Светило яркое утреннее солнце, хотя самого диска было не видно, но свет буквально шел отовсюду, так обнадеживающе, по-рассветному. Неужели всё самое страшное позади?

Аккуратно-подстриженная живая изгородь – слишком высокая, чтобы заглянуть за нее – бесконечно тянулась по левую сторону, а справа раскинулся несколько вычурный в своей нарочитой изысканности парк. Подстриженные конусы низкорослых деревьев и кустов, белые скамьи с широкими вазонами по бокам, мостики, лесенки, прудики, заросшие распустившимися кувшинками, скульптуры и даже фонтаны. Легкий туман стелился по земле, наделяя своей таинственной красотой все присутствующие здесь детали, обволакивая и внушая умиротворение. А вдоль дороги росли уже знакомые ивы, склонившиеся в глубоком реверансе. Снова захотелось спасть. Прилечь и никуда не идти, или сесть на удобную скамейку, прикорнув на плече друга, но Олден теперь старался держаться от них на почтительном расстоянии – с него довольно скамеек. Он казался настороженным, а Адель, напротив, почувствовала себя в безопасности. Начало дня – начало всего с чистого листа.

Бесконечная изгородь, конусообразные подстриженные деревья и склонившие головы ивы казались движущейся картинкой, как в старых фильмах, когда нужно было снять героя, едущего в автомобиле, например, а средств для подобного не хватало. И не видно края всему этому тихому великолепию. Подобная монотонность несколько притупляла сознание, но в хорошем смысле – то, что надо после пережитого. Идешь себе в никуда, экзамен окончен, а будет ли следующий – неизвестно. Пусть не кончается эта пауза. Пусть длится вечно.

Дрейфуя в безвременье, оба молчали, но не потому, что тонули в собственных внутренних мирах или в воспоминаниях, просто сознание перешло в режим гибернации, так сказать. Даже для пустой болтовни не хватало ни сил, ни желания. А когда времени прошло более чем достаточно, чтобы немые вопросы о конечности данного предприятия замаячили на горизонте, и даже охватило некоторое параноидальное беспокойство, в живой изгороди немного впереди обозначилась брешь.

Не веря своим глазам, Олден и Адель притормозили и озадаченно переглянулись. Оказалось, они оба были совершенно не готовы к тому, что придется ступить на следующий этап их пути. Но через некоторое время, выйдя из легкого замешательства, оба взялись за руки и всё-таки подошли к стартовой отметке. Гензель и Греттель снова в деле.

Лабиринты живых изгородей шли по обе стороны от тропы, уводя к потрясающей красоты саду. Его пока было не очень хорошо видно, но не оставалось никаких сомнений в том, что он истинно прекрасен. Белые и розовые облака плодовых деревьев – Адель бы поручилась, что яблоневых и вишневых – безмятежно парили на фоне утреннего неба. Наверное, Алиса испытала то же самое, заглянув в скважину маленькой двери.

Туман полупрозрачными лентами стелился у подножий выступающих живых изгородей, обволакивая бьющие фонтаны за каждой аккуратно подстриженной стеной, словно кто-то курил гигантскую сигарету. Они были самых причудливых форм: то похожие на распахнутые ирисы, то на лилии одиноко-прекрасные, загадочно-белые. Хотя в тумане всё кажется загадочным. Трехголовые драконы, поющие свои фатальные песни сирены, русалки, бьющие хвостами и злобные горгульи. И еще здесь росли цветы, много цветов в высокой траве в оковах всё того же тумана. Красиво, но всё-таки там впереди в саду красота казалась действительно абсолютной. Им не терпелось войти туда, но когда Олден и Адель приблизились настолько, чтобы убедиться в том, что помимо яблоневых и вишневых деревьев там еще много-много всего, из прохода в живой изгороди, отгораживающей сад, вышел мальчик с метр ростом. Хотя мальчик ли?.. Нечто среднее между действительно уродливым ребенком глубоко больным прогерией и карликом с большой квадратной головой и кожей перемазанной в саже.

Когда видишь лицо настолько искажённое уродством, обычно делаешь вид, что всё в порядке, что перед тобой обычный ребенок, человек. Пялиться ведь дурной тон? Но на душе становится действительно погано и жутко, потому что это и вправду так. Когда один глаз находится где-то на виске, а другой у ноздри – это чертова жуть…. Что же надо сотворить, чтобы заслужить такое? Матери всегда знают ответ, как бы жестоко это ни звучало. А если не знают или не желают признаваться, то порой оставляют своих детей в роддомах. А кто же те, кто делают вид, что всё в порядке? Что перед ними лишь обычный ребенок, человек? А потом, пройдя пару шагов, начинают испытывать ледяную жуть? Просто люди… которые тут же предстают перед калейдоскопом свершенного, перебирая, за что именно можно отхватить такое. Обычная протяженность взгляда на физического урода обычно не составляет более доли секунды. Это сознание впоследствии продолжает носить и смаковать сей образ во всех деталях, сводя с ума, но сейчас выхода не было – только смотреть на уродца, преградившего путь.

Олден и Адель остановились совершенно неготовые к такому, но, не дав опомниться, еще три подобных существа появились из-за угла похожие, как братья-близнецы. У каждого на груди было по цифре, словно у атлетов. Один, два, три и четыре. Дэвид Линч был бы в восторге…. А вот Олден с Адель оказались на грани того, чтобы невпопад извиниться и уйти отсюда.

– Хотите пройти? – поинтересовался один из уродцев высоким голосом.

Те переглянулись, вытаращив глаза, и Олден наконец ответил:

– Да.

– За проход придется заплатить. – заметил другой таким же тоненьким голоском.

– Чем?

– Мы сами решаем. – проблеял Третий, разведя ручонками. – Забираем лучшее из того, что есть.

Адель отступила. Ей явно не улыбалась такая перспектива, и Олден разделял ее чувства всецело. Ну почему всегда надо платить?

– Вы ищете выход. – заговорил Четвертый. – Тогда ваш путь лежит через сад и только лишь.

– Да и ключи пока не все собраны.

– Решайте.

Олден посмотрел на Адель, и та заметила, каким уставшим тот выглядел.

– Ну что?

– Надо идти. Мы же собственно ради этого и… – она развела руками.

Тот закивал, а потом, поморщившись, повернулся к четырем уродцам и сказал:

– Мы согласны.

– Прекрасно. – закивал Третий. – Тогда подойди. А ты следующая.

Испытывая нехорошее чувство, Олден посмотрел на Адель совершенно ясно и по-доброму, отчего у той по спине побежали мурашки, потому что, по сути, это был их прощальный взгляд.

– Живей. – крякнул Первый и помахал своими толстыми пальчиками.

Олден виновато пожал плечами и подошел к нему.

– Наклонись. – потребовал Первый своим тоненьким голоском, словно гелия вдохнул. – Вон какой бугай.

И когда Олден подчинился, он хлопнул его ладошкой по лбу, а Второй тут же схватил за рукав и потащил на территорию сада, толкнув куда-то влево, где Адель не могла его больше видеть.

– Что вы с ним сделали?! – воскликнула она.

– Подойди и узнаешь. – ответил Второй. – Наклонись.

Испуганно таращась, словно загнанный зверек, и точно зная, что они совершили ошибку, но без этого, очевидно, пути дальше просто нет, Адель подчинилась, позволив Четвертому коснуться ее шеи. Потом он, чуть улыбаясь, схватил ее за руку и потащил в сад под сень раскинувшихся облаков небывало огромных яблонь, вишен, сиреней и прочих пышно-цветущих великолепий фауны.

Адель злобно зыркнула на Четвертого и оглянулась в поисках Олдена. Она пока не понимала, чем расплатилась за вход, но чувствовала себя в этом саду под огромными цветущими кронами, закрывшими небо, и впрямь как Алиса, оказавшаяся в Стране Чудес. А потом она увидела Олдена под благоухающей грушей и поняла, чем расплатился тот.

Он сидел, прислонившись к стволу дерева, и широкими не моргающими глазами лицезрел небеса из ветвей и цветов, пропускающих лишь редкие лучи. И, тем не менее, здесь всё прямо светилось, словно зимой от снега. Деревья были такими высокими и пышными, что их шапки напоминали натянутый купол. То и дело падали кружась лепестки, будто ветер прошелся по крышам, сгоняя снег. В глазах Олдена крылось столько неописуемого восторга и потрясения, что не смог бы передать даже ребенок. От восхищения рот приоткрылся, и набежавшая слюна собиралась вот-вот пролиться на одежду. Человек по прозвищу Старик – один из самых умных людей, что знала Адель – сидел, бездумно таращась на деревья, и пускал слюну….

Она, было, закричала – мол, что они с тобой сделали?! – и рванула к нему, но на полпути поняла, что из ее открытого рта не донеслось ни звука, и упала на колени перед Олденом. Немая, как рыба…. Адель сделала еще несколько попыток сказать ну хоть что-нибудь, на худой конец прохрипеть, но быстро осознала свою неспособность и, покачав головой, устроилась рядом с Олденом… абсолютно умалишённым Олденом. Ну и что теперь делать?.. Адель просто не знала. Просто не знала.

* * *

– Что за женщина? – нахмурилась Амалия, вглядываясь вдаль.

– Подожди…. – Марта ускорила шаг и вскоре воскликнула. – Ну конечно! Та самая из больницы, которая разбилась с приятелем, когда мы…. – она осеклась, тут же помрачнев. – Когда я везла тебя в больницу.

Джулиана сочувственно улыбнулась.

– Как ее звали, не помнишь?

– Агнес. А парня звали Брендон.

– Точно! – преодолевая себя, сказала Марта и побежала, размахивая руками. – Агнес! Эй! Привет!

Джулиана не имела намерений отпускать Марту одну, поэтому погналась следом.

Лидия пожала плечами и переглянулась с Амалией, которая уже начала погружаться в книгу.

– Я не побегу. – фыркнула та.

– Как хотите. – с этими словами девчонка в желтой заправленной футболке, чей вес давно зашкаливал за верхние пределы, изобразила некое подобие спортивной ходьбы.

Амалия лениво махнула, словно муху отогнала, и усмехнулась, вычитав что-то забавное.

Марта почему-то была ужасно рада встретить здесь кого-то знакомого, но приблизившись, затормозила, не зная, как вести себя дальше и что говорить.

