Карцер Оплота. Мелкий

Когда у Мелкого выдавалась свободная минута на размышления, он частенько пытался вспомнить тот момент, когда его начали называть Мелким. Было ли это на недавней каторге или в стерильно чистых лабораториях воинской части 10-003? Или прозвище прилипло к нему до опытов — в учебке? А может быть в универе?

Память подводила. Иногда он вспоминал свое студенческое прошлое, но в тех воспоминаниях отсутствовал звук и у Мелкого не было возможности понять, как к нему обращались его однокурсники и однокурсницы. Чудо было уже то, что он помнил свое настоящее имя. Пожалуй, из всего взвода он был единственным, кому удалось частично сохранить свою память. Может быть из-за того, что парень отчаянно цеплялся за каждый клочок воспоминаний, бережно раскручивая клубок полустертых видений? С каждым разом удавалось вспомнить все больше и больше, но был один минус. Иногда парень будто бы проваливался в своих воспоминаниях на уровень глубже… И все бы ничего. Но различить воспоминания и реальность было ой как непросто.

Всякий раз, когда Мелкий терял чувство реальности, не понимая, что находится вокруг — сон или явь, он вспоминал свое имя и на его лице появлялась кривая ухмылка. Павлик. «Маленький» с какого-то там древнего языка. Всякий раз, когда Мелкий думал о своем настоящем имени, из глубины памяти вихрем поднимались обрывки воспоминаний, затягивая парня в мутный омут. Но Мелкий знал, сколько бы картинок не всплыло у него перед глазами, какими бы реалистичными они не были, он, рано или поздно, вынырнет в реальность. Это было легко понять — в тот момент мир расцветал миллионами оттенков серого. Вот и сейчас, пока он сидел в карцере, ожидая обещанной встречи с тем психованным тяжем, искалечившим распустившего язык Бруно, память буквально бурлила, подсовывая не просто картинки, а целые «видеофильмы». Причем эти «ролики» были не беззвучные, как это было со снами про студенчество или учебку, а словно самые настоящие воспоминания. Воспоминания со звуком!

Мелкий поморщился, откуда-то пришло понимание того, что он все свою жизнь был застенчивым ребенком. Ему всегда было проще уступить игрушку или конфету другим ребятам, нежели идти на конфликт, чем те подчас и пользовались. Парень расслабился, позволяя воспоминаниям затянуть себя с головой. Быть может именно сегодня он, наконец-то, вспомнит всё?

* * *

Праздник Нового года прошел в подготовительной группе «Рябинка» на ура. Все ребята были в красивых костюмчиках — кто-то был снежинкой, кто-то лисичкой, ну а Павлик — зайчиком. Особый смак мероприятию придали новогодние сладкие подарки, которые получили все ребятишки после праздничной программы.

Павлик как раз аккуратно складывал свой подарок в рюкзачок, думая о своем младшем брате, который обожает всевозможные сладости, когда к нему подошел его друг Артем и попросил мандаринку. Мальчика, одетого в костюм зайчика не смутил факт наличия у Артема точно такого же подарка. Просит — значит ему нужно, он же — друг?

Поэтому Павлик без задней мысли открыл свой подарок и протянул товарищу оранжевый, пахнущий Новым годом фрукт. К рукам Артема случайно прилипли еще парочка шоколадных конфет и большая вафля. Увидев раздачу слонов, еще парочка ребят угостились сладостями, не стесняясь выбирать конфетку повкуснее.

Павлик смотрел на ребят с любовью, ему было приятно, что он поделился своим счастьем. В его голове не укладывалась мысль о том, что его могли просто-напросто использовать. Ведь это же были друзья!

Когда за маленьким альтруистом пришла мама и увидела полупустой мешочек, на дне которого сиротливо лежали несколько карамелек, она сначала подумала, что мальчик сам съел все конфеты и накричала на него, опасаясь, что у него случится приступ диатеза. Но когда она узнала куда на самом деле делись все конфеты, ей захотелось расплакаться. Не из-за этих чертовых конфет — из-за обиды.

— Тряпка, мямля, нюня! — бормотала мама мальчика, глотая слезы.

Недавно потеряв мужа в одном из первых «контактах» с инсектоидами, она, как никогда раньше, нуждалась в мужской поддержке и опоре. А мальчик стоял в раздевалке и не понимал, почему его мама плачет. Слезы сами собой капали с его ресниц, а на душе было противно. Он понимал, что сделал что-то не то, но не понимал, что именно. Но когда он услышал горькое:

— А о брате своем ты подумал?! — что-то щелкнуло в его голове.

До него дошло, что его обманули. Обманули те, кого он считал своими друзьями. И эта обида жгла сильнее, чем мамины слезы.

А ведь все в нашей жизни складывается из мелочей. Будь у Павлика на тот момент папа, который смог бы ему по-мужски объяснить, в чем именно заключалась его ошибка, может быть, все пошло бы по-другому. Будь его мама менее эмоциональна и, отложив разговор на попозже, не рассказывала бы мальчику всю дорогу до дома, какой он безвольный лопух, может быть все сложилось бы иначе… Но папы не стало в прошлом месяце, а мама слишком сильно старалась донести до паренька, что он поступил, как тряпка. Но больше всего мальчику было обидно за своего младшего брата:

— Получается, я предал Дениску? — мысль скальпелем резанула сознание ребенка. Павлик аж замер от осознания своей мягкотелости и слабовольности. Нащупав опору в лице своего брата, он почти принял решение быть сильным и твердым, как прилетевший от матери подзатыльник сбил концентрацию. Все, что сумел сделать мальчик — сдержать рвущиеся наружу слезы обиды.

— Чего рот раззявил, шевели ногами, или у тебя еще конфеты остались, которые ты не раздал всем вокруг?

Дальше в памяти замелькали колючие снежинки, летевшие прямо в лицо, острые мамины слова и открытый и искренний взгляд младшего брата, который с удовольствием взял одну из оставшихся карамелек, счастливо улыбаясь Павлуше. Слезы комом стояли у мальчика в горле.

«Я буду заботиться о тебе, брат», — подумал он напоследок, прежде, чем забыться спасительным сном.

— Уступи место бабушке.

— Взял ключи?

— Проверь телефон!

— Деньги не забыл?

Обрывки воспоминаний цветным калейдоскопом мелькали перед крепко сжатыми глазами Мелкого, откуда-то пришло понимание, что мама заботилась о нем, пытаясь сделать, как лучше. Но сам он с каждым днем ощущал себя маменьким сыночком все больше и больше. По началу это его жутко раздражало, что выливалось в истерики, ссоры, конфликты, скандалы, а потом он просто забил, предпочтя суровому и жестокому реальному миру, где нужно было говорить «нет», отказывать людям, расстраивая их, мир виртуальный — книги, а позже и видеоигры, где он спасал принцесс, друзей и даже миры. Там он был рыцарем, великим мечником, пилотом боевого робота, разведчиком и президентом. Мелкий чувствовал, что вот-вот, еще совсем немного, и он точно вспомнит полностью все, что было.

Карусель картинок взорвалась радугой, а память сделала прыжок в студенческие годы. Сколько ему тогда было? Двадцать один- двадцать два? Мозг заботливо спрятал неприятные воспоминания поглубже и вот уже не Павлик, а Паша стоит перед непримечательной дверью в центральном фойе своей главного здания своей альма-матер и все никак не может найти в себе силы постучаться.

Стоящий перед дверью лохматый студент не помнил про свое детское обещание заботиться о брате, но все равно постоянно был рядом. Все эти годы ни одно угощение он не съел в одиночку. Честно делил все на равные части — брату, себе и маме. Детский сад сменился школой, книги — компьютерными играми. Павлик перестал быть Павликом, став Пашей — среднестатистическим дрыщём-задротом. Один из многих геймеров, превосходно разбирающихся во всех компьютерных игрушках, он был неплохо подкован в литературе и истории. А слабые руки и мощные, слегка непропорциональные остальному телу ноги выдавали в нем бывшего танцора — мама отдала их с братом в русско-народные танцы, где они «мучились» десять с лишним лет.

И вот сейчас, в двадцать два года, стоя перед дверью, за которой скрывался кабинет имперского вербовщика, Паша все же решился. Короткий стук, ответное:

«Войдите!»

И вот он уже сидит на стуле перед жилистым хмурым мужчиной в обычном сером свитере с черными кожаными нашивками на локтях.

