Для журналиста существует три способа получения информации: наблюдение, интервью, работа с документом.

Некоторые добавляют к этому списку интуицию, но, как шутят математики, интуиция — дочь информации.

Надо подчеркнуть, что способы эти неравноценны. В каждом отдельном случае они выступают в разных пропорциях. Каждый опытный журналист знает про себя, какой вид само-информирования он предпочитает и в какой ситуации.

Упрощенно схема получения любой информации такова: заметил, спросил и переспросил, подтвердил. Увидел необычное, новое, уточнил у эксперта (ньюсмейкера, свидетеля и т. п., доказал документально.

Рассмотрим каждый способ в отдельности.

Наблюдение. Увидев дым, мы догадаемся, что где-то рядом есть и огонь. Заметив покрытые мозолями руки, догадаемся, что их владелец часто работает физически. Спонтанно люди постоянно мониторят окружающий мир, мгновенно принимая сотни микрорешений: куда поставить ногу, с кем поговорить, а с кем и помолчать, что читать и смотреть, кто симпатичен и кто неприятен, и вообще кт. е. кто. Наблюдательность наша развивается с первых дней жизни, но мы не отдаем себе отчета в ее результатах, а просто фиксируем детали, складывающиеся в картинку, и если картинка повторяется, мы незаметно запоминаем ход сложения и «делаем вывод», сворачивая сложные панорамы в стереотипы («толстяки — все добряки»).

«Наблюдение в журналистике представляет собой метод сбора информации об исследуемом явлении путем непосредственного его восприятия», — так определяет наблюдение исследователь А. Тертычный.

Из этого определения вытекает, что наблюдать можно и глазами, и ушами, — всеми органами чувств, поскольку непосредственно мы воспринимаем мир только с их помощью. А через журналистов аудитория воспринимает мир опосредованно. Посредник — журналист. Для читателя — создает среду восприятия. Можно сказать, что журналист — орган всех чувств читателя.

Чем отличается наблюдение, сделанное специалистом — литератором, журналистом, социологом, — от наблюдения, сделанного обычным человеком без профессионального намерения тут же применить полученный результат в работе? Обычные люди наблюдают ненамеренно. Условно говоря, чтобы решить: «бежать или стоять на месте»? Специалисты — с целью увидеть. Смотреть и видеть — разные процессы.

Радикальное отличие именно в целеполагании: зачем я смотрю на мир? Что я хочу увидеть? Что означает вот эта лужа у подъезда, эта веревочка на дверной ручке, этот бантик на этой голове, эта краска на этих волосах, эти джинсы на этом подростке... Почему я смею предъявлять миру свои выводы из увиденного?

Русский писатель, публицист Леонид Леонов в одном интервью сказал:

Я всегда стремился участвовать в открытии будущего для всего человечества. Или скажу проще: я смотрю на себя как на переводчика, толмача, стоящего между жизнью и читателем. Я схватываю явления, которые ежедневно происходят на глазах у читателя и которые он далеко не всегда может осознать, обработать, и вывожу формулу, которую я предлагаю ему для обработки.

Такой же масштабный подход к видению жизни необходим каждому серьезному журналисту. Почувствуйте себя стрекозой с фасеточными глазами (обзор — триста шестьдесят градусов!). Посмотрите на весь мир сразу — и выхватите из привычной, ежедневной мозаики видений нечто значащее. Сразу может и не получиться, поскольку мы, если здоровы, не склонны видеть кругом себя чудеса, подвохи, вызовы, тайные знаки, метки и т. д. Однако настоящий журналист, как правило, устроен иначе: он следопыт. Его взор пронзает вещи насквозь, он ищет факты, хочет наименовать события, постичь явления.

Надо учиться наблюдать мир профессионально, т. е. осмысленно, разумно, спонтанно и непрерывно.

Для первого знакомства с техникой наблюдения полезно почитать опубликованные записные книжки писателей, журналистов, представителей других творческих профессий, чтобы почувствовать механику обретения опыта другими и начать нарабатывать собственный опыт.

