В голове шумело. Да это вообще разве голова? Котел какой-то…. Есть такой недуг – так называемое ощущение тяжелой головы. Уэйд когда-то читал, что подобное возможно из-за пересыпа, но в целом относится к проблемам верхних отделов позвоночника. Голова не болит, но внутри, словно кто-то пытается выдавить остатки зубной пасты из тюбика. Особенно неприятные ощущения в районе бровей, но легкая тупая боль постоянно меняет приоритеты, базируясь то в висках, то в затылке, то в самом темени. И всё напряжено. У Уэйда случилось такое пару раз с похмелья. Тупость, неповоротливость… в общем жуть. Сейчас было то же самое. Он открыл тяжелые слипшиеся веки и моргнул пару-тройку раз, чтобы избавиться от этого липкого ощущения. Ванная комната плыла, и не было никакой надежды, что она остановится. Мутило. Мутило, как никогда в жизни. Даже, когда он отравился грибами – было не так плохо. Уэйд понял, что если останется лежать, то захлебнется собственной блевотиной, которая в считанные секунды вырвется наружу. Но он также ощущал совершенно дикую немощь и не знал, хватит ли ему сил приподняться. Хорошо хоть заснул рядом с унитазом, а не в какой-нибудь другой комнате… рядом с роялем в гостиной, к примеру. О Боже, как же херово! Что-то мерзкое поднималось по пищеводу, и он понял, что пора… либо сейчас, либо все пропало.

Он совершил титаническое усилие, чтобы перевернуться на бок, потом встал с трудом на колени и нырнул головой в унитаз, словно радостный дельфин, отхвативший угощение. Он не ел больше суток, но зато пил, как верблюд, так что хлестало, словно из брандспойта. Одной жидкостью, которая почему-то дальше желудка так и не ушла. Наверное, почки и печень просто решили, что с них хватит алкоголя и всё. Когда эти дивные минуты, наконец, закончились, Уэйд отвалился от унитаза и растянулся звездой на полу. Все его лицо было забрызгано блевотиной, он был, прямо сказать, жалок, если не сказать – ничтожен…. Выходит, одиннадцать – это не так уж много… – подумал он. – А может, просто, лекарство слабое. В любом случае, Уэйд налажал. Собравшись с силами, он поднялся на ноги, шатаясь и кряхтя, и повис на раковине. Потом включил холодную воду, подставив лицо прямо под струю. Во рту стояла смертельная горечь, и дитчайший сушняк. От одного вида воды можно сойти с ума – хорошо, что она не дрейфующий мираж как случается в пустынях. Он припал к крану мучимый жаждой, словно африканская зебра, почти издохшая во время засухи и вдруг наткнувшаяся на последнее озерцо. Напившись, Уэйд прополоскал рот несколько раз и с неохотой сплюнул. Хорошо верблюдам – они могут оставлять воду про запас и таскать ее в своих горбах сколько потребуется. Хотя с другой стороны, у людей есть всякие там термосы, но эта мысль в голову звучала не так романтично.

Чтоб я еще раз покончил с собой… – подумал Уэйд. – Да ни в жизни.

Впервые за последние дни ему захотелось что-то съесть. Ну хотя бы для того, чтобы заесть горечь. Он зачерпнул ладони воды и вылил на голову, а потом выключил воду и тяжело вздохнул, глядя на собственное отражение и удивляясь, что можно выглядеть гораздо хуже, чем он выглядел вчера. Видимо от расстройства он отвесил себе пощёчину, да так, что в ушах зазвенело. Женщины иногда так делают, чтобы кровь прилила к щекам, и вид был более здоровый и свежий. Не сильно, но делают. Наконец, Уэйд, нехотя отцепился от раковины, служившей ему, как оказалось, подпоркой, потому что он едва не упал, и поплелся из ванной.

Появилось странное ощущение, что вокруг всё как-то изменилось…. Что-то не так, словно мелочь типа вазы или подсвечника стоит не на месте. Забавно, насколько ничтожные вещи делают привычной и уютной окружающую нас обстановку. Хотя в данной ситуации дело было не в них…. Уэйд чувствовал себя настолько уничтоженным и вывернутым наизнанку, что даже не заметил отсутствующей банки из-под пива в раковине – какие там вазы с подсвечниками! Но, тем не менее, испытывал настоящий дискомфорт, как если бы забрался в чужой дом, только вот никак не мог ухватить, что же именно не так…. Он шел в кухню, наивно надеясь, что в холодильнике все-таки хоть что-то осталось, и вчера за единственной банкой пива ненароком спрятались прогорклые чипсы или плесневелый кусочек сыра. Ну, может, в морозилке? Ощущение нарастало. Почему-то все вокруг показалось чужим…. Наверное, снотворное с виски изменило его восприятие, повредив мозг – его ощущение реальности. С сильного похмелья и не такое случается, верно ведь? Что же не так?

Уэйд завалился в кухню, все еще не понимая, в чем дело. Мозг явно не желал включаться, хотя ощущение странности и необычности на кухне стало просто невыносимым. Уэйд, озираясь по сторонам, открыл дверцу холодильника… и обалдел. Божественный свет обдал его – грешника своей благодатью, демонстрируя полки, ломящиеся от еды, а ведь вчера здесь стояла только одна банка пива. Уэйд моргнул, не веря глазам, а потом выглянул за дверцу холодильника и более внимательно осмотрелся. Теперь он всё понял. Понял, что не так. Повсюду было чисто и натерто до блеска. Всё как при его жене. Похоже, Дина вернулась и навела здесь лоск. Вот и разгадка, а он уже возомнил себя пророком богохолодильника. Уэйд кивнул сам себе и вновь уставился на содержимое, и в желудке тут же заурчало. Он не хотел портить едва ли не вылизанный стол крошками, поэтому отказался от идеи приготовления настоящего сэндвича с майонезом и листьями салата. Вместо этого он вытащил два кусочка хлеба из упаковки с нарезным батоном и положил между ними четыре кружочка салями. Ммм… как же это вкусно! Уэйд проглотил бутерброд и тут же сделал себе еще один. Съел его чуть медленней, и наслаждаясь каждым прожеванным кусочком. Достал пакет молока, открыл и сделал несколько жадных глотков. Уэйд почувствовал себя почти сытым, но для полного счастья ему был необходим еще один бутерброд. Как же хорошо, что приехала Дина! Теперь этой еды ему хватит еще на несколько недель. Уэйд сделал себе последний бутерброд и поплелся из кухни.

– Дина! – закричал он. – Ты где, милая!?

Но никто не ответил. Голова гудела, а кости ломило, как при гриппе, и Уэйд подумал, что ему, похоже, придется отказаться от идеи напиться сегодня с Гарри. Слишком уж туго.

Уэйд застыл посреди гостиной. Ощущения нахлынули новой волной, и доминирующим из всех стал страх. Резко подскочило давление, а сердце встрепенулось пичугой готовое выпорхнуть из груди. Да, здесь тоже стало чисто, но дело было не в этом. Далеко не в этом…. Пропал столик, обретенный Уэйдом на барахолке и подаренный Крис на годовщину, с японским иероглифом «ветер» посредине. Он напоминал им о тех беззаботных временах, которые они провели в Бостоне, пока учились, и Уэйд увлекался всем восточным. Хотя на самом деле Кристин мирилась с присутствием подобного дурновкусия, потому что помнила, как муженек пер его на собственном горбу через полгорода, лишь бы сделать ей приятное. Такое грех выбрасывать. Может, конечно, Дина его переставила, но зачем? И это было еще не всё. Исчезли все их совместные фотографии, сделанные за последние лет двадцать. Их место заняли две совершенно новые и нераспознаваемые. Одна с Крис, Диной, Дэниэлом и еще каким-то мальчиком лет трех, которой Уэйд даже не помнил, и что это за пацаненок?.. Под фото стояла дата 13.03.09. А вторая – семейная, вместе с Уэйдом. Дине здесь было лет пять, и они втроем стояли на подъездной дорожке какого-то дома, которого он тоже не помнил и понятия не имел, где и когда была сделана эта фотография. Всё более чем странно…. А еще исчез его «Винчестер», который висел над пианино. Гарри прослыл заядлым охотником и подсадил Уэйда. Это были хорошие моменты, когда открывался сезон, и они оба уходили в лес. Два охотника, преисполненные надежд сорвать куш и просидеть полночи у костра за выпивкой и задушевными разговорами. Теперь ружьё пропало, и Уэйд ненароком подумал, что у Дины появились подозрения насчет его суицидальных намерений. Такое же могло быть? Но Уэйд прекратил звать дочь. Почему-то прекратил. Он пошел в спальню тихими аккуратными шажочками, озираясь по сторонам и прижимаясь к стене. На всякий случай…. Уэйд никогда не сталкивался с ворами лицом к лицу, но Гарри говорил, что правило первое – не шуметь. Если судить образно, то на одной чаше воображаемых весов Уэйда расположилась Дина, а на другой воры, и сейчас вторая – начала немного перевешивать. Хотя, по сути, к такому умозаключению придти очень сложно, если учесть наличие продуктов в холодильнике и чистоту. А может, приехала Дина, навела тут лоску, а потом пробрались воры? Вроде, логично.

Уэйд прошмыгнул в спальню и неслышно повернул замок, чувствуя себя теперь боле-менее в безопасности. Уэйд осмотрелся. Первое, что бросилось в глаза это отсутствие вещей на полу, ведь вчера вечером он побросал здесь одежду. И еще нет гипсового ангелочка, которого он подарил Крис совсем недавно, и та держала его на прикроватной тумбочке. Да что ж здесь, черт возьми, происходит?! Повинуясь какому-то инстинкту, Уэйд распахнул шкаф… и тут же осел на кровать, не моргая, пялясь внутрь. Его вещи пропали…. ВСЕ ЕГО ВЕЩИ ПРОПАЛИ!!! Зато одежда его жены, которую он целый день убирал в коробки, после чего психанул и разнес в щепки обувную стойку, висела, как ни в чем не бывало. Какая-то мистика…. Это не могла быть Дина. Какой смысл? Если только она не сдвинулась – забила холодильник, вычистила дом и убрала все его вещи и мебель, которую он дарил. Как будто бы это Уэйд умер, а не Крис. Да что же это за хрень такая?! Чертовщина. Теперь он разозлился. Неужели это дело рук Дины? Надо позвонить Гарри…. Пожалуй, он единственный, кто знает, что делать в подобных ситуациях. Уэйд дотянулся до трубки и набрал мобильный Гарри. Тот взял после третьего гудка.

– Да…

– Слушай, Гарри, у меня дома какая-то чертовщина творится! Пропали все мои вещи. Я не знаю, что думать… – то ли меня обокрали, то ли это чья-то дурацкая шутка. – выложил Уэйд приглушенным голосом.

– Кто это?

– В смысле? Не узнал что ли? Это Уэйд.

– Что за Уэйд? – напряженно спросил Гарри.

– Да что сегодня происходит!? – в сердцах воскликнул тот. – День дурака, что ли? Это я, Гарри!!! Уэйд Стивенс – муж Кристи!

– Кристин Стивенс?.. – переспросил Гарри подозрительно.

– Господи, ну да!

– Это не смешно, парень. Насколько я знаю, ее муж умер еще до того, как она переехала сюда, и второго у нее нет.

– Что? – Уэйд понизил голос. До него потихоньку начало доходить, что произошло нечто ужасное, непоправимое и абсурдное… но он еще пытался развеять эту мысль.

– Это Крис умерла, а не я….

– Миссис Стивенс умерла? – переспросил Гарри. – Когда? Я видел ее машину с утра.

Но Уэйд уже не слышал его, он выпал на время из разговора. Его внимание привлекла фотография. Из выпускного фотоальбома. Большой такой портрет – Крис его очень любила. Говорила, что Уэйд здесь чертовски хорош собой. Она здесь и раньше стояла, но теперь кое-что было не так… кое-что прибавилось, отчего спина Уэйда покрылась мурашками. На рамке висел маленький нательный крестик, которого тот никогда не снимал. Теперь он болтался на снимке. Уэйд непроизвольно расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки, открыв красное вышитое сердечко на внутренней стороне воротника, и дотронулся до груди. Крестик был на месте. Откуда взялся второй? Как это возможно? И что же здесь все-таки, черт возьми, происходит???

– Эй, мистер, вы слушаете? – грубо позвал Гарри. – Отвечайте, вы сейчас в доме Кристен Стивенс?

– Я? – промямлил Уэйд. – Что? Да.

– Патруль уже у дома. Ничего не предпринимайте. Вы поняли?

Уэйд в ужасе бросил трубку и вылетел пулей из спальни. Он не знал, что делать, но здесь оставаться не мог. Ему было нужно найти место, где можно взять тайм аут и все обдумать. Весь этот бред. Пересекая гостиную, он схватил тот самый снимок с Кристи и Диной на фоне какого-то дома, и сунул его прямо в рамке в один из многочисленных карманов брюк. Потом подскочил к входной двери, отметив, что все его многочисленные ботинки тоже пропали, глянул в глазок и увидел подъезжающую патрульную машину. Тогда Уэйд бросился в противоположенную дверь, которая вела во внутренний садик, и нещадно наступая на розы и гортензии, которые его жена выращивала с такой любовью, прорвался сквозь живую изгородь и побежал со всех ног к лесу. Он ничего не понимал из всего произошедшего, поэтому тело – его биологическая машина – всё взяло в свои руки, а точнее ноги…. Надо было убежать и спрятаться, чтобы выиграть время. Может, тогда и повезет – мозг Уэйда тоже включится в работу. Кромка леса выступала сразу за разросшимся полем, которое начиналось сразу за линией домов на Кленовой улице. И Уэйд понятия не имел, как он вообще смог преодолеть всё это расстояние в свои шестьдесят пять лет. Он, конечно, бегал раньше, но это скорей называлось спортивной ходьбой для галочки, чтобы Кристин краснела, глядя на его голую задницу. А сейчас все было взаправду. Настоящая погоня. Вот уж не думал, что придется на старости лет скрываться от полиции! Но жизнь преподносит сюрпризы, не считаясь с возрастом. Казалось, ноги просто оторвутся, не способные угнаться за сознанием, которое уже достигло некоей выбранной точки. И тем не менее, Уэйд Уэйд справился, буквально рухнув на землю, когда пересек первую линию деревьев… и подумал, что сейчас умрет. Он хватал ртом воздух, издавая звук, похожий на ослиный рев. Грудь разрывало. Это, конечно, не алый распускающийся цветок боли, как описывал инфаркт Джон Праунс из его строительной бригады, но близко… очень даже близко. Сердце никогда еще не билось так часто. Правый бок кололо, ноги одеревенели. Вот что значит бухать полторы недели – все твои спортивные достижения к чертям….