Паша уже прошел всю серию тестов и испытаний и ему осталось самое сложное — собеседование с вербовщиком. С легкостью сдав нормативы, парень понял, насколько он все-таки благодарен маме — танцы сослужили хорошую службу, развив выносливость и хорошенько прокачав ноги. Вот только капитан, сидящий за широким столом с легким подозрением поглядывал на парня. Внешне Паша был все-таки мелковат.

А парень сидел и размышлял о превратностях судьбы. Его братишка, набравший максимальный балл не поступил на бюджет, из-за появившихся из ниоткуда нескольких льготников-стобальников, еле-еле изъясняющихся на русском языке. Учитывая, что брат поступал на лингвистику и перевод — это было более, чем странно. Тем более, что по имперскому эдикту, вышедшему четыре года назад, все мужчины старше восемнадцати лет призывались в действующую армию. Начавшаяся несколько десятков лет назад война с инсектоидами заставила землян выжимать все доступные ресурсы. Отсрочку получали лишь студенты дневного отделения, поступившие на бюджет. Остальные шли служить на два года.

Мама с детства предупреждала их с братом:

«Будете плохо учиться, в армию пойдете!»

Поэтому Паша армии побаивался и вступать туда не собирался. Все, что хотел парень, неделю назад зашедший в непримечательный кабинет на первом этаже, было — спросить совета. В итоге отеческий совет вылился в сдачу нормативов и полного цикла вступительных испытаний. А Паша понял, как он может загладить свою «Новогоднюю вину».

— Ну что я могу тебе сказать, боец, — вербовщик, слегка прищурившись, посмотрел на волнующегося студента, — я могу тебе помочь с твоей проблемой. Баш на баш, так сказать.

— Это как? — не понял Паша.

— Да просто. Ты пойдешь в армию, а брата твоего примут на бюджет. Я договорюсь. Только, контракт подпишешь не на два года, а на пять лет. Уж больно адаптивность у тебя потрясающая, братец!

Седой мужчина отвел пронизывающий взгляд в сторону и принялся точить простой карандаш.

— А почему на пять? — через силу выдавил из себя парень.

Будучи историком, он понимал, что все тонкости и недомолвки нужно уяснить заранее, чтобы потом не было мучительно больно и обидно.

— Ну а сколько ты хочешь, чтоб твой брат учился? — наигранно удивился вербовщик. — Я же тебе говорю — баш на баш.

— Пять лет в армии — это хуже ипотеки…, - пробормотал парень.

— Что-то? Ипотеки? — заинтересовался армеец.

Острозаточенный карандаш лег на дубовый стол рядом с контрактом.

— Термин из прошлого, — пояснил Паша, — говорят, связывала семьи лучше штампа в паспорте.

Капитан уважительно покивал головой и сделал вид, что ненадолго задумался:

— А знаешь, что, боец? — жизнерадостно улыбнулся вербовщик, от внимания которого не ускользнуло, как паренек вот уже во второй раз морщится при слове «боец», — есть один вариант…

Выдержав МХАТовскую паузу (что это такое капитан знать не знал, но его дедушка шибко любил вставлять её по делу и без), армеец слегка наклонился к Паше, придавая тем самым разговору некую интимность и доверительность:

— Осталось два контракта на военные исследования — наши яйцеголовые делают из солдат то ли магов, то ли супер-героев. На животных схема уже давно отработана, остался последний круг испытаний.

Паша недоверчиво посмотрел на ставшего серьезным капитана. Идущая вот уже второй десяток лет год война с инсектоидами, о которой СМИ скупо отзывались в формате: «На западном фронте без перемен» пугала умеющих думать людей, скажем так, очень сильно. На семинарах Пашина группа разбирала хроники земных войн, где за такими вот строчками скрывались тысячи убитых.

— Вместо пяти лет — всего два год, плюс твоей семье еще и пенсию платить будут, — добил Пашу капитан.

От такого предложения парень просто не мог отказаться.

— А если я, — с усилием сглотнув и вытерев мокрые ладошки о скользкие брюки, уточнил парень, — а если я.… Ну, того?

— Пенсия сохранится, сынок, — понимающий взгляд капитана, оценившего поступок этого мелковатого паренька, немного приободрил Пашу, — но не думаю, что до этого дойдет, на вот, почитай контракт.

Паша вспомнил про брата и новогодний подарок и, загадочно улыбнувшись, принялся изучать документ.

Спустя два часа парень отложил двадцатистраничный договор в сторону и посмотрел на вербовщика, который к этому моменту посматривал на студента с некой толикой уважения. Парень, который кожей чувствовал буравящий взгляд капитана, виновато улыбнулся и пожал плечами:

— Историк…

— Да уж, — протянул капитан, — все прочитал? Все сноски нашел мелким шрифтом?

— Нет, мелкого шрифта не заметил, — удивился Паша, на что военный страдальчески поморщился, — но пара вопросов у меня есть, можно?

— Шутку я пошутил, балбес, — буркнул капитан, — нет там никакого мелкого шрифта! Но почему-то каждый второй ищет в договоре сноску, согласно которой его либо на органы разберут, либо в первый же день пошлют в горячую точку.

Лицо капитана исказила гримаса недовольства.

«Наверно, такому бравому вояке, как он, скучно сидеть в нашем университете» —, подумал Паша.

— Давай, задавай свои вопросы, а слово «можно» — забудь. Обращаясь к офицеру говори только «разрешите». Понял?

— Понял, — согласно кивнул парень, — вот пункт три точка пятнадцать. «Проверка на стрессоустойчивость» — это что такое?

— А что тут непонятного? — настал черед капитана удивляться, — проверка на стрессоустойчивость и есть.

Видя непонимание в глазах сидящего напротив худощавого студента-историка с прямой как палка спиной, вербовщик тяжело вздохнул. Обед откладывался на неопределенный срок.

— Хорошо, смотри, тебя могут на неделю в кубрик к бывалым спецназовцам посадить или к зекам кинуть в карцер, могут устроить в вашем корпусе пожар или инсценировать нападение жуков. Тут не угадаешь. Любая критическая ситуация. Камеры будут отслеживать ваши внешние действия, датчики — внутреннее состояние.

Прервавшись на полуслове, капитан открыл ящик стола и достал оттуда два стакана и блюдце с конфетами.

— Там из шкафа позади тебя достань чайник и какое-нибудь печенье и садись к столу… — капитан сдвинул бумаги на край стола. — Так вот, наше командование во всю внедряет теорию Руса в структуру имперских ВС.

— Руса? Это который создал теорию срыва?

Паша послушно открыл дверцу шкафа, нашел глазами, среди небрежно сваленного в кучу оружия, металлический чайник. Взял с соседней полки пакет с дефицитными пряниками, спрятавшийся за стопкой сух-пайков, и поспешил присесть к столу. Историк, дорвавшись до полусекретной информации категории «не для всех» требовал выжать из капитана, как можно больше информации. Вдруг она пригодится Паше в будущем?

— Нет, один из его правнуков, тот глубже копнул. Вот смотри, студент, Как у нас армия, точнее ВС устроена в империи?

Капитан, не теряя времени даром, взял протянутый чайник, хитрым движением открыл монолитную, казалось бы, крышку и, подождав, пока облако пара вырвется наружу, щедро сыпанул в чайник, из неизвестно как появившейся у него в руке картонной пачки, заварку. По кабинету разнесся приятный запах мелисы и мяты. Паша с интересом наблюдал за четкими и выверенными движениями военного.

— Ну, как со старины повелось. Сухопутные силы, военно-воздушные, ВМФ, — в голосе Паши, чей отец был моряком, прозвучала гордость, — ну и космофлот, конечно.

— В общих чертах, всё верно, — слегка поморщился капитан, — но, как ты, наверно, догадываешься, на передовой дела идут неважно. Эти чертовы жуки сражаются по своей, непривычной нам, логике. И не поверишь, но вчерашние геймеры, практически всю свою жизнь игравшие во всякие там Старкрафты, Варкрафты, Вархамеры и так далее, в боевом столкновении по статистике оказывались более успешны, чем опытные вояки! Для них бой в мобильных тяжелых доспехах…

— Да, знаю, МТД, — не удержался Паша, завороженно слушающий вербовщика, который параллельно рассказу, умудрялся разливать чай и сноровисто сервировать стол, доставая из ящика тумбочки немудренную снедь.

— Не перебивай старших, студент, — капитан, забрал из рук парня пакет с пряниками, — а то, сейчас на пары пойдешь…

Парень всем своим видом показал вселенскую скорбь и раскаяние и с нетерпением посмотрел на хозяина кабинета.

