ПРОЛОГ

1975

Винсент Микаэль Каллабрезе зажмурился от солнечного света, выйдя из темноты кинотеатра Йорк, что в верхнем Вест Сайде. Он только что просмотрел фильм Странный в новой редакции с участием Бен Газара и Джорджа Пепарда. Он побежал к сабвею, и, направляясь в сторону центра, чтобы успеть посмотреть еще один фильм, все еще находился под впечатлением от игры двух юных и наиболее обещающих актеров своего поколения.

Следующим фильмом была лента Бананы Вуди Аллена, которая демонстрировалась в кинотеатре на Бликер Стрит. А еще ему предстояло насладиться картинами Орсона Веллеса Великолепные Амберсоны и Отелло. Винни немного не дотягивал до собственного рекорда, заключающегося в просмотре семи фильмов за 16 часов, но это было еще можно наверстать в кинотеатре с тремя кинозалами, расположенном на Третьей Авеню. Винни оставалось проехать в сабвее еще несколько остановок.

* * *

Было уже глубоко за полночь, когда Винни покинул кинотеатр на Восьмой улице и отправился домой. Каждый шаг, который он делал по пути в Литтл Итали, давался ему все с большим трудом. Он настолько запустил занятия в школе, что остался на второй год. Мать, должно быть, заждалась его, а отец, если он только дома…, нет, об этом просто не хочется думать.

Винни было четырнадцать лет, но выглядел он старше своего возраста. Он уже ежедневно брился, и девушки старше на три-четыре года воспринимали его вполне серьезно. На них у него почти не оставалось свободного времени, так как, когда он не посещал школу или кинотеатры, он обходил соседние дома и выбивал деньги из должников, что позволяло ему покупать билеты в кино. С шести лет, когда он посмотрел свой первый фильм, Винни Каллабрезе имел за плечами не менее двух тысяч просмотров. Его друг и поверенный, мальчик по имени Томми Провесано, будучи умнее и старше, говорил, что Винни должен держать свое хобби в секрете, иначе к нему никто не станет относиться серьезно.

Свои самые любимые картины он смотрел по четыре или пять раз, но Отелло для Винни стало полной неожиданностью. Он многого не понял из диалогов, но, тем не менее, был в состоянии проследить за развитием сюжета, и жуткая драма буквально пригвоздила его к креслу. Таких парней, как Яго, он знал по своему окружению. Ими он восхищался и учился у них.

Винни спешил домой, и его сердце колотилось не только от бега. Что если отец сейчас дома? Он вставил ключ в замочную скважину, повернул, стремясь не шуметь, и проскользнул в квартиру. Все было тихо. Он стал успокаиваться, зашел в кухню, стал ровнее дышать. Было бы проще, если бы мать до утра не увидела его, к тому времени ее злость непременно испариться.

— Ублюдок! — раздался голос за его спиной.

Винни быстро обернулся и увидел отца. Онофрио сидел на кухонном стуле, прислоненном к стене. В его руке была бутылка дешевого виски. С недавних пор Онофрио не удосуживался пользоваться стаканом.

— Ублюдок из преисподней. Ты никогда не был моим сыном. Твоя мать спала со всеми подряд, начиная с почтальона и кончая мясником.

— Не смей так говорить о матери, — ответил Винни, и голос его задрожал.

Онофрио поднялся и сделал большой глоток из бутылки, затем поставил ее в раковину подле себя. — Ты что, перечишь мне? — Он расстегнул широкий ремень и вытащил его из брюк. — Хочешь отведать ремня?

— Не смей так говорить о матери! — повторил Винни.

— Твоя мать — шлюха, — отрезал Онофрио. — Поэтому ты и есть ублюдок.

Винни смекнул, что сейчас ему придется туго.

Онофрио размахнулся, чтобы ударить сына металлической пряжкой. Ремень рассек воздух с ужасающим звуком.

Инстинктивно, Винни согнулся, и тяжелая пряжка пролетела над его головой.

— Не дергайся, ублюдок, и получи свою порцию! — зарычал Онофрио.

Внизу кто-то постучал в дверь, и Винни услыхал голос матери, умоляющей о чем-то отца. — Ты снова избил ее? — спросил сын.

— А не она ли родила мне ублюдка? За что и получила сегодня сполна.

Не раздумывая, Винни обрушил кулак на голову отца. Удар пришелся Онофрио прямо в челюсть, и тот осел, прислонившись к стенке и выронив при этом ремень.

Отец уставился на него, в его глазах пылала ярость. — Ты посмел поднять руку на родного отца?

Винни с трудом сглотнул слюну. — Я вышибу все дерьмо из родного отца, — пробормотал он. Онофрио вновь потянулся за ремнем, но Винни перехватил и отбросил ремень ногой в сторону, а затем сделал отцу такой оперкот, который свалил бы наземь любого. Но отец был еще крепок. В молодости он здорово подебоширил в округе — так говорила Винни мать, уговаривая сына не пытаться защищаться от отцовских побоев.

— Ну, держись, сейчас я убью тебя голыми руками, — прорычал отец, оттолкнувшись от стены и устремившись в сторону сына.

Винни был ростом с отца, но весил фунтов на пятьдесят меньше. Он выигрывал в ловкости, и, вдобавок, сегодня отец был вдрызг пьян. Винни увернулся, и Онофрио врезался в кухонную стену, затем сын подошел и с размаху нанес старику удар левой рукой под почку. Отец со стоном рухнул на колени, и тогда Винни начал методично бить его, ощущая, как ломаются кости, молотя отца до тех пор, пока тот не распростерся на полу и перестал сопротивляться. Сын добивал его, когда тот уже был в бессознательном состоянии.

Винни остановился лишь потому, что устал. Он взял кухонное полотенце и вытер пот с лица и шеи, и, когда задышал ровнее, пошел по коридору в родительскую спальню и отворил замок. Мать с плачем кинулась ему навстречу.

* * *

Позднее с помощью матери он перенес окровавленного отца на кушетку в гостиную, она вымыла разбитое лицо Онофрио, и, после того, как родители, в конце концов, уснули, Винни долго лежал без сна и откровенно радовался тому, что сделал с отцом. Эта радость была гораздо полнее того удовольствия, которое стало ему доступно с тех пор, как он ощутил свою сексуальность. Он не чувствовал ни капельки угрызения совести, потому что никогда в жизни не испытал чувства стыда. За свою короткую жизнь он узнал, что другие испытывают подобные чувства. Он понимал их эмоции, но сам не испытывал ровным счетом ничего. И сейчас обдумывал лучший способ наказания родного отца, чем побои, которые ему нанес. Вдруг он вспомнил о коричневой сумке.

Ежевечерне Онофрио собирал дань с пары десятков бизнесов, расположенных в Литтл Итали, а на следующее утро передавал ее Бенедитто, бывшего честным солдатом клана Карлуччи. Жизнь Онофрио зависела только от него самого. Если он не передаст деньги Бенедитто, то погибнет от своей жадности. У Бенедитто был необузданный норов и репутация человека короткого на расправу за любые прегрешения.

Винни тихо встал с постели и на цыпочках пробрался в расположенную тут же родительскую спальню. Молча отворил дверь и пересек комнату, подошел к постели и опустился на колени рядом со спящей матерью. Он потянулся за сумкой, лежащей под кроватью, и нащупал ее рукой. Как можно тише вытащил сумку, затем возвратился в свою комнату и включил свет.

В сумке оказалось почти три тысячи долларов. Винни отодвинул кровать от стены и снял пару досок, которые скрывали его потайное место. Он сдвинул в сторону кипу журналов Плэйбой, презервативы и сто долларов, которые сумел скопить, и заложил деньги в щель. Потом вернул доски на место, и уже ничто не указывало на наличие тайника.

Он отнес коричневую сумку на кухню и выбросил ее из окна, будучи уверенным, что ее наверняка найдут.

Завтра к этому часу, думал он, погружаясь в сон, Онофрио Каллабрезе будет покоиться на дне Шипхедского Залива. И это обстоятельство было не в силах потревожить крепкий сон Винни.

 

ГЛАВА 1

1989

Винни Каллабрезе стоял на юго-восточном углу Второй Авеню и Плазы Святого Марка в Нью-Йорке и наблюдал за кондитерским магазином, расположенном на противоположной стороне улицы. Толстяк мог показаться в любую минуту.

Винни не чувствовал ни угрызений совести, ни сомнений в отношении того, что собирался предпринять. Единственно, что он ощущал в данный момент, так это нетерпение, поскольку предпочел бы посмотреть фильм в кинотеатре Святого Марка, что находился буквально за углом, и он знал, что кино Прикосновение дьявола начнется через восемь минут. Винни крайне не любил опаздывать к началу фильмов.

У Винни был римский нос, черные густые волосы и борода, темные глаза. Он отлично знал, как взглянуть на клиента, чтобы заставить его почувствовать страх. Винни не был вышибалой, похожим на тех, кто работал на Бенедитто. Однако, в нем было шесть футов и два дюйма роста. К тому же весил он добрых сто девяносто фунтов.

Толстяк весил триста фунтов с лишним, но был рыхлым и жирным. На его счет Винни не волновался. Смущал его лишь фактор времени.

До начала кинофильма оставалось шесть минут, когда подъехал толстяк и занял своим Кадиллаком Де Вилль аж целых две парковки на противоположном углу улицы. Он с трудом вытащил грузное тело из большой машины и направился в кондитерский магазин. Винни подождал, когда тот окажется в своем офисе, и пересек улицу. В заведении было пусто, если не считать старика, который взбивал яичный крем и продавал сигареты. Винни закрыл дверь, задвинул щеколду и перевернул знак «ОТКРЫТО» другой стороной. Он взглянул на старика и слегка улыбнулся ему. — Вы закрыты на пять минут.

Старик согласно кивнул и взялся за газету Дейли Ньюс.

Винни прошел мимо журнальных подвесок, его кожаные каблуки простучали по мраморному полу, и рука уже жала кнопку дверного звонка в офис. Очень тихо он отворил дверь и проник в помещение. Толстяк сидел, и его живот выпирал из— за заваленного бумагами стола. Одной рукой он листал пачку счетов, а пальцы другой руки бегали по кнопкам калькулятора. Винни просто обалдел. Он никогда не видел ничего подобного. В своем деле Толстяк явно был виртуозом.

Хозяин кабинета взглянул на вошедшего и прервал свои вычисления.

— Ты, собственно, кто такой? — спросил он.

Винни вошел в офис и прикрыл за собой дверь. — Я друг одного парня, который девять недель тому назад одолжил тебе пять тысяч баксов. Винни говорил с сильным акцентом, выдававшим жителя Нью-Йорка и Литтл Итали.

Толстяк кисло улыбнулся. — И ты пришел всего лишь для того, чтобы вежливо напомнить мне об этом, да?

Винни медленно покачал головой. — Увы, нет. Вежливый парень был здесь на прошлой неделе, и две недели назад, и даже месяц назад.

— Значит, ты из разряда вышибал, верно? — произнес толстяк, широко улыбнувшись и откинувшись на спинку кресла. Его правая рука оставалась неподвижной на столе.

— Ты когда-либо слышал о законе, свинья? Да знаешь ли ты то, что делает твой друг, противозаконно? И у него нет никаких официальных претензий ко мне, ни клочка бумажки!

— Ты дал слово моему другу, — медленно произнес Винни. — Для него этого было вполне достаточно. И теперь ты очень расстроил его. —

Пальцы Толстяка вцепились в ящик стола, пытаясь его открыть, но Винни оказался проворней. Он схватил противника за запястье, потом развернулся и врезал локтем тому в лицо. Толстяк обмяк и издал булькающий звук, но уже не вынул руку из приоткрытого верхнего ящика стола. Не раздумывая ни секунды, Винни поднял ногу и захлопнул ею ящик. В комнате раздался звук хрустящих костей. Толстяк застонал. Он выдернул из ящика руку и поднес ее к кровоточащему лицу. — Ты сломал мне пальцы, — промычал он.

Теперь он долго не сможет пользоваться калькулятором.

Винни наклонился, схватил ножку кресла, в котором сидел Толстяк, и дернул ее на себя. Толстяк свалился на пол. Винни открыл ящик стола и обнаружил короткоствольный револьвер 0.32-го калибра. Он задрал на себе рубашку и сунул ствол за пояс. — Это опасное оружие, — сказал он. — Тебе не стоит его носить. Кончится тем, что ты наделаешь всяких бед.

Сказав это, Винни потянулся за пачкой денежных купюр на столе и стал их пересчитывать. Толстяк наблюдал за его действиями с выражением боли, не имеющей ничего общего с кровоточащим лицом и сломанными пальцами. Винни перестал считать. — Пять сотен, — сказал он, кладя пачку себе в карман и кинув небольшой остаток на стол. — Мой друг возьмет их в качестве процентов с твоего долга. А в пятницу он потребует процентный остаток. А через неделю потребует все пять штук долга.

— Я просто не сумею приготовить пять тысяч к этому сроку, простонал Толстяк.

— Продай Кадиллак, — предложил Винни.

— Не могу. Я еще не выплатил задолженность банку.

— Быть может, мой друг возьмет Кадиллак в качестве оплаты твоего долга. Я спрошу у него. А ты бы мог пока продолжать копить деньги.

— Ты в своем уме? Это же новая машина. Она обошлась мне в тридцать пять тысяч долларов.

— Это всего лишь предложение, — сказал Винни. — Я полагаю, тебе обойдется дешевле, если ты принесешь пять тысяч».

— Я не могу, — простонал толстяк. — Я просто не в состоянии сделать это.

— Я передам другу, что ты обещал. С этими словами Винни покинул офис и прикрыл за собой дверь.

Винни сидел в кресле, поглощая воздушную кукурузу, и был готов смотреть невероятно длинный фильм Орсона Уэллса. В нем Чарлтон Хистон с Жанет Ли пересекают мексиканскую границу. Он видел ленту, по меньшей мере, дюжину раз, но она никогда не переставала изумлять его. Что бы ни происходило в мире, фильм не устаревал. Он любил Уэллса. Ему нравился его глубокий проникновенный голос. Винни умел подражать его голосу. К этому у него был явный талант.

 

ГЛАВА 2

Едва Винни покинул кинотеатр, как затрещал его бипер. — Черт побери! — с негодованием выдохнул он. — Этот сукин сын не в силах потерпеть до утра. Он взглянул на часы. Пожалуй, если поспешить, то еще можно успеть.

Он поймал такси и велел ехать на улицу Кармин, что в Литтл Итали.

— Дождись меня, — попросил он таксиста, когда они остановились возле кофейни Ля Богемия.

— Слушайте, сэр, — застонал таксист, — здесь всего шесть баксов. У меня нет времени дожидаться.

Винни обдал его взглядом, которым обычно испепелял непокорных должников.

— Жди меня здесь, — сказал он, выходя из машины. Он поспешил в кофейню, миновал стариков, сидящих за крошечными столиками и остановился возле стола перед дверью в заднюю комнату. Гигантского роста человек в едва прикрывавшей голову шляпе, сидел за столом, и его громадные пальцы сжимали крошечную кофейную чашечку.

— Эй, Чич, — обратился к нему Винни.

— Ты не ответил на звонок, — сказал Чич.

— Мне было проще просто приехать.

Чич сделал движение головой в сторону двери. — Он здесь.

Винни дождался, пока Чич нажал кнопку, и отворил дверь. Бенедитто сидел за небольшим письменным столом, и перед ним лежал калькулятор. Глядя на него, Винни вспомнил про толстяка. Оба ежедневно вели счет своим деньгам. Старинный друг Винни по имени Томас Провесано, занимающий нынче должность кассира и бухгалтера при Бенедитто, сидел за столом в углу, тоже подсчитывая что-то на калькуляторе. Томми подмигнул Винни.

— Винни, — сказал Бенедитто, не отрывая глаз от бумаг на столе. Бенедитто был мужчиной лет под сорок, и в его висках уже пробивалась седина.

— Мистер Би, — сказал Винни, — я потолковал с Толстяком.

— Он был вежлив?

Винни вынул из кармана пять сотен и положил их на стол. — Он сделался вежливым ровно на пять сотен, но только после того, как я сломал ему пальцы.

Бенедитто поднял руку. — Винни, ты же знаешь, я не желаю слышать подробности.

Винни знал об этом, но также знал, что Бенедитто любит слышать подобные вещи. — Кстати, мистер Би, я попросил Толстяка приготовить проценты к пятнице, и остальные пять тысяч через неделю.

— Он сможет это сделать?

— У него есть новенький Кадиллак. Я сказал ему, что вы готовы принять его в залог, и тогда он сможет получить отсрочку платежа.

Бенедитто засмеялся. — Мне это по душе, Винни. Ты — умный мальчик. И мог бы заняться более выгодным бизнесом, если бы прекратил эти походы в кино.

В устах Бенедитто то была высшая похвала, и Винни благодарно кивнул. Бенедитто был капитаном в семействе Карлуччи, и ходили слухи, что он станет новым доном, если апелляции ныне здравствующего дона по делу о тройном убийстве будут отклонены. Постоянной заботой Винни было поддерживать Бенедитто в хорошем настроении. Этот человек часто превращался в страшного удава, о чем свидетельствовали многочисленные трупы людей, чем-то разочаровавших Мистера Би, одним из которых был отец Винни, Онофрио Каллабрезе.

Бенедитто вручил деньги Томми Про, тот быстро их пересчитал, внес сумму в калькулятор, а деньги положил в сейф. Перед тем, как запереть дверцу сейфа, он извлек из него конверт и подал Бенедитто.

— Получка, малыш, — сказал Бенедитто, вручая конверт Винни.

Конверт мгновенно исчез в кармане Винни. — Благодарю вас, мистер Би.

— Проследи, чтобы Толстяк следовал новому графику. Как только он рассчитается по процентам, жду тебя к себе. Как, кстати, твой список должников?

Винни знал, что Бенедитто в курсе всех счетов. Он лишь хотел, чтобы Винни огласил их.

— На этой неделе все идет строго по графику.

— Вот это как раз то, что мне приятно слышать. Продолжай в том же духе.

— Хорошо, мистер Би. Винни повернулся, чтобы уйти.

— Да, Винни…

— Что, мистер Би?

— В следующий раз, принесешь деньги сразу. Не таскай их с собой в кино.

— Да, мистер Би.

— На кой тебе эти фильмы? Никогда не слышал ничего подобного.

— Знаете, это нечто вроде хобби.

Бенедитто кивнул. — Ты уже перерос свое хобби. Кстати, Винни, сколько тебе лет?

— Двадцать восемь, мистер Би.

— Пора испытывать кости на прочность.

Винни не ответил. Его спина покрылась испариной.

— А вдруг Толстяк не соберет бабки? В таком случае тебе придется позаботиться о нем.

— Как скажете, мистер Би, — ответил Винни.

— Ну, а теперь вали.

Винни вышел. Такси стояло на том же месте, и он дал таксисту адрес в Челси, потом, совершенно опустошенный, откинулся на сиденье. Он вскрыл конверт и подсчитал. Там было три тысячи баксов — самая лучшая его неделя. Работа на Бенедитто имела свои преимущества, но вот замечание насчет испытания костей на прочность сильно обеспокоило его. Сделав это однажды, он превратится в «человека», полноправного члена мафии. И, как только он сделает это, Бенедитто завладеет им безраздельно. А Винни вовсе не нравилась идея принадлежать кому бы то ни было.

 

ГЛАВА 3

Винни расплатился с таксистом, дал ему пятерку на чай и стал подниматься по лестнице в свою квартиру в Челси. Насколько было известно Бенедитто и прочим членам мафии, Винни проживал в квартирке покойной матери на Бликер Стрит, но там он ночевал все реже и реже. Настоящим его домом были три комнаты в Челси.

Он открыл почтовый ящик с надписью «Майкл Винсент». Три года назад в телефонной книге он отыскал адвоката, официально сменил имя, получил номер Социальной безопасности, водительские права, регистрационную карточку для избирательной кампании и паспорт и открыл счет в банке. После того, как он два года подряд заполнял налоговые документы, указав рабочую профессию — свободный писатель, Винни получил кредитные карточки и счета на свое новое имя, подписал договор на аренду квартиры в Челси, и даже взял деньги в кредит, а потом быстро вернул задолженность банку. Обналичивая чеки, всегда пользовался разными филиалами банка, а на срочном вкладе у него уже скопилось двенадцать тысяч. Таким образом, Майкл Винсент превратился в респектабельного гражданина.

«Как дела»? громко спросил Винни сам себя, взбегая по лестнице на второй этаж. «Очень рад познакомиться с вами». После долгой тренировки он научился говорить голосом Тирана Пауэера. «Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять». Пауэр был звездой, чей певческий голос был очень похож на его собственный, и чистая калифорнийская речь которого приводила Винни в полный восторг. Еще вчера он смотрел Лезвие бритвы и попытался воспроизвести ярость Ларри, которого играл Пауэр, его голосом. «Я безмерно рад знакомству с вами», произнес он, отпирая три замка двери, ведущей в квартиру.

Интерьер был выполнен в типичном нью-йоркском стиле. Каминная стена выложена кирпичной кладкой, светлая мягкая мебель. Живопись представлена несколькими репродукциями и множеством оригинальных киноафиш — Касабланка, По ком звонит колокол и Пятница его девушки . Почти все, что было в этой квартире, вывезли перед пожаром, который устроили владельцу кинотеатра за неуплаченный мафии долг. Одних только видеокассет с фильмами было не меньше тысячи, они заполняли полки с соответствующими ярлыками. Он прослушал автоответчик. На нем было всего одно сообщение. «Дорогой Майкл», произнес низкий женский голос. «Обед в девять. Не опаздывай. А лучше постарайся придти пораньше».

Винни скинул черную одежду, которую носил по привычке, когда занимался сбором денег. Он думал, она подчеркивала принадлежность к мафии. Принял душ, вымыл шампунем голову и тщательно вытерся полотенцем. Бросил две золотые цепи и сверкающие ручные часы в коробку на тумбочке, надел на руку позолоченный Роллекс и на палец небольшое золотое кольцо, гравированное фамильным гербом. Он взял герб Винсентов из файлов Департамента Генеалогии нью-йоркской публичной библиотеки, отнес его к Тиффани, где выбрал кольцо и отдал его на гравировку. Кольцо было почти единственной вещью, покупку которой он оплатил из своего кармана.

У него был небольшой гардероб от Ральфа Лорена, одежда, которую для него систематически добывали магазинные воришки из полудюжины магазинов, принадлежащих Поло. Он выбрал твидовую куртку и пару фланелевых брюк. Надел хлопчатобумажную рубашку и итальянские туфли и был готов ехать на занятия. Взглянул на Роллекс; у него оставалось еще двадцать минут.

Винни добрался до пересечения Бродвея и Вэйверли Плэйс на пять минут раньше. И оказался в классе Школы Киностудии при нью-йоркском Университете к моменту, когда туда вошел профессор. Класс финансировался из производственного бюджета.

Держа в руках ворох бумаг, профессор Вэрринг обвел взглядом аудиторию.

— Мистер Винсент?

Винни поднял руку.

— Вы, в самом деле, считаете, что сумеете снять этот фильм за два миллиона шесть тысяч?

Все тридцать студентов, как один, повернули головы и взглянули на Винни.

— Уверен, что смогу, — повторил Винни бархатным голосом Тирона Пауэра.

— Обоснуйте, мистер Винсент, — сказал Вэрринг.

Винни поднялся с места. — Ну, хотя бы потому, что сцена в Нью-Йорке вовсе необязательно должна сниматься в Нью-Йорке. Мой бюджет составлен с расчетом на съемки в Атланте, с вкраплениями уличных сцен в Нью-Йорке. К слову сказать, все это расписано в бюджете фильма.

В противоположном углу аудитории молодой рыжеволосый человек стукнул рукой себе по лбу.

— И на чем вы сэкономите съемками в Атланте? — спросил Вэрринг.

— Почти на всем, — отвечал Винни. — На стоимости ренты жилья, транспорте, на организации сцен. И при этом не будет необходимости волноваться насчет Тимстеров или кинематографических профсоюзов. Только на этом я сэкономил пол миллиона.

— Можете привести хотя бы один пример фильма на тему Нью-Йорка, снятого, причем с успехом, в Атланте? — спросил профессор.

— На прошлой неделе я смотрел телефильм под названием «Ландышевая леди». То была нью-йоркская история, снятая в Атланте, и вещь показалась мне очень недурной.

— Разве мои инструкции не оговаривали съемки в Нью-Йорке?

Винни вытащил несколько бумажек и взглянул на них. — Где? — спросил он. — Возможно, вы имели в виду съемки в Нью-Йорке, но в задании этого не было.

— Верно, мистер Винсент, — сказал Вэрринг, — и вы — единственный из класса, кто это заметил. Вот почему вам удалось сократить бюджет фильма на восемьсот тысяч по сравнению с другими. Поздравляю. Это был хороший рабочий бюджет, и вы сэкономили инвесторам кучу денег.

— Благодарю вас, — ощутив прилив гордости, ответил Винни.

После занятий к Винни подошел рыжеволосый парень. На нем были джинсы, армейский полевой мундир с кантом на том месте, где прежде были сержантские лычки, и очки с металлической оправой. Не мешало бы ему подстричься, подумал Винни. — Меня зовут Чак Пэриш, — протянув руку, представился парень.

— Здравствуйте, — сказал Винни. — Рад познакомиться.

— Вы — Майкл Винсент, верно?

— Верно.

— Позвольте угостить вас чашечкой кофе? Я хотел бы кое-что обсудить с вами.

Винни взглянул на свой Роллекс. — У меня ровно двадцать минут, а потом я должен идти.

Официантка поставила на столик кофе. Чак Пэриш оплатил счет и, когда она удалилась, вытащил из портфеля киносценарий. — Я хотел бы, чтобы вы ознакомились с ним и подсчитали, во что он мне обойдется. Я планирую снимать фильм в Нью-Йорке и подыскиваю для этого продюсера.

Винни пролистал все сто пятнадцать страниц сценария.

— Фильм будет о неких мафиози, укравших два миллиона долларов у своего крестного отца и едва не сбежавших с этой суммой денег.

— А кто финансирует фильм? — спросил Винни.

— Я лично готов вложить триста тысяч, — ответил Пэриш. — Деньги из семейных капиталов.

— И, по-вашему, этого хватит?

— Это как раз то, что мне нужно от вас. Моя девушка будет играть главную женскую роль, в ее студенческой группе достаточно ребят, чтобы сыграть остальные роли. И у них есть один парень, который, по-моему, хорош для заглавной мужской роли.

— У вас есть дистрибьютор?

— Нет.

Винни кивнул. — Прочитаю и позвоню вам.

— Мой телефон на обороте сценария.

— Они пожали друг другу руки и разошлись.

* * *

Через пятнадцать минут Винни вышел из такси возле довоенного здания на Пятой Авеню, стоящего по соседству с музеем Метрополитен.

— Добрый вечер, мистер Винсент, — приветствовал швейцар, открывая перед ним дверь.

— Добрый вечер, Джон, — мягко проговорил Винни. Он поднялся на лифте на верхний этаж, вошел в мраморный вестибюль и открыл дверь своим ключом.

— Входи, дорогой! — раздался женский голос.

Винни прошел через длинный коридор мимо картин стоимостью двадцать миллионов и оказался в огромной хозяйской спальне. Она лежала в постели. Из-под простыни проглядывали розовые соски. Для женщины в сорок один год у нее потрясающая грудь, подумал Винни.

— У нас есть полчаса до появления гостей, — улыбаясь, сказала она. — Так что постарайся не испортить мой макияж.

 

ГЛАВА 4

Знакомство Винни с Барбарой Мэннеринг, произошедшее восемь месяцев назад, было как дар небес за посещение школы киностудии при нью-йоркском университете. Он стоял в очереди за коктейлем, когда она наткнулась на его локоть.

— У, черт, — выдохнула она.

Он обернулся и взглянул на нее. Она была блондинкой пяти футов и семи или восьми дюймов ростом, одетой в очень дорогую одежду, с вызывающими, очень крупными бриллиантами. — Прошу прощения, — сказал он.

— Я не привыкла к стоянию в очередях, — ответила она. — Не возьметесь ли сыграть роль принца и принести мне двойной скотч со льдом?

— Конечно, — ответил Винни.

— А вы кто — подающий надежды директор фильма?

— Подающий надежды продюсер.

— Вы выглядите немного старовато для студента университета.

Винни был прекрасно осведомлен, что он выглядел на тридцать пять. — Я не являюсь очником.

— Что же вы делаете в свое рабочее время?

— Я — писатель.

— Что же вы пишете?

— Книги, статьи для журналов, иной раз, речи.

— Я могу ознакомиться с чем-либо из ваших работ?

— Конечно.

— Ну, с чем, например?

— У меня особая специализация. Тема — привидения.

— И на кого это все рассчитано?

— Ну, скажем так, я больше не пишу о привидениях. Пишу о бизнесменах, о политиках.

— А как вы находите клиентов?

— По-моему, они сами находят меня.

— Вы, должно, быть, в своем деле — хороший специалист.

— Не слишком хороший. Я не писал книг о Дональде Трампе или о Чаке Игере. Мои клиенты — люди рангом пониже.

— Так вы хотите стать кинопродюсером, чтобы добиться большего?

— Я стремлюсь стать продюсером, потому что люблю кино. Думаю, я люблю его настолько, что сумею добиться большого успеха.

— Я уверена, что вы всего добьетесь, — сказала она. — Знаете, ваш голос удивительно похож на голос Тирона Пауэра?

Винни улыбнулся более широко, нежели намеревался. — Правда?

Он повел ее к себе домой, и еще, будучи в лифте, они занялись сексом. С тех пор они занимались сексом раза два в неделю. Дважды в месяц она устраивала званые обеды. И всякий раз он оказывался в числе приглашенных. Он познакомился с двумя бывшими мэрами, несколькими писателями и многими другими интересными людьми.

* * *

Винни поцеловал ее в грудь и направился в душ.

Когда он возвратился из ванной, то обнаружил ее за чтением сценария Чака Пэриша.

— Что это такое?

— А, это парень из моего бюджетного класса попросил меня рассчитать затраты на постановку. Он раздобыл где-то денег и хочет потратить их на съемки.

— Ну, и как ты считаешь, стоящее это дело?

— Мне некогда было прочитать, но в нашей школе у него репутация едва ли не гения. Я видел пару его вещей, и эти картины потрясающие. Однако, мне кажется, что у него отсутствует предпринимательская жилка.

Он подошел к шкафу, где Барбара хранила его одежду, и выбрал вечерний пиджак и синюю рубашку. И то и другое было изготовлено лондонским портным, наезжающим в Нью-Йорк раз в квартал. Барбара позаботилась об оплате. Одежда была единственным, что он принимал от нее, хотя, когда в первый раз он увидел двенадцатикомнатные апартаменты на Пятой авеню с коллекцией картин и роскошной мебелью, его первым импульсом было поделиться своей находкой с Бенедитто и обчистить место, когда она уедет на уикенд за город. Но она ему очень нравилась, и он считал, что она будет полезной ему. Он оказался прав. — Кто будет на обеде? — спросил он.

— Сенатор Хэрви с женой, Дик и Ширли Клармен — Дик был в отставке (он прежде служил шефом корреспондентов журнала Тайм энд Лайф), а Ширли была продюсером телеканала Эй Би Си, Лео и Аманда Голдмэн. Я устраиваю вечер на восемь человек.

— Лео Голдмэн из Центурион Пикчерс?

— Я подумала, что ты будешь доволен. Кроме того, что он возглавляет студию, Лео еще и очень интересный человек. Очень яркий.

Винни повязал себе галстук идеальным узлом, точно так же, как это проделал Гари Грант в фильме Неблагоразумный . — Мне будет интересно с ним познакомиться, — сказал он.

Все прибыли почти одновременно. Винни пожал Голдмэну руку, но решил до обеда не начинать разговора с ним. Вместо этого он внимательно прислушивался к разговору сенатора и Дика Клармена, что, скорее, походило на интервью. Клармен сыпал вопросами, а сенатор давал ему четкие ответы. Винни многое узнал в этот вечер.

За обеденным столом он сидел между Ширли Клармен и Амандой Голдмэн. Лео Голдмэн расположился рядом, но Винни не форсировал события, отложив на время разговор с ним. Он очаровывал миссис Клармен, уделял много внимания Аманде, красавице-блондинке лет сорока с небольшим, и старался не вызывать ревность ее мужа.

И только, когда они потом пили бренди в библиотеке, Винни решил обратиться к Голдмэну. И тот поддержал разговор.

— Я слышал, что вы учитесь в киностудии при нью-йоркском университете. Лео был лысеющим, атлетически сложенным человеком сорока с половиной лет. Очевидно, он ежедневно занимался спортом.

— Я — заочник, — ответил Винни.

— И чем вы интересуетесь в сфере кино?

— Производством.

— Не престижным делом — написанием сценариев или руководством?

— Нет.

— Что привело вас к производству?

Винни глубоко вздохнул. — Это то, что позволяет осуществлять контроль.

Голдмэн рассмеялся. — Большинство людей сказали бы, что рычаги контроля в руках у директора.

— Продюсеры нанимают и увольняют директоров.

Голдмэн кивнул. — Майкл, а вы — неглупый парень, — сказал он. — Считаете, что у вас неплохой нюх на то, чтобы делать хорошие фильмы?

— Да.

Голдмэн выудил из кармана визитку. — Когда будет что-то по-настоящему достойное, позвоните. Это — мой личный номер.

Винни принял карточку и улыбнулся. — Я позвоню, когда вы меньше всего будете ожидать.

Винни провел час в постели с Барбарой, а когда она выдохлась, снова проскользнул в душ, надел халат, и, взяв рукопись Пэриша, направился в библиотеку. Он провел час за чтением, потом взял блокнот с письменного стола и начал делить текст на сцены. К рассвету у него были готовы производственное расписание и бюджет. Ему не нужен был калькулятор, чтобы подсчитать сумму. У Винни была отличная память, особенно на числа.

Он успел поспать с часик, прежде чем Барбара разбудила его, пригласив на завтрак.

— Чем ты занимался всю ночь? — спросила она его, уплетая бекон с яйцами.

— Читал сценарий Чака Пэриша и рассчитывал производственный бюджет.

— Ну, и как он тебе?

Он повернулся и взглянул на нее. — Он очень и очень хорош. Это фильм о мафии, но очень смешной. Он движется, как товарняк, и, будучи хорошо спродюсирован, принесет неплохие деньги.

— Что тебе нужно, чтобы выпустить этот фильм?

— Я оцениваю расходы на него в шестьсот пятьдесят тысяч, — ответил Винни. — У Пэриша уже есть триста тысяч.

— Похоже, что это малобюджетный фильм.

— Так оно и есть. Лео Голдмэн просто не поверит в такое.

— Ты собираешься предложить его Голдмэну?

— Нет. Если Пэриш в игре, я собираюсь выпустить фильм еще до того, как кто-то увидит его.

— Это рискованно.

— Не столь рискованно, как ты думаешь. Ты ведь не читала сценарий.

— В таком случае, может, мне вложить в него деньги?

— Барбара, мне не нужны твои деньги. — Он улыбнулся. — Только твое тело. Он знал, что она — наследница огромной строительной корпорации.

— Но меня заинтересовал этот проект, — сказала она. — Я вложу двести тысяч. Ты добавишь остальное.

— Дай мне подумать, — ответил Винни.

Он уже все хорошо обдумал.

Перед его уходом она сказала: — Знаешь, что Лео Голдмэн вчера сказал про тебя?

Винни вопросительно посмотрел на нее. Он не хотел спрашивать.

— Он сказал, «Твой дружок Майкл любит подсуетиться, но старается этого не показать. Мне это импонирует».

Винни улыбнулся и поцеловал ее на прощание. С Лео Голдманом он будет очень осторожным.

 

ГЛАВА 5

В промежутке между сбором денег для Бенедитто Винни два дня трудился над составлением бюджета фильма. Он сидел за компьютером в челсийской квартире и создавал прекрасные конструкции расписания съемок и необходимой документации. И был сам потрясен результатами своей работы.

Когда все было закончено, он отправился нанести визит Томми Про. Винни с детства знал Томаса Провесано. Тот был двумя годами старше, но это не помешало им сдружиться. По мнению Винни из тех, кого он знал, Томми был самым умным парнем. Он получил бухгалтерский диплом, окончив нью-йоркский финансовый университет, а потом сдал экзамены и пошел учиться в юридическую школу при нью-йоркском университете. Томми был осведомлен о делах босса, пожалуй, даже лучше, чем сам Бенедитто.

Офис располагался за неприметной дверью наверху кофейни, где был штаб Бенедитто. Томми занимал две комнаты, — одна предназначалась для ассистентки, вдовы-итальянки лет пятидесяти — а другая, — для него и его компьютеров. У Томми было три компьютера, и Винни казалось, что со временем все три взлетят на воздух от переизбытка информации. Мебель была спартанской — стальной письменный стол и закрытые стеллажи для документов, которые достались ему после того, как несколько лет назад Бенедитто обанкротил один ресторан, да еще огромный сейф. Однажды Томми поведал Винни, что все записи хранятся на компьютерных дисках, и как можно взорвать сейф при помощи дистанционного управления в случае, если придется все уничтожить. Каждый вечер Томми уходил с работы, унося с собой дубликаты дисков в неприметном портфеле, и никто не знал, где он их хранит.

Томми перемещался от одного компьютера к другому в большом служебном кресле, единственной роскоши, которую он себе позволял. — В чем дело, малыш? — спросил он, когда Винни было разрешено войти.

— Томми, я собираюсь снимать кино, — присаживаясь и раскрывая портфель, сказал Винни.

Томми распростер руки и ухмыльнулся. — Я знаю, это был лишь вопрос времени, — заметил он. — Чем могу помочь?

— Я хочу показать, что у меня здесь, и выслушать твое мнение. Винни вытащил бумаги с расписанием и бюджетом съемок и стал разъяснять Томми, что к чему, потому что тот был единственным, кому он доверял. Закончив объяснять, он откинулся на спинку кресла. — Ну, и как тебе моя работа?

Томми широко улыбнулся. — Лично мне нравится, — сказал он. Все ясно, кроме того, что ты должен где-то нарыть недостающие сто пятьдесят штук. Где ты думаешь их достать?

— Между нами, у меня уже имеется около семидесяти тысяч, — ответил Винни. Еще никогда никому он не рассказывал о своих накоплениях.

— Насколько я тебя знаю, ты сумеешь достать недостающие восемьдесят.

— Будь спокоен, — уверил его Винни.

— Этот расчет представляет по-настоящему хороший бизнес-план, — сказал Томми, проглядывая расходные статьи бюджета. — А чего ты хочешь от нас?

— От тебя, — сказал Винни. — Не от Бенедитто. Я сделал так, чтобы все сработало, а если мистер Би пронюхает об этом, то захочет наложить на проект свою лапу. Винни позволил себе улыбнуться. — Ты — единственный, чьим должником я хотел бы быть.

Томми Про рассмеялся. — Ладно, так что я должен сделать, чтобы ты стал моим должником?

— По большому счету, мне нужно прикрыть тылы. Я хочу снять фильм тут, по соседству, и не хочу, чтобы кто-либо ставил мне палки в колеса.

— Что ж, я могу это устроить.

— Я буду снимать картину без участия профсоюзов и не хочу никаких пикетов.

— Нужно сделать всего лишь один телефонный звонок.

— И еще я хочу, чтобы ты подготовил все контракты.

— Ну, я не часто занимался сферой развлечений, но мой компьютер позволяет проделывать и не такое. Ты, конечно же, захочешь участвовать.

— Конечно, — сказал Винни. По правде сказать, он даже не задумывался над этим.

Они потратили три часа, составляя список необходимых контрактов, внимательно просмотрев все погрешности бизнес-плана Винни. Но их оказалось немного.

Когда Винни уже собрался уходить, Томми сказал: — Я знаю довольно хорошую актрису, которая согласится сниматься в фильме.

— В таком случае я подберу для нее что-нибудь. А кто она такая?

— Помнишь Кэрол Джеральди?

— Конечно, Прогулки вдовы , четыре или пять лет назад. С тех пор я ничего не видел с ее участием.

— Также как и другие. Она пристрастилась к наркотикам.

— Очень плохо.

— Думаю, она еще в состоянии работать, и у нее все еще есть имя.

— А откуда ты это знаешь?

— У меня на улице работают несколько продавцов «колес». И один из них снабжает ее наркотой. Она задолжала мне восемь штук. Если хочешь, бери ее и, поверь, не прогадаешь.

— Я подумаю об этом, Томми. И спасибо тебе большое.

Винни нервничал, как никогда. В его челсийской квартире вот-вот появиться Чак Пэриш, и он стремился придать своему жилищу достойный вид, убрать все лишние бумаги. Зазвонил дверной звонок, и он бросился в прихожую.

Вместе с Чаком пришла одна из самых красивых девушек, которых он когда-либо видел.

— Это Ванесса Паркс, — сказал Чак. — Моя подруга и главная актриса в фильме.

— Здравствуйте, — сказал Винни, пожимая девушке руку. Она была высокой, стройной, с красивыми светло коричневыми волосами. У нее была шелковистая кожа, полная высокая грудь, крупный рот с пухлыми губами, и ослепительные зубы. Винни сразу загорелся желанием обладать ею.

Он пригласил гостей сесть на диван, предложил им напитки, а сам уселся напротив.

— Здесь очень мило, — сказала Ванесса, оглядывая обстановку.

— Спасибо, Ванесса, — поблагодарил Винни.

— Итак, — приступил Чак к разговору, — чем порадуете?

Винни положил сценарий на кофейный столик. — Во-первых, — сказал он, — должен признать, что у вас исключительный сценарий. Вы — очень хороший писатель.

Чак слегка смутился. — Благодарю, — сказал он, но давайте перейдем к делу. Сколько, по-вашему, стоит его производство?

— Есть три варианта производства картины. В принципе, таких путей множество, но имеет смысл говорить лишь о трех.

Чак придвинулся ближе. — Какие варианты?

Винни поднял палец вверх. — Первый — когда вы можете снять этот фильм в качестве студенческого проекта. На имеющиеся у вас триста тысяч можно нанять студентов в качестве труппы и съемочного персонала и сделать небольшой хороший фильм, который позволит вам получить награду за лучший студенческий фильм и за лучший сценарий киностудии при нью-йоркском университете. Он вряд ли выйдет в прокат, но вы можете принести его в киностудии и использовать как старт для других сценариев или даже получить контракт на производство телефильма.

— Звучит весьма привлекательно, — сказал Чак.

— Но — и вы должны отнестись к этому серьезно — это будет самый дорогостоящий фильм, положенный на полку, и у вас больше не будет ваших трехсот тысяч.

— Я в состоянии это пережить, если этот старт поможет мне выстроить карьеру в будущем.

— Это ваши личные деньги, верно?

Чак кивнул. — Наследство.

— Чак, с моей точки зрения любой человек должен получать плату за труд. В первом случае, вы не получите никакой компенсации, и к тому же пустите по ветру свое наследство.

— Я вас понял, — ответил Чак. — В чем состоят два других варианта?

— Вы можете нанять агента — у меня имеются кое-какие контакты — и продать сценарий киностудии. Этого достаточно, чтобы получить за нее две-три сотни тысяч.

— Мне это подходит, — улыбаясь, сказал Чак.

— Но они ни за что не позволят вам быть директором.

— О!

— Вам придется сто раз переписывать текст для студии, а когда они будут удовлетворены, переделать сценарий для директора и затем для ведущего актера. А потом от первоначального текста останется очень немного.

— Понимаю, что вы хотите сказать, — сказал Чак. Он казался подавленным. — Как насчет третьего пути?

— Третий путь заключается в том, чтобы выпустить готовый фильм и затем принести его в студию. Нанять профессионалов для любой работы, за исключением, рутинной. Набрать достойную труппу, способную работать по расписанию.

— Я могу сделать это за триста тысяч?

— Нет. Вам потребуется шестьсот пятьдесят тысяч.

— Я не смогу собрать разницу.

— Я смогу, — ответил Винни.

— Вы собираетесь вложить деньги в мой фильм? — спросил удивленный Чак.

— Если буду его продюсером.

Чак откинулся на спинку дивана и отпил из бокала. — Я желаю писать, снимать и руководить единолично.

Теперь Винни откинулся к спинке дивана. — Если вы этого хотите, то, стало быть, вам следует всем этим заняться самому.

Чак подозрительно посмотрел на него. — Но, в таком случае, вы не станете инвестировать мой фильм.

Винни покачал головой. — Я не стану этого делать и объясню почему. Вы — интеллигентный человек, отличный писатель и, из того, что я видел в нашей школе — студии, хороший директор. Вы должны сконцентрироваться на том, в чем ваши сильные стороны, но, на мой взгляд, вы — не слишком хороший бизнесмен. В отличие от меня. Я в состоянии организовать этот проект, вести все дела и развязать вам руки, чтобы делать то, что вы умеете делать лучше других. Вот то, что вам, Чак, нужно, независимо от того, буду продюсером я или кто другой. Вам нужен продюсер.

— Что вы уже создали в этом качестве?

— Пока ничего, — ответил Винни. — Но позвольте мне показать вам бизнес-план, над которым я поработал, и объяснить, как претворить его в жизнь. Он подошел к письменному столу, взял копии и вручил их Чаку и Ванессе. — Страница первая, — объявил он, — суммарные расходы, разбитые по категориям.

Закончив, Винни поднялся с дивана, вышел из гостиной, приготовил себе коктейль и выпил содержимое бокала. Пока он отсутствовал, Чак о чем-то шептался с Ванессой. Когда хозяин вернулся, Ванесса улыбнулась ему, и он понял, что дело сделано.

— Мне это по душе, — сказал Чак.

— Работа будет нелегкой. Мы должны определиться с компенсацией. Расписание рассчитано на двадцать три дня, и вы должны быть очень хорошо подготовлены к съемкам. Вам предстоит снимать камерами Митчел, не аппаратурой Панавижен. И редактировать вы будете в системе Мувиола, а не в Стинбек — и, лучше, если вы будете редактировать при школе, использовать студийную аппаратуру — и делать это, скорее всего, по ночам.

— Что до меня, то я обхожусь всего несколькими часами сна, — сказал Чак. А сколько времени отводится на подготовку и подбор труппы?

— Месяц. По-моему, этого вполне достаточно. И я уже определился со всеми съемочными площадками.

— Со всеми? — с явным недоверием просил Чак.

— Я указал адреса каждой сцены.

— А как насчет съемок в интерьерах?

— Вы можете использовать мою квартиру в качестве апартаментов героини. Мы не станем арендовать студийные площадки.

— Это же значит, что будет масса нестыковок.

— В бюджете учтено все, — ответил Винни.

— Боже, правый, — пробормотал Чак, вытирая пот с бровей. — Это и в самом деле, возможно?

— Так точно.

— А откуда уверенность, что мы сумеем продать фильм после завершения?

— У меня есть связи. Я уверен, что это — реальность, в противном случае я бы поостерегся с привлечением инвесторов в этот проект. Вам следует положиться на мои деловые суждения, и тогда мы сделаем все, как задумано.

Ванесса дотронулась до руки Чака. — Я считаю, ты должен сделать, как предлагает Майкл.

Чак взглянул на нее, потом повернулся к Винни и протянул ему руку.

— Договорились. Когда начнем?

Винни пожал его руку своими двумя. — Начнем завтра с утра со встречи с моим адвокатом. Вы можете привезти своего адвоката. Даже очень советую.

— У меня нет адвоката, — сказал Чак.

— Ну, нет и не надо, — успокоил его Винни.

 

ГЛАВА 6

Винни любил работать. Он стремился закончить дела по сбору мафиозных денег в утренние часы, чтобы посвящать кинопроизводству всю вторую половину дня, включая вечера. Он мотался в разные концы города и заключал сделки, предлагал за скидку наличные, добывал необходимое оборудование и аппаратуру, нанимал персонал, заглядывал на репетиции труппы. Он был продюсером.

Существовала только одна болячка — Толстяк. Винни дважды встречался с ним, и оба раза получал часть долга. Но вот недавно, когда он зашел в кондитерскую за очередной порцией денег, то напоролся на полицейского. Тот торчал возле двери, ведущей в офис, и читал журнал. Коп был в гражданской одежде, но Винни мгновенно вычислил его. Старик за конторкой приподнял бровь, указав ему на полицейского. И Винни исчез прежде, чем тот его заметил.

Ах, ты, сукин сын, думал он, направляясь к следующему клиенту. Бенедитто наверняка теперь потеряет терпение. Толстяк посмел вызвать полицию! Он, что, с ума сошел?

* * *

Бенедитто явно был разочарован. — Почему этот человек обращается со мной подобным образом? — спросил он.

— Вы правы, мистер Би, — ответил Винни. — Ему следует преподать хороший урок, чтобы научить уважать правила игры.

— Он должен умереть, — сказал Бенедитто.

— Позвольте мне сделать последнюю попытку. В конце концов, если он умрет, то уж точно не отдаст долг. В следующий раз я заставлю его платить по графику.

— Хорошо, Винни, я целиком полагаюсь на тебя.

— Договорились, мистер Би. Я готов принять меры прямо сейчас. Он повернулся, чтобы уйти.

— Эй, Винни?

— Что, мистер Би?

— Возлагаю на тебя всю ответственность.

Винни очень не понравилась последняя фраза. Он быстро покинул заведение.

В тот же день Винни сидел в подвале школы студии при нью-йоркском университете на сборах труппы и наблюдал, как актеры читали три заглавные мужские роли. С ними была Ванесса Паркс, и Винни вовсе не был в восторге от ее проб. Он подумал, что она неплохая актриса, но для своей роли Ванесса была слишком молода, и к тому же совершенно неопытна. А через неделю начнутся репетиции. Времени оставалось в обрез.

Он поднялся и пошел к таксофону.

— Да? — раздался в трубке голос Томми Про.

— Томми, это Винни. Можешь порекомендовать мне кого-нибудь для участия в съемках?

— Кто нужен конкретно?

— Кто-нибудь, разбирающийся в медицине и понимающий в наркотиках.

— Винни, я догадываюсь что у тебя на уме, — сказал Томми. Винни легко представил, как приятель ухмыляется на другом конце провода. — Когда?

— После уикенда. Винни слышал звук переворачиваемых страниц.

— Роксан, — произнес Томми. — У нее — диплом медсестры. А те, кто знают ее, зовут ее Рокси Крэзиано.

— Превосходно! — воскликнул Винни.

В три часа утра Винни оказался на одной из улиц Квинса, заселенной представителями верхнего среднего класса, и медленно кружил по кварталу, внимательно осматривая окна домов. Ни в одном из них не горел свет. Он приметил Кадиллак, оставленный у подъезда дома. Это был тот самый дом. Он проехал до конца квартала, развернулся, и с выключенными фарами медленно двинулся в сторону дома. Затем остановился и вышел из машины.

Бомбой служила литровая бутылка с бензином, имелся детонатор, а таймер был рассчитан на две минуты. Внимательно оглядевшись по сторонам, Винни приблизился к Кадиллаку, поставил взрывное устройство на асфальт прямо под бензобак машины и активировал его. Спокойно вернулся к своему автомобилю и, не торопясь, отъехал.

В конце квартала он свернул за угол и остановился. Он еще мог видеть Кадиллак. Винни услышал хлопок в тот момент, когда детонатор поджог бутылку с бензином, и через несколько секунд раздался взрыв, сопровождаемый ярким пламенем. Он улыбнулся и направился в сторону Манхеттена. Теперь этот сукин сын заплатит вовремя.

Во второй половине следующего дня Винни надел синий костюм в полоску и встретился с Рокси в кулинарии на Восьмой Вест Стрит. — Как насчет небольшой прогулки? — спросил он.

— Не возражаю.

Рокси была добрых шесть футов и весила не менее ста шестидесяти фунтов. По дороге, слушая его, женщина периодически кивала головой.

— Да, я могу это сделать, — сказала она.

— Ты все захватила с собой?

Она указала на большую сумку.

Они подошли к элегантному каменному строению на Десятой Вест Стрит, расположенному в престижном квартале между Пятой и Шестой Авеню. Винни нажал на кнопку дверного звонка и стал ждать.

Женщина, открывшая дверь, выглядела ужасно. На ней были чистые джинсы и блузка, но волосы были грязными, и выглядела она гораздо старше своих тридцати четырех лет. — Что вам угодно? — спросила она.

— Мисс Джеральди, — начал Винни, — меня зовут Майкл Винсент. Я — кинопродюсер. Вот сценарий, который, смею надеяться, вы прочтете. Мне бы хотелось вручить его вам лично. Он передал ей коричневый конверт.

— О! — сказала она, удивленная и польщенная. — Благодарю вас. Я прочту его в выходные дни.

— А это одна из моих ассистенток. Ее зовут Роксан, — представил он медсестру. — Не возражаете, если мы зайдем к вам на минутку? Я хотел бы рассказать вам вкратце о нашем проекте.

— Ну, у меня сейчас такой беспорядок, и…

— Спасибо, — поблагодарил ее Винни, входя за ней следом. Кэрол оказалась права. Квартира была в жутком состоянии. Винни отодвинул коробку с пиццей и уселся на диван.

Кэрол Джеральди села напротив, а Роксан так и осталась стоять возле двери.

Винни рассказал Джеральди о фильме и ее роли. — Там всего четыре сцены, но это единственная женская роль, и написана она блестяще. Думаю, вы согласитесь с этим, когда прочтете этот экстраординарный сценарий. Не хочу излишне рекламировать фильм, но полагаю, тут потенциальный шанс на Оскар за женскую роль.

— Что ж, — ответила Джеральди, вынимая сценарий из конверта. «Городские вечера ». Интересное название.

— Почему бы вам не прочесть свои сцены? Там помечены страницы.

Она взглянула на часы. — Сожалею, но сейчас у меня нет времени. Ко мне вот-вот должны придти.

— Найдите время! — сказал Винни. Определенно, вы не пожалеете об этом.

— Мистер…Винсент, верно? — она явно нервничала. — Я и вправду жду кое-кого, и у меня в данный момент совсем нет настроения для чтения.

— Боюсь, мисс Джеральди, что человек, которого вы ожидаете, не придет.

Ее начало трясти. — Не знаю, о чем вы говорите. В самом деле, кто вы такой?

— Я — кинопродюсер, как представился несколько минут назад. И заверяю вас, это замечательное предложение.

— Предложение? Но вы не сделали никакого предложения. Вы должны связаться с моим агентом, — вставая, произнесла она.

— Боюсь, мисс Джеральди, у вас больше нет агента. И последнее время у вас его не было.

— О чем вы говорите?

— Не хочу зря тратить ваше время, — сказал он. — Скажу вам все напрямик.

— Буду весьма признательна.

— Я выкупил ваш долг у продавца. Восемь тысяч долларов — это уйма наркотиков, мисс Джеральди. Вы еженедельно потребляете не менее двух граммов кокаина, плюс то, что еще можете доставать по своим каналам.

— На будущей неделе я собираюсь лечь в реабилитационный центр, — объявила она.

— Придется немного подождать, — ответил Винни. — Сначала вы сыграете эту роль.

— Послушайте, я не знаю, насколько реален этот фильм, но в любом случае, я сейчас не в той форме, чтобы играть что-либо. И, поверьте, я, в самом деле, жду одного человека.

— Только имейте в виду, он больше не придет. Так что можете рассматривать меня, как ангела-спасителя.

— Вы будете снабжать меня наркотиками? — с сомнением в голосе спросила Кэрол.

— Совершенно верно, мисс Джеральди, именно поэтому здесь находится Роксан. Она отвечает за то, чтобы вы отлично чувствовали себя всю неделю во время репетиций и все десять дней съемок. Я организую съемки ваших сцен таким образом, чтобы не отнять времени больше, чем необходимо. И сразу же по завершению картины, обещаю, мы поместим вас в реабилитационный центр.

Джеральди взглянула на Роксан. — Можете дать мне что-нибудь прямо сейчас? — спросила она.

— Конечно, может, — сказал Винни, вставая. — Я почти закончил. Но должен быть уверен, что вы меня правильно поняли. С этого момента Роксан всюду будет с вами. Она будет поддерживать вас в нормальной форме в этот уикенд, в период репетиций и съемок, и я не потерплю, чтобы вы создавали для нее даже малейшие затруднения. Ясно?

Джеральди механически кивнула.

— Вы должны понять, что я предоставляю вам отличные возможности и ожидаю соответствующего сотрудничества с вашей стороны. Если вы не будете сотрудничать со мной, с директором и с Роксан все это время, я брошу вас обратно на вашу раскаленную сковородку. Я продам ваш долг человеку, который не будет нянчиться с вами, как я, и который занимается совсем другим видом творчества, — вам придется отработать долг, а на это уйдет уйма времени. Вы меня поняли, Кэрол?

— Я поняла, — вяло проговорила Джеральди. Она повернулась к Роксан.

— Прямо сейчас, пожалуйста, — пробормотала она.

— Рокси, помоги ей, — сказал Винни. — Кэрол, ваше первое чтение начнется в час дня в понедельник. Будьте любезны, выучить роль. Он улыбнулся.

— Роксан будет разучивать ее вместе с вами.

 

ГЛАВА 7

Винни сидел в репетиционном зале Сентрал Плаза на Второй Авеню и наблюдал, как Чак Пэриш работает с труппой. Они потратили все утро, отрабатывая четыре сцены, в которых были заняты Ванесса Паркс и трое мужчин, исполняющих главные роли. Чак энергично трудился, изредка останавливаясь, чтобы принять очередное решение. Винни был поражен, видя, как тот обращается с актерами, не критикуя, а, напротив, ободряя их.

В полдень из ближайшего магазина кулинарии привезли еду, и Винни воспользовался перерывом, чтобы переговорить с Чаком. Когда они оказались на лестничной площадке, Винни негромко сказал. — Чак, не беру на себя риск оскорбить твои чувства, но обязан высказать тебе то, что тебе известно и без меня.

— О чем речь? — спросил Чак.

— Ванесса не гордится для этой роли. То есть, не годится конкретно для этого фильма.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — повысил голос Чак. — Я утвердил ее на эту роль — и не о чем больше говорить.

— Послушай, — сказал Винни, подведя его к двери в репетиционный зал. Там ведущие актеры поглощали ланч. — Взгляни на эту группу и скажи мне, кто из них не подходит?

— Чак присмотрелся к актерам (в массе своей итальянцам). Все они казались примерно одинаковыми.

— Взгляни на них, — повторил Винни. У нас здесь заняты итальянцы, евреи, пуэрториканцы, даже есть пара черных. Это живописная группа. И есть Ванесса.

Чак промолчал, но продолжал вглядываться в актеров.

— Она — многообещающая актриса. Это так, но она еще юна, неопытна, попросту, незрела. А нам нужна актриса с большим опытом, старше ее, актриса, которая смогла бы наполнить роль глубоким содержанием.

— Не успею я заикнуться об этом, как она развернется и уйдет от меня, — сказал Чак.

— Если любит, не уйдет, — подсластил пилюлю Винни. — Она осознает, что ты делаешь это ради успеха фильма.

— Я просто не в состоянии сделать это сам. А ты бы не мог сказать ей об этом?

— Если она услышит это от меня, то никогда тебе этого не простит.

Чак обернулся у выхода. — Но мы же зашли слишком далеко. Как подобрать исполнительницу на эту роль при таком дефиците времени? Ты же сам без конца выговариваешь мне, что надо уложиться в график съемок.

— Знаешь, мы можем пригласить Кэрол Джеральди, — ответил Винни.

Чак взглянул на него. — Ты считаешь, мы можем ее ангажировать?

— Вот именно.

— И нам это по карману?

— Да.

— Где она была последние годы? Я не видел ее с тех пор, когда она получила Оскар за Прогулки вдовы.

— Она решила отдохнуть и расслабиться.

Чак вернулся к двери и взглянул на Ванессу. — Она так чертовски хороша, — заметил он. — Я всегда мечтал о такой девушке.

— Чак, на кону — твоя карьера. Ванесса не вытянет эту роль, и никто не посмеет ее за это винить. Винить будут только тебя одного.

Чак прислонился к стенке и рукавом смахнул слезы. — У меня, стало быть, нет иного выхода, и я должен быть безжалостным, так?

— Увы, Чак, и не в последний раз. Это нелегкий бизнес. Надеюсь, Ванесса осознает это даже лучше, чем ты. Со временем она поймет, что ты делаешь для ее карьеры не меньше, чем для своей собственной. Всякий, кто увидит фильм, скажет, что эта роль не для нее.

— Ты прав, — сказал на это Чак. — Я просто не могу допустить, чтобы она совершила подобную ошибку.

Винни обнял Чака за плечи. — Ты — молодчина. И лучше, не откладывай и скажи ей прямо сейчас.

Чак кивнул. — Дай мне минуту, хорошо?

— Конечно. И тогда Кэрол Джеральди будет здесь к часу дня.

Чак кивнул и опустил голову.

С огромным облегчением Винни вышел на улицу. Прямо перед собой он увидел Кэрол Джеральди. Она вышла из такси и под конвоем Роксан направилась к нему.

— Вы потрясающе выглядите, — обратился он к Джеральди, взяв ее под руку.

— Я провела чудесный уикенд, — сказала Кэрол.

— Хорошо, очень хорошо. А теперь, поскольку вы пришли чуточку раньше, то можете выпить по чашечке кофе в кафетерии, что напротив. А к часу будьте на Студии А и представьтесь директору, Чаку Пэришу.

— А вас там не будет? — занервничав, спросила она.

— Мне надо отлучиться на пару часов по другим неотложным делам, но Чак вас ждет, и очень волнуется из-за перспективы иметь дело с актрисой такого калибра.

Она улыбнулась. — Это приятно слышать.

— А теперь, живо пить кофе. Он посмотрел вслед женщинам, которые перешли на другую сторону улицы, потом вернулся и в ожидании встал у выхода. Пятью минутами позже он услышал, как хлопнула парадная дверь, потом по металлической лестнице раздался стук каблучков, и Ванесса чуть было не упала прямо ему в руки. Она рыдала навзрыд и была близка к истерике.

— Ванесса, дорогая, успокойся, — сказал он ей, схватив ее за руку.

— Ублюдок! — крикнула она. — Ублюдок меня уволил.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Конечно же, нет. Мой дружок только что отстранил меня от съемок. Что я ему сделала?

— Погоди, — сказал Винни, обняв ее за талию. — Давай, уйдем отсюда. На улице он поймал такси и усадил в него девушку. Он дал водителю адрес своей квартиры в Челси, потом обернулся к Ванессе, которая вся дрожала от ярости, по ее щекам потоком текли слезы. — Не принимай все так близко к сердцу. Мы потолкуем обо всем и посмотрим, что можно исправить. Он положил ее голову себе на плечо и предоставил возможность выплакаться, пока они добирались до его дома.

Поднявшись к себе, он налил ей крепкий скотч. Ванесса залпом выпила бокал. — Ублюдок! Какой же ублюдок! — не переставала она повторять.

Винни потянул ее на софу и стал гладить по волосам. — Послушай, это всего лишь работа, — успокаивал он. — Уж, поверь мне, тебе предстоит играть гораздо более интересные роли, чем эта.

— Ты так думаешь? — спросила она, вытирая нос салфеткой.

— Ванесса, посмотри на меня, — сказал он, взяв в руки ее лицо.

Она взглянула на него по-щенячьи доверчиво.

— Ты не просто красива. У тебя редчайшее дарование, которое, если его развить, позволит тебе подняться к вершинам кинематографа.

— Правда? — спросила она и перестала плакать.

— Не сомневайся. С Чаком будет все в порядке, со мной все будет в норме. Ну, а ты станешь кинозвездой. Обещаю.

— О, Майкл, — сказала она, гладя его по щеке, — ты поверил в меня с первого же дня, правда? Я знаю, это так. А Чаку нужно было только мое тело.

— Послушай, Чак считает, что ты — что надо, но позволь тебе заметить, что хоть ты и хороша для этой роли, эта роль не годится для тебя.

— Почему?

— Потому что героиня даже отдаленно не так юна и прекрасна, как ты. Я обязательно подыщу тебе такие роли, с которыми ты сделаешь просто головокружительную карьеру.

— Ты сделаешь это для меня?

— Я сделаю это для тебя и для себя тоже. Я хочу видеть тебя на вершине и хочу быть одним из тех, кто тебя на нее вознесет.

Она поцеловала его.

Он вернул ей поцелуй, но старался держать себя в руках. Ее губы были столь притягательны, что он жаждал целовать ее еще и еще, но при этом хотел, чтобы инициатива исходила от нее. И она его не разочаровала. Она толкнула его на софу, расстегнула молнию на его брюках и, не успел он оглянуться, как его член оказался у нее во рту.

Если он считал, что целовать ее губы было блаженством, то в теперь он ощутил поистине райское наслаждение. Он взглянул на нее сверху, запустил руку в ниспадающие вниз локоны, другой рукой тронул ее губы, почувствовал, что разбухает и, наконец, взорвался. Она не отрывалась от его члена, пока он не отодвинул ее голову, потом обнял рукой за талию и понес в спальню. По пути они срывали друг с друга одежду.

