Пейзаж, раскинувшийся перед Амандой сейчас, в корне отличался от предыдущего. Он не был радужным, хотя и в представшей перед ней мрачности имелась своя красота и философия.

Грозовое небо то и дело озаряли молнии, сопровождаемые отдаленными раскатами, но отчего-то казалось, что грозы здесь не случится. Все трое стояли на самой вершине одного из изумрудных холмов, составляющих весь обозримый пейзаж. Темно-зеленая трава умиротворяюще стелилась от ветра, который то и дело волновал кроны приземистых одиноких деревьев. Одни сплошные холмы и долины под темным грозовым небом. Создавалось впечатление, что сейчас глубокий вечер. Хотя, может быть, так оно и было. У подножья холма, на котором они стояли, подгоняемые ветром, простиралась долина, занятая маленькой деревушкой.

– Нам туда?

– Да, Аманда, нам туда… – натянуто ответил Уоррен, демонстрируя свое недовольство положением вещей. Он борзо обошел ее и начал спускаться.

Аманда глянула на Фрэя, скорчила гримасу крайнего сожаления и поспешила следом. Она понимала, почему он так расстроен. Чувствовала, что промедление может стоить им всем очень дорого, но в то же время ей просто необходимо было узнать, как статуэтка демона попала в ее дом. И узнать до встречи с Убийцей и своей мести, идея которой становилась всё более навязчивой.

– Там живет моя семья? – крикнула Аманда, но Уоррен не среагировал. Тогда она догнала его и задала вопрос снова.

– Увидишь, когда дойдем.

– Вечно ты так! – всплеснула та раздраженно. – То «не задавай вопросов», то «кто его знает»! Вот и приходится самой во всем разбираться….

– Там одна из твоих сестер. – буркнул тот.

– Одна!? Но мне нужны все! Или, по крайней мере, родители уж точно!

– А можно узнать, зачем? – Уоррен резко остановился. – Из-за тебя мое дело под угрозой, а я даже не знаю причину.

Аманда помолчала с минуту, обдумывая, какую правду предложить. Она прекрасно умела врать, и не то чтобы научилась с годами – казалось, она всегда владела этим даром. Ей обычно не требовалось времени, чтобы сложить историю, но Уоррена совсем не хотелось обманывать.

– Я просто хочу увидеть их перед тем, как пойти с тобой дальше. Ведь я могу… умереть. Хочу проститься, вот и всё. – сказала, наконец, Аманда, решив, что врать и недоговаривать – разные вещи.

Уоррен смерил её прищуренным взглядом, а потом пренебрежительно фыркнул и пошел дальше.

– Они мертвы – вы уже прощались. – бросил он, не поворачиваясь. – А потом если ты умрешь, вы всё равно встретитесь…. Абсурд.

– Это другое. – настаивала та. – Мне нужна поддержка.

– Что ж, для этого вполне хватит одной сестры!

Ему всегда есть, что сказать! – в негодовании подумала Аманда. Хотела бы она посмотреть на тот великий момент, когда у Уоррена Глика не хватит ни слов, ни идей.

Поселение, которое им открывалось, уходило глубоко в долину, виляя между холмами. Все дома как один, приземистые с треугольными крышами, заросшими мхом, и круглыми окнами, из-за чего складывалось впечатление, что Аманда попала в Хоббитон. Почти у каждого домика стояли столбы с натянутыми веревками, на которых сушилось постельное белье, волнуемое ветром. На соседнем холме паслись коровы и овцы. Вообще-то ее сестры ни за какие деньги не променяли бы городскую жизнь на провинциальную, поэтому было сложно представить, что хоть одна проживает здесь по собственной воле. А Тара – та и вовсе ненавидела сельскую жизнь лютой ненавистью. Даже жизнь в роскошном пригороде казалась ей чем-то омерзительным. Она не раз называла ее адом.

– Уоррен, а это вообще что за место? Рай… или не рай?

– Рай и ад – условные обозначения. – ответил тот. – Есть жизнь и смерть. Одна сторона и другая. Это – другая.

– Но ни одна из моих сестер ни за что бы не согласилась жить в подобном месте.

– Так она и не в жизни. – напомнил Уоррен. – Она в смерти. Здесь она не выбирает. Выбор уже сделан.

– Но… – Аманда никак не могла сформулировать мысль. – Но это же выглядит как наказание. Должно же быть что-то еще?

