– Проходи дочка, как же я рада – худенькая, чуть сгорбленная совершенно седая женщина, впустила за порог другую, более молодую, в легкой осенней куртке, несмотря на крепчающий ноябрьский мороз, рыжие волосы, в которых серебряными нитями проблёскивала седина, худощавое, даже можно сказать аскетичное лицо и до невозможности синие глаза…

– Здравствуйте, тетя Лида, вот, как и обещала, сразу после возвращения я к вам – чуть хрипловатый голос, с теплыми, можно даже сказать нежными нотками…

– Попробовала бы не явиться, я бы тебя из под земли достала – засмеялась старушка, прижимая к себе девушку – Эх, кожа, да кости одни, но ничего, это поправимо, был бы остов, мясо нарастет, ты проходи, дочка, раздевайся, я ждала тебя, меня предупредили уже, что ты сегодня освобождаешься, ждала я тебя, очень – несмотря на бодрый голос, в глазах предательски блестели слезы

Отстранив от себя старушку, Ирина заглянула в её глаза и мягко произнесла – Не надо мама, не плачь, все позади, я теперь свободный человек, все хорошо, позади – и достав платок, легонько промокнула уголки глаз женщины

Через пару часов, отдав должное ужину и бане, впервые за эти два с половиной года испытывая практически нечеловеческую сытость и расслабленность, Рыж сидела на диване, и держа в ладони кружку с ароматным горячим чаем на травах, рассказывала тете Лиде о последних днях своей жизни в зоне

– Вы, тетя Лида просто ангел-хранитель мой, если бы не вы, то мое прошение об апелляции, так бы и осталось не рассмотренным… я уже, если, честно и не надеялась, особенно, после того, как у нас сменилось руководство. Сами же знаете, что новая метла метет по новому, практически все прошения были отклонены, мы уже с Никой смерились, что придётся досиживать срок. Но четыре дня назад, в кабинете начальника, мне сказали, что моя апелляция удовлетворена, дело пересмотрено и после того, как придёт постановление об освобождении, я могу катиться на все четыре стороны.

– А Ника, что у неё?

– Ей сократили срок, на три года… и перевели в колонию поселения, если она там не набедокурит, то есть возможность, что из полутра оставшихся лет, ей останется отмотать меньше половины, и она будет тоже свободна, я очень на это надеюсь. Статья у неё тяжелая… убийство… хоть и в обороне… но все же… сами знаете…

– Ничего дочка, главное, что срок сократили, это уже начало, не пропадет девочка, тем более, что у неё и у самой есть стимул по скорее выйти от туда…

– Да, тетя Лида вы правы – улыбнулась Ирина, вспоминая их последнюю ночь…

***

– Ты не обязана меня ждать – несмотря на самоуверенный тон, глаза любимой говорили иное

– Дурочка, что ты говоришь такое… конечно не обязана… – улыбка коснулась губ, но глаза оставались серьезными, как никогда, почувствовав, что девушка, после этих слов пробует отстраниться Ирина, ещё крепче сомкнула свои руки на талии Ники -… но понимаешь ли, я люблю тебя, и с этим ничего поделать не могу, люблю и поэтому никуда от тебя не денусь… ты глубоко во мне, чтобы позволить себе тебя потерять…

Прерывисто вздохнув, Ника вернула объятие, и спрятала лицо у Ирины в ложбинке, там, где шея переходит в ключицу – Я тебя люблю…

– Естественно, дикарка моя… ты пойми одно, иногда людям, все же стоит верить, и я очень хочу, чтобы ты мне поверила… я скоро освобождаюсь, но это не означает, что мы расстаёмся, поверь, это последнее, что мне хочется, быть от тебя вдали… От такой нежной, страстной, самой лучшей в мире девочки, как ты… это мне стоит бояться, что я освобожусь, а ты здесь поклонниц заведешь – попробовала пошутить Рыж, сглатывая комок в горле, полтора года это не малый срок, и она осознавала, что самое главное испытание их любви и верности ещё впереди… Ника, так молода, так интересна собой… Ирина реально боялась потерять свою любимую здесь в неволе…

– Скажешь тоже – фыркнула ей в плечо Ника – мне здесь не шуры-муры разводить, а о свободе нужно будет думать, рядом с тобой… ты мне нужна и только ты, понимаешь?

