Мэтт абсолютно прав. Джос действительно обаятельный. Невероятно обаятельный мужчина, хотя в наше время истинное обаяние редко встречается. Он привлекательный, дружелюбный, к тому же отличный собеседник. У него всегда наготове что-нибудь остроумное. Он относится к той редкой породе людей, с которыми так приятно находиться рядом, что не хочется расставаться. Наверно, поэтому люди тянутся к нему, как мотыльки к огню. Как же мне повезло, что я с ним встретилась! До этого я была в ужасном состоянии. Я осознала это после того, как прочитала «Руж» – приложение к номеру «Я сама» за этот месяц, посвященное супружеским изменам. В нем было напечатано интервью Лили со мной. Лили заменила наши имена на «Фиону» и «Рика», чтобы никто ни о чем не догадался. У меня возникло чувство, будто я читаю о посторонних людях, потому что теперь уже трудно вспомнить, как сильно я переживала.

…Я стала подозревать мужа… было тошно… начала обыскивать его вещи… облегчение, когда детектив ничего не обнаружил… потом страшное потрясение… Рик сознался… что же мне теперь делать?.. У меня такое чувство, словно рухнул весь мир…

Прошло всего три месяца, но теперь моя жизнь преобразилась, потому что Джос исцелил меня. Как и обещало его имя. Всего несколько искусных прикосновений его волшебной кисти, и свинцовые небеса стали лазурно-голубыми.

Кажется, детям он понравился. Это значительно все облегчает. То есть, я хочу сказать, это серьезный шаг, очень серьезный шаг – познакомить своего нового друга с детьми. Но они отнеслись к нему прекрасно. Только Грэм ведет себя очень неприветливо, но в этом нет ничего странного. Он всего лишь пес и не понимает, что происходит. Ну и конечно, ему не нравится, что иногда я закрываю дверь спальни у него перед носом. Джос не остается на выходные, потому что в это время дома дети. Зато теперь раз или два он остается на неделе и ничего не имеет против, когда будильник начинает звонить в половину четвертого, просто тут же засыпает снова. Потом где-то в половине девятого он просто выходит из дома и отправляется на работу. С нашими отношениями все отлично, только Грэм не желает ничего понимать. Но до чего же трогательно, что Джоса это огорчает. Прошлой ночью мы заговорили об этом в постели.

– Это нелегко, – вздохнул он. – Видишь ли, Фейт, когда ты рядом, он ведет себя вполне цивилизованно, но стоит тебе выйти, как он превращается в бестию.

– Он что, снова тебя укусил? – ужаснулась я.

– Нет, – ответил Джос. – Не совсем. Но время от времени он меня немного прихватывает, чтобы я не забывался. Так и кажется, будто тебя преследует пиранья.

– Это в нем говорит кровь предков, – объяснила я. – Собаки-колли охраняли стада. Не принимай на свой счет. Он не хочет выпускать тебя из виду, – добавила я, целуя Джоса. – И я, возможно, тоже!

– Я все-таки принимаю это как раз на свой счет, Фейт, – обиженно ответил Джос. – Мне не нравится, что он относится ко мне враждебно, а ведь я так стараюсь!

Это правда, Джос прилагает все усилия, чтобы наладить отношения с Грэмом. Он приносит ему собачий корм, кусочки мяса, кидает в саду мячик. Джос подарил ему новый видеофильм по кулинарии и ошейник. Это так трогательно. Надеюсь, Грэм опомнится. Я заговорила об этом с Кейти в пятницу вечером, пока мы смотрели по телевизору новую серию «Фразье».

– Понимаешь, – начала я, когда мы сидели на диване, а Грэм разлегся у нас на коленях, – по-моему, Грэм видит в Джосе чужого, который претендует на место вожака.

– Привет, Сиэттл, я – доктор Фразье Крейн.

– Мне кажется, в его поведении определенно наблюдаются признаки невроза, – добавила я. – Хотя бы то, что он постоянно набрасывается на мух. Классический пример навязчивого невроза.

– Да, Рассел, я вас слушаю.

– Да нет, мам, все собаки так делают.

– Грэм такой раздражительный, – продолжала я. В это время пес довольно вздохнул. – Наверное, в прошлом у него осталось множество неразрешенных проблем. Прибавь к этому его врожденный страх бездомного пса, что его оттолкнут, бросят, и сразу становится ясно, что присутствие Джоса – сложное испытание для его хрупкой самооценки.

– Спасибо, Рассел. У нас еще один звонок!

– Кроме того, – продолжала я, поглаживая Грэму уши, – не исключено, что он страдает эдиповым комплексом, желая заменить фигуру «отца», в данном случае – Джоса, и жениться на мне.

Кейти скептически посмотрела на меня:

– Он никогда не хотел заменить папу.

– Мм. Верно, – согласилась я. – Знаешь, прежде я находила всю эту аналитическую дребедень довольно скучной, но сейчас мне стало так интересно. Для меня просто очевидно, что в поведении Грэма проявляются признаки паранойи в начальной стадии.

– Неплохо сказано, мам, – заметила Кейти. – Но есть гораздо более простое объяснение.

– Да?

– Да. Грэм просто не любит Джоса.

– А, – удрученно пробормотала я, – понятно.

– Так бывает, – она пожала плечами и махнула рукой в сторону телевизора. – Я хочу сказать, Эдди терпеть не может Лилит – он всегда чует ее за два квартала. Тут просто психологическая несовместимость, вот и все. Вряд ли здесь поможет тщательный психоанализ. Просто Грэм терпеть не может Джоса, – бодро заключила Кейти. – Любопытно другое, – добавила она. – Почему это так беспокоит Джоса?

Хмммммм.

– Это беспокоит Джоса, потому что Грэм его кусает.

– Нет, – твердо ответила Кейти. – Его беспокоит, что он кому-то не нравится.

– Но мы все хотим нравиться, – возразила я. – Это естественно.

– Допустим, но большинству из нас, в общем-то, все равно, нравимся мы или нет собаке.