Уэйд знал, что надо уходить, что его скоро найдут по следам, но не находил в себе сил встать. Очень скоро боль в груди превратилась в каменный столб, не позволяющий нормально дышать. Постоянно отходила слюна, и Уэйд отплевывался. Такая вязкая и теплая. Минут через пять ему чуть полегчало. Во всяком случае, ровно настолько, чтобы подняться на распухшие ноги и поплестись вперед. Мозг пока еще молчал, но очень скоро Уэйд взял левее, что было хорошим знаком. Он знал, что полицейские будут прочесывать лес, потому что Уэйд наследил, и это мягко сказано…. Потоптал цветы, поломал изгородь, пробежал всю Парковую до Лисьей Звездочки, оставив грязь с ботинок. Потом через поле. Умный и глазастый, коим являлся Гарри, всё это непременно заметит, а дальше, подобно Тонто, выследит Уэйда за полчаса. И что же будет дальше?

Было одно место, о котором только они и знали. Секретное. У маленького лесного озерца – им там везло в плане охоты. Их место и только. Где бы сейчас не находился Уэйд, он знал, что если это самое место там, где ему и положено быть, чего утверждать в подобном кавардаке просто невозможно, то Гарри, увидев следы, придет туда… и придет один, потому что не захочет делиться своей удачей ни с кем. Эта опушка источала настоящую охотничью магию, и Уэйд шел туда. Он понятия не имел о том, что скажет человеку, которого по значимости приравнивал к Крис, и который теперь не узнал его… и Гарри не шутил. Определенно нет. Юмористом он никогда не слыл, скорей наоборот. Так что это не розыгрыш, Гарри действительно не знал, кто такой Уэйд Стивенс. Знал только, что тот умер, и что это случилось до переезда Кристин в Вермингтон. Уэйд испугался. Он был напуган до смерти.

И, кстати, о ней… о родной. Пожалуй, единственным объяснением, которое сейчас принимал мозг Уэйда, было то, что он всё-таки умер, и абсурд сложившейся ситуации – не более, чем игры угасающего сознания. Даже то, что он блевал. Хотя, тот же самый мозг ставил эту идею под сомнение, и снова единственное, что оставалось – это пугающая неизвестность. Ну просто, пусть это будет Гарри…. Тот, кому Уэйд всё расскажет. Пусть это будет Гарри, ладно?

Где-то минут через сорок Уэйд, наконец, вышел на берег лесного озера, где им так везло. Стайка жирных диких гусей покачивалась на зеркальной глади. Гарри бы описался от восторга. Где-то сзади дрогнул куст, и Уэйд знал, что это заяц. Да, участок был благодатный – ходить никуда даже не надо. Стой да перезаряжай. Делов то…. Он осмотрелся и заметил кострище ровно на том же месте, где и должно, и поваленное дерево, на котором они столько раз сидели, ужиная, и вели задушевные полуночные разговоры. Уэйд когда-то по молодости вырезал на нем имя своей жены. Стоило проверить, хотя и надежды не осталось. Он подошел к бревну, и, напрягая изо всех сил глаза, осмотрел его. Нет… никакой тебе КРИС. Теперь точно – ни шутка и ни фарс.

Да и вряд ли, это смерть…. Просто мир без Уэйда Стивенса. Но как, черт возьми, это случилось? Мозг вообще может преподнести умирающему и не такой сюрприз, но это не отменяет ситуации, у которой есть свои правила. И им надо подчиняться, потому что другого выбора просто нет. Словно срубленный, он обрушился на поваленное старое и изъеденное короедами дерево и обхватил ладонями голову. Как же так вышло?..

* * *

Гарри Оуэнс увидел, куда идут следы, и распустил патруль. В конце концов, эти сопливые щенки изначально не хотели идти в лес, считая, что тот парень слоняется по городу. Вот пусть там и ищут. Всё равно следопытов из них не выйдет. Для них, что след человека, что кабана – один хрен. Гарри не мог рисковать своим счастливым местом – удача может отвернуться. Так ведь бывает, когда предаешь чудо. А он уж сам как-нибудь разберется… и не таких брал голыми руками. Тем более, что сейчас с ним был его друг Гарри младший – Ругер ДжиЭс 32Эн. Так что всё в порядке.

Гарри шел и видел, куда ведут следы, и ему это очень не нравилось. Сначала он понадеялся, что шизик просто ушел в том направлении, но с каждым шагом крепло убеждение, что его секретная опушка больше несекретная. Так и случилось. Гарри видел свое кострище и поваленное дерево, которое притащил сюда из чащи собственноручно. Видел он и мужчину, сидящего спиной к нему и обхватившего голову. А еще он видел нечто странное. Нечто, что даже заставило отвлечься от парня. По поляне кружило приблизительно с сотню бабочек ярко-красного цвета, небольших, но очень красивых. Они были повсюду словно разлетевшиеся искры. А еще, он не заметил этого сначала, у самого берега выстроились в ряд, будто солдаты перед расчетом или пожарники, девять жирных диких гусей. Они таращились на человека, обхватившего голову, и тянули к нему шеи, похожие на змей.

– Какого черта? – изумился он тихо, но Уэйд услышал.

Он резко поднял голову на звук, и словно по команде все девять гусей страшно зашипели и пошли в атаку. Уэйд, вскрикнув, подпрыгнул на месте как обожженный и отскочил в сторону, не понимая, что происходит. Так могут кричать только мальчишки, обнаружившие у себе на спине пиявку. А гуси шипели и наступали.

– Черт тебя дери, Гарри, да помоги же!!! – в сердцах выкрикнул он и заметил бабочек. – Боже… что это, блин, такое?!

– Отойди в сторону! – крикнул Гарри гневно и выстрелил в гуся.

Очень странно, но на остальных это не произвело должного впечатления. Они всё продолжали шипеть и наступать. Таким образом, Гарри пристрелил еще парочку, и тогда оставшиеся шестеро, наконец, опомнились и, забив крыльями, тяжело поднялись в воздух. Потом он, недолго думая, наставил свой ругер на Уэйда и довольно спокойно – хотя был далек от этого – спросил:

– Что здесь происходит?

– Я не знаю, Гарри…. Я понятия, блин, не имею, что здесь происходит! – Уэйд развел руками. – Меня зовут Уэйд Стивенс, и мы с тобой были лучшими друзьями сорок с хреном лет… а сегодня я проснулся и обнаружил, что вокруг всё не так, а ты вообще заявил, что я типа умер давным-давно. Я понятия не имею, что происходит…. Вот взгляни, – он сунул руку в карман брюк и услышал, как Гарри отвел курок, но Уэйд особо не обратил на это внимания, продолжая бороться с пуговицей.

Наконец, он достал фотографию в рамке и протянул Гарри. Тот медленно подошел, не опуская ругер, и взял ее. Потом так же осторожно отступил и глянул на фото.

– Ну что? Ты видишь? – нетерпеливо спросил Уэйд. – Это я, это Крис – моя жена, это Дина – наша дочь…. Не замечаешь сходства? Я там, конечно, по моложе, но…

Гарри поднял на него тяжелый взгляд, словно пограничник в аэропорту и вновь вернулся к снимку. Красные бабочки то и дело садились на их плечи.

– Я пришел сюда, потому что это наше место. Мы здесь охотились. Здесь нам всегда везло. Мы вместе его нашли, Гарри. Господи, да мы еще вчера сидели и пили, и ты пытался меня утешить!

– Чего это? – спросил тот, глядя то на снимок, то на Уэйда.

– Крис недавно умерла, и я не мог придти в себя.

– Это я уже слышал… – констатировал Гарри.

– И ты понимаешь, что на снимке я, и что я не умер, как ты сказал раньше?

– Или твой брат… или очень похожий человек… – задумчиво протянул тот. – А, может, мне стоит задать пару вопросов Крис?

– О нет, прошу! – взмолился Уэйд. – Только не надо ее вмешивать. Разберись лучше со мной и с тем, как я могу быть жив, если по твоим словам я мертв.

Уэйд смахнул со щеки красную бабочку.

– Ты же любишь загадки, Гарри, а тут загадок до черта. Умоляю….

– А может ты его спятивший брат-близнец, который сбежал из дурдома и теперь хочет захапать себе чужую жизнь?.. – размышлял Гарри, наконец, опустив пистолет. – Может птицам ты просто не понравился? Может ты их дразнил? Я же не видел…. И бабочек можно объяснить, если хорошенько подумать?

Уэйд потупил глаза.

– Ну хорошо, тогда откуда я знаю, что твоя дочка Джинни повернута на всем мистическом и паранормальном? И что, когда ей было два, Рут забыла ее в детской комнате торгового центра, и ты хотел развестись с ней? На самом деле хотел, но я отговорил тебя, потому что считал, что она правда ошиблась…. Она очень любила и тебя, и Джинни, поэтому такое можно простить, тем более что всё закончилось хорошо. Так что можно простить.

Гарри отступил и сощурился, уставившись на Уэйда. В его голове происходила нешуточная работа, словно сталкивались какие-то противоречивые механизмы. Через минуту он осторожно сказал:

– Ну это, положим, можно узнать…

– Ладно… – Уэйд понизил голос. – Тогда пойдут тёмные секреты, но учти – ты сам напросился…. В выпускном классе ты гулял с девчонкой по имени Бетси Поуп, и однажды вы пошли в лес. Ты вообще любил водить своих девчонок в лес, Гарри…. Во всяком случае, пока жил с матерью – она ненавидела твоих подружек, но это совсем другая история. – Уэйд многозначительно глянул на Гарри и мог поклясться, что у того свело скулы. – Только ничего у вас не вышло тогда, потому что тебе приспичило и довольно сильно. Ты отошел поглубже в лес, присел, сделал свое дело, и в тот самый момент, тебя в зад укусила гадюка, на которую ты и наложил…. – Уэйд хохотнул. – Когда ты это рассказал, я и сам чуть не обделался от смеха. Ты ведь собирался на ней жениться, помнишь? Сразу после школы. А она разбилась на машине… как сейчас помню – двадцать второго июня. Этот проклятый месяц оказался жесток к обеим нашим женщинам, и только я знаю, как тяжело ты это перенес…. Зато твоя мамаша была вполне счастлива. Она ненавидела всех, с кем ей приходилось делить свое сокровище. Тебя. Она обожала тебя, и после смерти отца это стало слишком явным. Но ты мирился, потому что у тебя всегда находилось что-то еще… а потом погибла Бетси, и ты остался совсем один… наедине с женщиной, которая заставляла тебя расчесывать ей волосы каждый вечер и массировать шею после работы. И когда ее намерения стали столь очевидными, что на них было больше невозможно закрывать глаза, ты сбежал. Как раз началась война во Вьетнаме, и ты пришелся как нельзя к месту. Ну а в ноябре шестьдесят седьмого тебя едва не убили, и тебе пришлось вернуться…

Гарри инстинктивно прижал руку с зажатым ругером к бедру. Ранение едва не сделало его калекой, ногу хотели даже ампутировать…. Еле спасли. Гарри до сих пор немного прихрамывал.

– Но когда ты вернулся, то был уже совсем другим… – продолжал Уэйд. – Глядя на тебя, все говорили, что ты далеко пойдешь. Ты не казался растерянным, не нуждался ни в чьей помощи, как большинство стажеров. Ты был жестким и крепким парнем. Гораздо круче тогдашнего шерифа. А с матерью ты больше не встречался, даже на похороны не пошел. А еще решил не жениться и не влюбляться, потому что это оказалось слишком больно. – Уэйд кивнул, соглашаясь с этой мыслью. – Но я вижу по твоим глазам, что ты ищешь подвох, ищешь лазейку, в которую я пробрался и узнал эту историю. Хотя про мамашу, ты никому кроме меня не рассказывал, даже Рут…. Тогда я сразу перейду к следующей истории, которую ты вряд ли мог кому-то рассказать. Мне ты ее рассказал только потому, что сильно напился. Да и то, знаешь… я так до сих пор и не знаю самого главного – было или не было… если ты понимаешь, о чем я толкую. Мне кажется, ты даже себе не признался в этом…. В общем, ты был красивым парнем, Гарри. Девчонки были от тебя без ума. Да и не девчонки тоже…

Глаза шерифа остекленели, а скулы напряглись.

– Однажды ты шел из школы. Шел своей дорогой, не через центр. Там было очень малолюдно, а точней, о той извилистой тропке вообще мало, кто знал – тем она тебе так и нравилась… до того дня. Но одного человека ты все-таки встретил. Ты не знал его имени, потому что он не жил в Вермингтоне постоянно, а просто подрабатывал на ферме у Кобенов. Тогда у них еще была ферма, а не обветшалое строение, полное призраков, как верят наши с тобой дочери. Так вот он заговорил с тобой, и ты охотно отвечал, но в мыслях у тебя было одно единственное желание – поскорей уйти. Я все верно говорю, Гарри? Ничего не путаю?

Он сошел с лица, белый как мел, руки тряслись. Эту историю шериф не рассказывал действительно никому, да и себе не признавался до конца, как сказал тот парень. Всё так и случилось. Хотя именно эта история сделала Гарри тем, кем он стал. Он заставил себя забыть о том, что произошло, как бы заблокировал это воспоминание, а сейчас из-за этого шизика в груди разрастался страх, что сдерживающая его стена прорвется. Так было или не было?

– Ну слава Богу, друг, я, наконец-то, попал в точку! – воскликнул Уэйд. – Дальше я в принципе могу не рассказывать, тем более что это может воскресить болезненные воспоминания.

– Да уж сделай милость. – очень тихо сказал Гарри и сделал медленный шаг к Уэйду. – Всё это очень странно, и мне нужно время разобраться. До тех пор ты побудешь в участке.

– Ладно, только убери револьвер, я правда никуда не убегу… – попросил Уэйд. – И вот еще что… умоляю, не впутывай Крис! Хоть по сути именно этого я и хочу больше всего на свете, но… не надо пока ничего ей рассказывать! Мало ли что.

– Я разберусь. – буркнул Гарри в ответ и убрал ругер в кобуру, а потом достал фото из рамки, сложил пополам и убрал в нагрудный карман его форменной рубашки. Подошел к берегу забросил рамку подальше в озеро, поднял подстреленных гусей – чего добру-то пропадать – и вернулся к Уэйду.

