Эрдана

Стены Эрданы были воздвигнуты в давние времена, на стыке двух эпох, задолго до переворота, в результате которого были свергнуты верховные короли, а лабиринт узких улочек города оказался залит кровью. За пять веков город изменился и теперь видом своим напоминал расфуфыренную продажную девку, скрывавшую под пышными одеждами дряблое тело. Над Западными Вратами, некогда вытесанными паравианцами из цельной, с розовыми прожилками, глыбы кварца, теперь развевались флаги торговых и ремесленных гильдий и, конечно же, штандарт с гербом наместника. Но никто и не думал залечивать раны улиц, пострадавших со времен осады. Мостовые были в рытвинах и ухабах, а уцелевшие камни, пережившие много поколений горожан, сделались сизо-серыми. Будь караульные у городских ворот столь же бдительными, как их предшественники, они наверняка остановили бы девушку в клетчатом шерстяном плаще, которая проходила мимо сторожевой будки, низко надвинув капюшон. Ее башмаки, видневшиеся из-под длинных юбок, были сшиты из тюленьей кожи, и их подошвы явно не годились для долгих странствий пешком. На руках были мозоли от конских поводьев, а ясные серые глаза странно поблескивали.

Однако начальник караула, поглощенный игрой в кости, даже не поднял головы. Внимание молоденького солдата, опиравшегося на копье, было целиком занято девицей, усиленно выставлявшей напоказ свои прелести перед каким-то подвыпившим возчиком.

Элайра, младшая послушница Кориатанского ордена и посланница Главной колдуньи, вошла в город никем не замеченной. Слева от нее катилась повозка, везущая трех визжащих свиней, справа громыхали колеса телеги торговца элем. Кориатанки не появлялись в городе почти четыреста лет. Более того, Элайра была единственной колдуньей, осмелившейся явиться сюда без позволения своих начальниц. Она знала, чем рискует: если бы в городе узнали, кто она и откуда, суд над ней занял бы не больше нескольких минут. Потом ее раздели бы догола и на глазах толпы сожгли у столба.

За минувшие пять лет в Эрдане по обвинению в колдовстве уже было сожжено несколько женщин. Если у наместника и имелись подозрения насчет лживости обвинений, угрызения совести ни разу не потревожили его сон. Его советников, а также старшин гильдий вгоняло в холодный пот совсем другое: опасение, что легендарные силы прошлого однажды могут восстать и отомстить. Если простой люд, да и многие богатые горожане считали эти силы досужей выдумкой менестрелей, правитель Эрданы, имевший доступ к тайным летописям, знал об истинном положении вещей. Он читал о нескончаемой цепи заговоров и убийств, последовавших после свержения верховных королей. Наконец, он, его советники и военачальники не сомневались, что солнце — не сказка и что только злые чары удерживают туманную завесу над Этерой.

Элайра понимала, какой опасности она подвергает себя, явившись сюда. Девушка почти до самых бровей надвинула капюшон и предусмотрительно обошла уличную красотку и тех, кому она строила глазки. Когда телега с элем резко остановилась, чтобы не задавить перебегавшего мальчишку, юная колдунья поспешила убраться с оживленной улицы. Элайра быстро прошла мимо помпезных фасадов гильдейских зданий, миновала квартал ремесленников и свернула под темную арку.

Улочка, начинавшаяся за аркой, была немногим шире тропинки. По обеим сторонам тянулись сточные канавы, из которых торчали обломки сланцевых плит и обкусанные крысами кости. Над входными дверями в домах не было навесов, и вода уныло барабанила по ступеням каждого крыльца. Струйки воды стекали и с оберегов из белой жести, прибитых к дверям, чтобы отпугивать ийятов. Но в отличие от многих подобных жестянок, которые доводилось видеть Элайре, эти обереги действительно обладали защитной силой. Девушка ощущала ее, пробираясь между зловонными лужами и поглядывая на плотно закрытые ставни домов.

Как и чем жила эта трущобная улочка — никто в городе не знал. Казалось, она давным-давно должна была бы прекратить свое существование. На первых этажах домов не было ни питейных заведений, ни лавок, ни мастерских ремесленников. Возле сточных канав не играли чумазые ребятишки, а в самих канавах не храпели пьяницы. Сюда не забредали шлюхи в надежде кого-нибудь подцепить. Не слонялись здесь и наемные головорезы, которые в ожидании новых приказов коротали время в тавернах, хвалясь своими шрамами и кровавыми подвигами. Наместник Эрданы давно мечтал уничтожить эту улочку, а заодно — и ее жителей. Но ее никак не удавалось отыскать в лабиринте улочек-близнецов старой части города. Наместник неоднократно приказывал найти и четко пометить места напротив замшелых арок на ее концах, но его приказы так и оставались невыполненными, потому что все попытки найти арки заканчивались неудачей. Можно было находиться рядом с любой из них, но ищущих всегда что-то отвлекало: то попавшая в глаз соринка, то шум, то мысль. Как правило, люди не успевали даже понять, что уже пропустили арку, и безуспешно продолжали поиски.

Неуловимость старых арок между тем объяснялась очень просто: их охраняла надежная магическая защита, уводившая по южному следу каждого, кто был несведущ в магии.

Нужный дом стоял на высоком фундаменте, Элайра нашла его по фигуркам грифонов, украшавших стойки перил. Чтобы узнать, как сюда добраться, девушка уже была готова расстаться со своей единственной драгоценностью. К счастью, старшая сестра, получавшая от Главной колдуньи свитки, которые Элайре велели передать по назначению, оказалась достаточно болтливой и повторила кое-какие слухи. Если они не были выдумкой, тогда самое ужасное из опасений здешнего правителя наполовину уже свершилось: маг из Содружества Семи и двое принцев древних кровей сейчас находились в Эрдане.

Элайра поднялась по шаткой лестнице и задержалась на площадке перед дверью. Предчувствуя, чем это может для нее обернуться, она постучала. Через некоторое время внутри послышались шаги, и девушка спросила:

— Энитен Туэр здесь живет?

Лязгнул дверной засов, дверь приоткрылась, и на Элайру уставился чей-то выцветший глаз, над которым топорщились белесые ресницы.

— Разрази меня Эт, да это ведьма, — раздался гнусавый старческий голос — Ну, девчонка, ты и смелая, а может, просто дура.

Элайра стиснула завязки плаща.

— Наверное, просто дура. — Чтобы не раздражать старуху, она подавила глупый смешок и спросила: — Так вы впустите меня?

Глаз мигнул.

— Я-то впущу. Но не пришлось бы тебе потом жалеть, что явилась сюда.

— Еще как придется.

Элайра беспокойно оглянулась через плечо. Улица по-прежнему была пуста. Быстро сгущались осенние сумерки. Пока никто не следил за нею — ставни соседних домов оставались плотно закрытыми. Но Элайра знала: стоит ей еще немного задержаться перед дверью, как ее самовольный и дерзкий приход сюда обязательно заметят. Едва дверь открылась шире, девушка поспешила скрыться внутри, выдавая тем самым свое волнение и испуг.

Низенькая горбатая старушонка отскочила в сторону.

— Без позволения явилась, так ведь?

Элайра откинула капюшон. Помещение, где она оказалась, было уютным и со вкусом обставленным. Даже не верилось, что в нескольких шагах отсюда царят грязь и запустение. В ярком блеске свечей лицо младшей послушницы выглядело совсем бледным, особенно на фоне ее темно-пурпурной шелковой мантии, которая виднелась из-под специально накинутого сверху плаща из грубой шерсти. Из недр капюшона выбивалась прядь бронзовых волос.

— Может, я просто пришла узнать о своей судьбе.

Старуха хмыкнула.

— Уж лучше не ври мне. Не надо быть прорицательницей, чтобы видеть, что тебя ожидает мрачное будущее.

— О Дейлион-судьбоносец! — судорожно выдохнула Элайра. — Так скоро?

Ей стало жарко. Она схватилась за тесемки плаща и только тут заметила двоих молодых людей, которые прервали шахматную игру и с интересом следили за ней.

У Элайры округлились глаза. Они здесь! Сомнений быть не могло. В жилах того, кто сидел ближе к ней и теперь встал, явно текла королевская кровь. Его славная родословная уходила в глубь веков. Зажженный канделябр придавал его волосам — волосам Илессида — золотистый оттенок. Благородное лицо, непередаваемое изящество черт, бездонные синие глаза буквально заворожили Элайру. Принц двигался с достоинством человека, умеющего быть внимательным к другим и одновременно сознающего свое происхождение и положение.

— Госпожа, вы позволите мне поухаживать за нашей гостьей? — с безупречной придворной вежливостью спросил он у старухи.

Протянув руки, потемневшие на неведомом Элайре солнце, принц осторожно снял с ее плеч клетчатый плащ.