Как вы знаете, я всегда соглашаюсь с Кейти, какими бы безумными ее идеи ни оказались. Но ведь абсолютно ясно, почему Джос беспокоится. Он беспокоится, потому что воспринимает Грэма, и совершенно справедливо, как члена моей семьи, а ведь ему хочется нравиться всем нам. В целом так оно и есть. То есть я от него без ума, детям он явно нравится, а Лили его просто обожает и считает, что мне крупно повезло.

– Потрясающий мужчина! – опять воскликнула она в клубе «Гобден» несколько дней спустя, когда Джос пошел принести нам выпить. Лили пригласила нас на презентацию новой кулинарной книги, написанной известным шеф-поваром Нателлой Принс.

– Не мужчина, а мечта! – повторила Лили среди оживленного гула. – Он божественно красив, жутко общительный, модный, и с ним страшно весело.

Я смотрела на Джоса, пока он пробирался в толчее в поисках шампанского. Лили права. Он действительно выделялся даже в этой нарядной толпе. Сердце мое наполнилось гордостью: этот замечательный мужчина пришел сюда со мной.

– Фейт, он просто создан для тебя, – заявила Лили. – Мы с Дженнифер в полном восторге.

– А где Дженнифер?

– Дома. Я решила, что здесь для нее слишком шумно. Она была занята всю неделю.

– Чем? Ничегонеделанием? Поеданием деликатесов?

– Скажешь тоже! – фыркнула Лили. – У нас появилась одна идея. Смотри, это Годфри Варне, знаменитый специалист по женскому бесплодию.

Кстати, это напомнило мне вот о чем. Знаешь, Дженнифер подумывала о том, чтобы завести щенков – ведь у нее великолепная родословная. К сожалению, ветеринар решил, что она недостаточно крепка для этого.

– Боже мой.

– Поэтому я собираюсь ее клонировать.

– Что?

– Ты же знаешь про овечку Долли и корову Долли. Так почему бы не появиться и собачке Долли? В Штатах есть фирма, которая занимается исследованиями в этой области. Называется «Puplicity» – я недавно записала ее название. Как по-твоему, разве это было бы не чудесно – множество маленьких Дженнифер Анистон?

– Мммм, – я восторженно закивала головой.

– Замечательный прием, – добавила я, чтобы сменить тему разговора. Так оно и было. Сотни две самых верных последователей моды в Лондоне энергично поедали канапе с крабами, запивая шампанским. В центре зала стояла вращающаяся ледяная скульптура в форме гигантского бьющегося лосося. Две высоких цветочных композиции часовыми выстроились у дверей.

– Да, я считаю, что Джос замечательный, – снова начала Лили. – Держись его, Фейт, не то кто-нибудь постарается его увести, а этого допустить никак нельзя!

– Конечно нельзя, – согласилась я. – А как твоя личная жизнь? – поинтересовалась я, когда мы обмакнули крошечные меренги в темно-коричневый «вулкан» чуть ли не с метр высотой, пузырящийся растопленным шоколадом.

– Ужасно – как всегда, – вздохнула Лили. – Я рассталась с Франком, – доверительно призналась она, смахивая с губ сладкие крошки.

– Кто это? – Мне никак не удавалось уследить за переменами в жизни подруги.

– Дирижер, – объяснила Лили. – Ты его знаешь.

– Извини, не помню. С каким он оркестром?

– Номер 11! – усмехнулась она. – Такой красавец, – удрученно добавила она, – но совершенно безнадежен в… – ты понимаешь, о чем я.

– В общении?

– Нет, дорогая, в постели. В конце концов меня доконало, что в самый критический момент он восклицал: «Держись крепче!» и норовил ввинтить меня в кровать.

– А как тот поп-певец, э… Рики?

– Рики оказался настоящим пройдохой, – ответила Лили. – Фейт, я его обожала, а он изменял мне со всеми тремя бэк-вокалистками.

– О боже. Что ж, может, тебе стоит начать встречаться с мужчиной, ну, более земной профессии – с врачом, например, – предположила я. – Или каким-нибудь интернет-миллионером. А как у тебя с тем виноторговцем?

– Дешевый портвейн, не более того.

– А тот тип с Би-би-си?

– Птица слишком низкого полета.

– А тот милый брокер? – допытывалась я. – Такой высокий, в очках?

– Ах, тот, – Лили закатила глаза, подцепила с подноса проходившего мимо официанта сосиску, которая безжизненно повисла на вилке, и помахала ею у меня перед глазами. – С тем было вот так, – презрительно заявила она.

– О господи.

– А каков в этом деле Джос? – поинтересовалась Лили, когда мы заметили, что он пробирается обратно.

– О, он… все прекрасно, – пробормотала я со смущенным смешком. – Если хочешь знать правду, то просто блестяще. Приятно, знаешь ли, снова жить полной жизнью. Мы с Питером не спали бог знает как давно.

– Что ж, – лениво протянула Лили, – не сомневаюсь, он поможет тебе наверстать упущенное и даже больше.

После ее слов я почувствовала острую боль – словно в сердце вонзили нож. Я пожалела, как это частенько бывает, что Лили не умеет сначала хорошенько подумать и только потом сказать. Сколько бы я ни выходила в свет и как бы ни была счастлива с Джосом, факт остается фактом: мне по-прежнему ненавистна мысль о Питере в постели с Энди. Я стала думать о Питере, как делала это в последнее время, представляя, как ему живется. Тут я внезапно взглянула в противоположный конец зала и увидела Оливера – у меня упало сердце. Хуже того, он направлялся ко мне.

– Привет, Фейт, – проговорил он довольно фамильярно прежде, чем я успела улизнуть.

– Привет, – решительно отозвалась я. – Это Лили Джейго.

Они без всякого интереса бегло взглянули друг на друга. Я рассматривала его широкое зефирообразное лицо, как обычно покрытое каплями пота. Липкий – вот он какой. Потный. Весь какой-то гнусный и нечистый.