Винни вернулся в репетиционный зал, когда актеры еще не закончили читку. — Ну, как идут дела? — спросил он Чака.

— Джеральди совершенно бесподобна, — ответил Чак. — Не успела придти, как всего за пять минут уже овладела ролью, и все актеры труппы это моментально ощутили. Майкл, она вдохновила буквально всех.

— Рад, что ты доволен.

— Не то слово. Ты случайно не видел Ванессу перед тем, как она ушла?

— Нет, мне надо было смотаться в город и решить проблему с осветителями. И сейчас все в порядке.

— Боюсь встретиться с ней, когда вернусь домой, — сказал Чак. — Чувствую себя не в своей тарелке.

— Скоро все придет в норму, — ответил Винни. — Когда вы увидитесь, она, скорее всего, бросится в твои объятия.

Час спустя в челсийской квартире раздался телефонный звонок.

— Алло? — сказал Винни.

— Майкл, — услышал он дрожащий голос Чака, — она ушла.

— Не принимай близко к сердцу.

— Все ее вещи исчезли. Никто из ее друзей не знает, где она.

— Чак, видно это судьба. Отпусти ее с миром. Думай только о картине. Не думай ни о чем другом.

Чак издал глубокий вздох. — Ты прав. Главное, это фильм. Не знаю, как этой шлюхе удалось так расстроить меня.

— Спокойной ночи. Утро вечера мудренее.

— Да, Майкл, спасибо. Чак повесил трубку.

Винни тоже положил трубку и посмотрел в сторону кухни, где Ванесса в рубашке на голое тело варила макароны.

— Предпочитаешь побольше чеснока? — улыбнувшись, спросила она.

 

ГЛАВА 8

Винни уселся на постели. Что-то заставило его проснуться, какой-то шум, но теперь все стихло. Ванесса лежала рядом и спала безмятежным сном. Он взглянул на настенные часы. Они показывали четвертый час ночи. Шум раздался вновь, и на сей раз он понял, что это было. Это в кармане брюк дребезжал бипер.

Винни вскочил с постели, выключил бипер и направился в гостиную к телефону. Что-то было явно не так. Бенедитто никогда прежде не беспокоил его среди ночи. Визит к толстяку за очередной порцией денег был намечен на завтра. Может, его беспокоят по другому поводу. Он набрал номер.

— Да? — раздался в трубке голос Чича.

— Это я. Какого хрена?

— Быстро! — приказал Чич.

— Прямо сейчас? — Он пытался не повышать голоса, чтобы не разбудить Ванессу. — Он отдает себе отчет, который сейчас час?

— Эй, ты что там, никак спятил? Хочешь, чтобы я ему сказал?

— Я буду через двадцать минут, — в отчаянии проговорил Винни.

— Даю тебе десять минут, — сказал Чич.

— Передай ему, что я не дома, и мне нужно поймать такси.

— Ладно, — пробасил Чич и повесил трубку.

Винни быстро оделся. Он не любил одевать одни и те же вещи дважды, но не мог позволить себе терять время. Так же, как не любил выходить на улицы города в такое время. Он открыл ящик письменного стола, вынул из него револьвер Толстяка и покинул квартиру. Произошло чудо. Ему удалось поймать такси за пять минут.

Он подумал, что они отсняли уже больше двух третей фильма. И ему удалось на сутки опередить график съемок. Он гордился собой, хотя и нервничал тоже. Он не ошибся по части бюджета, но большая часть денег Барбары и Чака была израсходована, и вскоре ему нужно было начать тратить свои собственные сто пятьдесят тысяч. У него были отложены семьдесят тысяч, с которыми ужасно не хотелось расставаться. Но в любом случае, надо было где-то добывать недостающие бабки.

Таксист возвращался к себе домой в Бруклин и категорически отказался ехать дальше Хьюстон Стрит. Так что остаток пути Винни пришлось проделать едва не бегом.

Улицы Литтл Итали были пустынны. Мягкие итальянские туфли во время бега не издавали почти не звука. Он вспомнил детство, когда ему представлялось, что во время бега кто-то преследует его с целью грабежа. По мере приближения к кафе Богемский Дом Винни перешел на шаг. Он остановился перед входом, чтобы собраться с духом. Вдруг перед ним распахнулись стеклянные двери. Сердце заколотилось в груди, когда он увидел заполнившего собой весь дверной проем Чича.

— Побойся бога, Чич, ты до смерти перепугал меня.

— Лучше давай туда, — сказал Чич, указав пальцем на дверь, ведущую в ту самую комнату. — Он в дурном настроении.

Винни влетел в кафе, и устремился к той самой комнате. Рубашка прилипла к телу, и он все еще не мог ровно дышать. Он ненавидел себя за то, что не обрел над собой полного контроля, и что Бенедитто увидит его в таком виде. Он постучал, а затем отворил дверь.

Бенедитто сидел на своем обычном месте, на столе перед ним лежали пачки денег. Дверца самого крупного сейфа была распахнута настежь. В комнату вошел Чич и занял место за столом, за которым обычно работал Томми Про.

— Добрый вечер, мистер Би, — произнес Винни, при этом все еще тяжело дыша.

— Добрый вечер, задница, — произнес Бенедитто, и при этом его лицо сделалось красным.

— В чем дело? Что я должен сделать? — спросил Винни.

— Это твоя, а не моя проблема, — ответил Бенедитто. — И твоя задача — ее решить.

— В чем проблема, мистер Би? У него было ощущение, что он знал, в чем проблема.

— Ты смотрел последние новости?

— Нет.

— Это все твой Толстяк. И, хотя он прикрывался рукавом пальто, ему не удалось скрыть лицо от камеры.

— Толстяк попался? — поинтересовался Винни.

— Не совсем. Толстяк пытается подставить меня. Он был на приеме у окружного прокурора, и тот в настоящее время пытается получить санкцию на мой арест. В результате, я попал к себе в офис лишь час назад. От полиции тут было просто не продохнуть.

Винни был потрясен. Толстяк не знал, как его зовут, но мог дать полиции его описание. — Поверить не могу, — признался он. — Толстяк же — не сумасшедший.

— Он псих, — сказал Бенедитто, — и это ты историей с машиной довел его до ручки.

— Он никогда не осмелится свидетельствовать против вас, мистер Би. Он понимает, к чему это приведет. Он не идиот.

— Они дали ему укрытие.

— Не может быть!

— Именно так. Хорошо, что я выяснил, где. Мне пришлось отвалить за информацию десять штук.

— Вы узнали, куда они его спрятали?

— К счастью, да. Иначе Чич уже расколол бы твою башку, как каштан.

Винни взглянул на Чича. Тот, казалось, был расстроен, что не проломил ему, Винни, голову. — Мистер Би, скажите, что я должен сделать?

Бенедитто вынул клочок бумаги из кармана и перебросил его на другой конец письменного стола. — Тут адрес, куда его поместили. Он сейчас там. Это квартира у Остер Бэй на северном побережье. Тебе придется закончить дело.

— Закончить что, мистер Би?

— Убей его. Чич выдаст тебе оружие.

Он повернулся и взглянул на своего телохранителя. — Дай Винни кое-что поувесистей, чтобы он, наконец-то, повзрослел. Мне больше не нужны сюрпризы.

Винни напряженно осмысливал ситуацию. Он попытается добраться до толстяка, и полицейские, наверняка, ухлопают его самого. Он никогда не увидит свой фильм на экране, никогда больше не займется любовью с Ванессой, никогда не попадет на званый ужин к Барбаре Мэннеринг и не встретится там с ее богатыми и влиятельными гостями.

Но, с другой стороны… Может, ему повезет, и он спасет задницу Бенедитто, и потом это ему зачтется. Он кровью скрепит свое братство с мафией и станет одним из своих парней. Бенедитто будет держать его за яйца всю оставшуюся жизнь, приказывать, что ему делать и чего не делать, руководить им, владеть им.

Бенедитто в этот момент начал поворачиваться к нему лицом. Одной рукой Чич сжимал пистолет-автомат сорок пятого калибра, другой протирал его промасленной тряпкой.

Решайся! Решайся! И он решился. Рука Винни опустилась в карман брюк и выудила оттуда револьвер толстяка. Он делал это осторожно, зная, что несмотря на громадную массу, Чич проворен, как кошка. Винни поднял оружие и успел уловить удивление на лице Бенедитто. Винни выстрелил в его удивленное лицо.

Пуля прошила боссу левый глаз, и он рухнул на пол со своего кресла. Винни знал, что Бенедитто, скорее всего, еще жив, но в этот момент Чич перехватил его левую руку. Тогда Винни развернулся, наклонился и дважды выстрелил в него. Первая пуля попала Чичу в левое плечо, вторая в шею. Чич все еще сжимал в руке свой пистолет сорок пятого калибра, но не мог нажать на курок, так как ему мешала промасленная тряпка. Винни подскочил к гиганту и с метрового расстояния всадил пулю ему в голову. Из расколотого черепа хлынула кровь и залила весь письменный стол. Для верности он выстрелил телохранителю в лоб.

Сзади послышался шорох. Навстречу полз Бенедитто, его лицо было искажено яростью. Он дотянулся до Винни и ухватил его за штанину. Винни ударил его по голове рукояткой револьвера. Бенедитто откатился назад, но оправился и вновь устремился к нему. Кровь ручьем растекалась по его лицу. Винни выстрелил ему в голову еще два раза и барабан револьвера опустел.

Он обернулся в сторону Чича в ужасе, что тот, вполне возможно, выстрелит в него из своего оружия, но Чич лежал на спине, потоки крови его громадного тела заливали пол. Он обернулся к Бенедитто, но мистер Би был тоже, очевидно, мертв.

Винни стоял, оцепенев, посреди комнаты с оружием в руке, пытаясь придти в себя, стремясь успокоить сердце, которое вот-вот вырвется из груди. И тут чей-то глубокий голос вернул его к реальности.

— Ну, Винни, — сказал Томми Про, — ну, ты и наделал дел, а?

Винни резко обернулся, и, продолжая сжимать ствол перед собой, увидел в дверном проеме Томми с короткоствольным автоматом.

— Твой револьвер, похоже, пуст, — сказал Томми.

— Пуст, — ответил Винни, приходя в себя. — Да, он, в самом деле, пуст.

— Это твой?

— Нет, я забрал его у одного парня.

— Стало быть, ствол чистый?

— Да, думаю, что так.

Томми подошел и взял оружие из рук друга и положил себе в карман. — Я задержался сегодня по работе, и, признаюсь, рад тому, что это оказался ты, а не кто-то другой. Он взглянул на Винни. — И, слава богу, что у тебя закончились пули.

— Да, — согласился Винни. — Я бы, скорее всего, продолжал бы стрелять. А ты до смерти перепугал меня. Только сейчас он почувствовал, до чего устал, даже не в силах был шевельнуться. — Томми, ты сдашь меня Дону? — с усилием спросил он.

— Ты, что, в своем уме? — переспросил Томми. — Оглянись, неужто ты не видишь то, что вижу я?

— Я вижу мертвого Бенедитто.

— Винни, а ты не видишь на столе никаких денег? Не видишь раскрытого сейфа? — Томми прищелкнул языком. — Даже у меня нет комбинации к этому сейфу.

Винни начал приходить в себя. Оцепенение прошло. — Ты и я, Томми? Мы все возьмем?

— Не совсем так, Винни. Ты заберешь половину денег, а я кое-что еще.

— Что еще? — спросил Винни, обведя взглядом полупустую комнату. И тут он понял.

Томми подошел к сейфу и широко распахнул его дверцу. Он снял с полки два мешка и стал по очереди класть в них деньги. Покончив с сейфом, он стал проделывать то же с деньгами, остававшимися на столе. После этого вручил Винни оба мешка. — У нас нет времени для пересчета. Я разделил их на две части. Решай, какой мешок тебе, какой мне.

Винни взял один из мешков.

— Помнишь, как в детстве мы убегали по крышам? — спросил Томми.

— А как же!

— Вали через черный ход, пройди через пожарный выход и дуй по крыше домой к матери . Хорошенько припрячь деньги. И оставайся у матери, пока я не дам тебе знать. Если тобой заинтересуются, то я все улажу.

— У меня есть еще одно место, в Челси.

— Кто-нибудь может тебя там приютить на ночь?

— Да, одна девушка.

— Тогда дождись утра, когда на улице появятся люди. Доберешься до Челси, и звякни мне примерно в десять. Когда позвонишь, прикинься удивленным.

Винни кивнул. Не сказав ни слова, он вышел через черный ход. А спустя мгновение уже летел по крышам, как когда-то в детстве, когда они вместе с Томми Про улепетывали от воображаемых преследователей.

 

ГЛАВА 9

Винни лежал в кровати своей покойной матери и пытался осмыслить происшедшее. Для полноценного алиби он должен был оказаться в своей квартире в Челси до момента пробуждения Ванессы. Слава богу, она спит, как убитая. Но как это сделать? В такое время вряд ли поймаешь такси, а если он воспользуется сабвеем, его легко заприметят. Ему определенно не стоит появляться среди ночи на улице с полным мешком денег. И тут он припомнил одну вещь.

Винни поднялся с постели и подошел к шкафчику, где лежала старая одежда. Он облачился в спортивное трико, надел кроссовки, взял деньги и вышел из квартиры. Как можно тише он спустился по лестнице. В подвале стоял старый велосипед, на его рукоятке висел шлем. Велосипед принадлежал одному пареньку, подрабатывающему доставкой почты. Винни засунул деньги в сумку багажника, надел на голову шлем и бесшумно вывел велосипед из подъезда. Конечно, ехать на нем было неудобно, но вскоре он приспособился. Он ехал по безмолвным улицам, мимо продуктовых магазинов и кофеен, которые знал со времен детства, и вскоре выехал из городка.

На углу Шестой авеню и Двенадцатой стрит Винни изрядно перепугался, так как рядом притормозила полицейская машина. Он заставил себя улыбнуться людям в машине, помахал им и продолжил жать на педали. Он бросил велосипед возле автобусной остановки на Седьмой авеню и проделал бегом остаток пути.

Оказавшись дома, Винни вынул нож, сделал надрез в пластике, удерживающим четыре кирпича. Вытащил кирпичи, засунул мешок с деньгами в тайник, вновь заложил его кирпичами и придал месту первоначальный вид. Уже почти рассвело, когда он прокрался в постель к Ванессе.

Утром она поднялась раньше него. Ее работа в модельном агентстве сегодня начиналась с раннего утра. — Куда ты подевался ночью? — спросила она. — Я встала и пошла в туалет, а тебя уже не было.

Он знал, что обычно она спит без задних ног. — Дорогая, тебе это приснилось. За ночь я не вставал ни разу.

— Правда? — Ванесса поцеловала его и ушла.

Винни поборол соблазн немедленно пересчитать деньги. Он набрал номер Томми Про.

— Звоню, чтобы отметиться, — сказал он.

— Плохие новости, — произнес голос Томми на другом конце провода.

— Прошлой ночью кто-то совершил покушение на Бенедитто. И на Чича тоже.

Винни и прежде считал, что телефон прослушивался. — Не может быть! — воскликнул он, стараясь передать свое неподдельное изумление. И кто это сделал?

— Мы над этим работаем, и полиция тоже ищет. Эти типы к тому же очистили сейф. Хорошо, что там было немного наличных, всего лишь двухдневная выручка от кофейни.

— Чем могу помочь?

— Я дам тебе знать, — ответил Томми и повесил трубку.

Зазвенел телефон.

— Алло?

— Это Барбара. Как насчет встречи вечером?

— Званый ужин?

— Только ты и я.

Он недолго размышлял.

— Заранее предвкушаю встречу.

Поскольку съемки происходили в Литл Итали, Винни решил не светиться, хотя у полиции не было причин задавать ему вопросы. До окончания съемок оставалось еще две недели, и ему следовало подумать о следующей стадии.

Все-таки он оказался неспособным преодолеть искушение. Открыл тайник за кирпичной кладкой, чтобы взглянуть на деньги. Они были в купюрах разных достоинств, и, подсчитав, он оказался владельцем суммы в сто девяноста тысяч долларов. Теперь можно было спокойно заканчивать кинокартину, даже с некоторым превышением бюджета, но он решил все же не делать этого. И снова спрятал деньги в тайнике.

Барбара Мэннеринг провела длинным ногтем по груди Винни и спустилась к его лобковым волосам. — Милый, давай еще разик, а? — сладким голосом промурлыкала она.

Бедняга еще не пришел в себя после первого раза. — Барбара, знаешь, ты просто ненасытна.

Она улыбнулась. — Знаю за собой такое. Даю тебе минуту передышки.

— Вот спасибо-то.

— Как продвигаются съемки?

— Заканчиваем на будущей неделе.

— И когда я смогу посмотреть?

— Дай сначала закончить, потом надо будет добавить титры, сделать подчистки и, вообще, привести ленту в пригодный для просмотра вид.

— Договорились. Я буду само терпение.

— Ты кого-нибудь знаешь из организаторов нью-йоркского кинофестиваля?

— А как же. У меня есть подруга, которая является исполнительным директором.

— Уговоришь ее посмотреть нашу картину?

— Думаю, да. Кстати, фестиваль начнется в будущем месяце. Ей надо увидеть твой фильм как можно быстрее, чтобы она включила его в списки. Честно говоря, даже сейчас, скорее всего, уже поздно.

— Сообщи ей, что через десять дней у меня вчерне все будет готово. Для просмотра я сниму кинозал в нашей киношколе.

— Посмотрим, что я сумею сделать. Ну, как, отдохнул?

Он повернулся к ней. — Целиком к твоим услугам.

Поскольку концовка, включающая название, список действующих лиц, исполнителей и участников, еще не была смонтирована, фильм просто закончился финальной сценой.

— Мне нравится, — зааплодировала женщина. — Мне очень нравится. Но мы уже составили программу фестиваля.

— Уверен, вы могли бы втиснуть нас в какой-нибудь промежуток, — попросил Винни. — Послушайте, здесь же доморощенный нью-йоркский продукт, да еще созданный студентами школы — студии при нью-йоркском университете. Фильм может стать хитом сезона. И через пару месяцев вы сами удивитесь, как умно поступили, включив его в программу нью-йоркского фестиваля.

— Вы уверены, что завершите картину к этому времени?

— Непременно, — ответил Винни. Он очень на это надеялся.

— Вот что я вам скажу. У нас в плане на второй вечер фестиваля намечена одна английская кинокартина. Я подвину ее так, чтобы пропустить вашу вперед.

— Пусть наша будет второй, — сказал Винни. — Все захотят пойти на английский фильм. А мы останемся на десерт.

Она протянула ему руку. — Договорились.

Винни глубоко вздохнул и набрал номер телефона. — Офис мистера Голдмэна, — послышался в трубке деловой женский голос.

— Алло, это Майкл Винсент. Если вас не затруднит, могу я переговорить с Лео?

— Мистер Винсент, а он вас знает?

— А откуда же у меня его номер телефона, — рассмеялся Майкл.

— Минуточку.

Ждать пришлось довольно долго, но, в конце концов, в трубке раздался мужской голос. — Лео Голдмэн слушает.

— Это Майкл Винсент. Как дела? Господи, вспомнит ли он?

— А, друг Барбары! Чем могу быть полезен?

— Вы не собираетесь в Нью-Йорк на кинофестиваль?

— Я собираюсь на открытие, а затем улетаю в Лондон.

— У меня готов фильм. Он будет демонстрироваться во второй вечер фестиваля.

— Доставьте мне ленту в наш в кинозал — в здание студии Центурион, что на Пятой авеню. Сейчас посмотрю…

Винни слышал шелест перелистываемых страниц.

— В три часа дня в день открытия.

— Хорошо.

— Тогда, до встречи. Голдмэн повесил трубку.

Винни тоже повесил трубку и перевел дыхание. И неожиданно расхохотался. «Просмотр с самим Лео Голдмэном»! закричал он от радости.

 

ГЛАВА 10

Весь в испарине Винни сидел в такси. Через десять минут он должен был встретиться с Лео Голдмэном, а находился в целых сорока кварталах от места встречи. Он рассчитывал, что фильм доставят в офис Центуриона, но так получилось, что ему пришлось сделать это самому. Он вынул носовой платок и вытер лицо. Потом сделал несколько глубоких вдохов, стараясь погрузиться в транс. Но ничего не мог поделать, и отдался на волю провидения.

Он опоздал на десять минут, и когда оказался в офисе Голдмэна, секретарша сказала, что тот ждет в просмотровой комнате. Винни спустился на лифте, вручил киномеханику кассету с фильмом, поправил галстук и вошел в просмотровую комнату.

Лео Голдмэн сидел, сгорбившись, в кресле, дым сигары вился над его головой. Он кивнул Винни, затем нажал на кнопку и сказал: — Давай, Джерри!

Винни едва успел опуститься в кресло, как начался фильм. С полминуты шли титры, и тут затрезвонил телефон. Голдмэн поднял трубку и начал быстро говорить, попутно пыхтя сигарой.

Винни протянул руку и нажал кнопку внутренней связи. — Джерри, будьте добры, остановите ленту и верните ее в начало.

Голдмэн прекратил разговор и положил трубку на место. — Я все видел, — сказал он.

— Лео, — спокойно заметил Винни, — я лишь прошу уделить десять минут вашего личного времени. Если пожелаете позвонить после этого, то ради бога.

Голдмэн взглянул на него с неприязнью, затем обратился к кому-то по телефону со словами: — Я тебе перезвоню. Он разъединился и нажал на кнопку Интеркома. — Джерри, давай!

Фильм закрутился вновь, и Винни изо всех сил старался не смотреть в сторону Голдмэна. Тем более, что он сам еще не видел всю картину целиком.

Спустя десять минут Голдмэн взглянул на часы и поднял трубку.

О, черт! Мелькнуло у Винни в голове, все коту под хвост.

— Бернис, — обратился к кому-то Голдмэн, — придержите на время все звонки.

Винни с облегчением погрузился в большое кресло и с наслаждением стал смотреть дальше.

За время просмотра Голдмэн выкурил еще две сигары, но при этом ни разу не покинул кресло. Он дождался финальной сцены и только после ее окончания, произнес: — У кого права на ленту?

— У корпорации «Городские вечера », — ответил Винни.

— И кто же глава Корпорации?

— Я.

— Стопроцентный пакет акций?

— Совершенно верно.

— Ну, а как насчет ваших инвесторов?

— Они вложили деньги в фильм, а не в Корпорацию.

— Значит, вы вправе совершать сделки без учета чужих интересов?

— Да.

— Кто еще видел этот фильм?

— Никто. Вы первый. Даже директор еще не видел эту пленку, и существует всего два экземпляра. Другая копия предназначена для кинофестиваля.

— Что вы хотите за негатив?

— А что вы можете предложить?

— Я готов дать вам за него два миллиона.

— Нет.

— Вы сумасшедший?

— Лео, завтра вечером фильм будут демонстрировать на нью-йоркском кинофестивале. Через день в Нью-Йорк Таймс появится обзор. С этого момента информация о фильме перестанет быть секретом.

— Ну, хорошо, пусть будет два миллиона с четвертью.

Винни медленно качнул головой. Он держал паузу в расчете на то, чтобы его спросили, сколько же он хочет.

Лео встал. — Ну, что ж, тогда до свидания, — сказал он, направляясь к выходу из зала.

Соображай, приказал себе Винни. Он нажал кнопку Интеркома. — Джерри, будьте добры, смотайте пленку назад.

Голдмэн вышел за дверь. Винни сидел, ожидая, когда киномеханик смотает пленку. Он заставил себя удержаться и не побежать вслед за Голдмэном. Не бери в голову, размышлял он, все увидят фильм завтра вечером.

Голдмэн вернулся, прошел через ряды кресел и уселся около Винни.

— Ну, что ж, сейчас посмотрим, насколько вы умны. Скажите, чего вы хотите, только, конечно, в разумных пределах. Если окажетесь реалистом, мы поладим.

— Я хочу три миллиона долларов наличными, — начал Винни. — Я хочу оговорить для себя лично, не для корпорации, особые условия в виде отдельного контракта. Кроме того, мне нужна гарантия, что на рекламу и раскрутку фильма будет израсходовано восемь миллионов. Мне также нужна гарантия, что фильм будет демонстрироваться не менее, чем в тысяче кинотеатров. И еще я должен быть уверен, что никто не вырежет из кинокартины ни кусочка.

— Я не принимаю никаких особых условий, — сказал Голдмэн.

— Лео, вы получите потрясающую законченную кинокартину всего за треть потраченных на нее денег.

— Она может быть сделана как телевизионная постановка.

— Вряд ли она будет хороша для телевидения.

— Я хочу пригласить вас работать у меня в качестве директора. Я готов предложить годовой оклад в шестьсот тысяч и пятилетний контракт.

— Я не хочу быть директором, а хочу быть продюсером. Мне нужен продюсерский контракт.

— Какого сорта контракт?

— Три четверти миллиона в год, счет на текущие расходы и, помимо этого, триста тысяч на непредвиденные затраты. На разработку проектов еще миллион. И контракт на три года.

— Контракт на три года с возможным продлением еще на два года. А любой бюджет стоимостью более двадцати миллионов вы будете финансировать из любых других источников.

— Договорились. Но у вас будет только тридцать дней для оформления сделки. После этого, я могу предлагать проект кому угодно, но снимать на студии Центурион. Если вас устроит мой вариант, за год я получу полтора миллиона.

— Шесть недель, а не тридцать дней.

— По рукам, — сказал Винни.

Голдмэн снял трубку и нажал какую-то кнопку. — Мюррей, мне срочно нужно выкупить контракт. Цена — три миллиона. Название фильма «Городские вечера». Права на него мы приобретаем от компании с тем же названием. Я сказал «срочно» . Дополнительно подготовьте мне отдельный контракт, предоставляющий десять дополнительных очков Майклу Винсенту. И еще. Мне нужен продюсерский контракт.

Он продиктовал условия, которые только что оговорил с Винни. — Да, вот еще что, — добавил он. — Выпиши мне чек на три миллиона долларов на корпорацию «Городские вечера» и еще один на сто тысяч на имя Майкла Винсенте. И прошу доставить все ко мне в офис не позднее, чем через полчаса. Лео повесил трубку.

— Вы способны составлять подобные контракты за полчаса? — искренне удивился Винни.

Голдмэн махнул рукой. — Это же трафарет. Он внесет цифры и сделает распечатку бумаг на своем компьютере. И все займет у него не более сорока пяти минут. Где негативы?

— В вашей кинобудке, — ответил Винни.

— Майкл, мне нравится ваша манера вести дела. Идем.

Винни последовал за Голдмэном в его офис. Это была квадратная комната размером десять на десять метров. Стены были увешаны полотнами, представляющими собой смесь абстрактной живописи и импрессионизма.

— Прекрасная коллекция, — заметил Винни.

— Вы еще не видели моей домашней коллекции, — ответил Голдмэн. Он пролистал свой календарь. — Сейчас поглядим. Я вернусь из Лондона в субботу. Вы появитесь здесь утром в понедельник. Жду вас на ужин во вторник. Хотите, могу организовать девушку?

— У меня есть одна.

— Жена?

— Нет.

— Умница!

Принесли контракты. Винни, не жалея времени, внимательно читал каждый параграф, в то время как Голдмэн считывал сообщения со своего телефона. Винни жаловался на допущенные ляпы и ошибки, Голдмэн шел ему навстречу. К семи часам вечера контракты были окончательно готовы, и оба участника сделки подписали их.

Голдмэн вручил ему два чека. — Вот в этом — выкуп прав на картину. А этот — в счет оплаты вашего личного контракта.

Винни поднялся с места и крепко пожал Голдмэну руку. — Лео, спасибо.

— Майкл, позволь задать тебе один вопрос. Во что на самом деле обошелся фильм?

— Шестьсот пятьдесят тысяч долларов, — ответил тот.

Голдмэн расхохотался от души. — Мне это нравится! — вскричал он. — А я— то думал, что миллион восемь тысяч. Стало быть, я заплатил больше, чем ты рассчитывал получить. И, конечно же, ты «кинул» своих инвесторов, единолично получив с проката десять процентов.

— У меня всего два инвестора, и я их не обижу. Да и вы заключили неплохую сделку. Я знаю, мистер Голдмэн, в своем бизнесе вы не допускаете ошибок.

— Так всегда бывает, приятель. Когда двое заключают сделку, каждый знает что-то, чего не знает другой. На этом основан бизнес.

Винни с интересом взглянул на Голдмэна. — Лео, что вы знаете такое, чего не знаю я?

Голдмэн позволил себе слегка улыбнуться. — Сегодня утром не стало Кэрол Джеральди. Она скончалась от передозировки наркотиков. И это гарантия, что фильм принесет не менее десяти миллионов и не понадобятся дополнительные расходы на рекламу. Я буду добиваться, чтобы Кэрол получила Академическую Награду, пусть и посмертно. Дайте срок.

Винни сидел в такси и рассматривал оба чека. Если бы он знал о смерти Джеральди, то мог бы рассчитывать, по крайней мере, еще на миллион. Не жадничай, сказал он сам себе. Ты и так получил десять процентов от проката.

 

ГЛАВА 11

Утром того дня, когда на нью-йоркском кинофестивале должны были демонстрировать Городские вечера, у Винни состоялись три встречи. Первая произошла с Чаком в том самом кафе, где не столь давно они обсуждали возможности съемок этого фильма.

— Куда ты пропал? — спросил Чак. — Вчера я, наконец, посмотрел всю ленту, и, по-моему, получился классный фильм. А ты еще не удосужился его посмотреть.

— А я посмотрел его вчера во второй половине дня вместе с Лео Голдмэном в Студии Центурион.

— Правда? Как же тебе удалось завлечь Голдмэна?

— Ну, я же говорил, что у меня есть связи.

— Ну, и как ему фильм?

— Он ему очень понравился, и он дал за него три миллиона.

Чак так и остался сидеть с раскрытым ртом. Казалось, он потерял дар речи.

— Послушай, Чак, с тобой все в порядке? — спросил Винни.

— Ну,…я не знаю. Это — хорошая сделка. Ты мне ничего не говорил.

— Чак, это отличная сделка, и, в соответствии с нашим контрактом, я веду все переговоры и оставляю за собой последнее слово.

— Ну, ладно, пусть так и будет. А когда я смогу рассчитывать на деньги?

Винни протянул ему конверт. — Здесь твоя первая порция, — сказал он.

Чак поспешил раскрыть конверт. — Тут сто пятьдесят штук, с точностью до цента.

— А это плата за сценарий и работу в качестве директора фильма. Винни протянул ему другой чек. — Пятьсот девяносто семь тысяч четыреста двадцать пять долларов.

— Это твой вклад в размере трех сотен тысяч плюс зарплата.

— Это…, это…, Чак уставился в потолок, пытаясь сосредоточиться.

— Это в общей сложности семьсот сорок семь тысяч и немного мелочи, — подсчитал Винни. — Позволь объяснить, как все рассчитано. Мы потратили шестьсот пятьдесят тысяч на съемки. Мы получили за него три миллиона, стало быть, разница составляет два миллиона триста пятьдесят тысяч. Из этой суммы вычитаем оплату твоего труда за написание сценария и работу директором. Моя доля за производство была двести пятьдесят тысяч…

— Как получилось, что ты получил больше меня? — надулся Чак. Это же мой фильм.

— На то есть две причины, — спокойно ответил Винни. — Во-первых, я взял на себя заботу об оформлении всех официальных бумаг, а это недешево. Во-вторых, без меня ничего бы не сдвинулось с места. Ты бы не держал сейчас в руках три четверти миллиона, и твой фильм не был бы показан сегодня на нью-йоркском кинофестивале.

— Майкл, ты прав, — добродушно заметил Чак. — Я вовсе не хотел быть неблагодарным.

— Продолжаю. Остается один миллион девятьсот пятьдесят тысяч прибыли. Налоги составят чуть больше, чем шестьсот пятьдесят тысяч, оставляя чистый доход в сумме одного миллиона и трех тысяч, предназначенных к распределению между инвесторами. Твоя доля — сорок шесть процентов. Смотри, здесь все расписано, — сказал Винни, передавав Чаку документ. — И поверь, если бы фильм вышел в нашей студии, они бы разграбили большую часть прибыли.

Чак смотрел на свои чеки и кивал.

— Да, да, да! — неожиданно заорал он.

Чуть позднее тем же утром состоялась вторая встреча. Сидя за столиком в небольшой кофейне с Томми Про, Винни пил эспрессо.

— Это заведение чисто? — спросил он, озираясь. Ему постоянно чудились подслушивающие устройства.

— Его проверили сегодня утром. Тебя не беспокоили копы?

— Ни звука.

— Томми, спасибо тебе.

— Итак, как обстоят дела с фильмом?

— Он закончен. И сегодня будет демонстрироваться на нью-йоркском кинофестивале.

— Обалдеть! Может, какая студия выкупит его?

— Студия приобрела его еще вчера.

— Замечательно. Винни, как же тебе удалось его пристроить?

— Так вот, удалось. Винни толкнул «дипломат» на другой конец столика.

— Тут твой законный гонорар, — добавил он.

Томми Про приподнял крышку «дипломата» и заглянул внутрь, затем закрыл крышку и подтолкнул «дипломат» назад. — Это совсем необязательно, — сказал он.

— Томми, ты же прикрыл мне тылы и сделал все от тебя зависящее, чтобы я сумел выпустить фильм.

— Помнишь, я уже получил свою долю?

— Конечно же, помню. Но этого явно недостаточно.

— Я получил гораздо больше, чем ты.

— Что именно ты имеешь в виду?

Томми пожал плечами. — Оглянись. Где, по-твоему, мы сейчас сидим?

— Ты — новый…?

— Именно так. И могу тебя заверить, что для всех наших это — лучший вариант.

— Ты прав. Они не могли бы выбрать никого лучше.

— Итак, Винни, что ты собираешься делать дальше? Еще один фильм?

— Много фильмов, — ответил тот. — Я заключил продюсерский контракт со студией Центурион. И послезавтра я отправляюсь в Лос Анжелес.

— Стало быть, у меня появятся знакомые в Голливуде? И когда я там буду, смогу рассчитывать на старлеток?

— Ты получишь все, что пожелаешь, и я оплачу все расходы.

— Рад это слышать.

— Кстати, начиная с сегодняшнего дня, меня зовут Майклом Винсентом. Думаю, с этим у тебя не будет проблем?

Томми Про встал с места, обнял Винни и растроганно сказал: — Микаэле.

— Я по-прежнему, твой должник, — заметил Винни.

Третья встреча произошла за ланчем в ресторане Ле Гюргье. Барбара, завсегдатай заведения, зарезервировала столик. Когда принесли шампанское, Винни вручил ей чек.

— Это же больше ста процентов прибыли и менее, чем за три месяца, — удивилась она, кладя чек в сумочку.

— А вот отчет, на что были истрачены деньги, — сказал он, передав ей лист бумаги.

Она порвала бумагу в клочки и положила их в пепельницу.

— Дорогой, я получила прибыль, и этого достаточно. Меня совершенно не интересует, сколько ты заработал сам.

— Барбара, я хочу заверить тебя…

Она прикрыла ему рот рукой. — Я знаю, ты никогда не обманешь меня. И я счастлива с тобой. Она отпила глоток шампанского. — Но, — прибавила она, — у меня такое чувство, что вряд ли я могу рассчитывать на частые встречи с тобой.

Он поведал ей о сделке со студией Центурион. — Все стало возможным только потому, что ты познакомила меня с Лео Голдмэном. И я этого никогда не забуду.

Барбара поцеловала кончик своего пальца и приложила его к его губам. — Главное, не забывай меня! — промолвила она.

В тот же самый день он заехал за Ванессой в офис, где она работала фотомоделью, и привез ее на чашку чаю в Пальм Курт Плаза. Пока они дожидались, что их обслужат, он вручил ей небольшую книжечку.

— Что это такое? — спросила она, листая страницы.

— Это малоизвестная новелла двадцатых годов под названием Тихоокеанские дни . Замечательная книжка, а главное, она станет для тебя стартом в кинозвезды.

Ванесса едва не подпрыгнула от радости.

Винни достал из портфеля лист бумаги и ручку и подал их ей. — Я заключаю с тобой персональный контракт сроком на пять лет, и первое время ты будешь получать пять тысяч в неделю, с перспективой ежегодного роста твоей ставки.

Она взяла ручку и подписала контракт.

— Думаю, тебе стоило дать прочитать его своему адвокату прежде, чем подписывать, — заметил Винни.

— А зачем мне адвокат, когда у меня есть ты.

Винни вытащил из портфеля плотный конверт. — Тут твоя первая месячная зарплата, — сказал он. — Почему бы тебе для начала не прибарахлится? Только не трать все, а сэкономь, что-то для Родео Драйв.

У нее округлились глаза. — Мы, что, летим в Калифорнию?

— Послезавтра и первым классом, — ответил он.

Ванесса вскочила со стула, обежала вокруг столика и стала покрывать его поцелуями.

В тот же вечер его первый фильм демонстрировался на кинофестивале при несмолкаемых овациях, а потом был устроен коктейль. Винни с Чаком получили сотни поздравлений. Вечер для Чака был подпорчен лишь одной неприятностью — его Ванесса была с Майклом.

На следующее утро Винни с Ванессой поднялись на борт самолета компании МДжиМ, выполняющего рейс Нью-Йорк — Лос Анжелес. Они устроились в роскошных креслах и заказали шампанское. В кармане Винни лежал кассовый чек на сумму шестьсот шестьдесят тысяч долларов, — прибыль от кинофильма, а в ручной клади лежали двести шестьдесят тысяч долларов наличными — совокупность его предыдущих накоплений и денег, полученных в «наследство» от Бенедитто. Он был почти что миллионером.

Самолет вылетел из аэропорта Кеннеди в западном направлении. Винни глянул вниз на нижний Манхеттен и поднял бокал. — Прощай, Винни Каллабрезе, — шепнул он, — и здравствуй, Майкл Винсент!

 

ГЛАВА 12

Майкл раскрыл глаза и прислушался. Ему послышался необычный шум. Комната была погружена во тьму. Он забыл, где находится. И тут он понял причину шума.

Майкл вскочил с постели, пересек комнату, подошел к окну и распахнул шторы. Он зажмурился от резкого солнечного света, ударившего в глаза. Ветвь гигантского дерева закрывала собой часть вида из окна, на ветке сидели две жирные птицы, распевая утреннюю песню. Птицы поют, подумал Майкл. Калифорния!

Ванесса все еще спала и похрапывала. Ее глаза закрывала маска. Майкл подошел к чемодану и вынул из него небольшую коробочку, потом проследовал в ванную и осмотрел себя в зеркале. На него глядел Винни Каллабрезе. Он отрыл коробочку и вставил в электробритву батарейки. Через две минуты Винни уже не существовало. После бритья он вновь превратился в Майкла Винсента.

— Господи, — раздался за спиной голос Ванессы. Он повернулся и взглянул на нее. — А я то думал, ты все еще крепко спишь.

— Меня разбудило пение птиц. Ты выглядишь потрясно — гораздо лучше без бороды. Единственное чего тебе еще нужно — это подстричься.

— Знаешь, сегодня воскресение. Все парикмахерские закрыты.

Она притащила к зеркалу табуретку и, порывшись в своих вещах, вернулась с ножницами. — А как, по-твоему, я зарабатывала на жизнь до того, как занялась модельным бизнесом?

— Ты и в самом деле хорошо стрижешь?

— Доверься мне, — улыбнулась она. — Сядь на табуретку и помолчи. Я уж знаю, как ты должен выглядеть.

Майкл сел. — Только, пожалуйста, не слишком коротко.

— Я же просила тебя помолчать, — ответила она, разглаживая пальцами его густые волосы.

Когда она закончила работу, он поднялся и придирчиво поглядел на свое отражение в зеркале. Ванесса держала зеркало сзади. — Коротковато, — сказал он.

— Зато намного лучше, — ответила она. — Теперь ты выглядишь не студентом-кинематографистом, а преуспевающим бизнесменом.

Она заказала завтрак в номер, а Майкл пока просматривал рубрику Недвижимость в газете Лос Анжелес Таймс, периодически подчеркивая объявления.

— Что ты делаешь?

— Хочу подобрать нам какое-нибудь жилище, — ответил он, поставив галочку против очередного объявления.

— Если мы собираемся искать себе дом, есть смысл взять напрокат машину.

— В этом не будет необходимости. Я уже кое-что организовал.

В десять часов утра Майкл вышел из гостиничного номера. — Встретимся у главного входа через пятнадцать минут, — сказал он Ванессе, прихватывая с собой портфель и газету.

— Ладно. А что мне надеть?

— Оденься как калифорнийка, которая хочет в воскресный день прокатиться на машине. Он прикрыл за собою дверь и пошел по коридору. Майклу очень понравился отель Бел Эйр, напоминающий собой тщательно ухоженный сад. Он пересек вестибюль, вышел через парадный вход и перешел через мостик. Под мостиком по небольшому ручью плавали лебеди.

Когда Майкл дошел до парковки, к нему приблизился дежурный. — С добрым утром, мистер Винсент, — произнес молодой человек. — Вас поджидает некий джентльмен. Он указал на противоположный конец парковки, где в тени дерева, стоял прислонившись к автомобилю человек.

Майкл пошел к нему, по дороге пытаясь присмотреться к машине.

— Мистер Винсент, — приветствовал его незнакомец, протягивая руку. — Меня зовут Торио. — Вам нравится машина?

Майкл медленно обошел автомобиль, который оказался новеньким кабриолетом Порше черного цвета, с черным интерьером.

— У вас документы с собой?

Мужчина раскрыл «дипломат» и вручил ему лист бумаги. — Все готово. И зарегистрировано на ваше имя.

— Как вам это удалось? — поинтересовался Майкл, взглянув на бумагу. — Комар носа не подточит.

— Так оно и есть, — ответил мужчина. — Неужто вы думаете, что для друга Томми Про я способен сделать плохие документы?

— Думаю, что нет.

— У нас имеется свой человек в регистратуре управления дорожного транспорта, — признался мужчина, оглянувшись, чтобы убедиться, не подслушивает ли кто поблизости. — Когда мы оформляем машину, то уже располагаем номерами другого автомобиля, благополучно гниющего на свалке. Этот красавец накатал всего сотню миль, но оформили, как прошлогодняя модель. Мы перекрутили одометр и установили на счетчике три тысячи миль. Наш человек зарегистрировал машину, и ваши документы на владение ей — абсолютно легальны, могу гарантировать. Хотите проверить машину? Честное слово, она великолепна.

— В этом нет необходимости. Мне вполне достаточно вашего слова. Майкл раскрыл портфель, вытащил из него туго набитый конверт и вручил его мужчине. — Двадцать пять тысяч налом, как договорились.

Тот принял конверт. — Нет необходимости пересчитывать, — произнес он, протягивая на прощание руку. — И передайте Томми от меня большой привет.

— Непременно, — ответил Майкл, пожимая руку Торио.

— О, — вспомнил тот, вынув из кармана визитку. — Если что, имейте в виду, вы приобрели автомобиль в дилерстве Долины, хорошо?

— Хорошо. Майкл наблюдал, как мужчина сел в другую машину. И тут же уехал. Тогда он уселся в Порше, включил зажигание и подъехал к портику, к которому только что вышла Ванесса.

— Ого! — воскликнула она.

— Садитесь, мисс Паркс, — улыбнулся Майкл. — Сейчас поедем искать крышу над головой.

Во второй половине дня, после осмотра дюжины домов и квартир, Майкл с Ванессой оказались в гостиной громадного пентхауза в Сенчери Сити.

— Вы можете снять его сроком на год, — сказала им женщина-агент. — Хозяева заняты на съемках двух фильмов в Европе, а в настоящее время они находятся в Лондоне.

— Мы его берем, — сказал Майкл.

— Ну, боюсь, что этот дом хотят посмотреть, по крайней мере, еще трое, после чего мы выберем наиболее предпочтительного жильца. Мы должны соблюсти некоторые формальности.

— Не думаю, что нам стоит беспокоиться о каких-то формальностях, — произнес Майкл.

— Простите?

— Я плачу годовую сумму ренты в качестве аванса, к тому же, наличными. И прямо сейчас.

— Наличными?

— Именно это я и сказал. Я уверен, в вашем портфеле имеется стандартный набор договора о сдаче дома в аренду. И если мы сумеем быстро, то есть прямо сейчас, оформить сделку, лично вы получите премиальные в размере двух тысяч долларов. И тоже наличными. Я не думаю, что вам нужно докладывать об этом своему начальству.

Женщина от волнения облизнула губы. — Так, говорите, вы из компании Центурион?

— С завтрашнего дня. Офис Лео Голдмэна пришлет вам подтверждение.

— Что ж, — ответила она. — Не вижу причин, почему бы нам не позабыть о формальностях.

Когда бумаги были подписаны, ключи перекочевали из рук агентши в руки Майкла. Он стоял на террасе рядом с Ванессой, и они оба любовались чудесным видом на раскинувшийся внизу город.

— Посмотри, вон туда, — указал он пальцем.

— Куда?

— Следи за моим пальцем. Видишь ворота и надпись на них?

— Центурион Пикчерс, — сказала она.

— Мне нравится отсюда смотреть на студию.

— Майкл, что мы будем делать, когда срок договора истечет?

— Не беспокойся, малышка, — ответил он, обнимая ее. — К тому времени мы подыщем себе что-нибудь более пристойное.

После того, как они перевезли вещи в новые апартаменты, Майкл с Ванессой отправились в Малибу, где нашли замечательный ресторанчик с видом на Тихий океан. И когда последний луч солнца коснулся воды, оба подняли бокалы.

— За Голливуд, — сказал Майкл. — Он должен стать нашим.

 

ГЛАВА 13

Майкл медленно приближался к воротам студии Центурион Пикчерс. Всю жизнь в фильмах он видел фото знаменитых ворот и сейчас наслаждался моментом приближения к ним.

Он остановился у небольшой проходной и на секунду представил себя завоевателем.

У входа возник охранник в униформе. — Чем могу служить?

— Я — Майкл Винсент, — сказал он. — Я…

— О, конечно, мистер Винсент, — улыбнулся охранник. — Подождите минуточку. Он скрылся в проходной, а затем появился вновь с пластиковой наклейкой, которую закрепил на ветровом стекле Порше. — С этим пропуском вы сможете беспрепятственно ездить по всей территории без каких-либо задержек. Административный корпус находится в самом конце. После первого поворота вправо езжайте прямо. Меня зовут Билл, и я всегда к вашим услугам.

— Спасибо, Билл, — улыбнувшись, сказал Майкл. — Я не заблужусь. Он медленно проехал мимо свежеокрашенных бунгало. На каждом из них красовалась вывеска с именем того, кто его занимал. Он читал знакомые имена директоров и писателей-сценаристов. А свернув направо, обнаружил, что очутился на нью-йоркской улице.

Прямо в центре, подумал он. Не Литтл Итали, но, похоже на Деревню. Ряды опрятных каменных домов составили квартал, с небольшими магазинчиками на перекрестках. Поддавшись импульсу, Майкл остановил машину и подбежал к ступенькам какого-то дома и стал смотреть через стекло. Как он и ожидал, там ничего не было, кроме заросшей сорняками площадки и задней стороны таких же фасадов. Вся улица была построена из дерева.

Он продолжил движение к административному корпусу и медленно въехал на парковку, стремясь найти место для стоянки. К его собственному удивлению он обнаружил парковку, перед которой сверкала свежевыкрашенная табличка с его именем — мистер ВИНСЕНТ. Майкл остановился. Мог ли быть на студии Центурион еще один Винсент? Но потом он решил, что вывеска только что изготовлена, стало быть, место предназначено именно для него. Он запарковался, отметив про себя, что расстояние до парадного входа в здание совершенно пустяковое. Вряд ли это случайно.

Административное здание представляло собой солидное сооружение с каменным фасадом и рядом колонн. В воздухе витал дух респектабельности. Майкл поднялся наверх по ступенькам лестницы, ведущей к парадному подъезду, и вошел внутрь. Широкий коридор перекрывала большая конторка, за которой трудились два телеоператора и секретарша. Секретарша слегка улыбнулась, увидев его. — Доброе утро. Чем могу служить?

— Я — Майкл Винсент, — сказал он. — Я…

— О, да, мистер Винсент, — прервала она его. — Подождите минутку, я сообщу о вас секретарю мистера Голдмэна. Не желаете ли присесть?

Проигнорировав предложение присесть, Майкл обошел вестибюль вдоль и поперек, осматривая оригиналы афиш к фильмам, которые, по сути, были историей его жизни, кинокартин, которых в юности он пересмотрел без счета. Тут же висели плакаты с фильмами, завоевавшими множество академических наград.

Вскоре рядом с ним возникла невысокого роста женщина в деловом костюме. — Мистер Винсент? Я — Хелен Гордон, секретарь мистера Голдмэна. Мистер Голдмэн еще не появился — наверное, все еще приходит в себя после длительного перелета. Но он просил, чтобы я позаботилась о вас.

— Здравствуйте, — сказал Майкл, пожимая женщине руку и, улыбаясь ей, пустил в ход все свое очарование. — Уверен, что я в надежных руках.

— Мистер Голдмэн предлагает вам на выбор один из двух офисов. Следуйте за мной, я их вам покажу.

Майкл последовал за ней по широкой лестнице, находящейся позади приемной. Они миновали нескольких тяжелых дверей из красного дерева, потом спустились в вестибюль, который тянулся по всей длине здания. В самом дальнем конце она показала ему громадный офис с приемной.

— О, он просто чудо, до чего хорош, — произнес Майкл. Но прежде, чем сделать выбор, он хотел осмотреть и другое помещение.

— Другой офис размещен в небольшом отдельно стоящем здании. Это недалеко отсюда, — сказала секретарь, ведя его назад через вестибюль к выходу из корпуса. Она повела его по широкому тротуару, тянущемуся вдоль рядов огромных ангароподобных сценических площадок. Дойдя до конца, они свернули за угол и приблизились к небольшому кирпичному строению, одна часть которого была двухэтажной. Отворив ключом дверь, Хелен пропустила его внутрь.

— Здесь очень интересно, — сказал Майкл, оглядевшись в пустой приемной.

Хелен подвела Майкла к массивным двойным дверям. — В прежние времена здесь проводились пробные съемки, — сказала она, открыв двери и пропуская его.

Помещение было большим и с очень высоким потолком. Это был тот самый второй этаж, который он заприметил еще при подходе к зданию. Сквозь высокие окна внутрь проникали солнечные лучи.

— Ведя здесь отборочные съемки, можно было сэкономить время и силы на крупных площадках. Мне кажется, помещение довольно неплохое, как, по-вашему?

— И я того же мнения, — повернувшись к ней, ответил он. — Не могли бы вы дать мне совет, какой офис предпочесть?

Хелен Гордон слегка покраснела. — Ну, — произнесла она, — есть мнение, согласно которому не очень умно работать рядом с офисом мистера Голдмэна. У него есть привычка заглядывать другим через плечо.

— Понятно. Майкл рассмеялся. — Что ж, чувствую, я буду рад работать здесь. В любом случае, мне потребуется место еще для одного или двух сотрудников.

— Хорошо. Теперь давайте решим вопрос с мебелью. Следуйте за мной. Они вышли из здания, и она повела его вдоль улицы. Хелен нажала кнопку звонка возле маленькой двери, ведущей, как он думал, к сценической площадке. — Я хочу познакомить вас с Джорджем Хэсавэем.

— С директором-оформителем? — поинтересовался Майкл. А я-то думал, что он уже умер.

— Он жив, и еще как жив, могу вас уверить, хотя уже давно на пенсии. Сейчас он, в основном, занимается костюмами. Мистер Голдмэн держит довольно много старых мастеров. А они, судя по всему, предпочитают любимое дело сидению на пенсии.

В этот момент открылась дверь, и высокий стройный пожилой человек помахал им рукой. — Хелен, с добрым утром!

— С добрым утром, мистер Хэсавэй. Я хотела бы представить вам Майкла Винсента, который будет работать у нас продюсером.

— Я восхищен вашей работой, — обратился к старику Майкл, пожимая ему руку. — И всегда восторгался вашим дизайном картин Ярмарка погоды и Приграничная деревня.

Хэсавэй улыбнулся. — До чего же приятно услышать подобные слова. Он говорил с небольшим британским акцентом.

— Джордж, — обратилась к нему Хелен Гордон. — Мистер Винсент решил занять под офис старое здание, которое мы использовали для пробных съемок. Не могли бы вы меблировать помещение? Мистер Голдмэн просил оказывать нашему новому продюсеру максимальное содействие.

— Почему бы и нет? Буду счастлив помочь новому продюсеру освоиться у нас.

— Мистер Винсент, — сказала Хелен. — Оставляю вас в золотых руках Джорджа. А потом возвращайтесь в административный корпус. К тому времени мистер Голдмэн будет рад лично приветствовать вас.

— Хелен, спасибо за все.

Она покинула здание, а Джордж Хэсавэй попросил Майкла следовать за ним. Он подвел его к еще одной двери и отворил ее.

Майкл шагнул через порог и замер от удивления. То, что он принял за сценическую площадку, оказалось гигантским складом мебели и прочих предметов, размещенных на высоких стальных стеллажах. Центральный проход казалось, исчезал вдали. — Это напоминает мне Гражданина Кейна , мистер Хэсавэй, — сказал он в недоумении.

Джордж Хэсавэй рассмеялся. — Да, пожалуй, так оно и есть. И, не стесняйтесь, зовите меня просто Джорджем.

— В таком случае, я — Майкл.

— Рекомендую оглядеться, и если вам приглянется кушетка, письменный стол или что-либо еще, дайте знать.

Майкл последовал за стариком, не спеша, обходя помещение, рассматривая коллекцию, представляющую собой историю кино за последние семьдесят лет — мебель, картины, скульптуры, вешалки для шляпок, бары из английских пивных и салунов Запада. В конце одного из рядов Майкл приметил нечто знакомое. Тут стояла прислоненная к стене, восьмифутовая дубовая панель, опоясавшая камин. — Джордж, этот камин случайно не из кабинета Рандольфа в Великом Рэндольфе?

— Он самый, — улыбнулся Джордж, — до чего приятно, что нашелся кто-то, обративший на это внимание.

— Мне всегда нравилась та комната, — высказался Майкл. — Когда мне не было и двенадцати, я фантазировал, что живу в ней.

— Признайтесь, — почесав подбородок, сказал Джордж, — вы решили взять под офис помещение с высокими потолками?

— Да.

— Что ж, на этом складе имеется полный набор мебели для рабочего кабинета — письменный стол, мебель, книги — словом, все для того, чтобы обставить комнаты с высоким потолком. Надо только добввить некоторые штрихи. Не хотите, чтобы я сделал это для вас?

— А вы могли бы за это взяться?

— Конечно. Тем более, что мистер Голдмэн просил исполнять любые ваши пожелания.

— Джордж, это будет просто замечательно. Я буду чувствовать себя, как настоящий Рэндольф.

— Считайте, что дело сделано. Хотите меблировать другие комнаты тоже?

— Да. В ближайшее время я собираюсь нанять несколько человек.

— Ну, если доверитесь мне, то я подберу для них мебель на свой вкус.

— Большое спасибо.

Джордж снял со стены телефонную трубку и набрал номер. — Я вызову бригаду. Мы сейчас относительно свободны и постараемся все закончить к завтрашнему дню.

— К завтрашнему дню? Так быстро?

— Ну, Майкл, — произнес Джордж Хэсавэй, — не забывайте, что вы — в Голливуде.

Майкл покинул склад и, выйдя на свежий воздух, направился в административный корпус на первую официальную встречу с Лео Голдмэном. Он миновал маленькое бунгало, и через небольшое окно до него донеслись звуки струнного квартета, исполняющего какую-то незнакомую мелодию. Он подумал, что идет трансляция концерта, но когда остановился и заглянул внутрь, увидел троих пожилых мужчин и женщину, самозабвенно играющих на музыкальных инструментах. Он продолжил путь к зданию Администрации. В конце концов, это действительно был Голливуд.

 

ГЛАВА 14

Возвратившись в административный корпус, Майкл увидел Хелен Гордон.

— О, замечательно! — сказала она. — Мистер Голдмэн уже у себя. Пройдемте к нему.

Поднявшись по лестнице, она отворила дверь красного дерева — одну из тех, на которые он обратил внимание раньше, и провела его через элегантную приемную, где что-то печатали две миловидные женщины. Хелен дошла до внутренней двери, открыла ее и ввела Майкла в офис Лео Голдмэна. Комната была достаточно большой, чтобы вместить громадных размеров письменный стол, два, стоящих перед камином, кожаных дивана, рояль и стол для проведения совещаний, рассчитанный на двенадцать человек. Одна стена была занята книжными стеллажами от пола до потолка, а рядом стояла лестница на колесиках. Сам хозяин кабинета сидел в большом кожаном кресле, его ноги были закинуты на стол, и он разговаривал по телефону. Голдмэн махнул Майклу рукой, пригласив сесть на любой из диванов, и продолжал разговор. Майкл присел на один из диванов и стал рассматривать кабинетную мебель. Каждый предмет был в своем роде уникален, тщательно подобран так, чтобы громадных размеров помещение выглядело уютно и элегантно.

Но вот Лео закончил разговор, не спеша, прошел отделявшие его от Майкла двадцать футов и присел на второй диван. — Ну, как долетел?

— О, Лео, все было превосходно.

— Как номер в Бел-Эйр, понравился?

— Чудо номер. Нам он ужасно понравился, но мы уже сняли себе апартаменты в Сенчери Сити.

— Хорошо. Быстро вы это. А кто это мы?

— Я и моя девушка, Ванесса Паркс.

Голдмэн одобрительно кивнул. — Вы еще не въехали?

— Ванесса сегодня перевозит наши вещи.

— Она примет участие в завтрашнем ужине?

— Непременно.

— Хорошо. Аманда будет довольна. Кстати, есть ли кто-нибудь, с кем тебе хотелось бы встретиться?

— За ужином? — спросил слегка озадаченный Майкл.

— Конечно. С кем ты хотел бы пообщаться?

— Я не знаю тут ни души.

Лео покачал головой. — Я имею в виду, есть ли кто-нибудь, с кем ты хотел бы познакомиться?

Боже, подумал Майкл, он может пригласить к себе любого, кого пожелает. — Что ж, тут много людей, с которыми я мечтал бы познакомиться.

— Назови имя.

Майкл задумался. — Хорошо. Я хотел бы встретиться с Марком Адаром. Он знал из газеты Таймс, что новеллист сейчас в городе.

— Посмотрим, что я сумею сделать, — сказал Лео.

— И еще я не прочь встретиться с Робертом Хартом.

— Ну, по крайней мере, ты хочешь видеть кинозвезд, как и все нормальные люди, — рассмеялся Лео. — Боб Харт только что вернулся из лечебницы Бетти Фордс, где провел месяц, пытаясь избавиться от пагубной привычки. Не к наркотикам, а к спиртному. Он уже более года не в форме.

— Если эта идея не очень…

— Нет, отчего же. Я люблю Боба и всегда ценил его работу. Кого я не выношу, так это его жену. Он снял трубку селектора, стоящего на кофейном столике между двумя диванами, нажал кнопку и произнес: — Хелен, пригласите завтра на ужин Боба и Сью Харт. У вас должен быть номер их телефона. Еще позвоните в Биверли Хиллс и спросите, там ли сейчас Марк Адар. Пригласите его тоже. О результатах доложите мне. Он положил трубку. — Если они сейчас не в городе, можешь предложить кого-нибудь еще.

— Лео, это очень благородно с вашей стороны, — произнес Майкл, ничуть не кривя душой.

— Вовсе нет. Лео откинулся на спинку дивана и забросил ноги на стол. — А сейчас я расскажу тебе все о Центурионе. Скорее всего, ты уже что-то слышал, но все же, я кое-что повторю.

— Хорошо.

— Центурион был основан в 1937 году Соломоном Вейнманом, который руководил значительным подразделением ЭмДжиЭм при Ирвинге Тэлберге. Когда Тэлберг умер, Соломон не захотел оставаться в подчинении у Л.Б. Мейера и вышел из игры. Соломон был богат, получил приличное наследство, и, подключив к нему капиталы еще нескольких богачей, основал Центурион. Он приобрел развалившуюся Студию Поветри Роу, у которой было довольно много недвижимости, построил несколько сценических площадок и начал снимать фильмы. Поначалу ему пришлось туго, так как приходилось перекупать талантливых актеров у крупных студий, что было недешево, но он делал хорошее кино, и к моменту окончания войны Соломон выкупил долю своих партнеров и получил прибыльную студию. Он делал все, что ему заблагорассудится, так же, как и Сэм Голдуин, и его картины были ничем не хуже. Когда пришла пора телевидения, в отличие от ЭмДжиЭм Соломон пострадал не слишком сильно. Он не высовывался и продолжал делать неплохие фильмы до самой смерти, случившейся двадцать лет назад.

В течение некоторого времени Студия испытывала взлеты и падения, но неуклонно катилась под откос. Пятнадцать лет назад я взял приличный кредит и, собрав средства нескольких инвесторов, приобрел Студию у вдовы Соломона. Контроль был в моих руках. Я переехал сюда, продал несколько участков подрядчикам, а вырученные деньги потратил на покрытие большей части долгов и возродил Центурион. Я полагаю, дальнейшее тебе известно.

— Да, я в курсе и просто восхищен.

— Благодарю. Теперь нам предстоит немало потрудиться. Мы стремимся не сильно завышать прибыль. Сдаем в аренду много участков людям, чью работу я ценю — ты видел вывески снаружи зданий.

Да. Мы сдаем в аренду дома практически по себестоимости. У нас четыре сценические площадки, построенные еще Соломоном, плюс две новые, и ни одна из них не простаивает. В год мы выпускаем до двенадцати кинокартин, и еще больше производится на наших площадках независимыми продюсерами. Лео подался чуть вперед и положил локти на колени.

— Мне нужно, чтобы ты выпустил один фильм в будущем году и почувствовал почву под ногами. А затем — две картины в год. Я хочу, чтобы работы были добротными и к тому же сделаны при максимально сжатом бюджете. Иной раз мы можем позволить себе блокбастер или даже два, но они неэкономичны. Мы делаем их из хороших материалов, с хорошей техникой и технологией. Иногда я люблю выпустить небольшую кинокартину, эдакий небольшой шедевр, но на нем много не заработаешь. Это полезно для студии, и в подобных проектах можно попросить высокооплачиваемую кинозвезду сыграть за гораздо меньшую плату. За подобные фильмы можно получить и Оскара.

У меня довольно разнообразные вкусы. Мне нравятся детективы, комедии, сложные драмы, классические фильмы ужасов, а также медицинские истории, вестерны, биографии, мюзиклы. Боже, до чего же я люблю мюзиклы, но ставить их невероятно трудно.

Я чрезвычайно чувствителен к блокбастерам, но снимаю только тогда, когда абсолютно убежден, что сценарий — высший класс, иначе не потрачу и цента. Скажу тебе по правде, если с подобной идеей сегодня ко мне придет Арнольд Шварцнеггер, я ему скажу: «Арни, спасибо большое, но отвали и не возвращайся до тех пор, пока не нароешь такой сценарий, от которого давление подскочит до опасной для жизни черты». Богом клянусь, то, что делает блокбастер блокбастером, столь неустойчиво, что это до смерти пугает меня. Мое представление о кошмаре — это фильм — любой фильм, который идет в производство без безупречного сценария. Я знаю, прекрасно знаю, Касабланка снимался без законченного киносценария, но это было именно исключение из правил. Майкл, никогда не являйся ко мне с наполовину испеченным сценарием, и не проси запустить его в производство. Никогда не приводи ко мне кинозвезду без законченного сценария. Все закончится тем, что ты будешь пытаться на ходу доделать его, боясь, что звезда в любую минуту может взбрыкнуть, и в конечном счете проиграют все. Запомни, если у тебя есть хороший сценарий, то к нему всегда можно подобрать звезду, уж ты поверь мне.

У нас здесь есть своя очень неплохая телевизионная компания. Если ты придешь к выводу, что проект не годится для фильма, но его можно использовать для хорошего телефильма, мини сериала, или сериала, не стесняйся и обращайся ко мне. И у тебя появятся друзья в телестудии. Говоря о том, как приобрести друзей, скажу, это будет нелегко. Руководители студий ревнивы к продюсерам, и мои люди — не исключение. За свою работу они получают большие деньги, но знают, что потенциально ты можешь сделать намного больше, чем они, и это сводит их с ума, так что, если хочешь быть с ними в нормальных отношениях, старайся с ними поладить. Делай им одолжения, хвали их работу, целуй им задницы, даже когда тебе это противно, а если кто-то встанет у тебя на дороге, лучше обойди, а не толкай его.

