ДЖАРИК ЛЕЗ ВВЕРХ, раздирая руки об острые обледеневшие скалы. В темноте каменные завалы казались более опасными, чем запомнились ему при первом подъеме, хотя тогда ему мешал шторм. Внизу волна ударила о риф, спину юноши обдали брызги и с шипением упали обратно в море. Промокшая шерстяная рубашка прилипла к его дрожащим от напряжения рукам, но Джарик продолжал карабкаться вверх. Один раз он сильно разбил лодыжку о гранит прежде, чем нашел уступ, куда можно было поставить ногу; из-под его подошв разлетались камешки, но шум прибоя внизу заглушал звук их падения.

Наследник Повелителя огня, тяжело дыша, вцепился в каменный выступ. Ни опасность, ни усталость и боль не могли его остановить. Пока перо штормового сокола и ключи от Эльринфаэра не будут возвращены законному хозяину, Стражу штормов, Джарик не мог распоряжаться своей судьбой.

Юноша откинул с лица выгоревшие на солнце волосы и потянулся к новому уступу. В нескольких ярдах над ним на фоне ночного неба ясно обрисовался карниз, прилепившийся к скале. Джарик воткнул ногу в щель, потянулся и начал шарить израненными руками, пока не нащупал то, во что можно было вцепиться.

Здесь, наверху, чувствовалось дыхание холода. Дрожа и не обращая внимания на боль в мышцах, Джарик сумел подтянуться и оказаться на карнизе. Над его головой вздымались ледяные скалы, в глубине которых томился Анскиере, Страж штормов.

Хотя по всему острову среди колючих кустов уже начали пробиваться первые весенние цветы, здесь при свете звезд серебряным блеском сияли водопады льда, которые жестокая хватка зимнего холода остановила в полете. Это поразительное зрелище могло свести человека с ума, заставив его зачарованно любоваться льдом, пока тело тоже не скует смертный холод.

Сжав зубы, Джарик заставил себя смотреть только на склон, по которому лез. Хотя скалы были скованы льдом всего лишь год назад, моряки уже превратили их в легенду, красочно описывая полные сокровищ галереи и изукрашенные драгоценностями палаты, где Анскиере в одиночестве творил свои заклинания. На самом же деле ледяные бастионы стали тюрьмой для волшебника — куда более надежной, чем любая темница, построенная человеком.

Гранит стал гладким, как будто сама скала не желала никого подпускать к этой темнице. Джарик не находил больше ни щели, ни выступа, который смог бы выдержать его вес.

Он крепче прижался к камню; ему даже в голову не пришло сдаться. Слишком часто унаследованный от отца долг вторгался в его жизнь, заставляя терпеть потери и невзгоды; а теперь желанное освобождение было всего в нескольких ярдах над его головой. Поэтому Джарик еще раз провел руками по камню и нащупал неровность, легкий наклон. Этой зацепки вряд ли хватило бы для рывка, который он собирался сделать, но падение на рифы внизу пугало юношу меньше, чем перспектива всю ночь охранять волшебные ключи. Демоны долго плели заговоры и совершали убийства, чтобы овладеть магической силой, хранящейся в башне Эльринфаэр, и только глупец поверил бы, что они успокоятся, потерпев поражение.

Джарик перенес вес тела на воткнутый в щель носок левой ноги, напряг пальцы и рванулся вверх.

Оттолкнувшись, он обоими локтями оперся на выступ и на мгновение повис на нем, напрягая все силы, чтобы удержаться. Потом левая рука юноши начала соскальзывать, из-под его ладони поползли камешки. Он сделал новый отчаянный рывок — и проиграл еще один дюйм. Волна с голодным ревом ударила о рифы; Джарик закрыл глаза, чувствуя, как на его губы капает соленый пот. Он изогнулся, вскинув колено, и скорее угадал, чем увидел нужный выступ. Надеясь на удачу, он потянулся еще выше и зацепился левой рукой. Его запястье обо что-то ударилось, и Джарик двумя пальцами ухватился за щель, на мгновение выиграв бой со смертью.

Юноша вздохнул — этот вздох отдался болью во всем теле — и медленно подтянулся. Сначала грудь, потом талия, потом бедра; и наконец он перекинулся через край скалы и упал ничком.