— Так вот, эти долбанные геймеры, в своем первом бою после всего-то шестимесячной учебки вытворяли в своих доспехах такие вещи, что командиры локти кусали! Но, как понимаешь, несколько бойцов не могут выиграть все сражение. Поэтому было принято решение сформировать очередную структуру. Что-то наподобие горных стрелков или егерей… Свободные художники войны, скажем так. И мы, вот уже третий год, ищем бывших киберспортсменов, у которых в башке азарт схватки перевешивает здравый смысл!

Капитан расстегнул воротничок, переводя дух.

— Для них эта война — это одна большая игра. Я разок послушал их общение: фраги, хэдшоты, нубы, соло мид. Ни черта не понятно! Но друг друга понимают превосходно. Мгновенные смены рисунка боя, идеальная реакция, чувство локтя — то идут монолитным строем, то разбиваются по тройкам…

Потерев лоб, словно вспоминая что-то неприятное, капитан посмотрел Паше прямо в глаза.

— Один раз, прямо на моих глазах двое геймеров в МТД с размаха закинули совсем молодого еще паренька, с откусанными богомолом чуть ли не по самые бедра ногами, прямо в гущу этих уродских жуков, — немолодой уже мужчина так сильно сжал металлическую кружку, что белая эмаль, покрывавшая её снаружи, пошла трещинами. — У меня до сих пор в ушах стоит его безумный смех и дикий вопль: «Угадай, что делает эта кнопка?!» А те двое орали ему вслед: «В таверну!»

Пашу очень хотелось сказать, что все это — реплики персонажей из компьютерной игры с дополненной реальностью «Дота», но, помня предыдущую вспышку капитана, парень сдержался.

— Да знаю я, что это «Дота», — заметил внутренние терзания студента вербовщик, — но от этого не легче, понимаешь?

На пару минут в кабинете воцарилась тишина. Капитан смотрел куда-то вверх и вправо, а Паша боялся лишний раз шелохнуться, чтоб не потревожить своего собеседника.

— Давай, за тех ребят, — поднял свою кружку с травяным отваром седой вербовщик.

Парень согласно поднял свою кружку, удивляясь внутри себя, почему военный не налил что-нибудь покрепче.

— Потому что я не пью, например? — капитан словно прочитал Пашины мысли в очередной раз.

— Да откуда вы знаете, о чем я думаю?! — не удержался парень.

— Расслабься, тут много ума не надо. У тебя на лице все написано. Кстати, — военный внимательно посмотрел на Пашу словно думая — говорить или не говорить ему следующие слова:

— Если ты попадешь в этот отряд, — мозолистый палец ткнул в контракт, — то может и вправду сможешь мысли читать…

Пока парень переваривал эту фразу, капитан, залпом закинув в себя ароматный кипяток, набулькал себе еще одну кружку из чайника-термоса.

— Так вот, все бы отлично, но техника не справляется, — как ни в чем не бывало продолжил мужчина. — Увы, но нет у нас еще таких технологий, которые с пеной у рта требуют эти геймеры.

— Мы работаем всего на десять процентов! А эти ваши генераторы полный шлак! — передразнил он кого-то.

— Вот и задумались наши яйцеголовые, как усилить наших лучших бойцов, так чтобы каждый мог составить достойную конкуренцию, как минимум боевому богомолу. У некоторых, говорят, — капитан слегка понизил голос, — даже спец способности появляются. Кто-то шарики огненные кидать научился, кто-то телепортируется на небольшие расстояния! Но это неточно. СИБ пресекает все попытки информации просочиться наружу.

Паша быстро проиграл в уме возможную ситуацию.

«Ну да, жуки еще далеко, а вот наши заклятые друзья близко. Мало того, что мы объективно слабее этих мерзких насекомых, так еще и дома постоянно удара в спину ждать приходиться. Да уж, это сегодня эти ребята — боевое братство и семья, а завтра они снова станут русскими, американцами, европейцами, азиматами и так далее…»

— Вот-вот, вижу, что дошло, — кивнул капитан, — еще вопросы?

— Да, — медленно кивнул Паша, — в пятом пункте написано, что «после результатов отбора будет принято окончательное решение».

— А это-то? — понимающе усмехнулся капитан. — Да, есть такое. Берут не всех. Нам бессмысленные потери тоже не нужны.

— А если?

— Без если, — отрезал полковник. — Ты пройдешь с вероятностью в девяносто процентов. Я же вас просматриваю, прежде чем в центр направить. У меня между прочим, сто процентный проход!

Хозяин кабинета с гордостью улыбнулся и, отхлебнув чай продолжил:

— Считай физика у тебя нормальная, уровень интеллекта — достойный, адаптивность — зашкаливает! Осталось только стрессоустойчивость проверить, — хохотнул капитан, — и дело в шляпе!

Знай Паша наперед, как именно в армейском учебном центре номер 10-003 будут проверять стрессоустойчивость, вряд ли бы этот контракт был подписан.

Посидев еще с часик, напившись ароматного, вкусного чая с пряниками и наслушавшись армейских историй вперемешку с действительно полезными советами на всю жизнь вперед, Паша окончательно решил отдать два года своей жизни по курсу один к пяти. Парень оставил красивую завитушку в контракте и согласился со всеми условиями договора подключившись к встроенному в стену терминалу. Спустя несколько секунд на гражданскую модель имплантата, парню пришел зашифрованный инфопакет.

Капитан, как только все формальные процедуры были завершены, пожал парню руку и предложил выбрать какую-нибудь, как он выразился «игрушку» из его шкафа.

— Выбирай, давай, — приглашающе махнул рукой мужчина. — И запомни, теперь, куда бы ты не пошел, эта вещь всегда должна находится при тебе.

Паша открыл шкаф и пробежался взглядом по разбросанному в хаотичном порядке арсеналу. Будучи историком, он хорошо разбирался во всех типах оружия, потому что это была первая дисциплина, по которой они получали зачет на первом курсе. Положа руку на сердце, данный зачет был обязательным не только для историков, но и для всех студентов высших учебных заведений. Большинство ребят не воспринимали всерьез данный предмет, считая эго блажью и перестраховкой государства, в то время как остальные, включая Пашу, понимая размах — данный курс и похожие предметы начали появляться в колледжах, ВУЗах и даже школах — подошли к вопросу серьезно. Самые умные давно сообразили, что Земля встает на военные рельсы и еще пару лет назад начинали ходить в качалку, заниматься бегом и рукопашным боем с оружием, всеми силами стремясь повысить свои шансы на выживание в идущей войне.

«Плазма — не подойдет», — думал парень, — «Зарядов слишком мало, лазер — наоборот, стреляй хоть до покраснения, вот только жукам с их броней абсолютно плевать на все твои потуги. Старинные пороховые пистолеты? Опять же боезапас, да и калибр мелковат, хотя, если разрывными пулями? Игольники — классная штука, но боезапас — эффективность игл в их количестве, так что снова нет».

Парень вновь и вновь прочесывал глазами полки оружейного шкафа, прекрасно отдавая себе отчет, что единственная польза от всех этих пистолетов — приятная тяжесть, дарующая внутреннюю уверенность и спокойствие. Уже практически решив отказаться от предложения капитана, Паша краем глаза заметил кусок дерева, слегка выглядывающий из-под игольника ЕЖК, в народе — «Ёжик в тумане», чьи иглы наносили серьезный урон ядом, парализуя цель.

Протянув руку, студент исторического факультета с усилием вытащил длинную деревянную трость, лежавшую под пистолетами. С интересом отметив несоответствие веса и вида, Паша принялся осматривать ручку трости. Еле заметная, тугая кнопка оказалась расположена на уровне большого пальца. Щелчок и деревянный футляр с едва слышным свистом соскальзывает с отливающего синевой тонкого клинка. Паша никогда не считал себя специалистом по холодному оружию, хоть и танцевал танец с саблями на протяжении долгих десяти лет, но он тут же влюбился в этот ровный матовый блеск лезвия с первого взгляда.

— Можн… Ээ, разрешите? — парень все не мог оторвать взгляд от изящного клинка.

— Разрешаю, — одобрительно кивнул капитан. — Бери и владей. Всегда храни его рядом.

Немного придя в себя, Паша заметил, что оказывается в шкафу было достаточно много холодного оружия — из нижнего угла виднелись шипастые кастеты. Уголок тесака, выглядывал с верхней полки, призывно блестели метательные звезды, висящие на дверце шкафа, но больше всего было ножей. От кухонных, до метательных. Парень по-новому взглянул на арсенал. Широкие охотничьи ножи, массивные кемпинговые клинки егерей, большие тяжелые кинжалы с узким лезвием, сохраняющие при броске инерцию удара, ФСБшные ножи с лепестковой формой клинка, которыми очень удобно орудовать на сверх близких дистанциях, небольшие ножи с копьевидным лезвием, которыми так удобно работать в закрытых помещениях.

Паша вопросительно посмотрел на капитана. Тот поощрительно кивнул.

К трости присоединился легендарный Каратель, о котором Паша делал доклад три года назад.

— Парень, пистолет не забудь. По условиям контракта ты должен владеть огнестрелом. — капитан кивнул на панель терминала, горящую ровным синим светом.

Протянув руку вперед, Паша ухватил удобную, эргономичную рукоять «Глок-полтинник», выбрав его из-за увеличенного магазина на пятьдесят патронов.

— У тебя же все зачеты и экзамены сданы? — пошутил капитан, — уж больно воинственно выглядишь!

Парень, смутившись, бережно убрал нож с пистолетом в сумку и взял трость в правую руку. Взгляд его собеседника заледенел.

— Ты похоже не понял, — вкрадчивым голос начал свою речь капитан. — Ты. Теперь. Должен. Всегда. Носить. Его. С собой!

— Ээ, понял, виноват, — сбившись на армейский стиль общения, протараторил Паша.

Пистолет отправился в кобуру под мышкой, для чего пришлось снять студенческий пиджак и напялить на себя специальное крепление. Под мышкой появился небольшой дискомфорт, а пиджак стал несколько топорщиться. Нож отправился на правую голень под брюки, а трость легла в левую руку.

— Другое дело, — подобрел капитан, — пойми, парень, там, куда ты в скором времени отправишься, нужно быть готовым к бою каждую секунду. Все. Учебу ты, считай, закончил. С завтрашнего дня отправляешься на базу. В восемь утра машина отходит с территории кампуса. Не опаздывать. Все оставшиеся документы и бумаги я оформлю. Стипендию переведу на твоего брата, страховку тоже. В общем, за свою семью не переживай. И да, студент, не просри этот вечер в каком-нибудь поганом кабаке. Проведи его с семьей.

Злые слезы навернулись на Пашиных глазах.

— Я иду на контракт именно для того, чтобы вернувшись обратно, каждый вечер проводить со своей семьей.

— Брат твой все равно пойдет служить. — Капитан посмотрел парню прямо в глаза.

— Я понимаю, но у него будет больше времени подготовиться, — Паша, с какой-то твердой решимостью, не отвел взгляда.

— Ну все, тогда, свободен, — капитан кивнул на дверь.

— Есть, ээ, или так точно? — Паша, растерявшись, подыскивал правильный ответ.

Капитан громогласно расхохотался. Его глаза превратились в едва видимые щелочки, а сам он стал похож на доброго дядюшку.

— Иди уже, боец, — отсмеявшись, хозяин кабинета хлопнул парня по плечу.

— До свидания, — улыбнулся в ответ Павел, — и спасибо большое за науку, если…, точнее, КОГДА вернусь, с меня мятный чай с пряниками.

Проводим парня до двери, капитан вернулся на свое рабочее место. Немолодой мужчина с серебряными висками сидел за столом и задумчиво смотрел на дверь, закрывшуюся за очередным рекрутом.

— Удачи, сынок, — с усилием проглотив непослушный ком в горле, проскрипел капитан, — буду ждать тебя… Всех вас.

* * *

Слезы текли из-под крепко сжатых век сами собой, а Мелкого все не отпускало. Появившаяся матовая муть перед его внутренним взором, то танцевала джангу с давними кошмарами, то делала шаг навстречу парню, раскидывая свои руки-крылья в стороны, как будто стремясь его обнять. В такие моменты парня прошибал ледяной пот. Собрав волю в кулак, и сконцентрировавшись, как его когда-то и где-то учили, Мелкий взглянул пляшущей кляксе прямо в бездонные глаза — навстречу страху. Появившиеся из ниоткуда искры, на глазах превращающиеся в лепестки огня, закрутили Мелкого в свои ряды, вот только вместо ритмичной музыки по ушам противно царапнуло мерзкое шуршание, словно по старому полу одновременно зашелестели тысячи хитиновых лапок.

Оглянувшись, Паша понял, что он находится на брошенной космической станции. По крайней мере огромное, чудом уцелевшее после обстрела, панорамное окно демонстрировало завораживающую глубину открытого космоса и уродливые, с непонятными наростами, корабли инсектоидов.

— Пашок, тут? — резко ожил интерком, заставляя подпрыгнуть от неожиданности.

— По делу, Длинный, — неохотно буркнул парень в ответ, убедившись, что никто не собирается прыгать на него сзади.

— Фу! Ну и зануда же ты, Пашка! Ты щас где? — в интеркоме послышался беспечный свист.

— Сектор Ка. Левый коридор, скорей всего техническая перемычка, — Паша поморщился, — задачу нашу помнишь?

Парню не понравилось поведение напарника, пытавшегося показной бравадой скрыть свой страх.

— Ээ, как там летеха говорил? Вени, види, вуду, да? Нести добро крупным калибром и спасти парочку яйцеголовых, забаррикадировавшихся в инкубаторе!

— Встретимся у карантинного отсека номер два, — сверившись с картой ответил Паша, не спеша поправлять напарника, и, не удержавшись добавил, — будь осторожен, нам ни к чему привлекать внимание.

— Да не ссы, братуха, все будет огонь! — в интеркоме послышался смачный звук харчка.

«Вот дурачок, еще и забрало открыл…»

Паша с трудом подавил поднимающееся раздражение и постарался слиться сознанием с кораблём. Стать его частью, раствориться среди металлических обшивок, титановых труб и плит карбопластика.

«Как говорится: вени види, вици! Поехали потихоньку…»

В принципе, задание не отличалось особой сложностью. Пока основная группа штурмовиков отвлекает жуков на себя, несколько диверсантов максимально скрытно выводят пленников, которых жуки в последнее время начали захватывать все чаще и чаще.

Единственное, что напрягало Пашу — очень часто встречающиеся вентиляционные люки. Темные провалы и вырванные с корнем решетки. Вырванные изнутри.

Парень прислушался. Выкрученные на максимум узконаправленные микрофоны то и дело передавали далекий шелест хитиновых лап. Диверсант проверил прикрепленный к бедру лазерный палаш и осторожно заскользил вперед. Каким бы крутым плазмометом он ни владел, против толпы тараканов один человек не выстоит. Его сила — в скрытности!

— Так, стоп, Павел — обратился он сам к себе, — когда это жуки сменились тараканами?

Поразмыслив немного над внезапно пришедшим в голову образом, Паша закинул свой плазмомет за спину и переместил несколько звуковых гранат из подсумка себе на пояс, взяв в руки наскоро собранную мини-гаубицу. Если он действительно встретит тараканов, то эти гранаты подойдут куда лучше, чем быстро перегревающаяся плазма. Одиночные тараканы не несли в себе большой угрозы, доставая среднестатистическому человеку едва ли по голень, но их толпа могла сбить с ног, опрокинуть и сожрать любого доморощенного Рембо.

В учебке их часто закрывали на сутки в переделанных под полигон бараках, где бесчисленное количество голодных тараканов буквально волна за волной накатывали, как на одиночек, так и на группы кадетов. С тех пор Паша ненавидел все, что связано с тараканами. Ведь достаточно один раз почувствовать, как по тебе бежит эта отвратительная дрянь или ощутить страх того, что кто-нибудь заползет тебе в ухо, нос или рот, чтобы всеми фибрами души возненавидеть насекомых. Страх перед инсектоидами не могли заглушить даже новоприобретенные способности.

Обещанное превращение в супер-людей не заставляло себя долго ждать. Да, после самой операции немыслимо болели, казалось, все до единой косточки в теле. Половина группы скончалась от болевого шока в первый же день. Из остальных — еще две трети — сошли с ума. Спустя две недели ломки и постоперационного отката на ноги встали лишь пять человек, трое из которых, оказались морально сломленными. Шутка ли, забиться под кровать и плакать, едва увидев заходящих в палату военных врачей, чью выправку не могли скрыть даже белые халаты.

Паша и сам с недавних пор недолюбливал все и вся, что было хоть как-то связано с военной медициной, считая яйцеголовых самыми настоящими садистами, но он и стоящий в углу смуглый крепыш лет тридцати сумели найти в себе силы встать в стойку смирно. Потом были испытания на выносливость, силу и ловкость — ученые разводили руками, а командование хмурилось. Кроме повышения базовых показателей физической формы никаких сверхспособностей у испытуемых не проявилось… Тогда от главного психолога поступило предложение подвергнуть участников эксперимента небольшим психическим потрясениям, в надежде, что страх окажется хорошим подспорьем в пробуждение тех самых суперспособностей.

Практически все курсанты после подобных процедур переставали бояться насекомых, взамен приобретая неугасимую ненависть ко всем инсектоидам. У нескольких мужиков действительно появились способности. Один превратился в ходящий огнемет, буквально испепеляющий всех и вся на своем пути, второй обнаружил в себе недюжие способности к бегу, причем догнать его не могли даже на гражданском флаере, двигающимся со скоростью боевого богомола. Причем ни связки, ни сухожилия «Флеша» не рвались от запредельных нагрузок. Та черная жидкость, похожая на ртуть, которую закачивали в испытуемых через специальные спиралевидные иглы, похоже, как-то повлияла на организм курсантов. Не обошлось, впрочем, и без минусов. Один боец не мог ни дня провести без выпивки — заливая свой внутренний огонь, за что получил прозвище «Пьяный мастер», а второй физически не мог оставаться на одном месте дольше нескольких минут.

Но чаще всего спец-способности проявлялись в настоящем бою, в критических условиях, поэтому и бросали бойцов части номер 10-003 в чуть ли не в самые безнадежные ситуации, наподобие той, в которую попал сейчас Паша и Длинный. Парней закинули на полуразвалившийся эсминец, до сих пор оккупированный жуками. Большинство рядовых солдат даже не догадывались, что командование обоих сторон использует такие брошенные корабли, как полигоны для отработки нового оружия и тактики сражения.

Паша еще раз вздохнул и, задвинув куда подальше мысли о том, как он оказался на борту корабля, полном жуков, поудобней перехватил гаубицу. Его МТД защитит его от осколков гранат, а вот таракашкам придется несладко. Парень вновь двинулся дальше, стараясь держаться подальше от вентиляционных шахт. Несмотря на то, что все тесты и тренировочные испытания Паша прошел успешно, до конца избавиться от страха перед насекомыми он не смог. Цель у парня была одна — просто выжить и вернуться домой. Поэтому рисковать он точно не собирался. Передвигаясь, словно беременная черепаха, Паша размышлял.

«Судя по полученным на инструктаже данным, этот эсминец болтается в открытом космосе уже второй месяц, а сигнал о помощи пришел лишь два дня назад. Либо разрозненные группки людей сумели объединиться и выжить, надежно забаррикадировавшись, по их словам, в каком-то отсеке, либо это засада? Да нет, засада отпадает — даже если при штурме эсминца уцелело больше половины штурмовых отрядов жуков, то их все равно недостаточно, чтобы оказать достойное сопротивление настоящей группе зачистки. Значит западня — отпадает. Да уж, вот задачка…»

— Мелкий, нужна помощь! Срочно их тут много! АААА! — переходящий в ультразвук голос Длинного рванул тишину, разрывая Пашин интерком.

Парень, вздрогнув, машинально замер на месте.

После чего убавил звук на интеркоме и стал внимательно слушать, пытаясь понять с кем столкнулся его непутевый напарник.

— Мелкий, ну ответь, зараза! — судя по звуку очередей Длинный пытался отстреливаться с ручного минигана.

— Не ори и не паникуй, кто перед тобой? — взвесив все «за» и «против», отозвался Паша.

— Море уродских тараканов! Особо наглые уже пробуют мой МТД на вкус!!! — в голосе попавшего в переплет курсанта сквозила самая настоящая паника.

— Большие особи есть? — бывший студент не собирался поддаваться истерике товарища.

— Нет, нет, нет! Только сволочные тараканы!

— Беги обратно, роняя за собой гранаты. Твой МТД выдержит осколки, а дальше найди какую-нибудь щель и забаррикадируйся там, выполню задачу — вернусь за тобой, понял?

— Понял! А граната меня точно не того?

— Длинный, не тупи, ты ж не под ноги себе ее бросать будешь, прикинь разлет осколков и коси их всех под ноль.

— Так не хватил гранат-то — усомнился тараканоборец, впрочем, уже без особой паники.

— Так тебе их и не надо всех перебить. Тебе надо укрытие найти. Все, выполняй, на связь выходи после того, как все сделаешь

— Понял, Мелкий! — в голос напарника зазвучал оптимизм, из интеркома раздался приглушенный хлопок взрыва.

— Ох хорошо зашла, родимая! — отыгрываясь за недавний страх, Длинный начал куражится.

— Дурачок, ей Богу — пробормотал Паша в выключенный интерком.

Ему все больше и больше не нравилась окружающая его тишина. А интуиция упрямо вела к столь опасным вентиляционным шахтам, где он станет легкой добычей мобильных таракашек. Чувство тревоги постепенно нарастало в груди, отдавая всполохами красного на периферии зрения. Замерев на секунду и, все же решившись, Паша бросился к зияющему тьмой нутру шахты. Примагнитив миникамеру к металлической вентиляционной решетке, чудом держащейся на одной петле, парень рыбкой нырнул в темноту, не забыв придержать громоздкую гаубицу. Пролетев пару метров вниз, Паша с оглушительным грохотом приземлился на вентиляционный короб. Внутри оказалось неожиданно просторно, скорей всего эсминец строился с расчетом на удобные внутренние инженерные коммуникации.

Слегка поколебавшись, Паша сбросил с плеча гаубицу и наскоро оборудовал пару простеньких ловушек вдоль коридора, используя практически все гранаты и мины, которые у него были. Когда интуиция уже завизжала сиреной, а красные всполохи начали вырываться на центр зрения, парень, подстегиваемый мощным импульсом адреналина, вскарабкался по вентиляционному коробу вверх и закрепился на потолке, вознося мольбы и благодарности всем Богам за возможности его МТД примагничиваться к металлическим поверхностям. Парню оставалось только надеяться, что его минует стороной участь быть сожранным мерзкими таракашками. Оставленная камера исправно подавала сигнал, транслируя картинку на внутреннюю сторону забрала МТД.

— Ох ты ж, чёрт, — еле слышно прошептал парень.

Двойка богомолов двигалась чрезвычайно быстро, окружаемая чуть ли не сотней тараканов. С передних конечностей левого богомола нет-нет, да и срывалась капли зеленой жижи, да и сам он выглядел неважно. Перебитые конечности, потерянные крылья, широкие рванные раны вдоль подбрюшья, из которых капала зеленая жижа. Правый выглядел получше, но его заплетающиеся друг за друга задние лапы и секундные зависания говорили о том, что пострадал он явно серьезней своего собрата.

Сфокусировав камеру на прикрывавшем всю эту процессию медленном броненосце, на хитиновом панцире которого зияла огромная трещина, Паша внезапно понял, что тревога ушла и что он с легкостью помножит всю эту группу членистоногих на ноль.

«А вот таракашки явно полезут в вентиляцию, хм, что ж, если унюхают меня, то залью их сверху плазмой, если нет, то просто вздремну пару часиков и продолжу выполнение задания!»

Обкатав эту мысль у себя в голове, Паша понял, что она ему нравится и кровожадно улыбнулся.

— Ничего личного, твари, сейчас будет небольшой фейерверк!

Первую мину он подорвал прямо под левым, дальним от камеры, богомолом. Не успев толком полюбоваться на красиво разлетающиеся половинки зеленой твари, которая имела особенность резко взмывать и пикировать за спины бойцов, орудуя в тылу своими хитиновыми клинками, Паша перевел камеру на середину процессии. Грянул второй взрыв, а через секунду, с практически нулевой задержкой, прозвучали еще три хлопка.

Как хорошо, что парень не слышал визг таракашек. Ведь если боец терял шлем, он имел все шансы остаться глухим. Насекомые визжали на грани ультразвука, отчего у неподготовленных бойцов из глаз выступала кровь, и они, полностью дезориентированные становились легкой добычей инсектоидов.

Паша пожалел, что гранаты не плазменные, а обычные — осколочные. Конечно, минус двадцать таракашек за раз — отличный результат, да еще и пара десятков раненых, но плазма однозначно круче! Попала капля на морду лица — считай не жилец.

Тараканы тем временем бросились врассыпную — с одинаковой легкостью перебирая лапами как по стене, так и по потолку. Рвануло еще несколько раз — зря что ли Паша ставил мины на эти самые стены? Вот только пришлось немного помочь и активировать взрыватель. Вес таракашек был слишком мал, чтобы мины сработали автоматически. Жаль их было всего четыре штуки — больше на своем горбу не утащишь.

«Так, одна — на богомола, вторая — на стене, третья — ждет броненосца, если только он не повернет назад… Не-ет, не повернул, топает прямо по центру! Иди-иди, мой хороший, тут как раз рядом топчется последний богомол, видать ищет оторванные взрывом лапы, хе-хе. Еще чуть-чуть, еще немного. Оп!»

Паша по старой привычке говорил про себя. Когда он проговаривал свои действия, мозг словно получал ресурсы для обдумывания дальнейших задач. И вот сейчас, наблюдая, как во все стороны хлещет зеленая жижа из разорванного в клочья броненосца, забрызгивая лежащего на боку богомола, оставшегося без всех конечностей на правой стороне, Паша прикидывал, нужно ли ему выходить в коридор или не стоит? По всему выходило, что не стоит…

«По вентиляции он будет добираться до искомой точки пару дней и неизвестно, где шанс встретить насекомых выше — здесь или в коридорах. Ресурсы инсектоидов ведь тоже не бесконечные. Вряд ли у них здесь матка. Поэтому все, что он мог ожидать на своем пути — пару мощных отрядов и множество мелких патрулей. А значит… Что там говорит интуиция?»

Паша еще раз улыбнулся и скользнул вниз.

Перед выходом из шахты парень еще раз сверился с камерой и посчитал количество невзорвавшихся гранат. Собственно, это было необязательно, так как МТД исправно подсвечивал красным оставленные бывшим студентом подарки, но, как говорил Пашин научный руководитель в институте — «лучшая импровизация — это заранее подготовленная импровизация».

Сбросив с плеча ненужный пока плазмомет, парень ловко выкатился из вентиляционной шахты. Перехватил клинок, полыхнувший ярок-белым огнем и одним движением перечеркнул жизнь двух таракашек. Паша не знал, сказывалось ли так действие того препарата, но ему нравилось работать клинком. Казалось, лезвие становится продолжением его руки. Параллельно размышляя насчет возможных положительных и отрицательных эффектов той злосчастной и весьма, кстати, болезненной инъекции, парень, словно масло, разрезал одного таракана за другим, сожалея, что взял с собой второй клинок. Его сильно не хватало. Паша двигался по широкой дуге, подбираясь к полуживому богомолу со спины.

Он успел отправить на тот свет свыше пятнадцати таракашек, как те внезапно прекратили бестолково метаться и, сбившись в две группы, ринулись в атаку на парня, беря его в клещи и прикрывая раненного богомола, который старался повернутся к человеку так, чтобы и видеть его, и попытаться достать неповрежденными конечностями.

Улыбнувшись, Паша метнул последнюю оставшуюся гранату чуть в сторону от богомола, чтобы тот не смог отбить ее своими лапами и примагнитился к полу, представив, что превратился в каменный утес. Прогремевший взрыв и несколько шаркнувших по МТД осколков Паша видел, как будто со стороны. Он словно воспарил над своим телом. Выставленное вперед правое плечо, руки, сжимающие клинок на уровне пояса параллельно полу, правая нога спереди, левая — сзади. Он действительно был похож на грозный утес или на статую какого-то древнего воина. Тараканы, до этого пытавшиеся сбить парня с ног, недоуменно зашевелили усами, словно не понимая, как человек смог превратиться в камень. Чувства отказывали им. Ведь сейчас посереди коридора стояла скала! Членистоногим не хватало разума, чтобы сообразить, что на космическом корабле никак не мог появиться кусок скалы.

Зло усмехнувшись, Паша нырнул обратно в своё тело и взорвался серией ударов. Взмах, второй, наискось, кувырок в сторону, давя своей массой замешкавшихся тараканов. Пинок в маленькую мерзкую морду, мельница, несколько широких восьмерок, левая рука, метнувшись к поясу, выхватывает из полимерной кобуры родной глок. Парень даже не смотрит попал он или нет, сосредоточившись на уничтожении насекомых. На забрале вспыхивают и гаснут точки, отражающие инсектоидов, шустро бегущих по стенам или потолкам. С такой дистанции глок пробивает броню «за здорово живешь» и тараканы, истошна визжа, падают с потолка на пол.

Странно, что слышно их визг, ведь он в МТД, хотя, мозг не взрывается изнутри от какофонии звуков, а барабанные перепонки не рвутся от острого, пронзительного визга — и ладно. Подранки, получившие свою долю свинца очень скоро переходят в разряд биомусора — ох уж эти пули со смещенным центром тяжести — порой пуля превращала таракана в фарш буквально за пару секунд, если только не выходила с другой стороны навылет. А тех, кому все же повезло, тут же подсвечивал верный МТД. Выстрел, другой…

Десять минут. Паша застыл, прислушиваясь. В коридоре было тихо, чувство тревоги не полыхало красным — так, легкая тревожность, что вполне понятно, когда ты находишься на захваченном насекомыми корабле с напарником, которого проще было на базе оставить, чем с собой тащить…

— О кстати, что там с Длинным? — пробормотал Паша, включая интерком.

Помолчав с минуту, вслушиваясь в слегка сиплое дыхание своего горе-напарника, Паша, чувствуя легкую тревогу, аккуратно прошептал:

— Длинный, как дела?

— О, Мелкий! Ты че молчал-то? У меня тут, знаешь, что было?! Штук двадцать тараканов сожрать меня хотели! Да только я им не по зубам оказался, встал в угол, чтобы кондер сверху голову прикрывал и давай как в тире по ним шмалять! — Было слышно, как Длинный захлебывается словами, спеша рассказать Паше, как он героически сражался.

— Только ногу чуть не прогрызли мне! И в глаза успели какой-то гадостью прыснуть, пока забрало откинуто было! Напали уроды исподтишка! — Послышался звук смачного харчка.

— Погоди, Володя, ты чего, снова забрало открыл? — Забеспокоился Паша.

Улегшееся было чувство тревоги вновь расцвело алым цветком.

— Да я всех положил! Че таково-то? — Удивился бывший тренер качалки, слегка покашливая.

— Дурачок, забрало опусти и бегом марш на точку эвакуации!

— Ты чего это? — не на шутку испугался Длинный, голос Паши менялся от обычного подросткового тембра до могильного спокойствия в оочень редких случаях.

— Мигом к катеру и передай командованию, чтобы тебя в карантин определили по возращению.

— Может не надо? — Паша услышал, как Длинный сглотнул.

— Твое дело, — теряя интерес к напарнику, проговорил парень и отключил интерком.

Паша не слушал, как Длинный, захлебываясь словами, причитает, что у него почти не мерещится в глазах, а все-таки прокушенная нога почти не болит. У Паши были свои проблемы.

Алый цветок тревоги расцвел, казалось, из интеркома и в Пашином МТД вовсю запахло скорой бедой. Не соображая, что он делает, парень, словно таракан, забрался на потолок и впихнул себя в довольно широкую нишу, расположенную над неоновыми светильниками, свисающими с потолка. Там он и замер, молясь всем богам, чтобы кевларовые крепления выдержали его вес, и лампа не рухнула вместе с ним на пол.

Паша представил, что он не бывший студент-историк, или диверсант экспериментальной группы, заброшенный на одиноко дрейфующий в открытом космосе полуразваленный эсминец. Нет. Паша перестал быть человеком, его руки превратились в металлические обводы лампы, а тело стало аккумулятором, от которого к самой диодной панели идет энергия, заставляя светить ее чуть ярче остальных, скрывая притаившийся на ней пустой тяжелый мобильный доспех, неизвестно как туда попавший.

Последнее, что помнил парень прежде, чем провалиться в дикий кошмар, состоящий из бесконечной беготни в виде мегабита энергии по огромному синему лабиринту, был ненавистный шелест хитиновых лап.

* * *

Бывает просыпаешься от такого ощущения, будто тебя куда-то несет или ты падаешь спиной низ. Вздрагиваешь, напрягая каждую мышцу тела и в следующий момент, понимаешь, что ты лежишь в своей постели. Паша открыл глаза. Посмотрев несколько секунд в такой родной потолок, он резко оперся на локоть, принимая вертикальное положение. Ошибки не было — он сидел в своей кровати, в ногах валялось скомканное одеяло и отброшенная за ненадобностью подушка.

