Тайга и тундра везде одинаковы, так что о месте, где жил Равдола, много не расскажешь. Где-нибудь стояла его «гамма» - постройка в виде полушария, сооруженная из жердей, торфа и камня, а рядом с ней, вероятно, дымился костер для выжигания угля. Это не имеет значения для рассказа, поэтому Хейка едва упомянул о жилище. Важнее сам Равдола, угольщик, пропахший смолой и дымом больше, чем любой другой житель этой уединенной лесной местности. Никому не нужно было его бояться, хотя с тремя ножами за поясом и заросшим лицом он выглядел почти грозно. Кто знал Равдолу, тот охотно бывал у него в гостях.

Не думаю, что он когда-нибудь тяготился своим одиночеством. Эти люди, по-своему простые, добросердечные и гостеприимные, совсем не ищут приключений и не знают, что такое романтика. Если им приходится сидеть у костра, они довольны и этим, раз уж так сложились обстоятельства.

Равдола жил беззаботно, предоставляя дымиться своему костру и уступая охоту другим. Для себя он стрелял несколько куропаток, а иногда и лису, если она попадалась ему на дороге. Бес его, видимо, попутал, когда он вдруг прицелился, да и выстрелил в одну старую медведицу. Этот выстрел, как будет видно, принес смерть не ей, а ему.

«Она нюхала меня,- так говорил Равдола, не знавший охотничьих выражений.- У меня, должно быть, свой собственный запах, потому что она долго стояла и не знала, кто перед ней. Стрелял ты когда-нибудь в медвежью голову через глаз, Хейка? Я нет. Поэтому я стрельнул неправильно и лишь немножко поцарапал ее».

Равдола пришел к Хейке. Он искал медведицу. Может быть, она лежала где-нибудь раненая и подыхала. Он искал ее три дня.

У Хейки была собака - хорошая лайка, натасканная по лосю, которая шла также и на медведей. С ней он возобновил поиски. Но медведица как сквозь землю провалилась. Ни малейшего следа не осталось от нее.

- Вероятно, я скорее убил бы пять других, чем эту истекающую кровью старуху,- сказал Хейка, втягивая леску и бросая в лодку форель.- Я не изверг, Эрих, и не люблю, чтобы зверь медленно околевал. Равдола сделал бы лучше, предоставив это дело мне, я бы с ней расправился как надо, а Равдоле дал бы порядочный кусок мяса. Но нет, он хотел охотиться на медведей, этот ребенок.

- Куда он ей попал? - спросил я.

- Он не мог сказать этого и она мне об этом не рассказала. Во всяком случае царапина была так глубока, что вынуждала ее лежать целыми днями.

С тех по р Равдола стал избегать всех крупных зверей.