Мгновение он лежал неподвижно, слишком уставший, чтобы заботиться о том, что его ноги все еще болтаются над пустотой. Если бы не зверский холод, он, возможно, позволил бы себе отдохнуть, пока не унялась боль в легких. Но ледяной воздух, которым веяло от скал, пробирался под его мокрую одежду, и скоро Джарик начал дрожать. Тогда он перекатился, подтянул ноги и упал на бок, задыхаясь, будто выброшенная на берег рыба.

Наконец юноша замерзшими руками нащупал под рубашкой кожаный мешочек. Острые углы базальтового кубика, хранящегося внутри, впились ему в ладони, подтверждая, что ключи к великим охранным заклятиям башни Эльринфаэра, как и перо штормового сокола Анскиере, до сих пор при нем. Утешив себя мыслью о том, что скоро он избавится от долга перед Стражем штормов, Джарик поднял голову и только сейчас обнаружил, что он не один.

В ярде от него угольками горели два оранжевых глаза, и при свете звезд юноша разглядел существо, которое сидело на камне, скрестив на груди морщинистые шестипалые руки. Джарик зашипел сквозь стиснутые зубы, сел, больно ударившись плечом о камень, и потянулся за кинжалом. Но он знал: защищаться от этой твари бесполезно. Перед ним был враг человеческого рода, демон-ллондель.

«Нет! — Вслух ллондель не произнес ни слова, но его мысли наотмашь ударили по сознанию Джарика. — Я здесь ради Анскиере!»

Джарику было некуда отступать.

Он почувствовал, как это существо вторгается в его разум — и заставляет его ощутить порыв морского ветра и запах соленых водорослей, которые обозначали для демона имя Стража штормов. Ллондели обычно общались, передавая мысли прямо в сознание собеседника, и ни один смертный не мог воспротивиться видениям, которые посылали эти демоны. Поэтому людям было бесполезно нападать на ллонделей — но Джарик не видел иного выхода. Его свобода и будущее всего Кейтланда окажутся под угрозой, если ключи от Эльринфаэра попадут в руки Проклятого Кором.

Невероятно, чтобы у Анскиере были союзники среди ллонделей, но Джарик не желал открыто обвинять демона во лжи, потому ответ его был ответом миротворца, оказавшегося во вражеском лагере:

— Тогда ради Стража штормов дай мне пройти.

Ллондель не пошевелился. Его глаза цвета расплавленного золота со зрачками-щелочками смотрели на юношу без всякого выражения.

«Хранитель ключей, тебе не пройти. Твой обет Анскиере не будет исполнен, пока ты не примешь наследие породившего тебя Повелителя огня».

Джарик в ужасе вздрогнул. Круг Огня, который следовало пройти, чтобы овладеть магическим могуществом, приносил человеку безумие. Даже демоны не могли заставить юношу отказаться от своей человеческой сущности и заплатить за обучение на волшебника такую цену.

— Нет, — ответил Джарик. Притворство все равно бы не помогло. Демон знал, что ключи у него, значит, наверняка ударит насмерть. — Я должен пройти. У меня нет выбора.

От страха юноша покрылся испариной, но поднял меч.

Ллондель предупреждающе зашипел. Глаза его потемнели до знойно-красного цвета, он напружинился, хлопнув по камню морщинистыми шестипалыми руками.

«Тебе не причинят вреда, сын Повелителя огня», — мысленно сказал демон; но эти слова сопровождал образ человека, который едва удержался от падения на рифы.

Значит, убийство только откладывалось.

Джарик ударил со всей силы; демон ответил прежде, чем оружие коснулось его тела. Образы молниями вонзились в сознание юноши, его нож ударил по камню, не задев ллонделя и рассыпав искры по скалистым выступам, а сам Джарик безвольно упал к ногам демона.

Пойманный в ловушку посланными ллонделем видениями, юноша ощутил резкую боль от пронзившей его плечо жалящей стали. Пролетев через темный переход, он с трудом поднялся на ноги и увидел, что стоит в комнате без окон, где свет факелов бросает отблески на покрытые странной резьбой стены. На руках у него бился худенький бледный мальчик, и, несмотря на боль в плече, он прижал человеческое существо к себе. А потом Джарик с ужасом и изумлением понял, что этот мальчик — он сам. Но в этом видении он был ДРУГИМ: его руки, державшие человеческое дитя, были серокожими, шестипалыми, когтистыми. Внезапно Джарика осенило, что он видит глазами ллонделя. Того ллонделя, которого граф Морбрит убил в башне святилища прошлой летней ярмаркой. Удар ножа предназначался наследнику Ивейна, но вместо него погиб демон-ллондель.