– Ладно топай. – скомандовал Гарри, и они двинулись из леса.

Прям как в старые добрые времена. Два друга-охотника с добычей, бредут со своего счастливого места, где им вновь повезло. Как будто бы ничего и не произошло. Так представлялось Уэйду сейчас, который ну хоть на какое-то время дал мозгу передышку. И пусть они шли молча. Они и раньше могли не разговаривать, при этом не чувствуя себя обязанными и не в своей тарелке. Просто думали каждый о своем, вот и всё.

Когда добрались до участка, Гарри никому не сказал, что это тот самый парень, который наследил в уютном домике миссис Стивенс, а выдал за мелкого правонарушителя – дескать шериф застал его за попыткой справить нужду на его пикап. Уэйд тут же подхватил эту идею, обозвав Гарри несколько раз долбанным педиком, и сделал это с таким нескрываемым энтузиазмом, что едва не получил в нос.

– Ну и денек… – вздохнул стажер по имени Тим Ноувел.

Шериф смерил того утомленным взглядом:

– Подержим его здесь выходные. Глядишь, и одумается.

Тим кивнул, а про себя подумал, что у шерифа, видимо, на этого человека зуб, потому что за такое на три дня они еще не сажали. Ну да ладно, его дело…. Он открыл камеру и по-свойски, как, видимо, насмотрелся в фильмах, обхватил Уэйда за руку и повел к ней. Вдруг комната наполнилась утробным рычанием, и все взгляды обратились к источнику звука. В дверях стояла огромная ощерившаяся овчарка по кличке Крекер. Она была старой, но у нее бы хватило сил перекусить кому-нибудь глотку. Она скалилась на Уэйда и явно не собиралась долго думать. Странно видеть Крекера живым, ведь в его мире Вчерашнего Дня, как он сам окрестил своё происхождение, это не так.

Уэйд понял, что через минуту пес прыгнет на него и вопьется в горло. Сначала гуси, теперь это. Оттолкнув Тима, он бросился в камеру и закрыл за собой решетку, вцепившись в прутья мертвой хваткой. Тут же словно по команде, рычащая бестия рванула вперед, пытаясь добраться до пальцев Уэйда. У пса были совершенно безумные глаза, и слюни лились из пасти липкими каплями.

– Крекер, фу!!! – заорал Тим и схватил овчарку за ошейник, пытаясь оттащить. – Ты что спятил??? А ну отпусти сейчас же!

Но собака оказалась сильнее, и только, когда Гарри, наконец, пришел на помощь, вместе они смогли оттащить пса от камеры и выставить за дверь. Тим растерянно уставился на шерифа, а тот в свою очередь неотрывно буравил взглядом Уэйда, для которого всё произошедшее было несколько обидно, так как он знал Крекера и не раз делился сандвичем. Тот считался ласковым и дружелюбным псом, и всегда вилял хвостом, лизал ладони, а теперь…. Изначально Крекера притащил отец Тима Джеймс Ноуэл. И они оба были старыми, но пес оказался крепче и пережил своего хозяина почти на два года. У Джеймса случился инфаркт осенью две тысячи восьмого. Тогда-то Джон Праунс и поделился своими знаниями по этой части на счет распускающихся бутонов боли. А сам Крекер издох совсем недавно в конце мая – Тим рыдал, как девчонка. Такую историю знал Уэйд. Что же происходит здесь? Что же не так с ним самим?

– У тебя кровь… – приглушенно сказал Гарри.

Уэйд глянул на руки…. Да, пес все-таки до них добрался. Ничего, конечно, страшного – так пара царапин.

– Где аптечка, знаешь? – спросил шериф у Тима.

– Да, сэр. – ответил тот довольный, что не встал вопрос об адекватности Крекера, который всё еще бросался на дверь с той стороны.

– Обработаешь раны, ясно? А я на сегодня всё.

– Да, сэр. – ответил Тим снова и подошел к камере, чтобы закрыть ее.

Гарри, наконец, оторвал взгляд от Уэйда и двинулся к выходу, где после небольшой борьбы проскользнул в проем, сдержав собаку. Комната на секунду наполнилась кровожадным лаем.

– И приструни этого пса! – крикнул он напоследок.

– Конечно, сэр. – ответил Тим и виновато посмотрел на Уэйда. – Такое с ним впервые…

– Слушай, ты неси там всё, что нужно… – проворчал Уэйд.

– Да, конечно. – Тим побежал к двери, и, набравшись смелости, повторил трюк Гарри. Не столь удачно, конечно, но, тем не менее, он всё же справился с Крекером, и сейчас было слышно, как он оттаскивает куда-то пса… как когти скоблят по полу. Уэйд буквально видел эту сцену.

Может, самоубийство и впрямь недопустимый грех… – подумал он и осмотрелся. Уэйд уже оказывался здесь однажды – по эту сторону клетки, но тогда это был настоящий кайф. Он здесь, Гарри – в соседней. Тогдашний шериф захотел проучить их после разборки с ринтоновскими и забрал до дальнейших разбирательств. Одна из самых лучших ночей. Они чувствовали себя бунтарями. Чувствовали себя по-настоящему свободными. Горланили песни. Делились историями. Так начиналась их дружба. Это было очень круто. Но Уэйд и представить себе не мог, что окажется здесь еще раз….

Гарри сказал, что тот пробудет здесь все выходные, а это почти три дня – что ж неплохая перспектива, учитывая то, что Уэйду негде ночевать, как оказалось. Вот ведь жизнь бывает…. Подкидывает добропорядочным гражданам такие повороты. И Кристи… Боже, она жива! Хотя Уэйд и не успел начать думать о ней, как о мертвой. И убить он себя хотел, чтобы так и не начать… чтобы все произошло как бы в беду. Так что в этом ситуация казалась вполне нормальной. Данный факт не срывал ему крышу.

Меж тем пришел Тим с аптечкой, и Уэйд просунул ему руки сквозь прутья. Он что-то бормотал, но Уэйд не слушал, будучи слишком поглощенным в свои мысли. Он подумал – а не чудо ли? Он оказался там, где она. Значит ли это, что они могут начать еще раз? Тогда зачем он попросил Гарри не втягивать Крис? Может наоборот, надо втягивать? Или повременить чуть-чуть?.. Все-таки муж с того света вернулся. Такое надо как-то обмозговать. Да вот и Крекер еще жив, кстати сказать. Какой живучий мир…. Интересно, а кто еще?

* * *

Вернувшись домой, Гарри Оуэнс поцеловал жену и дочь. Он всё еще находился под сильным впечатлением из-за того, что сказал тот парень. Конечно, было много безумия и чуши в его словах, как например, про Бетси, не попадавшая ни в какие аварии тем более с летальным исходом; но и без правды не обошлось, самоотверженно запиханной на самое дно души, о которой он никому не рассказывал и не рассказал бы ни за что. Гарри не имел близких друзей. Так пара-тройка приятелей, с которыми он заседал в Лисьей Звездочке по пятницам и иногда по субботам. Рут была ему ближе, но и ей он никогда не рассказывал ни о матери, ни о том случае. Всё это просто в голове не укладывалось. А еще это фото, которое теперь лежало в его нагрудном кармане в аккуратно сложенном виде. Будучи копом Гарри, разумеется, во всем искал криминал. Всё должно иметь свое логическое объяснение… во всяком случае в его мире.

Он собирался устроить себе довольно непростые выходные, но в итоге разгадать эту загадку, во что бы то ни стало, и первым делом в субботу погнал к вдове Стивенс (вдове ли?). Она была до сих пор хороша собой, и даже Гарри, имея молоденькую жену, засматривался на Кристин.

Она как всегда улыбалась, и от этого всё лицо светилось. Нельзя просто смотреть и не улыбаться в ответ, и Гарри улыбался. Вдова пригласила его в дом, налила кофе и угостила блинчиками с медом. Как никак к завтраку явился. После этого Кристин провела его по местам «боевой славы» человека, который вчера вломился в ее дом. Унитаз и сиденье, некогда забрызганные рвотой – воспитанная жуткой чистюлей Кристин на раз всё оттерла, не дожидаясь инспекции; опустевшая упаковка салями и хлебной нарезки, початое молоко. Потом она повела Гарри в сад – это конечно расстроило ее больше всего – поломанные гортензии и розы всех цветов радуги, взращенные с такой любовью. Живую изгородь шериф видел еще вчера – дырища там зияла еще та, словно это медведь проломил, а не человек. Мог бы и поаккуратней.

– А вот еще что… – вспомнила Кристин, усаживаясь на полосатый диван уже в гостиной. – Пропала фотография в рамке.

– Что за фотография? – спокойно спросил Гарри, хотя именно это для него было самым важным. Ради нее он собственно и пришел.

– Там мой муж и Дина перед нашим старым домом.

– Как вы думаете, почему тот человек украл ее?

– Понятия не имею.

– Тогда позвольте, я расспрошу вас о жизни, которую вы вели до переезда в Вермингтон. Это может оказаться очень важно.

– Вы пугаете меня, шериф… – Крис напряглась.

– Пока бояться нечего, но вы сами должны понимать, что обычные воры не посягают на семейные фото, тем более что кроме снимка ничего не пропало.

– Да, я понимаю. – дрогнувшим голосом ответила та.

– Но вы не волнуйтесь, я позабочусь о том, чтобы у вашего дома дежурил патруль до тех пор, пока мы его не поймаем. А сейчас к делу. Миссис Стивенс, напомните, где вы жили раньше?

– Ну, сначала в Бостоне. Я и Уэйд – мой муж – мы там жили, а учились в Массачусетском технологическом институте: он на архитектора, я на биолога. Когда закончили, решили найти более спокойный городок – мы его буквально рисовали в воображении… такой тихий, без следа прогресса, одни деревья и маленький домик. Нам особенно полюбились два варианта, где мы могли позволить себе дом: в Эшвиле Огайо или здесь в Вермингтоне, но мы выбрали Эшвиль и прожили там шестнадцать лет. После смерти Уэйда Дина сбежала в Бостон и стала жить с моими родителями, а я переехала сюда.

– Просто бросила вас? – спросил Гарри, с тенью неодобрения.

– Не хочу так думать об этом. – Крис покачала головой. – Уэйд бы сказал, что она просто нашла свою линию жизни, и мы не вправе ее задерживать.

– Как умер ваш муж?

– Аневризма.

– Расскажете о нем?

– Почему нет? – вздохнула Крис. – Он был очень хорошим, считал, что в мире все должно быть правильно. Может, слегка наивный, но честный и простодушный. Я очень его любила, хотя порой с ним приходилось довольно непросто. Иногда мне казалось, что он ставит свои убеждения выше всего остального… выше меня и наших отношений…. Впрочем, не знаю, может это лишь домыслы. В любом случае мне с ним ужасно повезло, и я даже в мыслях не держала попробовать с кем-то еще раз – слишком уж он был хорош. Вряд ли с кем-то другим я бы чувствовала себя в такой же безопасности, как с Уэйдом.

– Безопасности? – переспросил Гарри.

– Не в том смысле, что вы привыкли думать. Хотя, в любом случае Уэйд бы всё сделал ради меня.

– А что вы знаете о его семье? У него были братья или сестры?

– Нет, Уэйд единственный ребенок. Никаких племянников или племянниц, кузенов и прочей родни. Отец и мать прожили всю свою жизнь в Бостоне, как и мои, но умерли очень рано. Мать – во время грозы. Так испугалась грома, что у нее случился инфаркт, и остановилось сердце. Вот нелепость то! Я раньше часто думала о ней. Не хотела бы умереть вот так…. А отец покончил с собой через полторы недели – не справился с горем. Та фотография, которую украли, была сделана незадолго до этих печальных событий. Так что мы с семьей ездили на похороны дважды. Нелегко, знаете ли…. Уэйд всегда считал, что родители обиделись на то, что он переехал в другой город, и потом после их смерти еще очень долгое время чувствовал себя виноватым. Ходил чернее тучи. Я думала, он себя изведет. Да вот, в общем-то, и все.

– Ну хорошо… – немного безразлично заключил Гарри, как будто вся эта информация не особо-то и нужна. – А скажите, есть ли у вас на примете люди из прошлого, которые могли бы это сделать? Может ухажеры?

– Нет. – твердо ответила Кристин. – Я никогда не морочила другим голову, поэтому вряд ли. Тем более, очистить желудок, поесть или в каком там порядке это происходило… – такое не может сделать простой ухажер.

– Безумный ухажер? – предположил Гарри.

– Да нет, шериф, люди из моего прошлого на такое не способны. Но тем не менее, фотография украдена, и я теперь не чувствую себя в безопасности.

– Я вам обещал патруль. – напомнил Гарри.

– Я помню. Просто все это странно. Понимаете, никто и никогда не обращался так с едой, кроме… моего мужа. Все упаковки разорваны и скомканы. Пили прямо из пакета. Крошки только у холодильника… Уэйд любил есть у раскрытого холодильника, пока тот не пищал. Я столько раз ругалась на него, и тогда он шел по дому, оставляя, естественно, крошки повсюду – и я снова орала…. Просто всё вот это заставило меня вспомнить. – глаза Кристин покраснели.

– Миссис Стивенс, – сказал Гарри, поднимаясь. – Простите, я не хотел ворошить ваше прошлое. Я просто думал, это пригодится.

– Пригодилось?

– Пока не знаю. Поглядим…. А пока пусть патруль подежурит у вашего дома. – он выставил ладонь вперед – Не провожайте. – и Кристин молчаливо кивнула.

Меж тем Гарри связался с патрулем и отдал распоряжение. Потом он залез в свой черный Форд, и достав из бардачка дорожную карту, развернул на нужной странице. Вермингтон. Гарри упер туда указательный палец и прочертил линию до Эшвиля, затем до Бостона и вернулся. Получился неровный треугольник. Да, придется помотаться, но всё это было слишком интересно, чтобы корчить из себя изнеженную недовольную барышню, подумал шериф.

Это попахивало настоящим расследованием. Возможность зайти за прежние рамки, касающиеся только местных разборок. Он чувствовал, что в его жизни происходит нечто значительное. Плохое или хорошее – неважно. Значительное. И чтобы всё было правильно, надо проверить слова миссис Стивенс и, возможно, даже перепроверить. На всякий случай… чтобы хорошая загадка не оказалась дешевым фарсом. Гарри убрал карту назад в бардачок, мигнул подъезжающей патрульной машине и втопил педаль газа.