Непривычная к мужскому вниманию, девушка покраснела и отвела глаза от его улыбающегося лица. Взгляд ее остановился на другом молодом человеке, черные волосы которого делали его похожим на тень.

Черноволосый незнакомец смотрел на юную колдунью зелеными глазами, говорившими о его принадлежности к династии Фаленитов. Но в его взгляде таилось что-то еще. Элайра слегка вздрогнула, почуяв громадную внутреннюю силу. Она уже не слышала вежливых слов Илессида; они теперь казались ей просто шумом.

Прежде чем Элайра сумела восстановить самообладание и на основе увиденного сделать интуитивные выводы, чему ее учили в ордене, Энитен Туэр схватила ее за локоть. Вцепившись скрюченными пальцами, старуха потащила юную послушницу к другой двери. Дверь отворилась. На пороге стоял маг из Содружества Семи... Элайра не просто нарушала запреты; этой встречей она бросала вызов своему ордену.

Асандир оказался выше, чем она ожидала, основываясь на видениях, полученных во время наблюдения за второй ветвью. Он был худощав, одет в простую одежду, но носил ее с величием короля. Во всяком случае, так показалось Элайре. Девушку поразило необычайное хладнокровие мага; похоже, он не любил делать лишних движений. Его руки с тонкими пальцами были спокойно сложены на груди. Лицо, обрамленное аккуратно подстриженными серебристыми волосами, покрывала густая сеть морщин, прочерченных неправдоподобно долгой жизнью и накопленным опытом. Взгляд глубоко посаженных глаз, казалось, пронизывал девушку, и Элайре даже стало не по себе.

— Что привело тебя сюда, Элайра, младшая послушница Кориатанского ордена? — спросил Асандир.

— Она явилась самовольно, — вмешалась прорицательница.

Старуха слегка подтолкнула Элайру к магу, по-прежнему стоявшему в дверях.

— Знаю, — коротко ответил он.

Словно почувствовав, что его скрытая сила испугала девушку, Асандир взял Элайру под локоть, ввел в другую комнату и осторожно усадил на стул.

Элайра пребывала в каком-то отупении. На что-то еще у нее не хватало ни сил, ни смелости. Ощущая себя неуклюжей и бестолковой, она начала разглядывать чужой мир, окружавший ее. По стенам комнаты тянулись полки, в углу стояла корзина с очесом, рядом торчала ветхая прялка. Под ногами лежал ковер, землисто-серый от времени. Тут же громоздились корзины с пряжей и каким-то непонятным старьем. Пахло травами, вощеным деревом и промасленной шерстью.

— Что привело тебя сюда, милая девушка? — вновь спросил Асандир.

Он склонился над камином, став вдруг неприметным, точно хорошо вышколенный слуга. Огонь лизнул березовые поленья и высветил суровый профиль мага.

Элайра разглядывала свои башмаки и забрызганные грязью подолы юбок, от которых поднимались тоненькие струйки пара. Все слова, все тщательно продуманные и вполне разумные объяснения, которые она твердила весь день по пути в Эрдану, куда-то улетучились. Элайра совершенно растерялась. Не в состоянии чего-либо придумать, она честно ответила:

— Любопытство.

Асандир выпрямился. Сурово, но не сердито он оглядел Элайру с ног до головы; точнее, от заляпанных грязью башмаков до ее открытого, доверчивого лица. Глаза его пронизывали юную послушницу насквозь, и взгляд мага говорил скорее о желании понять причину, нежели о стремлении подавить Элайру своей силой. Протянув руку, он вытащил из-под прялки табурет и сел, прислонившись спиной к каминной решетке. Сложив руки на коленях, Асандир ждал.

Щеки Элайры сделались пунцовыми. С предельной деликатностью и терпением маг дожидался, пока девушка соберется с мыслями и заговорит. Неожиданно благоговейный трепет перед Асандиром куда-то пропал, и Элайра расцепила дрожащие пальцы. Потом сняла с себя и набросила на спинку стула темно-пурпурную мантию своего ордена. В отличие от ее наставниц этот маг не говорил ей осуждающих слов и не угрожал наказаниями.

Наконец, кое-как взяв себя в руки, Элайра выпалила:

— Мне хотелось узнать и увидеть собственными глазами, исполнилось ли Пророчество о Западных Вратах и будет ли сломлено заклятие, наложенное Деш-Тиром на Этеру.

Асандир не мигая глядел на нее.

— Ты уже видела тех, от кого это зависит.

Похоже, Асандир не собирался ничего ей рассказывать.

То же самое Элайре без конца твердили ее наставницы: маги Содружества Семи просто так ничего не делают. Желая убедиться, правы ли они, Элайра спросила:

— Я заметила, что тейр-Фаленит сведущ в магическом искусстве. Это будет его главным оружием против Деш-Тира?

Асандир выпрямился и внимательно поглядел на Элайру.

— Чтобы победить Деш-Тира, нужно не только мужество, но и умение действовать самостоятельно. Насколько я знаю, ваш орден не одобряет этих качеств. — Маг улыбнулся. — Я отвечу на твой вопрос, Элайра. Со своей стороны, я ожидаю, что ты отнесешься к этим сведениям с должной осмотрительностью. Надеюсь также, что тебе не изменит проницательность, хотя твои наставницы презирают и это качество.

Как удивительно! Маг из Содружества Семи, безмерно превосходящий ее по силе, — и вдруг разделяет ее досаду по поводу укоренившихся в Кориатанском ордене предрассудков.

Но эти мысли мгновенно выветрились из головы Элайры, когда Асандир приступил к объяснениям:

— Во времена бунта против верховных королей, когда четверым наследникам удалось бежать через Западные Врата, Содружество Семи наделило наследницу династии Ахелласов магическими способностями, дабы укрепить шансы этой династии на выживание. Ее потомки по женской линии, рождавшиеся уже в Дасен Элюре, продолжали наследовать эти способности, но забыли о том, что развитие последних должно подчиняться определенным законам. Пять веков Дасен Элюр — отколовшийся мир — был предоставлен самому себе. В результате тамошние маги достигли того, чего никак не удавалось достичь нашему Содружеству.

— Неужели такое возможно? — перебила его Элайра. Асандир нахмурил серебристые брови.

— Возможное не всегда совпадает с целесообразным.

Элайра вновь ощутила себя совершенной тупицей.

Старшие сестры не преминули бы тут же высмеять и осудить ее глупость, однако Асандир спокойно рассказал ей про дар, унаследованный принцами от матери, — врожденную способность повелевать природными стихиями.

— Вместе принцы смогут победить Деш-Тира. Но в отдельности — и ты должна это знать — дар каждого из них может принести больше бед, чем то зло, с которым они призваны сражаться.

Самоуверенность и надменность наставниц Элайры не позволяли им признавать собственных ошибок. Только сейчас юная послушница поняла, как же глубоко Круг Старейших — ближайшее окружение Главной колдуньи — ошибался и заблуждался относительно Содружества Семи. Элайре казалось, что Асандир говорит с ней как с равной. Девушка сидела, боясь пошевелиться, и внимательно ловила каждое его слово.

— Ты заметила причастность тейр-Фаленита к магии, — продолжал Асандир, опустив голову и разглядывая свои руки. — Этот принц провел детство, обучаясь у ахеласских магов, и их уроки не прошли даром. Можно надеяться, что восприимчивость — врожденное свойство его династии — не позволит ему загородиться от возложенной на него ответственности. Содружество Семи готово оказать ему любую помощь и поддержку.

За считанные минуты Асандир перевернул едва ли не все представления Элайры. Теперь вместо привычной твердой почвы у нее под ногами был зыбучий песок. Осторожно, чтобы не увязнуть, Элайра спросила:

— Значит, исполнение пророчества Дакара вовсе не предрешено?

— А может ли оно быть предрешено? Деш-Тира породили люди; люди должны его и уничтожить. Битва сил на таком уровне никогда не бывает бескровной. Этере придется дорого заплатить за возвращение солнца. Думаю, ты получила ответ на свой вопрос.

Асандир дал понять, что их разговор окончен. Элайра поднялась со стула и сдернула мантию. Здесь было не место давать выход свойственной ей дерзости, и младшая послушница ограничилась мрачным взглядом.

Словно разгадав мысли Элайры, Асандир сказал:

— Твой орден всегда отличало упорное нежелание признавать свои ошибки.

Элайра набралась решимости и заглянула в пугающе непроницаемые глаза мага.

— Я еще ни разу не слышала, чтобы старшие сестры признались в допущенных ошибках или сказали, что они чего-то не знают.

— Умение признавать ошибки говорит о силе, — заметил Асандир и направился к двери.

Юная колдунья нехотя поплелась за ним.

— Лиренда, которая у нас считается преемницей Главной колдуньи, ни за что бы не согласилась с этим.

Отодвигая засов, Асандир внимательно взглянул на девушку.

— Но ты-то отличаешься от Лиренды. Ты — другая.

