ГЛАВА 1

Мажоры

— Еще по одной пинте темного и домой? — спросил Сима, глядя на нас.

Надо сказать, что сегодня в лондонском пабе "Холостяк" компания подобралась колоритнейшая. Во-первых, сам Сима, в девичестве Семен Бронштейн, еврей в "двадцатом поколении", как он сам себя отрекомендовал при первой нашей встрече. Правда, если судить по почти античному профилю, правильным чертам лица и голубым глазам, то его никак нельзя отнестик одному из древнейших этносов нашей планеты. С другой стороны, фамилия говорит сама за себя — кто в корпоративной элите России не знает Бронштейнов и в первую очередь папу Семена, Льва Бронтшейна, основателя фонда "Квантум" и одноименного банка. С самой первой минуты нашего знакомства, Семен попросил называть его Симой, якобы в память о его дедушке, красном командарме Симоне Могилевиче — герое революции, личном друге Ленина. Впоследствии дедушку Сталин успешно репрессировал, но родители Симы в память о легендарном предке подобрали своему отпрыску имя максимально приближенное к имени революционера. А с наступлением перестройки Семен прочно и навсегда стал Симой.

Во-вторых, Дима Костюшин — второй участник нашей теплой компашки. Личность крайне любопытная и прямо скажу неординарная. Судите сами. Родился Дима в белорусском селе Мацки. Димин папа, сильно пьющий тракторист, Степан Костюшин бросил семью, когда сыну исполнилось семь лет. То есть парню еще в солдатики играть, а он уже старший мужчина в семье, состоящей из двух младших братьев, сестры и матери. Дальше — хуже. В десять лет Димину маму в лесу кусает клещ, и ее увозят с энцефалитом в районную больницу. Возвращается она оттуда инвалидом второй степени. Детство Димино заканчивается, ему приходится работать на двух работах в местном колхозе, которые стараниями батьки Лукашенко все еще повсеместно распространены в почти социалистической Беларуси. Тем не менее, наш герой оканчивает школу с золотой медалью и, оставив семью на попечении дальних родственников, отправляется покорять Москву. Там он подает документы в МГИМО, тот самый блатной институт, который в советские времена именовался не иначе как МИМО (с ударением на первый слог). Безо всяких пап, мам и звонков сверху, Костюшин поступает на бесплатное отделение факультета международных экономических отношений и через пять лет заканчивает его с красным дипломом. Но это еще не все. К моменту окончания, Дима уже работает в кредитном отделе известного международного банка. Наблюдая весь тот бум потребительских кредитов, которыми были охвачены наши соотечественники в середине двухтысячных годов, Костюшин быстро соображает, что аккуратность в вопросе возврата ссуд — отнюдь не национальная черта нового русского потребителя. И тут же организует первое в стране коллекторское агентство, специализирующееся на возврате просроченных кредитов. Нет, не подумайте, никакого криминала с братками и паяльниками. Все очень цивильно и по западной технологии — ежедневное капание на мозги недобросовестных заемщиков, обзвон друзей, родственников, работодателей и т. п. Сейчас в фирме Костюшина работает 2000 человек, а ежегодный оборот приближается к 300 млн. долларам. Последнее я вычитал в журнале "Карьерист" в статье под нескромным названием "Новый Ломоносов в экономике". Впрочем, сам Дмитрий — человек вполне адекватный, успехом своим не хвастается, и мы с ним успели быстро сдружиться в первую же неделю совместной учебы в Лондонской школе экономики.

— Ну, что молчим, носы повесили? — подмигнул девушкам весельчак Сима.

— У тебя Сима, в жизни две радости — надула губки наша красавица Лена — Первая, эта пивом налиться…

— А вторая? — подвинулся к девушке Бронштейн.

— А вторая — ответил вместо девушки Дима, снимая Симину руку с плеча своей невесты, — Широко известна в узких кругах.

Ага, это Костюшин на любвеобильность Бронштейна-младшего намекает. Сам Дима у нас образец моногамности, пример для подражания — они с Леной Цой с первого дня учебы влюбились друг в друга и с тех пор не расстаются ни на минуту. Настоящая любовь, с первого взгляда. Впрочем, не влюбиться в Лену трудно. Комсомолка, спортсменка, да и просто красавица! С комсомолкой я не пошутил — Лена состоит в молодежном движении пропризиденскойпартии "Единая Россия" и является настоящей патриоткой своей страны. Она, кстати, и в Школу экономики попала по какой-то правительственной программе обучения кадров. Только вот фамилия у нее подкачала. Цоев — в Корее как Ивановых в России, но родина у нас многонациональная, посему и к Лениной фамилии партийные функционеры придираться не стали. Цой так Цой. Тем более ничего особо азиатского в чертах ее лица нет — большие голубые глаза, густые брови, светлые волосы. Я засмотрелся на Димину подругу и очнулся только после того, как Вика провела рукой перед моим лицом — Леша, ау! Ты еще с нами?

— Ах, да — я с трудом отвел взгляд от выреза на Лениной блузке — Слушай, Дим, а где сейчас твои мать, братья и сестра?

— Мать лечится в швейцарской клинике, — ничуть не удивился моему вопросу Костюшин — сестра учится в МГУ, а братья работают у меня в "Эвкалипте"…

— Знаем, знаем, — встрял в разговор Сима — Компашка по выбиванию долгов. Мне оттуда даже один раз звонили.

— О, как! — удивился Костюшин — наверное, задолжал какому-нибудь банку?

— "Квантуму" — брякнул я, и наша компания, включая сына еврейского банкира, согнулась от смеха.

— А вы зря хохочите — отсмеявшись, сказал Сима — вы еще не знаете моего папу. Я просрочил всего лишь пару выплат по кредиту — отдыхал на Сейшелах с девушкой — так он перепродал мой долг по автокредиту за Мазератти, "Эвкалипту". Представьте, меня сразу же нашли, в то же день!

Бронштейн-младший гордо оглядел нас, явно довольный возможностью ввернуть в разговор свою Мазератти и Сейшельские острова. Мне же Симина история здорово напомнила собственную. После того как я окончил экономфак МГУ, мой дядя, вице-президент российского банка "Тира", предложил мне получить европейское образование. И даже согласился дать денег для оплаты магистратуры в престижном западном университете. Разумеется, в долг. Вот такие у нас взаимоотношения в семье — ничего даром или просто так. Дядя считает, что если что-то достается слишком легко или тем более бесплатно, то потом — мало ценится. Двадцать тысяч фунтов или сорок тысяч долларов по текущему курсу за год учебы в Лондонской школе экономики показались мне не такой уж большой ценой за те знания, что можно получить только в финансовой столице Европы. Я прикинул, что вернувшись домой с дипломом эЛэСЕ, я утрою свою стартовую зарплату и рассчитаюсь с дядей за пару лет.

Успев сдать в Британском совете английский язык до того, как организацию вытурили из России в связи со шпионскими скандалами, я послал свои документы в Лондонскую школу экономики. И ура! Через два месяца пришел официальный ответ. Западные буржуи с радостью готовы взять с меня денег за учебу, а взамен предлагают "билет первого класса в путешествие, которое зовется жизнь". Это не я придумал, это бывший премьер Британии Тони Блэр сказал. Цветисто, но по сути все верно. Ученье свет — неучей тьма. И вот я, двадцатипятилетний Алексей Попов, русский, не женат, не состоял, не был, не привлекался, оказался весной 2008 года на берегах туманного Альбиона. Биг-Бен, Тауэр, Трафальгарская площадь — все бегом, ибо началась учеба. Первое же занятие — ба! — да в моей группе еще четверо русских. Лена, Дима, Сима и Вика. А еще русскоговорящий преподаватель из Израиля с говорящей фамилией Дыбенко. Конечно, мы его сразу прозвали Дыбой. Вел Дыба ужасный предмет — "математическая статистика фондового рынка" и гонял он нас в хвост и гриву.

Сегодня состоялся наш первый экзамен по этому предмету и, успешно отстрелявшись, мы завалились в ближайшее питейное заведение под названием "Бэчелор" или "Холостяк". Я был в "Холостяке" первый раз и, оглядевшись, решил, что тут мило. Мне вообще нравилось заграницей, а уж Лондон так вообще вне конкуренции. Вот взять, например, этот паб. Ведь забегаловка, пивнушка по-нашему. Ан, нет. Помещение отделано со вкусом — темными дубовыми панелями, с массивными железными люстрами, в зале простая и удобная деревянная мебель — никакого московского кича. Но главное люди! Все улыбаются, шутят, у стойки ожидая свою порцию пива можно легко перекинуться парой-тройкой слов с посетителями. Основные темы в разговоре с незнакомыми людьми — погода, а если собеседник мужчина — футбол. Лица открытые, в основном доброжелательные, редко встретишь типичное для Москвы настороженно-недовольное выражение лица. Громких пьяных криков и прочего жлобства тоже нет. Даже официанты, и те — солидны и полны собственного достоинства. Вот, например, седой бармен, который сейчас наливает мне пинту пива. Явно товарищ не из провинции приехал денег срубить по-быстрому — слишком породистое лицо. Кроме того, такой профессионализм, с которым он обслуживает посетителей, нарабатывается годами и передается детям, как хорошая специальность. Люди будут всегда пить алкогольные напитки, а значить будут нужны те, кто их будет обслуживать.

— Наш Алеша Попович, опять выпал из общения — толкнул меня локтем захмелевший Сима. Оказывается, пока я занимался прикладной физиогномикой, мои друзья обсуждали, как провести выходные.

— Сима, я тебе уже говорил, что Алешей Поповичем меня дразнят с первого класса школы. Я скоро куплю пистолет и начну отстреливать тех, кто вспоминает эту кличку рядом со мной!

— Миллион пардон, Добрыня Никитич ибн Илья Муромец. Ввожу в курс дела. Девушки стоят за то, чтобы махнуть на уик-енд в Париж. Так сказать, увидеть город и умереть. Наш финансовый гений хочет осмотреть старое здание Лондонской биржи. Я тоже склоняюсь к бирже. Твои предложения?

Судя по выражению лиц, биржа явно не вызвала отклик в нежных девичьих сердцах. Я даже знаю почему. Этот отклик могут вызвать только бутики на Елисейских полях. Бродить по темным залам биржи мне не очень хотелось, в Париж надо несколько часов ехать на евроэкспрессе под проливом Ла-Манш и я внес новое предложение.

— Давайте махнем в Стоунхендж!

— Да ну его — протянули хором Лена с Викой — Мы уже там были!

— Действительно, — авторитетно поддержал Костюшин слабый пол — Я тоже там был в мае. Груда огромных камней, одни большие, другие поменьше. Плюс пока я там круги наматывал, дождь зарядил. Промок весь. Потом, весь этот монумент сильно раздут прессой. Я понимаю, что реклама — двигатель торговли, а вокруг Стоунхенджа куча коммерсов кормится, но не до такой же степени! Толпы народа, визжащие дети… Нет, и еще раз нет!

— Дим, ты не понял — решил не сдаваться я — Завтра какой день?

— Какой?

— День летнего солнцестояния, 21-е июня!

— И что? Ожидается широкая распродажа пива по льготным ценам?! — вставил свои пять копеек неугомонный Сима.

— А то! Власти Уилтшира в этот день снимают ограничения и пускают всех желающих внутрь памятника. Встречать рассвет. Сегодня самая короткая ночь в году.

— И?

— Что ты заладил "и" да "и". Сегодняшней ночью вокруг Стоунхенджа соберется куча народа. Всякие странные фрики, хиппи — ну, как на Вудстоке. У них в эту ночь типа фестиваля или мистерии. Песни поют, танцы танцуют, стихи читают. Есть даже друиды!

— Друиды? — заинтересовался Сима.

— Ага. Говорят, в эту ночь даже съезжаются маги и волшебники со всех концов света. Таинственные заклинания! Старинные обряды! Давайте прямо сейчас махнем туда встречать рассвет. Говорят, что если в эту ночь зарядиться положительной энергией от древних камней, то весь год волосы будут блестеть, кожа лосниться — я подмигнул Лене — А глаза сверкать.

— Ты, Леша — коварный соблазнитель оказывается — первая поймала закинутую мной приманку Лена.

— А кто поведет машину? — Вика как всегда оказалась самой прагматичной — Мы же все выпили.

Эту девушку по жизни отличало не только тотальное благоразумие, унаследованное от своего отца — зам. министра обороны генерал-полковника Кузнецова, но и настоящий трудоголизм. Не было студента в группе, который больше Вики занимался. Даже наш японец, Масумото Кивами, человек абсолютно восточного менталитета, характерной особенностью которого является безусловное почитание учителя и учебного процесса, и тот проигрывал ей в усердии. Еще Вика была обладательницей роскошной копны черных волос, точеной фигурки с длинными ногами и спортивнойгрудью. Завидная пара для любого парня из нашей группы. Но пока девушка не была замечена в симпатии к кому-либо из мужчин. Плейбой Бронштнейн и тот был вынужден отступить и снять осаду, впечатленный Викиным чарующим дружелюбием и индифферентностью в вопросе взаимоотношения полов.

— Давайте позовем кого-нибудь с нами — выдвинул предложения я — Трезвого и с большой машиной. Например, Масумото. У него минивэн и мы все поместимся.

— Вечно ты с этим японцем носишься — поморщился Сима.

— Аккуратно в салоне. Не хлопай сильно дверцей, — передразнил японца Бронштейн, но, увидев, что я собираюсь оспорить его слова, тут заговорил снова. — Не спорю Алексей, он мужик хороший, но занудный. Я выдвигаю альтернативную кандидатуру водителя. У меня есть знакомая девушка…

— Нет! — дружно выдали наши дамы.

— Знаем мы твоих девушек — взвилась Лена — Это те, которые работают по системе "все включено"?

— Сима, не надо эскорт услуг — поддержала Вика Лену.

— Да, как вы могли подумать! Да я, да вы… — деланно оскорбился Бронштейн, после чего ядовито произнес — Костюшин, заметь, как твоя девушка заботиться о моральном облике постороннего мужчины, причем в самом расцвете сил! Может я ей не безразличен? Что думаешь?

— Так, ставлю оба предложения на голосование — выдал дружеский тычок Бронштейну Дима — Кто за предложение Попова? Единогласно.

— А…э…э-э-эх… — сдался Сима — Ладно, ваша взяла. Звони, Леха, Киве.

Я взял сотовый и набрал номер японца. Довольно долго никто не отвечал и я уже подумал, что Масумото уехал на выходные к родственникам в Бирмингем, но потом в трубке раздался его голос.

— Каничива Масумото-сан! Хау а ю?

— Каничива Алеша-сан. Аэ эм файн. Хау а ю?

После обмена традиционными английскими "все хорошо", у нас состоялся следующий разговор:

— Кивами, ты уже неделю пристаешь ко мне с формулой Блэка-Шоулза. Сегодня тебе выпал счастливый билет — если отвезешь нашу компанию в Стоунхендж, то по дороге я растолкую тебе все сложные моменты. Как тебе такое предложение?

— Аригато, Алеша-сан. Куда подъехать?

— Паб "Холостяк" знаешь?

— Да, выезжаю.

Вот в этом весь Масумото Кивами — лаконичный, ответственный и организованный бизнесмен нового поколения.

Через час японец вошел в дверь паба. Наша компания встретила его появление дружными криками. Японец был невысокого роста, плотно сбитый, с залысинами на голове. На нашем фоне, в темном костюме и галстуке, он выглядел как профессор, заглянувший на вечеринку к своим студентам. Допив пиво, мы дружно погрузились в нутро машины. Я сел на переднее сидение рядом с азиатом. Масумото уверенно выехал из Лондона, нашел главную трассу на юго-запад, после чего включил круиз-контроль и сказал, глядя на меня:

— Алексей, я готов. Давай начнем с расчета стоимости простых опционов.

* * *

За учебой и разъяснениями тонкостей опционной теории время пролетело незаметно и через два с половиной часа мы въехали в графство Уилтшир. Еще полчаса блужданий и вот указатель "Стоунхендж". За окном машины стемнело окончательно и я глянул на приборную панель минивэна. На часах светилась цифра 22.30. Под колесами заскрипела галька грунтовой дороги и впереди замаячил красиво подсвеченный монумент. Японец повернул направо и тут же уткнулся в хвост очереди из десятка машин. Сзади нас тут же пристроилось несколько автомобилей. Да, тут аншлаг! Пока припарковались, пока выгрузили из Форда успевшего заснуть Симу, прошло еще полчаса.

Сам Стоунхендж представлял собой круг из тридцати огромных, вертикально поставленных блоков, соединенных друг с другом горизонтальными плитами. Каждый блок был высотой метра в четыре, но внутри круга находилось еще несколько пятиметровых голубоватых глыб. Пройдя вместе с толпой туристов по аллее через два мало заметных земляных вала и мимо отдельно стоящего валуна, мы подошли вплотную к памятнику. Я потрогал рукой один из камней — это оказался плотный серый известняк. Впечатление все это каменное сооружение производило просто фантастическое. В голове рождались сотни мыслей — как древние сумели вырубить, привезти и установить подобные блоки? Вокруг Стоунхенджа расстилалось голое поле без какого-либо намека на каменоломни. Ради чего столько трудов? Это кладбище? Доисторическая обсерватория? Храм?

Доподлинно известно лишь то, что древние жители островов привезли огромные Сарсенские камни с холмов Марлборо, расположенных в 30 километрах от Стоунхенджа, а меньшие по размеру Синие камни — из Уэльса. Вес самого большого камня достигает 45 тонн. На камнях нет никаких надписей, которые могли бы пролить свет на истинное предназначение древнего памятника, а ранние историки находились под влиянием народных преданий. Так, одна из легенд гласит, что Стоунхендж построил Мерлин, который волшебством перенес гигантские камни из Ирландии. В средние века Стоунхендж связывали с именем короля Артура, а если верить легендам, именно каменный круг стал местом погребения Утера Пендрагона.

Что касается публики, то кого только тут не было — и огнепоклонники, периодически выплевывающие вверх столбы огня (спирт плюс зажигалка плюс мокрый платок остудить губы), и друиды в зеленых одеждах, и нудисты, разгуливающие голышом среди древних валунов. Последние вызывали особенный ажиотаж у праздно шатающихся туристов. Около часа мы провели рядом с импровизированным оркестром, состоящим из двух ребят и двух девчонок. Девушки с розовыми стрекозиными крылышками за спиной играли на флейтах, парни аккомпанировали им на гитарах. Неплохо кстати играли, но на мой вкус — слишком этническая музыка. Мне бы что-нибудь потяжелее. AC/DС например.

Вообще, как я уже говорил Костюшину, обычно внутрь каменного пояса не пускают, но для местных чудаков англицкие власти, как водится, сделали исключение и раз в году вся эта гопота спокойно встречает рассвет внутри древнейшего памятника мира. 5 тысяч лет простоял Стоунхендж, чтобы с 20-го по 21-е июня пару тысяч прибабахнутых со всей Британии, да и не только, могли побеситься среди многовековых плит. Вообще чем дальше, тем больше я удивляюсь западной демократии — вот бы у нас на Ивана Купалу, народ из язычников заявился бы в Кремль и потребовал пропустить их внутрь — побегать голышом по газончикам на радость ОМОНу. А тут, извините, права человека! Религиозные свободы — хочешь в Ктулху верь, хочешь в то, что встреча рассвета в древнем памятнике придает половую потенцию на весь год.

Именно это мне заявил некто Джей, у которого я поинтересовался, что он тут делает. Я, говорит, на все 12 месяцев заряжаюсь энергией — она, мол, тут из Земли так и хлещет. И уже шепотом на ухо:

— Недавно рядом археологи откопали могилу. А в ней мужчина и женщина лежат. Друг на друге! Представляешь сколько здесь таких могилок разбросано. Ведь раньше согрешивших любовников закапывали вместе. Живьем. Сколько энергии за века накопилось!

— А вдруг эта "плохая" энергия? — поинтересовался я — Ну, там черная магия и все такое…

— Да, плевать — как отрезал рыжий Джей — лишь бы работало.

— Купи Виагру, придурок — потянул меня за руку прочь от странного Джея Сима — Пошли, найдем местечко присесть.

Древние камни были сплошь облеплены зеваками, а парочка самых отпетых даже умудрилась забраться на горизонтальные плиты, соединяющие валуны. Я посмотрел на часы в мобильнике — судя по всему, ждать появления Солнца нам оставалось еще долго.

— Давайте присядем вон там — показал пальцем Сима на свободное место в центре площадки. Масумото расстелил на земле заботливо прихваченное из машины одеяло и вежливо предложил девушкам расположиться на нем. На мой недоуменный взгляд, японец, покраснев, коротко пояснил:

— Для пикников вожу.

— Уважаю! Солидный человек — солидный подход — первым упал на покрывало Бронштейн — А вот это для продолжения банкета. Жестом фокусника, Сима достал из своей сумки бутылки со спиртным, пластиковые стаканчики и какую-то упакованную снедь.

— Сима, имей голову — возмутился Костюшин, присаживаясь рядом и разглядывая этикетку на бутылке с виски — Мусамото и девушки не будут пить эту гадость.

— Эх, чтобы вы без меня делали — следом за виски наш еврей вытащил из сумки пару банок безалкогольного пива и фонарик. Фонарик Сима тут же включил в режиме рассеянного света и положил его на одеяло так, чтобы тот освещал место нашего ночного пикника. После этого Бронштейн расставил пластиковую посуду, разлил спиртное по стаканчикам и приглашающе махнул рукой — Для потомка самурая безалкогольное пиво, остальным — кому что по вкусу.

— Со всем уважением, Сима-сан, я не потомок самураев — вежливо уточнил Кивами, принюхиваясь к пиву.

— А чей же? — поинтересовался я, чокаясь с девушками и Костюшиным.

— Мои предки с Окинавы, среди них были крестьяне, буддийский священник, торговец рисом — коротко перечислил японец.

— Да, хоть ниндзя — хохотнул Сима приканчивая второй стакан.

— Еще раз прошу прощения — помотал головой Мусамото — во-первых, на Окинаве ниндзя никогда не было. Во-вторых, это очень большой позор, если бы среди моих предков были бы эти бесчестные убийцы и шпионы.

— Кивачка — схватила за руку японца Вика — но ведь родителей, бабушек, дедушек не выбирают. Что же стыдиться?

— Вика-сан — повернулся всем корпусом Кивами к Вике — это очень плохая карма: родиться в семье, где были ниндзя. Это значит, что я в прошлой жизни сделал что-то ужасное, что вместо хороших предков Будда в своей милости даровал мне плохих.

Дальше разговор перешел на тонкости буддийской философии, воздаяния, кармы и прочие заумности. Компания вольно расположилась на одеяле, Лена положила голову на колени Костюшина, тосты пошли один за другим и даже железный Мусамото выпил немного алкоголя после того, как хитрый Сима провозгласил тост за здоровье японского императора. Я огляделся вокруг и заметил, что туристов еще больше прибыло — вокруг нас толпились нарядно одетые люди, выпивали, курили травку, оживленно болтали. Их лица, освещенные вкопанными прожекторами и лампами, расплывались в моих глазах, а голоса сливались в монотонные гул. Я лег навзничь и уставился вверх. В этот день нам повезло с безоблачной погодой и надо мной раскинулось ночное небо, сплошь усеянное яркими звездами. Я попытался вспомнить расположение созвездий, которые четко проступали на небосводе. Вот это кажется, Большая Медведица, а рядом — Водолей? Черт их разберет. Вот если бы рядом был отец, он бы точно сказал. Но папа и мама два года назад погибли в страшной автомобильной аварии. Я вновь почувствовал огромное горе и щемящее чувство одиночества. На глаза навернулись слезы и сквозь них, свет звезд смазался. Небесные светила закружились в странном хороводе, выстаиваясь в удивительные знаки. Трезубец сменился Каракатицей, та в свою очередь уступила место Дракону. Потом были Песочные часы, Медведь, Орел… И тут я заснул.

Во сне ко мне пришел Бог. Как я узнал, что это Бог? В его глазах была вечность, телом был Млечный путь, а голосом — звук рождения Галактик. Моя душа рванулась к Творцу, отделилась от тела и воспарила над Землей. Я поднимался все выше и выше, пока Земля не превратилась сначала в маленькую голубую горошинку, а потом вообще в точку. Еще мгновение, и родная планета затерялась среди бесчисленных сверкающих звезд. Сначала я не очень испугался, но чем быстрее Космос засасывал мою душу, тем страшнее становилось. Ужас вползал в меня постепенно. Сначала я потерял Бога — вокруг меня был только черный вакуум. Потом мой полет прервался и я завис в мертвящей пустоте."…и была земля безвидна и пуста, и тьма над бездною…" — всплыли в моей памяти строчки из Библии.

Спустя вечность вокруг меня то тут, то там стали появляться и исчезать искры. Ежесекундно рождались и умирали тысячи, сотни тысяч, нет, миллионы оранжевых огоньков. Я присмотрелся и поразился — вакуум кипел! И я кипел вместе с ним. Мое движение возобновилось, но это уже было не полет вверх, а падение вниз. Глупо, конечно про Космос говорить в терминах вверх и низ, но именно так я и ощущал весь процесс. Я мчался как комета, как болид все ускоряясь и ускоряясь. Позади меня сформировался хвост из искр. Я набрал такую скорость, что звезды смазались в светящиеся полосы, сформировав вокруг меня туннель. Туннель мерцал и пульсировал. Ага, а вот и свет в конце виден. Судя по всему, мое путешествие подходит к концу. Но чем ближе я подлетал к свету, тем тревожнее мне становилось. Свет был не светом, а ревущим пламенем! И, о Боже! Я вылетел из туннеля как пуля из ствола ружья и оказался перед циклопическим пылающим псом. Огненное чудовище размером с созвездие ревело и рычало. От его рыка содрогались основы мироздания. Там где, капала слюна, появлялись разрывы в ткани вселенной и черные дыры. Полет-падение еще больше ускорился и я понял, что меня несет в огненную пасть чудовища. Вот значит, как закончится моя жизнь. Душа сгорит и не будет никакого "потом" для меня. Ни посмертия, ни вечной жизни. Даже лопух из моей могилы не вырастит. Вспышка и все. Аннигиляция.

Морда пса скачкообразно приблизилась, чудовище в очередной раз взревело и я влетел в обжигающее пламя.

 

ГЛАВА 2

Бегом на юг

— Пу инэ боритэс дарита? — испуганный мужской голос проник в мое затуманенное сознание и разбудил меня. Еще толком не проснувшись, я понял, что что-то не так! Очень сильно не так. Мое тело было не мое, звуки и запахи вокруг — сплошь незнакомые. С трудом разлепив веки, я осмотрелся. Еще ночь, но рассвет близок и кое-что уже видно. Первое открытие, поразившее меня — я проснулся в новом теле. Голый мужчина с длинными мускулистыми руками, связанными спереди, и мускулистым торсом — это все не то, с чем я родился и жил последние 25 лет. Алексей Попов был субтильным, низкорослым европеоидом. Это же тело принадлежало совсем другому человеку. Огромного роста, с широкой грудной клеткой, хорошо загорелой кожей. Некоторое время я тупо пялился на мускулистое тело, не решаясь признать его своим. С трудом сглотнув вязкую слюну, я скосил глаза вправо. Рядом со мной лежал субъект, которого иначе как гномом назвать язык не поворачивался. Коренастый, квадратный — полтора метра на полтора, бородатый коротышка, с руками, толщиной с мое новое бедро, и плечами шириной в метр с лишним. Спит или без сознания.

— Пу инэ варитас…господин? — у меня в голове что-то щелкнуло, и я понял последнее слово. Вопрос задал тщедушный юноша лет восемнадцати. Этот рыжеволосый товарищ дислоцировался слева от меня, также связанный и голый. У нас тут, что, слет нудистов намечается?

Я поднял голову и оглядел окрестности. Второе открытие, потрясшее меня не меньше, чем первое, заключалось в том, что я очнулся совсем в другом месте. Ночной Стоунхендж здешний пейзаж напоминал лишь отчасти. Во-первых, огромная поляна, в центре которой мы лежали, была сплошь окружена многовековым лесом с вкраплением монументальных деревьев — короче никакого следа Уилтширских равнин. По периметру поляны стояли огромные многотонные каменные блоки с поперечными плитами. Отличие от английской достопримечательности заключалось в том, что местный Стоунхендж выглядел новым или хорошо отреставрированным — ни тебе поваленных камней, ни разрушенных перекладин. Кроме того, здешний храм, кладбище или обсерватория — назовите как хотите, впечатлял своим размером. Диаметр сооружения — метров сто, высота камней с трехэтажный дом.

— Харомэ та варади эвратас — дотронулся до меня связанными руками мой сосед слева. Вот неугомонная натура! Я попытался напрячь память нового тела и выдавить из нее хоть пару слов на местном наречии. В висках гулко застучало, в глазах помутнело, зато откуда то из глубин сознания всплыла фраза "Нэд колватэр" — "я не понимаю". Рыжий парень утвердительно кивнул головой, показал на себя руками и произнес — Ютас. Понятно, Юстас Алексу. Нудисты есть, не хватает только Штирлица с Мюллером.

— Ха туум? — ткнул в меня пальцем Ютас. Без особого лингвистического напряга ясно, что парень хочет знать мое имя.

— Витас — назвался я первым пришедшим на ум именем. Одно время напротив квартиры, где мы жили с родителями, висела навязчивая реклама Витас-банка, которая к тому же ночью противно светилась неоновым светом и мешала спать. Сказал и тут же вспомнил, про одноименного женоподобного певца. Эх! Вспомнить бы раньше. Ну да слово не воробей…

Пока мы знакомились с Ютасом, события на поляне развивались полным ходом: из леса медленно выползла торжественная процессия, состоящая из десяти вооруженных мужчин с факелами в руках. Возглавлял ее представительный старик в золотой мантии и с посохом в руке. На вершине посоха ярко светился крупный граненый кристалл. Одного этого света было достаточно, чтобы разогнать предрассветную тьму.

"И зачем им факелы, — ошарашено подумал при виде этого странного шествия, — вон как у него посох красным светиться!".

Я еще раз осмотрел территорию и обнаружил, что таких связанных по рукам и ногам бедолаг на поляне полным полно — двадцать три пленника: десять женщин, три гнома и десять мужчин. Все в чем мать родила. Большинство без сознания, хотя кое-кто ворочается. Пока я осматривался, старикан в мантии расставил воинов с факелами по кругу святилища, подошел к большой плите, врытой в самом центре местного Стоунхенджа, и стал водить над ней своим посохом. Набалдашник еще сильнее засверкал и постепенно в камне, видимом мне сбоку, начали проступать светящиеся линии какого-то рисунка, по-видимому, письма, чем-то напоминающего арабскую вязь. В моей гудящей голове мелькнула нехорошая мысль, что эта плита с магическим рисунком по бокам очень здорово напоминает некий алтарь. А там где алтарь что? Правильно, жертвоприношения! И что-то тут не наблюдается бычков, овечек — только люди, да гномы. Эх… Это я, получается, в очень правильное место угодил!

Седой жрец закончил с оформлением алтаря и приглашающее махнул рукой. С двух сторон древнего храма из-под каменных арок к нему вышли две фигуры в черном. Оба-на, а у нас тут новые действующие лица. Сосед слева, увидев приближающихся незнакомцев, затрясся и жалобно заскулил — "Посо кати таро, посо кати таро"!! Языковой туман в моей голове дал трещину, и сквозь нее выскочило — "Черные эльфы, черные эльфы!!". Я пригляделся и обомлел — это действительно были эльфы. И действительно черные, в смысле чернокожие. Бог ты мой — эльфы-негры! Сказать кому-нибудь, не поверят. Эльфийское происхождение незнакомцев не оставляло никаких сомнений — заостренные уши, темно-зеленые плащи, сливающиеся с окружающим фоном, луки за спинами. На поясах у них висели не мечи, как мне вначале показалось, а нечто больше похожее на длинные шпаги. Старик с посохом коротко посовещался с длинноухими товарищами и принялся инспектировать пленников. Пока колдун ходил и разглядывал нас, я внимательно рассмотрел его самого. Высокий, под два метра, худощавый, с небольшой аккуратной бородкой а-ля Арамис из старого советского фильма "Три мушкетера". Глаза "Арамиса" выглядели так, словно ему под нависшие густые брови вставили два куска черного отшлифованного стекла, а разделял их длинный крючковатый нос. Одет он был в золотистую мантию, расшитую какими-то знаками. На ногах сапоги из красной кожи. Не хватает лишь колдовского колпака — длинные волосы стянуты в стильную косу. Меня особенно заинтересовал его посох. Черная, витая полутораметровая палка в пол-ладони толщиной и набалдашником из огромного красного ромбовидного кристалла явно была основным рабочим инструментом колдуна — вон как поверхность посоха отполирована руками.

Старик, побродив среди голых пленников, прямиком направился к нам. На Ютаса колдун не обратил ровным счетом никакого внимания, а вот меня и спящего гнома разглядывал довольно долго. Вид при этом у него был озадаченный. Наклонившись над нами, волшебник цепко ухватил меня за нижнюю челюсть и уставился глаза в глаза. Черные зрачки старика превратились в два пылающих угля, и взгляд колдуна принялся буравить мой мозг. Но что-то у товарища не заладилось и все его магические ухищрения ни к чему не привели.

Видимо это чудо стало последней каплей, и я обрел местную речь: — Э..э..э, господин хороший, может вы мне объясните, что здесь происходит?! Или я сплю?! Что вообще за хрень здесь твориться?! Мне нужен ответ!! И развяжите меня, в конце концов!!

Ноль внимания, фунт презрения. Постояв надо мной еще пару минут и так и не ответив, старик занялся гномом. Он долго над ним водил руками, но гном тоже оказался крепким орешком. Закончив совершать пассы над головой крепыша, колдун раздраженно покачал головой и зло крикнул что-то своим подчиненным. Те, загасив факелы, принялись подтаскивать пленников ближе к алтарю. Между тем, небо над головой начало постепенно светлеть, а облака — окрашиваться в бледно розовый цвет. Близится рассвет, — сообразил я.

Первая жертва была расчленена колдуном так быстро, что я даже не успел испугаться и сообразить что происходит. Старик вытащил из-под мантии серп, черные эльфы по сигналу подхватили толстого мужика, развязали его, заломив тут же руки за спину и вынудили встать на колени. Колдун взмахнул серпом и моментально отскочил в сторону — голова толстяка слетела с плеч, а из шеи фонтаном ударила кровь. Красная жидкость оросила алтарную плиту и линии ярко засветились. Обезглавленную жертву тут же перевернули на спину, положили на алтарь, после чего волшебник ловко вскрыл серпом грудную клетку, засунул туда руку и вырвал еще бьющееся сердце. Толстяка сбросили на землю, а колдун выдавил на камень кровь из сердца. Теперь я понял, почему этот сумасшедший маньяк надел красные сапоги. Меня замутило от отвращения.

Некоторые пленники, из тех, что были в сознании и видели всю эту чудовищную картину, попытались сопротивляться. Один даже вскочил на ноги и попытался бежать. Но как побежишь со связанными ногами? Богатырского вида мужчину тут же повалили на землю подручные колдуна, и он стал следующим, кому снесли голову. Дальше конвейер работал четко и без сбоев. Первые шесть жертв были разделаны садистом в мантии максимум за три минуты — по тридцать секунд на человека. Старика не останавливали ни мольбы женщин, ни проклятия мужчин — он работал с автоматизмом робота. Вжик, хряк — и обезглавленный пленник валиться в кучу с трупами. Эта чудовищная работа стала приносить свои плоды. Алтарь стал светиться изнутри багровым, медленно пульсирующим свечением. С каждой новой жертвой пульсация все ускорялась и ускорялась, напоминая сердцебиение.

Ритуал перевалил за половину. Груда тел позади алтаря все росла и росла. Первыми под нож, в смысле под серп, попали люди в сознании — семь женщин и пятеро мужчин, потом в ход пошли оба гнома, и вот, старик указал своим корявым пальцем на моего коренастого соседа. Эльфы схватили тяжелого гнома, разрезали ножами веревки на его руках и ногах и потащил к плите. И тут сосед очнулся. Сначала гном, которого я для себя окрестил "Крепышом" за его широчайшие плечи и мощный мускулистый торс, помотал головой и огляделся по сторонам. Заметил кровь, трупы и хрипло крикнул — Нан дзя?! Эльфы, не обращая внимания на его крик, начали выворачивать Крепышу руки за спину. Но тот вдруг выкинул потрясающийномер. Используя инерцию, которую ему придали эльфы, наклоняя к плите, он, не сопротивляясь, сам повалился на колени, сделав при этом резкий и глубокий выпад головой вперед и вниз. При этом лоб гнома ударил стоящего перед ним колдуна аккурат в пах. Удар Крепыша сразил колдуна наповал — он уронил серп, схватился руками за причинное место и громко закричал от боли. Но это еще было не все. Черные эльфы, благодаря хитрому маневру гнома, оказались в весьма неустойчивом положении, чем и воспользовался Крепыш. Гном сделал руками странное волнообразное движение, хитро извернулся корпусом, и эльфы кубарем полетели на землю. Ближайший подручный старика, тут же попытался ударить гнома в голову латной перчаткой, но Крепыш поставил предплечьем жесткий блок, накрыл руку человека сверху своей рукой и быстро сместился в сторону. Высокий мужчина, судя по повадкам и плавной четкости движений, бывший воин, вскрикнул и попытался вырвать руку из залома. Но получилось только хуже. Крепыш довернул тело еще на тридцать градусов так, что оказался под боком нападавшего, после чего круто развернулся в обратную сторону. Рука мужчины извернулась под невероятным углом и с сухим треском сломалась. Все это произошло почти молниеносно, за несколько ударов сердца. Другой воин просто получил прямой удар в область шеи. Схватившись за поврежденное горло, он пошатнулся, затем упал на колени. Я видел его красное лицо, выпученные от боли глаза; слышал сиплые хрипы, рвущиеся из раздавленного горла.

Тут к драке присоединились остальные подручные подвывающего от боли колдуна, и началась общая свалка. Гнома схватили и попытались прижать к камню, но он ловко вывернулся, раскидав нападавших направо и налево. При этом бойцы не доставали оружие, видимо желая схватить гнома живьем. А арсенал-то у них богатый. У всех мечи у пояса, у парочки — луки за спинами, а один — самый огромный мужик, придерживал одной рукой приличного размера обоюдоострую секиру.

Тем временем Ютас пихнул меня в бок, показывая куда-то глазами. Я пригляделся и увидел, что нож одного из эльфов валяется совсем недалеко от меня. Перекатившись поближе к нему, я принялся пилить веревки. Пока резал путы, бой гнома с факелоносцами завершился победой последних. Бойцы старика в мантии, при поддержке поднявшихся эльфов просто смяли Крепыша, потеряв при этом еще троих. Двое лежали без сознания, оглушенные мощными ударами в голову, а еще одному Крепыш сломал правую руку. Таким образом, счет пять — один в пользу гнома. Коротышку спеленали вдоль и поперек и положили на пульсирующий алтарь. Мерзкий колдун, морщась и не разгибаясь, поднял серп, схватил Крепыша за волосы, но тут в дело наконец-то вмешался я.

Разрезав окончательно веревки, я подполз, благо еще было не очень светло, к любителям кровавых ритуалов. Те столпились вокруг камня, с радостью ожидая развязки истории с гномом. Не, ребятки…, придется еще немного подождать. С этой мыслью я воткнул нож в бедро замахнувшегося серпом колдуна. Воткнул бы и в пах, если бы тот не стоял ко мне боком. Ну да ладно, и от клинка в бедре старичок пришел в полнейшую ажитацию, закричал фальцетом и попытался ударить меня своим кривым оружием. Я метнулся в сторону, подбежав к лежащему на животе здоровячку. Тот еще не пришел в себя после удара гнома, а значит был не против, если я позаимствую его секиру. Неплохая игрушка, кстати, — больше метра длинной, с двумя полукруглыми лезвиями уравновешивающими друг друга, а главное не требуются особые навыки владения этим оружием — знай себе махай, круши врагов. Я крутанул со свистом вокруг себя секиру и бойцы колдуна, ломанувшиеся вслед за мной, моментально рассыпались в сторону. И тут сказался огромный рост и длинные руки моего нового тела. Я прыгнул в бок и нанес мощный рубящий удар по самому резвому преследователю. Молодой парень в кольчуге замешкался, пытаясь одновременно уклониться и достать собственный меч, и моя секира с поразительной легкостью отрубила ему руку, войдя глубоко в тело. Воин пошатнулся, из обрубка руки и горла хлынула кровь, обдав меня с ног до головы.

Непривычный к подобному, я замешкался, позволив четырем оставшимся приятелям молодого бойца вытащить мечи и окружить меня. Я заметил, что оба темных эльфа достали свои луки и уже натягивали тетиву. Все, конец мне. Утыкают стрелами как ежа, а может по ногам выстрелят. Это же эльфы, они наверняка те еще снайперы. Не, живым меня не возьмете! Вывод один: надо быстро двигаться. И я рванул в сторону грузного немолодого мужика с длинным прямым мечом. Воин сделал быстрый выпад клинком в мою сторону, но мне удалось отбить его обухом секиры. Мой ответный удар опытный боец не стал отражать, а отпрыгнул назад. Он-то рассчитывал на своих соратников, но я не стал их ждать, а прыгнул вслед за ним и возвратным движением рубанул по ногам. Будь мужик помоложе, он бы легко перепрыгнул, но товарищу было уже под пятьдесят и у него, что называется, не срослось. Он прыгнул, но как то вяло и остался без ступней. Подручный колдуна с криком упал на землю и стал кататься от боли, мешая трем другим бойцам добраться до меня.

Помня, что нельзя останавливаться, я резко развернулся и сам бросился на них. Но внезапно ход поединка нарушил мерзкий старикан. Он перестыл выть от боли, схватил свой посох и что-то прокричал. Набалдашник сверкнул, и я почувствовал, как земля под ногами расходиться. Дернувшись раз, два, я понял, что меня засасывает в зыбучий песок! Откуда в лесу зыбучие пески? — успел подумать я перед тем, как получил мечом плашмя по голове. Дальше события запомнились мне смутно. Сначала меня, вытащив из песка, здорово избили, потом отволокли к алтарю, и я занял место гнома. Мой бывший сосед стал номером два и лежал под ногами у членов этой мерзкой шайки. Черные эльфы убрали луки и перевязывали раненых. Над жертвами моей секиры они что-то пошептали и кровь моментально остановилась. Даже жгуты не понадобились. Колдун тоже уже успел вынуть из себя нож и залечить рану. Да, медицина в этом мире на высоте!

Пока эти садисты возились друг с другом, я посмотрел мутным взором на гнома. Что-то с ним было не так! Я вспомнил, что перед дракой он что-то крикнул. Лан жа? Нан ла? Ах да, нан дзя! Где то я уже слышал эту фразу. Боже, это же по-японски! Кажется, выражение означает "что такое?" или "что это?".

— Масумото? — вопросительно прошептал я гному.

— Ху а ю? — ответил по-английски мне Крепыш. Точно, он. Японец. В теле гнома!

— Алекс Попов — на том же языке ответил я Кивами.

Масумото сделал квадратные глаза и быстро зашептал:

— Алеша-сан, что происходит? Где мы? Почему я в теле другого человека?

Я отвел глаза, и не глядя на бедного японца, пробормотал:

— Кивами, сдается мне, ты вообще не в теле человека проснулся.

Наш разговор был прерван самым грубым образом. Старик-волшебник, схватил меня за волосы, оттянул голову и приготовился ее оттяпать. Подвело его желание поглумиться над поверженным пленником. Понимал местный язык я все еще очень плохо — с третьего на пятое, да еще череп гудел после зверских побоев. Но кое-что я уловил. Начал колдун с оскорблений, потом посыпались угрозы меня оскопить, отрезать руки и ноги и бросить подыхать. Старикан все больше и больше распалялся, кровь прилила ему к лицу, камень-набалдашник на посохе ярко засверкал, в ответ ему запульсировал алтарь, на котором я лежал. Колдун, отбросив серп в сторону, истерично расхохотался и прокричал мне в лицо — "Дабул гахан вергун та жиос!!". Это он, стало быть, обещает превратить меня в железного голема. Вот, значит, какой разговор пошел. Я провел языком по небу, собрал всю слюну, что была у меня во рту, и плюнул в лицо садиста. Пусть все тут увидят, как умирают русские!

Колдун утерся, остановил жестом, бросившихся было ко мне охранников и начал речитативом читать заклинание.

— Бурхун магнал… железную шкуру на тебя одеваю!! Кахтан шурум бурум… сознание и память себе забираю!! Таран бехте махал… ты будешь пуст…!! Дабул гахан вергун та жиос… големом будешь ты навек!!

Голос старого психопата становился все громче, вместе с ним камень-набалдашник на посохе ярко засверкал, в ответ ему запульсировал алтарь, на котором я лежал. Алтарь и камень сверкали все сильнее, отдавая накопленную энергию. Что-то закричали гном-Масумото и рыжий паренек Ютас. Я чувствовал, как внутри меня разливается жидкий огонь, все тело охватывают судороги и спазмы. Мое сердце начало биться в такт с пульсацией алтаря. Заклинание колдуна звучало все громче и громче, гигантским молотом плюща мое сознание и преобразую тело по воле старика.

Вдруг на сцене появились новые действующие лица. На финальной фразе, которая должна была убить Алексея Попова и, наверное, породить какое-то чудовище, в глаз колдуна с чмокающим звуком вонзилась черная стрела. Ритуал прервался, и чудовищная боль отступила, но не исчезла, потому как старик и не думал умирать. Он пошатнулся, закричал, после чего схватился за древко и… вытащил стрелу! На меня глянула пустая глазница. Вот тут бы мне потерять сознание от ужаса, но нет, кто-то очень хотел, чтобы я досмотрел этот кошмар до конца.

Кристалл на посохе колдуна издал низкий вибрирующий звук, и в небе над алтарем вспыхнуло маленькое солнце. Оно полностью осветило поляну и прилегающий лес. В нем прятались люди, эльфы и еще какие-то большие животные. Поняв, что враг раскрыл их месторасположение, фигуры атакующих бросились вперед. Опережая всех, первыми на поляну выбежали медведи с седоками на спинах. Наездники, а это были эльфы, успевали одновременно стрелять из луков с фантастической скоростью и управлять животными. Однако колдун тоже не терял время даром. Пользуясь гигантским потоком энергии алтаря, который прокачивался через него, он мгновенно раскинул над нами радужный купол, в котором завязли стрелы эльфов. К стрелковому оружию длинноухих присоединились арбалеты людей. Нападавшим удалось быстро застрелить трех оставшихся охранников-людей и попасть несколько раз в темных эльфов. Но у тех под плащами обнаружились доспехи, которые оказались не по зубам арбалетчикам. Темнокожие эльфы, в свою очередь, начали стрелять из луков по атакующим, при этом каждая их стрела вспыхивала в полете и взрывалась снопом искр при попадании. Одноглазый садист перешел от защиты к нападению. Поняв, что его купол не спасает от арбалетных болтов — наверное, тоже магической природы — он последовательно обрушил на бегущих медведей камнепад, торнадо и лавину огня. Над нападавшими тут же растянулся похожий купол — видимо и среди них были маги. Разом от камнепада погибло два медведя с наездниками. Еще одно животное утащил в небо ревущий торнадо. Огненная лавина ударила в защиту и погасла.

Черные эльфы выбежали вперед и приняли на себя удар прорвавшихся бойцов. Они выхватили тонкие мечи, больше напоминавшие шпаги, и с невероятной ловкостью стали отбиваться вдвоем от вдесятеро превосходящих сил. Я понял, что одноглазый урод сейчас вломит магией еще раз, и не понятно, кто тут в итоге победит. Короче, пока на меня никто не обращает внимания, пора сматываться. Я быстро ощупал себя. Руки-ноги вроде бы на месте. Все тело ломит и колит, но это подождет. Спрыгнув с алтаря, я подхватил японца и рванул к противоположной от места основной схватки опушке леса.

— Господин! — раздался у меня за спиной жалобный крик. Вот, черт! Это же Ютас. Его в этом побоище просто затопчут. Ладно, где наша не пропадала. Я сильно дернул веревки на руках и ногах Масумото, порвав часть из них, и побежал обратно на поле боя. Там ситуация кардинально не поменялась. К нападавшим эльфам подошло подкрепление из людей-латников. Их тут же уничтожил любитель махать серпом, но по нему ударил маг из леса. Завязался колдовской поединок, который я не стал досматривать. Очень хорошим стимулом к действию мне стала гигантская туша одного из бурых медведей, рухнувшая не далее, как в паре метров. Взвалив на себя рыжего паренька, я галопом оправился за освободившимся гномом. Все что я успел сделать, это подхватить секиру и, пробегая мимо живого алтаря, долбануть по нему со всей дури. Уже за спиной раздался натуральный визг, что-то оглушительно лопнуло, но что там произошло дальше, я не увидел. Мы вбежали в подлесок. Я, груженый Ютасом впереди — пробивая собой просеку, гном следом за мной. Я петлял сколько мог, ожидая, что вот-вот в спину ударит какая-нибудь мерзость, не от одних так от других. Но время шло и ничего не происходило. На ходу освободив Ютаса от пут, мы помчались дальше. Пробежав несколько километров, я увидел, что Ютас выдохся, а гном прилично отстал. Пришлось остановиться и сделать привал.

* * *

Целый день мы пробирались голышом по чащам и буеракам на юг. Что мы движемся в южном направлении, я понял, вспомнив старую туристическую примету. С той стороны дерева, где растет мох — там север. Обратная сторона, стало быть, смотрит на юг. Правда, это верно только для северного полушария, но разум по привычке продолжал считать это направление югом.

Как оказалось, спасение Ютаса было моим самый правильным поступком за все время пребывания в этом мире, не считая, конечно, спасение японца. Во время первой же остановки рыжий паренек нарвал коры с каких-то деревьев и мигом соорудил нам с Масумото что-то вроде лаптей, только попроще. Кроме того, Ютас оказался неисчерпаемым кладезем информации о новом мире. Сам он были тирийцем. Тира, в отличие от нашего мира, где так называется банк моего дядюшки, здесь оказалась торговым городом-государством, вроде средневековой Венеции. Работал Ютас приказчиком у крупного купца. Все про всех знал, много чего слышал, умел читать и писать, а также считать. Поэтому весь день мы с Масумото пытали его насчет сведений о странах, континентах и народах их населяющих, попутно осваивая местный мелотский язык.

Оказалось, что попали мы в мир под названием Дангор. Что это — континент, материк, архипелаг или большой остров — Ютас не знал. Просто Дангор и все. Тут вообще с географией было трудно. Все, что он рассказал, сводилось к следующему: два океана омывают Дангорский континент (так я решил для определенности именовать эту землю). Северный океан и Западный, который еще называют Гандвийским и Бескрайним. С юга цивилизованные земли подпирают бесконечные пустыни, а с запада непролазные леса. Там по слухам живут эльфы, в храме которых случайно, или закономерно, а еще хуже, если преднамеренно мы очутились.

— Слушай, Масумото — начал я на вечернем привале разговор с японцем — Из этого средневекового фэнтези надо срочно валить. Нас тут либо убьют, либо мы загнемся от какой-нибудь местной чумы. Слышал, что Ютас говорил? У них здесь рабство процветает! А сумасшедшие маги чего стоят!! — добавил я, ощупывая свою посеревшую и сильно огрубевшую кожу. Все-таки этот ритуал не прошел даром для моего нового тела. Хоть и не успел старик меня в железного голема превратить, а какие-то необратимые изменения все-таки произошли.

— Алексей, я тоже про это думал — ответил мне японец по-английски — Попали мы сюда как? Через сон! Возвращаться надо тоже во сне.

— Как, и ты заснул там, а проснулся здесь?!

— Да. Прилег на секунду, закрыл глаза, а открыл — меня тащат за руки на алтарь. Даже не меня, а какого-то другого. Но этот другой — я!

— Ладно, опустим лирику. Давай конкретику. Сейчас настраиваемся на перенос, вспоминаем Стоунхендж, ребят, засыпаем — просыпаемся и мы на Земле.

— А если не получится?

— Тогда, тогда… Обратно я не пойду, хоть волоком меня тащи. Как вспомню, что этот проклятый колдун со мной собирался сотворить, так волосы дыбом встают.

Я пощупал свою прическу а-ля отросший ежик и вспомнил, как разглядывал днем свое лицо в маленьком озере. Досталось мне лицо мужчины лет тридцати, с мощным волевым подбородком, серыми глазами и короткими черными волосами. Единственная отличительная примета — пятисантиметровыйшрам на виске, да пара рубцов на теле. Ну, понятно — у них тут в ходу холодное оружие, а человек, чье тело я занял, видимо был воином. Закрыв глаза, я попытался найти внутри себя какие-нибудь воспоминания, оставшиеся от прежнего владельца, ведь мелотский язык — его наследство, как и рефлексы хорошо натренированного тела, спасшие мне жизнь у алтаря. Все впустую: никаких мыслей, образов… Ничего!

На следующий день мы с Масумото проснулись все там же — в своих новых телах человека и гнома соответственно. Расстроиться сильно не успели, так как перед нами во весь рост встала самая насущная проблема. Голод. Животы подводить начало еще вчера, но быстрый бег, страх за жизнь и вода из ручьев — позволили не сильно задумываться о еде. Но вот теперь есть хочется конкретно! Без одежды еще туда-сюда — все-таки на лето на дворе, даже ночью тепло, а вот без пищи мы долго не протянем.

— Ютас — спросил я проснувшегося парня — А чем тут в лесу поживиться можно?

— В лесу, господин — сколько раз просил его называть меня просто Витас, все бестолку — много чего можно найти. Яйца в гнездах, дикий мед, рыба в озерах.

— Рыба нам ни к чему, ты разве забыл, что у нас нет огня, а вот остальное…

— Рыбу можно есть и сырую — вставил японец, внимательно прислушивавшийся к нашему разговору — вспомни, Алексей, суси.

— Называй меня Витасом — на английском ответил я Кивами — а насчет рыбы — кто их знает, что тут за рыба.

В общем, остановились на яйцах, меде и ягодах. Никакой малины, земляники в этих лесах конечно не было, но что-то съедобное Ютас нашел: кисло-сладкие ягодки и зеленые плоды с толстой кожурой. Подкрепившись, он заметил юркую маленькую птичку. Паренек сделал нам знак подождать и бросился за ней в чащу. Его не было с час или около того, а вернулся он нагруженный пчелиными сотами. Ай да парень! Смекнул, что птичка-то не простая, а медоуказчик. Тут мы, конечно, устроили пир. Объевшись медом и расслабившись после импровизированного ланча, я поинтересовался у Ютаса, как ему удалось остаться невредимым. Ведь ни одного укуса на нем нет. Оказалось, что здешние лесные пчелы не имеют жала. Любопытно. Постепенно разговор от пчел перешел к самому Ютасу.

— А как ты вообще умудрился попасть на поляну? — поинтересовался я у парня.

— Господин Ранглан, ну, тот торговец, которому я служил — ответил он — послал меня с караваном торговых кораблей по реке Верингея в Читал-Нуиз. Это город, расположенный на границе Империи с королевством Дориан — пояснил Ютас в ответ на мой недоуменный взгляд — По дороге на нас напали разбойники. Ночью подкрались на лодках и отбили две последние ладьи, в одной из которых был я. Всего пятерых людей господина Ранглара захватили. Ладьи в укромном затоне разгрузили на подводы, а нас заковали в цепи и отправили на невольничий рынок в Читал-Нуиз. Куда хотели, туда в итоге и попали — тут Ютас грустно усмехнулся и протянул нам свои руки ладонями кверху. Оказалось, что запястья юного торговца краснели рубцами, которые остаются после железных кандалов.

В Читал-Нуизе нашего рыжеволосого друга вместе с тремя женщинами и двумя мужчинами купил какой-то аристократ, говорящий с сильным дорианским акцентом. Если он действительно был дорианцем, то непонятно, как он мог свободно ходить по имперскому городу — королевство Дориан и Империя находятся в состоянии перманентной войны. Но факт остается фактом. То ли могущественные покровители, то ли фальшивые документы, а может и на тайной службе Империи состоял… Через несколько дней аристократ приобрел корабль, который по иронии судьбы оказалась той самой ладьей, где был захвачен Ютас. Была нанята охрана и судно отправилось вверх по реке. В трюме корабля к этому моменту рабов прибыло — появились трое гномов с дорианских золотых рудников, еще семь женщин и восемь мужчин. Большинство людей родом из Баронств и Империи, проданные в рабство за долги. Самое интересное рыжеволосый парень приберег на последок: если гном, в котором сейчас обитал Мусамото, изначально входил в число рабов, то мой верзила был одним из охранников, и более того, возглавлял отряд.

Далее события развивались так. Ночью ладья причалила к берегу и рабов вывели наружу. Связаны были все — и мужчины, и женщины и гномы. Рабов окружили десять сторожей и все принялись чего-то ждать. Или кого-то. Этот кто-то явился в полночь и оказался одним из тех черных эльфов. С ним было дюжина вооруженных мужчин с факелами. Эльф, аристократ и начальник охраны отошли в сторону и принялись о чем-то бурно совещаться. Ютасу удалось подслушать обрывок разговора. В нем остроухий требовал, не мешкая передать ему всех рабов, так как до начала жертвоприношения осталось всего ничего и нужно торопиться. Аристократ требовал еще денег за риск, а здоровяк все это слушал слушал, а потом как заорет во весь голос: — Агилос, ты подонок! Задумал отдать на заклание этой богомерзкой твари людей?!

И чтобы не было ошибки, начальник охраны ткнул пальцем в "богомерзкую тварь" пальцем. Подобного оскорбления аристократ не стерпел и начал вытаскивать свой меч. Но не успел. Бывший хозяин моего нынешнего тела не стал с ним цацкаться и достал свой клинок быстрее. Стремительным ударом он зарубил подонка Агилоса и бросился на эльфа. Но тот успел спрятаться за своих воинов. К верзиле присоединились его подчиненные, и началась массовая схватка. К сожалению, дело сразу обернулось против охранников, нанятых Агилосом. Эльф достал лук и, стреляя с поразительной быстротой и точностью, буквально за несколько мгновений расстрелял половину нападавших. Остальные охранники были убиты или оглушены в рукопашной в течение следующих пары минут. Дольше всех продержался их предводитель, тот самый, чье тело я теперь занял, умудрившийся заколоть стремительными выпадами двоих бойцов эльфа. Но его в итоге смяли, выбили оружие из рук и повалили на землю. Темнокожий эльф распорядился верзилу и выживших охранников связать и присоединить к группе рабов. Потом пленников погнали лесной дорогой к тайному лесному храму. Ютас считал, что колдун-садист просто воспользовался в своих грязных целей древним сакральным местом. Паренек слышал, что в Дангоре остались эльфийские святыни, в которых старые хозяева этого мира поклонялись некому творцу всего сущего, которого еще называли Спящим Богом. Почему спящим, где еще находятся подобные храмы — ничего этого Ютас не знал. Далее рабов привели на поляну, напоили сонным зельем и наш рыжий друг уснул.

— Ютас, а почему черный эльф так торопился? — задал вопрос Масумото.

— Как же, господин, вчерашний день был днем летнего солнцестояния, а ночь — самая короткая ночь в году. Это самый важный праздник в Дангоре. Во всех странах, где говорят на мелотском языке, отмечают этот праздник. Самые важные ритуалы, камлания у шаманов совершаются в этот день и эту ночь.

— Значит и тут тоже солнцестояние 21-го июня — неосмотрительно поинтересовался японец.

Ютас удивленно воззрился на гнома:

— Что такое "и-э-юнь"? — по буквам повторил он названия месяца — Вчера был 10-й день месяца Дракона года Песочных часов, по тирийскому летоисчислению идет десятый месяц Плевень три тысячи седьмого года от сотворения мира.

— Ютас, должен тебе признаться — сделал я знак японцу, чтобы он не вмешивался — мы не из этого мира. Мы вчера ночью заснули в наших телах, а проснулись уже в новых. В нашем мире нет ни эльфов, ни гномов, не говоря уж об орках. Магия, заклинания — все это выдумки писателей. Этого тоже ничего нет.

Паренек, услышав эту новость, впал в состояние легкого шока, которое впрочем долго не продлилось. Какое-то время он недоверчиво смотрел на нас, но в мире, где чудеса, по-видимому, являются банальностью, такой поворот не казался ему слишком шокирующим. Живой ум и любопытство быстро одолели шок и Ютас бросился расспрашивать нас о нашей жизни на Земле, обычаях, народах… По мере возможности я удовлетворил его интерес и мы вновь отправились в путь. Интересно, попробовал бы кто-нибудь на Земле заявить, что он из другого мира… Как пить дать, примут за психа. Впрочем, среди интеллектуалов можно было бы сойти и за приверженца учения о реинкарнации — мол пришелец из иного мира, родившейся в теле человека… Тут, у нас, правда, не рождение, а вселение получилось, а вселяются кто? Демоны, бесы… Тьфу! Чушь какая-то в мысли лезет! — я встряхнул головой.

Пока шли, пробираясь через лес, я все обсасывал сложившеюся ситуацию с разных сторон. Ясно, что наше попадание сюда, в этот мир носило какой-то мистический, чтобы не сказать магический характер. Я выделил два фактора, возможно оказавших влияние на перенос. Вернее даже три. Во-первых, это практически идентичные "Стоунхенджы" и тут и там. Во-вторых, время. На Земле и в Дангоре совпадают дни летнего солнцестояния. Точнее, и там и тут оказалось летнее солнцестояние, и совпали они по времени в моей жизни, а сама по себе одновременность, как я смутно помнил из релятивистской теории, явление относительное, но не стоит этими деталями забивать себе голову. И, наконец, третий фактор — сон. Когда мы попали сюда мы что делали? Правильно, спали. И я, и японец. Потом местная легенда про Спящего Бога, мой кошмар с пылающим псом. Короче, надо бы проконсультироваться с местными специалистами.

— Ютас, а как тут у вас дела обстоят с нормальными, вменяемыми колдунами? — спросил я перепрыгивая поваленное дерево — ну, там академия магии какая-нибудь, университет, школа знахарей наконец…

— Есть остров Магов в Северном океане, а в пустыне на юге, — понизив голос, слегка испугано продолжал Ютас — говорят, существует город некромантов Некрополис, откуда, правда, простые смертные никогда не возвращались.

Порасспросив паренька поподробнее, я выяснил, что свои волшебники есть практически у каждого народа. У гоблинов и орков — шаманы, у эльфов — загадочные друиды, про западные страны Ютас мало что знал, а вот у восточных народов монополию на подготовку заклинателей захватил остров Магов — все более-менее стоящие специалисты проходили подготовку в этом загадочном месте.

— А гномы, что у них сверхъестественного есть? — продолжил тему наш японец.

— Гномы? — удивился рыжий паренек — у них ничего нет. Они, ну… убогие что ли. Нет, ни о каких магах-коротышках я не слыхивал.

В итоге ничего конкретного про гномов Ютас нам не рассказал, отделавшись ответом, что мы, мол, сами когда-нибудь все увидим.

Лес постепенно стал редеть и к вечеру второго дня нашего пребывания в этом чудесном мире, мы вышли на опушку. Солнце еще не успело закатиться за горизонт, и я разглядел совсем недалеко небольшой хуторок — всего несколько строений. К нему-то мы и направились. Но прежде ограбили местных огородных пугал на предмет одежды. Хоть и рваные штаны, а не прикрыть голый зад нельзя — народ не поймет. Приоделись, спустились с пригорка, и смело постучали в деревянные ворота. За ними раздался лай собаки и спустя пару минут строгий мужской голос — Это кого там еще Жнец принес?!

Интерлюдия. Эльфы.

Мелитор, Курган Скорбящих, 11-й день месяца Дракона года Песочных часов.

Высокий, пожилой эльф, с небольшой золотой короной на седой голове, стоял возле скромной каменной могилы у огромного, шагов двадцать в диаметре дерева. Крона Пелиона — а это был именно Пелион или его еще называют в Империи Драконов "элфийский дуб" — терялась в небесной синеве. Да и синева еле-еле проглядывала сквозь листву исполинов, из которых состоял великий восточный лес Дангора. Никто не знал, как далеко тянется пуща остроухих с запада на восток — поговаривали, что не меньше недели полета орла. И здесь, в сердце эльфийского государства — столице Мелиторе, Верховный правитель грустил возле могилы своей первой и единственной жены. Больше ста лет прошло, как погибла Луминэль, но боль по-прежнему жила в сердце короля Эльдара. Раз в год он приходил к месту упокоения своей супруги и никто, ни один а ареофаг или даже Первосвященник-Друид не смели потревожить его в минуты скорби.

