США, Лас-Вегас.

У меня хватило ума, рано утром, пока еще Анна спала, доверчиво прижавшись к моему плечу, тихонько встать, одеться, оставить записку с сердечком и отправиться к себе в номер. По дороге зашел на рецепцию, где оставил 100 долларов ночному портье на цветы. Попросил заказать самый роскошный букет в президентский люкс. А уже в семь раздался стук в нашу дверь. Киселев обходил сборную и собирал всех на утреннюю пробежку. Хмурые, заспанные мужчины в белых майках с красными буквами СССР — трусили по пустынной Дюнс Роад мимо фонтанов Белладжио, шикарных бутиков, баров… Сюрреалистическое зрелище. Бежали все — Ретлуев, Леха, массажист. Единственного кого не было — Чемишева. Это наводило на тревожные мысли. Вопреки моим ожиданиям, не было и бегающих американцев. Культура оздоровительного джоггинга просто еще не появилась в Штатах. Народ много курит, пьет, ведет вредный образ жизни.

После короткой зарядки, команда вернулась в отель. Быстро принимаю душ, переодеваюсь, прячу на себе векселя — боюсь оставлять столь важные документы в номере. И так в гостиничном сейфе лежат пачки долларов. А он вскрывается на раз любой горничной. Спускаемся с Лехой на завтрак в ресторан. Тут накрыт типичный шведский стол, наша сборная сидит в закутке, отгороженном декоративной ширмой и поглощает каши, яичницы, йогурты… Рядом расхаживает, словно цербер, хмурый Чемишев.

— А! Явились не запылились — «бурильщик» приветствует нас кривой усмешкой — Расскажите своим товарищам, где вы были сегодня ночью? Я обходил номера, проверял, вас не было.

— Плавали в бассейне — нагло вру я, честно глядя в глаза нашего «администратора» — Перелет, смена часовых поясов, волнение. Не могли заснуть. А бассейн, оказывается, работает круглосуточно.

Поди проконтролируй, плавали мы или в казино играли. Сам-то Чемишев вряд ли решился пойти проверять игорные залы.

«Бурильщик» зло свернул глазами, но продолжать тему не стал. Зато разговор подхватил Киселев.

— Товарищи! Утром звонил помощник посла из советского посольства в Вашингтоне. Вы должны знать, что вчера американские империалисты с помощью своих марионеток в руководстве Грузии пытались совершить вооруженный мятеж против социализма. Мятеж подавлен, в Грузию введены внутренние войска. В связи с этим могут быть провокации, антисоветские выступления. Мы должны усилить бдительность, теснее сплотить наши ряды на вражеской земле.

Вот это новость! История то пошла совсем по другому пути. Выходит я с Бубой наступил на такую жирную бабочку, что полыхнуло аж во всей Грузии. Щелоков поди полез чистить грузинские верхи, а те возьми и… эх, как же не хватает подробностей. Может позвонить домой? Министра дергать страшно, а ну как наши «заклятые друзья» прослушивают номер? Мама же наверняка ничего не знает.

Все недоуменно посмотрели на Ретлуева. Никто не ожидал, что брутальный кавказец может цитировать стихи на память.

— Э… Что уставились? Это же Лермонтов, в школе не учились? Или как в том анекдоте про боксеров?

— Каком? — поинтересовался я.

Ретлуев допил кофе, выдержал театральную паузу:

«Интервью у известного боксера:

— А зачем вам такие сильные ноги?

— Ну…

— Это, наверное, чтобы быть ловким и вовремя уходить с линии атаки?

— А, ну да…

— А зачем вам голова? Наверное, для того, чтобы просчитывать стратегию боя и тактические комбинации?

— Ага… А еще я в нее ем…»

Парни засмеялись, сгустившаяся после сообщения Киселева атмосфера, разрядилась.

— Играют в футбол сборная СССР и ФРГ — подхватываю я — СССР проигрывает 3:0. С трибуны кричит дед:

— Родные! Что же вы страну позорите! Мы же их били и под Сталинградом, и под Курском, и под Киевом!

Рядом сидит грузин и замечает:

— Дэд! Тогда у нас был другой трэнер!

Боксеры сначала давились от смеха, потом не выдержали и принялись хохотать. На нас даже стали оглядываться посетители ресторана и официанты. Не смеялся только Чемишев.

— Делаю вам замечание, Селезнев — «бурильщик» скомкал салфетку и бросил ее на стол — Анекдоты с душком, несоблюдение дисциплины. Хотите быть отчисленным из сборной?!

Остаток завтрака прошел в гробовом молчании.

Пока собирались на первую тренировку, Леха вслух корил себя за вчерашнюю игру. Поддался тлетворному буржуазному влиянию, проиграл «такие деньжищи», а еще бросил друга, которого должен был охранять. А ведь он обещал моей маме! Пришлось проводить в массах разъяснительную работу. Объяснил, какое огромное дело сделали вчера — имея векселя Магнуса, можно держать конгрессмена на крючке. Опасности для меня никакой не было — за дверями стояла охрана Анны. Да и вообще, в казино мы больше ни ногой — так что спорт, спорт и еще раз спорт.

* * *

Боксерский зал произвел тягостное впечатление. Маленький, тесный, пропахший потом. Сэкономили на нас американцы. Впрочем, нашим ребятам не привыкать. Быстро переодевшись и размявшись, построились у ринга. Киселев с Ретлуевым быстро разбили боксеров на пары. Мне в партнеры достался наш легковес Саша Бодня. Сначала делали упражнения на растяжку. Потом было ОФП, включая тренировку выносливости. Эй! А когда будет бокс?? Но у наших коучей похоже был свой план. Как следует разогрев нас, Киселев вручил скакалки.

— Работа ног в боксе — поучал тем временем Ретлуев — Не менее важна чем удары руками. Именно с ног начинаются все движения, уклоны, нырки. Вы должны правильно двигаться по рингу, легко уходить от атак соперника. Прыгаем три минуты, столько сколько длится раунд. Минута на отдых. И так повторяем десять раз.

Похоже, что этот спич тренер специально закатил для меня. Все еще держит за новичка.