Маг предостерегал ее. Элайра поняла это, когда Асандир вновь едва ощутимо коснулся ее локтя, провожая к двери. Руки, знавшие о своей способности потрясти мир до самых основ, намеренно избирали осторожность и мягкость. Наверное, и ей нужно последовать примеру Асандира и научиться сдерживать свои дерзкие и разрушительные порывы.

— Твои глаза открыты для истины, — сказал маг. — А потому не подражай узколобым и не меняй одни ошибочные представления на другие.

Неужели Асандир посчитал ее разум более уравновешенным, чем есть на самом деле? Эта мысль не льстила Элайре, а откровенно пугала ее. В суждениях о старших сестрах она отнюдь не отличалась беспристрастностью. Но, похоже, именно этого ожидал от нее Асандир — беспристрастности.

Элайра вышла в первую комнату. Фигуры на шахматной доске были расставлены в начальной позиции, но стулья игроков пустовали. Прорицательница Энитен Туэр сидела в своей качалке, окутанная клубами терпкого дыма, струившегося из ее трубки. Если старуха что-то и видела в темном и запутанном будущем Элайры, она не сказала ни слова и не дала никакого совета. Юная колдунья молча накинула плащ и тихо вышла за дверь.

Фонари на улочке отсутствовали, и Элайру сразу же обступила непроглядная тьма. Девушка стала медленно и осторожно спускаться по шатким ступенькам. Она получила больше, чем рассчитывала. Действуя так, как ее учили, Элайра заново воспроизвела в памяти и обдумала свой разговор с Асандиром. Младшую послушницу поразило, с какой легкостью маг подыграл ее ожиданиям, как хрупкостью прикосновения и заботливостью убаюкал ее опасения. Теперь, оставшись наедине с собой и уличным холодом, Элайра осознала, сколь незаметно он вытолкнул ее за пределы привычного мышления, и невольно вздрогнула. Нет, маг не сделал ее своим орудием. А ведь мог бы, и это удалось бы ему, как гончару удается придать нужную форму куску глины.

Выходило, что навязчивые страхи колдуний из Круга Старейших вовсе не безосновательны.

Элайра усилием воли заставила себя продолжать опасный спуск, пока не оказалась внизу. Асандир предупредил ее о последствиях. Да, она совершила неслыханный по дерзости поступок. Однако сам по себе этот поступок мало что значил. Из клубка, где невообразимо переплелись мысли и чувства, Элайра сумела вытащить единственную главную нить: Асандир ей доверял! Почему — это оставалось для нее загадкой. Но если бы она заикнулась о том, что сегодня услышала, если бы старшие сестры узнали, что победа над Деш-Тиром целиком зависит от усилий двоих принцев и даже прямое вмешательство Содружества Семи не может предотвратить возможных последствий... какой неописуемый гнев охватил бы Круг Старейших, и сколько злобы было бы вылито на головы магов из Содружества Семи.

Носком башмака Элайра поддела камень, и тот с глухим стуком упал в канаву. Младшая послушница шлепала по лужам, не замечая, что промочила ноги. Ей наверняка несдобровать, если наставницы устроят допрос и сумеют обнаружить, что она скрыла источник сведений о двоих принцах. Ни в коем случае нельзя позволить им докопаться до ее разговора с Асандиром. Оставался единственный выход — прикрыть один недозволенный поступок другим. Прежде чем дежурная колдунья почует ее присутствие, Элайра должна придумать какие-то объяснения, совпадающие с внешними фактами. Иначе ей ни за что не скрыть истину, которую она с таким глупым упорством стремилась узнать.

— Даркарон бы вас всех побрал, — бормотала сквозь зубы Элайра, готовая выть от бессилия. — Кто-нибудь скажет мне, существует ли проступок более тяжелый, чем тайная встреча кориатанской послушницы с магом из Содружества Семи?

Элайра остановилась, успокаивая сбивающееся дыхание. И вдруг ее осенило. Круто развернувшись, девушка бросилась к арке на другом конце улочки. Покинув это заколдованное место, Элайра спросила у первого встречного дорогу к таверне «Четыре ворона». Если слухи правдивы, а удача на ее стороне, она отыщет там Дакара. Безумный Пророк непременно должен взять реванш и залить элем тяжкие воспоминания о том, как злодей Асандир гнал их по Кармакской равнине, не позволяя завернуть ни в одну таверну.

Таверна «Четыре ворона»

С наступлением темноты, когда городские ворота Эрданы закрывались, таверна «Четыре ворона», примыкавшая к одноименному постоялому двору, становилась местом, куда женщинам в одиночку было лучше не заглядывать. Квартал, в котором она находилась и который по старинке называли Крепостным Валом, пользовался дурной репутацией. Вечерами здесь любили собираться наемники, грубые и драчливые поденщики, а также навидавшиеся всякого на своем веку шумливые и хвастливые солдаты городского гарнизона. Здесь пахло потными телами, пролитым элем и прогорклым жиром. В очаге трещали и дымили поленья. Судя по избыточному числу пышногрудых разносчиц и масляным, плутоватым глазам хозяина, комнаты наверху предназначались явно не для отдыха усталых путников.

Завсегдатаи таверны обычно бывали слишком пьяны или поглощены какой-нибудь азартной игрой. Привычные представления давно въелись в их извилины, и потому любая женщина, попавшаяся им на глаза, была товаром, а здешняя она или оказавшаяся тут впервые — значения не имело. Слева на Элайру напирал какой-то погонщик, распространяющий нестерпимый запах пота. Справа ее теснил костлявый сапожник. Ее косу мусолили темно-синие пальцы красильщика, он перегнулся через стол и буквально лежал на спинах троих игроков в кости, уговаривая девушку пойти с ним наверх. Элайра резко выдернула косу из его пальцев. Посмотрев в карие глаза Дакара, она сказала:

— Ты опять проиграл.

Повернув обтрепанные карты, она бросила их на липкий стол.

Дакар ошалело замигал и стал разглядывать масть карт и горку монет.

— Даркарон тебя побери!

Синепалый воздыхатель Элайры не оставлял надежд подобраться поближе к предмету своего обожания. Словно не замечая его поползновений, младшая послушница перегнулась через стол и прошептала Безумному Пророку:

— Вместо денег назови мне имя черноволосого юноши, который путешествует с тобой и Асандиром.

Дакар выпрямился.

— Я сейчас пьян и потому ничего не помню, — тоном обиженного ребенка произнес он.

Элайра терпеливо ждала. Конечно, если достать магический камень, концентрировавший ее способности, ей намного легче удалось бы привести в чувство Дакара, а заодно — избавиться от докучливого ухажера. Но это было бы равносильно самоубийству. Любой намек на колдовство приводил жителей Эрданы в неописуемую ярость. Скорее всего, Элайру попросту растерзали бы на куски, особенно если учесть, сколько головорезов теснилось сейчас за столами таверны. Дакар действительно безумец, если притащился сюда. Правда, его облик вряд ли вызывал у завсегдатаев «Четырех воронов» какие-либо подозрения. Едва ли кто-то догадывался, что этот грузный, немытый и нечесаный человек — ученик мага из Содружества Семи.

Дакар поерзал, стараясь поудобнее устроиться на узкой скамье. Сжав пухлые пальцы в кулаки, Безумный Пророк уперся в них всеми своими подбородками и надул губы. Элайра была уже готова хорошенько встряхнуть его, когда Дакар раздраженно буркнул:

— Аритон.

Элайра ничем не выдала своего ликования. Точно выбрав момент, она толкнула локтем подбиравшегося к ней красильщика. Удар пришелся по весьма чувствительному месту, ибо ремесленник вскрикнул и отшатнулся, но был случайно спасен от падения одной из местных красоток.

Под ее смешки и непристойности, отпускаемые обиженным красильщиком в адрес Элайры, парочка двинулась к лестнице, ведущей наверх.

Насквозь взмокшая и утомленная Элайра, которую слегка подташнивало от волнения и спертого, дымного воздуха, сгребла карты в кучу. Нараставшее беспокойство не оставило и следа от ее недавней радости. Кто бы мог подумать, что другая младшая послушница, назначенная сегодня следить за второй ветвью, окажется такой лентяйкой. Эта девчонка должна была еще несколько часов назад обнаружить местонахождение Элайры и сразу же доложить своей начальнице. А теперь из-за ее ротозейства изволь сидеть здесь, дышать этим смрадом и играть в карты. Иначе... Элайре не хотелось думать о том, что будет, если она уйдет отсюда раньше времени.

Менестрель в дальнем углу перестал играть и отложил лиранту. Кто-то из его слушателей встал и начал рыться у себя в карманах, желая отблагодарить певца. Поклонник менестреля выглядел еще пьянее и опаснее красильщика. Элайра обреченно вздохнула, перетасовала потертые карты и начала сдавать их для новой игры.

Дакар уцепил ее за рукав.