Для второго этапа развития наблюдательности хорошо бы завести свою записную книжку и регулярно заносить в нее самые разные «запчасти» для будущего «лайнера» (вашего журналистского произведения). Заполняя книжку, поначалу не рассуждайте о полезных и неполезных наблюдениях. Не пытайтесь отделить зерна от плевел сразу же. Просто записывайте все приглянувшееся, случайно услышанное, неожиданное, интересное, что-то внезапно почувствованное в некий дневник путешественника по жизни. Вы еще не знаете, как и когда может выручить вас самая незначительная «запчасть». Так же полезно везде, где это возможно (главное здесь такт и вежливость!), знакомиться с новыми людьми и разговаривать с ними, интересоваться их жизнью и мнениями. Будущие персонажи — везде, кругом. Они же — ваша будущая аудитория. Разве можно упустить хоть одну возможность узнать новое?

Если хотите — шифруйте свои записи, чтобы ваша творческая кухня не могла открыться никому, кроме вас. Можете — пишите прямым текстом. Но шифровать наблюдения надо лишь в одном случае: когда записи касаются конкретных людей, попавших в разного рода конфликтные ситуации. Это замечание относится прежде всего к расследовательской журналистике, но журналистика вся по большому счету есть тотальное расследование.

Опытные журналисты знают, что из наблюдательских книжек в дело потом идет не более 10% накопленного материала. Но и остающиеся за бортом 90% — это ваше особое богатство: умение держать ухо востро, способность воспринимать все новую информацию. Освоив этот нелегкий, но драгоценный прием общения с самим собой, вы приобретаете не только детали и штрихи к будущим журналистским произведениям, но и навык регулярной работы, а это чрезвычайно важно в нашей профессии.

Оригинально выполнил домашнее задание «Мои наблюдения за современниками» студент П. Аношин:

Под серым небом на грязном асфальте лежит труп кошки маленький сломанный череп кровь испачканная шерстка куски разорванной плоти — трагедия маленького беззащитного существа на улице большого города — проезжающие автомобили раскатают в грязь к вечеру ничего не останется.

Третий этап развития наблюдательности: начинайте развивать профессиональную память на лица, звуки, запахи, числа, настроения, эмоции, тактильные ощущения. Осваивайте мнемотехнические приемы. Отменный совет по развитию наблюдательности давал прекрасный русский писатель Константин Паустовский, считавший профессиональную чувствительность глаза качеством вполне развиваемым:

Хороший глаз — дело наживное. Поработайте, не ленитесь, над зрением. Попробуйте месяц или два смотреть на все с мыслью, что вам это надо обязательно написать красками. В трамвае, в автобусе, всюду смотрите на людей именно так. И через два-три дня вы убедитесь, что до этого вы не видели на лицах и сотой доли того, что заметили теперь. А через два месяца вы научитесь видеть, и вам уже не надо будет понуждать себя к этому.

Давайте назовем этот способ «Нарисуй бабушку».

Первый шаг: две-три секунды смотрите на хорошо знакомого вам человека.

Второй шаг: мысленно (для первого раза можете закрыть глаза, опустить руки, голову), масляными красками, тонкой кистью, неспешно, в мельчайших деталях напишите его поясной портрет. Дописали? Немедленно отвлекитесь на что-нибудь (например, три минуты потанцуйте, побегайте, попрыгайте).

Третий шаг: мысленно включите яркое освещение и осмотрите портрет. Всё видно? Это уже не примитивный «фоторобот», а живой человек?

Четвертый шаг: мысленно закройте дверь комнаты, в которой висит только что созданный вами портрет условной бабушки, выйдите на улицу и мельком взгляните теперь уже на незнакомого человека.

Пятый шаг: повторите всю процедуру, только уже не зажмуривайтесь, старайтесь рисовать с открытыми глазами. Повесьте получившийся портрет (теперь уже в полный рост) на ту же стену в той же комнате.

Шестой шаг. Отправляйтесь за новыми персонажами — в метро, магазин, цирк и т. п. Занимайтесь таковой охотой каждый день. Пишите хотя бы один портрет в сутки.

Мнемотехники (методы запоминания) разнообразны, и каждый выбирает (или изобретает) свою индивидуально. Некоторые люди от природы одарены цепкой памятью, а кому-то надо дополнительно развивать природные данные. «Журналист» и «профессиональная память» часто звучат почти как синонимы. Это не случайно. Память наша не просто удобный «жесткий диск» — она еще и проводник, с помощью которого мы подключаемся к другим людям и лучше понимаем их. Через память мы учимся любить и уважать людей вообще и своих героев в частности. Никакая одаренность не поможет нам в творчестве, если мы не разовьем свою собственную память. Техника не умеет и никогда не сумеет сделать то, что может человек. Он совершенен, а техника — нет.

Мы уверены, что человек, во всем полагающийся на записывающую технику, беспомощен, как машина после аварии. Плюс досадные мелочи: диктофон может сломаться, батарейки кончиться, фотоаппарат разбиться и т. д. Какой бы совершенной техникой вы ни располагали, она ущербна по сравнению с человеческой памятью, а память, в свою очередь, держится на развитой наблюдательности, т. е. на неусыпном и пристальном внимании к деталям. Скажем, интервью, записанное только на диктофон, без подстраховки блокнотом и личным вниманием, потом приходится прослушивать несколько раз во время расшифровки, а потом, возможно, и еще раз — для перепроверки и уточнения собственной интонации. А интервью, записанное только в памяти, уязвимо с точки зрения документированности вашего общения, хотя оно хорошо тренирует память. Мы советуем вам никогда не полагаться на одну лишь записывающую технику. Считайте ее подспорьем.

Иногда студенты спрашивают: как начать наблюдать и на какие детали следует обращать внимание в первую очередь?

Ответ первый: вы начните, а потом сами поймете, что вы видите и чего не видите. Главное, делайте это обязательно, поскольку впечатления забываются, информация стирается, повторить мгновения невозможно, равно как и создать целостную картину мира без типизации тех или иных явлений. Незаписанная мысль — утраченное сокровище.

Ответ второй: увидев нового человека, попытайтесь представить себя на его месте, в его возрасте, одежде, позе, с его походкой, выражением лица. Даже начало этого упражнения даст захватывающие результаты. (Только не увлекайтесь чересчур: все гораздо сложнее.) Даже одного и даже хорошо знакомого человека можно познавать бесконечно. Самое трудное в этом захватывающем процессе — влезть в шкуру другого, посмотреть на вещи его глазами. Но если получится — вы уже на треть журналист.

Ответ третий: обращайте внимание на опорные детали, характеризующие объект наблюдения как тип. (У дворников и дипломатов всегда разные походки.)

Понятие типического в словесном творчестве — одно из ключевых. На него опирается литератор, стремящийся к анализу и обобщению фактов и явлений, как изученных, так и новых. Наверняка вы слышали о ком-либо: «Он типичный представитель своего класса!» Например, так называемые «новые русские», бизнесмены, появившиеся в нашей жизни в начале 90-х гг. XX в., активно «типизировали» себя сами: носили малиновые пиджаки, толстые золотые цепочки, говорили на своем жаргоне, пили, ели, отдыхали в «своих» местах и со своим размахом. Привязанность этих дельцов к внешней стороне бытия была так очевидна, что почти сразу вошла в анекдоты, что свидетельствует о прочном успехе этого типа людей по части, так сказать, самопрезентации.

Самый короткий из тех анекдотов — и самый типичный:

Поймал новый русский золотую рыбку и спрашивает у нее:

— Ну, говори теперь, чего тебе надо?

Любой журналист, встретившийся со столь колоритным типом, не испытывал трудностей с идентификацией собеседника. Проявлять сверхтонкую наблюдательность было излишне. Зато теперь, когда внешняя шелуха осыпалась и появились новые типажи, журналисту, наоборот, потребуется все внимание, вся наблюдательность, чтобы отличить «сверхнового русского» (предприниматель и/или инвестор, озабоченный благом России несоизмеримо больше, чем бизнесмены 90-х, патриот) от, например, обычного чиновника. Ярких внешних подсказок уже почти нет. Сообразно обстановке одеваться научились практически все, у кого есть на это средства.

Наблюдательность — свойство из числа абсолютно необходимых журналисту. У самой способности вести наблюдения не может быть выходных и перерывов на обед. От нее, бывает, зависит не только качество будущего материала, но и жизнь. Развивать наблюдательность журналист обязан даже в том счастливом случае, если она у вас врожденная, цепкая. Это хорошо, но мало: жизнь все равно подбрасывает все новые реалии, и не суметь заметить их — непрофессионально.

Есть профессиональный прием — включенное наблюдение: журналист на определенное время становится частью того мини-сообщества, о котором хочет написать. Например, идет работать официантом в ресторан и изучает жизнь заведения изнутри, не открываясь своим временным коллегам. Этот маскарад допускается, но его надо отличать от другого, незаконного метода сбора информации: если журналист, например, является в дом к интересующему его человеку под видом водопроводчика, а потом публикует полученные сведения о жилище своего персонажа в своем СМИ, хотя, возможно, этот человек и не собирался иметь дела именно с этим СМИ и ни с какими СМИ вообще.

Наблюдение как способ познания действительности и включенное наблюдение как метод сбора информации — похожие, но все-таки разные понятия. Не освоив первого, не стоит переходить ко второму: нет смысла. Включенное наблюдение надо уметь включать и выключать. Для этого нужен исправный «включатель».

Характеристики исправного «включателя» многочисленны: например, умение оценить вид и речь наблюдаемого персонажа на соответствие его среде; обнаружив несоответствия, определить их степень; способность проанализировать перспективы. Для всего этого необходимы жизненный опыт и готовность абстрагироваться от собственных эмоций. Интуитивный опыт в определенной мере есть у всех, а вот умение абстрагироваться от эмоций — редкость.

Поясним на примере.

Осень. Начались дожди. Вы, студент (студентка), хотите приобрести ботинки на холодную и влажную погоду. Вы собираетесь в магазин. По дороге извлекаете из своего почтового ящика в подъезде свежий номер газеты «Коммерсантъ» и обнаруживаете внутри цветное приложение «Weekend». Отлично. Сейчас вы узнаете что-то новое об осенних моделях и адресах. Открываете наугад и читаете: «Больше всего в Москву завезли резиновых сапог сназвания фирм> от 110 до 165 евро, ЦУМ... Литые сапоги и полусапожки имеют...». Описание фасона не занимает вас, поскольку вы еще не пришли в себя от указанной цены. Вы-то привыкли, что резиновые сапоги-мокроступы стоят, условно говоря, рублей пять, а тут вон что делается. Продышавшись, вы уныло возвращаетесь домой и начинаете насквозь читать газету вместе с приложением.

В основном тексте газеты масса полезной информации, но вас не отпускает приложение. Оно все сильнее завораживает ваше воображение картинками из рубрики shopping. Там юбочка за 1189 евро, здесь сумочка за 625 в тех же у.е. Нарастает чувство собственной ущербности. Падает работоспособность. Учить уроки не хочется. Выбор профессии под сомнением: вам кажется, что вам нечего сказать читателям, в частности, этой газеты и этого приложения, поскольку ваша собственная одежда по цене сопоставима с размером стипендии. И неизвестно, когда ситуация изменится и изменится ли вообще.