– Должно. – согласился тот. – Но никто не знает, что именно. Когда приходит время, они просто исчезают.

– А ты?

– Что я?

– Раз ты здесь, значит мертв?

– А ты, Аманда, мертва? – с нажимом спросил Уоррен.

Та злобно цыкнула и сбавила шаг, чтобы поравняться с Фрэем.

– Почему он так со мной?

– Всё еще недоволен, что ты заставила идти сюда. Ты держишь его за хребет.

– У нас говорят «за яйца».

– Как бы там ни было, – усмехнулся демон. – Такое никому не нравится.

Аманда неопределенно пожала плечами и стала озираться. Они шли по вихляющей тропинке посреди заросших мхом домиков и хлещущих друг дружку влажных простыней на ветру. По пути встречались колодцы как в древнейших поселениях, и стояла мертвая тишина. Всё здесь казалось в некотором запустении.

– А где вообще все?

– Я думаю, сидят по домам.

– А почему ставни закрыты?

– Чтобы никто не мешал.

– Не мешал чему? – не унималась Аманда.

– Платить, я думаю… – спокойно ответил Фрэй.

Та, уж было, хотела спросить «за что», но поостереглась, что терпение Фрэя не безгранично. Да и потом, в принципе и так ясно, за что. За жизнь, наверное. Всё-таки Аманда была очень благодарна Уоррену за то, что тот перетащил ее на эту сторону без всех этих неприятных… нюансов.

– И как долго это может длиться?

– Там, где нет времени, подобное сложно утверждать.

– Но это долго?

– Бесконечно долго. – кивнул тот.

– Так странно… – покачала головой Аманда. – Неужели жизнь гораздо короче, чем плата за ошибки?..

– Если бы смертные это знали, были бы гораздо осмотрительней. – заметил Фрэй.

– Аманда! – настойчиво позвал Уоррен. – Подойди!

Та вздрогнула от неожиданности и тут же подбежала к нему.

– Мы близко…. Вон дом.

Она проследила за его взглядом. Дом, на который кивнул Уоррен, находился еще довольно далеко и ничем особенным не отличался от остальных. Такой же заросший мхом и с круглыми окнами. Аманда, было, притормозила, чтобы поделиться этой новостью с Фрэем, но Уоррен потребовал:

– Иди рядом со мной.

Та пожала плечами и безропотно подчинилась.

По мере приближения ее ждал еще один неприятный сюрприз, хотя нет… более подходящее определение – жуткий. На двери этого дома, куда они шли, кто-то распял белую собаку.

– Какого черта… – только и смогла выдавить Аманда.

Тара обожала собак. У самой их было две – мальтийская болонка и померанский шпиц. Когда одна из них умерла, Тара тут же завела такую же и назвала тем же именем, в итоге бессменные Попер и Лимпа прожили с ней всю жизнь. Иногда казалось, что она любит их больше, чем сына. Интересно, каково проходить мимо этого каждый день? Аманда не сомневалась, что в доме находится именно ее старшая сестра. Если речь идет о наказании, то такое место, как раз для ее старшей сестрички….

Уже у порога она обернулась к спутникам и сказала:

– Дальше я пойду одна.

– Чего это? – недовольно спросил Уоррен.

– Семейные дела.

– И?

– Много слюней и соплей. Тебе не понравиться.

– Я знаю тебя, Анда… какие сопли, о чем ты?

– И, тем не менее, сейчас самое время для этого, поэтому Уоррен, дай нам, пожалуйста, побыть наедине.

Тот отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи.

– Ладно… но имей в виду – я досчитаю до тысячи и пойду за тобой, если сама не выйдешь.

– Поняла. – Аманда коротко кивнула и с неприязнью схватилась за ручку, стараясь не касаться мест с засохшими брызгами крови.

Труп был старым и иссохшимся, от него исходила слабая гнилостная вонь. – Что ж ты не уберешь ее, Бильбо?.. – подумала она и вошла внутрь.

– Анди вьет из меня веревки… – вздохнул Уоррен Глик. – Нельзя всегда получать то, что хочешь.

– Точно. – заметил Фрэйндъерн.

Тот резко к нему обернулся.

– Меня имеешь в виду?

Но демон уже смотрел вниз, изучая мягкую мшистую почву.