Джарик не успел задуматься о заключенной в этом событии иронии. Видение пошло волнами, словно тонкий шелк под порывами ветра. От факела на стене полетели искры, его пламя вспыхнуло ярче. «Один из нас погиб, наследник Повелителя огня, чтобы ты мог выжить и развить свой магический дар».

Из этого заявления следовал до боли простой вывод, но Джарик в отчаянии продолжал сопротивляться.

— Почему? — Его крик эхом отдался во тьме. — С каких это пор демоны заботятся о людях, а не приносят им раздор и страдания?

Но ллондель, как и раньше, ответил не словами, а видением.

Джарик понял, что очутился в прошлом, что он видит тот день, когда он забрался на ледяные скалы под ударами заклятий Анскиере. Промокший и дрожащий, он стоял и смотрел, как лучи солнца пробиваются сквозь дождевые тучи. И хотя внизу взбудораженные штормом волны шумно бились о скалы, он ясно услышал приказ, который Анскиере прошептал ему голосом ветра:

«Ты должен забрать ключи от Эльринфаэра — нельзя допустить, чтобы они попали в руки тех, кто служит злу».

И тут ллондель обрушил на Джарика чувство невыносимой вины. Юноша не справился с заданием: ключи от Эльринфаэра все еще были в опасности, и просьба Анскиере до сих пор не была выполнена.

Обвинение поразило Джарика подобно кинжалу. Полный боли, гордости и яростного гнева, Джарик мысленно заявил, что он невиновен. Он вернул ключи, как и обещал; он оставил дом, бросил друзей, даже отказался от того, во. что верил, чтобы выполнить обет, данный Стражу штормов. А теперь ллондель мешает ему добраться до Анскиере!

Несправедливость обвинения пробудила в Джа-рике слепую убийственную ярость, и демон не смог отразить его бешеный напор. Мысленная хватка ллонделя ослабла, и видения рассеялись, как тени у яркого огня.

Джарик пришел в себя в темноте, чувствуя холод и кислый запах моря. Лежа на уступе у ног ллонделя, он пошевелил ободранными пальцами. Ножа у него в руке больше не было. Он начал нашаривать его, сквозь рубашку нащупал мешочек на груди и сразу вспомнил ледяные скалы и свою цель, добраться до которой ему помешали. Мешочек с ключами от Эльринфаэра все еще был у него под рубашкой, однако он был безоружен. Демон в любую минуту мог отобрать у него ключи; бесстрастный взгляд ллонделя заставлял Джарика чувствовать себя мышкой в когтях у кошки.

Юноша с трудом поднялся на колени, но не успел встать, как ллондель заглянул в его разум и разгневался, увидев, какие темные замыслы приписывает ему Джарик.

«Смертный дурак! — заявил он. — Невежественный ребенок. Неужели ты не знаешь, что охраняют заклинания в башне Эльринфаэра?»

— Нет! — с вызовом крикнул Джарик, забыв про осторожность. — Откуда мне это знать? Всю жизнь я был писцом, вел записи в захолустном замке. Неужели ты думаешь, я замешан в дела волшебников?

«Ты — то, чем должен стать», — ответил ллондель и послал ему новое видение.

Джарик попятился, ослепленный болезненно яркой вспышкой света. В ночной тьме парил сокол в тройном кольце — символ Стража штормов. Не успело это видение исчезнуть, как в разум Джарика ворвался новый образ, четкость которого пронзила юношу до глубины души. Ллондель показал ему ледяные скалы, но выглядели они не так, как их видел взгляд смертных. Их величие тронуло Джарика до слез, потому что то был символ невыразимой печали. Более острое восприятие демона позволило юноше увидеть в небе корону света, словно сплетенную из кружева; защитные заклинания тоже сияли, сплетаясь в магические узоры, превратившие погоду здесь в вечную зиму.