— В кружке пусто, в горле сухо, — пробубнил он. Элайре ничего не оставалось, как махнуть ближайшей разносчице.

— Без эля не играю, — лучезарно улыбаясь, объявил Дакар.

Дверь таверны распахнулась, и в духоту помещения с улицы ворвался холодный ветер. Головы собравшихся сразу же повернулись в сторону нового посетителя. Безумный Пророк встрепенулся и сцепил пальцы на своем внушительном брюхе. Несколько раз качнувшись из стороны в сторону и икнув, Дакар вдруг выпрямился. Элайра сидела спиной к двери и не видела, что заставило ее партнера удивленно выпучить глаза.

— Как сборщик податей, сюда пришла беда, — вполне трезвым голосом продекламировал Дакар.

Потом он уронил лицо на стол и затих.

Элайра не могла сдержать возгласа досады. Проклятый пьянчуга! Только еще не хватало, чтобы он захрапел и разрушил ее замыслы! Как и чем тогда ей прикрыть свою встречу с Асандиром? Швырнув на стол карты, Элайра вскочила, намереваясь растолкать Дакара.

Однако гул голосов, продолжавший звучать у нее за спиной, вынудил ее остановиться. Младшая послушница обернулась и, привстав на цыпочки, вытянула шею, чтобы за спинами мужчин разглядеть вошедшего. Когда она его увидела, выражение ее глаз стало таким же тревожным, как у Дакара.

Пришедшим оказался Аритон, потомок Фаленитов и наследный принц Ратана. В таверну он явился один.

Не сделав и трех шагов, Аритон остановился. Капюшон его плаща был наполовину откинут, пальцы с побелевшими костяшками стискивали ткань так, словно закоченели и не могли разжаться. Принц стоял в непонятном оцепенении. Проследив, куда направлен взгляд Аритона, Элайра поняла причину его состояния. К закопченным и засаленным балкам над стойкой было прибито потускневшее от времени полотнище с изображением золотой звезды на синем фоне — герба династии Илессидов, законных правителей Тайсана. После падения верховных королей знамя перекочевало в таверну. Нескольким поколениям тупых и злобных завсегдатаев оно служило излюбленной мишенью для метательных упражнений. В самом центре полотнища торчали две стрелы, несколько грязных дротиков и заржавелых ножей.

Ошеломленный, побледневший, Аритон глядел на поруганное знамя. Он шагнул к стойке, потом качнулся, словно за что-то зацепившись, и ненароком задел локоть человека, пробиравшегося к своему столику с полной кружкой эля. Часть эля выплеснулась, и на Аритона обрушился поток грязной брани. Наследный принц Ратана вежливо извинился, и... его речь мгновенно заставила всех собравшихся умолкнуть и повернуться к нему.

В таверне воцарилась напряженная тишина. Аритон вздернул подбородок. Недавнее оцепенение разом спало; он понял и свой промах, и грозящую ему опасность. Увы, было слишком поздно.

Какой-то головорез вскочил, опрокинув скамью, и заорал:

— Эт свидетель, он же из варваров!

В Аритона бросили кружку, которая пролетела мимо, заставив пухлую разносчицу опасливо нырнуть под стойку. Таверна забурлила. Ослепленные яростью, люди вскакивали с мест, и каждый горел желанием самолично расправиться с дерзким пришельцем. Разумеется, его приняли за человека из клана изгнанной родовой знати, имевшего наглость явиться в город.

Мгновенно собравшись, Аритон отскочил в сторону, и кулак нападавшего пронзил воздух. Потеряв равновесие, противник загородил дорогу другим нападавшим. Воспользовавшись моментом, Аритон нырнул в стремительно сужающийся просвет между телами и пролез под первый попавшийся стол. Скрипнули доски; миски с горячей похлебкой и куриными костями взмыли в воздух и вместе с опрокинутым столом обрушились на жаждущих расправы.

С воплями и проклятиями толпа отпрянула. Те, кого Аритон лишил ужина, еще не успели повскакивать со скамеек и делали отчаянные попытки схватить наглеца за край одежды. Но куда там! Аритон вскинул руки, подпрыгнул и перемахнул через потолочную балку. Рухнув на плечи какому-то солдату, он согнул вояку пополам, и тот ударился челюстью о собственный металлический нагрудник.

— Ну, тварь! — зарычали у Аритона за спиной. — Выползок из материнской задницы! Мы раздавим тебя прямо здесь, и палач не понадобится!

Кольцо вокруг него смыкалось. Аритон снова подпрыгнул и теперь повис на тяжелом кованом светильнике, куда втыкали факелы. Его пытались схватить за ноги. Отбиваясь, он добрался до поперечных брусьев, которые вместе с продольными балками нависали над залом таверны, разделяя первый этаж и периметр галереи второго. С проворством матроса, привыкшего лазать по вантам и мачтовым перекладинам, он стал пробираться дальше. Со всех сторон в него летели кружки, миски, ложки и ножи. Аритону удалось скинуть с себя плащ, который он превратил в подобие мешка. Поймав туда тяжелую глиняную миску, несколько ножей и что-то еще, он швырнул плащ на головы двух наиболее ретивых преследователей. Маневр удался: теперь оба барахтались на полу, мешая друг другу выбраться из шерстяного плена. Они не видели того, что сразу же заметили все остальные: дерзкий незнакомец был безоружен.

Элайре вдруг стало невыразимо страшно. Еще немного — и единственный наследник ратанского престола станет жертвой озверелой, дремучей толпы. Дакар безучастно храпел. Единственным, кого ужасала эта дикая охота, был менестрель в ярко-алом одеянии, так и оставшийся сидеть возле очага.

Аритон сознавал: помощи ему ждать неоткуда. Разъяренный сброд громоздил скамейки на столы, чтобы добраться до балок. Самые отчаянные уже были наверху, подбираясь к нему с двух сторон. Аритон перепрыгнул на соседние балки. Добежав до противоположной стены, он стал со смехом подзадоривать толпу. Элайра затаила дыхание, ожидая, что сейчас Аритон воспользуется магией теней или чем-либо подобным. К счастью, ему хватило здравого смысла (а может, инстинктивного чутья) не сделать этого. Он нагнулся и сдернул с гвоздя висевшую возле трубы длинную палку с крюком на конце. Нехитрое это приспособление помогало вешать над очагом и снимать с огня котлы с пищей. Аритону оно заменило палицу с железным наконечником. Стремительно выпрямившись, он зацепил ногу ближайшего противника. Тот не успел и глазом моргнуть, как оказался внизу, подмяв под себя нескольких человек.

Аритон быстро перевернул палку и ударил тупым концом какого-то солдата. Теряя равновесие, солдат отчаянно замахал руками. Не желая упускать завоеванного высокой ценой преимущества, Аритон шагнул вперед, чтобы сбросить вниз и этого головореза. И тут из толпы в него метнули клинок.

Заметив блеснувшее лезвие, Аритон вновь перевернул палку. Клинок ударился о железо крюка, изменил направление и впился в чье-то плечо. При виде хлынувшей крови раненый пронзительно закричал. Крик возбудил толпу; теперь она жаждала расправы. Незнакомец оказался не только дерзким, но и опасным, и с ним нужно было кончать как можно быстрее. Итарранские наемники обнажили мечи. Чернь спешно вынимала ножи и хватала все, что могло сойти за оружие. Весь разнокалиберный арсенал был направлен против одного-единственного человека, застывшего на балке. Оставаться наверху стало предельно опасно. Аритон швырнул вниз палку и спрыгнул сам.

Палка со свистом врезалась в половицы, ненадолго остановив преследователей. Но едва Аритон оказался на ногах, к нему подступили двое солдат с длинными мечами. Он сумел вновь подхватить палку, и мечи лязгнули о железо крюка. Элайра увидела, как темноволосый юноша отступил в сторону и качнулся, стараясь нащупать спиною стену. Внимание Аритона было целиком поглощено отражением ударов; казалось, он не чувствовал, что упирается в дверь.

— Эт милосердный! — воскликнул менестрель. — На него же могут напасть со стороны кухни и ударить в спину.

Элайра в отчаянии подскочила к менестрелю.

— Куда ведет эта дверь? Тоже в кухню? — спросила она, указав на боковую дверь.

Менестрель озабоченно кивнул. Элайра начертила в воздухе знамение, оберегавшее от опрометчивой доверчивости. Ведь она обращалась к совершенно незнакомому человеку.

— Прошу тебя, отвлеки их внимание.

Менестрель вскочил на ноги и испуганно крикнул:

— Да сохранит нас Эт! Я только что видел за окном сообщников из его клана!

Более десятка нападавших позабыли про Аритона и бросились навстречу новой опасности. Понимая, что в ее распоряжении считанные секунды, перепуганная юная колдунья решилась на безрассудный шаг, сосредоточив все внимание на своем магическом камне. Кое-как произнеся заклинание, она исчезла.