– Я очень огорчился, услышав о твоем разводе, – начал Оливер. Я промолчала. – И конечно, – продолжал он вкрадчиво, – всем нам было очень жаль, что Питер ушел.

Ну конечно, на тебя это похоже, лицемер, подумала я про себя.

– Но Питер прекрасно устроился в «Бишопсгейте», – заметила я.

– Правда? – отозвался Оливер с несколько удивленной, как мне показалось, улыбкой.

– Да. Правда. И он им нравится.

– Вот как?

– Да.

– Рад слышать, – слащаво произнес он и отправился дальше.

– Похоже, не самый приятный человек.

– Ты сама это сказала, без моей подсказки.

– А вот и Джос с нашей шипучкой.

– Ну, девушки, держите, – он протянул нам два бокала. – Простите, что так долго, но я то и дело натыкался на знакомых. Честно говоря – о, это Мелвин Брэгг – Фейт, дорогая, ты не возражаешь, если я ненадолго отойду поболтать?

– Конечно, нет.

– Точно?

– Точно, – улыбнулась я. – Иди.

Джос поцеловал мне руку и вскоре уже увлеченно беседовал с лордом Брэггом. Я заметила, что лорд Брэгг улыбался и даже смеялся, словом, казался совершенно очарованным. Но потом я обратила внимание, что все вокруг: и женщины, и мужчины – точно так же очарованы Джосом. К этому времени мы с Лили, расхаживая среди шикарной толпы, почувствовали легкое опьянение.

– …не видела тебя в Каннах.

– … он ведет на телевидении дела Али Г.

– …большие друзья с тем писателем, Зейди Смитом.

– …нет! Отошло компании «Фабер».

– …вон там, смотри, с Грэмом Нортоном, шоуменом…

– …мы называем это трах. дот. ком.

Мне было тягостно в атмосфере этого модного приема, но Лили наслаждалась на все сто. Мне все кажется, что ей должны до чертиков надоесть эти приемы и вечеринки, но это не так. Она принадлежит к королевам ночи.

– Смотри, вон там романистка Эмбер Дейн, – с усмешкой проговорила Лили. – Ее книги исключительно широко не пользуются популярностью. А это актриса Зулейка Джонс. Абсолютно не сломлена неудачами. А вон тот высокий тип, видишь? – Я кивнула. – Блестящий политик.

– Правда?

– О да. Абсолютно. Один из самых лучших, каких можно сотворить за деньги. О боже. – Она скорчила гримасу. – Этот жуткий издатель, как-его-там, по модам. Он пишет этот бред – ну, ты знаешь где. Интересно, как может человек, который одевается как деревенщина, быть арбитром красоты и стиля?

Порой настоятельную потребность Лили быть стервой я нахожу скучноватой, но сейчас, после мягкой анестезии «Лоран Перье», ее остроты меня только смешили.

– Ооо, никак это «Та Девушка» – Тейрара Дипстик? Помнишь, из фильма? – спросила я, заметив длинноволосую блондинку в облегающем платье под леопарда, облокотившуюся на стойку бара.

– Бывшая «Та Девушка», – усмехнулась Лили. – Ей, должно быть, никак не меньше тридцати пяти. Воображает себя сиреной, – сухо добавила моя подруга, – но походит на нее только голосом. А видишь вон ту девицу рядом с ней? Это Саския Смит, начинающая актриса. Вот она охотится за деньгами.

Я уже начала оглядываться в поисках Джоса, но его нигде не было видно. Мелвин Брэгг разговаривал с кем-то другим. Куда же подевался Джос? – недоумевала я, пока Лили продолжала сыпать ехидными замечаниями.

– Кого я вижу! – воскликнула она, толкнув меня локтем в ребра. – Корова Ситронелла Прэтт – вон там, толстуха с рыжими волосами. Настоящий жиртрест! Неудивительно, что ее прозвали «La Vag Qui Rit» – Смеющаяся Корова!

Ну где же Джос? Скорей бы он вернулся и поговорил со мной. Не только потому, что я начала уставать от ядовитых комментариев Лили. Внезапно ее голос стал глуше, словно кто-то убавил звук, потому что я наконец-то увидела Джоса. Он стоял возле светящейся зеленой таблички с надписью «Выход». Я уже хотела направиться туда, когда заметила, что к нему приближается человек, лицо которого показалось мне смутно знакомым. Кто же это? Ах да! Уилл, бойфренд Икбола. Я встречала Уилла пару раз на наших рождественских вечерах. Не могу сказать, что он мне очень понравился. Отчасти это объяснялось тем, что он устроил Икки кошмарную жизнь. Он вечно изменяет – по-моему, это разбивает Икки сердце. Но Икки не может его оставить, потому что Уилл для него – свет в окошке. Уилл тоже работает в опере. Кажется, он помощник директора. И вот он здесь, идет прямо к Джосу. Мне захотелось подбежать к Джосу и увести его, но это выглядело бы неловко, потому что они, похоже, хорошо знают друг друга.

– Ситронелла ведет эту кошмарную колонку в «Санди как-там-дальше», – говорила Лили. – Просто жуть! Эта стерва всегда издевается над другими женщинами.

– Правда? – рассеянно отозвалась я, больше ее не слушая. С Джосом происходило нечто странное. Я не большой знаток языка жестов, но что-то было не так. Я взглянула на Уилла: худощавый, с иссиня-черными волосами и каким-то измученным, виноватым выражением лица. Мне показалось, он выглядит экзотично: пристальный взгляд яйцевидных глаз, густые брови и странный, восковой блеск кожи. Сейчас он напомнил мне лагерную версию телекуклы, капитана Скарлетта. Вот в чем дело, сообразила я: он выглядел каким-то искусственным, поддельным в отличие от Икбола, такого живого и настоящего. Я обожаю Икки, он чудный парень, глядя же на Уилла, я невольно содрогнулась. Рядом с ним Джос казался таким мужественным: темно-русые вьющиеся волосы, широкие плечи – словом, настоящий мужчина в неброской элегантной одежде – бледно-зеленая льняная рубашка навыпуск и отлично сшитые джинсы.