Хотя тот, кто не учился магии, не мог понять всей сложности заклинаний, Джарик догадался, что волшебник воспользовался собственной энергией, чтобы сбалансировать созданную им магическую конструкцию. От ледяных скал, как припев тоскливой песни, эхом отдавалась печаль. Не успел юноша понять, чье же горе заставило его заплакать, как заклинание швырнуло его в ночь. Но и во тьме ему не стало легче: теперь Джарик погрузился в безмолвие и бесконечный холод.

Мороз сковал его тело, биение его сердца замедлилось так, что связь духа и плоти ослабла, — но это не Джарик сейчас находился на пороге смерти. Благодаря ллонделю он познал судьбу Стража штормов Эльринфаэра, чье могущество вызывало у людей такую ненависть.

Анскиере, скованный льдом, лежал сейчас в глубоком сне под толщей скал. Хотя волшебник был беспомощен, разум его бродил по стране снов и память Стража штормов помогла Джарику узнать историю давнего раздора идрагическую судьбу Повелителя огня…

Ивейн не всегда был безумен. Страж штормов вспоминал — а Джарик видел — сумерки зачарованной рощи. Для Анскиере это место было полно воспоминаний. Когда-то он, будучи принцем Эльринфаэра, ожидал там свою судьбу, там он отказался от королевского наследства ради власти над волнами и ветрами. А теперь он искал ваэре, чтобы получить ответ на свой вопрос, унять терзавшую его сердце боль. Страж штормов звал снова и снова, но его загадочный учитель не появлялся.

В отчаянии Анскиере закричал, и голос его пробудил эхо в кедровой роще:

— Ради милости Кора, скажи, что твои дары принесли Ивейну? Из нас двоих он был самым достойным. Ты с самого начала собирался сокрушить его разум? Отвечай!

Страж штормов затаил дыхание и прислушался, но из рощи не донеслось ни звука. Даже воздух здесь был неподвижен, никогда самый легкий ветерок не нарушал мрачный покой серебристой хвои.

Анскиере сжал кулаки.

— Я разговаривал с провидицей на водопадах Каэля. Она говорит, что каждый раз, когда Ивейн призывает огонь, пламя, которым он овладевает, пожирает его плоть. Она сказала, что он не сгорает и не чувствует боли с тех пор, как Круг Огня испепелил его душу. Ему больше нечем чувствовать. Вы знали, что эти мучения лишат его души? Когда-то он был самым добрым из людей. А теперь он злобен и жесток, и его проклинает весь людской род.

Но ваэре молчали, и, разгневанный их молчанием, Анскиере покинул рощу.

И потом, во всех испытаниях, что посылала ему судьба, он не переставал жалеть о гибели сына менестреля, который некогда был его лучшим другом. Хотя ваэре так никогда и не объяснили, почему Ивейн лишился разума, с годами горе Анскиере стало не таким острым.

Могущество Стража штормов хранило Кейтланд, и он нашел врагов куда опаснее ваэре. Заговоры демонов заставили волшебника понять, что шансы человечества на выживание были бы невелики без магии Повелителя огня. Как ни изменился дух Ивейна, Страж штормов так и не потерял сострадания к своему другу, даже в тот день, когда два волшебника вступили в бой с самыми ужасными демонами, которые угрожали человечеству.

Видения, посланные ллонделем, повторили воспоминания Анскиере о предательстве; и все произошло совсем не так, как считали большинство людей.

Единственный выживший демон мхарг был стар и болен телом и разумом после Великого Падения огней Кордейна, его крылья были все в шрамах и он не мог летать, а его дыхания едва хватало на то, чтобы размягчить лишайники, которые он пожирал. Но в нем хватило жизни и ненависти на то, чтобы оплодотворить последнюю затерянную кладку яиц. После Великого Падения яйца эти лежали забытыми на дне моря до тех пор, пока другие демоны их не достали.

Перед смертью мхарг закопал яйца в землю в самом сердце Кейтланда. Через некоторое время вылупились молодые демоны и полетели к холмам Элыненда, чтобы отомстить человечеству.

В городах священники молили Кордейна о милости. Если бы их вера была единственной защитой, весь Кейт ланд превратился бы в пустыню. Но ва-эре послали против вылупившихся демонов мхарг Стража штормов и Повелителя огня. Ни в одном архиве Ландфаста не было записи о той битве: священники не смели признать заслуги волшебников, боясь, что верующие перестанут наполнять храмовые сундуки серебром.