Точнее сказать — набросила на себя особый покров, отражавший окружающий мир, но скрывавший ее. На том месте, где сейчас она стояла, посторонний глаз видел грязные половицы, сосновую щепку, щербатую оловянную кружку. Однако иллюзия была очень хрупкой, и если бы кто-то в толпе задался целью найти Элайру, ее бы легко обнаружили и схватили. К счастью, сейчас преследователям Аритона было явно не до нее. Дверь, как можно быстрее добраться до боковой двери! Элайра проворно огибала перевернутые столы, протискивалась между кучками ремесленников, воинственно потрясавших кулаками, и уворачивалась от разносчиц, которые ползали на четвереньках, пытаясь спасти хоть какую-то посуду.

Первая часть ее замысла удалась: Элайра достигла боковой двери, оставшись незамеченной. Царивший здесь полумрак был как нельзя кстати. Девушка расстегнула воротник и вытащила белый кристалл, висевший у нее на шее на тонкой серебряной цепочке. Элайра положила кристалл в сложенную чашечкой ладонь и начала произносить заклинание, изменяя направление своего внутреннего разума. Рука дрожала, дрожал и голос. Элайру начала охватывать паника. Хуже всего, если послушница, наблюдавшая за второй ветвью, обнаружит ее именно сейчас. Пытаясь отделаться от страха, юная колдунья молила о том, чтобы этого ни в коем случае не произошло. Не раздумывая, она тут же добавила другую мольбу: чтобы никто из головорезов, от которых Аритон продолжал яростно отбиваться, не додумался пробраться через кухню и ударить принца в спину. Соединив все призванные ею силы, Элайра начертила в воздухе знак исполнения колдовства.

По петлям двери, находившейся за спиной Аритона, пробежали фиолетовые искорки. Теперь она не откроется. К этому времени сама Элайра, нырнув в боковую дверь, опрометью неслась через пространство кухни. Повара и работники едва успевали убираться с ее дороги. В одном месте ее едва не полоснул длинным ножом угрюмый поденщик, резавший мясо для вертелов. В другом ее попытались схватить за руки, но Элайра вырвалась. По пути она опрокинула высокий лоток и угодила под град падающих лепешек. Невдалеке стоял большой чан с тестом, возле которого лежала тяжелая скалка. Не давая оторопелому кухонному люду опомниться и поймать ее, Элайра забежала в кладовую, оставляя за собой белый мучной след. Шум и крики за спиной усилились; похоже, ее намеревались схватить. У самой двери, ведущей из кладовой в зал таверны, Элайра торопливо крикнула:

— Куда вы рветесь? Разве не слышите, какое там идет побоище?

Задев локтем связку луковиц, Элайра добралась до узкой двери. Здесь она перевела дух и прислушалась. Судя по крикам и глухим ударам, доносившимся из зала, единственный потомок династии Фаленитов продолжал биться за свою жизнь. Дверь содрогнулась; где-то совсем близко лязгнул меч, затем кто-то с грохотом упал, громко бранясь. Элайра покрепче схватила похищенную скалку. Дрожа от страха, она пробормотала слова, освобождающие дверные петли от заклинания.

Дверь тут же распахнулась; это Аритон ударил в нее плечом, едва не сбив Элайру с ног. Он из последних сил отбивался от пятерых противников, отступая в пространство кладовой. Чей-то меч полоснул по веревке, и луковицы, точно крупные бусины, разлетелись в разные стороны. Излишняя прыть нападавших заставляла их беспорядочно махать мечами, что было только на руку принцу. Его палка давным-давно лишилась железного крюка; единственным оружием Аритона оставалась покрытая зазубринами и готовая в любую секунду треснуть деревяшка. Элайра сумела не потерять равновесие и теперь пятилась задом, не спуская глаз с принца. Нападавшие стремились загнать его в угол. Элайра стукалась об острые края полок, но не замечала боли. Совсем рядом мелькали потные, разъяренные лица пятерых нападавших. Их мечи крушили, ломали и сбрасывали с полок припасы. Но Аритон по-прежнему с упорством и каким-то странным изяществом ухитрялся отбивать их удары. Палка в его руке меж тем становилась все короче. Элайра судорожно сжала свой магический камень, взмахнула скалкой и ударила принца по самой макушке.

У него подкосились колени, а глаза расширились от крайнего недоумения. Возможно, он бы даже засмеялся, однако колдовство Элайры лишило его сознания. Аритон свалился У ее ног. Разумной оставалась только цель спасти принца. Все остальное потонуло в безрассудном риске. «Колдовство требует хладнокровия и предельной собранности». Элайра часто слышала эту фразу от своих наставниц. Но приходилось ли им сдерживать разъяренную толпу, готовую вот-вот расправиться с бездыханной жертвой?

— Стойте! — хрипловатым голосом, подражая потаскушкам, крикнула Элайра. — Чего приперлись? Мне помощников не надо. Сама с ним разберусь.

Нападавшие в переднем ряду оцепенело застыли, остановленные криком. Потные, красные лица по-прежнему искажались злобой, руки с занесенными мечами все еще жаждали расправы. Частокол поблескивающих лезвий пугал Элайру до дрожи, но она не отступала. И ненависть толпы, как ни странно, была ее союзницей. Ведь достаточно было кому-то одному немного остыть и успокоиться, и обличье размалеванной девки, наспех скроенное Элайрой, исчезло бы в тот же миг.

Но здравый смысл у завсегдатаев таверны был явно не в почете.

Самые ретивые и неистовые в этом стаде, те, чья кровь буквально кипела от возбуждения, оказались и самыми податливыми. Внезапное вмешательство Элайры и ее магический маскарад сбили их с толку. Их ярость мгновенно сменилась тупой, такой же стадной покорностью. Головорезы недоуменно косились на принца, распростертого у ног какой-то крикливой шлюшки. Их мозги уже и не помнили варвара, дерзнувшего явиться в город. На полу валялся обыкновенный забулдыга, пьяный оборванец, который, похоже, кого-то толкнул да еще и огрызнулся.

Однако тех, кого Аритон успел ранить, обмануть было сложнее. Несколько человек, размахивая ножами и ножками от скамеек, протиснулись вперед. Среди них был и детина, сброшенный Аритоном с балки, который буквально выл от злости и возмущения. Пот катился по спине Элайры, силящейся распространить свое колдовство и на них. Но хрупкая завеса магии таяла, готовая в любое мгновение исчезнуть. Поддерживать ее было уже нечем.

Изможденная, лишенная последних надежд, Элайра молча ждала развязки. Сейчас толпа растерзает их обоих: и отчаянную ведьму, и наследного принца Ратана, которого она безуспешно пыталась спасти.

— Да оставьте вы этой красотке ее добычу, и дело с концом! — раздался вдруг зычный голос менестреля. — Вы только гляньте: изгваздался, как последняя свинья. Один Даркарон знает, на что он ей сдался. Видно, не терпится получить от него болячку на память!

В ответ на грубую шутку в толпе нестройно засмеялись.

— Провалиться ему в Ситэр! — надтреснутым и рассерженным голосом подхватила Элайра. — Как же, пущу я эту гниду к себе в постель!

Бывалый вояка, стоявший поблизости, громко загоготал.

— Ладно, пусть забирает свое сокровище, — объявил он. — Чую, она постарается за всех нас.

Дернув раненым плечом, он убрал меч в ножны. Другие ухмылявшиеся головорезы последовали его примеру и двинулись обратно в зал. Едва последний из них покинул кладовую, Элайра не мешкая захлопнула дверь на засов. Для большей убедительности — тем более что из кухни на нее вовсю глазели — она несколько раз хватила принца скалкой по ребрам, потом нависла над ним, уперев руки в бока:

— Мешок с дерьмом — вот ты кто! Я для чего корячилась? Чтобы ты украл мои деньги и нахлестался? Ворюга поганый! Вот сдохнешь — Дейлион тебе покажет!

Один из поваров дернул Элайру за рукав:

— Слушай, девка, пощади-ка наши уши! Воркуй со своим красавцем где-нибудь в другом месте.

— Хорошо тебе говорить! — накинулась на него Элайра. — Куда я его потащу? Разлегся, как дохлый пес в канаве. Мне одной его не поднять.

Элайра снова взмахнула скалкой, опрокинув какие-то жестянки. Повар вырвал у нее скалку, тряхнул гривой сальных волос и рявкнул работникам, чтобы вышвырнули с кухни этого бесчувственного молодца вместе с его ополоумевшей подружкой.

Двое дюжих парней усмехнулись и взялись за дело. Подхватив Аритона под мышки, они поволокли его по полу, где рассыпанная мука соседствовала с жирными, липкими объедками. Открыв дверь, парни вытащили наследного принца в темноту заднего двора.

Элайра шла следом, не переставая браниться. Обнаружив, что последний из Фаленитов, спасение которого едва не стоило ей жизни, лежит в груде отбросов, она закричала еще громче.