* * *

Был воскресный вечер, и Уэйда только что покормили ужином. Надо сказать, он довольно неплохо провел вчера и сегодня. Ну а что… во-первых, он чувствовал себя в безопасности от этого странного мира, от решений, которые надо принимать; во-вторых его жена – самое дорогое в жизни – оказалась жива; а в третьих, ко всему прочему, еще и неплохо кормили, да и кровать есть. У Уэйда конечно имелось достаточно в загашнике, чем заморочить себе голову, но он тщательно избегал этого – ждал Гарри. Знал, что его друг сейчас бросил все свои силы на разгадывание этого дела…. А сам думал только о Крис, о судьбе. О том, что даже побывал у нее дома, облевал туалет, потоптал цветы, поломал изгородь, обожрал и украл фотографию… – ничего не скажешь, молодец. Практически посватался… или пометил как пес, что, в общем-то, одно и то же в данной ситуации. Они обязательно должны встретиться. Это шанс начать все сначала. Подарок судьбы. Крис определенно любит его до сих пор, а иначе бы не держала украденный им снимок на видном месте… да и тот, что в спальне из выпускного альбома, где он такой молодой и горячий. Так что всё еще можно исправить. Больше его ничего не занимало, и сердце пело.

Очень странно, но эти выходные оказались чрезвычайно бедными на нарушителей. Только вчера вечером притащили пьяного в стельку и матерящегося Роба Белена. Дэнис казался трезвее, но это не помешало ему горланить полночи под окнами, чтобы брата выпустили. И надо сказать, ему это сошло с рук, потому что, если бы и его взяли, то братья разнесли бы участок к чертовой бабушке. Уэйд по чистой инерции поздоровался с Робом, но тот лишь растеряно и непонимающе кивнул. В старые времена, это место ломилось от пьяниц и дебоширов. Особенно жаркими были ночь на субботу и на воскресение. А сейчас?.. Роба выпустили этим утром трезвого и бледного от похмелья и стыда, и больше никто не составил Уэйду компанию. Осталось только дождаться Гарри.

Около десяти вечера Уэйд услышал шаги. Кто-то пришел. Быть может это Гарри или Тим, который сегодня снова дежурил и время от времени выгуливал Крекера. Хотя у него очень быстрые и легкие шаги – в них чувствуется суета, а тот, кто сейчас приближался, шагал спокойно и уверенно, утопая тяжелыми ботинками в дощатом полу. И, да, он приближался. Не Гарри, нет, хотя у шерифа тоже была довольно уверенная походка, но он никогда не пытался сделать больно поверхности, по которой шел. Уэйд внезапно почувствовал страх. Что-то надвигалось… что-то пришедшее по его душу, и никакая клетка его не спасет.

Наконец, дверь открылась, но стоящий по-прежнему не попадал в угол зрения Уэйда, которого в свою очередь била мелкая дрожь. В комнату стремительно что-то влетело… он даже не понял что, а когда рассмотрел… закричал.

– Какого хрена???

То, что лежало перед его камерой, еще совсем недавно носило имя Крекер. А сейчас… утверждать что-либо по этому поводу с уверенностью не осмелился бы даже Джеймс Ноуэл. У пса были связаны лапы, словно у жертвенного барашка, а на разбитой чем-то тяжелым морде с трудом различались глазные впадины. В районе ребер прослеживался сильный провал, как если бы они вогнулись в обратную сторону. В общем зрелище резало глаза в своей чудовищности… как будто собаку сначала связали, а потом били чем-то тяжелым, пока та не издохла – может битой, может еще чем…. Уэйд чуть не заплакал. Он лишь надеялся, что первый удар пришелся по голове и отключил несчастного пса. Животные всегда были ему как-то милей, чем люди. Может потому, что они беззащитные, доверчивые и не подлые.

В сердцах Уэйд со всей силы ударил в стену позади себя. Кажется больше он не испытывал страха, только злость и странное желание разорвать того, кто это сделал.

Владелец шагов вышел из тени проема и предстал перед Уэйдом…. Он был гораздо младше, но в то же время казался как-то вне возраста вообще. Может лет тридцать, а может и сорок. Фарфоровая кожа, заостренные черты лица, черные волосы, аккуратно подстриженные под основание шеи. Преисполненный изящества и грации одетый во что-то черное, в тонких лайковых черных перчатках, словно убийца, он чем-то напоминал рисованного персонажа из японского мультика. Хотя, наверное, и был им – безумным, безжалостным убийцей…. Так поступить с несчастным старым псом…. Его лицо казалось зловещим. Спокойным и гладким, но зловещим. Тонкие губы чуть улыбались. Особых эмоций к происходящему он видимо не испытывал, но и не сказать, что страдал особым безразличием. Но именно глаза этого человека вернули Уэйда в прежнее состояние страха. Глаза цвета грозового неба и темного океана. В них чувствовалась непомерная сила и власть. В них пряталась древность. Он был опасен, и он был велик, и Уэйд чувствовал это. Что-то недосягаемое. Что-то потустороннее.

– Я просто восстанавливаю порядок… – ответил тот бесцветным голосом на ранее прозвучавший вопрос.

– Какой еще на хрен порядок??? Ты убил собаку!!! КТО ТЫ ТАКОЙ?

– Не кричи, Уэйд. В конце концов, всё это твоя вина.

– Моя???

– Ты уже три дня не там, где должен быть…. И тебе это прекрасно известно. Или ты думал откусить от чужого пирога? – человек усмехнулся.

– Я не понимаю…

– Понимаешь. Ты подумал – О, моя жена жива! Закрою-ка я на всё остальное глаза. Подключил своего друга, которым он рано или поздно снова станет…. Есть переменная, есть постоянная. Это постоянная.

– Всё, что я понимаю, так это то, что сейчас передо мной стоит подонок, убивший собаку!

– Боюсь, что собакой дело не ограничится. – отмахнулся тот, а потом опустил подбородок, метнув в Уэйда совершенно непереносимый взгляд своих страшных глаз. Глаз реальности и правосудия. Уэйд снова обрадовался, что в клетке.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он дрогнувшим голосом.

– Я объясню. Ты когда-нибудь слышал о параллельных мирах или других измерениях? Знаешь, что миры могут иметь множество отражений? А призраки это в большинстве случаев лишь обычные люди из других мест? Просто человеческие эмоции ослабляют и без того тонкую материю, позволяя тем самым видеть друг друга. Я понимаю, все это звучит безумно банально, и все этим уже досыта наелись, но что поделать… других названий пока не придумали. – он пожал плечами, разъедая молчащего Уэйда своим взглядом. – И таких миров бесчисленное количество. Есть мир, где ты умер через два месяца после рождения от синдрома внезапной детской смерти, а Кристин вышла за сокурсника, и тот убил ее в порыве ревности. Есть мир, где тебя сбила машина. Есть мир, где Кристин училась в другом институте и вышла за совершенно другого человека, но вскоре развелась и встретила тебя. Порой миры различаются между собой сущими мелочами, Уэйд…. Но мой любимый тот, где через несколько лет наступит конец света, и все знают об этом. Представь себе мир абсолютно счастливых людей. Мародерство ведь тоже приносит счастье? Они действительно любят друг друга и делают только то, что хотят. Все свободны. Они не тратят время на неважное и ненужное. Лучше бы ты попал туда… было бы не так обидно.

– Что ты имеешь ввиду? – Уэйда била дрожь. Какая-то часть его мозга начала понимать, что происходит.

– Твои эмоции оказались очень сильными. Они не просто истончили материю, а прорвали ее. Впрочем, как и эмоции твоей жены, которая до сих пор любит тебя и жалеет о тебе. Она указала тебе путь сюда, словно сыграла роль маяка, а всю остальную работу сделал ты сам, которая заключается не только в том, что ты наглотался снотворного. Кстати ты знаешь, что сон – это состояние, когда подобные вещи становятся возможными?

Но тот едва мог что-то ответить. Дышать-то с трудом давалось, не то, что говорить.

– Во всем виноваты твои эмоции, Уэйд. Это всё их заслуга. Такие вещи происходят, но довольно редко… и тогда появляется кто-то, чтобы восстановить порядок.

– Порядок? – Уэйд был бледным, как этот парень, только в отличие от последнего ему это не шло.

– Да. И желательно по хронологии событий. Пес не считается. Ты принес с собой другой мир, Уэйд, и там много мертвецов. Здесь это не так… пока не так, но они все чувствуют, что мечены. Ты принес собой смерть, поэтому все, кто уже умер в твоем мире, а здесь нет, будут ненавидеть тебя и бояться. Как будто бы ты проклят и можешь заразить их всех. Так что не обольщайся насчет Крис, она и на порог-то тебя не пустит…

– Не смей называть ее так! – закричал Уэйд ни с того, ни с сего.

– Ладно… – безразлично отозвался парень. – А как лучше? Миссис Стивенс? Я могу и так… перед тем, как…

– НЕ СМЕЙ!!! – взвыл Уэйд и вцепился в прутья. – ТЫ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЕШЬ МОЕЙ ЖЕНЕ, ПОДОНОК!

– Уэйд-Уэйд… ты не понял. Все, кто умер в твоем мире, теперь должны умереть и в этом. Таков порядок вещей.

– Ну, так верни меня обратно! Или убей!

Мужчина иронично улыбнулся.

– Верни обратно? Извини, но я не имею права это делать, да и не стал бы, потому что мне до тебя и дела нет. Только ты сам можешь всё исправить… но в содействии с тем, кому ты нужен, кого ты любишь, и кто любит тебя. А еще в идеале, твоя благоверная должна тебя отпустить. Одного желания пожертвовать собой будет не достаточно, если не сказать больше. И если честно, я не думаю, что ты справишься, друг мой. А пока, я должен буду выполнять свою работу… в хронологическом порядке. Потому что ты – постоянная, а они все переменные. Пока ты здесь. Как вирус – он ведь тоже из вне, но проникая в человеческую среду начинает уносить жизни, пока не разработают вакцину. Странно, правда, все устроено?

Уэйд с остервенением смотрел на него и скрипел зубами.

– Не стоит… – качнул головой тот. – Поверь, я не желаю никому зла. У меня тоже есть, кого любить. Но такова моя работа, и я отлично с ней справляюсь. И хочу предупредить – я работаю быстро.

Уэйд молча, смотрел на него не моргающими глазами. Ну и влип же он…. Черт возьми… как же он влип! А тем временем мужчина развернулся на каблуках и все тем же уверенным громким и широким шагом пошел на выход. Если бы пол был живым, он бы кровоточил.

– И последний совет. – крикнул тот, уже пропав из поля зрения. – Не впутывал бы ты никого в это дело…

Уэйд наконец отпустил прутья и растерянно посмотрел на намятые цвета мяса ладони. А потом взгляд прояснился, и он заорал во все легкие:

– ЭЙ ТИМ, СЮДА!!! КТО-НИБУДЬ!!! СКОРЕЕ!!!

* * *

Гари Оуэнс так и не успел заехать домой этим воскресным вечером. Было 9, когда он въехал в Вермингтон, и 9:15, когда проехал мимо собственного дома по дороге в участок, потому что именно в этот момент у него зазвонил мобильный. Гарри, конечно, очень устал мотаться туда-сюда в поисках подтверждений слов вдовы Стивенс, есть в забегаловках, и ночевать машине – но всё равно это казалось чем-то вроде развлечения. Только лишь увидев дом, спесь прошла, как и желание играть в сыщика. Пожалуй, он накатался до конца своих дней. Хотелось завалиться в теплую мягкую постель часов на десять, предварительно наевшись домашней еды, и обо всем позабыть. Но звонок все испортил…. Звонил патрульный Уолтер Крик с места дорожной аварии. Уолтер и Гарри знали друг друга довольно хорошо, так как учились в одном классе в свое время, и поэтому он позвонил ему прямо на мобильный. Знал, что они встречались. Бетси Поуп погибла…. Ее синий Додж вылетел с дороги на скорости и врезался в дерево. Двадцать второго июня. Услышав это, Гарри и сам, чуть было, не съехал в кювет.

Июнь оказался жесток к обеим нашим женщинам. Эти слова сейчас не выходили из головы. То, что Уэйд сказал про Бетси, было единственным, что звучало действительно безумно… сокрушительно безумно. И вот теперь всё случилось…. Сукин сын… как он мог знать? Вот так Гарри и проехал собственный дом, даже не успев снизить скорость. Такое не может ждать до утра. Лучше бы он вообще не уезжал, ведь вся история подтвердилось, и Гарри с самого начала чувствовал, что так и будет. Приключений захотелось…. Нет, не нужно было уезжать из города.

Едва переступив порог, он услышал отчаянные крики Уэйда. Гарри разобрал только – Кто-нибудь! Скорее! Крик был таким надтреснутым и испуганным, что вряд ли его владелец просил добавки на ужин. Там определенно случилось нечто плохое. Гарри рванул по коридору. Где-то впереди Тим Ноувел влетел в помещение с камерами, и тут же всё пространство заполнил оглушительный вопль, сорвавшийся в итоге на почти девчачий визг; «КРЕКЕР!!!» Что ж там, черт возьми, случилось?! Через несколько мгновений Гарри вбежал в комнату и увидел всё собственными глазами.

Человек, называвший себя Уэйдом Стивенсом, который, по словам и документам, умер давным-давно, и теперь лежал в могиле, на которой Гарри простоял минут пять, сейчас едва не плакал, вцепившись в прутья. Прямо перед его камерой лежал Крекер со связанными лапами избитый до неузнаваемости. С того места, где стоял Гарри, было видно, что череп у Крекера представляет собой одну сплошную впадину. Но даже не это оказалось самым ужасным в этой картине… не пес. А Тим, который, обхватив его, рыдал навзрыд и стенал, захлебываясь слезами. Не так давно он в полиции, да и городок подобрался спокойный. Тима коснулось то, чего он и в отношении других-то не представлял. Черт, бедный парень… – подумал Гарри и сжал его плечо.

– Иди домой, Тим. И знаешь что, я отпускаю тебя на всю неделю. Отдыхай, ладно?

Тот посмотрел на Гарри ничего не видящими глазами и попытался встать, прижимая Крекера к груди, но едва не упал, если бы не шериф, который очень вовремя обхватил Тима за плечи.

– Ступай домой.

– Это он виноват. – прошамкал Тим.

– В смысле? – не понял Гарри.

Тот заглянул ему пронзительно в глаза, потом развернулся к камере с Уэйдом и в один прыжок добрался до нее, разя наповал безумием и горечью в глазах. Тим вдавил несчастного Крекера в прутья, и Уэйд в ужасе отскочил.