Пробираясь сквозь камыши в низине на западе Телшира, Анскиере не думал о мелочной гордости священников. Ивейн, однако, долго и горячо ругался, и его возмущение лишь возрастало оттого, что под ногами булькала и брызгала грязь.

— Они так усердно падали ниц, моля Кордейна сжалиться, что натерли колени о молитвенные коврики. А чего стоит их похмелье после ритуалов! Ты знаешь, что они вылакали все храмовое вино? — Ивейн откинул рыжие волосы с темных глаз, чтобы посмотреть на Анскиере. Разрез и цвет глаз Повелителя огня были такими же, как у Джарика, но глаза Ивейна казались глазами старика — столь глубокого старика, каким не может быть простой смертный. — Если их пьяные глотки не пропоют благословение нашим делам, пусть все священники поскользнутся и утонут в своих уборных!

Ивейн пнул поросшую травой кочку, и из травы вылетел болотный дрозд, мелькая полосатыми крыльями. Птичий крик пронесся над пустыми полями, ибо весь люд Тор Эльшенда бежал, боясь отпрысков демонов мхарг. Не осталось никого, чтобы хранить огонь в очагах домов. Ивейн выругался, как будто пустошь вокруг могла ответить на яростный взрыв его негодования.

— По-моему, это ты вчера перепил, — мягко сказал Анскиере.

Ивейн расхохотался, этот хриплый звук вспугнул подружку дрозда с гнезда на соседнем кусте. Она полетела вслед за самцом: бело-коричневое пятнышко на фоне затянутого тучами неба. Ивейн щелкнул пальцами, и птичка вспыхнула, превратившись в крошечный костер.

Анскиере вздрогнул, когда жалкая горстка пепла закружилась в воздухе и наконец с шелестом упала в камыши.

— Зря ты это сделал. Теперь ее птенцы тоже погибнут.

Ивейн пожал плечами без всякого сожаления.

— Ты что, забыл, что может погибнуть весь Кейтланд? Священники очень вовремя об этом забыли. Только мы защищаем их от демонов, а нас боятся, отвергают, презирают и не ценят наши заслуги.

Последовала неловкая пауза, тишину нарушали только крики дрозда. Анскиере нечем было оправдать поведение священного Братства Кордейна. Обвинения Ивейна были справедливы, но недоверие людей к Повелителю огня во многом было вызвано его собственным злобным характером.

Анскиере не разделял горечи Ивейна. Кто может засевать поля и растить детей, зная, что его семья находится под угрозой гибели? Священники Кордейна давали людям веру и ощущение надежности, прикрытые иллюзиями традиций. Стали бы люди лучше относиться к волшебникам, если бы знали правду и понимали, что без защиты магов они беспомощны перед угрозой демонов, как муравьи перед птицами? Анскиере так не думал. Но Ивейн продолжал ругаться, пока они шли к месту, где вылупились отродья демонов мхарг.

— Мы могли бы их проучить, разнести на кусочки один из их самодовольных городков. — Ивейн смахнул клеща со своей обтрепанной манжеты и снова рассмеялся. — Но у тебя на это не хватит духу, раз тебе даже обгорелого дрозда жалко. Если бы то был ребенок, ты бы, небось, заплакал или тебя бы стошнило? А может, и то и другое сразу!

Анскиере сжал зубы. Не желая поддаваться гневу, он перевел взгляд на молодые ивы, напоминавшие о дворцовых садах, где он играл в детстве.

Тор Эльшенд лежал у южных границ Эльринфаэра; при виде ручьев в лугах и лесистых холмов волшебник вспоминал свою сестру-королеву и то, как они вместе собирали полевые цветы и травы для целителей. А теперь он стал магом, учеником ваэре, и больше не прыгал по кочкам и не останавливался, чтобы кидать камешки в пруды. Он шагал по наперстянке и «кружеву фей», давя их ногами, и никакие воспоминания не могли унять его тоску по прежнему Ивейну, такому, каким тот пришел к ваэре… По юноше, вечно улыбавшемуся и насвистывавшему песенки.

