Услышав о беде Фариды, приехал единственный брат, и в споре с кредитором который отобрал у его сестры дом, ничего не смог сделать. Участковый милиционер тоже не особо обратил внимание на несправедивость, ссылаясь на документ который Фарида подписала. Тогда брат Фариды Мирзахаким нанял грузовик и, загрузив в него вещи, увез свою сестру вместе со своими племянниками к себе домой. Там он выделил ей маленькую комнату, и Фарида начала там жить вместе с своими маленькими детми. Но Фариду и её детей недолюбливала жена Мирзахакима и начала их всячески притеснять.

Однажды Фарида услышала ссору между своим братом и его женой. Жена Мирзахакима кричала на него:

— Только этого не хватало! Ты чего привел этих дармоедов, дурак?! Я не хочу жить с твоей сестричкой! Зачем нам лишние рты, когда самим трудно живется?! — плакала она в истерике.

— Ты, потише, дура… А то она услышит наш разговор! У тебя есть чувство гуманности или нет? Она же моя родная сестра и у неё, кроме меня, нет родственников. Кто будет заботиться о ней, если не я?! — оправдывался брат Фариды.

— Пусть муж её позаботится о ней! Каждый должен тянуть свою телегу сам! — кричала она.

— О ком ты говоришь?! О Худьерды?! Да он алкаш натуральный! Он конченый человек! — сказал Мирзахаким, краснея от злобы и напряжения, вздувая шейные артерии.

— Ты откуда знаешь, может он спился из за неё! Может она изменяла ему, откуда нам знать!.. плакала жена Мирзахакима.

Тут Мирзахаким не сдержался и ударил кулаком по лицу жены. Она упала на пол, и из носа у неё пошла кровь. Тогда она встала с места и начала громко плакать зазывая людей на помощь:

— Помогите! Маньяк убивает меня-а-а! Кто-нибудь, помогите! — кричала она.

— Ты закрой рот сейчас же, сука! Не то перережу твое горло кухонным ножом! Ты меня знаешь! Когда злюсь, я не узнаю даже своего собственного отца! У меня расшатанные нервы! Я прошел всю афганскую войну, видел море крови, ты это знаешь! — предупредил Мирзахаким, беря в руку длинный кухонный нож, который лежал на столе.

— Режь! Ну, чего ты ждешь, режь, кровопийца, головорез, басмач! — кричала жена. Фарида больше не могла смотреть на эту опасную ссору, ворвалась в комнату и бросилась к своему брату. Она сидя на колени стала умолять своего брата со слезами на глазах, чтобы он не убивал свою жену.

— Ради бога, брат, не убивайте её, пожалуйста! Это я во всем виновата! Я завтра же уйду из вашего дома! — плакала она.

— Нет! Ты никуда не уйдешь! Ты — моя сестра, и я должен помочь тебе! Потому что ты моя — единственная сестричка! Если не буду помогать тебе, наш покойный отец встанет во вес рост в соей могиле! — сказал Мирзахаким.

В это время в комнату зашли дети Мирзахакима, и они, обнимая свою маму, тоже начали плакать. Через некоторое время бывший пехотинец Мирзахаким метнул нож в сторону и нож воткнулся в дверь комнаты Потом Мирзахаким подошёл к жене начал просить прощения:

— Прости, дорогая, виноват. Погорячился… Сама знаешь, я ветеран афганской войны. А ну-ка улыбнись… Ну… — сказал он поглаживая волосы жены.

— Псих — сказала его жена отбиваясь от него.

Шли дни. Нормальные отношения между Мирзахакимом и женой вроде наладились. Но это продолжалось недолго. Однажды вечером, когда Фарида молилась Богу, сидя на молельном паласе «жойнамоз», она опять услышала громкий крик жены своего брата в соседней комнате.

— Бедная старуха! Она была совсем здоровая! Это, она, твоя сестричка отравила её и убила! Потом продала дом своей свекрови, вместе со своим любовником! Бог знает, может она убила и закопала своего мужа тоже, напоив его отравленной водкой! — кричала она.

Услышав это, Фарида на миг окаменела! Господи боже мой! Что за бред?! — подумала она в ужасе. Тут его брат стал кричать:

— Ты чего мелешь, сука, а?! Как ты могла вообще сказать такое! Заколочу твой язык гвоздем в пол! — кричал он.

— Ааааа, все огораживаешь её, да?! Любишь её значить! Ну ну… Иди, возьми свой матрац и спи сней! — кричала и плакала жена Мирзахакима. Фарида слышала много оскорблений и терпела всякие издевательства, но такое она слышала впервые! От этих жутких слов жены брата с ней чуть инфаркт не случился.

Тут брат Фариды начал бить свою жену с диким криком:

— Убю, зарежу, сука! Язык вырву! Глаза вилкой выколю! Пусть меня посадят на сто лет в тюрьму! Сейчас обезглавлю тебя и пойду в милицию с повинной!.. — кричал он!

Фарида пулей влетела в их комнату. Она увидела брата, который душил свою жену с призрением, как Отелло который душит Дездемону, схватив за её горло цепкими руками. От страха и от нехватки воздуха у жены Мирзахакима расширились глаза, и язык её торчал изо рта как язык жирафа, который жуёт листья с высоких африканских деревьев. Фарида впилась зубами в руки брата, и он от боли отпустил горло своей жены. После этого жена Мирзахакима долго не смогла прийти в себя.