– Один долбанный тупой демон… – начал отсчитывать Уоррен, яростно испепеляя того взглядом. – Два долбанных тупых демона….

* * *

В комнате, в которой оказалась Аманда, было непроглядно темно.

– Тара! – позвала она, стоя на месте, чтобы не врезаться ни во что, но никто не ответил.

– Синди! Берта! – попробовала Аманда, но результат остался тем же.

Осторожными маленькими шажочками она начала пробираться вперед, выкрикивая поочередно имена своих сестер. Глаза очень быстро привыкли к тьме, и Анда уже начала различать абрисы мебели и выступающие углы. Кто-то сидел за столом у окна. Тара или Синди или Берта… понять было невозможно. Поэтому Аманда отвела щеколду и распахнула полукруглые ставни, запустив свет в комнату. В ту же секунду женщина за столом, охнув, разула ничего не понимающие глаза и схватила ее за кисть. Другой рукой она, как оказалось, сжимала объемную дурацкую кружку с Плуто, наполовину полную кофе с молоком, который теперь весь растекся лужей по столу.

Как и предполагала Аманда, это была ее старшая сестра Тара, находящаяся примерно в шестидесятипятилетнем возрасте, в котором они виделись в последний раз. Примерно за два года до смерти. И, тем не менее, сейчас Тару было трудно узнать. На голове тугой платок, будто она снова проходила химию, глаза запали, серое лицо осунулось, а кожа плотно обтянула кости. Тара умерла от рака, и, похоже, что после смерти она продолжала им болеть. Что может быть страшнее? Особенно, если смерть кажется подарком судьбы….

– Тара, это я – твоя сестра. – Аманда пыталась звучать успокаивающе, чтобы привести ее в чувства.

Тара бешено вращала зрачками. Казалось, ее выдернули из какого-то близкого к коме состояния. Но вскоре ужас на ее лице сменился бескрайним удивлением, и пересохшие губы произнесли:

– Аманда???

– Да, это я, Тара. – улыбнулась та. – Не отпустишь?

Женщина слепо посмотрела на свою руку, сжимающую правую кисть Аманды, наличие которой вызвало какое-то странное смятение на ее лице, но потом всё же разжала пальцы. На коже остались белые следы.

– Прости.

Странно, что они не обнялись. Две сестры, которые не виделись столько времени…. Даже никаких поползновений.

– Хорошо выглядишь. – глухо сказала Тара. – Хотя ты очередная иллюзия. Всё понятно.

– Я не иллюзия. Почему ты так решила? – спросила Аманда, садясь напротив.

– Здесь таких много за последнее время. Ходите… убиваете меня. Как же я устала от всего этого. Я больше не могу…. – упадническим голосом пролепетала Тара, которая в свое время вставляла по две-три шутки в каждое предложение.

– Убиваем тебя?.. – переспросила Аманда.

– Я устала просить прощение и прощать, устала копаться в себе. Этому нет конца. А я так хочу выбраться отсюда. Хочу стать снова молодой… как ты. Почему ты так выглядишь? Пришла позлить меня? Спровоцировать? Как же-как же, красавица Анди Белоснежка… вечно всем недовольная, принимающая всё, как должное. А хочешь правду? Когда ты сгорела, милая, я подумала поделом ей…. И это не из зависти, не надейся. Просто я решила, что только так ты сможешь научиться хоть кого-то любить и ценить свою жизнь. Но всё стало только хуже. Твоё сердце… оно мёртвое.

– Но я любила свою семью! – возразила Аманда, с ужасом осознавая то, что услышала.

– Заткнись! – проорала Тара ей в лицо. – И дослушай! Разве не за этим всё это?

Та аж вжалась в спинку стула, на котором сидела.

– Ты стала злой. Ты стала невыносимой. Поэтому все и разъехались. Бедные мать с отцом… как они тебя выносили даже представить страшно. Ты уничтожала всё хорошее к тебе отношение. Тебе было больше ничего не надо, только лишь твоя рука и твоё лицо. Тебя всегда волновала только ты, Аманда! И мне не за что перед тобой извиняться! Зато тебе есть за что. Может, ты за этим пришла?

Та не могла ни пошевелиться, ни вымолвить хоть что-то в своё оправдание или знак протеста. Аманда находилась в состоянии глубочайшего шока.

