— Мистер Стрейкен. — Вакахама вздохнул и зажег сигару. — На «Кагуре» было двенадцать сейфов, когда она затонула. Двенадцать. Да. Мы подняли восемь. Завтра мы поднимем еще три, — у него был сильный акцент, — восемь плюс три будет одиннадцать. Да. Двенадцатый сейф… — Он сделал паузу для пущего эффекта. — Давайте просто скажем, что это не связано с этими двумя джентльменами.

— Нет, — ответил Стрейкен, — не связано. Он у меня, и… — На этот раз паузу выдержал он. — Давайте просто скажем, что я его спрятал в одном месте.

Вакахама вытянул руку вперед. Человек с острым подбородком протянул ему электрическую дубинку. Они не теряли времени зря.

— Боль, мистер Стрейкен. Сколько вы сможете выдержать?

Верховен выжидательно посмотрел на Стрейкена. Стрейкен послал ему воздушный поцелуй.

— Думаю, что смогу достаточно выдержать ради Интерпола. — По правде говоря, Стрейкен сомневался, что сможет вытерпеть больше, чем несколько секунд. Он видел, что делает с человеком эта штука, и не спешил испробовать ее на себе. Но и сгибаться он не желал. — Если ты убьешь меня, то никогда не найдешь сейф. А если будешь обижать меня, то тоже не найдешь. Так что, — сказал он, — я предлагаю тебе хорошо со мной обращаться.

Охранник, который ходил проверять факс на «Пинг-понг табу», снова появился в стеклянных дверях. Он был одет лучше остальных, и Стрейкен предположил, что это начальник охраны. Он встревоженно посмотрел на Стрейкена. Стрейкен проник на корабль, который этот человек должен был охранять. Скорее всего его теперь ждет серьезный разговор с дубинкой Вакахамы.

Стрейкен смотрел, как начальник охраны протягивает боссу полоску бумаги. Он мельком увидел телефонный номер, написанный от руки синей шариковой ручкой. Верховен тоже не собирался сдаваться. Если это и был блеф, то очень хороший. Верховен знал это и продолжал торг.

— Я хочу заключить с тобой сделку, Вакахама.

— Ты не в той ситуации, чтобы заключать сделки, инспектор.

— Я не согласен. Проблемы именно у тебя. Ты отдаешь мне двенадцатый сейф, а я позволю тебе забрать остальные одиннадцать. Я знаю, что японцы — люди чести. Если ты согласен, я отзову Интерпол.

Вакахама посовещался со своими людьми. Кивок от начальника охраны подтвердил, что номер факса именно тот, о котором говорил Верховен.

— Когда ты можешь позвонить? — спросил Вакахама, который, похоже, поверил.

— А какие гарантии, что ты отдашь мне золото?

— Мое слово. Да. Вы можете взять двоих людей, они погрузят сейф на твой катер.

Выражение лица Верховена подтвердило, что он хотел получить нечто более конкретное, чем слово героинового сегуна, но он лишь кивнул.

— Хорошо, — сказал голландец, — значит, заключаем сделку.

— Да, сделку. — Затем, как будто запоздало вспомнив, Вакахама задал вопрос, который интересовал Стрейкена больше всего: — Как ты заставишь Стрейкена сказать тебе, где золото?

— Это будет проблематично. Мы с Банбери не очень хорошо ладим. Я не думаю, что он мне что-то скажет, скорее предпочтет умереть.

— Это первая разумная мысль, высказанная тобою за весь день, — сказал Стрейкен.

— Мистер Стрейкен, пожалуйста, помолчите. Инспектор, я думаю, что могу вам помочь. — Вакахама пыхнул сигарой. Он выдул дым в вентилятор на потолке. — Я ходил вчера осматривать окрестности и снял очень интересный фильм. Завтра утром мистер Стрейкен получит возможность стать кинозвездой. Мы сделаем другой фильм, в котором мистер Стрейкен скажет тебе, где лежит золото. Еще он скажет нам, что случилось с Пили Парангом.

Страх сковал Стрейкена. Его мысли завертелись в поисках правильного решения. Дубинка может быть ничем, ерундой, по сравнению с тем, что у них там было про запас. Может, проще будет прямо сказать им, где сейф. Но это не подобало Стрейкену. Такое поведение было не в его стиле. Он подумал о своем дедушке, который воевал с японцами. Несмотря ни на что, ему удалось спастись из плена. Он просто ждал, когда представится удобный случай. Если Стрейкен будет терпелив, ему может выпасть такой же шанс. Он не знал деда, но был уверен, что тот перевернется в гробу, если его внук сейчас поднимет лапки кверху.

— Пили все неправильно понял. Потом его обуяла жадность. Кстати, о фильме — я не фотогеничен. Со мной трудно работать. Позовите лучше Спилберга.

Вакахама не обратил на него внимание. Он продолжал говорить с Верховеном сквозь завесу дыма от кубанской сигары:

— А твой друг? Да. Что насчет него? — Он показал на Гамильтона кивком головы.

— Он не мой друг. Он не человек чести. Пусть с ним возится Стрейкен.

Стрейкен повернулся на своем стуле, чтобы лучше видеть Верховена. На его плечо тут же легла тяжелая рука.

— Что ты имеешь в виду?

— Перед твоим прибытием твой крестный отец сделал несколько интересных признаний.

— Что ты имеешь в виду? — снова спросил Стрейкен, глядя в потное лицо Гамильтона. Он не сомневался, что тот признается в убийстве Джона Фитцджеральда Кеннеди, если ему сунуть в рот эту дубинку.

— Мистер Вакахама интересовался, как мы нашли золото. Это же длинная история, ну ты знаешь. Он убежден, что золото принадлежит Японии. Он спрашивал, как мы узнали. — Верховен помолчал. Вакахама не пытался перебивать его. — Мистер Гамильтон не очень хотел помогать, пришлось его уговаривать, и тогда он все нам рассказал.

— Что, например? — спросил Стрейкен.

— Например, о запонках. Я должен сказать, Банбери, что не поверил тебе в «Схипхоле». На самом деле не поверил. Я честно думал, что ты хотел изнасиловать ту девицу.

— А теперь?

— А теперь я знаю, что она хотела отравить тебя. Может, даже насмерть.

— Ну, а он при чем? — Стрейкен кивнул на Гамильтона.

— Он сказал ей, как тебя найти. Твой крестный заключил сделку с этой женщиной, Ньюкрис.

— Сделку?

— Заткнись, Верховен! — в первый раз заговорил Гамильтон. В его голосе слышалась паника.

— Все правильно. Он их выследил, уговорил их назвать координату в обмен на подсказку, где они могут найти вторую запонку.

— Заткнись, Верховен! Заткнись! Заткнись! Заткнись! — заорал Гамильтон.

Стрейкен посмотрел на него. Все было написано на лице его крестного отца. Верховен говорил правду.

— У Молли был сын, Эйдриан. Ты знал об этом?

Стрейкен тяжело смотрел на Гамильтона, и глаза крестного наполнились слезами.

— А теперь она умерла. Ребенок потерял мать. Ну, и как ты теперь себя чувствуешь?

Гамильтон отвернулся, избегая взгляда Стрейкена.

Вакахама сидел неподвижно, снова скрестив руки. Он был заинтригован, он наслаждался разворачивающейся на его глазах интермедией.

— Он пытался украсть его, Банбери. Он пытался украсть твое наследство. Он предал тебя. — Верховен тоже развлекался вовсю.

Слова Верховена стрелами пронзали Стрейкена. Худшие подозрения Стрейкена оправдались. Перед ним стоял человек, у которого на руках была кровь. Кровь Молли. Всего этого можно было избежать. Гамильтон был в той же мере виноват в ее смерти, как сам Стрейкен.

— Он все нам рассказал, Банбери. Он предал тебя, — снова повторил Верховен.

Красный туман заволок глаза Стрейкена. Не помня себя, он бросился на Гамильтона. Слепой от ярости, он сомкнул пальцы на горле крестного. Последнее, что он почувствовал, был сильный удар по голове.

 

71

Стрейкен пришел в себя на гауптвахте.

Это было странное небольшое помещение, сужающееся с одной стороны. Здесь не было никаких ковров. Только переборка и несколько стальных шпангоутов, которые тянулись вниз, к килю. Похоже, они сидели в самом носу. Гамильтон был рядом, его любимые башмаки сияли и были отполированы словно назло несчастным обстоятельствам, в которых он оказался. Стрейкен подумал, на всех ли подобных яхтах предусмотрены такие камеры, но потом решил, что нет, эта яхта, скорее всего, построена на заказ.

Стрейкен был закован в колодки, как средневековый преступник. Теперь он знал, каково пришлось его деду. История и вправду повторялась. Его руки и ноги были зажаты в металлические скобы, привинченные к стене и к полу. Смысла вырываться не было.

— Рассказывай, — сказал Стрейкен крестному отцу.