— Разрази вас гнев Даркарона! Мерзавцы! Где теперь я буду его отмывать?

Ответом ей был стук спешно закрытой двери и лязг засова.

Элайра умолкла.

Обступившая ее тьма была сырой и зябкой. Холод пробирал младшую послушницу до самых костей. Элайра глотнула воздуха и чуть не закашлялась: нос и горло наполнились зловонием помойной кучи.

— Ситэр и пять коней Даркарона, — пробормотала она сквозь сжатые зубы. — Что мне теперь с тобой делать?

Принц, заваленный гнилой морковью, слабо простонал.

— А какое место, по-твоему, было бы всего надежнее? — раздался другой голос.

Элайра сдавленно вскрикнула и обернулась. Голос принадлежал менестрелю. Тот стоял возле стены, держа в руках плащ Аритона, который ему удалось подобрать в таверне. Менестрель ободряюще улыбнулся.

— Ты же спасла ему жизнь. Если после этого он не отблагодарит тебя надлежащим образом, можешь переломать ему все пальцы и сказать, что я разрешил.

От облегчения у Элайры подогнулись колени, и она привалилась к кухонной двери.

— Ты знаешь этого человека? — спросила она.

— Да, я с ним знаком.

Менестрель, осторожно ступая по отбросам, нагнулся над принцем и ощупал его тело. Не найдя видимых повреждений, он удовлетворенно прищелкнул языком.

— И где же ты намерена спрятать его? Или ты настолько доверяешь ему, что, когда он придет в себя, отпустишь на поиски новых приключений?

Немного подумав, Элайра сказала:

— Только сеновал. Больше негде.

Ее рассуждения были просты. Городские ворота сейчас закрыты, и новых постояльцев не ожидается. Те же, кто заночевал в «Четырех воронах», до рассвета все равно никуда не двинутся. Конюх определенно пьянствует в таверне, а мальчишка-подручный, естественно, храпит в каком-нибудь углу.

— На сеновал так на сеновал, — согласился менестрель. — Помоги-ка мне поднять твое сокровище, пока никому из этих придурков не приспичило вылезти во двор по нужде.

Сеновал постоялого двора помещался над конюшней. Здесь стоял приятный сладковатый запах сухой травы. Аритона поместили в закутке между копнами сена и высокой, не имевшей окон стеной, выходившей на север. Элайра раздобыла ведро воды. Тряпкой ей служил кусок подкладки, оторванный от шерстяного плаща, а свет давал все тот же белый кристалл на серебряной цепочке. Смачивая и отжимая тряпку, младшая послушница принялась смывать с лица Аритона грязь и пот. Последний из Фаленитов! Такое лицо не спутаешь ни с каким другим. Элайра далеко не сразу заметила у него на волосах пятна крови. Неужели это она ранила его тогда, ударив скалкой по голове?

Элайра досадливо закусила губу. Нет, она не могла ударить его с такой силой, а нынешнее бессознательное состояние принца было вызвано скорее действием ее заклинаний, чем соприкосновением скалки с головой.

Но почему же тогда она не торопилась поскорее привести его в чувство?

Элайра глядела на суровые черты его лица, казавшиеся еще острее в свете кристалла. Ее пальцы ощущали силу упругих мышц, присущую худощавым людям с тонкой костью. Силу таких людей чаще всего недооценивали, обманываясь их внешней хрупкостью. Элайра вспомнила, как обыкновенной палкой Аритон отбивался от мечей. Он явно не был новичком в сражениях. А откуда у наследного принца достаточно свежие шрамы на запястьях? Да, по крови он был Фаленитом. Однако личность Аритона и его прошлое были совершенно непостижимы для Элайры, как, впрочем, и островной мир Дасен Элюр, откуда он явился.

Выучка, полученная Элайрой в Кориатанском ордене, заставила ее собрать свои разбегавшиеся мысли в единую цепь и попытаться сделать выводы. Она сразу же поняла, что поступила опрометчиво, оставшись здесь с принцем вдвоем. Его облик и поступки характеризовали его как человека, непредсказуемого в своих суждениях и склонного к поспешным действиям. Элайра мысленно воспроизвела в памяти сцену его появления в таверне. Дело было не только в поруганном королевском знамени; причина, выбившая его из равновесия, находилась глубже. Аритон не ожидал, что на него посмеют напасть. Когда его высочество наследный принц Ратана соизволит прийти в себя, на Элайру, скорее всего, обрушится волна королевского негодования.

Удивительно, что в таком побоище у него не пострадали руки. Элайра стерла с костяшек мучные комочки и присмотрелась к его пальцам. Тонкие, изящные. Неужели еще совсем недавно они с остервенением сжимали деревянную палку с железным крюком? Элайра отшвырнула тряпку, словно та жгла ей руки. Нерадивая девчонка, следившая за второй ветвью, до сих пор не обнаружила ее местонахождения. Самое скверное, что Элайра не имела ни малейшего представления, как она должна держать себя с мужчиной, когда настанет время снять заклинания.

Разумеется, судьба и здесь поставила Элайре подножку: принц пришел в себя без ее помощи. Видя, как он замотал головой и сел, озираясь вокруг, ей захотелось забиться в копну сена.

Лицо Аритона исказилось от боли. Он дотронулся до вспухшей раны на голове и вопросительно посмотрел на Элайру.

— От какого колеса в потустороннем мире ты меня спасла? От колеса Дейлиона-судьбоносца? Или вытащила меня прямо из-под колесницы Даркарона? Мне кажется, что сам Эт решил меня наказать.

Надо же, он еще шутил!

— А я не могу понять, почему ты оказался таким непроходимым глупцом? — взорвалась Элайра. — Еще немного — и они бы тебя убили. И во имя чего ты принял бы смерть?

Аритон увидел кровь на пальцах, и улыбка его погасла. Он подхватил брошенную Элайрой тряпку. Повернув ее другой стороной, он сложил материю в несколько слоев и поднес к ране.

— Полагаю, на этот вопрос ответишь мне ты.

— Даркарон-мститель! — Элайру охватывало отчаяние. — Ты — в Эрдане! Это хоть ты понимаешь? По выговору ты почти не отличаешься от варваров. А «Четыре ворона» — логово итарранских головорезов!

— А нам нужно их бояться? — с предельным спокойствием спросил Аритон.

Его любопытство было искренним, без малейшего желания поиздеваться над нею.

— Неужели Асандир тебе не рассказывал? — с нарастающим изумлением спросила Элайра. — За пойманных наследников графа здесь платят меру золота, половину меры — за наследников клановых кровей. Кланы, чтоб ты знал, — это потомки родовой знати, изгнанные из городов. Ну а за принца здешний правитель был бы готов поснимать все золото и драгоценности со своих пухлых дочек.

Упершись локтем в копну сена, Аритон сооружал себе повязку для головы. Он наклонился, и потому лица его Элайра не видела.

— А что ты знаешь о принцах? — простодушно спросил Аритон.

Элайре показалось, что ее сердце бьется о ребра, как птица о прутья клетки.

— Уж не собираешься ли ты мне сказать, что не знаешь, кем являешься?

К Аритону вернулась его всегдашняя насмешливость.

— До прихода в эту гостеприимную таверну знал. Что-то уже успело измениться?

— Нет.

Элайра села, обхватив руками колени. Ей поневоле пришлось включиться в его игру.

— Ты, ваше высочество, являешься тейр-Фаленитом, наследным принцем короны королевства Ратан. А смысл всех этих пышных фраз таков: ты — потомок одной из древних династий верховных королей. И представь себе, каждый человек в этом городе и за его пределами, исключая младенцев и немощных старцев, за удовольствие самолично четвертовать тебя был бы готов пожертвовать собственным сыном.

Странный звук прервал ее на полуслове. Из груди Аритона вырвался не то кашель, не то стон.

Элайра повернулась к нему. Рука наследного принца как-то странно свисала, голова была запрокинута. Лицо его выражало неподдельное замешательство.

Аритон не собирался издеваться над ней; ему действительно никто не рассказывал об этом. Но дело было не только в неведении принца. Элайра ощутила, как вокруг головы Аритона, приведенное в действие невидимой пружиной, собирается кольцо силы. Сила эта явно принадлежала Асандиру. Элайре хватило доли секунды, чтобы понять: сила, противостоящая воле Аритона, являла собой мастерски поставленную преграду. Ее слова послужили толчком, пробившим там брешь. После этого Аритону, умевшему разрушать чужие заклятия, не составило труда уничтожить и наложенное Асандиром.

В воздухе что-то затрещало, словно вспыхнула невидимая искра.

Потом Аритона охватил гнев, заполонивший все существо принца и ослепивший его разум. Через некоторое время пружина гнева распрямилась. Аритон погрузился в себя.

— Тейр-Фаленит, — произнес он на чистом и правильном паравианском языке. — Наследник силы.