– Я так и знала. – Тара пренебрежительно фыркнула. – Позволь спросить – когда я заболела, и Синди позвонила тебе и сказала об этом… Заметь, я не спрашиваю, почему ты тут же не сорвалась с места! Тебя всю жизнь берегли, понимая, что ты калека, и что тебе тяжело переезжать с места на место, и, возможно, даже поднимать трубку… – иронично заметила она. – А к тебе приедешь, так ты не обрадуешься, будешь всем своим видом показывать, как тебе хочется, чтобы тебя поскорей оставили одну. И тебя оставили. Но скажи… неужели у тебя не ёкнуло? Где-то вот здесь. – Тара прижала ладонь к груди сестры, как ударила….

Аманда, было, дернулась, чтобы сбросить руку, но та с силой впечаталась в грудную клетку.

– Пусто…. – констатировала Тара. – Я долго боролась, но ты предпочла не участвовать во всем этом. Тебе было вполне достаточно звонков от Синди или Берты.

– Но ведь ты не звала меня! – защищалась, как могла, Аманда. – Когда я стала калекой, мне меньше всего хотелось внимания. Я думала, это нормально.

– Нет, Аманда, ненормально! – Тара хлопнула ладонью по столу. – Человек не должен быть один! Человеку нужна поддержка со стороны окружающих его людей! Нужна любовь и сочувствие! Всем! Кроме тебя…. Кто ты вообще такая?

– Тара… – тихо сказала Аманда. – Я твоя сестра. И, возможно, я и меряю всех по себе, но я в жизни не представляла, что кому-то причиняю этим боль. И мне жаль, что я не держала тебя за руку, когда ты умирала.

– Нет! – выкрикнула Тара.

– Ты не имеешь права так говорить. Ты не знаешь.

– Нет! – снова крикнула та.

– Что нет?

– Ты не моя сестра….

– Да как ты можешь!? – возмутилась Аманда. – Господи, ну неужели у тебя в памяти не нашлось времени, когда у нас всё было в порядке?

– Я серьезно, Аманда… ты не моя сестра. Ты вообще не нашей породы. – ровно сказала Тара. – Мать блондинка, отец рыжий. Оба светлоглазые. Как ты такая получилась, скажи на милость? Никогда не задумывалась?

– За что ты так со мной? – подавленно спросила Аманда.

– Это правда. Все берегли тебя как прихотливый редкий цветок, только вот я не уверена, что ты была им.

– Восемьсот восемьдесят один долбанный тупой демон… – послышался громкий голос с улицы.

– Это тебя? – с издевкой поинтересовалась Тара.

– Значит, я приемная? – тихо спросила Аманда, пытаясь сохранять спокойствие.

– Приемная? Хм… скорее пришлая.

– Что это значит?

– Только то, что я сказала.

Тара поднялась из-за стула, взяла кофейник с конфорки и налила кофе в дурацкую кружку с Плуто. Аманда вскочила с места, вырвала ее из рук у сестры и бросила о стену.

– Значит, скажи еще раз, потому что я ничего не понимаю!!!

Тара слепо уставилась на нее. Она казалась напуганной. Даже Уоррен на улице перестал считать ненадолго.

– В этом вся ты, Аманда. Чуть что не по тебе, и ты начинаешь крушить всё вокруг.

– ЭТО НЕ ОТВЕТ!

Тара покачала головой.

– Ты пришла к нам. Постучалась в дверь, и моя семья приняла тебя. Ты ничего не помнила – ни имени, ни прежней жизни. На вид тебе было лет восемь. Какое-то время твою настоящую семью искали, но впустую. В итоге мои родители удочерили тебя, а с нас – детей – взяли слово, что мы никогда не расскажем тебе правду. Так что нет ничего сверхъестественного в том, что ты другая. Не нашей породы.

– Черт… – Аманда осела на стул и закрыла ладонью лицо. Вот так вот, значит, получается… дожить до семидесяти трех и узнать, что, по сути, ты никто, ничейной крови и безымянного рода.

– Это был черный день для нашей семьи… – продолжила Тара.

– В тебе слишком много злобы и ненависти. – резко сказала Аманда. – Ты бы поработала над этим. А то, похоже, сидеть тебе здесь еще оччччень долго. Бесконечно.

– Я ни в чем перед тобой не виновата… – с опаской напомнила Тара.

– Как это? – ухмыльнулась Аманда. – Ты же слово дала родителям молчать о том, что я вам неродная. А ты рассказала. Причинила мне тем самым уйму боли.

