Следствие по делу об убийстве заправщика Запарамина поручили следователю товарищу Турмадаланову, который умел выбить у подследственного правдивое показание. Закуривая сигарету, он для начала вежливо сказал Ильмураду:

— Подозреваемый Гуппичопонов Ильмурад Худьердиювуч, давайте договоримся так: в ходе следствия мы будем разговаривать с Вами не как следователь с обвиняемым, а как простые собеседники, ведущие разговор за чашечкой чая. Мы с Вами будем работать без всякого протокола и без адвоката. И, пожалуйста, будьте правдивым. Это пойдёт Вам на пользу, то есть чистосердечное признание смягчит приговор суда.

— Хорошо — согласился Ильмурад — и добавил — но я не могу признаться в преступлении, которого я не совершал.

— Следователь товарищ Турмадаланов разлил чай по чашечкам и протянул одну из них Ильмураду, который сидел напротив него в наручниках.

— Вот Вам чай, пейте на здоровье, гражданин Гуппичопонов. Тут сахар, берите, не стесняйтесь — сказал он с видом хозяина, который угощает дорогого гостя.

Но у Ильмурада в этот момент не было аппетита, и он не хотел ни пить, ни есть. Он надеялся, что следователь вот-вот задаст ему свои вопросы, он ответит на них честно и, его отпустят восвояси. Тем временем, следователь товарищ Турмадаланов Когозкоп Саттарович сделал необычное заявление:

— Я Вас понимаю, гражданин Гуппичопонов Ильмурад Худьердиювуч. Вы совершили убийство, чтобы отомстить за свою маму, чью честь осквернил заправщик Запарамин. Но Вы преступили государственный закон об уголовной ответственности, устроив самосуд — сказал он, отпивая глоток чая.

Услышав это, Ильмурад содрогнулся, как будто его ударило током.

— О чём Вы говорите, товарищ следователь? — возмутился он. На что Вы намекаете? Вы оскорбляете честь моей семьи и мою маму! Моя мама честная женщина, она не имеет никакого отношения к заправщику Запарамину! Это наглая клевета! Я не убивал Заправщика Запарамина!

Следователь Турмадаланов Когозкоп Саттарович разозлился и закурил. Дымя сигаретой, он начал нервно шагать туда-сюда, словно хищник в вольере зоопарка. Потом остановился и сказал:

— Видите, несмотря на предупреждение Минздрава, о том, что курение вредит моему организму, я все равно курю. Вот и Вы точно также продолжаете лгать, невзирая на моё предупреждение. Лгать бесполезно, так как мы знаем, что именно Вы убили заправщика Запарамина из чувства мести. Лучше признайтесь и скажите, кто Ваши сообщники и подельники. Я, конечно, не Шерлок Холмс, но рано или поздно я все равно выйду на Ваш кровавый след. Это точно. Вот тогда Вы будете завидовать по черному людям, которые живут на свободе. А насчет Вашей мамы, Вы не беспокойтесь гражданин подозреваемый. Мы народ находчивый. Я велел привезти её сюда, чтобы она присутствовала на следствии и тоже дала показание.

— Введите мать подозреваемого гражданку Фариды Гуппичопоновны! — сказал следователь товарищ Турмадаланов, обращаясь к приставам.

Через минуту два милиционера ввели в комнату мать Ильмурада. Глядя на заплаканные глаза Фариды и на растрёпанные волосы, которые торчали у неё из-под платка, как у душевнобольной женщины, можно было догадаться, что она спорила и оказывала сопротивление милиционерам. Первым делом она бросилась к сыну и хотела было обнять его, но её остановили те два милиционера, не дав ей приблизится к Ильмураду. Она зарыдала.

— Сынок, что случилось?! Почему они тебя арестовали?! Говорят, что ты убил заправщика Запарамина, это правда?! — плакала она, глядя на сына сквозь слезы.

— Нет, мама, это всё ложь?! Это клевета! Ты не верь этим негодяям! Меня остановили двое, когда я возвращался с работы. Они попросили меня, чтобы я отвез их друга-собутыльника, который, как они сказали, выпив лишнего, захмелел. Я согласился, и они загрузили своего пьяного друга в прицеп моего трактора. Дали мне адрес. Один из них залез в прицеп, заявив, что будет сопровождающим собутыльника, который выпил лишнего. Было темно, и в сумраке я не обратил внимания на пьяного, решив, что они добрые люди и поехал. Приехал, смотрю, сопровождавшего нет. Думал, он удрал, чтобы избежать скандала с близкими этого пьяного друга. Постучал в ворота дома, по адресу, который дали мне те люди. Вышли юноша с девушкой. Юноша залез в прицеп и стал будить отца. Но неожиданно он отскочил в страхе и закричал, что его отец мертв. Ну, подумай сама, мама, дорогая, если я действительно убил заправщика, привез бы труп туда, то есть в его дом?! Неужели следователь не понимает этого?! Я не убийца, мама! Мало того, они тебя тоже хотят оклеветать! Ты, мам, скажи мне, пожалуйста, правда, что заправщик Запарамин пытался обесчестить тебя?! — спросил Ильмурад сквозь слёзы.

— О Господи! Какая мерзость! Да он, то есть заправщик Запарамин, пальцем меня не тронул! Он только писал мне письма, признаваясь в любви. А я не отвечала на его письма. Зачем мне отвечать на его письма, если, я его не люблю?! Заправщик Запарамин, наверное, думал, что я отвергла его любовь, и с горя спился, как он грозил в своем письме. Потом он начал писать с помощью палки свои признания в любви на видных местах песчаных барханов Хорошо, что я не выбросила его любовное письмо. Вот оно. Пусть все читают и знают, что нет у меня никаких секретов от людей и от общества! Я — добропорядочная женщина, и не позволю никому осквернять мою честь! — сказала Фарида, вытаскивая из внутреннего кармана камзола письмо усопшего заправщика Запарамина и протягивая его следователю Турмадаланову Когозкопу Саттаровичу. Тот взял лист и, развернув его, начал читать вслух письмо усопшего заправщика Запарамина.

Здравствуйте, Фарида Гуппичопоновна!

Любящий Вас, заправщик Запарамин.

Это я, бедный заправщик Запарамин, который потерял покой, влюбившись в Вас с первого взгляда! Я люблю Вас! Днем и ночью думаю только о Вас, и не могу избавиться от мучительного желания видеть Вас снова и снова! Вы не догадываетесь, что я каждый день езжу в махаллю, где Вы живете, смотрю на Вас издалека и тяжело вздыхаю. Я боюсь подойти к Вам поближе и признаться в любви, словно человек с романтическими чувствами, который глядит на бабочку и боится вспугнуть её своими неуклюжими движениями. Вечером, до полуночи, а иногда и до утра, я сижу в кустарнике, пристально глядя на Ваше светящее окно, в надежде увидеть Вас хотя бы еще один раз. Да, возможно, я непривлекательный мужчина с косыми глазами, но я прошу Вас, Фарида Гуппичопоновна, несмотря на этот комплекс, пощадите меня! Я без Вас просто засохну, как саксаул, растущий в дюнах Комсомолабадских степей! Я буду носить на руках Вас и Ваших детей, поверьте! Хотя я не такой симпатичный, как другие мужчины, но у меня прекрасная душа, и Вы убедитесь в этом, когда мы поженимся! Вот, пишу это письмо и плачу, стиснув зубы. Если отвергнете мое любовь, то мне конец! Нет, я не взорву свою заправочную станцию вместе с собой и не повешусь на дереве в ивовой роще. Нет! Я просто сопьюсь!

С горькими слезами на глазах/ Жду ответа.

Прочитав письмо, следователь Турмадаланов Когозкоп Саттарович задумался. Потом потушил закуренную сигарету, придавив её в хрустальной пепельнице, и сказал:

— Хорошо. Это письмо мы приложим к делу, но это не означает, что Ваш сын не виновен в смерти заправщика Запарамина, так как еще предстоит в деталях изучить дело, допросить свидетелей и собирать горы документов. Я могу содержать его в следственном изоляторе как тракториста, который не соблюдал технику безопасности и вёз в прицепе убитого человека, не проверив его перед тем, как его загрузили. То есть он оставил его без присмотра. Пока мы не выясним, кто на самом деле убийца, я не имею права его отпустить. Услышав слова следователя, Фарида чуть в обморок не упала. Она начала умолять:

— Худо хайрингизни берсин, следователь укажон, отпустите моего сына, он не виноват! Прошу Богом, и уверяю Вас, что он у меня честный, порядочный и законопослушный! Мой сын просто не способен не то, что там убивать кого то, но и совершать даже мелкие преступления, и хулиганство, поверьте! Я хорошо знаю характер своего сына! Пощадите, укажон! — сказала она плача.

Но следователь не хотел слушать мольбу Фариды. Он велел своим помощникам увести её. Фарида не хотела добровольно покинуть комнату, и стала упираться ногой в стол, рыдая во весь голос, но помощники следователя Турмадаланова Когозкопа Саттаровича силой увели её.

Ильмурад, нагнув голову, стиснул зубы до скрипа и горько заплакал, тряся плечами.