В свете белого кристалла тряпка, обмотанная вокруг его головы, была чем-то похожа на корону.

— Расскажи мне о Ратане, — велел принц Элайре.

Повеление не оставляло возможностей отказаться; опасаясь вызвать новую вспышку его гнева, Элайра решила подчиниться.

— Пять графств на северо-западе Этеры когда-то были землями, подвластными Ратану, король которого правил в Итамоне. — Элайра повела плечами. — С тех пор как правление в Этере перешло от паравианцев к людям, короли Ратана, коронуемые Содружеством Семи, все без исключения были из династии Фаленитов.

Аритон пошевелился, однако не сумел скрыть своей невольной дрожи. Он сорвал с головы тряпку, которая вдруг показалась ему тяжелым железным обручем. Его ответ был полон сарказма, но за ним ясно ощущалась душевная боль.

— Дальше можешь не рассказывать. Народ Ратана прозябает в нищете и бесконечных междоусобицах, а Итамон лежит в развалинах, и вокруг простирается пустыня.

Отчасти он был прав, но у Элайры хватило сообразительности промолчать. Наверное, Асандир неспроста скрыл от Аритона какие-то сведения о нынешнем состоянии Ратана.

Наследный принц поднялся и стал мерить шагами сеновал. Он двигался почти бесшумно, не скрипнув ни одной половицей. Наконец Аритон стремительно повернулся и с отчаянием, острым, как обнаженный меч, спросил:

— А что ждет Лизаэра?

Элайра попыталась ответить шуткой:

— Его тоже ждет королевство. Кстати, Эрдана и сеновал, где мы сейчас сидим, — часть Тайсанского королевства. Точнее, самый его центр.

— Вот оно что. — Аритон вскинул брови. — Ну конечно же, королевский штандарт. Там, в таверне. Может, пренебрежительное отношение к атрибутам королевской власти в городах и заставило Асандира скрывать это от меня?

«Существуют и более веские причины», — хотела сказать Элайра, но вовремя спохватилась и молча кивнула. Она видела, что Аритон вполне согласился с этим доводом. До каких же его глубин удалось ей добраться, какие пласты поколебать за этот промежуток времени? Напряжение покинуло принца; теперь по его лицу было видно, что он что-то задумал.

— Я могу скрыть свое поражение от Асандира, — заявил Аритон как будто бы в ответ на мысль, не дававшую Элайре покоя.

Младшая послушница уставилась на него.

— Ты? — Эт милосердный, разве он не почувствовал, какая ужасающая сила таилась в той преграде? — Каким образом? Ты в своем уме?

Хотя стена и была без окон, Аритон кивком головы точно указал в направлении таверны.

— Скажи мне, милая девушка, как тебе удалось оказаться на другом конце зала?

Элайра спешно притушила свет кристалла, дабы скрыть удивление. Ведь на Аритона напирали со всех сторон, он был целиком поглощен сражением и едва ли мог видеть сквозь ее магический покров.

Аритон вновь начал расхаживать по сеновалу, словно разговаривая сам с собой.

— Асандир вряд ли ожидал, что я сумею сломать столь мощную преграду.

На Элайру сыпались клочки сена; принц возбужденно размахивал руками.

— Даркарон его побери! Я уже давно пытался сломать этот барьер, но стоило мне приналечь покрепче, как я тут же терял сознание.

Так вот чем объяснялось странное замешательство Аритона, когда он увидел старинное знамя!

— Не понимаю, почему Асандир ничего тебе не сказал?

Руки принца обхватили ее запястья; обманчиво и опасно нежные, они убрали ее пальцы с кристалла. Неяркий свет полился вновь. Аритон стоял перед ней, преклонив колено. Лицо принца было решительным и сердитым.

— Почему? — переспросил принц. — А если я вовсе не жажду взваливать на свои плечи тяготы, сопутствующие моему восхождению на престол?

Аритон отпустил ее руки и слегка оттолкнул Элайру, словно почувствовав, что ее интуиция кориатанки скажет ей больше его слов.

— Короли не властны над своей судьбой. Они постоянно жертвуют собой во имя кого-то и чего-то. Но зачем нужны эти жертвы? Чтобы накормить голодных? Едва ли; голодные сами добудут себе пропитание, если не развращать их подачками. Глупый король наслаждается собственным величием. Умный — ненавидит свою участь. Он тратит все силы на распутывание бесконечных интриг и раскрытие заговоров, ибо его власть не дает покоя другим. А в результате они с еще большей алчностью стараются вырвать у него эту власть.

Принц не лукавил; в его зеленых глазах светилось упорное нежелание становиться королем. И все же Элайра попыталась возразить:

— Твой друг Лизаэр сказал бы, что справедливое правление приносит чувство удовлетворенности.

Аритон поморщился.

— Все это пустые и банальные слова. Люди бездумно их повторяют. Но если вдуматься — удовлетворенность лишена красоты, а справедливость не наполняет сердце радостью.

Он опустил руки и понизил голос почти до шепота:

— Фелирин Алый сказал бы тебе то же самое.

Вот, оказывается, как зовут того менестреля, который удачно подыграл Элайре и своей грубой шуткой спас принца от верной гибели. Элайру, однако, эти поверхностные объяснения ничуть не убедили. Она сделала собственный вывод: Аритон выскользнул из-под опеки мага и пошел бродить по Эрдане, потому что явно жаждал приключений. Возможно, он действительно не знал о неприязни горожан к родовой знати, а может, не желал задумываться о возможных последствиях. Его порывистая натура беспечно завязывала узлы, даже не предполагая, что какой-то из них может оказаться петлей на шее.

Настроение принца в очередной раз изменилось, и он заговорил с учтивостью придворного:

— Я перед тобой в долгу, юная колдунья. Ты уберегла меня от весьма неприятного столкновения, и я глубоко признателен тебе за это. Надеюсь, мне представится случай отблагодарить тебя.

Эти искренние слова показались Элайре неуместными.

— Я ведь спасла тебе жизнь, — резко сказала она, пытаясь поколебать охватившее его благодушие.

Казалось, Аритон не замечал ни своей помятой одежды, ни ссадин на лице. Он молча, с каким-то скрытым упреком посмотрел на Элайру. И вдруг до нее дошло: его беззащитность была внешней. На самом деле Аритон не был беззащитен. Палка с крюком являлась лишь обманной уловкой. В запасе у него оставалось главное оружие — искусство создания теней. Взбудораженная этой мыслью, Элайра увидела недавние события совсем в ином свете. Значит, Аритон не случайно, а намеренно оказался возле двери, ведущей в кладовую?

Отдавая должное его упрямству, Элайра засмеялась.

— Выходит, ты бы все равно оказался в мусорной куче?

Аритон улыбнулся.

— Выходит, что да. Кстати, тебе есть где провести ночь? Я бы охотно проводил тебя до дому.

— Какое бесценное предложение, — выдохнула Элайра. На глаза у нее наворачивались слезы. Хотелось надеяться, что от сенной трухи. — Обо мне не беспокойся. Ты и так уже успел намозолить глаза в этом городе.

— Как и в любом другом, — усмехнулся Повелитель Теней. — Тебе не надо беспокоиться о вещах, о которых мне и самому ужасно лень волноваться.

Аритон взял ее за руку, помогая встать. Элайра не противилась. Его слабость и впрямь была обманчивой. Принц не слишком охотно выпустил ее пальцы из своих.

— Я сама доберусь до дома. Весь вопрос, сможешь ли добраться ты.

Элайра промолчала насчет магической защиты обоих входов на улочку, где жила предсказательница. Однако принц понял ее туманный намек.

— Асандир знает, что я пошел проветриться. — Аритон поморщился, глядя на запятнанную одежду и втягивая ноздрями не слишком приятный запах. — На улочке, где стоит дом Энитен Ту эр, есть пара-другая не менее вонючих луж, а кроме них — добрая дюжина иных препятствий. Человеку, с которым случаются обмороки, ничего не стоит потерять равновесие и шлепнуться прямо в грязь.

Едва касаясь пальцами волос Элайры, Аритон начал вынимать из них клочки сена. И именно в этот момент, когда она позабыла обо всех уловках, младшая послушница, наблюдавшая за второй ветвью, соизволила обнаружить ее присутствие.

Элайра оторопела, почувствовав знакомый толчок. Ее нашли. В ответный посыл Элайра вложила все свое неподдельное негодование. Никак, эта клуша собралась еще читать ей мораль?

— Провалиться тебе в Ситэр, не сейчас! — выкрикнула Элайра, добавив не слишком приличное словцо.

Ошеломленный Аритон отступил.

— Что случилось?

— Ты здесь ни при чем, — уверила его Элайра, хотя это было полуправдой.

Существовали прегрешения более страшные, чем встреча с магом из Содружества Семи и игра в карты с его беспутным учеником. Беседа с принцем на сеновале, да еще глухой ночью, явно относилась к таким прегрешениям. Но на объяснения Аритону особенностей своего положения у Элайры не было времени.