– Тебе? Боли? – удивилась Тара, наливая кофе в другую кружку – на этот раз без глупых мультяшных персонажей. Потом она поставила ее на стол и принялась закрывать створки. – Уходи-ка отсюда.

– Последний вопрос, Бильбо. – Аманда поднялась со стула. – Ты не знаешь историю статуэтки демона из черного камня?

– Понятия не имею… – фыркнула Тара, погрузив комнату в кромешную тьму.

Аманда уж, было, подумала, что это конец разговора, и двинулась к двери, но та, звучно отхлебнув из кружки, добавила:

– Ты пришла с ней. Я помню… такая жуткая. Мама тут же отправила ее на чердак. Ты так сопротивлялась. – не без удовольствия вспомнила Тара. – Она хотела отобрать и часы без ремешков, но ты так вцепилась в них, что мать сдалась. А потом ты их якобы потеряла, хотя на самом деле их постигла участь фигурки. Часы были уродские. И всё, больше никакой заразы ты в наш дом не притащила. А одежду твою мы выбросили.

– Прощай, Тара. – сказала Аманда и вышла из дома.

На душе было тяжело. В голове мрак и отказ принимать услышанное. Выходит, она никто, пришлая, как выразилась Тара. Занесла в дом заразу. Приволокла какую-то грязь, за которую позже и поплатилась. И что это за часы без ремешков? Еще одна вещь, вычеркнутая ее мозгом? Может даже это тот засаленный циферблат, что Аманда видела на нижней полке среди фигурок. Тара назвала его уродским…. Черт, ну не настолько же! Откуда же она пришла такая? Отсюда? Раз Длинный человек из процессии Добра сказал, что рад их новой встречи. Или из Индианы, что соответствовало словам Длинного человека из процессии Зла? Первый вариант, конечно, казался привлекательней, поскольку включал в себя чуть больше логики, касательно появления фигурки демона.

– Тысяча долбанных тупых демонов. – весело сказал Уоррен. – Ты ко времени.

– Пойдем отсюда. – подавлено сказала Аманда и сразу же взяла обратный курс, ни на кого даже не взглянув. Двигалась она довольно быстро.

– Эй, что там стряслось?

Но Аманда проигнорировала вопрос. Тогда Уоррен обогнал ее и остановил, положив руки на плечи, при этом доверительно заглянув в глаза.

– Что случилось?

Аманда находилась на грани какого-то тихого срыва.

– Ты знал, что я приемная?

– Нет.

У Уоррена даже не дрогнуло, но Аманда видимо, всё же увидела для себя нечто подозрительное, поэтому сбросила его руки и пошла дальше.

– Если я узнаю, что это ты ей подкинул идею встретиться с семьей, превращу обратно в камень и разотру в пыль!

Фрэй даже не посмотрел на него. Слуги ведь не должны смотреть на хозяев, а то те разозлятся еще больше.

Некоторое время они шли в скорбном молчании. Чтобы прочистить голову, Аманда была готова нырнуть в колодец или врезаться в дерево. Ничего не скажешь – столько информации под конец жизни. Ух ты…. Но, как ни странно, из всего услышанного, самым шокирующим оказалось не то, что Аманда – приемная, а то, как относилась к ней сестра и, по-видимому, вообще все. Она знала, что является обладательницей не самого приятного на свете характера, но даже и не подозревала, на чьей стороне играет. Как оказалось, Аманда была плохой, солью мира, в котором жила…. Ничего себе.

Внезапно ее окрикнули. Мужской голос, но он не принадлежал ни Уоррену, ни Фрэю, хотя и знакомый. Она посмотрела по сторонам и заметила мужчину, который махал ей с крыльца однотипного хоббитского домика. Аманда притормозила, морщась, а мужчина сорвался с места и вприпрыжку побежал к ней. Когда тот был уже на довольно близком расстоянии, она узнала его. Узнала и саркастически фыркнула.

– И этот здесь… – проворчала Аманда.

Денни Робсон – такой, каким она его помнила, подбежал к ней и попытался обнять. На его лице отражалось столько радости и счастья – аж, тошно.

– Прости меня, Анди… – запричитал бывший муж, но был грубо прерван.