У них была уйма времени, и он хотел услышать всю историю сначала. На этот раз от самого Гамильтона.

— Мой мальчик, я могу все объяснить.

Этим обращением Гамильтон не пытался подчеркнуть снисходительное обращение к нему. Он всегда так называл Стрейкена.

— Я весь обратился в слух.

— То, что сказал тебе Верховен, правда. У меня жуткие проблемы с бизнесом. У меня гигантские долги. Мне ужасно нужны деньги. Очень большая сумма наличными, иначе я разорен.

— Почему? Я всегда думал, что твой бизнес — лицензия на печатание денег.

— Да, именно так и было шесть месяцев назад. — Гамильтон покачал головой и смущенно опустил глаза в пол. — Тогда я купил несколько картин. Шесть штук. Я думал, это Вероккьо.

— Вероккьо?

— Андреа дель Вероккьо. Ведущий флорентийский художник в 1460-х годах. Леонардо да Винчи был его учеником.

— И что случилось?

— Ко мне в Лондоне подошел один итальянский бизнесмен. Он сказал, что у него есть несколько особенных картин. Они принадлежали его семье более пятисот лет. Теперь он хочет их продать, минуя публичный аукцион. Поэтому он пришел ко мне, а не к Сотсби или Кристи. Он знает, что болтать я не буду.

— Вот только они оказались подделками? — предположил Стрейкен.

— Да. Но не просто подделками. А самыми лучшими подделками в мире. Для меня устанавливал их подлинность Свифт…

— Кто это — Свифт?

— Это эксперт, услугами которого я пользуюсь. Он лучший в стране. Но итальянец подкупил его, и Свифт дал заключение, что картины оригинальные, а они таковыми не являлись. Я нашел покупателя, коллекционера в Штатах. Он пригласил другого эксперта, чтобы тот посмотрел их и дал свое заключение. Это заняло у него много времени, но в конце концов он объявил их фальшивками. Вся история — одна большая кошмарная афера. Я прогорел. И очень неудачно прогорел.

— И насколько? — спросил Стрейкен.

Ему было почти жаль Гамильтона. Ярость, которая охватила его раньше, испарилась. Перед ним был человек, который растил его десять лет. Человек, который дал ему крышу над головой и образование. Который кормил его. Кузен его отца. Гамильтон всегда был честным человеком, и попытка ограбить его, Стрейкена, была поступком, продиктованным отчаянием.

— Я купил их за три миллиона долларов. Каждую по полмиллиона. Большую часть этой суммы мне пришлось занять. Мой доход не составляет даже половины.

— Три миллиона, — Стрейкен присвистнул. — А это не те порванные картины в твоей квартире? Ты их пробил ногой, когда узнал, что это подделки?

— Вообще-то, я пробил их кулаком, но эффект получился тот же.

— Расскажи мне еще раз о своей встрече с Молли Ньюкрис.

— Все было так, как я и говорил тебе по телефону, только я заключил с ней сделку. Мне удалось запереть ее в кабинете, чтобы она не сбежала, но когда я сказал ей, что позвоню в полицию, если она не назовет мне долготу, она лишь расхохоталась мне в лицо. Она сказала, чтобы я продолжал в том же духе, если не хочу узнать координаты. В конце концов, у меня не осталось иного выбора, кроме как сказать ей, где она может найти тебя.

— А почему ты просто не назвал ей координаты с моей запонки? Ты же знал цифры с самого начала. Молли могла бы и не тащиться на Кюрасао.

Стрейкен не стал добавлять, что в этом случае он мог спасти ей жизнь. Он это уже говорил.

— Чувство вины, мой мальчик. Вины. Я ведь не мог гордиться своим поступком. Это было отчаянное время, которое требовало отчаянных мер, но я не смог заставить себя сообщить им те координаты. Я должен был усложнить задачу. Уже не говоря о том, что я хотел получить наследство до них.

— А как Молли узнала, как я выгляжу?

— Я дал ей журналы по дайвингу. Те, в которых твои фотографии. Она, наверное, уехала на Кюрасао в ту же ночь и обежала все школы дайвинга.

«Ах, Молли, Молли», — подумал Стрейкен. Рассказ Гамильтона совпадал с тем немногим, что он знал о ней. Она знала, чего хотела от жизни, и не боялась идти вперед и действовать по своему усмотрению.

— А ты в это время поехал в Сингапур и нашел статую.

— Да, но я не мог сообразить, она ли и есть наследство. Я даже думал, не стащить ли ее, но подготовка операции заняла бы много месяцев. — Гамильтон поерзал в своих оковах.

— А что было потом?

— Верховен вышел на меня. Он искал тебя. С ним я тоже заключил сделку.

— Господи, Эйдриан! Какую еще сделку?

— Мой мальчик, у меня назревала полная, полнейшая катастрофа. Мне нужны были деньги. Банки заморозили мои счета.

— Какую сделку? — повторил Стрейкен.

Его сочувствие ослабело, и он хотел побыстрее все выяснить. У него были более неотложные дела. Например, сбежать с яхты. И спасти их жизни.

— Он хотел знать, где ты. Я знал, что ты в Сингапуре, так что согласился сказать ему это на условии, что он использует свои полномочия и гарантирует, что мы сможем оставить наследство себе. Что бы это ни оказалось, мы собирались разделить его пополам.

Стрейкен вдруг почувствовал, что страшно устал, но к усталости примешивалось облегчение. Все встало на свои места. Они просидели в молчании около двадцати минут. Когда Гамильтон снова заговорил, в его голосе звучал страх.

— Как ты думаешь, что они с нами сделают?

— Я не знаю. Но чем скорее мы заснем, тем скорее проснемся и узнаем.

— Заснем? Мой мальчик, каким, объясни мне, образом ты собираешься спать в такой момент?

— Закрою глаза и не буду ни о чем думать. Предлагаю тебе сделать то же самое. Завтра тебе понадобятся силы, если хочешь выбраться из всего этого живым. В нашем положении это самое лучшее. «На пире жизни сытнейшее из блюд».

Стрейкен закрыл глаза. Разговор был окончен.

 

72

Стрейкен и Гамильтон не видели Вакахаму утром. Он был настоящим профессионалом и не считал нужным присутствовать при совершении грязной работы. Вчерашнее представление прошло успешно, и он, наверное, уже наслаждался прелестями джакузи и наложниц.

Камеру открыли двое охранников. Один был вооружен АК-47; у второго были две бутылки воды. Бутылки поставили на пол, пока охранники расстегивали зажимы. Стрейкен осторожно высвободился из них. У него все болело, и тело сводило судорогой. Ягодицы окоченели. Он попытался выпрямиться и завалился к стене. С Гамильтоном происходило то же самое.

Они взяли каждый по бутылке. Стрейкен жадно выпил свою, потому что не знал, где и когда перед ним появится питьевая вода. Вполне возможно, что этот день станет последним в его жизни, и он хотел накопить побольше сил, чтобы все-таки постараться как-нибудь избежать подобного исхода.

Им дали по минуте на туалет, потом на руки снова надели наручники. Стражники провели их по коридорам, устланным коврами. Стрейкен заметил, что они прошли мимо главного салона. Он был меблирован в традиционном минималистском стиле: шелковые подушки, бонсай и ширмы из рисовой бумаги; лакированные секретеры и полированный паркет темного красного дерева. Современные картины висели на стене рядом с самурайскими мечами. Ему показалось, что он даже увидел тигровую шкуру, но его снова пихнули в спину, подгоняя.

Они вышли на палубу и зажмурились от яркого солнца. Команда дайверов пила чай на нижней палубе. Они проверяли оборудование. Вскоре они погрузятся под воду за последними тремя сейфами. Часа через два яхта поднимет паруса, и Стрейкен сомневался в том, что когда-нибудь увидит ее снова.

Его погнали к выходу — боковой дверце в борту. «Пинг-понг табу» была пришвартована ровно под ним, метрах в десяти. Стрейкен неуклюже спускался по алюминиевым ступенькам, с трудом сохраняя равновесие. Нелегко спускаться по лестнице со связанными руками. Падение с такой высоты может привести к серьезным последствиям. Наконец, он добрался до твердой поверхности палубы. Гамильтон шел за ним. Их толкнули дулами автоматов — заставили сесть. Толкаться и подгонять не было необходимости: Стрейкен и сам хотел побыстрее покинуть яхту, принимая во внимание жуткое количество динамита на ней. Вакахама не знал, что находится на плавучей бомбе.

Кроме Стрейкена и Гамильтона на борту катера был еще один пленник. Он сидел, низко свесив голову от стыда и не поднимая глаз. Стрейкен понял, кто это — человек в темном костюме. Тот, который ходил проверять факс. Стрейкен правильно вчера предположил: глава охраны Вакахамы не справился с работой и теперь должен за это заплатить.