В целом я чувствовал, что не уступаю боксерам в подготовке. Легко делал все упражнения, без особых усилий выдерживал темп со скакалкой, даже успевал перешучиваться с Бодней.

После первой тренировки, сборная помывшись и переодевшись, прошлась по главной улице Лас-Вегаса — Стрипу, заглянула в городской океанариум, который только-только открылся. Рассматривая экзотических рыб и слушая восторженные комментарии боксеров, я думал, что делать с векселями конгрессмена и как узнать о ситуации в СССР. Последняя проблема решилась весьма легко. Сборная зашла на обед в небольшой американский ресторанчик. Над барной стойкой работал телевизор. Ожидая свиные ребрышки в медовом соусе и попивая колу, я краем глаза подглядывал за новостной программой. По всей видимости, в NBC пока не смогли получить никакой внятной картинки из корпунктов в СССР, так что ведущие ограничились устным пересказом событий. В их трактовке в Кремле обострилась борьба группировок. В Политбюро победил клан, возглавляемый… зятем Брежнева (показывают смазанное фото Чурбанова), жертвой которого стал всесильный глава КГБ Андропов (хорошее фото Юрия Владимировича). Американским ведущим вообще невдомек, что зять Генерального не входит в Политбюро, но похоже им до фонаря. Как и народу. Непонятным образом телевизионщики связали падение Андропова и волнения в Грузии. Дескать, грузины, воодушевленные крахом кровавого (!) главы КГБ, вышли на улицы и потребовали свободы. А оказалось, что взошедшая на Олимп группировка не менее кровавая и тут же ввела в Тбилиси войска. Наивным американским зрителям показывают старую хронику, как советские танки едут по Праге. В заключение, ведущий, требовательно глядя в объектив, вопрошает — «Не пора ли вмешаться США и дать понять коммунистам, что терпение цивилизованного мира подходит к концу?». Так глядишь, объявят бойкот Олимпиады еще до всякого Афгана.

Мнда… Топорно работают. Но быстро. И суток не прошло, как начался мятеж, а истеблишмент в Штатах уже настроен на конфронтацию из-за Грузии. Которую каждый второй американец либо не найдет на карте, либо спутает с собственным штатом Джорджия. И я даже не удивлюсь, если после новостей в столице штата Атланте испуганный народ побежит по бомбоубежищам. Вторжение комми!

Вторая тренировка была посвящена боксу. Час работал по мешку и лапам, которые натянул на себя Ретлуев. Еще полчаса спарринговал с Лехой и Евгением Горстковым. Тяжам была команда прессинговать меня, но аккуратно. Не дай бог нокдаун за три дня до первого боя. Я же включил максимальную скорость. Бил из всех положений, мгновенно сокращал и разрывал дистанцию. Устроил такое шоу, что не только оба тренера, но вся сборная столпились у ринга. Аплодисментов не было, но впечатлить впечатлил.

Вернувшись в отель, усаживаюсь за телефон. Первый звонок матери, второй деду. Родственники радуют меня новостью о приобретении автомобиля! Вопреки моим ожиданиям, дед решил купить… ВАЗ-2121 «Нива». Первый советский полноприводный внедорожник. С машиной пособил Григорий Давидович, он же помогал выбирать. На мой вопрос, а как же шестерка по открытке и вариант Эделя с обменом на Волгу с доплатой выясняется, что во-первых, открытка «сгорела». Автомобиль по ней нужно было выкупать еще до Нового года. Во-вторых, дед собирается ездить на «Ниве» на рыбалку. С новыми сослуживцами. Да и маме понравился отечественный джип. Причем белого цвета (хватаюсь за голову). Сначала она на нем научится как следует водить, а уж потом можно задуматься о второй машине в семье. Похоже, родственники пока просто не понимают, что «Нива», тем более белая, для настоящей грязи — слишком «паркетная», для семейного городского авто — маловместительная. Плюс ломается часто. Впрочем, это свойственно всему советскому автопрому.

Следующий звонок Вере. Трубку берет Татьяна Геннадиевна, радостно расспрашивает меня о первых впечатлениях, об отношении простых американцев. Бодро рапортую, что жителям Штатов мы либо до фонаря, либо проходим по статье «экзотика». Второй вариант предполагает желание сфотографироваться. Или выпросить значок с Лениным. Удовлетворив свое любопытство, Татьяна Геннадиевна передает трубку Вере. Зая жутко рада меня слышать, но явно смущается присутствием рядом мамы. Разговор получается скомканным, единственное, что удается узнать — вопрос выезда Красных звезд еще не решен и Григорий Давыдович жутко нервничает, что все придется делать в последний момент и в спешке.

Пора подключать «тяжелую» артиллерию. Щелокову и Чурбанову решаю не звонить — им сейчас явно не до меня. Но почему бы не набрать Веверсам? Гудки, никто не берет трубку. Плохо. А как насчет Галины Леонидовны? Тоже мимо. Смотрю на часы. В Москве 8 утра, суббота. А не рановато ли я звоню дочке Брежнева? Они еще спит после пятничного загула. Веверсы же вполне могли махнуть на дачу. Мнда…

— Вить, а что у тебя с Анной? — Леха валяется на постели и рассматривает картинки в американском автомобильном журнале — Серьезно или как?

— Сам бы хотел знать — тяжело вздыхаю я и набираю номер Анны.

Девушка быстро откликается и приглашает меня прогуляться. Хм… идти или не идти? Чемишев пугал отчислением из сборной, но вот так опозориться с американцами в тот самый момент, когда «империалисты показали свою гнилую сущность»? Нет, просто пугает.

Успокаиваю встревоженного Леху (с Анной будет охрана), отправляюсь на прогулку по Лас-Вегасу. Встречаемся в холле отеля, целуемся в щечку. Анна одета в строгое черное платье ниже колена, сверху меховая накидка. Но сейчас раз с девушкой другая смена телохранителей. Я облегченно вздыхаю — иначе бы умер от стыда.

— Похоже, что вчера мы перебрали с шампанским — Анна краснеет, но все-таки берет меня под руку — Кстати, спасибо за цветы! Букет замечательный. Я так люблю розы.