Майкл, я знаю, ты неглуп, и я не должен был бы говорить тебе это, но все равно скажу. Ты — молодой парень с приятной наружностью в бизнесе, где крутятся большие деньги. Будь осторожен. Не влезай в долги, старайся за все платить наличными. Смотри, не увлекись наркотиками. На моих глазах из-за этого зелья не менее полсотни одаренных молодых людей опустились на дно. Не позволяй своему члену решать за тебя вопросы бизнеса. Рад услышать, что ты привез с собой девушку, потому что в этом городе десять тысяч женщин готовы отсосать тебе всего лишь ради второстепенных ролей в плохих фильмах, и не меньше тысячи таких, которые могут делать это так, что ты позабудешь про бизнес и начнешь делать всякие глупости.

Лео откинулся назад и перевел дыхание. — Это все, что пришло мне в голову в настоящий момент.

— Лео, спасибо, — откликнулся Майкл. — Все это — добрые советы, и я постараюсь следовать им.

— А сейчас, — сказал Лео. — Насчет Городских вечеров. Я собираюсь запустить их на девяти экранах Нью-Йорка и Лос Анжелеса за неделю до Дня Благодарения.

Майкл изменился в лице и уже готов был заговорить.

Лео поднял руку. — Погоди, дай мне закончить мысль. Я собираюсь пустить ленту в прокат только на две недели, а потом придержать до наступления Нового года. В промежутке между Днем Благодарения и Рождеством я собираюсь подчистить фильм на нашей площадке и подготовить ему отличную рекламу. Затем в середине января, когда пойдет на спад вся около рождественская суматоха, я выпущу картину на тысячу двести экранов страны и истрачу восемь миллионов на раскрутку и рекламу. Это будет благоприятное время для подготовки к номинациям Академических наград, и верь мне, Кэрол Джеральди будет номинирована. Мы получим тридцать, нет, сорок миллионов, и, с учетом всех затрат, сделаем неплохой бизнес.

— Звучит замечательно.

— Да, черт возьми, — произнес Лео, взглянув на часы. — Сейчас у меня ланч. Я планировал повести тебя куда-нибудь, но с этим можно повременить. Остаток дня можешь быть свободен. В любом случае, твой офис не будет готов к завтрашнему дню, а тебе нужно собрать вещи и переехать на новое место. А вот завтра приедешь ко мне домой, скажем, на час раньше, в шесть. У нас будет время потолковать, пока соберутся остальные. Я хочу знать твои планы на ближайшее будущее.

— Хорошо, я так и сделаю.

Лео подошел к письменному столу, вынул лист бумаги, затем проводил Майкла до дверей. — Вот, — сказал он, передавая ему бумагу, — я попросил Хелен подобрать для тебя то, что нужно. Доктор, дантист, банк, парикмахер, домработница, цветовод, повар. Словом, все, кого я вспомнил. Здесь же перечень неплохих ресторанов. Я попросил Хелен обзвонить их и сказать, кто ты такой, так что тебе не придется беспокоиться на предмет резервирования столика. Мой адрес и телефон тоже здесь. Увидимся завтра в шесть.

Пять минут спустя Майкл стоял на парковке и наблюдал, как Лео отъезжает в огромном Мерседесе. Сквозь заднее стекло было видно, как Лео прижимает к уху телефонную трубку.

Майкл уселся в Порше и с минуту не двигался, припоминая то, что сказал Голдмэн. У него была отличная память. И он мог почти дословно с интонациями повторить весь разговор.

 

ГЛАВА 15

В пол третьего у Майкла была запланирована встреча в центре, и времени было вполне достаточно для того, чтобы по пути остановиться и приобрести телефон для автомобиля. Он купил телефон и оставил машину, чтобы его в ней установили. Майкл вытащил из багажника сумку и пошел пешком на назначенную встречу, тем более, что идти пришлось всего несколько кварталов.

Он сверился с указателем в вестибюле сверкающего небоскреба и поднялся на лифте на самый верхний этаж, где располагались офисы уважаемого частного банка. На стеклянных дверях можно было прочесть название КЕНСИНГТОН ТРАСТ — финансовая компания со штаб-квартирой в Лондоне и филиалами в Нью-Йорке, Лос Анжелесе, Гонг Конге, на Бермудах и Каймановых островах.

В приемной он представился как Винсент Каллабрезе и сказал, что ему назначена встреча с Дереком Винфилдом. Его тут же проводили в офис с живописным видом на панораму Лос Анжелеса.

Винфилд оказался высоким стройным мужчиной чуть старше пятидесяти, в деловом костюме. Он поднялся, чтобы приветствовать посетителя. — Добрый день, мистер Каллабрезе, — сказал он, протянув мягкую и ухоженную руку. — Я вас ждал. Он предложил Майклу присесть.

— Здравствуйте, мистер Винфилд, — ответил Майкл. — Надеюсь, вы в курсе моих банковских дел.

— Да, конечно. Наш общий нью-йоркский друг звонил мне неделю назад. А мы всегда рады вести дела его друзей. Вы давно знаете друг друга?

— Мистер Винфилд, — сказал Майкл, проигнорировав вопрос, — я хотел бы открыть у вас инвестиционный счет.

— Конечно, — ответил тот. — Из разговора с мистером Провесано я понял, что вы имели в виду что-то в этом роде.

— Верно, — произнес Майкл, — и достал из кармана конверт. — Здесь чек на сумму шестьсот шестьдесят тысяч долларов. Он положил Винфилду на стол большую сумку. А в этой сумке еще сто тысяч наличными. — Я хочу вложить всю сумму в стоящее дело.

— Понятно. И на какой процент вы рассчитываете, инвестируя ваши средства?

— Наш друг сказал, что я могу рассчитывать на три процента в неделю. Меня лично это вполне бы устроило.

— Полагаю, мы можем сделать это, — ответил Винфилд. — А как вы планируете получать проценты?

— Я предпочел бы еженедельно добавлять их к основному капиталу. Время от времени я могу снимать часть капитала, но рассчитываю, что буду держать деньги, по меньшей мере, год, а возможно и дольше. Майкл знал, что если будет снимать проценты еженедельно, то за год у него будет никак не меньше миллиона, а если пустить все в оборот, то доход будет намного больше, не считая того, что с него никто не удержит налоги. Биржевые спекулянты станут крутить его бабки еженедельно из расчета десяти процентов, так что от этого выиграют все.

— Желаете вложить деньги в какие-то определенные фонды? — задал вопрос Винфилд.

— Возможно. Но в данный момент не готов ответить.

— Обслуживание вашего счета потребует небольших комиссионных.

— Конечно. А как, скажите, деньги будут возвращаться ко мне?

— Мы могли бы организовать получение вами денег в качестве консультанта одной из множества корпораций. При этом, вам, конечно же, придется платить налоги, поскольку корпорации обязаны заполнять форму 1099 для Федеральной налоговой службы. Мы также могли бы провести деньги через один из наших филиалов на Каймановых островах, но, в этом случае, для их получения вам придется туда лететь и возвращаться с наличными. В наше время надо быть очень осторожным при перевозке больших сумм.

— Понимаю.

— Подождите минутку, я подготовлю вам квитанцию. Да, какой адрес и имя желаете вписать в ваш счет?

— Мое имя, но без адреса. Держите у себя все отчеты, а я по мере необходимости сам стану их забирать.

Винфилд улыбнулся. — Конечно, — сказал он, выходя из комнаты.

Майкл бродил по офису, рассматривал картины на стенах, любовался видом из окна. Винфилд появился несколько минут спустя.

— Вот ваша квитанция, — сказал банкир.

Винфилд проводил Майкла до лифта. — Можете звонить мне в любое время для уточнения баланса вашего счета.

— Благодарю, — ответил Майкл. Он вошел в лифт, нажал на кнопку и, спустившись в вестибюль, почувствовал себя очень состоятельным человеком.

В этот вечер Майкл с Ванессой ужинали в ресторане Гранита, недавно открывшемся в Малибу. Метрдотель был сама любезность, когда Майкл позвонил в последнюю минуту и зарезервировал столик. Имя Лео Голдмэна действовало безотказно.

Они потягивали шампанское, Майкл изложил вкратце, как прошел день, и спросил:

— А чем ты занималась?

— Прежде всего, я перевезла наши вещи в новую квартиру, потом подключила телефон и немного походила по магазинам на Родео Драйв.

— Ну, и сколько ты истратила на покупки?

— Какая разница, сколько? — надулась она.

— Да, никакой, — рассмеялся он. — Все это будет покрыто твоей зарплатой. Совсем недурной зарплатой, верно?

— Майкл, я хотела бы иметь машину. Что ты думаешь по этому поводу?

— Конечно. А какую машину ты хочешь?

— Я бы не возражала, если бы у меня был Мерседес серебряного цвета с откидным верхом.

— Полагаю, ты можешь себе это позволить.

— И когда же я начну зарабатывать?

— Ты имеешь в виду, когда ты станешь кинозвездой?

— Именно это я и имею в виду.

— В таком случае ты начнешь завтра вечером, — сказал Майкл, касаясь ее бокала своим. — Единственно, что тебе придется делать, это расслабиться и быть самой собой.

 

ГЛАВА 16

Когда утром следующего дня Майкл появился в своем офисе, то не удивился, обнаружив в нем рабочих. Двое мужчин что-то приколачивали в одном из небольших помещений рядом с приемной. Голливуд это или нет, но просто невозможно проделать такую громадную работу за день, подумал Майкл.

Двери в его рабочий кабинет были заменены тяжелыми створками из полированного дуба. Он миновал их и остановился, как вкопанный. Он стоял в кабинете — реплике из кинофильма Великий Рэндольф, и каждая деталь была точной копией оригинала. Одна из стен от пола до потолка была выполнена в виде книжных стеллажей, полностью заставленными томами в кожаных переплетах. Противоположная стена вся в панелях. На ней висели картины в английском стиле — мужчины в униформе и женщины в бальных нарядах. Тут были ландшафты и пейзажи, причем одна или две картины выглядели, как работы старых мастеров. У той же стены расположился огромный камин, и над ним висел портрет самого Рэндольфа, одетого в белый костюм, и этот персонаж смотрел прямо на Майкла.

— Очень впечатляющий господин, не правда ли? — произнес кто-то за его спиной.

Майкл обернулся на голос и обнаружил позади себя Джорджа Хэсэвэя.

— Сэр Генри Элгуд в образе Рэндольфа, — произнес Хэсавэй. — Я знавал его еще перед войной. Представьте себе, на портрете он смотрится выше на целую голову. Ему это льстило. Раз двенадцать, никак ни меньше, он хотел приобрести портрет, но Сол Вейнман не уступал, и всякий раз радовался, что дает Генри поворот от ворот.

— Джордж, я просто ошеломлен тем, что вы сделали с помещением.

— Позвольте мне продемонстрировать кое-какие изменения, — сказал Хэсавэй. — Ширина была идеальной. А вот длина подкачала — оказалась на несколько дюймов больше оригинальной. Мы сделали искусственную стенку и изменили планировку вокруг окон. Он открыл створку и указал на баллон с газом. — Он служит для отопления камина. Не спрашивайте, как мы подключили газ, и, ради бога, не пытайтесь разжечь камин чем-то иным. Он пересек комнату и выдвинул несколько ящиков из массивного письменного стола, стоящего напротив камина. — Нам пришлось ликвидировать здесь пару встроенных шкафов, но в случае нужды мы добавим несколько шкафов в приемной. Нам удалось отыскать материал под панели, который идеально гармонирует с рабочим столом. Но не думайте, что книги в шкафах настоящие. Хэсавэй захватил кончиком ногтя одну и вытянул целый ряд, открыв вход в небольшой встроенный бар. А раскрыв еще одну фальшивую створку, он показал Майклу спрятанный небольшой холодильник с приспособлением для приготовления льда.

— Восхитительно, — поразился Майкл. Это и есть подлинный Голливуд, да?

— Без сомнения.

— Майкл поставил на стол портфель и извлек из него копию Тихоокеанских дней . — Джордж, — сказал он, — вам доводилось когда-либо читать это?

— Нет, но я немного об этом знаю.

— Буду весьма признателен, если прочтете. Я хотел бы получить ваш совет, как лучше использовать книгу для экранизации.

— Буду рад ознакомиться.

Тут постучали в дверь, и на пороге появилась Хелен Гордон в сопровождении высокой красивой женщины в деловом костюме. На вид ей можно было дать немного больше сорока.

— Я должен идти, — сказал Хэсавэй. Прочту сценарий позже. Он вышел, и Майкл остался с двумя женщинами наедине.

— Мистер Винсент, — обратилась к нему Хелен. Я хотела бы представить вам Марго Глэдстоун.

— Здравствуйте, — сказала Глэдстоун.

Майкл протянул ей руку, восхищаясь ее фигурой и низким мелодичным голосом. — Рад познакомиться с вами, мадам.

Хелен заговорила снова. — Мистер Голдмэн предлагает вам использовать Марго в качестве секретаря. Она довольно долго проработала на студии, и он думает, что она поможет вам освоиться на первых порах.

— Это очень мило с его стороны, — заметил Майкл. — Вы не возражаете, если я немного поговорю с мадам Глэдстоун?

— Конечно, — ответила Хелен. — Вызовете меня, если что понадобится. Она удалилась.

— Будьте любезны, присаживайтесь, — обратился Майкл к Марго, указав на один из кожаных диванов, стоящих перед камином.

— Спасибо, — ответила она, садясь и закидывая ногу на ногу. — И, пожалуйста, зовите меня просто Марго.

— Хорошо, Марго, — Майкл уловил ее акцент. — Я и не знал, что вы — англичанка.

— Да, вы угадали, я родом из Англии. Я приехала в Америку, когда мне было девятнадцать лет.

— А вам очень идет небольшой акцент.

Она широко улыбнулась, обнажив красивые зубы. — Спасибо. Я знала, что в Голливуде любят британский акцент, поэтому и решилась попытать здесь счастья.

Майкл уселся напротив и задумался. — Определенно, мне была бы полезна помощь кого-то в студии, кто чувствует себя тут, как рыба в воде. Но меня кое-что озадачивает.

— Может быть, я сумею прояснить ситуацию.

— Возможно, да, и рассчитываю, что вы будете откровенны со мной.

— Конечно же.

— За что я, будучи здесь новичком, награжден такой элегантной, и вне всяких сомнений, профессиональной помощницей? Я уверен, что гораздо более опытные руководители построились бы в очередь, лишь бы заполучить такого специалиста.

Она холодно взглянула на него. — Мистер Винсент, вы чересчур прямолинейны.

— Это экономит время.

— Ну, хорошо, — ответила она. — Не вижу ничего такого, отчего не ввести вас в курс того, о чем все в студии и так уже знают.

— Ну, и что же это?

— Позвольте начать сначала. Я родилась в семье мясника в деревне с названием Каус на острове Уайт. В школе у меня обнаружился драматический талант, и по ее окончании я решила стать актрисой на лондонской сцене. И практически сразу же получила маленькую роль в пьесе Ноел Ковард. Так случилось, что тогда же меня заметил Сол Вейнман и пришел за кулисы. Он предложил мне контракт с его студией, и не прошло и месяца, как я оказалась здесь, в качестве маленькой английской старлетки.

Я была занята в небольших ролях, использовалась и на вторых ролях в течение нескольких лет, но тут студия стала разваливаться буквально на глазах. У меня была практическая сметка, и я пришла к мистеру Вейнману и попросила у него работу секретаря. Он сделал меня одной из нескольких девушек в своем офисе, а два года спустя, он умер.

Когда Лео Голдмэн возглавил Студию, я оставалась в офисе, и так случилось, что я стала его секретаршей. У нас был роман. Он закончился, когда Голдмэн женился. Очевидно, ему стало неудобно видеть меня рядом, поэтому он передал меня главному продюсеру по имени Мартин Белл, и я стала его секретарем. У нас с ним был роман. Но вот недавно Мартин развелся с женой, и вскоре женился на девушке двадцати с небольшим лет.

Она развела руками. — Теперь, как видите, я оказалась в том же положении, что и прежде, и никому здесь больше не нужна. Все боятся, что в случае чего, я буду жаловаться либо Мартину, либо Лео. Во мне видят эдакую бомбу замедленного действия.

— Ясно, — сказал Майкл. — Но если не учитывать ваших личных отношений с руководством, сами-то вы считаете себя хорошим работником?

— Я действительно ответственный работник, — ответила она.

— А не случалось ли вам искать работу в другой студии? Убежден, с вашим опытом работы вы могли бы стать отличным кандидатом на пост секретаря руководителя самого высокого ранга.

— Мне уже пятьдесят один год. За двадцать три года у меня накопился вполне приличный пенсионный фонд, не говоря уже о прибыли с инвестиций в пенсионный план Актерской Гильдии. Через два года я смогу забрать мои сбережения и прибыль с пенсионного фонда и делать все, что захочу.

— Хорошо, Марго, — сказал Майкл. — Думаю, мне крупно повезло, если вы проведете эти два года в моем обществе.

— Благодарю вас, — ответила она. — Полагаю, я бы тоже этого хотела.

— Должен вам сказать следующее: я тут новичок, и мне понадобится любая помощь, которую вы сумеете мне оказать. Можете считать своей главной задачей — делать все, чтобы мне не опростоволоситься.

— Марго рассмеялась. — Я рада, что вы настолько умны, что осознаете это. Думаю, мы поладим.

— Уверен, так оно и будет, — ответил он. А про себя подумал: ты, дорогая, не только будешь держать меня подальше от неприятностей, но поведаешь, где и какие покойники спрятаны в этой студии — и кто их похоронил. — Что ж — за работу!

Она поднялась. — Чудесно. Отчего бы нам не начать вот с этого? Она подошла к письменному столу и взяла несколько пакетов.

— Что тут?

— Сценарии.

— Откуда они взялись?

— Отовсюду. О вашей сделке со студией Центурион пресса раструбила еще в пятницу. Завтра сценариев будет еще больше. В наших общих интересах не откладывать их прочтение. Вы заслужите репутацию человека, который не тратит время зря.

— Как мне выкроить время на чтение сценариев?

— У вас не будет на это времени. Это моя задача. Сказав это, Марго стала рассматривать обратные адреса на конвертах.

— Вот это шлют нам уже много лет подряд, — сказала она, бросив конверт с рукописью на стол. — Писатель — законченный алкоголик. А вот это — от агента, который не представляет никого, достойного даже простого прочтения. Вот это — от нью-йоркского драматурга, который с середины восьмидесятых годов не написал ни строчки — и все же заслуживает, чтобы мы просмотрели. Я этим и займусь.

— Что у нас еще?

— Я закажу вам визитные карточки и подпишу вас на нужную нам периодику. Передайте мне также обязанности резервирования столиков в ресторанах и рассылки приглашений на просмотры фильмов. Кроме того, я займусь отчетами по текущим расходам. Если вам понадобиться дом, парикмахер или девушка на ночь, дайте знать, и я все устрою. И еще я буду собирать информацию о тех, с кем вам предстоит работать.

Это, подумал он, именно то, что мне нужно знать.

— Есть одна вещь, которую вы могли бы сделать для меня уже сейчас, — вслух произнес Майкл.

— Конечно.

— Я хочу, чтобы вы обзвонили все книжные комиссионки и скупили все экземпляры романа под названием Тихоокеанские дни. И пошлите кого-то забрать их. Они мне нужны не позднее четырех вечера.

Она улыбнулась ему. — Хотите действовать наверняка?

Майкл улыбнулся в ответ. — Только так!

 

ГЛАВА 17

Майкл с Ванессой отыскали дом Лео и Аманды Голдмэн возле Каменного Каньона неподалеку от знаменитого отеля Бел-Эйр. Они въехали на стоянку ровно в шесть вечера, и Майкл подумал, что никогда не видел ничего прекраснее. Наружная часть виллы потрясла его. Дом окружал великолепный ландшафт, и Майкл молча удивлялся тому, что может сделать человек с растениями, если правильно за ними ухаживать и обильно поливать.

Лео лично вышел встретить их. На нем поверх рубашки-безрукавки была спортивная куртка. — Входите, входите, — обратился он к ним, широко улыбаясь Ванессе.

— Лео, — сказал Майкл, — это Ванесса Паркс.

— Определенно, это она, — произнес Лео, двумя руками пожимая Ванессе руку. — Добро пожаловать в Лос Анжелес и, в частности, в мой дом.

Тут на пороге возникла Аманда Голдмэн. На ней было красивое шелковое платье, расшитое цветами, и у нее была сногсшибательная прическа. — Майкл, — сказала она, подставляя щеку его губам, — как приятно видеть вас вновь. Она повернулась к молодой женщине. — А вы, должно быть, Ванесса?

— Да, — негромко проговорила Ванесса.

— Пойдемте со мной, — обратилась к ней Аманда. — Уверена, Майклу и Лео есть что обсудить, так что позвольте мне показать вам наш сад.

Женщины удалились, а Лео повел Майкла в небольшой кабинет, в котором было много книжных полок и картин.

— Что будем пить? — поинтересовался хозяин.

— Мне, если можно, минеральной воды. А за ужином я бы выпил вина.

Лео подвел его к столику, на котором стояли разные напитки, и налил Майклу минералку, а себе скотч. Они уселись в удобные кресла перед камином и чокнулись.

— Итак, — начал Лео, — как вы устроились на новом месте?

— Спасибо, хорошо. Нам очень уютно в новой квартире. Совершенно не понимаю, как Джордж Хэсэвей умудрился полностью меблировать мой офис чуть больше, чем за день.

— До меня дошли слухи о кабинете Рэндольфа . Все уже в курсе. Я уверен, люди будут специально приходить посмотреть на эту комнату.

— Надеюсь, я не переборщил?

— Не волнуйся. Небольшие излишества бизнесу не помеха. — Как твое мнение о Марго?

— Она произвела на меня сильное впечатление. Спасибо, что прислали ее.

— Она — умница, — произнес Лео, как бы соглашаясь сам с собой. — Мы были близки несколько лет назад. И, хотя она несколько старше меня, это не имело никакого значения. Он поднял палец в знак предостережения. — Только не поминай ее в присутствии Аманды.

Майкл кивнул.

— Обращайся с ней по-хорошему, и она вернет тебе сторицей, можешь мне поверить.

— Постараюсь иметь это в виду. С ней легко обращаться по-хорошему.

— Так, а что это по поводу твоего задания скупить все книжки в комиссионках?

— Вы и об этом знаете? — удивленно спросил Майкл.

— А как же. Моя девочка, Хелен, в курсе всего, что происходит в студии. Он поднял руку. — Клянусь, я узнал об этом не от Марго.

— Эта книжка — мой следующий проект, который я хочу запустить в производство.

— Что за книга? Хелен не сообщила мне название.

— Тихоокеанские дни. Вещь была написана женщиной по имени Милред Парсонс. Единственная книга, которую она написала за всю жизнь.

— Я читал ее в университете. Лео поднялся и подошел к книжным полкам. Он протянул Майклу томик в кожаном переплете.

— Вы даже переплели ее? — спросил Майкл.

— Мне она понравилась. Но ты-то сам как вышел на нее?

— Одна моя нью-йоркская знакомая дала ее прочесть. Я был очарован.

— Думаешь, мы сумеем заработать на фильме по этой книге?

— Да. При условии, что будет высококачественная постановка и привлечены достойные актеры.

Лео распрямился. — Погоди-ка. Теперь я понимаю, почему ты добивался встречи с Марком Адаром и Бобом Хартом.

Майкл кивнул.

Лео на минуту задумался. — Они оба — что надо, только Харт никогда не согласится.

— Отчего же? Насколько мне известно, сейчас он не снимается, разве не так?

— Верно. Он вновь пристрастился к бутылке.

— Но при этом выглядит трезвым?

— Да, насколько мне известно.

— Ну, тогда в чем же проблема?

— Его жена, Сюзан, не позволит ему сниматься.

— Разве он слушается ее в подобных делах?

— Он полностью полагается на ее мнение. Вот ее-то и надо купить, но она ни за что не пойдет на такую сделку. Бобу сейчас пятьдесят четыре или пятьдесят пять, но для Сюзан он все такой же, каким был десять лет назад, когда играл полицейских и ковбоев в нашумевших триллерах.

— Он был членом актерской Гильдии, не так ли?

— Точно так. И был на первых ролях. Потом оказался здесь и продался за хорошие бабки, но, несмотря на то, что в дальнейшем Боб материально поддерживал Гильдию, Ли Стрэсберг вряд ли подаст ему при встрече руку.

— Может, он хотел бы сменить имидж?

Лео только усмехнулся. — Он-то хотел бы, да только Сюзан не согласится. Все его сбережения в ее руках, и он достаточно богат, так что ему нет нужды сниматься в кино.

— Но ведь он актер, верно? Сколько актеров, которых вы хорошо знаете, ухватились бы за такую роль, как эта?

— Немного. Может, Брэндо. И, пожалуй, все. Конечно, Боб — актер, но не стоит переоценивать актерские амбиции. Если Сюзан скажет ему, что эта роль повредит его имиджу, то, без сомнения, он не согласится.

— А я, по правде говоря, вижу его именно в этой роли.

— Ты захватил с собой несколько экземпляров?

— Да, они в машине.

— После ужина мы покажем им твой фильм. Советую дать Бобу и Сюзан по экземпляру книги. Потом постарайся остаться с Сюзан наедине и попробуй купить ее до того, как они уедут домой. Только ради бога, не начинай разговор о книге за ужином. Она примет решение еще до того, как ты заговоришь об этом.

— Хорошо.

— Что до Адара, то тут иной разговор. Думаю, тебе не грех знать, что он, по сути, романист. Единственное, что он сделал в качестве киносценариста — это один небольшой, красивый и значительный фильм.

— Да, очень верно подмечено.

— Попытайся сделать так, чтобы для него это был вызов, нечто особенное. Не обыденная работа.

— Хорошо.

— Кого ты хочешь выбрать на роль девушки? Тут нужна такая актриса, которая заставит всех заговорить об этой картине.

— Вы познакомились несколько минут назад.

Глаза Лео полезли на лоб. — Твоя девушка? Ванесса?

Майкл кивнул. — Ванесса Паркс.

Лео уставился в свой бокал. — Майкл, разве ты не слышал, что я говорил тебе вчера? Она — красавица, не спорю, но тебе не следует идти на поводу у своего члена.

— Нет, — ответил Майкл. Я и не собираюсь. Просто чувствую, что в этой картине она проявит себя с самой лучшей стороны. В какой-то степени она — воплощение той девушки из книжки. Все придет к ней как бы само собой, и у нее все шансы стать по-настоящему хорошей актрисой. Единственное, что ей нужно, это ощутить себя личностью, и фильм предоставит ей такую возможность.

Лео покачал головой. — Не знаю, не знаю.

— Лео, — Майкл наклонился к собеседнику, — я уже подготовил бюджет. Я могу снять фильм в северной Калифорнии за восемь миллионов, если сумею удержать под уздцы зарплату. Если я найму настоящую звезду, то ее зарплата поднимет общий уровень остальных. Что вы предпочтете, фильм со знаменитостью стоимостью в двадцать пять миллионов или кино за восемь миллионов с девушкой, которая станет звездой на следующий день после демонстрации фильма?

— Мне нравятся твои расчеты. Ты полагаешь, Ванесса в этой роли не подведет?

— Я уверен в этом.

— Что ж, полагаюсь на твое суждение. Только обещай, что вернешь мои деньги с лихвой.

Майкл поднялся с места. — Я обещаю. И не подведу.

— Кстати, — сказал Лео, — Как насчет авторских прав на экранизацию?

— Майкл покачал головой и улыбнулся. — Права истекают через три недели.

— Ничего подобного.

— Как это?

— Выкупи права завтра же . Можешь обойти наследников, но мне вовсе не нужны грязные статейки в печати, которые начнут вопить, что, дескать, студия Центурион ждет истечения авторских прав для экранизации.

— Ладно. Я завтра же выкуплю их.

— А кого ты хочешь утвердить на роль директора?

— Джорджа Кукора, если бы сумел его оживить. Мне нужен человек, который, подобно ему, умел бы обращаться с женщинами.

— А как насчет того типа, который был директором твоего первого фильма? Он ведь оказался на высоте.

— Для этой работы он не подойдет, уж, поверьте, я хорошо его знаю. Я собираюсь продолжить сотрудничать с ним, только не в этом фильме. На самом же деле Майкл отдавал себе отчет, что если он отдаст директорство второго фильма в руки Чака, то все посчитают их партнерами, и ему придется делить славу на двоих. Поэтому он хотел найти кого-нибудь другого.

— Скажи, кого ты наметил?

Зазвонил дверной колокольчик.

— Пойдем встречать гостей, — сказал Лео.

Мужчины встали и направились к дверям.

— Кстати, — заметил Голдмэн, — Боб Харт ростом ниже, чем ты себе представляешь. Поэтому, не выказывай удивления.

 

ГЛАВА 18

Роберт Харт и в самом деле оказался значительно ниже, чем представлял его себе Майкл. Даже будучи в ковбойских сапогах, он едва доставал Майклу до подбородка. Актер сильно похудел и поседел по сравнению с тем, каким был в своем последнем фильме, и Винсент сразу же разглядел в нем доктора Мэддина в Тихоокеанских днях.

Сюзан, жена актера, была очень маленькая и очень красивая. Ее, стянутые в пучок, светлые волосы, тронула седина, но крепость ее рукопожатия и прямой взгляд не оставляли никаких сомнений по поводу того, кто глава семьи.

Харт оказался теплым сердечным человеком. Очевидно, он отдавал себе отчет в том, как выгодно отличается от других, и принимал это, как должное. Сюзан оказалась болтушкой и вполне земной особой. Супруги дополняли друг дружку.

— Каковы твои планы на ближайшее будущее? — поинтересовался Лео у Харта, когда они зашли в гостиную.

Тут Сюзан опередила мужа. — Сейчас мы ждем несколько предложений. Все хотят заполучить Боба.

В этот момент раздался звонок, и через минуту Аманда представила гостям Марка Адара. Майклу Адар показался агрессивным и тщеславным человеком. Ему было за шестьдесят, его красила благородная седина и отличала элегантность, присущая знающему себе цену новеллисту.

Когда все расселись, Лео задал вновь пришедшему гостю вопрос: — Как дела, дружище? Что прибило тебя сюда, к нашему побережью?

— Главным образом, желание реализовать кое-какие отвратительные идеи, — весело начал Адар. — Парамаунт соблазнил меня тем, что хотел предложить что-то особенное, но все оказалось мусором. С этим справятся несколько местных голливудских писак. Не знаю, почему они решили, что меня можно купить на подобную чепуху?

— Очень просто. Они хотят, чтобы твое имя придало блеск их проекту, — мягко ответил Лео.

— Ты, как всегда, шутишь, Лео, — заметил Адар, но было заметно, что он купился на комплимент.

Мужчина в белом сюртуке вошел в комнату и пригласил всех к столу.

Они ужинали в зеркальной комнате с мраморным полом и множеством растений. Поскольку Адар явился без пары, за столом Майкл оказался сидящим между ним и Амандой.

— Уже много лет я искренне восхищен вашими трудами, — обратился Майкл к писателю, как только улучил момент. Я просто наслаждался вашими Залами изо льда . Это была единственная книга Адара, которую он прочел.

— Благодарю, — писатель ответил так, словно никто никогда не делал ему такого приятного комплимента. — Лео утверждает, что вы поставили выдающийся фильм, и мы сможем увидеть его после ужина.

— Я сам только что узнал об этом. Только после просмотра не подумаете, что мои интересы замыкаются исключительно на подобных темах.

— Постараюсь объективно оценить фильм, — ответил Адар.

— Честно говоря, я вижу в вас единственного писателя, суждению которого доверяю.

— Майкл, — сказал Адар, — может быть, вы здесь и новичок, но видать, быстро взяли быка за рога.

Майкл рассмеялся. — Когда вы ознакомитесь с деталями проекта, то согласитесь, что я не обманул ваших ожиданий.

— Хорошо, рассказывайте.

Майкл огляделся, чтобы убедиться, что все поглощены своими разговорами. — Помните роман под названием Тихоокеанские дни?

Адар кивнул. — Я читал его в отрочестве, даже делал доклад в школе по этой теме, но единственное, что я запомнил, — это сцену, в которой уже немолодой врач поет молоденькой девушке.

— Это единственный роман Милред Парсонс. Год спустя или чуть позже она покончила жизнь самоубийством, так и не дождавшись широкой популярности своего творения.

— Да, я теперь вспоминаю, так оно и было.

— Думаю, она могла бы сделать головокружительную карьеру, — сказал Майкл, и, достойно сожаления, что ее книга не стала всемирно известной.

— Что ж, кажется, неплохая реклама покойной. Мне остается лишь надеяться, что, когда я уйду в мир иной, кто-нибудь так же хорошо отзовется и обо мне. А теперь, позвольте спросить, почему вы считаете, что я — единственный, кто может сделать достойный сценарий по этой книге?

— Да потому, что вы пишете в том же духе, что и Милфред Парсонс. И совершенно не похожи на голливудских авторов. Роман так и просится на экран, но я хочу сохранить авторский стиль. Диалоги в этой книге — потрясающие. Возможно, вы не восприняли это так в юности, но перечитайте их вновь, и вы поймете, что я имею в виду.

Майкл перевел дух. — Ну, а теперь, вот главная причина, почему я хочу, чтобы этим занялись именно вы. Писатели, конечно, эгоистичны, как и все прочие, но голливудский сценарист, взявшись за такую книжку, перепишет ее так, чтобы хорошо смотреться в собственных глазах. А я хотел бы, чтобы книга пришлась по вкусу самой Милфред Парсонс, чтобы фильм был в том же ключе, в котором была написана эта книга. Она заслуживает быть адаптированной по-настоящему хорошим новеллистом. Успех книги основан на чувствах, которые в нее вдохнула писательница. Новелла, определенно, автобиографичная, — и я хочу, чтобы сценарист сумел проникнуть в авторские мысли и переложил все эмоции и сантименты на язык кино.

Адар выглядел задумчивым. — Сентиментальность, — верное определение для такой книги. Я называю это проявлением сантиментов без сентиментальности.

— В таком случае, вы понимаете, чего я хочу, — сказал Майкл. — Вам стоит перечесть ее еще раз.

— С удовольствием.

— Вы получите экземпляр перед уходом домой, — пообещал ему Майкл.

Когда завершилась демонстрация фильма и Майкл был награжден аплодисментами присутствующих, Лео нагнулся к нему и шепнул: — Я пощекочу Боба, а ты займись Сюзан.

Майкл обнаружил Сюзан в коридоре, когда она вышла из туалета. — Сюзан, — сказал он, взяв даму под руку, — Лео хочет предложить Бобу роль. Я хотел бы потолковать с вами на эту тему, если не возражаете.

— Хорошо.

Через французские двери он вывел ее в сад и нашел там скамейку. Калифорнийская ночь была напоена запахами тропических цветов. Майкл заглянул Сюзан в глаза. — Я хотел поговорить с вами, потому что мне кажется, что я могу сказать это вам, но не Бобу.

— Что ж, такое случается довольно часто. Валяйте, — сказала она.

Он дал ей экземпляр книжки. — Лео даст копию Бобу. Но мне хочется, чтобы вы прочитали ее независимо друг от друга. Боб сделал замечательную карьеру. Он — молодчина, но, по-моему, те роли, которые он сыграл в прошлом — всего лишь малая толика того, на что он в действительности способен.

Сюзан задумалась. — Полагаю, с этим можно согласиться.

— Главная роль в экранизации этой книги способна дать ему возможность раскрыть зрителям новые горизонты его таланта. Он перевел дух. — Эта роль требует смелости. Боб должен будет обнажить себя так, как никогда не обнажал в прошлом. В этой истории нет негодяев, в ней нет ничего, связанного с наркотиками или стрельбой на Главной улице. Более того, все действие не выйдет за рамки летнего домика с видом на Тихий океан. Но эта книга полна настоящих и мнимых эмоций, и роль, которую я хотел бы предложить Бобу, роль доктора Мэддена, — лучшая в книге. Он будет играть с неизвестной актрисой — чрезвычайно талантливой девушкой. И будет разговаривать в манере людей двадцатых годов. Это изысканный язык, и там будут красивые диалоги. Кстати, я попросил Марка Адара написать киносценарий.

Я хочу поговорить с вами об этом, потому что это будет его уход от типичных ролей, и ему понадобится ваша помощь, чтобы преодолеть прежние стереотипы. Но эта роль, помимо всего, даст Бобу кое-что еще. Тихоокеанские дни будут благотворны для его карьеры и позволят играть практически все, что угодно. Картина вытащит его талант из стереотипных фильмов и шоу и высветит все скрытые резервы. Я могу сказать все это вам, но никогда не решился бы сказать Бобу — и, если бы был жив Ли Страсберг, он бы мог гордиться, увидев Боба в этой роли.

Сюзан Харт окинула его взглядом, в котором сквозило удивление.

— Ну, Майкл, не знаю, понравится мне книга или нет, или захочет ли Боб сыграть эту роль, но заверю вас в одном. Это была самая выдающаяся роль, когда-либо сыгранная продюсером.

Майкл громко рассмеялся. — Сюзан, вы скоро увидите, какой огромный сюрприз готовится для вас.

— Майкл, я уже давно ничему не удивляюсь.

— Сюрприз будет тогда, когда вы ознакомитесь с книгой и узнаете, что все что я сказал, было лишь увертюрой.

Майкл с Ванессой уходили последними. Аманда поцеловала их обоих, а Лео проводил их до машины.

— Ну, как все прошло?

— Я использовал шанс забросить мячи в сетку Марка и Сюзан. Думаю, они прочтут книгу. Будем надеяться, что она им понравиться.

— Если они оба клюнут, я не стану удерживать тебя на отметке восемь миллионов. Мы поднимем бюджет до двадцати миллионов. Я хочу, чтобы это была первоклассная лента, а уж Сюзан не позволит нам сэкономить.

— Лео, спасибо, — сказал Майкл, — но не думаю, что нам понадобится дополнительный бюджет. Полагаю, Боб окажется у нас в кармане до конца недели, и готов побиться об заклад, что Марк Адар позвонит нам завтра еще до ланча.

— Что за магические слова ты сказал Марку? — спросил с недоверием Лео. — Его ведь голыми руками не возьмешь. Он, пожалуй, более крепкий орешек, чем Боб Харт.

— Ну, для начала, я дал ему ваш превосходный экземпляр книжки в кожаном переплете.

Лео взглянул на Майкла и взорвался смехом. — Ну, ты и сукин сын!

— До завтра, Лео, — сказал Майкл. Он завел Порше и покинул Каменный Каньон.

— Так как, — сказала Ванесса, прислонив голову к плечу Майкла, — ты думаешь, я стану кинозвездой?

— Считай, ты уже ею стала, — ответил Майкл. — На сей счет можешь не волноваться.

 

ГЛАВА 19

Когда Майкл прибыл к себе в офис, то обнаружил свою секретаршу у письменного стола с телефонной трубкой в руке. — Звонит некто, назвавшийся Томми, — заявила Марго.

— Хорошо, — ответил Майкл, заторопившись в свой кабинет. — Вы можете соединять меня с ним в любое время, когда я один. Он снял трубку.

— Томми?

— Итак, приятель, как дела в Голливуде? Как поживает наш новый продюсер?

— Ты не поверишь, до чего здорово, — рассмеялся Майкл. — Когда собираешься навестить меня?

— Как насчет субботы?

— Это серьезно?

— Конечно, серьезно, приятель. Где я смогу остановиться?

— В Бел-Эйр, я позабочусь об этом. И надолго сюда?

— Только до понедельника. За выходные мне надо провернуть кое-какие дела. Мы обедаем в субботу, если не возражаешь?

— Непременно.

— Раздобудешь мне девушку?

— Конечно, без проблем.

— Я приеду примерно в четыре часа.

— В таком случае встретимся в баре отеля в семь.

— Заранее предвкушаю встречу, — сказал Томми. — Пока. Он повесил трубку.

Майкл стоял с трубкой в руке и смотрел в потолок. Где он сможет раздобыть девчонку, если пока никого не знает в этом городе?

— Очень странно!

Майкл обернулся и увидел у дверей Марго. — Что?

— Вы говорили с явным нью-йоркским акцентом. У вас прежде такого не было.

Майкл заставил себя рассмеяться. — Звонил мой старинный друг из Нью-Йорка. Мы привыкли разговаривать в таком духе шутки ради.

— А!

Майкл неожиданно вспомнил. — Марго, он прилетает в эту субботу. Как вы считаете, можно найти ему на вечер подружку?

— Конечно же. Какую лучше?

— Лучше красивую. И не повредит, если она будет профессионалкой. Он это любит. И не болтливую. Имейте в виду, он женат.

— Считайте, что такая уже есть. Что еще?

— Да, закажите ему номер в Бел-Эйр на двое суток, субботу и воскресение — желательно, приличный. А счета пусть шлют мне.

— Как насчет букета цветов и бутылки шампанского в номер?

— Да, будьте добры.

— Кстати, десять минут назад вам звонил Марк Адар. Он сейчас в Биверли Хиллс и просил соединить вас с ним.

— Пожалуйста. Майкл уселся за письменный стол и стал ожидать, когда его свяжут с писателем. Господи, помоги, молил он. Адар был главным в затеянной им игре. Тут зазвенел телефон. Он снял трубку.

— Алло, Марк?

— Да, Майкл, это я.

— С добрым утром! Как спалось?

— Почти никак. Большую часть ночи я провел с этой чертовой книжкой, делая пометки.

— Делая пометки. Что ж, неплохо. — И что вы думаете по этому поводу?

— Думаю, это будет потрясающий фильм, если найти подход к Бобу Харту на роль доктора. Заполучите его и я — к вашим услугам.

— Приятно слышать. Нельзя было упустить такую возможность. — Марк, должен вам сказать, что Лео связывает меня довольно жестким бюджетом.

Наступила короткая пауза. — Насколько жестким?

— Пусть ваш агент позвонит мне.

— Валяйте, Майкл, выкладывайте все начистоту.

— Марк, мне известно, что вы привыкли к большим деньгам, но максимум, что я могу предложить, это сто тысяч баксов.

— Господи Иисусе! Майкл! Вы, и в самом деле, считаете, что я могу так низко пасть?

— Марк, буду до конца откровенен с вами. Картина оценивается в сумму около восьми миллионов, в противном случае, Центурион не станет ее финансировать. Боюсь, это все, что я могу предложить.

— Готов согласиться на четверть миллиона, моя обычная такса — четыреста тысяч.

— Марк, я выделил для вас сто пятьдесят, но пятьдесят из них я вычитаю из моей продюсерской зарплаты. Тем самым я хочу показать, как ценю ваше участие в фильме.

— О, черт возьми, ладно. В таком случае два черновика и одна подчистка, и ни слова больше.

— Договорились. Если вы не сможете написать все за два раза начерно и один раз набело, то никто не сможет.

— Вы — худший из льстецов, которых я знаю. Мой первый черновик будет готов через шесть недель. Вышлите мне пятьдесят тысяч и контракт — но только после того, как получите добро от Боба Харта. С этими словами Марк повесил трубку.

Майкл сделал несколько танцевальных па вокруг комнаты, а Марго стояла у двери и наблюдала за ним. Он заметил ее и застыл на месте. Дважды за утро ей удалось поймать его с поличным.

— Звонил Джордж Хэсавэй. Он хочет встретиться с вами в три часа.

— Встретиться? С Джорджем?

Она загадочно взглянула на него. — Я сказала ему, что у вас есть свободных полчаса.

— А, хорошо. Видимо, я должен поблагодарить его за то, что он сотворил с офисом за столь короткое время.

— Да, еще звонила Сюзан Харт. Будь я на вашем месте, я не стала бы томить ее ожиданием.

У Майкла едва не остановилось сердце. — Соедините. Он сел в кресло и несколько раз глубоко вдохнул. Он не хотел, чтобы жена Боба почувствовала его волнение. Зазвонил телефон. Он еще раз вдохнул и снял трубку.

— Сюзан? Прошу прощения, что заставил вас ждать. Я разговаривал по телефону с Марком Адаром.

— И что, он берется за работу?

— Очевидно, да. Он не спал всю ночь, читая книжку.

— Также, как и мы с Бобом. С вашей стороны было разумно дать по экземпляру каждому из нас.

— И что вы об этом думаете?

— Думаю, это интересно. Боб сейчас снимается в триллере студии Фокс. Он считает, что будущей осенью сумеет взяться за вашу роль.

— Сюзан, мы начинаем съемки первого апреля. Мы должны использовать весенний сезон.

— Ничего не выйдет, — ответила она. Фоксовский проект стоит пятьдесят миллионов, и героиня — кинозвезда первой величины, это вам не художественный фильм, в котором нет знаменитостей. Если вам нужен Боб, задержите съемки до октября и начните снимать осенью.

— Сюзан, это нельзя сделать без нарушения авторского сюжета. Это — весенняя история, ее нельзя изменить.

— Майкл, если вам нужен Боб, перенесите съемки на октябрь. И он просит два миллиона.

Майклу пришлось быстро соображать. Лео сказал, что ради Боба он готов пойти на увеличение бюджета. — Сюзан, можете подождать минуту? — У меня сейчас на второй линии Пол Ньюмэн. Он нажал на кнопку ожидания прежде, чем Сюзан успела что-либо возразить. Господи, подумал он, неужели я слишком надавил на нее? Он глянул на часы. Надо заставить ее ждать не меньше минуты, иначе она поймет, что он блефует. По прошествии минуты и пятнадцати секунд он поднял трубку.

— Сюзан, простите, что я должен был переключиться на другую линию.

— Как вы смели прервать наш разговор?

— Я искренне прошу меня простить, но хочу, чтобы вы знали, что я понимаю роль Боба в проекте Фокс, и если он хочет заниматься этим, мне не остается ничего другого, как смириться. Это не вышло бы в любом случае. Я имею дело с восьмимиллионным бюджетом, и, в лучшем случае, могу предложить Бобу за роль пятьсот тысяч.

— Вы надеетесь, что Боб станет работать за полмиллиона? — спросила она в полном недоумении.

— Дорогая моя, Центурион не разрешит мне делать фильм, если я не представлю бюджет в названном размере. Более того, съемки рассчитаны на сорок один день, и Бобу надо будет отработать всего каких-то двадцать два дня.

— Как может ведущая роль быть рассчитана на двадцать два дня, а весь съемочный период продолжаться сорок один день? Это же чистое безумие!

— Я составил расписание для Боба, но, по правде говоря, мне проще, если я не буду этим заниматься сейчас. Честно говоря, мне проще снимать по порядку. В любом случае, у девушки там больше сцен. Правда, самые лучшие сцены, несомненно, у Боба.

— И когда вы планируете начать съемки?

— Первого апреля, в Кармел, если сумеем подобрать достойную натуру.

— Сколько времени вы отводите на Кармел?

— Три недели. Все остальное будем снимать в помещении, непосредственно в студии.

— Господи, я не была в Кармел целую вечность.

— Говорят, там очень красиво, правда? Майкл никогда там не бывал, но по книге действие происходит именно в этом городке. — Я и сам мечтаю оказаться там.

— А какие условия проживания?

— Самые лучшие. Я оформлю все за счет собственного бюджета.

— Нам бы хотелось остановиться в гостиничном люксе.

— Сюзан, вы хотите сказать, что согласны?

— Мне бы не хотелось уличить вас во лжи, что Марк Адар согласился писать сценарий.

— Сюзан!

— И Боб потребует миллион.

— Сюзан, у меня нет миллионного бюджета. Пятьсот тысяч, которые получит Боб, высшая ставка в картине. Лично я получу всего сто тысяч.

— Мне нужна копия бюджета сегодня к полудню. С этими словами она повесила трубку.

Марго! — заорал он.

Секретарша мгновенно возникла у дверей. — Да?

— Распечатайте копию бюджета фильма Тихоокеанские дни ! Я подготовил три четверти миллиона за главную роль и триста тысяч за киносценарий. Поменяйте эти цифры на полмиллиона и сто пятьдесят тысяч соответственно, затем раскидайте разницу между остальными расходными статьями. Можете выполнить эту работу за час?

— Конечно.

— Свяжите меня с адвокатской конторой.

Когда ожил телефон, Майкл схватил трубку.

— С вами говорит Мервин Вайт, глава адвокатской службы, — раздался не слишком приятный голос.

— Мервин, меня зовут Майкл Винсент. Мне нужен контракт, причем немедленно, для кинокартины под названием Тихоокеанские дни.

— К сожалению, у нас уже все расписано на много дней вперед.

Майкл слышал, как тот шуршит бумагами. — Меня не интересует ваше расписание, — твердо произнес он. Подготовьте контракт для Роберта Харта на полмиллиона долларов, время работы — с Первого апреля по Первое мая — с наилучшими условиями проживания, перелеты на реактивном самолете компании Центурион, самая лучшая гримерная на колесах. Можете включить одного помощника с гонораром в десять тысяч долларов.

— Мне надо утрясти это с Лео Голдмэном, — сказал Вайт, — особенно, в отношении реактивного самолета.

— Мервин, — медленно проговорил Майкл, — когда Лео увидит, что заполучил Боба Харта всего за полмиллиона, он пожелает лично пилотировать самолет. И мне нужно, чтобы готовый контракт лежал у меня на столе, — он взглянул на наручные часы, — через полтора часа, и, если этого не произойдет, я лично явлюсь к вам и подожгу ваш письменный стол, слышите?

— Хорошо! — отозвался напуганный Вайт.

— Отлично. Майкл положил трубку. Ему удалось привлечь писателя и актера к фильму на четыреста тысяч долларов меньше, чем он рассчитывал. Вот они — голливудские райские кущи.

Но в тот же миг его начал грызть червь сомнения. Как случилось, что он совсем забыл, что не приобрел авторские права на экранизацию книги.

— Марго, — сказал он по селектору, — когда принесут контракт, пошлите его вместе с копией бюджета к Сюзан Харт. И, кстати, выясните, кто является владельцем авторских прав на книгу Тихоокеанские дни.

 

ГЛАВА 20

Майкл сидел в адвокатской конторе и изучал сидящего напротив. На вид тому было за семьдесят, и он был неряшливо одет. На столе перед ним стояла початая бутылка дешевого Шотландского виски и хрустальный стакан. На предложение присоединиться и выпить Майкл уже ответил отказом.

Что такое с этим типом? Весь огромный Лос Анжелес не обходится без телефонов, люди бродят по улицам с мобильниками, в наушниках, а этот несчастный настоял на встрече тет — а — тет.

— Вы уверены, что не желаете продегустировать? — спросил Даниэл Джей Мориарти.

— Абсолютно уверен, — ответил Майкл. — И, мистер Мориарти, почему бы нам ни перейти прямо к делу?

— Конечно, конечно, — ответил адвокат. — Чем могу быть полезен?

— Вы помните наш телефонный разговор час тому назад? Майкл уже закипал.

— Да, помню. Разговор шел о том, что вы хотите встретиться на предмет приобретения авторских прав на съемки фильма.

— Я вовсе не искал встречи с вами. Мой интерес заключался в приобретении авторских прав на роман Милред Парсонс Тихоокеанские дни. И я в курсе, что в какой-то степени вы обладаете этими правами, так?

— В самом деле, мистер Винсент, в самом деле, так оно и есть. Видите ли, младший брат Милред, Монтагью или Монти — мы все так звали его — был моим лучшим другом. Мы вместе поступили в юридический колледж. Да, мы были очень близки.

— И Монтагью Парсонс контролирует права?

— Увы, бедняга Монти скончался год назад. Я — попечитель его прав.

— Может быть, в живых остались другие родственники?

— Ни одного. Права на труды Милред после ее смерти перешли к брату. Эти права хранятся в его доме. А доходы от изданий поступают в Колледж Карлайл Джуниор. И, как я уже упомянул, я — попечитель этих авторских прав.

— И, в качестве попечителя, вы уполномочены вести все наследственные дела? При этом Майкл надеялся, что так оно и есть, потому что ему вовсе не улыбалось вести дела с доверенными Колледжа.

— Да, я имею такие полномочия.

— И вам не нужно испрашивать разрешения у кого-либо из руководства этим учебным заведением?

— Мориарти ухмыльнулся. — Никакого разрешения. Карлайл получает доход, но, так как я являюсь попечителем, то все решения исходят исключительно от меня.

— Хорошо. В таком случае я хотел бы приобрести права на экранизацию книги Тихоокеанские дни . Могу предложить вам пять тысяч долларов за пользование ими в течение года и такую же сумму в будущем году. По истечению этого срока вы получите еще двадцать тысяч.

— Мистер Винсент, могу я знать, кто вы? То есть хочу знать, вы представляете какую-нибудь крупную киностудию?

— Я — независимый продюсер, — ответил Майкл.

— А, независимый, — произнес Мориарти, потягивая виски. — Наш город наводнен ими. Скажите начистоту, мистер Винсент, у вас и впрямь имеются пять тысяч долларов?

Майкл сдержал свой гнев. — Мистер Мориарти, я — независимый продюсер с заказами от студии Центурион, и в этом качестве представляю студию. Если желаете, могу связать вас с Лео Голдмэном, чтобы он подтвердил мои слова.

Мориарти поднял руку. — Пожалуйста, не обижайтесь. Просто город наводнен людьми, называющими себя независимыми продюсерами. Центурион — респектабельная студия, и я верю, что вы являетесь ее представителем.

— Спасибо. Значит, вы принимаете мое предложение?

— Какое предложение?

Майкл до боли сжал челюсти. Он спокойно повторил свое предложение.

— Увы, нет, — ответил адвокат. — Такое предложение принять не могу.

— И какую же цену вы готовы назвать?

— У меня на уме ничего конкретного, — наливая себе очередную порцию, ответил адвокат.

— Ладно, мистер Мориарти, я предложу вам десять тысяч вместо пяти и двадцать пять вместо двадцати. Это максимум, который мы можем вам дать.

— Так ли это, мистер Винсент? — Мориарти развернулся в своем кресле и уставился в окно.

Майкл глядел на него, закипая. В чем заключается его игра? Как вести с ним переговоры?

— Мистер Мориарти, вы тратите мое время. Сколько вы хотите за права?

Мориарти подскочил, как будто его напугали. — М-м-м, права, ах, да, права.

— Да.

— Да…

У Майкла чесались руки придушить гада. — Мистер Мориарти, вам должно быть известно, что права на эту книгу истекают через три недели, и, стоит мне немного подождать, я получу их даром. Так что, если вы рассчитываете помочь своему колледжу, оставьте в покое ваш стакан и приступим к делу.

— Ха-ха! — воскликнул старик. — Стало быть, вы рассчитываете получить права даром. Что ж, мой юный друг, в данном случае вы просчитались. На авторские права сочинений мисс Парсонс распространяется старый закон — тот, который был в силе, когда она скончалась. Так что, если вы решили испугать меня сроками окончания авторских прав, то вам придется ждать еще двадцать пять лет. Ха-ха!

Майкл подумал, что это какой-то кошмар, жуткий сон, сейчас он очнется, и все будет в порядке.

— Мистер Винсент, вы хотите что-то добавить?

— Честно говоря, мистер Мориарти, я не нахожу слов. И все — таки, у вас есть желание продать права?

— Вообще-то я хотел бы их продать, но не могу.

— Что?

— Я обещал Монти Парсонс, что ни при каких условиях не продам авторские права на экранизацию этого небольшого романа. Понимаете, он ненавидел кино, считал его вульгарным. Он ни за что не позволил бы использовать сочинения сестры для подобных целей. Мориарти допил остатки виски и усмехнулся. — Вы, думаете, вы были первым, мистер Винсент? Передо мной прошел не один парад «независимых» продюсеров, желающих поставить фильм по этой книге. Я же мечтал, что сам сниму небольшое кино, и всегда отвечал им отказом.

Майкл был поражен. — Тогда, ради бога, зачем вы пригласили меня на эту нелепую встречу?

Мориарти развел руками. Ну, как вам сказать, порою в этом офисе мне бывает очень одиноко. И уже давно никто из продюсеров не удостаивал меня своим вниманием. Боюсь, мистер Винсент, вам придется дожидаться моей кончины. Тогда вы сможете обратиться к доверенным лицам колледжа и заключать сделки с ними. Они же не давали обещаний Монти Парсонс.

Майкл поднялся. — Всего доброго, мистер Мориарти.

Тот поднял свой стакан. — И вам того же. И благодарю за визит. Заходите в любое время!

 

ГЛАВА 21

Взбешенный Майкл мчался к себе в студию, не разбирая дорог, обгоняя другие машины, дважды едва не зацепив пешеходов. Перед воротами стояли два автомобиля, и он дожидался своей очереди, изо всех сил пытаясь успокоиться. Когда, наконец, он въехал на территорию, то уже был в состоянии улыбаться и даже помахал охране рукой.

Он поставил машину на стоянку и прошел несколько шагов, отделявших его от здания. На ходу Майкл лихорадочно соображал, что делать. У него не было авторских прав на постановку фильма по книге. Как теперь приступить к съемкам? И это тем более обидно, что у него имеются самый лучший писатель и великолепный актер.

Майкл Винсент прошел через приемную, и Марго показала ему кучу бумаг. — Мы получили запрос на интервью и фотосъемки от одного из рекламных изданий, — сказала она, провожая его в кабинет. — Издание оказывает нам немалые услуги. Когда вы выкроете время для интервью?

— Давайте на будущей неделе. С утра.

— Хорошо. Она нахмурила брови. — Майкл? У вас все в порядке?

— Все в норме, — ответил он, усаживаясь за огромный рэндольфовский стол. — Просто мне необходимо кое-что прояснить.

Раздался телефонный звонок, и она сняла трубку.

— Да, офис мистера Винсента. О, да, Лео, он здесь.

Она нажала на кнопку коммутатора. — Лео на первой линии.

— Скажите, что я ему перезвоню.

— Я не могу это сделать, — встревожившись, произнесла Марго. — Я уже сообщила ему, что вы здесь. Лео не любит подобные вещи. Вы должны ответить.

Майкл нехотя снял трубку и заставил придать бодрости своему голосу. — Привет, Лео, как дела?

— Превосходно, приятель. Только что общался по телефону со Сью Харт. Она сообщила мне последние новости. Прими мои поздравления.

— Спасибо, Лео.

— И тебе удалось заловить в наши сети Марка — сценариста. Весьма впечатляюще! Я горжусь тобой.

— Думаю, это будет неплохая работа, — сказал в ответ Майкл.

— А как насчет приобретения авторских прав на книгу?

Майкл закашлялся. — Работаю над этим. Думаю, здесь не будет никаких проблем.

— Хорошо, очень хорошо. Рад, что у тебя все идет, как по маслу. Поговорим позже, приятель. Лео повесил трубку.

Майкл сделал то же самое, и вдруг почувствовал, как весь покрылся испариной.

В офис сунулась Марго. — Пришел Джордж Хэсавэй. Кажется, он сильно возбужден.

— Конечно, конечно, — сказал Майкл, стремясь, во что бы то ни стало выкинуть из головы проблему авторских прав и сконцентрироваться на текущих делах.

В помещение вошел Джордж Хэсавэй, под мышкой у него был большой бумажный рулон. — Майкл, — просиял он, — я прочитал книжку, и она мне жутко понравилась. Всю ночь думал о ней и делал наброски. Он развернул рулон и показал наброски коттеджа.

Майкл уставился в рисунки. На них был изображен рожденный бурным воображением мастера дом с северной Калифорнии — точно подогнанный к описанному в Тихоокеанских днях.

— Ну, и как ваше мнение?

— Джордж, он — само совершенство — ваш коттедж. Как только вам это удалось?

— Ну, мой мальчик, когда-то я был художественным директором, не только заведующим отделом декораций. Он перелистал эскизы. Тут было все —коттедж, музыкальная зала, спальня девушки, кабинет доктора, каждая значимая сцена книги нашла здесь свой отпечаток.

— Я ошеломлен, — сказал Майкл. Но как вам удалось сделать это так быстро?

— А я этим всегда отличался, — ответил Джордж. — Можете поверить, что когда-то я набросал обстановку вот этого кабинета, — он обвел рукой то, что окружало Майкла, — всего за полчаса?

Майкл откинулся на спинку кресла. — Джордж, скажите, вы согласитесь делать этот фильм со мной?

Джордж порозовел и заулыбался. — Мой мальчик, я буду рад оказанной мне чести. Он заморгал глазами часто-часто, у него даже изменился голос. — Уж и не припомню, когда в последний раз, мне предлагали столь важное дело.

— Это действительно важное дело, — сказал Майкл, поднявшись, и похлопав дизайнера по хрупкому плечу. — Сценарий пишет Марк Адар, а на роль доктора согласился ни кто иной, как Роберт Харт.

— Это просто замечательно. А кто займется костюмами?

— А кого бы вы порекомендовали?

— Эдит Хед, жаль только, что она умерла, как и все прочие, кого я знаю.

— А вы подумайте.

— Кажется, вспомнил, — произнес Джордж. Она живет там же, где и я, и ищет работу. Молода, но, по моему, чрезвычайно талантлива.

— Попросите ее выполнить для меня несколько набросков, и позвоните Марго, чтобы назначить ей время для интервью. Как ее зовут?

— Дженифер Фокс, Дженни. Я скажу ей и поработаю с ней над эскизами. Джордж улыбнулся. — Знаете, какая сцена из книги мне нравиться больше всего?

— Какая?

— Та, в которой доктор поет молодой женщине песню: Dein ist mein ganzes Herz.

— Согласен, это — замечательная сцена. Жаль, что нам придется ее вырезать. Сомневаюсь, что Боб Харт сумеет исполнить эту песню.

— Почему, нет? Он может и не петь — это сделает дублер, но думаю, ему это вполне по плечу.

— Боюсь, эта сцена сильно повредит его нынешнему имиджу.

— Жаль. Я люблю Легара.

— Кого?

— Легара. Франца Легара.

Майкл напрягся, пытаясь вспомнить. — Опера? — спросил он.

— Оперетта, — ответил Джордж. — Он написал музыку к этой песне.

— А-а, — сказал Майкл. Он понятия об этом не имел.

— Никогда не слышали ее?

— Кажется, очень давно, — солгал Майкл.

— Можете уделить мне еще десять минут?

— Конечно, Джордж. Что еще на уме у старика? — подумал Винсент.

Хэсэвей буквально выбежал из комнаты, снял трубку в приемной и позвонил. Пять минут спустя двое рабочих вкатили в офис фортепиано и поставили его в дальний угол Рэндольфового кабинета, после чего появились двое пожилых людей. У одного из них в руках были ноты.

— Пожалуйста, присядьте, — указал Джордж Майклу на диван.

Майкл сел.

— Мистер Винсент, — официально произнес Хэсавэй, — разрешите представить вам Антона Грубера и Херманна Хечта.

— Очень приятно, — сказал Майкл. Имя Грубера мелькнуло в мозгу. Тот написал немало мелодий к фильмам тридцатых и сороковых годов. Имя второго ничего не говорило ему.

Антон Грубер уселся за фортепиано, тихонько заиграл вступление, и, приняв позу концертного исполнителя, Херманн Хечт начал петь.

Никогда прежде Майкл не слышал ничего подобного. То была старомодная музыка, но мелодия звучала необыкновенно красиво. Старик пел слегка расстроенным баритоном, но зато с чувством, и когда он закончил пение и фортепиано смолкло, у Майкла как будто что-то сжалось в горле. Он поднялся с места и громко зааплодировал. — Джентльмены, это было прекрасно. Никогда не слышал ничего подобного.

— Я так и думал, что вам понравится, — заметил Джордж. Теперь вы, надеюсь, поняли, почему в нашей истории так важно, что пожилой доктор в песне выражает свои чувства к молодой женщине, да к тому же на немецком языке, то, на что он раньше не осмеливался решиться.

— Да, Джордж, пожалуй, вы правы. Это будет замечательный кульминационный момент. Ах, если мне удалось бы уговорить Боба Харта!

— А разве он не актер? — спросил Джордж. Все актеры амбициозны. Он не сможет проигнорировать подобную сцену. Даже если не умеет петь. А Херманн мог бы исполнить песню в качестве дублера.

— Не исключено, если дело выгорит, — заметил Майкл. Было бы чертовски здорово, думал он. Зрителей это доведет до слез, как и его самого.

То была бы чудесная сцена, и ее сыграл бы выдающийся актер. При условии, что он, Майкл, обретет права на экранизацию романа. Но он явно слышал, как адвокат Даниел Джей Мориарти смеется над ним.

 

ГЛАВА 22

Майкл медленно ехал в Порше вдоль бульвара Сансет к отелю Бел-Эйр. Рядом сидела Ванесса, проверяя качество своего макияжа в зеркале, вмонтированном в солнцезащитную панель.

— Расскажи мне, что это за парень. — попросила она.

— Его зовут Томми Провесано. Мы с ним дружны с самого детства. Вместе росли в Нью-Йорке.

— Ясно.

— Не удивляйся, если он иногда будет называть меня Винни. Это что-то вроде клички.

— Он приедет не один?

— Ее зовут Мими. Это все, что мне о ней известно. Скорее всего, это их первое свидание.

— Сколько лет твоему Томми?

— Он на пару лет старше меня.

— Если он окажется скучным, должна ли я не показывать, что это так?

— Ванесса, в Голливуде ты должна быть положительно настроена к любому . Ведь заранее не знаешь, с кем имеешь дело.

— По-моему, это неплохое правило.

— Поверь мне. Это так.

Томми отворил дверь и заключил Майкла в свои медвежьи объятия. — Эй, — загремел он, — подумать только, передо мной выдающийся голливудский продюсер! Провесано уже переоделся с дороги, на нем был дорогой костюм итальянского пошива.

— Привет, Томми, — поздоровался Майкл. Познакомься, это Ванесса Паркс.

Томми мгновенно перевоплотился в джентльмена. — Здравствуйте, Ванесса. В свою очередь позвольте представить вам Мими.

С дивана поднялась невысокая темноволосая девушка, и они обменялась рукопожатиями. Мими была безупречно одета и бесспорно красива. Майкл решил, что Марго прекрасно справилась с заданием.

Меж тем, Томми откупоривал бутылку шампанского Дом Перинон. Шампанское было высшего качества, Майкл лично платил за него. Томми разлил вино по бокалам, и, наполнив их до краев, обратился к присутствующим со словами: — Этот малый, — сказал он, потрепав товарища по плечу, — и я были уличными мальчишками-хулиганами. Мы воровали фрукты у лоточников, изображали пьяных, делали все те ужасные вещи, на которые горазды все уличные мальчишки, и после разных проказ всегда возвращались домой к своим мамашам.

— Томми, — постарался урезонить друга Майкл, — ты же прекрасно знаешь, что мы не крали никаких фруктов. Он повернулся к женщинам. — У Томми весьма романтический взгляд на наши детство и юность.

— Нет, вы только послушайте его, — продолжал Томми, потрепав Майкла по щеке, — прежде он выражался, как и я.

Майкл укоризненно поглядел на Томми, и тот понял, что надо уйти от щекотливой темы.

— Все это было, конечно, ужасно давно. Кстати, а где мы обедаем?

— Я подумал, что тебе понравится в Спаго, — сказал Майкл. — Там подают великолепную пиццу.

— Уговорил, уговорил, — откликнулся Томми. — Обещаю вести себя хорошо.

— Тебе очень понравится их пицца. Она — совершенно необыкновенная.

Их столик был расположен так, что они могли видеть бульвар Сансет и громадные рекламные щиты кинотеатров. Томми был не в силах справиться со своими эмоциями.

— Поверить не могу, что сижу в том же ресторане, где бывал сам Бурт Рейнолдс, — едва не шепотом проговорил он, обращаясь к Майклу.

— Прошу прощения, что не обеспечил кинозвездами, — ответил Майкл. Обычно, тут их гораздо больше, чем сейчас. На самом деле он сам впервые был в этом заведении, но старший официант был оповещен об их приходе, и в глазах друга Майкл выглядел как завсегдатай.

Ванесса поднялась с места и сказала, что ей надо в дамскую комнату. — Мими, не составишь мне компанию? Когда женщины оставили их одних, Томми преобразился и сделался спокойным и серьезным. — Итак, Винни, рассказывай, как тут обстоят дела. Только, давай, прямо, без дураков.

— Томми, мне трудно объяснить, как замечательно все складывается. Вечера в Даунтауне осенью выйдут на широкий экран, и я уже имею на руках контракт с Робертом Хартом для моей следующей картины.

— Ты имеешь в виду того самого Роберта Харта? — удивился Томми.

— Именно его, Томми. А известный писатель Марк Адар уже пишет сценарий к фильму.

— Я слышал и о нем. Помню, жена читала одну из его книжек.

— Как Мария?

— В порядке. Ей нравится роль жены капо. Еще бы! Друзья нынче оказывают ей гораздо больше внимания.

— А как ты сам чувствуешь себя в этой роли?

— Впервые почувствовал, что значит власть, — ответил Томми. — Это похоже на хорошее вино. Никогда не пресыщает.

— Да ладно! По-моему, ты обладал властью и прежде.

Томми покачал головой. — Это совсем не то, что я мог манипулировать Бенедитто, чтобы получить то, чего хотел. Сейчас, если я чего-то хочу, мне достаточно сказать, и я это получаю. Он оглядел ресторан. — Если честно, мне нравится это место. Кстати, не думаешь, что здесь стоят микрофоны?

Майкл расхохотался. — Конечно же, нет. Тебе не о чем волноваться.

— Слушай, в наше время об этом нельзя забывать ни на минуту. У меня такое ощущение, что ФБР повсюду. Он перегнулся через столик. — Только между нами. Дон должен пасть.

Майкл на мгновение превратился в Винни. — Не может быть!

— Большое падение. Так складывается, что к рождеству его непременно посадят. Фрэнки Бигбой начал колоться. Его поставили на программу защиты свидетеля, и вряд ли кому из наших удастся добраться до него и убрать.

— Никогда бы не подумал, что Фрэнки будет давать свидетельские показания, особенно, против Дона. Если так, он — конченый человек.

— А я в этом сильно сомневаюсь. Минуту спустя после обвинительного приговора, он будет владельцем боулинг-клуба где-нибудь в Перу. И нам вряд ли доведется встретиться с ним вновь.

Майкл внимательно поглядел на Томми. — Ты, кажется, не слишком расстроен, что Дону суждено сойти со сцены.

— Даже скверный ветер способен принести какую-то пользу.

— Ты считаешь, у его наследников могут быть неприятности?

Томми внимательно огляделся. — Я здесь для того, чтобы не быть сейчас там. Мне известно, что в этот уикенд кому-то сильно не поздоровится. И я не хочу находиться рядом.

— И я — твое алиби? — с удивлением спросил Майкл.

— Не волнуйся, до этого не дойдет. Несколько стюардесс всегда подтвердят, что я был на борту, да, и персонал отеля тоже не подведет.

— Если понадобится, только дай знать, — произнес Майкл, довольный, что не будет вовлечен в неприятности. — Да, Томми, спасибо за машину и за помощь с банкиром. Ты не поверишь, как хорошо иметь дело с их банком. Мои бабки уже в деле.

Томми положил ладонь на руку Майкла. — В любое время, если тебе понадобится что-либо, дружище, в любое время. У меня здесь очень неплохие связи.

— В этом ты весь, — сказал Майкл. — Кстати, — он глубоко вздохнул, — у меня сейчас небольшая правовая проблема, может быть, поможешь ее разрешить?

— Выкладывай, в чем дело.

— Неприятность, связанная с получением авторских прав на книгу, по которой я хочу снимать фильм.

— И кто же создал тебе трудности?

Майкл взял салфетку и написал на ней имя Даниэля Джея Мориарти и адрес его адвокатской конторы, а потом изложил Томми свой разговор с адвокатом.

— Я займусь этим, — сказал Томми, кладя в карман салфетку. — Если что, дам тебе знать. Он увидел, что их женщины возвращаются к столу. — Слушай, эта девица, которую ты раздобыл для меня… Могу я ее трахнуть?

— Делай с ней все, что тебе угодно.

Томми похлопал Майкла по плечу. — Вот так, приятель, ты — мне, а я — тебе.

 

ГЛАВА 23

Майкл встрепенулся, услышав телефонный звонок. Он кинул взгляд на будильник. Было всего лишь шесть утра. Он поднес к уху трубку. — Алло! Вероятно, кто-то ошибся номером.

— Проснись и пой, приятель — услышал он голос Томми.

— Господь с тобой. Ты знаешь, который сейчас час? Ты же никогда в жизни не поднимался так рано. Ты где?

— В Нью-Йорке, где же еще? Звоню, чтобы сказать, что я занимаюсь решением твоей маленькой проблемы.

— Томми, спасибо, я твой должник.

— Пустяки. Знаешь, где находится перекресток бульвара Сансет и улицы Кэмден?

— Да, в Биверли Хиллс.

— Поставь там машину на стоянку ровно в восемь утра, на юго-восточной стороне. Оттуда тебя заберет один наш человек. Он вроде как консультант по нештатным ситуациям.

— Как его зовут?

— Тебе не надо знать. А ему не обязательно знать твое имя.

— Ладно.

— Слушай, я оставил беспорядок в номере. Прошу прощения.

— Не беспокойся. Они привыкли и не к такому.

— Да? Ну, а у тебя, приятель, отличный вкус, и спасибо за ночь, проведенную в вашем городе.

— Спасибо за помощь, Томми. Не пропадай.

— На сей счет будь спокоен. Чао.

Майкл вскочил с постели и схватился руками за голову. Господи, что они пили вчера вечером? Он взглянул на Ванессу. Как всегда, сопит в две дырочки. Ее сейчас и пушкой не разбудишь.

Он побрился, принял душ, приготовил себе завтрак, и его настроение изменилось к лучшему. Он не знал, каким способом Томми собирается решить его проблему с авторскими правами, но безоговорочно верил ему. Если Томми сказал, что все исправит, значит, так оно и будет.

Майкл оделся, спустился на лифте в гараж и отправился к перекрестку бульвара Сансет и улицы Кэмден. Он прибыл туда за десять минут до назначенного времени. Майкл сидел в машине, слушая по радио какого-то диск— жокея, и в такт музыке барабанил пальцами по рулю.

Рядом остановился большой Кадиллак, и в нем раскрылось окно. На Майкла глядел небритый тип чуть больше двадцати лет от роду с засаленными волосами.

— У нас, кажется, есть общий друг?

— Есть, — ответил Майкл.

— Тогда садитесь.

— Майкл пересел из своей машины в Кадиллак. Движение на бульваре становилось все более оживленным. — И куда мы направляемся?

Водитель поехал по Кэмден и собирался свернуть налево.

— Этот тип Мориарти…

— Что?

— Мне надо знать, как выглядит этот тип?

— И куда мы едем?

Водитель показал страничку, вырванную из телефонной книги. Там было обведено имя адвоката. — Хочу взглянуть на него.

— А!

Кадиллак свернул в Бедфорд Драйв и остановился.

— Что теперь? — поинтересовался Майкл.

— Слушайте, — ответил водитель, — он здесь живет, я сам разберусь с ним. Нам надо только подождать.

— Хорошо.

— Майкл начал переключать радиоканалы и поймал неплохую музыку. Они прождали более получаса, пока он не увидел Даниэля Джея Мориарти, выходящего из дома с портфелем в руке. — Вот он! Можете к нему приглядеться. Легкость, с которой адвокат нес портфель, позволяла сделать вывод, что тот пуст, за исключением, разве что, бутылки виски. Зачем, в таком случае, старик направляется к себе в офис?

Парень тронул с места Кадиллак и медленно отъехал от тротуара, одновременно внимательно глядя в зеркало заднего вида. В этот момент на улице не было ни души. Мориарти сошел с тротуара, обошел проржавевший Вольво, стал копаться в карманах в поисках ключей. Не успел он вставить ключ в замочную скважину, как парень рванул Кадиллак с места.

— Какого черта… — закричал Майкл, инстинктивно хватаясь за приборную панель. — Что ты…

Кадиллак соскреб краску с водительской стороны Вольво, затем с такой силой ударил Мориарти, что тот взлетел на воздух. Майкл услышал, как тело старика упало на крышу Кадиллака, а перекореженная дверь Вольво отлетела в сторону. В следующую секунду машина резко затормозила, бросив Майкла на приборную панель.

— Ты, что, с ума сошел, твою мать? — заорал Майкл.

Водитель обернулся и оглянулся через плечо. — Черт! — процедил он сквозь зубы. — Подожди-ка. Он вышел из машины и направился прямо к Мориарти, который оказался жив, и с помощью локтей пытался выбраться на тротуар.

Майкл решил перебраться на водительское место и попросту смыться. Но обнаружил, что в замке зажигания нет ключа. Он увидел, как на противоположной стороне улицы кто-то на Мерседесе выезжает от своего дома на дорогу. Он затормозил и посмотрел сначала на Мориарти, потом на Майкла. Майкл поглядел вправо и увидел средних лет женщину в халате и бигуди. Она держала в руках газету и смотрела прямо на него. Тогда Майкл отвернулся и стал смотреть в зеркало машины.

Между тем, парень преодолевал сто ярдов, отделявших его от Мориарти. Он это делал целенаправленно, не спеша. В его руке был нож. Он прошел еще несколько шагов, отделявших его от раненой жертвы, пинком перевернул старика на спину, всадил нож ему в грудь, для верности провернул его, затем вернулся к Кадиллаку, оставив нож в теперь уже мертвом теле.

Майкл посмотрел на мужчину в Мерседесе и женщину с газетой. Оба наблюдали, как парень шел к Кадиллаку.

Он уселся в автомобиль, сунул руку под приборную доску, соединил какие-то проводки, и машина завелась. Потом рванул на себя рычаги, и они поехали в сторону ближайшего поворота.

От ярости и страха Майкл словно лишился дара речи. Он почти сполз на пол салона и сожалел, что не догадался сделать это раньше. Через несколько минут он обнаружил, что стоит возле собственной машины. Он уселся в нее, включил зажигание, доехал до угла, потом свернул на бульвар Сансет, где оказался в пробке. Сейчас он боялся любого, кто проезжал с ним рядом. В отдалении послышался звук полицейской сирены.

Эти двое видели меня, думал он. Тот человек в Мерседесе, он, скорее всего, бизнесмен, и не исключено, что когда-нибудь они встретятся. Женщина может быть замужем за кем-нибудь в Центурионе, это вполне возможно. Они, несомненно, запомнили его приметы, это как пить дать. Майкл надел темные очки и свернул на дорогу, ведущую к шоссе на Сакраменто. Скоро он будет в студии. А пока что надо взять себя в руки и успокоить жуткое сердцебиение. Ничто не успокаивало его так, как быстрая езда.

 

ГЛАВА 24

Однако, быстрая езда не помогла. Когда, часом позже, Майкл оказался в студии, его сердце бешено колотилось в груди. Он с силой захлопнул дверь машины и вошел в свой офис.

— Доброе утро, — встретила его Марго, подавая бумаги.

Не говоря ни слова, он вошел к себе и тяжело опустился в кресло.

Марго подошла к нему. — У нас проблема.

— А-а? Он как будто не расслышал.

— В Бел-Эйр.

— О чем вы говорите?

— Ваш друг избил девушку, которую я ему нашла .

— Что?

— Ее отправили в больницу. Боюсь, у меня будут неприятности с владелицей заведения, а у вас — неприятности с отелем.

— Томми ее избил?

— Майкл, попытайтесь выслушать меня. Ваш друг так изуродовал девушку, что вряд ли она когда-нибудь будет такой, как прежде. Ее мадам вне себя от ярости, администрация отеля тоже — я умоляла их не сообщать в полицию — и, боюсь, избежать скандала обойдется недешево.

— Как недешево?

— Девушка требует двадцать пять тысяч долларов до полудня. В противном случае она угрожает обратиться в полицию.

— Передайте ей, что она их получит.

— Мадам, скорее всего, заберет часть денег себе. Я попытаюсь соответственно снизить сумму.

— Передайте ей, что я заплачу деньги. Он перелистал записную книжку, нашел нужный номер и набрал его. Банкир, к счастью, оказался на месте. Он махнул рукой Марго, чтобы она вышла. — Это Каллабрезе.

— Да, мистер Каллабрезе. Чем могу служить?

— Мне немедленно требуется двадцать пять тысяч наличными. К вам придет женщина. Не спрашивайте ее удостоверения личности. Просто передайте ей деньги.

— Как скажете.

Майкл положил трубку и подошел к двери.

— Марго, будьте любезны, поезжайте по этому адресу и заберите конверт. В нем будут деньги. Заплатите мадам и сделайте все, что в ваших силах, чтобы она держала рот на замке. Он вручил ей листок бумаги.

Марго взяла свою сумочку и направилась к выходу. — Пока меня не будет, отвечайте на телефонные звонки.

Майкл снял трубку и набрал домашний номер.

— В чем дело? — раздался заспанный голос Ванессы.

— Ванесса, очнись и слушай меня внимательно.

— А?

—Черт подери, очнись и слушай!

— Хорошо, Майкл, я слушаю.

— Запомни, что мы делали с тобой сегодня утром. Мы рано проснулись, занялись сексом, потом вместе приняли душ. Я покинул дом примерно в пол десятого, позже, чем обычно, и уехал в офис. Ты это усвоила?

— Как угодно.

— Это важно, если тебя спросят.

— Хорошо. А сейчас я могу еще поспать?

Майкл швырнул трубку. Где остались отпечатки его пальцев в Кадиллаке — на дверной ручке? Да. И на приборной доске, на которую его откинуло. Боже, если только они найдут этот проклятый автомобиль… Зазвонил телефон.

— Хэлло?

— Мистер Винсент, это вы?

— Да, а с кем я говорю?

— Меня зовут Ларри Киттинг. Я послал вам киносценарий и хотел бы встретиться по этому поводу.

— Позвоните моему секретарю во второй половине дня. Он повесил трубку. Телефон затрещал снова, но Майкл не реагировал на звонки. Он сидел, а телефон все звонил и звонил, пока не появилась Марго.

— Все в порядке? — спросил он.

— Все в порядке. Мадам обещает взять ситуацию под контроль. Она была чрезвычайно расстроена, что все так произошло, но пообещала, что будет молчать и потребует того же от своей девицы.

— Хорошо.

— У меня не было времени сообщить, что завтра у вас назначено интервью и фотосъемка с рекламным изданием.

— Ладно, — сказал он, и вдруг изменился в лице. — Нет.

— Не подходит завтрашний день? У вас же в это время «окно».

— Я это сделаю по телефону.

— Майкл, они не могут вас фотографировать по телефону.

— Никаких фотографий. У меня нет времени на этих людей. Передайте тому парню, что, если он желает поговорить, пусть звонит мне завтра утром.

— Хорошо.

— И придержите все звонки до моего распоряжения.

— Хорошо.

Он пытался сосредоточиться, но не мог. Кончилось тем, что он связался с Марго и попросил ее выяснить, кто является главой совета директоров Колледжа Карлайл Джуниор, и договориться с ним о встрече, причем, как можно скорее. Это было опасно, но он должен сделать это сейчас, ибо, в противном случае, просто свихнется.

Главу совета директоров звали Вэллас Мертон, и его офис располагался в юридической фирме в центре города. Майклу пришлось ждать несколько минут, что еще более усилило его нервозность. И когда его пригласили войти, он несколько раз глубоко вдохнул и постарался расслабиться.

— С добрым утром, мистер Винсент, чем могу служить? — спросил Мертон, предлагая стул. Было очевидно, что он не привык тратить время на незнакомцев.

Майкл сел и поставил портфель на пол.

— Доброе утро, мистер Мертон. Я не отниму у вас много времени.

— Хорошо.

— Я являюсь продюсером студии Центурион, и меня интересуют авторские права на собственность, которая, как я понимаю, оставлена на усмотрение колледжа.

Мертон посмотрел на него с недоумением. — У меня нет ни малейшего понятия о чем вы говорите.

— А наследие Милред Парсонс?

— Ах, да, этот человек, Мориарти.

Надо было, чтобы все звучало как можно правдоподобней. — Я виделся с ним на прошлой неделе, но, честно говоря, он был не в лучшей форме, и у меня сложилось представление, что он меня не понял. Я лишь выяснил, что совет директоров имеет полномочия распоряжаться авторскими правами.

— Ну, на прошлой неделе мы не могли этого сделать — это мог сделать только Мориарти, но сегодня утром какой-то сумасшедший водитель задавил старика перед его собственным домом.

— Мне очень жаль, что так случилось.

— Кажется, большая часть моего времени сегодня потрачена на мистера Мориарти и его проблемы.

— Если бы я знал, то, несомненно, не стал бы вас беспокоить, но, коль скоро, я здесь, могу я объясниться?

— Валяйте.

— Недавно я прочел книгу и подумал, что из нее получится небольшой, но очень хороший художественный фильм, если бы мне удалось вместить его в график наших работ. Обычно у нас одновременно крутится десятка два подобных проектов.

Мертон пристально посмотрел на Майкла. — В свое время я имел дело с такими, как вы, людьми из мира кино, и сейчас чувствую, вы хотите приобрести ценную собственность по дешевке.

Майкл поднялся и положил свою визитку на стол. — Сожалею, мистер Мертон, что отнял ваше время. Очевидно, сегодня вы сильно заняты. Если у вас появится интерес к продаже авторских прав, позвоните мне.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Подождите, мистер Винсент, по крайней мере, скажите, что у вас на уме.

Майкл сел. — Сэр, я собирался предложить вам десять тысяч долларов за год или просто приобрести права за двадцать пять тысяч.

— А давайте вот так, мистер Винсент. Двадцать пять тысяч за год или пятьдесят за все. Поймите, я же несу финансовую ответственность перед колледжем за продажу авторских прав.

— Двадцать против сорока. Это все, что я могу предложить без решения нашего совета директоров.

Мертон поднялся и протянул руку. — Договорились. Присылайте мне контракт и чек.

Майкл пожал ему руку. — Мне было очень жаль услышать о трагической гибели мистера Мориарти.

— Законченный алкаш, — сказал Мертон. У него была печень размером с арбуз. Он мне говорил, что его доктор дал ему еще полгода жизни, а это было почти год тому назад. Не думаю, чтобы он прожил еще месяц.

Когда Майкл вернулся в свой офис, в приемной его дожидались двое.

Мистер Винсент, эти двое — полицейские офицеры, — сказала Марго. — И они хотят поговорить с вами.

 

ГЛАВА 25

Майкл сел и взглянул на полицейских. У него еще не было опыта общения с полицией. В прошлом ему удавалось избегать встречи с людьми этой профессии.

— Сержант Ривера, — представился тот, что был выше. — А это детектив Холл.

— Джентльмены, чем могу служить? — спросил Майкл, стараясь ничем не выдать свое волнение.

— Знакомы ли вы с адвокатом по имени Даниэл Джей Мориарти? — спросил Ривера.

— Да, знаком, если только можно назвать это знакомством.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что однажды встретился с этим человеком в его офисе, и он был совершенно пьяным. Во время нашего разговора на его столе стояла бутылка виски.

— И когда это было?

— В конце прошлой недели — в четверг или пятницу.

— Вы были записаны в его дневнике на утро в пятницу.

— Значит, так оно и было. Полагаю, ваш визит ко мне по поводу его смерти.

Полицейский сначала обомлел, но быстро пришел в себя. — А откуда вы знаете о его смерти? Он ведь умер только сегодня утром.

— Я разговаривал с мистером Мориарти по поводу выкупа у него авторских прав на роман Тихоокеанские дни . Он являлся держателем этих прав, но, как я уже сказал, он был совершенно пьян. Но все же мне удалось выяснить, что права были переданы в Колледж Карлайл Джуниор, так что сегодня несколько раньше я встретился с главой совета директоров, адвокатом по имени Вэллас Мертон. Он мне и сказал, что мистер Мориарти был задавлен каким-то водителем, который скрылся с места происшествия.

— Ясно, — разочарованно произнес коп.

— Итак, джентльмены, сейчас вы в курсе, что я знаю о мистере Мориарти.

— Только один вопрос, мистер Винсент, — спросил полицейский. — Мистер Мориарти отказался от продажи вам авторских прав?

— Кто знает? Было очень сложно разобраться в его мыслях, учитывая его состояние. И потом я пришел к выводу, за правами мне надо обратиться к мистеру Мертону.

— А что, эти права представляют для вас большую ценность?

— По большому счету, нет. Книга была опубликована в двадцатых годах и сегодня мало кому известна. В прошлом году один мой друг дал мне ее прочесть, и я подумал, что на ее основе может получиться неплохое кино. В конце концов, я решил заняться поиском держателя прав. И до прошлой недели даже не знал, кто он. Если не возражаете, мне кажется, что это интервью со мной не имеет ни малейшего отношения к наезду на мистера Мориарти.

— Если бы только это, — сказал полицейский. — Мистер Мориарти погиб не от столкновения с автомобилем. Водитель для верности добил его ножом.

— Боже мой! — произнес Майкл. — Какая жестокость!

— Именно так.

— Итак, как я понимаю, вы берете показания у каждого, кто имел с ним дело.

— Верно, и к нашему удивлению, таких людей очень мало.

— Это какая-то ирония судьбы, что ему было суждено так окончить свои дни, — произнес Майкл. — Вэллас Мертон сообщил мне, что Мориарти был уже близок к смерти — у него была плохая печень.

— Именно это мы узнали от его секретарши. Мистер Винсент, вы можете сказать, где вы находились сегодня утром между восемью и девятью часами?

Майкл не запнулся ни на секунду. — Конечно, могу. Сегодня утром я поднялся с постели позже, чем обычно. И был дома до девяти тридцати, а в офис приехал около десяти.

— Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?

— Да, моя секретарша может подтвердить, когда я приехал сюда утром, а женщина, с которой я живу, может сообщить вам, когда я ушел из дома.

— Как ее зовут? — Коп приготовил блокнот для записи.

— Ванесса Паркс. Майкл заодно назвал им номер телефона.

— Мистер Винсент, а какая у вас машина?

— Кабриолет Порше.

— Какого цвета?

— Черного.

— Вам знаком человек, у которого красный Кадиллак?

— Нет. Все, кто работают со мной, водят иномарки — можете проверить, когда выйдете отсюда.

Полицейский улыбнулся. — Я уже это заметил. Он оглядел комнату. Она напоминает мне кабинет, который я когда-то видел в кино.

— Это был кабинет из фильма тридцатых годов, под названием Великий Рэндольф.

— Точно! Помню, что где-то его видел.

— Стало быть, вы — кинолюбитель?

— Совершенно верно.

— Не желаете проделать небольшой тур по студии?

— С огромным удовольствием, только в другое время, мистер Винсент, сегодня нам еще предстоит много работы.

— Звоните моему секретарю в любое время, она организует для вас небольшую экскурсию.

— А когда можно ожидать выхода на экран фильма Тихоокеанские дни?

— О, это трудно сказать. Я только сегодня приобрел права, да и сценарий еще не написан. Я бы сказал, по меньшей мере, через год.

— Стало быть, вы все-таки получили права?

— Мы легко договорились с мистером Мертоном. Не думаю, что ему кто-либо сделал аналогичное предложение. Кстати, могу дать вам номер его телефона.

— Благодарю. Он у нас уже есть.

Майкл поднялся с места. — Джентльмены, если у вас нет других вопросов…

Оба полицейских быстро поднялись, потом остановились у дверей.

— В Кадиллаке было двое, — сказал Ривера.

— И что? Есть какие-нибудь версии?

— Мы знаем наверняка, это была заказная работа.

— Очень занятно. Знаете что, сержант, когда арестуете подозреваемых, позвоните мне, и мы поговорим об этом. Может, это будет неплохой сюжет для кинофильма.

— Возможно, я так и сделаю, мистер Винсент, — сказал Ривера.

— Не дожидайтесь передачи дела в суд. Позвоните мне в ту минуту, когда преступник попадет к вам в руки. Иначе о нем прознают дотошные репортеры, а мне бы не хотелось участвовать в аукционных боях.

Коп рассмеялся и пожал продюсеру руку. — Это вы здорово придумали про аукционные бои. Он дал Майклу свою визитку. — Позвоните, если посчитаете, что располагаете какой-либо дополнительной информацией.

Майкл в свою очередь дал ему свою карточку. — То же относится и к вам. Настоящий криминальный материал всегда сгодится для кинофильма. Он махнул на прощанье рукой и вернулся в офис.

Майкл подождал, когда они покинут здание, и после этого позвонил Ванессе.

— Слушаю?

По крайней мере, она не спит. — Привет, малышка! Помнишь наш утренний разговор?

— Да, мы занимались сексом, а потом вместе принимали душ, и ты оставался дома до девяти тридцати.

— Тебе будет звонить полицейский, спросит об этом.

— В чем дело, Майкл?

Надо стремиться к максимальному правдоподобию.

— На прошлой неделе я пытался купить авторские права на Тихоокеанские дни у одного юриста по имени Мориарти. Он не продал их мне, поэтому я обратился к адвокату, который представляет колледж, владеющий этими правами, и тот мне их продал. И, представь себе, этого Мориарти сбивает машина — причем, насмерть. Ко мне приходят из полиции, поскольку в расписании Мориарти нашли запись о нашей встрече.

— Так, где же ты был сегодня утром?

Майкл задержал дыхание. — Разве ты не проснулась, когда я встал?

— Нет.

Он расслабился. — Ну, крошка, я же был рядом. Я приготовил себе, как обычно, завтрак, а потом, перед тем, как поехать на студию, решил почитать сценарий. Поэтому я и выехал с опозданием.

— Так почему же ты не изложил все это полицейским?

— Потому, что ты не сможешь прикрыть меня, если скажешь им, что в это время спала.

— А-а.

— До встречи, малышка. Обедать поедем в Малибу, договорились?

Она просияла. — Конечно.

— Я дал копам наш номер телефона. Жди их звонка.

— Ладно, я знаю, что сказать.

Он повесил трубку. — Марго, — вызвал он секретаршу. — Соедините меня с Лео.

Лео оказался на месте. — Это ты, приятель?

— Звоню, чтобы сообщить, права на фильм у нас в кармане.

— А почем?

— Двадцать тысяч против сорока.

— Ну, ты парень, что надо. Пока.

Майкл повесил трубку. Он подумал, что пора вновь отращивать бороду.

По пути домой Майкл остановил машину возле таксофона и позвонил по телефону, который дал ему Томми Про.

Раздался голос автоответчика: — Пожалуйста, оставьте номер телефона, по которому вам можно перезвонить. Потом была серия гудков. Майкл набрал номер таксофона, повесил трубку, и, явно нервничая, стал ждать. Прошло долгих десять минут, пока раздался звонок. Он сдернул трубку с рычага. — Томми?

— Откуда ты звонишь?

— Из телефона автомата на Пико.

— Как дела, приятель? Что новенького?

— Томми, ты же едва не подставил меня под статью об убийстве. О чем ты, черт возьми, думал?

Томми немедленно начал извиняться. — Послушай, я сожалею, что все так получилось. Этого парня мне рекомендовали. Кто ж думал, что он поведет себя, как простой ковбой. Не волнуйся. Он уже никому ничего не расскажет.

— Томми, люди видели меня с ним в его машине. Копы уже побывали у меня в офисе.

— Это вполне естественно. Ты же встречался с покойным. Главное, больше хладнокровия, и все будет в порядке.

— Томми, не понимаю, как ты мог меня так поставить!

Голос друга резко изменился. — Твоя проблема решена, так?

— Да, так, но…

— Извини, у меня дела. Томми разъединился.

Майкл держал в руках трубку, из которой доносились короткие гудки.

 

ГЛАВА 26

Майкл сидел за столиком в Макдональдсе на бульваре Санта Моника и поглядывал на дверь в ожидании Барри Виммера.

Он распознал невысокого бородача по описанию, которое тот ему дал, и помахал рукой, приглашая к столику. Виммер остановился у стойки, чтобы захватить Биг Мак и жареную картошку.

Майкл пожал ему руку, и они сели.

— Впервые в жизни встречаюсь в Макдональдсе, — сказал Виммер.

— Мортон — не очень-то подходящее место для встречи.

Виммер рассмеялся. — Не думаю, чтобы вам хотелось, чтобы вас увидели со мной у Мортона.

— Или в любом другом месте.

На мгновение Виммеру сделалось не по себе. — Спасибо, что напомнили, — с горечью произнес он.

— И давно вы освободились?

— Четыре месяца назад.

— И чем же зарабатываете на жизнь?

— Я сделал пару бюджетов для друзей, — ответил Виммер, с жадностью поглощая Биг Мак.

Майкл протянул руку к портфелю и вытащил из него бюджет фильма Тихоокеанские дни . — Скажите, что вы думаете по этому поводу, — сказал он, передав Виммеру бумаги.

Барри отложил в сторону бутерброд и, продолжая жевать, стал листать страницы. Он не спешил. — Такого малого бюджета мне еще не доводилось видеть, — сказал он, наконец. — Но чтобы не превысить его, следует снимать за пределами Лос Анжелеса.

— Я хочу снимать в Кармеле.

Виммер кивнул. — Непонятно, если у вас есть готовый бюджет, зачем вам я?

— Я слышал о вас немало хорошего.

— Но, вероятно, не в последнее время.

— Совсем недавно. Я слышал, что за последние десять лет вам удалось снимать разные сценические площадки по пять миллионов долларов.

— А упекли меня всего за двести тысяч. Вот так!

— И что вы делали с деньгами?

— Я неплохо пожил на них.

— Да, я наслышан про ваше увлечение наркотиками.

Виммер улыбнулся. — Было дело.

— А как сейчас? До сих пор на игле?

— В тюряге было мало хорошего, но она избавила меня от кокаина. Там была довольно приличная терапевтическая программа.

— И удалось что-либо отложить из тех денег, которые у вас были?

Виммер вздохнул. — Если бы они у меня были, неужели бы я очутился в тюряге за двести тысяч. Пришлось все вернуть.

— А какие у вас планы на будущее?

— Подумываю о том, чтобы открыть частные курсы продюсеров.

— Этого хватит только на еду.

— Да, вряд ли на что другое.

— Вы не хотите вернуться в бизнес?

— Какого рода бизнес?

— В качестве менеджера по производству.

Виммер прекратил жевать и долго смотрел на Майкла. — Мистер, как вас там, не морочьте мне голову.

— Я вполне серьезно.

— В этом проекте? Он кивнул на бюджет.

— В этом проекте.

— Вы полагаете, что сможете мне доверять, и что я не украду?

Майкл вытер губы и бросил салфетку на стол. — Барри, если вы будете работать со мной, кража будет вашей основной обязанностью.

Виммер уставился на Майкла, словно проглотил язык.

— Позвольте мне поинтересоваться, как вас накрыли на двухстах тысячах?

Виммер едва не подавился жареной картошкой. — Я работал с продюсером, который оказался таким же умным, как и я.

— Я умнее вас, Барри, — произнес Майкл. И случись вам украсть деньги из моего бюджета, я запросто поймаю вас на этом.

Виммер кивнул. — Понимаю. Но вы не станете меня ловить, верно?

— Верно.

— Мы честно поделим то, что я заначу?

— Не совсем. Не пополам.

— Что вы имеете в виду?

— Вы получите двадцать процентов от всего, что сможете сэкономить на бюджете.

— А что будет, если нас накроют с поличным?

— Кто же вас накроет, кроме меня?

— А что, Центурион не держит бюджет под контролем?

— Как же, держит, и еще как! Но, как мне известно, вы — гений по части умения обводить студии вокруг пальца.

— Да, это правда, — согласился Виммер.

— Какая окончательная сумма бюджета? — спросил Майкл, кивнув в сторону документа.

— Восемь миллионов, не прибавить, не отнять.

— Ну, и как же смотрится этот бюджет в условиях данного города?

— Очень стесненный бюджет при любых обстоятельствах. А кто будет играть главную роль?

— Роберт Харт.

От удивления у Виммера глаза полезли на лоб. — А кто сценарист?

— Марк Адар.

— Директор?

— Один вундеркинд из киностудии при Лос Анжелеском университете.

— Тогда восемь миллионов — совершенно невозможная вещь, даже при директоре вундеркинде.

— Ну, а как насчет десяти миллионов?

— Лучше пятнадцать миллионов, если все можно будет сэкономить на прочих расходах и Харт согласится не на зарплату, а на гонорар от проката.

— Допустим, мы сойдемся на девяти с половиной миллионах. Мы выпустим картину за восемь миллионов, а вы, подключив свои гениальные способности, оформите это за девять с половиной. Думаете, справитесь?

— За двадцать процентов? Нет вопросов.

Майкл улыбнулся. — Я так и думал.

— Сколько я получу за картину?

— Не скрою, очень мало. Все прекрасно знают, что сейчас вы готовы взяться за любую работу, верно?

— Это так.

— И о нашем устном договоре не должна знать ни одна живая душа, ясно?

— Само собой.

— Что ж, тогда лучше сразу все расставить по своим местам. Перво— наперво, между нами не должно быть никаких денежных передач. Еженедельно вы будете посещать местный офис Федерал Экспресс и переводить восемьдесят процентов от оговоренной суммы на адрес, который я вам дам. И хочу еще раз напомнить, что я умнее вас, Барри. Это важно усвоить для нашего дальнейшего сотрудничества.

— Хорошо, вы умнее. Я в состоянии это пережить.

— Мою долю денег нельзя будет отследить. Я помогу устроить так, что с вашей долей будет то же самое. Не в моих интересах, чтобы вы были изобличены.

— А что будет, если меня накроют? Что, если вы недооцениваете контроль со стороны Центуриона?

— Могу заверить вас, что я не недооцениваю Центурион. Скажу вам прямо: если вас поймают, берите всю вину на себя. Я лично буду свидетельствовать против вас. У вас не будет никаких шансов изобличить меня, но если попытаетесь, то сильно пожалеете об этом.

— Вы — сама порядочность, — заметил Виммер.

— Скажите, кто-нибудь еще предлагает вам работу?

— Нет.

— В таком случае, вы правы. Я — порядочный человек — до тех пор, пока все идет гладко. Но шаг в сторону — и вы вновь в тюрьме. Я хочу, чтобы вы отнеслись к этому со всей серьезностью. Барри, если вы предадите меня, считайте себя покойником. Это не бравада, а серьезное предупреждение.

Виммер уставился на Майкла.

— Но с другой стороны, вы заработаете довольно приличные деньги и будете в состоянии реабилитировать себя в глазах общества. В мои планы входит снять много кинокартин, и, пока наши отношения не испортятся, у вас будет работа.

— Звучит многообещающе.

— Стало быть, мы поняли друг друга. Я не хотел бы, чтобы у нас были какие либо недомолвки.

— Мы прекрасно поняли друг друга, — твердо произнес Виммер.

— Хорошо. Майкл протянул руку, и Виммер ее пожал. — Будьте завтра с утра в моем офисе в Центурионе. К этому времени вам приготовят рабочее место, а пропуск оставят в проходной.

— Да, сэр, — улыбнулся Виммер.

 

ГЛАВА 27

Вечером в понедельник у Мортона сливки общества киноиндустрии сидели в сумеречном свете ресторана на Мелроз Авеню и демонстрировали себя друг другу. Майкл с Ванессой расположились за одним столом с Лео и Амандой Голдмэн, и с ними были Майкл Овиц, руководитель Агентства одаренных художников и Питер Губер, глава Сони Пикчерс. Майкл был представлен каждому из них, и сейчас они разговаривали на общие темы. Чувство собственной значимости, появившееся после сделки с Центурионом, вновь овладело им.

После ужина, когда дамы удалились в туалет, Лео уперся локтями в стол и подался вперед. — Есть человек, который может руководить проектом Тихоокеанские дни . Его зовут Марти Вайт.

— Я высоко ценю ваше предложение, Лео, — сказал Майкл, но я уже нашел директора.

Брови Лео приподнялись от изумления. — Кого? И как ты мог сделать это, не поставив меня в известность?

— Лео, видимо следует напомнить, что мне не надо испрашивать ваше одобрение для найма директора.

— Господи, черт побери, Иисусе. Мне это известно. Что мне неизвестно, это почему меня не известили об этом. Я должен быть в курсе всего, что происходит на моей студии.

— Знаю. Об этом я слыхал.

— Ты не мог встретиться с кем-то по поводу этой работы, и чтобы я не был в курсе. Ни с каким директором в этом городе.

— Этот человек никогда и не был директором. Поэтому вам ничего и неизвестно о нем.

Лео наклонился еще ниже и постарался говорить тише. — Ты нанял проходимца, который никогда не был директором фильма?

— Ну, он делал такие вещи в школе.

— В школе?

— Да, в школе-студии при калифорнийском университете.

— Ты нанял студента в качестве директора этого фильма?

— Лео, я сам был студентом школы-студии, когда поставил картину Городские вечера.

— Но это же совсем другое дело.

— Нет, вовсе не другое. Это то же самое.

— Майкл, я думаю, у тебя поехала крыша.

— Вы посмотрели киноленту?

— Какую киноленту?

— Лео, в среду я послал вам на просмотр киноролик, сделанный этим парнем.

— Но я ничего не получил.

— так вот, если бы вы получили, у вас тотчас же подскочило бы кровяное давление.

— И что же было на пленке?

— Там была сцена из новеллы Генри Джеймса, которая была так здорово сделана, что я своим глазам не поверил.

— Всего одна сцена?

— Сцена из восьми страниц текста с хорошей панорамой, оркестром и семью действующими лицами.

— Ну, и кто этот парень?

— Его зовут Элиот Розен.

— Ну, по крайней мере, он еврей.

Майкл рассмеялся.

— А ты, Майкл, часом, не еврей? Я как-то не умею это определять.

— Наполовину, — солгал Майкл. По материнской линии.

— А кто же отец?

— Итальянец.

— И как они для тебя решили вопрос религии?

— К шести годам я был записан католиком.

— Ты мог бы стать совершенным иудеем.

— Сами увидите, вам понравится Элиот Розен. Он, возможно, доведет вас до сумасшествия, но вы полюбите его. Он — потенциальный Орсон Веллис.

Лео застонал. Ты можешь себе представить, сколько денег было потрачено на этого Орсона?

— Элиот сумеет заработать вам уйму денег. Я это предвижу.

— Ладно, хотя такого упрямца, как ты, я еще не встречал, но, если он будет хорош для тебя, пусть заработает денег и для меня. Лео стряхнул пепел со своей сигары. — Я слышал, ты нанял менеджера по производству вне студии.

— Да, Лео, это так. Мне нужен был кто-кто, кто будет подчиняться непосредственно мне, а не вам.

— И ты нанял Барри Виммера.

— Верно, Лео.

— Майкл, тебе следовало бы знать, что он отсидел за растрату бюджета.

— Тогда он сидел на игле. Сейчас он больше не наркозависим.

— Не уверен.

— Лео, он так благодарен за предоставленный шанс, что будет вкалывать втрое усердней, чем любой другой на его месте. Майкл выдержал паузу. — Да, еще и за малые деньги.

— Это мне нравится. Но имей в виду, если он украдет у меня, я покрою недостачу за твой счет.

— Что ж, это разумно.

— А сколько ты собираешься заплатить этому еврейскому парню?

— Двести тысяч.

— Лео широко улыбнулся. — Не позволяй ему выкобениваться.

— Лео, даже если он станет выкобениваться, все обойдется гораздо дешевле, чем в случае с Марти Вайтом.

Когда женщины вернулись на свои места и стали садиться, нога Аманды Голдмэн скользнула по ноге Майкла. Он улыбнулся ей и засек в памяти это прикосновение для последующих размышлений.

 

ГЛАВА 28

Майкл отложил в сторону первый черновик киносценария Тихоокеанские дни и снял телефонную трубку.

— Алло.

— Марк, это Майкл Винсент.

— И что вы скажете? — спросил Адар.

— Скажу, что это чудесно. Вам удалось вытянуть из книги и ее суть, и чувство, и вы сумели прекрасно выстроить книжные диалоги.

— Но…?

— Никаких но. По-моему, ваш сценарий готов для съемок.

— Такого мне не говорил ни один продюсер, — сказал Адар. Тут должно быть что-то еще.

— Конечно, есть кое-что, но это никак не влияет на то, что вы сделали.

— Что именно?

— Ближе к концу вы выбросили апофеозную сцену и заменили ее другой, которая блекнет по сравнению с книжной версией.

— Вы имеете в виду ту сцену, в которой доктор поет для девушки и, тем самым, завоевывает ее сердце?

— Да.

— Майкл, есть две причины, по которым вряд ли возможно осуществить это в фильме.

— Назовите их.

— Первая причина состоит в том, что для современной аудитории это покажется надуманным и слащавым. Вторая — вам не удастся заставить Боба Харта сыграть эту сцену.

— Марк, да, это сентиментальная сцена, я согласен с вами, но она ни в коем случае не слащавая, по меньшей мере, не будет смотреться таковой.

— В таком случае назовите мне кинокартину, где подобные вещи производили эффект.

— Хорошо. Например, Комната с видом.

Адар задумался на мгновенье. — Да, но там никто и не пел.

— Согласен. Но то было время, когда сентиментальность была в моде. События книги Тихоокеанские дни происходят в те же времена, да и герои не сильно отличаются.

— А как насчет Боба Харта? Как вы заставите его на это пойти?

— Предоставьте все мне. Когда придет время, я попрошу вашей помощи убедить его.

— Не знаю.

— Вот что я вам скажу, Марк. Я хочу заключить с вами частную сделку. Сделайте сцену такой, какой она была в книге, и, когда вы увидите ее в фильме, если посчитаете, что она не удалась, мы заменим ее вашей нынешней версией.

— Вы делаете предложение, от которого я не могу отказаться. А теперь скажите, какие еще недостатки вы обнаружили в моем сценарии.

— Не могу найти ни одного. Я уверен, что Боб Харт и, в особенности, Сюзан, сделают кое-какие комментарии, так же, как и директор, но это будет не то, от чего бы пострадал ваш сценарий. Да и я не позволю этому произойти.

— А кто директор?

— Молодой человек по имени Элиот Розен. Чрезвычайно умен и эмоционален, и вам непременно понравится.

— У меня есть право на еще одну черновую версию.

— Не делайте этого. Только вставьте ту сцену, и оставьте все, как есть.

— Господь благословит вас, сынок, — сказал Адар и повесил трубку.

Майкл подумал о том, как все хорошо складывается.

Задребезжал внутренний телефон.

— Да?

— Майкл, — сказала Марго, — вас дожидается сержант Ривера. Я дала ему понять, что у вас плотное расписание, но он настаивает на встрече с вами, если это возможно.

Майкла окатила волна страха.

— Пусть войдет, — приказал он, стараясь говорить, как можно спокойнее.

На сей раз, Ривера явился один. — Спасибо, что согласились меня принять, — он протянул руку. — Я не отниму у вас много времени.

— Рад вас видеть, сержант, — сказал Майкл, пожимая ему руку и приглашая сесть. Другой рукой он сжимал сценарий. — Вот первый вариант Тихоокеанских дней, и он хорош. Похоже, весной мы сможем приступить к съемкам.

— Хорошо, — произнес сержант, погружаясь в кресло. — А я подумал, что стоит посвятить вас в последнюю информацию по делу об убийстве Мориарти.

— Здорово, я весь внимание. Пока что в газетах об этом не было ни слова.

— А я и не передавал это репортерам.

— Вам удалось произвести арест?

— Нет, и не уверен, что нам это удастся.

Майкл с большим трудом сдержал охватившее его чувство радости. — А почему нет?

— Выглядит, как работа мафии, чистая и простая работа по контракту.

— Мориарти был связан с мафией?

— Может, да, может, нет, но кто-то связанный с ней, захотел его смерти, в этом могу вас заверить.

— Рассказывайте.

— Автомобилем управлял парень — «шестерка» из Лас-Вегаса по имени Доминик Ипполито — настоящий бандит.

— Как вам удалось его найти?

— Какие-то туристы обнаружили Доминика на свалке на пустыре возле местечка под названием Двадцать восемь пальм. У нас имелись отпечатки его пальцев.

— Удалось ли найти его автомобиль?

— Тело Доминика находилось в машине. На него было страшно глядеть — автомобиль столкнули в овраг глубиной футов четыреста или пятьсот.

— И это все?

— Не совсем. В машине мы обнаружили еще одни отпечатки, что весьма интересно.

При этих словах сердце Майкла едва не остановилось, но он не подал виду. — Правда?

— Автомобиль был украден. Само собой, там были отпечатки пальцев владельца и его супруги, но еще одни следы были весьма необычны.

— Продолжайте.

— Они принадлежали кому-то, чье имя… — он вынул из кармана свернутый лист бумаги и взглянул на него, потом вручил его Майклу. — Винсенте Микаэль Каллабрезе.

Майкл уставился на свое свидетельство о рождении. — Кто такой? — усилием воли заставил он себя спросить. Он положил бумагу на стол, чтобы Ривера не увидел, как у него дрожат руки.

— Он сын Онофрио и Мартины Каллабрезе, и ему двадцать восемь лет. Это все, что нам известно. А данные — из свидетельства о рождении.

Майкл, вообразивший себя уже в наручниках, увидел искру надежды. — И вы не сумели раскопать что-нибудь еще?

— Ничего, и это весьма необычно. Нет никаких других бумаг на этого парня — ни его номера социальной защиты, ни водительских прав, ни страховок. У малого никогда не было кредитной карточки или открытого счета в банке. И нам известно о нем только потому, что в восемнадцатилетнем возрасте он был арестован за автомобильную кражу. За не доказанностью с него сняли все обвинения, но взяли отпечатки пальцев. Эти отпечатки хранятся в файлах ФБР. Но в его деле нет фотографии. И мне неясно, почему.

Майкл прекрасно помнил. — Вы считаете, нет никаких шансов до него добраться?

— Никаких. Но, почти уверен, он связан с мафией.

— Почему? Потому, что он итальянец?

— Нет. Невозможно в нашей стране, достичь двадцати восьми лет и при этом не иметь никаких документов. Те, кто не имеют документов, пользуются украденными бумагами и существуют благодаря связям с мафией.

— Что вы хотите этим сказать?

— Это, скорее всего, означает следующее: Мориарти в какой-то момент своей жизни имел дело с тем, кто связан с мафией. Между ними происходит инцидент. У него появляется враг. Враг договаривается с кем-то, дает деньги и делает заказ Каллабрезе или кому-то другому, кто связан с мафией. Он был вторым человеком в машине. Он, или кто-то, кого он знает, нанимает Ипполито, чтобы устранить старика, и Каллабрезе сопровождает его, чтобы лично удостовериться, что все пройдет по сценарию. А потом, когда все кончено, Каллабрезе убивает Ипполито и оставляет тело на пустыре, чтобы никто не узнал о заказе на убийство. Единственно, чего не предусмотрел Каллабрезе, он не стер отпечатки собственных пальцев в машине. Это позволяет мне сделать на его счет кое-какие выводы.

— Какие выводы?

— Что не он организатор этого дела. В противном случае, он бы постарался лучше замести следы.

— Понимаю.

Ривера прав. Он был так глуп. Но его так напугала сцена преступления, что в ту минуту ему и в голову не пришло подумать об отпечатках пальцев. — Итак, что вы собираетесь предпринять теперь?

— Ничего, — ответил Ривера. Но наступит день, когда этот Каллабрезе совершит ошибку, и мы его возьмем. У меня есть копия его пальцев, и в случае, если он будет арестован, мне сообщат из ФБР.

— Сержант, буду с вами откровенен. Вряд ли у нас получится кино на этом материале. Здесь все сыро и не завершено.

— Я понял.

— Но если вам случится раскопать другое дело, с такой же интересной фабулой, мне хотелось бы, чтобы мы продолжили наш разговор. Майкл рассчитывал, что Ривера сейчас уйдет, но сержант даже не шелохнулся.

— Есть нечто, в чем я хотел бы лично удостовериться, — произнес он.

— Что именно?

— Ну, мне интересно, что у этого парня Каллабрезе имя и фамилия похожи на ваши — Винсенте и Микаэль.

— Действительно, интересное совпадение, — сказал Майкл. Ему вновь стало страшно.

— Мистер Винсент, сколько вам лет?

— Тридцать.

— У вас есть документы, которые могут это подтвердить?

— Конечно. К этому он был готов. Он открыл ящик с документами в своем столе и стал искать свое личное дело. — Вот, — добавил он, протягивая полицейскому свидетельство о рождении.

Ривера тщательно изучил документ. — Вам тридцать лет, и Каллабрезе родился в больнице Беллевью, в то врем, как вы родились в больнице святого Винсенте? Он посмотрел на Майкла. — Вы не итальянец?

Майкл покачал головой. — Я еврей.

— Вижу, что отращиваете бороду.

— Я сбривал и отращивал ее уже много раз.

— Интересно, а мог бы я измерить ваш рост?

— Вы шутите? Когда я был ребенком, я смотрел кино, в котором один человек согласился на это, и кончилось тем, что его забрали, хотя он был невиновен.

— Ну, ваше дело, — сказал Ривера, поднимаясь с места.

— Это вовсе не потому, что это мое дело, — сказал Майкл, провожая его до дверей, — просто, у меня нет времени на подобные вещи. Я и так потратил полдня, а это потеря больших денег для бизнеса.

— Понимаю, конечно. Он выпростал руку. Я приду с каким-нибудь другим делом, из которого может получиться кино.

— Непременно. И вот что, сержант?

— Да?

— Могу я получить обратно Свидетельство о рождении?

— О, прошу прощения, — сказал Ривера, возвращая бумагу.

— Могу изготовить копию, если она вам понадобится.

— О, не беспокойтесь, я просто забыл вернуть документ.

Как же, забыл, думал Майкл, когда детектив ушел. Сертификат был подлинный, об этом позаботился Томми Про много лет назад. Но на нем были мои отпечатки пальцев. Он сел за стол и сделал несколько глубоких вдохов. Он молил бога, чтобы Ривера ничего не заподозрил.

В этот момент на пороге возникла Марго с пачкой писем. — Надеюсь, не все здесь пойдет на выброс, — сказала она, положив пачку ему на стол.

— Спасибо. Он обошел вокруг стола и заглянул в ящики.

— Что вы ищете?

— Вскрыватель конвертов.

— Вы постоянно теряете вещи. Я найду его, когда вы уйдете на обед.

Когда Майкл вернулся с обеда, вскрыватель конвертов лежал на его столе.

 

ГЛАВА 29

Майкл сидел за рабочим столом и смотрел на своего директора. Элиот Розен был высок, сухощав и плохо выбрит. В данный момент он что-то выискивал в собственном носу.

— Элиот, — обратился к нему Майкл, — давайте договоримся, что когда сюда придут Боб или Сюзан Харт, вы оставите нос в покое.

— Прошу прощения, — покраснев, сказал юноша. Он вообще имел привычку смущаться.

— Я показывал им вашу работу, и она произвела на них несомненное впечатление, но, тем не менее, они хотят с вами лично познакомиться. Мы многого ждем от этой встречи.

— Я знаю, — сказал Розен.

— Помните, вам предстоит разговор не только с актером, но также с его женой, и мне бы очень не хотелось, чтобы вы слишком увлеклись мистером Хартом. Посвящайте Сюзан во все детали, и если сумеете ее обаять, это нам совсем не повредит.

— Обещаю сделать все в лучшем виде.

— Если возникнут какие-либо сложности, следите за тем, куда я начну клонить, поняли?

— Послушайте, у меня тоже может быть свое мнение.

— В данном случае, не может. Если у вас возникнет мысль, противоречащая позиции Харта, посоветуйтесь сначала со мной, и к тому же приватно. При условии, что я разделю вашу точку зрения, мы двинемся дальше, хорошо?

Розен кивнул в знак согласия.

— Элиот, — миролюбиво продолжил продюсер, — вы находитесь в начале большой карьеры. Поэтому постарайтесь не поссориться с супер известным актером и его влиятельной женой. Если они захотят чего-то, что пагубно отразится на фильме, не волнуйтесь, я защищу фильм. А когда мы дойдем до того места, где поют, замолчите. И только одобрительно кивайте головой.

— У меня с этой сценой и так полно проблем, — произнес Розен.

— Элиот, мы уже обсуждали эту сцену. Она останется, и давайте больше не будем к этому возвращаться.

— Хорошо, хорошо, вы — босс.

— Не делайте на этом акцента. Каждый имеет своего босса, за исключением, разве что, Лео Голдмэна, который, по сути, бог. Лео предоставляет мне свободу действий, и я не желаю, чтобы кто-либо это нарушал, особенно, директор-новичок.

— Хорошо, хорошо.

— Не беспокойтесь, этот фильм даст вам отличный старт. Он улыбнулся. После того, как Тихоокеанские дни выйдут на экраны, у меня уже не будет финансовых возможностей удовлетворить ваши будущие запросы.

Розен рассмеялся. — Это мне нравится.

Тут в дверь постучали, и Марго впустила в кабинет Роберта и Сюзан Харт.

Майкл первым делом направился к Сюзан, театрально обняв и поцеловав ее, затем тепло пожал руку Бобу.

— Как же я рад видеть вас обоих, — сказал он, — я дождаться не мог услышать вашу реакцию на сценарий. И, кроме того, позвольте представить вам Элиота Розена.

Юноша пожал им руки. — Ваша игра всегда доставляла мне колоссальное удовольствие, — обратился он к Харту. — Я был потрясен, узнав, что мы вместе будем делать эту картину.

— Харт с благодарностью воспринял хвалу, и все заняли места перед огромным камином.

— Я помню эту декорацию, — заметил Харт. Мне нравилось то кино, и я любил Рэндольфа. Я всегда мечтал сыграть эту роль.

Майкл улыбнулся. — Это неплохая мысль. Когда закончим Тихоокеанские дни, можно об этом подумать. Он подался чуть-чуть вперед. — А теперь скажите, что вы думаете по поводу сценария.

— Мне он ужасно понравился, — сказал Харт.

— Но там есть проблемы, — остудила его пыл Сюзан.

Майкл взял с кофейного столика экземпляр сценария. — Я жажду услышать о каждой из них, причем с самого начала.

Не пользуясь никакими заметками, Сюзан Харт пролистала сценарий, сцену за сценой, внося по ходу дела большие и малые критические замечания. Майкл обратил внимание, что все они были нацелены на увеличение размеров роли мужа и уточнение его диалогов. Он немедленно согласился с Сюзан по большей части ее замечаний и пообещал проконсультироваться с Марком Адаром по поводу остальных.

— Ну, и, наконец, — сказала она, — сцену с пением следует убрать.

— Майкл выдержал паузу, затем обернулся к ее мужу. — Боб, а как вы сами относитесь к этой сцене?

— Я могу сыграть ее, — спокойно произнес Харт.

— Но он не будет, — жестко добавила Сюзан. — последние двадцать пять лет своей жизни Боб посвятил созданию собственного образа, который оказался буквально золотым. И я не позволю ему сделать что-то, что способно разрушить этот образ в глазах его зрителей. Нам проще отказаться от фильма вообще.

— Сюзан, позвольте поделиться с вами своими мыслями по этому поводу, — обратился к ней Майкл, направив всю свою психологическую энергию на Боба Харта. — Боб находится в поворотной точке своей карьеры, он оставил след в полицейских фильмах, вестернах и триллерах, и продолжать в таком же духе — значит, по сути дела повторяться. Если он сделает это, то даже его фанаты и критики, которые любили его, станут постепенно остывать. И еще одно. Прошло немало времени с тех пор, как сценарий писался исключительно под великий талант Боба.

— Это — истинная правда, — сказал Харт. При этом жена косо посмотрела на него.

— Боб обладает ресурсами, о которых публика даже не подозревает. И этот фильм проявит их, могу вас всех заверить. — Здесь мы имеем дело с человеком пенсионного возраста, но обладающего всеми настоящими мужскими качествами. Он умеет доказать свою человечность в сцене с конюхом, который дурно обращается с лошадьми. И он показывает необычайную чувствительность в сценах с детьми-пациентами. Наконец, он не в силах выразить свои чувства к женщине, которая слишком молода для него. Однако, в одной необычайно сильной сцене завоевывает ее сердце. А теперь скажите, что во всем этом плохого?

Сюзан Харт не заставила себя ждать. — Несомненно, по поводу сцен с конюхом и детьми вы полностью правы, и также несомненно, что он завоюет сердце девушки, но причем здесь пение?

— Да, потому, Сью, что он — неизлечимый романтик, а это неизлечимо романтическое кино. В нем таится громадная сила, и все это создаст мощный разряд в кинопрокате. И что плохого в пении?

Сюзан вскочила с места и хотела ответить, но тут случилось неожиданное, — ее прервал собственный муж.

— А ведь мне доводилось петь и прежде, — сказал Боб.

— Сюзан повернулась и уставилась на него. — Что?

— Дорогая, это было еще задолго до нашей встречи с тобой. Меня готовили для музыкальной карьеры. В те времена я искренне считал, что буду участвовать в мюзиклах.

— Ты никогда об этом не говорил, — удивилась Сюзан.

— Не было причины. До того, как я поступил в Студию Актеров, я, главным образом, концентрировался на том, чтобы получить роль в мюзикле. А потом я попал на глаза Ли Страсбергу, тот разглядел во мне драматический талант и сменил мою ориентацию.

— За что мы все должны быть благодарны ему, — добавил Майкл. —Да, Сюзан, позвольте спросить, вы слушали музыку из нашего фильма?

— Нет, и в этом нет никакой необходимости, — ответила она.

— А я бы хотел, чтобы вы прослушали ее прямо сейчас. Майкл снял трубку. — Марго, пожалуйста, пригласите сюда Антона с Херманном.

Антон Грубер и Херманн Хеч вошли в комнату, и все приготовились слушать.

Антон исполнил вступление, и Херманн запел. Время от времени Майкл следил за реакцией Сюзан, но ее лицо было непроницаемой маской. Когда Херманн закончил партию, все зааплодировали, и музыканты удалились.

Майкл повернулся к Бобу и Сюзан. — Ну?

— Я могу это исполнить, — ответил Харт. — Это в пределах моих музыкальных возможностей. Мне нужно только распеться, чтобы придти в форму.

— Сюзан?

— Я признаю, это было прекрасно, — сказала она, — только не пойму, почему он пел на немецком языке?

— Вот, что я вам скажу, Сюзан, давайте снимем это, а потом будем решать. Обещаю, что не собираюсь выставлять Боба посмешищем. Если вам не понравится, мы предпримем альтернативные съемки.

Она обернулась к мужу. — Тебя это, в самом деле, устраивает?

Харт пожал плечами. — Давай поглядим, как все пойдет.

— Ладно, — сказала Сюзан, — мы посмотрим, как получится, а потом решим. Но никто, подчеркиваю, никто посторонний не должен видеть эту сцену, пока мы не дадим свое «добро».

— Меня это вполне устраивает, — заметил Майкл. — Элиот?

— Меня тоже, — сказал Розен. Это было первое, что он произнес за весь вечер.

— Я вернусь к вам со сценарием после того, как переговорю с Марком. Совещание объявляю закрытым.

Когда Хартсы ушли, Элиот заговорил снова. — Вы и в самом деле думаете, что она оставит нам эту сцену? Мне кажется, она — тот еще крепкий орешек.

— Доверьтесь мне, — сказал Майкл. — По крайней мере, эта сцена заняла все ее внимание, и она не стала интересоваться лично вами.

— В таком случае, эта сцена начинает мне нравится, — отозвался Розен.

 

ГЛАВА 30

Майкл стоял в центре огромного офиса Лео Голдмэна и купался в лучах славы. Не менее сотни самых влиятельных лиц в киноиндустрии — продюсеров, руководителей студий, актеров, директоров и журналистов — заполнило приемную. Они только что закончили просмотр Городских вечеров, и в воздухе еще витал звук оваций.

К этому времени у Майкла была уже приличная борода, и в толпе он чувствовал себя в безопасности, хотя после просмотра не менее десяти минут приглядывался к каждому лицу. К счастью, никто из гостей не был тем человеком в Мерседесе, — свидетелем убийства Мориарти, и здесь не оказалось женщины, которая тоже могла его запомнить.

Он выслушивал поздравления одного из самых известных директоров, когда секретарь Лео взяла его под руку.

— В чем дело? — спросил ее Майкл, стараясь говорить, как можно спокойнее.

— С вами желает говорить по телефону охранник с главной проходной. Очевидно, кто-то заявил, что знает вас и просит пропустить его в студию.

Майкл извинился за прерванный разговор и пошел в офис, где был телефон.

— Мистер Винсент, с вами говорит Джим с главной проходной. Здесь находится человек по имени Пэриш, который уверяет, что он директор вашей картины и просит пропустить его в зал.

— Чак Пэриш? — спросил Майкл. Вот так неприятность.

— Да, это он.

Майкл задумался на секунду. — Джим, объясните ему, как попасть ко мне в офис. Я приму его там.

— Да, сэр.

Майкл положил трубку и вышел из здания. Он быстро добрался до своего офиса, и пришел практически одновременно с Чаком. Тот как раз выходил из своей спортивной машины. Но, видимо, неудачно, так как зацепился за что-то и упал лицом на асфальт. Его портфель отлетел на несколько шагов в сторону.

Майкл поднял портфель и помог юноше подняться на ноги.

— Чак, осторожнее! Выглядел Пэриш далеко не лучшим образом.

— Черт бы побрал эту машину. Не могу к ней привыкнуть, тем более что я одолжил ее у друга.

— Пойдем внутрь. Майкл отворил ключом дверь, включил свет и повел Чака к себе в офис. — Ну, и шишку ты набил себе на лбу. Дай-ка я тебе помогу. Он раскрыл дверцу бара, смочил платок водкой, вернулся к Чаку и приложил платок к его лбу, а затем промыл ссадину. Запах водки смешался с запахом того, что незадолго до этого пил Чак.

— Тебе не кажется, что лучше, если ты плеснешь мне этой жидкости в стакан? — попросил он.

— Конечно. Майкл заполнил стакан льдом и сверху долил водки. — Тоник?

— Достаточно и льда.

— Майкл подал ему стакан и пригласил присесть на один из диванов. — А я и не знал, что ты в Лос Анжелесе. Почему не позвонил раньше?

— Я здесь уже пару недель, сделав большой глоток, сказал Чак. — Вот узнал, что сегодня здесь крутят мой фильм.

— Ты несколько опоздал. Все закончилось час назад. Если бы я только знал, что ты в городе! Непременно бы тебя пригласил.

— Не повезло, как всегда. Ну, а им, понравилось?

— Реакция была смешанная, — солгал Майкл.

— Смешанная? Стало быть, тут не на что рассчитывать?

— Пока об этом рано говорить.

— Как поживает красотка Ванесса? — желчно поинтересовался Чак.

— Полагаю, что у нее все нормально, — ответил Майкл, стремясь быстрей свернуть тему. — А как у тебя? Над чем сейчас работаешь?

— А я написал еще один сценарий, — сказал Чак, уставившись в остывший камин.

— Хорошо. Хотелось бы ознакомиться с ним.

Чак раскрыл портфель и протянул Майклу свернутую в рулон рукопись.

Майкл взглянул на титул. «В лабиринтах прямоты» . Неплохое заглавие. О чем это?

Я предпочел бы, чтобы ты ознакомился со сценарием без моих комментариев.

— Хорошо. Постараюсь сделать это в уикенд.

— Нет, я не могу ждать так долго.

— Прошу прощения?

— Я хочу продать тебе эту рукопись прямо сейчас.

— Но ведь я еще не читал.

— Поверь, это лучше, чем мой предыдущий сценарий, — сказал Чак. — Ты должен мне поверить на слово.

— Не сомневаюсь, что так оно и есть, но не могу купить, не глядя.

— Отчего же? Разве у тебя тут нет на это полномочий? Никогда не поверю, что ты можешь остаться равнодушным, когда речь идет о сделке.

— Чак, у меня есть полномочия, но не думаешь ли ты, что это несколько нечестно просить меня купить кота в мешке?

— Майкл, мне нужны деньги.

Майкл был удивлен. — Чак, последний раз, когда мы виделись, у тебя было три четверти миллиона наличными. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что тебе нужны деньги?

— Мне они просто нужны.

— Зачем?

— Есть кое-какие люди, которые давят на меня.

— Что еще за люди?

— Очень настырные люди.

— Что произошло с твоими деньгами, Чак?

— Ну, во-первых, я сделал несколько неудачных капиталовложений. И, кроме того, мне досталась очень дорогостоящая леди. И мы с ней оба приобрели довольно скверную привычку.

— Кокаин?

Чак кивнул. — Господи, никогда бы не поверил, что денежки могут так быстро испариться.

— А я то надеялся, что после такого ужасного примера с Кэрол Джеральди, ты будешь держаться подальше от наркоты.

— Послушай, сейчас уже поздно толковать об этом. На будущей неделе я собираюсь в реабилитационный центр, — нашел одно местечко на побережье. Мне сейчас надо оплатить некоторые долги и немного продержаться, покуда я не начну восстановительный курс, понимаешь?

Майкл быстро пробежал взглядом по страницам сценария. Он понимал, что невозможно немедленно оценить вещь, но, по крайней мере, выстроена она была неплохо. К тому же, Чак Пэриш был очень талантливый писатель.

— Ну, и сколько ты хочешь за него?

— Боже, понятия не имею. Я только знаю, что должен пятьдесят штук, а тем двоим, кажется, задолжал не менее тридцати или около того.

— Господи, подумал про себя Майкл. Он, и в самом деле, по уши в дерьме.

— Как насчет четверти миллиона?

— Чак…

— Я знаю, знаю, что ты еще не читал. Поверь, Майкл, это моя самая лучшая работа. Она потрясна.

— И когда тебе понадобятся деньги?

— Теперь же.

— Сейчас? Чак, сейчас девять вечера. Я не могу обналичить чек в такой час.

— Тогда завтра, прямо с утра?

— Я не могу заплатить четверть миллиона за то, чего в глаза не видел.

— Хорошо. Сколько можешь?

— Ты и вправду должен этим людям восемьдесят штук?

— Как минимум.

— Ладно, Чак. Я дам тебе сто тысяч за то, что не видел в глаза.

— По рукам, — без колебаний сказал Чак.

Майкл подошел к письменному столу и вынул из ящика стандартные бланки на заключение контрактов, затем вернулся к дивану. Он положил бланк контракта на стол и дал Чаку ручку. Подпиши вот здесь, — сказал он, показав пальцем.

— Это же пустой бланк.

— Я заполню его позже.

— Когда я получу деньги?

— Первым делом завтра с утра я подготовлю чек.

— Мне нужны наличные, а не чек.

— Хорошо, давай встретимся возле банка студии на углу Вилшир и Биверли Глен, скажем, в одиннадцать. Нет, лучше в двенадцать.

— В полдень? Ты обещаешь?

— Конечно.

Чак подписал контракт.

Майкл положил контракт обратно в ящик стола. — Чак, рад бы поболтать с тобой подольше, но мне нужно еще успеть в одно место.

Чак поднялся. — И я хочу быть директором фильма, — сказал он.

— Я сам бы хотел, чтобы ты был директором, но сразу сделать это не могу.

— А где мой экземпляр контракта?

— Я подготовлю его и принесу твой экземпляр прямо в банк. А сейчас, Чак, прошу прощения.

Они пожали друг другу руки, и Майкл пошел к своему автомобилю. — До завтра.

— До завтра.

Черт возьми, подумал Майкл. Но надо убедиться, что я не проиграл. Он махнул Чаку рукой и вернулся обратно в офис Лео, чтобы попрощаться с гостями, потом отправился назад к себе в офис, разыскал тетрадь для записей и ручку, включил торшер и устроился на диване. А теперь, давай поглядим, стоит ли овчинка выделки, подумал он, открывая первую страницу сценария. В противном случае, Чаку долго придется ждать возле банка.

Два часа спустя, Майкл отложил рукопись в сторону и перелистал свои заметки. Чак оказался прав. Конечно, нужно было кое-что сделать, чтобы довести сценарий до ума, но вещь и в самом деле оказалась потрясающей. Следующей картиной, которую он снимет, будет «В лабиринтах прямоты». Сразу же после Тихоокеанских дней.

В отличном настроении он поехал домой.

 

ГЛАВА 31

На следующее утро Майкл приехал в свой офис и занялся составлением контракта для Чака. К тому времени, когда пришла Марго, у него уже был готов подписанный экземпляр, и он попросил ее заполнить требующиеся бланки, а потом набрал номер Лео Голдмэна.

— Ну, как тебе понравилась демонстрация фильма, а? — спросил Лео.

— По мне, все прошло хорошо.

— Хорошо? Все прошло потрясающе, парень! Я чую запах Академических наград.

— Рад это слышать.

— Как продвигаются Тихоокеанские дни?

— Необыкновенно хорошо. Очень скоро у нас будет готов сценарий.

— Говоря о готовности, ты имеешь в виду, что его одобрит Сюзан Харт?

— Да.

— Ну, если так, то хорошо. С ней непросто иметь дело, но ты молодчина — проделал большую работу. Позволь дать тебе полезные сведения о Хартах. Роберт прошел программу антиалкогольной реабилитации и пока держится, но как только перед ним возникает роль, которой он боится, его вновь тянет к бутылке. Его особая слабость — хорошие французские вина. Сюзан заставила его продать все запасы из погребов на аукционе, и одна эта распродажа принесла около миллиона. У него была крупнейшая в Соединенных Штатах винная коллекция красного Бордо урожая 1961 года. Лично я приобрел кое-что еще до аукциона, но когда супруги бывают у меня, я не могу выставлять вино на стол. Актер совершенно не в силах устоять перед бутылкой Мутон Ротшильд.

— Он показался довольно уверенным в себе во время нашей первой читки сценария. Он хорошо держался и ничем не уступал жене.

— Имей в виду, он — актер, причем хороший. Сюзан — не монстр, она всего лишь хочет избежать любой ситуации, которая может притянуть ее мужа к рюмке. Она прикладывает для этого много усилий. Когда начнешь съемки, держи Боба подальше от вина.

— Буду иметь это в виду. Непременно, подумал Майкл про себя.

— Какие планы на будущее? Что собираешься делать по завершении этой картины?

— Лео, я как раз и звоню по этому поводу. Я приобрел киносценарий — фактически, только вчера.

— О чем он?

— Он называется «В лабиринтах прямоты», и речь идет о еженедельной дружеской игре в покер, где каждый из троих игроков замышляет обчистить остальных.

— И кто автор?

— Чак Пэриш, тот самый, что написал сценарий фильма Городские вечера.

— Звучит неплохо. И сколько ты заплатил?

— Двести тысяч, хотя он потянул бы на не меньше полумиллиона.

— Здорово!

— Лео, одно лишь беспокоит меня. У Чака неотложные долги, поэтому он попросил меня выдать ему деньги наличными. Я договорился встретиться с ним сегодня в нашем банке и передать ему чек, который он сможет тут же и обналичить.

— У тебя имеется подписанный контракт?

— Да.

— И сценарий в надежном месте?

— Да.

— Я позвоню в бухгалтерию, чтобы они подготовили чек. И позвоню в банк, чтобы выдали деньги наличными.

— Нельзя ли попросить их выделить для этой операции приватное помещение?

— Ладно, сделаю. Послушай, парень, хочешь, чтобы я ознакомился с рукописью прежде, чем это сделаешь ты?

— С удовольствием дам прочитать, но там надо кое-что подправить, так что советую немного подождать.

— Я полагаюсь на тебя. Чек будет готов в течение часа.

В 11:30 утра Майкл появился в банке с двумя портфелями: своим собственным и еще одним дешевым пластиковым. Он вызвал управляющего отделением банка и представился ему.

Хорошо, что вы заранее позвонили, — сказал тот. — Нам нужно некоторое время, чтобы собрать такую сумму наличными. Майкл передал ему оба портфеля. — Попросите ваших служащих положить по сто тысяч в каждый из них. Я дожидаюсь мистера Пэриша и передам вам чек на его имя, как только он появится.

— Хорошо, что вы принесли два портфеля, — заметил управляющий, принимая их. — У нас не так много наличности в сто долларовых купюрах, все больше по двадцать и пятьдесят баксов. Он предложил Майклу пройти в конференц-зал и ушел с двумя портфелями. Вернулся он через пять минут.

— Имейте в виду, перед тем, как передать вам деньги, я должен получить от вас чек.

— Конечно же, — ответил Майкл. — И почему бы вам не держать деньги при себе, покуда я сам не получу подпись Чака Пэриша под чеком?

— Буду рад. Управляющий удалился с обоими портфелями.

Без пяти двенадцать в банке появился Чак. Его провели в конференц-зал.

— Ты принес деньги? — вместо приветствия спросил он.

Из внутреннего кармана пиджака Майкл выудил конверт. — Вот твой чек, тебе надо лишь расписаться на нем. Он вытащил чек из конверта, положил его лицевой стороной вниз на стол и дал Чаку ручку. — Поставь свою подпись здесь.

Чак поспешно подписал чек. У него тряслись руки, и выглядел он гораздо хуже, чем накануне.

— Я сейчас вернусь, — сказал Майкл. Он вышел из комнаты и пошел с чеком в офис управляющего. — Получите чек, он подписан.

Менеджер тщательно все проверил. — Вы можете гарантировать, что это именно он, а никто иной.

— Даю гарантию.

Менеджер вручил ему оба портфеля.

Майкл вернулся в конференц-зал. Войдя, он поставил свой портфель на пол возле стола, а пластиковый портфель поставил на стол. — Будь любезен, пересчитай!

Чак раскрыл замок, торопливо перебрал рукой пачки денег, потом закрыл портфель. — Думаю, здесь все в порядке. Я тебе верю.

— Да, вот еще. Из кармана пиджака Майкл вытащил ворох бумаг. — Тут копия контракта с моей подписью. Он отдал Чаку бумаги, и тот машинально сунул их в свой карман. Майкл достал еще одну бумагу и положил ее на стол. Нужно, чтобы ты подписал квитанцию, что получил все сполна.

Чак подмахнул бумагу, не глядя. Потом он поднялся с места. Спасибо, мне надо идти.

— Чак, перед тем, как уйдешь, я хочу, чтобы ты все усвоил.

— Что именно?

— В контракте и квитанции проставлена сумма в двести тысяч долларов.

— Что?

— Я поставил эту цифру в соответствии с моими соображениями, и я передал, а ты получил от меня двести тысяч наличными.

— Не понимаю.

— Не волнуйся. Это поднимет твою цену в Голливуде. При случае, ты всегда можешь предъявить агентам этот контракт, в котором указана сумма в двести тысяч. Это будет в твоих собственных интересах. Если кто-то спросит, говори, что получил двести тысяч.

— Майкл, ты что, обкрадываешь меня?

— Чак, если ты когда-либо еще раз скажешь эти слова мне или кому другому, знай, это будет нашей с тобой последней сделкой. А сейчас, если тебя что-то не устраивает, верни свой портфель, я же верну тебе рукопись и контракт, и мы будем квиты. Он ждал ответа.

— Майкл, меня все устраивает, — сказал Чак. — И, правда, кто еще даст мне сто тысяч за непрочитанный сценарий?

Вот именно, Чак, — сказал Майкл. И улыбнулся. Главное, запомни. Мы с тобой завязаны друг с другом не на один день. Мы вместе уже заработали какие-то деньги. В дальнейшем их будет еще больше.

Чак пожал ему руку и ушел. Майкл подождал еще минут пять и, попрощавшись с банкиром, тоже ушел.

Сев в Порше, он отправился в свой личный банк — Кенсингтон Траст. Его принял у себя в офисе Дерик Винфилд.

— Хотел бы положить деньги на счет.

— Конечно, — ответил Винфилд. Мне надо только пропустить их через счетчик и подбить итог. Он вышел и вернулся несколько минут спустя, отдав Майклу пустой портфель и приходный ордер. — Чем еще могу служить?

— Я хотел бы узнать, сколько у меня всего на счету?

— Нет проблем. Винфилд вынул из кармана ключ и вставил его в терминал своего компьютера. Он набрал несколько ключевых слов, посмотрел на экран, потом добавил еще несколько строк. Из принтера выполз лист бумаги, который Винфилд дал Майклу. Проценты, заработанные за неделю, будут готовы к завтрашнему дню. В этот баланс они еще не вошли.

Майкл взглянул на лист бумаги и улыбнулся. — Спасибо, — произнес он. — Я чрезвычайно признателен.

Что ж, очень рад, ответил банкир. А сегодняшний вклад начнет работать с завтрашнего дня.

Майкл покинул офис Винфилда, насвистывая какую-то веселую мелодию. Дела шли настолько хорошо, что трудно было вообразить.

 

ГЛАВА 32

Агент Томас Карсон из лос анжелеского отделения ФБР склонился над своей конторкой и надел наушники. Вдоль четырехметровой конторки стояли несколько записывающих устройств, включающихся время от времени.

— Это его второе по счету посещение банка, — сказал техник, медленно усилив звук, чтобы Карсон мог лучше слышать.

— А что случилось в первый раз? — спросил Томас. — Напомни мне.

— Он положил на свой счет значительную сумму денег, но для полноты картины вы должны все проверить еще раз. Счет в тот день был открыт на имя Каллабрезе, и сейчас это имя подтверждено.

— Спасибо, Кен, — сказал Карсон, — я погляжу досье мистера Каллабрезе. Он вернулся к файлам, нашел нужное имя и проверил дату. Затем он направился в другой кабинет и из другого файла достал копию банковской операции. Он сел и внимательно ознакомился с документом банка Кенсингтон Траст. Через несколько минут Карсон должен был быть на еженедельном собрании у шефа бюро. Полученный материал давал пищу для размышлений. Он был не первым, кто собирал досье по этому делу. Раньше него им заинтересовался детектив лос анжелеской полиции по имени Ривера. Томас набрал его номер.

— Это Том Карсон из ФБР.

— Привет.

«Привет» прозвучал не слишком-то дружелюбно. Непонятно, за что эти копы так ненавидят федеральные службы? Этого он, Том, не мог понять. — По своим каналам я только что наткнулся на имя Винсента Каллабрезе и выяснил, что вы тоже интересовались им. Что вы инкриминируете ему?

— Отпечатки его пальцев были обнаружены в автомобиле, на котором было совершено преступление. Мафиозная «шестерка» по имени Ипполито украл машину и совершил на ней наезд на гражданина. Явно заказное убийство. А пальцы Каллабрезе остались на приборной доске.

— И какие вы сделали выводы?

— Я сделал вывод, что он был в машине. Свидетель заявил, что в ней был второй человек.

— И куда это все привело?

— Никуда, — ответил коп. — В нашей базе данных на него ничего нет, никаких бумаг, ничего. Все, что я мог сделать, это поставить флажок на его дело и терпеливо дожидаться, когда он проколется и будет арестован. Рано или поздно это произойдет. Я в это твердо верю.

— Хорошо, детектив Ривера, — попытался закруглить разговор Карсон, — спасибо за помощь.

— Подождите минутку, — сказал Ривера. — Я поделился с вами своей информацией. Могу я рассчитывать, что вы поделитесь своей?

— О, наш улов намного скромнее. Даже нечего сказать.

Ривьера чертыхнулся и повесил трубку.

Карсон остановился возле своего рабочего места проверить сообщения, затем взял папку и направился по коридору в дальний конец, где располагалась приемная шефа. В кабинете присутствовали еще двое начальников — отдела кадров и отдела расследований. Карсон был руководителем разведслужбы. Он молча выслушал доклад кадровика, проявил интерес к докладу по расследованиям, затем наступил его черед.

— Том, что у вас для меня нового? — спросил шеф.

— Шеф, вы просили, чтобы с мая мы начали прослушивать офисы банка Кенсингтон Траст.

— Я не давал вам такого задания, — сухо ответил шеф. — Какого дьявола, Кенсингтон Траст?

Карсон просто обязан был преподнести дело с выгодой для себя. — Это инвестиционный банк, со штаб квартирой в Лондоне, с отделениями, разбросанными по всему земному шару. Англичане еще называют его торговым банком.

— Ну, и что? — шеф взглянул на часы. Он прежде вел дела бюро криминальных расследований, а все, что было связано с финансами, было ему неинтересно. Но Карсон знал, что дела мафии шефа интересовали.

— Мы давно подозреваем их в операциях по отмыванию денег, но они проворачивали свои дела так ловко, что зацепиться не было никакой возможности. Тем не менее, сейчас мы располагаем сведениями, что они связаны с небезызвестной организацией под названием Коза Ностра.

Неожиданно шеф весь обратился в слух. — О! Ну, рассказывай, чего вы там нарыли?

— Несколько месяцев тому назад в местное отделение Кенсингтон Траст обратился некий Каллабрезе.

— Он, что, мафиози?

— По нашим сведением, да. У Карсона было очень мало в поддержку этого заявления, но впервые, за несколько недель, ему удалось пробудить интерес шефа, и он не собирался упускать такую возможность. — В первое посещение отделения Кенсингтон Траст Каллабрезе открыл там инвестиционный счет на сумму семьсот шестьдесят тысяч долларов. Из них сто тысяч были наличными, а остальные — в виде кассового чека нью-йоркского банка.

— Какого именно банка?

— Нам это пока неизвестно, но планируем выяснить. Просто я не считал, что нам стоит с этим торопиться.

— Продолжай.

— Каллабрезе подчеркнул, что хочет вложить деньги в «улицу».

— Боже, Карсон, может быть, имелась в виду Уолл-Стрит. В таком случае, в этом нет ничего особенного.

— Шеф, вам следовало бы прослушать записи, чтобы вникнуть в нюансы, но не думаю, чтобы он имел в виду Уолл Стрит. Он сказал, что ожидает роста капитала из расчета три процента в неделю, и менеджер Кенсингстонского банка согласился, что это вполне возможно.

Шеф кивнул. — Выглядит, как доход от наркоторговли, хотя, поди, попробуй, докажи, что это так.

— Пока нет, шеф, но даже если бы нам это удалось, я бы не хотел связываться с таким монстром, как Кенсингтон банк. Полагаю, что банк важен для нас тем, что мог бы вывести на след крупной дичи.

— В этом есть смысл, — кивнул шеф. — И сколько времени понадобится, чтобы получить санкцию прокурора на прослушивание?

— Недели три, — ответил Карсон.

— А у нас есть сговорчивый судья?

— Купер. Он — то, что надо.

— Жди две недели, а после добивайся продления санкции еще на полгода. Я лично подпишу запрос.

— Да, сэр, — радостно сказал Карсон. Это было именно то, чего он добивался. Меньше всего он хотел, чтобы истек срок разрешения на прослушивание. Он вовсе не желал выглядеть глупо.

— А что произошло во время второго визита Каллабрезе? — поинтересовался шеф.

— Он принес с собой еще сто тысяч наличными.

— Ну, очень похоже, что он — мафиози. Никто не таскает с собой такую массу наличных.

— Когда он пришел в первый раз, то упомянул нью-йоркские связи, хотя и не называл имен. Могу поклясться, что он связан с мафией.

— С таким именем, как Каллабрезе, никаких сомнений. Ты не прощупал его через нашу систему?

— Я это сделал, и он там есть, правда, с совсем небольшими грешками. С него сняли отпечатки одиннадцать лет назад, когда он еще был подростком. И с тех пор ничего. Правда, один лосанжелеский детектив недавно делал на него запрос. У меня был с ним разговор. Оказалось, что отпечатки пальцев Каллабрезе были обнаружены в украденной мафиозной «шестеркой» машине, совершившей наезд в целях убийства. Но на поверку оказалось, что на этого Каллабрезе нет никаких бумаг.

— Тогда он — точно мафиози, — заметил все более возбужденный шеф. — Ты не заказал его фото?

— В том то и дело, что в его деле нет ни одной фотографии. Это явное упущение тамошнего полицейского отделения. Но я поставил на его деле флажок, и если он попадется, то об этом станет известно.

— Внеси Каллабрезе в список лиц, подлежащих наблюдению. Я желаю, чтобы за ним следили и как за клиентом банка, и как и за личностью, связанной с отмыванием денег, полученных от торговли наркотиками.

— Есть, сэр.

— Шеф встал с места. — Спасибо, джентльмены. Встретимся в то же время на будущей неделе.

Карсон вернулся к своему рабочему месту в отличном расположении духа. Единственное, что портило настроение, это то, что вряд ли в ближайшее время Каллабрезе проявит себя, но это имя поможет ему при общении с начальством.

Спасибо тебе, Винсент Каллабрезе, кем бы ты ни был, подумал он.

 

ГЛАВА 33

Детектива Рикардо Ривера разбудил телефонный звонок. Он перевернулся на другой бок и взглянул на стоящие на тумбочке часы. Было шесть тридцать утра. До одиннадцати ему не надо было никуда спешить. Вот, черт!

— Алло?

— Алло, Рикки.

Этого следовало ожидать. — Синди, — закричал он в трубку. — Какого дьявола ты трезвонишь в пол седьмого утра?

— Полагаю, что ты догадываешься сам, — сказала она.

— Черт подери, я собирался встать не раньше одиннадцати. Я мог бы, по крайней мере, поспать еще целых три часа. Ей следовало знать за столько лет совместной жизни, что если его разбудят, то после он уже не заснет.

— Прости, я только желала быть уверенной, что застану тебя на месте.

— Как там Джорджи? — спросил Ривера, в душе ненавидя имя, которое она дала их сыну в честь своего папаши.

— Вчера он играл в футбол и умудрился сломать палец.

— Ты уверена, что он его сломал?

— Уверена, совершенно уверена. В травмопункте ему наложили гипсовую повязку. И он должен носить ее шесть недель.

— Знак отваги, — сказал Ривера, улыбнувшись про себя. Когда-то он сам ходил с гипсовой повязкой на руке, и в глазах девчонок это давало ему сто очков вперед.

— Мне надо выписать чек на оплату больничного счета, — сказала она.

Он сжался, как пружина. — И сколько?

— Триста двадцать долларов.

— Боже! Можно подумать, он сломал позвоночник!

— Они должны были сделать рентген и все необходимое. И это не так уж много, исходя из того, сколько сейчас стоит медицинское обслуживание.

— У тебя на банковском счету лежат деньги?

— Вот потому-то я и звоню. Мне надо положить деньги на счет, чтобы выписать им чек.

— Все равно он сегодня не пройдет через банк, — сказал Рик. Зарплата ляжет на его счет только через два дня.

— Рик, я так не могу. Мне нельзя рисковать кредитной историей теперь, когда я осталась одна. Тем более, что по постановлению ты должен оплачивать медицинские расходы.

— Ладно, по пути на работу я заскочу в банк.

— Спасибо тебе. Да, и вот еще что, Рикки…

— Да, твой чек придет вовремя, можешь не волноваться.

— Правда, Рикки?

— Правда.

— Я так говорю, потому что ты подвел меня уже три раза, и, знаешь, это сильно осложняет мою жизнь.

— Все получишь вовремя.

— Мой адвокат говорит, что если ты задержишь алименты, то в эти выходные не получишь свидания с Джорджи.

— Стало быть, ты шантажируешь меня ребенком?

— Нет, если чек придет вовремя.

— Обещаю, что не подведу.

— И обещаешь сегодня утром положить деньги на счет?

— Да, обещаю.

— Спасибо, Рикки. Увидимся в выходные.

Ривера вскочил с кровати и порылся в ящике стола, в котором хранил чековую книжку. У него там оставалось триста тридцать два доллара. После того, как он выпишет чек, на счету у него останется всего двенадцать баксов. Он сунул руку в карман брюк. Еще двенадцать долларов. Это были деньги на еду, и их едва хватало до получки. Он сел, выхватил пачку счетов из верхнего ящика письменного стола и стал считать на калькуляторе. Оказалось, что погасив все долги, включая алименты, у него после получки останется меньше сотни, с которой надо дожить до следующей зарплаты.

С момента развода, случившегося с год назад, у него практически не было денег. Даже то, что ему удалось скопить прежде, улетучилось на оплату самых необходимых счетов. Он должен был признать, что его жизнь катится под откос.

Будучи женаты, они вели вполне достойный образ жизни. У них был довольно приличный домик в Долине и две машины. После развода ей остался дом и один из автомобилей, и он оплачивал и то, и другое. У них были совместные накопления, но судья решил дело в ее пользу, оставив ей львиную долю. Он хорошо изучил свою бывшую супругу. Стоило ему только нарушить привычный график платежей, как она тут же лишила бы его прав видеться с малышом.

Он тяжко вздохнул. Жизнь загнала его в сортир, и ему вовсе не улыбалось барахтаться в дерьме.

Он заехал в банк, положил на счет Синди триста двадцать долларов и прибыл на службу раньше времени. Его ждало сообщение от Чико. Он не стал звонить, а пошел прямо к нему. Чико склонился над негативом отпечатков пальцев, тщательно изучая их при помощи лупы. Ривера дождался, когда Чико выпрямится, и лишь тогда обратился к нему.

— Привет, приятель.

— Рикардо, мой мальчик, как дела?

— Все в порядке. У тебя есть что-нибудь для меня?

— Да, прости, что пришлось так долго ждать.

— Да, ладно, тут нет никакой спешки. Как бы там ни было, дело терпит, просто мне хотелось удовлетворить свое любопытство.

Чико поискал что-то в ящике стола и вытащил пластиковый пакет, в котором лежал небольшой серебряный предмет. К нему была пришпилена карточка с отпечатками пальцев. — Мне удалось найти аналог к правому указательному пальцу, — сказал он. — Это то, что тебе было нужно?

— Ну, это подтверждает мои предположения, ответил Ривера, — но этого явно недостаточно. Я не в состоянии доказать, что эти отпечатки получены именно в том месте.

— В любом случае, вот они!

Ривера взял пакет. — Спасибо тебе, друг. Я у тебя в долгу. Он вернулся к своему рабочему месту, испытывая бешеное сердцебиение. Что ж, я добрался до этого сукиного сына. Теперь он у меня в руках. Теперь у него было все для того, чтобы произвести арест.

Он сидел за своим рабочим столом и старался все тщательно продумать. Если он верно сдаст карты, то в конце туннеля его собственной судьбы забрезжит свет. Он снял телефонную трубку и набрал номер.

— Алло, — произнес он. — Говорит детектив Ривера из полиции Лос Анжелеса. Я хотел бы увидеться с ним как можно скорее.

— Пожалуйста, подождите, — ответил женский голос.

— Майкл, вас опять беспокоит детектив Ривера. И он хочет встретиться с вами как можно скорее.

Майкл на секунду задумался. — Марго, вы помните, я недавно потерял вскрыватель конвертов?

— Да, — ответила она.

— Где вы его обнаружили?

— Нигде. Я просто сходила в подсобку и принесла вам новый вскрыватель.

— Ясно. В таком случае спросите детектива Ривера, не захочет ли он перекусить со мной?

 

ГЛАВА 34

Майкл появился на пляже на полчаса раньше назначенного времени. Он одолжил небольшой БМВ у Марго и поставил его в самый отдаленный северный конец парковки. Потом вышел из машины и прошел по песку до кромки океана, постоял, посмотрел назад в сторону шоссе. Пляж в это время дня был полупустынным. И это хорошо. В двух сотнях ярдах от этого места стояло небольшое железобетонное строение, в котором были туалеты. Он пошел туда и осмотрел мужской туалет. Там было несколько кабинок и раковина. Он встал перед зеркалом, пощупал пистолет за поясом и переместил его в более удобное положение. Затем покинул заведение и вернулся на стоянку.

Ривера появился четко в назначенное время. Майкл увидел, как тот ставил машину на стоянку, и направился к нему. Он улыбнулся и протянул детективу руку.

— Рад встрече и благодарю за то, что согласились приехать сюда. Мне лично это было удобно.

— Ривера пожал ему руку, но не произнес ни слова.

— Если вы не против, давайте пройдемся и по пути обсудим наши дела, — сказал Майкл. Он направился к пляжу в сторону туалетов, и Ривера последовал за ним. Ветерок дул им в спину. — Какие новости? — спросил Майкл. — Удалось достичь прогресса в вашем деле?

— Смешно, что вы спрашиваете. Дело сделано. Нынче утром я все закончил.

Майкл почувствовал дурноту. — Поздравляю. Расскажите обо всем.

— Вы хотите, чтобы я рассказал все подробно, или вас интересуют результаты?

— Давайте подробно, — сказал Майкл. Еще сто ярдов до туалета.

— Это произошло следующим образом, — начал детектив, увязая обувью в мягком песке. — Наш подопечный Каллабрезе был некоторым образом связан с нью-йоркской мафией. Эти ребята всегда носят чужие документы, водительские права, удостоверения социальной защиты и прочее. То есть у Каллабрезе не было никаких официальных бумаг с его настоящим именем. Так или иначе, Каллабрезе решает переехать в Лос Анжелес. Он появляется здесь, решает заняться легальным бизнесом, и его дела идут чрезвычайно хорошо. Но вот на его пути оказывается Мориарти. У адвоката имеется то, в чем очень нуждается Каллабрезе, но он отказывается это ему продать. Наш мафиози от этого явно не в восторге, и он прибегает к своим привычным методам. То есть звонит кому-то, а этот некто звонит в Вегас, и оттуда в Лос Анжелес присылается Ипполито, чтобы покончить с Мориарти. Ипполито крадет автомобиль, где-то встречается с Каллабрезе, вероятно для того, чтобы тот указал ему будущую жертву, затем они останавливаются на улице, где проживал адвокат, и дожидаются его появления. Тот выходит на улицу и хочет сесть в свою машину. Ипполито сбивает его, потом выходит из своего авто, возвращается к старику и добивает его ударом ножа. Каллабрезе наблюдает за этой сценой, сидя в машине, и двое соседей могут его опознать.

До туалета всего пятьдесят шагов. — Продолжайте.

— После этого Каллабрезе расстается с Ипполито, но тут некто третий, увозит Ипполито на какой-то пустырь, и там приканчивает его, так что тот уже никогда не выдаст Каллабрезе. Но Каллабрезе сам сделал непростительную глупость. Он оставил свои отпечатки в автомобиле.

— Так как же вы найдете его? — спросил Майкл. До туалета оставалось не больше двадцати ярдов. И поблизости никого.

Ривера остановился и повернулся лицом к Майклу. — Думаю, я знаю, где его схватить.

Майкл взял его за руку и мягко подтолкнул вперед. — Мне надо зайти в сортир, — сказал он.

Ривера двинулся дальше и продолжал.

— Все, что мне надо сделать, это взять его, снять с него отпечатки и сверить их. У меня есть четкие свидетельства в виде отпечатков пальцев Каллабрезе в машине и двое свидетелей, которые дадут показания. Бинго! Обвинительный приговор в деле об убийстве с особо отягчающими обстоятельствами. Помните, у нас в Калифорнии никто еще не отменял смертную казнь.

Десять шагов до туалета. — Подождите меня здесь одну минуту, — сказал Майкл. Он вошел в туалет и встал у писсуара. Ривера последовал за ним и сделал то же самое. Хорошо. Опрометчиво с его стороны. У Майкла не было иного выхода. Он застегнул ширинку и сделал шаг назад. Его рука потянулась к заднему карману брюк.

Но в этот момент раздался скрип двери, и на пороге появились двое, мужчина и мальчик. Откуда, черт возьми, они взялись? Майкл притворился, что заправляет рубашку в брюки. Ривера подошел к раковине, сполоснул руки и вышел из туалета. Майкл последовал за ним. Что теперь делать? Он пошел обратно к автостоянке. Значит, это должно произойти в машине, и, может, так будет даже лучше.

Какое-то время они оба медленно и молча шли по песку, и тут Ривера заговорил.

— Итак, этот человек у меня в кармане, — сказал он. — Как вы считаете, это неплохой сюжет для кинофильма?

— Возможно, — задумчиво произнес Майкл.

— Меня всегда интересовал кинобизнес.

— Да? И в какой, конкретно, области кинопроизводства вы хотели бы себя проявить? Может быть, есть какой-то другой способ решить этот вопрос, подумал Майкл.

— Ну, скажем, производство, раскрутка, словом, все в таком духе.

— Вы, должно быть, неплохо разбираетесь в этом, как вас по имени?

— Рикардо. Друзья зовут меня просто, Рик.

— Хорошо, Рик, для свежего таланта в мире кино всегда найдется место.

— Я так и думал, Майкл, — ответил Ривера. — Последний раз, будучи у вас, я заметил в помещении пару пустующих офисов.

— Верно. Я все еще занимаюсь подбором сотрудников. Мне скоро понадобится помощник по производству, и может, еще и партнер продюсер. Вас это может заинтересовать?

— Вполне, — ответил Ривера.

— А что бы вы могли предложить в данный момент? — спросил Майкл.

— Ну, я работал над массой интересных дел, которые могут лечь в основу киноматериалов. И еще могу работать в качестве технического консультанта в полицейских картинах.

— Это очень интересно, и вы, как я сумел убедиться, яркая личность. Можете многого добиться в нашей сфере.

Они были уже неподалеку от машины Рикардо. — Это можно расценивать как предложение? — спросил коп.

— Ну, для этого я должен быть уверен в том, что при этом получу, — ответил Майкл.

— Хотите, чтобы я был до конца честным?

— Конечно. Я всегда приветствую честность.

— По крайней мере, вы продолжите заниматься кино бизнесом, — сказал Ривера.

— А кто гарантирует мне безопасность?

— У вас будет моя личная гарантия, — сказал Ривера.

— Но как вы можете это гарантировать?

— Ну, обычно в подобного рода делах я работаю вместе с партнером. Вы его, наверное, помните, когда мы впервые побеспокоили вас. Так вот, он сейчас в двухнедельном отпуске, поэтому все свидетельства по делу я собрал без него.

— Ясно, а где же свидетельства?

— В данную минуту в сейфе у моего адвоката. Таким образом, случись мне умереть не своей смертью, адвокат тут же предпримет соответствующие шаги.

Они приблизились к машине. Скорее всего, он лжет, подумал Майкл, но как это проверишь? — Рик, я подумал, что вы можете быть мне весьма полезны. Давайте, договоримся. Сколько получает детектив? Пятьдесят, шестьдесят тысяч? Почему бы вам не перейти ко мне в качестве партнера по производству. Я предоставлю вам офис в студии, и вы будете делать для меня сюжеты на детективные темы.

— Звучит недурно, — сказал Рикардо. — И, помимо этого, я мог бы обеспечивать безопасность вашего кинопроизводства.

— Отличная идея. Как насчет ста тысяч в год?

— А как насчет ста пятидесяти?

Майкл рассмеялся. — Вы умеете хорошо торговаться. Он должен был принять немедленное решение. Или выпустить мозги этому копу, причем, прямо сейчас, или взять его в свою команду. Что сказал бы по этому поводу Линдон Джонсон? Лучше, чтобы враг был в твоей палатке и мочился наружу, чем вне палатки и гадил в нее снаружи.

— Думаю, это очень даже выгодно, — сказал Ривера. — В конце концов, приняв это предложение, я уже не смогу представить свидетельства соответствующим органам без того, чтобы не скомпрометировать самого себя. Полагаю, иметь меня в своей команде будет лучшей страховкой, а сто пятьдесят тысяч вовсе не такие уж большие деньги в мире кино. И, конечно, я попрошу больше, но лишь тогда, когда сочту себя достойным, не раньше.

— Конечно, в мире кино нет пределов. Майкл, наконец, принял решение. — По рукам, Рик. Когда вы сможете выйти на работу?

— Почти что немедленно. Как только мы подпишем контракт, я тут же оформлю пенсию.

— Со своей стороны я подготовлю соответствующие бумаги уже сегодня.

— Да, я хотел бы взять немного в качестве аванса, чтобы закрепить нашу сделку. Как насчет двадцати пяти тысяч наличными, и без лишних глаз? Давайте назовем это премией. Я бы не хотел потратить часть из этих денег на налоги.

— Полагаю, это можно устроить, — сказал Майкл, пожав копу руку. — Почему бы вам не зайти завтра часам к пяти. К этому времени у меня уже будет готов контракт. И вы можете приступить к работе, как только решите проблемы со своим полицейским департаментом.

— Звучит привлекательно, — Ривера протянул Майклу руку. Как сказал Богарт, обращаясь к Клоду Рейнсу: «Думаю, это могло бы стать началом прекрасной дружбы».

Майкл пожал ему руку. — Определенно. Я в этом уверен. И подумал про себя. Пока я не увижу тебя мертвым.

 

ГЛАВА 35

Майкл сбавил скорость и свернул с бульвара Сансет на Каменный Каньон. Он взглянул на Ванессу, которая молча сидела рядом в пассажирском кресле Порше.

— Имей в виду, сегодня у нас торжественное мероприятие. Тебе не кажется, ради этого стоит быть немного поулыбчивей?

— Торжественное мероприятие? — переспросила Ванесса.

— Бог с тобой, ведь Городские вечера победили в номинации на лучший фильм. Разве ты этому не рада?

— Как же, это была моя роль, которую сыграла Кэрол Джеральди. Я могла бы получить эту награду.

— И ты винишь за это меня? Это Чак забрал у тебя роль.

— То, что я слышала на сей счет, — сквозь стиснутые зубы процедила Ванесса, — совершенно противоположно твоему заявлению.

— Не понимаю, черт возьми, что ты имеешь в виду.

Они миновали отель Бел Эйр и были уже недалеко от дома Голдмэнов.

— Недавно мне довелось столкнуться с Чаком в бистро Гарден. Ты даже не сообщил мне, что он сейчас находится здесь.

— Чак! Прекрасно! С тех пор, как мы сделали картину, этот идиот просадил три четверти миллиона и превратился в наркомана. Удивляюсь, что он мог позволить себе придти в бистро Гарден.

— Он очень хорошо выглядит. Говорит, что только что выписался из реабилитационного центра и чувствует себя превосходно.

— Что ж, рад это слышать.

— Ты не говорил мне, что купил у него киносценарий.

— Я еще никому не говорил. Я продолжаю над ним работу.

— Ему кажется, что тебе удалось его надуть.

Майкл резко затормозил, так что машину едва не занесло. — Надул его? Давай, я расскажу тебе всю правду. Чак пришел ко мне, потому что ему до зарезу нужны были деньги. Все заработанное на нашем прежнем фильме, он растранжирил, и, более того, задолжал наркодельцам и спекулянтам. Я дал ему двести тысяч долларов за сценарий, не читая его, поскольку уважаю его талант, и еще просто хотел ему помочь. Как, по-твоему, найдется хоть одна душа на земле, которая поступила бы, так как я?

— Он еще рассказал мне о том, как ты пригласил Кэрол Джеральди на мою роль, а меня выкинул со съемочной площадки.

— Так. Я расскажу тебе, как было на самом деле. Однажды, когда все репетировали, во время обеда ко мне явился Чак и заявил, что убедился в том, что ты не подходишь на главную роль. Я ему возразил, сказал, что ты вполне способна справиться с ролью. Он стал настаивать, чтобы я нашел тебе замену. Если помнишь, он был директором фильма, и я не мог спорить с ним. Поэтому, я нашел Джеральди, которая была в то время не в лучшей своей форме, и Чак взял ее вместо тебя. Я еще плохо тебя знал. В то время ты была для меня никем, а директору понадобилась другая актриса. Если Чак сказал тебе что-то другое, то он просто лжет.

Ванесса промолчала.

Он приблизился к ней, обнял за плечи и повернул ее к себе. — Слушай меня. Я забрал тебя из модельного бизнеса и дал тебе роль в Тихоокеанских днях , где ты играешь вместе с суперзвездой киноэкрана. Я снял тебе прелестную квартиру, стал твоим антрепренером, и еще плачу тебе еженедельно по пять тысяч, которые ты тратишь на тряпки и дорогую машину.

И все это я сделал исключительно потому, что инстинкт подсказывает мне, что из тебя получится хорошая актриса, и к тому же я тебя люблю. А сейчас ты недовольна мной, потому что директор забрал роль, которая тебе не подходила, и отдал ее другой актрисе, которая сумела сделать на ней академическую награду. Майкл потянулся к ручке двери и распахнул ее. — Сейчас, Ванесса, настало время для тебя решить, с кем ты хочешь быть. Со мной или с Чаком. Время решать, хочешь ли ты играть в Тихоокеанских днях . Вот дверь. Или ты выходишь из нее и идешь своей дорогой, или закрываешь ее и просишь у меня прощения.

Ванесса на секунду приподняла головку, потом повернулась и захлопнула дверь машины. Затем глянула ему в лицо, обняла его шею и поцеловала . — Майкл, прости, я была не права, — сказала она.

— Как не права? Это стало у них вроде любовной игры.

Ее рука потянулась к его ширинке и легонько заскользила вверх и вниз. — Я — неблагодарная шлюха. Ты так хорошо относишься ко мне, и я хочу, чтобы ты знал, как я люблю тебя за это. Она расстегнула ширинку и наклонилась. Ее голова оказалась у него на коленях, а губы сомкнулись вокруг его члена.

Майкл откинулся назад на подголовник и начал гладить ее по волосам. —Сладкая моя, — прошептал он.

Ванесса продолжала свое дело, поднимая и опуская голову, не издавая почти никаких звуков.

Она давно не вытворяла подобные штуки, и Майкл изрядно подзабыл, как здорово она это делала, как умела доставить мужчине наслаждение при помощи губ и языка. Он бурно кончил, но она продолжала удерживать его, целуя и поглаживая, пока не затихли последние спазмы.

Она вернула его богатство в брюки, застегнула их. — Ну, что, я прощена? — поинтересовалась она, целуя его в ухо.

— Прощена, — ответил Майкл. Он включил зажигание, и машина понеслась вдоль Каменного Каньона к дому Голдмэнов, где их с нетерпением ждали.

 

ГЛАВА 36

Майкл остановил Порше возле подъезда дома Голдмэнов и отдал ключи дежурному по парковке. Стоянку заполняли автомобили многочисленных гостей.

Англичанин — привратник встретил их у дверей. — Сэр, все сейчас возле бассейна, — сказал он.

Привратник проводил их до места, откуда доносились звуки музыки, и они влились в толпу, преимущественно состоящую из завсегдатаев ресторана Мортон. Майкл регулярно посещал это заведение. Из толпы отделилась Аманда Голдмэн, подошла к ним, обняла Ванессу и поцеловала Майкла в уголок губ. На мгновенье ее язык коснулся его рта. С каждой новой встречей эта женщина становилась все горячей. — Вы оба замечательно выглядите, — произнесла она. —Майкл, примите мои искренние поздравления по случаю номинации. Она повернулась к Ванессе. — Дорогая, в следующем году в это время мы устроим прием в вашу честь. Не дождусь выхода Тихоокеанских дней.

Майкл поблагодарил ее. — А где же Лео?

— По-моему, он на противоположной стороне бассейна, — ответила Аманда. Ванесса заприметила одну из своих подружек и направилась к ней.

Аманда взяла Майкла за руку и потащила его в сторону дома. — Пока никто не добрался до вас, давайте зайдем в дом. Я, кажется, не демонстрировала вам наш винный погребок?

— Винный погребок?

Она повела его по коридору, потом они спустились по узкой лестнице вниз. Внизу она включила свет, и перед ними оказалась небольшая комнатка площадью пятнадцать квадратных футов. Стены комнаты от пола до потолка были заставлены рядами бутылок, и на этикетках можно было прочесть описание их содержимого.

— Аманда, это все очень впечатляет, но какого дьявола мы здесь делаем сейчас?

— Я просто хотела немного побыть с тобой наедине, — сказала она, близко подойдя и обняв его.

— Что ж, это очень неплохая идея, — улыбнувшись, ответил он. — И почему же ты хотела остаться со мной наедине?

— Я хотела быть с тобой с тех пор, когда впервые увидела тебя в Нью-Йорке у Барбары Маннеринг.

— Это самое приятное из того, что мне сегодня довелось услышать.

— Всякий раз, когда ты рядом я только и думаю о том, чтобы оказаться с тобой в постели. — продолжала Аманда.

— Аманда, послушай, не кажется ли тебе, что при данных обстоятельствах, когда я работаю на твоего мужа, это несколько неосмотрительно и даже опасно.

— Давай, внесем ясность, — сказала она, — мне вовсе нет интереса бросать Лео ради тебя, так что давления на тебя не будет. Единственное, чего я хочу, это чтобы время от времени ты трахал меня до потери пульса. Если мы сумеем удержаться в этих пределах, то думаю, мы будем взаимно довольны друг другом.

— Должен признать, мне нравится эта идея. И ее условия.

— Не звони мне, я буду звонить тебе сама.

— Только не домой, а если позвонишь в офис, то по этому номеру. Он вынул ручку и написал телефон на ее ладони. — Марго не отвечает по этой линии. Это мой прямой номер.

— А, эта прекрасная Марго! Ты еще не трахал ее?

— Конечно, нет, — ответил Майкл. — Марго слишком на виду.

— Прежде это никогда не останавливало ее, — сказала Аманда.

— Между мной и Марго исключительно деловые отношения.

Аманда извлекла бутылку из гнезда. — Пусть это будет небольшим напоминанием о нашей сделке, — сказала она, протягивая ему бутылку.

— Шато Моутон Ротшильд, урожая 1961 года, — прочитал Майкл. — Лео говорил, что это любимое вино Боба Харта.

— Бедняга Боб, — сказала Аманда. — Знаешь, ему совершенно нельзя пить. Лео выкупил это вино, чтобы у Боба не было соблазна. Она взяла Майкла за руку. — А теперь пошли к гостям, пока нас не хватились.

Она вела его от группы к группе, представляла гостям, и он принимал их поздравления. В конце концов, она познакомила его с писателем из издания Лос Анжелес Таймс . — Майкл, это Джек Фаррел. Будь с ним любезен, не то он в пух и прах разнесет Городские вечера. Сжав на прощание Майклу руку, она оставила их наедине.

— По-моему, ваша картина просто чудесна, — сказал Фаррел.

— Благодарю, мы и впрямь здорово попотели над ней.

— Что произошло с директором — как его зовут?

— Чак Пэриш, — ответил Майкл. — Надеюсь, это не для записи.

— Конечно. Мы здесь не по делам службы.

— Боюсь, Чаку пришлось нелегко. Деньги, которые он заработал на этой картине, испарились благодаря проворным женщинам и белому порошку. Недавно он объявился у нас в Центурионе в полном отчаянии из-за отсутствия денег и хотел продать мне очередной сценарий.

— И вы не купили его?

— Я приобрел его, не читая.

— Невероятно. И сколько, если не секрет, вы заплатили ему?

— Двести тысяч.

— Боже, а Лео знает о том, что вы не читали рукопись?

— Это только между нами, — сказал Майкл.

— Итак, где же этот Пэриш теперь?

— Я направил его на программу по реабилитации, и, к его чести, надо сказать, он преодолел пагубное пристрастие. Надеюсь, на сей раз, он преодолеет соблазн, но… Майкл сокрушенно покачал головой. — Я сказал ему, чтобы он не рассчитывал на подачки, а представлял мне только законченную работу. Только так он может творить. И медвежью услугу окажет ему тот, кто станет давать ему авансы. Они уйдут к рэкетирам, и он никогда ничего не закончит.

— Я разделяю вашу точку зрения, — сказал Фаррел с явной симпатией. — Полагаю, что хорошо помогать ему, когда он в нормальной форме. В нашем городе люди быстро попадают в зависимость от наркотиков.

Майкл заметил Лео в противоположном углу бассейна. — Прошу прощения, но мне надо переговорить с Лео, не возражаете?

— Конечно. Слушайте, а не мог бы я позвонить вам как-нибудь, обсудить ваши последние проекты?

— Что за вопрос? В любое время.

— Я позвоню.

Майкл помахал ему рукой и направился к скамейке, на которой сидел Лео, пуская кольца сигарного дыма. — Как дела, босс? — сказал Лео, и легонько шлепнул его по коленке. — Ты, как раз, мне и нужен. Первым делом, прими формальные поздравления по случаю номинации.

— Майкл приподнял бутылку вина. — А я уже награжден вашей доброй половиной.

— Она показала тебе погреб?

— Погреб произвел на меня сильное впечатление. Я хочу сохранить эту бутылку для особого случая.

— Отлично. Думаю, таких случаев впереди будет немало. Кстати, своей презентацией нашего нового фильма ты меня сильно впечатлил. Сценарий, костюмы, производственный дизайн — все выглядело просто великолепно. А особенно, девяти с половиной миллионный бюджет, это чудо чертовщина!

— Лео, я планирую снимать все в таком же духе. Мне кажется, что в этом городе слишком много денег выбрасывается на ветер.

— Именно это я всегда утверждал. Ну, парень, мы с тобой еще наделаем много шума.

— Не спорю, — ответил Майкл.

— Слушай, приятель, думаю, студия должна тебя немного вознаградить. Почему бы тебе не подыскать себе хороший дом. Студия выкупит его и перепродаст тебе за полцены.

— Лео, это чересчур щедро.

— Ничего подобного. Это всего лишь бизнес. Мы же собираемся вместе заработать много денег, не так ли?

— Надеюсь, что так.

— С завтрашнего дня начинай поиски дома. Позвони Марии Берман, она — лучший специалист в городе по купле-продаже недвижимости. Он нацарапал имя и телефон на обратной стороне своей визитки. — И помни, дом должен быть красивым. Можешь начать, ну, скажем, с пяти миллионов.

— Лео, вы — сказочный принц, не иначе!

— Я — король, парень. Ты — принц.

Майклу понравилось, как это прозвучало.

 

ГЛАВА 37

К моменту, когда проснулась Ванесса, Майкл был уже одет.

— Сегодня суббота, что ты собираешься делать?

— Мне надо кое-что доделать в студии до того, как завтра мы отправимся на съемки в Кармел, — сказал он, причесываясь.

— А я рассчитывала пойти с тобой вместе на ланч.

— Только не сегодня, Ванесса.

— А куда вы вчера исчезли с Амандой? В ее голосе чувствовались ревнивые нотки.

— Она решила показать мне винный погреб Лео. Майкл застегнул льняной пиджак и подошел к зеркалу, чтобы убедиться в своей неотразимости.

— Ты ее трахнул?

— Майкл удивленно взглянул на Ванессу. — В винном погребе?

— Разве для тебя это имеет значение? А для нее, тем более.

— Ванесса, ты ведешь себя, как жена. Для себя он давно уже отмел этот вариант.

— Ну, и что? Что дурного в том, что я хочу быть женой?

— Ванесса!

— Майкл, а почему бы и нет? Мы могли бы стать звездной голливудской парой.

— Мы можем ею быть, не будучи женаты.

— Если ты сегодня работаешь, для чего так прихорашиваешься?

— Я одет по-рабочему. И, к тому же, как ты помнишь, сегодня суббота.

— Я хочу поехать на студию с тобой.

— И что ты собираешься там делать, кроме того, что не дашь мне работать? Там тебе будет ужасно скучно.

— Все равно, я хочу с тобой.

— Нет, увидимся позже. Он вышел прежде, чем она успела ответить. Квартира выглядела запущенной, а служанка приходила убирать только вчера. Если бы не он, Ванесса заросла бы в грязи. Она постепенно начинала действовать ему на нервы.

Он оставил Порше привратнику отеля Биверли Хиллс и нашел неподалеку кафетерий. Мария Берман уже поджидала его. Он присел за ее столик и заказал чашечку кофе с булочкой.

— Итак, — сказала агент по недвижимости, — вы хотите посмотреть дома стоимостью от четырех до пяти миллионов, верно?

— Я думал об этом, а потом переменил свое решение.

— Что вы имеете в виду?

— Я не хочу смотреть дома. Я хочу увидеть только один дом.

— Один?

— Всего один. Попробуйте напрячь свою память и подобрать мне самый лучший дом в городе примерно за пять миллионов.

Она задумалась. — Скажите, что вы, конкретно, хотите?

— Я хочу, чтобы были большие комнаты, много солнечного света, красивый сад, бассейн и теннисный корт. Я хотел бы, чтобы гостевые комнаты располагались, как можно дальше от хозяйской спальни.

— Как вы относитесь к местам вдоль побережья?

— Прекрасно.

— Тогда заканчивайте свой завтрак.

Он следовал за ее автомобилем по Пасифик Кост Хайвэю через Малибу. Он ожидал, что она остановится возле одного из сотен домов вдоль побережья, но она ехала все дальше. Наконец, ее машина свернула влево и остановилась у охраняемой проходной. Охранник поднял шлагбаум, и они въехали в ворота. Он ехал за ней мимо множества красивых домов, затем она свернула на круговую дорожку и остановилась перед подъездом к шикарному дому. Они одновременно вышли каждый из своей машины.

— Представляете себе, где мы находимся? — спросила она.

— Я здесь совсем недавно. Расскажите.

— Вы находитесь в колонии Малибу. На этом маленьком полуострове расположены самые большие и самые лучшие дома. Здесь самый лучший пляж и самые престижные соседи.

— Смотрится неплохо. Давайте зайдем в дом.

Она открыла особый замок, который вывешивается при продаже дома, и отворила дверь. Коридор шел через весь нижний этаж до выхода на пляж. Они прошли весь этот путь, ее высокие каблуки звенели от соприкосновения с мраморным полом. На нижнем уровне расположились гигантская гостиная, кухня, столовая, и, что пришлось ему особо по сердцу, большая библиотека. Здесь можно устроить потрясающий домашний офис.

Она повела его по лестнице вниз. — Вот тут винный погреб с круглогодичным контролем температуры, а здесь… Она отворила двустворчатые двери. За ними находился небольшой кинозал с двумя десятками кресел и современным кинопроектором.

Наверху располагались спальня, комната отдыха, небольшая кухня, две гардеробные комнаты и две ванные. Кроме того, здесь были сауна и джакузи на высокой деке с чудесным видом на Тихий океан.

Она повела его вниз, и они вышли из дома. Окруженные высокой стеной, здесь были дом для гостей, бассейн и теннисный корт. Майкл никогда не занимался спортом, если не считать игру в ручной мяч и чеканку, но теннис всегда его привлекал. Ему нравилась теннисная форма, но больше всего он любил наблюдать, как играли красивые женщины.

— Квартиры обслуживающего персонала находятся по другую сторону дома, рядом с кухней, — сказала агент.

— Сколько? — поинтересовался Майкл.

— Этот дом, построенный три года назад, обошелся владельцу в семь миллионов. Хозяин был главой обанкротившейся студии. Таким образом, дом свободен уже год.

— Для меня это чересчур дорого, — сказал Майкл с явным сожалением.

— Лео Голдмэн — мой добрый друг, — заметила она. — Мне хочется сделать ему приятное. Я в курсе, что банк, который держит кредит этого дома, хочет сбыть его с рук, как можно быстрее. Но в период настоящего спада рынок дорогих домов не пользуется спросом. Если я сделаю им предложение, которое покроет задолженность и мои комиссионные, думаю, они согласятся смириться с такой потерей.

— Каковы же будут их условия?

— Вы не сумеете, при данных обстоятельствах, приобрести дом в кредит. Это означает, что вся сумма при заключении сделки должна быть погашена наличными.

— Сколько?

— Предложите им четыре миллиона шестьсот тысяч, — посоветовала она, — и, как можно скорее.

— Делайте им предложение. Что до меня, то я могу незамедлительно решить вопрос с наличными.

— Что ж, я позвоню президенту банка домой. Она зашла на кухню и позвонила кому-то по сотовому телефону.

Майкл обошел вокруг бассейна, заглянул в раздевалку. Прошел на теннисный корт и проверил поверхность. Само совершенство. Как и все, что касалось дома в целом. Он вернулся, и увидел, как Мария Берман расхаживает взад и вперед с телефоном и при этом сильно жестикулирует. Он взглянул на часы. Разговор продолжался пять минут. Она закрыла крышку аппарата.

Майкл наблюдал, как она прошла сквозь двухстворчатые двери и подошла к нему. Очевидно, не выгорело , подумал он.

Она остановилась перед ним. — Если студия заключит сделку в этот вторник, дом будет ваш.

Сердце Майкла радостно забилось. — Рад слышать это! — широко улыбнувшись, сказал он.

Она вручила ему ключи. — Насколько я понимаю, с этого момента это ваша собственность. — Кто займется меблировкой и оформлением интерьеров?

— А кто в этом деле самый лучший?

— Джеймс Фоллоуфилд. Если у вас появится желание потратить еще полмиллиона. Она порылась в сумочке. — Вот вам номер его телефона.

— А он работает по субботам? Дело в том, что завтра я покидаю город на три недели.

— Возможно.

Майкл вернул ей карточку с номером. — Знаете что, позвоните ему сами. Скажите ему, что если он окажется здесь в течение часа, то я готов потратить миллион долларов.

Она выудила из сумочки мобильник и позвонила. — Джеймс? Это Мария. Хорошо. А у вас? Отлично! Слушайте, у меня для вас новый клиент, но он очень спешит. Нет, выслушайте меня, Джеймс, это работа на миллион долларов. Да. Колония Малибу в часе езды. Вы увидите черный Порше перед домом. Как зовут клиента? Майкл Винсент. Она выключила телефон.

— Он уже в пути.

— Спасибо, Мария, очень вам признателен.

— Не стоит благодарности. Рада, что могла помочь. Стоит мне позвонить Лео по поводу покупки дома?

— Звоните. Лео знает, где меня найти, если я ему понадоблюсь. И вот что еще, Мария, я не хочу, чтобы обо всем этом знал кто-либо, кроме нас с Лео. Я не желаю, чтобы в прессу просочилась ненужная информация.

— Понятно. Если вы больше не нуждаетесь во мне, я откланяюсь. У меня еще показ одного дома в районе Бел-Эйр.

— Конечно же, поезжайте.

Они обменялись рукопожатиями, и она уехала.

Поджидая дизайнера, Майкл еще раз обошел дом. Он нравился ему все больше и больше.

Полчаса спустя, появился Джеймс Фоллоуфилд.

— Бюджет составит миллион долларов и ни пенни больше — и это включая оплату вашего труда, заявил Майкл.

— Оплата моего труда составляет десять процентов от всех затрат, и я доставлю вам все необходимое с учетом моего гонорара.

— Хорошо. Срок — шесть недель, начиная с сегодняшнего дня. Я желаю войти в этот дом и увидеть, что он меблирован, что в нем есть все: посуда в шкафах, книги на полках, полотенца в ванной, картины на стенах. Я не собираюсь потом бегать по магазинам в поисках каких-то вещей.

— Нет проблем, — сказал Фоллоуфилд. — Какой предпочитаете стиль?

— Богато, элегантно, пристойно. Мягкая удобная мебель. Я хотел бы поставить в гостиной рояль Стейнвэй. Я хочу, чтобы у дома был уже обжитой вид. Я хочу войти и почувствовать, что прожил здесь всю жизнь.

— Рассчитывать ли мне на то, что тут будет жить женщина?

— Да, но она не будет заниматься оформлением и дизайном.

— И мне не надо будет получать одобрение женщины на дизайн?

— Нет, только мое. Так было гораздо проще. Он удивит Ванессу, когда они завершат съемки Тихоокеанских дней.

— В таком случае, мы сэкономим уйму времени.

Майкл взял блокнот, вписал в него несколько строк, вырвал лист и вручил его дизайнеру. — Завтра я еду в Кармел. Это адрес гостиницы, где я остановлюсь. Шлите мне эскизы того, что вы задумаете. Счета направляйте в офис моему секретарю Марго Глэдстоун. Я хочу, чтобы вы предоставляли детальный расчет расходов, а Марго будет проверять счета по мере их поступления.

Фоллоуфилд взглянул на часы. — Я бы предпочел начать прямо сейчас.

— Приступайте.

Майкл еще раз обошел дом. Идеальней не может быть.

 

ГЛАВА 38

Майкл стоял на пляже в Кармеле и смотрел, как Роберт Харт приближался верхом на лошади. Ванесса поджидала Харта на съемочной площадке. Гигантский красный солнечный шар погружался в Тихий океан за их спиной, идеально освещая сцену. Харт спрыгнул с седла, запечатлел легкий поцелуй на щеке девушки, взял ее за руку и повел, держа лошадь под уздцы, вдоль берега туда, где располагался фасад коттеджа, сотворенного фантазией Джорджа Хэсавея.

— Не останавливайте, — прошептал Майкл Элиоту Розену. — Снимайте все, что попадет в камеру. Мы используем этот материал в титрах к картине.

Элиот кивнул в знак согласия. — Хорошо. Даже более того, вы не находите, идеально?

— Лучше и быть не может.

— У меня все, — крикнул кинооператор. — Хотите сделать еще один дубль до захода солнца?

— Не стоит, — крикнул ему в ответ Элиот.

Оператор поднял вверх большой палец руки, подав знак, что понял.

Майкл взял Элиота под руку и повел его вдоль побережья к коттеджу. — Вы прекрасно справились с работой. Хочу, чтобы вы об этом знали.

Розен покраснел. — Благодарю.

— Когда мы начнем съемки в студии на будущей неделе, я хочу, чтобы вы изменили кое-что в сценах с Бобом Хартом.

— Что вы имеете в виду?

— Во время натурных съемок вы были совершенно уверены в Бобе, и правильно, поскольку он был, так сказать, в своей стихии. К тому же, многие сцены, отснятые здесь, дали понять, что доктор — хозяин своей судьбы. Но в тех сценах, которые мы будем снимать в студии, он уже не так уверен в себе, так как не знает, как девушка отнесется к нему, к его чувству к ней. Боб почти во всех сценах будет уверен, я бы сказал, даже самоуверен, но в интерьерах вы должны в корне изменить его. Словом, используйте кнут и пряник, но добейтесь, чтобы он сделался другим человеком.

— Не уверен, что сумею так обращаться с самим Бобом Хартом, — ответил Элиот. — Вы думаете, он стерпит это?

— Думаю, стерпит, поскольку знает, что должен. А вот Сюзан, та вряд ли.

— О, боже! Должен признаться, что до смерти ее боюсь.

— Это и видно. Я постараюсь держать ее от вас подальше, насколько это в моих силах, но если она станет требовать, скажите, как можно спокойней, что вы — директор картины, и что решение за вами. Если это ее не удовлетворит, попросите ее обратиться ко мне. А уж я прикрою вас, как смогу.

— Хорошо, будь по-вашему, — сказал юноша. — Кстати, Майкл, я забыл вам сообщить, что Сюзан уже обращалась ко мне по поводу сцены с пением. Она, и впрямь, против того, чтобы Боб пел.

— Я в курсе, и вряд ли мы с вами сумеем изменить ее мнение. Но, так или иначе, эту сцену мы будем снимать.

— Боюсь, ее отношение поубавит у Боба решимости сыграть эту сцену.

— Может это сработает в нужном нам направлении. В любом случае, доктор начинает эту сцену, будучи не в ладах с самим собой, потом постепенно к нему возвращается уверенность. И я вижу, как это произойдет.

— Не знаю, как у вас это выйдет, — сказал Элиот, — но желаю вам удачи.

— Ладно, можете решать все прочие вопросы. А Боба с этой сценой оставьте мне.

Когда труппа вернулась в Лос Анжелес, офисы Майкла по своей активности стали напоминать осиные гнезда. Кроме него самого, Марго и Рика Риверы, у Майкла работали два ассистента по производству. Майкл все дни проводил в комнате, где совместно с Элиотом Розеном, директором фильма, редактировал отснятые на натуре сцены. Работа над Тихоокеанскими днями вдохновляла Майкла и заставляла трудиться с полной самоотдачей.

Закончив свою ежедневную работу в студии, он приходил домой, а там его ждала Ванесса. У нее было немного съемок на природе, и там не возникало никаких проблем. Но теперь, снимаясь в сценах с Бобом Хартом, она нервничала, была излишне напряжена и все чаще проявляла свой стервозный характер. Майкл поначалу прорабатывал тексты вместе с ней, но со временем она стала выводить его из себя, и он нанял одну актрису второго плана, хотя и профессионалку старой школы, чтобы та помогала Ванессе, а сам предпочел ночевать в своем офисе.

Лео завел себе привычку ежедневно встречаться с Майклом, Элиотом и Марго, которой вменялось в обязанности делать заметки. Он стремился обезопасить свои капиталовложения, и, кажется, был удовлетворен. Как-то ближе к завершению съемок он попросил Майкла остаться, когда все остальные вышли.

— Майкл, по-моему, все идет превосходно.

— Лео, я рад, что вы так считаете. Он полагал, что знает, что сейчас произойдет, и не ошибся.

— Малыш, сегодня утром меня навестила Сюзан Харт.

— Точно по расписанию, — улыбнулся Майкл.

— Думаю, что у нее имеется уважительная причина. Майкл, она считает, что Боб не должен играть в заключительной сцене, потому что она знает его гораздо лучше других. Она была жутко взвинчена. Такой мне еще не доводилось ее видеть.

— Просто она получила отлуп у Элиота, да и я, кажется, не был с ней слишком мил.

— Не думаю, что ты можешь так поступать, особенно сейчас, когда надо отснять эту сцену.

— Лео, ради бога, — сказал Майкл, едва сдерживаясь. — Я заключил с ней сделку. Я сказал ей, что, если она или Боб целиком и полностью не одобрят этой сцены, я заменю ее на альтернативную. Что еще я могу сделать?

— Может, ты снимешь альтернативную сцену и просто забудешь об этом пении?

— Нет, ни в коем случае.

Лео зажег сигару и выдохнул дым в сторону экрана. — Я вижу, что проблема существует. Сюзан категорически против того, чтобы Боб сделался посмешищем. Она волнуется, что это вызовет негативную реакцию в Голливуде. Дело в том, что, когда Боб напивался, он становился несдержан на язык. Естественно, он нажил много врагов.

— Понимаю.

— Надеюсь, что понимаешь. Либо ты найдешь способ уговорить Сюзан, либо она не позволит мужу сыграть эту сцену.

— Обещаю сделать все от меня зависящее.

— Да, уж, пожалуйста, малыш.

Майкл сидел в репетиционном зале студии и слушал, как Роберт Харт исполняет Dein ist mein ganzes Herz. За роялем сидел Антон, и Майкл посчитал, что все идет отлично. Харт исполнял арию гораздо лучше, чем Майкл мог себе представить. У него был легкий баритон, причем довольно приятный. Даже Антону нравилось его пение. Но вот появилась Сюзан и пригласила Майкла выйти на минутку.

— Майкл, — сказала она, когда они удалились на приличное расстояние, — я не хочу, чтобы Боб участвовал в этой сцене.

— Но, Сюзан, мы же договорились.

— Считайте, что нет. Эта сцена сведет его с ума. Вы этого не видите, но зато вижу я, когда он приходит домой. Я не позволю ему доводить себя до такого состояния и точка.

— Разве вам не показалось, что он хорошо пел? — вздохнул Майкл. — Ладно, Сюзан. Мы заканчиваем съемки послезавтра. Я вырежу эту сцену. И мы отснимем альтернативную.

— Так-то лучше, — сказала она, потрепав его по щеке. — А когда я смогу увидеть ее?

— Я хочу, чтобы Марк сначала все довел до блеска. Как насчет десяти утра в пятницу у меня в офисе? Нам надо переменить декорации, и вряд ли мы успеем начать съемки до конца ланча.

— Обещаете?

— Обещаю. Сцена будет готова для вас.

Она широко улыбнулась и пошла по коридору к женскому туалету.

Майкл наблюдал за ней. И лихорадочно обдумывал свой очередной ход.

 

ГЛАВА 39

Майкл ночевал в своем офисе с четверга на пятницу и в восемь утра в пятницу, последний день съемок Тихоокеанских дней устроил встречу с Элиотом Розеном и менеджером по производству, Барри Виммером.

— Барри, мне нужно, чтобы вы приготовили все для съемок сцены в рисовальной комнате.

— Какую из двух — с пением или без?

— Мы должны снимать и ту, и другую, но сначала альтернативную.

— Кто-нибудь ввел в курс дела Боба Харта?

— Предоставьте это мне. Мне надо, чтобы Элиот приготовил всю аппаратуру в течение часа. Снимать начнем в десять-тридцать. Элиот, по графику сегодня мы работаем с тремя кинокамерами, верно?

— Совершенно верно. Я хотел использовать одну для Боба, потом две другие для Ванессы и небольшой аудитории.

— В сцене с пением мы используем все три камеры для сцен с Бобом, а реакцию на его пение снимем позже. Барри, дайте знать операторам.

— Как скажете, — поднявшись с места, произнес Барри.

— Имейте в виду, что Боб не должен ничего знать о наших планах, пока я ему не скажу.

— Хорошо.

Барри ушел.

Элиот был сильно взволнован.

— Вы не посвятили в это Сюзан?

— Она планировала придти к десяти, но может появиться на четверть часа раньше. Я возьму ее на себя.

— Вы сумеете удержать ее подальше от меня?

— Она не будет присутствовать на съемках.

— Каким образом вы собираетесь не допустить ее до съемочной площадки?

— Элиот, предоставьте дело мне. А сейчас идите к своим людям и подготовьте актеров и все прочее к началу ровно в десять тридцать. И не забудьте костюм для Антона.

Элиот вышел, покачав головой.

Майкл подошел к портфелю, вынул из него небольшую склянку с Валлиумом и вынул из нее две пилюли. Чуть подумал и добавил третью. Из кофейного сервиза взял чашку и авторучкой фирмы Монблан раскрошил пилюли до порошкообразного состояния. Добавил несколько капель кипятка и перемешал в чашке состав, чтобы порошок совершенно растворился в воде. Затем перелил жидкость в стакан и поставил его на полку. Если это не сработает, ему ничего не останется, как просто ее задушить.

Без четверти десять Марго впустила Сюзан в офис Майкла. Он усадил ее на диван и дал прочесть несколько страниц.

— Только что с факсмашины Марка, — сказал он. То были листы, которые он вытащил из первого чернового сценария Марка Адара.

Она начала читать. Он направился к бару.

— Можно предложить вам что-нибудь выпить?

— Нет, благодарю, — ответила она, глотая лист за листом.

— Фруктовый сок? Минералку? В противном случае, подумал он, придется перерезать тебе горло.

— Ну, хорошо, давайте томатный сок.

— Он снял с полки приготовленный стакан, открыл банку с соком, перелил содержимое в стакан и быстро перемешал чайной ложкой. Затем налил себе пива и вернулся к кушетке. — Пожалуйста, — сказал он, вручая ей стакан.

Сюзан машинально потягивала сок и продолжала читать. Наконец, она закончила чтение и улыбнулась. — Я думаю, это намного лучше сцены с пением, как по-вашему?

— Как скажете, дорогая.

Она выпила еще сока. — Во сколько начало съемок?

— Ровно в час дня. Сейчас они заняты оборудованием площадки.

— А почему бы нам не взглянуть на нее?

— Я пообещал Джорджу Хэсавею, что не побеспокою его, пока он не закончит подготовительные работы. Если у вас есть какие-либо возражения, у нас есть время их учесть.

— Ладно, — сказала Сюзан, зевнув, — прошу прощения, я не очень выспалась нынче ночью.

Ты будешь хорошо спать сегодня, думал Майкл.

— Расслабьтесь, почитайте что-нибудь, если у вас есть время.

— Конечно. Что-нибудь для Боба?

— Не совсем. Мне просто нужно выслушать чужое мнение. Он дал ей киносценарий под названием В лабиринтах прямоты . Вы будете первой, кто прочтет рукопись, даже Лео еще не видел.

Она взяла рукопись. — Мне нравится заглавие.

— Прочтите хотя бы первый акт и скажите, что вы об этом думаете.

— Непременно.

— Прошу прощения, но мне надо на время вас покинуть.

— Идите. Я буду читать. Она пила сок маленькими глотками.

— Еще сока?

— Нет, этого вполне достаточно.

Майкл вышел из офиса и прикрыл за собой дверь.

Он подождал минут десять, потом вернулся. Сюзан Харт сидела на диване, ее голова упала на грудь, и было слышно легкое похрапывание. Майкл положил подушку в изголовье дивана и аккуратно уложил Сюзан.

Он подошел к бару, вынул из него коробку, обернутую в подарочную бумагу, и вышел. Он поспешил в бунгало, которое Роберт Харт использовал как гримерную комнату, постучался и вошел.

Боб Харт сидел перед зеркалом и читал газету. — Входите, Майкл, — произнес он. — Все ли готово к началу съемок?

— Через несколько минут, Боб. Майкл протянул ему коробку. — Это стояло возле ваших дверей.

— От кого? — спросил Харт, принимая пакет.

— Понятия не имею. Откройте.

— До меня дошли слухи, что мы снимаем запасной вариант, — сказал Харт. Он сорвал ленточку и обертку из фольги и раскрыл коробку.

— Верно.

— Где Сюзан?

— Она — в моем офисе, читает сценарий.

Актер заглянул в коробку и слегка присвистнул. — Боже мой, взгляните на это. В его руках была бутылка вина.

— А я не очень-то разбираюсь в винах. Что, что-нибудь хорошее?

— Да это же Шато Мутон Ротшильд 1961 года. Знатоки утверждают, что это одно из лучших вин столетия.

— Я определенно никогда не пробовал ничего подобного, — сказал Майкл. — Думаю, вы сохраните его для какого-нибудь торжественного случая.

Харт вынул из коробки два стакана и штопор. — Давайте, прямо сейчас. Попробуйте за меня. И скажете, каково оно!

— С удовольствием, — сказал Майкл. Он наблюдал, как любовно Харт вытащил пробку, обтер краешек бутылки и наполнил стакан. Боб повертел стакан в руке и глубоко вдохнул, чтобы ощутить запах.

— Великолепно, — сказал он и отдал стакан Майклу.

Майкл взял его и поднес к свету. — Прекрасный цвет. Он понюхал вино и сделал глоток.

— Вы правы, у него чудесный букет.Боже, я никогда не пробовал ничего подобного!

— Оно и впрямь такое чудесное? — спросил Харт с очевидной завистью.

— А знаете что, Боб, в этой сцене доктор должен был выпить пару стаканов вина.

— Но не я, — с сожалением вздохнул Харт. — Я на колесах.

— Конечно, — подтвердил Майкл, внимательно наблюдая за актером.

— И все же, если это нужно для сцены, то вряд ли повредит, если я выпью пол стакана.

Майкл взял бутылку и наполнил второй стакан. — Не думаю, что это может повредить, — поддержал он Боба.

Харт принюхался к стакану и сделал глоток, удержав его как можно дольше во рту. — Само совершенство, — заключил он. — Вкус черной смородины, не находите?

— Думаю, так оно и есть, — произнес Майкл, понятия не имея, какой у черной смородины вкус.

Харт сделал еще один глоток. — Какая прелесть! Боже, какие оно будит воспоминания! Он сделал большой глоток. — Ах, Майкл, знаете, я, право же, сильнее волновался по поводу сцены с пением, чем следовало.

— Не знаю. Это не было заметно.

Боб допил свой стакан, и Майкл наполнил его снова.

— Да, боюсь, что я позволил Сюзан распоряжаться собой. То есть во время репетиции все было не так плохо, но я сомневался. Представьте, последний раз я пел перед аудиторией тридцать лет назад — и то это были актеры.

— Ну, сейчас нечего переживать по этому поводу.

— Знаю, но мне бы хотелось, чтобы в фильме была эта сцена. То есть я не хотел бы, чтобы кто-то увидел ее, но, по-моему, она интересна.

— Если не возражаете, в один из ближайших дней мы можем сделать пробу.

— Да, может быть, — Харт опустошил второй стакан.

Майкл вышел на площадку вместе с Бобом Хартом и подозвал к себе Элиота Розена. — Быстро отснимите запасной вариант, — сказал он, — и давайте без дублей.

— Хорошо, все готовы, — Розен вызвал актеров и работников сцены. — Прекращаем репетиции и приступаем к съемкам.

Они отработали сцену. Доктор прервал рассказ, когда Ванесса села за фортепиано, и обратился к ней с речью.

— Достаточно, — обратился Элиот к операторам. — Смонтируйте то, что вышло, и все.

Раздался звонок, все актеры поднялись.

— Прошу минуту внимания! — сказал Майкл. Он повернулся к Харту. — Боб, я вас прошу, в качестве небольшого подарка нам всем, не могли бы вы исполнить песню Dein ist mein ganzes Herz?

— Да, да! — закричали несколько актеров второго плана.

Харт, немного покрасневший от смущения, оглянулся, нет ли поблизости жены. — Ну, хорошо. Я с удовольствием спою. Только дайте мне минутку на подготовку. Он вышел из освещенной площадки.

Майкл дожидался его. Он дал актеру стакан вина, потом поднял свой. — Ваше здоровье!

— Спасибо, Майкл, — произнес Харт, подняв свой стакан. Он опустошил его, затем повернулся к сцене. Со стороны актеров второго плана раздались вежливые аплодисменты.

Майкл взглянул на Элиота Розена, который, в свою очередь, дал отмашку кинооператорам. Все три камеры были наведены на Харта. — Давайте снимем это шутки ради, — сказал он.

— Как пожелаете, — махнул рукой Боб.

Антон, одетый в концертный костюм, занял место за фортепиано.

— Прошу тишины! — произнес помощник директора.

— Включайте камеры, — тихо сказал Розен.

— Скорость, — отозвались операторы.

— Снимаем.

Харт выждал момент, потом произнес короткую речь. Затем кивнул Антону, который исполнил небольшое вступление, после чего звезда экрана начал петь.

Майкл был, как будто в трансе. Музыка произвела на него тот же эффект, что и тогда, когда он впервые услышал ее. Он посмотрел по сторонам и убедился, что актеры второго плана были как бы тоже под гипнозом. Харт в роли доктора играл сцену с полной отдачей, пел, так сказать, вкладывая в исполнение всю душу, и было видно, как слезы струятся по его щекам. Немногочисленная аудитория взорвалась аплодисментами, совершенно непредусмотренными сценарием.

Элиот Розен выждал целую минуту, перед тем, как остановить камеры. И не удержался от похвалы. — Боб, это было замечательно! От всего коллектива приношу вам благодарность.

Майкл отвел Розена в сторону.

— Отснимите еще раз реакцию зала, прокрутите ленту снова. Сделайте все, как можно быстрее, и передайте фильм на обработку. Я хочу поработать с отснятым материалом завтра. Он направился к выходу, по пути выхватив Боба Харта из толпы окруживших его актеров, и повел его к гримерной.

— Боб, — сказал он. — Это был незабываемый момент в моей жизни. Могу только пожелать, чтобы со мной ваш триумф разделили кинозрители.

— А лично я мог бы пожелать, чтобы эту сцену видела Сюзан, — ответил актер. — Но не вздумайте сказать ей, что я поступил наперекор ее воле.

— Не волнуйтесь, Боб. Даю вам слово. Майкл оставил актера и направился к своей машине. Когда он подошел к ней, то увидел, как Ванесса стучится в дверь к Бобу. Харт отворил дверь в гримерную, и она вошла.

Майкл не привык, чтобы женщины ему изменяли. В приступе негодования он отправился в свой офис.

 

ГЛАВА 40

Майкл наблюдал, как Боб Харт склонился над своей супругой и поцеловал ее в губы. — Вставай, спящая красавица, проснись!

Сюзан раскрыла глаза и взглянула на мужа. — Привет! Пора на съемки?

— Мы уже все закончили, — сказал ей актер. — Сделали все с одной пробы. Думаю, получилось неплохо.

Она встала, протерла глаза и посмотрела на Майкла. — Почему вы не разбудили меня?

— Вы выглядели такой уставшей. Я просто не посмел.

— Ты же знаешь, что плохо спала прошлой ночью, — добавил Харт.

— Это правда. Я сильно переживала по поводу заключительной сцены. — Когда, кстати, я смогу увидеть ее? — обратилась она к Майклу.

— Не раньше понедельника, — ответил он. — Я всех распустил по домам. Мы укладываемся в график, так что работать в выходные нет необходимости.

Неожиданно она пристально посмотрела на мужа. — Боб, ты пил?

— Всего лишь стаканчик вина. Поклонник прислал бутылку.

— Тебе не следовало этого делать, — забеспокоилась Сюзан.

— Ничего страшного. Давай, поедем домой.

Майкл проводил их до машины. Когда он вернулся, его поджидал Рик Ривера. — До меня дошли слухи, что все прошло хорошо, — сказал бывший детектив.

— Так точно. Рик, а по какому поводу вы пришли? Я сейчас очень занят.

Ривера положил на стол несколько листков бумаги. — Я кое-что написал на основе дела, которое вел пару лет назад. Хотелось бы знать, что вы думаете по этому поводу.

— Обещаю прочесть, как только появится свободная минутка. А сейчас прошу меня извинить…

— Конечно. Ривера вышел.

Майкл взглянул на оставленный экс-детективом материал, потом бросил его в ящик стола.

Раздался телефонный звонок. — Майкл, — послышался голос Марго, — это Джеймс Фоллоуфилд. Будете с ним говорить?

— Да. Майкл обрадовался звонку. После стольких недель просмотров фотографий мебели, после подбора тканей и образцов краски, новый дом был почти готов. — Джеймс? Как дела?

— У меня все в лучшем виде, Майкл. Завтра исполняется ровно шесть недель с момента нашего с вами договора, не так ли?

— Так точно.

— Все закончено. Когда вы хотите осмотреть дом?

— Я могу приехать через час. Майкл повесил трубку, вышел из офиса и направился к конторке Марго. Он дал ей ключ. — Марго, я хотел бы, чтобы вы нашли несколько человек, которые съездили бы ко мне на квартиру, забрали мои вещи и перевезли их в новый дом.

— Он уже готов? — удивилась Марго.

— Да.

— Захватить туда же и вещи Ванессы?

— Нет.

Марго не сумела скрыть удивления. — Как пожелаете. Она взяла сумочку и направилась к выходу, едва не столкнувшись в дверях с Барри Виммером.

— Барри, заходи! — пригласил его Майкл. Тот вошел и прикрыл за собой дверь.

— Сколько? — спросил Майкл.

Барри вынул из кармана клочок бумаги и отдал Майклу. — Чуть больше миллиона трех тысяч, — пояснил Виммер. Я вычел из них двадцать процентов по нашему уговору, а все прочее направил туда, куда вы просили.

— По моим расчетам там должно быть миллион пять тысяч, — сказал Майкл.

— Я бы мог сделать это, но при этом был риск оказаться замеченным, — объяснил Барри. — Я руководствовался здравым смыслом.

— Хорошо, — сказал Майкл, — Кстати, Элиот все еще снимает реакцию публики?

— Да, он закончил работу с актерами второго плана, на очереди Ванесса.

— Пойди и разыщи Элиота. Пусть займет Ванессу на площадке еще на пару часов.

— Она довольно быстро схватывает роль.

— Делай, что велено.

— Ладно. Кстати, после того, как Элиот закончит сцену с Ванессой, мы намеревались устроить небольшую пирушку. Вы не придете?

— Спасибо за приглашение, но не могу. Передай всем мои наилучшие пожелания, и пришли мне счет, я все оплачу.

— Хорошо, спасибо.

Майкл вытащил из ящика стола материал, оставленный ему Риком Ривера. — Можешь прочитать это за выходные, — попросил он Барри, передавая ему бумаги. — Хочу знать твое мнение.

— Конечно. Буду рад ознакомиться.

— Барри?

— Да.

— Как ты думаешь, Рик когда-нибудь проявлял интерес к нашему бюджету?

— Он спросил, сколько мы истратили на Тихоокеанские дни.

— И ты сказал ему?

— Это не для кого не секрет.

— Если он когда-нибудь спросит о чем-то, касающемся бюджета, сообщи об этом мне.

— Непременно.

— У меня все.

Менеджер по производственным вопросам удалился.

По дороге в Малибу Майкла охватило такое же мощное нетерпение, какое случилось с ним, когда он только что приземлился в Лос Анжелесе. Он никогда не владел ничем, кроме одежды и автомобиля. А вот теперь он станет ни больше, ни меньше, как домовладельцем.

Охранник у ворот колонии Малибу пропустил его без задержки, и Майкл вскоре подъехал к своему новому дому. Он запарковал машину на круговой площадке и открыл дверь собственным ключом. Хотя он лично давал добро на все, что было куплено для дома, он принципиально не приезжал сюда, пока Джеймс Фоллоуфилд делал свое дело, и теперь у него было ощущение, что он впервые посетил это место.

Дизайнер встретил его в холле и провел по всему дому. Майкл молча следовал за ним, впитывая в себя атмосферу нового дома. Повсюду красивая комфортабельная мебель, мягкие ковры, добротные картины. Дом как бы стал его собственным продолжением, его вторым «я».

Когда они завершили тур, Фоллоуфилд нетерпеливо заглянул Майклу в глаза.

— За все время вы не проронили ни слова, — констатировал он.

— Джеймс, это совершенно бесподобно, — сказал Майкл. — Вы сделали все точно так, как я просил.

Фоллоуфилд с облегчением вздохнул. — Слава богу, а то вы до смерти перепугали меня. У меня никогда прежде не было такого молчуна-клиента.

Майкл проводил дизайнера до дверей и подал ему руку. — Громадное вам спасибо.

— Шампанское в холодильнике, — сказал на прощание Фоллоуфилд.

Не успел Майкл зарыть за ним дверь, как к подъезду подкатил БМВ Марго. Майкл объяснил рабочим, куда отнести его одежду, потом спустился вниз. Он бродил по дому и, зайдя в кабинет, увидел Марго, с удивлением озирающуюся по сторонам.

— Очень красиво! — наконец, сказала она. Неясно, каким образом, но Фоллоуфилду удалось уподобить дом его новому хозяину.

— Как это?

— Не знаю, он очень выразительный, даже сексуальный, но, тем не менее, мало что говорит о вас.

Это наблюдение пришлось Майклу по душе. — Простите, мне надо позвонить. Только не уезжайте. Он взял трубку, набрал номер студии и попросил соединить его с площадкой, на которой все еще работал Элиот. Услышав голос Розена, Майкл спросил: — Вы уже закончили снимать?

— Только-только.

— Как все прошло?

— Чудесно. Ванесса была очень хороша.

— Мне понадобится фильм к завтрашнему утру, и я хочу, чтобы все было готово в понедельник к девяти утра.

— Это вполне возможно, — заверил Элиот.

— Поздравляю, вы проделали неплохую работу.

— Спасибо, Майкл. Вы нам тоже здорово помогли.

— Я не смогу быть на вечеринке по случаю завершения съемок. Так что, пожалуйста, поблагодарите всех от моего имени, скажите, что они превзошли самих себя.

— Хорошо.

— Да, пригласите к телефону Ванессу.

У нее был усталый, но в то же время счастливый голос. — Привет, Майкл! Ты где?

— Я уехал по делам. Ванесса, отличная работа! Когда фильм выйдет на экраны, у тебя не будет отбоя от предложений.

— Разве ты не приедешь на нашу прощальную вечеринку?

— Нет, боюсь, я занят другим делом.

— Майкл, ты говоришь как-то странно.

— Моя дорогая, настало время самой покорять Голливуд.

— Что?

— Я съехал с квартиры.

— Майкл, я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Просто мы больше не нуждаемся друг в друге. Ты теперь прекрасно обойдешься без меня.

— Майкл…

— Квартира оплачена на ближайшие шесть недель. Это даст тебе достаточно времени подыскать себе новое жилье. Согласно нашему контракту я удваиваю твое жалованье. Если тебе что понадобится, звони Марго.

— Майкл…

— Прощай, Ванесса. Он повесил трубку. Марго с удивлением уставилась на него.

— Это было… очень странно, — проговорила она.

— Зайдем на кухню, — сказал он. Он пошел вперед, нашел в холодильнике бутылку шампанского и стал открывать ее. — Здесь полно еды. Не согласитесь поужинать со мной?

— Майкл, скажите, что именно означает это приглашение?

Он нашел два бокала и налил в них вино. — Ничего особенного. Всего лишь ужин и, не обремененный обязательствами, секс между людьми, которые хорошо знают друг друга. К утру понедельника мы и думать забудем обо всем этом.

Она рассмеялась. — Ну, в таком случае, я принимаю ваше приглашение.

Он вручил ей бокал. Майкл всегда предпочитал женщин старше его и часто воображал, какой Марго окажется в постели.

 

ГЛАВА 41

В субботу, оставив Марго у бассейна, Майкл уехал в студию и просмотрел отрывки из съемок предыдущего дня. Он был потрясен сценой, в которой Боб Харт покорил всех своим пением, хотя сцена зрительской реакции еще не была смонтирована. Редактор Джейн Дарлинг и Элиот Розен смотрели вместе с ним.

— Майкл, это, в самом деле, потрясающе, — сказал Элиот. — Вы оказались правы.

— Джейн, я хочу, чтобы вы свели к минимуму кадры зрительской реакции, чтобы они не отвлекали от того, что мы только что видели.

— А как насчет отснятого материала с Ванессой? — спросил Розен.

— Несомненно, это важно, но, имейте в виду, главный в сцене — Боб, так что не делайте на Ванессе акцента больше, чем это необходимо, чтобы показать, как он завоевывает ее.

— Завоевывает? — спросила Джейн. — Я не рассматривала сцену с этой точки зрения.

— Это завоевание очевидное и простое, — пояснил Майкл.

— Полагаю, с точки зрения мужчины.

Майкл засмеялся. — Совершенно верно, Джейн. Скоро вы будете готовы к завершению чернового варианта?

— Скоро. Осталось только смонтировать эту сцену.

— Смогу ли я просмотреть весь фильм в понедельник?

— Да, при условии, что завтра я поработаю над ним, — сказала она.

— Я пошлю вам огромный букет цветов, если вы согласитесь сделать это.

— Разве я могу устоять?

Когда он вернулся в новый дом, то уже не застал Марго.

В понедельник ровно в девять утра Майкл явился в свой офис. Как и прежде, он обменялся приветствиями с Марго, и никто бы не почувствовал ни малейшего намека на то, что случилось между ними в выходные дни. Все произошло так, как он хотел. — Свяжите меня с Лео, — попросил он.

— Доброе утро, малыш, — зевнул Лео.

— Плохо спали, Лео?

— Поздно лег. Играл с мальчиками в покер.

— Вас можно пригласить на просмотр чернового варианта Тихоокеанских дней?

— Уже готово? Если так, считай, что я тоже готов. Как насчет того, чтобы встретиться в одиннадцать утра в просмотровом зале «А»?

— До встречи. Майкл вызвал Марго. — Мы устраиваем просмотр чернового варианта в одиннадцать часов в зале «А». Я прошу вас организовать столько народу, чтобы можно было заполнить зал. И пусть будет больше секретарш.

— А я могу придти?

— А как же без вас? И свяжите меня с супругами Харт.

В голосе Сюзан Харт слышалась усталость. — Привет, Майкл.

— С добрым утром, Сью. Не могли бы вы вместе с Бобом приехать к одиннадцати на первый прогон фильма?

— Боб неважно себя чувствует, а я приеду. Как, по-вашему, получилось ничего?

— Давайте посмотрим вместе. Жаль, что Боб нездоров.

— Майкл, скажите, что, именно, произошло в пятницу?

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что уснула среди бела дня, чего прежде со мной никогда не бывало. А Боб сподобился пить с вами вино.

— Боб уговорил меня выпить стаканчик.

— Где он взял вино?

— Кто-то доставил его к гримерной Боба. Он сказал, что вино послал кто-то из его фанатов.

— Именно так он и сказал.

— Сюзан, что в этом плохого?

— А вы, что, не знали о его, так сказать, проблеме?

— Простите, не понял.

— Боб не может пить алкогольные напитки. Ему нужны месяцы, чтобы потом придти в норму.

— Он говорил что-то, но я не знал, что у него такая проблема.

— Ладно. Увидимся в одиннадцать часов.

— Просмотровый зал «А». Майкл повесил трубку.

У дверей возник Барри Винер. — Можете уделить минутку?

— Не больше. В чем дело?

Барри вручил ему несколько страниц. — За выходные я прочитал творение Рика.

— Ну, и?

— Довольно интересно. Думаю, вам стоит прочесть. По правде сказать, я никак не мог понять, что делает у нас Рик. А сейчас вот изменил свое мнение о нем.

Майкл потряс бумагами. — Вот это он и делает у нас. Он — мой личный эксперт по детективным сюжетам.

— Что ж, мне это нравится. Хороший автор мог бы сделать из этого материала конфетку.

— Хорошо, я прочту, как только улучу минуту. После ухода Барри, Майкл подумал, что, может быть, Ривера не такой уж и балласт. И если его детектив так хорош, как считает Барри, то это оправдывает затраты на содержание Рика. А то Лео уже задавал ему вопросы насчет экс-копа.

Майкл встретил Лео и повел его в зрительный зал. Марго хорошо справилась с заданием. Зал был заполнен до отказа.

— Что, ожидается бой быков? — спросил Лео, войдя в помещение.

Все засмеялись.

Майкл огляделся в поисках Сюзан Харт и обнаружил ее в четвертом ряду, как раз там, где любил сидеть его босс. — Лео, — шепнул он.

— Что?

— Если Сюзан затеет разговор до окончания просмотра, заткните ее, ладно?

— Ладно, заткну.

Майкл проводил Лео до четвертого ряда и усадил его. Этот ряд был оснащен выдвижными досками, на которых можно было делать заметки, и Лео уселся в кресло и взял в руки карандаш. Майкл нажал кнопку в ручке своего кресла и сказал: — Запускайте ленту.

Через пять минут после начала, Майкл поднялся и прислонился к стене, наблюдая за лицами зрителей. Ему не надо было видеть картину. Ему нужна была реакция зала. Зрители сидели очень тихо, почти не шевелясь.

Он простоял у стенки большую часть фильма, и по лицам понял, что сделал хорошую кинокартину. Но он не знал, было ли чистым безумием заставить кинозвезду мирового класса сыграть в сцене, которая способна превратить все в посмешище.

Когда настала очередь этой самой сцены, Сюзан Харт обернулась к нему с выражением неприкрытой ненависти. Она шепнула что-то Лео и сделала попытку подняться. Лео взял ее за руку и насильно вернул в кресло, прижав к губам палец. В это время Боб запел.

Майкл оглядел ряды зрителей, большинство которых составляли женщины, и стал следить за выражением их лиц. На них написано было неподдельное удивление, и, когда Боб закончил свою арию, главным сюрпризом для Майкла было лицо Лео, по которому катились слезы.

Редактор весьма удачно запустила мелодию песни в том месте, где Ванесса с Бобом шли вдоль берега к коттеджу, и когда экран погас, зрители встали, как один, и дружно зааплодировали.

Майклу потребовалось несколько минут, чтобы пробиться к Лео, так как они оба попали в окружение женщин, желающих их поздравить. Издалека он поймал выражение лица Сюзан, которое было бледно от гнева.

В конце концов в кинозале остались только Майкл, Лео, Сюзан, Элиот и редактор Джейн.

— Майкл, — сказала Сюзан Харт, — я хочу видеть альтернативную сцену.

— У нас нет альтернативной сцены, — ответил Майкл.

— Но вы же снимали ее, я знаю.

— Нынче утром я сжег негативы.

Она повернулась к Лео. — И это сойдет ему с рук?

— Сюзан, — заметил Лео. — Я, что, по-вашему, сумасшедший? Разве вы только что не смотрели фильм?

— Конечно, я смотрела его.

— Вам он не понравился?

— Мне не понравилась сцена с пением.

— Вы что, не слышали реакции этих женщин?

— Майкл нарочно организовал эту массовку.

— И что из того? Секретарши тоже люди, и они посещают кинотеатры.

— Меня ловко провели, — сказала женщина. — Не могу с уверенностью сказать, как они это проделали, но я не желаю, чтобы меня дурачили.

Лео обнял ее за плечи. — Сюзан, — твердо произнес он, — лучше скажите спасибо Майклу.

 

ГЛАВА 42

Из журнальной статьи:

Вновь грядет время вручения Академических наград, и рекламные прогнозы ежедневных газет уделяют, на наш взгляд, недостаточно внимания «небольшому» фильму и его более, чем загадочному продюсеру Майклу Винсенту, недавно появившемуся у нас. Картина Тихоокеанские дни, поставлена по сценарию Марка Адара по мотивам небольшой новеллы 1920-ых годов под тем же названием, принадлежащей перу писательницы Милред Парсонс.

Фильм получил четыре номинации за лучшую кинокартину, лучшего актера, лучшую актрису и лучший сценарий. Это малобюджетный фильм. На прошлой неделе в журнале Разное была информация, что выручка от отечественного кинопроката принесла семьдесят миллионов дохода, и, коль скоро фильм заслужил столько Академических наград, можно рассчитывать, что за рубежом он соберет не меньше ста пятидесяти миллионов. Это замечательные цифры для продюсера, поскольку, если источники Центурион Студии верны, контракт принесет ему десять процентов при условии, что бюджет картины не превысит двадцать миллионов долларов. Что касается Тихоокеанских дней, то бюджет этого фильма с учетом всех затрат оказался ниже десяти миллионов.

Майкл Винсент прибыл в Голливуд два года назад, имея за плечами единственную киноленту, ныне всем известные Городские вечера , которая выставлялась на приз за лучший фильм, но не получила его. Кэрол Джеральди, умершая от передозировки наркотиков вскоре после съемок, получила Оскара посмертно, и, по мнению кинокритиков, останься она в живых, могла бы восстановить утраченную карьеру. Городские вечера были написаны и поставлены студентом киностудии при нью-йоркском университете по имени Чак Пэриш, но главная заслуга постановки принадлежала все тому же продюсеру. Винсент продал свой только что смонтированный фильм главе Центурион, Лео Голдмэну и тогда же заключил долгосрочный контракт со студией.

В настоящее время Винсент снимает фильм В лабиринтах прямоты . Это еще один сценарий Чака Пэриша. А следующий проект — драма, которую принес бывший полицейский детектив, специализировавшийся в расследовании убийств. Сейчас он — помощник продюсера и работает у мистера Винсента. На сей раз Винсент пробует себя в роли директора будущего фильма.

Лео Голдмэн, «открывший» Майкла Винсента, без ума от своего продюсера. Это — новый Дэвид Зелзник, заявил Голдмэн в телефонном интервью. «Я никогда не работал с молодым продюсером, который имел бы такую хватку во всем, что имеет отношение к кино, — и он продолжает снижать затраты. Не думаю, что кто-либо другой мог снять Тихоокеанские дни с таким бюджетом, как это сделал Майкл».

И это — истинная правда. Винсент умел снимать за минимальные деньги. Его секрет заключался в том, чтобы уговорить стоящих людей работать за малую плату. Так, например, Роберт Харт, чей гонорар обычно составляет три миллиона, заявил, что за участие в съемках фильма Тихоокеанские дни он получил всего пятьсот тысяч, так как, во-первых, картина ставилась по сценарию Марка Адара, и, кроме того, эта роль дала ему возможность проявить дарование в совершенно неожиданной для него сфере. В свою очередь, Адар признался, что тоже работал за небольшую долю своего обычного гонорара. Да и другие актеры не могли вразумительно объяснить, почему согласились работать за столь скромное вознаграждение.

Другой способ, при помощи которого Майкл Винсент умудряется урезать бюджет, — он использует таланты никому неизвестных людей. Он пригласил Элиота Розена в качестве директора фильма Тихоокеанские дни из школы-студии при лос-анжелесском университете. Майкл отметил, что Розен сумел мастерски отснять восьмиминутную сцену для своего класса. А Ванесса Паркс, красивая юная актриса, которая получила номинацию за работу над картиной, прежде была мало кому известной моделью. Винсент подписал с ней персональный контракт, в соответствии с которым она получала пять тысяч в неделю, а после выхода фильма, он удвоил ее зарплату. И даже поселился с ней в роскошных апартаментах.

Итак, подведя итоги, можно сказать, что все рады иметь дело с Майклом Винсентом — руководство Центуриона и все люди, которые, так или иначе, соприкасаются с ним. Только это не совсем так. То есть, практически все, кто работает с ним, выигрывают в одном, хотя и теряют в другом. Свидетельство тому — деньги, выплаченные Харту и Адару по сравнению с тем, что заработал сам Винсент. Кроме того, с ним связаны человеческие драмы и даже трагедии. Так, например, Кэрол Джеральди, сыгравшая ведущую роль в фильме, в период съемок сидела «на игле». Она умерла почти сразу же после съемок. Роберт Харт, долгое время лечившийся от алкоголизма, после триумфальных съемок в картине Тихоокеанские дни , вновь попал в клинику Бетти Форда и неизвестно, когда поправится.

Еще один тому пример — Ванесса Паркс. Хотя пять тысяч долларов в неделю — большие деньги, это не больше, чем четверть миллиона в год, и, хотя Винсент удвоил ее зарплату, игра в фильме и последующая номинация могли бы поднять ее заработки до двух миллионов и выше. Потенциально ее карьера развивалась так же стремительно, как и у Джулии Робертс, но Винсент забирает себе львиную долю ее денег, поскольку сумел заключить с ней выгодный контракт и ведет все переговоры от ее лица.

Что это, простая удача в бизнесе? Предположим, что так. Но, когда Ванесса Паркс подписала контракт с мистером Винсентом, он начал вычитать ее издержки, одежду, косметику, стоимость нового Мерседеса из тех денег, которые он ей платил. Вскоре, после завершения фильма Тихоокеанские дни, он приобрел роскошный новый дом в колонии Малибу. И не обмолвился ей об этом ни словом, а буквально через несколько минут после окончания съемок, позвонил Ванессе Паркс и сообщил, что съехал, и что у нее есть только несколько недель, чтобы подыскать себе подходящее жилье. Он отклонял все ее попытки поговорить с ним по телефону за исключением деловых переговоров. Сейчас Ванесса вновь с Чаком Пэриш, который был ее возлюбленным, когда она впервые повстречалась с Винсентом.

Вернемся несколько назад. Ранее говорилось о загадочности мистера Винсента. Смотрите, Винсент готов давать интервью журналистам, но при условии, что его снимки не появятся в печати. Кроме того, он исключает любые разговоры, касающиеся его офиса, дома и личной жизни. Единственная фотография, которой предваряется настоящая статья, была сделана для телеэкрана, когда он получал номинацию Оскара для покойной Кэрол Джеральди. Его речь при получении награды — «Я не был знаком с Кэрол Джеральди до съемок Городских вечеров и никогда не видел ее после, но своим талантом она оставила глубокий след в наших сердцах». —Винсент всячески стремился избежать фотосъемок и прочих церемоний, и сразу направился в Спаго, где считал нужным показаться.

Когда пытаешься самостоятельно разобраться в прошлом Майкла Винсента, то практически натыкаешься на стену. Все покрыто мраком. Известно, что он — коренной житель Нью-Йорка, но никто не знает школу и колледж, где он учился, а известно только, что он посещал вечернюю кинематографическую школу при нью-йоркском университете, но не ясно, где он работал до прихода в Центурион. Его родители, чьи имена указаны в Свидетельстве о Рождении, умерли, и неизвестно, где они похоронены.

Итак, таинственный мистер Винсент ведет тихий образ жизни в колонии Малибу, в поместье, по сути, подаренном ему Центурионом. Единственная душа, которая немного в курсе его дел — его исполнительный секретарь, Марго Глэдстоун. Эта красавица в свои пятьдесят с небольшим, в прошлом актриса, прежде работала у Лео Голдмэна. Глэдстоун отлично охраняет ворота поместья от кого бы то ни было.

Лео Голдмэн и Центурион, как можно ожидать, счастливы такому приобретению, как Майкл Винсент, уже в силу того, что суммарный доход от проката его двух фильмов давно перевалил за сто миллионов долларов. И это при том, что расходы составили менее тридцати пяти миллионов. Недавно Голдмэн пригласил Винсента в свой совет директоров. При этом Лео сказал: — Я являлся единственным представителем кинематографа в нашем совете. Его основу составляют финансисты и промышленные магнаты. Теперь я почувствовал, что пора взять на борт еще одного человека из мира кино.

Таким образом, таинственный Винсент плывет на всех парусах к серьезному голливудскому успеху, и кого заботит, что по пути он оставляет разбитые судьбы? Известно, что киноиндустрия — это прибежище акул, но даже здесь, в Голливуде, Майкл Винсент сильно выделяется на их фоне.

 

ГЛАВА 43

Майкл отложил журнал в сторону и уставился на море. Он пытался успокоить себя, что это неизбежно в бизнесе, но чувство страха не отпускало его. Они пытались влезть в его прошлое, и это не могло не пугать. Им не удалось отыскать ничего серьезного, поскольку он ожидал подобных запросов, но, если кто-либо достаточно умный начнет копать, то правда о нем всплывет на поверхность.

Он подумал о прошлом и увидел Винни в роли вышибалы долгов для мафии, занимающегося будничным делом (разбитые носы и сломанные пальцы, выколачивание у людей денег, пускание крови непокорных). Да, то была его работа. Винни был другим человеком из другого временного измерения. Он совершенно не походил на Майкла, который сегодня стал тем, кем стремился стать Винни.

Его воспоминания были прерваны телефонным звонком. С некоторых пор он больше работал дома, и Марго могла звонить ему напрямую и соединять его с людьми. Только немногие знали его личный номер телефона.

— Алло?

— Привет, приятель, — раздался голос Лео. — Мне известно, что в ближайшие дни ты не собираешься показываться в своем офисе, но сегодня тебе следует прибыть на совет директоров к двум часам.

— Хорошо, Лео, я приеду.

— Я жажду представить тебя этим ребятам, а они ждут-не дождутся встретиться с тем, кто набивает деньгами их карманы.

Прежде Майкл никогда не присутствовал на совете директоров. Он понятия не имел, как там решаются вопросы. — Лео, а что я там должен буду делать?

— Всего лишь соглашайся со мной. Голосуй, как я.

— А сегодня будет предмет для голосования?

— Узнаешь об этом в два часа. Пока.

С этими словами Лео разъединился. Почти в ту же секунду раздался другой звонок. На сей раз звонили от главных ворот.

— Мистер Винсент, вас хочет видеть одна дама, — сказал охранник.

— Дама? Майкл был раздражен. Последнее время он встречался с несколькими старлетками, но ни одна из них не могла приехать к нему без приглашения. — Как ее зовут?

— Она сказала, что ее зовут Аманда.

Раздражение сразу прошло. — Пропустите ее.

Он быстро обошел дом, чтобы убедиться, что все в порядке. Да, все было в норме.

Когда зазвонил звонок, Майкл устремился к дверям. На пороге стояла Аманда Голдмэн в шикарном шелковом платье. Ее белокурые локоны, обрамляющие плечи, были божественно прекрасны.

— Доброе утро, сэр, — сказала она. — Не слишком ли раннее время для доставок?

— Доставка принимается, — улыбнулся Майкл, нежно целуя ее. — Ты заставила долго себя ждать.

— Я полагала, что ожидание только на пользу. Показывай свой дом.

Майкл повел ее сначала по первому этажу до просмотрового зала, потом к бассейну и теннисному корту.

— А теперь покажи мне, что у тебя наверху.

Майкл повел ее наверх. Аманда одобрительно кивала, осматривая все, что попадалось на ее пути. А когда он вывел ее на открытую деку с джакузи, ее глаза заблестели. — Это как раз то, что надо, — обрадовалась она. С этими словами она закинула руки себе за шею, расстегнула кнопки, и короткое шелковое платье упало к ее ногам. Под платьем не было ничего.

Майкл немедленно возблагодарил южную Калифорнию, где женщины были помешаны на идее сохранения фигуры. Аманда Голдмэн, несмотря на сорок с лишним лет, выглядела лет на пятнадцать моложе.

Составишь мне компанию? — лукаво спросила она, садясь в горячую ванну.

Майкл не заставил себя долго ждать.

Совет директоров киностудии Центурион в полном составе собрался в начале третьего, после того, как участники переговорили друг с другом на личные темы. Майкл обменялся рукопожатиями с каждым, после чего все перешли в зал заседаний, где Лео официально представил его.

— С большим удовольствием представляю вам сегодня нашего нового директора, Майкла Винсента. Я ожидаю, что он привнесет в наш совет свежую струю интеллектуальной и творческой мысли в качестве постановщика первоклассных фильмов, и, помимо этого, у него необычайно развито чутье на то, что будет пользоваться спросом.

Раздались вежливые аплодисменты. Лео продолжал: — Джентльмены, это, скорее, особая, нежели регулярная наша встреча. Я пригласил вас с целью обсудить серьезное предложение. Майкл был озадачен, но тут же начал соображать, как все это отразится лично на нем. Он не думал, что следует ожидать чего-то хорошего. Да и на лицах других директоров было написано, что они, по меньшей мере, тоже удивлены.

— Я бы очень удивился, — продолжил Лео, — если никто из вас не слышал последних слухов. Эти вещи имеют привычку быстро распространяться.

Тут с места поднялся седовласый мужчина, сидящий в противоположном конце длинного стола. — Лео, я понятия ни о чем не имею, хотя, должен признаться, как и все прочие, был бы в курсе, если бы готовилось что-либо серьезное.

— Гарри, — обратился к нему Лео, — если вы не слышали, стало быть, об этом не знает никто другой.

Сидящие за столом не могли скрыть изумления.

Предложение исходит от корпорации Ямамото, штаб-квартира которой находится в Токио. Лео назвал имя известного человека. Майкл подумал про себя, что хорошо бы иметь пакет акций Центуриона.

Ямамото? — спросил Гарри. — У этой японской компании весьма странные интересы.

— Корпорация Ямамото имеет обширные интересы — электроника, торговля недвижимостью у нас и в Европе, производство автомобилей в Таиланде, фармацевтический бизнес и производство звукозаписывающей аппаратуры в Европе. И они полагают, что главная американская киностудия может быть также присоединена к их многочисленным холдингам.

— Если они предлагают сделку, стало быть, будут поднимать ставки, — сказал Гарри. — А мы ответим на это, чтобы они держали подальше от нас свои самурайские задницы.

— Итак, у нас имеется один голос, чтобы отклонить их предложение, — сказал Лео. — Кто еще?

— Я, — раздался голос с другой стороны стола.

На него устремились все взгляды.

— Кто за данное предложение? — спросил Лео.

Раздался гул одобрения.

— Кто против?

Молчание.

— Предложение Гарри принимается. Гарри, я хочу, чтобы вы и каждый из совета директоров знали, что лично я никогда не приму подобного предложения от японской компании. Не хочу, чтобы меня обвиняли в расизме, но эти крошечные ублюдки уже владеют Универсал и Колумбией, и я категорически заявляю, что Центурион не выставляется на продажу.

— Лео, все можно выставить на продажу, — заметил Гарри, — даже Центурион.

— Нет, до тех пор, пока я контролирую пятьдесят четыре процента акций, — ответил Голдмэн.

Гарри не стал возражать.

— А теперь, джентльмены, поскольку повестка дня исчерпана, собрание объявляю закрытым. Отправляйтесь на все четыре стороны, только не забудьте, вечером за мной обед. Жду всех к семи.

Директора поднялись и стали расходиться, по пути обмениваясь друг с другом впечатлениями.

Десять минут спустя, Майкл остался с Лео один на один. — Лео, скажите, правда, что эти люди собрались на эту встречу со всех концов страны?

— Правда.

— Я понимаю, у вас на то должны быть свои мотивы, но, будь я одним из них, то, по меньшей мере, обиделся бы, если б меня заставили бросить все дела и примчаться на пятиминутное собрание.

— У меня есть мотивы, — признал Лео. — Не первый и не последний раз к нам обращается компания Ямамото. Эта группа япошек — не что иное, как свора сукиных сынов. Я добивался, чтобы мой совет директоров четко знал мою позицию в отношении нашей компании. И собираюсь твердо отстаивать свою позицию, пока располагаю пятьюдесятью четырьмя процентами пакета акций.

— А почему, Лео?

— Потому, что это моя студия. Это моя жизнь. Это то, что я делаю, и кем являюсь. Я продам только на смертном одре и то лишь при условии, что они предложат сумасшедшую сумму.

— Ясно.

— Прекрасно, и я хочу, чтобы ты был на моей стороне, исходя из твоих собственных интересов в процветании студии.

Майкл направился к двери. — Хорошо.

— Вечером — у меня, — закончил разговор Лео, помахав на прощание рукой, в которой держал сигару.

 

ГЛАВА 44

Рик Ривера сидел возле бассейна дома, расположенного в Западном Голливуде, и смотрел на нагую молодую особу, которая спала на кушетке рядом. Она была стройна, ровный загар полностью покрывал ее тело, и прикосновение к ее коже было необыкновенно приятным. Было пять часов, была суббота, и он уже дважды имел с ней секс.

Рик лежал на спине и размышлял о тех переменах в жизни, которые произошли с ним с момента знакомства с Майклом Винсентом. Он снимал этот дом, но потенциально мог купить его, если бы внес приличный аванс. Он позаботился о Синди и малыше. Больше не было проблем с уплатой алиментов, хотя Синди начала приставать к нему по поводу новой машины.

Благодаря своему положению в киностудии он вел активную половую жизнь. Старлетки ради ничтожной роли готовы были на все. И доколе существуют фильмы, будут существовать и красавицы, желающие в них играть. И если, скажем, водородная бомба упала бы на Лос Анжелес и стерла с лица земли все студии, на следующий же день такие же девчонки примчались бы из Небраски и Алабамы. Они стали бы искать в развалинах уцелевших продюсеров и переспали бы с ними за право получить роль. При мысли об этом Рик с облегчением вздохнул.

Зазвонил мобильный телефон.

— Алло!

— Мистер Ривера?

— Я.

— Это мисс Кэллахан из банка.

У него невольно перехватило дыхание.

— Да?

— Дело в том, что вы на месяц задержали оплату счета по карточке Виза. Когда мы можем рассчитывать получить деньги?

— О, прошу прощения, — ответил он. — Видимо, об этом не позаботилась моя секретарша. Я прослежу, чтобы она выслала вам чек на будущей неделе.

— К тому времени начнется новый цикл, мистер Ривера. Если вы желаете продолжить пользоваться вашей карточкой, я должна получить от вас деньги не позже, чем к концу рабочего дня во вторник.

— Конечно же, конечно. Никаких проблем. Прошу простить за опоздание.

— Исходя из вероятных перебоев в доставке почты, я бы порекомендовала, чтобы ваша секретарша лично приехала в банк.

— Я позабочусь об этом, — сказал Ривера. И отключил телефон. Зарплату выдадут не раньше следующей пятницы. Он обязан отвезти требуемую сумму в отделение банка в самую последнюю минуту и при этом надеяться, что с его счета не снимут денег до того, когда на счет ляжет очередная зарплата.

Все. Вторая половина дня окончательно испорчена. Так здорово начавшаяся сексом суббота разрушена по вине одной банковской крысы. Это не укладывалось в мозгу. Когда он служил в полиции, то жил от получки до получки, еле дотягивая до нее. Теперь, когда он получал в год сто пятьдесят тысяч, с ним происходит то же самое. На другом, правда, уровне. Теперь он ездит на БМВ вместо Тойоты, да и живет в неизмеримо лучших условиях, чем прежде, но, один черт, живет от зарплаты до зарплаты. Значит нужно повысить уровень дохода, скажем на пятьдесят тысяч в год. Это должно помочь. Он сможет откладывать в банк после того, как будут оплачены все счета.

Это был один из тех редких дней, когда Майкл находился в офисе, разгребая кучу телефонных сообщений и пачек писем, накопившихся за последние недели. Он только что закончил работу над негативом фильма В лабиринтах прямоты, и можно было смело сказать, что лента удалась. Она вряд ли потянет на номинацию на лучшую кинокартину, но принесет деньги, а с наваром, который Барри Виммер снимал для них обоих, в следующем году он станет еще богаче. Раздался звонок.

— Да?

— С вами желает встретиться Рик, — сказала Марго. — Он утверждает, что у него безотлагательное дело.

Майкл вздохнул. — Хорошо. Давайте его сюда. Ривера торчал вечной булавкой в заднице.

Рик появился в кабинете со свежим сценарием и положил его Майклу на стол. — Только что от машинистки, — объявил он. — По-моему, очередной детективный сценарий. Над чем работаем?

— Мы только что закончили съемки В лабиринтах прямоты, — ответил Майкл. — На будущей неделе я займусь вашим сценарием, если он готов.

— Кто будет директором?

— Я.

— Хорошо, очень хорошо. Из того, что я читал в критических заметках по поводу В лабиринтах прямоты, можно сделать вывод, что вы собираетесь стать лучшим директором.

Зачем я сижу и выслушиваю весь этот сироп от опостылевшего экс-копа? размышлял Майкл. Я бы предпочел более не иметь с ним никаких дел. Способный, ничего не скажешь, этот Ривера выдал вполне сносный сценарий, но то была лишь одна единственная стоящая работа, которую он сделал с тех пор, как сумел пробиться в студию. — Спасибо, Рик. У вас что-нибудь еще?

Ривера поднялся и прикрыл дверь, затем снова занял свое место. — Мне тут звонили, — сказал он.

— Кто звонил? — раздраженно спросил Майкл.

— Местный агент ФБР, — солгал Ривера.

Теперь Майкл заволновался, хотя и постарался ничем не выдать себя.

— Ну, и?

— Этот агент сообщил, что провел предварительные расследования в отношении того самого Каллабрезе и выяснил, что некоторое время назад я сделал то же самое.

— Зачем ему это надо? — встревожился Майкл.

— Он мне не сказал. Он только интересовался, не накопал ли я еще чего на этого парня — чего нет в их фэбээровских досье.

— Полно, Рик, не стоит обострять. Чем, по-вашему, располагает этот агент? Да, в самом деле, что у них может быть на меня? думал про себя Майкл. Он никогда не совершал преступлений против государства. Никогда не делал ничего, что могло бы привлечь к нему внимание ФБР или его отделения в Лос Анжелесе.

— Ну, я, например, в курсе, что этот агент из местного отделения ведет работу по прослушиванию. Думаю, именно через это он вышел на имя Каллабрезе.

— Что еще? — спросил Майкл.

— Пока что все, — ответил Ривера. — Он попросил звонить ему, если я что-либо услышу.

— Ладно, пусть вас это не волнует. А теперь, Рик, извините, мне нужно сделать несколько звонков.

— Да, вот еще, Майкл. Я подумал — скоро вы приступите к производству фильма по моему сценарию, верно? Могу я рассчитывать на увеличение жалованья?

— Рик, послушайте меня. Вы работаете здесь достаточно давно. За это время я выплатил вам уйму денег, а вы написали всего лишь один сценарий. Единственное, что вы делаете, это обсуждаете несуществующие кинокартины и трахаете старлеток, надеющихся получить роль. Вы бы лучше поразмыслили о том, что бы делали сейчас, если бы я не подвернулся вам под руку.

— Послушайте, Майкл. Я не имел в виду…

— Уверен, что имел. Вы думали, что можете выставить меня на еще большие деньги, не так ли? Ладно, если желаете получать то, что получаете сейчас, постарайтесь придумать нечто такое, из чего можно сделать приличный фильм, ясно?

— Конечно, Майкл. Буду работать в этом направлении.

— Буду рассчитывать на это. Я не могу позволить роскошь держать нахлебников в своем офисе. Или занимайтесь своими шашнями в любом другом месте, это понятно?

Рик попятился к выходу. — Конечно, Майкл, как скажете. Да, послушайте, у меня есть дело, которое я вел несколько лет назад…

— Напишите сценарий и положите мне на стол к концу недели.

— Будет сделано, Майкл!

— И если вам вновь позвонит агент из ФБР, я хочу знать содержание разговора.

— Я сразу сообщу, если только он позвонит.

— Установите на ваш телефон записывающее устройство. Я хочу прослушать запись.

— Непременно, Майкл! — Ривера вышел и закрыл за собою дверь.

Майкл сидел и размышлял. Вскоре он сообразил, что было только одно место в Лос Анжелесе, где он пользовался именем Каллабрезе.

Он вышел из офиса, сел в машину и поехал искать таксофон. Он посмотрел на номер в карманной записной книжке и набрал его. Раздались длинные гудки.

— Сообщение для мистера Т, — произнес в трубку Майкл. — Позвоните вечером мистеру В с хорошего телефона.

Повесив трубку, он поспешил к машине и возвратился в студию.

 

ГЛАВА 45

Майкл стоял у парадной двери и наблюдал за элегантным лимузином, который проследовал через охраняемые ворота к подъезду его дома. Автомобиль остановился, и шофер поспешил открыть дверь для Томми Про и сопровождающей его блондинки.

Майкл встретил их у подъезда и обнял Томми. — Боже правый, как ты? Он похлопывал Томми по спине и разглядывал его с головы до ног. — Новый костюм. Он так тебе к лицу.

Томми усмехнулся. — Две штуки за прикид, дружбан. Он повернулся и представил свою блондинку. — Знакомься, это Шейла.

— Привет, Шейла, — сказал Майкл.

— Салют! — произнесла девица. Она явно нервничала и выглядела не очень здоровой.

Майкл обернулся к шоферу. — Внесите багаж. Слева от бассейна увидите дом для гостей.

— Ого! — восхищенно произнес Томми, разглядывая дом. — Это первоклассный номер. Пожалуй, он будет лучше, чем в отеле Бел-Эйр!

— Я думаю тебе у меня понравится, — произнес Майкл, начав экскурсию по дому.

— Томми, — зашептала Шейла, потянув его за рукав.

— А, да, — сказал Томми. — Винни, посыльный не доставил ничего на мое имя?

— Вот он, — ответил Майкл, указав на толстый коричневый конверт, лежащий на столике в холле.

Томми взял конверт и протянул его девице, потом передумал и оставил его у себя. — Не стоит, — сказал он. — Мы хотим попасть на вручение Академических наград, и тебе лучше не растерять остатки мозгов.

— Томми, я не растеряю, — жалобно сказала она.

Тогда он отдал ей пакет, и вслед за шофером она направилась к дому для гостей. Томми покачал головой и засмеялся. — Свинья всегда найдет свое корыто.

— Томми, ты считаешь, с ней все нормально?

— Конечно, конечно. Просто дорога была слишком утомительной. Только уколется и будет в полном порядке. Он взглянул на расстроенного друга и рассмеялся. — Не волнуйся, малыш. Я не собираюсь делать тебе такой же сюрприз, как в прошлый приезд.

Майкл показал ему дом, и, выслушав подобающие случаю похвалы, вывел Томми на террасу с видом на океан. В тот же момент возник мужчина в белом пиджаке.

— Джентльмены, могу я предложить вам что-нибудь?

— Мне только вермут со льдом, — сказал Томми. Он повернулся к Майклу. — Я стараюсь держаться в форме, так что избегаю серьезных напитков.

— А я буду Пеллегрино, — заказал Майкл.

— И ты тоже? — рассмеялся Томми.

— Это не то, что у нас — здесь привыкаешь платить аж целых пять баксов за воду.

Они уселись в кресла-качалки и замолчали, всматриваясь в безбрежность Тихого океана.

— Да, это по-настоящему, здорово, — покачал головой Томми. — Целый океан у твоих дверей. Синий океан. Знаешь, что можешь иметь сейчас в Лонг-Айленде? Миллионы, и, имея их, взирать на серый Атлантический океан.

— Не знаю, только вижу, что ты выглядишь очень хорошо, — сказал Майкл. — Мне никогда не доводилось видеть тебя таким подтянутым.

— Ну, в наше время нужно уметь производить впечатление, ты же знаешь. Ко мне домой трижды в неделю приходит личный тренер. Даже Мария не может поверить.

— Как, кстати, Мария? И как дети?

Томми лишь отмахнулся. — А, Мария — та еще стерва, сам знаешь. А дети молодцы. Маленький Томми недавно отмочил такое!

— Что именно?

— Взял и забрался, хохмы ради, в чужой Мерседес. Представь, двенадцатилетний мальчуган, угоняющий Мерседес!

— Это хорошо, — сказал Майкл, припомнив свой собственный опыт угона автомобиля, ибо тогда он и познакомился с Томми.

— Слушай, я и в самом деле рассчитываю попасть на Академические награды. Думаешь, сумеешь мне помочь?

— Я сейчас член Академии, — сказал Майкл. — Ваши места, правда, не будут в первых рядах. Они зарезервированы для номинантов. Вы будете сидеть в третьем ряду от оркестра.

— Слушай, да это же здорово. В любом случае, я не собираюсь светиться рядом с тобой. Надо, по крайней мере, теперь, чтобы никто не вздумал заметить связь между нами.

— Расскажи, что делается в Нью-Йорке. — попросил Майкл.

— Дела идут лучше некуда, — ответил Томми. Он взял свой бокал с серебряного подноса и подождал, когда уйдет буфетчик.

— Он Англичанин?

— Ирландец. Ирландцы в этом деле лучшие.

— Ну, мальчик, ты меня поражаешь!

— Итак, расскажи про Нью-Йорк.

— Ну, ты должно быть читал в газетах, даже местных, что у нас в семье большая перетасовка.

— Да, я видел, что Бенни Николс и Марио Би заварили кашу.

— Вероятно, эти вести просочились прямо из ресторана на Парк Авеню.

— И ты сумел использовать это событие в своих целях?

— Я? Да я включил всех ребят Бенни и половину людей Марио в свою операцию. И Дон сейчас мною чрезвычайно доволен.

— А как поживает Дон?

— Страдает. Его печень, сам знаешь. Он слишком много выпил за свою жизнь.

— Что будет, если он умрет?

Томми широко улыбнулся. — Буду я.

— Это превосходно звучит.

Томми огляделся вокруг. — Ты проследил, чтобы здесь все было безопасно?

— Да, утром все проверил. Поверь, все чисто. Никто ничего обо мне не знает.

— За исключением ФБР.

— Даже они. Мой источник сообщил, что агент, который занимается прослушиванием в Лос Анжелесе, замкнулся на Каллабрезе. Помнишь, я тебе говорил по телефону, что в городе имеется лишь одно место, где я воспользовался этим именем.

Томми кивнул. — Банк. Я попросил кое-кого поговорить с Винфилдом. Он предпринял меры предосторожности.

— Томми, я не знаю, стоит ли мне оставлять деньги у этого человека. Что ты об этом думаешь?

— И сколько ты держишь у него?

— Примерно три-четыре миллиона.

— Эй, это неплохо. И ты пускаешь бабки в оборот, так?

— Почти все. Хотя, иной раз мне нужны определенные суммы наличными.

— Разве я не понимаю? — засмеялся Томми.

— В любом случае, ты здесь в полной безопасности. Колония Малибу — очень, очень надежное место.

— Хорошо, хорошо, — Томми приблизился к нему. — Слушай, парень, я так горжусь тобой. Ты — молодчина. Я постоянно читаю о твоих успехах.

— Ты видел статью в Ярмарке Тщеславия?

— Да, там малость перебрали.

— Скандал мало-помалу стихает. Я дал четверть миллиона на борьбу со СПИДом, — само собой, анонимно, понимаешь? На следующий день об этом сообщили газеты.

У Томми едва не отвалилась челюсть. — Ты дал четверть миллиона?

— Дешевое капиталовложение. Зато теперь в мире бизнеса меня считают филантропом. Единственная неприятность в том, что благотворительность в этом городе принимается малыми порциями. Там я даю десять штук, в другом месте двадцать.

— Да, малыш, ты можешь себе это позволить с тремя-четырьмя миллионами, вложенными в уличный бизнес.

— Томми, это только малая часть целого. На трех фильмах я заработал почти пятнадцать миллионов с учетом тех бонусов, которые оговорил в контракте. И на подходе другие фильмы.

— Ну, и сколько же тебе досталось в чистом виде?

— Ну, после вычета налогов, затрат, и тому подобного, может, четыре миллиона помимо того, что размещено в уличном бизнесе.

— Налоги, — покачал головой Томми. — Только представь, ты и я платим налоги.

— И ты тоже?