Затем Стрейкен увидел Верховена. Он был без наручников, но рядом с ним стояло три охранника, которые следили за каждым его движением. Конечно, «Пинг-понг табу» обыскивали. Так что какое бы оружие ни спрятал здесь деятель из Интерпола, оно было давным-давно изъято. Когда Верховен проходил мимо, он поймал взгляд Стрейкена. Голландец не сказал ни слова, но Стрейкен понял, что тот пытался сообщить ему.

Было ясно, к чему все шло. Вакахама был не больше человек чести, чем сам Верховен. Вакахама нарушит условия их сделки при первой возможности. Охранники заставят Стрейкена говорить, и как только узнают месторасположение последнего сейфа, их всех сразу пристрелят. Стрейкен это знал, Верховен это знал, и даже Гамильтон это знал. Как только Стрейкен заговорит, их час пробьет. Своим взглядом Верховен пытался призвать его к сотрудничеству.

Им придется скооперироваться, если они хотят жить. Странно, но у Стрейкена была более сильная позиция. Если они убьют его слишком быстро, то никто не сможет наложить руки на двенадцатый сейф. Верховен нуждался в Стрейкене точно так же, как Стрейкен нуждался в нем. Смертельные враги, которых жизнь заставила объединиться, потому что она важнее золота. Стрейкен тихонечко, совсем незаметно кивнул головой. Он будет готов, когда придет время.

Верховен сел за руль. Он покрыл расстояние до берега на большой скорости. Один из охранников давал ему указания. За Стрейкеном и Гамильтоном особого наблюдения было не нужно. Бывший начальник охраны неотрывно смотрел в море. Его лицо ничего не выражало. Если он и знал, что его ждет, то не подавал вида. Остальные головорезы курили и болтали у поручней. Один из них держат два деревянных кола и большой молоток. У Вакахамы, должно быть, извращенное понятие о развлечениях. Какой бы там фильм они ни собирались снимать, вряд ли он будет выпущен в широкий прокат.

Какое-то время казалось, что судно направляется прямиком в пролив, на берегу которого был зарыт сейф. Потом катер повернул направо. Они остановились у четвертого острова. На карте Стрейкена он был отмечен как Керкулла-Сисак. Шлеппи говорил ему, что «сисак» значит ящерица.

Пляж был очень узкий. Низкий кустарник доходил до самой воды. Катер поставили на якорь, и Стрейкен заметил, что в листве прорублена узенькая тропинка. Трое охранников стали более внимательными. Один из них был человек с извилистым шрамом: тот, которого избил Пит в Мерсинге. Теперь казалось, что его били по лицу рифленым железом. Второй охранник был тот, который держал руки Верховена в баре. Он был высоким и тощим, сам похож на Верховена. Третьим был шестидесятилетний мастер мучить людей полицейскими дубинками.

Охранники приказали им спускаться. Гамильтон пошел первым, затем Стрейкен, за ним Верховен, последним — бывший начальник охраны. Охранники продолжали изображать, будто Верховен свободен, хоть автоматы следили за каждым его движением. Вокруг было множество укрытий, и соблазн бежать все увеличивался. Но Стрейкен сомневался, что далеко уйдет, принимая во внимание плотность растительности. И вообще, если он будет трепыхаться, то только ухудшит ситуацию. Пит, может быть, смотрит сейчас на него и планирует их освобождение. Стрейкен оставался настороже. Он ждал удобного случая. Все, что нужно было делать, — это сохранять спокойствие и ждать. Терпение было одним из его достоинств.

Они двигались в молчании еще двадцать минут, а за ними наблюдали чьи-то глаза из джунглей. Тропа была прорублена мачете, следы были еще свежими. Стрейкен вдруг подумал, что Вакахаме пришлось изрядно потрудиться, чтобы приготовить съемочную площадку для своего фильма.

Тревожно ухали гиббоны. На фоне зеленого полога джунглей красными и синими всполохами мелькали попугаи. Ночью опять шел дождь, и даже в этот ранний час джунгли парили как турецкая баня. Растительность под ногами цеплялась за лодыжки. Пот заливал глаза, затуманивая зрение. Стрейкен постоянно спотыкался. Он заметил на голени пиявку. Его руки были связаны, так что стряхнуть ее он не мог. Через десять минут она увеличилась в два раза. На шее Гамильтона сидел комар и пил кровь.

Они поднимались по пологому склону. Стрейкен уловил запах гнили. Чем ближе они уходили в глубь острова, тем сильнее становилась вонь. Стрейкен узнал запах мертвечины и личинок: резкий, как аммиак. Куда бы они ни шли сейчас, кто-то пришел туда раньше и умер там.

Наконец, они вышли к маленькой полянке, где джунгли не смогли отвоевать себе место на голой скале. Земля была грязной после ливня. Корни деревьев вспухшими венами выступали из густой грязи. Компания черных жаб выпрыгнула из лужи и поскакала к зарослям при звуке приближения людей.

Источник вони лежал на дальней стороне опушки.

 

73

Это была полуобглоданная туша козла. Голые ребра торчали вверх. В глазных впадинах роились мухи. Кожа шевелилась — она была сплошь покрыта ползающими личинками. Животное было перерублено пополам, и задней части не было.

Стрейкен заметил какое-то движение в кустарнике. Раздался хруст веток. Огромный коричневый хвост мелькнул между листьями. Кусты затрещали, ветки затряслись. Затем джунгли опять затихли, слышался лишь стрекот цикад.

— Что это там за хрень? — спросил Гамильтон.

Вопрос был излишним. Они все знали, что это там такое. Нельзя побывать на Керкуллах и не заметить их. Гигантские ящерицы разгуливали по пляжам как порождения ада. Некоторые из них были до двух метров длиной. Стрейкен подумал, что Вакахама, наверное, купил козла в деревне на материке, а потом казнил его перед камерой.

Бывшему начальнику охраны приказали выйти на середину поляны. Лицо его было белым, как мел, он выглядел младше и потерял свой непобедимый вид. Обреченный на казнь не двинулся с места. Человек со шрамом на щеке ударил его по спине. Голова начальника охраны мотнулась вперед, и он упал на колени. Когда он поднялся на ноги, в глазах стояли слезы. Его дом был так далеко. До сих пор естественной средой обитания для него были вельветовые диваны на яхте Вакахамы. Теряя самообладание, он стал яростно крутить запястьями, пытаясь содрать с себя пластиковые наручники.

Ему приказали сесть спиной к скале. Теперь стало ясно, зачем понадобились колы. Второй охранник продел один из них между руками и спиной пленника. Он забил его в землю молотом. Где-то позади него в глубине джунглей снова зашуршало. Гигантской ящерице было любопытно. Она хотела знать, что ей принесли пришельцы на этот раз.

Они принесли ей кровь.

Охранник вынул складной нож из заднего кармана штанов. Он разрезал правую руку своего коллеги так же легко, как будто открывал упаковку с фаршем. Как будто ему уже приходилось делать это раньше. Порез вышел глубокий, но пленник его даже не почувствовал. Он был в шоке. Кровь хлынула вниз по руке в грязь. Охранник провел палкой по земле и проделал канавку; кровь устремилась по ней как расплавленная лава.

Третий охранник — старый человек с острым подбородком — отставил свою винтовку. Он вытащил из сумки портативную видеокамеру и начал снимать. Верховен и Стрейкен обменялись очень беглыми взглядами. Оставленная без присмотра винтовка — шанс к спасению. Маленький, но все же шанс.

Между тем бывший начальник охраны запаниковал. Он попытался встать на ноги, но его руки лишь беспомощно ездили вниз и вверх по колу. Для того чтобы поднять их, потребовались бы очень гибкие суставы. У него были обычные, и он вернулся в прежнее положение.

— Ты. Иди сюда. — Человек со шрамом схватил Стрейкена за волосы и потащил к кромке поляны. Снова Стрейкену полагалось самое лучшее место в доме. — Давай смотри. Когда насмотришься, скажи нам, где золото, и мы его пристрелим. Если не заговоришь, будешь следующим.

И он приподнял второй кол, чтобы подтвердить свои слова.

Стрейкен кивнул. Он пытался прикинуть, сколько же сможет выдержать. Он усиленно старался что-нибудь придумать. Где же, черт возьми, Пит? Терпение.

Человек со шрамом исчез в джунглях, пока второй охранник держал их на мушке. Они услышали, как он продирается через листву. Он обогнул поляну, обошел тушу козла и остановился в пятидесяти метрах за ней. Затем он принялся громко топать по подлеску. Он пытался вы гнать то, что пряталось там, прямо к ним. Тот, кто снимал, навел камеру на человека у кола.

Бывшего начальника охраны охватило безумие. Он раскачивался взад-вперед, пытаясь вырвать руки из пластиковых наручников, до мяса обдирая руки о кол. Он вопил, пока в его легких не закончился воздух. На вдохе он задохнулся собственной слюной.