— Рад, что угодил тебе — разговор явно не клеится, надо менять тему — Ты вчера сказала, что если твой отец победит на выборах, то прилетит в Москву.

— Да. Тебя что-то тревожит?

— Тревожит, как он отреагирует на наши отношения.

— Меня тоже — тяжело вздыхает девушка — Между прочим, ты не знаешь, что подарить Брежневу? Думаю будут встречи на официальном уровне, отец хочет произвести хорошее впечатление.

— Машину, конечно — я киваю в сторону большого, шикарного шоу-рума, мимо которого мы проходим — Да вот хотя бы Lincoln Continental. Отличный, представительский автомобиль. Ты знаешь, что Леонид Ильич любит сам водить и у него большая коллекция машин?

— Правда? Тогда это хорошая идея.

Эх, мне бы такую… Но светить деньги в Союзе… Андропов повержен и надеюсь навсегда, но недоброжелателей у меня во власти меньше не стало. Скромнее надо себя вести.

Прогулка заканчивается не лучшим образом. Тучи, которые весь день собирались над Лас-Вегасом, разряжаются мелким, противным дождичком и мы возвращаемся в отель. Анна поцеловав меня на прощание опять в щечку, уходит к себе. Я же сворачиваю в бар купить жвачки. Пока жил в Союзе как то обходился без этой гадости, а приехал в Штаты сразу потянуло на Wrigley и Juicy Fruit. Может потому, что вокруг все жуют? Например, как мужик подошедший справа. Пока жду сдачи, разглядываю его «индейский» профиль, с крючковатым носом, смуглой кожей.

— Селезнев? Виктор? — обращается ко мне «индеец».

— Да. Чем обязан? — разворачиваюсь к мужчине, окидывая его взглядом с головы до ног. Хороший костюм в клетку, лаковые черные ботинки. Волосы зачесаны назад и похоже чем-то набриолинены.

— Джим — протягивает руку «индеец» — Джим Макгвайер. Отойдем?

Мужчина кивает в сторону свободного столика в самом далеком углу бара. У меня начинает неприятно скрести под ложечкой. Пока я распаковываю пачку жвачки, «индеец» достает из портфеля пачку фотографий и… удостоверение сотрудника ФБР. Спокойно показывает мне его, дав подержать в руках. Все правильно, «специальный агент Макгвайер, Отдел национальной безопасности, Лас-Вегас». Сердце летит в пятки.

Я возвращаю удостоверение и мне тут же вручают пачку мутных фотографий. Видимо переснимали с телевизора, куда транслировалась запись… да, нашего с Анной загула в казино. Я узнаю себя, ставящего на рулетку, Леху…

— Нарушение двух федеральных законов и трех местных — Макгвайер забирает фотографии, закуривает — Не знаю как в Союзе, но у нас в США несовершеннолетним запрещено появляться в казино, пить спиртное… Куда выигрыш дел?

Агент выпускает мне в лицо струйку дыма. Совсем обнаглел.

— Разве мне в таких случаях не полагается адвокат? — я беру сигарету, которую «индеец» непредусмотрительно положил на край пепельницы, убирая фотографии в портфель и тушу ее.

— А ты наглый — усмехается Макгвайер, вытягивая из пачки новую сигарету.

— Если я арестован, то вы обязаны зачитать мне мои права и уведомить посольство. Если не арестован, то я, пожалуй, пойду.

— Арестовывать? Тебя? — разводит руками агент — Чтобы советы схватили в Москве в ответ какого-нибудь американца? И мы долго и муторно тебя обменивали? Нет, мы поступим проще. Эти фотографии я просто подкину газетчикам. А они на весь мир раструбят о том, как советский подросток-певец развлекается в казино в компании девиц и алкоголя. Понимаешь, что ждет тебя по возвращению на родину? А ведь у тебя мама, старенький дедушка….

Подкованный гад. Зарядить бы ему справа. Я как раз сегодня боковые удары тренировал. С трудом сдерживаюсь. Сидим молча. Макгвайер курит, правда на сей раз выпускает дым в сторону. Ну что ж… Этого следовало ожидать. Поход в казино был глупостью. Был бы, если бы не игра с конгрессменом.

— Кажется, и девушка у тебя непростая — решает дожать меня агент — Дочка банкира-миллионера? Вот итальянские папарацци обрадуются.

Мне надо выиграть время. Проблема серьезная, но способ ее решить есть.

— Что вы предлагаете? — я опускаю глаза и делаю вид, что мне страшно. Дрожащими руками вытаскиваю еще одну пластинку жвачки.

— Виктор, мы все понимаем. У меня у самого сын твоих лет — Макгвайер решает «включить» «доброго полицейского» — Все ошибаются. Ну оступился ты один раз, что теперь тебе всю жизнь ломать? Давай вот как поступим. Мы эти фотографии пока забудем. А вспомним, что ты близок к высшему руководству СССР. Общаешься с министрами, их женами… Наше же бюро было бы крайне заинтересовано получать от тебя информацию о делах там, «наверху».

Агент указывает зажженной сигаретой в потолок.

— Согласен?

— Вы… предлагаете мне… предать Родину?? — голос дрожит, пытаюсь выдавить из глаз слезинки. Не получается.

— Что ты, Виктор! Ну, какой из тебя шпион… Ты же не знаешь ничего секретного — мотает головой Макгвайер — Просто будем дружить. Мы тоже можем быть полезными. Хочешь организуем тебе подарок. От американской боксерской ассоциации. Например, мотоцикл Харлей Дэвидсон. Крутая штука, все парни обзавидуются.

— Мотоцикл? Правда? — я расцветаю — Всегда мечтал о Харлее.

— Ну, вот — в ответ улыбается агент — А ты испугался. Теперь давай подпишем одну бумажку, где ты обещаешь с нами дружить и все, свободен. Эти фотографии ты больше никогда не увидишь.

— А можно мне подумать? До завтра? — я делаю задумчивое лицо.