Под тяжестью удара Денни со свернутым на бок носом повалился на спину. Аманда поцеловала свой правый кулак, который удивил её неожиданной силой и точностью, стряхнула и пошла дальше. Ей стало гораздо лучше. Можно сказать, мечта сбылась…. Говнюк. Если уж и существовало большее зло, чем она сама, так это Денни Робсон.

– Это тебе от меня, Анди! – весело прокричал Уоррен ей вслед.

– Лучший подарок из всех, что мне когда-либо делали. – чуть улыбнулась Аманда.

Потом он нагнал ее и увлек к одному из крайних домиков. Аманда даже слова не произнесла, она вполне привыкла к его постоянной и внезапной инициативе… к тому, что он совершенно не считает нужным вводить ее в курс своих планов. Шут с ним….

Подойдя к двери, Уоррен проделал знакомый уже ритуал с прикладыванием рук и закрыванием глаз, а потом повернул ручку и открыл дверь, как обычно пропуская Аманду вперед. Ее, но не демона, естественно. И вот они снова оказались в зале, заполненном Тысячей Проклятых.

– Ну что, ты готова? – глаза Уоррена полыхнули азартом.

– Ну, да, вроде… – кивнула Аманда, потупив глаза.

Ей никак не давало покоя то, что произошло. Эти слова – мол, поделом тебе. Сестра ты-не сестра – какая разница? Такое не говорят! Чушь какая-то…. Липкое чувство росло в груди. Тошнотворное и гадкое.

После знакомых манипуляций, Уоррен кивнул Аманде, побуждая к действию, и та отрешенно кивнула в ответ. Потом подошла к двери и дернула. Ничего. Аманда дернула сильней, но та снова не поддалась.

– Закрыта. – буркнула она.

– Я знаю, что закрыта… – понизил голос Уоррен. – Ну, так открой ее.

– Есть шпильки? Или какие-нибудь скрепки?

– Какие еще шпильки?.. – металлическим голосом проговорил тот. – Так… открывай!

Аманда изо всех сил дернула дверь, но безуспешно.

– Не поддается.

– Подожди… – мягче сказал Уоррен, подойдя к ней. – Но ты же открыла дверь в ту комнату… с фигурками?! Вспомни и сделай так же.

– Та дверь была открыта.

– Нет! – рявкнул Глик. – Закрыта!

Аманда удивленная этой новостью изо всех сил дернула дверь… а потом еще и еще.

Глядя на эти потуги, Уоррен не на шутку перепугался.

– Так… всё ясно. Идем. – он схватил ее за кисть и поволок в левое крыло – здесь оказалось нечто вроде небольшой и очень уютной столовой.

– Вышли все вон отсюда! – мимоходом бросил Уоррен, и несколько изощренного вида существ, включая не-пойми-кого, завернутого в плащ сверху донизу, покорно покинули помещение.

Отодвинув один из тяжелых стульев, стоящих по обе стороны от массивного деревянного стола, Уоррен буквально бросил на него Аманду. Та не возражала – всё плохое вокруг теперь представлялось ей вполне заслуженным. Сам Уоррен развернул к ней соседний стул, сел и придвинулся чуть ли не вплотную.

– В чем дело?

– Ни в чем.

– Аманда, – Уоррен сжал ее ладонь в своих. – Я не могу представить, что значит быть приемным ребенком. Я вырос в приюте никому не нужным, кроме себя самого. А у тебя всё-таки была семья. И разве так уж важно, что она тебе неродная?

– Дело не в этом. – она слабо покачала головой.

– А в чем тогда?

– Они меня никогда не любили.

– Это тебе Тара сказала?

Аманда кивнула, а потом добавила:

– Вряд ли, она в том положении, чтобы врать.

Уоррен сощурился. Его напрягала прозорливость девчонки – такую не утешишь заученными сопливыми фразами, которым цена грош. Но вместе с тем и восхищала.

– Да уж… – согласился он.

– Она сказала, поделом мне, что стала калекой.

– О, милая! – Уоррен погладил ее по щеке. – За такие слова срок может увеличиться лет на триста по земному времени.

– Ух ты….

– Да, это впечатляет. – согласился он. – Вряд ли бы смертные совершали столько необдуманных поступков, если б знали, что последует.

– Уоррен… – Аманда пристально заглянула ему в глаза.

– Что? – кивнул тот.

– Я не знала, что плохая. Я не чувствовала этого…. почему люди не чувствуют этого?