Их появилось сразу четверо. Чудища из далекого прошлого Земли. Они остановились на краю поляны. Высунутые языки мелко дрожали. Ящерицы нюхали воздух и чувствовали страх. Их кожа была грубая, как кора: броня, которая немного изменилась за последние миллионы лет. Одна ящерица была намного больше остальных. На ее теле виднелись следы битв. Это был самец. Он был выше Стрейкена, больше двух метров от головы до хвоста. Тягучая желтая слюна, изобилующая бактериями, сочилась из угла его пасти.

Бьющийся в истерике пленник — такого ящерицы еще не видели. Вид его паники заставил их хвосты безумно мотаться из стороны в сторону, а языки заходить быстрее. Постепенно они осмелели и вышли на поляну. Ящерицы остановились, когда увидели остальных охранников, прикидывая, представляют ли они какую-нибудь опасность, а если да, то какую.

Ужас ситуации пригвоздил Стрейкена к месту. Он не мог отвести взгляд. Бывший начальник охраны потерял контроль над своим мочевым пузырем, и моча залила его брюки. Ящерицы отреагировали на запах и пустились трусцой. Они толкали друг друга, торопясь исследовать его источник. Подойдя поближе, они обнаружили кровь на земле. Они остановились, попробовали ее черными раздвоенными языками. Что-то щелкнуло в их маленьких мозгах, и тут они поняли, что человек, привязанный к колу, — добыча.

Приблизившись, первая ящерица поднялась на ноги. Она поставила передние лапы с когтями ему на плечо и лизнула в лицо. Все еще не уверенная, еда ли это, ящерица соскользнула на землю. Она провела когтями по всей его руке. Рубашка порвалась, и плоть раскрылась, как спелый персик. Ткани и порванные мышцы медленно стали вываливаться из длинного узкого пореза. Ящерица моргнула. Ее язык быстро двигался туда-сюда. Она снова поднялась, на этот раз откусив у человека кусок уха.

— Пристрелите их! — закричал Стрейкен. — Ради бога!

Но его никто не слушал. Все были слишком поглощены зрелищем.

Остальные ящерицы присоединились к нападению, опустив головы как атакующие хищники. Они вцепились бывшему начальнику охраны в пах и в ноги. Плоть летела клочьями. Адреналин держал его в сознании достаточно долго; последнее, что он увидел, — как самая большая ящерица открывает пасть и сжимает ее на горле несчастного. Больше он не кричал.

Человек со шрамом появился на дальней стороне поляны.

— Ну, где золото?

Стрейкен ничего не ответил. Охранник кивнул своему напарнику, и тот как ни в чем не бывало взял второй кол.

Стрейкена толкнули в спину, и он пошел, спотыкаясь, к середине поляны. Самая большая ящерица повернулась и настороженно посмотрела на него. Она, наверное, решила, что он идет отбирать их обед. Морда ящерицы была покрыта кровью, и с нижней челюсти свисала полоска человеческого мяса. Подумав, что Стрейкен представляет угрозу, ящерица надула горло. Потом она повернулась боком, чтобы продемонстрировать свои размеры. Стрейкен стоял как вкопанный. Он подумал, что ящерицы похожи на акул. И те и другие живут на Земле несколько миллионов лет. И те и другие реагируют на проявление страха. Фокус в том, чтобы страха не показывать.

Ящерица зашипела на него. Когда это не сработало, она опустила голову и двинулась в его сторону. Для животного длиной более двух метров приближение было пугающим. Хвост поднялся наверх для баланса, а ноги двигались как поршни. Стрейкен не шевелился. Он решил, что ящерица, скорее всего, остановится, не добегая до него. Дикие животные часто пугают, но редко нападают без предварительного предупреждения. Это у Стрейкена была такая теория. У него оставалось примерно три секунды, чтобы проверить ее на практике.

Позади него японцы-охранники засмеялись. Тот, что держал камеру, пробежал вокруг поляны, чтобы взять лучший ракурс. Ящерица уловила движение. Стрейкен стоял не двигаясь. Может, он вообще дерево. А вот то, что мелькнуло сбоку от ящерицы, точно не дерево. Это был старик, и он двигался. Это может означать, что он боится. Ящерица сменила направление.

Человек с камерой понял, что происходит, но отреагировал не сразу. Он перестал смеяться и побежал обратно к остальным, увлекая ящерицу за собой. Вспыхнула паника. Гамильтон и второй охранник соскочили с тропы, вон с дороги.

Именно такого переключения внимания ждали Стрейкен и Верховен. Они среагировали одновременно. Стрейкен бросился по направлению к группе, оказавшись там в одно время с человеком с камерой. Пробегая мимо, Стрейкен выставил ногу. Тот споткнулся и повалился на землю. В этот же момент Верховен нырнул к оставленной без присмотра винтовке. Он подхватил ее, перекатился через спину и вскочил на ноги. Ящерицу сбила с толку эта внезапно поднявшаяся беготня, и она остановилась подумать.

Прозвучало два выстрела.

Человек, который снимал на камеру, был убит выстрелом в спину. Второй охранник повернулся, чтобы выстрелить, но он был плохо подготовлен и в спешке не прицелился как следует. Верховен убил его вторым выстрелом. Пуля прошла через зубы, пробила мозг и снесла кусок черепа. Перепуганная звуками выстрелов, ящерица побежала в джунгли за своими сородичами, которые уже давно скрылись в зарослях.

Двоих завалили, остался один. Человек со шрамом был все еще жив и на свободе, да еще и под прикрытием. Стрейкен озирался, ища, где же он. Тем временем человек со шрамом стоял на одном колене, на дальней стороне поляны прижав приклад к плечу. Прямо картинка из учебника. На мушке он держал Стрейкена.

— Эд! Ложись!

Стрейкен услышал шум бегущих ног слева. Выстрел из винтовки. Смутный туман, когда Гамильтон бросился перед ним. Шипение воздуха, вырвавшегося из его легких, когда он упал наземь. Еще один выстрел. Крик птиц.

Затем тишина.

Стрейкен почувствовал запах пороха.

 

74

Он поднял глаза и увидел Верховена. Винтовка упиралась Стрейкену между глаз. Гамильтон лежал в нескольких ярдах слева от него. Он получил пулю в живот. Стрейкен уклонился от Верховена и скользнул по грязи к своему крестному отцу.

Гамильтон лежал на спине. Его лицо было мертвецки бледным, и дышал он с трудом. Человек со шрамом успел выстрелить всего лишь один раз, перед тем как Верховен убил его, но этого оказалось достаточно. Рана была смертельная. Стрейкен помнил, что однажды сказал Пит о выстрелах в живот. Это самое страшное. Тут почти ничего нельзя сделать.

— Мои руки!

Верховен заколебался. Ему не хотелось освобождать Стрейкена.

— Открой наручники, черт возьми!

Стрейкен повернулся спиной к Верховену, чтобы тот мог достать зажим. Верховен упер дуло винтовки ему в спину одной рукой, а второй отстегнул зажим.

Стрейкен стряхнул с себя наручники. Он склонился к Гамильтону, даже не помышляя о побеге. Кровь крестного отца сочилась сквозь пальцы Стрейкена. Он прижал большой палец к дырке и заткнул рану. Она была теплой и мокрой.

Гамильтон попытался что-то сказать, но у него не хватало сил. Смерть была близка. Жизнь вытекала из него. Стрейкен больше ничего не мог поделать, и надеялся только на то, что Гамильтон умрет быстро. Крестный попытался улыбнуться. В его глазах появилось особое выражение. Выражение покоя. Стрейкен понял, о чем тот думает. Он кивнул и улыбнулся в ответ. Ошибка, которую он совершил, пытаясь украсть его наследство, теперь была искуплена. Более чем.

Гамильтон закрыл глаза. Стрейкен держал голову своего крестного на руке до тех пор, пока его дыхание не остановилось.

— Золото, — сказал Верховен, когда все кончилось. — Либо ты скажешь мне, где оно, либо я сейчас же пристрелю тебя и вернусь домой. Будет жаль, но я обещаю, что именно так я и сделаю, если понадобится.

— Мы никуда не пойдем, пока я не похороню его.

— У нас нет на это времени, Банбери. Вакахама заподозрит неладное.

— Гамильтон спас мне жизнь. Он мой крестный отец. Я его похороню.

Это была констатация факта.

Верховен к этому моменту уже достаточно хорошо знал Стрейкена. Он знал, что Стрейкен страшно упрям и скорее даст себя застрелить, чем бросит тут Гамильтона, так что неохотно согласился:

— Только давай быстрее.

Они вернулись по своим следам к «Пинг-понг табу». Шли медленно. Стрейкен поднял Гамильтона и перекинул его руку через плечо, как он вел Верховена из своей квартиры две недели назад. Идти было очень тяжело. Кровь Гамильтона текла по его спине и ногам.