— Виктор, Виктор — качает головой «индеец» — Мы только обо всем договорились, а ты включаешь задний ход. Не порти все. Ведь историей с казино может заинтересоваться не только ФБР, но и местная полиция. И тогда я уже ничего не смогу для тебя сделать!

— Я дам свой ответ завтра — поднимаюсь, бросаю жвачку в пепельницу.

— Хорошо — также встает агент — Но завтра мы должны подписать обязательство о сотрудничестве. Иначе послезавтра утренние газеты выйдут с тобой и Анной на первых полосах.

Быстро, почти бегом, поднимаюсь к нам на 10-й этаж, врываюсь в номер. Встревоженный «мамонт» подскакивает с кровати.

— Леха, векселя!

«Старший брат» достает из внутреннего карману пачку документов и протягивает мне. Я быстро пролистываю их, нахожу самый первый, на 80 тысяч. Жалко конечно, но что поделаешь. Поднимаю трубку, звоню на рецепцию. Представляюсь, после чего говорю милым голосом говорю, что вчера играл с господами Сарно и Магнусом в казино и последний забыл свой серебряный портсигар. Портье помявшись — имена произвели впечатления — говорит мне номер конгрессмена. Это сьют на этаж выше нашего.

— Леха, по коням. Мы идем спасать наши задницы.

— А что случилось то?? — забеспокоился мамонт.

— Местные правоохранительные органы узнали о нашем визите в казино. А по их глупым законам несовершеннолетние гении не могут посещать игорные заведения. Но пугаться не стоит — я хлопнул посмурневшего «мамонта» по плечу — У нас теперь есть хорошая такая дубинка.

Мы поднимаемся на 11 этаж и я стучу в 118 номер. Время полдевятого, есть шансы, что Магнус отправился отыгрываться в казино. Но нет, спустя минуту нам открывает дверь сам конгрессмен. Выглядит он помято. Круги под глазами, запах спиртного. Увидев меня, Магнус пытается захлопнуть дверь, но Леха успевает вставить ногу.

— Мне не о чем с вами говорить! — агрессивно машет руками «Кощей» — Убирайтесь прочь.

— Стоит ли так говорить с вашими кредиторами, которые могут пустить вас и вашу семью по миру? — интересуюсь я, протискиваясь внутрь.

— Я конченный человек — Магнус поворачивается спиной, идет шаркая к бару. Наливает себе в стакан виски, залпом выпивает.

Не… Так дело не пойдет. Он мне нужен трезвым. Я забираю у него из руки бутылку со стаканом, ставлю их в бар. Оглядываюсь. Леха уже закрыл дверь и стоит за спиной у конгрессмена. «Мамонт» готов к любому развитию ситуации.

А хорошо живут конгрессмены! Кожаная мебель, три просторные комнаты с отличным видом на фонтаны Белладжио.

— Уоррен! Давайте поговорим спокойно — я киваю в сторону столика с двумя креслами. Леха аккуратно подталкивает туда мужчину. Садимся, я выкладываю на стол вексель.

— Это вам. В знак наших добрых намерений.

Конгрессмен судорожно хватает документ, быстро проглядывает его, после чего остервенело рвет на куски. Восемьдесят тысяч долларов белыми обрывками разлетаются по номеру.

— Остальное? — каркает Магнус.

— Не все сразу. Мы сделали первый шаг навстречу друг другу? — интересуюсь я.

«Кощей» берет в себя руки, вытирает платком пот с лысый головы и шеи.

— Сделали. Что от меня нужно?

— А вот это правильная постановка вопроса. Сегодня я имел неудовольствие познакомиться со специальным агентом ФБР по имени Макгвайер. Он мне показал несколько фотографий со мной в казино. К сожалению, так вышло, что я несовершеннолетний.

— По вам не скажешь.

— И тем не менее. А ваши законы весьма суровы на этот счет.

— Я знаю директора ФБР Уильяма Уэбстера. Могу позвонить ему.

— Сделайте одолжение. Скажите, что Макгвайер предпринял очень неловкую попытку завербовать подростка. Шантаж, угрозы. И это в тот момент, когда между США и Советским Союзом все так сложно. Неужели подобная акция санкционирована сверху?

— Исключено — конгрессмен взял телефонную трубку, набрал номер телефона из записной книжки. Пару минут мы повисели на линии, ожидая, когда номер Магнуса соединят с квартирой главы ФБР. Пока ждали, Леха сходил к маленькому холодильнику, принес нам холодной воды. «Кощей» буквально присосался к бутылке. Выхлебал ее до дна. Наконец, трубку подняла жена Уэбстера Линда. Магнус обменялся с ней приветствиями, сделал комплимент платью во время какого-то недавнего приема. С ее мужем он вел себя менее деликатно. Обменялся приветственными ругательствами, спросил, как прошел недавний турнир по сквошу в Вашингтоне. Сам то он на «встрече с избирателями». Ага, как же… Одна недавняя встреча ему уже больше миллиона долларов стоила. И уже под конец разговора, конгрессмен попросил порешать вопрос агента Макгвайер из Лас-Вегаса, который хочет устроить дипломатический скандал с Советами, вербуя школьника из Москвы. И это в тот момент, когда политическая линия Белого Дома в отношении выходки Кремля с грузинами еще не ясна. Как стало известно? А как обычно становится такое известно? У Макгвайера есть недоброжелатели в ФБР — они и сообщили. Анонимно. А Магнус — глава комитета по надзору палаты представителей и он просто обязан на такое отреагировать. Как отреагировать? Например, объявить слушания. Да просто даже вызов в Конгресс Уэбстера может стоить тому карьеры. «И оно нам надо?» — таким сакраментальным вопросом закончил свой рассказ «Кощей». Разумеется, директору ФБР «оно было не надо» и он тут же отполз от всей этой истории. Про Макгвайера он, разумеется, ни сном ни духом, глупая инициатива на местах будет пресечена в кратчайшие сроки. Слушая это словесное фехтование, я подивился Магнусу. На пустом месте он еще и политических очков заработал. Теперь директор ФБР ему должен и думаю этот должок «Кощей» не забудь стрясти.

Раз он такой ушлый, может быть нам поглубже с ним познакомиться? Чем черт не шутит, почему бы не попробовать сделать его следующим президентом США? Нам нужен Рейган с его СОИ, «Империей зла» и прочими бедламом в Белом доме? Совсем не нужен. И так через пару месяцев на Даунинг-стрит 10 заедет «железная Леди» Маргарет Тэтчер. Если добавить в этот коктейль консерватора Рейгана — внешнеполитическая ситуация для Союза станет из плохой просто ужасной. Есть ли шансы ее подправить? Разумеется, есть. 39-й Президент США Джеймс Картер, разумеется, был слабым президентом. За время его правления в бедственное положение пришла американская экономика, именно Картер первым подписал указ о финансировании афганских антикоммунистических сил. И Рейгану он проиграл заслуженно. Но проигрыш не был бы столь разгромным, если бы не захват заложников в иранском посольстве. На каждой своей встрече, во время всех дебатов Рейган долбал Картера за эту историю.

Забавно, но последний гвоздь в гроб Картера вбил простой… кролик! Весной 1979 года президент посетил родной городок Плэйнз в штате Джорджия с целью отдохнуть и порыбачить. 20 апреля во время рыбалки к его лодке подплыл дикий водяной кролик. По сообщениям прессы, кролик угрожающе шипел, скрежетал зубами и пытался забраться в лодку. Отражая нападение, президент пустил в ход весло, после чего кролик развернулся и поплыл к берегу. Через некоторое время история просочилась в прессу. Газета The Washington Post вышла с заголовком «Президент атакован кроликом», затем новость подхватили другие СМИ. Певец Том Пакстон высмеял президента в своей песне I Don't Want a Bunny Wunny. Эпизод с «кроликом-убийцей» сделал Картера посмешищем и укрепил американцев во мнении, что «наш Джимми» слишком слаб и чудаковат для своего поста. И это стало последней каплей — Картер разгромно проиграл на выборах Рейгану.

А чем собственно, Магнус хуже? Захват все-равно произойдет, возможно, и кролик попытается влезть в лодку Картера — если конгрессмен первым подхватит флаг и примется критиковать президента, то только на этих двух эпизодах можно заехать в Белый Дом. Плюс, конечно, деньги. Но с этим после песни «Мы — мир» проблем не будет. Остальные хиты также принесут немало. Например, I Don't Want a Bunny Wunny. Я с трудом сдержал смех.

— Уоррен, я аплодирую вам — изобразил несколько хлопков я — Такой талант! Вы к какой партии принадлежите?

— Республиканской.

— Слоны, значит.

— Поражен вашей осведомленностью! — конгрессмен жалостливо посмотрел в сторону бара, но я проигнорировал его взгляд.

— А уже известно, кого партия поддержит на праймериз перед следующими выборами в Белый Дом?

— Идут разговоры про актера Рональда Рейгана, бывшего губернатора Калифорнии.

— А вы не хотите попробовать свои силы?

Магнус засмеялся.

— Мальчик, что ты понимаешь в президентских выборах?

— Ничего. Зато я понимаю, как кончают жизнь банкроты.

Конгрессмен оборвал смех и хмуро посмотрел на меня.

— Ваше участие в праймериз стоит миллиона долларов? — нажал я на Магнуса.

— Допустим. Но баллотироваться тоже стоит немало. Избирательная кампания обойдется миллионов в двадцать, двадцать пять. Тузы уже собирают деньги для Рейгана — им пятое колесо в этой машине не нужно.

— Но решают в итоге избиратели?

— Количество проплаченной телевизионной рекламы — буркнул «Кощей» — Если я соглашусь на эту клоунаду, то…

— … Деньги и рекламу я беру на себя. Плюс возвращаю ваши векселя. Постепенно, по одному. Чтобы вы досрочно не вышли из гонки. К вам будут приезжать люди от меня и привозить рекомендации. Следуйте им.

— Да какие рекомендации вы можете дать? — взорвался Магнус — Что вы вообще знаете о США?!?

— Первый совет такой. Устройте несколько пресс-конференций о бедственном положении черных. С момента билля о правах прошло уже 14 лет, а негры все еще люди второго сорта в Штатах. Аккуратно, без фанатизма. Вы должны привлечь к себе внимание, но не настолько, чтобы вас выгнали из партии.

Магнус еще продолжал хватать ртом воздух, а мы уже выходили из его номера. Следовало поторопиться — проверка Чемишева должна была застать нас в постелях.

27-е января 1979, суббота

США, Лас-Вегас.

Взвешивание происходило в главном концертном зале Цезарь Палас и американцы превратили все в шоу. Выход сборных под фанфары, флаги, куча журналистов и телевизионных групп, ведущий, который рокочущим басом с ринга зачитывает, коверкая, наши фамилии и титулы.

— Плохие новости — ко мне подошли нахмуренные Ретлуев с Киселевым — Американцы внезапно поменяли твоего соперника. Завтра ты должен был боксировать с Джеффом Маккракеном, но сегодня нам сообщили, что первый бой пройдет с Пончо Картером. Его специально привезли самолетом из Луизианы.

— А в чем собственно проблема? — я пожал плечами. Перед отлетом в США, я посмотрел на айфоне бои Савченко с Маккракеном и Картером — ничего экстраординарного. Джеф держался неплохо и Виктор победил по очкам. А второго соперника так вообще уработал в первом раунде техническим нокаутом. Причем с травмой ноги.

— Это неспроста. Задумали какую-нибудь гадость — дагестанец стиснул мое плечо — Помнишь, как на «Золотой перчатке» в Ленинграде?

— Стараюсь забыть.

— А что там было? — заинтересовался Киселев.

— Да, тренер один, мошенник, выставил против 13-ти летнего подростка, 16-ти летнего парня, да тот еще ниже пояса начал бить — пояснил Ретлуев.

— Да за такие дела — вон из спорта — разгневался тренер сборной.

— Так в итоге и получилось — успокоил того майор — Вмешался лично Чурбанов, ну и наказали. Да… Все свое получили. Даже милицейское начальство.

— Вон твой соперник — к нам подошел Леха и невежливо ткнул пальцем в мускулистого кучерявого негра, рядом с которым стояла чернокожая девочка-подросток лет десяти — Сейчас объявят. Однофамилец президента, кстати.