Но не только скорбь являлась причиной ежегодных визитов. На могиле жены Эльдар просил совета и мудрости у духа усопшей. Именно покойной жене Верховный правитель мог не лукавя поведать то, что его тревожит и волнует. А волновало эльфа многое. Во-первых, неурожай плодов Пелиона "атари" — третий за последние два года. Деревья плодоносят трижды в год, являясь основой сельского хозяйства жителей Великого леса. Каждый плод-атари состоит из трех камер — в каждой из которых находятся различные виды съедобных белковых масс. Нет урожая — нет запасов на будущее. Нельзя сказать, что эльфы голодали — такое за всю тысячелетнюю историю этого народа случалось всего несколько раз, но неурожай вселял в сердца подданных Эльдара страх и неуверенность. А те, в чьи обязанности входило следить за Пелионами — маги-анималисты Первосвященника-Друида занимались совершенно не тем. И это во-вторых.

"Нет, абсолютно недопустимо — думал про себя Верховый правитель — чтобы экспансионисты из Братства Опеки окончательно снюхались с Друидом и его учениками. А те и рады провести обряд 100 саженцев на землях людей — как же! Великая Пуща прирастает.

"А то, что этот прирост вызовет войну с Империей? А ведь эта война, тайная и кровавая, с убийцами, шпионами и ядами уже 200 лет как идет — тут Эльдар посмотрел на изображение жены, выбитое на надгробном камне, и прошептал — "Клянусь Священным Деревом, родная, я отомщу!". За спиной Эльдара раздалось шевеление, топот и, обернувшись, Правитель, увидел, как сквозь охрану пытается протиснуться его сын, глава ордена Орлов и лучший воин королевства, Листок. Единственный наследник был молод, горяч и по-эльфийски красив. Правильные и утонченные черты лица, мускулистое тело, роскошная грива светлых волос, заплетенная в две косы — вот каким был сын Эльдара. И только он мог рискнуть побеспокоить своего отца в такой момент.

Сделав знак начальнику телохранителей пропустить Листока, Эльдар прислонился к стволу Пелиона.

— Говори.

— Плохие новости, отец. Даже не знаю с чего начать.

— Начинай с самого плохого.

— Архимаг Эфсин ушел от нас.

— Во-от оно как — нахмурившись, протянул Эльдар — и где же вы ошиблись?

— Мы. — С нажимом произнес Листок — Мы ошиблись. Эфсин был не один. Помимо охраны, с ним были два Темных Эльфа, но это ерунда. Нас было достаточно: два друида, наемники из людей и мы с нашими Медведями — мы бы справились. Но Эфсин… он смог активировать алтарный камень в Старом храме и… в общем, магия крови теперь не секрет для Эссуниона.

— Она никогда для него не была секретом. Но заряжать камни только раз году в день Солнцестояния… Это не вариант.

— Отец, это еще не все. Наши маги зафиксировали прямо перед началом инициации сильные эфирные возмущения. А во время обряда Эфсин зачем-то начал заклинать одного из пленников в железного голема.

— Стой! С этого момента рассказывай все подробно.

— Мы, как ты и приказал, ждали в лесу результатов эксперимента Главы имперского Конклава. После четырнадцатой жертвы, алтарь активировался, и начались эманации. Я все тщательно записывал, а друиды мерили мощность. Она повышалась скачкообразно. Однако ходу ритуала помешали две драки. Одна с гномом — уж не знаю, как он вывернулся из рук темных. Другая — с человеком высокого роста, короткой стрижкой и… ну и он голый был.

— Дальше — раздраженно поторопил сына Эльдар.

— Эфсин зачем-то прервал инициацию и начал превращать здоровяка в голема. Причем сразу в железного. Я принял решение напасть раньше времени, так как если бы архимагу удалось так быстро наколдовать…

— Это ясно. — Прервал Листока Верховый правитель. — Ученики Первосвященника справились с заданием? Сумели нейтрализовать камень Эфсина?

— И да и нет. Защиту друиды пробили быстро, и я даже всадил в глаз архимагу стрелу. Но он сумел подключиться к источнику силы и быстро восстановиться. Накрыл себя и охрану радужным куполом. Тут бы нам и пришел конец, но парень, которого Эфсин превращал, сумел сбежать, попутно разбив алтарь.

— Человек смог разбить алтарь в храме Спящего Бога?!?

— Да. К сожалению, архимагу удалось телепортироваться и мы остались ни с чем — алтарь разрушен, Эфсин сбежал из нашей ловушки, пленники частью убиты, частью разбежались. Человек, разрубивший камень, также исчез.

Эльдар нервно хрустнул пальцами и принялся нервно расхаживать от могилы жены к дереву и обратно.

— Хорошо, давай рассуждать последовательно. — Король остановился и посмотрел в глаза сына. — Этот человек-уникум — не наша проблема. Пусть им занимаются Друиды. Наша проблема — император Эссунион, который вместе со своим архимагом Эфсином подмяли два места силы: Огненную гору, и Маатанский пик. Из-за последнего ему пришлось начать войну с двумя странами — Тирой и Дорианом. А также применить Секиру Ура. Третий раз за всю историю. И теперь, после разрушения Читал-Нуиза, под его контролем огненная и воздушная школы магии. Тира, бароны и Дориан держатся только потому, что их поддерживают островные маги со своим лазурным алтарем и магией воды. Если Эссунион найдет третье, гномье место силы — Сердце Гор, то он сможет заряжать коричневые топазы и основать школу магии земли. Ты понимаешь, чем нам это грозит?!?

— Равновесие нарушится окончательно?

— Да.

— А разве оно не нарушилось, когда Эссунион завладел своим могущественным артефактом — Секирой Бога Ура?

— И да и нет. Гномы владели очень странной святыней. Секиру можно применяться только раз в сто лет.

— Какая же от нее тогда польза?

— Сто лет артефакт накапливает энергию, и не спрашивай меня как. Для этого не нужно место силы. Это одно достоинство. Второе — это предмет дарит своему владельцу бессмертие. То самое бессмертие, которое мы уже тысячу лет не можем обрести от магии наших Пелионов. Ну и наконец, раз в сто лет Секира может выдавать на выход потрясающей мощности энергию. Артефакт выплескивает из себя мощность ста 500-таадных камней.

— Неужели это возможно?

— К сожалению, да. Первый раз Эссунион применил Секиру, когда убил первосвященников и магов гномов Лиатана. 200 волшебников, напичканные топазами и турмалинами, были буквально вмурованы в отроги Облачных гор одним чудовищным по силе магическим ударом. Эти камни, кстати, помогли будущей Империи Драконов отразить нашествие орков и основать академию волшебников. Так у острова Магов появился конкурент в лице Конклава магов. Второй раз, двести лет…

— А разве не Эссунион применил Секиру против орков полгода спустя? По слухам вожди и шаманы клыкастых были уничтожены чудовищным по силе взрывом.

— Нет, Секира тут не причем. Друиды и скауты из Братства Опеки были на поле боя спустя неделю и узнали, что в ночь перед битвой Эссунион, укрывшись магической маскировкой, пробрался к холму, где находился штаб орков, и заминировал его. В самый ответственный момент битвы он взорвал несколько крупных магических камней под камлающими шаманами и вождями кланов. Ну и приписал этот ход мощи Секиры. Это, кстати, привело к тому, что напуганные орки триста лет назад вернулись под руку Некрополиса.

— И когда же Эссунион задействовал свой чудовищный артефакт второй раз?

— Не удивительно, что ты об этом не знаешь. Это случилось двести лет назад, во время пятой войны с клыкастыми. Объединенная армия восточных и западных орков, при поддержке обученных в Некрополисе шаманов, да еще и вооруженных черными агатами, с ходу взяла несколько приграничных крепостей. Первая битва для Эссуниона сложилась крайне неудачно. Десять легионов, подпертые магами Конклава, пытались сразиться в чистом поле, сделав ставку на магию. Угольки и ветерки ударили по оркам заклинанием «огненная буря», рассчитывая пробить бреши в атакующих порядках орков, смешать нападающих и дать легионам время на то, чтобы сблизится с орками для рукопашной. Но имперцы опять попались в ту же ловушку, что и Руимон седьмой. Шаманы орков не только отразили удар магов Конклава, но и сумели вызвать заклинание зыбучих песков, в которых завязли легионы. Орки на рогачах легко обошли полки имперцев, окружили их и начали расстреливать из своих боло. Конницы у Эссуниона в тот момент было совсем мало и ее легко оттеснили и обратили в бегство. А через два часа кровавой бойни, Эссунион, видя как тает его армия и погибают наиболее боеспособные маги решился применить Секиру во второй раз. Он вызвал Пыльную бурю такого размера и мощи, что всего за час в песках Приграничья ему удалось похоронить двадцати тысячное войско, включая всех шаманов с их черными агатами. Не уцелел ни один.

— Про третий раз я знаю. Стены Читал-Нуиза.

— Да, это было двадцать лет назад. Но целью Эссуниона был не Читал-Нуиз, а Маатанский пик. Место, где концентрируется сила ветра.

— То есть Император перешел от защиты к нападению?

— Да, и это еще не самое страшное.

 

ГЛАВА 3

Хутор

Я смерил взглядом высокий деревянный забор. Прикинул с высоты своего нового двухметрового роста, что тот в высоту потянет метра на три с половиной.

«Не хило! И бревна все вон как остро заточены! Впрочем, колючая проволока подошла бы лучше…», — тут мои мысли прервал голос Ютаса, которому мы как местному жителю поручили налаживать контакт с аборигенами:

— Хозяева, пустите странников переночевать.

В воротах открылось маленькое окошко с ладонь величиной, и нас принялись внимательно разглядывать.

— Так, так — пробасил тот же мужской голос — ктыри пожаловали.

— Бродяги — шепотом уточнил для меня Ютас.

— Мы не ктыри — вступился я за нашу компанию — Нас в лесу разбойники ограбили…

— И вы решили приодеться в мои штаны от старого мундира? — язвительно прервал меня мужик.

— Топорик через забор перекинь и заходите. Только не шалите, а то Полкан порвет вас на куски!

За забором действительно слышался громкий лай. Делать было нечего, и я перекинул свою секиру через трехметровый забор. После чего хозяин открыл ворота и пустил нас внутрь. Первое, что обращало на себя внимание — это исходящая злобой собака размером с теленка. Пес скалил огромные клыки, рычал, но, послушный воле хозяина, стоял на месте. Сам хозяин был мужчиной в летах, но еще крепким и явно способным за себя постоять. В его черных волосах пробивалась седина, а на лице выделялись крупный мясистый нос и большая борода. К моему удивлению на носу сидели архаичные очки — с крупными массивными дужками, нелепой оправой, но именно очки — не пенсне, и не тем более лорнет. Одет мужик был в холщовую тунику и сандалии, в руках держал арбалет странного вида. Массивный, с прикладом и ручкой, торчащей вбок. Две тетивы над ложем и под ним, были взведены, и в нас целилось сразу два болта. В принципе все понятно — хуторок на отшибе, кто тут только не бродит, оружие при себе иметь необходимо.

— Боевой имперский стреломет! — восхищенно пробормотал Ютас, увидев арбалет в руках хозяина.

Я оглядел двор и избу. Дом — двухэтажный, с деревянной крышей и коньком. Во дворе стояло несколько строений напоминающих хлев, сеновал и странного вида вышка. Метров десять высотой с небольшой площадкой наверху. Пожары что ли отслеживать?

— Ну, что встали столбом? — проворчал мужик — проходите в дом, там и познакомимся.

По мощенной камнями дорожке, мы под конвоем хозяина прошли к дому. Проходя мимо обширного сарая, я автоматически заглянул за приоткрытую створку и обомлел. На меня глядел единорог! То есть, это потом я осознал, что никакой это не единорог, но первое впечатление было именно таким. Огромного размера — с меня ростом, массивное, серой масти животное со зверской зубатой мордой и черным рогом на лбу! Я в шоке пихнул локтем Ютоса и спросил шепотом:

— Что за зверь?

— Рогач, — тихо ответил рыжий парень — Я так думаю, этот хуторянин — бывший легионер. Полусотник, не иначе, а то и кто поболе чином. После отставки получил тут надел земли. Судите сами — иригонский арбалет, их только имперские солдаты носят, да и то рядовым такое дорогое оружие не дают. Иригон продает двухдужные стрелометы только Империи и только очень маленькими партиями. По очень большим ценам! Я когда служил у Ранглана, хозяин пытался купить контрабандную партию таких арбалетов…

— О чем это вы там шепчитесь? — подозрительно спросил идущий позади нас бородач.

— Восхищаемся вашим рогачом, господин — простодушно ответил Ютас — Дорогой, небось?

— Да уж, подороже вашего гнома будет — разглаживая усы, ответил хозяин — Разика в два, а то и в три. Кстати, что-то не вижу на нем клейма и ошейника с номером. Краденый, что ли?

— Не понял, — удивился я, входя в дверь дома — Кто краденный? Рогач?

Ютас наступил мне на ногу.

— Гнома только что с Облачных гор привезли, — зачастил парень — еще не успели зарегистрировать. Дикий он.

— Ах, дикий, — подозрительно протянул мужик. — Ну, тогда пусть в доме будет, а то сбежит еще, ищи свищи его потом.

Хорошо, что Мусамото шел первым и не слышал наш разговор. Иначе мог бы случиться инцидент. Я уже видел, как японец махает руками и ногами — поди на своей Окинаве карате занимался. Арбалет бы его не остановил.

— Вы вот что, располагайтесь в горнице, я пока на стол соберу. — Махнул рукой хозяин хутора — Сами видите, хозяйки у меня нет, живу бобылем.

Сказав это, бородач вышел в другую комнату, так и не выпустив из рук арбалета. Горница, в которой нам любезно предложили расположиться, выглядела как небольшая гостиная с длинным обеденным столом и лавками по краям. По углам стояла пара деревянных сундуков, украшенных затейливой резьбой. На стенах висели шкуры и рога каких-то животных. Освещала комнату масляная лампа, стоявшая на столе.

Сев на лавку, я заметил в углу горницы что-то вроде маленького иконостаса. Практически под самым потолком на подставке стояла медная маска человеческого лица на подобие тех, которыми пользуются на Земле во время Венецианского карнавала. С прорезями для глаз, вся такая рельефная и фактурная — очень четко отражающая черты лица, с которого она была отлита. Перед слепком лица горела тоненькая свечка. Любопытно, что это? Может посмертная маска родственника хозяина?

Додумать эту мысль мне не дал сам владелец дома, зашедший в комнату с круглым котелком в руках. Над котелком поднимался ароматный дымок. Кроме того, бородатый мужик принес деревянные ложки и буханку хлеба. Положив все на стол, хозяин сделал странное кругообразное движение у груди, глядя при этом на маску в углу, и произнес — Ну, рассказывайте хлопцы, как вас зовут, откуда родом. Меня Хмурый, а имя мое вам знать незачем.

— Я Витас. — Мне первому выпала честь попробовать варево хозяина. Я сглотнул слюну, зачерпнул ложкой горячую дымящуюся кашу не кашу, суп не суп. Гуляш! Вот подходящее слово для этого блюда. Вареные овощи, мясо и какие-то вязкие плоды в густой подливе. Ням, ням — как же вкусно!

— Это Ютас, — ткнул я пальцем в рыжего паренька — он из Тиры. Ютас, неприлично чавкая, кивнул головой. Говорить он не мог, так как весь рот был забить хлебом и гуляшом. Наголодался парень — на корабле рабов не шибко хорошо кормили, ну а два последних дня так вообще практически без еды прошли.

— А это — я указал на нашего японца, культурно пережевывающего мясо — Это… И тут я понял, что мы так и не придумали имя Мусамото. Гимли? Глоин? Дарин? На память лезли одни гномские имена из знаменитой трилогии Толкиена. Вот западло! Ладно, пусть будет Гимли. Плагиат, конечно, но на безрыбье и рак рыба.

— Да кого интересует, как зовут гнома?! — грубо хохотнул Хмурый — Пусть будет "тридцать седьмым". У нас в легионе на кухне среди рабов был гном за номером "тридцать семь". Тупой был, как мой сапог, так одни раз его так выпороли…

— Действительно, господин Хмурый. — Сделал мне и окаменевшему японцу страшные глаза Ютас — Господин Витас изволил пошутить.

— А вы что же служили в имперских войсках? — перевел тему разговора паренек.

— Да, было дело, — надулся от гордости и собственный важности хозяин дома — семнадцатый восточный легион, полусотник Демидр Эгонир!

Поняв, что проговорился насчет своего имени, Хмурый сердито засопел и очень быстро свернул разговор, предложив нам ночевать прямо на лавках. Наевшись до отвала, мы легли и стали шёпотом совещаться. Начало обсуждению положил наш гном.

— Витас-сан, да тут оголтелый расизм! — клокоча внутри прошипел японец — Гномы за людей не считаются!

— Ты, сам-то понял, что сказал? — усмехнулся я — Кстати, я тебе имя придумал. Будешь Балином.

— ЧуднОе имя — протянул Ютас — не…, у гномов таких нет.

— А что у них есть? — поинтересовался я.

— Номера. На кожу наносят "пунчу" несмываемыми чернилами.

Ага, сообразил я, это тату по-нашему.

— А разве они не против? — поразился Кивами.

— Кто ж рабов спрашивать будет? — пожал плечами парень.

— То есть тут гномы — рабы? — продолжал допытываться Мусамото.

— Тут, там, везде. — зевая, ответил Ютас. — Они везде рабы: в Империи Драконов, в Дориане, в Тире. В Тире особенно много, у нас самый большой в Дангоре рынок рабов. К нам приезжают отовсюду покупать коротышек.

— И ты считаешь, это нормальным? — жестко спросил японец — Детей разлучают с родителями, женщин уродуют наколками, издеваются, небось, над рабами все кому не лень…

— А разве в вашем мире нет рабов? — ушел от ответа Ютас.

— Нет.

— Есть — одновременно ответил я с японцем — но у нас рабство вне закона.

Мы посмотрели друг на друга, и я пояснил удивленному пареньку:

— Наши народы уже сотни лет назад отказались от рабства. В некоторых странах добровольно, в некоторых рабы и их сторонники боролись за свободу. Сейчас это все в прошлом, за исключением некоторых диких мест, оторванных от цивилизации. Рабство — аморально, противоречит изначальному стремлению человека самому решать свою судьбу, ну, и у нас его нет.

— Красиво говоришь, господин. — усмехнулся Ютас — Позволь задать тебе вопрос.

— Валяй.

— Кто убирает в твоем городе помои? Улицу метет рядом с твоим домом?

— Ну, допустим, таджики. Народ такой.

— Эти таддики — они сами решили приехать в твой город и начать убирать его?

— Пожалуй, нет. В смысле сами, но у них дома ситуация безвыходная. Им работа нужна. Их обычно бригадами привозят, по 5-10 человек.

— Кто привозит?

— Главари ихние я думаю. Посредники.

— Торговцы?

— Ну, можно и так сказать.

— Хорошо, а если таддик заболел или вдруг захотел домой поехать?

— Домой он может поехать, только у них обычно денег нет на обратный билет. Если заболел, то лечится. Сам. Не полагается ему лекарь в нашей стране.

— Лекарь не полагается, а защита? Ограбят его, что делать?

— В милицию идти.

И тут я осекся. В какую милицию?! Их менты же и грабят. Нет регистрации — плати, нет разрешения на работу — давай денег. Пасут каждый день, еще на счетчик поставят или документы отберут. У нас в Москве даже есть рынок, где этих рабов продают и покупают — Ярославское шоссе, сразу после МКАДА. Боже, каким же наивным чукотским юношей я себя выставляю! Средневековый парень и тот понимает, что наши таджики — это и есть натуральные рабы, бесправные и забитые существа, работающие за копейки или вообще за еду. Просто их рабство добровольное, но от того оно не становится менее унизительным и отвратительным.

— Я вижу по глазам, господин, что ты все понял — философски вздохнул Ютас — рабы будут всегда, в любом народе. Потому как всегда существует непривлекательный труд — вывоз фекалий и уборка, работа в каменоломнях и шахтах. Никто не хочет этим заниматься, значит надо кого-то заставить. Вот так и появляются рабы. У нас в Тире гномы еще хорошо живут — владельцы о них заботятся, лечат. Не все конечно.

— А кому принадлежат гномы? — вернул нас с неба на землю японец.

— В Дориане и Тире гражданам и гильдиям, в Баронствах — рыцарям и баронам. В Империи все по-другому. Тут граждане не имеют право владеть гномами, только государство. Их привлекают к различным общественным работам — дороги строят, мосты, укрепления против орков. Только у эльфов рабства кажется, нет — им магические создания служат, но достоверно неизвестно. О них вообще мало кто что знает.

— Умно! — оживился японец — Ведь рабство не только аморально, оно еще со временем экономически не выгодным становится. Обесценивает обычный повседневный труд. Зачем рядовому гражданину работать, если есть невольники? К тому же, разрешив свободную торговлю рабами, трудно регулировать их численность — рабы рожают рабов. Больше невольников — больше издержек на их содержание, опять падает эффективность. А о разделении труда вообще говорить не приходится. Считается, что рабство как экономическая система выгодна при экстенсивном росте…

— Росте "вширь" — пояснил Мусамото в ответ на недоуменный взгляд Ютаса. Парень слегка ошалел от этой импровизированной лекции и незнакомых терминов.

— Так вот, когда все земли распаханы, деревья выкорчеваны, — продолжал заумствовать Кивами — начинается рост "вглубь". Требуются новые методы хозяйствования, и да! Новые работники, заинтересованные в плодах своего труда. И вот рабы постепенно исчезают с подмостков истории, их заменяют сначала крепостные, а потом вообще свободные люди — фермеры и тому подобные.

Нда, в японце проснулся экономист. Очень вовремя!

— Ладно, — зевая, прервал я Масумото, — давайте-ка спать. Как говорят у нас дома, утро вечера мудренее. Продолжим завтра.

Как ни хотелось мне узнать и про рогачей, и про орков — спать хотелось сильнее. Я закрыл глаза и моментально провалился в сон.

* * *

— Это они? — брезгливо сморщился, глядя на меня, молодой щеголеватый офицер приятной наружности, обряженный в позолоченный панцирь и малиновый плащ с изящной фибулой.

— Так точно, господин энарх — угодливо ответил Хмурый — вчера вечером ко мне заявились, вели себя странно. Императора, божьего сына не чтят, личного жетона ни у кого нет. Гном беглый опять же с ними. Я сразу зажег сигнальный огонь на вышке. Думаю, либо какой-то сброд, пробирающийся в Марку, либо оркские прихвостни…

— Когда мне понадобится твое мнение, Хмурый, я его спрошу — надменно бросил хозяину хутора энарх.

Захватили нас банально, можно сказать буднично. Еще сквозь сон я услышал скрип открывающейся двери и странное позвякивание. Как потом оказалось, это звякают бронзовые поножи солдат. Я открыл глаза и увидел, что мне в лицо глядит наконечник копья, а в комнате полным полно вооруженных людей. Наш японец попытался, было вскочить и оказать сопротивление, но на него тут же навалились со всех сторон. Даже при этом гном умудрился сходу отбив рукой удар мечом плашмя, захватить руку бьющего, поднырнуть под нее и бросить нападавшего через плечо. Это тяжелого пехотинца одетого в доспехи! Вот это силища!

На гнома тут же кинулись еще трое солдат с большими овальными щитами, и участь Мусамото оказалась предрешена.

— Стойте! — крикнул я во весь голос, стараясь прекратить избиение гнома. К моему удивлению, даже будучи сбит с ног и находясь на полу, Кивами успешно защищался от сыпавшихся на него со всех сторон ударов. Он катался, уклонялся, блокировал пинки ногами, а вояки только мешали друг другу.

— Прекратить!! — раздался в дверях мощный командный голос — Всех задержанных наружу.

И вот мы стоим во дворе под пристальным, изучающим взором командира десяти бойцов.

— Я энарх четвертой сотни третьего полка третьего агросского легиона Эвбулей Дистрах — сложно представился офицер — Кто вы?

— Так, начнем с тебя — кивнул гному Эвбулей — личный номер, название клана? Молчишь? Что ж, молчать тебе до Тар-Агроса, там полковой маг быстро развяжет тебе язык!

— Господин офицер — вступил в разговор я — позвольте…

— Не позволю! — оборвал меня энарх — Будешь говорить, верзила, когда я тебя спрошу.

— Теперь ты, тириец — указал энарх на Ютаса — расскажи мне все!

Пока рыжий парень вываливал на Эвбулея рассказ о своих злоключениях, я разглядывал легионеров, захвативших нас. Десять человек — все сплошь рослые, голубоглазые, накаченные — ни одного хлюпика или толстозадого пузана. Вооружены были во-первых: овальным, обтянутым кожей щитом с бронзовыми накладками, со сферическим выступом в центре. Тяжелая штука, наверное. Прямым коротким мечом с обоюдоострым клинком и что любопытно с круглой гардой, полностью закрывающей рукоять. Я, конечно, не разбираюсь в тонкостях холодного оружия, но подобная гарда скорее характерна для шпаг. Странно. Кроме меча, на поясе, каждый легионер держал в руках двухметровое копье с граненым наконечником. Во-вторых, доспехи. Они были представлены бронзовыми поножами и кожаным панцирем — эх, плохо видно за щитами и плащами, глянуть бы как сделан. Если это просто кожаная рубаха — одно дело. Если же кожа скрывала за собой металлические пластины — другое. Вопрос в технологии. Интересно, открыто в этом мире литье или только ковка? Судя по бронзовым полузакрытым шлемам круглой формы с гребнем и белым плюмажем — железо еще полностью не вытеснило бронзу. У нас на Земле это произошло по одной простой причине — железные руды значительно более распространены, чем залежи меди и олова, которые необходимы для создания бронзы.

Я в свое время увлекался исторической реконструкцией, и кое-что в памяти у меня осталось. Если высокотемпературное (от полутора тысячи градусов) или иначе доменное литье тут не открыли, то прочного железа в этом мире нет. Кованое железо — слишком мягкий металл, сталь — слишком хрупкий. Конечно, можно сделать бутерброд: сварить железные пластины со стальными. Но это слишком дорогое удовольствие. И работает только для атакующего оружия — мечей, секир и прочего. Для доспехов сварка не подходит. Тут однозначно рулит бронза. Опять же — если много меди и олова. В противном случае более прочную бронзу вытесняет более массовое железо.

Пока я размышлял над тонкостями средневековой металлургии, Ютас успел дойти в своем рассказе до нашего побега из местного Стоунхенджа. Я отметил, что он очень ловко обошел вопрос нашего иномирного происхождения, и тайна не всплыла наружу. Чем красочней парень расписывал наши приключения, а я бы сказал злоключения, тем больше хмурился Эвбулей. Эпизод с магическим поединком и нападением эльфов Ютасу пришлось пересказать два раза — так разволновался энарх.

— Лучше бы то, что ты мне сейчас рассказал — жестко произнес офицер, — оказалось правдой. — Ибо я сейчас сообщу о происшествии в столицу и если твоя информация не подтвердиться, — энарх сильно сжал кулак, аж пальцы побелели — то тебя запытают насмерть. И я об этом позабочусь!

Ютас начал клятвенно заверять Эвбулея, что все так и было, но тот не слушая его, достал небольшую планшетку и походную чернильницу с пером. Вставив в зажим маленький лист бумаги, он обмакнул перо в чернила и стал быстро что-то писать. Мелко, мелко.

— Господин офицер воспользуется магией, чтобы отправить послание? — вновь влез со своим вопросом я.

— Господин офицер воспользуется птичкой — с нескрываемым сарказмом ответил мне Эвбулей.

После чего достал из специального кармана на плаще почтового голубя, вставил письмо в капсулу, прикрепил ее к ноге птицы и подкинул крылатого курьера вверх. Белый голубь сделал несколько кругов над хутором и улетел в противоположную от леса сторону.

— Хорошо, что я для связи со столичными родственниками вожу голубя. — Произнес энарх, поглядывая на меня — Что зыркаешь, верзила?

— Интересуюсь, что нас ждет — честно ответил я.

— Нон Эвдиклит будет решать. — Рассеяно пояснил энарх, погруженный в свои мысли. Видимо он еще был не до конца уверен в правильности своего решения. Мотнув головой, словно отгоняя сомнения, он снова заговорил — Конечно, после того как вас осмотрит полковой маг. Особенно тебя. — Ткнул в меня пальцем офицер. — Уж больно подозрительно ты выглядишь. Серая кожа, черные глаза…

Я оторопел. Не уж то не врет?! Я дернулся к бочке с дождевой водой, чтобы посмотреть на монстра, в которого превратился, но был схвачен легионерами. Рывок, и двое парней летят кубарем на землю, а я уже гляжу на свое отражение в воде. Только вмешательство энарха остановило бросившихся за мной бойцов его отряда. Из воды на меня смотрело мое новое лицо. Посеревшая кожа, и глаза! Без зрачков, абсолютно черные, однотонные. Как два пистолетных дула. В состоянии шока, я сел на землю. Выдержит ли моя психика этот постоянный стресс — сначала пылающий пес во сне, потом перенос в новое тело, садист-колдун и вот теперь превращение в монстра. Может закончить весь этот беспросветный кошмар? Кинуться на энарха и дело сделано — легионеры меня подколют и как говориться, лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Внезапно обессилев, я впал в такую черную депрессию, что когда меня и моих друзей связали по рукам, надели на шеи арканы и привязали к седлу энарховского рогача, я не сопротивлялся. Мне было просто все равно. Офицер занял свое место в седле, отряд построился в колонну и мы отправились в путь.

 

ГЛАВА 4

Тар-Агрос

Восемь часов быстрого марша прошли для меня как в тумане. Я автоматически переставлял ноги, глотал воду, которую нам давали на привалах, и даже пытался жевать твердые хлебцы и вяленое мясо — сухой паек легионеров. Местность не запомнилась совершенно — какие-то поляны перемежающиеся рощами, холмы и долины. Единственное, что отлично отложилось в моей памяти — это дорога. Шириной метров двадцать, мощеная гладкими камнями, а кое-где и плитами, с обочиной и оборудованными местами для привалов. Глядя на этот тракт, на котором мы были единственными путешественниками, начинаешь понимать, почему цивилизация начинается с дорог.

К Тар-Агросу мы подошли уже вечером. Деревень или поселков вдоль дороги не было, по сторонам — бесплодная равнина, впереди — пологий холм и на нем небольшой город, окруженный высокими каменными стенами и сухим рвом. Уже на подходе нас заметили, и навстречу из ворот выехал конный отряд. Никаких рогачей — простые приземистые лошадки и легко вооруженные всадники. В руках встречающих были коротки луки, за спинами торчали пики с флажками. Возглавлял отряд пожилой легионер с желтым плюмажем на шлеме.

— Эхау, Эвбулей! — поприветствовал командир отряда нашего энарха — Кого ты к нам привел?

— Эхау, Эшпай! — вскинул руку в приветственном жесте Эвбулей — Хмурый обнаружил этих подозрительных оборванцев вчера на выходе из эльфийского леса. Рассказывают удивительные вещи. Дескать, в заброшенном храме Спящего Бога наш архимаг совершал жертвоприношения в ночь на праздник летнего солнцестояния, на него напали эльфы… Я уже отправил голубя в столицу.

— Ты правильно сделал. — Похвалил Эшпай офицера — Давай быстро сдай пленников Эвдиклиту и срочно строй свою сотню. Лесовики опять перешли Бурунгею и грабят речные фактории наших купцов.

— Проклятые коттеры! — выругался энарх — Сколько человек даст Эвдиклит для отражения атаки?

— В бой идет весь легион. — Разворачивая коня, произнес командир всадников. — Получен приказ проучить маркграфа.

— Неужели?! — посветлел лицом Эвбулей — Мы идем на земли Лесной Марки?

— Да — донесся до нас голос удалявшегося от нас Эшпая.

Обрадованный энарх быстрым шагом повел нас внутрь ворот. Мы прошли по подъемному мосту, над глубоким, метров десять в глубину рвом и вошли в крепость. Вход охраняли тяжеловооруженные пехотинцы, пехотинцы, при поверхностном взгляде неотличимые от легионеров Эвбулея. Нарх показал подошедшему к нему часовому серебряный значок в форме шестиконечной звезды, похожий на виденный мною в американских вестернах значок шерифа. Часовой, по-видимому, командир отряда, перевернул жетон, молча задвигал губами, как будто читая по слогам, затем жестом подозвал другого солдата, подбежавшего к нему со свитком. Развернув свиток, командир пробежал его глазами, остановив взгляд кивнул сам себе, и, глядя на энарха, взмахнул рукой то ли в приветственном, то ли в разрешающем жесте. Проверка документов, — догадался я.

Пока проходила проверка, я внимательно осмотрел стены и привратную башню. Крепость была сложена из массивных обтесанных валунов тесно пригнанных друг к другу. В стыках я заметил следы скрепляющего раствора. Высота стен была около пятнадцати метров, ширина — в районе четырех — пяти метров. Я не специалист в области фортификационных укреплений, но мощь крепости не могла не впечатлить меня. Если у них такие пограничные замки, какая же тогда столица?

— Тоже работа гномов? — кивнул я головой на стены рыжему тирийцу.

— Да, наверное — пожал плечами парень — в Империи Драконов все крепости строят рабы.

— А вот эти тусклые камни — показал я на странные кристаллы, вмонтированные в стены через каждые пять шагов — зачем они нужны?

— Думаю, это магическая защита — пояснил Ютас — мне в Тире знакомый адепт… ну — это ученик колдуна, говорил, что малый имперский конклав магов раз в три года объезжает все укрепления и накладывает волшебную защиту, чтобы даже без городского заклинателя крепость могла продержаться против врагов.

— Кстати, а почему эту страну называют Империй именно Драконов? — вмешался в разговор Мусамото.

— Да, потому… — начал Ютас, но договорить не успел. Проверка закончилась, и энарх дал пришпорил зверя. Рогач мощно скакнул вперед и нас под восторженное улюлюканье и хохот солдат поволокло по брусчатке. Вот сволочь! Мой и так большой счет к этому миру вырос еще на пару пунктов. Гнома и Ютаса прилично ободрало об камни, а мне хоть бы хны! Ни одной царапины, ссадины.

Тем временем энарх продолжал на потеху публики тащить нас по земле. Ах так?! Не знаю, что на меня нашло, скорее всего, тут было все! И ненормальный мир с магами и рыцарями, и мое тело, и моя непонятная судьба! Я схватился связанными руками за аркан, подтянулся и выбросил ноги вперед. Меня еще влекло вслед за рогачом, но как только я уперся ступнями в камни мостовой — шоу закончилось. Рогач не ожидал столь мощного рывка с моей стороны и взвился на дыбы. Эвбулей покачнулся в седле, но усидел. И тут Масумомото вскочил на ноги и тоже дернул свой аркан что есть силы. А силушкой творец гнома не обидел. Бедный рогач, не выдержав двойного напора, грохнулся на мостовую, подмяв под себя энарха. Эвбулея спасло то, что он был в панцире, иначе огромная туша животного просто раздавила бы ему ребра. К нам, замахиваясь копьями, уже бежал десяток энарха.

— Что тут происходит?! — раздался у нас за спинами властный голос. Бегущих легионеров от этих слов словно вморозило в лед. Они встали как вкопанные и вытянулись по стойке смирно. Ясно. Прибыло начальство. Я неторопливо развернулся и взглянул на обладателя властного голоса. Передо мной на удивительно грациозном красном рогаче сидел Брюс Уиллис. То есть это я сначала подумал, что лысый всадник — это актер из фильма "Крепкий орешек". Но потом, приглядевшись, понял, что нет — только похож. Очень похож. Легкая щетина, лысина, мощный подбородок — нет, точно не он.

Двойник актера был облачен в доспехи легионеров, но в отличие от простых солдат вместо белого плюмажа на шлеме военачальника красовался зеленый. Кроме того, к панцирю "Брюса Уиллиса" была прикреплена золотая семиконечная звезда. Мое внимание особо привлекли два человека из окружения «актера». Они очень выделялись на фоне обычных телохранителей и слуг, которые, судя по всему, обязаны были везде сопровождать важную персону, каким без сомнения был «Брюс Уиллис». Во-первых, неземной красоты девушка, верхом на серой в яблоках кобыле. Вся в синих тонах — туника, заколка на голове, даже глаза и те были небесно голубого света. В руках всадница держала короткий жезл с бирюзовым камнем. Тоже небось маг, в смысле магичка. Нет, лучше волшебница. Наездница с интересом и сочувствием разглядывала нашу компании и меня в частности — благо было на что посмотреть. Одни мои глаза чего стоят. А кожа? Я невольно сравнил свою уродливую серую шкуру с ее чистой, нежно-матовой кожей. Молодая девушка с легким румянцем на щеках, ямочками, удивительной лебединой шеей — я чувствовал, что начиню влюбляться в нее, а ведь мы даже не знакомы! Дабы отвлечься, я посмотрел на второго персонажа.

Он обращал на себя внимание тем, что это был первый мужчина гигантского роста, которого я встретил в этом мире. Вернее второй — первый это я сам. Гигант был военным, но не имперским легионером. Экипирован не по форме — кольчуга, наручи, поножи — все нестандартного вида. Вооружен громадной секирой. Воин, поигрывая своим оружием, мрачно сверлил меня взглядом. Не, смотри, дырку протрешь — послал я гиганту ответный взгляд.

— Я повторяю, что здесь происходит? — еще раз спокойно поинтересовался владелец красного рогача. При этом он внимательно рассматривал меня, гнома, Ютаса и придавленного энарха.

— Ты и ты — указал военачальник на двух солдат — Помогите своему командиру выбраться из-под животного. Оглушенный падением рогач все еще лежал на ноге Эвбулея.

— Десятник, — кивнул "Брюс Уиллис" легионеру с красным плюмажем — три шага вперед. Докладывай.

Пожилой десятник четко сделал три шага вперед и коротко описал то, чему был свидетелем. Когда он закончил, изрядно помятого энараха уже успели извлечь из-под животного.

— Слава Императору! — ударил Эвбулей себя правым кулаком по левой части груди.

— Слава — коротко ответил ему военачальник, сделав такой же жест. Ага, это типа у них военного приветствия.

— Ну что, Эвбулей, забавляешься с пленниками? — иронично поинтересовался "Брюс Уиллис" — Может тебя в театр отправить служить? Будешь развлекать почтенную публику.

От этих слов Эвбулею кровь прилила к лицу, и он схватился за рукоять меча. Скрипнув зубами, энарх сдержался и пробормотал:

— Рогач понёс, нон Эвдиклит.

— Ах, рогач значит…

— Докладываю, нон. Пленники захвачены на хуторе Хмурого. Вышли из эльфийского леса. Рассказывают, что сбежали от архимага Эфсина во время жертвоприношения в старом храме Спящего Бога. Похоже, не врут — уж больно правдоподобно описывают детали. Оказали сопротивление. Вот этот, — энарх ткнул в меня пальцем — И этот — жест в сторону Мусамото, — личных жетонов ни у кого нет, пунчи у коротышки тоже. Считаю необходимым срочно обследовать верзилу полковым магом — с ним явно что-то не так, а также допросить всех троих с пристрастием.

— Полковым волшебникам сейчас не до них. — задумался Эвдиклит — Все маги ушли с авангардом к реке. — Кроме Эниты — улыбнулся девушке нон — Но она у нас боевая волшебница. Да, Энита?

— Да, Эвдиклит — очаровательно улыбнулась в ответ красавица — Но даже я кое-что вижу. Не зря нам в академии преподавали основы чтения ауры. Так вот у того большого парня и гнома их нет. Вообще!

Все посмотрели на нас с японцем, как на зачумленных.

— Та-а-к — протянул командующий аргосским легионом — сделаем следующим образом. Сдашь их, энарх, гражданским властям. Пусть наместник посадит эту странную компанию под замок. Вернемся из похода — я разберусь. Волдер — наш лучший полковой маг — посмотрит их. После чего будем решать. Все ясно?

— Так точно — ударил себя кулаком в грудь Эвбулей — Сдать наместнику.

— Да, и срочно выдвигайся своей сотней к факториям, — приказал нон — твой полк уже на марше.

— Господин нон, секундочку — очнулся от столбняка я — я имею важные сведения…

Но нас уже толкали вперед древками копий, а нон со свитой ускакал по направлению к воротам.

* * *

Кап… Кап… Еще одна капля. За ней другая. И так пять капель в минуту, триста в час. За двое суток сидения в темном и сыром каземате с крошечным окошком я успел считать и пересчитать их количество не один раз. Капало с потолка прямо на деревянные нары, а значит на меня. Эх, если бы тут какая-нибудь емкость была, можно было бы подставить. Но после кормления пустой баландой два раза в день, тарелку и ложку тюремщики забирали обратно. Не положено! Я подозреваю, что эта фраза — она одинаковая у всех тюремщиков во всех мирах. Вот сколько этих миров существует, пусть даже бесконечно много, в каждом охранник говорит заключенному — Не положено.

Единственная радость — мое тело стало малочувствительно как к жаре и холоду, так и к сырости. А вот чувство голода было постоянным, терзая меня чуть ли не ежеминутно. Две миски пустой похлебки, да половины буханки хлеба — на день.

Тут я вспомнил про календарь. В одиночке ведь полагается вести календарь. Граф Монте-Кристо вел. Или пытался вести. Точно, пытался, но потом потерял счет дням. И Робинзон Крузо вел. Правда, он на острове жил, а я в камере сижу — пять метров на пять. Но все попросторнее будет, чем в наших СИЗО, где народ утрамбован, что сельди в бочке. Я читал, что Бутырской тюрьме в такой одиночке как у меня до десяти человек может сидеть. Спать по очереди. Ну, и остальные прелести скученного существования. А у меня персональная параша и двухразовое бесплатное питание.

"Все-таки оптимизм — великая, вещь" — подумал я, выцарапывая щепкой первую отметку на стене. Значит так, перенесся я в этот мир в ночь с пятницы на субботу. Субботу, 21-е, провел в бегах от сумасшедшего мага, 22-е тоже. По вечер мы вышли к Хмурому, а 23-го нас уже арестовал энарх. Сегодня значит четверг, 26 июня, 2008 года. По земному летоисчислению. В Дангоре же свой календарь. У разных народов разный. Я уже обратил внимание на то, что в этом мире отсутствует луна. Допустим, пару предыдущих ночей можно было списать на то, что местный спутник находится в фазе новолуния, т. е. закрыт планетой от солнца. Но не может же это продолжаться вечно! Теперь понятно, почему такое внимание в календаре здесь уделяют созвездиям — здесь нет лунных циклов, и созвездия — единственные астрономически значимые объекты в небе. Конечно, кроме солнца, которое местные называют Савитри. Эльфийский календарь, как я понял из рассказов Ютаса — самый распространенный. Кажется, он говорил, что сейчас идет месяц Дракона года Песчаных часов. Вообще, как я заметил, тут драконов очень любят. Страна тутошняя именуется Империей Дракона и месяц назван по имени этого… кого? Животного? Чудовища? Ладно, пусть будет представителем фауны. Обдумать этот вопрос мне не дал раздавшийся в двери скрежет.

Справившись с заржавевшим затвором, в камеру ввалились трое тюремщиков во главе с усатым пузаном.

— Собирайся — обдавав меня перегаром с ног до головы, приказал пузан.

— Что собирать-то? — иронично поинтересовался я — У меня только штаны и больше ничего.

— Не умничай, — начал подталкивать меня к двери тюремщик — умничать будешь на суде у господина Наместника. Он любит таких живчиков.

Вот значит как. Наконец дело дошло до дела. Судебного. После того, нашу компанию разлучили, а меня запихнули в сырую темницу, я два дня пытался добиться свидания хоть с кем-нибудь из администрации. Судья, прокурор адвокат — кто угодно. Правда, я не уверен, что местное средневековое правосудие дошло до идеи адвокатуры и защиты прав заключенных, но тем не менее. Что-то делать ведь надо было. Жалобы я писать не мог, так как не знал письменного языка. Да и тюремщики в ответ на мою просьбу дать мне бумагу и чернила лишь обидно рассмеялись, сказав, что их недельного содержания не хватит, чтобы порадовать бумагой вшивого пленника. И вовсе я не вшивый, кстати. Нет, вшей и клопов тут хоть завались. Гнилая солома на нарах, вместо матраса — идеальное место для их размножения. Но с моей кожей, у них что-то не заладилось. Она у меня такой плотной и твердой стала, что даже щетина на лица не растет. Вот и обломилось счастье у местных паразитов.

Пройдя по темному коридору со множеством дверей, мы очутились на каменной лестнице, освещенной чадящими факелами и с полным отсутствием каких-либо перил. Нда… С техникой безопасности в этом мире проблема. Так и упасть в пролет можно — костей не соберешь. Минута на спуск, и я в сопровождении тюремщиков внизу. Яркое солнце ударило мне в глаза, заставив прикрыть их руками. Я огляделся и понял, что мы спустились ко входу в башню, где у имперцев была организована тюрьма.

Снова пройдя по длинному коридору, мы, наконец, остановились перед двухстворчатыми дверями. Их охраняли двое стражников, одетые в тяжелую броню и вооруженные чем-то смахивающим на земные алебарды. Мой тюремщик осторожно постучался, а затем, потянув на себя створку, осторожно заглянул внутрь. Его бормотание прозвучало невнятно, зато крик, раздавшийся в ответ, был резок и лаконичен:

— Заводи!

Меня ввели в просторную комнату с большими окнами, разделенную на три части и я, наконец, увидел своих друзей — гнома и Ютаса. Они в компании каких-то оборванцев сидели за железной решеткой. Еще одна часть зала была выделена под публику. В ней стояли длинные скамьи, сейчас пустовавшие. Я пригляделся и увидел, что в дальнем конце помещения на помосте стоит массивный стол. Во главе стола восседал невероятных размеров толстяк с багровым лицом. Вокруг него суетились люди в фиолетовых мундирах. Сам толстяк был обряжен в багровую мантию, а на его лысой голове красовался золотой обруч, украшенный драгоценными камнями. Этот красномордый начальник прямо за столом с бумагами и документами жрал жаренное мясо. Никакими приборами он не пользовался — ни ножей ни вилок я рядом с ним не заметил. Грязные жирные пальцы он, не долго думая, вытирал о своих подчиненных, заливаясь при этом ухающим хохотом. Про себя я окрестил начальника "Весельчаком У" по аналогии с одноименным персонажем из фильма "Гостья из будущего".

Я еще раз оглядел весь этот театр абсурда и пал духом. Это не суд — балаган какой-то. Меня запихнули за решетку и, отодвинув оборванцев, я протиснулся к своим друзьям.

— Эхау, Мусамото, эхау Ютас — поприветствовал по-мелотски я своих друзей — Как жизнь?

— Сам видишь, как — мрачно кивнул японец на решетки, которые нас окружали.

— Говорите тише — показал глазами Ютас на группу пленников, сидящих и стоящих рядом с нами в клетке. Трое крепко сбитых мужчин кучковались вокруг одноглазого звероподобного предводителя. Все четверо было одеты в цветные рубашки, кожаные безрукавки, штаны и сапоги. Ни одного бритого лица — сплошь физиономии украшенные нечесаными бородами, а кое-где и шрамами. Кроме компании бородачей и нас в клетке находилась еще пара-тройка личностей, чья профессия и жизненное призвание не оставляли сомнений. Руки, испещренные татуировками, рубцы от кандалов. Преступники — они и в Африке преступники.

Не успел я их толком рассмотреть, как откуда-то появилась невзрачная личность в потертом мундире. Остановившись перед помостом, он повернулся лицом к пустым скамьям и торжественно провозгласил:

— Начинается суд! Всем молчать! Председательствует в суде его превосходительство наместник Тар-Агроса господин Эфдикл Великолепный! Ведет суд и подает дела на рассмотрение секретарь суда господин Эвпулей. Да свершится правосудие во имя Единого Бога и его Сына Императора!

Эфдикл Великолепный встретил оглашение состава громким рыганьем и в первый раз оглядел подсудимых мутным взглядом. По-видимому, увиденное ему не понравилось и он, нахмурившись, позвонил в колокольчик. Из неприметной двери позади президиума, выскользнул тощий слуга с кувшином и кубком в руках. Оттолкнув руку с кубком, наместник завладел кувшином и сделал из него громадный глоток. Все находившиеся в зале суда с благоговением смотрели, как что-то явно спиртное перекочевывает из литровой емкости в желудок толстяка. Вытерев губы рукавом мундира, "Весельчак У" приказал начинать.

Начать решили с компании бородачей. Тюремщики вытолкали их из клетки и подвели к помосту. Секретарь суда зачитал обвинение. Ватага лесовиков Одноглазого Килона обвинялась в разбойных нападениях на фактории имперских купцов, захвате пленников для целей выкупа, неподчинении законным требованиям представителей власти. Килону также вменялось почему-то неуплата налогов и отсутствие регистрации. Далее шел перечень статей Кодекса уложений, по коим статьям выходила Килону и его товарищам вышка через повешение.

— Что можешь сказать в свое оправдание, Килон? — зевнул в лицо предводителю шайки Эфдикл.

Килон не воспользовался правом последнего слова, а просто харкнул в сторону судьи. Плевок атамана попал аккурат в бокал Великолепного отчего у того чуть не случился сердечный приступ. Толстяк побагровел, вскочил на ноги и заорал диким голосом. На девяносто процентов его вопли состояли из первоклассных матерных оборотов. Послушав все это, я сильно продвинулся в изучении нецензурной лексики мелотского языка. Наконец Весельчак У плюхнулся в свое кресло и с минуту приходил в себя, тяжело отдуваясь.

— Ладно, — отдышавшись, произнес толстяк — Килон и его шайка приговариваются к пове…

Тут к наместнику подскочил тот самый сморчок, что объявлял состав суда и что-то стал объяснять, показывая бумаги. Тот кривился, но, не прерывая, внимательно слушал своего чиновника. Когда тот закончил шептать и выпрямился, наступила тишина.

— Приговариваются к передаче в государственную собственность без права выкупа — закончил удовлетворенный данными объяснениями наместник — Давайте, следующих.

Атамана с ватажниками ответил обратно в наш загон, а наружу вывели растатуированных личностей. С ними Великолепный церемониться также не стал и каждому влепил по десять лет каторжных работ без права досрочного освобождения. И все это не отрываясь от еды.

Наконец дело дошло до нас. Еще на выходе из клетки я предупредил друзей, что буду говорить от лица всех. Писарь долго рылся в бумагах, но так и не смог ничего найти на нас. Он недоуменно пожал плечами и, заикаясь, проблеял:

— Господин Наместник, на этих троих у меня ничего.

— Как ничего? — прочавкал наместник — Раз попали к нам, значит рыльце в пушку. Ищи дальше.

Еще десять минут бесплодных поисков, и потерявшей терпение толстяк, тяжело вздохнув, приступил к нашему допросу.

— Начнем с тебя, верзила. Имя и личный номер.

— Дело в том, что у меня нет номера. Зовут меня Витас, я из другого мира. Попал сюда…

— Мне плевать, откуда ты попал сюда. Какой личный номер?

— Да нет у меня номера. Откуда бы ему взяться?

— У всех есть номер. У меня, у секретаря, даже у твоего гнома есть. Стоп. А пунча где?!

— Об этом я пытаюсь сказать, мы…

— Пунчи нет. Ясно, гном беглый. Или дикий.

— Он из Дориана. Его и еще трех гномов ввез дорианский аристократ, возможно дипломат и вместе с еще двадцатью с лишними рабами передал черным эльфам. Все они были предназначены для жертвоприношения. Архимаг…

— Ах еще и архимаг… — с иронией в голосе протянул Великолепный, отхлебнув из кувшина, и с некоторым трудом снова сфокусировав взгляд на мне. Выдержав небольшую паузу, мотнув головой и чертыхнувшись, толстяк продолжил, повышая голос. — Слушай, ты что здесь, меня за идиота держишь? Какие разэтакие эльфы, какой, растак и растуда твою, дорианский дипломат!? Что ты мне заливаешь тут!

— Ничего я вам не заливаю!! Рассказываю, все как было.

— Так. Давай с начала. Личный номер какой?

— Да нет номера!! Я из другого мира, попал в это тело около недели назад. Тело было без номера!! Я вообще не знаю, о каком номере вы говорите. И гном не знает. В его теле не гном, в его теле человек! Масумото подтверди.

— Хай — почему то по-японски подтвердил Кивами.

— Тебе, гном, слова никто не давал — рыкнул в сторону Масумото Наместник — Еще не хватало, чтобы у меня в суде начали разговаривать стулья и столы.

Терпение Масумото видимо лопнуло, и он бросился на Великолепного. Если бы я не повис на его плечах, успокаивающе шепча: "Масу, спокойно, Масу терпение" — никакие тюремщики бы не смогли помешать японцу подпортить Наместнику его великолепие. Уняв гнома и успокоив охранников, я вернулся к разговору с Эфдиклом.

— Господин Эфдикл, гном не гном, а человек. Имуществом быть не может. Я не из этого мира и не знаю, какие тут законы насчет гномов…

— Иномирное происхождение… эта… — Великолепный в досаде щелкнул пальцами — а, вспомнил! Не освобождает от соблюдения законов! А они у нас в Империи просты. Каждый гражданин, раб или приезжий должен быть зарегистрирован по месту проживания. Каждому выдается личный номер, выбитый вот на такой звезде — Наместник продемонстрировал нам тыльную сторону уже виденной мною при въезде в город у Эвбулея медной шестиконечную звезды. Я рассмотрел идущую по окружности-основанию лучей звезды гравировку, и в центре еще несколько символов, возможно — тот самый личный номер, о котором говорил Наместник — Конечно, некоторые преступники думают, что могут жить под чужим номером. Но они заблуждаются! Когда гражданин получает персональный код или переезжает на новое место жительства, он оставляет в местном магистрате отпечаток большого пальца правой руки. Так что всегда можно сверить — тот человек или не тот.

— Что касается вас, то я не верю ни единому вашему слову. Какой архимаг, какие эльфы? Эльфов не видели в имперских землях уже пару сотен лет. — Рыгнув, «его великолепие» успокоился, и продолжил поскучневшим голосом — Итак, на лицо нарушение пункта пятого Имперского Кодекса Уложений — отсутствие регистрации и пункта седьмого подпункта третьего — владение, кража, сговор или помощь в отношении беглого гнома, побуждение к бегству гнома либо незаконный ввоз гнома через границы Империи. Карается…

И тут великолепную речь Великолепного прервал все тот же сморчок с ворохом бумаг — Нашли, господин, нашли! Тройка этих подозрительных людей была помещена под стражу по приказу нона Эвдиклита. Предлагается продержать их в тюрьме, до его возвращения!

— До его возвращения?! Как мило! Сами все решим!

Далее Великолепный выразился в духе того, что испражняться он хотел на распоряжения нона. Пока его нет — он главный в городе. А Эвдиклит может отправляться… и тут Весельчак подробно описал место, где по его мнению должен очутиться командующий агросским легионом. Я в первый раз в жизни встретил столь живописное и красочное описание нижней части пищеварительного тракта.

— Секретарь, пиши. Гнома конфисковать в государственную собственность. Отправить на западную каменоломню. У нас там недобор рабов? Вот и восполним убыль. Верзилу за незаконный ввоз гнома и отсутствие регистрации приговорить к трем годам каторги. Отправьте его в карьер тоже. Вон какой он здоровый. Пусть поработает на благо Империи — потаскает валуны. Будет знать, как не соблюдать наши законы и уложения. Теперь ты, парень. У меня написано в бумагах, что ты тириец?

— Да, господин.

— Выкупить есть кому?

— Торговец Ранглан мог бы за меня поручиться, но я не знаю, выкупит ли он своего бывшего приказчика.

— Ты ему все-таки черкни письмецо. Я велю тюремщикам передать тебе бумагу. Авось клюнет. А пока приговариваешься к году исправительных работ. У тебя ведь регистрации тоже поди нет? Ну вот, и ты туда же. Нехорошо!

Нда! А я когда-то плевался в адрес российского басманного правосудия. Считал его диким и нецивилизованным. Но все познается в сравнении. О, как быстро, в зависимости от конкретных обстоятельств, могу меняться взгляды! Неделя в средневековье и я уже был бы счастлив, оказаться в нашем суде — с нашими судьями, адвокатами и прокурорами. Лишь бы не видеть эту чавкающую свинью. Впрочем, от вида Великолепного нас быстро избавили. Суд, вернее судилище, закончилось, и всех осужденных отвели в одну большую пересыльную камеру. Ожидать этапа на каменоломни.

 

ГЛАВА 5

Посланник Бога Ура

— А ну, убрал свою задницу с нар — от сильного толчка Ютас полетел на пол.

Толкнул паренька лесовик из шайки Килона с черной бородой, размерами и формой смахивавшей на лопату. Это про таких сочиняют стихи: "…Мужчины как бочки наполнены пивом, Мужчины так редко бывают красивы. Бывают с плешиной, бывают лохматы, И с бородою размером с лопату…". Сам атаман Одноглазый на это только одобрительно улыбнулся. Что ж, все понятно. Ватажники с самого начала хотят себя обозначить, как говорят уголовники, центровыми. Ведут себя нагло, развязано. В камере заняли три лежанки из четырех наличествовавших. Сначала под раздачу попали представители криминального мира Тар-Агроса. Одна драка, пара тычков, и уголовники признали за Килоном власть. И теперь только угодливо посмеивались в ответ на все выходки лесовиков. Рано или поздно наши интересы с ватажниками пересеклись бы.

"Что ж, лучше рано…" — подумал я, вскакивая на ноги — "мужиков надо поставить на место". Не смотря на свое элитарное высшее образование и утонченное воспитание, я не чуждался простой, элементарной драки. Утверждай себя везде: где надо умом и самообладанием, а где надо — силой. Так нередко говорил мой отец, пока был жив. И еще он говорил, что мужчина должен быть мужчиной, какой бы жизненный путь себе не выбрал. Это были не только слова. Именно он отвел меня на мое первое занятие по каратэ. В более зрелые годы, став самостоятельным, я бросил тренировки. Учеба поглощала очень много моего внимания, а если к этому прибавить друзей, веселые компании, девушек, то на все это мне уже не хватало двадцати четырех часов в сутках. Моей подготовки всегда хватало, чтобы набить наглую физию зарвавшемуся хулигану, а эти были ничем не лучше их.

Почувствовав своим звериным нутром, что намечается разборка, лесовики сгруппировались вокруг предводителя. Все-таки мой приличный рост и размеры внушал некоторое уважение. Рядом со мной пристроился Мусамото. Двое против четверых. Что ж, расклад в нашу пользу — один японец смог бы положить их всех. А против нас двоих у людей Килона шансов нет. Эту мысль я проиллюстрировал боксерской тройкой в корпус и голову ближайшего лесовика. Сначала легкий джеб левой в челюсть — мужик отшатнулся назад, потом подшаг и апперкот в корпус и солнечное сплетение — ватажник, всхлипнув, согнулся, и завершающий крюк в голову. Товарищ в нокдауне, можно открывать счет.

Не сочтя гнома серьезным противником, оставшиеся трое членов шайки во главе с атаманом кинулись на меня. И зря. С оглушающим криком Кии-ии-ии-йа! — японец выскочил вперед и нанес стремительный прямой удар основанием ладони в грудь бросившегося вперед лесовика. Сётей — кажется так называется этот прием в каратэ. Широкоплечий бородач издал жалобное "оох!" и упал на колени.

Отбросив в сторону своего поверженного товарища, на гнома кинулся следующий ватажник. Он широко размахнулся, но японец не стал дожидаться удара и вошел в клинч. Мне только и оставалось удивленно наблюдать, как низкорослый гном заламывает человека в полтора раза больше себя. Но именно на свой невысокий рост сделал ставку Мусамото. Он прихватил левую руку соперника и уперся плечом в живот лесовика. Тот слегка опешил от неожиданности и попытался достать коротышку с правой руки. Благо и размахнулся уже, но гном стоял так близко, что удара не получилось. Затем японец просунул свою левую руку между ног ватажника и, крякнув, рванул его на себя. При этом Кивами опустился на правое колено. Получилась классическая "мельница" — прием из вольной борьбы. Мужик взмыл в воздух, перевалился через гнома и с шумом грохнулся на каменный пол между мной и Мусамото. Падение не сломило его дух, и он попытался вскочить. Тут мне пришлось вмешаться и пробить ногой по его голове. Удар получился как в футболе — прицеливание, размах и подъем моей ступни врубается в челюсть члена шайки. Три ноль в нашу пользу.

— Вожак мой! — поторопился крикнуть я, прежде чем гном успел добраться до Килона.

Японец приглашающее махнул рукой, сделав несколько шагов в сторону. Мол, поле битвы свободно. Надо сказать, что Одноглазый не испугался и не стал повторять ошибок своих бойцов. Подняв руки к голове, Килон принялся кружить вокруг меня. Сначала он сделал пробный выпад рукой, потом неприцельный пинок ногой — товарищ явно прощупывал мою оборону. Я решил, что буду защищать только голову, а в остальном положиться на удивительные свойства моей кожи. За последние сутки она еще больше огрубела и сейчас напоминала хорошо продубленную и просоленную шкуру какого-нибудь носорога. Счастье, что этот процесс не задел костей и мышц, и я двигался столь же свободно, что и раньше, хотя и чувствовал некий дискомфорт, в первую очередь психологический. Тем временем, Одноглазый решился войти в размен и нанес несколько мощных ударов мне по корпусу. Бум, бум, о — раздался тупой звук при соприкосновении кулаков Килона с моей шкурой. Ошарашенный атаман отскочил назад, дуя на костяшки пальцев.

Вот и ответ на мой вопрос — я явно продолжаю превращаться в голема. Проклятый колдун! Сволочь!! Меня захлестнули такие сильные эмоции, что следующий наскок Одноглазого я встретил сильнейшим мае-гери в живот — прямым ударом ногой в карате. Вспомнив навыки, которые мне привили на занятиях в детстве, я умудрился все сделать по канонам каратэ — подтянуть колено к животу, вынести бедро и пружиной распрямить ногу (корпус идет назад, нога вперед). Удар, потряс Килона, отбросив его назад к нарам. Но это еще было не все. Я прыгнул вслед за атаманом и мои руки начали работать как поршни двигателя — туда, сюда, вперед, назад. Я истошно лупил Одноглазого, безо всяких правил бокса, карате или какого-либо другого боевого искусства. Атаман пытался сопротивляться, закрывал руками голову, но все бесполезно. Я пробил его защиту, после чего рассек лоб, сломал нос и просто вбил в пол. Продолжить мне не дал Мусамото, схвативший меня сзади. "Матэ" — крикнул японец, оттаскивая меня от побитого Килона.

Поле боя осталось за нами. Хрипло дыша, я сел на нары и попытался вспомнить, что означает "матэ" по-японски. Хватит? Стоп?

— Масу, а что ты сейчас крикнул? — спросил я Кивами по-английски.

— Матэ — в дзюдо, карате и джиу-джицу — сигнал к остановке схватки — разгладил свою гномью бороду японец — Означает, стой, остановись.

— А откуда ты знаешь все эти термины?

— Я с трехлетнего возраста занимаюсь тотэ.

— Тотэ?

— Старое название карате.

— Ясно. А школа какая? Ну, там сётокан, кёкусинкай?

— Зачем школа, Алеша-сан? Школы — это для иностранцев придуманы. У нас в семье тотэ занимаются уже двести лет. Дед учит отца, отец сына и так далее…

— Давно хотел тебя спросить: правда, что карате изобрели окинавские крестьяне, потому что самураи запрещали им носить оружие? А они сражались с ними голыми руками?

— Сказки. После завоевания Окинавы самураями из княжества Сацума, за триста лет не было ни одного восстания или бунта. Да и с кем сражаться? Гарнизон сацумцев на Окинаве состоял, кажется, из двадцати самураев.

— Двадцати?! Откуда же тогда карате у вас появилось?

— Дедушка говорил, что переселенцы из Китая завезли.

Пока мы перекидывались словами, отходя от напряжения схватки, разбойники с трудом поднялись на ноги и стали перекладывать своего избитого вожака с пола на нары. Зрелище Килон представлял ужасное — заплывший глаз, сломанный нос, все лицо в крови. Знатно я его отделал. Надо перевязать рассечение на лбу, решил я. А то заработает еще заражение крови. Одноглазый, конечно, сволочь, но от гангрены тут, наверное, не лечат. Хотя если целители используют магию вместо антибиотиков… Что я вообще знаю об этом мире?

Встав с лежанки, я подошел к компании ватажников и, не церемонясь оторвал кусок ткани от рубахи одного из них. Разбойники опасливо посторонились, и я наложил повязку на лоб атамана. Замотав голову, я уже отворачивался, когда Килон, привстав с лежанки, со всей силы ткнул мне в бок чем-то острым. Я услышал как что-то скрежетнуло по коже и почувствовал легкую боль, как от пореза. Упругим мячиком метнулся к нам гном, сходу выбивая из руки атамана нож. Нет, не нож Я обернулся и увидел, что это была металлическая заточка, которую Одноглазый прятал в сапоге. Фактически острый штырь. Это он мне, значит, в печень целил! Я ощупал правый бок и осмотрел порез, но ничего серьезного не обнаружил. Крови нет, так, царапина. Атаман, ударив меня заточкой, растратил последние силы и откинулся обратно на лежанку. Члены его шайки поспешили рассредоточится по камере. Понятно, бояться, что им тоже перепадет на орехи.

Я посмотрел на измочаленного Килона и решил не связываться. Забрал заточку и, повертев в руках, спрятал ее в соломе. Правильно, кстати, сделал, потому что в тот момент, когда я припрятывал оружие, дверь камеры открылась, и внутрь вошли тюремщики все с тем же вечно подвыпившим пузаном во главе. Оказывается, принесли бумагу и чернила для Ютаса. Оставив приспособления для письма, и предупредив, что если Ютас без толку замарает бумагу, с него сдерут плетьми шкуру, охранники отбыли восвояси, а рыжий паренек, высунув язык, принялся строчить письмо своему хозяину-купцу.

— Ютас, а родители у тебя есть? — поинтересовался я — Напиши им, а не купцу.

— Сирота я. Отец работал капитаном на господина Ранглана. Два года назад корабль был захвачен пиратами Северного Архипелага. Вообще тирийцев они не трогают — у Тиры с ярлами договор и даже военно-морская база на одном из островов.

— Почему же тогда на судно напали?

— Господин Ранглан отказался дать мзду предыдущему префиру торговли — "я, мол, и так гильдии плачу за защиту". А префир обозлился и подговорил пиратов напасть на торговое судно купца. Ничего, конечно, доказать не смогли, хотя страховая гильдия даже военное судно послало захватить тех пиратов, что напали на отца. Хотели допросить их. Но ничего не вышло — те как сквозь землю провалились.

— Скорее сквозь воду — пошутил я — У вас тут страхование развито?

— Только в Тире. В Империи и Дориане считают все это глупой тратой денег.

— Хорошо, а мать?

— Год назад заболела стылой лихоманкой и умерла. Как отец пропал, нам пришлось переехать из хорошего дома в трущобы у каналов. Мать шитьем зарабатывала, но совсем немного. В тот месяц наводнение случилось, пришла высокая вода и первый этаж дома затопило. Сыро, холодно, вот и подхватила болезнь.

— Так ты один в семье был…

— Да. Как мать помирать стала, подозвала к себе и говорит — "Иди к господину Ранглану, он отца помнит и тебя не бросит одного". Так и вышло. Пристроил меня к делу, выучил считать, писать…

— А дедушки, бабушки, тети, дяди?

— Отец сам родом из Баронств. Бежал в Тиру, когда дед был предательски убит. Он по поручению своего сеньора поехал в замок барона Г`Адира и там…

— Стоп, Ютас, а как твоя фамилия?

— Г`Астэн.

— То есть твой дедушка тоже Г`Астэн?

— Да.

— Ну, продолжай. Дедушка, стало быть, был убит…

— А барон, чьим вассалом был дедушка, проиграл битву с Г`Адиром. Отца ранили, но ему удалось спрятаться в высокой траве. Возвращаться в замок нельзя — там уже хозяйничали враги, вот он и направился в Тиру. В Тире принимают всех, но в городе аристократов нет…

— Стоп, а твой отец, стало быть, аристократ?

— Да, рыцарь сеньора Г`Уртана.

— Которого убили в битве?

— Совершенно верно. Так вот, жить на что-то надо, и отец нанялся в Тире на военное судно. Морским пехотинцем. Оружием-то он хорошо владел. За десять лет дорос до лейтенанта, закончил военно-морскую академию, сдал экзамен на чин капитана. Но военных капитанов много, корабля ждать долго. Нанялся к торговцу Ранглану. Ну, а дальше…

— Понятно. А что же родственники по линии матери?

— Мама, она из беженцев. Сорок лет назад ее родной город Читал-Нуиз, который тогда назывался Нальт, захватила Империя. Родилась она в большой семье ремесленников. У дедушки была своя гончарная мастерская, мама стала его седьмым ребенком. Император осадил Нальт, когда ей исполнилось шестнадцать. Три месяца легионы с воды и с суши штурмовали город, но жители стойко отражали все атаки. Все ждали, что вот-вот придет помощь из Дориана или Тиры. Но так и не дождались. На четвертый месяц к Нальту прибыл сам Владыка. Он сотворил страшную волшбу и заговоренные лучшими магами стены рухнули. В город вошли легионы. Три дня горел Нальт. Дедушка смог ночью с семьей выбраться на берег Верингеи и купить место на торговой ладье, которая проплывала мимо. Вывести всех денег не хватило, и сам он остался.

— Печальная история.

Мы помолчали, каждый, вспоминая своих родителей. Как не крутись — а мы оба с Ютасом сироты. Одни на всем свете. Хотя нет, у меня есть дядя. Впрочем, он в ином мире, так далеко, что считай, и его нет.

— Стало быть, парень, твоя семья тоже пострадала от Эсуинона — я впервые услышал басовитый голос Одноглазого. Атаман с трудом приподнялся на нарах и уставился на нас.

— Жнец тебя побери, верзила — простонал сквозь зубы Килон — Был у меня один глаз, теперь и тот еле видит.

— Я не верзила, я Витас — мое спокойствие не могли поколебать никакие проклятия — Запомни это и другим передай.

— Договорились, Витас, а меня можешь звать Одноглазым.

— Вот и познакомились.

— Я слышал, что ты плел на суде этой жирной крысе — усмехнулся разбитыми губами атаман — Решил закосить под психа? Умно! А зачем гнома приплел? Ему все одно каменоломни светили.

— Встречный вопрос — решил я уклониться от объяснений — Кто такой Эсунион?

Вся камера, кроме нас с гномом грохнула от смеха. Смеялся, корчась от боли, одноглазый Килон, его подельники, уголовники. Даже Ютас, и тот улыбнулся.

— Ну, ты и повеселил нас, Витас — утирая слезы из единственного разбитого глаза, сказал атаман — давненько так не смеялся.

Я промолчал. Как там в Библии говориться? Нечего метать бисер перед свиньями.

— Или подожди — уставился на меня Килон, сообразив, видимо, что я и не думал шутить — ты что?! Действительно не знаешь кто такой Эсунион???

Тут уж на меня во все глаза уставились все сокамерники.

— Вооот оно как — протянул атаман — Действительно нездешние вы. Ну, слушай тогда.

Одноглазый удобно расположился на нарах, подоткнул под себя солому и принялся рассказывать.

Триста с лишним лет назад к востоку от Поднебесных гор, которые иначе еще называют Облачными, существовало небольшое государство Маатан со столицей Читал-Маат. Правил Маатаном король Руимон седьмой. Все было хорошо у Руимона — и высокие доходы от торговли по реке Бурунгея (Читал-Маат стоял на слиянии рек Медной и Бурунгеи), и шахты, где добывали медь и олово, красавица жена, дети, мирные соседи. Но однажды эта идиллия кончилась. Из южных степей пришла огромная орда орков. Сходу взяв пограничные крепости и Тар-Суран — второй по величине город Маатана, орки подошли вплотную к столице. Там не обошлось без предательства, Тар-Суран сдался без боя — кто-то ночью просто открыл ворота города.

Делать было нечего, и Руимон собрал войско, чтобы дать генеральное сражение. Две с половиной тысячи всадников — цвет маатанского рыцарства — и двадцать тысяч пехотинцев ополчения были вырезаны клыкастыми тварями меньше чем за четыре часа. Руимон, начав битву, совершенно не позаботился о разведке и выяснении тактики ведения боя орками. Последние были вооружены огромными луками — боло и первый час битвы притворно отступали назад, осыпая рыцарей стрелами. Вторая ошибка короля состояла в том, что он сразу бросил в бой тяжелую конницу в надежде разбить построения орков. Пехоте отводилась второстепенная роль — добить оставшихся в живых завоевателей. Однако клыкастые твари не стали подставляться под таранный удар бронированной кавалерии и в притворной панике рассыпались в стороны. Военачальники Руимона не учли также, что рогачи, на которых ездили орки — значительно быстрее и выносливее лошадей. Таранной сшибки не получилось и постепенно конные рыцари были выбиты стрелами. Погибло около тысячи дворян, остальным удалось отступить. Третью и последнюю промашку король допустил, когда отдал приказ пехоте догонять погибающую конницу. Занятие само по себе глупое, а на поле бое еще и опасное. Порядки маатанцев растянулись на добрую лигу, и орки показали Руимону, что такое настоящий таранный удар. Собравшись в кулак, вожди клыкастой орды выставили вперед бронированную гвардию (доспехи были далеко не у всех орков) и ударили по растянувшимся порядкам людей. Рогачи разрезали жидкий строй маатанцев также легко, как ножницы режут бумагу. Началась паника, беспорядочное отступление, превратившееся в бегство.

Руимон с отрядом телохранителей сумел уйти от погони, и добравшись до столицы, начал готовить город к осаде. Король понимал, что ситуация у людей стала пиковой. Вторгнись орки в центральные и северо-восточные области Дангора, человеческой цивилизации по эту сторону Поднебесных гор пришел бы конец. Поэтому Руимон направил гонцов за помощью во все соседние государства.

Тем временем за много тысяч лиг от Маатана происходили события не менее интересные и судьбоносные. Маг-отшельник по имени Эсунион, живший в пещере на Огненной Горе нашел артефакт невиданной силы.

— Это ересь! — вдруг громким криком прервал рассказ Одноглазого, один из уголовников — Нас всех сожгут за это!! Третья заповедь Единого Бога запрещает хулить Бессмертного Императора, Воплощение Бога в Дангоре.

— Ладно, ладно — примирительно поднял руки атаман — Я уважаю вашу веру. Впрочем, как и всякую другую. Просто я хочу рассказать этому человеку обе версии, официальную и неофициальную. Договорились?

Уголовник что-то негромко и невнятно пробормотал, но прямо возражать не стал.

— Ну, так вот — продолжил Килон — Эсунион обнаружил некий магический предмет огромной силы. Его знаний хватило понять, обладателем какого сокровища он стал. Эсунион бросил свою пещеру и отправился в путь. Окрестности Огненной Горы были довольно плотно заселены гномами, а ниже в предгорьях вообще процветало государство гномов и людей — Линатан. Уж не знаю, как, но гномы узнали о находке. Старейшины догнали Эсуниона и потребовали вернуть артефакт, утверждая, что это их святыня, гномья реликвия — Секира Бога Ура. Что-то у них там не срослось, произошел гнилой базар и Эсунион впервые применил магический предмет, шарахнув этой самой Секирой по гномам. По слухам, он убил разом 200 коротышек! В доспехах и с оружием.

— Ты лжешь! И будешь гореть в аду за это!! — подскочил на ноги все тот же уголовник.

— Снок, уйми придурка — приказал Одноглазый, одному из своих ватажников. Бородатый разбойник, на котором я отрабатывал боксерскую тройку, подскочил к уголовнику и ткнул того кулаком в живот. Тот захлебнулся на полуслове, а затем, получив кулаком в челюсть — успокоился окончательно. Глаза его потускнели, и он потерял сознание.

— Я продолжаю — почесал брюхо Килон — Дальше следы Эсуниона теряются, но спустя месяц в Читал-Маате объявился волшебник огромной силы. Он объединил вокруг себя самых стойких защитников столицы, научил нескольких своих новых сподвижников пользоваться стандартными заклинаниями островных магов, и бросил армию в бой против орков. И сюрприз, сюрприз! Орки были наголову разгромлены. Очевидцы утверждают, что Эсуниону было достаточно один раз ударить Секирой по вождям клыкастых, а его маги довершили разгром. После победы Эсунион провозгласил себя Императором всех людей и Сыном Единого Бога. Основал новую религию, новое государство — Империю Драконов, новую армию, конклав магов, ну и еще до кучи всего нового. Старый король Руимон был по-тихому прирезан в своей спальне, королева и наследники задушены, а оставшиеся после битвы в живых аристократы пущены под нож. Для этого дела новоявленный Император даже изобрел специальный аппарат — падающий тяжелый косой нож. Аристократа кладут на специальный поддон, поднимают веревкой нож вверх, хряк! И он отрубает голову. Палач отдыхает.

"Бог, мой. Да в этом мире изобрели гильотину!" — мелькнула в моей голове мысль.

— Теперь по просьбам зрителей, — Одноглазый глянул в сторону побитого сокамерника — Излагаю официальную версию. Двести с лишним лет назад Единый Бог во имя любви к человечеству бла…бла… бла… и во спасение от орков воплотился в человеке по имени Эсунион, даровав ему огромную силу, чтобы уничтожить богомерзких тварей, огромную мудрость, чтобы использовать силу во благо человечества и бессмертие, чтобы…ну не знаю для чего. Ах, да! Забыл сказать, что гномий бог Ур создал Секиру так, что она дарует обладателю бессмертие. В смысле человек не стареет. Продолжаю. Воплощение случилось в день летнего солнцестояния на Огненной горе. С тех пор Огненная гора — святое место для всех имперцев, и туда раз в году совершается масштабное паломничество. Совершить раз в жизни паломничество на Святую Гору — обязанность любого эсуниата. Эй, убогий, — Килон харкнул в сторону уголовника — Ты был на Святой горе? Не был. Я так и думал. Ну так вот, значит Эсунион — Сын Единого Бога. Других богов нет и верить в них — грех. Что там еще… Снок, посмотри, наш защитник веры уже очнулся?

— Очнулся! Добавить ему еще?!

— Не надо! Сунан, что ты можешь сказать о своем любимом боге?!

Уголовник, с некоторым трудом, сел на нарах, а затем нудным голосом наизусть продекламировал:

— Есть только Единый бог и Бессмертный Император — Сын и Воплощение Его.

Император — владыка всего сущего на земле, да подчинится ему без возражения каждый.

Не хули Единого бога и его сына. Оболгавший Свет нашего мира да будет сожжен.

Не лги, не убий, не укради, не возжелай и не согреши с супругой или супругом ближнего своего.

Раз в жизни помолись на Святой Горе. Да сойдет на тебя благодать Единого Бога.

Раз в день молись Единому Богу, ходи в храм Сына его и исповедуйся во всех грехах.

Почитай мать и отца своего, уважай учителей и старших.

— Единый бог сотворил землю. — Продолжал монотонно бубнить Сунан — Небо, людей, эльфов и гномов. Но эльфы возгордились и стали сами творить живых существ. Орки, гоблины и тролли были сотворены богомерзкими эльфами и обязанность любого верующего в Единого Бога и его Сына — бороться с искажения замысла Творца. Гномы же попытались убить Сына Бога после воплощения, и теперь наказаны тем, что рассеяны по всему миру и находятся в рабстве до скончания времён. И грядет последний Суд, когда Бог и Сын Его воссядут вместе на небесный престол и отделят грешников от праведников. И каждому воздастся по делам его, и праведники отправятся в вечную жизнь с Богом, а грешники, а также все искажения плана Творца будут гореть в вечном огне.

— Все примерно так и есть. — Не без сарказма закончил за Сунана Одноглазый — Эсунианство стало государственной религией Империи, после орков дело дошло и до гномов. С Секирой и легионами Эсуниан быстро расправился с Линатаном, превратив всех гномов, до которых смог добраться в рабов. Потом за сотню лет подмял под себя все сопредельные страны, а лет пятьдесят назад попытался завоевать Дориан. Но тут вышел полный облом. Доринанцев поддержали островные маги и расширение Империи на север было остановлено. Разве что Читал-Нуиз удалось захватить. Теперь Император нацелился на юг — хочет окончательно решить орчью проблему. Вот, такой сейчас расклад, парни.

Нда! Крутая каша у них тут заварилась. Бессмертный маг, Секира гномов, орки, легионы, еще какие-то островные маги. Без бутылки не разберешься.

В камере наступила тишина. Я попытался уложить политическую карту этого мира в своей голове. С одной стороны — бессмертный маг, владеющий Секирой Гномов и желающий подмять все под себя. С другой — Дориан, островные маги. А еще эльфы, орки и прочая нечисть. Да-а-а, без бутылки и не разберешь: кто кого и зачем. Только я решил посоветоваться с Масумото: каково его видение этой ситуации, как лязгнул засов и дверь камеры распахнулась.

— Все на выход!! — раздался зычный голос нашего тюремщика. — Хватит! Наотдыхались! Вас ждут — не дождутся каменоломни!

* * *

Бумц, хрясь. Еще разок. Бумц, хрясь. Я передвинул зубило и ударил молотом — бумц, вгоняя его в камень, убрал руку и тут же туда упал удар молота Килона — хрясь! Ага, кажись пошла трещина. Так, еще правее. Бумц, хрясь. Работа не затейливая, но уж больно тяжелая — рубить камень. Выполнять эту нехитрую работу нас обучили через плеть, удары и пинки. Тут главное, пока набираешься опыта, не покалечиться. Я видел, как двух заключенных, которых пригнали вместе с нами, сделали инвалидами на всю оставшуюся жизнь. Один лишился руки, а другому ампутировали кисть. По наивности я подумал, что их амнистируют, но закон здесь оказался намного более суров, чем на Земле. Спустя две недели я увидел одного из них работающего при кухне — он тащил ведро с помоями.

Вот так и развлекаемся. Целый день на жаре с коротким перерывом на обед. Время тут считают так. Сутки делятся на 50 кэнов, то есть один кэн равен примерно 30-ти нашим минутам, если, конечно, считать, что сутки здесь равны суткам на Земле. Кэн в свою очередь состоит из 100 саатов, по 17 секунд один саат. Насчет дней в месяце и месяцев в году я еще достоверно не выяснил, но кое-что узнал. В каждом месяце — вроде бы тридцать пять суток, всего десять месяцев: Дракон и Единорог — условно летние; Братья, Песочные часы — осенние; Дерево, Осьминог, Трезубец — зимние. Первый день Трезубца — день зимнего солнцестояния. Этот день считается концом старого года и началом нового. Потом идут Медведь, Орел и Спящий Эльф — весенние месяцы. Кроме того, существует, какая-то взаимосвязь между текущим месяцем и созвездием, в котором восходит Солнце.

Сзади замаячил надсмотрщик с кожаным бичом — надо ускориться. Здесь, на каменоломне, все просто. Медленно работаешь — получаешь по шкуре бичом. Плохо работаешь — опять бичом. И так за любую провинность. Мне-то плевать, — у меня шкура непробиваемая, но напарника подставлять нельзя. Во-первых, мы с ним можно сказать подружились — после стычки в камере Одноглазый меня сильно зауважал. Во-вторых, Килон и так уже получил сполна. Случилось это в первый же день работ на каменоломне.

Из камеры нас привели в кузницу, где на всех надели кандалы, после чего сковали общей цепью. Первым в связке поставили меня, затем шел Килон, ватажники, уголовники и последними — Ютас с гномом. Примерно около обеда нашу компанию, не покормив, вывели под конвоем из Тар-Агроса на государственный тракт — ту самую широкую мощеную дорогу, которой я так восхищался. Сопровождало нас всего двое охранников.

Пока шли по городу, я успел внимательно осмотреть Тар-Агрос. Замок явно перерос свое назначение укрепленного пункта на границе с Лесной Маркой. То тут, то там распахнули двери трактиры и гостиницы, прямо на мостовую ремесленники выставляли поделки своих мастерских. В городе явно ошивалось много невоенного люда — чиновники в фиолетовых мундирах, сельские жители, жрецы в красно-черных рясах… На пути нам встретилась свадебная процессия. Невесту в золотистой фате, закрывающей лицо, везли на белой лошади, а позади, шли родственники и гости. Все были уже навеселе и распевали громкие песни, аккомпанируя себе на инструментах, напоминающих лютни и флейты. Город был построен сплошь из камня — двух, трехэтажные дома с настоящими стеклами, крыши крыты красной черепицей, небольшие площади с обязательным фонтаном посередине, узкие извилистые улочки. Что любопытно, в городе явно была централизованная канализация и водоснабжение — никаких отбросов и фекалий на мостовой я не заметил. Все очень чисто подметено и убрано. Вода подавалась по деревянным трубам и похоже, что в этом мире открыли концепцию водонапорной башни. Интересно, а как они подают туда воду? Не электрическими же насосами…

Путь до каменоломен занял два дня. Ближе к вечеру второго дня дорога стала постепенно спускаться, пока наш скованный отряд не оказался в глубокой котловине, со всех сторон окруженной холмами. Впереди висело густое облако пыли, из которого доносился перестук молотов, шум падающих камней и приглушенные крики. Чем ближе мы подходили, там четче я слышал отдельные возгласы боли.

Нырнув в облако, наш отряд оказался перед воротами каменоломни. По обеим сторонам створок стояли деревянные сторожевые вышки. Сверху на нас хмуро глядели вооруженные арбалетами стражники. Высокие каменные стены были наверху утыканы острыми штырями. Я пригляделся к стене и у меня мороз по коже пробежал. То здесь, то там в каменной кладке виднелись вмурованные кости и черепа. Вот торчит наружу берцовая кость, а вот выше чья-то нижняя челюсть с остатками зубов. Я в шоке толкнул рукой атамана — Гляди, это что еще такое?!

— Подожди с десяток саатов — мрачно ответил атаман — еще не такое увидишь!

Минуту спустя створки тяжелых ворот стали открываться.

— Двигай ногами, отребье! — гаркнул охранник, и мы пошли, словно в пасть голодного зверя. По крайней мере у меня было такое ощущение. За воротами нас ждало четверо дюжих надсмотрщиков, которые тщательно нас обыскали. Слава богу, я не стал брать с собой заточку — да и куда бы мне ее прятать? Всего-то одежды — старые штаны Хмурого, снятые с пугала и разваливающиеся лапти, которые соорудил нам еще Ютас. Следующий этап — походная кузня. Мрачный кузнец расковал нас, и не успели мы обрадоваться, как тут же заковал обратно в здешние фирменные кандалы — длинные ручные и короткие ножные, максимум на полшага. Затем нас отвели на местную площадь.

Еще на подходе я услышал свит плетей — это два мордоворота с засученными рукавами лупцевали спину седого гнома. Лица его я не видел, но оценил, с какой стойкостью он терпит истязание. Как не старались садисты, им не удавалось добиться от коротышки ни звука. Уже располосовали спину до костей, сами забрызгались с ног до головы, а он все молчит и молчит.

За экзекуцией наблюдала большая группа гномов, выстроенная в правильные ряды и худощавый мужчина начальственного вида. Весь в черном, с серебряной звездой на груди. Грубые, рубленые черты лица в сочетании с жестким и злобным взглядом, говорили о том, что его душа черна так же, как и его одежда. Казалось, что от его пронзительного взгляда не укроется ни одна мелочь. Мужчина в черном внимательно осмотрел нашу группу, уделив особенное внимание мне и Масумото. После этого махнул мордоворотам рукой и те прекратили полосовать спину гнома. Коротышка с трудом поднял голову, и я увидел на его губах черную пену — во время пытки он грыз землю!

Я с трудом сглотнул слюну и отвел взгляд от страшной картины, но спустя несколько мгновений снова впал в шок… Быстро пробежав по многочисленным баракам, мой взгляд остановился на приземистом пузатом здании круглой формы. Сначала я не понял, в чем прикол. Ну, дом как дом. Двухэтажный, большой, с крыльцом и странным кругообразным знаком на крыше. Украшения на стенах какие-то. Потом картинка сфокусировалась и я разглядел стены. Они были сложены из отполированных черепов. Ни одного камня — только тысячи и тысячи пустых глазниц и проваленных носов. Но это еще не все. Окна обнимали скелеты, они же являлись главным элементом декора на крыльце и крыше. Судя по строению — это были останки гномов. И уж совсем пустяком на фоне всего этого выглядел висящий над входом герб, сложенный из берцовых костей.

— Костиница! — выдохнул Одноглазый — Храм из костей. Про него во всей Империи знают. Слышал, что пять тысяч гномов пошло на отделку здания.

— Тра-та-та — выматерился по-русски от души я.

— Молчать! — расслышал наш разговор начальник — Ты! — палец уткнулся в Килона. — Пять шагов вперед.

Атаман поиграл желваками и остался в строю. Разбойник решил пойти на принцип и тут же за это поплатился. К нему сразу подскочили охранники и вытащили вперед. Затем повалили на землю и принялись пороть плетьми.

— Хватит. — Миролюбиво произнес худощавый своим подчиненным — Я полагаю, одноглазый усвоил урок.

Мордовороты прекратили лупцевать Килона, оставив того валяться рядом с гномом. И тут я сделал глупость, о которой чуть не пришлось пожалеть. Набравшись наглости, я вышел из строя и протянул руку атаману. Тот ухватился за нее и поднялся на ноги. Приобняв ватажника, я помог ему вернуться в строй. На все это охранники смотрели с тупым удивлением, а мужчина в черном лишь покачал головой.

— Дисциплина! — начал он свою речь — Все, что от вас требуется в "Каменоломне мертвых гномов" — это беспрекословное подчинение. И я, Эрлик Вууданский, клянусь Единым, научу вас подчиняться. Вы все пришли сюда испорченными преступниками, закостенелыми в своих грехах, а вернетесь домой, если вернетесь, раскаявшимися, смиренными и добропорядочными подданными Императора. Мы тут не камень рубим, мы тут людей перевоспитываем! Вы, фактически родитесь заново. А это дорого стоит. Не каждому в жизни выпадает такой шанс.

— Это точно, — прошептал неугомонный Килон — не каждому выпадает шанс упокоиться в Костинице.

— Вам можно сказать повезло… — продолжал вещать начальник лагеря, но тут ему пришлось прерваться. К нашей компании присоединилось новое действующее лицо. Совершенно точно могу сказать, что это был маг. Я уже научился их различать по посохам и жезлам, которые они носили. Вот и этот молодой человек, обряженный в красную мантию и с жезлом в руках, оказался волшебником.

— Господин маг! — Обратился к нему Эрлик — Извольте полюбопытствовать! Новое пополнение.

— К Жнецу их. — брезгливо поморщился маг, чье рябое лицо мне показалось отмеченным всеми существующими пороками. — Пойдем лучше, в кости перекинемся. Я вчера крупно проигрался тебе, сегодня хочу взять реванш.

— Через один кэн, Эпон, я в твоем полном распоряжении, — явно с предвкушением улыбнулся Эрлик — только распределю это быдло по баракам. Ты, гном, — показался пальцем на Мусамото начальник — отправляйся в шестой отряд. Вон они стоят. А вы — махнул он нам рукой — в седьмой барак. Сразу за Костиницей.

Мусамото вышел из строя, спокойно подошел к лежащему без сознанию гному и, взвалив его на плечи, отправился по указанному адресу. Нам же ничего не оставалось, как в сопровождении охранников двинуться в направлении нашего нового жилья. Так началась наша подневольная, можно сказать рабская, жизнь.

* * *

Бумц, хрясь. Мы с Килоном продолжали долбить валуны. Только теперь я взялся за кувалду, а он, за молоток и зубило. Метод добычи камня в этом мире не отличался прогрессивностью. Никакого поиска жил, блоков, кранов или какой-нибудь подобной продвинутой технологии. С утра пораньше, съев свою порцию каши, на вкус напоминавшей мне перловку, и запив ее водой, мы парами взбирались на холм, по которому были разбросаны огромные валуны песчаника. Наша задача была отколоть он них камень поменьше. Дальше этот за этот кусок бралась бригада гномов. Они либо просто сталкивали его вниз, либо, впрягшись в деревянные салазки, тащили его под свист бичей надсмотрщиков к камнетесам.

Камнетесами работали более квалифицированные коротышки, которые с помощью специальных инструментов придавали обломкам нужные формы — будь то булыжники для мостовой, плиты или еще что-то. Обработанные камни, грузили на подводы и везли, как я слышал, на пристань и дальше сплавляли по основной имперской транспортной магистрали — реке Бурунгеи.

Воспользовавшись случаем, я внимательно разглядел гномов. Первое, что обращало на себя внимание — в бригадах коротышек не было молодежи. Только зрелые особи, а то и пожилые. Все сплошь бородатые, с выпуклым шарообразным телом, где высота была почти равна длине и круглым мясистым носом. Кстати, любопытно было бы посмотреть на гномов женского пола. Но увы, в лагере женщин вообще не было. Вторая особенность, которая меня удивила — это способ укладки бороды. Карлики расчесывали ее на две части, заплетали их в две косы и завязывали узлом на затылке или шее. Одеты все стандартно — в серые спадающие до колен хитоны, подвязанные веревкой на поясе. На ногах деревянные башмаки. И последнее. "Пунчей" оказалась синяя жирная наколка в виде ряда цифр типа: сто семьдесят три дробь шестнадцать дробь два. Тату были выбиты на лбах гномов! Я когда первый раз увидел это, чуть не упал от изумления. Сначала Костиница, потом "пунча" — фашисты с Бухенвальдом и Освенцимом отдыхают. В этом мире твориться самый настоящий геноцид живого, разумного вида. Надо что-то делать!

— Слушай, Килон — спросил я атамана, разбивая очередной валун — А пристань далеко?

— По слухам полдня пути.

— А…

Вжик! Надсмотрщик незаметно подобрался к нам и хлестнул меня плеткой:

— Работайте, отродье Жнеца, или отведаете у меня солнышка.

Вот сволочь, солнышком грозит. Это пытка такая. Привязывают на весь день на солнце без капли воды. Ладно, придет время, я с вами со всеми посчитаюсь.

Я отвернулся, размахнулся молотом и вдруг услышал, как кто-то громко напевает:

О! А вот и галлюцинации на жаре проявились. Звуковые. Слышу Интернационал по-русски. Не точно, крыша едет. Я даже оглядываться не стал, чтобы найти певца. И тут:

Я в полном изумлении от разнообразия моей подсознательной жизни обернулся и увидел, как чернявый, невысокий парень, махая кувалдой, напевает вслух слова знаменитой песни, посвященной героическому бою крейсера Варяг с 14-ю кораблями японской эскадры.

— Ни хрена себе глюк! — тоже по-русски говорю я чернявому парню и тот очумело смотрит на меня. И так мы пялились друг на друга с полминуты.

— Сима?!

— Леха?!

Что было дальше — словами не передать. Кинулись в объятья, хлопали по плечам — благо длина кандалов позволяла, а надсмотрщиков рядом не оказалось, и говорили, говорили, говорили. По-русски, конечно.

— Ты как?!! Тут??? Заснул? В Стонухендже? Проснулся в лесу? А ты??!! Я тоже? А Димка с Ленкой?! Не знаешь? А ты? Я тоже не знаю! А Вика? Масумото тоже здесь, представляешь! Он теперь гном. Да ты что!

И так до тех пор, пока не прибежали двое охранников и не разогнали нас плетьми. Но стоило им отвлечься, как мы вновь оказались рядом друг с другом — на сей раз выбрали два соседних камня для работы.

История Симы оказалась несколько проще и незатейливее, чем моя и Масумото. Очнулся когда бой колдунов подходил к концу, быстро сообразил, что можно попасть под каток и ползком, ползком в лес. Язык сначала давался совсем плохо, через день вышел к пограничному гарнизону. Местные власти сочли его одержимым — а вы что бы подумали, встретив человека, голого, плохо говорящего на местном языке, да еще серьезно утверждающего, что он из другого мира?! Вот Сима и оказался в местном храме. Святой водной его, тут конечно, не кропили, но благовониями окуривали. Бронштейн еще легко отделался — могли и на костер командировать. Так сказать, в целях профилактики психических заболеваний. Не найдя криминала, местные жрецы церкви Единого Бога отправили Симу обратно властям. Военные думали показать его полковому магу, но тот, как на зло, был в отлучке, — отправился в поход, наверное, — подумал я, вспоминая, что говорил Нон Эвдиклит, которого мы так и не дождались в Тар-Агросе. А на руках у местных властей уже был столичный циркуляр об убыли рабов на западных каменоломнях. Вот и отправился наш еврей по этапу.

Я еще раз осмотрел Бронштейна и остался доволен. Сейчас он казался большим евреем, чем был на Земле — невысокий, волосы черные, сам сильно загорелый, нос крючком. Никаких голубых глаз, светлых волос. Одет в подобие полотняной рубашки, штаны и сандалии. На вид крепкий, зубы на месте. Это, между прочим, важно — стоматологии в этой реальности наверняка нет. Максимум — выдерут зуб ржавыми щипцами. Похоже, что сын банкира попал в тело тирийца.

— Так что случилось с тем седым колдуном? — поинтересовался я у Симы, после того, как первые восторги унялись.

— Как только ты долбанул по алтарю, по камню пошли трещины и через минуту он просто развалился на куски. Этот в мантии, как увидел, что плите трындец — сразу сдулся. Для проформы еще пооборонялся, а потом вызвал радугу и укатил.

— Не понял. Что сделал?

— Махнул посохом и в землю уперся радужный столб. Он в него вскочил, как в лифт, и улетел вверх.

— А черные эльфы, а остальные пленники?

— Это я уже не в курсе. Одного негра, кажется, медведь таки порвал, а вот что дальше… Я же в кусты ломанулся, думаю, если и буду досматривать это шоу, то только в записи. С банкой пива и пачкой чипсов. Работать на сцене — увольте!

— Жаль. А вдруг среди пленников были Дима, Вика и Лена?

У меня перед глазами нередко вставала картинка: алтарь, охваченный призрачным огнем, а рядом с ним груда трупов. Ведь среди них могли оказаться… Но я старался гнать эти черные мысли из головы.

— Нет, Леха. Да и если честно сказать, то мне лучше всего запомнилась оскаленная медвежья пасть с громадными клыками. Именно она дала мне толчок… в местную жизнь.

— Кстати, ты сейчас выглядишь, как стопроцентный еврей.

В лагере протрубил рог, и наш отряд людей стали строить в колонну. Ясно, время обеда. Правой, левой, правой, левой, и мы дотопали до местной столовой. Звучит, конечно, красиво, но эта хибара меньше всего была похожа на помещение для питания людей. Свиней, пожалуй. Можно коз. Но не людей. Кстати, гномы, как я понял, питались отдельно. Получив пайку и по тарелке с баландой, наша компания устроилась за столом. Я познакомил Симу с Ютасом, Килоном, Сноком и остальными ватажниками. Не успели мы начать, как в барак вошли давешние надсмотрщики-мордовороты во главе с Эриком Вууданским. Ходили, ходили между столами и вдруг:

— Два саата на построение на площади! — внезапно громко прокричал начальник лагеря — Последний получает пятьдесят плетей.

Надо сказать, что в столовой скопилось человек восемьдесят, и никто не ожидал такой подлянки во время еды. Сначала, все опешили и замерли. Потом с места сдернулся одни каторжанин, за ним другой, после чего процесс приобрел лавинообразный характер. Каждый сам за себя, один бог за всех. Мы с Килоном сориентировались быстрее всех — я встал вперед, ватажники за мной, а замыкал наш клин Сима с Ютасом. Мощным тараном, я стал раскидывать людей, создавших собой на выходе форменную пробку. Каждый пытался выбраться быстрее, в итоге узенькая дверь просто не смогла пропустить через себя 80 с лишним человек разом.

Спустя секунд тридцать, нам все-таки удалось пробиться и одними из первых занять место в строю. Я пересчитал нашу компанию — Килон, Сима, ватажники… Стоп! А где Ютас?! Оказалось, что в толпе мы потеряли нашего тирийца. Я стал судорожно оглядывать соседей, в попытке найти парня. Но Ютаса нигде не было.

* * *

Вечером после отбоя мы собрались возле постели Ютаса. Парень был исполосован вусмерть и лежал на животе без сознания. У тирийца начался жар. Я подозревал, что кроме воспалившихся рубцов у Ютаса могли быть внутренние повреждения. Например, сломанные ребра. Ведь по нему потопталась куча людей, после того, как он случайно упал в давке перед дверью столовой. Но, как без рентгена определишь это?

Бескровные губы парня что-то шептали, но никто из нас не мог понять, что именно.

— Надо отсюда рвать когти — начал разговор я — И чем скорее, тем лучше.

— Будем готовить побег — согласился Одноглазый — Соберем вокруг себя верных людей…

— Нет — прервал я атамана — Готовить побег нет времени. Без помощи Ютас может умереть. Здесь среди нас есть врач, целитель? Нет? Я так и думал. Будем поднимать восстание. Сегодня, сейчас!

— Ты в своем уме?! — возмутился Сима — Восстания готовятся годами. Вспомни Ленина и К! Сколько лет большевики раскачивали страну? Газету свою распространяли. Искру.

— Кто такие Ленин и газета? — заинтересовался атаман.

— В России в те времена и без большевиков революционеров было до кучи. — Проигнорировал я вопрос Одноглазого — Эсеры и прочая сволочь. Наша же задача проще и скромнее. Поднять бунт в одном отдельном взятом лагере рабов.

— А надсмотрщики? А стражники с арбалетами? Маг-огневик наконец!

— Почему огневик?

— Позавчера видел, как один отчаявшийся гном метнул в него молот. Знаешь, что с ним потом случилось?

— С молотом?

— Нет, молот сгорел еще на подлете. С гномом. Он начал медленно обугливаться! Сначала покраснел как рак, потом вспыхнула борода и волосы, а после этого он просто зажарился живьем!!

— Понятно. Это холеный хлыщ — огненный маг.

— О чем я тебе и толкую…

— Значит, начнем с колдуна. Где он обитает?

— Леша, ты не понял — настаивал на своем Бронштейн-младщий — На маге защита стоит!

— Кто такой Леша? — опять встрял Килон.

Но ему никто не ответил — мы с сыном банкира мерялись взглядами. Через минуту другую Сима тяжело вздохнув, опустил глаза и произнес — У тебя есть хоть какой-нибудь план?

— Килон, ты и твои ребята со мной? — я продолжал давить взглядом еврея.

— Да — неуверенно ответил атаман и добавил — Хотя мага завалить — это не кучу наложить. Сима правильно сказал, на нем защита стоит, да еще, небось, и не одна…

— Поддерживать ночью много защит — накладно — начал вслух размышлять я — Скорее всего, он заклят против метательного оружия. Ладно, отложим это на ночь. А сейчас давайте познакомимся поближе со здешними заправилами.

Я внимательно осмотрел тускло освещенный барак. В нем находилось человек сто с лишним, тесно утрамбованных в трехъярусные нары. Государственные рабы, каторжане, негромко звенели кандалами и готовились отойти ко сну. Кто-то еще стирал в бочке с водой свое нехитрое белье, кто-то грыз жесткий хлеб на нарах. Мое внимание привлекли три группы переговаривающихся людей. В одном углу барака явно тусовался местный криминал — оттуда громко раздавалась нецензурная брань, грубый хохот и шлепки ударов. Двое растатуированных мужиков избивали третьего приговаривая — Не воруй у своих, не воруй…

Еще один угол был оккупирован представителями местной "администрации" — старостой барака с прихлебателями. Об этом можно было легко догадаться, глядя на их жирные морды и приличного вида одежду — кожаные штаны, сапоги… Кроме того, у этой публики отсутствовали столь характерные для каменоломни "Мертвых гномов" рубцы и раны от плетей. Ладно, этих хлеборезов и учетчиков я оставлю напоследок.

Третья группа, самая большая, занимала правый дальний угол барака. Это странная разношерстная компания показалась мне самой любопытной.

— Сима, ты уже с неделю тут трешься. Небось, все видел, всех знаешь.

— Ну, есть чуток…

— Вон те, — я показал пальцем в сторону изнеможенных людей — Они у нас кто?

— Эти? — переспросил Бронштейн — Это здешние политзаключенные. Бунтовщики, еретики и прочие несогласные. Заправилой у них Эгилон Неистовый. Вон тот мужик с рубцами на лице.

Действительно, товарищ с исполосованным вдоль и поперек физиономией привлекал к себе внимание. Во-первых, взгляд властный, жесткий и какой-то непримиримый, что ли. Лицо открытое, волевое. Нутром чую, это мужик по жизни — лидер. Харизма так и прет. Во-вторых, красные рубцы на лице говорили сами за себя. Кстати, подобные отметины были почти у половины людей, стоявших вокруг него. Нда… Не обделены они, получается, вниманием надсмотрщиков. Значит, на пятьдесят процентов — политические у меня в кармане. Остается сагитировать их. И лучше делами, чем словами.

— Ладно, действуем так — я по очереди посмотрел на еврея и атамана — Ты, Килон, бери двух своих и дуй налаживать контакт с местным криминалом — я мотнул головой в сторону блатных.

— Может мне всех взять? — спросил Одноглазый — Для солидности.

— Нет. Снок и еще один ватажник на твой выбор мне нужны для иного дела. Пусть оба сейчас же выйдут за дверь барака и начинают сторожить. Как только мы раскроем наши планы, отсюда тут же ломанется хренова туча стукачей. Докладывать Эрику о нас.

— Понял, умно — согласился Килон — За ними проследить? Или что?

— Убить.

Воцарилось молчание.

— Лучше задушить. — Пояснил я остолбеневшим заговорщикам — Шума меньше. И перестань делать такое лицо. — Сказал я, обернувшись к Симе. — Мы не в игры играем. Теперь ты, Сима. Незаметно проберешься к старосте и донесешь на нас. Так, мол, и так, Килон с ватажниками и серым уродом замышляют бунт. Да, да. Вы не ослышались. Мне нужен донос. Посмотрим, как они задергаются. На выходе их все равно Снок примет. А я беру на себя Неистового. Все ясно? Тогда за дело.

Одноглазый коротко проинструктировал Снока с напарником и отправил их за дверь. Любопытно, но двери бараков в лагере не охранялись. Ходи где и когда хочешь. Внутреннего периметра тоже не было. Странно, что никто до сих пор не догадался ночью порезать охрану на куски. Ладно, об этом я подумаю потом, а сейчас Эгилон.

Словно ледокол, я легко прошел сквозь толпу, окружавшую изуродованного лидера политических. Люди видели мои глаза, кожу и сами шарахалась в сторону. Впрочем, Неистовый оказался не робкого десятка, и, заметив мое приближение, спокойно сложив руки на груди, ждал.

— Есть разговор — решил я сразу взять быка за рога.

— Есть разговор — говори — оглядел меня с ног до головы Эгилон.

— Я и мои друзья сегодня ночью поднимем восстание. Убьем охранников, Эрика и освободим гномов. После чего, уйдем в бега. Вы с нами?

От моей наглости у приближенных Эгилона сделались квадратные глаза. Сам Неистовый лишь нахмурился и процедил — Сдается мне, мил человек, стукачок ты.

— А ну повтори! — я схватил предводителя за отворот рубашки. В меня тут же вцепилось несколько десятков рук.

— Только заехал в лагерь, сразу к нам с таким богатым предложением — никак не отреагировал на мои действия Эгилон — Так что два варианта. Либо сумасшедший. Либо провокатор.

— Значит вариант, что все взаправду не рассматривается?

— Нет!

— Хорошо, — отпустил я его — а если я предоставлю доказательства?

— Отпустите его. — Сподвижники Неистового поспешили выполнить указание — Какие?

— Сегодня ночью я убью мага.

Всеобщее молчание было мне ответом. Первым очнулся субтильный, худой как щепка парень с торчащими во все стороны волосами. Он наклонился к Эгилону и прошептал тому что-то на ухо.

— Да, это снимет с нас все подозрения — тихо ответил ему Неистовый и уже мне — Годится.

— Нет, не годится — попер вперед я — Если ты принимаешь мои условия, то принимаешь их до конца. Если вы присоединяетесь к нам, то вы все, включая тебя, выполняете мои приказы. Вот теперь годится?

— Да — твердо, глядя мне в глаза, произнес Эгилон.

— Вы все слышали — я кивнул на Неистового.

Ну, что ж. Человека слова видно за версту. А человека принципов — за две. Я уже собрался было обратно к нашим лежанкам, где уже ждали Килон и Сима, как Эгилон окликнул меня:

— Звать тебя как?

— Алексей — плюнул я на свой «певческий» псевдоним.

— Элээксэй?

— Ну, примерно так.

— Уголовники согласны, но у них очко играет — начал Одноглазый, когда я вернулся — Вон та парочка гильдейцев — Килон кивнул на раскрашенных мужиков, лупивших вора.

— Кто, кто? — переспросил Бронштейн.

— Авторитетные убийцы из гильдии. Они держат тут масть, но на рожон переть не хотят. Начнется заваруха — поддержат, а нет — так нет. В первых рядах ты, Витас, их не увидишь.

— Алексей.

— Что?

— Мое имя Алексей, уменьшительно-ласкательное будет Алеша. Витас, это так… придумал короче. Что у тебя, Сима?

— Староста странный какой-то. Внимательно выслушал меня. Переспросил — точно ли ты начнешь с мага ночью. А потом, хихикнув, пробормотал "будет гуймурам ужин". Что он имел в виду?!

* * *

Только не глаза! Боже, дай мне силы, лишь бы не глаза. Я отвернул голову вправо, но тварь тоже потянула голову вправо. Я влево и она влево. Еще две ее товарки продолжали рвать меня на куски. Одна, размером с бочонок вцепилась в ногу, другая, вся с проплешинами на шкуре, терзала мой бок. Самая подлючая, наверно вожак, нацелилась в лицо — как будто знала, что гениталии и глаза — мои единственные уязвимые места на теле. Из последних сил я удерживал ее за уши, лежа на спине.

А все так хорошо начиналось! Сима нарисовал мне на земляном полу план лагеря, отметив крестиками домик мага и управляющего. Потом продудел рог, означающий отбой. Зэки оправились на боковую, а я, одолжив ремень у Одноглазого, собрался нанести визит местному магу по имени Эпон. Выбравшись из барака, я отпустил с поста Снока с напарником — они успели оприходовать трех шпиков — и в полной темноте направился мимо Костиницы к дому колдуна. Кандалы противно позвякивали и я остановился. Пришло время проверить мои големные возможности. Я наступил ногой на цепь, прихватил ее обеими руками и рванул вверх. Оковы лопнули, как будто были сделаны из олова, а не из железа. Точно также я расправился с ручными кандалами. Вот теперь можно и в бой.

Задумавшись, я сначала не обратил внимания, что позади меня раздается какой-то приближающийся топот и тоненькое повизгивание. Только когда повизгивание превратилось в громкое хриплое дыхание, я повернул голову. На меня быстро неслись три большие тени. Размером где-то мне по пояс. Они уже проскочили площадь, на которой пороли Ютаса и были в сорока шагах от меня. Первое, что обращало на себя внимание — длинные выгнутые назад ноги с огромными когтями и узкая сильно вытянутая вперед морда. Открытая пасть вся усеяна кривыми загнутыми зубами. Второе — это глаза. Круглые как блюдца, светящиеся желтым цветом. Натуральная собака Баскервилей числом в три штуки. На меня напал конкретный ступор и я даже не сделал попытки убежать или спрятаться. Первая же тварь с ходу врубилась в мое тело, сбив на землю. Ее зубы вонзились в шею и все, что я успел сделать — это схватиться за уши местного волка. На волка она, конечно, было мало похожа — в первую очередь из-за небольшого, поджарого тела, и непропорционально длинных конечностей, но ничего другого в тот момент мне в голову не пришло. Шерсть, зубы, на четырех ногах, хвост… Волкалак? Вервольф? В моей голове мелькнула догадка — это же те самые гуймуры, о которых говорил староста! Вот гад. Теперь понятно, почему бараки никак не охранялись, и даже не запирались на ночь снаружи! И ни одна сволочь не предупредила! «Это снимет с нас подозрения…» — мелькнули у меня в голове слова одного из товарищей Эгилона… Болван Сима за неделю не удосужился выяснить…

Материться про себя стало некогда — псевдо-волки набросились на меня, каждый укус сопровождался рывком и мотанием головы. На мое счастье, которое раньше мне казалось горем, кожа к моменту этой ночной прогулки успела настолько загрубеть, что я не чувствовал никакой сильной боли, а твари не могли добраться своими клыками до жизненно-важных органов. Поняв, что дело тухлое и кандидат на ужин обладает непробиваемой шкурой, твари сменили тактику. Самый большой гуймур, попытавшийся вцепиться мне в горло и поваливший тем самым на спину, вдруг перестал тянуться к глотке и нацелился на глаза.

Мои силы были на исходе и удерживать морду твари становилось все тяжелее и тяжелее. Я оттолкнул ногой правого волка, извернулся налево, подмяв под себя второе животное, и вцепился зубами в мокрый, нежный нос вожака. Со всей силы, до хруста в челюсти. Вожак издал громкий, почти человеческий вопль и попытался отпрыгнуть назад. Его когтистые лапы драли мой живот, но все впустую. Я не отпускал уши волка и продолжал сжимать зубы. В рот полилась кровь, и через пару секунд я просто откусил нос. Тварь громко взывала, упала и принялась биться на земле.

Следующий гуймур оказался пожиже, и, навалившись на него сверху, мне удалось захватить толстую шею в замок. На спину тут же вскочила третья тварь и вцепилась в затылок. Не обращая на нее внимания, я рванул руки в разные стороны, выворачивая длинную почти крокодилью голову гуймура вверх и вправо. Раздался противный хруст, и тварь подо мной обмякла. Я скинул со спины последнего волка, после чего тот сразу неосмотрительно укусил меня в правую ладонь. Челюсти гуймура, того самого, с проплешинами на шкуре, плотно сомкнулись на моей кисти и я, не долго думая, дернул свободной рукой за верхнюю челюсть. Получившийся домкрат с треском разорвал морду твари пополам. Я даже сам удивился, с какой легкостью у меня получилось порвать пасть волчаре. После этого осталось тем же способом добить безносого воющего вожака и можно продолжать миссию.

Пока я переводил дыхание после схватки и осматривал поле битвы, из-за храма послышались бухающие звуки. Кто-то бежал в нашу сторону. И очень быстро. Бамц, бамц — стучали подошвы сапог по брусчатке. Я мигом сориентировался и рванул в темноту. Сначала на площади появился круг света, а за ним вбежал маг, чей жезл как мощный фонарь освещал все на двадцать метров вокруг. Эпон покрутил головой, обнаружил трупы гуймуров и тут же направился к ним. В одной руке он высоко над головой держал светящийся жезл, другую держал согнутой в локте раскрытыми пальцами вверх. Между пальцами, как в чаше полыхал шар огня. Чертовски неприятного и опасного огня. Глядя на это заклятие, я начала опасаться, что моя дубленая кожа не спасет, если маг решит метнуть в меня это плазменное облачко.

Эпон промчался мимо меня залегшего на земле метрах в тридцати и я возблагодарил всех существующих богов, что маг не стал освещать всю площадь, а только лишь ее небольшой кусок вокруг себя. Рябой волшебник начал ногой переворачивать тела гуймуров, пытаясь понять, что случилось, и на минуту отвлекся. Я снял с пояса кожаный ремень Одноглазого, обмотал концы вокруг запястьев и тихо, на цыпочках стал подкрадываться к Эпону. Сутулая спина мага становилась все ближе и ближе и на мне ум почему-то пришла пословица — "если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе". А у нас с огненным магом все наоборот. Блин! Лезет всякая дрянь в голову. Так и облажаться не долго.

Волшебник вдруг что-то почувствовал, разогнулся и стал принюхиваться. Я заметил, как шар пламени в его левой руке вдруг вытянулся вверх метра на три, освещая площадь колеблющимся светом. Ждать больше нельзя. Я оттолкнулся обеими ногами, прыгнул вперед и оказался за спиной мага. Тот уже поворачивался, когда петля из ремня упала на его шею. Я тут же дернул руки в разные стороны, затягивая удавку, и принялся душить Эпона. Маг дернулся в сторону, отбросил жезл, правой рукой схватившись за ремень. При этом огонь, бьющий из левой руки, превратился в ревущий столб и вытянулся до небес. Натужно хрипя, с выпученными глазами, Эпон пытался просунуть пальцы под удавку, чтобы глотнуть хоть капельку воздуха. Он, видимо, не знал, что удушение происходит не из-за того, что легким не хватает воздуха, а из-за того, что сдавливается сонная артерия, по которой кровь с кислородом попадает в мозг.

Маг бился в моих руках как рыба, выброшенная на берег. Он изгибался во все стороны, лягался ногами. Тут я неудачно дернул Эпона вправо, он махнул рукой и столб пламени из его левой руки угодил в стену Костиницы. Я уж не знаю, что это было — поток раскаленных газов, плазма или еще что-то, но это что-то разрезало стены храма и, видимо, повредило какие-то несущие опоры. Маг перечеркнул Костиницу наискосок сверху вниз и здание, построенное на костях гномов, начало складываться внутрь себя. С громким грохотом внутрь храма обрушилась крыша и козырек входа, подняв столб пыли и дыма.

Однако я не растерялся и продолжал стягивать удавку. Наконец Эпон обмяк. Я еще подавил с пару минут так сказать для гарантии, но в этом уже не было необходимости. Маг умер. Фуууу… Дело сделано. Я положил Эпона на землю и прислушался. Крушение Костиницы пробудило весь лагерь и вызвало панику. Около казарм охраны послышались крики и топот ног. Слышался звон оружия, замелькали отсветы факелов. Пора сваливать! — пронеслось у меня в голове.

Я в быстром темпе, подхватив на всякий случай оброненный жезл и схватив другой рукой труп мага за ногу, поволок его с центра площади в самый темный ее угол. Бросив его на землю и отдышавшисть, я начал торопливо раздевать его. Не подумайте ничего дурного, просто достало бегать по этому Средневековью, образно выражаясь, с голой задницей. Хоть маг был и поменьше меня в росте, но кое-что из его амуниции мне вполне подошло. Во-первых, нормальные полотняные штаны. Правда, они были оранжевого цвета, как и вся одежда Эпона. Но, как говорится, на безрыбье и рак — рыба. Во-вторых, сапоги из красной кожи. У нас с волшебником оказался примерно одинаковый размер ноги. Я снял плащ и от удивления присвистнул. В свете гаснущего жезла, я разглядел на поясе Эпона средних размеров прямой меч в черно-серебристых ножнах. Гарда меча была оформлена в виде распахнутых крыльев летучей мыши, а в рукоять был вделан черно-матовый камень. Драгоценный, небось. Кроме того, грудь мага была сплошь увешана какими-то амулетами, пентаграммами и цепочками. В общей сложности я снял с него восемь различных аксессуаров — земные модницы отдыхают. Под рубашкой, которая мне оказалась коротковата в рукавах, была одета легкая кольчуга из почти невесомого металла. Мелкие кольца кольчуги влажно блестели и переливались, отражая свет звезд. Я стащил кольчугу, и под ней оказалась еще одна стеганая куртка, типа тонкого ватника. Куртка также была мне мала, но я, оторвав рукава, все-таки попытался его напялить. Ватник не налезал.

Плюнув на амортизационный эффект ватника, я отбросил его и одел доспех прямо на голое тело. Небось, не поцарапает. Слыша приближающийся гвалт и топот множества ног, я, подвесив на пояс меч, поднял и торопливо накинул на себя плащ. Оказалось, что длинная накидка Эпона полна сюрпризов. С внутренней стороны плаща были приделаны всевозможные петельки и карманы. В укромных местах находились: несколько свитков и какие-то твердые предметы — то ли фляги, то ли колбы, — на ощупь в кармане не разобрать. Что-то брякнуло под ногами — чертыхнувшись шепотом, я, наклонившись, потянулся за круглым отполированным до блеска металлическим зеркалом. Рядом на земле в сумраке я разглядел кольцо, видимо выпавшее вместе с ним. Кольцо оказалось массивное, пальцы ощутили гравировку по всему диаметру. Ладно, разберусь позже, — подумал я, запихивая его во внутренний карман — надевать артефакт на палец я не решился. Чай не хоббит Фродо.

Я запахнул плащ, и моя правая рука нащупала в подкладке еще что-то твердое. Вынув предмет, я обнаружил, что это ножны, скрывавшие зигзагообразной формы кинжал. От кинжала исходил какой-то холод, который чувствовался даже не моей «каменной кожей», а, если так можно выразиться, спинным мозгом. Кинжал притягивал взгляд, гипнотизируя. Я встряхнул головой, и почувствовал легкое головокружение. Магия!

Я снова искоса глянул на лезвие, и тут мое разглядывание странного клинка было прервано раздавшимся за моей спиной леденящим душу криком. Я обернулся и с ужасом увидел, что кричит мертвый маг. Его тело выгнуло дугой, красное, распухшее лицо, которое и при жизни-то не было образцом красоты и невинности, начало приобретать демонические черты. Глазные яблоки лопнули и вытекли из черепа, а глазницы засветились багровым светом. Нос ввалился, кожа растрескалась и покрылась морщинами, а кое-где на теле и вовсе клоками слезла. Эпон стал похож на свежую мумию или выкопанный труп. Мертвый маг сел, уперся руками о землю и осмотрелся. Багровый взгляд остановился сначала на гуймурах, потом на мне и наконец, на валяющимся жезле. В набалдашнике еще теплились последние искры света.

Вдруг Эпон наклонился вперед и схватил жезл. Красный камень на вершине палки полыхнул тем же багровым пламенем, что горел в глазах мага, и я понял, что все еще далеко не закончилось. Тем временем метаморфозы продолжались. Грудная клетка с сухим треском разошлась тюльпаном ребер, и Эпон запустил внутрь себя руку. Там он что-то схватил и, рыкнув, выдернул из тела. Это было все еще бьющееся сердце! С сердцем в одной руке и жезлом в другой, маг встал на ноги и страшно прокричал в сторону гуймуров — Дрэнг жинз пордахен! Шумарг чащезн!!

После этих слов набалдашник жезла полыхнул, и гуймуры как резиновые подскочили на ноги. Повинуясь воле некроманта, твари тут же бросились на меня. Однако я не растерялся. Жизнь в этом мире меня кое-чему уже научила. Главный урок, который я извлек — проблемы надо решать по мере их важности. На гуймуров плевать, шкуру они мне сходу не прокусят. С этой мыслью я размахнулся и со всей дури запустил клинок в голову ожившему трупу. Волнообразный кинжал к моему удивлению попал точно в глазницу Эпону — тот, издав нечеловеческий крик, отшатнулся от меня, и попытался вырвать кинжал из головы.

Пока маг возился с кинжалом, гуймуры подскочили ко мне и попытались взять реванш. Вожак с разорванной пастью прыгнул вперед, вслед за ним в атаку кинулись две оставшиеся твари.

* * *

Пятый по счету барак или шестой? Блин, они все на одно лицо. Кажется шестой. Была не была. Я толкнул дверь и вошел. Внутри было темно, хоть глаз выколи. Под ногами что-то с грохотом упало, покатилось, и в углу помещения раздался скрежет кресала. Через пару мгновений в бараке горело два факела, а на меня уставилось сотни глаз. Я решил не тушеваться и прошел к грубо сколоченному столу, стоявшему в центре между рядами нар.

— Мусамото! — громко крикнул я.

— Хай! Алеша-сан — с третьего яруса спрыгнул мой японский гном. Бороду Мусамото завязал на манер здешних обитателей, одет был в стандартный хитон серого цвета — вот, пожалуй, и все изменения, которые произошли с Кивами.

— Срочно собери старейшин, — по-мелотски произнес я — или кто тут у них за главных?

— Что случилось? — коротко поинтересовался Мусамото, одевая ботинки.

— Началось восстание — устало пояснил я, вытирая пот со лба.

Ну, и ночка выдалась! Сначала гуймуры, потом маг, потом обратно воскресший маг, и опять гуймуры. Думал, что все, конец мне. Вместе доконают. Ан нет! Меч выручил. Волкообразных тварей я разрубил напополам на раз. Это при том, что я никогда в жизни не держал в руках что-то острее вилки и столового ножа. Снова помогли рефлексы нового тела, да и сам клинок, по-моему, обладал каким-то своим внутренним разумом, слившимся с рукой. Было такое ощущение, что он водит рукой, нанося удары жертвам. Мне здорово повезло, что застигнутый врасплох Эпон не успел пустить это оружие в ход.

С Эпоном тоже в итоге разобрался, хотя пришлось повозиться. Задачка стояла еще та! Как убить уже и так мертвого мага, который к тому же принялся долбить меня заклинаниями. Только кинжал и спас. Он видимо, тоже был магической природы и сильно мешал колдовать. Эпон пару раз пытался его вырвать, но все бесполезно. Клинок будто вмуровали в череп некроманта.

Пара прыжков, кувырок в сторону от серого языка какой-то дряни, наколдованной магом, и я рядом с ним. Один взмах меча, и волшебное оружие под оглушающий визг сносит Эпону голову с плеч. При этом камень в рукояти просто взорвался серий ярких вспышек, впитывая в себя багровое пламя, выплеснувшееся из глаз некроманта. На всякий пожарный я еще изрубил обезглавленное тело — пусть попробует воскреснуть из кусков, которые от него остались.

Сколько прошло времени с момента разрушения храма и до полного окончания схватки — не знаю. По внутренним ощущениям тянулось оно медленно, но к счастью в реальности его оказалось недостаточно для того, чтобы разбуженная разрушением храма охрана сообразила, что произошло, как-то организовалась и добралась до места событий. Видимо, среди охранников поднялась паника, и паника дала мне фору…

— Алексей, это тридцать четвертый, это шестой, а это сто пятый — представил мне подошедших гномов японец. Ах, да. Я совсем забыл, что гномам запрещено иметь свои имена. Тридцать четвертый был натурально похож на танк времен второй мировой войны — мощный, приземистый, с квадратным телом и приплюснутой головой. Шеи я не заметил. Борода черная, местами с проседью. Глаза смотрели на меня строго и требовательно — мол, что приперся посреди ночи? Шестой наоборот, не производил никакого впечатления. Отвисшая губа, ниточка слюны, взгляд идиота. Я оглянулся вокруг и ужаснулся. На меня глядели практически одни «шестые». Во взгляде большинства коротышек не было ничего человеческого. Каламбур, однако, но тем не менее. Это были пустые, покорные судьбе лица, с потухшими глазами и равнодушными гримасами. Даже мое ночное вторжение не разбудило их сонного существования. Натуральные рабы.

Я посмотрел на последнего старейшину. Сто пятый оказался тем самым пожилым гномом, что грыз землю во время бичевания. В отличие от своих одноплеменников, этот старейшина, очевидно, был личностью с большой буквы. Я еще раз окинул его взглядом: умные глаза, жилистые мозолистые руки мастера, осанка — все это внушало надежду на то, что этот гном готов бороться ради свободы. Но остальные… Я еще раз оглядел ряды нар и пал духом. Бесполезно. Все бесполезно. Долгие годы рабства превратили долгоживущих, выносливых которышек в послушное быдло.

Я судорожно начал думать, что можно сказать им, какие слова смогли бы разбудить в их сердцах желание действовать. Семья, дом? Нет у них давно ни того, ни другого. Месть? Сомневаюсь. И тут меня натурально торкнуло. ОГО! Кажется, есть кое-что, что они не смогут оставить без внимания.

— Что ты хочешь от нас, чужой? — сурово спросил гном, которого я про себя обозвал Т34 — Уходи прочь.

— Вы слышали, что твориться в лагере? — облизал губы я.

— Нас это не волнует — под согласное бормотание ответил коротышка.

— А есть вообще что-нибудь, что вас волнует в этой жизни?

— Нет! — как отрезал тридцать четвертый.

— Лжешь! — рявкнул я на коротышку, пытаясь вывести его из себя — Себе лги, другим не смей! Есть в этом мире еще вещь, святая для всех гномов. Эту ценность спрятали ваши деды, завещая хранить ее и беречь. Но их внуки не справились, и в мир пришло зло.

— Про какую вещь ты говоришь? — запинаясь произнес разом побледневший гном.

Прежде чем ответить на его вопрос, я огляделся. В глазах многих рабов зажегся интерес и… надежда?

— Священная Секира. Главная святыня гномов.

— Скажи, кто ты незнакомец?! Откуда знаешь про Горный Топор, Потрясатель Небес?

— Я посланник вашего бога Ура! — ляпнул я, не имея никакого представления о том, что это значит, но интуитивно понимая, что нужно нечто, что могло бы поразить и подчинить хотя бы временно воображение гномов, дать мне, тем самым, шанс призвать их к действию.

 

ГЛАВА 6

Бунт

— Святотатство! — первым выкрикнул номер шесть и бросился на меня с кулаками.

Однако! Дурачок оказался вовсе не таким дурачком и среагировал первым. Если бы не Мусамото, который подставил шестому ножку, дело дошло бы до драки. А так гном покатился по полу, в то время как седой сто пятый успел остановить кровопролитие грозным:

— ГНОМЫ СТОЯТЬ!… Если ты посланник нашего Творца, то… должен быть знак. Такой знак, который нельзя не заметить и нельзя не принять. Есть он у тебя?

— Да. — Просто ответил я — Сегодня ночью Ур разрушил Костиницу.

Раздался мощный бамц — это сотни тяжелых гномов спрыгнули с нар и ломанулись наружу барака. Я успел лишь посторонится, дабы не быть сбитым с ног этим смерчем и остался ждать внутри. Прошло минут пять до того, как гомонящая толпа несколько успокоилась и собралась вокруг меня. На лицах коротышек не осталось ни следа былой покорности судьбе. Радость, страх, подозрительность — короче весь спектр эмоций отражался на их мясистых физиономиях. Еще минут десять гномы галдели так, что тряслись стены, но постепенно стала преобладать точка зрения, что я действительно посланник или Дух гор, как выразился Т34. Но был группа коротышек, которые скептически относились к моему нескромному заявлению. Возглавлял их номер шестой, тот самый кто первый выкрикнул "Святотатство". Его аж прям всего трясло. С одной стороны разрушенная Костиница — символ рабства и смерти, с другой стороны — человек…

— Наш Творец, Бог Ур не мог послать во спасение мерзкого человека — кричал надрываясь он — Именно люди поработили нас!

— Нас поработил Эсунион — резонно отвечал ему седой гном.

— Я согласен, что Костиница это знак! — не обращая внимания, продолжал вопить шестой — Но я не верю, что этот — дебиловатый коротышка ткнул в меня пальцем — Дух гор. Кто докажет, что он Дух Гор?

— Я! — внезапно проговорил пожилой старейшина.

Все тут же замолчали, уставившись на него. Сто пятый, который до этого что-то больно внимательно приглядывался ко мне, взял со стола короткий сапожный нож. Оказывается, гномы настолько привыкли к своему рабству, что администрация разрешала им держать инструмент в бараках. Другой рукой гном мягко взял меня за левую руку и положил ее на стол ладонью вверх. После чего без замаха резко вонзил нож сверху вниз в мою руку. В смысле попытался вонзить, но клинок лишь слегка надрезал кожу, а я почувствовал лишь тупой удар по ладони. Крови не было.

Общий вздох был ответом сто пятому на его сомнения.

— Каменная шкура — прошептал кто-то над моим ухом. В этот момент я решил усилить впечатление. Дело в том, что во время всего разговора, я правой рукой под плащом придерживал голову Эпона. И после вздоха, театральным жестом, выкатил ее на стол. Голова несколько раз кувыркнулась и уставилась в потолок рукояткой кинжала, который все еще сидел в глазнице. После воскрешения и повторной смерти, маг сильно сдал — кожа сморщилась и потрескалась, но узнать его все еще было можно.

То, что произошло дальше, вызвало у меня легкий шок. Все двести с лишним гномов, живших в бараке, разом повалились на колени и уткнулись лбом в пол. Я и Мусамото слегка опешили, прежде чем бросились поднимать коротышек. Первым я схватил за руки седого старейшину — Вставайте, уважаемый, это не дело…

— Повинуюсь Дух Гор — тут же вскочил на ноги гном. Еще несколько минут мне пришлось убеждать остальных подняться с колен.

— Запомните! И передайте другим. Никогда. Никогда больше гном не опустится на колени!

— Да, господин! — хором ответили коротышки.

— Какие будут приказания? — поинтересовался сто пятый.

Я внимательно посмотрел на волевого старейшину, который грыз землю, лишь бы не кричать во время порки и спросил — Как тебя зовут?

— Сто пятый — уверенно ответил тот.

— Нет, какое имя дали тебе родители при рождении?

— …я… я не помню… прошло уже столько лет — запинаясь, произнес гном.

— Теперь ты Двалин! — я увидел, как на глазах коротышки навернулись слезы. Он повалился мне в ноги и старейшину пришлось снова поднимать.

— Слушайте все! Отныне у вас не будет номеров! Каждому, я повторяю каждому из вас я лично дам имя! Вот ты — я показал пальцем на Т34 — Ты теперь Дарин. Двалин и Дарин — отныне мои заместители.

Гномы недоуменно посмотрели на меня.

— Двалин — моя правая рука, Дарин — левая. Их слова — мои слова, их мысли — мои мысли. — Пояснил я озадаченным гномам — Теперь все ясно?

— ААА-ХУУМ!! — проорали гномы.

— Это всеобщее "да" по-гномьи — пояснил японец — Я тут уже потихоньку осваиваться начал.

— Вижу. Бери Дарина с Двалином и мотайте по баракам — собирайте гномов на площади. Будем поднимать бунт.

Я забрал голову Эпона со стола и уже было начал выходить из барака, как мне в ноги опять бухнулся гном. На сей раз это был тот самый дебиловатый шестой, который сомневался в моем божественном предназначении.

— Господин! Прости меня, маловерного! Я…я уже отчаялся и… я заслужу свое имя! Пойду сейчас и убью Эрлика. Принесу его голову.

— Значит так, шестой. Я дам тебе имя. Но не сейчас и не за Эрлика. В одиночку его вряд ли удастся убить — в лагере тревога и начальник каменоломни охраняется. Возьми двадцать лю. тьфу, гномов и принесите молоты и кувалды, которыми разбиваются камни. Знаешь, где склад инструментов?

— Да, господин.

— Действуй.

Следующим пунктом моего ночного вояжа был барак с людьми. Я накинул на голову капюшон, вынул под полы плаща жезл, который, что любопытно, продолжал сверкать багровым светом и смело открыл дверь. В помещении горел свет и никто не спал. Люди, возбужденно переговариваясь, курсировали между группами. Все словно чего-то или кого-то ожидали.

Увидев меня, каторжане ошарашено застыли. Первым очнулся староста барака — Господин маг! Как вы вовремя, спешу доложить вашей светлости о…грх…

— Так о чем ты торопишься доложить? — спросил я, поднимая голову. Капюшон скрыл мое лицо и не удивительно, что меня приняли за мага. Мои друзья, увидев мою физиономию, радостно заулыбались и замахали руками.

— Ну, ну, не стесняйся. Продолжай. Ты хотел доложить о бунтарских замыслах, не так ли?

— У вас все-равно ничего не получится! — голос старосты предательские задрожал — Господин Эрлик уже все знает.

— Не от тех ли господ, что кинулись докладывать ему о нас еще до отбоя? — с иронией спросил я. — Так ты выйди, полюбуйся на их трупы у дверей.

Я, слегка поклонившись, сделал ему приглашающий знак к дверям. Староста двинулся было к выходу, и тут я кинул к его ногам голову мага. Прокатившись несколько шагов по полу, она остановилась, преградив ему путь и не дав сделать следующий шаг. Тот, всмотревшись, с криком ужаса, будто ошпаренный, отскочил назад в угол.

В бараке установилась такая тишина, что было слышно, как под потолком гудит разбуженная муха.

— Все очень просто. — Воспользовавшись молчанием, громко сказал я рабам — Либо вы присоединяетесь ко мне и моим друзьям, либо остаетесь тут рубить камень. Выбирайте.

В бараке началось шевеление и ко мне стали подходить люди. Первыми были Сима и Килон с ватажниками. Потом от рабов отделилась большая группа политических во главе с Эгилоном Неистовым. Тот молча подхватил голову Эпона, плюнул в глаза и, не говоря ни слова, встал позади нас. Далее были блатные уголовники, а затем шли и простые рабы. Люди шли ко мне, перебираясь через нары, проталкиваясь, пока у торцевой стены барака не остался насупившийся староста с двумя-тремя прихлебателями.

— Что будем с ними делать? — толкнул меня локтем Одноглазый.

— Убить — коротко ответил я на его вопрос и под жалобные крики, раздавшиеся из дальнего угла, вышел из здания.

* * *

Если кто-то вам скажет, что поднять восстание — легко, плюньте ему в глаза. На самом деле — это очень и очень сложно. Нужно, во-первых, сочетать в себе определенные личностные качества — энергию, безжалостность, умение повести людей за собой. Во-вторых, обладать знаниями. Что и когда делать, а что и когда ни в коем случае не делать. Вот, казалось бы, у нас все пошло по маслу — охрана в панике вместо того, чтобы взять под контроль лагерь, разбежалась, гномы и люди сагитированы, маг убит, пятая колонна тоже. Жестоко, конечно, но как иначе? Пока добьешься свободы, замажешься в дерьме и крови по самые брови. Но, как говорится, русский бунт — он самый бессмысленный и беспощадный. Предводитель кто? Правильно, русский. Вот у нас с самого начала пошла полная беспощадность. А вскоре появилась и бессмысленность. В смысле глупость и не менее знаменитый русский "авось".

Начать с того, что, выйдя на площадь, я совершенно позабыл о должной организации. Все разбрелись в разные стороны, столпились как стадо баранов, выкрикивая победные лозунги и оскорбления в адрес администрации. Кто-то пошел рассматривать разрушенный храм, кто-то принялся теребить меня, требуя рассказать, как я убил мага. В числе этих людей оказались Сима и парень, помощник Эгилона. Весь такой худой, с всклокоченными волосами. Оказалось, что звать его Энур. Вот, что любопытно — почти все имперские имена начинаются на "э" — в честь Эсуниона, чтоли? Надо будет спросить как-нибудь…

Энур, как услышал, что маг воскрес, прямо таки весь посерел от страха. Он принялся объяснять мне что-то насчет некромантов южных пустынь, маскирующихся под имперских магов, но тут на площадь вышли дружные шеренги гномов. Вот у кого надо поучиться дисциплине и организованности! Коротышки уже были разбиты старейшинами на отряды. Всего их было шесть, примерно по 200 гномов в каждом, как мне доложили командующие. Итого, около тысячи двухсот гномов. Плюс около сотни людей. Для охранников, может быть, и хватит, а вот для имперских легионов вряд ли.

И тут я совершил стратегическую ошибку. Вместо того, чтобы приказать отрядам занять казармы и ворота, я начал знакомиться с остальными старейшинами гномов и решать мелкие текущие вопросы. От бородатых лиц и поклонов, перемежающихся с падением ниц, у меня голова пошла кругом. Друзья и товарищи мои — Сима, Мусамото, Килон также только удивленно пялились на ритуалы приветствия и поклонения коротышек. Я опять оказался в осаде вопросов, кто такой Дух Гор, посланника бога Ура… Короче, мы столпились на пяточке перед разрушенной Костиницей, как декабристы на Сенатской площади. Гномы смирно стояли, потому что не получали никаких указаний, люди просто разбрелись — им приказывай, не приказывай… В общем, дождались…

С другой стороны площади послышался приближающийся мерный топот множества ног, после чего в примыкающих к площади проходах показались первые шеренги солдат, вооруженных овальными щитами и копьями. В отличие от толпы восставших рабов, войско было построено в четкие порядки. Наши люди отпрянули к противоположному краю площади.

Занимался рассвет, и амуниция наших противников отсвечивала розоватыми бликами.

Стоявший рядом со мной Одноглазый определил принадлежность солдат к седьмому читал-нуизскому ротационному легиону. Последний термин означал, что это армейское подразделение было призвано сменить войска на границе с Лесной Маркой. А Эрлику, сволочи такой, подфартило! Он, небось, не рассчитывал на такую скорую помощь, а теперь глядишь, может начинать сушить штаны. Ладно, где наша не пропадала.

Выйдя из прилегающих к площади переулков, легионеры, не спеша, с механической точностью движений хорошо отлаженной военной машины развернулись в пять, ощетинившихся копьями квадратов. Я прикинул глубину строя, и выходило, что три ряда человек по тридцать. Плюс всякие десятники, штаб. Около пяти сотен, т. е., как определил одноглазый, полностью укомплектованный полк. А позади них стояло еще с сотню лагерных охранников наспех вооруженных мечами и щитами. Итак, шесть сотен против тринадцати. Численный перевес в нашу пользу, но я-то понимал, что хорошо экипированные, обученные легионеры пройдут через толпу рабов как раскаленный нож сквозь масло. Разрезав нас на две части, им не составит труда перебить остатки и разогнать гномов и людей по баракам или просто прирезать. Надо что срочно придумать!

К счастью, не один я в то раннее утро совершал ошибки. Полковник, возглавлявший подразделение, решил покрасоваться перед своими и вместе с боевым магом и Эрликом поскакали в нашу сторону. Начальник лагеря ради этого даже сел на рогача.

— Сима, бери Снока и бегом встречать уродов — быстро сориентировался я — Выдавай себя за главарей, тяни время, проси отсрочку, чтобы подумать.

Бронштейн и подручный Одноголазого бегом направились к приближающимся всадникам. Тем временем я подозвал атамана и двух наемных убийц. Авторитеты хмуро смотрели на меня, явно жалея, что вляпались во всю эту историю.

— Так, мужики — мрачно в ответ глянул я на гильдейских отморозков — Берите свою шоблу и выходите вперед к порядкам имперцев. Маячьте там, кидайте в них землей, ругайтесь. Короче ваша задача отвлечь их и прикрыть нас. Все ясно?

— Ну ты и борзый! — оскалился самый растатуированный из убийц — Хочешь на нашем горбу в рай въехать. Нас значит подставляешь вперед, а сам…опс!

Я сунул в нос криминальному авторитету свой некромантский меч и жестко повторил — Еще вопросы есть?!?!

— Не, нету! — испуганно ответил уголовник и заторопился с дружком к своим.

— Двалин, Дарин, Масу, Эгилон! — громко позвал я гномов и Неистового к себе — Слушайте и не перебивайте! Пока уголовные развлекают армейцев, мы срочно строимся пирамидой. Знаете что это такое? — кое-кто покивал головами — Уже хорошо.

— Дарин, сколько шестой принес молотов и кувалд?

— Включая молотки, штук триста. Я ему еще дал двадцать гномов в помощь. Вот лежит куча — ткнул пальцем Т34 на инструмент.

— Эгилон, отбери пятьдесят самых крепких людей, возьмите каждые по молоту и вставайте тут — я указал пальцем рядом с собой — В две шеренги по 25 человек. Теперь ты, Дарин. Берешь сто лучших, самых сильных гномов…есть такие? И строишь их позади людей Эгилона в три шеренги. Справа. Тоже самое Двалин. Сто лучших, по твоему мнению, слева. Берете молоты и ждете моего сигнала. Всех остальных сгоняйте назад. Их задача ворваться в бреши.

— Какие бреши? — ошарашено поинтересовался Неистовый.

— Потом!

Я увидел, как ко мне бегут обратно запыхавшиеся Сима со Сноком.

— Дали на размышление двадцать саатов. Это где-то пять-шесть минут. Требуют лечь на землю и не оказывать сопротивление — отдышавшись, скороговоркой протараторил Бронштейн — Потом атакуют. С ними маг. Снок говорит, "ручеек".

— Что?

— Они так водного мага называют. Ручейком. Огненный — "уголек".

— Дай догадаюсь, воздушный — "ветерок"?

— Точно. А земной волшебник…

— Ладно, это потом. Сейчас делаем так. Вместо тебя на вторую встречу пойду я, Снок и Одноглазый.

Снок с атаманом вооружились кувалдами и мы вышли на вперед.

— Я валю мага, вы меня прикрываете. Все ясно? — коротко проинструктировал я лесовиков — Ну, с богом.

Чтобы прорваться к воротам, нам нужно было по главной улице, выходящей на площадь, пробиться через пять сотен легионеров и сотню охранников. Справа от нас высились мусорные кучи развалившейся Костиницы, слева и сзади — здания бараков. Все должно решиться тут, на этой брусчатке. Другого места для битвы нет.

Пять минут прошли и всадники во главе с полковником, взяв правее орущих и матерящихся уголовников, подскакали к нам.

— Это что такое?! Тра-та-та — нецензурно выругался полковник, показывая на уголовников. Единственное, что я успел заметить, прежде чем начал действовать — была серебряная шестиконечная звезда на панцире и шрам через все лицо. Впрочем, разглядывать командира мне было не когда. Моя цель — маг. Бросив на него быстрый взгляд — изнеженный юноша, весь в синем, с жезлом и голубенькой повязкой на голове — я, униженно кланяясь, приблизился к левому боку рогача полковника. Животное всхрапнуло, я как бы в испуге подался в сторону мага и его животного, и тут же выдернул из-под плаща меч. Бросок вперед, и мой клинок вонзается в левый бок волшебника, с хлопком пробивает какую-то магическую защиту и застревает между ребер. Заклинатель судорожно машет жезлом и в меня сверху вниз ударяет двухметровый водяной хлыст. Бич легко рассекает плащ на плече, кольчугу под ним и с мокрым шлепком разбивается о мою кожу на тысячу брызг. Мне всего окатывает водой с ног до головы. Я падаю на землю, Снок в этот же момент замахивается молотом на полковника. Тот поднимает рогача на дыбы, а Одноглазый бросается ко мне. Хватает за руку, подбирает упавший меч и быстро-быстро тащит прочь. Вслед за нами бежит Снок.

Сначала полковник посылает рогача в галоп за нами, но Эрик Вууданский спасает все дело. Этот трусишка отчаянно кричит вслед командиру, показывая на падающего с животного "ручейка". Славно! Значит, я его достал-таки. Теперь нельзя терять ни секунды. Мы подбегаем к нашим порядкам. Все уже построились пирамидой, больше похожей на германскую свинью времен ледового побоища. Но времени что-то менять уже нет и я кричу, нет, ору во всю силу легких:

— Быстрым шагом, марш! Смотреть на меня!! Делай как я!!!

Толпа гномов и людей начинает набирать темп. Сначала быстрым шагом, потом метров за пятьдесят я перекладываю меч в левую руку, забираю у Снока молот и перехожу на бег. Вслед за мной ускоряются мои бойцы. Только бы у армейцев не было арбалетов и луков. Один залп и все мои планы в отправляются в… Охранники позади позиций, стрелять не смогут.

Мы бежим, и перед нами испуганным тараканами разбегаются уголовники. Я уже хорошо вижу легионеров. Они стоят плотными рядами, закрывшись красными железными щитами и направив на нас копья. На их лицах в полузакрытых круглых шлемах прям читается — Давайте, ребята, нанизывайтесь сами на наши копья. Нееет! Такой радости я вам не доставлю. Осталось тридцать метров, двадцать, пятнадцать и тут я, заорав, со всей дури бросаю свой молот вперед. Он совершает несколько оборотов и с громким лязгом врезается в щит, стоящего передо мной бойца. Бросок получился такой силы, что легионера отбрасывает назад, и он валит второго солдата в шеренге.

Вслед за мной под мощное «ААА-ХУУУМ!», гномы и катаржане метают свои молоты. Сотни двадцатикилограммовых кувалд размытыми кругами летят вперед и устраивают настоящее опустошение в первых рядах полка. Я даже не подозревал, что гномы могут кидать так сильно и точно. Щиты, которые, оказывается, лишь окованы железом по краям, а вовсе не цельнометаллические, трескаются, прогибаются анатомические рельефные панцири.

Мои бойцы подхватывают упавшие на землю мечи, копья и стаптывая первую, выведенную из строя шеренгу, врубаются в строй. Я в первых рядах нашего разношерстного войска. Принимаю грудью сильный удар копья, делаю мощный замах и легко сношу голову ближайшего легионера. Удается попасть точно в зазор между шлемом и панцирем. Пинок ногой и воин на земле, а я вырываюсь на оперативный простор. Вместе со мной последнюю шеренгу полка прорывают десятки гномов и людей. Я вижу Одноглазого, втыкающего копье в бедро легионера, Мусамото, сбивающего с ног такого же бородатого солдата, Эгилона Неистового, энергично размахивающего мечом во все стороны.

И тут нам пофартило. Если бы охранники не струсили, выстрелили залпом из арбалетов и кинулись затыкать прорыв, то наша песенка была бы спета. Мы, невооруженные и необученные, просто завязли бы, в наши фланги удали правая и левая сотня полка, практически не пострадавшие от фронтального удара. Но надсмотрщики, увидев перед собой озверевшие бородатые лица, запаниковали и, бросив оружие, кинулись бежать. Напрасно полковник на рогаче и начальник лагеря пытались их остановить, махали мечами, били плашмя. Река паникеров просто захлестнула их и понесла в сторону ворот.

Дальше было дело техники. Я кинул сотню людей под началом Эгилона и Одноглазого преследовать охранников, а сам, разделив гномов на два отряда, занялся оставшимися легионерами. Правую сотню мы точно также закидали молотами, которые мои бойцы снова подобрали, причем солдаты отвечали нам бросками дротиков и достаточно умело. Десятки гномов пострадали от этих своеобразных мини-копий, напомнивших мне римский пилум, который я как-то видел во время экскурсии в музеях Рима. Однако дротики дротиками, а численное превосходство еще никто не отменял. Пятьсот гномов навалились и легко похоронили противника под своим натиском, орудуя всем, что попадалось под руку — молотами, трофейным оружием и даже зубилами. Я заметил, как один коротышка метнул подобранный с земли дротик точно в открытую часть лица легионера. Имперский круглый шлем защищал лишь виски и щеки — рот, нос, глаза оставались открытыми. Надо будет запомнить молодого гнома, который сумел одни броском попасть дротиком в глаз легионеру. И это с двадцати метров!

Командир второй сотни оказался умнее. Он не стал вступать в игру, кто кого перекидает, а скомандовав атаку, бросил своих тяжелых бронированных пехотинцев вперед. Слава богу, я вовремя заметил маневр отряда и громкими воплями успел собрать вокруг себя с полтысячи гномов. Возглавив полк, я помчался на помощь избиваемым коротышкам, отряженным блокировать левую сотню. И тут на собственном опыте убедился, что организация и навыки коллективного боя — великая вещь. У командира имперцев было всего человек девяносто построенных в три ряда по тридцать бойцов. Но каких бойцов! Одним броском преодолев пространство, отделявшее их от противника, легионеры синхронно выставили копья вперед. Били два первых ряда, а третий напирал, помогая своим товарищам. Я с ужасом наблюдал, как практически безоружные гномы десятками гибнут на остриях копий, а легионеры все усиливают и усиливают натиск. Имперцы совершали отработанные выпады направо, причем все одновременно. Таким образом, весь строй бил не в стоящего перед ним противника, а в его соседа слева. Сначала я не понял смысл подобного маневра, но потом до меня дошло. Легионеры приучены сражаться с бронированной пехотой, причем праворукой. Первое движение — отражаешь щитом удар фронтального противника, второе движение — колешь копьем направо, в подмышечную впадину левого соседа, который как раз замахивается на рядом стоящего однополчанина. Умно! Очень умно. Ведь обычно подмышка — наименее защищенная часть тела.

Однако надо что-то делать или сотня профессионалов раскатает моих гномов в блин.

— Дарин! — крикнул я коротышке по кличке "Т34" — Бери две сотни ребят и обходи имперцев слева, я с двумя другими сотнями обойду справа.

Все произошло так, как я и задумал. Фланговый маневр удался на славу — мы с Дарином зашли в тыл и набросились на солдат. Я первым добежал до легионеров и со всей силы ударил ближайшего бойца. Тот ловко прикрылся щитом и попытался в ответ уколоть меня копьем. Но на него сразу набросились еще трое гномов с кувалдами, и через пару секунд его щит был разбит вдребезги, а он сам валялся у нас под ногами. Строй имперцев рассыпался, в отработанном механизме произошел фатальный сбой. Сотня сначала остановилась, после чего отряд распался на индивидуальные стычки. Через двадцать минут с легионерами было покончено.

Я окинул взглядом поле боя, усеянное трупами, и тяжело вздохнул — по моим прикидкам в последней сшибке погибло не менее ста гномов! Это притом, что за всю утреннюю битву мы не потеряли и пятидесяти повстанцев. Грустная картина. Нас, по сути, спасло только везение. Если бы полковник приказал атаковать, да еще при поддержке мага… Еще один тяжелый вздох. Империя — страшный противник. Вот какой вывод я сделал для себя. Чтобы противостоять легиону, нужна выучка, классные доспехи, магическая поддержка и большая воля к победе! Стоп. О чем это я? Какая империя? Какая выучка?! Валить нужно из этого Средневековья. И побыстрее, пока не прирезали. Есть какой-то остров Магов. Нам там помогут. Я внезапно впал в легкий ступор — на меня навалился весь накопленный за все время пребывания в Дангоре стресс. В моем мозгу вскачь понеслись мысли, так некстати пробужденные воспоминанием о Земле.

— А давай на чистоту, Леша. — Рассуждал я про себя. — Допустим, там, на Острове Магов, помогут и отправят твою драгоценную задницу обратно на Землю. В уютную лондонскую квартирку с центральным отоплением, полицейским на углу и пиццей на заказ. Но этого ли ты хочешь? Бросить на произвол судьбы тех, кто тебе доверился? Поверил в тебя, чуть ли не как в бога? Или ты хочешь помочь униженным и угнетенным, как пафосно бы это не звучало? Ведь впервые в жизни у тебя появилась настоящая, мужская цель! Не прямую кишку набить получше, а людей спасти! Целый народ страдает и умирает в этом средневековом мире, а никому нет дела.

— Хорошо, просто замечательно — сам себе возразил я. — Ты, что, себя Спартаком номер два видишь? Чем он кончил, помнишь? Ладно он, а рабы которыми он руководил! Все оказались развешенные на столбах по обочинам римских дорог. Ладно бы быстро повешенными, а то распятыми! Люди в муках умирали несколько дней, а то и неделю!

В моем усталом мозгу конкретно произошло раздвоение личности. Одна личность — я бы ее назвал трусливо-практичный Лелик — требовала срочно сматывать отсюда удочки, другая — безрассудно-альтруистичный, бесшабашный Леха — выступал за помощь гномам. Нет, конечно, борьба с рабством — это светлая, историческая миссия. Но трусливо-практичный Лелик напоминал, что я сюда попал случайно, прогрессорством заниматься не нанимался, да и дело это бессмысленное. Общество должно само созреть к переменам и никакое внешнее насильственное изменение сложившегося порядка не прокатит. Допустим, шептал мне Лелик, ты добьешься отмены рабства в Империи, но в этом мире десятки стран. Помнится, Ютас говорил, что есть еще большая страна — Дориан, с которой воюет Эссунион. А вдруг она завоюет ослабленную твоими восстаниями Империю и установит еще более жесткие порядки? Тут-то хоть рабы только государственные, а там — частные. Забыл историю России? Так я могу напомнить. Например, про помещицу Дарью Николаеву Салтыкову по прозвищу Салтычиха. Она в 18-м веке замучила сто с лишним своих крепостных. А сколько было таких Салтычих?

— Да, пошел ты в жопу! — отвечал Лелику Леха — Я не собираюсь по-тупому менять мир. Будем делать это по-умному. Сначала отведем гномов в Лесную Марку. Или ты предлагаешь тысячу с лишним живых и разумных существ бросить на растерзание Эсуниону? Или ты думаешь, что он простит это восстание?! Посмотри вокруг! Гномы уже жгут бараки. А Костиница? Да, ты уже изменил мир! Весть о каменоломне "Мертвых гномов" облетит весь мир, даря надежду порабощенным и вызывая страх у поработителей! Забыл, трусливое чмо, теорию про бабочку? Появился в этом мире, раздавил и все! Цепь причинно-следственных связей изменилась. Навсегда! А мы тут уже столько бабочек надавили и натаптали — вывози грузовым вагонам. Так что ты и я — мы оба в дерьме по самые брови. Так давай же хотя бы побарахтаемся, получим удовольствие.

— Ладно — хмыкнул Лелик в моей голове — гномов бросать западло. Согласен. Но ты там что-то про "по-умному менять мир" вещал. Неужели знаешь, как подстегнуть прогресс? Янки при дворе короля Артура начнешь изображать? И это ты, двоечник! Какова температура плавления бронзы? В каких пропорциях нужно смешивать селитру, уголь и серу, чтобы получить порох? Да, ты вообще хоть знаешь, как выглядит селитра? Не знаешь. А еще рвешься в прогрессоры! Ты только хуже сделаешь!! Неужели не понимаешь?? Ну, отведешь гномов в Марку. А там бандиты, разбойники. Они, что думаешь, не обрадуются новому имуществу? Тут гномы кто? Правильно — рабы. И это психологическая реальность! Лесные ватажники первым делом сделают что? Правильно, продадут их обратно в рабство. Может быть, даже тому же Эсуниону, если он даст хорошую цену. И будет тебе Салтычиха в квадрате, нет в кубе!

— А ты что предлагаешь?

— Предоставить гномов своей судьбе и мчаться к хорошему волшебнику. К эльфам. Это в их Храме Спящего бога все произошло. Они должны помочь.

— Ну и дерьмо же ты! Гномов, значит, побоку, давай спасать свою шкуру. Хорошо. Объясню на твоем уровне. Ты себя в зеркале видел? Как шарахаются от тебя люди, заметил? Да первый же серьезный колдун от счастья описается, что можно будет препарировать твою тушку. На эльфов он надеется! Ты, друг мой, осквернитель. В храмах обычно люди…, в смысле эльфы, молятся. А не секирами по алтарям лупят. Пойми. Ты должен быть не ведомым, а ведущим. Не полагаться на обстоятельства, а леса, образно выражаясь, поджигать. Только сильный человек выживет в этом мире и вернется домой! А сильным людям, Лёлик, свойственно помогать окружающим…

— Чую куда ты ведешь. Обратно к гномам. Ну, давай, давай. Силушкой ты у нас не обделен. А с умишком промашка вышла. Кто гномов защитит в Марке? Отвечай.

— От разбойников мы и сами защитимся. Прецедент уже есть — оглянись вокруг. А вот с Империей посложнее будет. Может, орков подключить… Набег организовать. Пока Эсунион будет решать эту проблему…

— Я тебя понял. Натравим орков на людей, и до нас руки не дойдут.

— Черт! — Я тряхнул головой, очнувшись от своих мыслей, и огляделся по сторонам.

* * *

Нет, не хотели разгораться бараки — чадили, дымили, но открытого огня так и не появлялось. Пока я шизофренично спорил сам с собой, ветер принес серые тучи и зарядил мерзкий дождик. Может быть, хорошему ливню я бы обрадовался. Он бы смысл с нас грязь и кровь, но увы! День обещал быть тухлым: погода испортилась, вокруг лежали раненые и умирающие гномы, люди…

— Двалин — подозвал я к себе пожилого гнома — Как тут у вас принято хоронить погибших?

— Трупы гномов просто скидывают в отвалы — ответил удивленный моей неосведомленностью Двалин — А людей, сжигают по обряду их религии.

— Ну, костра у нас сейчас не получится — я смахнул капли дождя с лица — Придется вам освоить еще один метод. Закапывание в землю. Мобилизуй сто гномов, раздай им кирки, и вели вырыть две большие ямы. Я видел возле столовой несколько подвод. Выломайте нары из казармы охранников — ее вроде еще не подожгли и складывайте на подводы раненых. Не забудьте перенести туда Ютаса. Что еще я забыл?

— Могу я поручить это шестому, Дух Гор?

— Да, а сам с Дарином подходите ко мне на совет.

Что мне сразу понравилось в коротышках — это их исполнительность. Наши бы сейчас начали вопросы задавать, комментарии комментировать. А эти только поклонились и принялись за дело. Кстати, вот и наши. Со стороны ворот показались бывшие рабы во главе с Эгилоном и Одноглазым. Рядом шел хромающий Сима.

— А ты куда лез?! — строго я спросил Бронштнейна — Что с ногой?

— А, ерунда, подвернул — возбужденно махая рукой сказал Сима и тут же остыл — Большая часть надсмотрщиков ушла. Полковник, Эрлик — все сумели ускакать.

— А маг? — сказал я, посмотрев на свое воинство.

— Не знаю. Надо среди мертвых посмотреть.

— Ладно. Это потом. А сейчас общий сбор… командного состава.

На общий сбор пришли Двалин, Дарин, Масумото, Эгилон с Килоном и неугомонный Сима. Перед импровизированным совещанием я палочкой на земле кратко отметил основные вопросы, которые необходимо решить. Первое, это цели и задачи. Моя позиция — нужно уходить за кордон. И чем скорее, тем лучше. Лесная Марка — идеальный вариант, даже не смотря на то, что там сейчас проводится карательная операция. Судите сами: граница близко — по словам Килона от каменоломен — три дня пути; можно сплавиться вниз по реке Бурунгеи; централизованной власти нет. Анархия не анархия, но все лучше, чем государство с регулярными войсками. Ибо какая страна будет рада если в нее заявится около тысячи беглых рабов?

Второе, это организация. Мне представляется, что те, кто изъявит желание идти с нами под моим руководством должны организоваться в какую-нибудь структуру. Бегать неуправляемой толпой — это путь на кладбище. Где у нас дисциплина и порядок? Правильно, в войсках. Значит нам надо стать армейским подразделением. Я напряг мозг и попытался вспомнить, что-нибудь о структуре вооруженных сил. В свое время мне пришлось закончить военную кафедру в институте и кое-что в памяти осталось. Насколько я помню, вооруженные силы делятся на виды (ВВС, ВМС, сухопутные войска и так далее), дальше идет иерархия. Кажется в России семь или восемь ступенек в этой иерархии — отделение, взвод, рота, батальон, полк, дивизия, корпус, армия. Всплыла еще какая-то бригада. Но куда ее сунуть в этом списке я с ходу не сообразил. Соответственно десять, пятьдесят, сто, тысяча, десять тысяч и пятьдесят тысяч человек. Впрочем, это я не отчетливо помнил. Были в голове еще какие-то отрывки из истории. Армия Древнего Рима, кажется, состояла из контуберний, центурий, манипул, когорт и легионов. Десять, сто, двести, тысяча и пять тысяч человек. Т. е. в Риме было все попроще. Ну, это-то понятно. Короче, я пришел к мысли, что лучше не мудрить и взять на вооружение самую простую иерархию — десяток, сотня, пять сотен и тысяча. Вообще бы по уму, структуру надо затачивать под решаемые задачи, тактику и стратегию, но на это времени нет. Кроме десятков, сотен, я решил организовать штаб, медицинский отряд, саперов, полевую кухню, разведку и интендантский отряд. Хорошо бы еще настоящего боевого мага заполучить, а лучше двух.

Третье. Снабжение и вооружение. Тут полный ноль. Если припасы мы еще заберем из лагеря, то с оружием и доспехами голяк. Кувалдами много не навоюешь. А то, что нам придется много и долго воевать, я не сомневался. Ладно, разберемся по ходу дела. Некоторые надежды я возлагал на пристань. По слухам Бурунгея — одна из основных речных артерий Империи. Почему бы нам не заняться пиратством?

Собственно, эти три темы мы и обсудили во время нашего собрания. Дискуссия вышла бурная, с интересными поворотами и предложениями. В итоге договорились до следующего. Двалин и Дарин возглавляют два полка по 500 гномов в каждом. По земным меркам это никакие не полки, а батальоны, но здешняя реальность подобной специфики не знала. Так что остановились на полках. Совместно придумали им названия. Первый линатанский и второй линатанский полк. Это по названию государства, в котором совместно жили коротышки и люди около двухсот лет назад. Полки разделил на сотни, сотни на десятки, стараясь учесть при комплектации сложную клановую структуру гномьего общества, которая сохранилась даже в рабстве. В лагере насчитывалось шесть кланов — Черные шапки, Каменные лбы, Кроты, Кузнецы, Зодчие и Септия Авера. Последний был назван по имени гнома-родоначальника. Каждый клан специализировался в своей области. Черные шапки — были потомственными войнами, Каменные лбы — пробавлялись торговлей и банковским делом, Кроты — занимались подземным строительством, добычей полезных ископаемых, Зодчие — наземным строительством. С Кузнецами все понятно — литье, ковка, сварка, т. е. вся работа с металлом. Клан Септия Авера проходил по духовной линии — сакральные знания, общение с духами земли, ритуалы поклонения Богу Уру. Все это вкратце мне поведал Мусамото перед началом встречи. Так что к моменту начала нашего собрания, я знал, кое-что о межклановой политике, о том, что сто пятый Двалин родом из Черных шапок, а Т34 Дарин из Кузнецов. Безымянный шестой принадлежал клану Септия Авера.

Дабы этот фанатичный товарищ не болтался под ногами, я предложил отдать под его начало десяток кузнецов и зодчих — нам нужны саперы. Иначе кто будет организовывать переправы, заниматься снабжением, подвозом припасов и тому подобными задачами? Предложение было принято, после чего мы перешлю к людям. Их решили разделить на два отряда по пять десятков каждый. Один отряд, куда вошли в основном политические, возглавил Эгилон, вторую полусотню — Килон. У него подразделение получилось самым проблемным, потому что уголовники вовсе не жаждали связывать с нами свою дальнейшую судьбу, а хотели лишь побыстрее раствориться на просторах Империи. Я посоветовал Одноглазому не держать никого насильно — когда выберемся за пределы Империи, мы разбавим его подразделение за счет ватажников-лесовиков, которых немало обреталось на территории Марки.

С медицинской службой мне повезло. Тот худющий парень, помощник Неистового, Энур оказался студентом последнего курса Академии высшей магии. Практически закончил столичный университет по факультету целительства и прикладного волшебства. Загремел на каторгу прямо перед выпускными экзаменами. Не повезло. Хотя как сказать. За антиправительственную деятельность и участие в подпольном кружке монархистов мог бы закончить жизнь на гильотине. Товарищи подпольщики ратовали за восстановление монархии во главе с потомками Руимона Седьмого, — в Империи ходили легенды, что его младший сын спасся от расправы, — а такие мысли и легенды Эсунион не терпел.

Короче, лучшей кандидатуры на должность нашего главного медика было не найти. Уже после собрания командиров с Энуром у меня состоялся отдельный разговор.

— Господин нон — начал его сам парень.

— Кто, кто? — удивился я.

— Нон — это воинское звание, ну, то есть командующий легионом. — Поразился моему неведению Энур — Мы же все теперь ваш легион.

— Ясно. Так что ты хотел спросить?

— Вы откуда родом? Я заметил у вас странный цвет кожи и глаз. Как будто над вами совершили магический опыт.

— Ага, неудачный.

— ???

— Потом расскажу. А сейчас бери, сколько надо помощников из числа людей и займись ранеными.

— Господин…э…А как вас называть?

— Алексей.

— Алээксеээй?? Имя какое то странное…

— Слушай, ты сейчас имя мое будешь обдумывать или займешься страждущими?

— Конечно, займусь. Но пользы от меня не много.

— Так ты целитель или нет?

— Целитель.

— Ну, так в чем проблема?

— Я маг-целитель!

Видя, что я не въезжаю, Энур вздохнул и пояснил — Нам, конечно, преподавали базовые навыки — перевязка, целебные травы, но упор делался на заклинаниях.

— Так пойди и наколдуй — раздраженно сказал я.

Тут Энур посмотрел на меня совсем как на идиота — Я же не архимаг! Нужен камень или артефакт могущественный.

— Давай сначала. Представь, что я ничего не знаю о здешней магии. Что такое артефакт? Расскажи мне все сначала и до конца.

— Вам официальную версию про Единого Бога, Его сына Эсуниона, эманацию божественной энергии, которая и служит основой для заклинаний или реальную?

— Давай реальную.

Вот что рассказал мне Энур. В мире Дангор, согласно здешней магической науке, есть девять волшебных первооснов — звезды, солнце, вода, дерево, земля, кровь, огонь, ветер и… пустота. Каждая первооснова излучает из себя энергию. Насколько я понял из объяснений Энура и, выражаясь современным языком, энергия эта имеет свойства волны. Вот эти свойства: амплитудность (максимумы и минимумы), период пульсации (затухание, возмущение), цвет и резонанс. Сначала про последнее свойство. Оно по сути — самое важное.

Тысячи лет назад эльфы обратили внимание, что некоторые драгоценные камни в определенные периоды времени начинают пульсировать и светиться. Сначала никто не понимал в чем дело и какова закономерность этого явления. Но постепенно стали накапливаться сведения и великий ученый по имени Орландер, обобщил всю известную информацию в своем трактате "О восьми первоосновах". Во-первых, эльф составил список странно ведущих себя камней. Ими оказались: прозрачные алмазы, желтые турмалины, синие сапфиры, зеленые изумруды, коричневые топазы, красные рубины, алые альмандины, белый жемчуг и черные агаты.

Во-вторых, оказалось, что чем чище, больше и равномернее окрашена драгоценность, тем дольше и ярче она светится. Но это не главное. Орландер много путешествовал по миру, возя с собой восемь видов камней, и выяснил, что существуют определенные места, которые заставляют минералы просто сходить с ума. Ученый тщательно описал районы, погодные условия и время суток, когда происходила аномальная активность. Орландер предположил, что существуют так называемые "места силы", которые по каким-либо причинам накапливают энергию. Этим места силы могут не только накапливать энергию, но и отдавать ее драгоценным камням путем резонанса. Ученый замерил скорость накапливания, скорость передачи, емкость кристаллов в зависимости от длительности свечения и его яркости (последнее он определял на глаз). Эльф также изучил периодичность, свойственную местам силы — когда энергетическая мощность была максимально, когда минимальной.

На этом научная деятельность закончилась и началась философия. Будучи не в состоянии объяснить, почему зеленый изумруд резонирует только в определенной точки леса, а коричневый топаз — гор, Орландер придумал целую систему о первоосновах, эманациях которые концентрируются в определенных местах пространства, где есть излом или природная аномалия. Труд ученого фактически остался незамеченным общественностью и многие сотни лет пульсирующие, светящиеся драгоценности были лишь развлечением эльфийской аристократии.

Но однажды, во времена более мирные, чем сегодня, когда доверия между различными расами, заселившими Дангор, было больше, и эльфы не замкнулись еще в своих охраняемых разумными животными и магией владениях, один молодой эльф-странник, будучи в горах вдали от своих родных лесов, попал под лавину. После того, как масса снега завалила аристократа, он начала задыхаться и замерзать. К счастью вместе с ним была его фамильная драгоценность — перстень с рубином. В тот день рубин особенно ярко горел и пульсировал, но длинноухий не обращал на это внимания. Теряя сознание, эльф почувствовал горячее биение камня на пальце. И дальше произошло чудо. Владельцу драгоценности удалось проплавить своей рукой туннель в снежном завале и выползти на поверхность живым. С этого момента, собственно, и начинается история артефактной магии в Дангоре. Эльф, которому в последствии пришлось отнять обуглившийся палец, рассказал свою историю родственникам, те поведали о приключении ареофагу города, так все дошло до Верховного Правителия Эль-Нургена — столицы эльфийского государства. Тот распорядился проверить волшебные свойства камня. Оказалось, что при определенной сложной настройке носителя на артефакт, последний может разом выплескивать энергию, выполняя приказания хозяина. Эльфийские ученые научились настраиваться на камень или иначе инициировать кристалл в ходе длительной многомесячной медитации. Впрочем, долгой инициации можно было избежать "приняв" камень в условиях сильнейшего стресса — угрозе жизни, глубоком шоке…

Так и зародилась артефактная магия. Начался бум драгоценных камней. Их принялись усиленно искать, добывать и обрабатывать. Оказалось, что месторождений качественных кристаллов — очень мало. Копи стали предметом войн. Как и места силы. Появились несколько школ — лесной, воздушной, земной, водной и огненной магии. Заклинания совершенствовались и стандартизировались. Установилась своеобразная иерархия волшебников. Так, заклинатели делились на учеников — владение и управление мелким камнем весом от 5 до 50-ти таадов (по-земному от 1 до 10 грамм), подмастерьев — камень от 50-100 таадов (10–20 грамм), мастеров 100–500 таадов (20-100 грамм), грандмастеров — камень 500-1000 таадов (100–200 грамм), магов — камень вне категорий. Бывают еще архимаги, но о них Энур рассказать ничего конкретного не смог, за исключением того, что "они сами ходящие драгоценности".

— Ну, а вот этот камень в сколько таадов ты оценишь? — я достал жезл "уголька".

— Ух ты! У вас есть красный 100 таадный рубин! — восхитился парень — Да еще больше чем на половину заряженный!! Что же вы раньше не сказали — таким жезлом я мигом вылечу все раненых.

— Давай, иди, лечи. Хотя подожди. Почему камни вмуровывают в жезлы?

— Принято так. Мелкий камень ученики носят на перстнях, подмастерья и мастера на жезлах, грандмастеры на трезубцах, маги на посохах. Архимаги тоже на посохах, но им рубины, алмазы, топазы вообще не нужны. Они работают с энергиями напрямую.

— Вот как? А вы как работаете?

— В кристалле заключена энергия. 50-ти таадный камень дает возможность совершить от трех до семи стандартных заклинаний. 100 таадов — от десяти до двадцати, имея кристалл на 500 таадов — можно вызвать до ста заклинаний.

— А тысяча?

— Таких камней, нон, практически не встречается. Мелкий-то камень получить — нужно в очереди стоять два года и кучу денег отвалить. А уж крупный…

— Ясно. И последний вопрос. Места силы. Где они, кто ими владеет.

— Точно известно относительно 4-х мест. Гигантский Пелион эльфов на опушке Великого Леса — магия дерева, зарядка зеленых изумрудов, Лазурный алтарь на Острове магов — волшебство воды, зарядка синих сапфиров. Огненная гора — магия огня, зарядка красных рубинов и Вууданский пик — магия ветра, белый жемчуг. Последние два места принадлежат Империи. Место силы земли утеряно. Оно, кажется, принадлежало гномам.

— А пустота, кровь, солнце и что там еще было?

— Звезды, кровь. Об этих местах знал только Орландер.

— Ладно, иди. Стой! В местах силы, получается, возможны самые сильные заклинания?

В моей голове промелькнула одна единственная мысль "ура! вот где можно вернуться домой!", но мой луч надежды Энур быстро погасил — В местах силы вообще нельзя колдовать, — никакие заклинания там вообще не работают, — там можно только заряжать кристаллы. Да и то, только в определенные периоды.

— Это почему?

— Ни Пелион, ни Огненная Гора, или Маатанский пик, уж не говоря о лазурном алтаре острова магов не в состоянии быстро отдавать энергию. Это могут только камни. В драгоценностях, ценится две вещи — емкость и скорость энергетического выброса.

— Ты о мощности говоришь?

— Да. Например, у проректора по хозяйственной части нашего университета, господина Эния был 300-от таадный коричневый топаз. Эния очень трясся над ним, так как зарядить его было негде, но однажды согласился показать камень в работе. За полчаса ему удалось вызвать 5-метрового земляного элементаля!

— Это круто?

— Да. Это очень сложное и энергоемкое заклинание 3-го уровня. Но пока топаз отдавал энергию под него, Энию бы уже раз пять успели бы сжечь "угольки" простым одноуровневым "изначальным пламенем". И это имея всего лишь 50-таадный красный рубин на 7 заклинаний. Минута — и он головешка.

— В чем же тогда смысл долго и упорно учиться, медитировать на большие, сложные камни и овладевать высокоуровневыми чарами, если можно быстро вот так — раз, два…

— Зависит от задач. Быстротечный внезапный бой или подготовленное заранее сражение. Тот же земляной элементаль сотрет в порошок трех и более угольков-учеников, а то и одного подмастерья, если тот, конечно, не запасется хорошим кристаллом. Таадов так на 100. А уж для прикладной магии — гнать воду вверх по акведуку, удобрять урожай, вызывать дожди — годятся только мощные заклинания…

— Которые можно извлечь из больших, чистых камней?

— Да.

— Все, беги. Раненые ждут. Стой! — в третий раз тормознул я Энура — я с тобой.

Уж очень мне было любопытно, как студент пятого курса, фактически без пяти минут мастер будет колдовать.

Целитель схватил жезл двумя руками, отошел в укромное место за бараками и принялся настраиваться на камень. Сев в позу, напоминавшую позу лотоса, Энур закрыл глаза и начала нараспев читать какую-то мантру. При этом целитель плотно прижимал красный камень ко лбу. Так продолжалось около десяти минут. Я уже порядком заскучал, когда Энур наконец открыл глаза и смущенно произнес — Ничего не получается.

— Почему?

— Я уже год как не работал с кристаллами, а с красными рубинами так все два. Целители в основном по зеленым изумрудам колдуют — опустил глаза парень — В магии леса больше лечебных заклинаний.

— То есть ничего сделать нельзя?

— Мне нужно от недели до месяца медитаций, чтобы камень меня принял.

— Значит неделя минимум?

— Да.

— Кое-кто из людей и гномов умрет сегодня. Я видел отрубленные кисти рук, харкающих кровью…

— Господин нон, я ничего не могу поделать!!

На лице Энура отразилось страдание и мука сопереживания.

— Нет, ты сволочь настроишься на него! — в бешенстве заорал я на отшатнувшегося целителя — Или зачем нам такой лекарь?!

Я схватил парня за шкирку и поволок его в наш импровизированный госпиталь. На десяти подводах лежало двадцать два искалеченных бойца. Пять людей и восемнадцать гномов. Трое гномов находились в агонии. Их тела била судорога, обрывки одежды, которыми перевязали их конечности и тела, пропитались кровью. Кровь успела пропитать вывороченные из бараков нары, солому и, стекая на землю, образовала маленькие лужицы.

— На, сопляк! Смотри! — я рванул Энура вверх и почти вдавил его голову в культю одного коротышки, который стонал громче всех — Нет, ты будешь его лечить или я превращу тебя в такой же обрубок!! Сначала я отрежу тебе одну руку, потом вторую и перейду к глазам.

Я уже даже не кричал, а орал. На меня стали оборачиваться во всем лагере, а Эгилон Неистовый побежал в нашу сторону — спасать своего протеже.

— Вот чем я тебя оприходую — я рванул наружу меч некроманта и поднес его острием к лицу посеревшему от страху целителя — выковыряю правый глаз, так чтобы он сначала лопнул в глазнице, а потом сам вытек. После чего вставлю на освободившееся место вот это красный рубин!!

Трясущийся от ужаса Энур невольно поглядел на набалдашник жезла, который держал в руке, и вдруг случилось чудо. Рубин тускло светившийся красным светом, вдруг мигнул и засверкал ярче.

— Фуу — я утер лоб тыльной стороной ладони и весело подмигнул подбежавшему Эгилону — Пока настроишь камень на нашего целителя, семь потов сойдет!

— Так вы… это значит… — заикаясь пробормотал Энур.

— Это значит, что я помог тебе инициировать камень в сжатые сроки. Работай.

Я махнул рукой в сторону раненых и целитель, покачиваясь, подошел к ближайшему гному. У того было разрублено лицо и выбит правый глаз. Энур снял самодельные бинты и принялся, что-то шепча под нос, водить над чудовищным шрамом жезлом. Камень мигал, гном стоически терпел, а целитель все водил и водил. Я уж было подумал, что метод шоковой настройки не сработал, но тут кровь в ране начала пузыриться, края кожи подползать друг к другу и через минуту, две Энур заживил гигантский, через все лицо кровавый шрам. Вот это да! Магия — сила.

— С глазом придется подождать — пожал плечами парень — я таких заклинаний не знаю. Это уровень грандмастера.

— На скольких хватит камня? — ухватил я целителя за локоть, когда тот уже собрался приступить к следующему раненому.

Энур глянул на кристалл и задумчиво произнес — Тридцать простых заклинаний, типа "кипящая кровь", либо десять средних типа "красный укол".

— Что еще за уколы? — вмешался Эгилон.

— Это чары, залечивающие внутренние повреждения, сращивающие осколки костей…

— Подожди Эгилон. У тебя Энур план лечения есть? — поинтересовался я.

— Да. Сначала самых тяжелых. Потом средних, ну а легких — как получится.

— Нет. Все наоборот. Сначала лечи легких, потом средних, ну в под конец — я тяжело вздохнул — займешься тяжелыми.

— Они уже умрут к тому времени!

— Вас что, сортировке на поле боя не учили?

— Нет.

— Если займешься тяжелыми, то половина из них все равно умрет, ты же потратишь половину камня, а то и больше. Пока их спасаешь, умрет треть средних. На оставшихся энергии не хватит, после чего умрет вторая треть, плюс легкие подхватят заражение крови или еще что-нибудь, и станут средними с перспективой сам понимаешь какой. Так что сначала бери тех, кого можно быстро и гарантированно спасти. Мы с Эгилоном поможем их перевязывать, да Эгилон?

— Да, конечно.

— Потом всех средних, ну а тяжелых… Такова, парень, суровая правда жизни.

Сказал банальность и самому противно стало. Но иначе нельзя. Тут работает простая арифметика — сколько в итоге выжило.

* * *

А выжили все, кроме двух тяжелораненых гномов. Энур возился с больными часа три и только после того, как всех поставил на ноги, включая Ютаса, мы выступили к реке. На ноги — это конечно фигурально выражаясь. Раненные остались на подводах. Туда же мы загрузили провиант, найденный на складах каменоломни. Бочки с солониной, мешки с сухарями и зерном, крупы, сухофрукты — забрали все подчистую. Перед выходом я провел общее построение.

Два полка могучих гномов по пять сотен в каждом весомо смотрелись на правом фланге. Слева стояли жиденькие десятки людей, саперная рота, отряд интендантов и полевая кухня. Под нее коротышки на скорую руку переделали одну телегу. Поставили на нее бак, под ним приклепали металлическое днище, чтобы можно было разжигать костер. Даже небольшую вытяжную трубу умудрились приварить. Надо не забыть забрать отсюда походную кузню — сделал себе зарубку в памяти я.

После небольшое вступительной речи, в которой я рассказал о наших планах, нашлось время для торжественного ритуала. Еще в ходе боя несколько смелых гномов, проявили настоящий героизм. Первыми бросались на врага, закрывали собой товарищей — все это требовало награды. Зрительная память у меня отличная, поэтому я вывел из строя 7 коротышек, включая того, который кидал зубила, и дал им всем имена. Так среди гномов появились новые Глоины, Гимли и прочие Трандуилы. С последним именем я конечно, облажался. Уже дав его, я вспомнил, что это — эльфийское прозвище, но было поздно. Не забирать же обратно. Тем более когда, у бедных коротышек по лицам текли слезы счастья. Теперь для них мой авторитет — сравни божественному. Мигни — бросятся в пропасть ради Духа Гор.

Грех не использовать такой энтузиазм. С самого начала марша я задал быстрый темп. Нас, конечно, сковывали раненые и обоз, но выучка дороже. Пусть втягиваются. По пути нам не встретилось ни одного человека. Замечательный имперский тракт был абсолютно пуст. Сначала я пенял на ненастную погоду — дождь и холодный ветер, но потом понял, что весть о восстании на каменоломне "Мертвых гномов" успела облететь провинцию или ближайшие окрестности. Ничего, это только начало. Вы еще не бунтуете? Тогда мы идем к вам.

На самом деле мы шли, даже бежали к пристани. Я понимал, что один нормальный легион с грамотным ноном и парой полковых магов вгонят нас в землю на два метра. Перед моими глазами до сих пор стояла сотня имперских легионеров, насаживающих моих гномов на копья.

Во время марша у меня состоялся еще один важный разговор. На сей раз с моими земными друзьями — Мусамото и Симой.

Я шел параллельно колонне, когда меня догнали два моих приятеля. Начал, как водится, Бронштейн младший:

— Леша, у меня на тебя зуб — обиженно затараторил Сима — всем достались должности, кто сотник, кто вообще полком командовать назначен. А я? Ладно, я, а Масу? Какой боевой хлопец пропадает.

Японец лишь на это кивнул головой.

— Ну, раз вы сами начали этот разговор — вздохнул я — то давайте начистоту. Вы ведь думаете о том, как обратно домой выбраться?

— Разумеется, но как? — пожал плечами Кивами.

— Есть разные идеи на этот счет. Можно поискать сильного волшебника, можно отправиться на остров Магов. Есть эльфы, в храме которых мы проснулись…

— Волшебников искать долго — помотал головой Мусамото — пускай лучше они нас сами ищут. Остров Магов далеко. Я выяснял. Надо идти через всю Империю и Дориан. Это далеко и опасно. А эльфы, — так мы к ним и так каждую минуту приближаемся. Но до Лесной Марки еще дойти надо.

— Хорошо, что вы предлагаете?

— Включи нас в состав легиона! — выпалил Сима — Побудем при деле, пока не доберемся до эльфов.

— Ладно — я, собственно, давно все продумал — Ты, Сима возглавишь штаб. А ты, Масу — разведку.

— Штаб?! — возмутился еврей — Какой штаб?! Я в армии то не служил и штаб видел только в кино про маршала Жукова и Вторую мировую войну.

— А я в армии служил? — в ответ завелся я — Может в прошлой жизни легионами командовал? Думаешь, я хочу заниматься всем этим — я обвел рукой обоз с ранеными, полевую кухню, марширующих гномов — Ты не на рынке, Сима. Хочу это, хочу то. Мне нужен кто-то, кто занимался бы планированием, разработкой нашего маршрута, картами. Даже такая простая вещь — как учет. Мы сейчас встанем на привал, сварим кашу. На сколько переходов у нас хватит крупы? Бери Ютаса, если он оправился, и займитесь ревизией — благо тириец грамотный, и у купца служил, знает, стало быть, толк в учете. Бумага и чернила есть у Эгилона. Он успел наведаться в комнаты начальника лагеря.

Сима угрюмо кивнул, издевательски козырнул, и было отправился в обоз, но тут ему в голову пришел еще какая-то мысль, которую он тут же поторопился донести до меня:

— На каком языке вести документацию? Я по-мелотски читать и писать не умею. А Ютас по-русски…

— Так научись!!! — Бронштейн окончательно достал меня.

— Масу, надеюсь, ты не против? — решил сбавить обороты я.

— Нет, конечно. Очень мудрое решение — поклонился японец — Если ты не возражаешь, я возьму десяток гномов и направлюсь с ними вперед. Еще десяток пусть идет в ста метрах позади колонны.

— Авангард и арьергард! — догадался я. Как же мне такая простая мысль не пришла в голову?! Тоже мне нон, командующий легионом. Боевое охранение не выставил. Первая же засада и мы в глубокой заднице. Нас просто расстреляют издалека.

— Что будем делать с оружием? — сменил скользкую тем я.

— У нас есть выбор? — пожал плечами гном — Пока молоты и то оружие, которое удалось захватить у имперцев. Но на импровизации далеко не уедем. Нужно отработать построение в бою. А когда раздобудем оружие, тогда начнем тренировки.

— Не мог бы ты преподать нашим бойцам пару приемов рукопашного боя?

— На вечернем привале?

— Договорились. Насчет построений. Может, на потом отложим? Сейчас самое важное — темп.

— Ты, Алеша-сан, недооцениваешь важность тактики.

— Ну, так просвети меня.

По словам Кивами, за всю историю войны на земле было придумано три вида построения пехотных войск, вооруженных холодным, то есть не огнестрельным оружием. Плохой, хороший и очень хороший. Плохой — это толпа. Так воевали варвары: собраться в кучу и навалится всеми силами. Плюсов нет. Одни минусы — задние ряды никак не участвуют в бою, управляемость нулевая. Хороший способ — фаланга. Это греческое изобретение и его сила заключалась в механицизме. Каждый воин знал свой маневр, место в строю, движения, которые он совершал саррисой (длинной пикой с противовесом). Фаланга практически всегда побеждала неорганизованный строй за счет слаженности действий, превосходства в вооружении и таранного напора (задние ряды толкают передние вперед). Минусом фаланги была ее плохая маневренность и управляемость. Она могла переть только вперед, складки местности вызывали в ней разрывы, в которые мог ворваться противник, сделав длинные копья бесполезными. Римляне усовершенствовали фалангу, отказавшись от сплошного фронта в пользу маневренных подразделений солдат (манипул). Римская тактика заключалась в том, что манипулы строились в три ряда шашечным порядком. Это позволяло командирам маневрировать боевыми единицами в ходе сражения, вводить в битвы резервы, легко перебрасывать солдат с фланга на фланг. По сути, все остальные построения — швейцарская баталия, "свиная голова" франков — это лишь поздние модификации хорошего и очень хорошего способа.

— Манипулярный строй нам не подходит — категорично заявил Масумото — Его нужно долго разучивать с солдатами, тренировать их. Кроме того, у римлян была одна любопытная инновация. Само построение в манипулы у них практиковалось в разрезе профессиональной подготовленности и опытности. Вперед ставились легко вооруженные застрельщики — велиты, потом шли молодые плохо обученные бойцы — гастаты, затем середнячки — принципы, и наконец триарии — опытные тяжеловооруженные ветераны.

— А в чем смысл такой тактики? — я глянул через перила каменного моста, по которому шла наша колонна через маленькую речушку.

— В том, что манипулярный строй мог превращаться в фалангу. Если передние единицы были смяты врагом, триарии со своими копьями образовывали сплошную линию, позволяя молодым воинам перегруппироваться у них за спиной.

— Хитро! А откуда ты все это знаешь?

— Дедушка заставлял учить — грустно улыбнулся японец лицом гнома — Курс тактики входил в занятия по тотэ. Кроме того, я служил в японской армии. Я лейтенант сил самообороны.

— Вот это да! А я ничего и не знал. Ладно, что же мы будем делать? Гастатов, триариев у нас нет.

— Длинные пики. Их сделать легче всего — отковать наконечники и насадить на древки. Если будет время, то модифицируем их в алебарды. Приделаем к пикам лезвия, как у топоров, тогда ими можно будет не только колоть, но и рубить.

— Значит, ты предлагаешь фалангу?

— Да, но с некоторыми модификациями. Но об этом потом. Сейчас я бы хотел, чтобы ты разрешил мне вечером заняться с гномами строевой подготовкой.

— Шагистикой?!

— Совершено верно.

Интерлюдия. Эссунион.

Читал-Маат, Казематы крепости Панкрац, 15-й день месяца Дракона года Песочных часов.

Острая боль накатывала все новыми волнами на измученное тело, распятое в светящейся пентаграмме. Голый, истерзанный старик, в котором с трудом можно было узнать бывшего Архимага Империи Драконов Эфсина, бился и выгибался дугой на полу тюремной камеры. В полутемной темнице стоял запах жженой плоти и человеческих испражнений. Всего 10 часов непрерывных пыток, под личным контролем Императора превратили главу Конклава магов в окровавленный кусок мяса.

Скромно одетый немолодой мужчина с орлиным профилем никак не походил на самого могущественного человека Дангора. Стандартный панцирь сотника легиона, потертый серый плащ, усталые глаза, высокий лоб с залысинами и седые виски — вот, что бросалось в глаза при взгляде на императора. Никакой драгоценной короны на голове, золотых цепей и прочих атрибутов власти. Надо прямо сказать, свита сына Единого Бога внешне затмевала своего повелителя. Были тут и шикарно одетые гвардейцы в блестящих доспехах, и могущественные маги, с ног до головы, увешанные волшебными драгоценностями, и даже пара нечеловеческих существ — огненный двухметровый элементаль и гоблинский шаман. Зеленый карлик смешно морщил длинный нос, вращал глазами и вообще играл роль шута.

Но лишь от одного существа в этом каземате исходили флюиды могущества и страха. Впрочем, эти флюиды уже никак не действовали на Эфсина. Выжженные глаза, глубокие ожоги паха и подмышек — т. е. самых чувствительных зон тела — никак не способствовали восприятию величия владыки Империи Драконов.

— Нет, это не Некрополис, да и Эльдар бы не посмел — ученый. Тут поработал кто-то очень хитрый. Иригонцы? Маги Острова?

Свита почтительно молчала, поедая глазами лысоватого мужчину, прохаживающегося по каменному мешку пыточной камеры.

— Ну хорошо, давай еще разок — Эссунион присел на кресло возле пентаграммы и щелкнул пальцами. В ответ на щелчок, из руки огненного элементаля вырос столб пламени, облизнувший ступни Эфсин. Архимаг страшно закричал, дернулся и потерял сознание. Стоявшие полукругом придворные волшебники в очередной раз поднесли к носам надушенные платки — в воздухе усилился запах жженой плоти. Еще один взмах императорской руки, и один из водяных магов обдал рисунок со стариком потоком воды.

— Эфсин, ты меня слышишь? — наклонился над телом Эссунион.

В ответ раздался приглушенный хрип — от долгих криков архимаг сорвал голос и теперь мог лишь невнятно шептать. Впрочем, опытного Императора вполне устраивал подобный способ общения. Чай не первый раз за триста с лишним лет пытает бывших соратников. Единомышленники часто предавали «сына Бога», возлюбленные нередко изменяли Императору, гвардия вступала в заговоры, маги плели интриги — так что многочисленные пыточные страшной тюрьмы Панкрац редко когда простаивали пустыми дольше одного-двух дней. Здесь Император чувствовал себя как дома — он любил истину и готов был любой ценой добиваться правды от людей. Несмотря на прожитые столетия, Эссунион продолжал оставаться любознательным и деятельным правителем.

Всякий, кто попытался бы понять причины, вознесшие этого немолодого мужчину на вершину власти, оказался бы в тупике. Не самый умный, не эталон красоты или стиля, не образец храбрости или мужества — император, тем не менее, уже пережил пятерых окрестных королей, два восстания подданных, прошел семь тяжелых войн и с десяток покушений, включая такие экзотические, как попытка отравления пыльцой болотного лотоса и взрыв псевдоэлементаля 1-го уровня. Однако, было одно качество, благодаря которому Эссунион смог выкарабкаться и удержаться наверху. Магия.

Нет, не магия камней, заклинаний или Секиры гномов — хотя надо признать, что сын Бога был талантливым волшебником. Речь идет о магическом влиянии, которое оказывал весь его облик. Как только Эссунион оказывался на публике, как тут же его глаза начинали излучать бешеную энергию, черты лица преображались и становились властными и величественными, а голос обволакивает слушателей.

— Эфсин, Эфсин, зачем ты мучаешь себя и нас? Откройся, облегчи свою душу — проникновенно произнес император, глядя в искаженное от мук лицо архимага — Я прощу все — и шашни с черными эльфами, и поиск запретных заклинаний, кровавый алтарь альвов — лишь скажи мне, кто надоумил тебя пробудить Спящего в день Солнцестояния?!?

Эссунион сделал пас рукой и между креслом и свитой появился тусклый полог, гасящий все звуки.

— Кто рассказал тебе, как вызвать в наш мир моего Погубителя?! — пальцы Эссуниона, сжимающие подлокотники кресла побелели, а он сам весь подобрался — Ты не мог знать тайное пророчества Орландера!! Говори, избавь себя от боли и страдания.

— Эссунион — захрипел в ответ бывший архимаг — Время высушило твой мозг. Рано или поздно могильные черви доберутся и до тебя. Будь ты проклят!

Эфсин еще продолжал что-то шептать, скрести по полу пальцами с вырванными ногтями, но сын Единого бога уже не слушал. Он убрал волшебный полог и подозвал к себе полного мага, с трезубцем грандмастера. Толстяк почтительно склонился перед владыкой и залебезил:

— Я несколько раз имел честь докладывать Вашему императорскому величеству о неблагонадежности архимага. Опасные изыскания, дерзкие высказывания в адрес императорской фамилии…

— Я читал твои доносы, Эпик — устало повел плечами Эссунион — что слышно из западных провинций? Пленники Эфсина обнаружены?

— Плохие новости, мой государь. Только что прилетел почтовый голубь — в каменоломне Мертвых гномов бунт. Убиты охранники, разгромлен второй полк седьмого читал-нуизского легиона… Эрик Вууданский почтительно сообщает, что мутить воду начал верзила с серой кожей, каким то образом подчинил себе гномов и людей, убил лагерного мага…

— Эпона?!

— Да, сир. Вся провинция бурлит, весть о бунте расходится как пожар среди коротышек всей Империи. Говорят уже о тысячи убитых легионеров, пятерых магах… В реальности там и 500 человек не было, ранен один подмастерье и мой государь, насчет Эпона плохи вести.

— Говори.

— Он оказался грязным некромансером. Эрик докладывает, что после того, как верзила задушил мага, тот восстал из мертвых!

— Да, это в духе Ордена. Вот твари! Но меня сейчас больше интересует этот серокожий урод. Уж очень он похож на того, пленника, которого заклинал Эфсин в ночь летнего Солнцестояния. Добудь мне его любой ценой. Слышишь? Любой!!

Эссунион взмахнув плащом, стремительно вышел из камеры. За ним, отталкивая друг друга локтями, тут же бросилась свита. Пока гвардейцы и маги утрамбовывались в коридор, а тюремщики били себя правой рукой в грудь, зеленый гоблин шмыгнул к распятому пленнику и сунул ему в руку маленький костяной медальон. Никто не увидел маневра шамана.

 

ГЛАВА 7

Река

Раз, два, левой, левой. Стой, раз, два. Напраааво! Стой. Налееево! Раз, два. Сомкнуть ряды! Хмурый Мусамото браво командовал сотнями коротышек, отмахивая каждый приказ кувалдой зажатой в правой руке. Как ни странно, но это работало. Я видел, как гномы пристально следят за движениями руки японца. Взмах — все поворачиваются на 180 градусов, молот пошел вниз — все разом сделали шаг вперед. Уже прогресс! Начиналось все конечно, ужасно. Синхронности движений не было, где лево, где право некоторым пришлось растолковывать на уровне "сено-солома". Но теперь, кажется, дело пошло на лад. Пехотинцы поняли, что он них хочет Кивами, и, повинуясь его командам, наступали вперед рядами, совершали развороты и перестроения. Начал японец с десятков, потом объединил их в сотни, а сейчас гоняет взад вперед целый полк. Второй полк отдыхает и смотрит. Уже наступила ночь, но неугомонный японец приказал развести на берегу костры и при свете огня продолжал муштру.

Темп, который мы взяли в самом начале похода, наша маленькая армия не выдержала и двух часов. Поэтому привал с обедом вместо одного часа растянулся почти на три часа. Многие сбили ноги и теперь шли хромая, поэтому остановку на ночь пришлось объявить уже через четыре часа после дневного привала, так как колонна растянулась, чуть ли не на триста метров. Мы рассчитывали подойти к реке через сутки, а шли уже третьи, когда мы увидели с холма — вьющуюся впереди тонкую ленточку реки.

На берег мы попали уже после обеда. Солнце клонилось я к закату, когда стало ясно, что мы приближаемся к открытой воде. Потянуло сыростью. Дорога, мощенная каменными плитами, завиляла между холмами и стала спускать в низину. Подъемы чередовались со спусками, но последних было явно больше. Вот последний холмик и передо мной открылась синяя лента Бурунгеи — главной транспортной артерии Империи. Русская Волга, африканский Нил — вот какие ассоциации навевала эта огромная река, мощно катившая свои воды с востока на запад. Чем ближе мы подходили к Бурунгея, тем больше я поражался ее величественному размаху. Пожалуй, ширина реки составляет не меньше двух километров — противоположный берег едва виден.

— Двалин! — я подозвал к себе командира полка — Почему в холмах дорога была выложена камнями, а тут плитами?

— Во время разлива, река может размыть дорогу из булыжников — степенно поглаживая бороду, ответил гном — а каменные плиты…

— Понятно — поторопился я прервать старейшину — Разве Бурунгея так сильно разливается во время паводков?

— Да, если сезон дождей длится долго.

Наш разговор был прерван двумя разведчиками, в одном из которых я опознал гильдейского убийцу.

— Пахан, беда — начал докладывать запыхавшийся авторитет — Имперцы сожгли пристань и паром.

Я присмотрелся и заметил, как вдали стали подниматься черные клубы дыма. Вся наша колонна стала непроизвольно останавливаться — гномы и люди задрав головы вверх, принялись рассматривать пожар на берегу.

— Ускорить марш! — громко приказал я полковникам — Я не пахан, а нон легиона. Ясно? Запомни сам и передай всем блатным. Что еще видел?

— Караваны кораблей по правому берегу — наморщил низкий лоб киллер — А вон там, справа от дороги — деревня. Дворов на пятьдесят.

— Пустая?

— Почему пустая. С жителями.

— Дурак, военные есть?

— А, это. Нету.

Определим диспозицию. Мы на левом, северном берегу большой реки. Лесная Марка дальше на запад по течению Бурунгеи. Есть три варианта. Первый, самый хороший — сплавится по воде. Идти не надо, река сама тебя везет. Два дня и мы на месте. Но вопрос на чем? Паром сожжен, над пристанью клубы дыма. Всем кораблям, курсирующим по реке ясно, что лучше не приближаться. Теперь, плохой вариант — как-то, например, вплавь, перебраться на ту сторону и идти в Марку по правому берегу. Глупость. А обоз? А раненые? Да и переплыть такую реку, это, как грубо шутит Килон, не кучу навалить. Значит, остается последний вариант. Идти этим берегом, но сначала надо найти место для ночлега.

— Двалин, я на пристань, а ты за главного. — Во всеуслышание объявил я — Веди полки к деревне, разведчики покажут. Ночевать будем там. Дарин, Масумото, Сима — вы со мной.

Пристань представляла собой печальное зрелище. Пара обугленных лодочных сараев, догорающие баржа и паром.

— Отродья Жнеца — беззлобно выругался Сима по-мелотски. Быстро он, однако, тут освоился.

— Что в тех баржах? — поинтересовался я, разглядывая вдалеке вереницу пузатых судов, медленно тянущихся против течения.

— Позавчера песчанник отправляли из каменоломни — подумав ответил Т34.

— Алеша-сан, корабли без парусов — тронул меня за руку Масумото — И весел не видно.

Дарин с удивлением воззрился на гнома, который так вольно и без трепета трогает их драгоценного Духа Гор. Пора ввести его и остальных в курс дела.

— Дарин, этот гном — я кивнул в сторону Кивами — мой старый друг и соратник. Будет учить вас драться с имперцами. Он звал меня по имени. Ты и другие также могут звать меня либо Алексеем, либо Алешей.

— Поповичем — тихо по-русски съязвил Сима.

— Странное имя для человека — внимательно посмотрел на меня Т34 — Дух Гор, могу я спросить? Как ты стал посланником Бога Ура?

Блин! Тот еще вопрос. Сима с улыбкой смотрел, как я собираюсь выкручиваться их этой ситуации. А как я кстати, собираюсь? Мысли и образы начали калейдоскопом мелькать в моем мозгу. Я лихорадочно соображал, чтобы ответить гному. Вот я с огромным бородачом-гигантом стою на вершине Огненной Горы. Если она огненная — стало быть, это вулкан. Пусть тогда вокруг нас течет раскаленная лава. Так, бежим дальше. Пусть Бог будет обряжен в одежду кузнеца. Как у нас кузнецы одеваются? Ну, там кожаный фартук, прожженный в нескольких местах, повязка на лбу, а еще…

— Дарин, а позволь встречный вопрос — встрял Сима — А как случилось, что вы не помните своих имен, жили в рабстве сотню или больше лет и даже ни разу не пытались освободиться, поднять восстание?

Молодец Бронштейн! Я взглядом поблагодарил еврея за мое спасение. Уж очень не хотелось врать доверчивым гномам. И так насочинял достаточно.

— Понимаешь, Симон — ах, вот как тут зовут сына банкира — Я сам последний день только об этом и думаю.

На обычно неподвижном лице гнома появилось растерянное выражение — Но ничего не помню. Все как в тумане. Я не вижу своей прошлой жизни, родителей… Есть ли у меня дети?

— А кстати, где ваши женщины?

Этот мой простой вопрос поставил коротышку в еще больший тупик. Он наморщил лоб, сжал зубы, но так и ничего и не вспомнил.

— Я попрошу Энура проверить всех гномов на магические следы. — Окончательно вывернулся я из щекотливого положения с вопросом о моем знакомстве с богом Уром — Вдруг на вас наложили какое-то мощное заклинание? Да, кстати, насчет вопроса Масумото. Действительно, как движутся эти корабли против течения? Тут тоже волшебство?

— Зачем волшебство, Дух Гор — грустно усмехнулся в бороду Т34 — Когда есть гномы!

— Они что же тянут их? — удивился Сима.

— Да, по берегу. Одно судно тащат сорок гномов.

— Понятно, бурлаки на Волге — опять по-русски прокомментировал Сима — Картина маслом.

* * *

Уже совсем стемнело, когда Масумото решил прекратить тренировки и распустил гномов по шалашам. Временные навесы были сооружены по приказу Двалина из досок, отодранных от парочки больших сараев. Но как я разузнал, Двалину идею разобрать сараи подкинул Эгилон Неистовый. Местные селяне были против, но кто их слушал? Староста деревни повозмущался, но увидев угрюмые изнеможенные лица бывших рабов, решил, что лучше сопротивляться — себе дороже, и даже разместил наших раненых по избам.

За час до начала муштры, Мусамото провел смотр захваченного в лагере вооружения. В нашем распоряжении оказалось около трехсот более-менее целых щитов. Имперские деревянные щиты круглой формы, диаметром в метр, обтянутые кожей и окованные по кромке бронзой произвели на меня хорошее впечатление. Но японец был иного мнения.

— Дерьмо — так коротко Кивами сформулировал свое мнение.

— Это почему же? — поинтересовался я.

— Деревянный щит легко разбить — японец кивнул на наши молоты — Что мы собственно и сделали. В деревянном щите застревают дротики, что затрудняет сражение. Это, во-первых. Во-вторых, он не подходит для наших целей.

— А что подойдет, если не это?

— Полностью обшитый коваными пластинами щит килограммов на пятнадцать, в котором не будут застревать дротики и стрелы, с выемками для копий следующих рядов. Большой. Размером, почти с гнома.

— Как же они будут его таскать?

— А таскать и не надо — такой щит будет только у первого ряда плюс запасные. Одеваться, а он именно одевается за счет перевязи через спину…

— Да, на руке пятнадцать кило долго не поносишь.

— …Так вот щит будет одеваться только перед битвой, а потом сдаваться в обоз.

Вторым номером шли копья. Они также не понравились Кивами.

— В первый ряд я их дам, для второго третьего и так далее надо будет делать сариссы — македонские двуручные копья длиной до семи метров с противовесом.

— Я не представляю, как гномы в задних рядах будет такими махинами колоть.

— А колоть и не надо. Надо давить. Можно вслепую. Просто тупо давить и все. Одно это обеспечит нам победу над манипулятивным строем имперцев.

— Ладно, меня волнует оружие ближнего боя и дальнего. Чем лучше экипировать гномов? Мечами легионеров?

— Оставим молоты. Пусть носят их за спинами на случай прорыва фаланги. Правда, в плотном строю ими особенно не помашешь… А вот метать молоты — это замечательная идея. Отлично, что она пришла тебе в голову. Молотом мы будем легко выбивать первых самых тяжело бронированных бойцов противника.

Кроме многочисленных копий, погибшие легионеры оставили нам кучу доспехов — бронзовые панцири, поножи, шлемы. Я посоветовался с японцем и приказал снять красные плюмажи, рядовых солдат, а остальное попробовать подогнать под габариты гномов. Кое-что придется перековать, благо кузница в деревеньке имелась, но дело того стоит. Наши первые ряды должны быть максимально защищены. Я завязал на плаще узелок, чтобы не забыть расспросить Килона о тактике боя легиона — по одному полку мне сложно судить о построении в битвах, метательном оружии… Так мы не обнаружили ни луков, ни арбалетов. С кавалерией тоже не понятно — есть лошади, есть рогачи. Даже припасов в походных мешках, и тех у легионеров не было. С другой стороны, разбитый нами полк шел по своей территории и вероятно в Тар-Агрос. Дневной переход и они в казармах.

Я обошел часовых, расставленных на двух холмах позади деревни и на тропинке, которая вела от главной дороги к поселению. Тропинку еще вечером я приказал заблокировать повозками, так что резко ворваться в наше расположение ночью будет затруднительно. Разве что с берега Бурунгеи. Но там я тоже оставил пару наблюдателей, велел потушить костры и внимательно следить за водой. Если будет приближаться какое-нибудь судно — тут же будить меня.

На ночлег я расположился вместе с Симой и Ютасом на сеновале. Те уже спали, когда я поднялся к ним наверх. Удивительно, но спать не хотелось, к тому же я практически не ощущал усталости. Не трудно было догадаться, что все это последствия заклятия сумасшедшего мага. Любопытства ради я выглянул из чердачного окошка. К вечеру нагнало туч, но даже в этой темноте мои странные глаза умудрялись различать очертания строений, деревянные заборы между домами и участками, шалаши моих солдат. Когда смотреть надоело, я сел на солому и достал из карманов сокровища убитого мною некроманта. Их я не показывал никому, даже целителю Энуру. Решил, что сам сначала попробую разобраться. Сначала полистал свитки с рунами и чертежами. Надписи я, разумеется, не понял, единственное, что пришло в голову, что явно прослеживается какая то система — руны были разделены на группы, некоторые крупные символы были обведены красными чернилами, а под ними шли мелкие поясняющие надписи. Чертежи я рассматривал с особым интересом. На рисунках были изображены какие-то волшебные животные и странные человекоподобные фигуры. Последние показались мне выполненными в стиле гротеск — почти квадратные головы, шеи нет, рот — на пол-лица. Внутри тел — разноцветные стрелки, показывающие функционирование и движение каких-то энергий, жидкостей или еще чего-то. Големы что ли? Повертев чертежи, я отложил их и принялся за колбы. Тут меня тоже постигло разочарование. Туманная субстанция внутри мне ни о чем не говорила, а открывать их — спасибо не надо, себе дороже может выйти. Надо мной и так уже поэкспериментировал один старик, чтобы я еще ставил опыты сам над собой. Нет, не надо. Колбы отправились обратно в потайной карман, и очередь дошла до золотого кольца с черными вкраплениями по всему диаметру. Я присмотрелся и понял, что на самом деле это полустершаяся надпись. Чем больше я разглядывал ее, тем четче проступали клиновидные буквы. У меня в голове не было ни одной идеи, что бы это могло означать. Я еще повертел немного в руках тяжелое кольцо и вернул его обратно в карман. Белый шар и зеркало я оставил на потом и принялся разглядывать драгоценные камни.

Всего их было пять штук, завернутых в холщовый патронташ с пришитыми кармашками. Один карман — один кристалл. Все они были разного размера и цвета: два красных 100 таадных рубина, один черный, крупный 200-таадный камень явно уровня мастера, а то и выше и еще пара синих кристаллов, один крупный сапфир таадов на 250, другой поменьше на 100 максимум. Благодаря Энуру я знал, что черная драгоценность — это агат, но на какую магию он настроен — можно только догадываться. Кажется, целитель говорил про первооснову под названием пустота. Может некромансеры используют такие камни? Значит ли это, что он настроен на магию смерти?

Я взял камешек и взвесил его в руках. Нет, агат явно тянет граммов на 200. А это уже уровень грандмастера. Значит в нем не 200 таадов, как я сначала подумал, глядя на его размеры, а около тысячи. Уникальная драгоценность.

А в принципе, — я еще раз оглядел кристалл, — камешек как камешек. Немного мутноватый, светится черным светом. По пальцам вдруг прошла дрожь — в теле возникли новые трудно-передаваемые ощущения. Дрожь, более всего напоминающая слабый электрический удар, пробежала вдоль руки, затронула шею, и, вдруг, от кристалла пошло тепло — вверх по руке, по шее к голове. Кровь в черепе начала пульсировать, зрение слегка помутнело, а потом, напротив, все стало выглядеть гораздо резче. Вокруг контуров всех предметов, домов, заборов появилось пульсирующее сияние разного цвета, частоты и интенсивности. Особенно сильно излучали живые существа — люди и гномы, расположившиеся в шалашах. Может быть, камень давал возможность видеть тепловое излучение? Но как? Отбросив риторические вопросы, я сосредоточился на ощущениях.

Ничего нового не происходило. Я понял, что надо что-то предпринять. Я поднес агат к глазам и взглянул на мир сквозь него. Мир выглядел мутно и искаженно — грани камня преломляли тусклый свет от факелов, которыми освещался лагерь. Потом вдруг внутри агата образовалось несколько центров — возможно именно там был более всего сконцентрирован преломленный гранями кристалла свет. Я всмотрелся в один из этих центров, и мое внимание оказалось притянуто точкой. Я сам не заметил, как утратил осознание самого себя в пространстве и времени — такое бывает, когда наблюдаешь какое-то увлекательное зрелище, которое поглощает все внимание без остатка. В зрелище, которое я наблюдал, правда, ничего особенного не было — какая-то странно пульсирующая игра света. Нет, стоп! У этой игры есть явная структура. Я вгляделся и увидел, что больше всего эта пульсация напоминала дрожание паутинки. Да, так и есть, весь камень был буквально забит этими паутинками, они летали от грани к грани, не соприкасаясь друг с другом.

Чем дальше я разглядывал эти сплетения непонятно чего, тем больше я убеждался в том, что каждое из них — единственное в своем роде. Похожие, конечно, встречались, но большая часть имела уникальные узоры. Мое внимание привлекла ближайшая крупная паутинка с черной свастикой посередине. Я потянулся к ней, и она стала увеличиваться в размерах, наползая на меня.

Воздух позади кристалла задрожал, по чердаку сеновала пробежала странная вибрация и… шепот. Да, то, что я слышал было шепотом. Это был голос не одного, а множества существ. Внутри меня все похолодело, и я поспешил убрать камень в карман патронташа. Но дрожание и шепот не пропали, а лишь сконцентрировались в одном месте, рядом с чердачным окном. Вибрация воздуха нарастала и сквозь тени и мрак на свет выступила чья-то худая фигура. Я видел лишь тело и голову, завернутые в какой-то белый саван. Во рту у меня тут же пересохло и я начал тихонько пятиться к люку в полу. Там меня ждала лестница, верные друзья.

— Спрашшшивай сшшшмерный — тихо прошелестел голос бесплотного существа.

— Что спрашивать то? — я облизнул губы.

— Шшшто хочешшшь, но помни. Твое время огранишшшено — казалось, шипящий голос проникал в самую подкорку моего мозга, туда, где мозжечок — Во всех шшшмыслах.

Вы когда-нибудь слышали смех шепотом? А я да. Теперь да.

— А что это вы шепелявите? — как говорится, наглость — второе счастье.

— Умрешшшь — поймешшшь.

Я вызвал дух или привидение! От этой мысли меня бросило в дрожь. Колдун хренов. Тебя, Леша, не учили не совать пальцы в розетку? А курить на заправке? Что же ты, идиот, полез куда не просят.

Это подал свой голос мой внутренний паникер — Лелик. Ему тут же ответил рубаха-парень Леха — Кто это у нас тут пищит? Жопе слова не давали. Сейчас я расколю эту щепку на раз. Узнаем, как домой отправится, кто нас сюда заслал.

— Как нам попасть домой? — в лоб спросил я.

— Вы уже дома. Здесь вашшшша новая родина.

— Э-э нет!! Так не пойдет.

— Спящщщий видит сон. И ты в нем. Но ты пробудился. И будишшшь Спящщщего своими делами. Действуй, борись — только так ты обратно вернешься в его сон и уснешшшь сам. Зло должно быть наказано, бог вернется в нашш мир, а ты в свой.

— Так, секундочку. Зло это кто? Или что?

— Изъян. У каждого народа он свой. Самый главный. Ищщщи и найдешь. Ты теперь единственная надешшда этого мира на исцеление.

— Загадки пошли, ладно я перефразирую свой вопрос…

— Торопись смертный — прервал меня дух — Мои силы на исходе. Спрашшивай ближайшее будущее.

— Хорошо. Что нас ждет завтра?

— Смерть. Сюда скачет грандмастер с тремя учениками.

На этих словах дух приветливо кивнул мне головой и истаял в воздухе. Это выглядело так, словно задернули штору, сотканную из мрака. Несколько минут я сидел, глядя в темноту, и думал. Вопрос на повестке дня стоял один: что теперь делать? Сначала проскочила серенькой мышкой такая мысль: собрать своих и дать деру — пока не поздно! Это был реальный шанс спасти свою шкуру! Но как после этого смотреть в глаза своим друзьям? Да и не пойдет Масумото на это! Выслать разведчиков, а затем устроить засаду? Это хорошо против обычных солдат. Значит, отпадает. Что осталось? Умереть героем? Фигу вам! Не желаю!

Я как зомби спустился вниз, растолкал спящего тирийца и, путаясь в словах, спросил:

— Ютас, а у вас тут курят? В смысле табак. Не знаешь когда, в смысле, где его можно достать?

Мне чума как захотелось затянуться сигареткой, сигарой, сигарилой — короче чем угодно, лишь бы руки перестали дрожать, а внутри унялась паника. Это еще со студенческих времен. Как стресс какой, экзамен, сразу рука тянется к пачке с сигаретами. Сколько раз бросал, пластырь носил — все впустую. Наверное, это психология. Ведь у здешнего моего тела нет никотиновой зависимости. Или есть?

— Некоторые гномы курят трубки — ответил Ютас, потирая заспанные глаза — Спросите у коротышек, у них наверняка есть запас. Вообще табак выращивают только на островах Пряностей и он редкость. Раньше тирийские купцы его возили, а теперь…

Не дослушав Ютаса, я бросился к шалашам в надежде разжиться табачком. Эх! Сейчас самокруточку скручу, успокоюсь… Ничего, что спят. Я Дух Гор, для меня проснутся.

Но как ни странно, в первом же шалаше я обнаружил бодрствующих гномов из клана Септия Авера. Я уже научился немного различать их по налобным повязкам. У аверцев они были белого цвета с двумя рунами. Черные шапки носили короткие бороды, либо вообще стригли их до размера щетины. Полагаю, что этот обычай пошел из боевого прошлого. Ведь в битве противник может схватить за длинную бороду. Каменные лбы прокалывали ухо под серьгу. Кстати, я заметил, что у этих коротышек часто встречаются порванные мочки ушей. Неужели имперцы вырывали драгоценности с мясом?

Кроты и Зодчие помимо "пунчи" на лбу, имели клановые татуировки на щеках, означающие их специализацию внутри общины. Штольные инженеры, шахтеры и еще под сотню различных специальностей. Кузнецов выдавали ожоги на руках и лицах.

Тихонько подойдя к шалашу, я обнаружил, что десять гномов сидят в кружочке вокруг костра, а их пожилой товарищ на распев читает из маленькой книжечки: "…И наполнилась земля злодеяниями, а подземелья погрязли в роскоши и разврате. И сказал Ур — Алчные ростовщики, чревоугодцы, лжецы и стяжатели! Велик ваш грех передо Мной. Забыли вы заветы предков и заповеди Священной книги. Вопиют горы за злодеяния ваши. И познаете вы гнев Божий, немилость и отчаяние. Быть вам проклятыми до скончания веков. Познаете рабство, смерть и тлен. И разделится ваш народ на женский и мужской род. И не быть им вместе во веки веков. В поте лица своего будете работать на людей. И не будет вам ни почтения за это, а только забвение и одиночество".

Чтец откашлялся и продолжил — "И взмолились гномы — Наказание сие больше, нежели снести мы можем. И смилостивился Ур над нечестивцами и даровал им надежду — Будет вам посланник от Меня, кожей каменный и взором темен. Единственная надежда ваша и спасение. Имя его Дух Гор. И выведет вас Посланник в землю Обетованную и вернет на Огненной горе святыню утерянную, а буде кто противится ему из народа моего, проклят будет вплоть до седьмого колена. И воссоединит вас Дух Гор с женами и вернет в ваши дома детский плач и радость отцовства…". На этой фразе голос гнома дрогнул, и из глаз потекли слезы. Он пытался читать дальше, но сдавленные рыдания не позволили закончить предложение. Я внимательно присмотрелся и заметил, что у некоторых сидящих вокруг костра также блестят слезы в глазах. Наверняка многие из этих гномов были разлучены со своими семьями и детьми. Пережили почти двухвековое рабство. Кое-кто должен заплатить за страдания этого народа! И я даже знаю кто. Эссунион.

После увиденного желание закурить куда-то пропало, и я направился в дом, где расположился Энур вместе с самими тяжелыми больными. Зайдя внутрь дома, который отвели под лазарет, и, окинув темное и убогое помещение взглядом, я увидел целителя. Энур при тусклом свете лучины склонился над очередным страдальцем, что-то прикладывая к его груди — видать, снимал боль или помогал срастаться поврежденным тканям. Магия камня, конечно, сделала свое дело, но работы еще, по-видимому, оставалось много. Я вошел тихо, но в открытую дверь ворвался сквозняк — пламя лучин заколебалось, и Энур поднял на меня свое недовольное лицо. Хмурься, не хмурься дорогой, а деваться некуда.

Я жестом позвал парня к себе. Он оглянулся на раненого, потом снова посмотрел на меня и кивнул. Снова обернувшись к раненому, он сказал ему что-то, судя по тону, ободряющее, встал и направился ко мне.

— В чем дело? У меня много дел — целитель кивнул в сторону раненых.

— Подождут твои дела — пожалуй, грубее, чем нужно, ответил я — Энур, что случится, если нас догонит грандмастер с тремя учениками?

— Гора трупов — рассеяно пожал плечами парень. Потом его зрачки расширились, и он схватил меня за руку — Только не говори, что это правда!

От волнения Энур перешел на "ты". Впрочем, я сам был весь на нервах и не обратил на нарушение субординации никакого внимания.

— Вот погляди — я показал целителю черный агат — Загляделся в этот камушек, а оттуда вылезло приведение и сообщило радостную новость.

Энур взял камень, и лишь мельком взглянув, тут же, отшатнулся назад с криком:

— Забери!

Я сам перепугался и полушепотом рыкнул на мага:

— Чего орешь среди ночи! Весь лагерь разбудишь!

— Простите, нон — извинился целитель.

Успокоившись, я похлопал Энура по плечу.

— Ну-ну, подумаешь, камень с мертвецами — неуклюже попытался пошутить я — Ты чего, приведений что ли испугался?

— Нет, — уже спокойно ответил Энур — Не приведений. Приведения сами посебе безвредны. Этот камень — он тоже принадлежал…

— Да — нетерпеливо перебил я. — У некроманта еще были камушки помельче, но этот — этот самый большой. Можешь посмотреть, какая магия в нем заключается?

— Простите, но я не умею пользоваться такими кристаллами.

— Придется научиться, и быстро!

— Нет, нон. Я вам не сказал в прошлый раз одну вещь про камни. Мне это не показалось тогда важным. Скажу сейчас: если маг, используя камень, окажется неспособен контролировать выброс энергии, энергия взорвет кристалл. Вместе с владельцем. Этот камень, — Энур покосился на мою руку, — Самый крупный и мощный из всех, что мне довелось видеть за свою жизнь. В нем накоплено очень, очень много силы. Полагаю, таких агатов существуют единицы. Каким образом он оказался в руках охранного мага каменоломни… — целитель пожал плечами — Впрочем, я, кажется, знаю на него ответ — в "лагере смерти" такой артефакт заряжать проще всего.

— Это камень смерти, как я понимаю? Некромансерский?

— Можно и так сказать. Это кристалл Пустоты, откуда берет начало все, и где все заканчивается.

— Так в чем проблема с его использованием? Чего ты от него шарахаешься, как ошпаренный?

— Этот агат обладает потенциалом, который не способен контролировать никто из знакомых мне магов — даже грандмастер. Тот, из каменоломни, тоже им не пользовался — это ему не под силу. Он, думаю, хранил его как аккумулятор энергии — в этом камне я чувствую колоссальный заряд энергии.

— А камни могут обмениваться энергией? Скажем, можно накопить энергию в одном, и передать другому?

— Я не знаю — нас никто этому специально не учил, но допускаю, что это возможно. Пустота вмещает в себя все энергии. Так что я бы не удивился, если бы это было возможно с камнем Пустоты — Энур снова покосился на мою руку — Может быть Эпон что-то знал об этом, а может быть просто хранил этот артефакт до поры до времени — на черный день.

Я содрогнулся, подумав, что было бы со мной и со всеми в каменоломне, если бы в свой смертный час Эпон смог бы дотянуться до этой штуковины, зажатой в моем кулаке.

— А может быть — продолжил свою мысль Энур — Этот камень был кем-то специально отдан ему на подзарядку в каменоломнях. На одной Костинице можно было треть, а то и половину заряда накопить. Тела людей и гномов, умирая, распространяют вокруг себя волны смерти. А Эпон с камнем тут как тут!

— Это что же получается, — помахал я рукой с черным агатом — пустота как первооснова не имеет "мест сил". Энергия смерти… она везде?

— Может и так — пожал плечами целитель — А может ее больше всего на кладбищах, в могильниках.

— Ладно, вернемся к главной теме. Что нам делать?

— Идти собирать хворост на погребальный костер.

— Я серьезно.

— И я серьезно. На нас всех хватило бы одного подмастерья. А грандамастер — это все, конец. Можно заказывать тризну. Суммарная мощность его трезубца — 1000 таадов, не меньше. Двести заклинаний, включая такие как Багровый туман, Тайфун ярости, Кипящий водопад…

— Стоп, стоп, стоп — прервал я Энура — Давай рассуждать логически. Убежать мы от них не можем — на рогачах они нас по любому догонят. Сдаться на милость Эссуниона, спасибо, не надо. Мне достаточно было увидеть один раз Костиницу. Остается драться.

— Господин, нон…

— Зови меня Алексеем.

— Хорошо Алексей. Драться не получится. Ну, совсем никак. Допустим я знаю с десяток боевых заклинаний. Нас обучили им на первом курсе. Но даже ученик с боевой специальностью справится со мной.

— Если с тобой не будет вот этого — я поднес черный агат к самому носу Энура, после чего достал россыпью остальные камни.

* * *

Засада. Вот что нам нужно! Заблаговременное и тщательно замаскированное расположение небольшого отряда — я, да Энур — на наиболее вероятных путях движения противника — рядом с тропинкой на пути к деревне — в целях его разгрома внезапным ударом. Ключевое слово — внезапный удар. Только мгновенным уколом можно обезвредить грандмастера. В спину, из-за угла. Не честно скажите? Да, пожалуй. Но нормы морали меня сейчас не очень заботят. Станем сильными — будем посылать вызов противнику, кидать перчатки или как тут воюют благородные. А сейчас подлость помноженная на эффективность.

За последние два часа, я вынул из целителя все, что он знал, слышал или догадывался о боевой магии. И у меня в голове созрел план. Было ясно, что встречаться с магами, что называется в чистом поле нельзя. Судя по описаниям, которыми располагал Энур, грандмастеру были доступны заклинания массового поражения. Тот же Багровый туман, мог разом убить до тысячи человек. Значит, наши отряды на поле боя только бы мешали мне. Защитить всех я не смогу, поэтому нет смысла подставлять под удар.

Никого не предупредив, мы поздней ночью вышли с целителем за пределы лагеря и направились обратно к имперскому тракту. Впереди шел я с факелом в руке, сзади плелся Энур. По пути я про себя повторял скороговоркой пройденный материал.

Камни выполняют две функции — аккумулируют энергию, необходимую для создания заклинаний, и убирают перегородку рассудка между реальностью и воображением. Однако работать напрямую воображением — очень опасно. Можно потерять контроль над собой, и тогда воображение может выкинуть фортель, поэтому кристаллы выполняют также третью функцию — функцию хранилищ стандартных эффектов, которые закладывают в них специально обученные маги. Такое разделение процесса колдовства, при котором заклинание сначала создается одними (назовем их условно теоретиками), а потом — применяется другими (практиками), позволяет колдовать, безопасно, быстро и разнообразно. Чары хранятся в камне в центрах притяжения внимания — как правило, в местах пересечения граней внутри кристалла — именно там, как объяснял Энур, скапливается энергия. Маги, закладывающие в камень заклинания, создают магический эффект внутри реальности камня — после чего он существует там до тех пор, пока его оттуда не извлечет владелец драгоценности. Это гораздо безопаснее, чем создавать его сразу в окружающей реальности, и, к тому же, практично — эффект будет жить в камне до тех пор, пока маг не извлечет его своей волей. Чары камня могут быть полностью законченными — такими, например, являются заклинания вызова различных существ, но чаще всего они представляют лишь шаблон, который надо доработать воображением по месту и времени использования.

— Помни, — наставлял меня Энур, — Главное — не сила. Камень может долго отдавать силу, или, напротив, отдать ее столько за раз, что твой разум или тело этого не выдержат. Главное в магическом бое — умело используя свой камень истощить запас заклинаний камня противника. После этого тот, кто исчерпал запас заклинаний, будет вынужден работать энергией как таковой, если она, конечно, останется — а это всегда требует значительного напряжения воли и концентрации внимания — долго в таком режиме мало кто способен продержаться. К тому же велик риск утраты контроля над энергией, — и тогда камень разрушится, убив при этом владельца. Имей также в виду, что если слишком щедро расходовать энергию, камень может разрядиться раньше, чем ты используешь все заклинания, которые в нем заложены, так как они также существуют за счет энергии камня. Маг, чей камень утратил энергию, оказывается во власти своего противника. Суммируя, можно сказать, что хороший бой — это такой бой, когда у мага были использованы все заклинания, заложенные в камень и вся энергия.

— Теперь, посмотри внутрь камня. — Продолжал целитель — Но ни в коем случае не пытайся что-то направлять — просто определи точки максимального притяжения, с ними тебе и придется работать. Что ты там найдешь — я не знаю. Я не учился той магии, которая может находиться в черных камнях, да и вряд ли в таком уникальном камне находятся тривиальные заклинания.

Примерно час я потратил на то, чтобы разобраться в системе чар, вложенных в черный агат. Но это было все равно, что прочитать книгу, не зная букв. Если активировать заклинения я худо-бедно научился, то определять, что именно стоит за той или иной паутиной у меня получалось плохо. Насколько я въехал, все чары делились на три типа. Атакующие — с красной каймой, защитные — с белой и нетиповые, разноцветные. К последним относилась, например, паутинка вызова духа-шутника. Я даже рискнул и попытался вызвать его повторно, но заклинание не сработало. Плетение с черной свастикой посередине было бледное и неподвижное. Сколько я не пытался приблизить ее к себе, паутина отказывалась реагировать. Ладно, разберемся потом. Сами плавающие в камне формы были разных размеров и структуры. Большие со сложным плетением, маленькие с простым. Крупные, наверняка энергоемкие и медленные, мелкие — быстрые и экономные.

Главное, что я еще понял из разговора с целителем — магический поединок на камнях похож на фехтование — укол, защита. Причем укол должен быть быстрее и острее, чем у соперника, а защита короче и эффективнее, чтобы не повисать в стадии обороны. Отвел удар и тут же нанес свой. Вывод: защиту нужно подготовить заранее.

Тропинка пошла под уклон и передо мной показался небольшой овраг, окруженный чахлыми деревьями и кустами. Справа от оврага высились холмы, слева текла река. Я слышал плеск волн и в свете факела заметил каких-то прибрежных животных типа выдр, охотившихся в воде.

Лощинка, в которую спускалась дорога, выглядела подходящим местом для встречи наших преследователей. Я воткнул в землю факел. Вокруг царила кромешная тьма, отступавшая лишь на востоке, где небо уже чуть-чуть стало светлеть — близился рассвет. "Вторая ночь без сна" — устало подумал я.

— Расположимся на гребне, где дорога выходит из лощины — тихо сказал я Энуру.

Тот кивнул головой, потеребил волосы рукой и произнес — Работаем так. Сначала ставим защиту. Я по сапфирам, ты по агату. Потом вкапываем один красный кристалл на тропинке и ставим его в режим мины.

Энур первым влез в кусты на гребне, примял траву и разложил перед собой наш арсенал: жезл с почти полностью разряженным крупным рубином, и два рубина помельче. Синие сапфиры целитель отложил в сторону, вздохнув — Я не смогу на них сейчас настроится. После чего погрузился в медитацию, инициируя красные камни. Я тоже достал свой агат и вперил в него взгляд.

Первое защитное заклинание, которое "развернулось" и застыло передо мной — была сложная форма с концентрическими кругами и крестообразными полосами. Я еще раз оглядел ее, и… была не была, нажал на кнопку. В смысле потянул паутину на себя. Агат засверкал и вокруг моей головы появился какой-то багровый вращающийся обруч, который туго сдавил голову, но, тем не менее, не ощущался руками. Чтобы это значило? Разбираться было некогда, и я стал последовательно активировать самые большие паутинки с белой каймой. Вот что из этого получилось.

Во-первых, над нами с Энуром раскинулся иссиня-черный зонтик, сотканный из щупалец мрака. Сложилось такое ощущение, что над моей головой открылся портал в иную реальность и оттуда вылезли темные отростки однотонной субстанции. Во-вторых, под ногами стал колыхаться серый туман, скрыв ступни по щиколотку. Эти чары у меня ассоциировались с "ведьминым студнем" из книги Стругацких "Пикник на обочине". Надеюсь, наши ноги не превратятся в резиновые культи. Чем больше были плетения в камне, на которые я замахивался, тем сильнее сверкал агат, щедро отдавая энергию. Дабы не перегружать с самого начала кристалл, я переключился на мелкие формы и сотворил нам с Энуром по фиолетовому щиту овальной формы, без каких-либо ручек или петель. Щит мерцал, то появляясь, то исчезая. Первый момент я не сообразил, как же им пользоваться, но целитель смело сунул предплечье в овальный диск и щит сам прикрепился к левой руке Энура. Мне оставалось лишь последовать его примеру. Следующим номером нашей цирковой программы были доспехи. К этому времени я уже научился в середине паутинок заклинательных форм находить взглядом пиктограмму, поясняющую приблизительную суть чар. Многие картинки, мне ничего не говорили, но некоторые понять было не сложно.

Вот, например, изображение шлема с крыльями как летучей мыши. Очень похоже, кстати, на гарду меча, который достался мне после боя с некромантом в каменоломне. Я активировал заклинание и у меня на голове появился серебристая каска с поднятым забралом. Пришло время заняться Энуром. Ему я наколдовал костяной панцирь, здорово напоминавший ребра какого-то мелкого динозавра, меч. Меч заслуживает отдельного подробного описания. Лезвие — бурое, матовое, вполне себе материальное, и, к тому же, прекрасно заточенное, но при этом меня не покидало ощущение, что это лезвие имеет какую-то бездонную глубину, что в него можно погрузиться и мысленно, и даже физически, причем погрузится безвозвратно. Гарда клинка была выполнена в форме извивающейся змеи. Причем у этой змеи была голова с глазницами, светившимися кислотным зеленым светом.

С экипировкой закончили, и целитель скатился с обрыва обратно на тропинку. Вырыл руками неглубокую ямку, вложил в нее рубин, после чего все закидал землей. Для верности Энур еще стер веткой все следы. Вернувшись в наш схрон в кустах, парень протараторил:

— Поставил на заклинание "алая лава". Замкнул энергетические потоки в круг. Должно рвануть.

— И то хлеб — ответил я целителю, протягивая ему остатки магического прикида Эпона — На, одень на себя. Тот разложил перед собой предметы и недолго всматривался в них. Потом выбрал пентаграмму на цепочке, взял один из малых рубинов, и посмотрел сквозь него. Удовлетворенно хмыкнув, он сказал:

— Эту вещь, с твоего позволения, я надену на себя — это огненная защитная магия. Поглощает простые чары. Если настроить его…

— Тихо! — я прислушался и за шумом волн уловил стук копыт — Едут! Начинаем сразу после…

Я не успел договорить, как из-за поворота выскочило четверо всадников. Во главе отряда скакал лысый мужчина в белом плаще и с трезубцем в левой руке. В правой руке маг уверенно держал поводья. Лицо сухое, аристократическое с высоким лбом. Гордое и аскетичное, что особенно подчеркивалось холодным белым светом, идущим от трех крупных жемчужин. Этот свет, исходивший от камней на трезубце, резко оттенял жесткую складку губ и впалые щеки, окончательно формируя мистический и властный образ мага. Возраст его не угадывался, но глубокие морщины посреди лба и около глаз указывали на богатый жизненный опыт. Его холодный целеустремленный взгляд внезапно обрел силу — я почувствовал, как расстояние, разделяющее нас, исчезло. Еще мгновение и маг обнаружил бы нас. Но взор волшебника скользнул дальше, и я облегченно перевел дух.

За грандмастером, а это был без всяких сомнений он, скакали его ученики. Судя по жезлам, два подмастерья в синих туниках и ученик. Вернее ученица. Последний всадник был явно женского пола. Я разглядел длинные воющиеся волосы, выбивающиеся из-под капюшона красного цвета. Да, это девушка! Молодая, и насколько я успел заметить, привлекательная.

— Уголек, два ручейка и грандмастер — ветерок — прошептал на ухо Энур — Убойная сила…

Четверо магов на рогачах быстро промчались по оврагу и уже почти проскочили нашу мину, как заклинание сработало. С громким шипением из-под земли ударил раскаленный гейзер. Огромные двухметровые животные, обожженные паром, с жалобным криком встали на дыбы, а вокруг магов засверкали личные защиты. Проблема, однако, была в том, что эти защиты не распространялись на рогачей и те, ошпаренные начали биться под волшебниками. Первым сориентировался грандмастер. Одним движением руки он вызвал воздушный удар, который заткнул жерло гейзера. Спешившись, маг воздуха бросился к своим ученикам, но тут в дело вступили мы. Энур выскочил из-за кустов и, сжав последний рубин в кулаке, бросил вниз в лощину ветвистую молнию. Та должна была ударить по грандмастеру и зацепить выбирающихся из-под животных подмастерьев, однако молния ударила в невидимый до этого купол, и, разветвившись, по нему на множество светящихся ветвей, угасла. Я тоже не остался в стороне и выстрелил из агата чарами смерти. Из моего кристалла вырвался черный луч. Он, в отличие от молнии, беспрепятственно, прошел невидимый купол и перечеркнул всех четырех рогачей. Животные тут же упали замертво, придавив учеников, но и мой луч не повредил ни одного из магов. Несколько вспышек света, и мой луч превратился в темное облако. Затем грандмастер вызвал небольшое торнадо, которое втянуло это облако смерти, и двинулось к нам, наращивая скорость вращения.

Разрушительный крутящийся смерч двинулся в нашу сторону и следующие наши заклинания — огненное копье, которые выпустил Энур и что-то похожее на плевок мрака в моем исполнении — просто были поглощены воздушными чарами. При этом сложилось такое ощущение, что торнадо не просто отвел от волшебников нашу магию, а впитал ее. Он подрос в размерах и стал похож на огромный десятиметровый столб, сметающий все со своего пути. Кусты, чахлые деревья — все летело прочь. Сильный ветер практически валил нас на землю, а оправившиеся чародеи усилили натиск. Два водных подмастерья — как оказалось при близком рассмотрении, близнецы — выставили вперед свои жезлы и одновременно ударили по нам двадцатиметровыми водными хлыстами. Бичи, обогнув торнадо, хлестнули по мне и целителю. Если бы не черный зонтик, над нашими головами, тут бы нам и конец. Но наша защита не сплоховала и полностью поглотила водное заклинание. К сожалению, щупальца сильно истончились.

Ученица лысого мага тоже не зря ела свой хлеб. Резкий взмах руки и снизу из оврага к нам на гребень мчится ревущая волна пламени. Что любопытно, это волна легко проходит сквозь еще больше подросший торнадо, как будто это пламя неподвластно ветру, и… успешно вязнет в тумане, который вытекает ей на встречу из-под наших ног. Пламя потухает, но и туман испаряется.

Дальше — хуже. В небе появляется пылающая комета и устремляется к группе магов — это Энур бьет своим самым сильным заклинанием. Вокруг нас ощущается мощный ток сил, целитель выпускает из 100-таадного рубина всю доступную энергию, вкачивая ее в метеор. Комета с громким треском пробивает водный щит, который выставляют братья-ручейки над лощиной и… засасывается хоботом торнадо. Грандмастеру надо было сделать всего один пас рукой, чтобы верхняя часть вихря отклонилась в сторону и съела метеор. Возвратным движением, вихрь изгибается над нами и Энура, как самого легкого из нас начинает приподнимать вверх. Я ощущаю, как гребень превращается в полигон для испытания реактивного двигателя — вокруг ревет ветер, срывая с нас одежду, щиты. Еще мгновение и Энур погибнет в недрах бури. Я прыгаю с обрыва и, скатываясь вниз, выхватываю из ножен меч некроманта. В десяти шагах от группы магов качается толстое основание торнадо, и я с громким криком рублю клинком по столбу. Камень в рукояти вспыхивает черным светом, и меч легко проходит сквозь скопление воздушных масс. Торнадо вздрагивает и начинает заваливаться вбок. Походу я своим клинком разрушил волшебные скобы, скрепляющие вихрь в одно целое и придающее ему законченную форму.

Энур со стоном падает на землю метров с пяти. Хорошо, что не с десяти, а то бы костей не собрал. Пока я карабкаюсь обратно, грандмастер командует перестроение. Братья-близнецы отбегают к берегу Бурунгеи, а не передний план выдвигается девушка-волшебница. За ее спиной встает грандмастер, втыкает трезубец в песок и они начинают вместе что-то колдовать. В схватке наступает пауза.

— Фу! — я вытер пот со лба и помог встать Энуру — Ты как?

— Пуст — со стоном ответил парень — Оба камня разряжены полностью.

— Не давай им колдовать — палец целителя указывает на четырех магов — Они готовят что-то чудовищно разрушительное!

И как в воду глядел. Пока ученица отвлекает нас парочкой молний, бьющих в наши фиолетовые щиты, близнецы при поддержке лысого мага… я не верю своим глазам — так вот эти ребята натурально останавливают течение реки. Поперек Бурунгеи, (а это, между прочим, больше километра) от нашего берега до противоположного появляется впадина, которая все увеличивается и увеличивается. Правая часть представляет собой замерший вал воды, сверху которого все пребывает и пребывает вода, образуя застывшее цунами. Левая часть постепенно уменьшается по мере того, как река утекает на восток. Сначала показывается илистое дно, а затем вода и вовсе исчезает.

Вал застывшего цунами постепенно растет. Сначала это размер трехэтажного дома, потом пятиэтажного и, наконец, двадцатиметровая волна начинает свое движение. Я перевожу взгляд на магов и вижу, что из носа грандмастера струится кровь, а лица близнецов потемнели от напряжения. Складывалось такое ощущение, что мужчины тащат на себе что-то невообразимо тяжелое. Судя по отсутствию сияния, голубые сапфиры на жезлах подмастерьев отдали всю энергию на последнее заклинание. Жемчужины на трезубце грандмастера напротив же сверкали все ярче и ярче.

Волна набрала разбег, и волшебники начали аккуратно заворачивать ее к берегу. Я понимал, что мне надо что-то сделать — ударить каким-нибудь заклинанием, поставить защиту, но сознание было полностью парализовано происходящим. По мере приближения двадцатиметрового цунами, земля у нас под ногами принялась мелко дрожать, по склону оврага побежали трещины. Из них стали бить фонтаны воды, маги собрались в кучу и лысый предводитель быстро-быстро, по прозрачном кирпичику сотворил вокруг себя и своих учеников прозрачную ледяную башню. Буквально два метра на два.

А гигантская волна тем временем уже повисла своим гребнем над нашими головами. Энур со спокойным лицом встал на колени и принялся молиться Единому богу. Он успел произнести несколько фраз, прежде чем тонны холодной воды с чудовищным грохотом обрушились на наши тела.

* * *

Существует ли смерть? Один древнегреческий философ утверждал, что нет. Мол, когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Удобная позиция. Позволяет не задумываться о вещах, скажем так, не очень приятных. Например, об агонии. Есть смерть, нет смерти — это полярная позиция. Правда заключается в том, что завершение жизни — это тоже процесс. Возьмем, например утопление. Как правило, жертва понимает, что уходит под воду, где нет воздуха. Задерживает дыхание. Обычно на пару минут. Потом следует рефлекторный вдох, вода попадает в легкие и те пытаются избавиться от жидкости. Жертва кашляет. При этом внутрь попадает еще больше воды, она заполняет легкие и блокирует газовый обмен в тканях. Но это еще не все! Умирание еще только достигло своей середины. Утопленник чувствует в груди чудовищное горение, он ощущает, как легкие разрываются на части. И тут у него случается непроизвольное сокращение мускулатуры гортани. Так называемый ларингоспазм. Жертва бьется в судорогах, хватаясь за горло. Еще пара минут агонии и наступает чувство спокойствия. Кислород в крови падает до критической отметки, кпд мозга резко снижается — он переходит, выражаясь компьютерным языком в "ждущий режим". Утопленник начинает видеть всякие галлюцинации, свет в конце туннеля, лица родственников… Если жертву в этот момент достать из воды, откачать жидкость и принудительно провентилировать легкие, то человек впоследствии непременно расскажет о загробном мире, путешествиях души и тому подобных сверхъестественных вещах. А если не достать, то еще минута, сердце остановится (мышцам для работы нужен кислород) и наступит смерть.

Или вот падение с высоты. Допустим, вы оступились и падаете с 10-го этажа. Пять секунд полета, удар и дальше все зависит от того, каким местом вы ударились. Если головой — мгновенная смерть. А вот если не головой, то возможны варианты умирания. Это могут быть сломанные ребра, которые проткнули внутренние органы — печень, легкие. А может быть ушибы и разрывы сосудов. Кровь из артерий и вен заливает внутренности, человек чувствует слабость, головокружение и, разумеется, боль. Очень сильную боль в сломанных костях, разорванных органах. Впрочем, боль можно уменьшить, если умудриться сломать позвоночник или шею.

Теперь вы понимаете, что я чувствовал, когда попал под заклятие цунами? Сотни тонн ударили по мне гигантским молотом. Если бы не багровый обруч на голове, про который я честно сказать забыл и который принял на себя первый удар — мое изломанно тело со сплющенной головой или вовсе без оной, валялось бы сейчас где-нибудь в овраге. Впрочем, после чудовищного по силе заклинания никакого оврага не осталось в помине. Все то место, где проходила схватка, превратилось в плоский блин.

Меня закрутило, бросило в одну сторону, в другую, в рот попала вода и речной песок, поднятый волной. Я глотнул раз, другой, закашлялся и тут бы мне и стать утопленником, о котором я тут рассуждал, но река схлынула обратно в свое русло, напоследок приложив меня головой о землю. Было такое ощущение, что я попал под пресс. Ныла каждая клеточка, каждая косточка моего организма. Голова кружилась как после сотрясения мозга. Я пошевелился, пытаясь понять, что я меня сломано и где я собственно нахожусь. Двадцатиметровое рукотворное цунами прикопало меня на берегу Бурунгеи. Я лежал в яме с песком, какими-то водорослями и деревянными щепками.

Если бы не моя железная кожа, да не заклинание, которое я наложил не себя… А что с Энуром? — вдруг пронеслась в моей голове паническая мысль. Я с трудом встал и осмотрелся. Рассвет уже окончательно вступил в свои права, диск солнца полностью вылез из-за горизонта. В свете дня я обнаружил полузатопленное тело целителя. Буквально в пяти шагах от меня, лежал изломанный труп Энура. Голова свернута под неестественным углом, руки и ноги также чудовищно искривлены. Лица практически нет — кожа местами выдрана, пустые глазницы укоризненно смотрят на меня. От увиденного желудок рванулся вверх, и меня просто вывернуло наизнанку полупереваренной кашей. Это я виноват! Только я! Если бы я оставил парня в лагере, то он прожил бы долгую и счастливую жизнь. Женился, родил детей. Умер бы в своей постели рядом с внуками и скорбящими родственниками. Внутри меня все дрожало и стонало от горя. Но слез не было. Тогда я начал ругаться. Самыми матерными словами. На себя, на этот проклятый мир, на трусов и подонков, которые живут в этом мире. Помогло немного прийти в себя.

Теперь надо сориентироваться. Верхнюю одежду с меня сорвало, сапоги Эпона тоже. В одной руке все еще был зажат черный кристалл. Я с ним так и не расстался. Меч. Где мой меч? Я огляделся и заметил торчащую из песка рукоять клинка. Схватил. Вытащил. Пошел в сторону бывшего оврага. Вернее побрел. Тело болело неимоверно. Хотелось лечь и умереть. Но нельзя. Никак нельзя. Есть тут еще сволочи, которым нужно вернуть должок. Очень большой должок. Меня аж всего трясло от гнева.

После цунами, весь берег Бурунгеи и прилегающие холмы превратились в изрытое кротами поле. Тот тут, то там виднелись кучи с песком и ямы с водой. Такое ощущение, что эту местность кто-то подверг бомбардировке с воздуха. Огибая, пошатываясь, одну насыпь из глины, камней и щебня, я услышал, как с другой стороны раздался чей-то мужской низкий голос.

— … около трупа Эпона их не нашли. В логове некроманта камней тоже нет. Стало быть, их взял кто-то из бежавших. Драгоценности могли уйти за кордон, а это, недопустимо. И неважно, известно ли о них в столице только архимагу или самому Эссуниону. Вы видели агат, которым работал черноволосый верзила? Таадов на тысячу тянет. Я даже не понимаю, как мы в живых остались! Камней такого размера в Империи — раз-два и обчелся.

Из-за кучи послышалось невнятное бормотание.

— Да, плевать на гномов — возразил тот же мужской голос — Это быдло кто-то ведет. И этот кто-то устроил нам засаду и чуть не убил. Я так близко к смерти не был еще со времен третьей войны с орками. Значит так. Вы сейчас разойдетесь по берегу и начнете искать. В первую очередь черный агат. Во вторую, трупы.

Опять раздался нечеткий гомон и разговор возобновился.

— …если бы! Гранд-нону прилетел даже не голубь, а курьерский сокол. Это уровень архимага конклава или канцелярии Сына Бога. Гранднон тут же двинул к Тар-Агросу три легиона. А мы оказались в нужное время в нужном месте — пока легионы дойдут пешком, пусть и ускоренным маршем…Эх… Рогачей жалко, дорогие они жуть! Зато теперь Эпсилон окажется с носом, а нас заметят в столице.

Что за Эпсилон такой? Какой такой архимаг натравил на нас этих уродов? Одни вопросы. Но главное я понял. Гранмастер с учениками, во-первых, решил выслужиться перед столицей и, бросив легионы на марше, на рогачах быстро догнал нас. Во-вторых, в Читал-Маате знали про агат. И захотели либо прибрать драгоценность к рукам, либо вернуть свое.

Я поднес черный кристалл к глазам и еще раз осмотрел камень, из-за которого возможно погиб Энур. Агат все также светился черным светом, как будто никакой битвы не было. Нельзя сказать, что количество энергии в нем уменьшилось. Хотя, что я в этом понимаю?

Тем временем беседа завершилась, раздался шорох песка и из-за кучи показался подмастерье. Увидел меня, он испугался, инстинктивно махнул жезлом с пустым камен и получил мечом в живот. Клинок некроманта не сплоховал. Со вспышкой он пробил голубое сияние вокруг мага, вонзился в тело и вышел с другой стороны. Курносый парень издал крик боли и стал валиться назад. Я помог ему ногой, вырывая меч из живота, и успел заметить, как на груди рассыпался в прах синий амулет в форме перечеркнутого круга. Следом за близнецом из-за кручи с вытянутой вперед рукой выбралась ученица грандмастера. На ее руке ярко горело кольцо с красным рубином. Таадов на 50–60. Рыжеволосая девчонка с веснушками на лице, пухлыми губками и голубыми глазами, мгновенно сориентировалась и выстрелила в меня языком огня. Я прыгнул в сторону и еле успел разминуться с пламенем всего на пару сантиметров. Стремительная девка! Волшебница уже размахнулась, чтобы метнуть в меня новое заклинание, но ее оттолкнул в сторону второй близнец.

С надрывным криком он бросился на меня с кинжалом в руках. Было бы между нами метров пять, парень бы успел. Убить не убил, но на прочность мою железную шкуру точно попробовал. А кто его знает, какой там зачарованный клинок у него в руках? В общем, я психанул и, сидя прислонившись спиной к вывороченному цунами валуну и лицом к компании магов, впился взглядом в черный агат. В этот раз искать паутинки заклинаний не было времени, и я просто ударил всей свой волей, подкрепленной страхом и ненавистью по противоположной грани кристалла. Ну, давай, сволочь!!! Сука! Ненавижуууу. Я поднатужился, словно бур ввинтился своим сознанием в агат и… камень дал трещину. Наружу тут же выплеснулось море энергии. Выглядело это так, будто из кристалла пошел черный пар в форме расширяющихся концентрических кругов.

Первым испарился маг-ручеек с кинжалом. Вал темной силы, проводником которого я оказался, просто распылил парня на кровавые капли. Забрызганными оказались все — я, рыжеволосая волшебница, агонизирующий брат ручейка. Девчонка от того, что у нее на лице образовались красные капли из того, кто недавно был ее другом, соратником или уже не знаю кто — впала в натуральный ступор. Она забыла про меня и попыталась стереть с лица кровь, но только больше размазывала. Потом посмотрела на руку. Рука, ясно дело, тоже была красной по самое не могу. Глаза у нее закатились и рыжеволосый уголек упала в обморок. Тем временем черный агат продолжал испускать из себя темную энергию. Черный пар съел кучу песка и камней, за которой находились маги и я увидел грандмастера.

Тот надо сказать время не терял. Фигура худощавого мага была скрыта за прозрачным трехметровым водопадом. Падающая вода появлялась над лысой головой грандмастера и пропадала в земле под его ногами. Кроме водопада мужчина озаботился возведением других защит — из одной из жемчужин трезубца в направлении реки, то есть в моем направлении била небольшая радуга, другой камень испускал из себя белый свет, окутывающий грандмастера с ног до головы. Третий кристалл к моей радости почти потух и явно нуждался в подзарядке в месте силы.

Я был почти уверен, что маг позаботился и об атакующих заклинаниях. Но он не учел одного. Я не собирался играть с ним в игру — укол, защита. Мои практически отсутствующие навыки волшебного фехтования не позволяли надеяться на победу в обычном магическом бою. И я сделал ставку на грубую силу и напор. Ни минуты свободного времени для нанесения ответного удара — давит, давить и только давать.

Еще больше ввинтившись сознанием в щель на грани кристалла, я стал раскачивать, расшатывать ее, пытаясь сделать зазор больше. И это получалось! Напор темной энергии все увеличивался и увеличивался. Кристалл стонал и дрожал. Вокруг меня принялось искривляться пространство — свет солнца начал меркнуть, в свои права вступили сумерки. Тот тут, то там появились тени. Я взглянул сквозь агат и увидел, как черный пар достиг водопада. С жутким шипением он прогрыз в стене воды метровую дыру. Это отверстие грандмастер тут же попытался заткнуть воздушным заклинанием, буквально выдувая пар обратно за стену. Но поток темных сил сожрал чары воздуха, потом разрушил до конца водопад и уперся в радугу. Семицветная дуга продержалась дольше. Около полуминуты пар разъедал радугу. За это время грандмастер возвел еще несколько защитных барьеров, которые мне уже не удалось разглядеть за буйством и бурлением магических энергий. Агат бился в моих руках в агонии, но выхода не было. Я еще больше расширил щель и оттуда просто хлынул поток темной силы. Напор был настолько велик, что я почувствовал отдачу в кисти. Агат буквально выворачивало из моих пальцев. Я схватил камень обеими руками и для верности уперся спиной в мокрый валун позади меня.

Противостояние достигла такого накала, что там, где встречались защитный заклинания мага и поток энергии из черного агата, от огромной температуры начали плавиться камни и песок. Этот жар докатился и до меня. Стало тяжело дышать, сердце в груди застучало с перебоями, на глазах выступили слезы. Я уже плохо видел, что происходит впереди, как именно пытается защищаться грандмастер, да это было и не важно. Все, что я пытался сделать — это удержать бьющую из камня реку энергии. Сам агат раскалился в моих руках и только каменная кожа, доставшаяся мне от голема, позволяла еще удерживать камень в ладонях.

Волна жара достигла реки и с берега Бурунгеи начинали подниматься черные испарения. Что за черт! Действительно черные!! Сначала я подумал, что от происходящего у меня начинаются глюки, но нет, пар, который выбрасывает из себя река явно имеет темный цвет. Этот пар мощным потоком вливается в пульсирующий столб диаметром в десятки метров, который протянулся от меня к магу. Камень в моих руках уже даже не стонет, а кричит от боли и напряжения. Вместе с ним кричу и я. Внутри меня рождается чудовищная боль. Появляется ощущение, что все мои внутренние органы, сердце, легкие по крупице выдавливаются наружу вместе с энергией, которая бьет из агата. Что-то мощно грохочет и сотрясает землю впереди, но все это неважно. Я перестаю быть собой и агонизирую вместе с камнем.

И вдруг все кончается. Черный агат не выдерживает напора энергий и уникальный камень в 1000 таад с ослепительной вспышкой взрывается у меня в руках. Осколки бьют меня в голову, и я теряю сознание.

* * *

— Пу инэ боритэс дарита? — испуганный женский голос проник в мое сознание и я очнулся. Открыл глаза. Огляделся. Меня тормошила испуганная и заплаканная девушка-уголек.

— Пу инэ боритэс дарита? — блин! Где то я уже это проходил. А, точно. Ютас, храм Спящего Бога, сумасшедший архимаг. В моей гудящей голове что-то защелкало, какие-то шестерни и блоки совершили положенное им вращение и я что-то осознал и вспомнил. Сознание скачком расширилось до размеров галактики, на мгновение я вместил в себя все существующие миры, народы их населяющие, языки, обычаи… Бац! Хряк!! Вселенная дала мне пинка, и мой мозг обратно съежился до пределов черепной коробки.

Впрочем, кое-что от контакта с мировым разумом я вынес. Мне вновь стал понятен местный язык. Фраза на мелотском означала — Вы живы, господин?

Я посмотрел на рыжеволосую девушку. Она сидела на коленях возле меня, часто-часто моргая ресницами. По ее щекам бежали слезы, прокладывая две светлые дорожки на красном фоне кровавых брызг. Уголек колдовать не пыталась. Да и не чем было ей работать — багровый рубин, вмурованный в серебряный перстень, практически погас.

— Алекс — еле слышным шепотом представился я — Ха туум?

— Я — Эмилия — обрадовано затараторила девушка — Ученица господина…

— Тииихооо! — простонал я. У меня в голове от ее трескотни разорвалась бомба. Сознание поплыло, и я повторно провалился куда-то в темноту. Там меня ждали ходячие мертвецы, зомби, скелеты и прочие прелести некромантов. Это ничего, что в этом мире я пока не встречал оживших трупов — я все-таки отбыл двадцатипятилетний срок на Земле с ее Голливудами, Болливудами и прочими фабриками грез. Разлагающиеся мертвецы тянули ко мне свои костлявые руки, вампиры скалили клыки, а я резво убегал ото всей этой братии.

— А вообще, — в моем обморочном сознании вампиры замерли, и начался внутренний диалог — Это еще разобраться надо, кто из нас зомби. Эти лишенные разума и воли произведения киноиндустрии или я, напрочь, запрограммированный массовой культурой, рекламой и той же киноиндустрией. Ведь до чего дошло! Даже мой бред — это вовсе не мой бред, а труд всяких обдолбанных, прости господи, криэйтеров, копирайтеров и прочих сценаристов. Попал, понимаешь в другой мир, без навязчивой рекламы, заказных статей и продактплэйсмента. Думаешь — ну тут-то я хоть отдохну душой, расслаблюсь, поживу в свое удовольствие без брендов и рекламных растяжек. Ан нет! Хренушки. Держи булки в напряжении. Ведь только их расслабишь, как зомби в бреде начинают бегать в кроссовках Найк и в майках с надписью "Всегда Кока-Кола".

Только опускаясь на самое дно своего подсознания, сохраняя при этом элементы сознания, понимаешь как же оно засрано рекламным мусором. Впору внедрять понятие экологии разума. А то очищать окружающую среду мы худо-бедно научились, предотвращать вредные выбросы тоже, а то, что наш мозг — это такой же зеленый луг, на котором нехрена давать всяким уродам вываливать кучи словесного проплаченного поноса — этого мы не понимаем. Испражняться в нашей квартире — мы никому не дадим, а напрямую в мозг — пожалуйста, я вам еще черепную крышку приподниму, чтоб удобнее было. И не надо мне про информирование общества рассказывать, про социальную функцию рекламы. Перебьемся! Здоровье дороже. Это до чего же дошло. Я, двадцатипятилетний парень вместо стихов Пушкина и Блока, вместо "Я помню чудное мгновение кактамдальше…" помню самую первую рекламу на советском еще тогда телевидении: "если нужно вам прохлады, свежий ветер круглый год — приезжайте на московский вентиляторный завод! Вам пора, и вам пора с вентиляторным заводом заключать договора". И СССР давно уже нет, и завода, с которым заключать договора, даже вентиляторы и те кондиционерами вытеснены — а мой мозг до сих пор тратит бесценные нейроны на запоминание, хранение и обработку этой ерундистики. И если бы она была безвредна и просто занимала место на жестком диске. Так ведь нет! Лезет как тараканы из всех щелей по делу и без. Вот, как например, сейчас.

Пауза с зомби закончилась, и мертвецы вновь принялись усиленно гоняться за мной. И вот когда нежить уже почти достала меня и собралась пообедать, сверху потянуло теплым ветром. Из-за горизонта выскочило солнышко, зомби и вампиры вспыхнули ярким пламенем и я очнулся.

— Вам лучше? — надо мной стояла Эмилия и водила перстнем над головой. Красный рубин уже окончательно погас и я понял, что девушка потратила последнюю энергию в камне на заклинание исцеления.

— Зачем ты лечила меня? — простонал я.

— Я испугалась, что останусь одна вот с этим — девушка показала дрожащей рукой на… От неожиданности я сел и схватился за меч. В десяти шагах передом мной, на абсолютно ровной площадке спекшегося песка и камней стояла шестиметровая человеческая фигура. Ну, почти человеческая. Черная чешуйчатая кожа, длинные руки до колен, приплюснутая голова без каких-либо признаков шеи — все это наводило на мысль… А какую кстати, мысль?

— Гомункул — тонкие губы уголька дрожали от страха — Первого уровня. Это уровень мага. Или архимага.

Я еще раз вгляделся в приземистую фигуру волшебного существа. Грубые черты лица будто бы лишь вчерне набросанные все-таки слегка напоминали мне кого-то. Мой взгляд опустился ниже и я увидел выпуклую грудь, мускулистый живот и… да, этот товарищ не обладал признаками пола. Никакими. Ни женских, ни мужских половых органов я не заметил. Более того, параметры фигуры не позволяли судить — кто перед нами. С одной стороны грудь плоская, с другой — бедра широкие, есть талия. "И не баба, и не мужик, и не лошадь и не бык" — переиначил я русскую народную пословицу.

Круглые глаза без бровей были открыты, и в них светился оранжевый свет. Это единственный цвет, который выделялся на черном фоне лысой чешуйчатой головы и тела. Вдруг раздался мощный грохот — это гомункул сделал пару шагов вперед и встал на колени. Даже при этом мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в лицо.

Эмилия взвизгнула от страха и отскочила назад. Я бы тоже последовал ее примеру, но сил не было совсем. Действие лечебного заклинания уголька закончилось, и в голове принялись стучать молотки.

— Голем приветствует хозяина — невнятно прогудел шестиметровый гигант. Я еще раз всмотрелся в черты лица голема и с потрясением понял, что каменный монстр очень здорово смахивает на грандмастера. Такие же скулы, высокий лоб… Это что же получается? Наш магический поединок закончился тем, что волшебник превратился в каменного голема?!

— Эмилия, — я подозвал к себе испуганную волшебницу — что случилось после того, как я отрубился?

— Господин Эсток — шмыгнула носом девушка — Очень-очень быстро менял защитные заклинания. Всего он испробовал сорок с лишним чар — от водопада до стены туманов. Но темная энергия пожирала их все. В конце концов, у него погас второй камень, и защита с громкой вспышкой исчезла. Я увидела, как сначала у него окаменела одна рука, став черной от кончиков пальцев до локтя. Потом другая. Грандмастер страшно кричал, накладывал на себя исцеляющие заклинания, но все впустую. Мне стало очень страшно, и я убежала. Последнее, что я видела, это как темные силы вливаются в каменное тело господина Эстока, а он растет от этого в размерах. Потом что-то грохнуло у меня за спиной, и я упала.

Ага, это у меня агат рванул и ее взрывной волной зацепило. Странно, что вообще жива осталась. Я еще раз внимательно присмотрелся к Эмилии. Рыжеволосая девушка была одета в алую тунику, оставляющую открытой руки и переходящей в поясе в юбку до колен. На ногах волшебница носила коричневые сапоги на шнуровке. Красный плащ с капюшоном девушка сняла и держала его в руках. А фигурка у рыжеволосой что надо! Длинные ноги, высокая грудь. Рыжие волосы перетянуты повязкой. И черты лица приятные — небольшой нос, пухлые губы, голубые глаза. На груди висит несколько амулетов, один из которых почернел и крошится. Но девушка этого не замечает. Мой взгляд оставляет Эмилию и обращается на мертвецов, которые лежат вокруг меня. Оба трупа накрыты попонами, взятыми с убитых рогачей.

— Твоя работа? — кивнул я на мертвецов.

— Да — просто ответила девушка.

— Почему ты мне помогаешь? Ведь ты могла меня убить, когда я был без сознания!

— Если это не удалось Эстоку — усмехнулась Эмилия — То куда уж мне. А если серьезно то я… не знаю… просто в шоке от увиденного. Чтобы грандмастера превратили в гомункула! Таких магов в Империи — раз-два и обчелся.

Ясно. У дамочки классический Стокгольмский синдром. Защитно-подсознательная травматическая связь, возникающая между жертвой и агрессором. Т. е. между Эмили и мной.

— Кстати, а что ты имеешь в виду под словами гомункул?

— А вы разве не знаете? Это существа созданные магами для своих нужд. По своим размерам они делятся на классы — малый деревянный голем подмастерьев, средний глиняный голем мастеров, железный голем грандмастеров и каменный гомункул магов. Это точно гумункул.

— Он разумен?

— Полуразумен. Может выполнять простейшие указания. Ну, разрушить там что-нибудь. Или выкопать яму.

— А как их маги вообще используют?

— Малого голема обычно используют как носильщика или разнорабочего — ни на что большее он не годен. Глиняный голем может сражаться, если дать ему оружие. Но его легко уничтожить. Железный воин уже очень хорошо воюет — держит строй, атакует. Убить такое творение сложно и доступно только другому грандмастеру или магу. Например, водными чарами ржавчина.

— А каменный? Кстати, почему он такой черный?

— Это ночной базальт. Камень такой. А подобного гомункула я вижу в первый раз. Даже у архимага нашей академии он совсем другой, гранитный. Базальтовый должен быть очень прочный. Таких големов — их очень трудно уничтожить заклинаниями воды, огня и воздуха. Только маг земли имеет в своем арсенале чары против гомункулов.

Девушка поморщила лобик и добавила — Наверное.

Тем временем голем выжидательно смотрел на меня. Какие же мне указания ему дать? И что вообще делать?

Додумать эту мысль мне не дал приближающийся топот. Со стороны деревни по берегу реки к нам неслась толпа людей и гномов. Вперед вырвались Сима, Ютас и Килон. За группой лидеров, отстав метров на сто, бежали сотни коротконогих гномов во главе с Дарином, Двалином и Масумото.

Пришлось, кряхтя вставать и брать инициативу в свои руки. Времени отвечать на многочисленный град вопросов не было, поэтому я с трудом взобрался на камень и прокричал:

— Слушайте меня! Времени мало — на подходе три легиона с магами. Забрать обоз из деревни, погрузить раненых. Масу, строй гномов и людей вон на том холме. Будем переправляться. Девчонку-уголька не трогать! Все слышали меня?!

Хор многочисленных голосов подтвердил, что все слышали. Тут на первый план вылез Сима и как всегда все испортил. Неугомонный Бронштейн принялся возмущаться — он хотел знать, что произошло, почему тут раздавался такой грохот, а по реке шла огромная волна, как погиб Энур, что за черное чудище стоит на коленях и еще много-много вопросов. Еврея поддержали остальные, и опять начался гомон и выкрики.

— А ну-ка хлопни в ладоши — пришлось проорать мне с камня голему. Тот развел пятиметровые руки диаметром с мое тело и резко хлопнул в ладоши. Раздался оглушающий хлопок, от которого некоторые в толпе пошатнулись.

— Еще раз для непонятливых — в абсолютной тишине произнес я — Состоялся бой. Я и Энур организовали магическую засаду для гранмастера с учениками — я ткнул пальцем в Эмилию — Целитель погиб. Грандмастер и два ручейка подмастерья убиты. Подробности я расскажу после переправы. А сейчас всем выполнять мои приказания. Ты, Сима — бери людей и начинай обыскивать окружающую территорию. Искать все — артефакты, камни, оружие. Командиры полков и сотен ко мне на совещание.

Уже на собрании мне, конечно, пришлось рассказать все подробно, ответить на вопросы. Дискуссию открыл насупленный Эгилон.

— Теперь имперцы с нас не слезут. Зуб даю. Магия некромантов — это слишком серьезная штука, чтобы сделать вид, что ничего не было. Ты, Алэксей посадил нам на хвост Святую инквизицию Единой Церкви, Конклав Магов, не говоря уж про самих некромантов, которые наверняка захотят узнать, куда делся уникальный камень в 1000 таадов!

— Ты хочешь сказать, что весь мир ополчился против нас?

— Именно. Земли орков и гоблинов теперь для нас закрыты, по твоим словам сегодня нам следует ждать три легиона в компании минимум шести магов уровня мастера. Энур погиб, второго агата у нас нет. Как мы будем сражаться? А переправа? Это же смешно. Тут десять стадий минимум. И ни одной лодки. Допустим, добрались до Лесной Марки. Там нас ждут? Как бы не так!!

— Подбери сопли! — агрессивно вмешался Одноглазый — Еще два дня назад ты гнил на каторге, практикуясь в искусстве обработке валунов кайлом. А на тебе практиковались надсмотрщики в искусстве росписи кнутом по коже. Замечаешь разницу?

— Соскучился по дому, лесовик? Торопишься к своим шлюхам? — подскочил на ноги Неистовый.

— А ну повтори!

— Тихо оба! — пришлось мне прикрикнуть на командиров — Что вы думаете, гномы?

— Мы верим тебе, Дух Гор — пригладил окладистую бороду Двалин — Я предлагаю…

Но что предлагает Двалин я так и не узнал. К нашей группе подошел Мусамото с незнакомым низеньким гномом. Это был разведчик, посланный японцем следить за имперским трактом. Полчаса назад на нем показались конные разъезды. Это приближались легионы, посланные за нами.

— У нас в запасе, час. Максимум два. — Спокойствие Мусамото моментально остудило все горячие головы — Алексей-сан нужен план.

План им подавай. А нету у меня плана! Как в анекдоте про льва. Однажды у льва пропал "план". Он поставил весь лес на уши и дал время на поиски. Весь лес ищет, но нигде не могут найти план. Вдруг заяц поднимает голову и смотрит наверх — там летит ворона. Заяц спрашивает: Ворона, у льва "план" пропал, там сверху не видно?! Ворона летит животом вверх и отвечает: Какой "план"? Земля пропала!!!

Стоп. Земля пропала. А вода? Может пропасть вода? Например, река. Ведь смог же грандмастер оставить Бурунгею.

— Эмилия — крикнул я девушке, сидящей на песке недалеко от нас — Подойди быстрее к нам!

— От того, что ты нам сейчас расскажешь — строго проговорил я дрожащей девушке — Будет зависеть твоя судьба. Как Эсток смог остановить реку?

— Это, это закл. инание — запинаясь проговорила уголек — Называется Цунами. Уровня мага. Его дал грандмастеру архимаг Читал-Маатского университета. Новое. Только что изобрели. Перед внедрением в производство, надо было его на практике апробировать. Потом отчет написать. Эффективность, затраченная мощность в стандартных таадах, скорость работы… Ну, а у Эстока никак не подворачивался случай, чтобы использовать его. Тут вы…

— Понятно. Какова мощность заклинания?

— Приблизительно 500 таадов. У грандмастера на него ушел весь правый камень в трезубце и половина центрального.

— Хорошо. Нам нужно переправиться на тот берег. Срочно. Сама понимаешь, почему. Как это сделать? Цунами вызвать еще раз можно? И задержать волну, пока…

— Нет! Это невозможно!

— Это почему же?!

— Во-первых, нужен мощный, крупный камень. Либо заряженный синий сапфир на 500 таадов, либо, в крайнем случае, белый жемчуг как у Эстока. В них в месте силы — на алтаре на острове Магов или на Маатанском пике — надо закачать в них заклинание. И потом…

— Я все понял — прервал я девушку — Что можно сделать с помощью этих камней?

В руки волшебницы перекочевали два оставшихся у меня синих сапфира, которые я нашел у мертвого мага каменоломни. Рыжеволосая девушка пару минут вглядывалась внутрь камней, взвесила их в рук и, пожала плечами:

— Мало, что. Этот, большой — таадов 200–250 весит. В нем есть заклинания уровня мастера, школа воды — всякие водяные стрелы, заморозка…

— Заморозка?! Вот что нам нужно!

Я схватил большой сапфир и бросился к берегу. Надо всего лишь сотворить замороженную дорогу, с одного берега на другой. Так, смотрим в камень. Он не такой большой, как черный агат — дай бог четверть некромансерского кристалла. Технология та же. Вхожу сознанием внутрь камня, отыскиваю паутинки заклинаний, одна другая, десятая. Ага! Вот плетение, от которого тянет холодом. По краям формы белеет иней. Или это мне кажется? Я вглядываюсь в паутинку и понимаю, что она слишком маленькая. Человека заморозить можно, двух тоже. Но полутора километровую реку? А если так — начать вливать в эту форму, другие. Тогда остальные заклинания отдадут свою энергию чарам заморозки. Я быстро принялся за работу — одно за другим подтаскивал к заморозке формы и ударял ими по кругообразному плетению. Оно с каждым разом разбухало и разбухало, пока не превратилось в самую большую паутину во всем камне. Я посмотрел сквозь камень на Бурунгею и активировал чары.

Сначала ничего не происходило. Я чувствовал, что камень работает, отдает энергию, но никаких видимых эффектов не было. Пришлось сильнее потянуть на себя форму и еще прибавить мощности. Подул холодный ветер. Кристалл стал испускать белые разряды типа молний. Много-много. Они хаотично били в реку и то тут, то там стали появляться льдины. Небо заволокло тучами. Пошел мелкий снег. Я еще больше прибавил энергии. Передо мной появилась снежная дорожка, она медленно-медленно побежала по песку и выползла на воду. Вода под ней замерзала, к дорожке начали плюсоваться окружающие льдины, и поперек реки стала вырисовываться дорога шириной шагов в пять. Я еще закачал в нее энергии.

Метр за метром ледяной путь принялся таранить воду реки. Вокруг меня собрались потрясенные соратники — люди, гномы. Все с надеждой и радостью смотрели, как Бурунгея замерзает у них на глазах. Только вот я не разделял их светлых чувств — камень дрожал все больше и больше, руку, в которой я держал магический кристалл начало сводить от холода. Мороз распространялся по коже, впивался тонкими иглами в тело. Но хуже этого было то, что ледяная дорога не дотянула еще даже до половины реки, а камень начал тускнеть. Энергии оставалось все меньше и меньше. Я запаниковал. Силы утекали из сапфира мощным потоком, я уже не чувствовал рук, плеч и шеи. Сердце в груди билось еле-еле. Перед глазами появилась какая-то снежная муть, сильно захотелось спать.

Сон! Вот что мне нужно. Заснуть и проснуться в родном мире. Я представил, как захожу в бар Холостяк, заказывают пинту холодного пива… и бац! Я открыл глаза и понял, что рядом стоит Сима. Он отводил руку для еще одного удара. Его рот раскрывался в крике. Что же он кричит? Ничего не слышу. Бац! Сима выдал мне еще одну пощечину, и я начал различать его голос.

— Очнись! Пожалуйста, очнись!

Я с трудом поднял камень, из которого хлестали остатки энергии, и посмотрел сквозь него на реку. Половина пути пройдена, но я понимал, что это максимум, на что способен сапфир. Парализованный холодом мозг уже с трудом соображал, но что-то не давало ему забыться последним сном. Какая-то черная точка впереди. Нет точки. Я из последних сил напрягся и сфокусировал взгляд на этих точках. Корабли. Караван из семи кораблей, показавшийся из-за поворота Бурунгеи, чуть выше по течению. Один корабль большой, на веслах и шесть пузатых под парусами. Эх, была не была. Я повернул ледяную дорогу к судам и… потерял сознание.

 

ГЛАВА 8

Лесная Марка

Надо мной разговаривают двое.

— И как долго он так будет лежать? Четвертые сутки пошли.

— Эмилия говорит, что огромные энергетические потоки, которые он пропустил через себя буквально за пару тройку кэнов, нарушили магический баланс организма.

— Плюс нестандартная заморозка…

— Да, но слава Единому, мы догадались сразу положить его в теплую воду. Хотя я тебе скажу, что найти нормальную ванну на судах купцов — та еще задача. А уж как мы грели воду! Это отдельная история.

— А я говорил. Надо было растереть его спиртом. У торговцев была фляжка.

— Видел, видел, как ты ее потом уговаривал с Ютасом и Сноком.

Раздался дружный смех.

— Нет, спирт бы не помог. Посмотри на его кожу.

— Нда… Прям как у гомункула. У Элэксея она хоть серая, а…

— Кстати о гомункуле. Долго он будет стоять тут?

— Эмилия говорит, что пока нон не очнется. Голем предан своему хозяину. И потом, проблем он нам не создает. Стоит круглые сутки, есть, пить не просит. В туалет не ходит. Даже не моргает.

— А как мы его затаскивали на корабль, забыл? Он чуть судно не потопил.

— Да, ладно тебе. Все же хорошо в итоге кончилось.

— Гномы молодцы. Наши парни растерялись, а этот коротышка со странным именем Машимата, Масамото как скомандовал гномам и те все сразу рванули к каравану по ледяной дороге.

— Ага, имперцы так обалдели, когда увидели, что к ним по реке бежит толпа гномов, что даже на военной галере никто не оказал сопротивление.

— Да, повезло. Ну, что пойдем посмотрим, как парни тренируются? Этот гном здорово умеет драться…

— Он не гном, а человек в теле гнома. Я тебе рассказывал. Помнишь? Про суд, наместника…

Голоса удаляются. Провал. Какие-то звуки, пятна света. Даже сквозь закрытые глаза чувствуется, как день сменяет ночь, а потом опять день. Слышу женский голос.

— …лучше сегодня. Смотри, кажется, он моргнул.

— Нет, Эмилия, тебе показалось.

— Ютас, он точно моргнул!

— Хм…

— Еще пара дней и Алэксей очнется.

— Откуда ты знаешь? Ты же не целительница, а боевая волшебница. К тому же ученица.

— Сам-то ты кто? Тоже мне аристократ нашелся. Сын рыцаря!

В голосе девушки я слышу обиду.

— Между прочим, знаешь кто мой отец? Декан факультета боевой магии Читал-Маатской академии!

— Ну, прости… я как-то не подумал. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

Раздался странный шорох и сразу хлопок.

— Я тебе говорила, не лезь ко мне!!

— Зачем же сразу по лицу?!

— А если ты не понимаешь по-другому?

— Я тебе не нравлюсь?

— Ютас, я тебе благодарна, за поддержку. Если бы не ты, я была бы простой заложницей…

— Ты не заложница! Сколько тебе повторять. Ты помогла Алексею, значит…

— Ничего это не значит. Я видела, как на меня смотрит этот Одноглазый. И этот с рубцами на лице.

— Эгилон?

— Да. Перстень отобрали. А в нем все равно энергии не было.

— У Алексея есть еще один камень. Последний. Маленький синий сапфир.

— Ученический?

— Да.

— Надо будет попробовать настроится на него. Достанешь камень?

— А в нем точно есть лечебные заклинания. А то…

— То есть ты мне не доверяешь, так? Подумай сам. В этом кристалле от силы 7-10 заклинаний, причем магии воды. Я специализировалась на магии огня. Ну что я смогу сделать этим камнем вам во вред? Тут около тысячи гномов и триста человек!

— Откуда триста? Вчера было двести.

— Еще сто лесовиков вечером пришло.

— Из Семи Камней?

— Да, оттуда. Успели уйти до начала осады.

— Хорошо, я поговорю с Килоном. Сапфир у него…

Эмилия с Ютасом отошли от меня, и окончание разговора я не расслышал. Попытался шевельнуть рукой. Не получилось. Открыть глаза тоже не вышло. Я парализован? Почему-то это мысль меня даже не напугала. Я заснул.

Проснулся опять от чьего-то басовитого голоса.

— …обещала помочь. Я сегодня с ней говорил и она сказал, что в сапфире есть одно лечебное заклинание.

— Надеюсь не девятый вал?

— Все бы тебе шутить Сима. Алексей-сан уже вторую неделю лежит как мертвый.

— Масу, да я сам рад бы, если Леха встанет поскорее. Но не верю я этой рыжей девке. Не верю и все! А то как она нас припечатает каким-нибудь водоворотом?

— Верю, не верю, а делать что-то надо. Вчера пришло еще полсотни лесовиков. Мы их, конечно, разместили, накормили. Но еды уже нет. Рыбалка, охота — это все… Короче мы долго так не протянем. Полторы тысячи гномов, включая тех, что мы освободили на кораблях, почти пятьсот людей — и все, заметь, хотят есть. Я, конечно, пока их занимаю — тренировки, построения, основы рукопашного боя, но…

— Ясно. Почему же ты тогда на совете командиров выступил против того, чтобы идти к Семи Камням?

— Мы не готовы. Там два легиона, полковые маги. А у нас несколько банд коттеров с семьями и с тысячу гномов, которые без приказа шага не могут ступить.

— А голем?

— А что голем?

— Нда. Ладно, давай попробуем вечером.

Опять провал. Еще день и еще ночь. Чувствую, что кто-то стоит, совсем рядом со мной. Человек дышит прямо мне в лицо. Потом кладет руку на лоб и низким басом (гном!) начинает:

— Владыка Вседержитель, Сокровища благих и жизни Податель, Наш Царь подгорный, Тебе, о Великий Ур, я молитву свою возношу. Взываю о помощи, ибо попал в беду тяжкую посланник твой. И беда сия происходит от немощи колдовской. Обрати Свой взор ясный на слугу Своего и избави от недуга и даруй исцеление. Посети милостью своей болезнью одержимого.

И такой искренностью была наполнена эта молитва, таким желанием мне помочь, что я действительно что-то почувствовал. Как будто откуда-то извне вливаются в меня силы, уходит паралич и внутренняя опустошенность. Я вдохнул воздух полной грудью и открыл глаза.

Мое тело, накрытое одеялом, лежало на деревянной кровати. Рядом на коленях стоял Двалин. Странно. Он же вроде из Черных Шапок, боевой элиты гномов. По религиозной части специализируется клан Септия Авера.

— Господин, я счастлив, что ты очнулся — обрадовано пробасил гном — Теперь тебе нужно набираться сил. Спи. Завтра будет новый день.

Я моргнул глазами и сделал вид, что засыпаю. Массивный коротышка облегченно вздохнул, встал на ноги и потопал к выходу. Скрипнула дверь и я остался один. Конечно, спать я не собирался. Две недели подушку давил. Хватит. Я открыл глаза и осмотрелся. Домик, в котором я лежал больше всего напоминал деревянную избушку — низкий потолок, маленькие слюдяные окошки, за которыми намечалась еще одна ночь. Что еще интересного? Да, ничего. Приземистая печь, с углями внутри, стол, два стула. Шкуры на стенах. Рога какого-то животного в качестве вешалки. В углу избушки сидел черный кот (или кошка?) и ел, а может быть и ела, дохлую мышь. Такой вот охотничий домик.

Я сделал над собой усилие и сел на кровати. Меня кто-то раздел во время беспамятства и теперь я был абсолютно голый. Рядом с кроватью на стуле лежала выстиранная и выглаженная одежда. Кое-что осталось еще от Эпона, включая плащ с карманами набитыми свитками, колбами и кольцами, но были и новые предметы туалета. Во-первых, вместо разорванных оранжевых брюк некроманта добродетель подарил мне кожаные штаны со шнуровкой по краям. Во-вторых, появилась белая льняная рубашка. Сапоги Эпона из красной кожи были тщательно смазаны жиром, а плащ зашит. Рядом с плащом лежала моя кольчуга. Ее тоже тщательно починили, заделав порванные места. Ну, и наконец, меч. Рука сама потянулась к клинку, который тоже получил свою одежку — новые иссиня-черные кожаны ножны.

Я быстро оделся, прицепил меч в ножнах к ремню на штанах и вышел из избушки. Вокруг было темно, но ночное зрение позволило мне разглядеть окружающий пейзаж. И главным его элементом был стоящий перед входом голем! Только я сделал шаг вперед, на голове загорелись оранжевым светом глаза и страшный, черный гомункул осторожно подался назад. После чего великан встал на колени. Так мне не пришлось слишком сильно задирать свою голову, чтобы увидеть его лицо.

— Как тебя зовут? — поинтересовался я у каменного гиганта.

— Имя дает хозяин — гулко ответил голем.

— Хозяин я?

— Да.

— Что ты помнишь? Ну, из прошлой жизни?

— Я был магом. Закончил академию, получил диплом грандмастера и воздушный трезубец. Распределился в Читал-Бурит городским волшебником.

— Читал-Бурит — большой город?

— Одни из трех крупнейших в Империи.

— Читал — это приставка?

— Да. В Империи три столичных города. Старая столица — Читал-Маат. И две новых — Читал-Нуиз и Читал-Бурит. Средние города имеют приставку Тар. Малые крепости и поселения — Ки.

Отбарабанил как автомат. Ноль эмоций, ноль интонаций — натуральный робот. Ладно, идем дальше.

— Ты себя осознаешь как личность?

— Да, но только когда говорю с хозяином.

— То есть… а что ты собственно делал предыдущие две недели?

— Ждал.

— И?

— Питался.

— О! Вот это интересно. Давай подробности. Что ты ел, пил?

— Големы не едят и не пьют, они поглощают энергию земли. Земля наша мать, хозяин — отец.

Вот так вот! Угодил в отцы. Что же я такого наворотил во время выплеска энергии, что грандмастер превратился в голема? Помню только, что я ругался почем зря, матерился от боли и страха, проклинал всех и вся. Кстати, а как именно я проклинал? Так, это не то, это тоже мимо. Вот! Точно. Я желал ему того, что пытались сотворить со мной. Превратиться в голема. Вот он и превратился. В каменного голема, так как агат был на тысячу таадов, а это уровень мага.

Из дальнейшей беседы с гомункулом выяснилось следующее. Голем себя не осознавал как личность. Гигант постоянно находился что называется, в "режиме ожидания". Лишь приказы хозяина, то есть меня, вызывали в нем какой-то разумный отклик. Так, например, он мог вспоминать что-то из своей прошлой жизни лишь, когда я его об этом спрашивал. Думать о будущем, планировать и управлять своим поведением получалось у гомункула также только после получения моего приказания.

Зато голем обладал хорошей памятью и мне удалось выяснить подробности жизни в Дангоре. Эсток в прошлом был эрудированным и неординарным человеком — знал много любопытных вещей об Эссунионе, гномах… Сначала, помня в чьем храме мы проснулись, я расспросил о длинноухих соседях Империи. Мне пришлось долго пытать голема — каменный гигант отвечал только на прямо поставленные вопросы, но дело того стоило.

Эльфы, как оказалось, являлись древнейшим разумным видом Дангора. Судя по тому, что никто никогда не видел детей от брака людей с эльфами, последние были действительно отдельным видом, а не подвидом или расой, близкой к человеку. Да и сами браки тоже мягко сказать не приветствовались — ни церковью Единого бога в Империи, ни длинноухими повителями Великого Леса. Имперцы считали соседей — отпавшими от Бога, пошедшими против замысла Творца. Эльфы относились к людям презрительно и жили в полной самоизолированности и самодостаточности в Великом Лесу — огромном лесном массиве на самом востоке Дангоре. Насколько я понял, этот лес представлял собой обширную низменность, в которой исчезали две реки, текущие с Мглистых гор — приток Бурунгеи река Светлая и северная река Верингея. Тот самый водный путь, на котором стоял город Читал-Нуиз, и откуда родом была мать Ютаса.

Главной особенностью Великого Леса — были гигантские деревья пелионы высотой до двухсот локтей. Собственно вокруг них и крутилась вся жизнь эльфов. Выражаясь современным и научным языком, длинноухие выстроили вокруг Пелионов искусственный биоценоз, состоящий из подлинных симбиотических существ. В памяти Эстока сохранилось представление о том, что эльфы приручили и заставили себе служить лесных орлов, медведей, летучих мышей и даже пауков-птицеедов. Эсток, в бытность своей учебы в университете, водил знакомство с профессором Даутом, который подробно изучал жизнь в Великом Лесу. Так вот, этот профессор считал, что эльфийская цивилизация очень сильно отличается от культуры народов людей, гномов и орков. В ее основе лежит тесная природная взаимосвязь с растениями и животными. Все необходимое для жизни — еду, защиту и даже транспорт — эльфы получали от своих симбионтов. Так Пелионы составляли основу городов длинноухих и предоставляли им место для сна, игр, общественной жизни, а также еду — огромные плоды "атари". С помощью лесных орлов и медведей эльфы могли легко передвигаться по лесу и нападать на своих врагов. Воин верхом на медведе — страшный противник. В чем я, кстати, имел возможность лично убедиться в день своего прибытия в этот замечательный и добрый мир.

Не смотрю на странную самоизоляцию, в прошлом контакты с эльфами принесли очень много ценного людям и гномам (орки — отдельная история). Мелотский язык, алфавит, двухступенчатое образование (школы-университеты), библиотеки и картография, астрономия и современная магия — все это плод труда известных эльфийских мыслителей и ученых.

Особенно подробно я выяснял систему верований эльфов. Мне представлялось, что религия Спящего бога очень тесно связана с нашим появлением в этом мире. Судит сами. Эльфы верят в то, что Пес Пустоты раз откусывает от тела Спящего бога кусочек, который превращается в душу новорожденного. И я в своем сне влетел в пасть огромного, циклопического пса. Да и перенеслись мы сюда во сне! Все к одному.

Полутрочасовые расспросы голема не внесли особой ясности. Во-первых, Эсток не очень хорошо знал религию жителей Великого Леса. Во-вторых, то, что он помнил — было сумбурно и не систематизировано. Впрочем, это следствие того, что религия эльфов вовсе не была строгой религией как монотеизм Империи или политеизм тирийцев. Выяснить мне удалось следующее. Первое. Эльфы верили в перерождения души в соответствии с местными Знаками Зодиака. Назывались они созвездиями Спящего Бога и всего их было десять — Медведь, Орел, Спящий Эльф, Дракон, Единорг, Братья, Песочные часы, Дерево, Осминог и Трезубец. Каждый эльф, рожденный под тем или иным созвездием специализировался на том или ином жизненном призвании — будь то война, путешествия, философия и так далее. Пройдя последовательно все десять перерождений, душа сливалась с богом. Если эльф совершал ошибки и не получал нужного жизненного опыта, то его направляли по новому кругу. Суть всей этой системы я так и не понял. Зачем душе приобретать опыт, если она потом все равно растворится в боге? Никакого влияния Спящий Бог на происходящее в Дангоре, в соответствии с верованиями длинноухих, не имел. Было даже не ясно, кто и как сотворил этот мир.

Ладно. Я попытался зайти с другой стороны. Если эльфы живут в городах, окруженных Пелионами у них должна быть иерархия — ну там король, маги. И действительно, все так и оказалось. Магов зовут друидами, рождаются они под знаком Дракона, поэтому их еще называют драконами. Оперируют волшебники зелеными изумрудами, которые заряжают в лесном месте силы. Что за место и где оно находится — это тщательно скрывается. Заклинания в основном связаны с деревьями, животными — то есть биомагия (создание полезных существ) и анимагия (управление животными). С социальной иерархией оказалось сложнее. К моему удивлению, политический строй эльфов иначе как полисной демократией назвать было нельзя. И это в местном средневековье! Раз в году, все граждане эльфийского города выбирали на общем собрании ареофага, то есть правителя города. Тот уже в свою очередь назначал двух заместителей. В связи с тем, что города у эльфов немногочисленные — в среднем около 1000 граждан, то все происходило быстро и публично. Любопытная специфика заключалась в том, что ареофаг мог быть выбран только из числа десяти аристократических семей и не более чем на два срока подряд. Существовали также ограничения, связанные сколько всего раз можно за жизнь быть выбранным управляющим городом. Это-то как раз понятно — в среднем эльфы живут до пятисот лет, а кроме того среди них есть и бессмертные Друиды поэтому и нужны подобные меры по недопущению к власти долгоживущего деспота.

Верховный правитель выбирается Конклавом ареофагов всех эльфийских полисов (в Великом Лесу насчитывается до ста городов) раз в пять лет из числа местных правителей. Теперь ясно к кому нам, землянам, нужно держать путь! Верховный правитель нам поможет!

* * *

Следующее утро я встретил на ногах. На меня тут же набросились друзья, командиры, гномы — у всех было много вопросов. Я же дико хотел есть и пить. Если с последним проблем не было — река под боком, то с едой действительно были трудности.

После того, как наш легион захватил суда каравана, выяснилось, что купцы перевозили болотную руду или по-другому болотный железняк, купленный в землях гоблинов. Торговцы намеревались с большой выгодой продать руду в Империи. Дело в том, что маатанская равнина и кирианская возвышенность были бедны железом. Уголь, олово, медь — все было в Империи, кроме залежей железной руды. В силу этого, легионы Эссуниона были вынуждены носить бронзовые доспехи, которые уступали в прочности доспехам Дориана. Эссунион тратил огромные средства на покупку руды у гоблинов, тем более болотный железняк или лимонит практически не требовал восстановления углеродом для превращения в железо, за что эта руда очень ценилась кузнецами в Империи.

Так что никаких сокровищ, а тем более провианта на кораблях не было. Все что удалось добыть — это мешки с каперсом. Каперс — растение вроде риса, выращиваемое в протоках гоблинских болот и дающее большой урожай. Насколько я понял из объяснений, Великая Топь помимо лимонита и каперса, давала внешнему миру еще и железное дерево. Железное дерево — растение, которое растет только в Топи и обладает уникальными качествами, свойственными скорее металлическим сплавам. Короче, идеальный материал, для доспехов, обшивки морских и речных судов.

Мне выдали похлебку из толченых семян каперса, и я ее моментально проглотил. Нда. Жиденько и безвкусно, но лучше, чем ничего. После завтрака мы с командирами отправились на инспекцию. За нами грузной поступью топал голем.

Лагерь легиона меня приятно поразил. Располагался он на левом, пологом берегу Бурунгеи, принадлежащим Лесной Марке. Как мне объяснил Масумото, он от моего имени приказал гномам обнести его деревянным двухметровым частоколом — благо недостатка в деревьях вокруг не наблюдалось. Кругом лагеря растелился безбрежный океан зеленого леса. Кроме частокола холм был окружен глубоким рвом, через который был перекинут подъемный мост. Ничего себе! Всего за две недели гномы сумели разбить на возвышенности даже не укрепленный лагерь, а почти крепость.

Я поднялся на самую высокую точку и обозрел окрестности. В лесу раздавался стук топоров, в лагерь тянулись цепочки приземистых коротышек, тащащих на себе кто что — стволы деревьев, камни. Заметил я и несколько охотничьих партий — в основном людей — вышедших за пределы нашей стоянки с копьями и силками. Временные шалаши внутри стен были расставлены ровно, в шахматном порядке. На отшибе кто-то умный приказал соорудить отхожие места.

Рядом с избушкой, где я провел столько времени, и которая была тут еще до нашего появления, проходила широкая улица. Улица упиралась в квадратный плац с ровно утоптанной землей. На плацу активно шли занятия. Несколько подразделений совершали перестроения, большая группа гномов отрабатывала выпады копьями. К своему удивлению, я обнаружил, что коротышки были одеты в полный доспех, включая большие квадратные изогнутые щиты. Сотня гномов явно тренировала построение фаланги — задние ряды несли тяжелые массивные копья, причем, чем ближе к первому ряду, тем длина пик становилась меньше. Если задние несли оружие двумя руками, то передние солдаты уже одной. Рядом с плацем была сооружено стрельбище, где несколько людей практиковались в стрельбе из луков и арбалетов. Тут же еще одна небольшая группа гномов метала молоты. С другой стороны площадки, я разглядел место, оборудованное для физических упражнений — вкопанные в землю брусья, мешки с песком. Там тоже кто-то занимался.

Мой взгляд скользнул по реке и тут же уперся в захваченные нам судна. Это были шесть пузатых ладей с большими прямыми парусами и одна гребная галера с тараном на носу. Все семь кораблей стояли на якоре вдалеке от берега. Я еще раз поразился благоразумию того, кто командовал в мое отсутствие. Корабли были выведены на безопасную стоянку — с берега захватить их было невозможно.

— Слушайте. А их вроде больше было. И где баржа?

— Сговорились с проходящими купцам — ухмыльнулся Сима — а взамен продукты закупили, ну и еще кое-что по мелочи.

— По мелочи, ага, понятно — мне стало любопытно, сколько наварил еврей на этой сделке.

Я уже было собрался спуститься с возвышенности, как услышал гулкий перестук молотков. За хижинами поднимались клубы дыма и доносился запах гари.

— Что там? — спросил я стоявшего ближе всего ко мне Эгилона — Похоже на пожар!

— Кузница гномов — коротко ответил Неистовый и добавил — Нон, это надо видеть. Там такое творится…

— Двалин, Дарин — подозвал я к себе командиров полков — Что у вас там такое творится?

— Магия рун — пискнул из-за могучих спин гномов Ютас.

— Так! Срочно туда.

Пока петляли между шалашей, я порасспросил Эмилию, что за волшебство замутили мои соратники. Оказалось, девушка-уголек сама мало что знает на этот счет — дескать, это тайная магия гномов, которая внешних эффектов не имеет, но может усиливать или ослаблять свойства предметов.

Что это такое я понял, когда увидел священнодействие — другого слова нет — кузнецов в кузнице. Раскаленный горн, наковальня, различные формы для заливки металла — все это не произвело на меня особого впечатления… Но вот одна процедура в гномьей мастерской привлекла мое внимание. После того, как кузнец заливал форму заготовки расплавленным металлом, к ней подходил коротышка с повязкой на лбу из клана Септия Авера, опускался на колени и произносил: "О Шаива! Дух железа. Заклинанию тебя именем Ура, хозяина твоего и создателя. Одари своей стойкостью, одари своей твердостью этот наруч, а взамен получи нашей крови, крови сладкой, красной". На этом месте гном колол себя в палец и капал каплю крови на заготовку. Красная жидкость буквально взрывалась снопом искр, попав на поверхность заготовки. На мгновение мне показалось, что в металле появилось чье-то лицо, но лишь на мгновение.

После этого форма разбивалась и из нее извлекалась железная заготовка, которую затем, ухватив клещами, несли на наковальню. После того, как из заготовки выковывалась какая-нибудь деталь доспехов, она тут же передавась другому гному. Тот специальным инструментом, принимался наносить на поверхность заготовки небольшой рисунок. Вернее даже не рисунок, а буквы, очень здорово смахивающие на клинопись. При этом чеканщик тоже периодически смазывал долото своей кровью, так что руна получалась красного оттенка.

— Здорово. А мне говорили, что гномы никакой магией не владеют. Ютас, не от тебя ли я это слышал?

— Так, я что?! Я и не знал! В народе говорят.

— Он не виноват, — пробасил Двалин. — Мальчишка. Откуда ему знать. Ведь мы уже сто пятьдесят лет этой магией не пользуемся. Не для кого и не для чего! Теперь — другое дело!

— Это все конечно, замечательно — я оглядел целый склад рунированных наручей, поножей и полос металла для панциря — Но вы их проверяли?

— Удар молота и копья выдерживают — выдвинулся на первый план Дарин — А мечей мы пока мало сковали.

— Копья, говоришь… — протянул я, глядя на квадратного Т34 — Будет вам сейчас проверка.

Я приказал двум гномам вынести наковальню из кузницы, выбрал из кучи первые попавшиеся поножи с рунической надписью и вышел на свежий воздух. Там уже меня ждали взволнованные командиры и толпа коротышек. Ну, что же. Посмотрим, чего стоит их работа.

— Голем! Иди сюда — приказал я гомункулу. Каменный гигант раздвинул толпу и вышел к наковальне. На ней уже лежал фрагмент доспех.

— Видишь, это поножи? — показал я пальцем на металлический предмет — Разбей их.

Голем оживился и мощно размахнулся кулаком размером с мою голову. Бамц! Удар великана не только расколол наковальню на несколько частей, но и на целую треть загнал в землю. Вот это да! Черт возьми, не стоило отдавать этот опрометчивый приказ! Но дело было не в необыкновенной силе великана, а в том, что целехонькие поножи спокойно лежали среди обломков.

— Ну, гномы! Ну, парни! Вы просто молодцы! Вы великолепные мастера! — от восторга, я все никак не мог сложить хвалебную речь, срываясь на восторженные выкрики.

Меня как всегда выручил Сима:

— Гномы! Посланник бога Ура благодарит вас за ваш труд! Он донесет до ушей Бога Ура о вашем мастерстве! И тот, я так думаю, не замедлит отметить лучших!

Гномы тут попадали на колени. Затем мы их поднимали. Короче, как сказал потом Сима, прием продукции прошел на высоте.

— Дарин, а сколько у вас таким доспехов? — поинтересовался я.

— На сотню бойцов хватит — степенно ответил гном — Работали в три смены. А окромя доспеха, заговорили мы еще пару сотен наконечников на остроту и пробивную мощь, с пару десятков молотов на тяжесть удара и еще бы могли, но всего одну кузню успели построить. Пока горн сложишь…

— Ладно, ладно — прервал я пустившегося в объяснения Т34 — Всех командиров ко мне на совет. Ты, Ютас и ты, Эмилия — тоже приходите в избушку. Хочу услышать ваше мнение.

А ты — я посмотрел на каменного гиганта — Ты теперь Эсток. Это твое новое старое имя.

Гомункул поклонился в пояс, после чего обрадовано стукнул себя кулаком по груди. По лагерю пронесся гулкий грохот.

Пока я шел обратно в дом, попытался выстроить в голове список наших проблем. Первое. Нам нечего есть. Зато у нас куча народа и он все пребывает. Второе. Людям и гномам нужна цель. Иначе мои люди начнут дезертировать. Третье. Нам, землянам, нужно к эльфам. Спящий бог, волшебники, друиды… — кому-то придется очень постараться, мне объяснить, что, черт возьми, происходит! Почему я и еще двое моих товарищей оказываемся в этом мире, и что от нас тут хотят. Третье. Голем. Четвертое корабли и доспехи. Что делать с ними. Голова пухла.

— Килон, рассказывай сначала ты — предложил я начать Одноглазому после того, как все семь человек расселись вокруг стола в избушке — Какие новости от беженцев? Сколько вообще их пришло?

— Утром пришло еще несколько семей — атаман достал берестяную дощечку и посмотрел на царапины, которые были прочерчены на ней — Итого триста три человека, не считая детей и стариков. Всех мужчин ставим в строй, что позволило нам довести численность полка людей до четырехсот человек. Отрадно, что большинство лесовиков пришло с оружием и доспехами. Хорошей амуниции мало — в основном кольчуги, деревянные щиты, палицы. С сотню луков наберется.

— Что касается новостей они следующие. Город Семь камней — хотя какой там город! — так, поселение, окруженное деревянными стенами. Так вот, он окружен двумя легионами. Командует ими ваш знакомец — Килон подмигнул Ютасу — Нон Эвдиклит. Еще два легиона движутся к Гниловражью. Это… ну, еще одно поселение. Там макграф живет со своей дружиной.

При слове "дружина" лицо атамана сморщилось, как будто он съел кислый лимон.

— Полторы тысячи мечей, если считать окрестные деревни — Одноглазый пожал плечами — Хотя какие там мечи. Так, банды. Но лучники они отменные, так что я думаю, Эссунион послал в Гниловражье пару легионов для отвода глаз. Походят по лесам, придут в пустой поселок, сожгут что-нибудь — макграф не дурак, чтобы их ждать — и отбудут к себе обратно в Тар-Удан.

— Понятно, легионы были посланы, чтобы сковать макграфа — резюмировал я информацию Килона — послать помощь в Семь Камней он не сможет. Что же Эвдиклиту нужно в поселке? Кстати, а его еще не взяли?

— Нет. Беженцы говорят, что там друид сидит.

Командиры переглянулись.

— Тогда понятно, зачем военные осадили Семь Камней — протянула Эмилия — Конклав давно точит зубы на друидский алтарь.

— Так, давай сначала с тобой разберемся — сознательно проигнорировал я важные сведения уголька — Твой отец — декан Читал-Маатского университета, не так ли?

Рыжая девушка бросила на Ютаса ненавидящий взгляд. Ага, она думает — это он разболтал.

— Не беспокойся — успокоил я волшебницу — я слышал ваш разговор с тирийцем во время сна. Надо полагать, твой отец занимает не последнее место в конклаве магов Империи?

Дождавшись кивка, я продолжил — У тебя есть два варианта. Первый. Ты будешь заложницей и пленницей до тех пор, пока твой отец тебя не выкупит, либо не сделает то, что мы потребуем от него. Это может быть передача нам свитков с магическими заклинаниями, волшебных камней или еще что-то. Комфортной и безопасной жизни, сама понимаешь, в этом случае я тебе не гарантирую. Второй вариант. Ты добровольно и осознанно присоединяешься к нам и идешь с нами до конца.

— И куда же я должна с вами идти до конца? — иронично подняла тонкую бровь девушка.

На меня выжидательно уставились семь пар глаз. Хороший вопрос. Даже очень. Все хотят знать на него ответ, и я в том числе. Изначально, мы угодили в этот мир не по собственной воле, и все наши трепыхания сводились к попытке выжить. Убраться домой — это вообще верх мечтаний. Но по ходу наших трепыханий стало жутко от того, что твориться тут. Из костей и черепов строят церкви, целые народы загоняют в рабство… Да мне просто стыдно и противно будет жить дальше, зная, что была возможность встряхнуть этот мир, сделать его чуточку лучше, а я, бросив своих людей и гномов, струсил и свалил по-тихому. Да и нет у нас возможности свалить по-тихому. Так давайте же сделаем это по-громкому.

— Завтра мы выступаем к Семи Камням. В бой идут только гномы.

Сима, Ютас, Эгилон — все подскочили на месте и загомонили. Эмилия лишь ошарашено смотрела на меня и молчала.

— Тихо! — пришлось мне прикрикнуть на командиров — Мы не можем класть все яйца в одну корзину. Наша главная проблема какая? Правильно, жрать нечего. А если в Семи Камнях нету запасов еды? Вот ты, Килон, можешь гарантировать, что мы сможем накормить почти две тысячи ртов? Нет? Тогда слушайте меня. Мы разделимся. Люди берут галеру и начинают шерстить реку — по ней регулярно ходят караваны. С боевым кораблем вполне можно успешно пиратствовать. Сима у нас ходил под парусом, покажет, что да как.

— Леша! Имей совесть — по-мелотски зачастил сын банкира — Я же на яхте плавал, а не на галере!

— Всегда есть шанс научиться чему-нибудь новому. Теперь вы — я указал пальцем на Одноглазого и Эгилона — Сформируйте две абордажные команды по две сотни человек. Когда одна отдыхает, другая на судне. Таким образом, корабль будет в деле круглые сутки. Приказываю набрать сменные экипажи. Героев из себя не стройте — наскочили, отбили одну ладью и обратно. Все ясно?

Командиры утвердительно мотнули головой и я продолжил — Теперь гномы. Утром выступаем. Свернуть все работы, раздать доспехи и копья. Масумото ты закончил с тренировками?

— Только начал — лаконично ответил японец.

— Поподробнее, пожалуйста. Я так понимаю, что именно ты распоряжался тут без меня.

— Да. Сделали лагерь по образцу римского — начал на английском отвечать Кивами.

— Нет, уж, пожалуйста, на мелотском — попросил я японца — Чтобы всем было все понятно.

— Первое, лагерь. Он должен быть защищен. Это азы. Второе санитария — туалеты, прачечная, баня.

— А тут, что, и баня есть?! — удивился я.

— Да, у реки. Второе — оружие и подготовка. Каждый полк — Масумото кивнул головой в сторону Дарина и Двалина — Выделил мне по две сотни. Я сформировал из них первую шеренгу. Она в фаланге самую важную роль играет. Им в первую очередь сделали копья, заговоренные щиты, доспехи есть только дай бог у половины. Второй и третьей линии успели сделать только сариссы.

Я прикинул глубину строя и приуныл. У нас выходило, что с теми гномами, которых мы сняли с кораблей каравана, ширина фаланги получалась от силы четыре шеренги. Когда как по канонам полагалось минимум восемь, то есть в два раза больше. Насколько я помнил, Филипп Македонский, папаша Александра Великого, строил свою фалангу вообще по 16 человек в глубину. Так посчитаем. Допустим, мы первый и второй ряд вооружаем 2-х метровыми копьями, а третий и последующие — 4-х метровыми сариссами. Получается, что до первого ряда дотягиваются пики аж 5-го. А если взять сариссу в шесть метров, что вполне возможно, если закрепить на ней противовес и нести двумя руками — то в битве участвуют все восемь шеренг. Однако получается, что при длине фронта в четыреста гномов нам нужно войско в три с лишним тысячи коротышек, чтобы выстроить правильную фалангу с фронтом около полукилометра — в пределах хорошей видимости флангов от центра. У нас таких сил нет, а при меньшем фронте фалангу легко обойти, и ударить во фланг или в спину. Все это налагает на нас очень большую ответственность в вопросе выбора места сражения. Какой из этого вывод?

Правильно.

— Масумото, срочно отправляй разведку к Семи Камням. Разузнать все — рельеф местности, точную численность легионов, их месторасположение. Еще лучше — отправляйся вместе с разведчиками сам, от места битвы — будет зависеть все!

— Нон! — в разговор вмешалась рыжеволосая красавица — Я так и не получала ответ на свой вопрос.

— Хорошо. Это была тактика. А сейчас урок стратегии. Или истории. Тебе уже рассказали, что мы трое из другого мира? — спросил я у волшебницы — Рассказали. Отлично. А то, что этот мир в каком-то отношении намного более продвинутый и гуманный? Тут я, вспомнив все то "гуманитарное" и «антитеррористическое» кровопролитие, которое перманентно твориться в последнее время на Земле, внутренне скривился от собственного лицемерия, однако продолжил. — Об этом ты слышишь в первый раз? Замечательно. Тогда небольшой экскурс в историю планеты под названием Земля. У нас там — я ткнул пальцем в небо — тоже были и есть, уверен еще будут, обширные империи и крупные государства. И тоже они периодически появлялись на картах и внезапно или постепенно исчезали с них. И у всех этих гигантов, при всем их разнообразии и несхожести — была некоторая черта, которая их всех объединяла. В основе всех империй всегда лежит насилие и кровь. Да-да, кровь людей, населяющих эту страну и кровь соседей. И чем больше страна, чем шире ее границы и больше людей в ней живет, тем больше крови льется для того, чтобы создать и сохранить в веках подобное государство. А уж, если стоит вопрос не о сохранении, а о расширении границ и сфер влияния, то все — пиши пропало. В истории Земли было несколько войн, которые можно назвать условно мировыми, т. е. с многомиллионными жертвами и сотнями народов вовлеченных в бойню. Так вот, подобные войны всегда велись между империями. Я сейчас не буду вдаваться в вопрос, является ли желание силой строить гигантские централизованные государства врожденной потребностью человека. Даже если это так, и данный процесс закономерен и обусловлен какими-то природными особенностями, даже тогда мы должны ему сопротивляться. Почему, ты спросишь? Потому что империи низводят человека к винтику механизма. Даже не к животному, а к машине. Да-да. Империи культивируют в человеке самые худшие, атавистические его черты — агрессию, нетерпимость, фанатизм… Но самое главное то, что в своем бесконтрольном экспансионизме государство не остановится ни перед чем. В нашем мире именно такие страны изобрели чудовищное по своей силе оружие, которые может за считанные мгновения уничтожить вообще всю жизнь. И это оружие уже было испытано! Страшно подумать, что Дангор может пойти по тому же пути!!

Я отпил воды из чашки и продолжил свой монолог:

— Ты видела действие заклинения "Цунами". Но это не предел. Можно представить существование еще более разрушительных чар, которые мгновенно стирают с лица земли целые города и страны. Миллионы жертв, испепеленных или замороженных — на фоне этого Костиница покажется всем детской песочницей. Если стоит вопрос — великие державы на одной чаши весов и хрупкая жизнь на другой, я выбираю жизнь.

Пока я витийствовал, я не обращал внимания на эффект от своей речи. А как закончил, сразу заметил, что рыжеволосая Эмилия, испуганно смотрит на меня, а губы ее дрожат. Ну, не фига себе я выступил, — поразившись самому себе и немного сконфузившись от собственной пафосности подумал я, — и девчонку напугал так, что она вон плакать хочет.

— Алексей — тихо, по имени обратилась ко мне волшебница — Отец говорил… В общем я слышала… Короче Конклав по заказу Эсуниона разрабатывает заклинание "Вечная зима". Мощностью в десять тысяч таадов.

За столом воцарилось потрясенное молчание.

— Я подробностей не знаю — затараторила ученица — Но это из-за Дориана. Дориану помогают островные маги, война идет плохо, и Император решил попробовать продлить зиму в королевстве.

— А что вы на меня так смотрите!? — взорвалась уголек, оглядываясь на окаменевшие лица вокруг нее — Это я что ли придумала?! И потом, у эльфов тоже есть Черный Мор — нам же надо как-то защититься от длинноухих…

— Эмилия — пролепетал Ютас — А как же люди? После зимы и так есть нечего, все надеются на озимые… А Тира, а Лимерия?! Ударите по Дориану — зацепите соседние страны!

Эгилон побледнел, устремив гневный невидящий взгляд куда-то вдаль, Сима присвистнул, а Килон замысловато выматерился.

— Эмилия, — убеждал я замкнувшуюся в себя девушку — Это в нашем родном многострадальном мире называется «гонка вооружений». На Земле мы это проходили. Эсунион с Конклавом разработает Вечную Зиму, а Дориан с магами какую-нибудь Красную Засуху. Одно неверное движение и бац! — половина Дангора превращается в пустыню, а вторая половина в ледяные земли. В этом противостоянии нет правых и виноватых, победителей и побежденных, есть только жертвы. Гигантские. Иди и подумай, с кем ты…

Внезапно я почувствовал головокружение и приступ слабости. Внутри меня задрожала какая-то струна, болью отозвавшись во всем теле. Совет командиров пришлось досрочно закончить, а я прилег отдохнуть. Закрыл глаза и незаметно провалился в сон.

Во сне я увидел эльфа. Благообразный пожилой эльф, с бледной кожей, сединой на висках и заостренными ушами в форме листа был одет в зеленый плащ. В руках он держал посох с большим бирюзовым камнем на вершине. Это же друид!

— Правильно, смертный — уловил мою мысль эльфийский маг — Я Друид по имени Ривенгон.

Серые глаза друида смотрели на меня прямо и строго, но я сумел уловить в них некий вопрос.

— И опять ты прав — промолвил эльф — Я старший адепт Спящего Бога. Три седьмицы назад мне приснился странный сон о заброшенном храме.

— Кошмар — вставил я свои пять копеек.

— Хорошо, пусть кошмар — усмехнулся друид — В день летнего солнцестояния приснилось мне, что в западном храме появились души шести иномирцев и эти души…

— ЧТО?! Что ты сказал?! — закричал я — Точно шесть? Не три?

Ривенгон нахмурился и раздраженным тоном сказал — Молодой человек! Я уже 600 лет служу Спящему Богу и в таких вещах не ошибаюсь!

— Зашибись! Лена, Вика, Димон Костюшин — все тут??

— Я не знаю этих имен, но если это твои друзья из другого мира, то да, они воплотились.

— В кого? Где они? Как их найти??

— Не так быстро, Алэксей.

— Вы знаете мои имя?

— Пришлось выяснить. Пока все, что узнали друиды — относится только к тебе. Ты — ключевая фигура, именно ты был целью переноса. А твоих друзей захватило случайно.

— Опаньки! А как же…

— ЭЛЭКСЭЙ! У нас мало времени, этот разговор могут перехватить маги Конклава, а я должен сказать тебе самое важное. Ты тут не случайно, ты спаситель этого мира, без тебя мы погибнем.

— Да, я уже слышал "Вечная зима", Секира Ура…

— Увы, да. Дангор вступил в эпоху заклинаний массового поражения. Они уже есть у Эссуниона, у эльфов и Магов Острова. Предположительно и у Некромантов. Еще пара лет и разразится самая страшная война за всю историю нашего мира. Ты обязан ее остановить!

* * *

— Леша!! Проснись!! — кто-то тряс меня за плечо — Тревога!

Я, выругавшись, повернулся на другой бок и вдруг услышал беспокойную дробь то ли гонга, то ли просто удары металлом о металл. Мое тело само подскочило на кровати, и я увидел Масумото.

— Три большие галеры имперцев приближаются с запада, — четко, но быстро произнес японец. — Что будем делать?

— Э-э Масу, мне тут типа надо сон важный досмотреть, ты сам не разрулишь?

Гном укоризненно посмотрел на меня и я мигом оделся и выскочил из избушки. К нашему штабу уже сбегались командиры отрядов. Все вместе мы рванули на холм и оттуда я разглядел, как против течения реки выгребают три имперские галеры. Военные суда нацелились аккурат на наши корабли, сгрудившиеся в ста метрах от берега. Галеры были выкрашены в красный цвет с нарисованными огромными глазами по бортам. Медные тараны ярко блестели в свете полуденного солнца. Корабли шли под прямыми квадратными парусами, но основной импульс движению придавали весла. Мне удалось насчитать пятнадцать по одному борту, пятнадцать по другому. Не густо. Помнится, у римских бирем было по 22 весла, установленных в два ряда. Я облизал палец и поднял его вверх. Ощущался слабый ветер, дующий с запада.

— Мага там нет, а если и есть, то ученик — поняла мой невысказанный вопрос Эмилия — Иначе ветер был бы намного сильнее.

На наших судах началась паника, матросы принялись вытаскивать якоря, но было поздно. Гребцы резко увеличили темп и галеры буквально прыгнули вперед, быстро ускорившись. На носу всех трех судов поднялась суета и я с ужасом увидел, как имперские легионеры разворачивают и взводят баллисты. Спустя пару минут показался дымок и вверх взлетели пылающие снаряды. Зависнув в наивысшей точке траектории, горящие камни стали падать вниз. Я взмолился всем существующим богам, но те не захотели меня слушать. Первый снаряд с грохотом проломил палубу ближайшей ладьи, второй ударил по носу нашей галеры и поджег сложенный на палубе парус.

Вокруг меня на мелотском, русском, английском языках раздавались проклятья. Командиры ругались и матерились, не стесняясь Эмили. Да и девушка тоже выдала пару нецензурных оборотов. Я тоже чертыхнулся, проклиная сам себя. Тоже мне, нон легиона! Вместо того чтобы завалится спать, нужно было организовать наблюдение за Бурунгеей, и приказать отвести корабли в какой-нибудь скрытый затон, а не светить целый караван на реке. Впереди раздался треск. Ударив тараном в корму самой большой нашей ладьи, первая имперская галера буквально соединилась с ней в одно целое, так как силы идущего против течения судна не хватило, чтобы полностью пробить ее корпус. Капитан галеры, осознав, что отойдя от шока, беглые рабы могут кинуться на абордаж, отдал команду гребцам дать задний ход. В пробоину сразу стала быстро поступать вода. Оказавшихся в реке людей и гномов имперцы начали расстреливать из многочисленных арбалетов.

— Чего ты ждешь?! — кричал мне Сима — Пусти в дело голема!

— Ты с ума сошел — отвечала ему Эмилия — Там метров десять глубина…

Все это доносилось до меня как сквозь туман. Мозг отчаянно искал решение проблемы, но не находил его. Камень! Как же я забыл про последний магический кристалл.

— Эмилия! — повернулся я к рыжеволосой девушке — Быстро дай сапфир.

Когда у меня в руках оказался синий камень таадов на восемьдесят я понял, что тут, что называется, ловить нечего. Внутри камня плавало восемь простейших паутинок-заклинаний — утоление жажды (человек на десять максимум), стена воды и еще по мелочи целительских: остановка крови, вывод ядов. Что же делать? Пока я думаю, еще одна ладья пущена тараном на дно, а в нашу галеру чуть не попало два снаряда из катапульт имперцев. Огонь уже полностью охватил парус, и команда частью прыгала с бортов в воду, частью тушила пожар.

Но еще пара залпов — и они сожгут корабли к чертовой матери! Что делать?! Я оглянулся в поисках решения и… увидел его! Блин! Где были мои глаза! Я кинулся с холма к куче бревен и прочих заготовок, в том числе и камней, которые притащили на берег для постройки пристани. Сзади меня топали сапоги моих ничего не понимающих соратников. Я остановился у кучи камней и скомандовал голему, остановившемуся в пяти метрах от меня: — Эсток! Берешь камни и бросаешь их в эти корабли! Давай!

Первый же снаряд с грохотом проломил палубу ближайшей галеры, второй ударил по ее носу. Третий — разворотил баллисту. С галер сразу же после начала обстрела раздались крики, вопли, ругань и только потом растерявшиеся капитаны стали отдавать команды. Спешка и несогласованность действий сделали свое "черное" дело. Средняя галера начала поворот раньше и наткнулась на весла другой галеры. До нас тут же донесся громкий треск сломанных весел, который на берегу тут же встретили восторженными криками. Народу сбежалось достаточно, когда все услышали о появлении военных имперских судов. Сима опять отличился. Стоя рядом с големом, он делал вид, что командует батареей.

— Ба-атарея!! За-аряжай!! Прицел!! Трубка двадцать!! Залпом!! Главным ка-алибром — огонь!!

Я решил усилить эффект и выдернул из кармана плаща одну из трех колб с туманной субстанцией, доставшийся мне в наследство от Эпона. Аккуратно вложил ее в каменную руку голема и указал Эстоку цель в виде двух сцепившихся галер. Бывший грандмастер размахнулся и мощно послал стеклянный сосуд точно в борт одного из имперских кораблей. Колба разбилась, туман выплеснулся на палубу и мы увидели в действии магию некромансеров. Облако серого тумана увеличилось в размерах, накрыло палубу одной галеры, борт второй и тут до нас донеслись дикие нечеловеческие крики. По кораблям начали метаться люди, прыгать за борт. Дымчатая мгла на наших глазах разъедала деревянную обшивку боевых судов, оснастку, моряков, абордажную команду. И помешать этому не могли ни слабенькие судовые маги, ни капитаны кораблей, которые пытались растащить корабли друг от друга.

На третье галере опомнились, раздался бой барабанов, которым обычно задают ритм гребцам и судно стало быстро уплывать прочь. Две другие галеры к тому времени уже ушли под воду. Рядом со мной раздались радостные крики. Ликовали все — командиры, гномы, стоявшие вдоль берега, люди, столпившиеся у шалашей.

— Рано радуетесь — прервал я взмахом руки бурные восторги своих соратников — Надо спасать выживших. Эгилон, пошли десятника с пятью легионерами к лодке.

Я показал рукой в сторону рыбачьей плоскодонки, которая лежала на песчаной отмели.

— Дарин, Двалин! — мне пришла в голову отличная идея — Сходите к кузнецам и узнайте, можно ли поставить на гомункула руны. Например, руны прочности. Это здорово нам поможет в предстоящей битве. После чего строй полки, через час выступаем. Голем догонит нас на марше. Он-то может идти и без отдыха…

— Так ты все-таки решил идти к Семи Камням — замявшись, спросил Сима.

— Да, есть там один эльф, с которым надо выяснить пару вопросов. Так, закончили пялится на меня. Займитесь делом. Килон, подойди ко мне. Есть разговор.

У Одноголазого я первым делом поинтересовался Лесной Маркой. Что за государство, куда мы вольно-невольно попали, кто тут правит и как. Надо было выяснить детали маршрута к Семи Камням, боевые возможности лесовиков…

В ходе получасового разговора выяснилось, что Лесная Марка — вовсе не государство, а скорее пограничные земли к западу от Империи, населенные беглыми рабами, мятежниками и преступниками. Макграф, который номинально возглавляет эту страну — конечно никакой не аристократ, а главарь крупнейшей банды, специализирующийся на грабежах речных караванов, нападениях на фактории имперских купцов и захвате заложников. Зовут макграфа Дунбан и занял он пост всего два года назад подло убив предыдущего главаря ватаги лесовиков. Сейчас его банда контролирует крупнейшее поселение Марки под забавным названием Гниловражье. Второй город — Семь Камней — является как бы оппозиционным, если так можно выразиться. "Масть" там держат три ватаги примерно по триста человек каждая — атаманы Эпит, Аракас и Безымянный.

Живет в Семи Камнях и друид. Лица его никто не видел, так как лицо эльфа закрывает грубая деревянная маска, выкрашенная в зеленый цвет. Друид живет на вершине высокого дерева, растущего на центральной площади Семи Камней. А вокруг дерева располагаются семь круглых валунов — от огромного, с человека ростом, до крошечного величиной с кулак. Никто не знает, зачем и когда были установлены эти камни, от которых собственно и пошло название города.

Кроме двух основных поселений, Марка была усеяна множеством лесных хуторов. По мнению Килона, даже взятие Семи Камней и Гниловражья (что уже не раз случалось за последние сто лет) не гарантирует Империи захвата всей страны. Партизанская борьба, нападения на конвои, грабеж и разбой — вот с чем придется столкнуться Эссуниону, если тот решит остаться в Лесной Марке. Впрочем, могущественный маг и сам это отлично понимает. Ведь именно Император предложил создать пост макграфа и уговорил самого сильного из атаманов занять его. И это при том, что аристократия в самой Империи вырезана под корень. Никаких тебе графов, баронов и прочих князей. Эссуниону служат чиновники и военные. Ах, да — еще маги.

— Зачем же Император решил напасть на Марку? — поинтересовался я у Одноглазого — Метод кнута и пряника? Сначала назначает макграфом атамана крупнейшей банды в Гниловражье, а потом атакует оппозиционный его протеже город? Плюс намек самому Дунбану, что может случится с ним, если он не станет верным союзником Империи?

— Не исключено — пожал плечами атаман — Но я думаю дело в другом. За пару недель до нападения, в Семь Камней приехал еще одни друид. Такой весь из себя представительный пожилой эльф…

— С бледной кожей и сединой на висках?! — прервал я Килона.

— Да, похоже. Его сопровождал отряд из тридцати эльфов на медведях. Они везли переносной друидский алтарь. По слухам на нем можно заряжать волшебные камни.

— Серьезно?

— Говорю же. По слухам. Говорят, что алтарь имеет магическую связь с эльфийским местом силы. Эссунион давно точит зубы на него. Ведь Доринаское место силы — Вууданский пик он захватил восемьдесят лет назад. Теперь считай, воздушная школа ему подчиняется. Любой воздушный волшебник чтобы получить напитанную энергией жемчужину должен идти на поклон в конклав магов. Огненная гора, где заряжают красные рубины, с самого начала досталась Империи. Так что школа огня тоже контролируется Эссунионом. Осталась водная школа на острове магов и эльфы. И те и другие, помогают Дориану камнями.

— А что разве волшебными кристаллами не торгуют? Кажется, Ютас упоминал, что в Тире находится крупнейший рынок по продаже заряженных сапфиров, рубинов…

— Торгуют. Но крупные камни конклав не допускает к экспорту. А именно на них зиждется боевая магия. Каждый такой камешек, начиная со 100 таадов — на персональном учете находится. Кто владеет, где находится…

— Понятно. То есть если Эссунион захватит переносной алтарь эльфов…

— То сможет заряжать зеленые изумруды. Соответственно, сразу откроет школу лесной магии. А там очень сильные заклинания, особенно целительские. Ну, и эпидемии, конечно.

— Эпидемии?

— Да, говорят, эльфы разработали убийственные по силе чары. Например, "черный мор", который они насылают на гоблинов.

— Ясно. Давай ближе к делу. Сколько и как идти отсюда до Семи Камней?

— День минимум. А если с гномами то полтора. Завтра к обеду должны дойти. Трактов тут нет — есть проселочная дорога. Я ее хорошо знаю и выведу полки к городу.

— Кстати, а ты сам часом не из Семи Камней?

— Оттуда. Папа мой еще от Эссуниона сбежал со всей семьей. Как начали резать аристократов в Читал-Маате, так сразу погрузил все семейство — жену, нас с братом, тещу на лодку и поплыл вниз по реке.

— Так вы из аристократов?

— Ну, да. Маркиз Донар третий. К вашим услугам.

— Ни фига себе! Как измельчали нынче маркизы. Разбоем пробавляются.

— Эх…Твоя правда, нон Алексей.

— А вообще у нас славненькая компания собирается. Ютас — сын рыцаря, ты маркиз. Глядишь, графья с баронами подтянутся. Ладно, шутки шутками, а надо делом заниматься. Гляди, наших уже всех вытащили из воды, иди разберись, кто может выступить с нами, а кого оставить в охотничьем домике отлежаться.

Килон ушел, а я задумался над перипетиями местной политики. Понятно, что в этом мире войны ведутся не только за земли и рабов, но и за "места силы", где можно заряжать камни. Кстати, надо будет узнать у Одноглазого, где добывают эти самые магические кристаллы. Ведь по идее копи и шахты с драгоценными камнями тоже должны быть целью войн. А еще хорошо бы все выяснить про некромантов. Если с эльфами, островом Магов, который поддерживают Дориан и Империей все более-менее ясно, то с черными волшебниками все сложно. Как они заряжают свои агаты, где добывают камни, каким богам поклоняются… Одни вопросы.

Пока то да се, коротышки построились в походные колонны во главе со своими командирами, люди тоже разобрались по десяткам и сотням. Две сотни лесовиков и сотня каторжан выглядела по сравнению с коротышками неказисто. Все доспехи я приказал отдать в первый полк гномов в отряд Черных Шапок. Этот клан бойцов получил первые щиты, сариссы и вообще все, что мы только сумели собрать из оружия, поскребя по сусекам. Остальные гномы остались с молотами, а из людей Мусамото решил сделать лучников. Конечно, за семь дней научить людей хорошо стрелять невозможно, но пришедшие в наш лагерь беженцы большей частью умели обращаться с луком, а каторжанам придется осваивать этот вид стрелкового оружия уже в бою.

Большая часть каторжан, которые умели хорошо орудовать лишь кинжалами, или вовсе не были хорошими вояками, оставалась в лагере охранять остатки пищи и захваченные ладьи, — какая-никакая, а охрана возможного пути бегства на тот случай, если нас разобьют. Я хотел уговорить Килона остаться на берегу реки за главного, да так и не смог — за главного оставили его старого подручного Снока.

Пора было выступать.

* * *

Бух, бух — четко чеканила шаг колонна гномов.

— Кивами! — крикнул я японцу, пристраиваясь сбоку марширующей колонны — Найди Симу и подходи ко мне. Надо поговорить.

Через пару минут земляне шли рядом со мной, а я им рассказывал все, что удалось узнать от призрака и друида. Новость о том, что нам надо подписаться на идиотскую миротворческую миссию вызвало у Симы упадок духа и ругань, а вот перенос в этот мир еще трех наших товарищей или хотя бы их душ — Дмитрия Костюшина, его невесты Елены Ким и Виктории Кузнецовой — привело к бурному спору.

— Не верю я этому друиду и все! — сходу заявил обозленный Сима — Тут вообще никому нельзя верить!! Бывший легионер Хмурый что сделал первым делом? Правильно, заложил тебя властям. Власти что сделали? Правильно, продали в рабство. Поймите. Тут средневековье, а кое где еще, небось, и каменный век. Моральные нормы распространяются только на своих одноплеменников, членов клана, да и то не на всех. Соврать, обмануть, украсть или убить чужака — святое дело. Поощряется богами и прославляется в летописях.

— Ты не прав, Сима — спокойно возразил ему японец — Сильным магам по-мелочи врать нет смысла. Ставки слишком высоки. Мы в этом мире непонятный, дестабилизирующий фактор и…

— Ругаться перестань — ткнул еврей гнома локтем — Я вам, ребята, по секрету вот что скажу. Нельзя даже собственным глазам верить! Магия, заклинания — вы уверены, что все это есть?

— А ты, значит, считаешь, что мы все трое попали в психушку с параноидальным бредом? — перешел на английский я — И сейчас у нас стадия визуальных галлюцинаций.

— В компании аудио-эффектов и тактильных ощущений — ущипнул Симину шею гном.

— Ай! Пойди прочь противный — тоненьким "нетрадиционным" голоском отреагировал еврей — А что! Радикальный солипсизм рулит. Этой реальности не существует, а существует… ну, не знаю… Во! Только сон. Мы что? Правильно, заснули в Стоунхендже. Вот так до сих пор и не проснулись.

— И что, нам снится всем одно и то же? — иронично поинтересовался я.

— Я больше вам скажу! Это мозг — невнятно продолжил Сима.

— Что мозг?

— Впечатления наслоились и мозг подстроился, подыграл свежему опыту — начал размахивать руками Бронштейн — Все эти друиды на празднике и у нас тут друиды…

— Чую куда ты клонишь — покивал головой Мусамото — Там девушка с крылышками фей, а тут натуральные феи появятся.

— Точно! — разволновался сын банкира — Наша задача сейчас понять сверхзадачу.

— Сима, а ты в своем уме? — покрутил пальцем у виска я.

— Сверхзадача, — не обращая на меня внимания, путано продолжил еврей — Это то — что, живет в нашем подсознании, нами не осознается, но управляет нашей жизнью. По Станиславскому, сверхзадача — это главная жизненная суть, артерия, нерв, пульс пьесы… Представьте, что мы в пьесе. Что мы должны тут сыграть? Какую главную цель достичь? Себя изменить? Этот мир? Как?

— Ну, брат! — удивился я — Это ты нас подводишь к сакраментальному вопросу: а в чем вообще смысл жизни? Ты-то сам как думаешь?

— Я предпочитаю вообще не думать на эту тему. Нет, сначала, конечно, по молодости я задавался этим вопросом. Мучался, искал ответ. И даже нашел!

— Какой? — заинтересовался японец.

— Удовольствие! Вот смысл жизни. Я тогда Фрейда прочитал. Есть у него малоизвестная вещица — "Неудовлетворенность культурой" называется. Вот он там пишет, что судить о смысле жизни нужно не по словам — ведь болтать можно что угодно, а по делам, поступкам. Ну, то есть смотреть, как люди себя ведут.

— И как же они себя ведут? — стал допытываться дотошный Кивами.

— Все стремятся к счастью и стараются избежать несчастья.

— Тоже мне открыл Америку. Подожди. Ты же про удовольствие сначала говорил.

— Так у Фрейда счастье равно удовольствию. Он про него в основном и пишет, классифицирует — долгосрочное там удовольствие от еды, краткосрочная удовлетворенность от секса и так далее. А я когда понял, что счастье не тождественно гедонизму, вот тут меня и проняло. Нету значит смысла в жизни!

— Как же нету? — заволновался японец — Есть. Сама жизнь. Она самоценна. Нет как раз никаких внешних к ней, выдуманных смыслов.

— Что-то туманно ты выражаешься — пожал плечами Сима.

— Поясню на примере. — Принялся рубить рукой Мусамото — Представь, что ты плывешь по реке. Отплыл далеко, противоположный берег не видно, своего тоже, и вот у тебя начинаются судороги. Ноги отнимаются, спазмы по телу…

Я как представил себя, как в холодной воде начинают дергаться мышцы бедра — а у меня такое один раз было — так меня аж дрожь проняла.

— Но это еще не все! — продолжил нагнетать ужас японец — Ты видишь, как к тебе подплывают два крокодила спереди и сзади.

— А почему два? — с сарказмом поинтересовался Бронштейн.

— А потому — охотно начал объяснять Кивами — что крокодилы обычно трапезничают в паре или тройке. Притопят жертву, выдержат ее под корягой, чтобы, значит, запашок пошел. И потом один держит, а остальные отрывают от нее, ну то есть от тебя, куски.

— Ну, продолжай — поежился Сима.

— Вот они к тебе подплывают, а ты уже и так считай на дно идешь — руками по воде стучишь, извиваешься, чтобы лишний глоток воздуха сделать. И вдруг в рот тебе попадает эта самая вода. Чистейшая, нежнейшая, со вкусом свежести и родом из горных источников. Почувствовал?! — вдруг напористо спросил японец.

Сима машинально кивнул и вдруг у него в глаза появилось понимание — Так, так, так — затараторил он — Крокодил и судороги — это наши страхи, планы, надежды и раздумья, ну, то есть все то, что отвлекает нас от жизни в ее так сказать первозданности. Ты говоришь, что если избавится от текучки…

— В первую очередь в сознании! — встрял я в разговор.

— Да, в сознании, — подхватил еврей — то… то что?

— Тогда ты нет, не поймешь смысл жизни, ты его ощутишь. На вкус, как эту воду, на цвет — как цвет зарождающийся зари нового дня, на запах, СИМА!! — вдруг громогласно крикнул гном и сопроводил свой возглас хлопком по щеке еврея — ЗАПАХ! КАКОЙ ЗАПАХ ТЫ СЕЙЧАС ЧУВСТВУЕШЬ??!!

Сима вздрогнул, сбился с шага и внезапно застыл на месте. Его взгляд уперся куда-то внутрь себя, на глаза навернулись слезы и он прошептал по-русски — Ландышами пахнет. Ей богу, ландышами!

После этого озарения Сима напрочь выпал из нашего разговора. Бронштейн шел молча, машинально переставляя ноги, не отвечал на вопросы и вообще вел себя так, как будто ему открылась какая-то высшая истина. По лицу бродила слабая улыбка, периодически еврей с удивлением разглядывал свои руки — как будто только что попал в это тело.

— Масу — подхватил знамя беседы я — А это вот не опасно так сходу снимать фильтры сознания у человека? Может специальная подготовка нужна какая? Вот сейчас он — я мотнул головой в сторону Бронштейна — Насколько я понял, в терминах дзен-буддизма сделал хлопок одной ладонью. А вдруг начнет ходить под себя? Это же фактически возврат к животному состоянию. В умственном смысле. Стирание всех культурных наслоений.

— Опасно, Алеша-сан. Есть даже такая дзенская болезнь. Это когда неподготовленный ум обретает всю яркость и громадность сатори — Мусамото помахал рукой перед лицом безучастного Бронштейна — То ум может не выдержать. Спрятаться от света. Но с Симой этого не произойдет. Он слишком живой, рациональный и логичный. Не волнуйся, состояние безмыслия ему не грозит. Кстати, а ты сам, что думаешь насчет нашей сверхзадачи и смысла этой жизни?

У меня в голове тут же промелькнули стихи еще одного еврея, Игоря Губермана:

Блин, как же это по-английски сказать?! Тут и впрямь вспомнить другие стихи, но уже русского поэта:

Вот-вот! А мысль изреченная, а потом еще и переведенная с одного языка на другой — двойная ложь. Что-то там еще тра-та-та, а конец:

Эх! И это красоту тоже не передашь на английском языке. Буду значица молчать.

— Думаю, Масу — тяжело я вздохнул — Наша с тобой сверхзадача на сегодня, завтра — дойти до Семи Камней, дать пинка легионам, накормить людей и гномов и встретится, наконец с этим Ривенгоном. А там, глядишь, может и новый смысл жизни подоспеет.

* * *

Утро выдалось на редкость ясным и свежим — бодрящий северо-восточный ветер разогнал остатки тумана и ночной сырости. Солнце, стоящее невысоко над горизонтом, озолотило бронзовые доспехи и наконечники копий вражеской армии, осадившей город. Видимость была прекрасная, и даже на таком расстоянии, когда фигурки имперских легионеров казались чуть различимыми, угадывался размеренный и четкий ритм работы военной машины. Солдаты посотенно строились в квадратные коробочки и явно готовились к штурму.

Я, в компании с одноглазым атаманом, расположился на вершине дерева, стоящего на опушки большой проплешины посреди леса. Нет, даже огромной — я так на глаз прикинул, что проплешина в лесу занимала порядка десяти футбольных полей, а то и больше. Большую часть этого странного, неестественного посреди густого леса открытого пространства занимал удивительный городок. Семь Камней представлял собой поселение, окруженное гигантскими стволами деревьев, рядом с которыми земной баобаб, пожалуй, показался бы небольшим кустиком. Вообще то, из чего были сделаны стены — мало напоминало обычные деревья. Скорее это были те самые эльфийские Пелионы, о которых мне рассказывал Эсток, но, так сказать, в мертвом состоянии. Никаких листьев, крон и даже веток видно не было — только грубо обтесанные циклопические стволы, наверху которых лесовики приделали крытые галереи с узкими бойницами. Кое-где деревянные стены были обуглены — ясно, что это результат двухнедельной осады. Каждый ствол был примерно шагов десять-пятнадцать в диметре, а высота обрубков, из которых были сделаны стены, составляла метров пятьдесят, не меньше.

На небольшой полоске между стенами городка и опушкой леса раскинулся военный лагерь имперцев. Палатки, шатры, телеги обоза, дым от костров — но ни следа оборонительных строений. Ни тебе вала, ни частокола. Зато я заметил на правом краю лагеря длинную коновязь, к которой были привязаны сорок с лишним рогачей. Ага! Информация подтверждается.

По данным людей Килона, которые были посланы в разведку и вернулись под утро, против поселения выступала сила в две тысячи пеших копий и отборная бронированная имперская конница числом в пятьдесят всадников на рогачах — страшный противник на открытом пространстве, но не в лесу, откуда мы сейчас их рассматиривали. Этой грозной силе мы могли противопоставить две сотни прекрасно вооруженных доспехами и оружием собственного производства гномов, еще тысячу коротышек, вооруженных кое-как и две сотни лучников из местных беженцев.

Наш единственный шанс был во внезапности — враг был настолько уверен в собственной безопасности, что не озаботился даже тем, чтобы выставить часовых для охраны лагеря или хотя бы окружить его частоколом со рвом. Вероятно, нон Эвдиклит полагал, что мы с гномами драпаем из Лесной Марки, покуда у нас есть такая возможность, а может и вообще до сих пор не получил еще свежих новостей о последних событиях. И уж явно командующий Тар-Агросскими войсками не опасался вылазок защитников города.

Окинув еще раз взором лагерь противника, я к своему удивлению не обнаружил каких-либо приспособлений для штурма — ни осадных башен, ни тарана. Видимо военные рассчитывают на мощь волшебников. Иначе, как они собираются проникнуть внутрь города, окруженного пятидесяти метровыми стенами?

Мы с Одноглазым спустились вниз, и я подозвал к нам японца.

— Масу, как гномы и люди перенесли ночной марш?

— Нормально. Пара переломов и растяжений не в счет. Нас, конечно, здорово спасло то, что Килон отлично знал дорогу, ну, и факелы, конечно, которые ты приказал сделать…

— Люди сильно устали? — прервал я Кивами — Гномы, как я вижу, бордячком.

— Нормально. В бой идти можно. Плохо, что все голодные.

— Это ничего. Это как раз правильно.

Одноглазый мимикой лица показал, что категорически не согласен с моей последней мыслью. Пришлось пояснить ему персонально.

— При полостных ранениях кишечника, больше шансов выжить у того, кто шел в бой на голодный желудок. Ладно, теперь к делу. В центре лагеря стоит высокий шатер — там, по-видимому, штаб и полковые маги. Немного поодаль — шатры поменьше. Там, как я понял, располагаются всадники — я видел рядом с ними стреноженных пасущихся рогачей. Килон, чем они, кстати, питаются? Всеядные? Понятно. Часть легионеров строятся перед стенами, часть — все еще завтракают. Вон видите дым от костров? Я так мыслю, что после того, как стена будет взята — не понятно, правда как именно — и ворота открыты, в город, вероятнее всего, ворвется конница. Мы же должны ударить в разгар штурма — когда часть войск противника возьмет стены, но ворота еще не будут открыты, и, первым делом, разбить всадников нашими отборными войсками. Нам крупно повезет, в двух случаях. Во-первых, если увлеченный штурмом противник как можно дольше не заметит нашего появления, и во-вторых, если конница, когда она наконец заметит нас, решит ударить по нам без поддержки пехоты.

— Ну а если нам не повезет? — поинтересовался атаман — Что тогда?

— Тогда нам останется надеется только на контратаку из крепости.

— Это очень рискованный план — задумчиво проговорил Масумото — Не разумнее ли подождать, когда поселение будет взято? В этом случае нам придется сражаться с максимально измотанным противником, уже решившим, что бой закончен? Заново сформировать боевые порядки им будет нелегко — во всяком случае, они не сделают это оперативно.

— Да, я тебя понимаю — они займутся грабежом и резней, но мы должны как раз не допустить этого. Во-первых, потому, что нам нужны припасы, которые есть в поселении. Во-вторых, благодарные союзники, которые могут помочь нам решить, что делать дальше, тоже не помешают. Наконец: ну как, скажи по-совести, Масу, ты готов допустить такое развитие событий? Ведь там старики, женщины, дети…

— Да, риск, с этой точки зрения, оправдан — коротко ответил японец — Но атака на лагерь… Нам ведь придется подойти к опушке, и сразу после этого очень оперативно построиться и вступить в бой. Пока мы будем в лесу, ни о какой фаланге речь идти не может — с четырехметровыми копьями не шибко помаршируешь по зарослям, да и не уверен я, что после того, как мы выйдем на открытое пространство, гномы выстроятся в правильные ряды — времени на подготовку у меня все-таки было на так уж много. А имперцы успеют оседлать коней и перестроится.

— Хорошо, а что с големом? — поинтересовался атаман — Разве он нас не выручит?

— Да, черт… Что делать с големом? — подумал я про себя.

— Я сейчас займусь им, а вы стройте наших в клин, — сказал я вслух — Да, именно в клин. На острие клина мы поставим бронированных — Черные Шапки — и голема. Все остальные строятся позади в форме буквы V. До опушки дойдем, стараясь максимально хорошо сохранять строй, а когда будем выходить — будем формировать строгий клин по мере выдвижения из леса.

Я нарисовал ногой на песке эту латинскую букву, попутно объяснив, куда поставить лучников.

Пока японец строил в лесу наши боевые порядки, мне удалось втолковать голему, чтобы он просто как можно быстрее двигался вместе с нашим отрядом — была надежда, что потом уже смогу направить его, куда надо в гуще сражения.

Я вернулся на опушку и продолжил наблюдение за лагерем. Солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом и начало припекать. Некоторое время ничего нового не происходило, и я подумал было, что сегодня никакого развития событий не будет, однако утренний ветер внезапно донес звуки горна. Вся поблескивающая в лучах солнца человеческая масса пришла в движение — легион выстраивался перед участком стены, где по всей видимости находились ворота.

Построившись после очередного сигнала, часть манипул двинулась к стенам. Защитники осыпали легионеров стрелами, и тут в дело вступили маги. Все снаряды запущенные в сторону имперцев вспыхнули на подлете — волшебники поставили перед своими порядками стену огня. Это в свою очередь подвигло друида в Семи Камнях предпринять ответные шаги. В небе над легионами появились тысячи падающих листков всех оттенков — от изумрудно-зеленых, до бардовых и оранжевых. Разноцветный листопад стремительно обрушился на стену огня, которую полковые маги растянули в форме купола над войсками. К моему удивлению листья отказывались гореть и легко проходили защитный купол. Надо отдать должное солдатам. Те видимо уже не первый раз встречались с этим заклинанием и догадывались о его опасных свойствах. Легионеры вскинули вверх свои большие круглые щиты и сформировали построение, напоминающее черепаху. Те же, кто не успел или замешкался, начали корчится от боли при прикосновении разноцветных листьев. Военные маги не стали мешкать и тут же сформировали торнадо на подобие того, что применял против нас Эсток. Воронка смерча появилось еще выше листопада и быстро всосало в себя всю падающую растительность.

Завязался магический поединок. Друид вырастил из земли какие-то гибкие лианы, которые попытались растащить боевые порядки нападавших, но их тут же испепелили маги-огоньки, входившие в состав карательной экспедиции. Я сумел разглядеть по крайней мере два красных плаща, мелькавших среди солдат.

— Классно работают — это неугомонная Эмилия пробралась на опушку и уселась на землю рядом со мной.

— И что дальше? — поинтересовался я, разглядывая дуэльные выпады магов друг против друга. То огненная стрела ударит в стену и тут же с шипением превратится в пар под воздействием защитных чар, то со стен начнут падать трехметровые черные пауки. Аккурат на головы солдатам.

— А дальше в дело вступит мастер — уверенно заключила рыжая девушка — Пока подмастерья изматывают друида и истощают мощь его камня, он наверняка готовит что-то убийственное.

Сказала, как в воду глядела. Мастер ни много ни мало замахнулся на то, чтобы растворить часть стены прямо перед построившимися легионами. Сначала по стволам пяти Пелионов прошла синяя рябь, потом они начали мерцать, постепенно исчезая. Эльфийский волшебник тут же отреагировал на опасность и сколдовал что-то, от чего два соседних обрубка Пелионов начали активно ветвиться, закрывая своими ветвями брешь в стене. Время!

Я вскочил на ноги и замахал руками. Мой жест означал команду к атаке. Выстроенные для броска, наши войска быстрым шагом двинулись вперед, постепенно выдвигаясь из леса и выстраиваясь по ходу дела в строгий боевой порядок. Впереди топал голем, следом первый десяток Черных Шапок, потом два десятка и так далее в арифметической прогрессии. По бокам клина врассыпную шли лучники. "Ну, с богом" — произнес я про себя, попутно удивляясь тому, что Всевышний вдруг как-то обозначил себя в моей безбожной голове, и, перекрестившись, пошел вперед вместе с первыми рядами.

Все время, пока шел, я смотрел в основном под ноги, и периодически оглядывался назад, отмечая четкость линии боевого построения — дисциплина была на высоте! Поднимал голову я лишь тогда, когда ветер доносил до меня звуки горна, чтобы мельком увидеть новые изменения в поведении противника. С пару-тройку минут после того, как наш клин был уже в поле видимости вражеской армии, не происходило вообще ничего — видимо противостоящие армии настолько были увлечены боем, что ничего не заметили, или заметили, но не смогли передать штабу. Затем проиграл сигнал. Я поднял голову, но опять не увидел каких-либо изменений. "Поднялась тревога, наверное" — мелькнула в голове мысль — "скоро последует реакция". Я вновь стал смотреть себе под ноги, под которыми быстро мелькала каменистая земля. Еще полминуты — новый сигнал. Конница противника перестраивалась в два ряда, разворачиваясь к нам. Наконечники поднятых вверх пик блестели на солнце, и мы уже подошли настолько близко, что были хорошо видны флажки, которыми они были украшены.

"Ну! Ну!" — твердил я про себя, надеясь на то, что всадники вот-вот сорвутся в галоп, но снова ничего не происходило. Дисциплина у противника тоже была на высоте — без команды нона конница оставалась неподвижна, а командующий оказался достаточно благоразумен, чтобы верно оценить ситуацию. Вновь протрубил рожок, и легионеры, выстроенные для штурма, стали разворачивать в нашу сторону свои боевые порядки. До них оставалось всего-то каких-то сто метров, но паники в рядах противника, связанной с нашим внезапным появлением, не было. Нам не повезло так, как я предполагал вначале, и оставалось наедяться только на нашу быстроту, на то, что мы ударим до того, как они сформируют стену щитов, а также на то, что нас поддержат защитники поселения. Я сбавил темп шага, пропустив клин мимо себя, и поравнялся с Масумото, который замыкал клин сзади.

— Конной атаки не будет — нам надо ломиться в центр. Попробуем обезглавить армию Эвдиклита.

Масумото кивнул, и, приняв какое-то решение, скомандовал лесовикам — Лучники — ко мне!

Те подтянулись и сгруппировались вокруг него. Расстояние до лагеря продолжало быстро сокращаться, и уже были видны детали построений врага — конница, полностью сформировавшая свой строй, стояла как вкопанная на возвышении на левом фланге. Позади разворачивающихся легионеров была суета — часть войск противника спешно оттянулась к воротам. Это Эвдиклит предусмотрел возможность вылазки, значит на контратаку из поселения тоже рассчитывать особо не приходится. Судя по всем признакам, нас ждал серьезный бой с грамотным полководцем.

Эх! Фортуна сегодня явно не на нашей стороне. Как бы потакая моим мыслям о невезении, события снова стали развиваться совсем не так, как я прокручивал их в свой голове. Протрубил рожок, — уже можно было примерно установить место источника звука, — и легионеры, развернутые к нам лицом, опустила копья и сомкнули ряды. Противник ждал, полагая, по-видимому, что мы всей толпой будем нанизываться сами на острые пики. Как бы не так! Еще один сигнал, и конница медленным шагом стала выдвигаться, обходя нас справа. План противника стал мне ясен — когда мы навалимся на легионеров, конница ударит нам во фланг. Войском командовал явно не самонадеянный человек, который, к несчастью, не обольщаясь нашей малочисленностью, решил вести бой по всем правилам тактического искусства. Но он не знал, на что мы стали способны за недели тренировок! И он не знал, на что способно гномье оружие, которое теперь предстояло показать в деле.

Я снова рванул вперед, подбежал к голему и крикнул ему, указывая рукой на место, откуда мне послышался звук трубы и где мелькали красные плащи магов:

— Слышал звук рога?! — на бегу крикнул ему я.

— Да, господин! — прогудел голем.

— Беги туда, и убей всех, кого найдешь там!

— Слушаю! — прогудел голем, и направил свой бег чуть левее, прямиком туда, где, как я предполагал, находился центр управления всей армией противника. Интересно, сколько сил он сумеет на себя оттянуть?

До рядов противника оставалось всего метров двадцать пять по прямой. Я снова поравнялся с японцем.

— Я послал голема ударить в центр — он сломит строй противника, а мы ворвемся в брешь! Надо готовиться дать отпор коннице!

— Отлично! — прокричал в ответ японец и уже лесовикам — Лучники, рассыпаться!

Лучники остановились и рассыпались по местности, взяв луки наизготовку. Голем, подчинявшейся моему приказу как машина, коей по сути и был, уже врубился в строй легионеров и продвигался в направлении предполагаемого нахождения командира и магов, вслед за ним в бой вступил и клин гномов. Битва началась.

— Лучники! Беглый огонь по кавалерии! Цельтесь в рогачей!

До кавалерии было метров сто пятьдесят, не меньше. Туча наших стрел взвилась в воздух. Гномий клин, уже врубившийся в строй легионов, продолжал медленно продвигаться вперед. Спустя мгновение после того, как туча выпущенных нами стрел накрыла вражескую кавалерию, протрубил рожок, и кавалерия, сохраняя четкий до неестественности строй, сорвалась с места. Первый залп, увы, не причинил войскам противника видимого вреда. Вопреки моим ожиданиям, кавалерия не ударила во фланг клину, а направлялась прямо к нам! Всадники неслись на нас, пригнувшись к шеям рогачей и выставив вперед свои длинные копья. "Умно!" — пронеслось в голове — "Они решили стоптать нас, и одновременно зайти в тыл нашей пехоте, но они еще не знают, с кем сражаются! Зря они полагаются на свою броню!"

Мои люди, понимая, что спасение в быстроте, стреляли поразительно ловко, быстро натягивая свои луки и выпуская целые тучи стрел во врага. Вот на полном скаку упал один рогач, потом второй, третий. Четвертый всадник был убит — животное, потерявшее седока, тем не менее осталось в строю. Медленно тянулись секунды. Еще три противника выведены из строя — двое спешены, один убит. Стрелы, сработанные гномами, били на славу, пробивая кольчуги, накинутые на рогачей, и латы всадников, но расстояние между нами и конным строем сокращалось столь стремительно, что мне стало ясно, — основная масса навалится на нас до того, как мы нанесем ей достаточно серьезный урон. Я мысленно проклял себя за то, что позволил своим людям подойти так близко к этой смертельной угрозе, но не успел додумать свою мысль до конца, хотя воображение было готово нарисовать то, что вот-вот случиться с нами, и в глубине души уже готов был возникнуть страх. Случилось чудо! Весь строй вдруг рассыпался, рогачи заржали останавливаясь на всем скаку. Они были уже так близко, что можно было разглядеть изумленные выражения лиц всадников, для которых произошедшее, похоже, было совершенно необъяснимо и неожиданно. Мои люди, тем не менее, не растерявшись от удивления при таком неожиданном подарке судьбы, продолжали свой огонь в упор по теперь уже беспомощной толпе, в которую превратилось грозное боевое соединение.

"Магия!" — молнией мелькнула в голове мысль. "Эльфийская магия! Эльфы — мастера по управлению животными! Это работа друида!" Мои чувства, обостренные стрессом до предела, вдруг на какое-то время включили во мне то восприятие, которое просыпалось во мне ранее, когда я пользовался черным агатом. Я увидел тонкую сеть дымчатых зеленоватых нитей, тянувшихся из поселения к коннице, и как бы накрывавшее ее сверху паутиной. Внезапно оставшиеся в живых рогачи один за другим понесли прямо на лес копий пехоты врага! "Ай да друид!"

Вдруг из-за спины всадников выскочила та самая девушка из свиты Эвдиклита с ямочками на щеках и синим жезлом, запомнившаяся мне в Тар-Агросе. Она взмахнула своим магическим инструментом и вокруг всадников появился туман — видимость практически моментально стала нулевой, а рогачи перестали ржать, по-видимому успокоившись. Магия водной волшебницы блокировала чары друида! Надо срочно что-то делать, иначе конница вновь сформирует строй и под покровом магического тумана сомнет наших лучников. Приняв решения, я с места рванул в сторону противника, вынимая меч некроманта из ножен. Будь, что будет — камикадзе идет в атаку.

С громким криком я подбежал к стене тумана и буквально врубился в нее, рассекая ее мечом. Черный камень в набалдашнике ярко вспыхнул и защитные чары стали рассеиваться. Туман расступился, и я оказался лицом к лицу перед очаровательным "ручейком". Девушка повторно взмахнула жезлом и в меня ударил водный хлыст. С громким шипением, тонкая струя воды, сжатая до твердости стали врубилась в мое тело и распалась на капли. Я почувствовал сильный толчок, и довольно сильную боль в плече, в месте, куда пришелся удар — ничего себе силища! Теперь мой ход. Я подскочил к лошади волшебницы, замахнулся мечом, собираясь рубануть с плеча по шее животного, как вдруг меня сбил с ног выскочивший из глубины строя бронированный рыцарь. Тот самый гигант, которого я видел в Тар-Агросе в компании с Эвдиклитом. Мощный мужчина, верхом на двухметровом рогаче, в медной кирасе, со щитом и мечом в руках, который он уже заносил над моей головой. Ход времени замедлился, я запоздало понял, что не успею парировать удар и как-то отрешенно краем наблюдал замах моего противника. Все мне конец! Однако так не думал Мусамото. Я услышал из-за рассеивающейся пелены тумана как он командует лучникам "Пли" и на нас посыпался дождь из стрел.

Магический туман рассеялся и сотни каленых наконечников, принялись пронзать тела рогачей и имперцев. Первым погиб верзила-рыцарь. Сразу несколько стрел попали ему в грудь, лицо, и, к моему счастью, в руку, державшую меч, — именно это спасло меня от смертельного удара, который вместо головы пришелся вскользь по руке, не причинив мне значительного вреда. Ноги его рогача подломились, и животное завалилось вправо, подмяв под себя всадника. Свою порцию стрел получила красивая волшебница. Под ней убило лошадь, белое оперение стрелы выросло из руки, которая держала жезл, а еще одна попала по касательной в голову, вырвав клок волос.

Ай! И в меня попали! Я с тупым удивление рассматривал наконечник воткнувшийся мне в ногу. Стрела вошла по самый наконечник! Однако! От рунированных стрел не спасает и моя каменная кожа! Вот так новость. Надо отсюда убираться. Я крепко схватил за руку раненную волшебницу, и пригибаясь быстро захромал в сторону лучников. Пока я ковылял, дело продолжалось — сотни украшенные рунами стрел, буквально утыкали бронированных всадников. В живых не осталось ни одного рогача, а если кто и выжил из всадников, то не подавал признаков жизни. Проверять, кто из них мертв, а кто жив было некогда.

— Свяжите ее накрепко, и бросьте пока что здесь — скомандовал я отдышавшись я, и не церемонясь, сдал свою новую пленницу Килону, — И вперед, прикрывать гномов!

А впереди слышался шум рукопашного боя — лязг металла и крики. Голем уже далеко проник вглубь строя легионеров, гномы расширяли клином прибитую им в рядах противника брешь, когда в дело вступили имперские арбалетчики. Прозвучал рог, ряды имперцев разошлись, и с высоты своего роста я, поверх голов увидел их ряды, вооруженные теми самими боевыми иригонскими стелометами с двумя тетивами под и над ложем и ручкой сбоку. Человек сто с лишним, вооруженные боевыми машинками, которые мы видел у Хмурого на хуторе, встали на колено, прицелились и разом выстрелили. Сотня болтов с сильным треском ударила по Эстоку и… ничего не случилось. Часть стрел просто отскочила от голема, часть сломалась. Единственный эффект, который удалось достичь — волшебный гомункул с грохотом упал назад, но тут же начал вставать. Еще залп. Опять Эсток лежит на спине, а арбалетчики перезаряжают стрелометы. В каком-то смысле нам повезло. Очень даже сильно повезло. Если бы выстрелы были направлены в гномов, то на поле перед городом сейчас лежало немало раненных и мертвых коротышек — даже фирменные доспехи бы, наверное, не спасли бы их от этой убойной силы. А так два залпа потрачены впустую.

Эсток наконец поднялся, снова набрал скорость и вломился в строй солдат. Арбалетчики уже не успевали зарядить свои стрелометы и стали первыми жертвами разбушевавшегося гомункула. Он как взбесившийся слон разбрасывал направо и налево солдат, огромными руками комкал живых людей, разрывал их на части и вбивал пудовыми кулаками в землю. Легионеры уже стали сами подаваться в стороны, тем самым, все больше увеличивая брешь в своих порядках. А к пролому в защите уже подбегали гномы. Шагов за десять-пятнадцать коротышки применили наш эксклюзивный тактический прием — метнули молоты, от которых разом попадали сотни легионеров. С начала боя прошло всего каких-то двадцать минут, а первый успех был уже налицо. Но его еще предстояло развить. И тут в дело снова, вступили маги противника.

Раз за разом сверкнуло несколько вспышек — это жезлы волшебников, находящихся в гуще войск противника, исторгали энергию, и на голема обрушилось сразу несколько магических ударов. Вокруг каменного гиганта сгустился туман, дохнуло морозным холодом, который ощутили мы все, несмотря на то, что находились от него довольно далеко. Я видел, как фигура голема покрылась инеем и замедлила свои движения. Лес копий вокруг него активизировался, и голем пошатнулся — я понял, что его вот-вот завалят. Но нет — махина удержалась на ногах, и продолжала орудовать своими каменными ручищами. Еще одна вспышка, и из гущи войск противника вырвался блестящий жгут, резко со всего размаха ударивший гиганта по шее. Было видно, как жгут распался на тучу брызг, а от места удара полетели мелкое каменное крошево. Голем, все же был неуязвим. Как долго он продержится?

Гномы продолжали давить на противника. Снова послышался звук рога, и я, не видя что происходит за линией войск, каким-то образом почувствовал, что вся масса войск противника, которая группировалась в тылу его первой линии обороны, пришла в слаженное движение. Военная машина противника обрела, наконец-то целостность, и двинулась на нас. Войска имперцев стали двигаться чуть медленнее, но ощущение их согласованной, хладнокровной и неумолимой мощи усилилось. Сотня легионеров, которая ранее перегруппировалась и отошла от левого фланга гномов, мерной поступью пошла прямо на нас. Справа наблюдалась та же картина. Впереди снова мелькнул "водный хлыст", обрушив еще один удар на голема, и я увидел, как от его плеча, по которому пришелся удар хлыста, отлетел крупный осколок.

Блин горелый! Я же забыл про жезл ручейка! В камне-набалдашнике наверняка оставалась еще энергия, на пару тройку атакующих заклинаний. Ну, да ладно. За неимением гербовой бумаги, будем писать на простой.

— Слушай мою команду — прокричал я лучникам, сразу после того, как мы подбежали шагов на сто к порядкам импрецев — Навесом по центру! Стрелами с рунами! Пли!

И туча стрел устремилась в противника. Эффект оказался даже значительнее, чем я ожидал. Центральные сотни порядком выкосило. Для рунированных стрел бронзовые доспехи простых легионеров не были серьезной преградой. Маги противника осознав страшную угрозу тут же развернули над своими солдатами туманный щит. Занявшись защитой войск, полковые маги оставили Эстока в покое. Голем победно взревел и проломив своим каменным телом последнюю шеренгу легионеров, добрался до штаба. Замелькали красные и синие плащи, я заметил пару вспышек, но было поздно. Гомункул просто раздавил массой своих противников. Кого-то втоптал в землю, кого-то убил ударом кулака.

Вдруг на перерез разбушевавшемуся голему бросился мужчина в багровом, светящемся плаще. Лица издалека я не видел, зато отлично видел горящий красным трезубец. Это же грандмастер! Тут не должно быть грандмастера! Тушите свет, сейчас наступит конец всем нам. Я еще не забыл цунами, который устроил Эсток на берегу Бурунгеи. Больше на автомате, совершенно бездумно мои ноги понесли меня в гущу битвы. В самое ее пекло. Туда, где сейчас состоится сражение бывшего грандмастера с нынешним. Огненный маг не стал среди своих легионеров применять масштабные заклинания. Он нашел, на мой взгляд, элегантный выход — по мере того, как уголек подбегал к размахивающему руками гомункулу, его размер увеличивался, а свечение, исходящее от красного плаща усиливаться. И вот по земле топает огромного размера пламенный мужик, который все больше похож не на мужика, а на кого? Элементаль! Грандмастер применил не атакующее заклинание, которое было бесполезно против зачарованного рунами каменного гиганта, а преобразующее. Он превратил себя в огненного элементаля, с извивающимися языками пламени вместо рук и ног, пылающим телом и сверкающими ослепительным светом глазами.

Два циклопа сшиблись аккурат метров за пятьдесят передо мной. Я, не обращая на боль в ноге, уже успел пробежать сквозь строй гномов, орудующих молотами. Принял удар копьем в грудь и продавил последнюю шеренгу легионеров, полоснув по ходу дела копейщика мечом по горлу. Мне не хватило всего ничего — десяти секунд, чтобы добраться до голема. Тот по своей дурости бросился на огненного врага. Элементаль, в которого превратился грандмастер, плюнул в сторону каменного гиганта трехметровый язык пламени, который с ног до головы окатил Эстока. Я увидел, как под воздействием чудовищной температуры начали плавиться грубые черты лица гомункула, с громким хлопком лопнуло ухо на голове гиганта и базальтовый циклоп резко подался назад.

— Беги вправо! — закричал я что есть мочи Эстоку. Ведь если гомункул побежит назад, то он потопчет наши войска. Похоже гигант услышал меня. Он перестал пятиться и взял правее. Элементаль тем временем еще вырос в размерах раза в полтора, превратившись в десятиметровый сгусток огня. Эта пылающая туча практически потеряла гуманоидные черты — ни ноги, ни тела уже не наблюдалась. Сгусток пламени с пронзительным чмоканьем вытянулся в сторону Эстока и окружил того со всех сторон. Даже я за полста шагов почувствовал страшный жар, что уж говорить о горящих фигурках легионеров катающихся по земле рядом с элементалем. Видимо волшебник в своем желании убить голема, решил не щадить ни своих ни чужих и шел — плыл — буквально по трупам. Меня пока спасала моя железная кожа, хотя обугливающиеся плащ и штаны вызывали панические мысли.

— ВПРАВО!!! — еще раз проорал я голему. Не знаю, услышал он меня или нет — черный гигант уже полностью слился с горящей тучей. Темный базальт его тела раскалился до красного свечения и местами потек. Первым разрушилась правая рука, затем отвалилась левая. Пылающий голем корчась в агонии тем не менее шел вдоль шеренги разбегающихся легионеров, поджигая своей температурой на них одежду, плащи, волосы с бородами. Правый фланг армии Эвдиклита был полностью расстроен, а битва фактически выиграна. Но какой ценой! Не дойдя с пару сотен шагов до границы леса, Эсток упал на колени и рассыпался на багровые обломки. А ведь имперский грандмастер — герой! Вот такая мысль пришла мне в голову. Он своей жизнью остановил голема.

Додумать эту мысль мне не дал небольшой отряд на алых рогачах, рванувший в мою сторону из глубины левого фланга легиона. Опаньки! Впереди мчался с копьем наперевес не кто иной, как мой пленитель Эвбулей, а рядом скакал хозяин хутора Хмурый. Еще пара всадников окружала раненного нона Эвдиклита. Тот держался одной рукой за повод, другой закрывал левую часть головы. Громадный ожог начинался на лысине командующего легионов и заканчивался на подбородке. Ясно. Подчиненные решили спасти начальство и вывести с поля боя. Я оглядел огромную поляну перед стенами города. В правой ее части гномы добивали разрозненные группы солдат в шлемах с желтыми и зелеными плюмажами. В центре построений имперцев зияла огромная дыра, проделанная големом и огненным элементалем. Обгоревшая трава была усеяна обожженными изломанными трупами солдат. Тот тут тот там ваялись оторванные конечности, головы в круглых шлемах, элементы доспехов. Я по плащам синего и белого цветов, насчитал три тела полковых магов. Понятно. Уголек-элементаль был четвертым. Левый фланг армии Эвдиклита постепенно отступал под давлением отрядов Дарина. Черные шапки, умело орудующие копьями и молотами, теснили остатки легионеров, а сверху на них падали стрелы лесовиков Килона Одноглазого. И хотя рунированные стрелы уже закончились, обстрел приносил свои плоды. Еще четверть часа и от солдат Эвдиклита останутся ножки да рожки.

Тем временем отряд Эвдиклита стремительно приближался. Я уже различал узор на доспехах нона — вставшего на дыбы леопарда. Энарх со злостью посмотрел мне в лицо и пришпорил своего рогача. Посмотри, посмотри. Сейчас за все посчитаемся. И за предательство, и за тюрьму… Я поднял с земли валявшийся под ногами арбалет с двумя дугами под и над ложем. Специальным рычагом я сначала взвел верхнюю тетиву, потом нижнюю. Теперь стрелы. Я огляделся и обнаружил рядом с убитым легионером сумку с болтами. Взял две штуки, вложил в направляющие желоба. Ухватился за поперечную ручку и приклад. Тяжелый, блин. Как же они его на весу удерживали? Наверное, с упора стреляли. Ставится что-то типа штатива для фотоаппарата, на него сверху крепится арбалет и вперед. Но мне некогда искать подставку с арбалетом, всадники уже в сорока шагах от меня. Я целюсь в нона, нажимаю один курок из двух и арбалет с мощной отдачей в плечо стреляет. Болт мгновенно преодолевает расстояние и к моему сожалению попадает в охранника камндующиего легионами. Того вышибает из седла, второй телохранитель хватает узду Эвдиклитова рогача и поворачивает правее. А на меня несутся Хмурый с красавчиком Эвбулеем. Целюсь, выстрел ура!! Болт пробивает на вылет голову моего пленителя. Эвбулей откидывается назад и из пробитого черепа льется кровь в вперемежку с чем то беловато-серым. Против выстрела с сорока шагов не помог ни закрытый круглый шлем, ни щит, которым сотник не успел воспользоваться.

Зарядить повторно стреломет уже нет времени и я вытаскиваю меч. В правой руке полусотника Эгомира по кличке Хмурый — железная палица, в левой небольшой конный щит. Значит надо встретить его с левой стороны. Я прыгнул вправо, но Хумурый за пару шагов до меня рванул повод влево и двухметровый рогач широкой грудью налетел прямо на меня. Я ощутил мощный удар в плечо и покатился по земле. При этом рогач еще умудрился укусить меня в шею своими острыми зубами. Зубы проскрежетали по коже и удивленный рогач тормознул прямо надо мной. Ладно. В эту игру можно играть вдвоем. Лежа на земле, я резким движением всадил меч некроманта аккурат в брюхо животного. Рогач заревел от боли, встал на дыбы и сбросил с себя всадника. Хмурый умудрился приземлиться на обе ноги и тут же попытался ударить меня своей палицей. Я откатился в сторону и попал под ноги брыкающемуся от боли рогачу. Тот сначала заехал мне в живот одним копытом — удар будто ты встал на пути поезда, потом вскользь по голове другим. Я как говорят в боксеры — поплыл. Все, на что меня хватило — это бросив меч, закрыть голову руками и принять позу эмбриона. Тем временем раненое животное ускакало в сторону, а ко мне направился Хмурый. Видел я его расплывчато, в каком-то мареве. В моей голове билась лишь одна мысль — только не по голове! Если он вдарит своей палицей — мой череп не выдержит.

Кряжистый полусотник плотоядно улыбнулся, размахнулся шипастой палицей и… в его не прикрытую шлемом голову с громким чмоканьем вошла стрела. Хмурый покачнулся, сделал еще шаг вперед и упал прямо на меня.

 

ГЛАВА 9

Семь камней

Спас мою ценную задницу ни кто иной, как Килон Одноглазый. Когда Масумото увидел, что я выбежал вперед и ко мне скачут всадники, он бросился к командиру наших лучников и успел предупредить. Атаман сам был неплохим стрелком и последней рунированной стрелой умудрился попасть за сто шагов в голову бывшему легионеру. Рассчитался, так сказать, по нашим с японцем долгам. К сожалению, командующий легионами сумел уйти. В отличие от своих подчиненных. Почти два легиона имперцев — две тысячи копий — закончили свой жизненный путь на поляне перед Семью Камнями. Сумели выжить единицы.

Пленных мы не брали, если не считать полсотни раненых легионеров — всем выжившим, после того, как выставили охрану вокруг лагеря и обоза разбитого противника, дали уйти вдогон своему командиру без оружия, резонно полагая, что не стоит кормить их, когда сами голодны. Разгром был полным. Были серьезные потери и у нас. Несмотря на превосходные доспехи около трехсот гномов погибло. Были жертвы и среди людей-лучников.

Я собрал командиров на совет и быстро раздал указания. Часть коротышек была отряжена под руководством Двалина собирать оружие и доспехи, Сима был послан мной искать трезубец грандмастера, а также жезлы ручейков и угольков — волшебные камни в этом мире дефицит — разбрасываться такими вещами нельзя. Килона я послал за новой пленницей. Выяснилось, что ее зовут Энита, и чувствует она себя из-за раны, которую в пылу сраженья даже никто не подумал перевязать, весьма скверно. Я подозвал Эмилию и дал ей задание заняться раненой. Кстати, о раненых. Для них срочно требуется создать какой-то импровизированный лазарет.

— Ютас, — подозвал я тирийца — бери сотню Килона и сходите проверьте лагерь и обоз имперцев. Припасы, оружие — все описать на бумаге, чего сколько. Ясно? Раненых разместите там.

Я дождался кивка Ютаса и продолжил — Дарин. Построй войска и составьте с Двалином список отличившихся.

Массивный Т34 степенно кивнул и они с Двалиным отбыли к нашим порядкам. Надо бы ввести тут еще устав, подумалось мне. А то кивают, бороды поглаживают. Пусть лучше честь отдают. "Так точно, слушаюсь, есть" — вот слова, которые надо забить в их массивные головы. Поговорю позже с Масумото.

Через полчаса потрепанные гномы были выстроены в правильные ряды. Многие из них уже успели разжиться трофейным оружием. Почти все стояли с копьями, сариссами и щитами. Пестро, пестро. То тут, то там мелькали круглые имперские щиты, молоты с каменоломен, короткие обоюдоострые мечи легионеров.

— Солдаты! — громко сказал я, глядя на гномов — Сегодня наш Повелитель Бог Ур, явил нам свою милость. Мы разбили полчища темного мага Эссуниона! Ура!

Слегка замешкавшись, коротышки дружно закричали ура. Да так громко, что я слегка оглох. Дав им минутку поорать, я стал вызывать вперед отличившихся в битве гномов. Так появились новые Дьюрины, Балины и Гимли. Пока суть да дело, явился Ютас с отчетом. Оказалось, что мы теперь богаты. В лагере иперцев обнаружилось: две походные кузницы со всем инструментом, обоз из сорока телег с мулами, с тысячу переносных кольев (которыми Эвдиклит, торопясь взять поселение, решил не окружать лагерь), четыре полевых кухни, множество палаток, всевозможное оружие и доспехи — бронзовые анатомические панцири (т. е. такие, которые рельефно облегают все мышцы тела), короткие мечи, шлемы, круглые щиты и еще множество разнообразной амуниции, от копий до конной сбруи и шерстяных плащей. Кроме того, мы стали обладателями двухнедельного запаса еды — среди всего прочего полсотни бочек с солониной, мешки с сухарями, стадо коз, связки копченой рыбы… Я все это читал и у меня глаза на лоб лезли. Неплохо тут живут военные. В Империи о них заботятся — снабжают по первому классу. От чтения списка меня отвлек Масумото.

— Алеша-сан — тронул он меня за локоть — Надо поговорить.

— Секунду, Масу… — я дошел до самого интересного — Железный сейф?! Ютас, где он?

— Вот — показал себе за спину тириец. Там стояли два квадратных гнома с железным ящиком метр на полтора.

— Чего стоим, кого ждем?! — поинтересовался я у коротышек — Вскрывайте скорее!

Те опустили сейф на землю, и я оглядел его — никогого навесного замка и прочих подобных простых хитростей не было в помине! Сейф оказался с врезным замком и запирался, по-видимому, штырями. Пришлось гномам взяться за долото и молоты и через минут тридцать крышку сейфа удалось выдолбить. Чего только в ящике не было! Во-первых, мешочки с деньгами. Мы сели считать и втроем насчитали двадцать тысяч золотых монет — имперских регалов, как нас проинформировал Ютас, целое состояние! Монеты были с маской лица Императора с одной стороны и номиналом на другой. Как оказалось — это казна двух легионов. Во-вторых, бухгалтерские документы — накладные, подрядные договора, официальная переписка с военным министерством и прочая документация, в том числе и личные письма Эвдиклиту. В-третьих, были две пухлые книжки, которые вызвали мой особенный интерес. Первая, как перевел на Ютас, называлась книжка — "Список военных шифров Империи", — Масумото щелкнул языком от досады, и, на мой вопросительный взгляд, вслух пожалел, что не знаком с местной письменностью. Вторая сложно именовалась "Введение в боевую магию Пяти школ и систематизацию кодов заклинаний". Теперь настала моя очередь с сожалением кивнуть головой — несмотря на то, что символы казаолись мне знакомыми, я тут тоже был безгамотен — языковая памятиь не распространялась на письменность, даже если прошлый владелец тела и умел читать. Надо будет обязательно выучится грамоте.

А еще в сейфе лежал большой картонный тубус с ремешком для носки. Я открыл его и увидел в нем рулоны бумаги. Первый сложенный попалам листок поверг меня в ступор.

Это оказалась бумага, сплошь усеянная буквами. Печатными буквами! Это… газета!! Я буквально впился глазами в лист бумаги — четыре полосы, разбитые в два столбца. Наверху большое название. Есть абзацы и заголовки. Я перевернул газету — сзади небольшие выделенные рамками куски текста. Объявления? Реклама?

— Ютас — дрожащим голосом произнес Мусамото, буквально вырывая у меня из рук газету — Ты можешь прочитать, что тут написано?

— Все что ли читать?!

— Все. Все подряд.

И уже мне по-английски — Алеша-сан, ты понимаешь, что если есть газета, значит где-то началась промышленная революция! Изобретен печатный станок, наборный пресс, систематический сбор информации… Это же…

— Так мне читать? — прервал излияния гнома тириец.

— Да! — в один голос крикнули мы.

— Заголовок. "Еженедельные дела Иригонского народа". Стало быть, этот листок из Иригона — пояснил для нас Ютас — Читаю дальше. "Вести с полей сражения". Подзаголовок — "Наши доблестные войска сбили еще одного бокурийского дракона". Текст. "По сообщению нашего корреспондента с западного фронта, вчера боевые отряды бокуру предприняли очередное нападение на базу "Силентис". Ранним утром отряд "ягуаров" в сопровождении жреца атаковали рабочих, копавших котлован под новую буровую платформу…

Ни хрена себе! Мы с Масумото переглянулись. Неужели это правда и тут есть буровые платформы? И что же они качают? Я махнул Ютасу рукой, чтобы он продолжал.

…Неустрашимые солдаты из третьего Интирийского полка отразили подлое нападение, убив семерых бойцов-ауле. По информации нашего источника в штабе итинийской дивизии, отступающих ягуаров прикрывал зеленый десятиметровый дракон. Его пламенем были сожжены деревянные леса, вокруг стены базы. Сгорели заживо пять наших солдат и девять рабочих. Самоотверженный подвиг…

— Стой! — вспомнил я важную вещь — А какая дата у этой газеты?

— Газета? — сделал удивленная глаза Ютас.

Блин, точно! Нет такого слова в мелотском. Ведь газета — это название мелкой монеты в Италии, которой расплачивались за первые новостные листки в веке так шестнадцатом.

— Ну, вот эта бумага с буквами — терпеливо пояснил я — Дата на ней стоит?

— Да, стоит — нашел дату Ютас — 15-й день месяца Орла года Песочных часов.

— Это по эльфийскому календарю, что ли? — встрял Масумото — А сейчас какой день?

— Второй день месяца Единорога.

После недолгих выяснений особенностей местного календаря, стало понятно, что газета была издана примерно два месяца назад. Мы попросили Ютаса продолжить, и он стал читать следующие заметки. Чего только не было в этом печатном издании. После передовицы о нападениях бокурийских повстанцев с авиа поддержкой в виде тяжелых драконов и доблестных защитниках республики, шла статья так сказать политического характера. Совет геронтов Иригона (насколько я понял, что-то вроде парламента) одобрил поправки в билль о правах человека, прировняв к ним (к человекам) аборигенов Островов Пряностей. Теперь бедные аборигены будут вынуждены голосовать, выдвигать своих кандидатов в совет геронтов и вообще участвовать в политической жизни страны. А она, судя по всему, в Иригоне так и кипела.

Взять, например, третий материал — интервью с доктором философии и профессором кафедры прикладной натуралистики Пикуром Фетским с броским названием "Скажем "нет" эсунианской ереси". Пикур бросал громы и молнии в имперский монотеизм, раковые метастазы которого постепенно проникали в Иригон. Тут были и "кто сотворил творца", и "может ли всемогущий бог сотворить камень, который сам не сможет поднять" и даже саркастические сомнения в божественной природе Эсуниона. Заканчивалось интервью по-боевому — профессор предлагал вешать на фонарных столбах проповедников и миссионеров из Церкви Единого Бога, а совету геронтов конкретно подумать над тем, чтобы подкорректировать политику религиозной терпимости принятую в республике. Хм. Чую, Дангор скоро познакомится с таким понятием, как религиозные войны, крестовые походы и инквизиция, если конечно не познал все это на более ранних этапах истории.

Дальше в газете шел блок новостей, из которого мы узнали еще много любопытной информации. Во-первых, промышленная революция в Иригоне действительно началась. В газете сообщалось об аварии на железной дороге (под названием Стальной путь) между городами Мюр и Сорат. То есть паровой двигатель тут уже изобретен и во всю эксплуатируется. Правда, пока паровозы работали исключительно на экономику республики — перевозили уголь и железную руду. До пассажирского транспорта еще не додумались, но за этим дело долго не станет. Вторая новость, напечатанная на обратной стороне первого листа, гласившая, что наводнение в Халифате приведет к росту цен на хлопок и сокращению производства, привлекла наше повышенное внимание. Похоже, что тут индустриальная революция движется по испытанному на Земле сценарию — паровой двигатель плюс ткацкий станок. Экономический бум в Иригоне в значительной мере базировался на двух составляющих: это тяжелая промышленность — выплавка металла в доменных печах, штамповка, кузнечное дело и легкая промышленность — скупка хлопка в Каринском Халифате и промышленная переработка на мануфактурах, как для внутреннего рынка, так и на экспорт. У нас на Земле это все привело к мощной урбанизации, повышению эффективности сельского хозяйства и как следствие — к значительному росту населения, строительству колониальных империй, изведших по мере своей экспансии под корень целые народы и культуры. Ну, а дальше случилось две чудовищные бойни — Первая Мировая война и Вторая. Химическое оружие, ядерное, абажуры из человеческой кожи, Освенцим, блоковое противостоячние с ядерным оружием наготове… И дальше, уже ближе в наше время — безымянная война спецслужб, в которую постепенно сползает все человечество.

Что-то щелкнуло в моем мозгу. Вот оно! Вернее она. Сверхзадача. Та, о которой говорил Сима и ради которой в его интерпретации нас сюда заслали. Если, конечно, в нашем появлении здесь вообще есть какая-то сверхзадача. Не допустить войн континентального масштаба. Да еще с применением оружия массового поражения. А все предпосылки к этому уже есть. С одной стороны гор разрабатывают "Вечную зиму", "Цунами", "Черный мор", с другой вот-вот додумаются до идеи пороха и авиабомб. Что потом случится? Даже ежу понятно, случится задница, да такая, какую и наша Земля не видела. Потому что тут даже не станут разделяться по какому-нибудь религиозному или национальному признаку, разделятся по путям развития — магия против технологии. И вот уже глядишь, напалмом жгут города (а не для добычи ли чего-то вроде нефти буровую вышку ставят в Иригоне) и, в ответ, магическими эпидемиями выкашивают провинции.

Впрочем, я отвлекся. Второй лист газеты был посвящен так сказать, культурной жизни (выступление хора горцев из Западных Эмиратов) и брачным объявлениям. Да, да именно брачные объявления были выделены рамками и привлекли мое внимание с самого начала. Вот, например, "Офицер в отставке, ведущий трезвый образ жизни, на половинном жаловании без вредных привычек ищет в целях брака молодую барышню, хозяйственную, обязательно с длинной косой и сбережениями…

После чтения газеты мы продолжили изучать содержимое картонного тубуса. Достали и развернули на земле большой лист навроде ватмана. Мама дорогая! Передо мной была полная цветная карта Дангора. Рядом восхищенно вздохнул Масумото. Слева внизу стояли стрелки, обозначающие север, юг, запад, восток. Поверху шли буквы незнакомого алфавита.

— Ютас, переводи — подозвал я ближе к карте паренька — Вот тут что написано?

Ютас близоруко прищурился и начал читать названия. Первым делом, мы нашли Семь Камней. Это оказалось нетрудно. Нарисованный континент пополам делился обширным кряжем под названием Поднебесные горы. С них на восточную часть Дангора стекали две большие реки — Верингея и Бурунгея. А, нет. Еще небольшая речка Медная. Рядом с ней были два значка в форме синих треугольников. Как прочитал Ютас в легенде, эти значки означали медные рудники. Медная впадала в Бурунгею и та несла свои воды в огромное болото, обозначенное синим пятном в нижнем правом углу карты. Болото называлось "Великая Топь" и по границам голубого пятна шли квадратики, указывающие на то, что там расположены фактории имперских купцов. Я так понял, что именно на них напали банды лесовиков. Судя по карте, базироваться эти ватаги могли либо в Гниловражье — городок Лесной Марки по левому берегу Бурунгеи, либо тут, в Семи Камнях — поселение на пару ладоней выше Гниловражья. Лесная Марка была сплошь усеяна квадратиками, ромбиками и стрелочками. Я попросил Ютаса не отвлекаться на них — потом разберемся. Сейчас важна общая картина.

Так, с нашим месторасположением определились. Теперь эльфы. Ну, тут все ясно — гигантский лесной массив, занимающий правый край карты. С удивлением обнаружил, что поверх зеленого клина, выдающегося в земли Империи выделен кружочком Храм Спящего Бога, где собственно и началась наша эпопея в этом мире. Эх, взять бы этого Эвдиклита с прической а-ля Котовский и порасспросить, откуда он знает про заброшенное святилище. Ну да ладно, после драки кулаками не машут. Некроманты. И где уже у нас темные волшебники обитают? Ага, вот тут, в самом низу карты — Одинокая гора, степи орков и далее пустыня. А в ней город под названием Некрополис. И даже указан некий "Страж пустыни" в виде извивающегося червя. Замечательно. Просто здорово. Роман "Дюна. Продолжение". Мой взгляд скользнул влево на огромый Халифат. Обширные земли Каринского Халифата вызывали минимум оторопь. Оторвав глаза от этой страны, я рассмотрел джунгли племен Бокуру, государство под названием Иригон, с чьей газетой мы уже успели ознакомиться, затем наткнулся на территорию Баронств, внешне похожее на лоскутное одеяло. Сколько же их? Без малого полтора десятка. Дальше у нас береговая линия Северного океана, за ним город-государство Тира. Центр карты занимало неправдоподобно большое изображение вулкана. Даже без подсказок было ясно, что это та самая сакральная Огненная гора — место силы, где заряжаются красные рубины. Стоп! А ведь еще должны быть места силы у школы земли, воды, и воздуха. У воздуха кажется Маатанский пик. Ага, вот и он, рядом с бугорками каких-то могильников.

— Ютас, а это что? — я ткнул пальцем в бугорки.

— Поле Павших, — ответил тириец. — Здесь произошла первая магическая битва Эссуниона и магов Острова. У Императора было пять легионов, а Дориан выставил пятьдесят тысяч пехотинцев, пять тысяч бронированной конницы и еще с полсотни магов.

— И что?

— Все там остались. Эссунион применил Секиру Бога Ура, и волшебный щит островных магов не выдержал. Там и сейчас мертвые места. Оставшихся в живых после магического удара дорианцев добили легионеры. Теперь там одни неуспокоенные бродят. Ходят слухи, что несколько некромантов, устроили свои логова на Поле Павших.

"Теперь понятно, за что они так рубились. Дориан защищал Маатанский пик, а Эссунион торопился захватить уникальную скалу, где можно заряжать белые жемчужины".

И, наконец, Остров Магов. Ключевое место, где просто необходимо побывать. Правда и тут не обошлось без трудностей — рядом с островом в проливе нарисован гигантский осьминог или кракен.

* * *

Пришла пора навестить спасенных нами жителей Семи Камней.

— Килон, Масу. Мы с вами идем в город — распорядился я.

Откровенно говоря, к боли в ноге примешивалась сильная злость на горожан. Эти ублюдки не удосужились вылезти из-за своего высокого забора даже тогда, когда мы переломили ход битвы — зато с удовольствием наблюдали, как мы рубились с легионерами. И даже сейчас ворота Семи Камней были закрыты. По мере приближения к стенам, меня охватывало нехорошее предчувствие.

Вжик, вжик — мимо нас просвистели стрелы. Мы тут же под громкие ругательства Килона ломанулись назад в вывший лагерь имперцев.

— Что за дела то!? — от быстрого бега у меня опять разболелась раненая наго — Килон, они тебя не узнали издалека?

— Алэксей, давай я еще раз схожу, покричу им — вытер пот со лба Одноглазый.

— Да уж нет. Пока идем в лагерь, а завтра с утра будем вести переговоры.

За это время я надеялся связаться во сне с Ривенгоном и прояснить ситуацию. В лагере меня опять обступили соратники, командиры, пленники… Все галдели и требовали моего внимания. Я вдруг почувствовал слабость, в глазах помутнело. Оказалось, что по правой штанине — я пощупал бедро — течет кровь. В пылу сражения я совсем забыл о своей ране. Моя нога подломилась, и я бы упал, если бы меня с обеих сторон не подхватили Сима с Килоном. Голубоглазая Энита даром, что у самой голова обвязана чьим-то шарфом, со славами "дай-ка мне" взяла из рук остолбеневшего Симы свой жезл с бирюзовым камнем, разорвала руками штанину на правой ноге и приложила кристалл к ране. Я ощутил, как от сапфира струится целебная прохлада, жжение и боль уходят, а из раны вылезает наконечник с нарисованной руной.

— Да, ты не только боевая волшебница — улыбнулся я девушке, любуясь ее точеным профилем — Но еще и целительница!

— А еще любовница Эвдиклита, а до этого декана факультета боевой магии Читал-Маатской академии! — прошипела у меня над ухом Эмилия.

— Эмилия, твой отец сам стал ухаживать за мной — спокойно произнесла водная волшебница, вытаскивая наконечник стрелы из моего бедра — А те два года, которые я провела с ним…

— Замолчи потаскуха! — прекрасные глаза Эмили гневно засверкали — Ты…

— Так, девушки, брейк! — уперся я руками в готовых было вцепится друг в друг учениц — В смысле, прекратить. Как вам не стыдно?! Отложите выяснение отношений хотя бы до того, как останетесь наедине…

Блин! Не хватало мне здесь еще бабских разборок. Трупы на поле боя еще не остыли, вон из ворот Семи Камней делегация какая-то выходит, а эти… Впрочем, разборки не последовало: завладевшая своим жезлом Энита, закончив со мной, и игнорируя все вокруг, закрыв глаза, начала исцелять сама себя.

 

ГЛАВА 10

Похищение

За несколько часов лагерь был расчищен и практически приведен в порядок. Мертвые похоронены, раненым оказана первая помощь. Гномы даже умудрились обнести стоянку кольями, оставшимся от лигионеров. Выслушав короткий доклад Масумото, я поел и отправился спать. Но уже ночью проснулся оттого, что в ребра впилось что-то жесткое. Сквозь сон попытался нащупать причину неудобства, но сразу не получилось, и это заставило меня проснуться окончательно. Я сел на лежаке, натянул на ноги сапоги, подпоясался мечом (только три месяца в этом мире, а без оружия чувствую себя как голый) и, откинув полог — вышел. Над головой висел черный бархат неба, усеянный бледными жемчужинами — звездами. Воздух, пропитанный речной прохладой, разогнал последние остатки сна. От души, с хрустом потянулся. Посмотрел по сторонам — с четырех сторон лагеря должны были гореть четыре костра, у которых должна была сидеть смена караулов. Сейчас я видел только два, остальные были закрыты от меня рядами палаток.

"Подойти, что ли поболтать с коротышками? А что? Ты же вождь, — с иронией сказал я себе — так иди к массам! А то массам не надоест ждать и они не придут к тебе… чтобы свергнуть! Ха! Почти в духе нашего Симы".

Пройдя между рядами палаток, я вышел к одним из четырех ворот лагеря. Караульные у ворот заметили меня, но не подали виду, узнали, по-видимому.

"Непорядок. Они должны были окликнуть меня в любом случае. Может я… И чего я себе голову заморачиваю. Пусть Масумото голову ломает".

Только я прошел через ворота, как сидевшие у костра гномы тут же вскочили на ноги. Трое коротышек чуть ли не тянулись в струнку, тем самым, очевидно пытались оказать двойное уважение, как к вождю, так и посланнику бога Гора. Я сделал несколько шагов к ним, как краем глаза засек какой-то блеск в темноте. В первое мгновение мне показалось, что это просто игра света, но голова автоматически повернулась в ту сторону. В это самое мгновение я увидел, как падает часовой, стоящий с левой стороны ворот. Он упал, схватившись за горло, словно кегля, сбитая шаром. Эти несколько секунд оторопи все решили, так как растерялся не только я, но гномы. Несколько размытых серебристых пятен вылетело из темноты, и только тогда я схватился за меч, правда, еще не понимая, где враг, а главное — кто он? И тут, словно по волшебству, из мрака появилось несколько тщедушных фигур с зелеными мордами и выпученными глазами. Гоблины! Мне бы позвать на помощь, но я вместо этого ринулся в бой. В два прыжка я достиг ближайшей фигуры и только занес меч, как в лицо мне ударило плотное облачко серебристого порошка. Как оказалось, его выплюнул из короткой трубки один из гоблинов. Я невольно вдохнул странную смесь и в следующий момент мои мысли спутались, ноги подломились и я упал на землю. Голова стала пустой и легкой. Я только почувствовал, как у меня из руки вырвали меч, а затем быстро потащили прочь. Недалеко раздавались крики часовых, но я уже ничего не чувствовал, словно растворился в собственной пустоте. Только в какой-то момент сознание отметило, что меня несут, потом снова отключилось, и я продолжил путешествие во тьме, которая была и внутри меня и снаружи. Уже потом, позже, я смог сравнить свое ощущение с подобным ему, произошедшим на Земле. Это случилось, когда я с друзьями зашел в один развлекательный клуб в Лондоне, где проходила выставка-демонстрация депривационной камеры. Ее еще называют флоат-камера. Это такой куб шириной с двуспальную кровать и высотой метра в полтора-два. Внутри был водный раствор с высоким содержанием соли. Раздеваешься, одеваешь специальные очки, затыкаешь уши берушами, после чего залезаешь внутрь камеры. Ложишься в жидкость. В камере поддерживается температура в 35 градусов, то есть ты не чувствуешь ни тепла, ни холода. Утонуть тоже не получится — соляной раствор поддерживает тело в горизонтальном состоянии. Ты фактически паришь. Дверь камеры закрывается, и посетитель остается в полной темноте. Звуков нет, глаза ничего не видят. Наступает полная депривация — такое состояние, когда органы чувств перестают поставлять в мозг сигналы. Ничего не слышишь, не видишь и не чувствуешь. Даже привычной силы тяжести и той нет. Многих людей от этого "торкает" и "прет". Как от наркотиков или от религии. Они начинают испытывать состояние единения с вселенной, видят умерших родственников, общаются с ними. Кто-то сливается с богом и ощущает религиозный экстаз, но в моем случае я растворился в пустоте, только она была почему-то черного цвета. Моя память запечатлела, и то отдельными кусками, как сначала я лежал берегу реки, затем грубые доски настила большой лодки, брызги и порывы сырого резкого ветра.

В какой-то момент я очнулся. Просто понял, что я — это я. Потом стали прорисовываться детали. Подступающий рассвет. Уходящие назад берега, покрытые густым лесом. Покачивающиеся и поскрипывающие доски, на которых я лежал. Гротескные морды гоблинов, большая часть из которых сидела на веслах, а трое, сидя на носу и по бортам, внимательно и настороженно осматривалась вокруг, сжимая в лапах луки. Воссоединив все эти картинки в одно целое, я, наконец, сообразил, что лежу на палубе большой лодки гоблинов, плывущей по реке. Как только я понял, что являюсь пленником, то тут же попытался вскочить, но тело наотрез отказалось меня слушать. Это было настолько удивительно, что я минуту лежал, пытаясь сообразить: не связанный, а подняться не могу. Только потом до меня дошло, что это, скорее всего, последствия того самого препарата, которым меня одурманили возле ворот лагеря. Тогда я хотел закричать, но губы отказались двигаться. Правда, я все же сумел издать какой-то звук, потому что сидевший в шаге от меня у борта гоблин — часовой повернулся ко мне и раскрыл в издевательском оскале свою почти жабью пасть.

— Хороший пленник. Великий Змей будет доволен, — тихо прошипел он на скверном мелотском, после чего отвернулся и снова принялся осматривать речное пространство со своей стороны.

Только наступил рассвет, как лодка заскользила к берегу. Еще через полчаса она осторожно вползла в узкую протоку и, цепляясь бортами за нависшие над водой кусты, некоторое время плыла по воде, а затем почти бесшумно уткнулась носом в берег. Два гоблина древками копий отталкиваясь от дна, ловко и искусно развернули лодку, а затем подвели ее борт к берегу, который представлял собой узкую песчаную полосу земли, шириной около пяти метров. За полосой уже поднимался густой и непролазный лес. Меня вытащили из лодки и бросили на песок, сами же гоблины, вооруженные короткими пиками и луками, разбежались в разные стороны. Правда, не все. Двое из них стали собирать сушняк для костра, а третий гоблин в странной, бесформенной шапке, украшенной торчащими из нее в разные стороны разноцветными перьями, сел на песок, рядом со мной и стал внимательно рассматривать меня. Сначала он пару раз потыкал в меня своим корявым пальцем, похмыкал, посопел, потом долгое время изучал мое лицо, после чего уставился неподвижным взором куда-то в пространство. Я тоже не остался в долгу и некоторое время рассматривал вождя, но спустя несколько минут решил, что это все-таки их шаман. Уж больно много на нем было одето амулетов. На шее и на руках у него висело около полутора десятков самых замысловатых побрякушек, зато не было даже простенького кинжала. Не успел костер, как следует заняться, как гоблины натаскали кучу рыбы, используя свои короткие пики, как остроги. На первое у нас был рыбный суп, а на второе — жареная рыба. Меня сначала посадили, затем один гоблин поддерживал меня в этом состоянии, а другой кормил. Сначала по ложке влил в меня тарелку супа, а затем по кусочку проталкивал в рот рыбу. После чего меня оставили в покое, и каждый занялся своими делами. Большая часть улеглась сразу спать, а шаман и двое часовых принялись бдить. Некоторое время, насколько позволяла моя поза, я наблюдал за ними, затем незаметно заснул.

Как только сумерки опустились на землю, меня снова загрузили в лодку и гоблины осторожно стали выводить лодку из протоки. Полчаса и мы снова оказались на глади реки. Неожиданно часовой на носу лодки как-то странно задергал головой. Больше всего его движения походили на дергающую носом, принюхивающуюся собаку. Затем он обернулся и что-то сказал на гоблинском языке. Тут же шаман дал какое-то указание гребцам, так как лодка стала сразу забирать влево, а еще спустя некоторое время мы оказались в компании трех лодок. Некоторое время гоблины переговаривались между собой, а потом, очевидно придя к какому-то решению, поплыли вместе. Судя по удаляющемуся берегу, лодки взяли курс на середину реки. Где-то час я любовался звездным ночным небом и слушал плеск воды под веслами, пока лодка не ткнулась носом в берег. Я удивился подобному повороту, так как уже решил, что мы будем плыть целую ночь.

"Приехали, что ли?".

Меня снова вытащили из лодки и бросили на берегу. Правда, теперь в отличие от прежней дневной стоянки я оказался в компании из пяти пленников, находившихся в таком же обездвиженном состоянии, как и я. В подобном положении много не увидишь, да и темнота кругом, поэтому я попробовал заснуть, как вдруг услышал шаркающие шаги, приближающиеся ко мне. Открыл глаза. Рядом с нами стоял гоблин — шаман в сопровождении двух факельщиков. С минуту он всматривался в нас, рядком уложенных на берегу, потом сказал на ломаном языке:

— Мы сейчас находимся на острове, расположенном на середине реки. Бежать нет. Лодка догнать любого. Нас тут много — вы бунтовать, мы убивать. Теперь я верну вам ваши тела.

После этого шаман стал обходить нас, одного за другим, и сыпать в ноздри порошок, который он доставал из висящего на груди мешочка. Проделав с последним пленником операцию оживления, он громко выкрикнул какой-то приказ. Его смысл стал понятен после того, как нас окружила жиденькая цепочка гоблинов — охранников, вооруженных копьями, луками и длинными ножами. Принесенные факелы были воткнуты в песок, и теперь любое наше подозрительное движение легко было отследить охранникам. В какой-то момент я почувствовал, что могу двигаться. Со стоном и с большим трудом, превозмогая боль в застывших мышцах, я сел на песке. Мы кряхтели, сопели и стонали, пока наши тела не стали нам более или менее подчиняться, и только после этого мы стали проявлять друг к другу интерес. Ближайшим ко мне сидел человек в мантии мага — огневика. Кончив растирать плечи и руки, он пробежал глазами по остальным пленникам и закончил осмотр на мне. Нетрудно было понять, что его заинтересовала моя экзотическая внешность. Некоторое время мы разглядывали друг друга. Маг представлял собой спортивный тип пожилого человека, следящего за собой, далеко не старика. Судя по его широким плечам, он мог использовать посох волшебника не только для того, чтобы опираться на него, но и врезать им как дубиной, причем его противнику в этом случае мало не покажется. Хитрые и умные глаза, прямой нос, приятные черты лица, обрамленные в усы и бороду с четко обозначенной сединой — все это говорило о его уме и доброжелательности, хотя это могло оказаться так же маской, одетой на время.

— Не хочу вас обидеть молодой человек, но такого, как вы, вижу впервые. Не сочтите мои слова за неуважение, но не могли вы удовлетворить мое любопытство и ответить мне на пару вопросов. К тому же нам все нечего делать, а за беседой и время быстрее пройдет.

Я кратко изложил подробности своего превращения, присовокупив, что до момента превращения совсем не помню свою прошлую жизнь.

— Очень интересно. Очень редкий случай. Обычно заклятие на этой стадии могла внести в ваш организм изменения не совместимые с жизнью, и в таком случае вы могли умереть медленной и мучительной смертью. А у вас, очевидно, помимо изменения кожного покрова и глаз никаких изменений не произошло?

— Нет. Больше ничего не замечал.

Об обнаруженной мной пару раз в магических передрягах способности организма противостоять боевым заклинаниям и поглощать магическую энергию, я решил не распространяться. Маг, удовлетворив свое любопытство, перешел к основной теме, которая всех нас очень сильно интересовала:

— Господа, я так понимаю, нас всех похитили, чтобы принести в жертву Великому Змею. Или у кого есть свое, отдельное, мнение по этому поводу?

— Послушайте, уважаемый, кто же не знает о ночи Великого Змея, которая состоится через две седьмицы. Именно этой ночью в его честь совершаются человеческие жертвоприношения. И я думаю, никто не будет оспаривать то, что мы и есть те самые жертвы.

Даже в этом положении эльф оставался эльфом, говоря с человеком подчеркнуто вежливо и даже несколько высокопарно. Молодой остроухий пленник задрал подбородок и оглядел нас с большим превосходством. Уж, поди, надеется выкрутиться из этой истории со Змеем. В разговор вступил еще один пленник. Когда он представился, то оказалось, что к нам в компанию затесался самый настоящий сотрудник иригонской торговой миссии. В шикарном черном камзоле, со множеством орденов и медалей — он смотрелся на лесной поляне в окружении зеленых гоблинов белой вороной. С бального паркета на жертвенный алтарь — неслабый повторот судьбы. Впрочем, иригонец отнесся к своим злоключениям с изрядной долей юмора. Только один человек среди пленников молча слушал разговор, не принимая в нем участия. Настоящий воин, рубака — руки в мозолях и шрамах. Честно сказать, я не обратил на него особого внианаия, так как в основном разговор вертелся вокруг наших перспектив. Благодаря магу, нам удалось узнать кое-что о ритуале призыва Великого Змея. Как оказалось, он имеет под собой вполне практический смысл. Подпитав сильными жертвами алтарь на острове Семи Черепов, шаманы гоблинов с помощью вызванного Змея блокируют на всей территории всей Топи — действие любых волшебных камней — хоть эльфийских, хоть имперских… Очень полезная функция в этом жестком мире.

Раз в году племена гоблинов выбирают лучших шаманов и воинов, дабы те добыли в землях людей, орков и эльфов самых необычных и магически одаренных жертв. После чего, боевые группы выходят на охоту и соревнуются, кто лучше услужит Змею. Вот мы и попали в руки одной из таких групп. Я внимательно пригляделся к нашим пленителям. В среднем 1.5 метра высотой, около 60 кг. веса, зеленая маскирующая кожа, большие выпуклые глаза с одновременно горизонтальными веками и вертикальными прозрачными перепонками под веками. Судя по всему, это позволят гоблинам сохранять под водой стопроцентное зрение. А кроме того, по словам мага-огневика, зеленые уродцы способны устравивать засады под водой, выставив на поверхность лишь нос и глаза. Почти как крокодилы.

Однако наш важный этнографичкский разговор был прерван начавшайся в лагере суетой. Через час всех пленников покормили, и лодки снова отправились к своей цели, к стране гоблинов — Великой Топи.

Мы плыли уже вторые сутки, когда за следующим поворотом реки вместо привычного берега, выступающего единым монолитом, открылось множество мелких островов. По радостным выкрикам зеленых уродов нетрудно было понять, что мы прибыли к месту назначения, Великой Топи. Не успели мы войти в первую протоку, как прямо из зарослей к нам скользнула лодка с шестью зелеными воинами. Некоторое время она плыла рядом с нами, пока гоблины перебрасывались словами — видимо делились новостями, потом река свернула и окончательно растворилась множеством проток, почти невидимыми из-за нависших над ними кустов. Как я понял, нам повстречался своего рода пограничный патруль. В сумерках, заросшие кустарником и карликовыми деревьями, острова напоминали торчащие в разные стороны, сбитые в колтуны лохмы грязных, немытых бомжей. В них, противно жужжа, висели целые тучи мошкары, правда, к нашему счастью, они почему-то не спешили бросаться на нас, но уже сам этот факт раздражал и напрягал. Казалось, что протиснуться через тесно сжавшиеся стволы растений на островах никакое живое существо не сможет, но шорохи, несущиеся из кустарника говорили об обратном. Наша лодка пробиралась в основном прижимаясь к островам, где она полностью растворялась во мраке, и часового, сидевшего на носу, было практически не различить. Потом лодка несколько минут плыла по открытой воде, а затем опять исчезала в узком канале — арке из нависших с обеих сторон над водой кустов и деревьев. В этих узких протоках лодки следовали одна за другой и постепенно мелкие куски земли стали превращаться в настоящие острова, на которых уже были видны следы жизнедеятельности гоблинов. Можно было увидеть то развешанные сети, то пристань на сваях, но на самом берегу, мы так не увидели ни одного местного жителя. Уже потом я узнал, про одну разновидность местных речных змей, которая имела привычку, подплыв к берегу, часами ждать жертву, а когда та появлялась, ударом хвоста сбивать ее с ног и утаскивать под воду.

Еще несколько минут, и мы оказались у пристани, на которой дежурило несколько воинов с копьями. Вместе с ними был еще один шаман. Уже настолько старый, что его с двух сторон поддерживали двое молодых гоблинов. Нас построили, связали руки и старик, подойдя к каждому, минут пять стоял напротив каждого. Все это время он перебирал свои амулеты, висевшие у него на шее. Глаза его были полуприкрыты, и у меня создалось ощущение, что после осмотра каждого пленника, шаман советуется то ли со своими талисманами, то ли через них с кем-то еще. После этой процедуры нас повели вглубь острова. Сначала я думал, что вот-вот и мы наткнемся на хижины, но идти пришлось по "дикой" территории. Так я назвал ее про себя, так как ни малейших признаков цивилизации не наблюдалось. Мы шли свободно, только с двух сторон, неслышно скользили цепочки воинов, которые не столько присматривали за нами, сколько цепко и внимательно смотрели по сторонам. До начала нашего похода один из помощников старого шамана раздал каждому из нас пахучие шарики и приказал намазаться. Когда иригонец скривился от резкого запаха, гоблин заметив его гримасу, бросил:

— Чего кривишься, человек! Хотел бы я посмотреть на тебя, когда до тебя доберется гнус, который будет есть тебя живьем! Залепит твои глаза, забьет нос и рот! Мажься!

Помимо гнуса тут вполне хватало прочей экзотики. Взять хотя бы дерево душегуб. Не успели мы пройти и часа, как раздался пронзительный визг. Что-то похожее получается, если провести острием гвоздя по стеклу. Все тут резко замерли. Спустя десять метров мы вышли на большую поляну, в середине которой росло кошмарное создание. Смесь дерева и спрута. В его руках-щупальцах этого монстра бился самый настоящий поросенок, по крайней мере, очень похожий на своего родственника с Земли. Щупальца оплели его и теперь медленно подтягивали жертву… к кроне этого "дерева", где, я так подозревал, его ждала жадная пасть с острыми зубами. Впрочем, своими глазами не видел, просто это так представлялось моему распаленному воображению. Я замер в ожидании действий охранников. Но тех опередил громадный зверь бурого цвета, который как снаряд, вылетел с противоположной стороны поляны и напал на эту кошмарную тварь. Судя по всему это был папа поросенка, продолжавшего истошно вопить. Удар клыками пришелся дереву — убийце явно не по вкусу. Оно содрогнулось от корней и до самых щупалец, а затем принялась размахивать ими в разных направлениях. Несколько раз оно хлестануло по шкуре зверя, который все также продолжал рвать клыками ствол, а если попадались щупальца, то и их. Если бы принимались ставки на победу, то я, не задумываясь, поставил бы на бурого зверя с четырьмя клыками, торчащими из пасти. Еще несколько мощных ударов и поросенок уже покатился по траве, все так же заливаясь истошным визгом, а дерево тем временем попыталось ухватить всеми своими щупальцами разозленного местного кабана, но единственное на что ему хватило сил, то это только на то, чтобы смягчать удары, тормозя наиболее сильные удары клыков. Добить древесного монстра помешали гоблины-охранники. Отложив в сторону копья и достав из-за спин луки, они тут же расстреляли папу — кабана и его сынишку. Правда, дерево — убийца не на долго пережило своего врага. Две ядовитых стрелы покончили с ним практически мгновенно. Сначала опали, крутящиеся во все стороны, щупальца, потом почернел и усох прямо на глазах ствол. Под ним и был устроен ужин. Я с некоторой опаской откусил кусок жареного мяса, прожевал и тут же понял, что мясо как мясо. Быстро доев первую порцию, все тут же потянулись за второй. После сытного ужина мы с полчаса блаженствовали, отдыхая на мягкой траве, которая была настолько густа, что весьма напоминала земной мох. Увы, в этот раз наши охранники не разрешили нам общаться, о чем недвусмысленно было заявлено — удар тупым концом копья пришелся прямо в солнечное сплетенье спесивого эльфа.

* * *

Утро началось волнительно. Не успели мы умыться и оправиться, как трое гоблинов схватили наемника — так я для себя окрестил малоразговорчивого мучшину с военной выправкой и шрамами на руках. Остальные охранники окружили нас плотным кольцом. Острия стрел и наконечники копий уткнулись прямо в наши тела, так что никто даже не пошевелился, чтобы помочь соратнику по несчастию.

Гоблин был, похоже, молодым шаманом, так как в отличие от других охранников, у него на шее болталась всего пара простеньких костяных амулетов. Подойдя к распростертому на траве пленнику, он наклонился, а затем одел тому на шею кожаное кольцо. Не успело оно коснуться кожи пленника, как стало резко сокращаться в размерах, пока плотно не охватило шею наемника.

— Отпустите его! — сказал шаман и уже самоме наемнику — Ты есть свободен. Беги.

Не успели двое охранников слезть с распростертого тела пленника, как тот вскочил на ноги и помчался к близлежащему кустарнику. Неужели сбежит? Пять метров, десять, вот его уже еле видно, как вдруг шаман выкрикнул что-то на своем языке. В следующее мгновенье беглец остановился и принялся судорожно срывать с себя кожаную петлю. И только тогда когда его лицо налилось кровью, а изо рта послышался задушенный хрип, я, наконец, сообразил, что это его душит кожаная петля, которую ему на шею нацепил зеленый карлик. Через несколько секунд гоблин выкрикнул другое слово и беглец, уже к этому времени, лежавший на земле, громко, с хриплым свистом, задышал. Дав пленнику немножко прийти в себя, шаман произнес заклятие, и кожаная петля снова сдавила горло беглеца. Пытка продолжалась несколько раз. Потом шаман повернулся к нам и сказал:

— Сейчас идти опасный участок пути и мы не нет ловить вас! Поэтому надевать кожаные петли под названием "Удавка раба". Она обычно использовать, как сторож, срабатывает, когда раб бегать от хозяина далеко. Я их не надевал раньше, потому что они дорого стоят, и я не хотеть, чтобы тварь, есть вас, еще и есть "Удавку". Иди по один! Теперь вы привязать ко мне, лучше, чем цепями. А теперь пошли! Быстро! Идти далеко!

 

Интерлюдия гномы

Сима приподнял голову. Ох! Тут в след его движению проявила себя резкая головная боль.

"Да что же это такое! Ну, никак не удается остановить себя. Триста грамм и все. И пошел спать. Так нет же, если напиваться — так в зюзю. Или в доску. Ох! Какая, в общем, разница! Головка все равно бо-бо. Надо вставать. И принять лекарство".

Только рука потянулась, чтобы откинуть одеяло, как Сима почувствовал, что лежит в кровати не один. Скосил глаз. Потом повернул голову. Хм! Ничего! А грудь вообще роскошна! Так, и кто она? Некоторое время честно пытался вспомнить, что это за девушка и как она оказалась в его кровати, но все его попытки провалились в черное нечто, которое означало конец вчерашнего вечера.

"Да и черт с ним! Как трещит голова-а….".

Осторожно встал с кровати, поддерживая голову обеими руками. Подошел к сундуку, стоящему у стены и откинул крышку. В нем лежала одежда. Осторожно опустившись на колени, он сгреб ее с левой стороны. Под несколькими слоями отброшенной одежды оказалась плотно запечатанная бутылка местного самогона. Вытащив ее, и не закрывая сундука, он тяжело поднялся с колен, а затем подошел к столу. На нем стоял кувшин ягодным морсом и пара тарелок с уже подсохшей закуской. Здесь же стояла пара стаканчиков и кружка. Оглядел стол и не нашел на нем никакой бутылки.

"Странно. А зачем тогда стоят стопочки? Для красоты, что ли? Вряд ли. А если… — он наклонился и посмотрел под столом. — Господи! Три бутылки. И все пустые. Неужели? Не. Не может быть. Может быть одна… Черт! Ничего не помню! Все. Хватит искать вчерашний день под столом!".

Пахучая жидкость полилась в стаканчик. Когда запах достиг горбатого носа Симы, его невольно передернуло, рука дрогнула и вокруг стопочки образовалась маленькая маслянистая лужица.

"Мать вашу…!".

Затем он ухватил за стаканчик и резким движением опрокинул его в рот. В следующую секунду в руках у Симы уже был кувшин. Буль-буль-буль!

— Милый, я тоже хочу пить, — произнес чей-то голос.

Сима от неожиданности захлебнулся, облил грудь морсом и только приготовился, как следует выругаться, как понял, что стоит посреди комнаты, совершенно голый, с глиняным кувшином в руках. Густая красного цвета струя из кувшина полилась в кружку.

— Налил. Иди!

— А взять меня на руки и поднести меня к столу тебе слабо?!

Сима только что собравшийся снова присосаться к морсу, замер с поднесенным ко рту кувшином.

— Ты… это что сейчас сказала?!

— А кто вчера мне нежные слова говорил? Хвастался, что всю оставшуюся жизнь меня на руках носить будет? Кто это говорил, нехороший мальчишка?!

— Это не я! Это все вино!

— Ну, конечно — конечно! И в постель меня тоже вино затащило?

— Ага! — тут же подтвердил Сима.

От этого разговора голова разболелась еще сильнее, и как следствие появилось желание принять еще "лекарства", но только он успел взяться за бутылку, как в глубине дома бухнула дверь, и раздался громкий голос Масумото:

— Сима! Ты как, живой?!

— Живой! Э… подожди там! Я сейчас оденусь!

— Хорошо, я подожду тебя на крыльце!

Снова хлопнула дверь. Вторая стопка пошла не в пример лучше первой. Как говорится, первая идет колом, вторая летит соколом. Затем быстро натянул штаны и рубаху. Влез в сапоги. Бросил взгляд в сторону кровати. Оттуда слышалось тихое посапывание.

"Вот и хорошо. Вот и ладушки".

Осторожно, стараясь не шуметь, Сима пересек комнату, потом другую, толкнул входную дверь и вышел на улицу.

— Ох, как хорошо! Ветерок! Простор! — сказал он, а затем потянулся так, что косточки хрустнули. — Эх! Хорошо!

— Слушай, хочу спросить, у тебя дома нет часом самогонного аппарата?

— Ты чего? С утра и уже наезжаешь?

— У тебя, как зайдешь, такие ароматы, что хоть за косяк хватайся, чтобы не упасть!

— Ладно тебе. Лучше скажи, что случилось?

— Это ты мне скажи: с чего в запой ударился?

— Да Леху, ни с того, ни с сего, вспомнил. Прошел месяц, как он исчез. Словно в воду канул. Вот и выпил немного, а там уже и само пошло. Сам же знаешь, как оно бывает! Может, тяпнем по маленькой? — вдруг неожиданно даже для самого себя предложил Сима.

Гном не обратил внимания на предложение Симы из неожиданно нахлынувших на него воспоминаний. Его разбудил за час до рассвета бой тревожного колокола, который любезно оставили в своем лагере побитые имперты. Масумото выскочил из палатки в одних портянках и бросился наводить порядок у ворот. Там творилось форменное столпотворение. Валялись тела гномов, кто-то бегал с факелом, раздавались крики:

— Дух Гор пропал, На помощь, гоблины!

Японец схатил поймал первого попвшегося гнома, которым оказался Двалин:

— Где… Алексей?!

— Не знаем! Он исчез!

— Как исчез?! Куда?!

— Мы обыскали все окрестности лагеря! Его нигде нет!

— Еще раз обыщите!

Масу покрутил головой.

— Зови, как ее, Эмилию! Волшебницу! Пусть колдует — может магия поможет!

Зашли в палатку Алексея, обыскали и ее заодно. Может быть, есть записка или еще что-то способное указать на причину исчезновения Алексея. Только вот… раскрыт сундук. Подошел. Карты — на месте. Документы — на месте. А денег — нет. Затем всмотрелся внимательнее. Нет. На дне остался ряд плотно уложенных мешочков. Не забрал? Почему? Или не он, а другие взяли? Так почему не все? Оглянулся на стоящих за его спиной гномов. Дарин, Двалин и еще несколько гномов, стоящих за их спинами. Неожиданно вспыхнувшее чувство утраты заставило его потерять самообладание и закричать:

— Чего стоите, как истуканы?! Ищите!

— Уже ищут!

— И что? Много нашли?! — сдерживать себя приходилось все труднее и труднее. — Куда он мог исчезнуть?! Это же верзила под два метра ростом!

Откинув полог, вошла недовольная волшебница, с припухшими от сна глазами. Узнав в чем дело, что-то тихонько пробормотала, а затем принялась водить своим жезлом.

Тут в палатку вбежал гном. Запыхавшийся, с вытаращенными глазами, он мало походил на степенного кузнеца из рода Каменных лбов.

— Нашли следы отряда гоблинов! Они ведут на запад!

— Так его эти двое похители?!

Гном сначала окинул Масумото гневным взглядом, а затем сказал, словно отчеканил:

— Посланник бога Ура сам ушел! Своими ногами!

— Ни фига не понимаю! — это уже был подошедший только что Сима. — Куда Леха ушел?!

Масумото развел в растерянности руками:

— Сам ничего не понимаю!

— Тогда покажи мне того, кто все понимает и мне объяснит! Дарин, может, ты знаешь, в чем дело?!

Тот многозначительно посмотрел на полуодетого Симу и столь же многозначительно промолчал. Масумото, не выдержав, подошел к Дарину:

— Говори! Правда, то, что думаешь или знаешь, или это ложь, но я все равно хочу это знать!

Тот несколько раз погладил бороду рукой, что говорило о его большом волнении, а затем сказал:

— Мы думаем, что он вернулся.

Масумото хотел что-то сказать, а затем махнул рукой и выбежал из палатки. Сима растерянно крутанулся к выходу, шагнул вслед японцу, но потом резко развернулся и закричал на гномов:

— Отвечайте, коротышки бородатые: куда Леха ушел?!

Теперь ответил Двалин:

— Посланник бога Ура выполнил свою священную миссию и ушел!

Сима с минуту переваривал полученную новость, а затем растерянно сказал:

— Что вы за чушь несете, почтеннейшие! Его похитили, а может уже….

Затем точно так же как Масутомото, с отчаянием махнул рукой и выбежал из палатки. Тем временем практичный японец, подняв на ноги лесовиков, организовал погоню на оставшихся после имперской конницы рогачах. Он верно рассудил. Во-первых, лесовики сами по себе хорошие следопыты и никто лучше них не сможет проследить след, а во-вторых, они намного лучшие всадники, чем коротышки. Через час восемь всадников исчезли в сумерках. Погоня вернулись, когда солнце уже перевалило за полдень. Лесовики потеряли след через три часа. Около двух часов потратили на его поиски, после чего вернулись. Гномы, узнав эту новость, стали многозначительно шевелить густыми бровями и переглядываться между собой. Вера в священную миссию посланника бога Ура, похоже, еще больше окрепла в их сердцах.

Делать было нечего и на следующий день гномы и люди свернули лагерь. К Семи Камням подступиться было невозможно, на все призывы и крики жители отвечали стрелами и камнями, поэтому на общем совете было решено возвращатся к реке.

Гномам пока было объявлено, что вождь ушел с важным заданием и скоро вернется. Поэтому теперь его друзья и соратники будут временно вместо него. От послушных коротышек возражений не последовало.

Случилось это около месяца назад. За это время много чего произошло. С самого начала возникли трения с ближайшими соратниками. Килон, сильный, жесткий и неукротимый человек, как только узнал, что Алексей пропал, тут же предложил себя в лидеры. На собрании он заявил, что имеет немалый авторитет среди местного населения, а поэтому ему будет проще наладить отношения с маркграфом и другими влиятельными авторитетами Лесной Марки. На что ему были показаны запертые ворота Семи Камней. После долгих споров решили поставить вопрос на всеобщее голосование. Для местного населения это было внове, но поняли все быстро, так что результаты не заставили себя долго ждать. Гномы, все как один, заявили, что принимают над собой власть только ближайших соратников посланника бога Ура, Масумото и Симы, а лесовики, осевшие в городке, отдали за Килона… только треть голосов. Вожак сильно обиделся, но потом пришел в норму и полностью переключился на пиратские рейды. Легионы Эвдиклита, конечно, оставили много чего полезного, включая провиант и деньги, но соратники решили не починать на лаврах, а продолжить святое дело. Принципы святого дела очень точно сформулировал неугомонный Сима — если у много отнять немножко — это не воровство, а просто дележка. Вот и выдали Килону и его ватаге боевую галеру и разрешили шерстить проплывающих мимо имперских купцов.

Не успели разобраться с одним, как Эгилон Неистовый стал мутить воду. Когда он узнал, что коротышки, выученные Масумото, разбили два легиона, каторжнин тут же стал вести речи о крестовом походе на Империю. Дескать, поднимем всех угнетенных, обучим их, и пойдем войной на ненавистного Эссуниона. Понимания среди большинства жителей поселка он не нашел, но нервы потрепал двум друзьям прилично.

Тем временем лагерь постепенно превращался в небольшой городок, обрастая домами, складами, производственными помещениями. К ним относились три кузницы и свечной заводик. Появились конюшни и даже скотный двор. Так что продовольственный вопрос был вчерне решен.

Спустя еще неделю, в поселок явилось около шестидесяти человек. Это были беженцы из сожженной дотла деревни, которая отказалась платить налог одной из местных банд. Они же принесли новости о том, что случилось с легионами, отправившимися к Гниловражье. Оказывается там их поджидали объединенные отряды людей и эльфов, которые начали форменную партизанскую войну — нападения на фуражиров, обозы, ночные обстрелы… В войсках начался голод, легионеры стали роптать и командующий имперскими войсками от греха подальше увел свою армию на правый, родной берег Бурунгеи. Лесная Марка отбила первый натиск Империи.

Местную банду пришлось разыскать и устроить показательную порку. На следующее утро после возвращения разведчиков, в поход вышел полк Дарина и около сотни лесовиков — лучников во главе с Масумото. Скауты, посланные вперед, сумели узнать точное расположение деревни, где находилась бандитская база, после чего она была взята в кольцо. Бой, а вернее избиение продолжался около часа, разбойники сопротивлялись ожесточенно, но не смогли ничего противопоставить фаланге гномов и были разбиты. Пленных решели не брать. Вместе с продовольствием и товарами, захваченными у бандитов, Масумото привел с десяток людей, которые томились в плену у бандитов в ожидании выкупа. Те сначала думали, что попали, как говориться "из огня да в полымя", но когда узнали, что свободны как ветер, вечером того же дня в домик — штаб явились трое купцов.

Пришли они с предложением, после того как потолковали с жителями городка.

— Мы купцы, а значит люди торговые и ищущие во все выгоду. Именно поэтому мы пришли к вам с деловым предложением.

Сима тут же отреагировал:

— Мы сами деловые люди. Только здесь недавно и еще не успели развернуться! Поэтому слушаем вас весьма внимательно!

Купцы, до этого державшиеся насторожено, при этих словах слегка расслабились, потом переглянулись между собой, тем самым, предоставив слово купцу из Тиры, очевидно выбранного ими для ведения переговоров.

— Нам очень интересен ряд товаров, которые дает Лесная Марка. Древесина, уголь, меха, животный жир, мед, воск, ягоды! Все это нам нужно и можем дать за это хорошую цену. Но ехать в этот бандитский край — себе дороже оборачивается! Здесь нет никакого уважения к почтенным людям! А честность?! Похоже, о ней здесь никогда не слышали! Как можно заключать договора с людьми, которые вместо обещанного товара, объявляют тебя пленником и требуют выкуп!

— Да-да! Как я вас понимаю! — поддакнул им сочувственно Сима. — Совсем дикий край!

— Всему должна быть мера!

— Согласен. Так что вы хотите предложить нам, почтеннейшие купцы? — поинтересовался дальний потомок Симона Могилевича.

— Нам хотелось бы иметь… скажем, так… оплот на этой земле. Место, где мы могли бы остановиться и вести торг, не опасаясь наутро оказаться в грязной и холодной камере, избитыми и ограбленными. Навроде имперских факторий на берегах Бурунгеи.

— Хорошая идея, — согласился с ним Сима, — только как она будет выглядеть в практическом исполнении.

— Мы тут подумали и решили предложить вам стать нашими… закупщиками. То есть вы от нашего имени будете ездить по селениям и закупать для нас товары. Деньги мы вам на это дадим. За ваш труд вы будете получать приличный процент, к тому же мы обязуемся привозить вам то, что вам нужно и необходимо для жизни в этой лесной стране. Продавать будем недорого, только чтобы оправдать дорогу. И еще. Вы могли бы на своей территории организовывать ярмарку. Где-нибудь раз в три месяца. От вас потребуется обеспечить торговые площади и надежную охрану. Представляете, сколько народа будет сюда, к вам, съезжаться?! Уйма! Построите торговые точки, пару гостиниц, два-три трактира! Деньги сами рекой потекут! Так как, подумаете над нашим предложением?!

— Подумаем! — почти в один голос заявили японец и Сима.

Купцы уехали, и гномы начали строиться. Много работали, мало ели, но городок рос как на дрожжах и вырос по площади почти в два раза. Теперь его центр украшала большая площадь с торговыми рядами. Вдоль высокого частокола выросло шесть вместительных складов, а у Западных ворот поднялась трехэтажная гостиница на четыре десятка мест. Рядом с ней притулился кабачок под названием "Три поросенка". Этим экзотическим названием для этих мест он был обязан Симе. Частокол и ров представляли собой ближние оборонительные сооружения, а дальние подступы к городку закрывали четыре сторожевых поста с трехметровыми вышками. За это время дважды пришлось отбиваться от нападения крупных банд, но благодаря хорошо поставленной разведке, они не стали неприятным сюрпризом для жителей городка. Не успевали бандиты, получив по зубам, отступить от стен, как им буквально на плечи садились гномьи полки и гнали до тех пор, пока разбойничьи шайки не прятались в самой глубине лесов. О третьем нападении сообщение пришло за сутки, поэтому Масумото сумел хорошо приготовиться. Он организовал засаду по всем правилам военного искусства, после чего триста бандитов были взяты в клещи и почти поголовно уничтожены. Смогли избежать смерти только десяток головорезов. После этого им прекратили досаждать и последние два месяца городок жил тихо и спокойно. Месяц назад произошло одно событие, которое наполнило радостью сердце Масумото. Килон в одном из своих пиратских рейдов неожиданно наткнулся на невольничий караван. Обычно он старался не сталкиваться с вооруженными судами, предпочитая более легкую задачу, но тут вступил в бой и в результате отбил три баржи с коротышками. Так Масумото получил пополнение в сто тридцать гномов.

Сейчас, стоя на пороге своего дома, у Симы в голове словно скоростной поезд проносились воспоминания о прошлом: фешенебельный Лондон, паб Холостяк, Стоунхендж… Неужели все это было со мной — думал Бронштейн.

"Эх, Леха, Леха. Куда же ты пропал? Все, хватит. Живем сегодняшним днем".

Чтобы быстрее отвлечься от печальных мыслей, он оглянулся по сторонам. Толпы шумливого и веселого народа прокатывались волнами через городок. Как на Западных, так и на Восточных воротах ежечасно случались заторы и тогда воздух оглашали сердитые окрики и ругань. Шла вторая неделя их первой ярмарки. Никто не ожидал такого наплыва народа, поэтому того, что они приготовили для гостей, катастрофически не хватало. Ни складских помещений, ни лавок, ни мест в гостинице. За места в гостинице платили бешеные деньги, а сами номера были расписаны на неделю вперед. Кабачок так просто трещал от наплыва посетителей, поэтому оборотистый Сима сделал еще две выездные точки, но и они были каплей в море для громадного количества желающих промочить горло в конце торгового дня. Часть рынка была вынесена за черту частокола. И большую часть дня, под усиленным караулом коротышек, торговали прямо с возов. Ближе к вечеру, торговля сворачивалась, возы подгоняли насколько можно ближе друг к другу и всю ночь их обходили усиленные наряды коротышек.

Масумото снова посмотрел на зевающего во весь рот Симу. Тот, наконец, нашел себе настоящее дело. Переговоры, договора, сделки, проценты — стало его вторым "я".

— Ну, как ты прочухался?

— Не совсем. Но скоро буду. А ты чего пришел?

— Уже забыл?

— А что я должен помнить?! — уже с вызовом спросил японца Сима.

— Через час совещание с купцами! Вроде, как я слышал краем уха, собираются говорить с нами о прокладке нормальных дорог и их охране.

— А луну с неба они не хотят?!

— Согласен, работы много, но если мы застряли здесь надолго, то нам надо работать на будущее, а не жить сегодняшним днем.

* * *

Удавка неприятно стягивала шею и вообще создавала сильный психологический дискомфорт. Впервые за все время своего пребывания в этом мире я чувствовал угрозу жизни. Никакая сверхпрочная кожа не спасет от удушения. Пришлось тихонько поинтересоваться у нашего "штатного" мага причинами подобной жестокости.

Оказалось, что близкой дружбы между племенами гоблинов не наблюдается. Военных действий они друг против друга не разворачивают — какие уж тут армии в местных болотах, а вот мелкую подлость сделать — всегда готовы! И теперь наш отряд, очевидно, пересекал территорию чужого племени, с которым захватившие нас гоблины были видно в больших неладах. После еще одного тяжелого перехода, наши охранники, наконец, скомандывали привал. Мы перекусили холодным жареным мясом и стали устраиваться спать. Не успел я растянуться на мягкой траве, как меня сморил сон.

Проснулся я, как мне сначала показалось, от странного шума, хотя посторонних звуков в джунглях хватало. А может, это было проявлением интуиции, но как бы то ни было, я открыл глаза. Небо только начало светлеть. Я уже собрался плюнуть и еще поспать, как сзади раздался вопль, заставивший меня тут же сесть. Остальные пленники, вскочили на ноги, дико оглядываясь по сторонам, за что и поплатились. Эльф получил стрелу в плечо, а через мгновение в бедро и с тихим стоном осел на землю. В спину торговому представителю так же попала стрела, швырнувшая его на землю. Маг и наемник бросились на землю. А вокруг нас уже разворачивалось самое настоящее сражение. Сначала я ничего не мог понять: кто нападает, а кто защищается. Но постепенно вычислил, что нападающие гоблины, скорее всего, больше в синем диапозоне, чем наши зеленые охранники. Была ли это боевая окраска или они действительно отличались по цвету кожи, я обдумывал пару секунд, а затем стал думать о побеге, так как другого подходящего случая может и не быть. Сначала перевес был на стороне "синих", но в какой-то момент молодой шаман сумел, наконец, воспользоваться своими магическими способностями и в противника полетели водяные стрелы. Были ли они такими на самом деле, я не знал, но блестящие струйки воды отлично поражали "синих". Те уже начали отходить, отступив к краю поляны, на которой мы расположились. В траве лежало уже не менее десятка гоблинов. Шестеро наших охранников и четверо "синих". Как только схватка переместилась в сторону, и большинство зеленых гоблинов повернулось к нам спиной — я понял: момент наступил! Не подымаясь в полный рост, я скользнул в сторону ближайших кустов. Под ногами у меня оказался труп охранника и подхватив, копье, я метнул его из-за всех сил в спину шаману. Получай фашист гранату. Гоблин крутанулся на месте, закричал от боли и тут же "синие" воспользовались шансом и начали давить "зеленых".

У меня над головой просвистело пара стрел, но я уже был вне пределов видимости, ломясь сквозь заросли, как кабан. Неожиданно у меня за спиной раздался треск, а потом крик боли. Сделав шаг в сторону, я прилег и затаился. Треск кустов не прекращался. Пока я был в раздумье: бежать или дать отпор, из кустов высунулась голова мага, а еще через пару секунд шатаясь выскочил наемник. Он сильно хромал и стонал сквозь зубы. Секунду мы все смотрели друг на друга, а потом продолжили наше бегство. Но бежать долго нам не пришлось. В какой-то момент мы оказались по колено в воде. Что это было окраиной острова или началом какого-нибудь болота, ни я, ни мои компаньены, не могли сказать. К тому же из близлежащего тростника послышалось шипение, что тут же изменило наш маршрут. Мы взяли левее, но опять же бежать пришлось не долго — широкая промоина, полная темной воды, преградила нам путь. К тому же, как оказалось, мы потеряли ориентировку. Если раньше убегали от шума схватки, то теперь никаких звуков сражения не было слышно. Что делать дальше, я не знал, как и не знал куда идти. Наемник со стоном вытащил стрелу и стал бинтовать ногу обрывками рубашки. Минут десять мы сидели, пока не послышался легкий шелест раздвигаемого кустарника. Зверь или погоня?! Эта мысль возникла, наверно, одновременно у каждого из нас. Зверь — это полбеды, а вот погоня… Я сделал знак, и все легли на траву. Затем я как можно тише пополз в сторону приближающегося к нам шума.

Почему я так сделал? Наверно потому что я уже устал бояться, убегать и прятаться. Только и делаю, что пускаюсь на утек. Сначала из Храма Спящего бога, потом из каменоломен, теперь вот от гоблинов. Хватит! Пора принять бой. Только я подполз к кустарнику, как из него высунулась противная зеленая морда. С каким наслаждением я засветил по ней. От моего мощного апперкота гоблина буквально подняло в воздух и откинуло назад на полтора, два метра. Раздался хруст позвонков. Я сразу вскочил на ноги и бросился в бой. Гоблины, семь особей, шли цепочкой, друг за другом, и когда на них неожиданно напал здоровенный гигант, выросший перед ними словно из-под земли, растерялись и остолбенели на несколько мгновений. Фатальных мгновений. Пары секунд мне хватило, чтобы дважды опустить свой кулак на черепа двух близстоящих воинов, которые тут же рухнули, не издав не звука. Остальные вскинули луки и дали залп. Это стало их второй ошибкой. Стрелы отскачили от моей кожи, один прыжок и еще двое гоблинов, корчатся на земле. Остальные, наконец, сообразив, что их стрелы не причиняют мне вреда, попытались броситься бежать, но было уже поздно. Бросок через бедро с притопом ноги, еще один прямой проникающий удар, пинок коленом — и у меня не осталось противников. С минуту я еще стоял, прислушиваюсь к местным джунглям, после чего добил раненых и начал обирать мертвых. Котомки с вяленым мясом и местными овощами, желеные ножи, пара копий, несколько луков и колчанов со стрелами — вот и весь небогатый улов.

Уже к вечеру наемнику стало плохо. Хоть мы и пытались всю дорогу по джунгялм подставлять плечо — перевязанная нога опухла, почернела и стала похожа на бревно. Кроме того, пошел нехороший запах. Впрочем, мужчина на боль не жаловался, и голова его была ясной. Когда я присел рядом с ним, чтобы дать напиться, первое что он сказал было:

— Я умираю. Чувствую это, но я не хочу умереть с тяжелым грехом на душе. Странно, почему судьба свела нас вместе именно здесь, но с другой стороны это ее прямой знак.

— О чем вы?

— Я слышал ваш рассказ, тогда на острове. Вы говорили, что не помните о своей жизни до того момента, пока вас не поразили заклятием. Там, на алтаре, в эльфийском лесу. Так вот, я тот человек, который знал вас в той, в вашей той, прежней жизни.

— Боюсь, что у вас жар.

— Нет, я действительно вас знал.

— Хм! И кто же я?

— Вы Эдмон, наследный герцог Зиранский.

— А почему не султан каринский?! Ладно, это я так. Само вырвалось! А ты тогда кто такой?

— Я… Миран. Служил в охране вашего отца.

— Хм! И как же ты, Миран, узнал меня в этом обличье?

— Сначала, когда вы начали рассказывать о себе, я подумал, что мне этот голос хорошо знаком. Потом я всмотрелся в вас и узнал этот профиль лица. Последние сомнения отпали. Голос, черты лица и телосложение — все это говорило о том, что это вы, ваше высочество.

"Зиран? А какой ему смысл сейчас врать? Если это не бред, то… чем черт не шутит! А где этот Зиран, интересно, находится?".

Тут неожиданно в наш разговор вмешался маг:

— Я кое-что слышал об этой истории с пропавшим наследником. Так, правда, вскользь.

— А где этот Зиран находиться? Кстати не хотите тоже представиться?

— Ну что ж, мы с вами уже не один пуд соли съели. Думаю вам можно доверять — я Эстэбан. Что касается Зирана — это государство-вассал Дориана, находится на правом берегу Верингеи к северу от эльфийского леса. Наш Император уже трижды пытался завоевать Зиран и все три раза неудачно. Герцогство при последнем сражении, не без помощи Дориана, выставило пять тысяч латников, три тысячи бронированной конницы и тридцать магов уровня мастера и грандмастера, так что все это оказалось большой неожиданностью для шести легионов Эссуниона. Так ты наследник? Очень интересно!

— Мне тоже стало интересно. Миран, расскажи мне все как есть и я обещаю, что бы ты не сдалал, какой бы грех не совершил, я прощу тебя.

— Извольте.

Родился Миран в королевстве Дориан в семье обнищавшего аристократа. Обнищавшего то обнищавшего, но замок свой был, а также пара полей, лесок и даже водяная мельница. Миран был четвертым ребенком в семье и по обычаям королевства не имел права наследовать землю и крепость. А что вы хотите? Майорат. Это такой закон, когда земельные владения не могут быть разделены по наследству и достаются старшему отпрыску. Мудрое правило призвано предотвращать излишнее дробление поместий. Аристократов много, плодятся быстро, а вот государство — не резиновое. Так вот если ты не старший в семье, а младший — вот тебе боевой конь, доспехи, меч, отправляйся самостоятельно устраивать свою судьбу. Участвуй в турнирах, сражениях, авось повезет, и король отметит твою доблесть. Даст надел в управление, посвятит в рыцари. Мирану не повезло. С самого рождения мальчиком он был хилым и болезненным. Понимал это и сам Миран. Когда подошел срок и отец умер, юноша ушел из дома и устроился помощником начальника охраны торгового каравана. Особых боевых навыков от него не требовалось — знай себе прокладывай маршруты мимо разбойничьих банд, да вербуй осведомителей в торговых городах. Миран вошел во вкус дела и скоро купец, на которого он работал, позабыл, что такое криминал и с чем его едят. Ведь, что такое правильная охрана? Это вовсе не закрыть грудью своего нанимателя, а не допустить саму ситуацию, когда надо закрывать грудью. Короче, Миран оказался на своем месте. Талантливый организатор, прогнозист — он очень скоро стал следить за безопасностью высокопоставленных аристократов и чиновников Дориана, подбирал телохранителей, осведомителей, разыскивал в графствах и баронствах бунтовщиков, имперских шпионов. Венцом карьеры Мирана оказалось приглашение на службу к герцогу Зирана. Прибыв в столицу Иризиан, он быстро вошел в курс дела, познакомился с престарелым герцогом и его двумя сыновьями. Старший Эдмон — уже служил своему отцу, возглавляя гвардию Зирана, младший пошел по духовной стезе и стал жрецом бога войны Диплона.

Миран начал задыхаться и я еще дал ему напиться воды из свернутого кульком листа какой-то местной разновидности лопуха. Пока он пил, в голове тем временем закрутились мысли:

— Вот тебе бабушка и Юрьев день. Оказывается, у меня есть братец младший. А что с родителями?

— А что с моими родителями? — повторил я свою мысль вслух.

— Ваша мать умерла при рождении младшего сына. А ваш отец, герцог, Брандер Второй, все так же правит, правда, он так больше и не женился.

Наступило молчание, я ждал продолжения рассказа, а Миран молчал.

— Чего молчишь? Говори все, как есть!

Оказалось, что год назад старый герцог составил очень выгодную партию своему старшему сыну, то есть мне. Ни много ни мало, Брандер договорился о браке Эдмона с младшей дочерью короля Дориана Люсией. Эти узы навсегда должны были закрепить союз между маленьким герцегством и большим, богатым соседом. Свадьбу планировалось сыграть летом и за месяц до торжества, кортеж с шестнадцатилетней невестой была отправлен в Зиран из столицы Дориана Синдры. Сопровождал принцессу целый полк охраны, а на полпути Люсию должен был встретить Эдмон со своими гвардейцами. Однако что-то пошло не так, на кортеж было совершено нападение, кто-то сжег латных всадников Дориана — остались только оплавленные панцири, да обгоревшие кости. Магов сопровождения тоже развеяли по ветру. Одним словом, принцессу похитили. Эдмон, то есть я, вместе с Мираном прибыли уже на пепелище. Многочисленные трупы, горелые проплешины травы, сломыенные рукотворным ураганом деревья — вот что осталось от кортежа. Эдмон, разумеется, поклялся отыскать Люсию и смыть пятно с родовой чести — трегедия то произошла уже на землиях Зирана. Вообще наследник герцега взял на себя обет вернутся домой только с невестой.

— Ну чего опять замолчал?! Говори!

Ответом мне было молчание. Я тронул его за плечо. Голова Мирана качнулась в бок и замерла. Он умер.

— УУУ! — взывл я — Самого главного не сказал!

Ни маг, ни я никогда раньше не путешествовали по болотам, поэтому для нас пробираться по сдешней трясине было как пройти семь круго ада, описанных у Данте. Относительно ровные места с густым кустарником и пусть мелкими, но более или менее, похожими на деревья растениями, могли неожиданно смениться топями, где в черно-коричневой жиже торчали кочки, покрытые странной травой, больше похожей на земные водоросли. Обходя эти места, мы нередко натыкались на небольшие пруды со стоячей черной водой и только кое-где местами затянутой зеленой ряской. Дважды более наблюдательный Эстэбан обращал мое внимание, как из их черной глубины поднимались цепочки пузырей, лопающие на поверхности. Мне, как и магу, казалось, что это не просто выделение болотных газов, а там, в глубине этой зловонной ямы сидит чудовище, которое только и ждет, когда к краю бочага подойдет кто-нибудь неосторожный. Поэтому мы, не сговариваясь, старались обходить эти черные колодцы как можно дальше. Пришлось обзавестись и длинными палками — шестами, которыми мы старались прощупывать дно топких мест. Слава спящему богу поняли, что там, где растут растения, похожие на деревья — там можно идти более-менее спокойно. Постепенно мы даже выработали шаг. Ногу ставили всей ступней на середину кочки, а затем плавно, без рывков, переносили тело. В некоторых местах помимо болотистой, труднопроходимой почвы стоял мерзкий и отвратительный запах, словно рядом сдохло что-то очень большое.

Увы, тело Мирана пришлось бросить непохороненным — в такой земле, наполненной водной невозможно вырать могилу, а разжигать погребальный костер — это верный способ навести на себя гоблинов.

Я мог бы продолжать путь дальше, но маг уже не мог идти. И не только идти, он даже стоять не мог — его шатало от усталости. В пяти метрах росло дерево, по виду оно выглядело довольно привлекательным. Светло-серый ствол и светло-зеленые кожистые листья смотрелись среди всей этой болотной зелени нарядно и привлекательно, к тому же мы уже видели парочку таких деревьев по пути. Подойдя, потыкали в ствол палками на предмет внезапно появляющихся зубов, но так и ничего не дождавшись, мы разбили наш скромный лагерь под кроной этого необычного дерева. Немного перекусив, решили подремать. По очереди. Сначала Эстэбан бдит, потом наступает моя смена.

Заснул я моментально. И вдруг оказался сидящим у пруда, где в ярко-синей воде ко мне плывет желтая пушистая уточка, а за ней выводок утят. Стрекоза висит над водой, быстро — быстро перебирая прозрачными крылышками, рядом камыши, под порывом ветерка, качают головками. Все как в жизни, но почему уточка такая же желтая, как и ее утята?!

Почему желтая?! Неправильно! Наверно я во сне уже потряс головой, выказывая свое несогласие с нарисованной картинкой, как вдруг почувствовал, что кто-то мешает мне, пытаясь удержать мою голову. Подобная наглость заставила меня, пусть с трудом, но разлепить глаза. И тут мне снова показалось, что я нахожусь во сне. Я находился в ярко-зеленом шалаше. В нем стоял странный сладковатый запах, который будил во мне умиротворение. Может, еще соснуть часок-другой? Ну, и что, что я внутри какого-то дерева, зато тут нет места волнениям и боли. Мои глаза начали смыкаться и тут со всех сторон шалаша ко мне потекли, скользя по крупным мясистым листьям отвратительные пасти на очень длинных гибких шеях-ветках. Совсем как змеи, только без глаз и кончиков хвостов. Одна пасть вцепилась в ногу, другая вбок, а за ними уже рвались все новые и новые… Но при всей своей скорости они опоздали. Я живым ядром вылетел из этого шалаша и тут же откатился в сторону, сдирая с себя хищные ветки. Я успел сделать только несколько глотков свежего воздуха, как понял, что мага нет, а вместо него — еще один зеленый шалаш. Медлить я не стал. Подскочив к этому домику из листиев, я в несколько взмахов рук и ударов превратил его в лохматое и безобразное одеяло. Вот показалось и тело мага. И ему, очевидно, не повезло — эх, если бы я чуть раньше очнулся. Пасти успели отгрызть половину лица Эстэбана, все пальцы на ногах и руках. Сделать уже ничего было нельзя и я лишь вытащил тело мага наружу. Погиб последний пленник из нашей компании — остался я один. И тут, видимо желая меня окончательно доконать, со всех сторон раздался звуки барабанов. Бум-бум-бум — и справа и слева от меня загремели чьи-то там-тамы, будто сигнализируя друг другу, где я нахожусь. Нет сомнений, что гоблины развернули на меня большую облаву. И с ними идут безжалостные шаманы — в такт биению барабанов запульсировала моя удавка, от которой мне так и не удалось избавиться. Это, пожалуй, конец. Конец истории Леши Попова в этом странном мире.

На самом деле это конец первой книги.