Агнес, сгорбившись, сидела на земле в одной туфле, по-детски разбросав ноги, и была вся в грязи. Издали даже казалось, что на ней перчатки. Вторая черная кожаная туфля печально валялась в стороне. Белокурые некогда ухоженные волосы торчали грязными, мокрыми от пота струями, а у лба четко прослеживалась покрасневшая плешь. Лицо, опухшее от слез, сейчас казалось безмятежным и отстраненным. Что бы там ни произошло, Агнес уже успокоилась, перейдя в стадию глубокой депрессии, а то и смирения, хотя видок у нее отдавал каталептическим ступором…. Как бы с ума не сошла.

Позади нее вниз уходила яма глубиной метра два, и, судя по грязи, Агнес вырыла ее собственноручно.

Марта вопросительно посмотрела на Джулиану, и та покачала головой. Они обе пришли к безмолвному заключению, что произошло нечто плохое, потому что так может выглядеть только тот, кто потерял самое дорогое. Марта присела на корточки и принялась отряхивать задранные по локоть рукава кожаной куртки Агнес, вспомнив, как слаженно она смотрелась со своим парнем в практически одинаковой одежде. Но та даже глаз не подняла.

– Что с тобой случилось? – Джулиана тоже присела рядом. – Где Брендон?

И вот здесь та среагировала…. Дернулась, словно преодолев злые чары, и уставилась на Джулиану широкими от ужаса глазами. Казалось, они сейчас вылезут из орбит.

– Его больше нет….

Она не заплакала, но то, как была произнесена эта фраза – тон, манера – чуть не заставило расплакаться остальных.

– Он просто хотел ключ. – словно оправдывая, сказала Агнес и забралась пальцами в волосы. – Но дом утащил его с собой. Куда? – спросила она, разъедая взглядом Джулиану, но та не знала, что ответить, опустив глаза.

Тогда Агнес также уставилась на Марту, но и здесь не услышала ответа. От расстройства она выдернула целый клок волос, повергнув всех в ужас.

– Он хотел, чтобы ключ хранился у меня, но я его потеряла, пока пыталась откопать… – Агнес сбилась и покачала головой. – Думаю, его забрала Ева… как и машину.

Джулиана с Мартой напряженно переглянулись.

– Еще он сказал, чтобы я держалась от нее подальше. Но ключ-то я не уберегла, а это единственное, что он оставил после себя!

Вскоре подошла Лидия и ошарашенно вылупилась на Агнес, которая и в самом деле выглядела весьма плачевно.

– Кто такая Ева? – спросила Марта, а Джулиана принялась отряхивать Агнес, хотя эта затея не увенчалась особым успехом, только чуть-чуть очистила руки. Светлые джинсы теперь можно было только отстирать.

Лидия подняла вторую туфлю, валявшуюся поодаль, и вежливо протянула хозяйке, но та будто не видела.

– Ева опасна. – мертвым голосом сказала Агнес. – Она заразилась в доме.

– Заразилась? – не поняла Джулиана и взяла туфлю из рук Лидии.

– Да.

– Но чем?

– Тьмой.

Это прозвучало с такой зловещей интонацией, что мурашки побежали по телу, а Лидия шарахнулась в сторону, испытывая острую необходимость уйти отсюда и поскорей.

Стало страшно находиться здесь, сидеть, вдыхая воздух, а вдруг до сих пор можно заразиться. Вдруг это просочится сквозь поры? Все на этом пустыре как по команде начали чувствовать подкрадывающийся неконтролируемый страх, неуверенность и отторжение. Такое можно испытать в доме полном рассерженных призраков и демонических сущностей.

– Здесь нельзя оставаться. – приглушенно заметила Джулиана и надела Агнес вторую туфлю.

– Нет! Я не оставлю Брендона!

– Но… – было, начала Марта, но осеклась, осознав, что вряд ли будет услышана. Ведь решение остаться – это всё, что есть в голове у Агнес сейчас.

Марта и сама была такой недавно. В подобной ситуации обычно вызывают санитаров. Эту роль весьма неожиданно сыграла Амалия, нарисовавшись позади Лидии.

– Гляньте-ка, что я нашла. – оживленно заявила она и раскрыла темно-синюю книгу с конца, откинув обложку.

У всех присутствующих пооткрывались рты в немом восхищении, а глаза тусклые от скепсиса засияли радостью. К нахзацу несколькими слоями скотча был прилеплен облупившийся бронзовый сейфовый ключ в четыре дюйма с двумя зубьями на конце и ажурной верхушкой похожей на трефовую масть.

– Откуда? – изумилась Марта.

– Мадам Лизэль дала книжку. – объяснила Амалия.

– Смерти передать. – тихо вставила Лидия.

– КОМУ? – в один голос воскликнули все, кроме Агнес. Та, не отрываясь, гипнотизировала ключ.

– Так она намекнула. – ухмыльнулась старушка.

И в этот момент Агнес звонко засмеялась, так что дискуссия была окончена, и все взгляды обратились к ней. Ее руки потянулись к ключу, а глаза озарились счастьем.

– Господи, милая, что ж ты так извалялась?! – воскликнула Амалия, заметив, наконец, девушку.

Марта глянула на нее с укором, но на Амалию подобные вещи никогда не производили должного впечатления. Хоть обсмотрись….

– Дай ей ключ. – попросила Джулиана.

– Да щас! – Амалия захлопнула книжку. – У меня будет надежней.

– Пожалуйста! – взмолилась Лидия, для которой всё это зрелище оказалось очень болезненным. – Вашей дочери наверняка столько же лет, сколько и ей! Посмотрите, как она страдает!

– Да ты мне льстить взялась, девочка? – злобно прошипела Амалия.

– Ну, правда… что она съест его, что ли?! – сказала Марта, глянув с уважением на Лидию.

Джулиана была с ней солидарна. И впрямь, ловко она про дочь ввернула… сработало ведь.

– Ладно… – недовольно крякнула Амалия, косясь на Лидию. – А ты – хватит лезть не в свои дела! Молода еще слишком.

С этими словами она аккуратно подцепила ногтем скотч, и лента за лентой высвободила ключ.

– И осторожней с ним. – пригрозила Амалия узловатым пальцем.

Агнес казалась прямо завороженной этим ключом. Она трясущимися руками вытянула его из немного сопротивляющихся пальцев старушки и поднесла к глазам. Всё, что осталось от Брендона – так думала Агнес сквозь пелену помутненного сознания. Символ веры, как нательный крестик, в то, что она исполнила волю своего любимого, последнее желание.

– Надо идти. – сказала Марта и посмотрела на Агнес.

Та всё еще выглядела затравленной, но в глазах появилась хоть какая-то осмысленность. Ключ оказал им всем гигантскую услугу, но особенно, конечно, Агнес. Кто знает, что ей пришлось пережить, но в любом случае это был настоящий кошмар. Она посмотрела на Марту в ответ, потом на Джулс и закивала. Теперь она могла сделать это – встать на ноги и уйти от могилы своего любимого. Надо же, а ведь они были уверены, что теперь есть друг у друга навсегда…. А оказалось, что за пределом смерти есть вещи и похуже, пострашней, почти по-библейски кошмарные. Может, не повезло только ей? Но почему? Потому что Агнес работала стриптизершей? Или потому что гонялась за свободой, как оглашенная? Но не сказать, чтоб слишком грешила, так… почему? А Брендону за что? Что вообще с ним случилось? Он ведь пожертвовал собой, разве нет? Такое должно учитываться! Своим притупленным сознанием Агнес всё же расслышала слова толстой девчонки. Она сказала, будто та, что принесла ключ, должна передать книгу в синей обложке Смерти, и говорила о ней, как о ком-то вполне реальном. Это придавало сил, отрезвляло. Кто же еще, кроме Смерти может объяснить, что случилось с Брендоном, и где тот сейчас? Есть ли вообще где-то?

Марта с Джулианой поднялись на ноги, хрустнув суставами, и синхронно протянули свои руки Агнес, словно любящие родители. Та спрятала ключ в джинсы, боясь отпустить, потому что он успокаивал и обнадеживал, а потом позволила поднять себя с земли и увлечь на дорогу, что оказалось непросто из-за высоких каблуков. Агнес тут же достала ключ и сжала в кулаке, ощутив тепло, расцветающее цветком и пускающее корни. Что ж, теперь у них целых два ключа, а это уже кое-что.

Они шли друг за другом гротескной вереницей вдоль живописной дороги, которая тянулась вдоль туманного парка похожего на призрак и живой изгороди слева – такой высокой, что не заглянуть за нее. Марта, идущая первой, отгоняла дурные мысли, о том, что в этом парке притаилось нечто страшное и расползлось в тумане, чтобы накинуться змеями. Джулиана вполне разделяла эти подозрения, опасливо выглядывая в белых стелящихся лентах признаки движения. Следом брела Агнес сомнамбулой, сжимая в кулаке ключ, за ней – Лидия, трепетно обнимающая пачку Труффолз, проступающую через футболку и, наконец, Амалия, сменившая гнев на милость. Она читала прямо на ходу, то улыбаясь, то сводя брови, то хихикая.

– Нет, вы только послушайте! – воскликнула Амалия. – В 1996 году страдающий от жуткого храпа Марк Глисон из Хэмпшира решил засунуть себе в ноздри Тампакс, чтобы дать соседям выспаться. Соседи выспались, а Марк так и не проснулся….

Джулс фыркнула, а Лидия поежилась, не найдя ничего забавного. Что до Агнес, то она вряд ли следила за происходящим, закрывшись в своей скорлупе, а Марта испытала облегчение, поскольку ненадолго отвлеклась от мрачных мыслей, которые то и дело возвращали ее к Эрику. Надо же, она ведь и правда была уверена, что он рядом всё это время….

– Почитайте еще, пожалуйста! – попросила она, хотя это прозвучало практически как мольба.

– Хорошо. – осторожно ответила Амалия и с выражением продолжила. – В больницу доставили четверых: Шелли Мюллер с травмой головы, Тима Вегаса с ушибами, Брайана Коркорона с серьезными повреждениями дёсен и Памелу Клесик без двух пальцев на правой руке. А случилось это так – Мюллер подвозила мужа на работу и показала тому на прощание грудь. Водитель такси Тим Вегас, как раз проезжающий мимо, увидел это зрелище и въехал в здание госпиталя, где Памела Клесик осматривала зубы своего пациента Брайана. От удара она воткнула инструмент в его дёсны, на что тот резко сомкнул челюсти, откусив дантисту два пальца. На Шелли же свалился осколок стены….