– Скандал разразился неимоверный, – донеслись до меня слова Лили. – Муж Ситронеллы сбежал с парикмахером. Из-за этой жуткой бабы он превратился в гея!

Мне прежде в голову не приходило, что Джос и Уилл могут знать друг друга, но в этом нет ничего удивительного, ведь они люди одного круга. Взглянув на них сейчас, можно было подумать, что это близкие друзья. Да… причем очень близкие друзья. У меня внутри все сжалось: Уилл стоял чересчур близко к Джосу. Конечно, народу вокруг было полно, но стоять настолько близко не было никакой необходимости. Уилл подошел к нему просто вплотную. Он посягал на личное пространство Джоса. Он… точно, он собирался ударить Джоса! Я испытала потрясение, как от удара молнии. Уилл надвигался на Джоса. Это было совершенно очевидно. Как он смеет, мелькнуло у меня в голове. Как он смеет! Как это ужасно для Джоса. И в какое неудобное положение Уилл его ставит! Лицо мое горело от досады. Я уже хотела броситься его спасать, но внезапно остановилась. Если Уилл и стоял слишком близко, то Джос, судя по всему, нисколько не возражал. Напротив, у него был такой вид… Такой вид, будто он едва ли не наслаждается этим. Он неотрывно смотрел на Уилла, а потом засмеялся, откинув назад голову. Он… не может быть. Я присмотрелась снова. Да. Мне не почудилось. Он флиртовал. Он флиртовал с мужчиной. У меня мурашки побежали по коже. Я не знала, что делать. Мне хотелось вмешаться. Хотелось подбежать к Уиллу и крикнуть, чтобы он немедленно отошел. Но я не могла, потому что чувствовала себя так, будто бесцеремонно вторгаюсь в чужое дело. Хуже, я чувствовала себя так, будто подглядываю. В этот момент Уилл положил руки Джосу на плечи, наклонился и поцеловал его в щеку.

– Фейт, Фейт! Ты меня совсем не слушаешь.

– Что-что? – пробормотала я. – Извини.

– Смотри, вон там Джос. Идем поговорим с ним.

Мы стали пробираться к нему. Мне хотелось остановиться и рассказать Лили, что я видела, но она тянула меня за собой. Толпа расступалась перед ней, словно Красное море перед Моисеем. К тому времени, когда мы поравнялись с Джосом, Уилл исчез.

– Дорогая, мне очень тебя не хватало, – обрадовался Джос, обнимая меня так, словно не видел по меньшей мере несколько недель, и притягивая к себе.

– Ну что, с тебя довольно? – спросил он с озорной улыбкой.

Я молча кивнула.

– Очень хорошо. Потому что, по-моему, пора ехать домой.

Мы оставили Лили веселиться дальше и не спеша отправились в путь по западной части Лондона, окутанного летним сумраком. Джос опустил верх машины, и я смотрела, как заходящее солнце сверкает багрянцем и золотом в вечернем небе.

– Красный закат – пастух рад, – продекламировал Джос. – Верно? – со смехом добавил он.

– Э… да, – подтвердила я.

Мне не хотелось разговаривать. Я была слишком подавлена и пыталась понять, что же я все-таки видела. Сначала я решила ничего не говорить, но моя решимость медленно таяла.

– Джос, могу я задать тебе один вопрос? – начала я, когда мы остановились на красный свет.

– Конечно, – ответил он и сжал мою правую руку в своей.

– Тот парень, с которым ты разговаривал, – начала я, когда машина тронулась с места. – Этот парень, Уилл.

– Да, – отозвался Джос. – Ты с ним знакома?

– Я его знаю. Он живет с одним из наших художников по гриму, Икки.

– И что же?

– Он тебе нравится?

– Нравится ли он мне? – повторил Джос, сворачивая влево на Голдхок-роуд. Кажется, этот вопрос его удивил. – Нравится ли он мне? Эээ… Не очень.

– Тогда с какой стати ты его поцеловал? – у меня колотилось сердце, а руки стали влажными.

– Не целовал я его, Фейт, не говори глупости.

– Нет, целовал, я сама видела.

– Ты не могла этого видеть. Это он меня поцеловал.

– Ну хорошо, но почему ты позволил? Ты же не гей. Я была… – Я сглотнула. – Если честно, я была в шоке.

– Фейт, дорогая моя, – снисходительно улыбнулся Джос, – ты такая наивная, и тебя так легко шокировать. Ты всегда все принимаешь за чистую монету, так ведь? Но то, что ты видишь, не всегда соответствует действительности.

– А что еще я могу подумать, если мой бой-френд целуется с мужчиной?

– Ты могла бы подумать, что в наши дни нормальный мужчина вполне может позволить гею поцеловать себя, – ответил Джос, переключая скорость.

– Понятно, – подавленно пробормотала я.

– Только в щеку, вот и все. Послушай, Фейт, – добавил он с улыбкой, – французы вообще постоянно целуют друг друга. Думаешь, все они геи?

– Нет, конечно. Но это не одно и то же, а потом, их культура отличается от нашей.

– О, Фейт! – воскликнул Джос, широко улыбаясь, пока мы проезжали знак «Въезд запрещен», – неужели ты решила, что я голубой?

– Ну, в общем-то, нет. Просто я… не знала, что подумать, – еле слышно проговорила я.

В этот момент Джос рассмеялся. Но не своим обычным добродушным смехом. Он смеялся как-то натужно и пронзительно. Такого смеха я у него прежде не слышала.

– Моя подруга думает, что я голубой! – воскликнул он. Эта мысль его, похоже, страшно развеселила. Он стукнул ладонью по рулю. – В самом деле, дальше уже некуда!

Теперь он качал головой и хохотал – похоже, ему было не остановиться. Внезапно я тоже начала смеяться. Думаю, от облегчения.