— У каждого есть свой Асандир. От меня тоже потребуют ответа, и мне еще предстоит соорудить правдоподобное объяснение.

Аритон улыбнулся и отступил в темноту сеновала.

— Могу предложить испытанное средство: нырнуть с головой в помойную кучу.

Элайра услышала его мягкие шаги; принц направлялся к лестнице.

— Прощай, юная колдунья.

Аритон исчез. Элайра осталась, и положение ее стало еще сложнее и запутаннее, чем прежде, а замешательство, пережитое в доме Энитен Туэр, теперь казалось пустяком.

Страж Миртельвейна

Миртельвейнское болото занимало пространство между отрогами Тириакских гор с одной стороны и северным берегом Метласского озера с другой. Сюда не отваживались забредать даже самые отчаянные и безрассудные храбрецы. И причина была отнюдь не в непролазных топях, накрытых низким куполом тумана. Под обманчиво спокойной поверхностью заводей, разделенных кочками, на которых росли остролистные тростники, в мутных глубинах обитало и множилось ужасающее зло. Не одно столетие прошло в бесплодных попытках отгородить это зло крепкими стенами. И все же был человек, презревший опасности, который постоянно ходил по шатким, выщербленным камням насыпной дороги. Дорога эта сохранилась с незапамятных времен. Когда Этера погрузилась в туман и Содружество Семи лишилось многих своих соратников и помощников, Миртельвейнское болото тем не менее ни секунды не оставалось без присмотра.

Маг-заклинатель Веррэн примостился на кучке камней. Он сидел на корточках, упираясь локтями в колени, у ног его лежал свернутый плащ. Длинные светлые волосы блестели от капелек влаги. Бдение мага продолжалось уже несколько часов, и за все это время Веррэн ни разу не пошевелился. Его крупные натруженные руки, испещренные точечками следов от укусов, сжимали видавший виды посох.

Поверхность воды вдруг покрылась рябью, но маленькие волны, бьющиеся о ветхую стену, были вызваны не ветром. Их подняли существа, скрывавшиеся в глубинах. Потом все стихло. Стоячая вода снова приобрела свой обычный маслянистый оттенок. Веррэн наморщил лоб. Один из его пальцев непроизвольно дернулся. Темные глаза вперились в еще более темную воду.

Заводь отражала серые туманные небеса. Ее поверхность чуть заметно подрагивала. На первый взгляд могло показаться, что с осклизлого дна поднимаются пузыри. Но только на первый. Веррэн надул губы — когда-то эта его привычка приводила в восторг всех девчонок в тавернах Данфола, — потом разжал пальцы и медленно, с крайней осторожностью простер над водой руку.

— Нечего прятаться, отродье метурий. Вылезайте, я все равно вас почуял, — произнес он.

Давно уже не было на свете тех девчонок, что строили ему глазки в тавернах. Наверное, за шестьсот лет даже кости их успели сгнить. И манера говорить была теперь совсем другой. Только занятие Веррэна оставалось все тем же — сторожить Миртельвейн.

Произнеся эти слова, он сомкнул пальцы. Невидимая нить силы устремилась в темные глубины заводи. Вскоре вода вспенилась; чей-то хвост, тонкий, как прутик, хлестанул по поверхности и снова скрылся.

— Нет, — задумчиво сказал Веррэн. — Меня не так-то легко провести.

Он произнес заклинание, и другая сила стрелой понеслась вдогонку за тварью, которая, петляя, пыталась ускользнуть.

Из глубин поднялась завеса мути и слизи, вода покрылась грязной пеной. Взметнув фонтан брызг, на поверхность вынырнуло змееподобное существо, пойманное заклинанием Веррэна. Тело змеи было узким, а голова имела клиновидную, как у гадюки, форму. Два рубиновых глаза, не отрываясь, злобно глядели на человека.

Усилием воли маг-заклинатель заставил себя не отшатнуться и быстро начертил в воздухе магический знак. За его пальцем тянулась мерцающая полоска.

Змея оставалась связанной силой заклятия, пока Веррэн без всяких защитных трюков и оберегов преобразовал мысль в силу, а потом сплел из невидимой силы подобие прочной веревки. Змея шипела, пытаясь порвать магические узы; ее хвост яростно хлестал по кромке воды.

Лоб Веррэна покрылся потом. Пальцы задвигались еще быстрее, превращая магическую веревку в силок, который он и набросил на беснующуюся змею.

Со всех сторон полетели брызги. Магический силок все туже сдавливал кольца змеи, и она вдруг... закричала, как раненый кролик.

У Веррэна волосы встали дыбом. Он пресек отчаянную попытку твари нырнуть и скрыться под водой. Змея опять закричала. В носу у Веррэна засвербело от ядовитых испарений, поднимавшихся над бурлящей поверхностью воды, но он не мог позволить себе отвлекаться: сосредоточенно нахмурившись, маг высвободил оставшуюся часть силы, накопленной за долгие часы ожидания.

Магическая сеть замерцала, потом мгновенно раскрылась, и змеиный крик стих. Казалось, болото само исторгло ее обмякшее тело. Но теперь счет шел на мгновения. Малейшая оплошность — и змея снова уйдет вглубь.

Веррэн схватил посох. Проворный, как воин на поле боя, он подцепил одно из змеиных колец, быстро дернул, и змея шлепнулась на замшелые камни обвалившейся древней стены. Длиной эта тварь была не менее четырех футов.

Кожа змеи была иссиня-черной, с отливом, по всей спине торчали шипы. Красные глазки, сощуренные в щелочки, чем-то напоминали глаза разъяренной кошки. Глотку выделяло блестящее пятно цвета слоновой кости; змеиное брюхо, как и все остальное тело, было черным. Веррэн осторожно разжал змее пасть и обнажил клыки. Вниз упало несколько прозрачных капель яда. Сами капли не имели запаха, но поверхность камня, куда они попали, сразу же покрылась пятнами, и оттуда потянулись струйки едкого дыма.

Веррэн отпрянул. Когда-то он был весельчаком, но теперь, похоже, разучился даже улыбаться. Он вполне ожидал, что может столкнуться с новой породой метласских змей, которыми кишело Миртельвейнское болото. В минувшие века в тела этих змей вселялись метурии — духи ненависти. Хотя Содружество Семи еще пять тысяч лет назад истребило последнюю из этих сущностей, родственных ийятам, наследие метурий, казалось, прочно перешло к метласским змеям.

Миртельвейнское болото порождало в своих глубинах все новые и новые породы змей: от вполне безобидных до смертельно опасных. Веррэн постоянно вылавливал змей в разных местах болота и уже по виду знал, чего ожидать от каждой из них. Но он даже не предполагал, что у твари, пойманной им сегодня, окажется кирл-анкешид — самый опасный из всех ядов. Представив, чем могла окончиться для него эта охота, Веррэн невольно содрогнулся. Ощущая слабость в коленях, он оперся на посох и прошептал слова благодарности Эту, сохранившему ему жизнь.

Укус этой змеи убил бы его мгновенно; яд, попавший на кожу, отсрочил бы гибель на несколько мучительных дней. Кирл-анкешид прожигал человека насквозь. Поначалу тело корчилось в судорогах, потом наступала полная неподвижность, и жертва заживо сгнивала. Представив себя распростертым на камнях, Веррэн снова вздрогнул.

Зная от Сетвира, что Содружеству Семи и так хватает забот с хадримами и начавшим исполняться Пророчеством о Западных Вратах, Веррэн нахмурился. Его известие никого не обрадует. Маги Содружества были искренне убеждены, что кирл-анкешид остался лишь в воспоминаниях.

Преодолевая навалившуюся на него усталость, страж Миртельвейнского болота выпрямился, отряхнул плащ, взял посох и спихнул мертвую змею в воду. Но ей не суждено было опуститься на дно. Пока Веррэн, осторожно ступая по шатающимся камням, возвращался обратно, сородичи этой змеи уже взбаламутили всю заводь, хищно разрывая на куски и пожирая неожиданную добычу.

Наблюдения

В городе Горный Замок, вынырнув из тумана, ворон садится на плечо облаченного в черное мага, печальные темные глаза которого кажутся еще темнее под широкополой шляпой с узорчатой серебристой лентой...

В Тайсане, на внутреннем дворе полуразрушенного старого графского замка, послушница, наблюдавшая за второй ветвью, докладывает Главной колдунье о том, что самовольное посещение Элайрой Эрданы закончилось тайной встречей с неким принцем, произошедшей на сеновале постоялого двора...

Сетвир, маг и хранитель летописей Альтейнской башни, сообщает Асандиру, остановившемуся в доме Энитен Туэр: «Не задерживайтесь в Камрисе. Нам грозит новая беда: в Миртельвейнском болоте обнаружена новая порода метласских змей, жалящих кирл-анкешидом...»