И правда, сначала, ведущий позвал к рингу, рядом с которым стояли весы Пончо Картера и тут же, без паузы — меня. Мы сошлись, пожали руки. Пончо был на пару сантиметров выше, но я был поплотнее. Рукопожатие крепкое, смотрит прямо в глаза. Впрочем, никаких выходок, как я боялся со своим послезнанием реалий бокса, не было. Спокойно встал на весы. 74 килограмма. Моя очередь. 74 с половиной. Когда я уже собирался сойти с весов ко мне подошла та самая девочка, что стояла рядом с Пончо.

— Привет! Я Моника — сказала она глядя на меня снизу вверх — А ты из СССР?

Вокруг нас, оказывается, собралась целая толпа, первые ряды которой были представлены журналистами. На меня смотрело сразу несколько камер и фотоаппаратов. Мелькали вспышки, вперед тянулись микрофоны на штангах.

— Да, я из Советского Союза. Меня зовут Виктор.

— А я дочка Пончо — девочка ткнула пальцем в сторону боксера, который спокойно, как будто так и надо, стоял рядом — Это правда, что вы хотите войны? Нас в школе учат прятаться под парты. Учительница говорит, что Советский Союз может запустить свои ядерные ракеты и убить миллионы американцев.

Вот это засада! И как подготовились то. Девочка-негритянка, дрожащий голос, камеры вокруг. Меня мгновенно пробил пот, мозг судорожно стал искать варианты. Первым делом я спустился с весов и присел перед Моникой. В разговоре с ребенком или подростком всегда важно быть на одном с ним уровне. Это вызывает доверие.

— Видишь ли какое дело, Моника — начал я — Американские ракеты тоже целятся в мою Родину и советские школьники точно также как и ты учатся прятаться в бомбоубежищах.

— Почему же так? Неужели ваш президент, мистер Брежнев — девочка с трудом выговорила фамилию Ильича — Не хочет мира?

— Я хочу мира. Товарищ Брежнев, уверен, желает мира. Даже ваш президент мистер Картер его хочет. Только вот американские миллионеры, что наживаются на военных поставках, не хотят мира. Вот сколько получает твой папа? — я кинул взгляд на Пончо.

Тот забеспокоился, глаза забегали. Толпа журналистов еще больше сдвинулась вокруг нас.

— Я слышала — Моника посмотрела на отца, но все-таки решилась — Что за бой с тобой ему пообещали двести долларов. А за победу — пятьсот.

— Это столько денег, сколько всего за один обед в Нью-Йорке или Вашингтоне тратит оружейный магнат — я ловко повернул разговор на деньги, которые так интересны простым американцам — А я вот буду боксировать с твоим папой бесплатно. Для нас, советских людей, честь Родины — на первом месте.

— А мы на двести долларов целый месяц можем жить — простодушно поведала окружающим девочка.

Пончо положил руку на плечо дочери, сквозь толпу начал пробираться представительный мужчина в костюме и ведущий. Забеспокоились твари.

— А хочешь прилететь к нам в Советский Союз? — спросил я Монику — Познакомишься с нашей страной, посмотришь, как живут твои ровесники?

— А меня пустят?

— Давай так поступим. Ты напишешь письмо мистеру Брежневу. А я его передам. Договорились?

— Договорились! — улыбнулась девочка — Я слышала вашу песню Феличита. Классная!

— Я еще одну написал — улыбнулся я в ответ — Называется Мы — мир. Про помощь голодающим Африки.

— Я бы такую спела. Я хорошо пою!

— Так приезжай в начале февраля в Нью-Йорк — вместе споем и запишем! Я знаю, что песня и Тине Тернер понравилась, и Майклу Джексону. Они тоже приедут.

— Сама Тина Тернер?? Вау — Моника обернулась к отцу и умоляюще посмотрела на него — Папа! Пожалуйста!

Пончо стоял понурившись между представительным мужчиной и ведущим. Прямо конвой какой-то! Мнда… Тяжело мужику. С одной стороны ему, наверняка, заплатили, чтобы он разрешил воспользоваться своей дочкой для этой провокации. С другой стороны, как потом смотреть в умоляющие глаза Моники?

— Мистер Картер — взял под руку боксера ведущий — Не будем задерживать взвешивание…

— Приедем — Пончо выдернул руку — И в Нью-Йорк и в Союз.

Моника взвизгнула от радости и бросилась на шею отцу. А у меня с души просто камень упал. Такое ощущение, что провел 12-ти раундовый чемпионский бой.

* * *

На выходе из зала Чемишев что-то зло выговаривал Киселеву. Я расслышал только «поддался на провокацию….политически незрелый… американские империалисты…». Понятно. Меня топит. Ну это мы еще посмотрим кто кого. Киселеву все это явно не нравилось. Он стоял набычившись, глядел в сторону.

— Опять, Вить, ты что-то учудил — произнес Леха, помогая мне на выходе из зала натянуть пиджак. Взвешивался я вновь в майке с Лениным, но на сей раз принт не вызывал такого же ажиотажа, как в Италии. Смотрели с любопытством, кое-кто смеялся, тыкая пальцем. Америка, конечно, пресыщена неформалами в том числе с необычной одеждой, прическами…. На смену хиппи в моду тяжелый рок, а значит, скоро можно будет встретить на улицах людей, одетых в косухи, увешанных железными цепями с прическами «ирокез».

— Что это ты на взвешивании устроил? — подошел к нам Ретлуев — К чему нам с Коростылевым готовиться завтра? Ножевые ранения, маньяки, американские министры…

— Ильяс Муталимович — я про себя вздохнул и начал излагать — У моего завтрашнего соперника, есть дочка. Похоже, что с ней поработали и мы чуть не попали в расставленную ловушку «хотят ли русские войны». Посмотрите сколько журналистов в зале. Штатовская пропаганда не дремлет, но похоже, мне удалось все повернуть в нашу сторону.