– Конечно, я не гей, – проговорил Джос, когда смех стих. Он вытер глаза. – Ни в коей мере. Ни в коем случае. Но дело в том, – добавил он, – что я должен принимать правила игры.

– Какой игры?

– Видишь ли, Фейт, в моем мире многие мужчины геи.

– Это верно, но почему ты должен флиртовать с ними? Вот чего я не понимаю. А ведь ты флиртовал с Уиллом, Джос. Я же видела.

– Дорогая, я флиртую со всеми, – ответил Джос, когда мы проехали под знаком «Все направления». – Я люблю флиртовать. Разве ты не заметила? Именно так я и держусь на плаву.

– Именно так ты держишься на плаву? – переспросила я. Я почувствовала нечто, очень похожее на отвращение пополам с презрением.

– Именно так я иногда получаю работу, – пояснил Джос, сворачивая к Стамфорд-Брук.

– Я считала, ты получаешь работу благодаря тому, что ты прекрасный художник.

– Ну конечно, в известном смысле. Но сейчас появилось много хороших оформителей, Фейт, – ответил он. – Так что приходится держать хвост трубой.

– Приходится что?

– Я имею в виду, – Джос поперхнулся смехом в тот момент, когда мы сворачивали на Чизуикское шоссе. – Я имею в виду, – с трудом повторил он, – что мне приходится подмазывать колеса. К примеру, мне известно, что я нравлюсь Уиллу. Вот я и флиртую с ним, чтобы он не охладел ко мне.

– Но почему? – не поняла я. – Уилл не относится к разряду важных людей.

– Да нет, как раз относится, – возразил Джос. В будущем году он собирается ставить «Похождение повесы» в Нью-Йорке, и я хочу подготовить эскизы. И если потребуется заигрывать с этим занудой, чтобы получить работу, то признаюсь честно, Фейт, я это сделаю.

Я снова пришла в замешательство. Интересно, что хуже: флиртовать с геем, при том что ты натурал, или флиртовать с человеком, который тебе несимпатичен?

– Без флирта в бизнесе не обойтись, – продолжал Джос. – Я этим пользуюсь. Видишь ли, приходится прилагать усилия, чтобы к тебе не теряли интерес. Именно так я и поступаю. Ты понимаешь?

– Ммм. Думаю, да.

– Если тебе удастся установить зрительный контакт, надо еще и правильно воспользоваться языком тела. Тогда другому человеку будет с тобой хорошо, а значит, ты сумеешь привлечь его на свою сторону.

– Вот как, – еле слышно проговорила я. – Получается, все это просто… стратегия?

– Да, – подтвердил он. – Именно. И все совершенно целомудренно. Потому что хоть я и флиртую со многими, но встречаюсь только с тобой, Фейт.

Дальше мы ехали молча, молча выехали и на Эллиот-роуд. Я поглядела на дом. Оконные стекла сверкали алыми отблесками заходящего солнца. Глициния, смотревшаяся так прелестно две недели назад, теперь выглядела печальной и увядшей. Я мысленно взяла себе на заметку: нужно обрезать сухие листья. Потом я увидела Грэма, сторожившего у окна. Джос тоже разглядел его и застонал.

– Я не буду входить, если не возражаешь. В девять у меня встреча, будут обсуждаться мои эскизы к «Мадам Баттерфляй», а мне еще нужно кое-что подправить. К тому же я не уверен, что справлюсь с Грэмом, – с сожалением проговорил он.

– Не беспокойся, – улыбнулась я ему. – Я понимаю.

На самом деле я почувствовала облегчение. Несмотря на то, что объяснение Джоса меня успокоило, ко мне так и не вернулось душевное равновесие. Мне хотелось обдумать то, что сказал Джос, поэтому я вывела Грэма на короткую прогулку, а потом позвонила Лили по мобильному.

– Да? – услышала я ее голос. Она ехала домой на такси. Я рассказала о том, что видела.

– О, я бы не стала на этот счет беспокоиться, – беззаботно отозвалась Лили. – Вероятно, все обстоит именно так, как он сказал.

– Да, но Питер никогда не флиртовал с мужчинами, – возразила я.

– Это правда, – согласилась Лили. – Он флиртовал с женщинами, верно? Причем с ощутимыми результатами. Слушай, Фейт, – настойчиво продолжала она, – если Джос говорит, что он не голубой, значит, так и есть. С какой стати ему врать?

– А может, он в прошлом был геем? – предположила я. – Такое, знаешь ли, вполне возможно. А если это так, то я не знаю, как я к этому отношусь.

– Ммм, – на этот раз задумчиво пробормотала Лили. – Н-да, понимаю, что ты имеешь в виду. И нам ни к чему, чтобы он сбежал с мужиком, как муж Ситронеллы Прэтт.

– И вот еще почему я не могу полностью успокоиться. Когда мы говорили об этом в машине, он произнес очень странную фразу. Он сказал, что флиртует с мужчинами, потому что ему нужно «держать хвост трубой».

– О! – мрачно изрекла Лили. – Какой неудачный выбор слов.

– Вот именно, – согласилась я. – А потом он слишком быстро поправился, что заставило меня задуматься, а может, это обмолвка по Фрейду? И он так энергично отрицал, что он гей. Он говорил: «Нет, это не так. Ни в коей мере. Ни в коем случае». Я даже почувствовала, что он слегка переусердствовал. Слишком протестовал и прочее. Лили, может, Джос действительно гей, но решил какое-то время встречаться с женщинами?

– Мммм. Он упоминал хоть одну из своих бывших подружек?

– В общем, нет. Но мне никогда и не хотелось спрашивать его об этом.

– А он в близких отношениях с матерью?

– Очень.

– Ммм. Это не обязательно означает, что он гей. Скажи, он вырезает из газет рецепты?

– Нет.

– Он знает много песен?

– Да.

– А может допеть их до конца?

– Нет.

– Много у него дома растений?

– Да, много. Лили, я в полном расстройстве, просто не знаю, что и думать.