Лихорадочно соображая, как жить дальше, вы включаете радио, и оно сообщает вам о расколе в одной из партий России. Лидер новой левой партии клянет лидера прежней партии за отход от теории классовой борьбы. «Пока существуют классы — будет и борьба», — обещает новый лидер, строго придерживающийся основной догмы марксизма-ленинизма о «нарастании классовой борьбы по мере продвижения к социализму». Вы уже почти готовы вступить в эту новую партию, потому что ваши доходы малы, а новые модные ботинки недоступны, и очень хочется, чтобы эти драгоценные резиновые сапоги, только что завезенные в Москву, либо немедленно вернулись туда, откуда приехали, либо не достались никому, что гораздо предпочтительнее. Примерно так начинается ваше «классовое чувство». (Т. е. форма зависти.)

Оно бывает и глубже, и острее, и мучительнее, но вы этого пока не знаете. Вы просто завидуете тем, у кого есть эти несметные евро и наверняка будут новые резиновые сапоги.

Пока вас разъедает новообретенное классовое чувство, вы вспоминаете, что учитесь на факультете журналистики. А учебник по журналистике практически на каждой странице советует вам испытывать другие чувства, и особенно чувство ответственности перед человечеством за каждое свое слово. Вспомнив про ответственность, вы хватаете учебник и швыряете его в стену.

В этот момент звонит телефон, и голос вашего руководителя по производственной практике напоминает вам, что к завтрашнему дню вы обещали редакции зарисовку о жителях вашего округа. Не в силах грохнуть об стену телефон вместе с голосом, редакцией и жителями округа, вы мрачно обещаете: «Принесу...»

В голове — ни единой мысли. Одни только резиновые сапоги за сто шестьдесят пять евро плюс грызущий вопрос: «Ну почему?»

Предположим, вы человек пунктуальный. Вы все-таки вытаскиваете себя из дому и идете по улицам. Вокруг — жители округа. Вы все еще в бешенстве, а они, приложения к газете не читавшие, в своих обычных заботах. Вот старичок с патлатой собачонкой. Гуляют, греются под последними осенними лучами (или ругают дождь), общаются. Им не до вас. Вот пятилетний мальчик надрывно требует у мамы мороженое. Мама отказывает ему в пятой порции, но он вошел во вкус и не сдается. Рыдает что есть сил. Вот аварийная служба чинит водосточную трубу, сопровождая процесс веселым трепом. Вот бомжи, беззлобно переругиваясь, копаются в мусорном контейнере. Вот ваша пожилая соседка в войлочных ботах типа «прощай, молодость» идет из магазина с одной булкой и одним пакетом кефира в прозрачном бесплатном пакете. Все заняты своими делами, и никто никого вроде бы не бьет, не упрекает, и до ваших классовых страстей никому нет дела.

Вы впадаете в отчаяние. Как вы будете писать зарисовку про ваш округ, если ничего не происходит? Ведь вас учили, что «поезд, приходящий по расписанию, это не новость». Кому нужна ваша зарисовка, если никому до вас нет дела, а вам сегодня интересны только те резиновые сапоги из цветного приложения...

Вот тут-то вас и спасет, как ни странно, ваша профессиональная наблюдательность, а еще умение абстрагироваться от своих эмоций.

Во-первых, можно провести блиц-опрос на улице: подойти к старичку, к мальчику, к бомжам, к пожилой соседке и другим людям, друг с другом не знакомым, и спросить напрямую: «Вам нужны резиновые сапоги за 165 евро?» Гарантируем, что вы тут же узнаете очень много интересного и о сапогах, и о евро, и о себе лично, и о классовых чувствах, и о жизни округа. Попробуйте.

Во-вторых, если вы не рисковый человек, можно не спрашивать об этом у жителей округа, а попытаться мысленно примерить на каждого из перечисленных персонажей те самые сапоги, после чего оценить обстановку на улице. Что получилось?

