Фарида начала работать поваром на хлопковых полях Комсомолабадских степей, где с утра до вечера трудились хлопкоробы. Каждый день, отправив Мекоила в школу и Зулейху в детский сад, она спешила на поле, где готовила блюдо в большом казане, ставя его в большую земляную печку. Разводила огонь, используя сухие стебли хлопчатника, гузопаю, закладывала поленья и поддерживала огонь, время от времени подбрасывая заготовленные дрова. В обеденное время Фарида ударяла большим ржавым гаечным ключом о лемех плуга, подвешенный на тутовое дерево, созывая всех на обед. Звук металла разносился над просторами Комсомолабадских степей словно огромная птица, вырвавшаяся из клетки, и напоминал звучание церковного колокола. Услышав знакомый звон металла, труженики хлопковых полей, работавшие при тридцатиградусной жаре, приостанавливали работу и спешили на полевой стан, чтобы пообедать и немножко передохнуть в тени высоких тополей, растущих вокруг полевого стана.
В тот день, как всегда, Фарида приготовила обед и присела отдохнуть в ожидании тружеников полей. За песчаными дюнами на берегу реки, заросшим юлгунами, пела кукушка, где-то вдалеке на краю поля печально стонали удоды, напоминая Фариде те прекрасные дни, когда она счастлива жила с Гурракалоном. Её по-прежнему безжалостно мучила невыносимая тоска по нему. Она думала о далеком Таппикасоде, где прошли её самые незабываемые дни. Думала о лунных берегах реки Тельбадайро, о Далаказана, который не смотря на свою бедноту, жил давольным, танцуя иногда со своей шкаф — квартирой на спине, радостно крича под проливными дождями: — Жить жииить — житталалалу — лалула! Думала о рисовых полях, о тропинках, о страстных поцелуев, о мотыльках, которые безмолвно врашались вокруг горящего фонаря. Правильно гласит русская поговорка о том, что время лечит. Шло время, и Фарида, сама того не замечая, мысленно стала уступать, то есть теперь она готова была простить Гурракалона и была уже не против того, чтобы сново воссоединиться с ним и жить счастливо, как раньше. Её не покидала надежда, что Гурракалон когда-нибудь вернется к ней. Тем более подруга Фариды, художница Фатила, подбадривала ее, говорила «если мужчина плюнет, его плевок полетит на улицу, а плевок женщины прилетит обратно в дом, в семью». Она имела в виду, что измена мужчины не очень сильно осуждается людьми. Но женская измена — это несмываемый позор.
За это время Фарида, заработала достаточно денег на дорогу, но не могла поехать в Россию, так как она не знала русского языка.
А время летело неумолимо, оставляя за собой только сладкое воспоминание, и остановить его мог только Бог. Иногда Фарида ходила на берег, чтобы собрать хворосту и дров для очага. Там она лежа на траве среди юлгуновых зарослей, долго и тихо плакала. У неё был огромный запас слез, который, словно родник, не иссякал с момента её рождения до сегодняшних дней. Она никому не показывала слезы, кроме Фатилы, которая писала картины с застывшими волнами песчаного моря среди степных дюн с саксаулами, которым зацепился невидимый нежный подол платья степного ветра. Она изображала на полотне закаты и рассветы, запечатлевала ящериц, бегающих на маленьких ножках, поднимая хвост крючком вверх, чтобы не обжечь на горячем песке своё мягкое беленькое брюхо. Изображала гордыню варана в тигровой шкуре без шерсти, который стоял на песке, высунув раздвоенный язык, словно маленький динозавр, пугающий своих противников своим виляющим могучим хвостом.
