— Не это ли ищешь?!

Позади меня раздался строгий голос с лёгким прибалтийским акцентом. Я развернулся и мне в глаза ударила полоска света из-за открытой створки гаражных ворот. Сердце «стремительным домкратом» рухнуло в пятки. Я заметался. Сначала кинулся к лестнице, что вела на чердак. Потом рванул обратно. Но выход перегораживал Веверс. И в правой руке у него был мой айфон. Латыш смотрел на меня с веселым изумлением. Я еще раз дернулся и застыл соляным столбом. Номер два в советском КГБ нашел мой гаджет из будущего. На котором под крышкой фигурирует и год, и страна производитель. Разблокировать он, его конечно, не смог — для этого нужны отпечатки пальцев, но мои дела — швах. А также вах и ах…

— Ну что молчишь? — Веверс прикрыл створку ворот, подошел вплотную

Мне все еще ничего не приходило в голову. Признаться? Стану навсегда невыездной с постоянным местом жительства в комнате обитой мягкой тканью. И никакие прежние заслуги роли не играют, когда на кону стоит безопасность государства. Соврать? Веверс не поверит. Да и глава ПГУ наверняка проверил уже айфон на предмет маркировки. На китайской батарее все написано простым английским языком. Надо бить. Сильно, в подбородок. Крюком. У меня это самый сильный удар, любого мужика в нокаут отправит. Главное попасть в самой кончик подбородка. И рвать когти. Благо Веверс пришел один, без группы захвата.

— Даже не думай — покачал головой генерал — Я в Корее восемь лет занимался тхэквондо

Да он меня просто читает. Словно открытую книгу.

— Так и думал, что с тобой что-то нечисто — покачал головой Веверс — С того самого момента, когда увидел Альдону на больничной койке. Чтобы четырнадцатилетний пацан уложил мастера по восточным единоборствам? Дочка не только тхэквондо занималась, но и хапкидо.

Зубы заговаривает. Нет, надо бить. А там будь что будет.

— На вот это посмотри — Веверс вынул левую руку из кармана, в которой была… граната. РГД5. С выдернутой чекой. Вот почему он такой смелый. Не из-за тхэквондо. Отпустит рычаг и мы в небесной канцелярии. Даже из гаража выбежать не успеем.

— Две тысячи пятнадцатый год, значит — усмехнулся генерал — Ну и как там? Коммунизм построили?

Ага, два раза построили. Окончательно побороли частную собственность, деньги и хищническую сущность человеческой природы. Высадились на Луну и выращиваем яблоки на Марсе. Да если я ему сейчас все вывалю — он хоть и железный товарищ с Лубянки — но гранатку то может и выронить.

— Имант Янович — я прокаркал хриплым голосом — Вы бы чеку для начала вставили

— Значит, не построили — вздохнул генерал — Собирайся, поехали. Поживешь пока в одном особом санатории. Потом с тобой решим

— Ни за что — я сделал шаг назад и прижался к стене

— Я тебя не о чем и не спрашиваю — Веверс кивнул на несколько хозяйственных сумок, что лежали в углу — Давай, сгребай туда все свои сокровища из тайника. И за Вальтер можешь не хвататься. Я вынул из него обойму.

— А почему тогда не забрали все? — поинтересовался я

— И хранить такие суммы денег, слитки золота у себя дома? Или прикажешь в рабочий сейф положить?

Я тихонько перевел дыхание. Он один. Никому ничего не сообщил. Иначе бы оприходовали по акту, а меня в позе пьющего оленя группа захвата вела в наручниках в машину.

— Имант Янович, я конечно, сделаю как вы прикажите, но давайте обсудим условия. Как раньше говорили кондиции.

— Путешественник во времени решил мне ставить условия?

— Решил.

— Рассказывай. Все с самого начала — Веверс присел на верстак — А я уже потом решу, принимать твои условия или нет.

— Хорошо — я опустился прямо на пол, перевел дыхание — Уснул в своем времени, проснулся 78-м году. В собственном молодом теле.

— Значит никаких машин времени?

— Нет. Физики в моей реальности даже близко к такому не приблизились.

— Необъяснимое событие, понятно. А это? — генерал повертел в руке айфон — Тоже попало вместе с тобой?

Было видно, что он не верит ни одному моему слову.

— Тоже. Просто уснул в наушниках — я повесил голову, понимаю, как дешево это все звучит. Сам бы не поверил.

— Ну вот что, друг мой ситный. Это государственный вопрос, решать будут с тобой на самом верху

— Да нельзя меня на самый верх! — я ударил кулаком по полу. Боль меня отрезвила — Враги там. Предатели. Развалили страну, продались капиталистам западным. Нет, слышите, нет в следующем столетии такой страны как СССР. И Варшавского блока нет. Коммунизма тоже не случилось. Все пошло прахом. Продано и разграблено.

Я замолчал, зло уставился в застывшее лицо Веверса. На его скулах заиграли желваки.

— И кто же по-твоему главные предатели?

— Андропов и его команда.

— Понятно. Поэтому ты боролся с Юрием Владимировичем и помогал Щелокову.

— Вы тоже приложили к этому руку — я прямо намекнул Веверсу на убийство Громыко. А потом добавил, словно бросаясь в ледяную воду — Я был в туалете, в одной из кабинок, и все видел.

Рука генерала на гранате побелела.

— А младший Середа?

— Моих рук дело — я повесил голову — Я убил Вериного насильника

— Детский сад. Штаны на лямках — прокомментировал мои слова Веверс и задумался. Вот просто вижу, как в его голове крутятся шестеренки

— Значит, ты утверждаешь, что прибыл сюда самостоятельно. За тобой не стоит никакая страна в будущем, секретная организация? И ты предлагаешь мне в это поверить??

Веверс покрутил перед моим носом айфоном. Мнда… Генерал — волк травленный. В такое простое объяснение он не поверит. Весь его жизненный опыт вопит о том, что такого быть не может.

— Кстати, что это за прибор?

— Компьютер. И телефон. И диктофон с плейером. А еще фотоаппарат и видеомагнитофон.

— Все в одном маленьком корпусе??

— Да.

Мы помолчали. Я разглядывал щеголеватые лаковые ботинки Веверса, а он мой айфон.

— Как вы меня смогли вычислить? — наконец, поинтересовался я

— Вокруг тебя было много странностей — пожал плечами генерал — И слишком часто ты выходишь сухим из воды. Мои люди проследили за тобой, доложили о том, что в гараже оборудован тайник. Попросили санкцию на обыск.

— И вы сами тут покопались — закончил я за Веверса

— Вычисляешь, кто еще может знать? — хмыкнул латыш — Пока знаю только я. Но один принять решение на твой счет не могу. Собирайся, поехали.

— Опять?? — я как ужаленный вскочил на ноги

— Поедем к правильным людям — Веверс отложил на верстак айфон, вытащил из кармана чеку и вставил ее в гранату.

— Да не трясись ты! — генерал презрительно на меня покосился — Песни значит не твои?

Я помотал головой. После чего красный как рак начал медленно сгребать все ценности в сумки. Получилось много. Но все влезло. Сумки я собственноручно оттащил в багажник Волги генерала. Погрузил. Залез на заднее сидение, уставился вдаль. На дворе весна. 4-е мая 1979 года. Сегодня похоронили Брежнева и по плану я должен был ехать на поминки. А теперь вполне возможно поминки справят по мне. И никакие тесные связи с Романовым и Щелоковым, не говоря уж о Чурбанове меня не спасут. Дружба — дружбой, а табачок — врозь. На кону судьба страны и мира. Выпотрошат и устроят автомобильную аварию. «Весь советский народ скорбит о постигшей нас утрате…».

Веверс сел за руль, газанул. Я смотрю за окно и вижу расцветающую природу. На газонах зеленеет молодая трава, поют птички. Весна в самом разгаре. Хочется петь, радоваться жизни, гулять с девушками. А не ехать незнамо куда с генералом КГБ.

— Имант Янович — я решился на еще одну попытку — А нельзя ли….

— Помолчи! — Веверс сделал знак рукой, что нас могут слушать. Я заткнулся. Лишь посмотрел на генерала в профиль. У того на лице шла явна какая-то внутренняя борьба. Интересно, а куда он дел айфон? В кармане пиджака?

Тем временем, мы по Новому Арбату повернули на улицу Фрунзе и выехали к Кремлю. В Спасскую башню заезжать не стали, припарковались рядом. Подскочившему майору Веверс показал удостоверение и приказал выставить рядом с Волгой охрану. Понятно, не хочет чтобы досматривали багажник. И ценности без присмотра оставлять не желает.

Красная Площадь была уже пуста — только возле Кремлевской стены, где похоронили Брежнева, еще толпился народ. Через репродукторы играла траурная музыка. Небыстрым шагом мы вошли в Кремль и направились к зданию Совнаркома. Интересно, латыш с гранатой идет или оставил в машине?

— Значит, победил капитализм — сам себе сказал Веверс — Благодаря предателям

— Предатели — дело третье — возразил я — Союз не туда пошел. Ввязался в войну в Афганистане. Знаете, как называют эту страну? Кладбище империй. Потом случился взрыв на Чернобыльской АЭС, землетрясение в Армении… Огромные расходы, человеческие трагедии, грызня и бунты на национальных окраинах. СССР возглавил к этому времени Горбачев. Недалекий интриган, слабый лидер. Писали, что в его окружении — Яковлев и прочие были шпионами ЦРУ.

— Вот как далеко руки у них залезли — покачал головой Веверс

— Современной разведке сейчас важны не столько шпионы, сколько агенты влияния в чужих правительствах. Которые явно или неявно проводят нужную политику в ущерб собственной стране.

— А я то голову себе сломал насчет Магнуса — хмыкнул генерал — Выскочил как черт из табакерки, а ты вокруг него вьюном вьешься. Теперь понятно… Почему сразу не пришел в Комитет я понимаю. Андропов. Но почему потом мне все не рассказал?

— Да привык уже все в одиночку — пожал плечами я — Так проще и надежнее. Знают двое — знает…

Тут я осекся, а генерал невесело рассмеялся.

— Потом вы начали ухаживать за моей мамой — кинул пробный шар я — А мне нравится ваша Альдона. И вот представьте. Прихожу я к вам, кладу айфон на стол

— Что за айфон?

— Так называется устройство, которое вы нашли в гараже

Мы шли по пустым кремлевским аллеям и я просто наслаждался пробуждающейся природой. Когда я теперь увижу зеленую листву? И увижу ли ее вообще?

— Про мать специально ввернул? — поинтересовался Веверс — Думаешь, наши отношения меня остановят?

— А у вас уже дошло до отношений? — я живо повернулся к генералу

— Не меняй тему

— Надеюсь даже не на маму или вашу дочь, на ваше благоразумие. Теперь вы все знаете. Нет никакой необходимости передавать информацию дальше. В Политбюро остались скрытые враги. Мои знания будущего утекут на Запад. Который еще с большим рвением примется нас рвать, пытаясь добраться до меня и айфона

— То есть ты предлагаешь мне изменить присяге и стать предателем. Как те, что развалили нашу страну?

Веверс остановился и встал ко мне лицом к лицу. Позади нас, вдалеке шел чеканя шаг кремлевский караул. К Мавзолею идут.

— Я предлагаю бороться вместе. Если нужно кого-то посвятить… В интересах дела. Например, товарища Пельше. Или Романова…

— Это не тебе решать — Веверс задумался.

— Ладно, я ничего не решил. Пока пошли к Пельше. Обсудим все — генерал махнул рукой и мы быстрым шагом дошли до бывшего Сенатского дворца. Веверс показал охране удостоверение и что-то шепнул лейтенанту. Досматривать нас не стали. Минуя лифты, мы поднялись на третий этаж. И уже практически дошли до кабинета Пельше, как в коридоре наткнулись на Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Романова. Григория Васильевича. В составе целой свиты. У некоторых до сих пор траурные повязки на рукавах.

— Вы уже в курсе? — хмурый Романов обменялся с нами рукопожатиями

— Не-ет — осторожно произнес Веверс — Что случилось?

— А ПГУ должно! быть в курсе. Первыми — с нажимом произнес Генеральный — Наших боксеров в ФРГ отравили.

Увидев наши вытянувшиеся лица, Романов поправился.

— Не насмерть и только троих. Сильное расстройство желудка, температура, рвота…

— А разве сборная уже в Кельне? — удивился я

— Завтра начинается чемпионат Европы, забыл? — буркнул Веверс — Странно, что немцы пошли на такую провокацию.

— Собирайся — Романов кивнул мне — Киселев прислал телеграмму Павлову, требует срочно тебя. Первый бой послезавтра. Будешь выступать вместо Савченко.

У меня натурально отпадает челюсть от таких новостей.

— Григорий Васильевич! — латыш сразу встал в стойку — Это совершенно исключено! Комитет против выезда Селезнева из страны

— Вы, Имант Янович уже стали говорить за весь Комитет? — ядовито произнес Романов. Свитские недоуменно переглянулись.

— Я все знаю — Романов тяжело вздохнул — Никто не забыл Англии и приключений Вити в Лондоне… Но на кону престиж Родины!

Надо было видеть Веверса. Он совершил над собой просто титаническое усилие. Еще секунда, две и моя тайна была бы раскрыта. Не тут, конечно, при всех. Но в Кельн я бы точно не поехал.

— Готовься! — Романов еще раз пожал нам руки и быстрым шагом пошел дальше по коридору. Мы же постучавшись, вошли в приемную Пельше. Но и тут Веверса ждало разочарование. Его покровителя не было на месте. После похорон Пельше почувствовал себя плохо и его отвезли в Кремлевскую больницу.

— Значит, едем ко мне в Ясенево — подытожил генерал — Надо все обсудить.

— Маме могу позвонить? — осторожно поинтересовался я

— Нет — отрезал генерал — Я ей сам все сообщу.

Я пожал плечами. Особого выбора у меня нет. Можно, конечно, закричать и рвануть по коридору. 9-ка не подчиняется Веверсу, да и не станет генерал «паковать» известного певца Селезнева на глазах Романова и Ко. А гаджет пойди теперь привяжи ко мне — его слово против моего. Но что-то меня остановило. Наверное, я стал фаталистом. Делай что должно и пусть будет, что будет.

--

— Чай, кофе? — Веверс махнул рукой в сторону гостевого столика с креслами и открыл бар, где стояла современная кофемашина и чайник

— Разве это не работа секретаря? Кофе — я сел за стол и осмотрелся. Кабинет начальника ПГУ не поражал воображение. Ну да, большой, с окнами во внутренний двор. Красивые, синие шторы. Мебель из драгоценных пород дерева. Обязательные портреты Ленина и Дзержинского. Современный телевизор с видеомагнитофоном Филипс. Как их интересно, проверили на жучки? Разбирали до последней детали?

— Отучайся от своего барства, товарищ Селезнев — Веверс нажал на кнопку и кофемашина послушно заурчала. Из носика полился черный напиток, с божественным запахом — У секретаря есть дела и поважнее, чем меня обслуживать.

Генерал собственноручно принес две чашки, сахарницу и пакет с молоком. Знаменитый на весь Союз треугольничек-пирамидка. Я добавил сахару, помешал ложкой. Осторожно хлебнул. Просто божественно. Сделал большой глоток. Первая нормальная «еда» за день. Жить можно.

— Чем хорош кофе — Веверс пристально посмотрел на меня — Он горький. Знаешь, кстати, откуда появился обычай чокаться во время застолий?

Я почувствовал, что у меня отнимаются ноги. В голове зашумело, сознание будто раздвоилось

— В Римской империи патриции часто травили друг друга на пирах. И тогда возник обычай сильно чокаться с хозяином дома. Да так, чтобы напиток перелился в чашу человека, с которым ты чокаешься. Такая вот страховка.

— Что со мной? — язык заплетается, появилось туннельное зрение. Лицо Веверса отдалилось, расплылось, но голос оставался четким и понятным.

— Я дал тебе раствор амитала натрия вместе с пентоналом. Вообще, их внутривенно вводят. Но наши комитетские врачи научились синтезировать препараты в ампулах. Хорошо сочетается с кофе, кстати.

— Сыворотка правды? Настоящая? — я почувствовал, как меня «прет». Хотелось говорить, петь, кричать. Я попытался встать, но почему-то не получилось.

— Давай начнем — генерал подвинул ко мне диктофон — Фамилия, имя, отчество. Настоящий год рождения.

Выпотрошил меня Веверс, будь здоров! Допрос длился около трех часов и я рассказал о себе практически все. Разблокировал айфон, научил пользоваться поиском в Гугле и Яндексе. Сдал все пароли и явки — оффшорный фонд, историю с векселями Магнуса… Последние, генерал видел в моей захоронке и похоже история с казино здорово прибавила мне очков в его глазах. Допрос вел твердо, но вежливо. Несколько раз наливал кофе. Но уже без пентонала. Впрочем, и первой дозы мне хватило под завязку. Единственное, что удалось утаить — и я это понял постфактум — рициновую историю. И только потому, что Веверс не спросил про нее прямо.

Ближе к вечеру язык стал заплетаться, я начал кивать головой. Веверс понял мое состояние, вколол мне антидот и вызвал служебную машину. Мы вместе сели в Волгу и поехали домой.

— Сейчас поступим вот как. Я все еще ничего не решил. Но и рисковать нельзя. В твоем доме будут поставлены дополнительные посты охраны из моих людей. Подъезд, соседние квартиры…

Эх, бедный капитан. Теперь его отселят. Хотя он кажется, уехал в рейс.

— Матери ничего не говори. Альдоне тоже. На улицу пока не выходи — я завтра за тобой заеду. Отсыпайся. Мне нужно подумать.

И посоветоваться с Пельше. Сейчас возьмет кассету и помчится в Кремлевку. И решать мою судьбу будет соратник Ленина — один из основателей СССР. Эх, как бы его кондратий не хватил в том месте, где я рассказываю про развал Союза, семибанкирщину, пьяного Ельцина и распиленные на металлолом ракеты Р36М Сатана. Посоветовать что ли Веверсу отвлечь его Айфоном? Пусть глянет на Яндекс-видео кадры 11-го сентября. Самолеты втыкающиеся в американские небоскребы. Это впечатляет. А заодно настраивает на нужный лад. Именно сейчас ЦРУ делает первые шаги по созданию талибана. Збигнев Бжезинский, помощник президента США в начале мая написал первую докладную записку об исламском фундаментализме и той помощи, что тот может принести в деле борьбы с СССР. Именно эта записка ляжет в основу июльской директивы об оказании тайной помощи противникам советского режима в Кабуле. Часики все еще тикают. Хоть СССР уже и не войдет в Афганистан — во время допроса я поставил себе это в заслуги, вместе со Спитаком и запиской по Ирану — но Афганистан может начать входить в СССР. Придут к власти исламисты, а Таджикистан вот он, совсем рядом. Слабое подбрюшье СССР.

— Я бы все-таки хотел обсудить условия — поворачиваюсь к Веверсу перед самой входной дверью нашей квартиры — Думаю, Арвид Янович будет заинтересован в сотрудничестве со мной. Во всех областях.

Поворачиваю ключ, вхожу в квартиру. Из кухни выглядывает мама в переднике. В доме вкусно пахнет выпечкой — она что-то готовит. Увидев в дверях Веверса, мама смущенно краснеет, подходит поздороваться. Генерал галантно пытается поцеловать руку, но та вся в муке. Рука прячется за спину.

— Останешься поужинать, Имант?

Ого, уже по имени и на ты. Далеко у них все зашло.

— Извини, тороплюсь — Веверс разводит руками

— Мама! Я лечу в Кёльн! Сам Григорий Васильевич мне разрешил!

Мама охает, а я смотрю на Веверса. Ну как ты это съешь? Не слишком кисло? Генерал слегка морщится, но терпит. Вот ему еще один вопросик, который надо решать в пожарном режиме с Пельше. Послезавтра начинаются первые бои — времени на раздумья нет.

— И почему я все узнаю последней? — мама складывает руки на груди, хмурится. От былой интимной атмосферы не остается ни следа.

Генерал бочком, бочком, попрощавшись, исчезает из квартиры. А я с шумящей головой и на подгибающихся ногах — пентонал даром не прошел — иду ужинать.

---

— И что ты обо всем этом думаешь? — глава партийного контроля, Арвид Янович Пельше, докуривал десятую по счету сигарету. Врачи несколько раз робко стучались в защищенную комнату, но им никто не спешил открывать дверь.

— Для многоходовой провокации ЦРУ и внедрения агента — пожал плечами генерал — Слишком сложно. Вы же видели айфон. Такой техники нет нигде в мире.

— Эти фильмы… Про распад СССР, ликвидацию Чернобыльской катастрофы — там же реальные люди. Тот же постаревший Горбачев

— Теоретически можно загримировать похоже актера — пожал плечами Веверс — Но все вместе… Клад, песни из будущего, айфон… Нет, объяснение только одно

— Каков стервец — Пельше ударил ладонью по столу. Графин со стаканами жалко звякнул — Втерся в доверие к Щелокову и Брежневу, помог свалить Андропова, теперь вон решил избрать своего президента США… Богом себя вообразил?

— Витя, во время допроса сказал, что еще и в космос хочет слетать. Туристом. Дескать, НПО Энергия уже разрабатывает космическую станцию Мир. И хорошо бы оттуда устроить концерт Красных звезд на весь мир.

— А место Романова он занять не хочет? — Арвид Янович сильно вдавил окурок в пепельницу — Совсем берега парень потерял. Не понимаю, почему ты его сразу не изолировал. В камере на Лубянке он быстро в чувство пришел бы.

— Во-первых, я не уверен, что комендант тюрьмы лоялен. Это человек Цвигуна

— Его еще Андропов ставил

— Вот именно. А Цвигун хоть пока и отстранен от дел — его люди в комитете везде! Селезнев прав. Количество предателей — зашкаливает. Партию пора крепко почистить. Довели страну до развала, пролюбили мечту человечества о справедливости и равенстве.

— А во-вторых? — Пельше вытащил из пачки новую сигарету, прикурил от зажигалки

— Арвид Янович — Веверс подвинул пачку к себе — Вам же врачи запрещают курить!

— А во-вторых?!

— Селезнев публичная персона. Самый известный советский человек в мире. Спроси на Западе, кого вы знаете из СССР — Романова не вспомнят, а Селезнева назовут. Скрыть его арест невозможно. Объяснить задержание подростка — Виктор у нас несовершеннолетний…

— Неужели ты не понимаешь — Пельше невежливо перебил Веверса — На кону дело всей нашей жизни! Сотни таких как Селезнев можно пустить под нож. Вспомни Сталина! В 35-м году он разрешил расстреливать с 12-ти лет! Я поднимал документы. Самому младшему ребёнку из расстрелянных в Бутово, Мише Шамонину, было 13 лет. А знаешь почему? Ради чего все?

Веверс достал из пачки сигарету, быстро прикурил, глубоко затянулся.

— Ради того, чтобы вот этого не было — глава партийного контроля ткнул пальцем в айфон, что лежал рядом с пепельницей — Насколько сократилось население РСФСР за время так называемых реформ? Два миллиона человек? Пять? В том фильме, что ты мне показывал — алкоголизм, наркомания, эмиграция, две чеченских войны…

Оба мужчины курили, пуская дым вверх.

— Есть еще и «в-третьих» — Пельше встал, прошелся вокруг стола — Ты знаешь, что Суслов с Черненко подали в Политбюро документы вернуть Цинева вместе отстраненного Цвигуна на должность председателя КГБ? Дескать, партийная проверка не нашла никаких нарушений. Убийство Громыко нельзя было предотвратить силами 9-ки, а Цинев к моменту покушения так вообще всего месяц возглавлял КГБ

— Да он и до этого у Адропова курировал охрану высших лиц — возмутился Веверс

— Цинев — страшный человек — покачал головой Пельше — Ему человека раздавить, что мне плюнуть.

— С Цвигуном можно было работать — Веверс налил себе воды из графина, выпил — Цвигун обязан Селезневу. Он спас его — генерал изобразил в воздухе кавычки — От рака легких.

— Нельзя Селезнева отдавать товарищам — тяжело вздохнул Пельше — Партия и правда прогнила сверху донизу, Романов слаб, группировка Суслова и Черненко собирает в ЦК голоса первых секретарей. Решили, что Генеральный с этими реформами в экономике подрывает социалистический курс государства. Ленин был не прав с НЭПом, а уж Романов и подавно. Впереди большая такая драка за власть. Если в этот коктейль еще и певца из будущего добавить… Я не берусь предсказать, что случится.

— Значит, продолжаем все как раньше?

— Пусть поет, боксирует… Магнуса, разумеется, у него забери. Как и фонд оффшорный. Все-таки это деньги государства. Будет у тебя как у Жулебина своя валютная кубышка для специальных операций. Чувствую, скоро она нам понадобится.

Веверс согласно кивнул.

— Плотный контроль над Селезневым — Пельше задумался — Помесячный план будущих событий мне составить. И сделайте прогноз развития технологий. Если в такую коробочку за тридцать лет сумели засунуть ЭВМ, видеомагнитофон и еще кучу устройств… Этот рывок мы не должны пропустить.

— Что по Афганистану? — Веверс встал, убрал айфон во внутренний карман — Записка по Амину в Политбюро уже с марта лежит! Операция готова, чего ждем? Когда Амин задушит Тараки?

— Подождет твой Афганистан. Не до него сейчас. Ты знаешь, что именно Суслова Сталин хотел назначить наследником? Да не успел. Умер. Когда, говоришь, я должен дать дуба?

— Я ничего не говорил — Веверс нахмурился

— А ты посмотри. Прямо сейчас

---

Странное состояние. Мне одновременно было и плохо и хорошо. От той химии, что дал отец Альдоны здорово тошнило. Кружилась голова. Обрывки воспоминаний путались в сознании. Мама заметив мое состояние, сразу после ужина отправила меня в постель. С другой стороны, с души свалился огромный груз. Я теперь не один. Веверс, Пельше… Вряд ли кто-то еще, но втроем можно сделать намного больше, чем мне одному. Даже отсутствие айфона и то радовало. За последние два года я раз двадцать просыпался ночью в холодном поту — мне снилось, что гаджет украли. Это состояния меня просто изводило.

Забравшись в постель, я набрал на радиотелефоне номер Брежневых. Ответил Чурбанов. Я поздоровался, перекинулся парой слов и попросил передать трубку Галине Леонидовне. Дочка Брежнева разговаривала уже заплетающимся голосом, но была искренне рада моему звонку. Я извинился за свое отсутствие на поминках — отговорился плохим самочувствием. «Тетя Галя» в свою очередь поблагодарила меня за почетный караул у гроба. Конец разговора вышел скомканный. Я не знал, чем ей еще помочь, а сама она была в каком-то не совсем адекватном состоянии. Нет, после возвращения из Кельна, надо ее чем-то занять. Фонд помощи сиротам. Вот что ей нужно. Ездить по детским домам, помогать ребятам устроиться в жизни… Мы живем пока нужны.

Не успел я повесить трубку, как раздался звонок. Приятный мужской баритон с небольшим акцентом поинтересовался дома ли Виктор Селезнев. Звонил Гуральник. Тот самый повар-кондитер, что работает в Праге. Он вернулся из Англии с Национальной выставки, рассказывает об ее успехе, благодарит за идеи с патентами. Интересуется моим состоянием после теракта и приглашает заглянуть в ресторан попробовать новый торт «Олимпийский». Тут судьбы мира решаются, жить мне или умереть, а Гуральник мне расписывает рецептуру вкусняшек. Я закрываю глаза. Возможно, именно после этого звонка я почувствовал — все будет хорошо. Вселенная, Бог, не знаю, кто меня сюда отправил, но «оно» меня любит. Меня ждет торт Олимпийский, эклеры и еще куча разных приятностей. А судьбами мира пусть занимаются другие.

---

Ага… Ждите. Прямо с самого раннего утра за мной приехал хмурый Веверс. Судя по всему он вообще не ложился спать. Тем не менее, был чисто выбрит и благоухал одеколоном. Перемигнувшись с мамой, генерал отказавшись от кофе или чая, стоял в прихожей, «бил копытом». Пока я вяло и долго одевался и умывался. Выражение лица Веверса мне совсем не нравилось. Поэтому я тянул как можно дольше. Но вот джинсовый костюм на мне, кроссовки Адидас тоже, контрольный звонок Лехе сделан — пора выдвигаться. Целую маму, которая прямо лучится любопытством, но сдерживает себя. Выхожу на лестничную клетку. Тут стоят аж четверо высоких мужчин с укороченными автоматами Калашникова. Десантный вариант. Началось…

Вопреки моим ожиданиям, мы не используем лифт. Спускаемся по лестнице. Внизу у подъезда нас ждет «членовоз».

— Это «Чайка» товарища Пельше — поясняет Веверс — Едем к нему.

Понятно. Сейчас меня будет разбирать на кусочки «серый кардинал» Партии.

— Тут можно говорить свободно — генерал усаживается напротив меня — Мои люди проверили машину

— О чем говорить? — интересуюсь я

— Вот об этом — Веверс сует под нос мне листок, на котором от руки написаны фамилии. Предатели КГБ и ГРУ, которым я отправил рицин. Гордиевский, Поляков, Толкачев и еще пятнадцать человек. Против двенадцати из них стоит знак минус. Ага, заминусовал я значит, чертову дюжину.

— Твоя работа?!?

Я покаянно молчу. Хотя никакого раскаяния не чувствую. А Веверс молодец. Первым делом пробил в Айфоне коллег и смежников. Профессионал.

— Ты понимаешь, что это внесудебная расправа? Как ты кстати, это устроил?

— Рицин в почтовом конверте.

Веверс матерится. Первый раз слышу из уст сдержанного латыша такие ругательства.

— Просто слов нет! А если бы дети открыли или на почте случайно порвали??

— Там хитро было. Нужно было заполнить анкету и выслать ее во втором конверте. Который необходимо было облизать, чтобы заклеить. Рицин был в клее. Никакого порошка и прочей кустарщины.

— Эти пятнадцать — это всё?

— Нет. Еще сорок пять маньяков, серийных убийц.

Генерал хватает ртом воздух. Откидывается назад на сидение. Дальше мы едем молча, Веверс на меня даже не смотрит. Спереди и сзади Чайки несутся две Волги с мигалками. Все серьезно. Зря я, наверное, вчера расслабился. Не будет у меня легкой жизни. С другой стороны у того же Пельше руки тоже по локоть в крови. Он революцию с Лениным делал. Брал заложников, подписывал расстрелы «контры»…

Так, собственно, и оказалось. Сморщенный старик не обратил никакого внимания на нашептывания Веверса. Коротко глянул список, бросил его на стол. Сидели мы втроем в Кремлевской больнице, в странной пустой комнате, без окон. Над дверью мигала красная лампочка. Защищенное от подслушивания помещение?

— По маньяками и предателям претензий нет — прокаркал Пельше — Это конечно, не укладывается в правила социалистической законности, но и ты сам не укладываешься в законы природы. Трудно от тебя требовать быть как все. Лучше, друг мой ситный скажи, мне правду. Почему распался СССР? И не надо про предателей. За этот ваш ГКЧП — черт, что за дурацкое название — не вышел ни один человек на улицы. А Белый дом защищали десятки тысяч — я видел это в фильме про 91-й год.

Я задумался. И правда, народ Ельцина в основном поддержал. И путчистов нет. Почему?

— Я об этом думал. Протест против советской власти, на мой взгляд, был порожден не столько монополией Партии, которая к концу 80-х полностью прогнила, сколько тем, что слишком большое число людей не могло из-за проводимой государством политики жить частной так сказать жизнью. Православные активисты, желающие эмигрировать евреи, подпольные цеховики, деятели искусства, националисты всех мастей — все эти люди оказались объединены идеей разрушения. И добились своего с крахом Союза и господствующей идеологии.

— Вот как чешет — кивнул на меня Веверсу Пельше

— При этом разрушив, опостылевшее старое — ничего нового взамен построить не удалось. Копировали какие-то рыночные механизмы западных стран, сначала дали свободу в религиозной, национальной сфере, но потом все пришлось отбирать обратно…

— Этому вашему Путину? Ты его знаешь? — Пельше поинтересовался у генерала

— Откуда? Он кажется, еще в Ленинграде работает.

— Значит, пережали мы с народом, надо гайки то подпустить — заключил глава партийного контроля. Задумался. Повисло тяжелое молчание

— Что знает Романов? — повздыхав, жестко спросил Пельше

— Ничего! — тут же отперся я

— Не ври мне! Чурбанов просто так в Спитак катался? А Новый курс?? Романов знает? Отвечай!

— Нет — помотал головой я — Ну подумайте сами. Если бы знал, был бы я тут с вами?

— Тогда как ты ему подсовывал информацию? — вступил в разговор Веверс — Во время допроса это как-то невнятно прозвучало

— Под видом пророческих снов — повесил голову я — Ничего другого придумать не смог

Мужчины засмеялись, атмосфера немного разрядилась.

— Первое — Пельше кряхтя встал, закурил сигарету — Всю кампанейщину и самодеятельность прекращаешь. Каждый чих согласовываешь либо со мной, либо с товарищем Веверсом. Это понятно?

Дождавшись моего кивка, продолжает:

— Второе. Твой компьютер-телефон останется у нас. Если нужны будут новые песни — мужчины ухмыляются — Едешь в Ясенево в ПГУ и в защищенном помещении переписываешь себе в блокнотик.

Мнда… А вот это условие жизнь мне конечно, усложнит. Хотя… некоторый задел из песен у меня пока есть.

— Третье. С тобой постоянно будут наши сотрудники. Они будут иметь самые широкие полномочия. Ты понимаешь о чем я? — Молча киваю.

— Последнее. Все твои нелегальные доходы изымаются в пользу государства. Это касается и клада и твоего фонда.

Теперь кислый вид имею уже я. Здравствуйте командировочные полтора доллара в сутки. Угу…. До свидания хорошие отели, нормальная одежда и подарки для близких… Пора мне учиться жарить яичницу на электроутюге и варить суп в раковине третьесортной гостиницы. Да, чтоб вы подавились моими деньгами! Чтоб они вам поперек горла встали!

— Это не значит, что ты не можешь пользоваться заработанными деньгами — смягчается Пельше — Но все траты нужно согласовывать с Имантом Яновичем. Это ясно?

— Предельно — я сейчас не в том положении, чтобы торговаться. Хорошо, что «отпускать» гайки они начали с меня.

— И последнее — Веверс достает из портфеля черный толстый браслет. — Будешь пока носить это на ноге.

— Зачем?! — Я резко отодвигаюсь от стола. — И это называется сотрудничество?!!

— Чтобы мы всегда знали, где ты. А в случае чего, могли — буум! — Пельше всплескивает руками, изображая взрыв.

Меня прошибает холодный пот. Нет, на такое я точно не подпишусь… А если пластит или что там в браслете просто так сдетонирует? Например, от моих прыжков по сцене?

— Нет, я отказываюсь. Категорически.

— Смотри, как заговорил! — Пельше повернулся к Веверсу. — Получил вторую жизнь, можно сказать. Даром и случайно. А теперь трясется за нее.

— Зато чужими жизнями он, смотрю, легко разбрасывается. — Генерал кивнул на лист с фамилиями.

Может, и получил. Да только не от вас! И не вам ее теперь забирать.

— Виктор не дури! Подставляй ногу.

— Нет. И отныне попрошу обращаться ко мне на вы и по имени отчеству, иначе я тоже начну вам тыкать. Я все-таки постарше вас буду, Имант Янович. И пока вы сидели в своей ссылке в МИДе, я в ваши годы уже был зам. министра юстиции.

— С Ельциным и его семьей грабил страну? — хмыкнул Пельше — Есть чем гордиться

— Не грабил

— Значит, этим вашим березовским позволял! Ради теплого местечка — старик встал, воткнул в меня костлявый палец — Такие как ты просрали СССР. С врагов что взять? Они враги. Но вы хуже… Много хуже. Бесхребетные приспособленцы. Господа «чего изволите». Что взгляд отводишь?

— Мы не выбираем времена. И побыв, как вы изволили выразиться «приспособленцем» — меня уже несло — Второй раз надевать рабский ошейник не собираюсь. На таких условиях я сотрудничать с вами отказываюсь. И если вы думали, что заполучив мой айфон, станете властелинами мира, то вы оба глубоко ошибаетесь!

Моим презрением можно было заморозить океан. Ну, по крайней мере, я надеялся, что со стороны это выглядит именно так. Веверс тоже встал, сделал шаг ко мне. Сейчас вырубит и дальше комната с мягкими стенами.

— Ты на самом деле надеялся, что я буду прыгать по твоей указке, как цирковая собачка?! Очнись, Имант! Я взрослый мужик, проживший жизнь, и повидавший в ней столько, что все твои угрозы мне смешны. Чем ты меня хочешь запугать?! Жизнями моих родственников? Да, плевать я хотел на все твои угрозы! Я прекрасно знаю, что все они уже умерли в той прежней реальности. Моя мама, которой ты теперь так легко готов меня шантажировать, год умирала от рака на моих руках, что может быть страшнее этого??

В комнате воцарилась такая тишина, что я слышал стук своего сердца. Пельше был по-прежнему невозмутим, только отвел взгляд в сторону, а вот на Веверса страшно было смотреть. Страшно. Но жалости у меня к нему не было. Заслужил.

— Когда?

— Не твое дело!

Мы замолчали. Веверс сел за стол, закурил. Пельше тоже начал смолить.

— Чем там, кстати, закончились выборы в Англии? — я решил немного разрядить ситуацию. Снял джинсовую куртку, бросил ее на стул.

— Каллаген победил. С минимальным перевесом — Веверс затушил сигарету в пепельнице — Скорее всего правительство не сформирует, будут перевыборы.

— Это все лучше, чем Тэтчер после сокрушительной победы — я краем глаза косил на браслет.

— Я же предупреждал тебя, Имант, чтобы ты не заблуждался на его счет — Пельше тоже докурил — Виктор только внешне выглядит как подросток. И к чему это привело? Вы сцепились, как два волкодава, вместо того, чтобы мирно договариваться!

Мирно?! Да я бы ему сейчас горло зубами перегрыз, если бы смог дотянуться.

— Предлагаю взять тайм аут до возвращения Виктора из Кельна. А потом встретиться и поговорить снова. Уже без нервов и личных оскорблений. Мы должны найти приемлемый выход. Для всех. — Он обвел нас с Веверсом многозначительным взглядом.

— И повторюсь. У тебя, Виктор, будет теперь круглосуточная охрана. Клад сдаешь в пользу государства. Всю самодеятельность и партизанщину прекращаешь.

На этом собственно, все и закончилось. Веверс остался показывать Пельше, как работает Айфон. А меня отпустили домой. Без браслета, но под приглядом строгих охранников с безграничными полномочиями. Езжай теперь, Витюша, хоть в Кельн, хоть в Урюпинск. Я даже сначала слегка разочаровался. Нет, не так я представлял свой «каминг аут».

Разочарованным я был до тех пор, пока на выходе не столкнулся с Сергей Сергеевичем. Подтянутым моложавым куратором студии от КГБ.

— Дали приказ сопровождать тебя везде максимально плотно — гэбист жмет мне руку и кивает на четверку автоматчиков — Впервые на моей памяти альфовцев прикрепляют к охраняемой персоне.

— Товарищ полковник, вы снова в строю?

— Как видишь. Служебное расследование завершено, мои действия призваны правомерными.

Ага, амнистировали значит. Видимо, за Лондон. Эвакуацию звездочек после начала захвата он и правда организовал быстро.

— Понимаю обеспокоенность руководства страны — продолжает тем временем полковник — Пожалуй, такое внимание к тебе оправдано. Меня проинформировали из ЦК, что завтра вылет в Кёльн Аэрофлотом. Визы сегодня должны сделать в посольстве ФРГ.

Я запрокидываю голову. Пока мы были в комнате без окон, на небо набежали тучи. Подул сильный ветер. Похоже, идет гроза. Как там у Тютчева?

Люблю грозу в начале мая,

Когда весенний, первый гром,

Как бы резвяся и играя,

Грохочет в небе голубом.

В школе мы развлекались, переиначивая подобные стихи:

Люблю грозу в начале мая,

Как долбанет и нет сарая,

Кишки висят на проводах,

Скелеты бегают в трусах

Мои мысли перескочили на школу. Похоже, 9-го мая мои одноклассники пойдут на Бессмертный полк, который проводится по всей стране — без меня. Я просто не успею вернуться из Германии. Надо бы предупредить классную и директрису…

— Куда едем? — Сергей Сергеевич деликатно взял меня за рукав

— В студию. И поскорее.

---

Захожу в студию и застаю там занятную картину: Роза Афанасьевна приникла ухом к двери мастерской Львовой и беззастенчиво подслушивает чужой разговор. Заметив меня в дверях, наша бойкая дама ничуть не стесняясь, предостерегающе прикладывает палец к губам и машет мне рукой, приглашая присоединиться к ней. Прислушиваюсь… За дверью Львова с кем-то ругается по телефону, и выражений Татьяна Леонидовна не выбирает, видимо собеседник довел ее уже до ручки. Очень интересно.

— …А где вы были, когда мне детей нечем было кормить?! Когда я из модельера вынуждена была превратиться в швею-надомницу?! А теперь вы стыдите меня за то, что я обшиваю «какой-то ВИА»?!

Роза Афанасьевна возмущенно фыркнула и просветила меня шепотом:

— Вот мерзавцы, решили переманить назад нашу Львову! Вспомнили о ней, наконец, когда про нее в Воге написали, хотят теперь за чужой счет в Европе прославиться.

А за дверью продолжали разгораться нешуточные страсти

— …Знаете что?! Не смейте говорить о Викторе в таком тоне! Он не выскочка, а очень талантливый и приличный юноша! И вкуса у него побольше, чем у вас! Он дал мне такую свободу творчества, какой от вас никогда не дождешься!

— Слышишь? Тебя защищает — Роза Афанасьевна уважительно качнула головой.

— …Все! Можете считать, что я вас выслушала, и предложение ваше лестное отклонила. Лучше я здесь год проработаю, чем всю оставшуюся жизнь рядом с вами!

Она с грохотом опустила трубку, и мы с Розой Афанасьевной как по команде отскочили от двери, делая вид, что только вошли. Ну, что ж…приятно, когда тебя так защищают. Благодарность — довольно редкое качество в наши дни.

— Догадываетесь, кто это был? — мы перемещаемся с нашей бабулей в кухню, я включаю в сеть электрочайник

— Даже и догадываться не надо — фыркает Роза Афанасьевна — Пугачева. Наверняка лично звонила

Все никак не уймется «прима». Тот наш конфликт на концерте выродился в целое противостояние кланов. Монтеки против Копулетти. С этим надо что-то делать. Мой удар с «мадам Брошкиной» ее не отрезвил. Сначала эта драка фанатов, теперь вот решила зайти через сотрудников. И как тут заниматься судьбами мира, когда на ногах гирями висят интриганы и завистники?

От раздумий над этим вопросом меня отвлекла Альдона. Наша «Снежная королева» легко впорхнула на кухню и сделала вращающийся пируэт. Латышка показывала нам свою новую прическу. У меня второй раз за день отпала челюсть. Блондинка перекрасилась в черный цвет! Я набрал воздух в легкие, чтобы выдать все, что я думаю о нарушении имиджа группы, но Роза Афанасьевна меня опередила:

— Ах какой колор, Альдоночка! Замечательная прическа, просто потрясающая. Это Света? Нет? Телефончик мастера дашь?

Я скрипнул зубами и молча поцеловал девушку в щеку. Позже с ней разберусь. Смоет с себя всю эту мерзотную черноту как миленькая. Не позволю разрушать устоявшийся образ группы.

Чтобы не сорваться, вышел в каминный зал. Сотрудники студии начали потихоньку собираться. Первым поручкался с Лехой:

— И куда это ты пропал после похорон? На поминки к Чурбановым поехал?

— Да было дело с Веверсом… одно секретное. Сейчас народ соберется, расскажу

— Значит не такое уж секретное — хохотнул «мамант».

Следом за Лехой пришел Клаймич. Выглядел наш директор усталым. Круги под глазами, новая седина в висках. Мнда… Досталось ему. Сначала посидел в тюрьме по валютному делу. После того, как я его вытащил — теракт в Лондоне. Клаймич чуть с ума не сошел, пока ждал когда нас освободят. Да и сейчас на нем много чего висит — запись пластинки, создание первых советских (да и мировых) клипов к нашим песням, переговоры с западными продюсерами. И конечно, рекламные контракты.

— Есть новость. Sony дала добро!

Леха слышит фразу Клаймича и удивленно свистит

— Не свисти, полмиллиона долларов не будет — шучу я

— Я теперь с них и весь миллион выбью! — директор поправляет манжетку под рукавом пиджака — Но нужно получить наверху разрешение на гастроли в Японии. Тогда они любые деньги выложат. Споем «Japanese girl» и все, хоть завод новый покупай под ключ.

Похоже Клаймич не испытывал иллюзий, куда идет валюта, которую мы зарабатываем.

— Японцы сошли с ума от Красных звезд? Отлично! Наша популярность приобретает всемирный характер.

— А я бы хотела на гастроли в Италию — к нам присоединилась Лада в легком платье на лямочках — Мне так понравилось в Сан-Ремо…

Все присутствующие мужчины, включая меня уставились на девушку. Было в ней что-то весеннее, трепетное, воздушное…

Наш разговор прервали «тяжи». Трое ребят из дневной смены зашли в здание. И сразу вслед за ними — Татьяна Геннадиевна вместе с Верой и музыканты во главе с Робертом и Колей Завадским. Зал тут же наполнился гомоном и приветствиями. Я отозвал Веру в сторону. Мы вышли в коридор, переглянулись.

— Ты как? — спросила девушка.

Вера сегодня была одета в белую блузку с вырезом, которая облегала ее красивую грудь, и короткую светлую юбку. Я пригляделся к девушке. А точнее к ее бокам и бедрам.

— Верунь, скажи как на духу

— Да, Витя…

— Ты… поправилась??

Девушка покраснела, отвела глаза.

— Есть пара лишних килограмм. Последние дни… Ну ты помнишь эти дежурства, ели что попало, выпечку всякую.

— А это точно выпечка? — я начал лихорадочно вспоминать, когда у нас «было» — Месячные были?

— Ты дурак!? — Вера ударила меня по руке — Не смей шутить про такое. Я еще не готова рожать. Тем более от тебя.

— А чем я плох?

— А чем хорош? Бегаешь за каждой юбкой, семья тебе не нужна

Вот как разговор пошел. Сети расставлены — ждут своей жертвы.

— Я не говорю, что ты безнадежен — пошла на попятную Вера. Взяла меня под руку, провела пальцем по щеке. От этого у меня просто огонь в жилах полыхнул — Наш коллектив над тобой возьмет шефство. В моем лице!

— Ах, ну если в твоем… — я осторожно освободился — Зови всех в репетиционный зал, сейчас сделаю объявление.

Когда сотрудники собрались у нашей небольшой сцены, я поднялся на нее и помахал рукой:

— Товарищи! Минутку внимания. Завтра я срочно улетаю в Кёльн. Тише, пожалуйста. Да, на чемпионат Европы. Да, Татьяна Геннадиевна, по боксу. Нет, я буду беречь свое лицо. Впереди у нас несколько зарубежных гастролей. Сейчас Григорий Давыдович прорабатывает с партнерами все детали. Поэтому, Николай, максимальное внимание концертной программе. Прогоните с девушками все песни — как на английском, так и на итальянском языке. Возможно, кое-кто, уже подзабыл слова. Нет, я ни на кого не намекаю. Очень хотелось бы ошибиться. Татьяна Леонидовна, прошу подготовить эскизы для новых костюмов. Мы должны вновь поразить взыскательную публику. Свежие песни? Будут. Есть несколько идей. Товарищи. У нас были тяжелые времена. Сначала теракт в Лондоне, потом смерть Леонида Ильича. Мы с честью прошли эти испытания и теперь должны доказать руководству, что мы по-прежнему лучший музыкальный коллектив страны.

Да, именно так. Стесняться не будем, планка задрана максимально высоко. После мотивационного спича, я иду в кабинет. Беру спутниковый телефон, который у меня еще пока не отняли, смотрю на часы. В Лондоне уже день, можно звонить.

Набираю домашний номер Джорджа Лукаса, выданный мне Гором. К телефону долго никто не подходит, потом слышу его сонное «Ало…». А, ну богема у нас до обеда дрыхнет.

— Здравствуйте Джорж. Это Виктор Селезнев. Помните, мы с вами встречались в Лондоне на съемках?

— А, да помню. Как поживаешь?

— Отлично. Как вы?

— Тоже неплохо. Ты, наверное, звонишь узнать, что я решил с трейлером на твою песню…?

— Да бог с ним, с этим трейлером… Найдем мы этой песне и другое применение. Я звоню вам с новым предложением. Джорж, как вы посмотрите на то, чтобы написать сценарий по событиям, произошедшим в Савойе? Съемки Звездных войн, я так понимаю, уже заканчиваются, дальше предстоит монтаж и озвучка, так может найдете время для нового проекта?

— Хочешь стать моим соавтором или исполнить главную роль? — я слышу, как Лукас хмыкает

— Бросьте, ну какой из меня писатель или актер! Я всего лишь музыкант. Зато я могу стать вашим личным консультантом, ведь лучше меня никто не знает, как все там происходило на самом деле.

— Предложение заманчивое… Но в ком жанре ты видишь этот фильм? Боевик?

— Скорее фильм в стиле экшн. Блокбастер с небольшим социальным подтекстом.

— Это сейчас актуально. Уже есть идеи?

— Конечно. Смотрите. В фильме будет один главный герой. Американец, прототипом которого послужит конгрессмен Магнус. Но наш герой не будет, ни конгрессменом, ни сенатором, это слишком прямая параллель и Уорену это может не понравиться. Пусть он будет просто сотрудником Госдепа. Герой приезжает в Лондон по делам службы. Останавливается в отеле. Случайно за обедом он садится рядом с молодым русским певцом, на которого открыли охоту террористы. И все, кто находятся в ресторане, становятся заложниками. Там люди самых разных национальностей и возрастов. Идея фильма — показать, что все мы в любой момент можем стать жертвами, и все мы бессильны перед грубой силой оружия. Вот русский парень — кроме того, что артист, он еще и занимается спортом. Скажем, карате или кикбоксингом. Но это не спасает его. А американец у нас — средних лет и далеко не спортсмен, но голова у него варит гораздо лучше, и он находит способ расправиться с террористами и освободить людей.

— Хорошо… Но все два часа показывать только зал ресторана?

— Зачем? В начале фильма мы покажем, как судьба собирает их всех в одном месте. Как летит в Лондон ГГ, прощаясь в Вашингтоне с семьей. Как прилетает на гастроли русский певец, как он тренируется по утрам и репетирует, как проходит его концерт на Уэмбли. Тут мы можем использовать кадры с нашего концерта. Понимаете, они все очень разные. Но в силу обстоятельств, все становятся заложниками.

— Так, все заложники у нас хорошие, а все террористы плохие?

— Нет. Мы покажем, что и террористы тоже все разные. Есть среди них идейные, а есть и негодяи, которые порой становятся настолько неуправляемыми, что все идет в разнос. Команду им дали только припугнуть русских, чтобы они убрались из Лондона и не вмешивались в политический расклад перед выборами. Но у этих террористов левая рука не знает, что делает правая. Каждый хочет стать героем, и у каждого есть своя личная цель. Конкретно эта группа хочет любой ценой освободить своих товарищей из тюрьмы, а поэтому ломает все планы руководства.

— Ты хочешь, чтобы твой русский в конце подружился с американцем?

— Ну, да. А что им делить-то? Они целый день сидят рядом под дулами автоматов, прикованные наручниками. Никто не мешает им разговаривать. Вот они и говорят.

— О чем?

— О самом разном. Мне Уорен рассказывал о семье, своих детях. Я ему о маме и дедушке. О концерте, который прошел с огромным успехом. Поверьте, Джорж, когда твоя жизнь висит на волоске, ты уже не рассуждаешь о высоких материях или о том, чем русские отличаются от американцев. Ты думаешь о людях, которые ждут тебя дома, ты мечтаешь увидеть их и обнять.

Лукас молчит несколько секунд, потом спрашивает

— Было страшно?

— Очень. И не верьте тому, кто скажет, что не боялся. Когда на твоих глазах убивают человека, ты понимаешь, что можешь стать следующим. И ты абсолютно беззащитен перед этим фактом.

— А если мы усложним? — я прямо слышу как начали работать шестеренки в голове Лукаса — Если один из заложников, например, американец — сможет бежать. Террористы ловят его в здании, перестрелки, погони…

О…па! