Кэт был в полудреме. Ему снились тяжелые шаги по палубе, снились крики, борьба, вопль, чужой смех. Выстрелы. Во сне был свет, но он ничего не видел. Наконец звуки замерли. Он снова ушел в темную тишину.

Стало отчего-то прохладно, потом он закашлялся, подавился и пришел в себя от боли. Он старался не дышать; дыхание причиняло ужасную боль. Во рту был соленый привкус. Неужели он давился собственной кровью? Потом он стал что-то видеть, слово, написанное боком. «Предохранитель». Он знал это слово, писал это слово. Написанное боком. Он никогда не писал его боком.

Боль разливалась в груди целым морем, и он плавно переходил из сознания в бессознательное состояние. Нижний ящик под штурманским столом был помечен словом «Предохранители». Соленая вода натекла ему в рот, и он выплюнул ее. Он не вынесет этого кашля снова. Он решительно подвел под себя руку и поднял голову вверх из воды. Тошнота подкатила волной, но он продолжал подтягиваться, пока его голова и плечи не оперлись обо что-то и он не смог отдохнуть. Он старался не потерять сознание и понять, где он находится. Если он мог видеть ящики под штурманским столом, значит, он в кухне, его щека прижималась к шкафу, на котором была раковина. На дне шкафа плескалась вода слоем около дюйма. Это оскорбило Кэта. Это судно никогда не видело воды на полу, ни одна капля не просачивалась сквозь его обшивку.

Где Кейти? Где Джинкс? Судно мягко качалось, стояла тишина; он чувствовал себя абсолютно одиноким. Он знал, что нужно что-то предпринять, вот только нужно вспомнить. Его глаза скользнули по навигационным приборам в нескольких футах от него; они расплылись в фокусе, затем стали видны яснее. Что-то оранжевое. Именно это ему и нужно. Он напрягся мыслью, потом оранжевый предмет попал в поле его зрения. Прикрепленный к переборке рулевой рубки, как раз рядом с лестницей, ведущей в кают-компанию. РМУРБ. Именно это слово. Что же значат эти буквы? Он никогда не мог расшифровать их сходу, ему всегда приходилось долго думать, прежде чем вспомнить.

Ничего. Не нужно вспоминать. Просто возьми в руки эту прохладную вещь. Он попробовал передвигаться так, чтобы это не причиняло ему боли. Оказалось, это просто невозможно. Ему придется передвигаться, ощущая боль. Он долго старался, пока его спина, наконец, не оперлась о шкаф, и подтянул колени. Трудность заключалась в том, что, когда он двигался, ему хотелось дышать, а дыхание причиняло боль.

Прямо перед ним был шкафчик, в котором хранились непромокаемые плащи от дождя, и перед его глазами раскачивался один из них. Почему он так странно висит? Он должен был висеть прямо вниз. Судно накренилось вперед, носовая часть опустилась — вот почему. Он ухватился за дождевик двумя руками. Ему удастся это проделать только один раз, он был уверен в этом. Медленно, стараясь не стонать, он подтянулся, пока ноги под ним не выпрямились, а колени удерживали их в таком положении. И тогда — впервые — он увидел кровь на своем теле. Его грудь была ярко-красного цвета, а джинсы намокли и потемнели от крови. Не думай об этом. Не сейчас. Сначала РМУРБ. Что означают эти буквы?

Он мог почти дотронуться до этой вещи, протянув руку, всего два-три фута с небольшим подъемом. Ему снова придется подтянуться. Ему больше не хотелось подтягиваться. Он начал подтягиваться, держась за дождевик, пока не смог опереться всем телом о шкафчик для дождевиков, колени все еще держали его в вертикальном положении. Он перекинул руку через верхнюю ступеньку лестницы, ведущей в кают-компанию, и подтянулся боком. Он не мог держаться пальцами руки, не смог сжать руку в кулак.

Теперь он мог дотянуться до РМУРБ. Он положил на нее ладонь, но она была закреплена стальным хомутиком с защелкой. Его пальцы не хотели ее расстегивать. Сначала отпустить фиксатор. Он сможет это сделать. Готово. Теперь зажим. Он протиснул под него палец. Как пробка на банке кока-колы, подумал он. Он всегда долго возился с ними. Он нажал сильнее. Господи, как больно, но он почувствовал почти облегчение от того, что эта боль приглушила боль в груди. Зажим поддался, затем вдруг открылся, и желтый предмет упал.

Он удивился тому, что поймал его. Он поднес его ко рту, взял конец трубочки в рот. Как это называется? Неважно. Тяни, или всему конец. Его силы были на исходе, он знал это. Он закусил металлический кончик и выпрямил руку. Хромированная трубка легко вытянулась. Включи и вытяни трубку. Вот и все. Очень осторожно он поднял предмет над порогом кают-компании и поставил РМУРБ на пол рулевой рубки. Вот и все, порядок.

Кейти и Джинкс. Они, должны быть, на палубе. О Господи, ему никогда не добраться до рубки; сил не осталось. И все же он должен. Точно так же, как ему удалось подняться, держась за дождевик, ему придется проделать это одним усилием. Он сделал это, и его тело отреагировало рвотой, выражая недовольство. Он лежал на полу рубки в густой луже из содержимого его вчерашнего ужина и старался сдержать тяжелое дыхание, потому что они причиняло невыносимую боль.

Вскоре, к своему удивлению, он смог заставить себя принять сидячее положение. Что-то давило ему в спину, и он подвинул его. РМУРБ. Он поставил его на одно из сидений в рубке и смотрел, как вспыхивает и гаснет маленькая красная лампочка. Нужно поискать на палубе Кейти и Джинкс — ему удалось подняться на колени, повернувшись лицом к лестнице, ведущей в кают-компанию. На палубе их не было. Исчезли. Те люди забрали их с собой. Зачем? Он присел, опираясь на пятки, и туго разглядывал каюту.

Сначала он увидел воду, и ее слой был больше дюйма. «Кэтберд» уходила под воду носовой частью, и она частично уже была затоплена.

То, что он увидел вслед за тем, он видел лишь какое-то мгновение, всего долю секунды, так как зажмурил глаза, чтобы это зрелище не запечатлелось в его памяти. Он отвернулся, свернулся в клубок и завыл, стараясь стереть из памяти ту мгновенную вспышку картины, которая будет преследовать его до конца жизни. Он не сможет забыть. Его сознание зафиксировало эту сцену, выжгло ее навсегда, и ему никогда не отделаться от нее. Кейти лежала на спине на диване кают-компании, ее ночная сорочка была задрана на плечи, груди оголены. Ее голова была прижата под каким-то странным углом к переборке носовой части, рот открыт. Лицо было вымазано кровью, которая текла из ее рта по стене переборки, застывая сгустками, пока не встретилась с прибывающей в каюту водой. У него в сердце не осталось ни малейшей надежды на то, что она может быть жива.

Джинкс, голая, лежала на столе салона лицом вниз, ногами к нему, ее лица, слава Богу, он не видел. Затылок ее был размозжен. Ноги ее были разведены, промежность и ягодицы в крови. На левой ягодице, ярко выделяясь на белизне незагорелой кожи, был большой отпечаток ладони. Но не ее собственной руки — рисунок не совпадал. Это был отпечаток руки кого-то, кто стоял сзади. Отпечаток, сделанный ее кровью.

Он взглянул на небо, желая лишиться сознания, но оно не покидало его, пока. Его сознание пыталось уцепиться за что-нибудь, о чем можно было бы думать, что-нибудь, что могло затмить то, что он увидел.

РМУРБ. Что же означает эти проклятые буквы? Так, дайте подумать; ага, почти вспомнил, точно! Радиомаяк, указывающий район бедствия!

Но что означают эти слова? Он не мог больше думать. Он с благодарностью отдался чему-то поднимающемуся красному и черноте.