– Это ты виноват!!! – взвыл молодой полицейский, с которым Уэйду довелось нянчиться в детстве. – Ты что-то сделал, да? Ты не понравился ему сразу же! Как ты это сделал? ОТВЕЧАЙ, СУКА!!!

– Эй, Тим-Тим… успокойся. – мягко, но настойчиво попросил Гарри. Тот, было, хотел сбросить руку, но шериф довольно сильно сдавил плечо. – Этот человек не мог убить твою собаку, потому что он находился в камере. А где был ты, вот в чем вопрос?

– Я?

– Да, сынок.

– Я принес этому ужин, а потом пошел выгуливать Крекера. – чуть не плача, ответил Тим. – Потом он убежал, и я его искал некоторое время. Но я подумал – мол сам вернется, и пошел обратно. Хотел забрать тарелки и услышал крики, а там… – он спрятал лицо в окровавленной шерсти.

– Кто-то убил твою собаку и принес сюда. – сказал Гарри приглушенно и глянул на Уэйда. – Я верно говорю?

– Да… – ответил тот, будучи в таком же шоковом состоянии.

– И ты видел, кто?

– Да.

– И ты сможешь его описать?

– Да.

– Ну так сделай милость… – Гарри внимательно и напряженно смотрел на Уэйда.

Тим тоже оторвался от пса и поднял голову. Его лоб был сплошь перемазан в крови, а выражение глаз и сама поза выражали готовность немедленно броситься на поиски убийцы и разорвать его в клочья. Уэйд слепо смотрел в ответ, не зная, с чего начать. Всё так навалилось… но эта публика ждать не могла. Нетерпеливая подобралась. Гарри терял терпение.

– Мужчина лет тридцати, одетый в черное, но я не рассматривал его – слишком был напуган для этого. Высокий, худой, черноволосый, кожа белая, на руках кожаные перчатки. Но самое запоминающееся – это глаза. Они какие-то… нереальные.

– Что это значит?

– Не знаю… просто они… – Уэйд покачал головой. – Они такие странные: и цвет и блеск в них, и глубина…. Я даже, как художник заговорил! Не знаю, но такого парня вы не пропустите. Джинни бы оценила.

– Не смей говорить о моей дочери так, как будто ты ее знаешь. – прошипел Гарри, внутри у которого все похолодело.

– Но я ее знаю, Гарри.

Тим озадаченно посмотрел на шерифа.

– Мы найдем его. Сделаем фоторобот и разошлем. – пробормотал тот. – А сейчас сдай ключи и иди домой. И не появляйся до следующего понедельника, понял меня?

– Да, сэр. – промямлил Тим, глаза которого озарились надеждой и решимостью.

– И умойся, ладно? Ты весь в крови.

– Хорошо, сэр. – он неуклюже отстегнул связку, передал шерифу и вышел из комнаты, но Гарри молчал. Он ждал, когда Тим покинет участок совсем.

Вот включилась вода, стажер умылся, затем выключил кран и зашагал по направлению к выходу. Все это время Уэйд и Гарри неотрывно смотрели друг другу в глаза. Потом шериф выбрал нужный ключ и отпер камеру.

– Иди за мной.

Ноги Уэйда не слушались, тряслись колени. Он был в ужасе. В кошмарном сне. В голове пока не разложилось по полочкам всё услышанное, но, тем не менее, то, что волновало больше всего, добралось до сердцевины. Никакой радужной истории, нарисованной сознанием, не будет. Напротив, грядут страшные события, и Кристин может оказаться в эпицентре. Гарри привел Уэйда в свой кабинет. Но не стал включать верхний свет, а зажег только тусклую настольную лампу.

– Возьми стул и сядь. – приказал он. – опускаясь за свой стол, на котором всё как обычно было разложено аккуратными стопками.

Да, Уэйда всегда это потрясало. Ему-то подобное, казалось, просто не дано. Да и зачем, если твоя жена свернута на чистоте? Гарри залез куда-то в стол и достал ключ, потом открыл небольшой сейф в стене и достал два стакана и бутылку Джэк Дэниэлс. Поставил все это на стол, сел сам, разлил виски и пытливо уставился на Уэйда. Он выглядел напуганным… действительно напуганным. Гарри сделал большой глоток. Уэйд тоже – почти в унисон. Как будто они оба только что увидели приведение, и уж точно не Каспера.

– Знаешь, почему я приехал в участок? – спросил Гарри, и Уэйд вопросительно кивнул. – Мне позвонил Уолтер Крик.

– Твой одноклассник. – снова кивнул Уэйд, заставив сердце шерифа подпрыгнуть, но тот виду не подал, только пристально посмотрел.

– Он позвонил и сказал, что произошла дорожная авария, и Бетси Поуп разбилась…. Ее машина слетела с дороги и врезалась в дерево.

Уэйд тряхнул головой, словно пытаясь прочистить мысли.

– То есть она что, до сих пор была жива?

– Да.

– А что же ты мне в пятницу об этом не сказал?

– Я был слишком ошарашен.

– А в остальном?

– В остальном всё почти в точку. Настолько, что в выходные я колесил из города в город, пытаясь понять, что происходит.

– Успешно?

Но Гарри проигнорировал этот вопрос.

– Сначала я поехал к миссис Стивенс.

– Ну старик! Я же просил!

– Заткнись и слушай… – рявкнул тот. – У тебя еще будет время выступить. Вся ночь впереди.

Тот фыркнул и пожал плечами.

– Она рассказала о твоей семье и том, как ты умер. – и Гарри вкратце передал свой разговор с Кристин, а потом спросил: – Это правда?

Уэйд выглядел немного рассеянным.

– Вообще-то не совсем. Здесь все наоборот. Мы действительно думали про Эшвиль, но в итоге переехали сюда и всегда считали, что это было правильное решение. Надо же… значит тот дом – наш?..

– Это все?

– Да нет, конечно! Это Крис умерла во время грозы, а не моя мать. И это не мой отец покончил с собой, он как раз умер от аневризмы, а я – тот, кто не справился с горем и совершил такую попытку.

– Ты хотел убить себя? – Гарри налил себе еще порцию.

– Да, у меня было одиннадцать таблеток Золпидема.

– Ты бы еще валерьяной попробовал.

– Я, знаешь ли, не особо шарю в таких вещах… – возразил Уэйд.

Как же ему сейчас стало тепло и спокойно. Тот человек сказал – никого не впутывать… но ведь без своего друга Уэйд просто сойдет с ума. Как бы он хотел здесь остаться и выстроить свою жизнь заново, но только с Крис. Может быть, стоит попробовать избавиться кое от кого? Решит ли это проблему? Ну конечно решит….

– И это все?

– Ну, вроде, да.

– Хорошо. – Гарри обновил порцию Уэйда. – Дальше я поехал в Эшвиль, но наверное, зря, потому что все документы перекачивали в Бостон, где ты и похоронен. Так захотела твоя дочь.

– Ты был на моей могиле? – заинтересовано спросил Уэйд.

– Да, был.

Тот хлопнул в ладоши:

– Обалдеть! Плюнул?

– Нет, – усмехнулся Гарри. – Но хотел.

Они сделали еще по глотку, и Уэйд подумал о странной закономерности – если кому-то суждено быть друзьями, то от этого не уйти. Какими бы безумными не были события. А если суждено умереть… всегда найдется тот, кто поможет, если вдруг это не происходит само собой по каким-то там причинам.

– Короче, всё подтвердилось. – заключил Гарри.

– Так ты мне веришь?

– Очень сложно верить тому, что нельзя объяснить.

– Тогда позволь я расскажу о том, что произошло пару часов назад. Я думаю, что после этого, ты хочешь-не хочешь, но поверишь.

– Я весь в нетерпении.

И Уэйд рассказал во всех подробностях о человеке, который убил Крекера и почему, по его словам, он это сделал. Ну и разумеется о том, что он только собирается сделать. Когда Уэйд закончил, Гарри бледный как мел, откинулся на спинку кресла и залпом осушил свой стакан, грохнув им по столу.

– Я не понимаю.

– Чего именно?

– Почему ему просто не убить тебя? – Гарри налил себе и Уэйду еще по порции. – То есть, ты, конечно, не обижайся – ничего личного, но… почему это ты постоянная, а мы переменные. Убей он тебя, все стало бы намного проще, разве нет?

– Разве да… – усмехнулся тот. – Я ему предлагал, но он сказал, что я постоянная.

– Но почему?

– Как вирус – так он сказал… – вспомнил Уэйд. – Проникает в мир и убивает. Но в целом, это конечно сложно понять….

Гарри снова допил залпом и тут же налил снова.

– Тогда остается только два пути – либо отправить тебя обратно, либо поймать этого сукиного сына. Но я так понял, что на данный момент первое невозможно, да и мне, если честно, второе легче принять.

– Да, верно. – согласился Уэйд. – Сейчас мое место там, где жена, и бессмысленно переубеждать себя в этом.

– Тогда мы должны составить список, как он сказал в хронологическом порядке, тех, кто уже умер в твоем мире… – Гарри понизил голос на последнем слове, как будто чувствовал себя полным придурком, произнося его и боялся, что другие обсмеют его.

– Давай составим. – согласился Уэйд. – И знаешь… мне жаль, что Бетси погибла.

– Мне тоже.

И они молчаливо выпили. Алкоголь уже делал свое дело, и все перестало казаться таким страшным или нереальным, а даже вполне достижимым. Когда-то наши предки использовали его в качестве анестезии, а солдатам перед боем давали спирт, чтобы не было страшно. Боль и страх – это лишь импульсы, посылаемые мозгом в ответ на какое-либо воздействие, а алкоголь его туманит.

– Ладно, рассказывай, кто еще умер?

– Знаешь, я вообще-то не особо интересовался подобным, и помимо моих родителей был на похоронах всего трижды, да и это мне кажется явный перебор.

– На чьих?

– Отца и матери Крис, Полины – жены Дика Чемберза владельца Лисьей Звездочки и моей жены. Даже четыре получается… ужас какой.

– Но ты не уверен, что не умер какой-нибудь приятель того же Дика или еще кого-то из твоих знакомых.

– Нет конечно. Но они же и не являются частью моего окружения, что ли? Моего мира.

– Ошибаешься… – возразил Гарри. – Все, чего ты когда-либо касался, является твоим миром. Разносчик газет, продавец мороженного, мимо которого ты проходил пару раз или цветочница, у которой ты однажды купил для жены букет. Они все часть твоего мира. Кем ты работал?

– Я архитектор.

– Значит, все твои клиенты и заказчики, строители и их семьи.

– Я и не думал, что мой мир такой большой… – задумался Уэйд.

– О да, он большой. – кивнул Гарри. – Гораздо больше, чем ты можешь себе представить даже сейчас. Связей много. И люди умирают довольно часто. Каждый день.

– Но я ничего не знаю о других. – с сожалением сказал Уэйд.

– Тогда наш единственный выход сконцентрироваться на тех, о ком ты знаешь. Полина умерла до твоей жены?

– Да, она умерла в декабре две тысячи четвертого от рака груди.

– Ясно… – фыркнул Гарри. – Ставим ее под двадцатичетырехчасовое наблюдение.

– А как ты объяснишь патрульным?

– Я никому ничего не буду объяснять. Дежурить будем мы.

Уэйд вдруг вспомнил последнюю фразу того парня и почувствовал стыд. Не впутывал бы ты никого в это дело…. Он сказал это довольно искренне, словно действительно не желал никому смерти, но в то же время знал, чем может закончиться участие других в этом деле.

– Послушай, Гарри… нет слов, чтобы выразить мою признательность… но, что касается вмешательства – я бы не хотел подвергать тебя опасности, старик.

– Поздно… – ответил тот беспечно. – Ты меня уже вмешал. Да и потом, мне самому стало интересно.

Уэйд виновато пожал плечами.

– Ладно. – сказал Гарри. – Если твой приятель не врал по поводу скорости, с которой он выполняет свою работу, то нам пора выдвигаться.

– Ты ж пил… – напомнил Уэйд. – За руль-то как?

– Пару кварталов посреди ночи, я думаю, что осилю. – с этими словами Гарри залез в верхний ящик и положил на стол самозарядный Вальтер.

– Мне что ли? – осведомился Уэйд.

– Тебе-тебе… а кому ж еще? Или ты решил ограничиться своими клешнями?

– Когда-то у меня неплохо выходило. У тебя кстати тоже.

– Да ну! Вся ночь впереди – я надеюсь, ты мне поведаешь о наших боевых подвигах?

– Вообще-то у нас был только один… подвиг.

– Эх жаль… – Гарри поднялся и убрал в сейф изрядно опустевшую бутылку. Потом поставил грязные стаканы в стол.

– Помою завтра. – буркнул он себе под нос и выключил настольную лампу.

Уэйд хоть был и выпимши, но в пространстве ориентировался неплохо. Когда они оба оказались в ярко освещенном коридоре, Гарри многозначительно сказал:

– Так значит, ты и впрямь бывал у меня в офисе?

– Что до сих пор не веришь мне? Хотя оно и понятно. Я и сам считаю всё это бредом.

– Давай вперед… – ни к кому особо не обращаясь, сказал Гарри, и Уэйд кивнул.

Как только они вышли на улицу, облачко красных бабочек, образовавшееся у фонаря, рассыпалось на частицы и окружило вышедших. Их было, конечно, меньше сотни – не как в лесу, но, тем не менее, вполне достаточно для волнений.

– А про них твой приятель не упомянул? – приглушенно спросил Гарри.

– Нет… но я думаю, что всё это как бы последствие моего присутствия.

– Ну это и дураку ясно….

– Ты как всегда тактичен… – хмыкнул Уэйд, а потом задумчиво сказал. – Знаешь, есть такой рассказ у Бредбери «И грянул гром» о том, что гибель бабочки в далёком прошлом изменяет мир будущего. Самое незначительное влияние, как мое появление, может иметь глобальные последствия. Я начинаю чувствовать себя такой бабочкой, Гарри…

– Пошли в машину… – качая головой, сказал тот, помолчав с минуту.