Но сейчас сама природа напоминала Анскиере о исковерканной душе Повелителя огня: ветер доносил запах гниющей земли и холмы поднимались среди свежеразрытой земли, как уродливые рубцы от старых ран.

Ивейн перестал жаловаться.

Наверное, его тоже потрясло уничтожение былой красоты некогда покрытых цветами холмов, но теперь он шел рядом со Стражем штормов, не говоря ни о птицах, ни о мести.

Трава под ногами волшебников была сухой и бурой. Чем ближе они подходили к холмам, тем отчетливее чувствовался запах гнили, а ноги ступали по холодной слизи мертвых растений. В некогда полном буйной жизни Тор Эльшенде не осталось больше ничего живого. Значит, отродья мхарг где-то неподалеку.

Внезапно в утренней тишине раздалось шипение, от которого на лбу Анскиере выступил пот. Хотя весна выдалась теплой, холод пробрал его до костей.

Впереди, там, где клены раньше поднимали к солнцу свои пышные кроны, теперь торчали голые ветви, похожие на остов сгоревшего дома. А над ветвями виднелась голова, покрытая чешуей, переливающейся изумрудным, бирюзовым и золотым. Плоскую морду твари прорезали четыре пары ноздрей, среди переплетения алых полос сверкал единственный черный глаз, в котором светился разум.

— Помоги нам ваэре, — сказал Анскиере. Уже сама величина демона могла испугать кого угодно. — Нам очень повезет, если мы уйдем отсюда живыми…

Ивейн пожал плечами; его резкий ответ был полон сарказма:

— А какая разница? Наверняка ваэре уже выбрали нам преемников.

Заметив их приближение, мхарг открыл беззубые челюсти и предупреждающе зашипел. Сквозь вырвавшийся из его глотки дым были видны влажно поблескивающие мембраны. Хотя укус его был для человека безвреден, с дымом дело обстояло куда серьезнее. Ребристые ряды каналов в горле демона испускали едкие ядовитые газы, и от дыхания мхарг леса, рыба и живность убийственно быстро превращались в гнилую слизь. Этими склизкими осадками и питались демоны, за одно лето способные опустошить все обитаемые земли в Кейтланде. После этого ни на суше, ни в море не осталось бы живых существ.

Анскиере облизнул пересохшие губы.

— Ты готов?

В ответ Ивейн грязно выругался, стремительно извлек из воздуха огненный шар и бросил его в демона.

Теперь над деревьями резко вскинулись четыре головы, и сквозь треск пламени послышались яростные крики. Демоны взлетели, треща кожистыми крыльями, и выпустили когти, готовясь к бою. Развернувшись, смертельно опасные огромные твари спикировали на своих врагов.

Анскиере рассердился на опрометчивый поступок Ивейна, но не был захвачен врасплох. Быстро вскинув руки, он сотворил вихрь.

С изумленным визгом демоны закружились и, врезавшись друг в друга, полетели к земле клубком хлопающих крыльев. Они упали прямо в ослепительную вспышку пламени.

Лицо Анскиере обжег порыв горячего воздуха, он сморгнул невольно набежавшие на глаза слезы. На фоне ослепительного света расправилась и взмахнула пара крыльев. Ваэре предупреждали, что победа будет нелегкой, но оттого разочарование не стало менее сильным. Шумя крыльями, мхарг поспешили убраться подальше от дыма и целыми-невредимыми полетели дальше. Там, где пламя коснулось их чешуи, она сверкала красновато-желтым, но демонам огонь ничуть не повредил.

Анскиере понял, что теперь ему придется слиться разумом с Ивейном.

Чтобы противостоять крылатым демонам, понадобится одновременно пустить в ход таланты обоих волшебников. Огонь был не страшен этим тварям; их раскаленная чешуя уже остыла. Страж штормов хлестал их ветрами, но демоны мчались сквозь вихри, будто выпущенные из лука стрелы.

«Надо вымотать их, — мысленно обратился Анскиере к Ивейну. — Вымотать и постараться выжить, а когда демоны ослабеют, замуровать их в камни».