— Послушай, у меня теперь вполне законный бизнес — я управляю дюжиной небольших заведений одного холдинга. У нас свои офисы в офисном здании. И мы платим налоги! Это выводит власти из себя.

— Да, в этом залог будущего. Законность.

— Я всегда ищу возможность сделать капиталовложение. И несколько друзей настоятельно обращают мое внимание на Студию Центурион.

Майкл от неожиданности чуть не уронил свой бокал. — Центурион?

— Да, сэр. У меня появились кое-какие контакты в Японии. У них там есть своя маленькая Коза Ностра, только называется она якуза.

— Это очень интересно, — сказал Майкл.

— Да, они недавно вышли на нас. В течение многих лет они просачивались в крупные местные корпорации. И, только между нами: им удалось закрепиться в корпорации Ямамото.

— Правда?

— И они думают, что кино бизнес — очень прибыльное и выгодное дело.

— В этом они правы, — сказал Майкл. Универсал и Колумбия уже в кармане японцев.

— Мои друзья считают, что могут заработать гораздо больше денег, чем эти студии, используя, скажем так, более правильные методы.

— Это очень занятно.

— А ты как раз в Совете директоров студии Центурион.

— Был на днях на первом собрании Совета.

— И?

— Лео Голдмэн поставил всех в известность, что никогда не продаст студию, тем более японцам. Наверное, ты знаешь, что лично он владеет пятьюдесятью четырьмя процентами акций.

Томми слегка улыбнулся. — Не владеет, а контролирует . Это большая разница. Он поднялся. — Пойду-ка, лучше, освежусь. Мы позже вернемся к этому разговору. Томми ушел в дом, оставив Майкла одного.

Майкл сидел и наблюдал, как на берег накатываются волны, и пытался сообразить, как все вышесказанное отразится лично на нем.

 

ГЛАВА 46

В тот же день за Майклом заехал студийный лимузин и доставил его в павильон Дороти Чандлер для презентации Академических наград. Лео хотел дать ему для сопровождения актрису, снимающуюся в одной из кинокартин студии, но Майкл предпочел отправиться туда один.

Его автомобиль был оснащен спецпропуском, дающим право выйти прямо у центрального подъезда, где были установлены телекамеры. Майкл умудрился так пристроиться за Мерил Стрип и ее мужем, что телерепортер, берущий интервью, не успел его узнать.

Он был рад своей проделке. С тех пор, как о нем написали статью в газете Ярмарка Тщеславия, он решил культивировать имидж таинственной личности, при этом занимаясь анонимно благотворительностью, которая, в конце концов, всегда становилась достоянием гласности.

Уже будучи внутри Павильона, он встретил Лео с Амандой и шел сквозь толпу, по пути знакомясь, с подачи Лео, с доброй половиной голливудских кинозвезд.

— Леди и джентльмены, — раздался голос в динамиках. — Будьте любезны, займите свои места. Через двенадцать минут начнется прямая телевизионная трансляция.

Майкл сидел между Лео и Амандой в десятом ряду партера. И при первых же звуках музыки он надел свои черные роговые очки. Даже с учетом того, что ему удалось нейтрализовать Рика Риверу, он все еще боялся быть узнанным свидетелем убийства Мориарти.

Майкл посмотрел направо и увидел Ванессу Паркс с Чаком Пэриш, которые сидели недалеко от него. Он им кивнул, но они, казалось, игнорировали его.

После десятиминутного обращения организатора церемонии и после того, как были исполнены танцевальные и песенные номера, началась собственно церемония награждений. По большому счету его мало интересовали три из четырех следующих номинаций: призы, заработанные фильмом Тихоокеанские дни — лучшая актриса, лучший актер, лучшая кинолента и лучший киносценарий. Единственно, что его действительно интересовало — это номинация на лучшую киноленту, так как в этом случае ему полагался Оскар.

Лео склонился к Аманде и шепнул ей на ухо. — Не знаю, заметила ли ты в прошлом году, но церемонии здесь гораздо продолжительней, нежели, когда смотришь по телевизору.

Майкл вынужден был с этим согласиться. Ему было ужасно скучно смотреть на эту буффонаду, собравшую огромное число зрителей. Его мысли занимали отношения с банком Кенсингтон Траст, готовый к производству новый киносценарий, а также удивительный анонс, сделанный Томми Про в отношении его связей с японцами, желающими приобрести Центурион. Он размышлял, что имел в виду Томми, заявив, что Лео не владел, а контролировал большую часть студийных акций.

От этих мыслей его отвлекло имя Ванессы, и на гигантском экране он увидел сцену из киноленты Тихоокеанские дни . За демонстрацией последовало обычное вскрытие конверта, и было названо имя другой актрисы. Он посмотрел туда, где сидела Ванесса, и увидел, что она побледнела и автоматически беззвучно аплодировала победительнице. Но не успела соперница закончить свою речь, как Ванесса с Чаком вскочили с мест и покинули аудиторию. Как неэтично, подумал Майкл, пресса непременно выскажется об этой выходке, и ему оставалось только надеяться, что это рикошетом не отразится и на нем.

Вновь были исполнены песенные и танцевальные номера, которые было невыносимо пережидать, и после этого была объявлена номинация на лучшую мужскую роль. Майкл огляделся и увидел Боба Харта, сидящего в седьмом ряду. Он знал, как актеры умеют контролировать свои чувства, когда называют их имена и показывают отрывки из фильмов с их участием. И вот он услышал взрыв аплодисментов. Эти аплодисменты должны что-то означать. Хлопали те, от кого зависел выбор.

Актриса, взявшая Оскара в прошлом году, зачитала: — И победителем стал Роберт Харт за лучшую мужскую роль в фильме Тихоокеанские дни . Название фильма утонуло в одобрительном реве аудитории. Харт прошел по центральному проходу и вышел на подиум.

— Буду краток, насколько это возможно, — с этими словами актер обратился к публике. — Первым делом, я хочу поблагодарить мою супругу, Сюзан, без чьей поддержки, как вам всем известно, я не смог бы сделать и шагу. Раздались аплодисменты в честь Сюзан. После этого Харт перечислил длинный ряд имен. — И, наконец, — он сделал паузу, — я обязан поблагодарить человека, без руководства и дара предвидения которого Тихоокеанские дни не могли бы состояться.

Майкла как будто обдало жаром. Он не сумел сдержать широкой улыбки.

— Лео Голдмэн, — сказал Харт, и, прижимая к себе статуэтку Оскара, с триумфом покинул подиум.

Майкл был потрясен. Рука Аманды легла на его руку, а Лео наклонился к ней. — Какое же это дерьмо!

Майкл глубоко вдохнул и заставил себя удержать на лице улыбку. Его первым импульсом было сбежать из театра, но он принудил себя к спокойствию и остался ждать.

Наконец, уже в самом конце, была выставлена номинация на лучшую киноленту, и Майкл смотрел через затемненные стекла очков на клипы из разных картин. Он испытал такое же волнение, какое испытывали в этот момент миллиард телезрителей во всем мире, и думал лишь о том, как бы покинуть это сборище так, чтобы не встретить по пути ничьих глаз. Он уставился в спинку кресла и застыл.

— Тихоокеанские дни , продюсер Майкл Винсент, — объявил кто-то. Майкл продолжал смотреть на спинку кресла. Неожиданно Лео стукнул его по спине и заорал, — Поднимайся, парень, ты победил!

Майкл встал, еще не веря, Аманда подтолкнула его, и он направился к сцене. Медленно, будто выбившись из сил, он поднялся по ступенькам, и актриса, игрой которой он восхищался всю жизнь, запечатлела поцелуй на его щеке.

Когда он ступил на подиум и прочистил горло, аплодисменты стихли.

— Я уже несколько раз благодарил всех тех, кто принимал участие в замечательном эксперименте, которым считаю Тихоокеанские дни , начиная с бесподобного Лео Голдмэна, так что мне лишь остается поблагодарить всех вас за эту награду и Академию за ее присуждение. Спасибо.

Кто-то взял его под руку и повел со сцены.

Ослабевший и потный от двойного шока, вызванного речью Боба Харта и получением Оскара, Майкл увидел, что находится в комнате за сценой, заполненной, кажется, тысячью фоторепортеров. Боб Харт как раз заканчивал давать ответы перед кучей микрофонов, и, сделав над собой усилие, Майкл пересек комнату и заключил в его объятия.

— Поздравляю, сукин ты сын, — прошептал он в ухо Харта. Потом он отступил и изо всех сил сжал руку актера, и тысяча вспышек запечатлела этот момент.

Обескураженный Харт был оторван от микрофонов, и кто-то увел его, а Майкл обнаружил, что его окружает такое число репортеров, что это не могло уместиться в его сознании.

Сначала Майкл игнорировал выкрикиваемые ими вопросы, но потом поднял вверх руки, в одной из которых держал увесистую статуэтку, чтобы угомонить толпу. — Леди и джентльмены! Я слишком потрясен, чтобы отвечать на ваши вопросы, но только скажу, что эта награда стала возможной благодаря великолепному исполнению ролей Ванессой Паркс и Робертом Хартом, а также благодаря замечательной работе нового директора Элиота Розена. Без их самоотверженной работы я бы не держал в руках этого Оскара, никогда бы его не получил.

Он оторвался от микрофонов и пошел сквозь толпу, роняя «спасибо» на каждом шагу. Не было никакого смысла возвращаться в зал, так как Лучшая кинолента венчала собой церемонию, и он уже слышал заключительные звуки музыки. Поэтому Майкл сосредоточился на поисках выхода к парковке лимузинов. Он заметил указатель выхода и направился к нему, но тут кто-то схватил его за руку и потянул за собой офис заведующего сценой. Он уже собирался отшить очередного репортера, но мужчина раскрыл портмоне и предъявил свои документы.

Мистер Винсент, я — спец. агент Томас Карсон из ФБР. Он кивнул в сторону другого мужчины. — А это спецагент Уоррен. Мы хотели бы поговорить с вами.

— О чем, черт возьми? — сердито спросил Майкл.

— Возможно, вас следует называть Винсент Каллабрезе?

Майкл испугался не на шутку, но внешне не выдал себя ничем. — О чем вы?

— Это ваше настоящее имя, не правда ли? — спросил агент.

— Меня зовут Майкл Винсент, — ответил он, — и я протестую против такого обращения.

— Вы, что, отказываетесь беседовать с нами? — в голосе агента послышалась угроза.

— Вовсе нет. Если желаете поговорить, вы должны позвонить в мой офис в рабочее время. Неужели это не ясно?

— А может, вы предпочтете проехать в наш офис и побеседовать там?

— Я, что, арестован за что-то? — повысил голос Майкл.

— Вовсе нет.

— В таком случае, убирайтесь с моего пути, — произнес Майкл, расчистив себе дорогу к выходу. Он вновь приметил указатель выхода и поспешил к нему.

На улице стояли сотни лимузинов. Майкл лихорадочно искал свой автомобиль, но все машины выглядели одинаково.

— Мистер Винсент? — позвал чей-то голос, и Майкл увидел своего шофера.

— Иду, иду. Он поспешил к лимузину.

— Примите мои поздравления, сэр, — улыбнулся водитель.

— Давайте уберемся отсюда, — сказал Майкл, нырнув на заднее сидение. — Отвезите меня домой.

Шофер обернулся и спросил. — Не желаете поехать на вечеринку Лазара в Спаго?

Майкл заколебался. Если он не покажется на вечеринке, об этом утром же раструбят все газеты. Значит, надо там быть.

— Хорошо, отвезите меня в Спаго, но пока поколесим по городу. Я не хочу прибыть туда первым.

Он опустился в кресло и попытался взять себя в руки.

 

ГЛАВА 47

Майкл вернулся домой незадолго до полуночи. Он попрощался с шофером, дав ему сотенную бумажку, и вошел в дом. Прислуга спала в своих комнатах, и в доме для гостей были погашены огни.

С большим трудом он выдержал пытку общения с гостями на вечеринке Лазара. Его ни на миг не отпускали мысли по поводу встречи с агентами из ФБР. Им было известно его настоящее имя. И Рик Ривера тоже был в курсе. Они, должно быть, знали, откуда это известно экс — копу. У него оставалось не так много времени.

Майкл вышел к бассейну и миновал его, направившись к дому для гостей. Постучал в дверь и вошел. Томми и Шейла еще не вернулись. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы найти то, что он искал. Он взял коричневый конверт и положил его в карман. Потом зашел на кухню, осмотрелся и нашел несколько пластиковых мешков. Он вынес их на берег, вставил один в другой и заполнил песком. Вернувшись в дом, закрутил, придав им форму сардельки, и заклеил отверстие скотчем. Под раковиной он нашел резиновые перчатки и положил их в карман.

В полночь охранник ушел с поста, и при приближении Порше ворота раскрылись автоматически. Майкл направился по скоростной дороге в сторону Лос Анжелеса, съехав с нее на бульвар Сансет. Вскоре он оказался в западном Голливуде. Где-то около часа ночи он нашел, что искал. Квартал был безмолвен и погружен во тьму. Майкл проехал мимо нужного дома и остановился в конце улицы. Пешком он дошел до дома и остановился у парадного крыльца. Он нажал на дверной звонок.

Вскоре где-то в доме загорелся свет и спустя минуту на пороге показался заспанный Рик Ривера.

— Майкл? Какого дьявола?

— Рик, надо поговорить.

— Конечно, конечно. Заходите. Поздравляю с Оскаром. Это по-настоящему здорово. Желаете что-нибудь выпить?

— Вы один?

— Совершенно один.

— В доме нет женщин?

— Ни одной. Рик направился в сторону бара.

— Если мне, то не стоит беспокоиться. Налейте себе, если угодно.

— Ладно, — сказал Рик, наливая себе рюмку Бурбона. — С учетом того, что я уже принял, еще одна рюмашка не помешает.

— Рик, я не отниму у вас много времени. Мне всего лишь надо кое-что прояснить.

— Давайте.

— Несколько часов назад на выходе из Академии меня задержали люди ФБР.

— Кроме шуток?

— Рик, что им известно обо мне?

— Понятия не имею. Единственное, что я знаю, это, что агента, который мне звонил, зовут Карсон, и он возглавляет отдел Прослушивания.

— О чем конкретно они вас спрашивали?

— Они спрашивали, чем вызван мой интерес к Каллабрезе.

— И что же именно вы им ответили?

— Я рассказал им, что обнаружил пальцы Каллабрезе в машине, задавившей адвоката.

— Что еще?

— Больше ничего.

— Рик, вы сказали, что оставив службу, забрали с собой отпечатки пальцев, верно?

— Верно. Ривера развел руками. — Майкл, я не собирался вас сдавать. Это просто страховка, вот и все.

— Из чего конкретно состоит свидетельство?

— Карточка с отпечатками пальцев, снятыми с машины, и карточка с отпечатками пальцев с факса из ФБР.

— А карточка с отпечатками, найденными в машине, является оригиналом?

— Да.

— А копии имеются?

— Нет.

— Имеются какие-либо иные свидетельства, помимо тех, что были в машине?

— Нет.

— А ваш партнер в курсе?

— Нет. Он тогда был в отпуске.

— А где эти свидетельства сейчас?

— Я уже говорил вам, что они у моего адвоката.

— Ясно. Майкл подошел к выходу из дома и открыл дверь. Подойдите сюда. Я хочу показать вам кое-что.

Ривера подошел к открытой двери и выглянул в темноту ночи. — Что?

Майкл размахнулся изо всех сил и нанес Рику удар по шее изготовленным им мешком с песком.

У того подкосились ноги, и он упал навзничь. Майкл оттащил его от двери и запер ее. Затем начал массировать шею экс-копа с целью не допустить никаких царапин и кровоподтеков. Потом он обошел дом, по пути включая и выключая за собой свет. Он вернулся в гостиную, поднял Рика под мышки, дотащил его до спальни и усадил на кровать. Снял с него банный халат, оставив в трусах, и уложил в постель.

После этого Майкл достал из кармана большой коричневый конверт Шейлы, надел резиновые перчатки и раскрыл упаковку. Внутри лежал морфин, с полдюжины шприцев и длинный кусок резинового жгута.

Ривера издал булькающий звук, и его веки пришли в движение. Надо было торопиться. Майкл наполнил морфином шприц, затем встал позади экс копа и завязал резиновым жгутом ему руку так, как тот бы сделал это себе сам. На руке у Рика вздулась вена. Тот очнулся и уставился на Майкла. В тот же момент Майкл вставил иглу в вену и ввел в нее раствор. Ривера раскрыл, было, рот, чтобы что то сказать, но глаза у него стали закрываться, и голова запрокинулась в сторону. Майкл оставил иглу в вене, взял вторую руку и прижал пальцы Рика к стенкам шприца. То же он проделал с остальными шприцами и со склянками морфина, после чего положил их в ящик тумбочки, стоящей возле кровати.

Не снимая резиновых перчаток, он предпринял более основательный осмотр дома. Удача пришла к нему минут через десять. В ящике письменного стола он обнаружил конверт с пометкой отдела лос анжелеской полиции. Внутри лежали две карточки с отпечатками пальцев и блокнот Рика, который носят офицеры полиции. Майкл закрыл ящик стола, погасил свет и вернулся в спальню. Потом придал телу более естественный вид, включил телевизор и переключил его на программу ночных фильмов. Оставив свет в спальне, он вытер свои следы, ведущие к входной двери, чтобы не оставить ни малейшего намека на свое присутствие. Прежде чем выйти наружу, внимательно оглядел улицу вдоль и поперек, и только после этого, сняв защелку с предохранителя, закрыл за собой дверь.

Медленно дошел до того места, где оставил Порше, сел в машину и включил зажигание. Перед тем, как включить фары, посмотрел в зеркало заднего вида. Но улица словно вымерла. Внимательно следя за тем, чтобы не превышать допустимую скорость, он поехал к себе в Малибу.

Майкл подъехал к воротам, ведущим в комплекс, открыл шлагбаум своей карточкой, въехал в дом и поставил машину в гараж. В это время ночи ни в одном из соседних домов не горел свет.

Войдя в дом, он зашел на кухню, положил под раковину свежую пару резиновых перчаток и достал из ящика стола спичечный коробок. Затем вышел из дома и направился к освещенному луной пляжу, по пути высыпая песок из пластиковых мешков. Пройдя сотню ярдов вдоль берега, Майкл подошел к самой кромке воды, и еще раз убедившись, что рядом никого нет, зажег спичку и поднес ее к конверту с отпечатками своих пальцев. Он не выпускал конверт из рук, пока тот не догорел, и бросил пепел в воду. Наступил отлив, и море унесло с собой остатки пепла.

Майкл вернулся в дом и уже собрался подняться по лестнице, как, отворив дверь ключом, в дом вошел Томми, а за ним тащилась Шейла. Томми подошел к Майклу и по-дружески крепко обнял его.

— Ну, ты, сукин сын, добился своего! — Томми был растроган и стал трясти друга, будто любимую куклу.

— Майкл, мои поздравления, — сказала Шейла. — Томми, я хочу спать. Она выглядела усталой.

— Отправляйся, дорогая, я приду через минуту. Мужчины наблюдали за уходящей блондинкой.

— Томми, — сказал Майкл. — Боюсь признаться, но я одолжил дозу Шейлы. Надо было выручить одного друга.

— Ты, что, взял все? — удивился Томми.

— Да, пришлось отдать ему все. Надеюсь, ты без особого труда сумеешь возместить потерю.

— Нет проблем, дружище. К утру я все возмещу.

— Слушай, Томми, я валюсь с ног. Давай поговорим утром за завтраком.

— Хорошо. Томми чмокнул Майкла в щеку и направился в дом для гостей.

А Майкл, измученный донельзя, потащился к себе наверх. Его грело сознание, что он хорошо замел все следы.

 

ГЛАВА 48

Майкл почти что закончил завтракать на террасе с видом на Тихий океан, когда из дома для гостей появился Томми. На нем были пижама и шелковый халат.

— Доброе утро, Винни, — поздоровался он.

— С добрым утром, Томми.

Появился буфетчик, и Томми заказал завтрак. Когда буфетчик удалился, Майкл положил ладонь на руку друга.

— Мне нужна твоя помощь.

— Нет вопросов. В любое время. Что тебе нужно?

— Две вещи. Мне нужно алиби на то время, когда я вчера вернулся домой примерно около полуночи и до пол третьего утра. Как насчет того, что вы с Шейлой пришли домой, скажем, в двенадцать тридцать, и мы общались до двух тридцати, а после разошлись по своим спальням.

Томми покачал головой. — Не стоит ввязывать в это меня. Копам достаточно услышать мое имя, и ты у них в руках. Он задумался на минуту. — Так будет лучше. Твоими гостями были Шейла Смит и Дон Тэннер из Нью-Йорка. А все остальное произошло, так как ты сказал.

— Кто такой Дон Тэннер?

— Нормальный мужик, каким его и считают копы. Работает на меня в легальном бизнесе. Не волнуйся, он подыграет.

— Хорошо. Меня это устраивает.

— Что еще?

— Можешь передать сообщение Винфелду из банка Кенсингтон Траст, но так, чтобы об этом не прознали ребята из ФБР?

— Могу. Что надо передать?

— Передай ему следующее. Я положил на счет три четверти миллиона два года назад, а потом забрал их в апреле этого года. Попроси его снять все, что у меня накопилось от «уличных» инвестиций и перевести по телеграфу в его отделение на Каймановых островах.

— Считай, что это уже сделано. Да, кстати, Винни, вчера я говорил тебе кое-что насчет наших дел с японцами?

— Было дело.

— Все сводится к одному: как ты отнесся бы к идее возглавить главную студию?

— Центурион?

— Да, именно ее.

— Томми, это очень занятная мысль.

— Ну, вот что, ты именно тот, кого я имел в виду. С Академической наградой за пазухой и с твоими способностями снижать издержки по кинопроизводству я могу смело рекомендовать тебя японцам.

— Ну, а как насчет контрольного пакета акций в руках у Лео?

— Дело обстоит следующим образом: лично Голдмэн владеет менее, чем десятью процентами акций. Ключевая фигура — его жена. Она — наследница. Ее покойный отец владел практически всем и незадолго до смерти все перевел на ее имя. Ее доля составляет сорок пять процентов от пакета акций Центурион.

— Согласен, но его контролирует Лео.

— Вот в том-то и штука, что имеются три доверенных лица, осуществляющих контроль за пакетом акций миссис Голдмэн. Они назначают представителя, который заседает в совете директоров и обладает правом голоса. Сама миссис Голдмэн обладает решающим голосом. Поэтому Лео Голдмэн является ее полномочным представителем.

Майкл кивнул. — Продолжай!

— Человека, который является главным уполномоченным, зовут Норман Гелдолф. Он — глава инвестиционного банка и когда-то был другом отца миссис Голдмэн. И, самое главное, он в некоторой степени завязан с нами.

— Каким образом?

— Не имеет значения. Все вполне легально. Гелдолф — целиком законопослушный человек. Дело в том, что мы вложили много денег в его банк, и, таким образом, у нас имеется рычаг влияния, и, если я сумею доказать ему, что капитал миссис Голдмэн принесет ему больше выгоды от перехода студии в другие руки, тогда, считай, что Центурион у нас в кармане.

— Но разве он не прислушается к мнению Аманды Голдмэн? Разве он не посчитается с ее интересами?

— Вот в этом-то и загвоздка. Она должна прозреть и увидеть мир в нужном нам свете. Томми улыбнулся и развел руками.

— Майкл моргнул. — Ты хочешь сказать, что я должен уговорить Аманду голосовать против Лео?

— Это могло бы здорово нам помочь.

Майкл покачал головой. — Слушай, Томми, кажется, ты пытаешься добиться невозможного.

— Невозможного? И это с твоим-то талантом в отношении женщин. Господи, Винни, с твоими способностями обольщать дам, я бы крайне удивился, если бы ты уже не задурил ей мозги.

— Это не имеет к делу никакого отношения, — быстро проговорил Майкл. — А известно ли тебе, что совет директоров на стороне Лео? Это прочная корпорация. И если траст владеет сорока пятью процентами пакета, значит, Лео вместе с остальными членами совета контролирует большую часть, и Лео лично отбирал каждого из них.

— Позволь мне позаботиться об этом, — заметил Томми. — Твоя задача — перетянуть на нашу сторону Аманду и начать вызывать сомнения окружающих, в верном ли направлении ведет их Лео. Пусть небольшие сомнения. Если тебе удастся завоевать ее доверие, то, если до этого уж дойдет, мы сместим Лео Голдмэна с его поста, и тогда главной фигурой в игре окажешься ты сам.

Майкл пристально посмотрел на друга. — Постой, постой. Лео Голдмэн принял во мне самое большое участие. И я не собираюсь залить его ноги цементом, чтобы ты утопил его в Тихом океане.

— Полегче, парень, — ответил Томми. — До этого никогда не дойдет. Но ты должен кое-что помнить. Лео Голдмэн — еврей. Он не наш человек, он — сам по себе. И единственная причина, почему он так приблизил тебя, это то, что он прекрасно знает, что ты зарабатываешь ему деньги. Люди этой породы похожи на нас. Они заботятся только о своем. Что тут поделаешь, это — человеческая натура.

— Я не хочу, чтобы с Лео что-нибудь случилось.

— В таком случае, просвети его.

Майкл опустил на стол чашку кофе. — Мне надо ехать в офис. Я жду звонка от федералов.

— Да?

— Думаю, что-то в связи с банком.

— Тогда скажи им, что тебя послал туда Дон Тэннер, поскольку компания, в которой он работает, имеет с банком легальный бизнес. Он приехал в город на церемонию академических наград.

— Расскажи мне о нем подробней, на случай, если меня спросят.

— Он — корпоративный консультант компании по дистрибуции фильмов, компании, о которой ты лично ничего не знаешь, но можешь рассказать агентам, как вы познакомились. Он взял со стола блокнот и ручку и написал адрес Тэннера и номер его телефона в Лос Анжелесе.

— Мы увидимся сегодня вечером?

Томми отрицательно мотнул головой. — Нет, у меня была запланирована только одна ночевка. Я должен утром заняться делами. Мы улетаем самолетом в полдень.

Мужчины поднялись и обнялись на прощание.

 

ГЛАВА 49

Не успел закончиться ланч, как в Центурион Пикчерс явились два агента ФБР. Майкл пригласил их к себе в офис.

— Итак, чем могу служить? — спросил он их.

— Нам нужна ваша помощь, — сказал Карсон.

— Если бы вам нужна была моя помощь, то не случилось бы вчерашней безобразной сцены. Мне это здорово не понравилось.

— Скажу по правде, — продолжил Карсон, — мне плевать, понравилось это вам или нет. Вы, мистер, находитесь теперь между молотом и наковальней, и будете сотрудничать с нами, хотите того или нет.

Майкл взглянул на наручные часы. — Готов дать вам минуту времени, чтобы вы начали излагать суть дела, в противном же случае, будете иметь дело с моим адвокатом.

— Каллабрезе, меня этим не испугаешь.

— К вашему сведению, меня зовут Винсент. Мое имя официально и вполне легально было изменено в штате Нью-Йорк шесть лет назад по личным мотивам. Многие меняют имена.

— Допустим, вы — Винсент, но у меня есть знакомый детектив, который может привлечь вас по статье за убийство первой степени. Для этого достаточно всего лишь одного моего слова.

— Вы — сумасшедший.

— Вы оставили свои отпечатки в машине, когда задавили Мориарти.

— Адвоката? Детектив Ривера сообщил мне, что тот был убит каким-то мелким мафиози. Немного времени спустя его самого нашли мертвым.

— Думаю, Ривера не упоминал отпечатки пальцев Каллабрезе, поскольку не знал, что вы и есть тот самый Каллабрезе. Когда я расскажу ему, он узнает, а я непременно поделюсь с ним, если вы не станете сотрудничать с нами.

— Сотрудничать с вами? По поводу чего?

— По поводу разоблачения банка Кенсингтон Траст.

— А что общего между этим банком и мною?

— Вы заключили с ними сделку. Они размещают ваши деньги в нелегальных притонах.

— В ваших утверждениях нет никакой логики, и мое терпение на исходе.

— Что ж, в таком случае я переговорю с детективом Ривера, — сказал агент, — и тогда мы потолкуем о вашем терпении.

— Ну, если так, то позвольте упростить для вас ситуацию, — сказал Майкл. — Марго, будьте добры, сходите в офис Рика Ривера и попросите его зайти ко мне прямо сейчас.

— Хорошо, мистер Винсент, — ответила Марго.

— Постойте, постойте, — произнес Карсон. — Вы хотите сказать, что Ривера работает на вас?

— Уже почти полтора года, — сказал Майкл.

— В каком качестве?

— Он является помощником продюсера и специализируется на полицейских историях.

— Какое дерьмо! Вы его купили.

— В следующем месяце я запускаю в производство его первую историю. Он — ценный работник.

Позвонила Марго. — Мистер Винсент, боюсь, мистер Ривера еще не пришел.

Майкл развел руками. — Боюсь, что это не случайно. Он и прежде позволял себе опаздывать на работу.

— Давайте вернемся к банку Кенсингтон Траст, — Карсон сменил тему. — Какие дела были у вас с ними?

— Когда я оказался здесь впервые пару лет назад, я положил на их счет порядка семисот тысяч долларов.

— Откуда деньги?

— Я их заработал. На фильме Городские вечера.

— Что еще?

Немного позднее я положил на свой счет еще сотню тысяч, а в апреле прошлого года я забрал всю наличность и закрыл счет в этом банке.

Карсон взглянул на него с недоверием. — Зачем?

— Мне пришелся не по душе их сервис. Я перевел свои фонды на два брокерских счета. Желаете знать имена брокеров?

— Да.

Майкл взял со стола блокнот и вписал в него имена. Он сомневался лишь в одном. Известно ли им о смерти полицейского.

— Да, вот что еще, — обратился к нему Карсон, — где вы были сегодня между полуночью и двумя часами утра?

Они были в курсе. — Я был дома. После церемонии академических наград я отправился в Спаго в ресторан Ирвинга Лазара, но пробыл там недолго. Я был дома незадолго до полуночи.

— Может кто-либо это подтвердить?

— Конечно. У меня были гости. Когда я приехал, они уже были дома, и мы общались до двух тридцати.

— Кто был у вас в гостях?

— Дон Тэннер, адвокат компании по распространению фильмов, и его девушка по имени Шейла Смит. Хотите, я вам дам номер их телефона?

— Хочу.

Майкл вписал телефоны в блокнот, вырвал листок и отдал Карсону. — Это все, джентльмены, к сожалению, не могу уделить вам больше времени.

Карсон и Уоррен поднялись. — Мы еще вернемся, — сказал Карсон.

— Нет, вы не вернетесь, — не вставая, произнес Майкл. — До тех пор, пока не придете с постановлением прокурора на мой арест. В противном случае встретимся у моего адвоката.

— Вы скользкий тип, Каллабрезе, — сказал Карсон, — но мы еще доберемся до вас.

— Меня зовут Винсент. А сейчас убирайтесь вон.

После того, как оба агента удалились, Майкл прижался лбом к холодному стакану, стоящему перед ним. Он был прикрыт. У них на него ничего не было.

 

ГЛАВА 50

Голые Майкл и Аманда Голдмэн лежали на верхней террасе его дома, загорая в лучах послеполуденного солнца. Оба отдыхали после очередного занятия сексом. Майкл выдавил ей на спину немного крема для загара и нежно втирал его в кожу.

— Ммммм, — вздохнула Аманда. — Никогда не думала, что встречу мужчину, так хорошо разбирающегося в женщинах. Ты никогда не упустишь возможность доставить удовольствие.

— Рад, что ты так думаешь, — мягко произнес Майкл.

— Если бы я не была замужем, тебе бы следовало опасаться.

— Ты имеешь в виду конкретно Лео или просто замужество?

— Я имею в виду Лео. Будь я замужем за кем иным, я бы решилась бросить мужа ради тебя.

— Рад, что из-за меня ты не бросишь Лео. Я его люблю. Он же столько сделал для меня.

— Не обольщайся на его счет. Разве он не извлекает из ваших отношений громадные суммы денег?

— Смешно, но недавно один друг указал мне именно на это.

— Кто такой?

— Просто друг, не знающий Лео, но пытающийся дать свою объективную оценку.

— Твой друг — неплохо разбирается в людях. Люди, подобные Лео, получают не меньше, чем дают.

— Нет, Лео всегда потрясал меня своей щедростью.

— Щедрость — это улица с двухсторонним движением. Уверена, что ты не столь наивен, чтобы поверить, что кто-либо в Голливуде, в сфере кино, за просто так получил хоть чуточку от его щедрот. Можешь прочесть в журналах, что некто сделал значительные пожертвования. Если он и делает это, то лишь потому, что хочет иметь дела с теми, кто занимается благотворительностью.

— Так что ты и Лео даете друг другу? Равноправные ли вы партнеры?

— Ну, давай посмотрим на это так. Лео обеспечивает меня статусом, который в нашем городе могли бы обеспечить, в лучшем случае, еще двое-трое. Вряд ли в нашей стране отыщется человек, включая Президента страны, который отказался бы от приглашения ко мне на ужин, даже если оно поступит всего за два дня.

— Что бы вы могли предложить Президенту Соединенных Штатов помимо хорошего ужина?

— Лео способен всего за неделю собрать миллион на благотворительность или избирательную компанию, причем делает это одной левой. И об этом знает каждый политический деятель в стране.

— Ну, а что еще он делает для тебя?

— Знай, что в нашем городе главное — это статус. Я могу выбирать из большого числа приглашений то, которое мне больше по душе. И нас принимают повсюду. Я могу отобедать с нобелевским лауреатом. Могу организовать любые пожертвования, какие мне только заблагорассудятся.

— Могу предположить, что его деньги — не последнее, что помогает решать подобные проблемы?

— Деньги — не в счет по сравнению с тем, что Лео делает для меня. Тем более, что я гораздо богаче его.

— Этого я не знал.

— Лео — само совершенство для женщины, которая замужем за ним. Он прекрасно обращается с моим капиталом. Так, с момента нашей свадьбы он многократно увеличил мое состояние. В случае развода мне пришлось бы платить ему алименты.

— Как же он этого добился?

— При помощи студии.

— Что, твои деньги вложены в студию?

— Мои деньги фактически контролируют ее. Капитал, который оставил мне отец, дал мне права на половину акций. И с тем, что имеется у Лео, мы владеем более, чем половиной пакета. Об этом знают немногие. Ну, а Лео заставил город думать, что все под его личным контролем.

— Полагаю, это обязывает его не рисковать своим семейным положением.

Она засмеялась. — Ты прав. Могу заверить тебя, что за те годы, что мы женаты, Лео никогда не спал с другой женщиной. Он знает, что если он себе это позволит, а я об этом прознаю, то отрежу его член, а в нашем городе размер мужского пениса едва ли не самое важное.

Она засмеялась еще громче.

— Я знавала одну женщину, которая незадолго до смерти была очень важной птицей в Голливуде. Так вот, когда ее привезли в операционную, она, шутя, сказала сопровождающему ее мужу. — Что бы они не делали, не дай им отрезать мой член.

Майкл рассмеялся шутке. — А что ты даешь Лео, кроме своих денег?

— В этом городе я — самая лучшая и гостеприимная хозяйка, да, что там, в городе, в стране! Тебе следовало бы знать. Ты достаточно часто бывал у нас в гостях. Я делаю так, что Лео выглядит, как король, каковым он себя и считает. Я заказываю ему одежду, еду и вина, и, конечно же, удовлетворяю его сексуально.

— Ну, и как он в этом плане?

— Ну, мы женаты уже давно. Лео любит минет, а я в этом деле вообще-то дока, как ты мог сам убедиться.

— Мне это известно. Ну, а он удовлетворяет тебя?

— А почему, по-твоему, я трахаюсь с тобой?

— Всегда готов к услугам.

Она перевернулась и легла животом вниз. — Я не хотела тебя обидеть. Это больше, чем просто секс. Если бы я не держала себя в руках, то могла бы запросто влюбиться в тебя. А может, уже влюбилась.

— А вот это — самая прекрасная вещь, которую я слышу с момента моего появления в Лос Анжелесе.

— Рада, что ты так думаешь.

— А что ты думаешь про меня? Мне всегда хотелось знать твое личное мнение.

Она повернулась и взглянула на него. — Я считаю, что ты не просто способный малый. Думаю, что в ближайшие несколько лет ты превратишься в легендарного кинопродюсера и встанешь в один ряд с самыми громкими именами. Полагаю, что если ты правильно сдашь колоду карт, то станешь ключевой фигурой в киноиндустрии.

— Спасибо, на это я согласен.

Оба рассмеялись.

— Аманда, помимо того, что ты любишь меня, можешь ли ты сказать, что я тебе нравлюсь?

Она улыбнулась. — Да.

— Это облегчение, — вздохнул он. — Мне доставляет удовольствие считать, что я хорош не только для постели.

— Так оно и есть.

— Ты мне доверяешь?

— Скорее всего, настолько, насколько я доверяю другим.

— В таком случае, у меня есть нечто, что я должен тебе сказать.

— Что именно?

— Я не стал бы говорить на эту тему, если бы ты не сказала мне насчет твоего финансового участия в делах студии.

— В чем дело, Майкл?

— Я думаю, что в Центурионе заваривается нехорошая каша.

— Что ты имеешь в виду?

— Говорил ли тебе Лео насчет предложения японцев?

— Да. И добавил, что это даже не обсуждается.

— Предположим, они дадут приемлемую цену? Что, по-твоему, предпримет Лео?

— Надеюсь, Лео согласится.

Майкл покачал головой. — Думаю, что он не согласится ни при каких обстоятельствах.

— Ни при каких обстоятельствах?

— Думаю, Лео так нравится руководить студией, он так эмоционально увлечен своей ролью, что не способен принять верное решение.

— Видит бог, ему нравится управлять студией, — согласилась Аманда.

— Более того. Лео влез в несколько очень дорогостоящих проектов, — а прежде он избегал подобных вещей.

— Ты говоришь о научно-фантастическом фильме?

— Да. И меня тревожит то, что туда вбухали огромные деньги, а сценарий еще не закончен. Потом еще этот вьетнамский фильм. Он должен сниматься на Филиппинах, а ты сама знаешь, как там сейчас нестабильна политическая ситуация.

— Ну, насчет Вьетнама у него всегда было особое мнение, но, правда, это, кажется, рискованно.

— Я вижу, что среди членов совета директоров идет брожение и по поводу обоих фильмов, и по поводу предложения японцев.

— И большое брожение?

— Трудно сказать. Чувствую это инстинктивно.

— И что подсказывают твои инстинкты?

— То, что существует потенциальная угроза разногласий. Если Лео будет настаивать на обоих проектах, и в то же время откажется от предложения иностранцев, то совет директоров…

— Что совет директоров?

— Восстанет против него.

— Ну, и что? Мы с Лео обладаем контрольным пакетом акций.

— Это не совсем так. Центурион, как и другие студии, берет банковские кредиты под свои фильмы. И сейчас его задолженность больше, чем у прочих. И, если несколько членов совета директоров решат продать свои акции японцам, для банков это будет знаком, что дела у Лео пошли под уклон, и ситуация может стать действительно неуправляемой.

— Майкл, ты и впрямь сильно озабочен всем этим? Аманда сама выглядела обеспокоенной.

— Прошу прощения. Лео — не дурак. Он вполне может держать ситуацию под контролем. Мне вовсе не следовало поднимать эту тему.

— Нет, что ты, спасибо, что ты поднял ее. Мне следует знать о подобных вещах, а Лео не всегда делится со мной.

— Ради бога, не затевай с ним разговор на эту тему. Он может сообразить, откуда ты почерпнула эту информацию.

— Но я должна что-то предпринять, — сказала она.

— Делай, что угодно, только Лео — ни слова. Я буду информировать тебя по ходу событий. Тогда, если ситуация станет действительно серьезной, можешь сказать ему, что с тобой поделились члены совета директоров, дав тебе соответствующую информацию.

— Майкл, мне приятно слышать что ты проявляешь такую заботу, — сказала она, погладив его по щеке. — Мне известно, как ты лоялен по отношению к Лео. Я знаю, что ты никогда не сделаешь ничего, что будет ему во вред.

— Конечно, нет. Мне бы хотелось держать его подальше от неприятностей, но он слышать не желает никаких советов по данному вопросу. Я боюсь это произнести, но думаю, что Лео слишком самоуверен, особенно сейчас.

— Он всегда был таким.

— Давай сменим предмет разговора.

— Какой предмет для разговора ты хочешь предложить?

Он наклонился к ее груди и нежно прикусил сосок.

— О-о-о-о-о, — застонала она. — Этот предмет.

 

ГЛАВА 51

Майкл сидел в частном кинозале, пристроенном к офису Лео, и смотрел только что законченную кинокомедию под названием Двигатель времени.

— Ну, и что ты думаешь по этому поводу? — спросил Лео, когда включили верхний свет.

— Думаю, картина пойдет.

— И это все?

— Лео, я не хочу морочить вам голову. Эта картина, как и В лабиринтах прямоты, не потянет ни на какую номинацию, но соберет зрителей. Это неплохой фильм, и он мне нравится.

— Хорошо, — произнес с облегчением Лео. — Недавно я схватился с Гарри Джонсоном по поводу моих личных предпочтений. У нас с ним всегда противоположные мнения по любому фильму. А теперь он надеется, что я непременно прогорю на своей научно-фантастической ленте. Он улыбнулся Майклу. — Зайди на минутку ко мне в офис.

Майкл последовал за Лео в его необъятного размера личный офис. Макеты научно-фантастического фильма стояли напротив дивана. Сам фильм до сих пор не обрел названия.

— Ты это видел? — спросил Лео, указывая дымящей сигарой в сторону макетов.

— Конечно же, Лео. Если вы не забыли, вчера я был на презентации.

— О, да! Так вот — мне нужно твое мнение, но честное. Если я смогу сделать фильм по этим сюжетам, скажем так, за восемьдесят миллионов, — а эта цифра сугубо между нами, что, по-твоему, он принесет в США?

— Лео, — сказал Майкл, — неужели вы считали меня таким великим оптимистом по части сборов от проката?

— Нет, никогда.

— Хорошо. В таком случае поверьте мне на слово, что на отечественных экранах фильм принесет порядка ста семидесяти пяти миллионов. И бог знает, сколько он принесет за рубежом — может, двести пятьдесят миллионов.

У Лео разгорелись глаза. — Я так и думал, — сказал он. — Ты прекрасно знаешь, что последнее время я теряю на блокбастерах, но этот просто обязан все окупить.

— За это стоит побороться, Лео!

— Ты имеешь в виду, с советом директоров? Они станут выкобениваться и стонать до тех пор, пока не увидят доходы, тогда я вновь сделаюсь героем в их глазах.

— Думаю, Лео, вы правы. Будь я на вашем месте, я бы постарался настоять на своем.

— Ну, парень, если ты так считаешь, то сумеешь ли ты сделать это с минимальным бюджетом?

— Увы, научно-фантастические картины делать с малым бюджетом невозможно.

— Я подумываю о том, чтобы свернуть съемки фильма о Вьетнаме.

— Почему?

— Ну, ты же сам знаешь, что в последнее время филиппинцы в своей политике совершенно свихнулись.

— У них с успехом прошли выборы, — сказал Майкл. — К власти пришли нормальные парни. Коммунисты потерпели поражение. Кажется, время работает на нас.

— Ты так думаешь?

— Вы знакомы с кем-нибудь из Госдепартамента?

— Да, несомненно.

— Позвоните ему. Попросите его связаться с кем-то со стороны филиппинцев. Увидите, что получится.

— Неплохая мысль. Честно говоря, мне чертовски не хотелось бы прекращать работу над этой картиной. По-моему, она будет хитом.

— Я того же мнения. Да и филиппинцы не проиграют, если этот фильм будет снят на их земле.

— Джонсон, этот хладнокровный скандинавский сукин сын, звонил мне утром по поводу этих двух лент. Не знаю, что приключилось с этим ублюдком. Он прежде всегда прикрывал мне спину. Непохоже, что мы теряем деньги.

— Мать его! — выругался Майкл. — Делайте те фильмы, которые нравятся вам. Иначе, чего ради быть руководителем студии?

— В этом, парень, ты прав, — с облегчением сказал Лео. — Потому-то я никогда не продам Студию. Можешь себе представить, каково это делать кино, которое ты хочешь, и не спрашивать ничьего разрешения?

— Примерно да. Вы были столь добры по отношению ко мне.

Лео открыл верхний ящик письменного стола и вынул из него маленький револьвер с золотой рукояткой. Он открыл барабан и показал Майклу, что оружие заряжено. — Знаешь, как бы я поступил, если бы такие, как этот Джонсон, стали мне диктовать, какие фильмы снимать, а какие нет. Лео прижал пистолет к своему виску.

— Лео… — проговорил Майкл.

Лео спустил курок.

Майкл вскочил с кресла прежде, чем осознал, что выстрела не последовало.

— Ха, ха, — рассмеялся Голдмэн. — Ну, как тебе нравится эта штука? Он протянул револьвер Майклу через стол.

Майкл открыл цилиндр и вынул обойму. Она выглядела, как настоящая, может, только была чуть легче.

Эта игрушка со спецэффектом сделана для меня много лет назад фирмой Смит энд Вессон. Было изготовлено всего два таких экземпляра по спец заказу. Второй был у президента Эйзенхауэра.

Из верхнего кармана пиджака Майкл извлек шелковый носовой платок и протер им револьвер. — Лео, великолепная вещь. С этими словами он положил игрушку на стол.

— Не думай, у меня есть и настоящее оружие, — сказал Лео, вставив обойму в револьвер и кладя его в ящик стола, — в случае, если какой-нибудь сумасшедший прорвется сюда через охрану. Так что я предпочитаю держать порох сухим.

— Надеюсь, Лео, у вас имеется разрешение на пользование оружием?

— Конечно. Я даже могу носить его с собой, но пока что я еще не параноик.

— Рад это слышать. Оружие — опасная штука.

— Несомненно, ты прав. Я имею в виду, что не будучи таким энтузиастом, как Чак Хестон, я все же считаю, что каждый должен иметь пистолет в целях самозащиты.

— Разумный человек, да. Майкл взглянул на часы. — Мне нужно еще успеть в свой офис. Надо еще поработать над рекламой к фильму В лабиринтах прямоты.

— Дай знать, когда все будет готово.

— Непременно, — ответил Майкл. Он вышел из кабинета Лео, думая, как это здорово, когда не надо идти ни к кому на поклон ради одобрения чего бы то ни было. Марго передала ему последние сообщения. — Я впустила представителей рекламы в ваш офис.

— Хорошо, — ответил он, пробежав глазами сообщения.

— Как прошел просмотр? — спросила Марго.

— Я думал, что неплохо. А вот Лео приставил к виску пистолет, когда все было кончено.

Марго рассмеялась. — Тот, с золотой рукояткой?

— Вот именно, тот самый.

— Он делает это уже много лет, особенно тогда, когда хочет настоять на своем.

Майкл взглянул на нее. — А почему бы вам не приехать ко мне на уикенд и не приготовить нам ужин?

— Почему бы и нет? Она улыбнулась.

Майкл проводил много времени с Амандой, но ничто не мешало предстоящую субботу насладиться еще и Марго.

 

ГЛАВА 52

Майкл вошел в отель Биверли Хиллс, прошел сквозь центральный вестибюль и направился в сад, расположенный с противоположной стороны от входа. Распорядитель показал ему, как пройти в бунгало под номером четыре. Дверь открыл японец.

— Я — Майкл Винсент.

Мужчина поклонился, затем проводил его в гостиную. В противоположном конце помещения стоял большой обеденный стол, за которым расположились несколько мужчин, причем, за исключением троих, все были японцы. Навстречу Майклу с протянутой рукой поднялся Гарри Джонсон.

— Привет, Майкл, — дружелюбно произнес он, — Спасибо, что пришли.

Майкл кивнул, но даже не улыбнулся.

— Позвольте представить вам этих джентльменов.

Все сидящие за столом встали.

— Это, — сказал Джонсон, указав на седовласого японца, — мистер Матсуо Ямамото, глава компании, носящей его имя.

Японец поклонился. — Здравствуйте, мистер Винсент, — сказал он по-английски, с явным британским акцентом.

— Здравствуйте, — в свою очередь ответил Майкл, и, как его учили, слегка склонил голову.

— А это, — продолжал Джонсон, — консультант мистера Ямамото мистер Ясумура.

Сухощавый невысокий господин, стоящий рядом с Ямамото, молча поклонился.

Кроме них там были еще три японца, двое из которых производили впечатление менеджеров, третий меньше всего был похож на делового человека. Затем Джонсон представил Майклу двух европейцев, стоящих у стола.

— Это — Норман Гелдорф, глава компании Гелдорф и Винтер, занимающейся банковскими инвестициями.

Гелдорф крепко пожал руку Майкла, но казался чем-то озабоченным.

— А вот это — Томас Провесано, сотрудник мистера Гелдорфа.

Томми протянул ему руку. — Очень рад познакомиться с вами, мистер Винсент. Я много о вас слышал.

Джонсон указал на кресло. — Присаживайтесь.

Майкл уселся, и продолжал ждать, что же будет дальше.

— Майкл, я попросил вас придти, чтобы разрешить некоторые сомнения, возникшие у совета директоров.

Майкл нарушил свое молчание. Гарри, вы — единственный член совета директоров, которого я здесь вижу.

— Это верно, Майкл, но мистер Гелдорф является главным доверенным лицом частного треста, который контролирует сорок пять процентов акций студии Центурион.

Майкл очень удивился. — Я понятия не имел, что совет директоров владеет акциями Центуриона.

— Это, вероятно, то, во что вас хотел заставить поверить мистер Голдмэн, — произнес Джонсон.

— У меня было такое впечатление, что Лео контролирует свою компанию.

— Это не совсем так. Лео голосует контрольным пакетом, но, понимаете, он голосует при помощи акций владельца траста в дополнение к своим собственным.

— Понимаю, — сказал Майкл, делая вид, что удивлен.

— Я организовал эту встречу с тем, чтобы мистеры Гелдорф и Провесано обрисовали нам истинное положение вещей в отношении студии Центурион.

— Ясно. И мистер Ямамото тоже получил доступ к этой информации, не так ли?

— В настоящее время, мы с мистером Гелдорфом представляем голоса в контроле за Центурионом и уверены, что можем поделиться этой информацией с мистером Ямамото и его сотрудниками.

— А Лео в курсе?

— Нет. Он сейчас в Нью-Йорке. Мы с мистером Гелдорфом посчитали, что будет лучше, если мы проведем эту консультацию с мистером Ямамото в отсутствии Лео.

— Что же, полагаю, вы имеете на это право.

Впервые за все это время Гелдорф нарушил молчание. — Мистер Винсент, для траста, которым я руковожу, я хотел бы выяснить ваше мнение по поводу текущих производственных планов Центуриона. За исключением ваших собственных планов. Я уже имел честь узнать, как велик ваш вклад в прибыль нашей студии.

— Мое мнение? — удивился Майкл.

— Пожалуйста. Вы — единственный продюсер в совете директоров, не считая, конечно же, мистера Голдмэна, и мы хотели бы выслушать вашу точку зрения.

Майкл искусно изобразил колебание.

— Майкл, — сказал Гарри Джонсон, — мне хорошо известна лояльность, которую вы, должно быть, испытываете по отношению к Лео, но уверен, вы хотите процветания студии в целом.

— Конечно. Центурион создал все условия для моей успешной работы.

— В таком случае, прошу мне поверить, что ради интересов студии вы должны быть максимально честны, выражая свое мнение по поводу производственных планов.

Майкл взглянул на Джонсона и Гелфорда. — Вы можете дать гарантию, что то, что я скажу, останется в глубочайшем секрете?

— Несомненно, — одновременно произнесли оба.

Майкл глянул на свое отражение в полированной поверхности стола.

— У меня имеются некоторые сомнения в правильности выбранного студией направления.

— Какого рода сомнения? — поинтересовался Гелдорф.

Майкл посмотрел прямо на него. — Из истории Центуриона мне известно, что репутация студии и ее успех всегда были основаны на умеренных ценах на киноленты высшего качества, картины, которые заслужили свою долю академических наград и в целом принесли значительную прибыль предприятию.

— Это верно, — поддержал его Джонсон.

— Боюсь, что ситуация начинает меняться.

— Как так? — удивился Гелдорф.

— Текущие производственные планы основаны на двух проектах, требующих колоссальных бюджетных средств, и, к сожалению, не обеспечивают главного, то есть, продукцию высокого класса.

— Назовите их, — попросил Гелдорф.

— Это два пока что безымянных проекта — научно-фантастический фильм и другой — о войне во Вьетнаме.

— Вы читали сценарии? — поинтересовался Джонсон.

— Читал.

— И вы видели бюджетные планы по каждому из них?

— Да.

— И каково же ваше мнение в отношении потенциального успеха этих картин?

— Ну, несомненно, эти картины способны принести большие деньги…

— И что?

— Я считаю, что они обе — весьма рискованны, то есть в них заложено значительно больше риска, чем для рядовых кинолент.

— Почему? — спросил Гелдорф.

— Сценарий научно-фантастического фильма все еще не завершен, и имеется вероятность, что бюджет резко возрастет. Мистер Голдмэн рассчитывает сделать его, кажется, за восемьдесят миллионов долларов…

— Что вдвое превышает бюджет самой дорогой картины, выпущенной Центурионом, не так ли? — спросил Джонсон.

— Да, это так.

— И, по-вашему, есть шанс, что фильм не выйдет за рамки бюджета?

— Шанс есть, но не более.

— Майкл, а если бы вы взялись за этот фильм, какой бы реальный бюджет вы заложили?

— Не уверен, что мог бы снять его меньше, чем за сто двадцать пять миллионов.

— И сколько, считаете, можно было бы выручить от проката ленты в нашей стране?

— Ну, конечно, он покроет затраты, но не думаю, что сможет принести больше ста пятидесяти миллионов.

— И сможет эта сумма покрыть расходы на производство, печать и рекламу?

— Шанс на это невелик.

— Итак, Центурион, понесет убытки?

— Вероятней всего, да.

— Майкл, а как вы считаете, велика ли вероятность, что фильм соберет сто пятьдесят миллионов?

— Очень мала.

— Стало быть, Центурион понесет значительные убытки от этой ленты?

— Такое весьма вероятно.

— А как в отношении фильма на вьетнамскую тему? Что вы думаете о нем?

— Я считаю, что он предполагает очень серьезный взгляд на политическую подоплеку этой войны.

— И, что, сегодня есть спрос на столь серьезный фильм?

— Возможно. Но в этом я не совсем уверен.

— И какие подводные камни лежат на пути выпуска подобной картины?

— Предполагается снимать его на Филиппинах, а там недавно прошли выборы. Но там еще очень активно коммунистическое движение, и, кроме того, там много прочих трудностей, связанных со съемками в такой дали от студии.

— Понимаю. Кто-нибудь в последнее время снимал на Филиппинах?

— Фрэнсис Форд Каполла снял там фильм Современный Апокалипсис.

— И что случилось с бюджетом этого фильма?

— Он полностью вышел из-под контроля. Там прошли ураганы, эпидемии, словом, сплошные несчастья.

— Этот фильм окупил затраты?

— Не в курсе дела. Но сильно сомневаюсь, что окупил.

— Майкл, вам доводилось участвовать в просмотре ленты под названием Двигатель времени?

— Да.

— Что вы скажете по поводу этого фильма?

— Не думаю, что он может рассчитывать на большой успех.

— А почему?

— Да потому, что они начали съемки с очень сырым сценарием.

— Верно, что Лео Голдмэн был главным продюсером?

— Да.

— Мистер Винсент, — сказал Гелдорф, — какого рода фильмы с вашей точки зрения в настоящее время должны выпускаться студией Центурион?

— Что касается лично меня, то я стараюсь выпускать фильмы с разумным бюджетом, без участия высокооплачиваемых кинозвезд, со сценариями самого высокого качества. Фильмы с малой долей риска и высокой рентабельностью.

Гелдорф продолжал задавать вопросы. — Каково ваше мнение — мог бы Центурион выпускать такие кинокартины при условии смены владельца?

Майкл взглянул на Ямамото, и тот при этом слегка улыбнулся.

— Если достойное руководство позволило бы делать хорошие фильмы без вмешательства в производственный процесс, то да.

Гарри Джонсон поднялся со своего места. — Майкл, мы очень благодарны за высказанные вами мысли. Пожалуйста, примите к сведению, что ваши замечания будут строго конфиденциальны.

Он пожал Майклу руку. Все встали.

Майкл понял, что может уйти.

Спустя час, когда Майкл поставил машину на стоянку на улице, рядом с бульваром Сансет, возле его автомобиля остановился лимузин, заднее окошко которого слегка приоткрылось. Он увидел улыбающееся лицо Томми Про.

— Ход с туза, дружище, — сказал он. Норман Гелдорф собирается навестить Аманду Голдмэн.

— Это хорошо.

— Когда Голдмэн прилетает из Нью-Йорка?

— Завтра во второй половине дня.

— Организуй митинг в его офисе, ладно?

— Ладно, — сказал Майкл.

Окошко прикрылось, и лимузин отъехал.

Майкл вернулся в Центурион и поставил машину на стоянку прямо перед административным корпусом. Бегом он поднялся по ступенькам в офис Лео. Секретарша Лео сидела за своим столом.

— Привет, — сказал он ей. — В какое время завтра Лео должен появиться здесь?

— Он всегда приезжает прямо из аэропорта, — ответила она. — Стало быть, он будет здесь в четыре.

— Отлично. Можете записать меня к нему на прием в это время? Очень важно, чтобы мы увиделись, как только он вернется. Скажите ему, что я не приму никаких возражений!

Она открыла дневник расписаний. — Хорошо, вы записаны на четыре.

Майкл протянул руку к дверному звонку перед кабинетом.

— О, кажется, я кое-что забыл вчера на его столе.

— Конечно. Входите, — сказала секретарша.

Майкл вошел в офис Лео Голдмэна и прикрыл за собой дверь.

 

ГЛАВА 53

Майкл взглянул в лучезарные глаза Марго Глэдстоун и перевел дух. Она закрыла глаза и прошептала:

— Еще.

Майкл подчинился.

Марго растворилась в бесконечных вздохах, постепенно затихая, и, наконец, рухнула на него.

Он держал ее в объятиях, гладил ей спину и плечи, пока не затих ее оргазм. Майкл отдавал себе отчет, что весь секрет его успеха у женщин объясняется тем, что он умеет доставлять им величайшее наслаждение, многократно доводя их до оргазма. Он перекатился на бок, не отрываясь при этом от нее.

— Это был самый лакомый кусочек нашего уикенда, — вздохнула Марго. Я просто сбилась со счета, сколько раз кончала.

— Шесть или семь.

— Не может быть, чтобы ты считал, — рассмеялась она.

— Я голоден.

— Ну, хорошо, хорошо. Я приготовлю ужин.

Он прервал ее хлопоты на кухне, и еще какое-то время они лежали на шезлонгах возле бассейна. Потом Марго поднялась, ловким движением руки заколола волосы и нырнула в бассейн. Грациозно она доплыла до противоположного конца, вышла, накинула на себя легкий халатик и вернулась на кухню, оставляя на полу капли воды.

Сквозь стеклянную стену, отделяющую бассейн от кухни, он наблюдал за тем, как она готовит ужин.

Когда они поужинали, Майкл расположился на лежаке около бассейна и стал смотреть на звезды. — Еда была чудесная, — сказал он. — Что это за блюдо?

— Это был салат Цезаря, шатобриан в бернаузском соусе, поммез суфле, хэрикотс вертс и биржевой пудинг.

— Погоди, погоди. Что ты упомянула последним?

— Биржевой пудинг. Когда я была девчонкой, мне доводилось водить группы туристов в Лондонскую биржу. Там было много таких девчонок, как я, и мы сами готовили себе обеды, иной раз с выдумкой. Там то я и получила рецепт этого пудинга.

— Это было нечто необыкновенное.

— Так же, как и ты.

— Что бы я делал без тебя?

— Смешно, что ты вообще говоришь об этом.

— Почему?

— Майкл, ты должен помнить, когда я нанималась к тебе, то сказала, что я собираюсь работать до тех пор, пока не заработаю себе на пенсию. Помнишь?

— Смутно, — ответил он.

— Что ж, в будущем месяце я ухожу.

Майкл насторожился. — Ты не можешь так поступить. Я не могу без тебя обойтись.

Она пожала плечами. — Я подумываю о Мексике. Я смогу приобрести себе уютное гнездышко в окрестностях Пуэрто Валарты.

— Я не позволю тебе уйти. Не могу.

— Майкл, я делала это с удовольствием, но не могу же я продолжать выполнять эту работу до конца своих дней. Мне стукнет шестьдесят быстрее, чем я могу себе представить.

Майкл по-настоящему запаниковал при мысли, что теряет Марго. Она облегчала его заботы. К тому же она была единственным существом, которому он мог всецело доверять. — Предположим, у тебя будет совсем другая работа.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду нечто лучшее.

Она покачала головой. — Вряд ли я получу больше удовлетворения от выпуска картин, чем ты.

— Нечто большее.

Она пристально взглянула на Майкла. — Почему бы тебе не рассказать мне все начистоту. Если я чего-то знаю, то всегда делюсь.

Майкл сменил положение и теперь сидел, потягивая из бокала вино. Он был смущен, что случалось с ним довольно редко. Обычно в ее компании он чувствовал себя превосходно. Его крайне раздражала мысль о ее замене. И он принял решение.

— Ну, так и быть, я тебе скажу.

В ожидании она приподнялась в кресле.

— Через день-другой Лео уйдет.

В удивлении она широко раскрыла глаза.

— И я стану руководителем студии.

— Майкл, тебе не следует недооценивать влияние Лео на Совет директоров.

— Да пойми, сам Совет обратился ко мне. Они все сильно обеспокоены тем, как Лео ведет дела и, особенно, тем, что он не желает выслушать предложение японцев.

— Я слышала об этом, — сказала Марго, — но известно ли тебе, что траст Аманды владеет самым крупным пакетом акций?

— Да. Глава ее траста, Норман Гелдорф, как раз находится здесь. Сегодня днем я встречался с ним, с Гарри Джонсоном и… еще кое с кем.

— С японцами?

Майкл кивнул. — И с моим другом.

— Томми?

— Ты в курсе всех дел, не так ли?

— Ну, я читаю газеты, да и слышу в офисе больше, чем ты можешь предположить.

— Что же ты слышишь? — внезапно встревожась, спросил он.

— О, Майкл, успокойся. У тебя от меня нет никаких секретов. Мы слишком близки для этого.

— У меня есть свои секреты от всех без исключения.

— Но не от меня же.

— Тогда скажи, какой из моих секретов ты знаешь?

— Я знаю их все, — сказала она. — Мне известно, сколько у тебя денег, где они, и как ты их заработал.

— Откуда?

— Ну, ты ликвидировал счета в банке Кенсингтон, но я в курсе, как твои сбережения работали там. Кажется, ты получал три процента в неделю, верно?

Майкл был выбит из колеи.

— И что еще тебе известно?

— О, я просто сложила все кусочки вместе. Мне известно насчет Каллабрезе и Мориарти. Я почти что уверена, что ты избавился от Рика Ривера, но только не знаю, как именно.

Майкл был вне себя, но изо всех сил держал себя в руках.

— Ну, давай, Майкл, давай. Твое каменное лицо не может меня обмануть. То, что известно тебе, известно и мне.

— Ну, это очень неожиданное развитие событий, — произнес он.

Она развела руками.

— Майкл, тебе не следует опасаться меня, так что не вздумай строить план избавиться от меня. Я с восхищением наблюдала, как ты выкручивался из безвыходных ситуаций. Мне доводилось иметь дело с такого сорта людьми, но, сказать по правде, ты — нечто из ряда вон выходящее. Ты обладаешь одним важнейшим качеством, которым должен здесь обладать продюсер. Ты — законченный социопат.

Майкл молчаливо уставился на нее.

— Только не думай, что я критикую. Просто я думаю, что у тебя просто нет никаких угрызений совести, если тебе необходимо чего-либо добиться. Она улыбнулась ему. — Что, я не права?

Он улыбнулся в ответ. — Ты знаешь меня гораздо лучше, чем я думал.

— Мне было чертовски интересно наблюдать. Встреться ты мне, когда мне было двадцать пять, мы могли бы вместе заправлять этим городом.

— Мы и теперь еще можем, — сказал Майкл. — Как тебе понравится стать во главе оперативного управления Центуриона?

У Марго приподнялись брови. — Это будет большим скачком с должности исполняющего обязанности помощника, — сказала она.

— Если честно, Марго, ты считаешь, что в нынешней администрации есть кто-то, у кого бы ты не могла работать?

— Она расхохоталась. — Майкл, ты знаешь меня гораздо лучше, чем я думала.

— Вот именно.

— Но здесь есть одна проблема.

— Нет ничего, что мы не смогли бы преодолеть.