На следующий день Фарида со своими детьми ушла из дома брата Мирзахакима и в тот же день с помощью односельчан поселилась на полевом стане на окраине хлопкового поля. Там, из человеколюбия, бригадир Довул выделил ей одну комнату, и она, разгрузив свои вещи из прицепа трактора, обставила комнату. И начала жить там со своими детьми. Тут ей нашлась и скромная работа. Бригадир Довул назначил ей зарплату, приняв её на работу на полставки сторожем полевого стана.

Однажды утром Фарида разбудила своих детей, накормила их завтраком и закрыв полевой стан на висячий замок, направилась в город, чтобы навестит Гурракалона. Так как у неё не было денег, она с детьми добралась в город пешком.

У порога палаты она незаметно от посторонних глаз вытерла слёзы и зашла в палату, в которой, где лежал её любимый Гурракалон. Дети тоже зашли, пугливо оглядываясь вокруг, где по их представлению, доктора в белых халатах будут делать им уколы. Увидев их, Гурракалон обрадовался как никогда. Он лежал без всяких шнурков, и бинты остались у него только в руках. Но правая нога у Гурракалона была всё ещё в гипсе, напоминая белые валенки.

— Слава Богу, Вы, наконец, пришли Фарида. Ещё и с детьми! Это просто здорово! Как я ждал вас, как я ждал! Даже я начал планировать суицид, то есть кхххххк!.. — Гурракалон показывал жестом, как вешаются. Какие очаровательные дети! Как тебя звать, дружок? Мекоил? О, Михаил значит. Михаил Горбачев! Перестройка! Берлинская стена! Развал СССР! Независимость нашей республики! А тебя? Зулейха? Какое красивое имя! Красивое имя, высокая честь, Гренадская волость в Испании есть. Я видел: над трупом склонилась луна, Гренада, Гренада, Гренада моя!.. Моё имя Гурракалон. Вот и познакомились. А вы ребята, видели когда-нибудь человека, который ходит на четвереньках? — спросил Гурракалон, хитро улыбаясь, как вождь пролетариата Владимир Ильич Ленин. Дети испугались его вопроса. Зулехо, держа за платья мамы спряталась за ней и испуганно смотрела на Гурракалона широко раскрыв глаза.

— Если не видели четвероногого человека, то сейчас увидите его — сказал Гурракалон и, с трудом встав с места, взял костыли и, опираясь на них, направился в сторону детей.

— Вот, видели? Это я и есть тот человек, который ходит на четвереньках.

Дети спрятались за спиной мамы.

— Осторожно, не упадите! — сказала Фарида, глядя на Гурракалона, и улыбнулась сквозь слезы.

Тут Гурракалон споткнулся и, потеряв равновесие, начал падать. Но Фарида успела удержать его и двое влюбленных оказались в объятиях друг у друга. Снова тот знакомый райский запах волос Фариды, похожий на запах водорослей, одурманил Гурракалона и он, притянув её к себе, шепотом произнес:

— Любимая, пришла наконец-то… Я страшно соскучился по тебе, роза моя красная… Я люблю тебя, слышишь, люблю… — сказал он, стараясь поцеловать её в шею. Фарида покраснела. Она тоже опьянела от сладких чувств, держа Гурракалона в своих объятиях и невольно прошептала тоже:

— Знаю, милый, знаю… Я тоже… Давайте, ложитесь Гурракалон-ака, Вам нельзя пока ходить даже на костылях. Хватит, ну перестаньте… Дети рядом… — сказала она. Гурракалон лег в постель и снова начал гворит, глядя в потолок:

— Дорогая моя, почти полтора месяца я ждал твоего прихода, как собака, глядя на дорогу. Я думал, ты совсем отвернулась от меня, и боялся, что ты больше не будешь приходить проведать меня. Всё это время я ещё раз убедился, что я не могу жить без тебя — сказал он.

Потом посмотрел на Фариду и сказал:

— Ну, рассказывай милая, как там твоя свекровь? Муж твой не колотит тебя? Ты чего плачешь? Перестань, не плачь, любимая — сказал он.

— Свекровь моя умерла. По этому я не могла навестить Вас, Гурракалон-ака. А муж мой вот уже сколько месяцев не приходит домой. Он не пришел даже на похороны своей матери. Не знаю, где он шляется…

— Ах, прости меня Фарида, ради бога! Она умерла? Какое горе! Прости. Бедная, какая жалость! Худо рахмат килсин! Царство ей небесное! — сказал Гурракалон, проведя ладонями по лицу.

— Спасибо — сказала скорбно Фарида.

Они долго беседовали. Когда Фарида, попрощавшись стала уходить, Гурракалон присев сказал ей:

— Через неделю меня выписывают из больницы, и я первым делом увезу тебя и детей к себе в кишлак, где у меня есть большой дом у реки. Зайдем сразу в мечеть, где мулла прочитает наш шариатский никах. Потом будем жить вместе счастливо и весело. Услышав эти слова, Фарида покачала головой и сказала:

— Нет, Гурракалон-ака, к сожалению не получится. Я не могу выйти за Вас замуж, так как мой муж ещё не произнес слово «талак» по шариатским законам. Мы можем пожениться только тогда, когда мой муж скажет мне слово «талак». Иначе наш брак не состоится, то есть будет нехорошо — харам… Услышав это, Гурракалон от безнадежности опустил голову и умолк, пристально глядя на свою загипсованную ногу, похожую на белый валенок.