Но когда Анскиере растянул сеть своих мыслей, чтобы переплести их с разумом Повелителя огня, его сознание встретило лишь пустоту. Крылья демонов мхарг хлестали подобно штормовому прибою, хлещущему о песок. Треща чешуей, демоны взмывали вверх, из их глоток вырывался желтый дым. Анскиере повернулся, боясь, что он не слышит мыслей своего спутника потому, что с Ивейном что-то случилось.

Но Повелитель огня был жив и невредим.

Когда Анскиере повернулся к нему, он тряхнул головой, небрежно заложив за пояс большие пальцы.

— Пора проучить священников, — сказал Ивейн; на губах его заиграла насмешливая улыбка. — Это будет честная игра, разве не так? Демоны против молитвы.

Над Анскиере мелькнула огромная тень, он резко развернулся и заставил взвихриться ветер, чтобы отогнать ядовитый дым. Но его глаза все равно обожгло, а кончики его растрепавшихся волос из серебряных стали черными.

— Это безумие! — воскликнул он, внезапно почувствовав, что не в силах взглянуть в лицо стоявшему за его спиной Повелителю огня. — Неужели ты погубишь всех из-за обычной зависти?

Ивейн прищурился.

— Я не завидую священникам. Почитатели Кордейна — просто мошки. Так зачем мешать демонам их прихлопнуть?

Анскиере резко обернулся; мгновение Повелитель огня и Страж штормов смотрели друг на друга: один с гневом, другой — с неприкрытой враждебностью.

А потом демоны с воплем ринулись на своих врагов.

Анскиере почувствовал, как Ивейн уступил ему, перестав артачиться. Силы волшебников слились. Энергия потекла по телу Анскиере с неумолимой силой прилива; его нервы, мышцы и кости гудели от напряжения, которое человеческое тело едва могло вынести. Но Страж штормов держался. Объединившись с Ивейном, он сражался с демонами мхарг с помощью власти над землей и огнем, ветром и водой. Битва продолжалась без передышки многие часы, а может, и дни.

Анскиере призывал бури, и шел дождь. Небо рассекали молнии, блеском клинков отражаясь на чешуйчатых шкурах. Но демоны все еще держались в воздухе. Резко похолодало, по земле застучал град. Мхарг взвыли под ударами льдинок, но не приземлились. Ивейн расколол землю. Демоны с гневным визгом взмыли под самые небеса. Анскиере послал на них нисходящий поток воздуха, но тщетно. Демоны понеслись на север, к холмам Эльринфаэра. Леса увядали под темным дождем из пепла. Сосны сминались, как намокший шелк, в воздухе чувствовался запах смерти.

Измученный Анскиере продолжал колдовать. Его глаза слепли от слез при виде испепеленной земли, которой он некогда должен был править. Он спотыкался на почерневшей почве, одежда липла к его потному телу. Там, где пронеслись демоны, земля превратилась в едкую кашицу, от которой почернели его башмаки. Кожа обуви размягчилась, потом растворилась вовсе, и слизь жгла его босые ноги. Под непрекращающимся дождем Анскиере наклонился, чтобы обернуть плащом покрытые волдырями ступни. Откуда-то сверху из темноты зашипел демон, а в следующий миг земля превратилась в ад: Ивейн расплавил скалистый выступ, превращая его в лаву, чтобы отогнать нападавшего врага.

Но демоны продолжали парить в воздухе. Ваэре предупреждали волшебников, что источник силы этих тварей находится в том мире, где никогда не бывал ни один человек.

Анскиере так вымотался, что уже гадал, ведома ли вообще этим демонам усталость.

— Если они хоть раз приземлятся, они попались. — Лицо Ивейна блестело от дождя и пота. Ядовитое дыхание давно опалило его плащ, превратив в лохмотья. — Ты заметил? Им не нравятся расплавленные скалы!

Анскиере буркнул что-то в знак согласия — у него слишком саднило в горле для разговоров. Дрожа от скверного предчувствия, он снова взглянул в небо. Демоны улетали на север: если не заставить их как можно быстрее опуститься на землю, их неистовство уничтожит фруктовые сады — гордость и богатство Эльринфаэра. А дальше лежали деревни и фермы, которые он был обязан защищать по праву рождения.

Страж штормов выпрямился, чувствуя ноющую боль во всем теле. Он собрался с силами, чтобы продолжать бой, а Ивейн смотрел на него со злорадным любопытством. Но эта картина, которую показал Джарику ллондель, была всего лишь воспоминанием. Ничто уже не могло изменить прошлое.