Они направились к черному глянцевому пикапу, припаркованному на небольшой стоянке справа, но Уэйд всё никак не мог выбросить эту мысль из головы. Всплывали те ужасы, которые повлекла за собой раздавленная бабочка из Мезозоя. Он конечно не из другого времени, но из другой реальности, и вряд ли здесь уместно говорить об эффекте бабочки. Но Уэйд не знал, как еще это можно было обозвать, но понимал, что является чем-то чужеродным для данной реальности и что теперь этот мир, по идее, должен сделать всё, чтобы выдавить его словно пасту из тюбика. Почему этого не происходит? Почему всё как раз наоборот? Тот парень… его работа – что он пытается предотвратить и можно ли ему помешать? Все эти вопросы буравили мозг Уэйда. Может ему надо попробовать перестать быть долбанным эгоистом и просто попытаться вернуться домой? Попытаться хотя бы принять подобную возможность и пораскинуть над ней мозгами? Но Уэйд отогнал эту мысль, садясь в машину, потому что никого еще не любил так, как Крис, и мир, в котором она жива, являлся для него предпочтительным. Поэтому было легче думать, что вернуться – не в его власти. И его, по сути, даже не волновало, сколько народу умрет и будет ли конец света из-за его чужеродного присутствия… во всяком случае пока.

Пикап тронулся и уже через несколько минут парковался у дома Чемберзов, отделанного сайдингом салатового цвета.

– Ну что ж… – сказал Гарри. – Так что у нас там за подвиг был?

– О-о… – протянул Уэйд. – Очень крутой подвиг. Вдвоем против всех.

– А всех это сколько?

– Дюжина вроде.

– Ммм… – задумался Гарри, прикидывая в уме названное число. – Ну ничего так… неплохо. И мы всех уделали?

– А то! Нам тоже конечно попало… у тебя был подбит глаз, рассечена бровь, гематомы повсюду, а я вообще похдил на кусок мяса.

– А что за ребята? – спросил Гарри довольный собой.

– Ринтоновские. Приставали к Крис, а ты как раз околачивался возле Норы и помог мне.

– О да… Нора – настоящая головная боль. Ее надо было назвать Дыра. Такая заноза – скривился Гарри. – Как ни выходные, так мы там… разгребаем эти помои…

– В смысле? – не понял Уэйд. – Так она ж сгорела?!

– Кто?

– Нора! Ее ринтоновские сожгли после того, как мы им по заду надавали.

Гарри замер, испепеляя того взглядом. Стало как-то неуютно.

– Когда это случилось?

– Господи, да давным-давно! Полгода не прошло после нашего с Крис переезда.

– То есть задолго до смерти Полины…

– Задолго… – кивнул Уэйд насторожено.

– Знаешь, у меня нехорошее предчувствие… – сообщил Гарри, глядя на того напряженно.

– Знаешь… у меня теперь тоже.

Шериф повернул ключ зажигания и втопил педаль газа. Черный Пикап словно здоровенный гроб погромыхал вдоль дороги. Шериф любил большие машины, ничего не сделаешь. В таких чувствуешь себя значимым и недосягаемым для смерти. Но когда происходит нечто выходящее за пределы понимания, наращенные буднями догмы превращаются в глупые детские анекдоты, над которыми уже не посмеешься, потому что это ужасно глупо.

Нора находилась на южной окраине Вермингтона. Где-то полчаса езды, но с той скоростью, с которой мчался Гарри, им должно было хватить и пятнадцати минут. Уэйд чувствовал себя немного виноватым. Но он же не знал, что здесь Нора до сих пор стоит…. И еще как стоит.

Открывшееся в конце дороги белесое здание, построенное в мексиканском стиле, было сплошь увешано гирляндами, как рождественская елка и, судя по всему, там отдыхало полно народу. Словно в тему – страшную и необратимую – Джонни Кэш пел «Бог поставит тебя на колени». Не так весело, но похоже, гости уже достигли того состояния, чтобы считать себя глубокими философами и вести себя так, словно мир им всем давно ясен. Большие окна озарялись приглушенным светом, и через них отчетливо различались танцующие, пьющие и весело проводящие время люди.

– Я думал, что в ночь с воскресенья у них пусто…

– Смотри на плакат.

Уэйд изо всех сил напряг глаза. Перед Норой на столбах висела растяжка с сияющими по кругу лампочками, где крупным контрастным шрифтом было написано:

МЫ НАЛИВАЕМ ВАМ ВОТ УЖЕ 50 ЛЕТ! В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ НОРЫ МЫ НАЛЬЕМ ВАМ БЕСПЛАТНО!

– У них что, сегодня день рождения?

– Как видишь…. Там куча народу.

Уэйд хотел спросить что-то еще, но вдруг в зеркале заднего вида увидел коня, над головой которого вздымалось пламя. Он просто стоял на дороге – белый конь с горящей гривой.

– Ты это видишь? – спросил Уэйд в ужасе.

– Что?

– Останови машину.

Видимо голос был настолько перепуганным, что Гарри не стал спорить, а послушно дал по тормозам. До Норы оставалось ярдов двадцать-двадцать пять. Почти приехали.

Конь стоял и смотрел на пикап или на Нору – куда-то вперед, а грива горела огнем. Сначала только небольшой дым вздымался над головой, потом огонь принялся, став всё больше, всё голодней. Уэйд выскочил из машины, повторяя как безумный: Ты видишь это? Ты видишь это? И Гарри видел… потому что конь не был призраком, хотя поначалу казалось именно так – конь, сбежавший от одного из всадников апокалипсиса. Но Гарри быстро отогнал эту мысль, потому что отличался от своей дочери нежеланием, практически невозможностью принимать подобную чертовщину. Определенно ринтоновские – решили поиздеваться над бедным животным! Но ничего, это им просто так не сойдет!

Уэйд сделал несколько шагов вперед, и конь заржал. Так неистово и истерично, захрипел, забил копытами, как будто, наконец, почувствовал пламя – нестерпимое и усиливающееся жжение… такое страшное и непоправимое, обхватившее весь спектр его лошадиных чувств. Это убийственное жжение. Этот ужас оттого, что ты не понимаешь, что происходит. Тысяча пчел жалит тебя в темя, а ты всего лишь пугливейшее из созданий. Конь издавал совершенно жуткие звуки, что Уэйд заткнул уши. Он так хотел помочь и помог бы, если б знал чем. Конь, ржа и брыкаясь, бросился в пролесок, который тянулся по обе стороны дороги и где-то за Норой обрастал густыми кронами, превращаясь в дремучий лес.

– Мать твою… – где-то позади просипел Гарри.

– Мы должны помочь… – дрожащий Уэйд повернулся к другу, но взгляд того был обращен совершенно в другую сторону… туда, где разыгрывался настоящий ад.

Уэйд открыл рот. В его стеклянных глазах отражались всё те же окна, только за ними больше не было приглушенного света и танцующих людей, хотя музыка все еще играла, словно аккомпанемент к дьявольскому представлению. Бог поставит тебя на колени…. Вместо этого окна были сплошь заполнены огнем. Нора стала похожа на чудище с множеством квадратных огненных глаз. Гарри уже звонил, набирая трясущимися пальцами всевозможные службы, а потом схватился за рацию.

С того места, где они стояли, отчетливо слышались крики людей, но, Бога ради, почему они не спасаются?! Не выбегают? Есть же дверь, и есть окна, которые можно разбить?..

– Поехали! – истерично проорал Гарри, и Уэйд пулей влетел в машину.

Пикап сорвался с места так, что у Уэйда едва не переломились шейные позвонки, и уже через четверть минуты они уже оказались на месте. Криков теперь почти не было, и Уэйд подумал, что не надо много времени на то, чтобы сгореть заживо. Они выскочили из машины и бросились к высокой двустворчатой двери, ручки которой сейчас блокировала стальная балка.

– О Боже… – Уэйд чуть не заплакал.

Гарри и сам чувствовал себя на грани, хотя были времена, когда он видел вещи и похуже. Но то война…. Вместе они вытащили эту балку и отбросили в сторону. Но когда начали открывать двери, гигантское пламя, вырвавшееся наружу, сбило их обоих с ног. Огонь сплошной завесой закрывал проход. Как это могло произойти так быстро? Глупо надеяться, что кто-то мог выжить в этом аду. Уэйда обдало жаром, и это привело в чувства – он нашел в себе силы подняться. Пришлось найти, если конечно в его планах не было последовать за гостями полыхающей Норы. Норы из восстанавливающейся реальности Уэйда. Гарри, прихрамывая, поковылял к нему весь в саже и красный, как рак.

– Ты как? – крикнул он.

– В порядке! А ты?

Но Гарри не услышал вопрос, потому что тот растворился в многоголосье сирен. В их какофонии, разъедающей мозг. И вот уже пожарные тянут здоровенный брандспойт к входу и уничтожают разъяренное пламя, словно рыцари – дракона. Ребята работали быстро. Гарри и Уэйда тут же окружили парамедики и принялись оттаскивать их обоих от эпицентра. Поначалу шериф, словно в бреду пытался отмахиваться, но вскоре сдался и позволил увести себя к «скорой» для оказания первой мощи. И он, и Уэйд казались какими-то дерганными как под наркотиками.

– Ты видел, что произошло? – крикнул Уэйд. – Почему они не разбили окна???

Они были рядом, но приходилось кричать из-за шума вокруг: сирен, треска уничтожаемого огня под напором грохота воды и общей суеты.

– Я видел людей, а потом их буквально накрыло огнем, понимаешь? Не похоже на пожар, скорей на взрыв, но без взрыва как такового! Их просто смело! Я такое только в кино видел! Возможно если б мы не остановились из-за тебя, то успели бы открыть дверь и хоть кого-то спасти! – кричал Гарри, слепо таращась по сторонам и, время от времени пытаясь увернуться от рук парамедиков.

– Не думай меня винить! – воскликнул Уэйд. – Если бы мы не остановились, то пострадали бы тоже!

– А твой приятель совсем псих!!!

– Конченный! – бешено закивал Уэйд. – А работает-то как быстро!

– Да! – вторил ему Гарри. – Не удивлюсь, если он одним махом уложил всех, кого ты не знал, но кто так или иначе был с тобой связан!

Парамедики, искоса друг с другом переглядываясь не то с удивлением, не то сочувственно, наконец, закончили, и Гарри тяжело заковылял к своей машине. Уэйд поспешил следом.

– Мы что не останемся?!

– А ты что хочешь пересчитать трупы? – крикнул в ответ Гарри. – Здесь уже все кончено!

Потом он развернулся куда-то в сторону и прокричал во все легкие:

– ЭЙ СТЕББИНС! ИДИ СЮДА!!!

Парень в форме, которого Уэйд знал как ближайшего помощника своего друга, подскочил к Гарри, который его проинструктировал о том, чтобы тот держал его в курсе происходящего.

Гарри и Уэйд уже садились в машину, когда весь этот шум и гам был абсолютно перебит криком… то ли человека, то ли животного. Из красного Понтиака едва не вывалился и теперь бежал, спотыкаясь, к Норе человек, которого Уэйд знал и не очень-то любил, впрочем, как и все остальные жители Вермингтона. Йозеф Клерк. Он рыдал и выкрикивал какие-то имена. Прямо перед входом его схватили копы и оттащили в сторону.

– Черт… – Гарри сплюнул на землю и сел в машину.

– Это же Клерк. Что он тут делает?

– Почему клерк? Он ведет финансовые дела своего папаши Энтони Бернштайна.

– Я не знаю, что за Энтони.

– Владелец Норы… – ответил Гарри. – А судя по именам, которые он выкрикивает, здесь сегодня отдыхала вся его семья. Отец, мать, жена и восемнадцатилетний сын.

– Боже мой… – Уэйда осенило. – Я этого ничего не знал…. Он просто был, и о нем никто ничего не знал. Неприятный, мрачный, замкнутый… ходил каждый день в наш бар, ужинал и ни с кем не общался. Получается, что в моем мире, он потерял всю свою семью еще маленьким ребенком…. Как странно. Этот мир был намного счастливей моего.

– Ты верно сказал…. БЫЛ. И нам лучше поскорей всё вернуть на свои места.

* * *

Они встали в узком проулке напротив дома Чемберзов. Сюда не падал свет фонарей. Даже днем в таком месте машина была бы хорошо скрыта в тени от соседнего дома. У Гарри постоянно трезвонил мобильник – рацию он отключил, потому что шум действовал на нервы, да и лишнее внимание им ни к чему. Звонил Стеббинс, они там уже начали считать трупы. Пока вытащили тридцать три, но Гарри почему-то был уверен, что это еще не конец.

– Чертов псих… – проскрежетал он.

Совсем недавно Гарри всерьез задумался, а не пристрелить ли ему Уэйда самолично? Это ведь даже не будет считаться убийством, ведь его и так не существует…. Но с другой стороны – изменит ли это что-то? Если бы Гарри был уверен, что да – он бы давно уже убил человека, из-за которого тридцать три души отправились на небеса или куда там…. Но пока шериф сомневался, ведь тело останется здесь и соответственно убийца продолжит менять эту реальность под уже мертвого Уэйда… под его труп. Мертвый или живой – есть ли разница? Господи, со всей этой хренью он и сам стал мыслить, как псих! Дожили, что называется! Чушь какая… а столько народу полегло ни за что.

– У меня есть теория по поводу маньяков… – пробормотал Уэйд.

– Валяй… ночь еще не закончилась.

– Я думаю, что мы все зло и все звери. – сказал тот, слепо глядя перед собой. – Мы все извращенцы и психопаты. Мы все имеем одинаковое начало. Педофил, напавший на мальчика и достопочтенный школьный учитель, фыркающий на порно ролики и шарахающийся от любой непотребщины как от взорвавшейся говновозки. И он вполне искренен, как ему кажется…. У каждого есть границы доступного, и вся разница между монстром и порядочным на вид человеком в том, что один за нее зашел, а другой нет. Мы все одинаковы… вот в чем ужас.

Гарри некоторое время переваривал услышанное, а потом резко дернул головой и уставился на Уэйда.

– Ты знаешь, сейчас не самое лучшее время сказать мне это… но тем не менее, что заставило тебя придти к такому выводу?

– Я задумался об этом, когда увидел в новостях статистику тех, кто посещает порно сайты нездорового содержания, если ты понимаешь о чем я…. Так вот, там назвали страшные цифры. Я уж не помню сколько, но меня это потрясло. Женщин и мужчин, кстати, поровну. Я и не думал, что столько людей просматривает детское порно, к примеру. Я и не думал…. – Это было всё, чем апеллировал Уэйд…. Всё, что он осмелился сказать вслух.