— И какая же тут сторона «наша»? — с издевкой спросил, незаметно подошедший Чемишев. Позади него стоял хмурый Киселев

— «Наша» сторона — не допустить международной изоляции СССР после событий в Грузии — повернулся я к «администратору» — И для этого все средства хороши. Девочка прокатиться в СССР, посмотрит Кремль, отдохнет в Артеке… Да это же подарок нашим пропагандистам!

— Да кто ты такой, чтобы решить какие средства хороши?? — надвинулся на меня «администратор» — Большой эксперт в международных отношениях? Решаешь кого приглашать в Союз?!? К Брежневу???

Меня тут же заслонил Леха и… Ретлуев. Чемишева сзади слегка придержал Киселев.

— Вот что товарищи! — вступил в дискуссию, которая уже начала привлекать внимание окружающих, тренер — Все это споры будем вести не здесь.

— Это точно — кивнул Чемишев — Я звоню послу. Будем отзывать из сборной Селезнева. Пусть летит домой, там ему все объяснят.

— А вот это уже не вам решать Петр Васильевич. Нам тоже есть кому позвонить. А ты, Виктор вот что! Сходи-ка с Коростылевым, купи значков для ребят — решил убрать меня подальше с глаз тренер — Или магнитиков на холодильник. Парням надо привезти сувениры домой. Вот вам 50 долларов, вперед.

Мы втроем вышли в просторный коридор и направились к лифтам. И тут случился забавный казус. В тот момент, когда мы проходили статую Цезаря, из казино вышла, покачиваясь женщина лет сорока. Про таких говорят — «не первой молодости». Размазанная помада, сбившаяся прическа… С трудом сфокусировав взгляд, она вдруг бросилась к Ретлуеву и повисла у него на шее.

— Харви, дорогой — заголосила женщина — Ты вернулся! Пошли скорее к тебе в номер.

Ильяс покраснел, попытался вежливо отцепить от себя даму, но та не хотела так легко разъединяться с «дорогим Харви». Первым рядом остановился портье. За ним семейная пара. Несколько человек вышли из лифта и тоже со смехом принялись наблюдать за шоу.

— Мэм — я пришел на помощь Ретлуеву и стал оттаскивать женщину — Это не Харви.

— Нет, это мой муж — дамочка попыталась меня лягнуть, но промазала — Мы с ним столько лет счастливо прожили вместе в Айове, а потом он….

Она всхлипнула.

— Ну, что с ним стало? — я деликатно тянул ее прочь, но получалось не очень. Леха поднял сумочку женщины и вертел ее в руках, не зная, что с ней делать.

Вокруг начал скапливаться народ.

— Он умер — трагически закричала вдова и заплакала. Ильяс все-таки стоял в обнимку с американкой, только теперь она еще поливала его белоснежную рубашку слезами. Увидев слезы, народ стал постепенно рассасываться, а нам пришлось выслушать историю фермерши Марли из Айовы. Пьющий отец, раннее замужество, тяжелый труд на полях — судьба женщины сложилась тяжело. Всю жизнь выращивала кукурузу, цены на зерновые упали («проклятые спекулянты с Уолл-Стрит»), семья разорилась. Подали на банкротство. Кредиторы отобрали технику и дом. Жили в трейлере. Муж лупил Марли, детей, но она продолжала его любить и терпеть. От безысходности супруг решил покончить с собой. Из сумбурных, пьяных объяснений фермерши я понял, что мужчина инсценировал свою смерть («утонул») и семье как-то удалось получить страховку («два года судились»). Собственно, ее она и прокручивает в казино Лас-Вегаса. После того, как мы признались, что из СССР — Марли оживилась. Оказывается, рядом с ее фермой жил Росуэлл Гарст. Тот самый американский друг Хрущева, к которому Никита заезжал обменяться опытом выращивания кукурузы. Росуэлл несколько раз бывал в Союзе, учил кубанских комбайнеров сеять, пахать и удобрять поля.

— Хороший был фермер — Марли достала зеркальце и принялась наводить красоту — В позапрошлом году умер. Теперь дети делят наследство.

Женщина еще раз окинула Ретлуева взглядом, тяжело вздохнула — Как же ты парень похож на Харви. Такой же волосатой обезьяной был — И походкой королевы пошла к лифтам.

Переводить «обезьяну» Ильясу я не стал. Отделался коротким «обозналась». Ильяс отправился в номер переодеваться, а мы с Лехой вышли на охоту за значками.

Посетили один магазин на Стрипе, другой… Погода не радовала. Лил все тот же мерзкий дождик, дул пронизывающий пустынный ветер. Разглядывая значок с плотиной Гувера, Леха произнес внезапно:

— Вон в Египте тоже настроили всего… Одна асуанская плотина в 100 миллионов фунтов обошлась нам. Нам в армии на комсомольском собрании рассказывали о советском кредите, специалистах, которые работали там. А потом бац… Президент Садат распускает Арабский социалистический союз, разрывает договор о дружбе с СССР, обнимается в Кэмп-Дэвиде с Картером. Пока ты с Анной гулял, я смотрел телевизор. Передача была про Египет. Мало что понял, но кажется, египтяне предали нас. И уже давно.

— И не только они — тяжело вздохнул я.

— Почему? Мы же столько для них сделали!

— Подумай сам. Ну какой социализм можно построить в Египте… Они же из средневековья совсем недавно вылезли. А ихние племена бедуинов до сих пор кочуют по пустыни… И еще сто лет будут кочевать.

— Так и у нас в Союзе есть якуты и прочие буряты, которые ведут не вполне оседлый образ жизни.

— И ты думаешь, они тоже готовы к социализму?

— Витя — Леха обернулся ко мне и посмотрел строго в глаза — А ты вообще веришь в то, что можно построить справедливое общество? Я как слетал в Италию — неделю сам не свой ходил. Люди на улицах улыбаются, нет очередей, дефицита, хамства. И все это в капиталистической стране. Когда я работал в скорой, начальник колонны только одного моторного масла на 500 рублей в месяц воровал. Шофера в доле, все шито крыто. Помнишь, Ретлуев прилетал на твой бой с Савченко?

— Помню — я отложил значки, повернулся к «мамонту».