– Бедняжка Фейт, – притворно рассмеялась Лили. – Вспомни, всего три месяца назад тебя мучил один вопрос: изменяет тебе муж или не изменяет, а теперь тебе не дает покоя другой: гей твой новый мужчина или нет. Мы могли бы написать об этом в моем журнале! – она хихикнула. – Наш суперопрос: «Проверьте своего бойфренда»!

– Лили, не смейся, меня это так мучит.

– О'кей. Извини. Слушай, а ты ни у кого не можешь спросить?

– Софи может что-нибудь знать.

– Ну так поговори с ней, – посоветовала Лили. – Заставь проболтаться. Потому что я согласна: не стоит довольствоваться одним фасадом, нужно выяснить, что скрывается сзади. Так сказать, добраться до самого зада. Пардон, опять промашка!

На следующее утро я закончила свой сценарий в рекордное время и бросилась вниз гримироваться, как только стрелки подошли к 6 часам. Как раз в это время приходила Софи. Как обычно, на студии царил хаос.

– …где сценарий Терри?

– …бабуля-экстрасенс хочет знать, когда ее покажут.

– … Софи пошла в гримерную?

– …если она экстрасенс, то должна сама все знать!

– …ну вы подумайте! Говорящий попугай заболел.

Я открыла дверь в гримерную. Софи не было видно, зато сидел расстроенный Икбол.

– Ты сегодня рано, Фейт, – заметил он, когда я опустилась в кресло.

– Да, сегодня я как-то быстро управилась со сценарием. Как ты, Икки?

– И не спрашивай, – простонал он. – Мэриан больна, а значит, у меня запарка. Честно говоря, мне и самому нездоровится.

– Сочувствую, – проговорила я, пока он закрывал мне плечи нейлоновой накидкой. – Голова болит? – неискренне поинтересовалась я.

– Не тело у меня болит… – начал он, убирая мне челку назад и закалывая волосы. – Если бы так. С этим я бы справился… Душа болит.

Он вздохнул.

– Боже мой. Послушай, не следует совать нос в чужие дела, но не могу ли я чем-то помочь?

Он устало покачал головой.

– Спасибо, но никто не в силах мне помочь. Боюсь, старая история.

Я смотрела в зеркало на Икки, пока он губкой наносил мне на лицо основу: подбородок покрыт щетиной, под глазами мешки.

– Это из-за Уилла, – чуть слышно прошептал он. – Прошлым вечером мы здорово поругались. Он меня просто уничтожил, – продолжал Икки, припудривая мне подбородок. – Я хочу сказать, я знаю, он испорченный. Я всегда это знал. Но самое невыносимое – то, как он надо мной издевается. Ему нравится мучить меня.

– Икки, ты этого не заслуживаешь, – заявила я.

– Нет. Думаю, не заслуживаю. А, привет, Софи, – проговорил он, когда дверь открылась. – Еще секундочка, и я в твоем распоряжении.

Софи тихо закрыла дверь и широко улыбнулась мне.

– Ну и ну! – с досадой воскликнул Икки, перебирая косметику, стоявшую на столике. – Пудра кончилась. Только этого мне и не хватало! Кажется, внизу еще осталась, – вспомнил он и бросился к двери. – Вы тут подождите немножко.

Мы с Софи улыбнулись друг другу. Потом она села и принялась просматривать свой сценарий. Вот он, мой шанс спросить ее о Джосе, но почему-то слова замерли у меня на губах.

– Софи, – нервно заговорила я, – Можно задать тебе вопрос?

Она кивнула.

– Помнишь, ты говорила, что знаешь моего э… друга, Джоса?

– Да, – осторожно ответила Софи. – Вернее, я знаю одного-двух человек, которые с ним знакомы. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что, видишь ли, вообще-то это звучит по-идиотски, – я неловко попыталась усмехнуться. Сердце колотилось как бешеное, во рту пересохло. – Но, гм, одна моя знакомая, э… моя приятельница, она высказала предположение – конечно же, совершенно нелепое – что, гм, Джос может быть, вернее, был… прежде… геем.

Софи смотрела на меня как-то странно. Лицо ее внезапно залилось краской. О боже, боже, значит, это правда. Он действительно прежде был голубым, вот на что она намекала мне в дамской комнате.

– Геем? – повторила Софи.

– Да. Э… ты когда-нибудь… ну, ты понимаешь, э… слышала что-нибудь… об этом?

– Нет! – воскликнула Софи. – Геем? – удивленно повторила она снова и как-то сдавленно засмеялась. – О господи, нет – для меня это новости!

– Значит, это неправда, – заключила я. И начала смеяться. Я почувствовала невероятное облегчение. – Я ни секунды не верила, что это правда, – запинаясь, пробормотала я, – но ты же знаешь, как это бывает, иногда ходят такие дурацкие слухи, то есть, наверное, и меня кто-то считает лесбиянкой, – весело договорила я.

– О нет! – решительно заявила Софи. – Мне бы никогда, ни за что на свете такое не пришло в голову. А на твой вопрос я отвечаю решительное «нет». Я уверена, что Джос Картрайт не гей.

– Вот и хорошо, – проговорила я. – Просто отлично. То есть я хотела сказать, какая нелепая идея!

И я громко рассмеялась. В наступившей тишине раздавался только стук моего сердца.

– Так значит, в прошлом он не был геем?

– Нет, – покачала головой Софи. – Никогда не слышала ничего подобного.

– А твои друзья давно его знают?

– Ну, лет пять.

Ну вот и все. Теперь я точно знаю. Было так страшно задавать этот вопрос, но, по крайней мере, Софи сказала то, что я хотела услышать. Джос не был голубым. Слава богу. Не был. Ну конечно не был! Я радостно улыбнулась Софи. Но она не улыбнулась мне в ответ.

– Фейт, – проговорила она серьезно, пока мы смотрели друг на друга в зеркало. – Мы с тобой друзья, так ведь?

– Конечно, друзья, – отозвалась я.