– Неужели правда? – усмехнулась Джулиана.

– В жизни и не такое случается. – хмыкнула Амалия и перевернула страницу. – В Румынии во время похорон Анна Бочински неожиданно выпрыгнула из гроба. Но прежде, чем кто-нибудь хоть что-то понял, женщина рванула к ближайшей дороге, где и была сбита насмерть. После этого ее вернули в гроб, и процессия продолжилась, как ни в чем не бывало….

– Господи! – воскликнула Марта. – Вот ведь судьба!

– Еще и в Румынии… – испуганно заметила Лидия.

– Что, вампиров боишься? – хихикнула Джулиана.

– О, вот это послушайте…. Сорокадвухлетний Ромоло Риболла сидел на кухне с ружьем и угрожал убить себя. Он никак не мог найти себе работу, поэтому впал в уныние. Жена целый час уговаривала его не делать этого, и в итоге Ромоло разрыдался, бросив ружье на пол. Оно выстрелило и убило жену.

– Вот черт! – всплеснули все хором, если не считать Агнес, которая всё еще казалась отстраненной.

– И что ему делать после такого? – покачала головой Марта.

– Ну работу-то, я думаю, он сразу нашел. – фыркнула Амалия. – Жить ведь надо на что-то.

– Или всё же убил себя. – пожала плечами Джулиана.

– Про это здесь не сказано… читаю дальше. Венгр Джейк Фен решил притвориться повешенным, чтобы напугать жену.

– Идиот…. – прошипела Джулиана.

– Они были в ссоре. – пояснила Амалия. – И он думал, это как-то исправит ситуацию.

– Вдвойне идиот!

– И, тем не менее – увидев это зрелище, жена упала в обморок. На шум пришла соседка, и, решив, что оба супруга мертвы, попыталась ограбить квартиру. Но когда она уже выходила, висящий мистер Фен пнул ее под зад, и та умерла от сердечного приступа.

– То есть, пока та грабила, он наблюдал всё это, что ли? – усмехнулась Марта. – Звездного часа ждал?

– Там не написано – они помирились? – спросила Джулс.

– Да, написано. Суд признал господина Фена невиновным, и супруги помирились. Но слушайте дальше…. – Амалия подняла указательный палец вверх. – Думая, что супруг изменяет, Вера Червак из Праги бросилась с третьего этажа, но упала прямо на мужа, который возвращался с работы. Позже она пришла в себя в больнице, а вот муж скончался на месте.

– Она специально это сделала? – не поняла Лидия.

– Наверное, хотела устроить последнее шоу для него. – предположила Джулиана. – Но не рассчитала и в итоге попала в эту чудесную книжку.

– Чего только не бывает…. – закивала Марта. – Но я не понимаю, там написано – она думала, что он ей изменяет. А если ошибалась?

– Значит в аду у нее будет столько невыносимых сожалений, что нам и не снилось. – заключила Амалия. – В Гонконге шестидесятипятилетняя Чай Ван Фанг решила возблагодарить Всевышнего за то, что ее невестка выбралась из автокатастрофы живой и невредимой, а пока молилась, на нее упал мешок с цементом.

– Помолилась…. – заключила Марта, пока Джулиана прыскала от смеха.

– В смерти нет ничего смешного. – притухшим голосом сказала Агнес, и все неловко замолчали, испытывая чувство стыда, а потом заговорила Марта.

– Это месть, Агнес. Месть смерти. Всё, что мы можем себе позволить. Мы все кого-то потеряли, и вот этот смех… он как освобождение от непереносимой боли. Может, ты еще просто не готова, но ты будешь. Поверь мне.

Она развернулась, затормозив шествие, и уставилась на Агнес, которая тихо плакала, сжимая в кулаке ключ, и это было лучше, чем вот так вот молчать. Безумие потихоньку отпускало ее. Неучтенный этап принятия непоправимого. Их должно быть шесть.

– Не все любят черный юмор, но те, кто любят – не идиоты. Во всяком случае, большинство из них – так мне хочется верить. Это тот вызов, который может себе позволить бросить смертный. Ма-а-аленький такой, ничего, по сути, не меняющий, но он позволяет нам почувствовать себя немного отмщенными. Хоть на какое-то время. – она столкнулась взглядом с Джулс и затопала дальше.

– Я другого не понимаю…. – задумчиво сказала Лидия. – А где она молилась, что на нее свалился мешок цемента?

Джулиана опять засмеялась, представив сцену.

– Кто знает этих китайцев?! – крякнула Амалия. – Продолжаю дальше?

– Будьте так любезны. – крикнула Марта.

И та принялась читать, поведав роковые истории нелепо умерших в свое время людей, и да – местами это было очень даже смешно.

Девяностодевятилетняя Дэбби Милз шла на вечеринку по случаю ее столетия и была сбита грузовиком, доставлявшим именинный торт. Меган Фрай, случайно забредшая на стрельбище в городском участке, схлопотала сорок пуль, потому что выскочила перед копами с криком: «Бу!». Двое иранцев, ехавшие в кабриолете, были насмерть покусаны коброй, которую уронил орел, пролетая над ними. Адвокат, решивший наглядно доказать невиновность подзащитного, застрелился прямо во время процесса. Южнокорейский рыбак зарезал себя, попытавшись выпотрошить рыбу, которая оказалась живой и махнула хвостом, отчего нож вошел ему в грудь.

И таких историй оказалось довольно много – целая книга, что они и не заметили, как дошли до следующего этапа их пути. К тому времени даже Агнес начала улыбаться, оставив, наконец, свои волосы в покое. Марта оказалась права – этот смех служил своеобразным лекарством, и оно действовало. Только Джулс казалась несколько отвлеченной. Наверное, потому что заметила следы, принадлежавшие кому-то, кто прошел здесь перед ними. Она всегда была глазастой, видела то, чего не замечали остальные. Но с другой стороны, кто сказал, что они должны быть одни? Народу-то с ними прошло немало, но Джулиана напряглась даже не из-за этого. Кто-то находился ближе к ключам, гипотетически ждущим где-то вперед ключам. Может, это некая Ева с Брендоном? Хотя вряд ли Агнес могла ошибаться на его счет. Или от Лимба можно ожидать всего? Поэтому Джулс даже обрадовалась, когда живая изгородь внезапно оборвалась, открыв прекраснейший сад, притаившийся где-то там в глубине.

Он состоял из стройных гигантских деревьев, закрывших цветущими кронами, словно зонтами, небо. Белоснежные или розовые цветы похожие на яблоневые, вишневые и грушевые усыпали их. Иногда лепестки кружились снежными вихрами, навевая поэтическое настроение. Грандиозное зрелище! А еще там в глубине росли густые сирени, превосходящие по росту привычные, и стоял дивный аромат.

Как и предшественники, они застыли ненадолго, чтобы заступить на следующий и возможно финальный этап. Туман облизывал подножья аккуратно подстриженных конусами деревьев, источавших легкий цитрусовый аромат, а также пышно цветущих белых лилий в высокой траве и причудливых фонтанов в виде мифических созданий. От тропы, которая уводила к фантастическому саду, геометрическими фигурами шли живые изгороди по обе стороны, отчего походили на стенки лабиринта. Не заплутаешь, зато есть, где уединиться. А впереди, и с каждым шагом это становилось всё очевидней, стоял длинный стол, за которым сидели четверо. Детей? Казалось, что детей, хотя даже глазастая Джулиана не могла поручиться. Зато она разглядела другое – одного из владельцев следов. Не Еву и не Брендона, к сожалению. Это был мужчина, имени которого она не помнила, но видела в Зале Пребывания. Знакомый Марты, вроде. И тоже живой, что примечательно. Она говорила, что он потерял свою жену, что ли. Обсуждал это с ней и Эриком, как казалось, хотя на самом деле только с ней. Сейчас же он замер в тумане в одном из закутков лабиринта, словно какой-нибудь древний бог.

– Марта, смотри…. – Джулс указала на него рукой, и та с трудом оторвала взгляд от стола впереди, преградившего путь, и тех, кто за ним восседал.

– Бог ты мой! Да это ведь Джеймс! – охнула Марта и побежала к нему в туман, словно к родному. – Ты ведь Джеймс? Как дела?

Тот словно начал оттаивать, увидев знакомые лица. Он выглядел изможденным и загнанным. Видимо, Джеймсу здесь тоже досталось. А так всё такой же несчастный и уязвленный, старательно прячущий чувства за личиной крутого парня, но на самом деле совершенно раздавленный горем. Что ж они все такие одинаковые? Несчастные, убитые, хоть и не все мертвые!

Когда Адель с Олденом не вернулись, Джеймс ушел. И тогда появился фантом Марни, чтобы мучить его, разрывать психику в клочья. Джеймс даже не понял, как настало утро. Он был как в бреду, гонимый совершенным им ужасом. Плененный совестью, навечно ставший ее рабом. И теперь этому не будет конца. Вот так люди уничтожают себя. Легко и непринужденно. Один лишь неверный шаг, и ты пропал. Задавлен собою же. Хотя всё постепенно теряет смысл и цену.

Марта крепко обняла его, будто встретила без вести пропавшего брата. А Джеймс казался таким растерянным, но в его легких прикосновениях и взглядах читалась крайняя точка какого-то ужасного состояния и мольба, которую такие, как он, не способны высказать.

– Что случилось?

– Они просят кольцо. – тихо ответил тот.

– Что? Какое кольцо?

– Карлики, которые сидят за столом. Они не пропускают дальше, пока не заплатишь. – пытаясь держать себя в руках, ответил тот. Он старался звучать спокойно, но дрожь чувствовалась, и кроме жалости никаких эмоций больше не вызывала. – Они просят, чтобы я отдал кольцо Марни. А это всё, что у меня осталось. Я просто не могу….

Джулиана нахмурилась и выглянула из закутка. Значит, это не дети…. Она сощурилась. От этих фигур за столом кровь сворачивалась. Их пока было не рассмотреть, но ощущение жути не отпускало. Как в каком-то кошмарном гротескном кино. Они сидели там четверо и пристально смотрели на нее в ответ, и от этого кожа покрывалась мурашками. Джулиана шагнула обратно за изгородь.

– Давай свое кольцо. Я пронесу.