На самом деле, было еще кое-что в его биографии… что напугало его. Книжка Бориса Виана, случайно попавшая ему в руки, где картинно был расписан секс с двенадцатилетней темнокожей девочкой, которую родная мамаша сдавала за деньги во временную аренду. Так вот у него встал…. И это изменило его мировоззрение. Но о таких вещах не говорят, их уничтожают и глубоко хоронят. Сколько постыдного в головах у людей? Интересно, откуда это? Ведь это не животный инстинкт, потому что звери не спариваются с собственным потомством, максимум могут сожрать, но это уже другая история. Они также не спариваются с маленькими щенками и другими видами – им это просто в голову не приходит. Они также не испытывают сексуального возбуждения, когда партнер гадит на них. Нет, люди предельно отличаются от животных, и зверь, который в них сидит совершенно иного характера. А уж бороться с ним или сдаться – дело каждого.

– А что касается времени, которое я выбрал, – продолжал он. – Не знаю… просто вырвалось. Не думаю я, что он псих, Гарри.

– Ты противоречишь сам себе…

– Нет… я сказал, что люди звери и психопаты, но я не думаю, что он человек….

– Кто же?

– Он тот, кто восстанавливает реальность….

Гарри покачал головой. Его уже тошнило от всего этого.

– Ты его еще ангелом назови…. Ты хоть понимаешь, что твой гребанный урод перебил кучу народу? Мне кажется не совсем. И я мог бы тебе сказать сейчас еще много-много всего, потому что я очень зол, но я промолчу. Я не буду рубить сгоряча, а хочу дать себе время, но, по правде, тебе лучше мне такого больше не говорить…. И ты знаешь почему.

– Потому что ты зол. – понимающе сказал Уэйд.

– Да, я зол.

И на этом они замолчали. Ночь была теплой, и в сете фонарей Уэйд то и дело выглядывал пару-тройку красных бабочек. Интересно, откуда они такие? Словно искорки. Может, они появились, чтобы предупредить о пожаре? Хотя, вряд ли – скорей всего, эти бабочки – гости здесь, как и Уэйд, но откуда?

Около пяти в последний раз позвонил Стеббинс, доложив финальную цифру и то, что они там сворачиваются. Сорок семь погибших. Именно столько человек покинуло мир Уэйда до две тысячи пятого года, как оказалось… а он их даже не знал: ни имен, ни лиц. Уэйд глянул на Гарри, но тот уже прикрыл глаза. Может, задремал, а может просто не хотел разговаривать. Скорей всего так. Что ж, у него есть все права злиться. Хотя по логике Уэйд не виновен. Однако ж, чувствам этого не объяснить. Он принес с собой смерть. До его появления этот мир был довольно счастливым местом. Уэйд сам это сказал. А теперь погибли сорок семь человек… сгорели в Норе, и скорей всего даже не поняв до конца, что произошло. Он тоже закрыл глаза. Жаль, конечно, что Гарри так сильно злиться – все-таки лучший друг. Уэйд и сам себя ненавидел, прекрасно понимая, что сорок семь жизней – плюс Бетси Поуп (48) – это неприемлемая плата за его эгоистичные надежды на счастье. А сколько еще умрет? Неужели Гарри и впрямь рассчитывает поймать убийцу? Не тот это парень, которого можно вот так вот просто поймать….

В окно громко постучали, и Уэйд открыл глаза. Солнце уже давно взошло, и часы показывали восемь утра. Похоже он заснул. Они оба. Гарри сонными глазами таращился на Полину, которая стояла со стороны водителя и встревожено наблюдала за его действиями. Шериф опустил стекло.

– Миссис Чемберз?

Гарри выглядел удивленным, он и понятия не имел, что их в итоге заметят, ведь он полагал, что машина надежно скрыта.

– Зачем вы здесь?! Что-то не так? – истерично спросила она.

– Послушайте миссис Чемберз, для начала успокойтесь…

– Не говорите мне – успокойтесь, шериф! Я знаю, что произошло ночью! И то, что вы сейчас здесь… этому ведь есть причина?

Уэйд смотрел на нее и вспоминал похороны. Вспоминал ее лежащей в гробу. Прямо наваждение. Полина была ничего, но в гробу она почему-то казалась красавицей. Говорят, смерть не красит, но к ней это не относилось. Все тогда отметили это, даже Дик.

Наконец, взгляд Полины коснулся и Уэйда… сначала лишь на миг. А потом словно загипнотизированный вернулся снова. Как в кино, когда главный герой оглядывает нечто незначительное, проскакивая, ну скажем, здоровенный бриллиант, и возвращается к нему словно громом пораженный. Такое произошло и с Полиной. Она недолго смотрела на Уэйда… не так, чтобы такой взгляд можно было бы обозначить как пристальный или неприличный. Но в ее лице что-то произошло. Оно окаменело в испуганной гримасе и сделалось бледным. Губы дрогнули, и в глазах отразилась растерянность. Казалось, еще чуть-чуть и она потеряет сознание.

– Миссис Чемберз, вам нехорошо? – взволнованно спросил Гарри.

Та мотнула головой и стала пятиться. Казалось, она полностью дизориентированна. Одинокая красная бабочка опустилась Полине на голову, а потом спорхнула на плечо. Та ее заметила и в ужасе смахнула… но бабочка явно не собиралась сдаваться – теперь она принялась маячить перед лицом, видимо, пытаясь сесть на нос как надоедливая муха. Полина замахала руками, словно лопастями, и в итоге потеряла равновесие и свалилась на асфальт, содрав колени и ладони.

По инерции Гарри с Уэйдом рванули из машины и бросились к ней, но последний оказался ближе. Но когда он попытался ее поднять, что тут началось… Полина, словно ума лишилась от страха – брыкалась и отбивалась, как раненное животное. Уэйд и сам испугался, а Гарри кивнул ему – мол, садись в машину, дальше я сам – и тот подчинился с радостью, потому что, только захлопнув дверь, почувствовал себя в безопасности. Ну, более-менее…. Он смотрел им вслед – как Гарри ведет Полину в дом, нежно обняв словно любовницу. У них когда-то был недолгий роман, по правде говоря, именно поэтому между ним и Диком всегда чувствовалось напряжение. Сначала выбор-то пал именно на шерифа, хотя в те далекие времена он им не был. Дочь английских эмигрантов Полина только недавно переехала из Нью-Йорка, где ее родители открыли несколько питейных заведений, и теперь расширялись, так как бизнес оказался удачным. Вообще до ее появления, Лисья Звездочка была не самым лучшим американским баром и называлась «У Дика», но Полина всё там изменила, превратив практически прогоревшее заведение в стильный и доходный паб. И конечно она не могла пропустить красавчика Гарри? Такого уверенного в себе, надежного. Бедный Дик – он начал сходить по ней с ума, едва увидев! Сдался без боя. Так что делили они ее, чтобы не соврать, где-то полгода, а потом у Гарри появились другие интересы, да и Полина сама присмотрелась к тому, что ближе и теплей. Перед смертью она даже переписала на Дика заведение, несмотря на то, что детей не было. Просто считала, что семейный бизнес должен иметь свой виток.

Ты принес с собой смерть… – вспомнил Уэйд слова того парня. – Поэтому все, кто в твоем мире уже умер, а здесь еще нет, будут ненавидеть тебя и бояться. Точнее не скажешь…. Он подумал о Кристин – о своей жене, с которой они прожили в браке сорок два года и любили друг друга до самой ее смерти. А что если она посмотрит на него так, как смотрела Полина? Уэйд просто не выдержит этого.

Гарри скоро вернулся. Весь красный и взмыленный.

– Этот гребанный город сведет меня с ума. – рявкнул он. – Пришлось оправдываться перед Диком, почему его благоверная выглядит так, как будто в нее ударила молния.

– Надо съезжать? – несмело спросил Уэйд.

– Еще чего… – возмутился Гарри. – Я имею право стоять там, где мне вздумается и не предъявлять штатским каких-либо объяснений! – а потом добавил. – Если бы на тебя все так реагировали, я бы тебя на допросы брал.

– Ну-ну… – хохотнул Уэйд.

– Вот тебе и «ну-ну». – кивнул Гарри.

Обстановка между ними вновь понемногу потеплела. Они разговорились на тему их дружбы в мире Уэйда. Он травил разные там байки, и Гарри действительно ощущал, что был там. Около одиннадцати он сбегал в Старбакс на углу и принес два латте с печеньем на завтрак. Неподалеку уже вовсю шло строительство нового торгового центра, так что разговаривать стало довольно сложно – слишком шумно. А в двенадцать из дома напротив вышел Дик Чемберз в тапочках и махровом полосатом халате и поплелся к их машине. Его голова была опущена, а ноги шаркали по асфальту, будто каждый шаг давался ему с трудом.

– Теперь она послала своего муженька… – съязвил Гарри.

И правда, по лицу Дика мало, что можно было опровергнуть – зол он или полон решимости добиться ответов, а может в шоке или еще что-нибудь? Гарри не стал ждать, пока тот подойдет, и сам вышел из машины, чтобы направиться к Дику навстречу. Уэйд поспешил сделать то же самое.

– Что-то хотел? – вызывающе спросил Гарри, и тут Дик, наконец, поднял глаза. Он был весь в слезах. В ужасе и в слезах.

– Что случилось? – взволнованно спросил Уэйд.

– Полина… – промямлил Дик, глядя на него с отвращением. – Она всё утро была сама не своя. Молчала и смотрела в никуда… потом начала лепетать что-то про вестников смерти, что они повсюду. Я даже подумал, что она помешалась. Такое ведь происходит постепенно, но то, что она говорила, казалось полным сумасшествием. Это произошло с ней как раз после того, как она вышла на улицу, и ты привел ее в дом. Что ты сделал с ней? – Дик внезапно рассвирепел и обратился к Гарри. – Отвечай, напыщенный ублюдок! ЧТО ТЫ С НЕЙ СДЕЛАЛ???

Гарри по инерции положил ладонь на рукоять пистолета. Не лучшее время, чтобы оживлять прошлое, но, тем не менее, он руки давненько чесались. Как же! Ему предпочли другого, как минимум в двух мирах! Кто ж такое забудет?!

– Что было дальше? – Уэйд, словно заботливая мамаша, сжал плечо Дика.

– Дальше? – тот снова превратился в сомнамбулу. – Дальше ей стало лучше, и она попросила меня принести воды. А пока я ходил, она застрелилась….

Гарри и Уэйд оторопело уставились на Дика.

– Она что???

– Да-да, прямо в висок… – закивал тот, абсолютно неадекватно тараща глаза. Кажется, он совершенно спятил. – Знаете, мы ведь всегда боялись наследственности – ведь ее мать умерла от рака груди – и регулярно проверялись. Кто ж знал-то?

С этими словами Дик сел прямо на асфальт, обхватил колени, уткнулся в них лицом и разрыдался. Уэйда это зрелище словно по сердцу резануло. А Гарри вернулся в машину и вновь включил рацию для того, чтобы сообщить в который раз о том, что произошло нечто очень плохое. После этого он вернулся к Уэйду, и глядел он на него по-волчьи.

– Мы, наверное, не услышали выстрел из-за стройки… – проблеял Уэйд.

– Наверное… – кивнул тот, не спуская глаз.

– Ну и ночка…

– Скоро все закончится.

– Думаешь?

– Надеюсь… – выплюнул Гарри. – Так что для нас сейчас на первом месте твоя женщина.

Уэйд взял паузу, словно переваривая услышанное – ох ну надо же! Приятно слышать! Шериф признал это, что Кристин его женщина. Значит, и все признают. Ох Уэйд, о чем ты только думаешь…. И тогда новая мысль пришла ему в голову – очень страшная мысль.

– Думаешь, я ее убил?

Гарри пронзительно посмотрел в ответ, а потом просто ответил:

– Да. – и был предельно честен.

Через некоторое время приехали две патрульных машины и парамедики. Они все выглядели крайне изможденными и напуганными. Столько смертей за одну ночь в их маленьком тихом городке! А теперь еще и самоубийство. Происходило что-то не то. Словно город накрыло чумой, которая грозилась уничтожить их всех до единого.

Когда выносили тело Полины, один из полицейских заметил Дика и подошел, чтобы увезти с собой, и это оказалось несложно, потому что тот стал похож на куклу со сгибающимися конечностями, или на ребенка, который хочет спать и не в силах стоять на ногах. В любом случае, его хотелось обнять. Даже Гарри больше не хотел доказать тому, что он лучше. Похоже, их многолетнему молчаливому противостоянию пришел конец раз и навсегда. Меж тем, Дика посадили в машину и увезли, и вскоре и вся площадь перед домом опустела. Уэйд с Гарри все это время просидели молча. Первый перемалывал услышанное, второй – им же сказанное.

Через несколько минут черный пикап сорвался с места и поехал в направлении Парковой, а в это время в доме № 37 Кристин Стивенс осела на пол, крепко сжимая телефонную трубку. Ее глаза сделались неживыми, рот приоткрылся, а гудки отдавались в ушах так настойчиво и громко. То, что предшествовало этим гудкам практически уничтожило ее. Слезы намочили щеки и подбородок, но Кристин не пыталась их стереть, потому что впала в ступор. Это неправильно…. Последней смертью перед ее собственной должна была стать смерть Уэйда, которую Крис еле вообще пережила, и если честно до самого последнего момента держала его в своем сердце словно живого. До сих пор не смогла отпустить. Но теперь там открылась пустота…. Теперь ее сердце, разорванное в клочья, не представляло собой ничего. Оно перестало существовать.

* * *

Гарри припарковался сразу за патрульной машиной, вышел не говоря ни слова, быстро перетер что-то с полицейскими и сел обратно. Через несколько мгновений патруль уехал, и Уэйд вопросительно посмотрел на Гарри.

– Пару дней назад поставил. – объяснил тот. – Думал – для вида, а оказалось, не только.

– Она ведь дома? – с какой-то трепещущей надеждой спросил Уэйд.

– Да. – кивнул Гарри. – Я пойду, наверное, ее проведаю. Скажу, что сменил патрульных, чтобы она, как Полина не испугалась, и… ну ты понял.

Уэйд кивнул. Воспоминание о том, как Полина смотрела на него, заставило содрогнуться. Не при каких обстоятельствах его обожаемая Кристин не должна смотреть на него так. Хотя вдруг они другие, и проклятие их не коснется?