Стрейкен выбрал кокосовую рощу на дальнем конце длинного пляжа. «Фубуки» не было видно за мысом Дракона. Стрейкен не верил, что делает все это исключительно для очистки своей совести, но сказал себе, что Гамильтон одобрил бы это место. Пальмы отбрасывали тень. С возвышенности открывался чудесный вид на сапфирное море, где, играя, прыгали в волнах марлини и, как ракеты, носились серебряные тунцы.

Стрейкен руками выкопал могилу. Последнее, что он сделал, это стер грязь с ботинок Гамильтона.

От места, где они причалили, до того заливчика, на берегу которого они зарыли сейф, было около трех километров.

Верховен явно торопился, чтобы поскорее попасть туда. Стрейкен не мог его за это винить. Ужасная сцена, свидетелями которой они только что оказались, все еще стояла перед глазами. Да еще и этот Вакахама, его нельзя не принимать во внимание. Хоть их и не было видно с яхты, он скоро поймет, что что-то произошло. Он ждет возвращения своих людей. Если они вскоре не появятся, Вакахама пошлет на поиски вертолет.

Верховен поставил Стрейкена к рулю, а сам держал его на прицеле. Запястья Стрейкена страшно болели после пластиковых наручников и ночи, проведенной в колодках, но если оставшаяся часть их плана пройдет успешно, то привести Верховена к заливу было лучшим шансом спастись. Наконец они добрались до входа в залив. Стрейкен сбавил ход и повернул катер против течения.

Их план с самого начала включал встречу в заливе. Они знали, что вертолет обязательно взлетит, чтобы искать «Морской дух», поэтому решили, что самым безопасным будет, если Сумо приедет к сторожевому посту. Он причалит к его крохотной пристани до того, как вертолет сможет подлететь и броситься в воздушную атаку. Иногда на этом посту были люди, иногда нет. Они до сих пор еще не видели ни одного представителя власти в морском парке, но присутствие служебного катера у причала отпугнет японцев.

Сумо и Шлеппи должны были заделать дырки от пуль в «Морском духе», проверить моторы и в два часа ночи тихо выйти из залива. Все огни на борту должны быть отключены. «Морской дух» пойдет на одном или двух узлах — чтобы было тихо. Сумо должен вернуться в залив, прижимаясь к берегу. Шлеппи будет сидеть на носу и показывать рукой направо или налево, прокладывая путь между кораллами.

Между тем Пит должен был закончить свое дело на борту «Фубуки». Он проплывет с ластами к расколу в земле, оставшемуся после обвала, чтобы забрать один или два запасных баллона, где подождет пять минут. Затем, поняв, что Стрейкен задерживается, он должен поплыть обратно к берегу, как было оговорено. Обоим им попадаться не следовало.

Как только Стрейкен появился в баре, японцы ослабили бдительность и позволили Питу плыть близко к поверхности. С его многолетним опытом воздуха ему должно хватить по крайней мере на девяносто минут. Этого достаточно для трехкилометрового заплыва обратно до мыса Дракона.

Добравшись до скал, он должен снять с себя водолазное оборудование и вернуться на Керкулла-Бесар пешком. Если бы он плыл, пришлось бы огибать много мысов и пересекать много пляжей, но по воде расстояние между двумя островами было гораздо меньше, и Пит может покрыть его очень быстро. Весь путь займет около двух часов. Он должен появиться в заливе как раз вовремя, чтобы встретить «Морской дух» и начать готовить освобождение Стрейкена.

Стрейкен краем глаза посмотрел на Верховена, чтобы проверить, не заподозрил ли он подвоха. Залив был их территорией. Перевес Верховена уменьшался с каждым метром. Если они услышали звук приближающегося катера, то, скорее всего, уже начали готовить засаду. Так как он еще не открыл себя, Стрейкен был уверен, что Пит выжидает. Если бы они начали его спасать на «Морском духе», то вертолет расстрелял бы их в момент. Может, он видел, как Стрейкен сходит с «Фубуки», и попытался добраться до Керкулла-Сисак пешком.

В идеале они поднимут все двенадцать сейфов, но в первом уже было достаточно денег на всю оставшуюся жизнь, и остальные одиннадцать не стоят того, чтобы ради них погибнуть. Если они смогут одолеть Верховена, Стрейкен с радостью удовлетворится тем, что построит собственный домик на берегу бухты Святого Михаила и отправит Вакахаму со всеми его помощниками и яхтой на воздух.

Стрейкен вел катер и вглядывался в берег. Никаких признаков «Морского духа». Он предположил, что Сумо услышал их приближение и поднялся выше по течению. Стрейкен тяжело переживал смерть Гамильтона, но мысль о скором спасении придавала ему сил.

Так продолжалось недолго. Он должен был думать, а не считать ворон в такой момент.

Шлеппи.

Племянник Сумо плыл в середине залива, ловил рыбу на завтрак. Он услышал их слишком поздно и теперь отчаянно греб к берегу. На нем были маска, трубка и ласты. Его пухлые темные руки что есть силы молотили по воде. Когда он отбросил в стороны свой гарпун, чтобы он не мешал плыть, Стрейкен увидел, что Шлеппи поймал три рыбки. Одна из них еще билась в предсмертных судорогах.

Одну короткую секунду Стрейкен думал, что Шлеппи успеет, но он ошибся. Ласты предназначены для плавания, а не для бега по песку. Верховен спрыгнул с носа катера как леопард. Он приземлился по колено в воду и рванул к берегу. Через несколько мгновений Шлеппи был у него в руках.

Стрейкен открыл дроссель и вогнал катер в песок, пропахав килем канаву. Верховен держал Шлеппи за волосы и шел так быстро, что ноги бедного мальчика едва касались песка. Затем он остановился. В его глазах было какое-то дикое выражение: смесь возбуждения, отчаяния и жадности. Он приставил дуло винтовки Шлеппи под подбородок.

— Слушайте меня! — заорал он. — Все вы! Где вы там?

Стрейкену не понравилось выражение его глаз. Какие бы там планы по спасению ни готовил Пит, они внезапно утратили смысл. Стрейкен соскользнул на песок по поручню. Хриплый голос Верховена не вызывал сомнений в серьезности его намерений.

— Я сейчас сосчитаю до четырех, — кричал Верховен в сторону пляжа и окружающих холмов, — я знаю, что вы где-то здесь. Если вы не покажетесь, я прострелю мальчишке голову.

Стрейкен побежал к ним. Он сам не знал, что предпринять, но он должен был сделать хоть что-то. От Верховена его отделяло пятнадцать метров. Голландец повернулся и выстрелил один раз. Выстрел задел Стрейкена прямо над бедром, поцарапав кожу. Ему пришлось остановиться; следующий выстрел будет смертельным. Сейчас кровь шла сильно, но рана была совсем не глубокая. Простая царапина. Если Верховен целился именно туда, то он просто виртуоз.

— Стой где стоишь, Стрейкен. — Верховен тяжело дышал, адреналин у него зашкаливал, он потел, как наркоман в утреннем зное. Голландец начал считать. — Раз.

Стрейкен опустился на колени на песок и начал всматриваться в окружающие джунгли. Никаких признаков жизни. Даже цикады смолкли.

— Два.

Никакого движения. Да где же все, черт возьми? Стрейкен не мог поверить, что они поведутся на блеф Верховена. Даже если Пит не захочет идти на компромисс, Сумо ему не позволит.

На счет «три» Верховен отпустил Шлеппи. Он поднял винтовку к плечу и приставил ее к голове мальчика. Шлеппи замер. Он оцепенел как та крыса в ивовой клетке и не отрываясь смотрел на Стрейкена широко открытыми от ужаса глазами, умоляя его сделать что-нибудь — ну хоть что-нибудь, чтобы этот человек ушел. Стрейкен чуть не потерял сознание от боли, прошившей его, когда он встал на ноги.

— Четыре.

 

75

Остальные вышли из джунглей. Они прятались в той же бамбуковой чаще, где накануне вырезали рычаги. Вышли все, Сумо впереди, с горящими глазами и крепко сжатыми кулаками. Его коричневое лицо было твердым, как тиковое дерево; казалось, он даже не моргал. Стрейкен подумал, что Верховен, наверное, очень уверен в себе и знает, что делает: если Сумо удастся достать его, он причинит ему невыразимые страдания.

— Отлично. — Верховен облегченно вздохнул, когда увидел их всех. — Так, ну и где сейф?

Верховен снова схватил Шлеппи за волосы. Он отступил на несколько шагов, когда остальные присоединились к Стрейкену, и взял всю компанию на прицел.

— Я стою прямо на нем, — сказал Стрейкен сквозь стиснутые зубы.

— Никаких фокусов, Стрейкен. Иначе парень умрет.

— Да иди ты, Верховен. — Стрейкен не сильно беспокоился, что Верховен снова может в него выстрелить. Особенно если это даст Питу возможность схватить пистолет. Он повернулся к своему другу. — Где ты раньше был?

— Ждал. Я знал, что ты вернешься.

Верховен начал терять терпение.

— А ну заткнитесь и копайте. Все.