В-третьих, можно предпринять еще очень много разных шагов к заветной зарисовке. Скажем, сделать для вашей редакции «уличное обувное обозрение»: кто в чем ходит и что это значит. Ведь обувь действительно очень многое говорит о характере человека, о его статусе, даже о судьбе. Описывая обувь, вы можете не только зарисовку создать, но и в любом журналистском жанре отличиться — от заметки до проблемного очерка, включая интервью, репортаж, эссе, фельетон и т. д. И пока вы будете это делать, развивая воображение и проявляя чудеса наблюдательности, вы действительно поостынете, от злобных эмоций вполне абстрагируетесь, и сочинение в редакцию принесете отменное, поскольку оно действительно не на пустом месте родится, а будет пропущено, так сказать, через себя.

Интервью (англ. interview) как метод получения информации и как жанр отличаются принципиально: первое — коммуникативный процесс, организованный в виде вопросов и ответов; второе — оформленный в виде вопросов и ответов результат, предназначенный для обнародования. Английское слово, ставшее международным, в том числе русским, означает обмен мнениями, взглядами, фактами, взаимодействие. Хорошее слово!

Сейчас мы поговорим об интервью как об одном из способов получения информации. Как о жанре порассуждаем в отдельной главе.

Некоторые исследователи различают коммуникацию и общение. Понятия эти близки по смыслу, но считается, что в общении передача информации взаимна, каждый из участников общения обретает новое знание. В отличие от общения коммуникация — процесс односторонний. Вы выходите, например, в Интернет, набираете в поисковике запрос, получаете уйму ответов, отбрасываете лишнее, получаете требуемую информацию. Коммуникация, бесспорно, состоялась (здесь мы не говорим о ее качестве). Ответчику (Интернету) этот коммуникативный акт не принес абсолютно ничего. Вам — принес более или менее. Способ (вопрос-ответ) сработал.

В обычной речи люди крайне редко учитывают эти различия: словами общение и коммуникация пользуются по ситуации, по настроению, но как синонимами. Однако для исследователя журналистики разница между общением и коммуникацией есть.

Например, беседа в студии на заданную тему между равностатусными соучастниками, когда они обмениваются сведениями, — это общение. А по отношению к зрителям, пассивно наблюдающим их беседу со стороны, дома, без возможности что-либо добавить от себя, — это коммуникация. Тот же Интернет может быть местом и общения (форумы, чаты, почта), и коммуникации (сайты, предназначенные только для прочтения или просмотра). Впрочем, скажем по секрету, у разных исследователей и толкования этих терминов разные. Запомните главное: интервью как способ получения информации в журналистике, да и в обиходе, — вещь серьезнейшая. Спросил — узнал. Постеснялся спросить — не узнал. Общайтесь, коммуницируйте, — одним словом, действуйте! Как пелось в одной детской песенке: «Если есть вопрос, значит, есть ответ!»

Мы окружены интервьюерами, и мы сами постоянно кого-нибудь интервьюируем.

В дверях метро: «На следующей выходите?» — «Нет!». Варианты реакции: «Тогда пропустите меня, пожалуйста!» и «Тогда чего стоите на дороге?!» — дают инициатору интервью и его собеседнику много информации друг о друге (или, можно сказать, недруг о недруге), на основе которой уже можно принимать решение: молча покинуть опасную зону или продолжить философский спор в духе «а еще шляпу надел...». Напомним, что информация нужна человеку в основном затем, чтобы быстро и правильно принимать решения.

Социологические опросы проводятся, как правило, навстречу значимым событиям, например выборам (уличный опрос, он же «глас народа», vox pop), или по горячим следам событий, например тех же выборов (exit poll, статистический результат, получаемый от всех граждан на выходе из избирательных участков). Все это тоже интервью как метод. («За кого вы будете голосовать?» — в первом случае; «За кого вы только что проголосовали?» — во втором. Если гражданин не сообщает о своих предпочтениях, его заносят в графу «отказался».)

На основе информации, полученной таким образом, пишутся аналитические статьи, делаются прогнозы; данные уличных интервью включаются в обозрения в любых СМИ, в которых тематически предусмотрено обращение к политике, социальным проблемам, психологии. Бывает, что эти же данные востребуются не сразу, а используются полит-обозревателем позже в работе над крупным обобщающим материалом.