– Ты? Как?! – спросил Джеймс с надеждой. – Их не обманешь.

– Думаю, у меня получится.

– Что ты задумала? – поинтересовалась Марта, яростно обдумывая, что попросят у нее в уплату.

В это время Джеймс залез в карман, где хранил все свои сокровища, и вытащил золотое кольцо с розовым камнем в форме сердца. Джулс взяла его аккуратно и сдвинула другой рукой красную стрейчевую повязку со лба, открыв миру зияющую дыру с запекшейся кровью по краям. В таких черных дырах можно много чего углядеть – череп, ошметки мозга, целый мир из разбитых пулей надежд…. Это зрелище произвело на всех неизгладимое впечатление, кроме Марты, поскольку та уже видела дыру во лбу Джулианы раньше. Но следующий момент всё же заставил ее рот открыться от удивления и даже в некоторой степени от ужаса. Джулиана всунула обручальное кольцо Марни себе в голову через эту свою дыру да так глубоко, что указательный палец погрузился внутрь на все три фаланги, и вернула повязку на место. Шокированная общественность поразевала рты, а застывшие гримасы на лицах выражали каждая свою степень отвращения.

– Ну ты даешь, девочка…. – нарушила тишину Амалия.

– Обращайтесь. – усмехнулась Джулс и направилась к тропе. – Ну что, вперед?

Джеймс ошарашено пожал плечами и поплелся следом. Непросто смириться, что дорогая для тебя вещь находится в таком месте. Хотя ведь не в заднице… и не у тех четверых ребят!

– Значит, они забирают самое дорогое? – спросила Марта, стремительно робея по мере приближения.

– То, что сочтут нужным. – развел руками тот. – Но я не сомневаюсь, что это может оказаться самым дорогим. Так что будь готова.

– Но у меня ничего нет.

– Не тебе решать. – сухо усмехнулся Джеймс.

Они приближались к столу, за которым восседали четверо уродливых существ с искаженными темными лицами. Не дети, не карлики, а скорей какие-то куклообразные. Жуткие куклы Великого Лестера, куклы чревовещателя. Все одинаковые, как братья-близнецы, они внимательно смотрели судьями на подходящих, нагоняя страху.

Ненадолго Джеймс обернулся, выискивая кого-то в тумане – ту, что следила за ним. Опасная, пугающая, полная мрака она следовала за ним по пятам, а потом укрылась в парке. Она наблюдала и сейчас, прячась в тумане, как хищник. Ей, определенно, что-то было нужно, а с такими лучше не спорить. Возможно, при других обстоятельствах и в другом месте? Где пули по-прежнему убивали, а люди, если уж и стояли обеими ногами на земле, то были живыми. И никак иначе.

Наконец, они подошли к столу, поглядывая украдкой на четверых зловещих близнецов с цифрами на груди. Джо, Моряк, Счастливчик и Фрэнк.

– Мы хотим пройти. – сказала Марта.

– Ты слышал? – спросил Первый у Второго.

– Они хотят пройти. – Второй обернулся к Третьему.

– Но сперва надо заплатить. – закивал Третий, обращаясь к Четвертому.

– И они в курсе, потому что тот, что не захотел отдавать кольцо, всё уже рассказал. – отвечал Четвертый.

– Полны решимости. – подхватил Первый, выходя из-за стола.

Складывалось впечатление, что этим действием кто-то управляет – некий изощренный кукольник, прекрасно знающий, как напугать.

– Подойди ближе. – сказал он высоким голосом, и Марта, испытывающая ужас и отвращение, подчинилась.

– Нагнись. – приказал Первый и потянулся к ней.

От одной мысли, что он дотронется до нее, до волос, одежды, кожи, стало дурно. Она вообще больше не могла думать ни о чем теперь. Какая там плата за проход! Только бы существо не касалось ее. Но этого оказалось не избежать, и когда Марта осторожно, словно больна радикулитом, нагнулась, Первый прижал свои маленькие ладони к ее ушам на несколько мгновений, которые показались неимоверно долгими. Но когда он отнял руки, легче не стало, потому что единственным звуком теперь был отдаленный шум прибоя, который можно уловить, прижав к уху морскую раковину. Не дав опомниться, Первый схватил Марту за руку и поволок в сад.

– Марта! – крикнула Джулиана. – Марта!

Но та не слышала и не услышала бы, потому что расплатилась за проход. Было ли это самым дорогим, сложно сказать, но самым полезным на данный момент – очевидно. Марта всегда обладала отменным слухом и во многом благодаря отцу, который учил ее слушать. Она порой даже не отдавала себе отчет, насколько слух влияет на принятие решений или выбор пути, но это так. И сейчас оставшись без него, Марта чувствовала себя растерянной и вообще какой-то другой.

Первый вернулся и сел за стол.

– Что вы сделали с ней?! – воскликнула Марта.

– Проводил в сад. – тонким голосом ответил тот. – Разве не туда вам надо?

– Тебе ведь еще надо туда? – спросил Второй. – Тогда подойди.

– И узнаешь, что с подругой. – подтвердил Третий.

Джулиана смерила их всех ненавистным взглядом и встала на место Марты. Она понимала, что больше ничего не может сделать – только подчиниться. Джулиана даже позабыла про ключ в своем кармане. Что если они потребуют его? А вот насчет спрятанного в ее голове кольца Джулиана ни на миг не волновалась.

Второй вышел из-за стола и подошел к ней.

– Нагнись.

– Какие-то вы озабоченные, ребята. – прошипела Джулиана.

Когда она наклонилась, Второй поднес свои ладошки к лицу Джулс и возложил на глаза, словно дурацкие очки из долларового магазина. Потом он убрал руки и, схватив ее за кисти, оттащил в сад.

– Вот сволочи! Я так и знала!

Но, не смотря на то, что ее глаза, которые всегда видели больше, чем другие, и в данной ситуации помогли быть незаменимой составляющей группы, застлала кромешная тьма, Джулиана гордилась собой до упора и прямо лопалась от триумфа. Эти уроды кольца не заметили! Как вообще ей пришло это в голову? И откуда взялась уверенность? Но ведь сработало же!

Агнес заступила на смену. Разбуженное книгой сознание, вновь притупилось. Она и не знала, как сильно любила Брендона…. Руки так и чесались, чтобы вырвать волос у основания лба.

Третий, уже встав из-за стола, подходил к Агнес. Он также не удивил никакими изысканиями, попросив ту нагнуться. Потом он возложил несчастной руки на лицо, схватил за рукав кожаной куртки и уволок в сад.

Ей казалось, что ничто не способно ухудшить ситуацию, и отдавать, в общем-то, нечего. Самое важное Агнес уже отдала. Но у плохого нет пределов – об этом не стоит забывать. С каждым шагом ее лицо покрывалось язвами, а волосы вылезали клоками, и когда она предстала на другой стороне, Марта, пребывающая в полной растерянности, словно пчела, чей дом сгорел, а улей перебит, закрыла рот рукой. Она безвольно уронила голову на плечо Джулианы, которая, слава Богу, не могла видеть этого зрелища. Так кому теперь нужен пинцет? Казалось, Агнес перестала заботиться о своей внешности с тех пор, как не стало Брендона, но сейчас, когда ее трясущиеся руки достигли лица, а потом и волос – того, что от них осталось, лицо исказилось в ужасающей гримасе ужаса, и она упала на землю в ознобе. Вот теперь ей точно больше нечего отдавать…. Только, если себя, как это сделал Брендон.

Настал черед Лидии, которая изо всех сил прислушивалась к тому, что происходит на территории сада, но тщетно. Ей было не по себе, но пачка Труффолз придавала сил. Последняя точка опоры. Единственная. Так что вполне логично, что именно ее и потребовал Четвертый, протянув свою маленькую темную ладонь.

– Пожалуйста, нет! – взмолилась она и попятилась.

– Не заплатишь – не пройдешь. – развел руками Четвертый.

– Возьмите что-нибудь другое! – воскликнула умоляюще Лидия. – Коснитесь, как остальных!

– Не заплатишь – не пройдешь. – подтвердил Третий, и все четверо закивали.

– Но я не могу…. – проскулила та.

– Заканчивай гнать пургу, девочка! – проскрежетала Амалия. – Отдай им это чертово печенье!

Глаза Лидии покраснели, но внезапно рука Джеймса легла ей на плечо.

– Они всё равно получат то, что хотят.

– Но тебе-то повезло.

Джеймс испуганно посмотрел на четверку, но те, вроде, не придали словам никакого значения.

– Тихо.

– Какая теперь разница?..

– Я не знаю. – зашипел Джеймс. – И ты не знаешь. Так что помалкивай, прошу!

Печенье много значило для нее, но, может, пришла пора расстаться с прошлым? Ведь остаться одной, когда ее друзья уйдут в сад, еще хуже. А печенье… будет и другое. Когда-нибудь. Под напряженными взглядами Амалии и Джеймса Лидия безмолвно вытащила желтую футболку из штанов, и ловко поймала пачку Труффолз. Четвертый вновь протянул ладонь, и Лидия подошла к нему, чтобы отдать своё печенье. Он положил пачку на стол, а затем схватил девчонку за руку, отчего та скривилась, словно испытав мучительную ноющую боль, и проводил в сад. Чуть позже, когда Лидия увидела Агнес и поняла, что произошло с Джулианой и Мартой, испытала жгучий стыд за свое поведение и почувствовала неприязнь к своему печенью, с которым так тяжело рассталась. Это ведь такая мелочь в сравнении с тем, что сделалось с Агнес или Джулс…. Верно говорят, всё познается в сравнении.

К столу подошел Джеймс, за который уже успел вернуться Четвертый. Они все ему улыбались, но очень скоро эти улыбки сползли. Всё это смахивало на шоу – куклы чревовещателя переглядывались своими пустыми глазками, тупо лупившимися друг на друга, и пожимали плечами.

– Да, друзья. – с плохо скрываемым триумфом сказал Джеймс. – Придется вам забрать что-нибудь другое.

Все, как один, они уставились на Джеймса.

– Ты обманул нас. – высоким голосом констатировал Третий.

– Ты нарушил правила. – подтвердил Четвертый.

– Не будет правил, и всё здесь рухнет. – подхватил Первый.

– Ты никуда не пройдешь… – заключил Второй.

– Да ладно вам! – в негодовании воскликнул Джеймс. – Вы не можете!