– В таком случае я надеюсь, ты не будешь сердиться на то, что я хочу тебя предостеречь. В отношении Джоса.

Вот оно. Вся моя радость моментально испарилась.

– Знаешь, я надеюсь, у тебя все будет хорошо, – продолжала Софи. – Я уверена, Ты находишь его на редкость обаятельным, как и большинство людей. Но хоть я и не хочу вмешиваться, но не могу не дать один совет. Будь немножко… осторожнее.

– Осторожнее? – переспросила я. Я смотрела на Софи, пока вникала в смысл ее слов. Осторожнее? Что она имела в виду? В глубине души потихоньку копилось раздражение: почему она не договаривает, почему не скажет напрямик. Я набиралась мужества, чтобы задать этот вопрос, когда открылась дверь и вбежал Икки.

– Все в порядке, Софи, – запыхавшись, проговорил он, положив пудру на стол. – Садись сюда.

Теперь у меня не было возможности узнать, что Софи имела в виду, говоря о Джосе. Удобный момент миновал, и я была раздосадована. Но с другой стороны, я была рада. Да, признаюсь, я была рада, потому что на самом деле ничего не хотела знать.

Тем не менее в то утро я перебирала в уме различные варианты.

– Просто не представляю, на что намекала Софи, – призналась я Лили, когда позвонила ей после ленча и рассказала обо всем.

– А по-моему, от этого он становится только таинственнее, – ответила мне подруга. – Может, он увлекался наркотиками, – предположила она. – Ну, знаешь, понюхивал. У него случайно нет насморка?

– Нет.

– Может, у него проблемы с алкоголем?

– К этому времени я бы уже знала.

– А может, он скрывает какое-нибудь преступление? – предположила она. – Или сомнительные связи. Не упоминал ли он о своих «партнерах»?

– Нет.

– Может, он питает пристрастие к извращенным сексуальным играм? Цепей и плетей не замечала?

– Нет.

– Возможно, он любит наряжаться в женское платье, – продолжала подруга.

– Вот уж не думаю! – рассмеялась я.

– Может, он уже женат, – продолжала она.

– Нет.

– Прячет сумасшедшую жену на чердаке?

– Я не слышала криков.

– В таком случае, Фейт, можешь расслабиться. На твоем месте я бы не стала беспокоиться, – заявила Лили. – Пока за ним числится единственное прегрешение – он флиртовал с мужчиной. Но раз теперь нам точно известно, что он не гей, я бы не стала на этом слишком зацикливаться. Я в том смысле, что в театральном мире все обожают обниматься. Не обращай на это внимания. Подозреваю, что Джос всего лишь обычный хамелеон, – продолжала она. – Он приспосабливается к окружению, – а это не преступление.

– Тогда почему Софи предупреждала меня? – задала я вопрос.

– Ну, может, она сама на него глаз положила.

– Нет, в этом я уверена. У меня такое чувство, что она его недолюбливает. Кроме того, Софи встречается с парнем по имени Алекс.

– Может, он каннибал? – сострила Лили. – Или голосует за кандидатов от тори.

– Или инопланетянин, – подхватила я. – Лили, ты права. Я настоящая неврастеничка, потому что во всем остальном он просто идеальный мужчина.

– Вот именно, – согласилась Лили. – А раз так, зачем напрашиваться на неприятности? Я говорила раньше и повторю снова: Джос – мужчина привлекательный, талантливый, сексуальный, и с ним интересно. К тому же он заботливый, внимательный и очень хорошо относится к твоим детям.

Лили права. Джос относится к ним просто замечательно. Это так трогательно. Он столько для них делает. В субботу, например, Кейти исполнилось пятнадцать. Джос принес огромный торт, подарил новую книгу Энтони Клэра, не только с автографом, но и с личными пожеланиями автора. Когда она прочитала «Кейти – от коллеги», она глазам своим не могла поверить.

– Здорово! Спасибо, Джос. Потрясающий подарок.

– Пожалуйста, – ответил он. – Ну-ка, сколько ты получила поздравительных открыток?

Внезапно мы услышали шум в почтовом ящике. Грэм с лаем кинулся к двери. На коврике лежало пять поздравительных открыток для Кейти, несколько писем для Мэтта и коричневый конверт для меня. Я взглянула на него, вздрогнула и положила на бойлер к другим коричневым конвертам, тоже нераспечатанным. Пусть Питер займется ими, когда придет сюда в следующий раз. Тут раздался телефонный звонок – это была мама. Оказалось, она звонит из Будапешта по мобильному. Кейти поговорила с ней пару минут, а потом позвала Мэтта.

– Бабуля хочет поговорить с тобой – как всегда. Только кричи погромче, очень плохо слышно.

Я снова подумала: до чего же замечательно, что мама с Мэттом так привязались друг к другу. Собственно говоря, в эти дни она разговаривает с ним больше, чем со всеми нами. По-моему, они говорят часами. Пока мы с Кейти и Джосом сидели на солнышке в саду, до нас долетали обрывки их разговора.

– Боливия… правительство… Амазонка, – слышала я его голос. Ну конечно, он очень интересуется Латинской Америкой. – Медведи… хищник… браконьерство…

Голос Мэтта зазвучал слегка возбужденно. Похоже, они с бабушкой обсуждали проблему сохранения медведей в Венгрии. Я была так довольна тем, что Мэтт наконец-то начал вылезать из своей скорлупы. Вот почему он избавился от своих компьютерных игр – понял, что вырос из них и готов общаться с миром взрослых.

– Новая технология… нет, – слышала я.

Может, он станет журналистом, в упоении размышляла я, вспоминая его интерес к происходящим в мире событиям.

Закончив разговор, он вышел в сад и присоединился к нам. Мы ели торт и пили кофе на теплом летнем солнышке. Кейти и Джос обсуждали музыку Вагнера, а Грэм сидел у клумбы и щелкал зубами, пытаясь поймать пчел.