Особенно часто к интервью как методу обращаются репортеры информационных агентств, основная работа которых состоит в ежедневном добывании точной и разнообразной информации. Репортеры агентств — самый коммуникабельный слой журналистов: они умеют оказаться в нужном месте в нужное время проворнее других, разговорить кого им угодно, имеют свою сеть ньюсмейкеров (сплетенную, как правило, из значимых фигур, некогда ими же проинтервьюированных).

Ошибки могут привести к потерям важных ньюсмейкер-ских контактов, а это для журналиста, ежедневно работающего на новостную ленту, самоубийственно в профессиональном отношении.

Иными словами, если вы, получая с помощью интервью информацию, использовали ее некорректно, вы в конце концов потеряете репутацию, доверие, значительность и перспективы, а это самая неприятная ситуация для журналиста.

Интервью, демонстрируемое в рамках телешоу, — это интервью как жанр, произведение, творимое на глазах у публики. Дело в том, что ведущий телешоу редко получает в ходе такого интервью крайне необходимую лично ему и его СМИ информацию. Скорее, он показывает некий спектакль под названием «Как я получаю (или не получаю) удовольствие от беседы с господином X или госпожой Y». Или: «Уважаемые телезрители, вы же сами видите, что за человек этот господин...» При этом госпожу или господина нашли, привели «продюсеры по гостям» (есть такая должность в подавляющем большинстве СМИ), круг вопросов подготовили редакторы, информационной справкой снабдили — словом, избавили от всех мук профессии, кроме самых «страшных»: загримироваться, нарядиться и артистично озвучить редакторские заготовки непринужденным тоном импровизатора. (Естественно, и в этой работе масса своих сложностей, нюансов, профессиональных приемов — но только это чуть-чуть другая профессия.) Справедливости ради заметим, что есть прекрасные журналисты, профессионалы, способные оторваться и от бумажки, и от «уха», т. е. вставленного в ушную раковину незаметного приборчика, через который режиссер нашептывает ведущему вопросы, — и вести диалог самостоятельно, без суфлера.

В любом случае интервью есть частный случай диалога (греч. AiaAoyoc) - беседы двух и более людей. Диалог — через слово — должен вести человека к человеку. Применяя интервью как метод получения информации, всегда помните, что человек — не только и не столько источник информации, но прежде всего человек, а ваше слово — это ваше к нему прикосновение. Как прикоснетесь — так вам и ответят.

Документ. Какие ассоциации вызывает у вас это слово? Бумага с печатью, подшитая в папку? Да, но далеко не только она считается в журналистике документом. Следует помнить, что человечество фонтанирует документами ежесекундно, но все они могут быть разделены на две группы: созданные намеренно, с целью увековечить некое событие (памятник, медаль, свидетельство о браке...), и случайные, создание которых такой цели не преследовало, однако при определенных обстоятельствах говорящие сами за себя (счет в ресторане, след протектора...). Табличка с названием улицы относится к первой группе, а осколок этой же таблички — ко второй. При определенных условиях и целая табличка, и ее фрагмент могут быть важными документами. Все зависит от авторского замысла и от конкретной ситуации.

В работе журналиста с документом как источником информации есть несколько основных принципов, которых следует придерживаться неукоснительно.

Документ должен быть подлинным. Если у вас копия, она должна быть заверена лицом, по должности уполномоченным это делать. Видео- и аудиозапись в качестве документа рассматривается тогда, когда она является исходной, т. е. не подвергалась монтажу.

Работа с архивными документами вообще требует специальных знаний и навыков, поэтому при обработке таких источников следует консультироваться с архивистами, историками, литераторами, но выводы делать надо самостоятельно.