– О, да, можем. – закивал Первый. – Мы всё можем.

Джеймс, было, рванул к ним, решив, что, в конечном счете, физически сильней, но все четверо выставили вперед ладони, и он остановился.

– Лучше не делай этого. – пригрозил Первый. – Мы можем забрать твои ноги.

– Или голову. – кивнул Второй.

– Мы можем убить тебя, ты ведь еще живой. – напомнил Четвертый.

– Так что уступи дорогу Амалии и не предпринимай необдуманных поступков. – улыбнулся Третий. – Амалия, подойди сюда.

Та, испуганно взглянув на Джеймса, приблизилась, не заставляя их ждать ни секунды, а тот отошел в сторону, люто меряя уродцев взглядом. Он едва не стер зубы от ненависти. Но на них это не произвело ровным счетом никакого впечатления. И тогда Джеймс развернулся и зашагал прочь от стола, чтобы скрыться в лабиринтах живых изгородей. Он найдет другой способ попасть в сад. Что-нибудь придумает.

Теперь в центре внимания осталась одна Амалия, но и с ней как-то не заладилось.

– Хм… ничего ценного. – пожал плечами Третий.

– Книжка хороша, но она не твоя. – задумался Первый, жадно таращась на фолиант.

– А я знаю, чем она расплатится. – сообщил Второй и остальные посмотрели на него с любопытством. – Своими воспоминаниями.

Карлики задумались, а потом закивали, осознав, о чем тот толкует. Амалия чувствовала себя бесправной и жалкой, словно она больше ничего не решает, вся ее жизнь теперь в маленьких руках этих кукол. Четверо уродцев теперь мерили ее довольными взглядами.

– Какими еще воспоминаниями? – Амалия сильно занервничала, но ей никто не ответил, а Второй меж тем уже выходил из-за стола, чтобы встать перед женщиной.

Давненько она не чувствовала себя на грани потери самоконтроля. Амалия не собиралась уходить вслед за Джеймсом, но и расплачиваться памятью – видимо, последним, что от нее осталось – не улыбалось. С другой стороны книга в руках налагала на нее вполне конкретные обязательства. Причем слишком реальные, чтобы на них плевать. Словно некий артефакт из легенд, к которому та накрепко привязана. Как чертово кольцо Всевластия.

И тогда Амалия наклонилась, как было велено, позволив Второму коснуться ее темени своей маленькой темной ручкой. И то, что она держала еще секунду назад в голове – лица брошенных ею мужа и дочери – стерлось, как не было. Амалия знала, что так будет, но приняла это решение, помня, куда и к кому идет, а значит, воспоминания рано или поздно вернутся, потому что за всё нужно платить. Разве смерть не для этого? И поэтому она сейчас отдала своё самое дорогое, прекрасно зная, что каждый платит по своим счетам. Все это знают. В глубине души-то уж точно. Чуть ли ни самая растиражированная истина, хотя к ней мало кто оказывается готов. Амалия была. Она прождала чуть ли не всю жизнь, зная, что встретит свое возмездие, во что бы то ни стало.

* * *

Когда Ева вышла ему навстречу, Джеймс снова утопал в тумане растерянный и уязвленный. Мало того, что опять не пустили, так еще и без кольца остался. Да он чуть не плакал, прекрасно понимая, что бессилен перед этим Маппет-шоу. И тут появилась она с дрожащей собакой со свернутой челюстью, трусливо притаившейся сзади. Впрочем, Джеймс и сам разделял эти чувства, увидев незнакомку. Ужас накрыл с головой дьявольской волной. Ведь она даже еще ничего не сказала, не сделала, но то, как смотрела, как вышла из своего укрытия, словно выплыла, излучало нечто пострашней того, с чем Джеймс уже успел здесь столкнуться. Он не мог пошевелиться, пока эта самая обычная на вид блондинка со следами запекшейся крови на лице подходила к нему.

Ева остановилась и в течение нескольких напряженных секунд пристально смотрела на Джеймса, а потом сказала:

– Я могу провести тебя в сад, если ты сделаешь то, что я попрошу. Хочешь?

Джеймс глянул на пса, едва различимого в тумане, чему тот был явно рад – скрыться отсюда, раствориться в белой поволоке небытия. Брат по несчастью. В глазах Джека читалось сочувствие и отчаяние. Лучше дать ей всё, что она хочет, брат, потому что иначе ты – труп, и душа твоя в большой беде.

– Да. – сказал наконец Джеймс.

– Хорошо… – улыбнулась Ева, и мороз сдавил горло лютой хваткой.

– Отдай мне свой пистолет.

– Пожалуйста! – тут же ответил Джеймс, с надеждой думая, что на этом всё, и вытащил из кобуры свой ругер. – Только он пустой.

– Ничего. – Ева взяла револьвер и спрятала в кармане тренча. – Ты позаботишься об этом.

Тот лишь брови поднял, боясь рот открыть.

– Та девчонка, что пронесла твое кольцо, у нее есть пуля, и я хочу, чтобы ты принес мне ее. Понял?

– Д…да. – выдавил тот, не смея перечить.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что меня обмануть не получится?

– Конечно-конечно! – затараторил Джеймс, но Ева как будто не слышала.

– И если хотя бы мысль об этом закрадется в твою голову, то я сотворю с тобой такое, чего не было описано еще ни одним смертным или бессмертным воображением.

– Я понял-понял! – повысил голос тот мокрый от пота. – Понял….

– Молодец. – похвалила Ева безэмоционально. – И еще кое-что.

Джеймс закивал, словно дятел Вуди забил своим клювом.

– Заберешь Джека и отдашь Агнес – той, что без волос. Она позаботится о нем, как надо.

– Да, конечно. – ответил Джеймс с готовностью и посмотрел на пса, который подавленно таращился из тумана.

Выходит, глубоко внутри осталось что-то человечное. – подумал Джеймс. Он чувствовал опасность, исходящую от Евы. Чувствовал зло в неописуемых масштабах, но понимал, что наличие Джека указывает на то, что женщина заразилась им в Лимбе, потому что сейчас представляла собой абсолютно потустороннее нечто. Нежить не завела бы собачку. Но внутри нее все же осталась крохотная частица человека, благодаря которой Ева отдала Джека, чтобы не навредить впоследствии.

– Тогда пойдем. – ухмыльнулась она и двинулась к тропе, гордо и мягко ступая в тумане, словно плывя.

Джеймс поднял с земли обмякшего податливого Джека и поплелся, опустив плечи, следом за женщиной, так и пышущей тьмой. Она выглядела такой уверенной, как и сам Джеймс когда-то. На миг показалось, что правый глаз у пса словно бы затянулся черным густым месивом. Или это только показалось?

Четверо уродцев заприметили Еву еще издали и суетливо повскакивали из-за стола. Они не видели оболочку, не видели окровавленную женщину в светлом тренче, а только то, что лезло изнутри языками черного пламени, закрывая небо. Уродцы забегали и закудахтали о том, что зло вырвалось наружу, что тьма надвигается и пропускать ее никак нельзя, но Еву это несильно волновало. Когда она приблизилась к столу, четверка не преградила ей путь, а боязливо сгрудилась поодаль, нервно поглядывая на нее, словно сурикаты, и переглядываясь. Ева лишь цинично ухмыльнулась, пожала плечами и перешла на другую – так вроде бы тщательно охраняемую территорию. Далеко не каждый способен выступить против тьмы. Более того, единицы…. Так называемые избранные, герои.

Джеймс прошел тенью следом, как и было обещано на него даже не обратили внимания. Еще бы… кто он по сравнению с этой громадиной? Личинка.

Сад был прекрасен, фантастичен и огромен. Легко спрятаться в рощах гигантских фруктовых деревьев с кронами, закрывшими зонтами небо, и пышных кустов. Джеймс с трудом углядел знакомые лица где-то там слева, но Ева свернула в противоположенную сторону, стремительно увлекая его в туманную даль. Со следующим порывом ветра их окончательно скрыл дождь из белых и розоватых лепестков. Наконец, она остановилась и повернулась к Джеймсу, отчего тот вцепился в пса мертвой хваткой. Если бы Джек был живым, он непременно бы взвизгнул от боли.

– Я буду ждать тебя здесь, Джеймс. Но имей в виду, что это не самое мое любимое занятие, так что пошевеливайся.

– Конечно. – с энтузиазмом сказал тот, хотя внутри всё переворачивалось.

– И помни, что девчонка должна отдать пулю по собственной воле. Это очень важно. Если попытаешься меня обмануть…

– Не попытаюсь. – перебил тот, не желая выслушивать все эти угрозы еще раз.

И Ева не была против, надменно улыбнувшись. Она велика. Она ужасна. Она непобедима. Зло можно лишь запереть, но не уничтожить.

– Сделаешь всё хорошо и быстро, получишь конфетку, понял?

Джеймс попятился, непрерывно кивая, и едва не упал. После такого не отмоешься. Не хватит мочалок…. Вскоре он перешел на трусцу, стремительно ускоряясь и испытывая облегчение. Даже Джек, как казалось, расслабился. От одной мысли, что предстоит вернуться, свинец разливался по венам. Теперь оставалось найти Джулиану.