— Стало быть, ты выбрал свой путь. Получаешь работу Лео и руководишь студией. Потом Гелдорф и Джонсон продают ее японцам, и вдруг оказывается, что ты ничем не руководишь. Ты станешь работать на них так же, как сейчас работаешь на Лео. Не думаю, что тебе это придется по вкусу.

— Ты права, это не по мне. Я понимаю, что больше всего Лео нравится в студии. Он имеет возможность выпускать любые угодные ему ленты, не спрашивая ничьего одобрения.

— Японцы не позволят тебе этого. А если и позволят, то не надолго.

— Ты права.

— Итак, что ты собираешься предпринять?

Майкл улыбнулся. Замечательно было с кем-то поделиться. — Я собираюсь сменить Лео, а потом послать этих японцев на…

— А Томми?

— Томми — мой лучший друг. И мы с ним что-нибудь придумаем.

— Если тебе это удастся, то я в деле, — сказала Марго.

— Тогда, считай, что ты со мной.

 

ГЛАВА 54

Майкл с нетерпением ожидал звонка от секретарши Лео, и, когда дождался, в свою очередь позвонил куда-то.

— Лео готов, — произнес он в трубку.

— Мы прибудем сразу же после вас, — ответил ему Джонсон, ведя машину. — Мы уже возле ворот.

Майкл вышел из своего офиса и, не спеша, направился к административному зданию, поджидая появления Джонсона. Поднимаясь по ступенькам к парадному подъезду, он заметил приближающийся лимузин. Майкл прошел сквозь вестибюль и направился прямо в офис Лео.

— Привет, — поздоровался он с секретаршей.

— Он вас ждет, — сказала она.

Майкл постучался и открыл дверь. Лео сидел за своим столом и просматривал бумаги. Он поднял глаза. — Привет, малыш.

— Как прошла поездка?

— Чертовски неплохо. Я сделал несколько новых приобретений — шестьдесят кинозалов для проката премьерных картин.

— Поздравляю.

— Для чего ты хотел увидеться со мной?

Не успел Майкл ответить, как зазвенел телефон, и одновременно распахнулась дверь в офис. Вошел Гарри Джонс, а за ним Норман Гелдорф.

Лео с удивлением взглянул на них. — Господа, я ничего не знал о вашем приезде. Почему вы не позвонили?

— Лео, у нас не было времени, — сказал Джонсон. — Мы должны поговорить.

— Давайте поговорим. Лео махнул рукой, приглашая занять кресла перед его столом, а Майкл устроился справа от босса.

— Я сразу же перейду к сути дела, — сказал Джонсон.

— Хорошо, — ответил Голдмэн. Он не усмотрел в этом ничего особого.

— Лео, Совет неудовлетворен. Мы организовали встречу в ваше отсутствие и приняли решение, что вам пришло время уступить свое место.

Лео уставился на Джонсона. — Что? — возмутился он.

— Совет директоров большинством голосов пришел к такому решению.

Лео посмотрел на Гелдорфа. — И вы тоже купились на это?

— Да, — ответил тот.

— А как насчет Аманды? Что она сказала по этому поводу?

Гелдорф отвернулся. — Это не было ее решением. Как глава ее траста, я сам принял решение.

— Вы просто посходили с ума, да, да, все вы. Он обернулся к Майклу. — Ты слышишь это? Я сделал этих ублюдков супербогачами, управляя делами студии, и вот теперь они вонзают мне нож прямо в спину.

Майкл опустил глаза.

— Среди них нет ни одного специалиста по кинематографии, — продолжил Лео, и при этом его лицо сильно покраснело. — Как вы себе представляете вести дела без меня? Он взглянул на Джонсона. — Или желаете продать предприятие япошкам?

— Может быть, — сказал Джонсон. Мы получили от них еще одно предложение.

— Так почему вы не проконсультировались прежде со мной?

— Потому, что вы уже заявляли, что ни при каких обстоятельствах не примете их предложения.

Лео на мгновение уставился на него, потом сунул руку в верхний ящик стола и вынул из него знаменитый револьвер с золотой рукояткой. Он приставил оружие к своему виску. — Знаете, что? Если бы я не знал, что могу управлять этим местом лучше, чем все вы вместе взятые с японцами в придачу, то прямо сейчас перед вами выбил бы мозги из своей головы.

— О, давайте, Лео, не будем разыгрывать этот спектакль, я видел его уже много раз, — сказал Джонсон.

Лео убрал револьвер со своего виска и прицелился в Джонсона. — Хорошо, в таком случае я застрелю вас.

— Джонсон покачал головой. — Лео, прекратите вести себя, как малое дитя.

Лео спустил курок. Прогремел выстрел и Джонсон свалился со своего кресла.

— Боже мой! — закричал Гелдорф. Он вскочил со своего места и склонился над Джонсоном.

Лео стоял, попеременно глядя то на Джонсона, то на револьвер, и на его лице было написано безмерное удивление.

Майкл понял, что это его единственный шанс. Он вскочил с места, одной рукой схватил Лео за запястье, затем накрыл другой рукой руку Голдмэна, заставив его палец нажать на спусковой крючок. — Не делайте это, Лео! — закричал он. Потом он поднял руку, сжимавшую оружие, к голове босса и надавил палец Лео на спусковой крючок. Раздался еще один выстрел. Пуля вошла в голову в районе макушки и вышла через правый глаз, опрокинув Лео навзничь в его кресло и забрызгав Майкла кровавой массой.

Гелдорф перевел взгляд с лежащего на полу Джонсона на Майкла.

— Это вы стреляли?

В офис ворвалась секретарша. Она увидела Джонсона, лежащего на полу вниз лицом и своего босса в кресле с изуродованной головой и упала в обморок.

Майкл колебался не больше секунды, затем схватил со стола телефонную трубку и набрал номер 911.

— Скорая, — обратился он к оператору, давая свой адрес. — Здесь только что стреляли. Он положил трубку и потом еще раз набрал номер — Ассоциации Адвокатов. — Говорит Майкл Винсент, — сообщил он. — Только что Лео Голдмэн стрелял в одного человека, а затем выстрелил в себя. Добудьте самого лучшего адвоката, которого сумеете найти и направьте его в офис Лео.

Майкл и Гелдорф сидели на диванах друг напротив друга возле камина в офисе Голдмэна. Сотрудники скорой помощи, полицейские и криминалисты уже ушли. В помещении оставались только два детектива, Майкл с Гелдорфом, и еще адвокат Центуриона.

— Хорошо, давайте повторим все еще раз, — обратился к ним детектив.

— Нет, — возразил ему Майкл. — Вы уже слышали это несколько раз подряд. У вас что, имеются сомнения, как все случилось?

— Мы сказали вам правду, — добавил Гелдорф. — Неужто вы думаете, что мы с мистером Винсентом в этом офисе убили двух человек?

Второй детектив положил на место телефонную трубку. — Не было никакого убийства. Оба пока что живы.

Майкл взглянул на него. — Это замечательно, — выдавил он из себя. — Ну, и как они?

— Рана Джонсона не опасна. Пуля прошла мимо легкого и застряла в плече. У него всего лишь сломана ключица. Через пару дней он сможет выйти из больницы.

— А как насчет мистера Голдмэна? — спросил Гелдорф.

— Он жив. Это все, что нам известно. Можете спросить у его врача, когда мы закончим наши дела.

— Мы уже их закончили, — сказал Майкл, поднявшись с места. — Я лично еду в больницу. Он вдруг замер. — Господи, кто-нибудь догадался позвонить Аманде?

— Миссис Голдмэн? — переспросил детектив. — Ей позвонила секретарша. Она уже в больнице.

— Норман, вы едете со мной?

— Да, конечно. Мы можем хоть чем-нибудь помочь Аманде.

Все были готовы разойтись, но тут один из детективов потянул Майкла назад.

— Вы меня помните, мистер Винсент?

— К сожалению, нет.

— Меня зовут Холл. Я был партнером Рика Ривера. Мы виделись, когда мы приходили к вам по делу об убийстве Мориарти.

— А, теперь вспомнил.

— Люди, окружающие вас, либо погибают, либо попадают в ужасные ситуации.

— Прошу прощения?

— Мориарти умер сразу же после того, как встретился с вами. Рик умер после того, как стал работать у вас. И Рик никогда не употреблял наркотики. А теперь вот эти двое.

— К чему вы клоните, детектив?

— Вся беда в том, что я никуда не клоню, — сказал Холл. — Но я хочу, чтобы вы знали, что я еще возникну на вашем горизонте. Рик был моим другом и…

— С меня достаточно, — прервал его Майкл. — Вы пытаетесь утверждать, что я имею отношение ко всему этому, но вы заблуждаетесь. Вы лучше делайте свою работу и выясните, что я не кто иной, как невинный свидетель. А эта студия имеет немалое влияние на администрацию нашего города.

С этими словами Майкл повернулся и вышел из комнаты.

Майкл и Аманда сидели в углу большой солнечной больничной палаты, где лежал Лео Голдмэн. Гелдорф ожидал Майкла снаружи. Лео лежал на спине, с забинтованной головой, его левый глаз был раскрыт и смотрел на них.

— Не могу в это поверить, — сказала Аманда. Она уже достаточно хорошо владела собой с учетом только что происшедшего.

— Так что случилось в его кабинете?

— Лео спорил с Джонсоном. Он вытащил пистолет из ящика стола и приложил дуло к виску. Джонсон заявил, что уже не раз видел подобные штуки. Он попросил Лео опустить оружие и прекратить вести себя, как малое дитя. Тогда Лео выстрелил в Джонсона и приставил пистолет к своей голове. Я попытался помешать ему, схватил его за руку, но тут раздался выстрел.

— Джонсон с Гелдорфом сообщили ему, что он больше не глава студии?

— Да.

— Знал ли ты, что это должно произойти?

— Вчера меня пригласили на собрание. Я защищал Лео, как только мог. Я назначил встречу с ним как можно раньше, чтобы, после его возвращения из Нью-Йорка, предупредить о том, что они задумали, а тут как раз явились Джонсон с Гелдорфом.

— Худшее из всего, что произошло, это то, что он выживет, но превратится в растение, — сказала Аманда. — Уж поверь мне, лучше бы ему умереть.

— Аманда, ты вовсе не обязана искусственно поддерживать его в таком состоянии.

— Не волнуйся, не буду. Она заплакала.

— Ну, не надо, не надо, — утешал он ее. — Не плачь. Он не чувствует боли.

— Я плачу не потому. Я плачу, потому что сейчас вот тут единственное, о чем я способна думать, это как я хочу тебя.

 

ГЛАВА 55

Майкл оглядел больничную палату. Совет директоров Центуриона в полном составе собрался возле постели Гарри Джонсона, а сам виновник, с загипсованной рукой, посвящал всех в детали.

— Итак, — с гримасой боли произнес он, — вы все слышали от Нормана и Майкла о том, что вчера произошло в офисе Лео. Сейчас мы должны заняться проблемами нашего бизнеса, и я хочу, чтобы мы незамедлительно приступили к делу, поэтому я принял сильнодействующее болеутоляющее. Норман, вы подготовили предложение?

Гелдорф кивнул.

— Я предложил Совету директоров назначить Майкла Винсента президентом и главой кинокомпании Центурион Пикчерс со всеми соответствующими полномочиями, а зарплата и бенефиты будут урегулированы в порядке переговоров между представителями совета и мистером Винсентом.

— Итак, ставим вопрос на голосование?

— Да, — откликнулся один из присутствующих.

— Кто «за»? Все подняли руки.

— Кто «против»?

Молчание.

— Майкл, примите наши поздравления, — сказал Джонсон. — А теперь, если у нас нет никаких других срочных дел, Совет распускается. Сестра!

В палату вошла медсестра с подносом, на котором лежал шприц, наполненный обезболивающей жидкостью, и люди стали расходиться.

В коридоре Майкл стал принимать поздравления от членов Совета в связи с избранием, а потом, когда они разошлись, он пошел по коридору в сторону палаты Лео.

Майкл вошел и приблизился к кровати. Казалось, Лео не изменился за прошедшие сутки, но единственный уцелевший глаз был закрыт. Он раскрыл его.

— Привет, Лео, — мягко произнес Майкл.

Глаз Лео быстро моргнул.

— Только что был собран Совет. Они выбрали меня твоим преемником.

Лео вновь моргнул.

Майкл склонился над ним и вперился в его здоровый глаз. Тот светился разумом.

— Лео, если ты понимаешь, моргни один раз.

Тот моргнул один раз. Стало быть, он был в полном сознании.

— Я хочу задать тебе несколько вопросов. Моргни один раз, если «да», и два раза, если «нет».

Лео моргнул раз.

— Ты чувствуешь боль?

Лео моргнул один раз.

— Хочешь, я вызову медсестру?

Лео моргнул дважды.

— Ты способен двигаться?

Лео моргнул дважды.

— Ты можешь говорить?

Лео моргнул дважды.

— Хочешь видеть Аманду?

Лео моргнул дважды.

— Хочешь, чтобы я оставил тебя одного?

Лео моргнул дважды.

— Ах, если бы я мог спросить у тебя, чего ты хочешь! Но не беспокойся, через какое-то время тебе станет лучше.

Лео моргнул дважды.

Майкл уставился в его глаз. — Ты не считаешь, что тебе не станет лучше?

Лео моргнул дважды.

— Лео, ты хочешь продолжать жить, как сейчас?

Лео моргнул дважды.

— Хочешь, чтобы я помог тебе?

Лео моргнул один раз.

Майкл подошел к двери и выглянул в коридор. Там никого не было. Он вернулся к постели своего бывшего босса и огляделся по сторонам. Из носа Лео торчала кислородная трубка. Из капельницы в организм больного поступал питательный раствор. Если он вытащит трубки, это непременно заметят. Он осторожно приподнял голову Лео и вынул подушку, а затем вновь склонился над больным.

— Лео, ты действительно этого хочешь?

Тот моргнул один раз.

— Лео, я хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня.

Лео моргнул один раз.

— Хочу тебя заверить, что с Амандой будет все хорошо.

Лео Моргнул один раз.

— Прощай, дружище.

Лео моргнул один раз и его глаз наполнился влагой. Слеза медленно потекла к его уху.

Майкл положил подушку на лицо несчастного и мягко надавил. Глядя на часы, он подождал три минуты и убрал подушку. Он приложил пальцы к шее Голдмэна и убедился в отсутствии пульса. Тогда он поднял голову Лео, подложил под нее подушку и вышел из палаты. Никто не видел, как он уходил.

И впервые с тех пор, как он был маленьким мальчиком, Майкл не сумел сдержать слез.

 

ГЛАВА 56

Майкл стоял на подиуме в битком набитом зале и произносил прощальную речь.

— Мне не довелось знать Лео Голдмэна столь долго, как многим из вас, но я считал его своим близким другом. Меня просили обрисовать вам его с профессиональной стороны как человека кино, и вот мое мнение.

Можно без преувеличения сказать, что Лео Голдмэн был продюсером в самом высоком смысле этого слова. Он имел вкус, собственное мнение, стиль, умел ценить таланты во всех их проявлениях, и у него было неповторимое чутье в бизнесе. Фильмы, в которых он участвовал как продюсер, были всегда среди лучших лент Центуриона.

Но Лео был больше, чем продюсер. Он был главой студии и управлял ею так, как мало кто в наше время. Он был руководителем такого масштаба, который ставит его в один ряд с Л. Б. Мейером и Джеком Уорнером. Он был руководителем . Лео лично анализировал и давал добро на каждый проект, выходящий из Центуриона, и каждый кинофильм, выпущенный студией, отражал его вкус и суждение. Думаю, что пересмотрев любой фильм, вышедший в прокат под его руководством, можно заключить, что Лео Голдмэн не выпустил ни одной плохой киноленты. Ни единой. И это то, чего не могли бы сказать о себе такие титаны, как Л. Б. Мейер и Джек Уорнер.

За свою жизнь он выпустил сотни хороших картин, и я знаю, что Лео был бы рад, если бы его ценили исключительно за это и ни за что иное. Он был руководителем.

Меня избрали заместить Лео, но все мы отдаем себе отчет, что подобное невозможно. Когда мне предложили эту должность в Центурионе, и я осознал, чего от меня хотят, моей первой мыслью было отказаться. Возможно, было бы лучше, если бы мой предшественник был плохим руководителем, тогда на его фоне нетрудно было бы выглядеть лучше. Быть преемником Лео будет очень сложно, так как он был недосягаемо хорош на этом посту.

Но с другой стороны, я вижу, что моя работа будет гораздо проще, поскольку Лео слишком хорошо вел дела студии. Потому, что он принимал серьезные решения, убеждал в своей правоте, и, несмотря на сильную оппозицию, основал всем на зависть высочайшие стандарты в киноиндустрии.

Он был руководителем.

Моя благодарность Лео не знает границ. Сначала он предоставил мне возможности делать то, что я делал, а потом делать то, что делал он сам. И, если я не смогу делать это так же хорошо, в том не будет его вины.

Честно скажу, что предпочел бы работать на Лео, чем руководить студией. Я бы предпочел оставаться в его тени, а не находиться постоянно в поле зрения софитов, как это делал он.

И, если, оценивая мою личную жизнь и работу, я обнаружу, что имел хоть малейшее отношение к тому, что довело Лео до того, что он сделал, я буду молить бога о наказании.

Я любил Лео Голдмэна, и мне очень его не хватает. В ближайшие дни, если я обнаружу, что не справляюсь со своими новыми обязанностями, я спрошу себя, а что бы сделал Лео Голдмэн, будь он на моем месте? И буду точно знать, что мне надо делать.

Аманда Голдмэн принимала друзей и почитателей покойного мужа в своем доме, расположенном в Каменном Каньоне. Около четырех сотен гостей ели, пили и обсуждали деловые проблемы.

Майкл оказался в осаде множества доброжелателей, поздравляющих его с выдающейся надгробной речью.

Рядом возникла Марго Глэдстоун. — Эти люди готовы есть из твоих рук, — шепнула она ему при первой же возможности. — Постарайся действовать в том же духе.

Когда толпа гостей разошлась, Майкл разыскал Нормана Гелдорфа и Гарри Джонсона, рука которого все еще была в лангетке.

— Я хочу, как можно скорее, обсудить с вами кое-что, — сказал он. — Не думаю, что стоит продавать японцам нашу компанию. Во всяком случае, не теперь.

— Я вынужден согласиться, — ответил Гелдорф. — Из-за ухода со сцены Лео они постараются сбить цену.

— Дайте мне шанс встать на ноги, запустить в производство несколько картин. В этом случае, продажа будет оправдана, и вы получите за студию хорошие деньги.

Оба дружно кивнули.

— Майкл, вы произнесли замечательную речь, — сказал Джонсон. — Все было так, как надо.

Майкл уходил последним.

— Не покидай меня, — умоляла Аманда, прижимаясь к нему. — Останься на ночь.

— Будет лучше, если я уйду. Мы потолкуем через несколько дней. Встречайся с друзьями, игнорируй меня. Какое-то время, это в наших же интересах.

— Через неделю я просто сгорю от нетерпения.

— Через неделю ты спалишь меня самого, — ответил он.

В ближайший уикенд Майкл уединился с Марго в своем доме в Малибу. Он плавал в бассейне взад-вперед, диктуя заметки, как управлять Центурионом. Марго делала соответствующие записи. Она готовила. Они занимались сексом. В их отношениях уже не было былого чувства, и оба сознавали это. Однако, при этом они старались взять друг от друга, как можно больше.

Но по мере развития их отношений, Майкл все больше понимал, что нашел в ней того, кого никогда не имел прежде — духовного испоедника.

 

ГЛАВА 57

По окончании первой недели в роли главы киностудии Центурион Пикчерс Майкл работал за письменным столом в бывшем офисе Лео Голдмэна, готовя материалы для собрания Совета директоров, когда из приемной к нему зашла Марго Глэдстоун.

— Ты слышал утренние новости, читал газеты? — поинтересовалась она.

— Нет, ни то, ни другое. Как тебе известно, я готовлю материалы для собрания, и не имел времени ознакомиться со свежими новостями.

Она положила перед ним Нью-Йорк Таймс. В правом нижнем углу на первой странице Майкл нашел заголовок:

ГЛАВА МАФИИ УМЕР В ВОЗРАСТЕ 72 ЛЕТ.

Бенито Карлучи, в течение многих лет возглавлявший крупнейшую нью-йоркскую мафию, умер вчера вечером в возрасте семидесяти двух лет в больнице Пресвитериан Колумбия от осложнений, вызванных болезнью печени…

Единственный раз в жизни Карлучи привлекался к уголовной ответственности за преступление, когда, будучи молодым человеком, отбывал два года исправительных работ в тюрьме Синг Сонг за кражу кольца.

Но с момента освобождения он чрезвычайно быстро начал расти в иерархии преступной организации, и теперь от арестов его спасала команда профессиональных адвокатов, а в сорокалетнем возрасте он сделался главой мафии. Под его руководством организация сделала первые шаги к легализации капиталовложений, и, к моменту его смерти, по сведениям источников ФБР, более половины доходов Семьи была получена на вполне законных основаниях, хотя многие из ее предприятий часто балансировали на грани дозволенного…

Часто смерть главы клана является результатом борьбы за власть, немыслимой без кровопролития, но, по словам сторонних наблюдателей, на сей раз, зная о приближающейся кончине Карлучи, все было улажено мирным путем, так что семейное дело перейдет в руки консулов, члены которого — руководят отдельными подразделениями мафии. В настоящее время никто из четверки не выделяется и не стремиться подмять под себя остальных.

Церемония отпевания тела состоится завтра в соборе святого Патрика. Службу будет вести нью-йоркский архиепископ.

Майкл отложил газету и, взяв в руки телефон, набрал номер.

— Да? — в голосе Томми ощущалось напряжение.

— Это Винни. Я только что узнал.

— Подожди.

Майкл слышал, как отрывисто отдавались приказания, после чего Томми вновь вернулся на связь.

— Винни, извини. Здесь сейчас такое творится, можешь себе вообразить!

— Томми, прими мои соболезнования. Я знаю, как ты любил старика.

— Любил, но теперь, когда он покинул нас, у нас появилось много дел.

— Надеюсь, все в порядке?

— Не верь всему, что написано в газетах.

— Когда бы мы могли увидеться?

— Постараюсь вырваться в следующем месяце.

— Хорошо. Передай Семье мои соболезнования.

— Непременно.

Майкл повесил трубку.

— Ну? — спросила Марго. — Какие новости?

— Он не мог говорить, — ответил Майкл. — Он обещал приехать, и тогда мы узнаем все.

Майкл устроил собрание Совета директоров. — Добрый день, джентльмены. Я пригласил вас для того, чтобы ознакомить с двумя неотложными делами, которые потребуют вашего одобрения. С тех пор, как я стал во главе студии, я отменил съемки научно-фантастического фильма и картины о войне во Вьетнаме и списал расходы.

За столом послышался гул голосов одобрения.

— Я дал добро на производство трех новых фильмов, и бюджет на самый дорогой из них не превысит 14 миллионов долларов. И рассчитываю на то, что они окажутся чрезвычайно прибыльными. Само собой разумеется, в студии будут иметь место и кадровые перестановки. Некоторые руководители отделов вряд ли будут рады перспективе работать со мной, и найдутся такие, с кем вряд ли смогу сработаться я.

Тут со своего места поднялся Гарри Джонсон. — Вы, конечно же, будете решать такие важные вопросы с одобрения членов нашего Совета?

Майкл взглянул на Джонсона. — Вот в чем суть перемен. Я хочу, чтобы вы проголосовали за рабочие контракты для меня и Марго Глэдстоун. Отвечая на ваш, Гарри, вопрос, скажу, что мой предполагаемый контракт дает мне право нанимать и увольнять персонал по собственному усмотрению. Ставлю на голосование?

— Голосую за поддержку предложения о контрактах, — сказал один из членов Совета.

— Присоединяюсь, — добавил другой.

— По этому поводу есть какие-нибудь вопросы? — спросил Майкл. — Гарри?

Джонсон поднялся еще раз. — Майкл, первым делом хочу сказать, как я рад тому, и уверен, что говорю от имени всех присутствующих, как вы взялись за дела студии. Ваш подход к решению производственных вопросов является ответственным и творческим, и за это мы приносим свою благодарность. Он откашлялся. — Тем ни менее, в бизнесе остаются свои проблемы. Некоторые из начальников отделов, подчинявшиеся Лео, имеют большой стаж работы и за многие годы доказали свою приверженность студии. Все эти люди накопили опыт, гораздо больший, чем ваш, вот почему я отказываюсь предоставить вам право увольнять и заменять их по собственной воле.

— Спасибо, Гарри, — сказал на это Майкл. — То, что вы сказали, истинная правда. Многие из них работают здесь уже давно и компетентны в своих сферах деятельности. И все они, тем ни менее, не рады перспективе работать со мной. И, коль скоро они не смогут изменить свое отношение к моим методам в кратчайшие сроки, я буду вынужден считать их несоответствующими занимаемым должностям.

— Еще одно, — продолжил Джонсон. — Назначение Марго Глэдстоун во главе оперативного управления мы рассматриваем, как скоропалительное решение. Мадам Глэдстоун была секретарем у многих главных руководителей, но ее опыт явно недостаточен, чтобы руководить административными службами студии.

— Гарри, я разделяю ваши сомнения, но Марго знает гораздо больше о работе студии, чем любой из нас, включая и меня. Она — глубоко интеллигентна, и я всегда находил ее суждения исключительно верными. Конечно, она будет отчитываться передо мной, и в любую минуту в случае несогласия, я смогу отменить ее решения.

— Годовая зарплата в миллион долларов, плюс бенефиты женщине, еще недавно работавшей секретарем? — спросил Джонсон.

— Если она подходит для этой должности, — возразил Майкл, — а она, как я уже сказал, подходит, то ее компенсация вполне умеренна по стандартам нашей индустрии.

Джонсон попытался возразить, но тут Майкл поднял руку.

— Гарри, я не хотел бы вступать в дебаты, но Совет должен принять единственное простое решение. Руководить мне студией или нет. Позвольте мне высказаться яснее. Я возьмусь за эту работу при условии, что буду иметь те же полномочия, что и покойный Лео. Мой контракт лежит перед вами. Он предоставляет мне все полномочия. И я представляю вам контракт с Марго Глэдстоун исключительно из соображений порядочности. Если Совет одобрит мой контракт, то в свою очередь, первым делом, я подпишу контракт с ней. Если Совет предпочтет другое решение, тогда я освобожу свое рабочее место в течение получаса. Полагаю, что будет лучше, если я покину вас, пока вы все спокойно обсудите. Джентльмены, решение за вами.

Майкл повернулся, чтобы уйти.

— Майкл, — позвал Джонсон.

— Что?

— Не думаю, что вам стоит уходить. Я снимаю вопрос с повестки.

Майкл окинул взором стол. — Все «за»?

— Да, — дружно откликнулись все присутствующие.

— Против?

Молчание.

— Джентльмены, — сказал Майкл, — распускаю наше собрание до очередной встречи через месяц.

Майкл вошел в офис, где его поджидала Марго. Он подошел к своему столу, подписал четыре экземпляра ее контракта, и один из них вручил ей.

С сегодняшнего дня ты глава оперативного управления Центурион Пикчерс.

Марго просияла и поцеловала его.

— А сейчас, — добавил он, — отправляйся к главе финансовой части и дай ему расчет.

— Есть, сэр, — коротко ответила Марго.

 

ГЛАВА 58

Майкл сидел в роскошном Мерседесе, доставшемся ему в наследство от Лео, и наблюдал, как реактивный самолет Гольфстрим IV шел на посадку в аэропорту Санта Моника. Казалось, для такой громадины посадочная полоса была немыслимо короткой, но вскоре приземлившийся самолет уже съезжал по рулежной дорожке и приближался к тому месту, где находился Майкл.

Майкл приветствовал Томми Про у трапа, затем усадил в Мерседес, пока шофер клал в багажник его вещи.

— Как тебе нравятся подобные транспортные услуги? — спросил друга Майкл. Надеюсь, полет не утомил тебя?

— Утомил меня? Хотелось бы почаще так утомляться. Он нашел нужную кнопку и поднял стекло, отделяющее их от водительского места. Шофер вез их в направлении к Малибу.

— Он может слышать нас разговор? — спросил Томми.

— Вовсе нет. Лео приобрел стандартный шестисотый седан с двенадцати цилиндровым двигателем и переделал его, увеличив длину. И сделал его совершенно звуконепроницаемым.

Томми включил телевизор. — Он принимает передачи CNN?

— Нет, Томми. Для этого нужен кабель или спутниковая антенна.

— Но он принимает каналы, где передают новости?

Майкл подался немного вперед и переключил канал. — Мы здесь поймаем пятичасовые новости. На экране возникло лицо диктора Тома Брокова.

— Добрый вечер, — произнес телеведущий. — В сегодняшних новостях очередная конфронтация с Саддамом Хуссейном по вопросу инспектирования его военных приготовлений, у президента глубокий политический кризис по поводу скандала с Иран — Контрас, и, — на экране возникла фотография мертвого человека, лежащего на нью-йоркской мостовой, — серьезные перемены в руководстве мафии.

Томми глубоко вздохнул.

— В чем дело? — поинтересовался Майкл. — В газетах ничего не было.

— Если немного повезет, то можно сказать, что этот бедняга на мостовой — Бенни-Нос.

— Бенни? Кто, по-твоему, набрался смелости завалить самого Бенни?

— Ты смотришь прямо на него.

— Ну, Томми, ты даешь! Давай, выкладывай все по порядку.

— Ш-ш-ш-ш, — сказал Томми, показывая на экран.

Броков вновь появился на экране.

— После полудня два высокопоставленных члена нью-йоркской мафии были застрелены при выходе из дверей ресторана в Манхэттене. Эти убийства опровергли теорию ФБР, утверждавшую, что после смерти Бенито Карлучи, власть перешла к четверке его приближенных без обычной борьбы. Полиция считает, что двое из них решили избавиться от конкурентов с целью консолидации власти.

— Соображаешь теперь, почему я прилетел к тебе? — сказал Томми. — Самое время находиться подальше оттуда.

— Так кто же остался? — спросил Майкл. — Кто ведет все дела?

— Остались Эдди и Джо Фунаро, а я веду все дела.

— Боже, Томми! Как ты сумел все устроить?

— Старик устроил все, вернее мы вместе с ним. Он призвал всех четверых и дал новую установку и велел Эдди и Джо подчиняться мне. Теперь они занимаются уличным бизнесом, а я всем остальным. Они делают свои дела, а я отмываю бабки в легальном бизнесе.

— Стало быть, ты управляешь всем?

— Всем. Томми явно был доволен собой.

Майкл откинулся к спинке сидения. — Стало быть, ты — Дон?

Томми ухмыльнулся. Да, я — Дон.

Ближе к закату Майкл с Томми прогуливались вдоль пляжа колонии Малибу. Майкл был в обычной калифорнийской одежде, а Томми в закатанных до колен брюках, шелковой безрукавке и свободно болтающемся галстуке. Они только что поужинали и теперь говорили о новых обязанностях Томми, и о его необъятной власти.

— Винни, ты просто везунчик, — заметил Томми.

— Не знаю, не знаю.

— Везучее, чем сам себе представляешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Если бы Дон прожил еще одни сутки, ты уже был бы мертв.

Майкл остановился как вкопанный. — Что?

— Я удерживал его изо всех сил, а потом он умер.

— Старик хотел меня убрать?

— Винни, ведь ты дважды предал его.

— Томми, погоди, я не понимаю.

— Некоторые даже сказали бы, что ты дважды предал меня.

— Томми…

— Ты отговорил Джонсона и Гелдорфа от продажи студии японцам, что означает, нам и японцам.

— Томми, этого не следовало делать. По крайней мере, тогда.

— Отчего же не тогда? Я все устроил. Гелдорф вместе с Джонсоном были у меня в кармане, Голдмэн — умер, а ты был у руля.

— Томми, выслушай меня. Мне в руки досталась киностудия. Центурион Пикчерс! Знаешь, что это такое?

— Это означает черте какую сумму денег, вот что.

— Нет, гораздо больше. Я могу делать любой фильм, подчеркиваю, любой , какой пожелаю. Могу нанять любую кинозвезду. Любого директора, любого сценариста. У меня в руках кнопка с зеленым светом. Понимаешь, я владею кнопкой.

— Черта с два ты владеешь. Ты работаешь за зарплату.

— Но мой контракт обеспечивает мне право получать два процента от проката до тех пор, пока фильм рентабелен.

— Два процента в год? Ты говоришь мне, что предал Дона, Семью и меня за несчастные два процента в год?

— Томми, я не собирался никого предавать. Ты не потерял ничего.

— Старик видел все совершенно в ином свете, и если бы не я, ты бы теперь кормил собой рыбу в Тихом океане. Для усиления эффекта Томми указал рукой на водную гладь перед собой.

— Томми, я высоко ценю…

— Ты ни хрена не ценишь, Винни. Да знаешь ли ты, что он велел мне сделать? Он приказал мне уничтожить тебя, а я не сделал этого. Впервые за всю жизнь я проигнорировал распоряжение моего Дона. Ты не ценишь, Винни. Ты был вскормлен Семьей и так отплатил за добро.

— Томми, то был мой шанс, можешь ты это понять?

— Твой шанс предать друзей?

— Мой шанс управлять своим делом, распоряжаться своей жизнью и не быть под ногтем кого бы то ни было.

— Нет, тебя растили не так. Винни, черт подери, мы все под ногтем друг у друга. И своей работой мы обязаны друг другу. А ты подумал, что мог забраться в кресло Лео Голдмэна и никому не быть обязанным?

— Томми, я прекрасно знаю, что я у тебя в долгу. И я сделаю все, чтобы отплатить тебе с лихвой. Только скажи одно слово. Ты получишь все, что захочешь.

— Ты что, думаешь, что киностудия — это что-то вроде игрушки, да? Это нечто вроде гигантской игрушки, с которой тебе угодно играть, не позволяя другим дотронуться до нее? Ты так и не понял, что это не что иное, как машина для печатания денег.

— Томми, просто скажи, чего ты хочешь.

— Я хочу шестьдесят процентов акций Центурион Пикчерс. Это как раз то, что имеется у Гарри Джонсона, а также фонд Аманды Голдмэн — фонд, которым распоряжается Норман Гелдорф. Остальное я добуду сам.

— Томми, если я лишь заикнусь об этом, то сам себе перережу горло. Я буду отстранен от управления студией. Мне вновь придется горбатиться на кого-либо еще, разве ты не понимаешь?

— Винни, позволь мне рассказать тебе одну историю. Помнишь Коротышку?

— Коротышку? У него что-то было с ногами, а у Дона он был мальчиком на побегушках?

— Именно. Ноги не держали его, но он садился в каталку на роликах и объезжал на ней окрестности, выполняя поручения Дона.

Винни засмеялся. — Чего только не вытворял он на этой доске-каталке!

— Верно, вытворял, и знаешь что? Дон доверял ему.

— Дон доверял Коротышке? Я и не знал, что он кому-то доверял.

— Мало кому, но Коротышке он верил. И знаешь почему?

— Почему?

— Ты не в курсе, но еще до нашего с тобой рождения у Коротышки был самый богатый похоронный дом во всей Литтл Итали.

— Нет, этого я не знал. Как же случилось, что он оказался прикованным к своей каталке?

— Благодаря Дону. Дон ссужал его деньгами, не брал проценты, помогал ему в бизнесе. Понимаешь, что я хочу сказать? И единственная услуга, которую он должен был оказывать Дону, это хоронить кого-либо для него. Дон присылал ему трупы, и тот должен был хоронить их в могиле, по двое вместо одного официального покойника.

— Что же было дальше?

— Коротышка испугался копов и агентов ФБР. Они крутились поблизости, и однажды он так перепугался, что, когда Дон прислал ему очередного покойника, отказался его хоронить, сославшись на копов, которые могли что-то пронюхать.

Томми остановился и повернулся к Майклу лицом. — Однажды ночью вскоре после этого похоронная контора сгорела дотла. А еще через пару дней явились двое и сломали бизнесмену ноги. Так Эдуардо Минелли, богатый и всеми уважаемый хозяин похоронной конторы, превратился в Коротышку.

Майкл взглянул в глаза Томми, и ему явно не понравилось то, что он в них увидел.

— Зато после этого, — продолжил Томми, — Дон всегда доверял Коротышке. Он доверял ему ответственные поручения, которые помогли самому Дону подняться еще выше. И все потому, что он твердо знал, что Коротышка уже никогда его не предаст. Томми посмотрел Майклу в глаза. — Винни, тебе следует запомнить эту историю.

После этого Томми повернулся и пошел по направлению к дому. И, как маленький щенок, Майкл поплелся вслед за ним.

 

ГЛАВА 59

Майкл и Аманда Голдмэн стояли под струей горячего душа, размазывая друг на дружке мыльную пену. Аманда встала на колени и уже собралась захватить в рот его член, как Майкл заставил ее подняться на ноги.

— Нет, только не сейчас. Я больше не могу.

— Не могу насытиться тобой, — сказала она, обняв его и намыливая мылом ему спину. Они стояли, целовались до тех пор, пока струя не смыла мыло, и после этого Майкл выключил воду. Он шагнул за занавеску, взял два халата и протянул один ей.

— Я бы съел яичницу, — сказал он. — Приготовить тебе тоже?

— Неплохая мысль. Займись этим, а я пока просушу волосы.

Майкл отправился в кухню и принялся за дело. Он взял немного бекона, заложил в тостер пару английских булочек, взбил шесть яиц с молоком и дожидался, пока шматок масла растает на сковородке. Добавил немного соли, потом на маленьком огне поджарил омлет, и когда в кухне появилась Аманда, на столе стояли большие тарелки с омлетом, беконом и английскими булочками.

— Ах, какой чудесный запах, — проворковала она. Я понятия не имела, что ты умеешь готовить.

— Считай, это единственное блюдо, которое я умею готовить, — сказал он, откупоривая бутылку вина.

— Мое любимое Шампанское, — сказала Аманда, сделав глоток. — Как ты узнал?

— Мне не раз случалось сидеть с тобой за одним столом. Я просто подметил это, только и всего.

Она качнула головой, и ее золотистые волосы рассыпались по плечам.

— Знаешь что? — спросила она, нанизав на вилку кусок омлета.

— Что?

— Я думала, что смерть Лео надолго выбьет меня из колеи, но вот прошли две недели, и я чувствую себя такой раскованной и освобожденной.

— По-моему, многие должны чувствовать себя именно так после смерти близких, но только мало кто в этом признается.

— Пойми, я по-своему любила Лео, но вместе с тем так рада, что, наконец, свободна.

— Не совсем свободна. Помни, в каком небольшом городе мы живем. Ты должна какое-то время побыть вдовой.

— Я и не против, если при этом смогу встречаться с тобой.

— Можешь видеться со мной, когда пожелаешь, — пообещал он. — Но мы должны подождать год или чуть больше прежде, чем станем официально вместе появляться на приемах.

— Что ж, я могу и переждать, если мы будем достаточно часто заниматься сексом.

— Что значит, достаточно часто?

Она рассмеялась. — А вот и не скажу!

— Дай мне придти в себя, тогда мы займемся этим вновь.

Она приложила к его щеке ладонь. — Прости, дорогой. Я не имела в виду довести тебя до полного изнеможения.

Майкл набрал в грудь побольше воздуха. — Слушай, мы должны поговорить о делах.

— Ладно, давай.

— Я хочу, чтобы ты сказала Гелдорфу, что хочешь продать весь пакет акций, который находится на счетах траста.

Она посмотрела на него дикими глазами. — Ты сошел с ума? Я думала тебе необходимо мое прикрытие, чтобы ты мог управлять студией.

— Поверь, сейчас самое время продать. Японцы вновь стучатся в наши двери, и сейчас мы в такой форме, что можем запросить большую цену.

— А как насчет акций Лео?

— Скажи Гелдорфу, чтобы он их продал тоже.

— А пакеты остальных директоров?

— Когда они увидят, что большая часть продана, они тоже поторопятся, дабы не опоздать на поезд.

На мгновение она задержалась взглядом на своей тарелке.

— Майкл, помнишь, я рассказывала тебе, какую роль в нашем браке играл Лео?

— Думаю, что да.

— Я говорила, что могла заполучить любого на свои званые обеды, помнишь?

— Да, помню.

— Так вот, причина, по которой мои желания исполнялись, заключалась в том, что Лео руководил самой главной студией.

— Я это помню, но Лео умер.

— Но, когда мы поженимся, я хочу, чтобы ты руководил студией.

Первый раз между ними был затронут вопрос о браке, и Майкл с трудом удержался, чтобы не выглядеть озадаченным. — Не волнуйся, я и так буду руководить студией, поменяются владельцы, только и всего.

— Да, но я буду абсолютно в этом уверена только, если останусь распорядительницей своего пакета акций.

— Но… однажды, перед смертью Лео ты сказала, что хочешь продать свой пакет. Он потянулся к ней, и погладил ладонями ее лицо. — Аманда, я хочу, чтобы ты доверилась мне в этом. Это то, что сейчас самое время сделать, поверь мне. Японцы предлагают мне золотой контракт.

— Но они же в любой момент могут и выкупить его. В нашем городе это происходит постоянно. Когда от тебя устают и хотят перемен, тебе выписывают крупный чек и гонят взашей. Лео часто твердил мне об этом.

Нетерпение неожиданно выплеснулось наружу. — Черт возьми, Аманда, в конце концов, делай, что я тебе говорю.

Она поднялась с места. — Думаю, ты забываешься, с кем разговариваешь.

С этими словами она вышла из дома.

Майкл, в халате, надетом на голое тело, не мог преследовать ее.

Позднее, во второй половине дня в его офисе появилась Марго.

— Майкл, — усевшись, сказала она ему, — я перечитывала свой контракт и обнаружила, что меня могут уволить в любое время по любому поводу, поставив в известность за девяносто дней.

Майкл оторвался от сценария, который читал перед этим. — Марго, я назначил тебя шефом по оперативным вопросам. С какой стати мне придет в голову тебя увольнять?

— Я знаю, что ты этого не сделаешь, поскольку я знаю о тебе слишком много. Но, давай предположим, что с тобой что-нибудь случится. Совет выбросит меня на улицу, и у меня будет всего три оплаченных месяца.

— Марго, — Майкл был уязвлен, — ты уже заработала свою пенсию. В случае столь маловероятного события у тебя останется то, что было до того, как я оформил твое повышение. Этого должно быть достаточно.

— Нет, мне этого недостаточно. Я сейчас нахожусь в центре финансовых игр. И мне они по душе. Я не желаю попасть в положение, из которого меня могут вышвырнуть за ворота. Можешь это понять?

— Хочешь сказать, что не полагаешься на мое слово.

— Если ты формулируешь это именно так, то не полагаюсь.

Майкл едва не сорвался. Сегодня женщины как будто поставили целью вывести его из себя, и это было уж слишком.

— Твой контракт останется без изменений. А если ты не доверяешь мне, то пошла на …

— Марго до неузнаваемости побледнела, затем поднялась со стула. — Я рада, что узнала, чего стою, — холодно произнесла она. После чего вышла из кабинета, резко захлопнув за собой дверь.

Майкл вернулся к чтению сценария, но уже не мог сконцентрироваться. Наконец, он поднялся из-за стола и отворил дверь в соседний офис. — Марго, — позвал он. — Прости меня. Я … Он огляделся. Комната была пуста.

 

ГЛАВА 60

Майкл стоял перед зеркалом и со знанием дела завязывал черный галстук. Зазвонил телефон, номер которого знали всего несколько человек.

— Алло?

— Это Томми.

Майкл почувствовал недовольство в его голосе.

— Эй, Томми, как дела?

— Не слишком хороши. Только что мы выпивали с Норманом Гелдорфом.

— И что?

— Он не собирается продавать акции фонда.

— Постой, я же сказал Аманде, чтобы она приказала ему продать все, включая акции Лео.

— Она не поняла.

— Хорошо, Томми, я могу все исправить.

— Винни, я думаю, что ты тоже не понимаешь.

— Слушай, она сделает все, что я ей скажу. Считай, она у меня в кармане. Более того, скажу тебе, она хочет, чтобы мы поженились.

— Гелдорф сообщил мне, что она хочет сохранить свою долю, чтобы иметь власть над тобой.

— Томми…

— Если выражаться яснее, то у Гелдорфа сложилось впечатление, что ты подкидываешь ей идеи, чтобы она именно так и поступала.

— Томми, это совсем не так. Я …

— До свидания, Винни, — сказал Томми. — Или, может, мне следует сказать до свидания, Майкл? Ибо сейчас ты стал Майклом, не так ли? Он повесил трубку.

— Томми… Майкл швырнул трубку. «Черт побери»! заорал он, ни к кому не обращаясь. И схватил пиджак. Он уже опаздывал на званый ужин в отеле Биверли Хиллс.

Он сбежал вниз по ступенькам в гараж и увидел своего шофера, копающегося в двигателе. — Какого дьявола? — крикнул он ему.

— Простите, мистер Винсент. Не могу запустить стартер. По-моему, повреждена проводка.

— Ладно, я поеду сам, — сказал он, направляясь к Порше.

Он вылетел из гаража, ослепив фарами охранника, который едва успел раскрыть ворота, и направился в сторону шоссе, заставляя себя держаться на восьмидесяти милях в час, чтобы не нарваться на штраф. Сегодня в Голливуде его ожидало награждение за поддержку кампании по борьбе со СПИДом, и он вовсе не желал опоздать на это мероприятие.

* * *

Стоя в очереди за джином и тоником перед началом ужина, он болтал с теми, кто подходил к нему. Сегодня здесь были все самые известные личности — главы студий, солидных агентств, лучшие актеры, их агенты, продюсеры. В толпе, насчитывающей около пятисот гостей, было не более пятидесяти женщин.

Одной из них была Марго Глэдстоун. Она подошла к нему, когда он беседовал с одним агентом, и ждала, когда он взглянет на нее.

— Привет, Марго. Я хотел поговорить с тобой…

— Все кончено , — резко сказала она.

— Он огляделся и попытался выжать улыбку, не желая, чтобы кто-нибудь заметил враждебность в их разговоре. Он взял ее за руку. — Слушай, давай потолкуем после. Приезжай ко мне и…

— Все кончено , — жестко повторила она. — Единственная причина, по которой я здесь, это чтобы прямо тебе сказать. Мое заявление об уходе у тебя на столе. Она вырвала руку. — Ставок больше нет , — добавила она и улыбнулась. Прощай, Майкл. Она повернулась и сквозь толпу направилась к выходу.

Майкл кинулся, было, за ней, но тут рядом раздался чей-то голос. — Леди и джентльмены, прошу всех занять свои места. Один знакомый глава студии взял его под руку и повел к столу.

Поздно вечером, уже после многочисленных речей и вручения ему награды, Майклу удалось, наконец, вырваться из рук поздравляющих и покинуть бал. Он вышел из отеля и пять минут ждал, пока с парковки пригонят Порше. Дав работнику двадцать долларов на чай, он уселся в машину и направился на Сансет Бульвар.

Майкл знал, что слегка пьян. В гостиной было душно, а официант без конца подносил джин с тоником. Он набрал в легкие свежего воздуха, стараясь поскорее протрезветь.

Ведя машину с предельной осторожностью, не гоня, Майкл свернул на Сансет и направился к шоссе, которое ведет в Малибу. Он отпустил рычаг, и крыша машины опустилась назад. Прохладный ночной воздух освежил его, а запахи цветов вдоль бульвара вновь доставляли радость от пребывания в Биверли Хиллз.

Он был там, где хотел, подумал Майкл. В его руках сосредоточены нити управления крупнейшей студией, и он может по своему усмотрению снимать все, что ему заблагорассудится. Завтра он помирится с Томми. Это всего лишь небольшое недоразумение между закадычными друзьями, не больше. С Марго он тоже найдет общий язык. Она непременно вернется. Он, так и быть, подпишет ей тот контракт, которого она добивается. Лишь бы она была довольна. В конце концов, она ему нужна.

Слева его нагнал красный корвет, и оказался в опасной близости к его машине. Не будучи в агрессивном настроении, Майкл дал машине возможность обойти свою. И тут, неожиданно, корвет резко повернул, явно с целью протаранить его. Майкл ухватился за баранку. Он был готов выскочить на тротуар, лишь бы избежать столкновения с этим маньяком. К счастью, справа возникла улица, и, резко затормозив, он вписался в поворот. Но все оказалось не так уж здорово. Прямо перед ним возникли две машины, прижатые друг к дружке, и они перегораживали всю ширину затемненной улицы. Он нажал на тормоза, готовый закричать на тех, кто сидел за рулем. Но в этот момент корвет оказался рядом. Из него вышли двое и с разных сторон подошли к его Порше. Майкл уже собирался дать задний ход, как увидел в зеркале, что прямо за ним остановился еще один автомобиль.

— Руки за голову, — произнес чей-то молодой голос. Ему в висок уперся ствол пистолета, и он услышал звук взводимого курка.

Майкл подчинился, потом взглянул в лицо, которое напомнило ему его самого в юные годы. Он посмотрел влево — еще одно похожее лицо. Молодое, суровое, беспристрастное. Как с ним могло случиться подобное?

— Это ограбление, — произнес молодой голос. — Бумажник, быстро!

Майкл с облегчением вздохнул. Это не был заказ. Если бы его заказали, он уже был бы мертв. Он порылся в кармане и передал юноше бумажник.

— Очень хорошо, — сказал тот. — Спасибо, Винни.

С удивлением он взглянул парню в лицо. — Откуда вы…

Не успел он закончить вопроса, как юноша перевел дуло пистолета с его головы в низ живота и дважды выстрелил.

Майкл закричал. У него в паху как будто разожгли костер. Он схватился за рану, и тут же убрал руки. Они были в крови.

Майкл кричал, не переставая. Как в тумане, он видел, как разъехались автомобили, прежде взявшие его в кольцо. Он потянулся к мобильнику и набрал 911.

 

ГЛАВА 61

Майкл сидел за письменным столом, работая над бюджетом фильма, который он готовил к производству в самое ближайшее время. Он пробегал глазами столбики цифр, мысленно сравнивал их с цифрами предыдущих работ, делал попутно пометки, чтобы в дальнейшем обсудить результаты своих расчетов с менеджером по производству.

В дверь тихо постучали, и вошла Марго.

— Сейчас должен состояться просмотр, — сказала она. — Без вас не начинают.

Майкл взглянул на Марго, спокойную и элегантную, как всегда. На свою нынешнюю зарплату она могла позволить себе одеваться еще элегантней. Она подошла к нему и встала позади.

— Могу я…

Майкл поднял руку. — Нет! — рявкнул он. — Я предпочитаю сделать это сам. Последнее время он стал еще более раздражительным, особенно с тех пор, как лишился возможности заниматься сексом. Он ухватился за ручку управления и развернулся. Кресло отъехало от стола. Он направил рычаг от себя и кресло покатилось к двери. Марго раскрыла дверь перед ним, и он направил каталку вдоль пандуса, который вел прямо в кинозал.

Томми Про и мистер Ямамото повернулись, чтобы приветствовать его.

— Привет, Винни, — обратился к нему Томми, когда он вкатился в пространство, в прошлом занимаемое обычным креслом.

— Доброе утро, Томми и мистер Ямамото. Он сделал небольшой кивок в сторону Ямамото. Как же он ненавидел этого гладенького маленького человечка!

— Готовы? — спросил Томми.

Майкл вынул телефон. — Макс, включай.

Он сидел и молча смотрел фильм, ужасную кровавую картину, в которой то и дело мелькали гонки с преследованиями, и в которой главным действующим лицом был эксперт в борьбе куй фу, в прошлом личный тренер Томми. А Томми выглядел просто великолепно, особенно с тех пор, как перенес свои операции в Лос Анжелес.

Кино закончилось, зажегся свет. Ямамото первый дал свою оценку.

— Оцень каласо, оцень каласо, — сказал он с сильным акцентом.

— Рад, что вам понравилось, мистер Ямамото, сказал Майкл.

Томми склонился к нему. — Винни, слышал про аварию? Я видел ее в новостях — мужик врезался в школьный автобус?

— Не думаю, что нам это пригодится, — сказал Майкл. — Кажется, это уж чересчур.

— А мне нравится. — Вставь этот сюжет в картину.

Майкл сник. — Ну, конечно же, Томми.

 

ГЛАВА 62

Майкл очистил письменный стол, убрал все блокноты с записями, ручки положил в компактный пенал. Удовлетворенный тем, что все выглядит вполне достойно, он оттолкнулся от стола и, положив на колени тяжеленный чемоданчик, выехал из своего офиса к двери, ведущий в конференц-зал для последней встречи с советом директоров Центуриона.

Как только он занял место в центре длинного стола (он уже не восседал во главе стола) — теперь это место занимал Томми Провесано, он почувствовал успокоение, сознавая, что его миссия в Центурионе практически завершена.

Определенно, он не испытывал никакой радости от того, что студия катилась вниз по наклонной плоскости из-за снижения качества продукции и роста задолженности. Он уже не принимал близко к сердцу то, что его имя нынче сделалось притчей во языцех. Он не ощущал ненависти к этим мужчинам и одной женщине, которые подобно пиявкам присосались к тому, что еще не столь давно было образцом высокого качества, и превратили уважаемый бизнес в насмешку над кинематографией. Несмотря ни на что, в его душе был покой, поскольку он знал, что скоро все будет кончено.

— Джентльмены, — обратился к присутствующим Томми, — прошу садиться.

Дюжина мужчин и одна женщина заняли свои места за столом. Томми Про во главе, а Марго — по его правую руку.

— Мы начинаем наше очередное ежемесячное собрание совета директоров Центурион Пикчерс, — объявил Томми. — Вице-председатель корпорации, мадам Глэдстоун, будет вести записи собрания.

Марго одарила лучезарной улыбкой сначала Томми, потом всех остальных.

— Наше собрание, — продолжал Провесано, — будет коротким, так как мы должны уладить всего одно небольшое дело. Мы…

— Господин председатель? — прервал его Майкл.

Томми раздраженно взглянул на Майкла. — Пожалуйста, давайте придерживаться повестки дня, — сказал он, и его тон не оставлял места для пререканий.

Господин председатель, — несмотря на предупреждение продолжал настаивать Майкл, — могу я прервать вас на одну минуту? Совет в курсе, что сегодня у нашего главы день рождения, и меня попросили сказать в его адрес несколько слов и передать небольшой подарок.

Томми был слегка озадачен, но тут же улыбнулся. — Что ж, Майкл, приятно слышать, и я хочу поблагодарить вас всех.

— Не стану говорить о возрасте нашего председателя, — произнес Майкл с легкой улыбкой, — но нам всем известно, что он проявляет большой интерес к разным видам оружия, используемого в картинах Центурион. Поэтому я запросил наш отдел спецэффектов изготовить нечто, что будет использовано в картине, которая скоро выйдет в прокат под названием Вооруженные силы , в картине, к которой наш именинник проявляет особый интерес.

Томми откинулся назад в своем кресле и широко заулыбался.

— Майкл, что ты приготовил для меня?

Майкл щелкнул замками чемоданчика, лежащего перед ним? и раскрыл его. Внутри были два сверкающих автомата с набором аксессуаров. Майкл вынул один из автоматов и начал навинчивать на него насадки. — Томми, это прототип нового автоматического оружия по заказу ЦРУ в кооперации с Агентством по борьбе с наркотиками. У меня была возможность уговорить директора Управления позволить нам использовать его в фильме Вооруженные силы . Он пустил оружие по рукам, чтобы его передали Томми.

— Он заряжен? — спросил Провесано.

Майкл стал навинчивать насадки на второй автомат. — Конечно же, Томми, — но все сделано по заказу нашего отдела спецэффектов. Я хочу заверить, что будет вполне безопасно, если вы пройдетесь по этому столу очередью. Он снял с предохранителя свой автомат и показал боссу, как это сделать.

Томми встал с места и поднял автомат. — Майкл, надеюсь, вы не возражаете, если в свете предыдущих событий в этой студии, я не стану целиться в кого бы то ни было.

Конечно же, Томми, — ответил Майкл. — Попробуйте вот эту красивую панельную стену. Заверяю вас, это не причинит никакого вреда.

Все поднялись и отпрянули в сторону, противоположную той, куда Томми направил оружие. — Хорошо. Представим себе, что все нью-йоркские кинокритики выстроились вдоль этой стенки. Он направил автомат на стенку и нажал на спусковой крючок.

Осколки рванули ему в лицо. Началась паника. Кто-то из уважаемых членов совета нырнул под стол, кто-то поспешил к Томми на помощь. Марго Глэдстоун вытащила его из-за стола и прислонила к стене.

— Томми, — крикнула она. — Вы живы?

Томми и впрямь был жив, хотя его лицо являло собой жуткое зрелище, а он сам, казалось, пытался издать какие-то булькающие звуки.

— Марго, благодарю вас за столь нежные попытки помочь Томми, — сказал Майкл, после чего дал короткую очередь в ее сторону. Марго закрутило, отбросило от стены, и она упала возле Томми, который все еще пытался что-то сказать.

Майкл развернул автомат в направлении группы директоров, которые забились в дальний угол помещения. — А сейчас, мистер Ямамото, — сказал он, — ваша очередь присоединиться к своим далеким предкам. Он дал длинную очередь по группе, перебегающей из угла в угол. В его автомате закончились заряды, и он потянулся за другой обоймой, вставил ее и вновь поднял оружие. Майкл направил свое кресло в сторону Томми. — Слушай, я не хочу, чтобы ты подумал, что я собирался тебя убить.

В это время в дверь, ведущую в коридор, начали колотить. Майкл прекрасно знал, что она всегда была на замке.

Томми проревел что-то, но понять его было невозможно. Теперь уже несколько человек пытались сокрушить прочную дверь.

Майкл направил автомат на Томми. — От имени истинных ценителей кино, получай еще, — сказал он. Он выстрелил, и тело Томми заплясало под ударами крупнокалиберных пистонов. Скоро оружие в руках Майкла смолкло. Он хотел вставить очередную обойму, когда попытки выломать дверь, наконец, увенчались успехом. Майкл спешил, но на сей раз, не успел. Двое охранников в униформе разрядили в него свои пистолеты.

Он едва успел почувствовать, как его сдувает с кресла-каталки.

 

ЭПИЛОГ

Майкл медленно открыл глаза. За прошедшие несколько дней он осознал, какие героические попытки делались для спасения его жизни. Он находился в палате интенсивной терапии, в которой обычно было шумно и полно людей, но сейчас здесь было тихо. Он хотел поднять голову, но не смог. Он попытался пошевелить кончиками пальцев ног, но мускулы вышли из повиновения. Он попробывал ухватиться руками за пружины постели, но у него снова ничего не вышло. Его охватила паника, и он хотел закричать, но и тут его попытки оказались тщетными.

Несколько минут Майкл потратил на то, чтобы успокоиться. Потом обвел глазами пространство вокруг себя, стремясь увидеть как можно больше. Возле кровати стояла тумбочка, на которой лежал прозрачный пакет, наполненный какой-то жидкостью. Кроме этого он мог видеть потолок и ничего больше. Он прикрыл глаза и несколько минут спустя, задремал.

* * *

Он очнулся от шума. Дверь отворилась и тотчас же захлопнулась. Майкл перевел глаза на дверь и постарался вычислить, кто пришел. Перед глазами мелькнуло лицо Аманды Голдмэн.

— О, дорогой! — сказала она, — ты очнулся. Она сделала движение пальцем вправо-влево перед его лицом. Его взгляд следовал за движением ее пальца.

— Ты, и впрямь очнулся, не так ли? Я навещала тебя в течение нескольких недель, и мне говорили, что напрасно ожидать от тебя какой бы то ни было реакции. Меня уверяли, что это связано с повреждением мозга.

Глаза Майкла расширились.

— Ты слышишь меня? — спросила она. — Если да, то моргни один раз, если нет, то два раза.

Майкл моргнул один раз. Он был способен общаться. А если так, то есть шанс на спасение.

— Можешь двигаться? — спросила Аманда.

Майкл моргнул дважды.

— Боже, ты узнаешь меня, верно?

Майкл моргнул один раз.

— Я хочу, чтобы ты знал, что произошло, — сказала она. — Японцы завладели студией и сейчас все сосредоточено в их руках.

Майкл прикрыл глаза.

— Я взяла на себя все заботы о твоих личных делах.

Майкл вновь открыл глаза.

— Мои адвокаты организовали траст по ведению твоих финансов. Кто-то обнаружил завещание, которое ты оставил, назвав меня своей наследницей, поэтому суд назначил меня доверенным лицом.

Майкл уставился на нее.

Аманда уселась на его постели так, что он легко мог видеть ее. — Майкл, со мной все в порядке, но я считаю, что должна тебе кое-что рассказать. Думаю, что могу доверять тебе более, чем кому-либо другому.

Майкл моргнул один раз. Ему не терпелось все выяснить. Он искал способ сообщить ей то, что хотел сделать.

Я встретила одного человека, и мы с ним видимся довольно часто. Он моложе меня, но ты же знаешь, что это не было бог весть каким препятствием между нами, верно?

Майкл дважды моргнул. Лучше согласиться с ней, покуда он что-нибудь не придумает.

— Это человек, которого ты знаешь, с которым ты когда-то вместе работал. Это Чак Пэриш.

Глаза Майкла широко раскрылись от удивления.

— Помнишь, вы вместе сделали пару кинокартин. Это удивительно, если учесть, что до недавнего времени он жил с Ванессой, твоей прежней любовницей. А она, дорогой, сейчас живет с Бобом Хартом. Можешь поверить в такое? Она оказалась столь умной штучкой, что сумела утащить его из цепких клешней Сюзан. В городе только и разговоров, что о предстоящем разводе.

Майкл быстро моргнул. Все посходили с ума.

— Чак — прелесть, — продолжала она. — И хотя в постели — не ровня тебе, но тоже ничего. Он не очень-то расположен к разговорам о тебе, но я уверена, что ты рад, что я теперь не с кем-нибудь, а с твоим другом. Я закрыла мой счет в Центурионе и основала новую компанию, которая будет реализовывать работы Чака. Он — необыкновенный директор и писатель, о чем ты и сам осведомлен, ибо именно ты открыл его талант.

Майкл крепко закрыл глаза. — Как заставить ее заткнуться?

Аманда ненадолго замолчала, потом смахнула слезинку с краешка глаза.

— Догадываешься, почему я пришла?

Майкл уставился на нее.

— Я помню наш разговор, когда Лео лежал в больнице. Ты был тогда прав, и я хочу, чтобы ты осознал, что чувствуешь, находясь в подобном положении.

Все сходятся в едином мнении, что нет никакой надежды на твое выздоровление. И боюсь, единственное, на что ты можешь рассчитывать, это провести остаток жизни в этой постели, уставившись в телеэкран.

Майкл быстро сморгнул. Он хотел придумать способ передать ей свои мысли.

— Дорогой мой, я знаю, о чем ты хочешь попросить, поскольку мы обсуждали с тобой этот вопрос, когда Лео вот так же лежал в постели.

— Ты изменил мою жизнь, — сказала Аманда, и в ее голосе послышались всхлипывания. — Я у тебя в неоплатном долгу, но сейчас могу отплатить тебе только одним.

Майкл увидел, как что-то мелькнуло в поле его зрения, и это что-то было белого цвета.

— Прощай, любимый, — сказала она. — Я тебя люблю.

Его глаза закрыла подушка, и все погрузилось во мрак.

Майкл уже не мог моргать. Он бился с подушкой всей силой разума, но ничего не помогло.

Неожиданно тьма отступила. Откуда-то струился свет, и — о, чудо! он обрел способность к движению. Он поднял руку, чтобы заслонить от света глаза, но в этом не было надобности. Свет был теплый и, казалось, струился вдоль длинного коридора или туннеля. Майкл пошел по направлению к нему.

Потом в луче света возникла темная фигура, и она показалась ему знакомой. То был мужчина, и он шел навстречу. Он протягивал руки к Майклу. А за ним толпились другие люди.

Майкл приблизился к мужчине и внезапно узнал его. То был Онофрио Каллабрезе, он схватил сына за руки и не желал его отпускать. И улыбался, как привидение.

Майкл пытался освободиться, но тут его окружили другие люди, и они стали подталкивать его к свету. Они все были рады видеть Майкла, и он узнал их всех до одного. Среди них была женщина, ею оказалась Кэрол Джеральди. Она буквально повисла на нем. Здесь же был и Рик Ривера, и о, господи! здесь был Лео. Лео обнял его за плечи и повлек куда-то вперед. Бенедитто и Чич шли рядом, и сюда же, выйдя из светлого пятна, направлялся адвокат Мориарти.

Майкла охватил ужас, он попытался упереться ногами в пол, но ничто не могло затормозить его движения. Все эти люди втягивали его в бездну света.

И тут Майкл осознал, что может делать гораздо больше, чем передвигаться. Он мог кричать.