– Есть и другие. – сказал Уоррен. – И нет им прощения Господи, ибо ведают, что творят. Слышала об этом?

Аманда пожала плечами.

– Обычно, если смертные совершают какой-то плохой поступок, Вселенная дает им об этом знать. Умные смертные расценивают это, как наказание и стараются изменить положение вещей, чтобы стать лучше. Глупые думают, что у них просто черная полоса, которую нужно переждать. Хотя то, что с ними происходит, это всего лишь логические последствия совершенных ими ранее действий. Настоящее наказание, или скорее расплата ждет их уже после жизни.

– Хорошо… я сгорела и стала калекой, но не стала лучше после этого. Обозлилась и ожесточилась…. Что дальше? Что со мной будет после смерти?

– Анда милая, прекрати себя накручивать. Здесь нет времени, а значит, и твоё «после» никогда не наступит. С тобой обошлись жестоко, и я не вижу причины, чтобы не поступить также в ответ.

Аманда удивленно уставилась на него.

– Но это же вроде неправильно?

– Да кто сказал?! Ты такая, как есть. Ты личность. Я не считаю тебя плохой, и не считаю себя плохим. Зло – субъективно. Ты просто занимаешь ту сторону, которую занимаешь. Такова твоя натура. Слышала историю про скорпиона и черепаху? Она переправила его на другой берег, а тот укусил ее вместо «спасибо», просто сказав, что такова его натура. Но никто его не осуждает, а мораль в том, что есть одни и есть другие. Вот и всё.

– Значит, ты просто предлагаешь мне принять то, что я другая?

– Угу. – улыбнулся тот. – Именно так.

Аманда улыбнулась ему в ответ и шумно выдохнула.

– Ладно.

– Пойдем попробуем еще раз?

– Пойдем.

Уоррен поднял ее за руки и увлек в главный зал, потом подвел к двери и отошел в сторону туда, где стоял Фрэй.

– Сейчас всё получится. – заговорщически сообщил он демону, а потом поморщился.

На душе у Аманды заметно полегчало. Уоррен сумел найти нужные слова. Он, конечно, был тот еще типчик…. Ушлый. Можно только догадываться, о чем он умалчивал, но что-то в нем необъяснимо притягивало. Шарм, дерзкий нрав, легкость, но в то же время сила, опасность и мальчишеская непосредственность. Всё это восхищало Аманду и не позволяло долго на него злиться. Одна-другая – теперь это и вправду уже не имеет никакого значения. Зло субъективно, человек неоднозначен – вот и вся правда.

На этот раз дверь с легкостью поддалась, хоть она и приложила силу на всякий случай.

– Я же говорил! – ликующе заявил Уоррен, чуть наклонившись к демону, и потер ладони.

Фрэй закатил глаза.

Пейзаж, открывшийся Аманде, в корне отличался от всего, что она до сих пор видела. Хотя бы потому, что здесь царила зима. Самая красивая из всех. Аманда была южанкой, поэтому видела их не очень-то и много. Хотя в виду последних событий, черт его знает, кем вообще она могла быть на самом деле….

Небо выглядело так, словно закатное солнце разлилось по нему океаном. Смесь красного, оранжевого и желтого. Его бы выпить и никуда не идти. Здоровенные сугробы, обледенелые высоченные раскидистые деревья и кусты играли всеми оттенками этого неба. Аманда будто бы смотрела на сказочный лес. Ветви как из хрусталя. Какие-то нереальные. Дул ветер, гоняя снежинки, поднимая их вихрами в воздух. Мороз наполнял легкие, но вместе с тем Аманда совершенно не чувствовала холода. Понимала мозгом, что температура ниже нуля, но не ощущала этих изменений. Никакого дискомфорта. Чья-то ладонь мягко легла на ее плечо.

– В прошлый раз зимы здесь не было. – задумчиво заметил Уоррен. – Но красиво, да?

– Очень. – согласилась Аманда. – Как будто ты в центре бриллианта, играющего на солнце.

– Ну… мы пока не в центре.

Уоррен подошел к небольшой этажерке, на которой оставил темно-синий пакет из «Аленс» с еще не оживленными фигурками, потом поднял руку вверх, словно гид и помахал.

– Мы выступаем, друзья мои. За мной!

И по команде вся эта ужасающая Тысяча Проклятых двинулась к выходу.