Сад оказался огромным и действительно очень красивым, что постоянно хотелось отмечать. Все присутствующие больше не выглядели единой группой, а разбрелись по разным углам, чтобы усесться поглощаемые туманом и цветочным дождем. Словно старые, изувеченные не одним поколением детей куклы, брошенные доживать свой век на чердаке. В поисках Джулианы он прошел мимо тех двоих, с кем начал свое путешествие по Лимбу. Так странно, они даже не узнали его, а вот Джек, казалось, вильнул хвостом. Олден был совсем плох, ловил ладонями падающие лепестки, а из приоткрытого рта стекала слюна. Но взгляд говорил громче всего. Точно такой же со временем появился у бывшего начальника Джеймса, когда тот уже давным-давно отдыхал на пенсии и стал жертвой старческого слабоумия. Полусонная Адель сидела рядом, покачивая упавшей головой, и то и дело хваталась за горло, словно оно у нее болело. Дряхлая чета. Чуть поодаль, словно призрак, дрейфовала Агнес, которой он должен был отдать пса, но сейчас на это не нашлось времени. Может, позже. Она ужасно выглядела и потеряла больше половины волос на голове, отчего Джеймс и узнал ее, ну и по одежде, конечно же, а так за всеми этими нарывами на лице, удача вряд ли улыбнулась бы ему. Не приведи Господь, ей найти хоть какую-нибудь отражающую поверхность, а ведь какая симпатичная женщина была…. Ну и досталось же ей. Впрочем, как и им всем. А вот старуха выглядела очень даже ничего. Амалия сидела, сложив ноги по-турецки, под кустом похожим на благоухающую сирень и читала свою книжку, временами посмеиваясь. Она перечитывала ее уже во второй раз, оставаясь абсолютно равнодушной к происходящему вокруг. Она просто сидела и ждала, когда остальные придут в себя, и они смогут двинуться дальше. Что же такого она отдала? Что и горевать незачем? Или Амалия просто не поняла, чем расплатилась? Но поймет…. Должна понять. Еще дальше, поджав колени, хоть это и казалось весьма сложным, сидела Лидия поникшая и скомканная. Ведь это всего-то пачка печенья, а толстуха выглядела так, словно рассталась с ногой, по меньшей мере! Она отдала всё, что осталось. Но отчего? От жизни, которую они все запороли? Так зачем держаться, вцепившись намертво зубами? Чего горевать? Но Джеймс бы не осмелился задать этот вопрос, потому что тогда и ему бы пришлось отвечать. Отдал бы кольцо и не связывался с демоницей, а теперь увяз по уши…. Новое место – новые приоритеты? А может, – подумал Джеймс. – У них забрали вещи, которые в прямом смысле этого слова могли их вернуть назад? Или привести по верному адресу? И теперь они вроде как потерялись…. Если бы не одна мелочь – кольцо, которое пронесла Джулиана в своей голове. Значит, еще есть шанс, и всё было не зря.

Наконец, он увидел их. Сидели, прижавшись друг к дружке, словно обездоленные сестры. Джеймс пока не понял, что у них забрали, но, судя по виду, нечто, ввергшее обеих в шок.

– Джулиана. – позвал Джеймс, и та вздрогнула, слепо таращась по сторонам, но так, словно он бесплотный призрак. Всё стало ясно – девчонка ослепла. Ну и дела….

– Джеймс? Это ты? – встрепенулась Джулс.

– Да, это он. – странным голосом сказала Марта, словно не знала, говорит ли слишком громко или тихо.

– Ты за кольцом? Сейчас.

Джулиана неловко нащупала повязку, сдвинула ее и залезла пальцем внутрь пулевого отверстия, тряхнув головой несколько раз. Подковырнув там что-то, она вытащила кольцо, обтерла о футболку – благо та была черной – и протянула перед собой. Жуткое зрелище, надо сказать.

– Вот держи.

– Спасибо, Джулс. – искренне поблагодарил Джеймс и осторожно убрал кольцо с розовым бриллиантом в форме сердца в карман, где лежало его другое сокровище.

– У тебя всё в порядке? Что они забрали у тебя?

– Прости, я не могу сказать. – ответил Джеймс – он просто не мог соврать. Это было бы слишком даже для него.

– Понимаю. – нервно закивала та. – А я вот ослепла.

Джулиану сильно знобило, и Джеймс не совсем разобрал слова, хотя отлично понимал суть проблемы. Внутри нее ощущался мандраж, какой случается только с девочками-подростками, которые влюблены по уши и знают, что объект где-то неподалёку. Наблюдает из окна и, возможно, скоро встретится на пути. Это душило Джулиану, заставляя сжиматься в комок. Она уже давно такого не испытывала.

– Я не думаю, что это навсегда. – подбодрил ее Джеймс.

– Хорошо бы. – отозвалась та, стуча зубами.

Джеймс так и не придумал, что сказать. Да и сейчас в голове было по-прежнему пусто. Этот сад ужасно расслаблял и пожирал, словно червь, любую необходимость, цель или задачу. Дорога домой слишком тяжела. Ее давно размыло так, что не пройти и не переплыть. Проложенный асфальт превратился в грязь, в которой утопаешь по колено, в зыбучие пески и бурелом. А здесь, словно кто-то поднял белый флаг на флагшток, сдав все свои позиции. И только получивший назад свое кольцо Джеймс может заставить всех этих людей подняться на ноги, отряхнуться и пойти дальше. До самого конца. Чего бы там впереди их не ожидало.

– Джулиана. – начал он. – Мы не могли бы поговорить тет-а-тет?

Та наморщила лоб.

– Ты про Марту? Она ничего не слышит, так что можешь спокойно говорить.

Джэймс посмотрел на Марту и теперь заметил, как печально и растеряно та смотрит на них, словно пытаясь изо всех сил читать по губам и тут же ненавидя себя за невозможность сделать это. В итоге, чуть не плача, она отвернулась. Джеймс сочувственно покачал головой, а потом присел на корточки, уставившись в ничего не видящие глаза.

– Я хочу попросить у тебя одну вещь, но не могу сказать, зачем. Она мне очень нужна, потому что со мной может случиться нечто плохое без этой вещи. Ужасное и непоправимое.

– Конечно, Джеймс, если это в моей власти. – дёргано ответила та.

– Мне нужна пуля, которую ты носишь.

– Пуля?.. – наморщила лоб Джулиана.

Она и забыла совсем про нее, хотя именно по этой дорожке и пришла сюда. Не колеблясь, Джулиана вытащила пулю из кармана и протянула Джеймсу. Жаль только, что не может взглянуть на нее в последний раз.

– Забирай. Она мне больше не нужна и вряд ли была. – ее глаза внезапно покраснели и наполнились слезами.

Заметив это, Марта гневно посмотрела на Джеймса, но ничего не сказала – ее внимание внезапно переключилось на Джека. Потом она обняла Джулс, и они обе расплакались.

Получив свою пулю, Джеймс поспешил ретироваться. Бедняги… за что с ними так? Хотя еще не известно, кому повезло больше, если здесь вообще уместно говорить о везении. По крайней мере, они не в долгу у дьявола. Или кем там была Ева?..

Возвращаясь назад в ту тенистую рощу на непослушных одеревенелых ногах, Джеймс всё рассматривал пулю и никак не мог понять, зачем она Еве с ее новоприобретённым ругером GP100. С тем же успехом его можно набить кедровыми орехами…. Но он хотел отдать пулю побыстрее, и пусть она делает что хочет, лишь бы им больше не встречаться. Он шел и шел, пока раскидистые кусты благоуханной сирени и полосы змеящегося тумана не скрыли его от досужих глаз, хотя вряд ли за ним кто-то следил, кроме Евы. Он всё шел вперед, когда понял по появившемуся чувству отторжения и страха, что Ева позади. Она ступала столь бесшумно, что, казалось, плывет над землей в тумане.

– Принес? – спросила Ева своим мертвенно-морозным голосом.

От испуга Джек вцепился когтями в руку Джеймса, от чего тот и сам чуть не вскрикнул. Бессонничная ведьма была ужасной, но Ева при всей своей миловидности пугала куда больше… во много раз больше. Он едва не умер, увидев ее и услышав голос. Сердце, обезумев, колотилось в грудной клетке на грани разрыва, словно рыбина, угодившая в сети.

Джеймс неуклюже, едва не порвав карман, вытащил пулю и протянул ей.

– Хороший мальчик. – ухмыльнулась та и поднесла свой трофей к глазам.

Пуля сорокового калибра, выпущенная из сигмы, имела лишь небольшую вмятину на головной части. Ева сжала ее в кулаке на пару мгновений, поднесла к губам и подула в небольшое отверстие между большим и указательным пальцем. Когда она снова раскрыла ладонь, на ней лежал готовый новенький патрон, словно из кобуры Джеймса… готовый забрать чью-то жизнь. Хотя пуля, начиненная злом, способна забрать нечто и посерьезней. Ева достала ругер Джеймса и зарядила его, пока тот с ужасом наблюдал за происходящим, пересматривая свое отношение к участию во всем этом. То, что казалось невинной услугой, грозило обернуться непоправимым уроном его душе, о которой в подобных местах рано или поздно начинаешь задумываться. С чувством полного удовлетворения, граничащего с блаженством, Ева убрала револьвер в карман тренча.

– А теперь твоя конфетка. – звякнув, она вытащила на свет ключ и промурлыкала. – Возьми, заслужил.

Очень не хотелось ничего брать у нее, но ключ…. Господи, ведь это же ключ! Желая побыстрей убраться отсюда, Джеймс осторожно, чтобы случайно не соприкоснуться с её пальцами, взял тяжелый черный зубастый ключ с перекладиной. Теперь у него их было два.

– Я пойду?

– Подожди. – оскалилась Ева. – Сперва ты должен знать, что у тех, кто в саду, тоже есть ключи. Пять, включая твои два. Поэтому ты должен вести всех этих людей за собой, понял? Ты будешь идти правильно, тем более что осталось недолго.

– Но как же без оставшихся двух ключей? – осторожно поинтересовался Джеймс.

– У одного из привратников есть ключ.

– У какого? – спешно спросил Джеймс, с ужасом представляя, как подкатить к уродцам еще раз.

– Сам разберешься. – лениво ответила Ева. – Вспомни книгу.

– Какую книгу?

– Ту самую. Которая основа всех основ. – прошипела она и ухмыльнулась – Там про всех написано, если правильно читать….

– Библия? – предположил тот.

– Хватит вопросов! – фыркнула Ева, и Джеймс отступил.

– Но как же последний ключ? – он осмелился на последний.

– Последний ключ?.. Последний ключ найдет вас сам. А теперь… – Ева взяла паузу, за которую Джеймс смог досчитать до десяти и был совершенно растерзан накалом.

Обычно в кино такие паузы берут психопаты, и то, что следует за ними, заставляет особо нервных отворачиваться.

– Иди. – наконец, сказала Ева да так неожиданно, что Джеймс вздрогнул. – Но помни о том, что я буду за спиной, и если ты обмолвишься обо мне хоть словом, я выведу тебя из игры и сделаю это столь изощренно и мучительно, что лучше тебе и в голове такого не держать.