Они были не в той ситуации, чтобы спорить, и приступили к работе голыми руками. Полчаса назад Стрейкен похоронил своего крестного отца. Теперь эксгумировал свой сейф.

Они закопали его на глубине в полметра, но дождь намочил песок, и стены ямы затвердели. Через несколько минут появилась верхушка сейфа, но еще чуть ли не час они очищали его с боков. Стрейкен жутко хотел пить. Его бедро горело. Рана покрылась песком. Ужасно жгло, но кровотечение остановилось.

Верховен сидел на середине пляжа, все еще прижимая автомат к голове Шлеппи. Он позволил им перевести дыхание, затем медленно подошел, чтобы проверить работу, таща Шлеппи за собой. Стрейкен заметил выражение удивления на лице голландца. Верховен ожидал обмана. Он даже, казалось, был разочарован, что ему не пришлось никого наказывать, но разочарование быстро сменилось нетерпением. Сейф был почти его. Все, что осталось сделать, — это затащить его на палубу, и он богат. Голландец показал на Кей Ти дулом АК-47.

— Ты.

Кей Ти неохотно вышла вперед. Верховен даже не попытался скрыть своего восхищения ее фигурой. Она ответила взглядом, от которого окаменела бы и Медуза Горгона.

— В форпике лежат веревки. Вынь их и принеси сюда.

Кей Ти сделала, как он велел, и полезла на борт «Пинг-понг табу». Она порылась в форпике и нашла там веревки, их было три. Сумой Пит обвязали ими сейф. Верховен приказал Кей Ти опустить сходню на берег, потом сам залез в катер, не отпуская Шлеппи.

— Тащите наверх.

— Он слишком тяжелый, — сказал Стрейкен.

— Но не для таких сильных мальчиков, как вы. Я второй раз повторять не буду. — И он стукнул Шлеппи по голове дулом АК-47, чтобы подчеркнуть сказанное. Бум! Шлеппи поморщился.

Втроем они впряглись и стали тянуть, как вьючные мулы. Веревка впилась в плечи и руки. Кожа вздувалась пузырями, но сантиметр за сантиметром они вытащили сейф из ямы.

Передвигать сейф сейчас было проще, чем раньше: у воды берег был ниже. Воспользовавшись инерцией, они закатили его вверх по сходне с удивительно небольшим усилием. Потом забрались на борт и протянули последние пятнадцать сантиметров. Сходня прогнулась в середине под такой тяжестью. Стрейкен подумал, что она возьмет сейчас и треснет, но дерево выдержало. Зрелище Верховена с автоматом, приставленным к голове Шлеппи, придавало им дополнительные силы. Сумо тянул как одержимый, и наконец они подняли сейф на палубу.

Они стояли, уперев руки в колени, с трудом переводя дыхание. Утро выдалось душное. Стрейкен почувствовал, как к горлу подступает желчь. Воздух в легких был влажным, и он знал, что его организм обезвожен. Литр воды, которую он выпил утром, быстро испарился. Теперь, в результате потери крови и физического истощения он почувствовал ужасную слабость. Неизвестно откуда он еще нашел в себе силы обозвать Верховена редкостной сволочью.

— Отпусти его сейчас же. Сейф твой.

Пит добавил еще несколько слов от себя лично. Верховен поднял брови, удивившись звучанию родной речи так далеко от дома. Он улыбнулся им. Профессионал, он не собирался возмущаться на этом этапе процесса.

— Пошли вон отсюда. Все.

Он махнул в их сторону автоматом как дирижерской палочкой. Затем вернул дуло к исходной точке напротив виска Шлеппи. Они увидели, как жилы на его руке напряглись. Все одновременно отступили. Палец Верховена лежал на курке. Даже если они и попытаются броситься на него, любое резкое движение повлечет за собой выстрел.

— Сходите с катера.

Верховен следил за каждым их движением. Он ждал, пока они исполнят одну команду, прежде чем давать другую. Один за другим они сошли по сходне в воду, затем на берег.

— Теперь отходите по пляжу. Очень медленно.

Они молча повиновались, каждый думая об одном и том же.

— Не надо, Сумо. — Пит увидел, как Сумо борется с желанием броситься. — Еще не время, дружище. Время настанет. Тебе нужно остаться живым. Со Шлеппи все будете в порядке.

Он, конечно, был прав. Самый лучший шанс Шлеппи заключался в том, чтобы они действовали заодно. Стрейкен повторял это про себя, пока пятился назад по обжигающему песку. Они дошли до кромки бамбуковой чащи и остановились. Ни один из них не знал, что делать дальше. Сейф был у Верховена, и между ними было тридцать метров. Стрейкен был невооружен. Балом, несомненно, правил Верховен. Пока у него в руках Шлеппи, никто не сможет и пальцем шевельнуть, чтобы вернуть его. Они беспомощно стояли там.

— Стрейчен! — позвал его Верховен. Как и тогда, в «Схипхоле», он неправильно произнес его имя.

— Что?

— Я не хочу больше видеть твою мерзкую рожу. Я хочу убить тебя прямо сейчас. — И он поднял автомат.

Стрейкен не стал ждать второго приглашения. Он бросился в сторону и спрятался за скалой. Треск автоматных очередей раздался в ту же секунду, и пули просвистели в том месте, где только что была его голова. Для того чтобы стрелять из автомата, Верховену требовались обе руки. Шлеппи только того и ждал. Он пробежал по палубе, прыгнул в воду с кормы и исчез в глубокой воде.

Верховен отпустил его. Он хотел достать Стрейкена. Выстрелы раздавались один за другим. Джунгли содрогались, там что-то трещало, стучало, свистело. Верховен опустошал весь магазин по скалам и подлеску, стреляя явно наугад. Обстрел пригвоздил Стрейкена к земле, остальные разбежались по бамбуковой чаще. Он посмотрел на своих друзей, они лежали ничком, прикрыв головы руками. Шлеппи пересек залив под водой, вылез на другой стороне и спрятался в скалах.

Верховен остановился, просматривая чащу в поисках движения. Он выглядел раздраженным. Нужно было убить Стрейкена, пока еще была такая возможность. Доставка сейфа на борт сместила катер, он отплыл от берега и теперь дрейфовал к месту в середине залива, где проходило быстрое течение. Когда сходня соскользнула с борта в воду, Верховен не сделал никакой попытки вернуть ее.

Хотя все были живыми и невредимыми, голландец легко мог уйти. И он не собирался этот шанс упускать. Выпустив оставшиеся в магазине пули в воздух, он бросил автомат на палубу, развернулся и завел мотор.

Раздался первобытный крик — Сумо вылетел из чащи, как разъяренный бизон. Джунгли расступились в стороны под его натиском. Высоко над головой он держал мачете и шел к катеру, делая огромные шаги, от которых вздрагивала земля.

Необходимости в этом уже не было. Все закончилось, Шлеппи остался жив и был в безопасности. Стрейкен закричал Сумо, чтобы тот остановился, но он зря старался, шкипер ничего не слышал. Толстяка обуяла страшная ярость. В его мозгу кипело бешенство. Страдание, которому Верховен подверг племянника Сумо, не могло быть прощено. Он добежал до воды и бросил мачете. Оно пронеслось по воздуху, сверкая лезвием на солнце. Прекрасный бросок. Мачете вонзилось прямо в дверной косяк главной каюты, и затрепетало там, как стрела.

Сумо был в пяти метрах от катера, когда винты внезапно взревели, взбалтывая воду, как в джакузи. Корма мотнулась туда-сюда, как рыбий хвост, пока Верховен пытался взять над катером контроль. Сумо начал отставать. Он злобно пнул по воде ногой. Силы были неравными. Под глумливое гудение двигателей «Пинг-понг табу» набирал скорость каждую секунду. Вскоре он обогнул мыс и пропал из виду. С их сейфом на борту.

 

76

«Морской дух» был в ста метрах, он стоял в проливе. Берега были такими крутыми и джунгли такими плотными, что потребовалось некоторое время, чтобы добежать до него.

У Рутгера Верховена было преимущество в пятнадцать минут. «Морской дух» был быстрее «Пинг-понг табу», но когда они вышли в море, агента Интерпола было уже не видно. Он будет петлять вокруг островов, прежде чем выберется в открытое море. Маловероятно, что они когда-нибудь смогут найти его.

Лететь домой с сейфом для него неосуществимая задача. Сейф неимоверно тяжел. Естественно, он вызовет кучу нежелательных вопросов у таможни. Стрейкен подумал, что, скорее всего Верховен поплывет на «Пинг-понг табу» всю дорогу до Голландии, а у него, Стрейкена, были дела и поважнее, чем нестись сломя голову за своим врагом десять тысяч километров по океану.