Внезапно вспыхнул огонь и взметнулись клубы пыли, забившие легкие демонов. Лицо Повелителя огня покрыла сажа, а руки Анскиере обожгла неистовая неукротимая магия. Чтобы справиться с ней, ему нужна была предельная сосредоточенность, и ему было некогда обращать внимания на выходки Ивейна. Поэтому он и не почувствовал опасности.

Земля судорожно затряслась. Вспыхнул лес, стена ослепительного сияния оставила за собой лишь обгоревшие голые ветви. Демоны продолжали полет, но в их движениях наконец-то стала чувствоваться усталость. Они все чаще планировали, словно давая отдых крыльям, их нападения стали более вялыми и редкими.

Рассвело. В воздухе витала пыль. Солнце вспыхнуло гневным оранжевым пламенем над полями, покрытыми обгоревшим жнивьем. Анскиере сотрясал воздух порывами ветра, заставляя демонов безумно кружиться и петлять, чтобы удержаться на крыле.

— Открой кратер. Они замедляют полет, — обратился Страж штормов к Повелителю огня хриплым шепотом, потому что громко говорить не мог.

Кожа его была покрыта ссадинами, искры прожгли в одежде дыры, но в глазах светился победный триумф.

Ивейн, чьи волосы тоже были испачканы сажей, посмотрел на товарища.

— Сам и открывай. — На его грязном лице засияла улыбка. — Это ведь не моему королевству угрожает гибель.

Анскиере уставился на него, утратив дар речи. Сначала он решил, что слова Ивейна — очередное злое поддразнивание. Но на лице Повелителя огня ясно читалось безумие. Высоко над ними демоны с воплем развернулись и устремились к северу.

Не зная, что делать — упрекать или сочувствовать, Страж штормов попытался понять, как вернуть Ивейна в разум и помешать разрушению Эльринфаэра.

— Твои соотечественники заслуживают урока. — Ивейн сплюнул на растрескавшуюся землю. — Не стоило им в прошлое солнцестояние отказывать мне в гостеприимстве.

— Видят ваэре, ты на них клевещешь, — прошептал Анскиере дрожащим от боли голосом.

Ивейн беспечно уселся на поваленный дуб, опустив руки, и тогда Анскиере окончательно убедился, что магия Повелителя огня покидает его. Брошенный Ивейном на произвол судьбы, Анскиере отвернулся, чтобы Повелитель огня не мог посмеяться над его горем. Эльринфаэр оставался для Анскиере дороже всех других королевств на свете, а теперь отродья мхарг превратят в пустыню землю, фермы, города и леса, и дар Стража штормов не сможет им помешать…

Джарик, благодаря ллонделю видевший все это глазами Стража штормов, застонал от тоски. Никогда в жизни он не ведал мучений, подобных тем, какие испытал Страж штормов из-за предательства Ивейна.

Казалось, этим мукам не будет конца. Из глубины транса сын Повелителя огня отчаянно воззвал к существу, заставлявшему его видеть и чувствовать все это:

— Отпусти меня!

Крик Джарика забился, как бабочка, которая колотится о стекло фонаря, стремясь к свету, даже если свет ее убьет. На мгновение юноше показалось, что он видит звезды и брызги волн, разбивающихся у берегов Скалистой Гавани. Его горло болело от крика, губы жгли едкие слезы. Джарик повернулся, дрожа от холода, и увидел, что на него сверху вниз смотрят глаза, в которых светилось жуткое нечеловеческое безразличие.

— Отпусти меня. — Джарик задрожал.

Его душа кровоточила, напрасно пыталась понять, чего от него требуют неведомые силы. Он был ужасно напуган тем, что попытка Анскиере спасти Эльринфаэр оказалась обречена на провал. Страж штормов призывал на помощь такие силы, что Джарик, которого не учили колдовству, едва мог выдержать их ярость.

— Ты желаешь моей смерти?

«Нет», — отозвался ллондель.

Он взмахнул серыми пальцами, и Джарик снова погрузился во тьму. Глазами Анскиере он увидел, как гибнет Эльринфаэр — так же медленно и неотвратимо, как головешки превращаются в золу под струями дождя.