Джеймс не в силах ответить, качал головой, прижимая к груди пса, и отступал. Сначала медленно и неказисто, путаясь в собственных ногах, а потом перешел на трусцу. Ева пренебрежительно улыбалась, глядя ему в след. Люди… всего лишь люди. Как ими можно восхищаться? Алчные, глупые, жестокие, ломкие. За что там бороться? За крохи нравственности и совести? За то, что называется человеческой душой? Да там бороться не за что. Ева, конечно, не брала в расчет тот минимум людей, после общения с которыми, фигурально выражаясь, поет душа. И не брала тех, кто совершают героические поступки ценою собственной жизни во имя справедливости и всего лучшего, что делает других просветленными. Хотя бы ненадолго, ведь истину нужно питать время от времени, а иначе она застопоривается или исчезает вовсе. Она не брала в расчет подавляющее меньшинство, потому что знала, что его никогда не хватит, чтобы вытянуть остальных из сточной ямы.

Все двойственны и неопределенны. Наполовину хороши, наполовину плохи, не абсолютны. Слишком надуманны. Только у Бога хватает терпения ждать, когда те определятся, а Ева считала такой подход недальновидным. Древний создатель слишком трепетно относился к своим произведениям. Зачем вообще нужны эти смертные, без конца выезжающие за чужой счет? Ведь поначалу человечество было лишь экспериментом…. И то, что наводняло собой Еву, получило от него массу удовольствия в свое время, но если есть сладкое слишком часто, оно перестает восприниматься как сладкое, да и зубы портятся. Пусть останутся одни древние, как раньше. Было весело.

Джейк снова подошел к Джулиане и присел перед ней на корточки. Увидев его, Марта шепнула ей что-то на ухо.

– Пуля пригодилась? – в неясном ознобе спросила та.

– Да, спасибо.

– Рада помочь.

Марта всё еще терзалась сомнениями, но больше не испепеляла Джеймса грозным взглядом, полностью переключившись на пса.

– Мне нужна твоя поддержка, Джулс. Выслушаешь?

– Конечно. Говори. – закивала та.

– У одного из тех уродцев есть ключ.

– Что? Ты знаешь про ключи? – встрепенулась та.

– Я думаю, все, кто здесь, знают про ключи. Иначе бы не отдали самое дорогое, чтобы пройти.

– Да, верно. – расслабилась та.

– Сейчас в нашей группе пять ключей. – продолжал Джеймс. – У одного из карликов шестой, а седьмой где-то впереди. И мы выберемся отсюда, но мне нужна твоя поддержка, потому что я хочу собрать всех… и отобрать этот сраный ключ.

Джулиана приоткрыла рот в какой-то неясной эмоции смятения, а глаза всё искали опору. Он говорил столь жестко и безапелляционно, что она не стала задавать лишних вопросов, а просто поверила. И тогда она кивнула, коротко и ясно, прекрасно понимая, что впереди всё еще ждет следующий этап, и кто-то должен двигать их раскисшее общество дальше.

– Так ты поможешь? – спросил Джеймс, не поняв, кивает она или во всем виновата дрожь.

– Да. – ответила та.

– Тогда объясни всё своей подружке и пойдем.

– Объяснить? Это задачка не из легких… – пожала плечами Джулс в полном раздрае, а потом повернулась к Марте, которая смотрела на нее во все глаза.

Она взяла ее подбородок в ладони и заглянула в зеленые глаза столь пронзительно, что даже самый обычный человек лишенный всякой телепатии понял бы, что должен полностью довериться другому, потому что назревает нечто, требующее полного вмешательства. Джулиана приблизилась и поцеловала рыжекудрую глухую Марту, пытаясь передать в этом поцелуе всю необходимость этого доверия. Что как не поцелуй, способен склонить на свою сторону?

Марта, утратившая дар слышать, уставилась на Джулиану во все свои зеленые глаза, ища хоть какую-то зацепку. Она поняла, что от нее требуются поддержка и участие, потому что поцелуй – самая короткая дорожка к полномасштабному доверию. Так должно быть – ни кровь, ни секс, а всего лишь поцелуй. Неспроста даже у проституток на этом пунктик. Акт передачи своего сердца. Выше слов.

– Мы идем за тобой. – сказала Джулиана, отрывая пристальный взгляд от Марты, которая была на крючке доверия.

Джеймс коротко кивнул и поднялся на ноги. Следующей его целью стали его бывшие соратники Адель и Олден. Марта подала руку Джулиане, став для нее теперь поводырем.

Странно, когда встреча между двумя людьми столь значима, что способна изменить всё, но один слеп, а второй сошел с ума. Ведь никто не берет такое в расчет…. С каждым шагом Джулиана чувствовала себя всё хуже. Она буквально выворачивалась наизнанку. Ведь ее любимый Лиланд, которого на самом деле звали Олден, был совсем рядом, и те флюиды, что разрывали на части, поглотили теперь её без остатка.

Джеймс приближался к Адель и Олдену – людям, которых не дождался и бросил в беде. А был ли выбор? Адель заметила его, наконец, и смотрела теперь с неприязнью. Сначала не поверила глазам, а потом жесточайшее разочарование окрасило эмоции. Человек, который не помог ей. Ни ей, ни Олдену. Бросил обоих лицом к лицу с чудовищем. Да еще и ключ забрал, который они отработали все трое. Но что-то изменилось в нем сейчас, и Адель видела это. Спесь ушла, а также жестокость и ненависть к остальным, превосходство. Теперь это был совсем другой человек, остро нуждавшийся в них, готовый молить. Готовый колени в кровь содрать. Так и случилось – первое, что сделал Джеймс, так это опустился на колени перед непоколебимой Адель и лунатиком-Олденом, лупившим глаза то на деревья, то на подошедшую группу возмутителей спокойствия. Слюна стекала из вечно приоткрытого рта.

– Кто это? – встревоженно спросила Джулиана, вцепившись в руку Марты, когда они остановились. Она едва не валилась с ног.

– Это мои друзья, с которыми я путешествовал до встречи с вами. Олден и Адель.

– Олден… – повторила себе под нос Джулиана и покачала головой. Имя ни о чем ей не сказало, но сердце так и рвалось из груди. Да что ж такое происходит?

– Это мои друзья – Джулиана и Марта. – продолжил Джеймс, обращаясь к Адель, и вытащил из кармана ключ – ржавый засаленный, увенчанный анкхом, и протянул ей. – Мне очень жаль, что я не помог Олдену, а этот ключ по праву ваш. Так правильно. Вы прошли через такой ужас.

Адель скривилась, но ключ взяла. Сердце ее особо не смягчилось, ведь Олден лишился ума, а она – дара речи. Казалось, во всем виноват Джеймс, который в свою очередь излучал видимое здоровье, хоть и присмирел немного.

– Теперь нам не достает только двух ключей, чтобы выбраться отсюда… чтобы весь этот кошмар закончился. – сказал Джеймс под расцветающий пышным цветом интерес Адель.

Олден наконец перестал метаться взглядом между деревьями и Джеймсом, которого не узнавал, естественно, и перешел на его черноволосую спутницу. Почему-то эта девушка мрачного образа с красной повязкой на голове вызвала на его лице улыбку. Хотя постоянно тянущиеся к земле слюни портили всё впечатление. Джулиана, словно почувствовав это, отшатнулась, чем заставила Марту взять себя крепче под руку.

– И я знаю, что у одного из тех уродцев есть ключ, но не знаю у какого именно. Знаю, что ответ можно найти в Библии, но здесь я полный профан. Знаю лишь, что действовать нужно сообща, потому что у нас одна цель.

Адель задумчиво подняла брови, качая головой, поглядела с болью и сожалением на Олдена, а потом, вновь вернувшись к Джеймсу, кивнула.

– Отлично. – выдохнул тот с облегчением и поспешил встать с колен, но тут она привлекла его внимание жестом.

Адель ткнула ему в грудь пальцем, потом обвела большой круг в воздухе и развела руками.

Теперь Джеймс понял, чем она расплатилась за вход, и ему стало совсем не по себе. Кому он сейчас оказывает услугу? На чьей стороне играет? Внезапно нахлынувшие размышления отвлекли его от Адель, погрузив в печаль, но Марта странным голосом перевела.

– Она спрашивает, откуда ты всё это знаешь? Адель закивала, а Джеймс покачал головой.

– Видение. – нашелся Джеймс, потому что больше не мог ничего придумать.

Джулс поморщилась, но влезать не стала. Она так устала от таранивших ощущений, словно бы адреналин огромными порциями выбрасывался в кровь, не давая продыху. Адель пожала плечами, мол, не хочешь говорить – не надо, и скептически кивнула, а потом поднялась на ноги и вытащила Олдена, словно корнеплод, за собой.

Джеймс двинулся дальше, пристыженный ложью. Он шел, понурив голову, но, собственно, какую правду он мог им предложить, если и сам не понимал, где она. Как поступил бы герой на его месте? Остался бы в этом саду навсегда? А еще лучше – пожертвовал бы душой? Но зло бы тогда подобралось к другому и к третьему, пока не перебило бы всех. Зло всегда получает то, что хочет, и только в самом конце всё зависит от героя. Так что у Джеймса не было выбора, но никогда не поздно стать настоящим героем.

Где-то через полчаса все заложники сада собрались в кружочек, утопая в тумане, и принялись обсуждать, у кого из карликов ключ, и как его отобрать. Агнес сидела на руках с Джеком, ласково обнимая его и поглаживая. Джеймс сделал ей щедрый дар, подарив не просто питомца, а настоящего друга – существо, которое можно любить и получать любовь сполна. Антидот от мучительной боли. Сначала ее взволновал этот пес, ведь и хозяйка могла быть рядом, но Джеймс сказал, что нашел его еще за пределами сада, когда все прошли, а он остался.

В итоге всех удивила Амалия своим знанием Библии, сказав, что единственное, с чем у нее ассоциируется цифра четыре, так это с всадниками апокалипсиса. Вообще бабуля потрясающе разбиралась в этой теме, зная Писание буквально наизусть.

– Учитывая всю ситуацию, ключ у четвертого засранца.

– Почему? – не понял Джеймс.

Амалия пожала плечами и процитировала с деланной помпой:

– …И когда он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного. Говорящий: «иди и смотри». И я взглянул, и вот конь бледный, и на нем всадник, которому имя Смерть.

– Логично. – мрачно заметила Джулиана.

Она сидела напротив Олдена, который всё также ей улыбался, роняя слюни, а она даже не знала….

– Ну хорошо, мы в курсе, у кого ключ. – хмыкнула Амалия. – Что дальше? Мы видели, на что они способны, так какие будут предложения?