«Приснится же такое!» — с облегчением подумал парень

Он огляделся по сторонам, цепляя взглядом привычные вещи, стоящие на своих местах. Посмотрел на голограмму домашнего терминала. 4:04 — ранее утро! И, как назло, хотелось по-маленькому. Парень, пересилив детский страх, аккуратно опустил ноги на пол. Посидев пару секунд в неподвижности, до самого последнего момента ожидая, что кто-то или что-то схватит его за лодыжку, Паша встал и, нацепив старые мохнатые тапочки, зашаркал в ванную. Дико хотелось в туалет. Но еще больше хотелось пить — было такое ощущение, что по горлу хорошенько прошлись наждачной бумагой.

Сделав все свои дела и уже моя руки, Паша смотрел на свое отражение в зеркале. Обычный студент, глаза, как глаза — красные от недосыпа. Вместо прически — воронье гнездо… Он не мог понять что не так, но какая-то деталь не давала ему покоя.

«Может тот странный сон? Будто прожил несколько лет…»

Парень напряг бицепс и посмотрел на него. Да нет, вроде такой же дрыщ, каким и был.

«Стоп, а какое сегодня число? Точно, завтра, вернее уже сегодня у меня встреча с университетским вербовщиком!»

Паша задумался. А что если сон, приснившийся ему — это дежавю будущего, что если у него есть возможность все исправить и не пойти на собеседование? Постояв пару минут, с напряжением вглядываясь в свое необычно-серьезное лицо, парень вздохнул и оперся обоими руками о холодную раковину. Кого он обманывает? Он все равно пойдет в армию. И дело уже не столько в семье, сколько в том чувству власти, и силы, чувству собственной крутости.

«Какая-то пьянящая свобода, что ли? Это чувство сравнимо лишь с моментом обнаружения какого-то древнего артефакта на раскопках. Будь то глиняный черепок или пара золотых монет…»

Паше понравилось быть сильным. Причем сильным не только духом — попробуй сдай сессию на историческом факультете без единой четверки! Но и физически, именно физически.

— Решено, — парень подмигнул своему отражению, — после пары философии иду к вербовщику.

Но стоило только парню сделать свой выбор, как началась твориться какая-то чертовщина. По телу разлилась та знакомая сила и уверенность, которая делала из вчерашних маменькиных сыночков безрассудных диверсантов, невозмутимых тяжей, или рисковых пилотов. Паша вспомнил, что у каждого бойца была какая-то своя предрасположенность. Большего вспомнить не удалось. Периферийное зрение выхватило какое-то движение в раковине. Глянув вниз, парень успокоился — скорей всего капля воды скользнула по крану. Улыбнувшись своим страхам, Паша хотел было взять с крючка полотенце, как его взгляд зацепился о подрагивающую волосинку, торчащую из-за крана. Мир вокруг мигнул красным. Осторожно нависнув над краном, парень обнаружил за ним спрятавшегося таракана.

— Твою мышь, — прошептал Паша, резким движением сдергивая полотенце с батареи. Таракан не стал дожидаться, пока ему прилетит по рыжей, усатой морде и шустро двинул куда-то в сторону. Еще раз чертыхнувшись, Паша услышал новый звук. Он медленно, стараясь не делать лишних движений, посмотрел направо — туда, откуда доносился еле слышный шелест.

— Твою мышь, — казалось оригинальность покинула парня.

Он стоял и с отвращением смотрел, как из дыры за батареей, прикрытой до этого полотенцем, хлынул ручей из тараканов. Еще несколько штук упали с потолка, затем противный шелест послышался под ванной и ноги тут же закаменели от тошнотворной щекотки. Паша еле-еле сдержался, чтобы не исторгнуть из себя вчерашний ужин. Трудно не блевануть, когда по тебе бегает с десяток тараканов. Оцепенение прошло, но парень нереальным усилием воли сохранил неподвижность, несмотря на то, что зрение буквально пульсировало красным цветом.

Сотни, тысячи тараканов набивались в ванную комнату. Зашевелилась шторка душа, хлопнула крышка унитаза. Тараканы, казалось, появлялись из ниоткуда.

«С-с-сволочи!» — пронеслось в голове у парня, — «Из шмота — трусы и тапки, из оружия — зубная щетка… ненавижу!»

Скрипнув зубами, Паша постарался успокоиться. Где-то внутри родилось четкое понимание — начнет двигаться, его сожрут. Залезут в рот, нос, уши, глаза, а сам он превратится в ничего не соображающий и спятивший кусок мяса. Замереть, застыть, слиться с раковиной — в сознании четко промелькнул образ керамической статуи, удивительно похожей на парня. Сил удивляться уже не было. Паша принялся намерено вгонять себя в состояние транса.

«Я раковина, я раковина, раковина».

Сначала умерли звуки и барабанные перепонки перестал разрывать сводящий с ума шелест хитиновых лапок, затем отмерли телесные ощущения — стало плевать на то, что по всему телу бегали тараканы. Трудней всего было с мыслями.

«Интересно, если бы я остался стоять с открытыми глазами и какая-нибудь тварь заползла мне на глазное яблоко, сумел бы я, как Тарзан, в той книжке, прочитанной в детстве, не двинуть ни единым мускулом? Интересно, а если я сделаю вдох, а гребанная таракашка в это время будет у меня в носу, он попадет в левое легкое или правое? Интересно…»

Усилием воли заткнув свой внутренний голос, Паша постарался стать таким же холодным и безучастным, как раковина, которая каждое утро своими ледяными касаниями гнала сон прочь. Холод, красота, безжизненная безупречность линий. Капли воды бессильно скатывающиеся по краям. Даже появление сзади чего-то большого, сильно толкнувшего парня в левое плечо, не сбило концентрацию. Паши больше не было, был только здоровенный кусок керамической раковины, неведанно каким способом появившийся в ванной комнате. Тараканы, осыпавшись с похолодевшего парня, бросились в стороны — искать теплого, пышущего эмоциями человека, который только что был здесь.

А дальше была вечность… или мгновение? Сложно сказать. Лишь когда в керамическом придатке раковины появилось понимание: «Все, теперь можно», статуя начала отмирать. Сначала вернулся слух, потом тактильные ощущения, заледеневшие ноги и руки вспыхнули иглами боли. Затем вернулись мысли, и, наконец, парень открыл глаза.

«Вот черт, кто-то огненные шары с обеих рук пускает, заливая огнем все вокруг себя, как а я стал чертовым хамелеоном!» — мысль родилась хоть и спонтанно, но тут же последней мозаикой провалилась куда-то внутрь.

Для Паши пазл сложился. Вот почему в него меньше всего попадало «сюрпризов» на полигоне, вот почему его подчас «не замечали» автоматические тренировочные турели. Вот почему ему удавалось так далеко заходить в тыл жукам.

«Черт, а так хотелось быть суперменом!» — успел напоследок подумать парень до того, как его затянуло в синюю воронку ледяной раковины.

* * *

— Твою мышь, что за выверты сознания, так и с ума сойти недолго! — Забрало шлема помешало сплюнуть тягучую слюну.

Немного полежав, постепенно приход в себя, Паша аккуратно огляделся. Он находился в той же нише над лампой, которая сейчас, к слову, пережеванным куском металла и пластика валялась на полу. Выведя картинку с уцелевших камер, парень с облегчением вздохнул. Коридор был пуст. Но чтобы спрыгнуть вниз, пришлось повозиться — руки по локти ушли в стальную обшивку потолка, парень и не помнил, как и за что он зацепился. Оказалось, за те несколько секунд, что вал насекомых выкатился из дальнего коридора, он сумел, в буквальном смысле, руками впиться в потолок. Ноги же были надежно зафиксированы магнитными подошвами МТД.

С грохотом приземлившись на стальной пол, парень тут же метнулся к стене и прижался к чудом уцелевшей вентиляционной решетке. Паша выждал пару минут, настороженно ловя любой мало-мальский звук. И только удостоверившись, что все вокруг чисто, вызвал на внутреннюю часть забрала карту с искомыми координатами. Пятнадцать точек, которые до этого горели ровным зеленым цветом в данный момент сменились безжизненным серым цветом.

«Сколько же я провел в состоянии, мм, лампы?» — подумал Паша и, хмыкнув себе под нос, начал собирать до сих пор работающие камеры.

— Это что еще за фигня? — парень с удивлением посмотрел на мотылька, выпорхнувшего, казалось, прямо из прикрепленной к решетке камеры.

Паша на секунду завис, пытаясь осмыслить, чем это ему грозит и, не тратя время на проклятья, рванул по коридору.