– Понимаю моя, это взаимно.

В прачечной, среди тюков с бельем они занимались любовью, сдерживая себя в стонах, вскриках… это была их последняя ночь… завтра Нику отправляют на поселение, а Ирину через пару дней ждет свобода… и ожидание…

Они чувствовали друг друга на уровне полумысли, взгляда, слова были не нужны, каждая из них понимала малейшее движение партнерши, схватывая её желание… они были одним… в чувствах, эмоциях, биении сердец…

Оргазм смыв все страхи, оставил после себя сладкую наполненность и легкость во всем теле, Ирина с нежностью и благодарностью целовала тело подруги в после любовной ласке, ресницы Ники были увлажнены, а дыхание прерывистым… последние отзвуки наслаждения ещё играли в их телах и душах…

– Ты выполнишь мою просьбу – Ника открыла глаза и слегка затуманенным взглядом зеленых глаз посмотрела в сияющие голубые

– Конечно, девочка моя, я разыщу твоего малыша, нашего малыша, и постараюсь вделать все возможное, чтобы он жил со мной, а потом ты вернешься к нам и мы, Женька и тетя Лида заживем одной большой дружной семьей…

– Семья – мечтательная улыбка промелькнула на губах девушки – Знаешь Иришка, я всегда мечтала о семье, будучи маленькой в детском доме, потом в училище… и здесь в тюрьме… ты моя семья… ты, Ирин дала мне это ощущение нужности… знаешь, как это здорово, ощущать, что ты любишь и любим и, что ты нужен… просто такой, какой ты есть…

– Знаю, любимая, ведь ты мне дала не меньше… все будет хорошо, моя зеленоглазка…

***

Очнувшись от воспоминаний, Ирина, взглянула в лицо пожилой женщины

– Вероника и вы, тетя Лида – это все, что у меня есть, но есть ещё один маленький человечек, которому чуть больше двух лет и он не знает слова – мама… он нуждается в любви… маленький мальчик, не виноватый ни в чем, и с детства вынужденный знать, что такое неволя… плод не любви, понимаете меня тетя Лида, я не могу оставить этого ребенка в детском доме, ведь он её часть, пусть даже и рожденный от одного из тех ублюдков, что изнасиловали её, но он её сын, а значит и мой мальчик…

Старушка, встав, подошла к Рыж и ладонями обняла её лицо, её выцветшие старческие, по женскому мудрые глаза, глаза человека, которому многое пришлось пережить в жизни, глаза ребенка не знавшей своей матери, глаза жены потерявшей своего мужа и глаза матери, так и не выносившей своего дитя и открывшей сердце, вот этой, уже не девочке, прошедшей сквозь ад женщине, которая стала для неё богоданной дочерью с любовью заглянули в душу Ирине

– Дочка, я рада буду внучку, очень, для меня будет счастьем, на старости услышать бабушка, маленький должен в семье жить и не важно, какие у него родители, папа и мама или две мамы, главное, чтобы любовь была, а ты любишь Нику, и она любит тебя, а я люблю вас обеих, и Женьке с лихвой хватит нашей общей любви. Мы обязательно разыщем его и постараемся дать все, то, что заслуживает каждый ребенок, ты права, дочка, он родился – а остальное уже не важно, главное, что он есть.

Рыж, всхлипнув, обняла пожилую женщину, чуть дрожащие руки Лидии с нежностью погладили её по голове, приглаживая непослушные кудряшки…

«Домой, я вернулась домой».