И на этой высокой ноте они все понурили головы. Казалось, можно было услышать, как яростно вертятся шестеренки в их черепушках. Или даже увидеть, учитывая дыру во лбу Джулианы.

– Обмен? – вдруг предложила Лидия.

– А что мы можем предложить? – хохотнула Амалия. – Тебя, например? Это же непросто трофей – это ключ. То, что нам нужно больше всего. А за такое и цена будет соответственная.

Лидия поджала губы. Ее убеждения не позволяли хамить старшим, да она бы и не сумела, особенно против такого умудрённого опытом мастодонта.

– Погрешность…. – вдруг сказала Джулиана. – Можно попробовать сыграть на этом.

– Чего? Ты о чем это, девочка? – ухмыльнулась Амалия, но та не среагировала.

– Джеймс? – и когда тот откликнулся, она повернулась на звук. – Я имею в виду кольцо. Они должны были забрать его, но мы обманули их, следовательно, можно уличить их. Кто знает, какое здесь наказание за такую провинность?!

– А как же ты прошел? – колко подметила Амалия.

– А ты? – бросил Джеймс, и та нахмурилась, покачав головой.

– Я не знаю…. Они забрали какое-то воспоминание.

– Дешево отделалась. – заметил Джеймс, и после этого Амалия отстала от него. – Хорошо… надо рискнуть.

Адель ударила кулаком в землю, привлекая всеобщее внимание, и развела руками, неистово кивая головой и бросаясь скептическими гримасами, на что Марта слишком громко рассмеялась, и та злобно сощурилась, хотя вряд ли злилась.

– Что? – не понял Джеймс. – Ты имеешь в виду, а что если не получится? – и Адель вытаращила глаза, победоносно кивнув. – Тогда мы снова сядем и подумаем. А сейчас… пусть будут переговоры.

Адель махнула на него рукой – мол, ладно, поступай, как знаешь, а Джеймс поднялся на ноги и кивнул остальным.

Собравшись словно в группу повстанцев, они двинулись назад, где всё еще стоял стол, вслед за своим новоиспеченным предводителем. Им бы еще факелы с граблями, и можно картину писать. Агнес не выпускала Джека из рук, боясь, что тот может сбежать, оставив ее одну. Тем более, сейчас, когда так страшно возвращаться назад к этим куклам чревовещателя с пожухлой кожей цвета грязи. Хранители последнего уровня.

Все четверо всё так же восседали за столом, но теперь спинами к подошедшим, словно в ожидании других потерявшихся душ. Джеймс остановился на безопасном расстоянии и крикнул:

– Мне нужно поговорить с одним из вас!

Словно по команде, все четверо обернулись.

– Ты слышал? – спросил Первый, поворачиваясь на стуле.

– Он сказал «поговорить»? – изумился Второй.

– С кем-то из нас. – подтвердил Третий.

– И он привел всех. – развел руками Четвертый.

Теперь все они повернулись на своих стульях лицами к подошедшим.

– Какой бесстрашный. – заметил Второй.

– И ведь думает, что всё будет, как он хочет. – вздернул брови Третий.

– Забыл, на что мы способны, наверное? – предположил Первый.

– Не забыл! – встрял Джеймс. – Такое не забудешь! Достаточно посмотреть на всех этих людей. Но, тем не менее, я имею право требовать.

– Что? – возмутился Четвертый. – Требовать?!

– Да, требовать. – спокойно ответил Джеймс.

– И как же ты пришел к такому выводу, позволь спросить? – изумился Второй.

– Да вот, нашел погрешность с вашей стороны. – с этими словами Джеймс достал из кармана кольцо.

У тех забегали сощуренные глазки.

– Смеешь угрожать? – прошипел Первый.

– Смею претендовать. – твердо сказал Джеймс.

Третий пренебрежительно фыркнул и окинул взглядом группу, а потом нагнулся ко Второму. Вскоре все четверо напоминали футболистов, обсуждающих будущую тактику. Наконец, Четвертый спросил:

– С кем ты хочешь поговорить?

– С тобой.

Они уставились на Джеймса, который поверить не мог, что всё получится так легко, впрочем, как и остальные, а затем снова превратились в футболистов на некоторое время. Ведь, по сути, никто не знал, что такое погрешность здесь. Выходит, стоила она немало, потому что в итоге Четвертый безмолвно встал и направился к группе, но остановился ближе, чем хотелось. Он развел руками.

Джеймс неплохо держался, хотя подобная близость пугала до чертиков.

– Я знаю, у тебя есть кое-что по-настоящему нужное мне.

– И что же?..

– Ключ.

Четвертый выглядел удивленным и даже отступил на радость Джеймсу.

– Как ты догадался?.. Хотя зачем я спрашиваю? Ты же служка у тьмы.

Это было сказано довольно тихо, но Адель, стоявшая ближе остальных, расслышала.

– Да, у меня есть ключ.

С этими словами Четвертый расстегнул верхние пуговицы рубашки неопределенного цвета, как и у остальных уродцев, и достал из за пазухи ключ на цепочке. Серебряный, местами почерневший от старости, увенчанный черепом. Глаза Джеймса, впрочем, как и у его соратников, не считая Олдена и Джулс, загорелись.

– Я знаю, что коли вы собираете ключи, я ваша обязательная остановка. Но я не отдам вам его просто так. – отвечал Четвертый на все эти жадные взгляды.

– Непросто. – покачал головой Джеймс, почувствовав прилив уверенности в себе. – Я пообещаю, что о твоей погрешности никто не узнает.

Четвертый мерзко рассмеялся.

– Ты ничего не решаешь и ничего не можешь изменить. Всё здесь и сейчас. Никаких временных разрывов. О погрешности стало известно в момент ее совершения. А может и раньше…. Так что это уже пройденный этап, а ты даже не думай меня шантажировать! Твоя осведомленность очень многое значит, но мы уже поплатились, оказав тебе внимание.

– Тогда что? – спросил Джеймс, и Адель положила ему руку на плечо в поддержку.

– Загадки.

– Загадки? – переспросил тот, и на лице заиграла раздосадованная улыбка.

Он ненавидел загадки. Он призирал даже саму идею, что получение ключа может зависеть от смекалки. А что если это какие-нибудь парадоксы? Или загадки без какого-либо ответа?

– Не надо так волноваться. – сказал Четвертый своим высоким голосом. – Я всё равно должен отдать тебе ключ, потому что ты отыскал его. Но, тем не менее, моя загадка носит обязательный характер. И ответ тебе, ровно, как и всем вам, может пригодиться в конце пути.

Карлик ненадолго замолчал, а Джеймс просто не мог поверить в услышанное.

– То есть ты нас отпускаешь? – спросила Джулс.

– Да. – подтвердил Четвертый и снял с шеи ключ. – Но прежде чем забрать его, послушайте. Это не совсем загадка, скорей задача, от решения которой зависит слишком многое.

Остальные придвинулись ближе, напряжённо сведя брови. Кроме Олдена, который, не отрываясь, смотрел на спину Джулианы, которая служила костылем для дезориентированной Марты, как и та для нее самой. Одна вела, вторая слушала. Два человека стали одним.

– В чем смысл смерти – хочу я спросить? – заговорил Четвертый. – Смерть – зеркало жизни, так что по одному можно судить о другом. И если у жизни есть смысл, значит, и у смерти он тоже имеется. Если смерть неотъемлемая часть жизни, то и жизнь неотъемлемая часть смерти. И если смерть существует, то может ли некто или нечто быть бессмертным? И если можно убить жизнь, то можно ли убить смерть?

Джеймс сморгнул, когда повисло молчание. Внезапно зарычал Джэк.

– Но это же один сплошной набор парадоксов? Безответный.

– Ну почему же? Здесь важна идея. Голов то у вас много, значит, и идей тоже хоть отбавляй. Придите к единой. Она и послужит ответом, который либо сработает, либо нет. Пофилософствуйте – Лимб, как раз для этого.

– Понятно…. – выдавил Джеймс, понурив голову.

– Ключ. – напомнил Четвертый, и держа маленькими пальчиками цепочку, протянул Джеймсу, и когда тот подставил ладонь, разжал пальцы, позволив ключу на цепочке сложиться кольцами, словно змея.

Ключ оказался тяжелым. Как совесть, наверное. Ведь когда карлик закончил свою странную парадоксальную загадку вопросом: «Можно ли убить смерть?» – первое, о чем подумал Джеймс, так это о револьвере и пуле, которыми владел теперь не пойми кто… с его помощью.

– Что ж… вы получили то, зачем пришли. – сказал Четвертый. – Уходите. Вы почти у цели. И помни, Джеймс, каковы бы ни были условия сделки в самом начале, ты становишься рабом навсегда. Так что моя загадка и для тебя лично не бесполезна. Кто знает?.. – он развел руками.

– А ты не такой уж и чудик. – усмехнулась Амалия.

– Когда по отдельности. – галантно улыбнулся тот.

На этом они расстались. Четвертый поковылял обратно за стол, чтобы занять свое почетное место «чудика», как любезно выразилась Амалия. А задумчивый Джеймс развернулся к покореженным каждый в своем смысле людям и зашагал по саду, нисколько не сомневаясь, что все они последуют за ним. Он снова владел двумя ключами – один в кармане, другой болтался на цепочке на шее. Осталось найти последний, и они у цели. Или подождать, пока последний найдет их сам, как было обещано. А до этого момента нужно решить задачку, ну хотя бы приблизиться к ее решению, чтобы спасти и спастись самому. Различные идеи и теории сыпались непроглядной стеной столь же живописно и задумчиво, как и лепестки фруктовых исполинов с кронами-зонтами. Тяжелый выдался этап. Чем же всё закончится? Смертью? Так должно быть в любом случае. В этом и есть смысл. Сбор и сдача информации. Жизнь и смерть. Вся идея. Поэтому люди и бесятся, строят проблему там, где ее нет, убивают себя. Им просто нужно больше внимания. Им нужно, чтобы каждая отдельно взятая история была значимой и неповторимой. Они всё для этого делают и в итоге пишут довольно занимательные сказки, хотя это в любом случае всего лишь чтиво. Смерть – это грань между смертным и бессмертным, и к первому она намного ближе, ведь является ничем иным, как неотъемлемой частью жизни. Для кого-то она может быть действительно длинной, а для кого-то и бесконечной вовсе. Но можно ли убить Смерть? Эта задачка из неразрешимых.