В свободные время Фарида находила Фатилу, работающую где-нибудь на природе, в тени маслин, и любила молча наблюдать, как она пишет картину. Фатила не рисовала, а писала на холсте масляной краской музыку, степную симфонию. Она изображала тишину своей немой подруги-степи. Фарида подружилась с этой необычной женщиной с чистой душой, с утонченными как у великого композитора чувствами. Однажды она даже заплакала, наблюдая за Фатилой, когда та запечатлела песчаные просторы с танцующими вихрями. Эти безмолвные танцы вихрей вызвали у Фариды слёзы. Ей казалось, что эти далекие вихри танцевали, крутясь и вздувая свои песчаные платья, и развивая волосы, и плакали, как пьяная танцовщица, которую покинул возлюбленный. Она увидела в тех вихрях свое печальное изображение. Она точно так же была опьянена любовью Гурракалона, и ей тоже хотелась танцевать, развеивая свои пышные и нежные волосы, которые так любил Гурракалон. Ей хотелось танцевать и плакать, как эти вихри, на сцене безлюдных песчаных просторов, пока она не упадет, потеряв сознание. Она приятно удивилась, когда Фатила, словно читая её мысли, подарила ей картину, где были изображены танцующие вихри на песчаных просторах Комсомолабадских степей.
— Ой, спасибо, сестричка! Какой бесценный подарок! — восхищалась Фарида вновь и вновь благодаря и целуя Фатилу — я повешу эту картину на стене своего дома!
Фатила улыбнулась, жмурясь от ослепляющих солнечных лучей.
В тот день помыв казан, Фарида закрыла его крышкой, помыла посуду и убравшись на полевой кухне, вернулась домой с картиной в руках. Она повесила картину на стену гостиной, где Мекоил с Зулейха обычно смотрели мультики по телевизору. Потом взяла вёдра и пошла к водокачке за водой, так как в махалле не работал водопровод из-за сгоревшего насоса. Не доходя до водокачки, она встретила заправщика Запарамина и поздаровалась с ним. Запарамин растерянно смотрел на неё косыми глазами, и почему-то покраснел. Потом протянул Фариде конверт и сказал.
— Фаридахон, прошу милосердно, прочитайте это письмо до конца, пожалуйста… С этими словами заправщик Запарамин сел на велосипед и уехал в сторону центра совхоза. Фарида стояла с конвертом в трясущейся руке, опасаясь, что это письмо с очередной клеветой и, как только она откроет конверт, оттуда выпадает фотография с изображением Гурракалона, лежащего в постели с проклятой Лариской. Она боялась вскрыть конверт. Но одновременно ей хотелась узнать, что же всё-таки находится в этом конверте. Фарида подошла к водокачке и поставила ведро под «водопад», льющийся с вышки из сломанной емкости. Потом прощупала конверт и, убедившись, что в нём нет фотографии, немного успокоилась и с осторожностью сапера вскрыла конверт. Вынув письмо из конверта, она начала читать. Письмо было написано на узбекском языке:
Здравствуйте, Фарида Гуппичопоновна!С горькими слезами на глазах, любящий Вас, заправщик Запарамин.
Это я, бедный заправщик Запарамин, который потерял покой, влюбившись в Вас с первого взгляда! Я люблю Вас! Днем и ночью думаю только о Вас, и не могу избавиться от мучительного желания видеть Вас снова и снова! Вы не догадываетесь, что я каждый день езжу в махаллю, где Вы живете, смотрю на Вас издалека и тяжело вздыхаю. Я боюсь подойти к Вам поближе и признаться в любви, словно человек с романтическими чувствами, который глядит на бабочку и боится вспугнуть её своими неуклюжими движениями. Вечером, до полуночи, а иногда и до утра, я сижу в кустарнике, пристально глядя на Ваше светящее окно, в надежде увидеть Вас хотя бы еще один раз. Да, возможно, я непривлекательный мужчина с косыми глазами, но я прошу Вас, Фарида Гуппичопоновна, несмотря на этот комплекс, пощадите меня! Я без Вас просто засохну, как саксаул, растущий в дюнах Комсомолабадских степей! Я буду носить на руках Вас и Ваших детей, поверьте! Хотя я не такой симпатичный, как другие мужчины, но у меня прекрасная душа, и Вы убедитесь в этом, когда мы поженимся! Вот, пишу это письмо и плачу, стиснув зубы. Если отвергнете мое любовь, то мне конец! Нет, я не взорву свою заправочную станцию вместе с собой и не повешусь на дереве в ивовой роще. Нет! Я просто сопьюсь!
Жду ответа.
Прочитав письмо, Фарида покраснела и задумалась.