— Ильяс рассказывал, что его командировали по делу московского алмазного завода. Ниточка от Кикабидзе и грузинов потянулись в Москву, а оттуда в Ленинград. Милиция накрыла огромную сеть контрабанды бриллиантов и нелегальной огранки. Из 50 сотрудников завода арестовано 48 человек! Взяли всех — от директора до простых огранщиков… Завод встал.

Вот это поворот. В Союзе начались чистки?

— Без блата ничего не купишь — тем временем продолжал ожесточенно выговаривать непонятно кому Леха — Вокруг одни лозунги и болтовня. «Даешь пятилетку в три года», «Партия и народ едины»… Сначала революция, гражданская война, нэп, троцкистский заговор, раскулачивание и чистки, отечественная война, космополиты и врачи-вредители, смерть Сталина, развенчание культа личности, авантюризм Хрущева и вот наконец, построение развитого социализма. А где гарантии, что он будет построен? Может быть и Брежнева снимут и потом объявят уже о его ошибках? Опять не туда шли?? Раздавали кредиты Нассерам — в ответ фига в кармане! Мы им ассуанскую плотину, а в магазинах — шаром покати. Одно воровство и кумовство. Неужели ради этого боролись, воевали, недоедали наши родители?!

— Леш, притормози — хоть сувенирный магазин и был пустым, размахивающий руками «мамонт» напоминал слона в посудной лавке — Ошибок много, это правда. Но и хорошего сколько сделано. Одних только новых городов за время советской власти больше тысячи построено. Спутник, первый человек в космосе, первая атомная электростанция, бесплатная медицина и образование, а спорт у нас какой!

— И что спорт? — не мог успокоиться никак Леха — Мне тетка рассказывала о восстаниях в Александрове, Муроме, Новочеркасске… Теперь Грузия. Разве от хорошей жизни люди бунтуют?? Простой народ лапу сосет, а партократы в лимузинах разъезжают. Зеркальный зал Праги помнишь? А 200-ю секцию ГУМа? Простой человек разве туда попадет? Знаешь, какие стихи у нас в скорой врачи читали?

— И что ты предлагаешь? — тут уже завелся я — Посмотрел как живут в Италии, в Штатах и захотел также?? А ты слышал, что фермерша рассказывала? Медицинской страховки нет, дом отобрал банк, сама она спивается по казино… Ты Леха, витрину увидел — я ткнул пальцем в оконную раму магазина, за которой стояли блестящие сувениры — А поганого их нутра, изнанки, так и не заметил.

— Неужели «или-или»? — схватился за голову «мамонт» — Должен же быть третий путь? Чтоб и людям нормально жить, без надрыва и штурмовщины и без того, чтобы весь мир грабить ради богатства?

Хороший вопрос. Даже очень! Перед полетом в США, я несколько раз мучил айфон на предмет «третьего пути». Ведь были косыгинские реформы. Был Худенко. Крупный финансовый работник Совета Министров СССР в ранге замминистра, проводивший в 60-е годы экономические эксперименты в совхозах Казахстана. Предложения Худенко были очень просты: он предлагал систему полного хозрасчета и хозяйственной самостоятельности, а главное — реальную систему материального стимулирования. Оплачивались достигнутые результаты, а не затраченные усилия. Эксперимент имел фантастический успех. Занятость людей и машин в совхозах сокращалась в 10–12 раз, себестоимость зерна — в 4 раза. Прибыль на одного работающего возрастала в 7 раз, а зарплата — в 4 раза. С цифрами в руках Худенко доказал, что повсеместное введение его системы в сельском хозяйстве страны позволит в 4 раза увеличить объем производства — при том, что заняты в сельском хозяйстве будут пять миллионов человек вместо нынешних тридцати миллионов. И что в итоге? Об эксперименте Худенко восторженно писали газеты, снимали фильмы, однако никто не спешил применять его систему в масштабах страны. Более того, в 1970 г. его совхоз «Акчи» был закрыт по распоряжению сверху. Власти испугались идеологических последствий. Это что же обратно к НЭПу возвращаться? И к осужденной «уродливой, хищнической сущности капитализма»? А партию куда девать? Что делать с лозунгами о построении социализма?

Не удивительно, что в августе 1973 г. Худенко и его заместитель были осуждены за «хищение государственной собственности» — к шести и четырем годам. Уже в ноябре следующего года Худенко умер в тюремной больнице. Экономика была принесена в жертву политической стабильности, которая обернулась застоем и дальнейшим крахом системы. И конечно, крушение усилила жижа.

Проклятая нефть! Это только кажется, что «черное золото» — богатство народа. Это проклятие народа, которое позволяет маскировать проблемы страны потоком нефтедолларов (коих в общем экспорте в 13.млрд. долларов в год — почти половина). Если бы не было Самотлора и Уренгоя (да, дешевый газ из той же оперы), то еще в конце 70-х власть вынуждена была бы проводить реформы, развиваться, а не застывать в брежневском анабиозе, в котором проморгали научно-техническую революцию в микропроцессорах, компьютерах, интернете (именно сейчас американские ученые закладывают основы всемирной сети благодаря работе над ARPANET)… И как же все это похоже на двухтысячные. Тот же анабиоз страны, тот же Путин (по срокам у власти — Брежнев), та же Олимпиада (в Сочи), Пражская весна (Украина), неудачные реформы Кудрина (Косыгин), то же отставание в НТП (геномика, 3d-принтеры, дроны, нейрокомпьютеры, электромобили, виртуальная реальность…). После брежневского застоя, накопившиеся проблемы и отставание привели к появлению Горбачева и Перестройки. Обоих общество встретило с восторгом. Чем это кончилось — известно. Распадом СССР. Чем обернутся накопившиеся при Путине проблемы России? Я теперь уже никогда не узнаю. Но знаю одно. История учит, что она никого ничему не учит. Общество продолжает ходить по граблям.

— Пора на тренировку — Леха бросил обратно на полку значки — Обойдемся без этих стекляшек. А то как папуасы с бусами.

— В магазине былых колонизаторов — подхватил я — Пошли, ребята сами купят себе значки и магнитики.