Гарри вышел из машины и направился к дому. Он ужасно себя чувствовал. Какая-то липкая грязь разрасталась по организму. Может это были сомнения, может отвращение и немощь, потеря контроля и осознание этого, а может все сразу. Он ведь не видел того парня, о котором говорил Уэйд, но зато видел, как действует сам Уэйд. Гребанный телепат…. Как же все запуталось. На данный момент ему была дика мысль, что где-то они друзья. Человек, которому абсолютно по фигу, что из-за него погибло столько людей, просто не может быть другом. Гарри позвонил в дверь, но никто не открыл. Кристин скорей всего была на кухне и не слышала его, поэтому он вошел своевольно, и пару раз окрикнув ее, пошел искать. Как Гарри и думал, Крис оказалась на кухне, но не в том состоянии, в котором он ожидал ее увидеть. Она сидела на полу, сжимая телефонную трубку, а всё лицо опухло от слез, которые продолжали струиться по щекам. Впервые в жизни Кристин Стивенс выглядела на свой возраст… хотя нет, она выглядела старше. Намного старше.

– Миссис Стивенс! – позвал он взволнованно и подскочил к ней.

Кристин уставилась на него широкими обиженными глазами и еле слышно произнесла:

– Почему он умер? Почему они все умирают?

Гарри естественно подумал, что разговор о Уэйде, и не без удовольствия произнес:

– Может, потому что его время пришло?

– О чем ты, Гарри??? – закричала Кристин. – Восемь лет, по-твоему, подходящее для смерти время???

– Восемь? – не понял тот.

– ДА! Мой внук, шериф, умер этим утром! Тони умер!!!

Гарри молчал, решив, что неуместно спрашивать о причине. Но когда Кристин более-менее взяла себя в руки, то рассказала сама.

– Полез в подвал. Один Бог знает теперь, зачем. Оступился на лестнице и сломал себе шею. Когда такое показывают в кино, думаешь, ну что за смерть, что за идиоты придумали показывать в кино такое?.. Это же чушь, по меньшей мере! А теперь… – она истерично хохотнула. – Похоже, именно так заканчиваются хорошие истории, шериф. Дина никогда себе не простит….

Гарри ужасно устал от всего этого. За этот хренов понедельник погибла уйма людей. И ведь ничего не сделаешь…. Черт. Он тяжело опустился на пол рядом с ней, чуть ли не съехав спиной по кухонному шкафу. А всё-таки можно попробовать то, что он отмел ранее. Можно попробовать пристрелить Уэйда. Придется, потому что больше так продолжаться не может. Греха не будет…. Бог такое простит, ведь это все равно, что убить Гитлера. А вдруг все закончится? Да ради одной уже этой мысли можно было бы это сделать – пристрелить человека, которого нет. Да и что ему теперь здесь ловить? Даже если бы они гипотетически смогли остановить убийцу, Уэйд всё равно не сможет стать частью этого города. Его никто здесь не примет, потому что он стал причиной гибели доброй половины местного общества. Из-за него погиб внук Кристин. Не-ет, для Уэйда здесь всё кончено.

Через минут пятнадцать Кристин прекратила хлюпать носом и сказала:

– Перед Дэниэлом мне звонила Рут и сказала, что ночью сгорела Нора, и пострадали люди…

Пострадали? – проговорил про себя Гарри, а вслух поинтересовался: – Она-то откуда знает?

– От Дженис.

– А, ну теперь ясно… – фыркнул тот. Мало найдется копов, с которыми та еще не успела заночевать.

– Так это правда?

– Да, правда.

– Кто-то пострадал?

Опять это слово….

Гарри неохотно кивнул, хотя в этом жесте вдова видимо прочитала для себя нечто большее, потому как спросила:

– Кто-то погиб?

– Слушайте, я правда не думаю, что вам надо это знать. У вас личная трагедия, так что…

– Зато я так думаю! – резко перебила та. – Может мне даже станет легче… кто знает?

– Вы говорите ужасные вещи.

– Ну и что? – огрызнулась Кристин и задала вопрос по-новому. – Так сколько там погибло?

Гарри тяжело вздохнул, а потом ответил, сам едва переваривая эту цифру:

– Сорок семь человек.

– ПОГИБЛИ??? – у Кристин отвалилась челюсть.

– Да.

– Но это же уйма народу для такого маленького Вермингтона…

Кристин долго хранила Уэйда внутри себя, даже тайно звала его обратно, не подозревая об этом, но звонок Дэниэла этим утром опустошил ее. Теперь же после того, что сказал шериф, и вдобавок, что ей еще только предстоит узнать – все-таки Полина была ей близким другом – эта выбоина будет заполняться новыми именами, словно братская могила, и Уэйд там тоже будет, но… совсем иначе.

– Ну что, стало легче? – спросил Гарри, благоразумно решив не упоминать ни о Бетси, ни о Полине – и так хватит.

– Нет. – ответила та. – Не стало.

* * *

Уэйд уже минут десять как сидел в машине, размышляя над временем, которое потребовалось Гарри, чтобы сказать его жене несколько дежурных фраз. Нет правда, чего он так долго. Может, не смог отказаться от блинчиков? В конце концов, Кристин не было равных в кулинарном искусстве. Наконец, дверь в машину открылась, хотя Уэйд и не заметил, как Гарри вышел из дома. После того, как вновь пришедший сел на водительское сиденье, он повернулся к нему, чтобы разузнать, чего это его так задержало… и застыл. Потому что это был не Гарри… а тот парень с нереальными глазами, парализующими словно змеиный яд.

– Привет. – бросил тот по-дружески.

Уэйд боялся вдохнуть. Тогда их хотя бы разделяла решетка, а сейчас ничего…. А перчатки пугали еще больше. Казалось, под ними он прячет клешни или голый скелет.

– Не стоит бояться, я только поговорить.

Уэйд сглотнул, потому что в горле жутко пересохло, а теперь еще и запершило. Он изобразил нечто похожее на кивок, перебитый чахоточным кашлем. Парень пристально смотрел, даже не пытаясь помочь. Похоже, он вообще получал удовольствие от всего происходящего, а уж тем более, такой красноречивый процесс. В какой-то момент Уэйду показалось, что он сейчас задохнется, но спазм прошел также внезапно, как и начался. Остались только заплывшие слезами глаза.

– Так о чем я? – ухмыльнулся парень. – Ты тут отличился утром, не так ли? Выполнил кое-что за меня. Я имею в виду, ты знаешь, Полину…. Не специально, конечно, но, тем не менее, ты, вроде как, сделал меня своим должником. Понимаешь, Уэйд? Я тебе должен…

– Тогда не убивай, Кристин! – тут же выпалил тот. – Не убивай мою жену, вот и всё.

– Исключено. – покачал головой парень. – Пока ты здесь, ее быть не должно. Я же объяснял.

– Тогда, что ты можешь? Какой мне от тебя толк?

– Посмотрим…. Я дам тебе фору, Уэйд, и мы поглядим, может, это что-то тебе и даст.

– Не понимаю.

– Знаешь, где ферма Кобенов?

– Да, конечно. – кивнул Уэйд.

– Приходи, я буду тебя ждать. Там есть выход в одно место, где отсрочка, о которой я тебе сказал, станет реальной. И прихвати друга.

– Но… – тот махнул головой. – Ты же говорил, чтобы я его не впутывал.

– Говорил. – согласился парень, впиваясь в душу глазами. – Но ты меня не послушал, так что ему может вполне достаться одна из ключевых ролей.

– В смысле? Что ты имеешь в виду?

– Не стоит задумываться над смыслом, просто запомни, что если хочешь остановить меня… ну хотя бы на время, приходите с Гарри на ферму Кобенов. – с этими словами он вышел из машины и двинулся уверенным широким шагом вперед по Парковой, где вскоре скрылся в ближайшем переулке.

Уэйд взмок как мышь… испуганная до смерти мышь. Ему понадобилось еще минут десять, чтобы придти в себя. Из дома № 37 как раз вышел Гарри, удрученный и какой-то замученный. Уэйд и не знал, что практически смотрит на собственное отражение… не знал, что выглядит даже хуже. Зато Гарри видел это, поэтому, сев в машину, сразу же спросил:

– Что стряслось?

– Он снова приходил. Тот парень, из-за которого все происходит.

– И что? – спросил шериф, думая, что на самом деле парень, из-за которого всё происходит, сидит рядом.

– Он сказал, что даст мне фору из-за того, что… Полина умерла по моей вине. Сказал, что мы оба должны придти на ферму Кобенов.

Гарри вроде взбледнул. Эта ферма ассоциировалась ни столько с призраками, о которых поговаривали местные, сколько с уродом, что там работал и оставил позорный горький след и слепое пятно на его прошлом. Хотя с другой стороны, она заброшена и пожалуй, нет лучше места для завершения всего этого кошмара.

– Когда?

– Он не сказал, но думаю, чем быстрей, тем лучше.

– Отлично. – процедил Гарри и завел двигатель.

– А с Крис-то все нормально? – спросил Уэйд.

– Нет… у нее умер внук. Кстати, у тебя тоже.

– Что? Какой еще внук? У меня не было внуков.

– Здесь были.

– Господи боже… – он закрыл рот ладонью, а Гарри напряженно уставился вперед.

Ферма Кобенов находилась в двадцати милях к югу от Вермингтона и имела дурную славу, как в мире Уэйда, так и в этом, что Гарри бы несомненно подтвердил. Даже его дочка струхнула, однажды направившись туда в компании друзей. Они, конечно, никому не рассказали о том, что именно их там напугало, но бежали они так, что пятки сверкали. И возможно только парень в перчатках пролил бы немного света на это место, сказав, что история фермы одинакова во всех существующих параллелях, и таких мест довольно много. Возможно даже, что именно близость к ней и сыграла одну из главных ролей в перемещении Уэйда. А история была такая….

В пятьдесят девятом Кобены начали строительство этой фермы, которое затянулось практически на год. Не то чтобы постоянно происходили несчастные случаи или еще что-нибудь, просто рабочие были людьми простыми и суеверными, и не редкость сбегали или отказывались от работы. Поговаривали, что вокруг творится какая-то чертовщина. По ночам особенно. То звуки доносились откуда-то, то шорохи и скрежет, то смех или плач, а некоторые и вовсе утверждали, будто видели людей, которые могли выйти из комнаты, постоять пару минут, поглазеть на всех и вернуться обратно. А когда ошалевшие от страха рабочие более-менее приходили в себя и осмеливались пойти следом, в комнате уже никого не было. Естественно, что на утро от той бригады и следа не оставалось. Слухи ходили всякие, но видно до Кобенов они не добирались, потому что те упорно продолжали строить свою ферму. И только лишь в марте шестидесятого через несколько дней после инцидента с Гарри, Кобены сами столкнулись с ужасами необъяснимого. Их девчонке было семь, миленькая такая, любознательная по имени Индиана. Так вот одной мартовской ночью она пропала. Просто исчезла. Кобены к тому времени уже полностью переехали на ферму. Им оставалось лишь обставить несколько комнат и всё. Двери были закрыты, окна тоже, потому что ночами сильный ветер приносил с собой холод, так что из дома Индиана уйти не могла, но в то же время она бесследно исчезла. Конечно переполошился весь город. Конечно девочку долго искали: прочесывали лес и все близлежащие городки. Но от Индианы не осталось и следа. Как не было. Когда поиски прекратились, Кобены бросили ферму и съехали, хотя некоторые поговаривают, что они тоже исчезли…. В общем домик еще тот. Там не жили бродяги, туда не ходили парочки или искатели острых ощущений, типа Джинни, ее не пытались снести. Ее просто оставили, как есть, и предпочли не замечать. Так было проще и безопасней.

Гарри притормозил. При свете дня ферма не казалась уж таким ужасным местом, однако от всей этой пустоты и запущенности по спине пробегали мурашки. Они вышли из машины. Да, дом был просто огромный и к тому же в отличном состоянии. Стекла побили, видимо, те, кого напугал этот дом; кое-где незаконченные граффити, сорванный замок – но в целом, это дом мог запросто стать лакомым кусочком для многих, но не стал….

Уэйд нерешительно глянул на Гарри – тот с открытым ртом разглядывал ферму словно загипнотизированный.

– Ну что?

Шериф зажмурился, а потом уставился на Уэйда.

– Пойдем, что ли?

Они несмело подошли к парадной двери, и Гарри толкнул ее. Та со скрипом отъехала, выпуская из темного коридора клуб пыли. Уэйд с Гарри переглянулись и вошли внутрь. Коридор выходил в просторную хорошо освещенную гостиную, обставленную антикварной мебелью, на которую также не было посягательств мародеров, что странно. Всё осталось в целости и сохранности.

Гарри оглянулся. Здесь было светло и много разбитых окон, которые выходили на заросший бурьяном двор, отгороженный от цивилизации дремучими неухоженными деревьями и кустарниками словно стеной. В общем Гарри подумал, что для исполнения его плана, эта комната подойдет. И тогда он вытащил из кобуры свой ругер и взвел курок. От щелчка Уэйд вздрогнул. Он прекрасно понял, что задумал его друг, и вполне его понимал. При подобном развитии событий вряд ли можно поступить иначе. Тем более Гарри не видел парня в перчатках, не слышал его слов… так что всё правильно.

Уэйд уже хотел, было, повернуться к нему и попытаться убедить дать ему еще немного времени, чтобы обследовать дом, как вдруг откуда-то из глубин фермы полилась музыка…. Что-то вроде дудочек или флейт. Какие-то духовые. Очень слаженно и нежно, но от этих звуков у обоих затрещали от натуги жилы.

– Пойдем. – сказал Гарри. – И приготовь пистолет, который я дал тебе ночью.

Уэйд совсем и забыл про него. Вальтер лежал в одном из многочисленных карманов его брюк. С оружием на изготовке они крались на звук. Поднялись на второй этаж. Мелодия стала значительно громче, если конечно это можно назвать мелодией. Поднялись на третий и, да, это место находилось где-то здесь. Сердце барабанило что есть силы у обоих. Было действительно страшно. Вспомнились суеверия, и слухи, сопряженные с этим домом. Демоны, призраки, пропавшая девочка. Но Гарри и Уэйд не останавливались, потому что оба чувствовали свою близость к чему-то нереальному. Они миновали сеть просторных переплетенных между собой комнат и уперлись в закрытую дверь, на которой было написано: ИНДИ и приколоты несколько детских рисунков. Музыка совершенно точно доносилась из-за нее. Гарри положил ладонь на ручку и выжидающе посмотрел на Уэйда. По его лбу стекал пот. Всё это было выше его понимания, за гранью того, что мозг действительно мог принять. И вроде интересно, но Гарри чувствовал опасность для себя лично, и впервые за все эти дни он вспомнил о Рут и Джинни. О том, что у него, в конце концов, есть семья, о которой ещё надо заботиться.

– Ну что? – он крепко сжал револьвер.

Уэйд пожал плечами, облизнул пересохшие губы и открыл дверь…