Интересно высказался о документах писатель и историк Ю. Тынянов:

Есть документы парадные, и они врут, как люди. У меня нет никакого пиетета к «документу вообще». <...>

Представление о том, что вся жизнь документирована, ни на чем не основано: бывают годы без документов. Кроме того, есть такие документы: регистрируется состояние здоровья жены и детей, а сам человек отсутствует. И потом сам человек — сколько он скрывает, как иногда похожи его письма на торопливые отписки! Человек не говорит главного, а за тем, что он сам считает главным, есть еще более главное. Ну и приходится заняться его делами и договаривать за него, приходится обходиться самыми малыми документами. Важные вещи проявляются иногда в мимолетных и не очень внушительных формах. Даже большие движения — чем они сначала проявляются на поверхности? Там, на глубине, меняются отношения, а на поверхности — рябь или даже — все как было.

Словом, опыт предшественников свидетельствует, что споткнуться можно и на документах, и только предельная осторожность и аккуратность в сборе информации любым способом является некоторой гарантией от ошибок, неточностей, поспешных выводов и нездоровой субъективности.

Документами могут считаться, в зависимости от целей сбора информации, и письма, и фотографии (не коллажи), и аудиовидеозаписи (не монтированные) — т. е. любые материальные носители, свидетельствующие о том, что некое событие действительно имело место. Документ не обязательно должен быть обнародован вами в вашем СМИ — но он должен быть, если вы собираетесь рассказать о чем-то таком, чего никто не может узнать без вашей помощи и чему никто не поверит без доказательств. В противном случае вы можете попасть под уголовную статью о клевете, или нарушить этические принципы журналистского сообщества, или принести горе в чей-то дом своей небрежностью. Если вы пожелаете работать в расследовательской журналистике, то грамотная работа с документами станет для вас жизненно важной. Буквально: цена вопроса — жизнь.

Отношения «автор — источник — документ» включаются только в момент публикации материала — таково правило. До опубликования вы еще не подпали ни под чью юрисдикцию, но сразу после включается механизм всесторонней оценки вашей деятельности на соответствие сведений действительности. В том печальном случае, если вы говорите неправду или не подтверждаете правду подлинными документами, вы оказываетесь в одной из следующих уязвимых позиций: лжец, провокатор, сплетник, клеветник, манипулятор, непрофессионал. Понятно, что все это разные, неравноценные грехи, влекущие за собой различные виды ответственности, но оправдываться придется в любом случае, а необходимость оправдываться всегда умаляет деловую репутацию. Главное, помните: в качественной прессе достоверность информации — необходимое достоинство журналистского материала, а достоверность без документа невозможна. (В массовой (в значении желтой, бульварной) прессе на это обстоятельство особого внимания не обращают.)

В завершение обзора основных способов получения ин-фоормации — об очень важном аспекте, который неявно присутствует во всех основных способах сбора информации, во всех проявлениях журналистской активности, объединяя и наблюдательность, и разговорчивость, и педантичность.

Лучше всего этот аспект передают (с разных сторон) некоторые русские пословицы и поговорки: держать ухо востро, ушки на макушке; на воре и шапка горит; мели, Емеля, — твоя неделя...

Случайно обнаружив, что кто-то кому-то косточки перемывает, не стесняясь вашего присутствия, задумайтесь: зачем в вашем обществе распространяются сплетни? С какой стати вы оказались невольным слушателем? Может, это кому-то нужно?

Словом, будьте предельно внимательны, впитывая случайную информацию. Запоминайте все, но обязательно фильтруйте и аккуратно перепроверяйте по другим источникам. Возможно, вам специально что-то подсовывают, манипулируя уже вами. Такое тоже бывает: на досуге поинтересуйтесь значениями профессиональных жаргонизмов слив и вброс (манипулятивные технологии, предназначенные для намеренного искажения объективной информационной картины с помощью внезапного привлечения или отвлечения внимания аудитории).

В дисциплине «Расследовательская журналистика», которую вы будете изучать позже, вы познакомитесь с понятиями «ознакомление», «исследование», «расследование», и тогда вам особенно пригодятся все навыки, полученные при наблюдении, проведении интервью и работе с документами.