– Грэм! – позвала я. – Если тебя искусают, не вздумай мне жаловаться.

– По крайней мере, тогда он перестанет на них охотиться, – заметила Кейти. – Это будет что-то вроде аверсионной терапии. Он научится ассоциировать укус с пчелами и перестанет.

– Ты уверена, что он у него хватит сообразительности? – спросил Джос.

Пока шел этот разговор, Мэтт раскрыл свой новый компьютер-ноутбук и застучал по клавишам со слегка озабоченным выражением лица.

– Неплохо бы применить аверсионную терапию и к тебе, Мэтт, – пошутила я, – чтоб ты проводил за своим компьютером поменьше времени. Послушай, неужели ты не можешь хотя бы в день рождения Кейти немножко посидеть без него?

– Ладно, – согласился он. Только когда Мэтт неохотно закрывал крышку, я сообразила, что никогда прежде не видела этот компьютер.

– Мэтт, – осторожно спросила я сына. – Это ведь новый ноутбук?

Он кивнул.

– Откуда он у тебя?

– Э… ниоткуда, – ответил Мэтт.

– Что значит «ниоткуда»?

– Честно, мам. Ниоткуда. – И он залился краской.

– Мэтт, – я приставила ладонь к глазам, заслоняясь от солнца. – Будь добр, скажи мне, пожалуйста, где ты взял этот ноутбук?

– Э… я… э… не помню.

– Дорогой, мне случайно стало известно, что такие вещи стоят очень дорого, а на карманные расходы ты получаешь всего десять фунтов в неделю. Поэтому я хочу знать, откуда он у тебя.

Мэтт начал ёрзать и заикаться. Мне стало его почти жаль. Но в то же время я чувствовала разочарование, потому что всегда учила своих детей говорить правду.

– Мэтт, – снова начала я, стараясь, чтобы мой голос звучал негромко и спокойно, потому что не хотела смущать сына перед Джосом. – Объясни мне, пожалуйста, каким образом ты стал владельцем такой дорогой вещи? Это папа тебе купил?

Мэтт покачал головой и снова покраснел. Тогда я все поняла. Ну конечно! Подарок Энди. Какая тупость с моей стороны. И какое бесстыдство – с ее! Она снова подкупает моих детей. Все что угодно, лишь бы переманить их на свою сторону. Но Мэтт был слишком смущен, чтобы сказать мне об этом, потому что знал, какую это причинит мне боль.

– Это Энди купила?

Мэтт молчал.

– Это от Энди? – повторила я.

Мэтт потряс головой.

– Тогда скажи мне, пожалуйста, от кого.

– Я не могу, – пробормотал сын.

– Почему?

– Потому что это секрет, – объяснил Мэтт. – Прости, ма, – он принялся крутить манжеты рубашки, – но я правда не могу сказать.

– Знаешь, Мэтт, я твоя мать и не хочу, чтобы у тебя были от меня такие секреты.

Он взглянул на меня и снова опустил глаза в землю. Я видела, что у него даже кончики ушей покраснели. Теперь я начинала сердиться по-настоящему, но внезапно мне пришла в голову ужасная мысль.

– Мэтт, я надеюсь, этот компьютер оказался у тебя честным путем.

– Как это?

– Я надеюсь, ты не… Нет, ты бы так не сделал? Ты никогда не будешь красть.

– Конечно нет! – воскликнул он с потрясенным видом. – Ma, пожалуйста, не спрашивай.

– Мэтт, – попыталась я снова. – Тебе всего двенадцать лет. У тебя вдруг появляется очень дорогой новенький компьютер, а ты не говоришь, откуда он взялся. Я хочу это знать. Я подозреваю, что ты получил его от Энди. Если это так, ты должен его вернуть, потому что я не позволю ей подкупать тебя таким образом.

– Ma, честно, она мне его не дарила. Поверь, пожалуйста!

– Тогда откуда ты его взял?

– Ma, я не могу сказать, – заныл Мэтт. – Правда не могу.

Было видно, что он едва сдерживается, чтобы не расплакаться.

– Сынуля, – терпеливо проговорила я, – если тебе его не покупали ни Энди, ни папа, ни я, тогда кто же?

Он не ответил.

– Знаешь, Мэтт, я действительно рассержусь. Отвечай.

Наступило зловещее молчание. Внезапно раздался голос Джоса:

– Вообще-то это сделал я.

Я взглянула на Мэтта. Вид у него был такой же потрясенный, как и у меня.

– Я решил модернизировать свою систему, – объяснил Джос, – и понял, что мой ноутбук… не совсем то, что мне теперь нужно. Поэтому предложил его Мэтту.

– О… – я была совершенно огорошена. – Но ведь он стоит так дорого.

– Ну, поскольку он не совсем новый… не так уж и дорого, – объяснил Джос, пожимая плечами. – А я подумал, что мальчику он может… пригодиться.

– Мэтт, это правда? – спросила я. Сын безучастно смотрел на меня, ни слова не говоря. Безусловно, это была правда.

– Не понимаю, почему ты ничего мне не сказал? – обратилась я к Джосу.

– Видишь ли, я думал, тебе это не понравится, – объяснил он. – Если ты не хочешь, чтобы Энди дарила детям дорогие вещи, значит, это же правило распространяется и на меня. Я не хочу, чтобы ты думала, будто я стараюсь подкупить твоих детей. Вот мы с Мэттом и решили ничего тебе не говорить. Мне очень жаль, что это вызвало такой переполох, – добавил Джос. – Я этого совсем не хотел.

– Мэтт, – проговорила я, проглотив комок в горле. – Прими мои извинения. Прости, что я тебе не поверила. Тебе очень, очень повезло.

Мэтт молча кивнул.

– А тебе, Джос, большое спасибо, – продолжала я. – Это такой щедрый подарок.

Поразительно, как мне в голову пришло усомниться в этом мужчине – он такой щедрый и такой заботливый! Я накрыла ладонью его руку и благодарно сжала ее, чувствуя, что мои глаза наполнились слезами.