— Длинный, прием, ты в катере? — Паша на бегу пытался прикинуть, сколько у него есть времени до того, как вал таракашек захлестнёт его с головой. Мин не осталось, плазмомет и гаубица и вовсе пропали после того скоротечного боя, патронов — пара магазинов… Вся надежда была на верный резак, и, честно говоря, на свои ноги.

Интерком ответил беззвучным шипением, значит Длинный либо без сознания, либо жуки уже и на катере.

— Надо ускориться — пробормотал парень себе под нос и в следующую секунду покатился кубарем, сбитый с ног вылетевшим из вентиляционной решетки богомолом.

— Как же ты туда поместился? — удивился парень, наваливаясь плечом на глаза мерзкому насекомому и вовсю орудуя плазменным резаком.

Раз — отсечь ближайшую конечность, оканчивающуюся острой кромкой. Два — воткнуть резак в сочленения хитиновой брони. Три — навалиться на свой клинок всем телом, направляя пылающее плазмой лезвие вдоль подбрюшья истошно визжащего насекомого. Четыре — богомол со вскрытым брюхом еще пару секунды слепо размахивал оставшейся бритвенно-острой конечностью, и только потом, судорожно всхлипнув, рухнул на пол. Чертова тварь была мертва, но своего добилась. Теперь Паше было не убежать.

— Да черта с два, — процедил парень и побежал напрямую к катеру, игнорируя доносящийся со всех сторон шелест.

Паша не добежал всего один пролет. Он уже видел серебристый отблеск крыла «миниатюрной космической ласточки», как называл катер Длинный, он уже даже нацелился на приоткрытый люк, но добраться до него не мог. Пашу окружили. Со всех щелей и коридоров прибывало все больше и больше насекомых. Позади донеслось хищное пощёлкивание жвалами, а из правого коридора на парня рванул, матовый жук-броненосец. К тому же сотни рыжих тараканов бегали по его МТД, стараясь найти в скафе щель или случайную деформацию. Несмолкаемый хруст в вперемешку с пронзительным визгом звенел в ушах адским гимном.

— Словно семечки, — хихикнул парень, ловко уклоняясь от мощной туши броненосца.

Но Пашина удача на сегодня, похоже истекла. Тот же самый броненосец, от которого так изящно ушел парень, лягнул напоследок парня задней лапой и выбил из Пашиных рук резак.

«Вот черт!»

Несколько богомолов, рыжая мелочь и здоровенные тараканы — некоторые по колено, некоторые по пояс, броненосец и какая-то склизкая, мерзкая дрянь, плюющаяся зелеными кляксами вот уже пол-минуты заставляли парня вертеться словно уж на сковороде. Потеря же резака и вовсе ставила крест на его дальнейшем существовании.

Пока Паша вовсю орудовал ногами и кулаками, пытаясь максимально отсрочить свою кончину, мысли текли на удивление равнодушно и неспешно:

«Прикинуться бревном? Не прокатит, они уже знают, что я тут. Подорвать реактор? Ну, только если на крайний случай… Прорваться к вентиляции и партизанить сколько получится? Тот комок соплей и желе перекрывает единственную решетку…»

«А может сдаться?» — мелькнул подленький голос бывшего очкарика-задрота, — «Когда не сопротивляешься — легче помирать, к чему эти бесполезные метания?»

— Да хрен вам всем! — Пашу словно прорвало.

В голове каскадом кровавых брызг взорвались воспоминания. Воспоминания о спрятавшемся за краном таракане, о мерзких лапках, обжигающих шею, о противном хрусте убиваемого таракашки — детские кошмары вспыхнули в сознании яростным пламенем возмездия.

Оглядев противников и не думающих подождать, пока парень осмыслит сложившуюся ситуацию, Паша обречённо швырнул себя в поднимающийся внутри ураган ненависти и ярости. За спиной у парня будто бы выросли крылья, а руки превратились в два черных матовых клинка. Взорвавшись серией ударов, Паша пошел вперед — зрение сузилось до небольшого окошка, остальное место занимали различные оттенки багрового. По этим всполохам, парень предугадывал выпады противника, кромсая и пластая все подряд на своем пути.

Времени думать откуда появились клинки, особенно второй, которого ему так не хватало — не было. Паша откуда-то знал, что сейчас он сжигает себя изнутри. Еще чуть-чуть и назад возврата не будет. Плюнув на трясущейся «желе», которое почти попало в парня своим плевком, Паша с силой оттолкнулся ногами от хитинового панциря обезглавленного богомола и прыгнул в сторону катера. Приземлившись на плечо и выйдя в перекат, неудавшийся диверсант, выжимая из себя последние крохи энергии, молнией промчался несколько десятков метров, буквально вбросил себя в катер. Но при попытке закрыть люки изнутри, Паша с удивлением обнаружил, что вместо рук, является счастливым обладателем двух длинных, широких, матово-черных клинков. Зависнув на секунду, парень все же сообразил крикнуть:

— Герметизация корабля, капитан на борту!

Искин мгновенно запахнул люк, попутно отрезав чью-то хитиновую конечность.

— Люди кроме меня на борту есть? Команда на взлет! — Паша никак не мог отвести взгляд от своих рук.

Точнее того, что раньше было руками.

«Вот черт, и МТД испоганил», — мелькнула шальная мысль.

— На борту в данный момент находятся два человека, — раздался холодный голос бортового искина. — Один из них умрет от интоксикации легких в течение десяти минут. Диагностирую заражение.

— Да черта лысого, — усмехнулся парень.

— Взлет через три…

— Не успеет помереть.

— …два…

— Курс на флагман!

— …один!

В этот момент катер смялся будто жестяная банка в руках тяжа. А в следующую секунду МТД Паши насквозь проткнули сразу две хитиновые пики.

«Гвардейцы», — камнем упала мысль.

Было чертовски обидно умирать так глупо, в шаге от возвращения домой, да еще и узнав секрет инсектоидов — на этом корабле явно находилась матка Роя…

Мир закружился матово-черными лепестками, и парень провалился в небытие.

— Отключаем его от тренажёра? — высокий военный в белом халате, внимательно наблюдающий за виртуальной тренировкой одного из бойцов, обратился к своему соседу.

— Отключаем, — согласился второй военный, — смотри! У него, как и предполагали наши аналитики, не только отличные способности к мимикрии, но еще и частичная трансформация. Хоть и мелкий, а результативность практически максимальная!

— Мелкий? А что, ему подходит, — скупо улыбнулся белый халат, — но эти клинки… Они бесполезны в наших реалиях. В бою против богомола-гвардейца, шансов у большинства людей практически нет.

— Не скажи, — покачал головой второй, — тяжи уже сейчас показывают впечатляющие результаты! Ну да ладно, поживем-увидим. Жаль, что все эти способности выпадают совершенно случайно, и только у тех, кого группа крови…

— Слушай, мне кажется или он уже в сознании и нас слышит? — перебил его халат.

— Погоди… Действительно! Вот это адаптивность… — военный с интересом посмотрел на находящегося в полупрозрачном коконе виртуальной реальности бойца, — А ты, Мелкий, поспи. Нехорошо подслушивать разговоры взрослых дяденек.

* * *

Водоворот воспоминаний смял искусственную плотину, блокирующую память и Паше приходилось прилагать все свои силы, чтобы вырваться из бесчисленного множества картинок и «видеофильмов». Уловив где-то вдалеке яркий огонек интереса, парень всеми фибрами своей души потянулся к нему. Голова закружилась, перед глазами замелькали серые тени. Очнувшись в камере, Паша, дрожа от напряжения, попытался сжать руки кулаки:

— Эти эксперименты… Сволочи! Нельзя же так!

Пальцы не хотели слушаться, а мир подмигнул парню тысячами оттенков серого, сквозь которые ровно пульсировал ярко-алый огонек.

Сфокусировав взгляд, парень с удивлением обнаружил, как тот самый огонек, который помог ему выбраться из водоворота кошмаров, превратился в стоящего перед ним тяжа. Паша с облегчением перевел дух.

«Я — на „Оплоте“. Во рту — металлический привкус, который появляется во время гиперпрыжка. А значит все идет по плану. Главное, чтобы тот капитан из альма-матер выполнил свое обещание… Но об этом лучше пока не думать…»

Несколько мгновений парни молча смотрели друг на друга.

— Что ж, — наконец проговорил Вадим, поднимая забрало шлема и с удовольствием рассматривая матовые клинки, в которые превратились руки Паши, — нам определенно будет, о чем поговорить в течение полета.