«Фубуки» между тем торчала, как заноза в пальце. Они заметили ее, обогнув мыс Дракона, — она стояла в том же месте над затонувшим судном. Вакахама решил не ждать возвращения своих трех охранников. Может, он слышал оружейный огонь и предположил самое худшее. Телохранители для человека его положения — предметы одноразового применения, типа бритвенных лезвий, и он готовился отплыть без них. Стрейкен видел, что последние три сейфа присоединились к остальным на баке яхты. Одиннадцати вполне достаточно. Вакахама не собирался ждать двенадцатого. Пусть достается Верховену.

«Фубуки» уже подняла якорь, когда ее экипаж обнаружил, что на нее на всех парах несется рыболовецкий катер. Но было уже слишком поздно. Большая яхта по сравнению с катером была медленной. «Морской дух» преследовал яхту как дельфин-касатка большого кита. «Фубуки» прошла не более ста метров от места стоянки, когда Пит приказал Кей Ти и Шлеппи спуститься вниз. Он присоединился к Сумо и Стрейкену на капитанском мостике, чтобы выполнить последний пункт плана.

На яхте объявили тревогу. Через бинокль Стрейкен видел Вакахаму и троих его телохранителей, которые занимали оборонительные позиции на верхней палубе. Он узнал одного из них — этот человек его поймал. Охранник поднял автомат к плечу, но Вакахама ударил по стволу, так что оружие нырнуло вниз.

Лицо Вакахамы выражало чрезвычайное раздражение. Стрейкен должен быть мертв. Сейчас он, разорванный на маленькие кусочки, должен находиться в брюхе гигантской ящерицы. Стрейкен смотрел на него с холодным любопытством. Вакахама думал, что же последует дальше. Если он останется там, где стоит, то скоро узнает.

Пит открыл шкафчик. Двенадцатикалиберная сигнальная ракетница Сумо никогда еще не бывала в употреблении. На коробке стояло: «Только для безопасности судов». С коротким дулом и отверстием шириной с выхлопную трубу, она была ярко-оранжевого цвета и напоминала детскую игрушку. Всего три патрона. Пит зарядил один и протянул ракетницу Стрейкену.

Вакахама выхватил из рук ближайшего наемника автомат. На яхте началась паника. Два судна были в пятидесяти метрах друг от друга, и они быстро сближались. У Вакахамы был автомат, бьющий на полтора километра. У Стрейкена была ракетница с дальностью полета в триста метров. Стрейкен выстрелил первый.

В этот самый момент Сумо резко сбросил газ. «Морской дух» осел в воде. Ракета пролетела и упала в воду позади «Фубуки». Вакахама опустил автомат. Его раздражение сменилось легким удивлением.

Они все знали, о чем он думает. Он думает, что Стрейкен стреляет в него. Он думает, что Стрейкен промазал. Он думает, что теперь он в безопасности.

Вакахама ошибался по всем трем пунктам.

Они заметили след протекающего топлива, когда были еще в минуте пути от яхты. Он змеился по поверхности черно-синей пленкой в виде чрезвычайно легковоспламеняющейся смеси дизеля и масла.

Пит продолжил работать у днища яхты еще долго после того, как Стрейкен залез на якорную цепь, чтобы распихать динамит вдоль палубы. Кораблестроители облегчили ему задачу. Они все детали оборудования отметили по-английски. Пит просверлил пять маленьких дырочек в топливных баках и еще одну в маслосборнике. Как раз такого размера, чтобы содержимое баков тихонечко вытекало по капле, а на капитанском пульте при этом датчики не отметили, что что-то не в порядке. На море был штиль. Масло еще не рассеялось. Оно распространилось по поверхности метровым пятном. Ракета упала в воду в пяти метрах от кормы. Сумо сдал назад.

На какое-то жуткое мгновение Стрейкену показалось, что все пошло совсем неправильно. Ракета зашипела в воде. Она загорелась ярко-красным пламенем. Затем она замерцала, как фейерверк в темную дождливую ночь. Некоторые из охранников засмеялись, и тут наконец вспыхнул дизель. «Только для безопасности судов». Стрейкен усмехнулся, осознав иронию ситуации.

Протекшее топливо воспламенилось с коротким, но слышным шипением. Языки пламени побежали по нему. С ревом вспыхнуло масло. В окружающем воздухе сгорел весь кислород. Менее чем на десяти узлах «Фубуки» оставляла за собой красивый гладкий след. Не было волн, которые залили бы пламя, бодро бежавшее за яхтой.

Охранники уже не улыбались. Огонь достиг протекающей выхлопной трубы, двигатели взорвались с грохотом, от которого бандиты даже присели. Когда Стрейкен снова посмотрел туда, вся корма яхты была охвачена огнем. На палубе развивалось активное движение. Вакахама бегал туда-сюда и кричал своим людям, чтобы они потушили огонь. Но это было невозможно. К тому же они еще не знали, что Пит приклеил к днищу восемь динамитных шашек. И что Стрейкен бросил еще три в якорный колодец. И еще было две в спасательной шлюпке и три в рундуке.

Шашки в рундуке рванули первые. Казалось, что они сожгли кислород из воздуха на несколько километров вокруг. Взрывная волна была такой силы, что Стрейкен едва устоял на ногах. Грохот взрыва отразился от моря и покатился к холмам Керкулл.

Одна задругой с равными интервалами взрывались вдоль киля яхты оставшиеся шашки. Яхта Вакахамы запылала, как картонная коробка. Обломки летели вверх на сто метров. И падали вниз дождем зазубренных кусков. Неповрежденные сейфы упали вводу, как большие железные бомбы, и медленно пошли на дно. Брызги фонтаном полетели наверх метров на пятнадцать.

В том, что осталось, невозможно было опознать яхту. Большие части разрушенного корабля тонули, все еще охваченные огнем. Сумо подошел поближе, но вынужден был остановиться из-за жара. Бо льшая часть обломков утонула, но на поверхности догорал всякий мусор, который не утянуло вместе с остовом яхты. Деревянные планки обшивки шипели, когда «Морской дух» нагонял на них волну и гасил пламя, которое крутилось на краях. Обуглившиеся тела медленно кружились, и рядом с ними кружились стул, спасательный круг и водная лыжа. Чуть дальше на волнах как перевернутая рыбачья лодка качался кожаный портфель. Какие-то тарелки, миски, подстилки на шезлонги, пластиковые бутылки и фонари собирались в кучки, которые в конце концов вынесет на Керкуллы. И полиция национального парка откроет самое большое в своей истории дело.

Море все еще кипело. Плотный черный дым поднимался в небо. Стрейкену и его друзьям пришло время уносить ноги.

Они были в открытом океане. «Фубуки» отошла всего лишь на двести метров от места своей стоянки, перед тем как затонула. На этом расстоянии глубина значительно изменилась. Стрейкен посмотрел на панель инструментов. Цифровой эхолот показывал один километр восемьсот двадцать и семь десятых метра. Это было глубоко. Очень глубоко. Никоим образом теперь не достать золото без подводной лодки.

Пит и Сумо спустились вниз проверить, как там Шлеппи и Кей Ти. Стрейкен остался на капитанском мостике наедине со своими мыслями. Когда все успокоилось, он услышал, как Сумо крутит радио, наводя контакт со своим кузеном в Куантане.

Стрейкен просмотрел горизонт и заметил черную точку слева. Рутгер Верховен был в пяти километрах от них. Догонять его — бессмысленная трата времени. Последний сейф плыл в Голландию.

И Стрейкен не собирался останавливать его.

 

77

Путь Верховена домой будет примерно таким же долгим, как и Стрейкена. Пока «Морской дух» срезал путь через Панамский канал, «Пинг-понг табу» шел через Суэцкий канал. Верховен может решить прокатиться по Средиземному морю: насладиться теплом североафриканского побережья перед тем, как вернуться в ноябрьский Амстердам. Он проведет время в размышлениях, насколько поиск сокровищ оплачивается выше, чем работа полицейского. Если его еще не уволили, он сам сможет подать в отставку.

Проработав международным полицейским десять лет, Верховен скорее всего знает, где на черном рынке продать целый сейф золотых соверенов. Через две недели «Пинг-понг табу» может причалить к пристани Триполи или Палермо, и он сойдет на берег решать вопросы.

Но сначала ему придется открыть сейф.

Он заедет куда-нибудь, чтобы купить ацетилено-кислородную сварочную горелку или какую-нибудь пластиковую бомбу. Он выберет солнечный денек и выйдет подальше в открытое море. Предвосхищение будет просто чудесным. Он выключит мотор. Опустится на колени перед сейфом. В полном одиночестве и абсолютной тишине он приступит к работе над петлями. В своем возбуждении он вряд ли заметит, что печать, запечатавшая сейф, новее, чем все остальное. Дверь отломится и упадет на палубу с тяжелым стуком, и он поздравит себя с тем, что все прошло так легко.

Затем содержимое сейфа хлынет на палубу. Оно рванется из сейфа как оползень и ударит Верховена по коленям и рукам. На километры вокруг не будет никого, кто увидит его лицо в этот момент, и никто не услышит его яростного рева. Но где-то на другом конце мира Эд Стрейкен почувствует его. И если жизнь после смерти существует, то Эйдриан Гамильтон и Молли Ньюкрис посмеются над Верховеном, когда камень за камнем будут выкатываться на палубу «Пинг-понг табу».

Трудно было пересыпать золото в вещмешки. Еще труднее тащить их на борт «Морского духа». Но их осторожность была вознаграждена. Стрейкен настоял на том, что нужно до отказа набить сейф камнями — чтобы внутри не гремело. После этого Пит припаял дверь на место и они закопали сейф.

Когда-нибудь Верховен найдет Стрейкена. Они снова встретятся: Стрейкен был совершенно в этом уверен. А сейчас он праздновал свою победу. Он стоял на мостике и смотрел, пока черная точка катера Верховена не слилась с плоской линией горизонта. Стрейкен был рад покинуть Малайзию с ее змеями и ящерицами. Взявшись за руль, он почувствовал, что две серебряные запонки нагрелись на солнце и жгут ему кожу на груди. Лево и право. Широта и долгота. Инь и ян.

Они сделали свою работу, но помимо счастья принесли еще и несчастье. Им пора исчезнуть. Решимость выполнить их предсказание заставила его убить Молли Ньюкрис, Пили Паранга, Вакахаму и неизвестное число японских бандитов и экипажа яхты. Мишель Ньюкрис и Рутгер Верховен пали жертвами их очарования, и оба жестоко поплатились. Эйдриана Гамильтона затронула их магия, и он заплатил самую высокую цену. А в Лондоне маленький мальчик будет расти без матери.

Запонки стали не нужны. Их волшебная сила закончилась. Не раздумывая больше ни минуты, Стрейкен снял цепочку с шеи. Он собрал ее в кулак и запустил через поручень. Запонки блеснули на солнце. Он не стал дожидаться, когда они исчезнут под водой.

Они вернулись на Тиоман, там Стрейкен забрал календарь и остатки денег. Расплатившись за свои пляжные бунгало, они все поплыли по проливам к Куантану. Уже в море Стрейкен собрал короткое собрание, чтобы обсудить планы на оставшееся золото. Он точно знал, что хотел с ним сделать, и через несколько минут все остальные стали его партнерами.

Кузен Сумо ждал их с ниткой и иголкой. Он обработал бедро Стрейкена дезинфицирующим раствором, и Пит довольно хихикал, пока его друга зашивали без анестезии.

— Как ты собираешься везти свое золото домой? — спросил Сумо.

— Мы наймем корабль. Черт возьми, да мы даже лучше купим корабль.

— У меня есть корабль на примете. Можете купить его.

— Отлично, — сказал Стрейкен, — когда его можно посмотреть?

— Хоть сейчас.

Стрейкен обвел взглядом пристань. Он был набит местными рыбацкими лодчонками. «Морской дух» был единственным судном, сделанным не из дерева.

— Э-э-э, я что-то так не думаю, Сумо. Я не уверен, что что-нибудь из этого вот сможет пересечь Тихий океан.

Сумо захохотал, его живот заколыхался, а глаза прищурились. Потом он топнул ногой по полу кубрика.

— Нет, Стрейкен. «Морской дух». Он твой.

Стрейкен подумал, что ослышался. «Морской дух» — как единственная женщина в жизни Сумо. Он, если можно так выразиться, был его любовью. Его гордостью и радостью.

— Да ты шутишь.

— Ничуть. Она — старье. Покупай ее. Я хочу купить что-нибудь побыстрее.

Стрейкен засмеялся как ребенок. Он раскинул руки и обнял Сумо. Ужасная ошибка. Малайзиец обнял его в ответ и чуть не раздавил насмерть.

Сумо и Шлеппи часа два перетаскивали свои вещи. В конце причала у них был гараж, где они и сложили свои принадлежности. Стрейкен отсчитал им их долю золота и прибавил еще за «Морской дух». Они положили золото в багажник машины доктора. Подвеска треснула, и ниши колес опасно приблизились к шинам. Затем они все сидели на набережной и пили охлажденный чай. Пора было прощаться.

— Обещай мне, что не вернешься за золотом, — Стрейкен посмотрел Сумо в глаза.

— Обещаю. У нас уже достаточно. Я могу справиться с катером, но не могу справиться с подводной лодкой. Ты все делаешь правильно.

Толстяк и Стрейкен обменялись рукопожатием. Тайна была в надежных руках.

Кей Ти обняла Шлеппи и крепко поцеловала его в щеку. Он ужом вился вокруг Пита, Стрейкен шутя потрепал его за уши.

Они сели в машину доктора, и Сумо высунулся из окна.

— Ada air adalah ikan.

— Что? — переспросил Стрейкен.

— Ada air adalah ikan.

— Что это значит?

— Это старая малайзийская пословица. Она значит «Где вода, там и рыба». Можно еще сказать «Que sera sera», если тебе так больше нравится.

Но Стрейкен решил, что «Ada air adalah ikan» звучит гораздо лучше.

— Где вода, там и рыба. Очень хорошо.

Машина тронулась и быстро исчезла в облаке пыли.

Они отправились тем же вечером в восемь часов. У Сумо был родственник, который работал на таможне, и поэтому никаких вопросов относительно экспорта «Морского духа» не возникло. С самым невинным выражением лица Стрейкен сообщил, что ему нечего декларировать.

На пути до Сингапура Стрейкен обсуждал с Кей Ти, как переправить в Америку ее долю. За страдания, которым ее подверг Пили Паранг, она заслужила столько же, сколько и остальные. Понадобятся значительное время и юридические консультации, чтобы конвертировать соверены в нормальные деньги, но Стрейкен настоял, что когда все будет закончено, она приедет на Кюрасао и заберет свой чек лично.

Он предложил ей отправиться через Тихий океан вместе с ним, но она лишь засмеялась и сказала, что пора спуститься на землю. Неделю назад она была на каникулах — приехала понырять со своим парнем. Потом ее использовали как наживку для акулы и стреляли в нее из автомата. Так что гори все синим пламенем, сейчас она едет домой.

Они причалили к пристани Чанги в Сингапуре. Стрейкен проводил ее до стоянки такси. Огни контейнеровозов блестели в море как маяки. Остался еще один вопрос, который Стрейкен должен был ей задать. Он занимал его с момента их встречи в баре, когда она подбрасывала пивные подставки и ловила их, даже не глядя. С того момента, когда она в первый раз назвала его Лансом. Это был тест. Ему надо было узнать, прошел ли он его. Стрейкен взял ее за руку и посмотрел прямо в глаза.

— Что означает «Кей Ти»?

Ее лицо осветилось неожиданной радостью, и на этот раз Стрейкен не сомневался, что понял ее правильно. Она округлила глаза. Затем потянулась к нему и прошептала на ухо.

— Мило, — сказал он, — весьма.

— Ты так думаешь?

— Я и хуже слышал.

— А ты? Я заглядывала к тебе в паспорт как-то на днях, и там написано, что твое второе имя — Банбери.

— Да, верно.

— Банбери? Как в Банбери-Кросс?

— Точно.

— Очень стильно.

— Ты так думаешь?

— Я и хуже слышала.

Стрейкен крепко поцеловал Кей Ти в губы. Теперь, когда они наконец представились друг другу, пришло время прощаться. Они снова поцеловались. Она села в такси и уехала.

«Морской дух», набитый золотом и дополнительными канистрами с топливом, низко сидел в воде. Надо будет опасаться сильных течений и волнений на море, пока они будут совершать путешествие через Тихий океан. Огромные волны будут обрушиваться на палубы во время шторма. Они будут бороться только за то, чтобы оставаться на плаву. Но, как и его предыдущий хозяин, «Морской дух» был сильным и устойчивым, он не разочарует их во время путешествия с востока на запад.

Они дозаправятся в Микронезии. Затем осторожно пойдут к Южной Америке. Достаточно медленно, чтобы экономить топливо, и достаточно быстро, чтобы держать корабль на ровном киле. Как только они доберутся до Галапагоса, свернут на северо-восток, к Панаме. Они срежут путь по каналу и войдут в более спокойные моря на юге от Карибских островов. Оттуда до дома будет уже недалеко, вокруг северного побережья Венесуэлы к бухте Святого Михаила на Кюрасао.

Пит связался по радио с Купмансом, предупреждая его об их прибытии. У Стрейкена было достаточно денег, чтобы удовлетворить иммиграционную службу Кюрасао. Бухта Святого Михаила перестала быть запрещенным для него местом. Бухта Святого Михаила будет теперь его домом.

Стрейкен закрыл глаза. Он мысленно представил себе картину: он лежит в гамаке и смотрит на горизонт, красный от последних лучей заходящего солнца. В лагуне резвятся дельфины. Барбекю уже на подходе. Запах слегка поджаренного лобстера уносится куда-то ветерком, который шевелит листья пальмы у него над головой. Вдали музыкальный ансамбль играет калипсо.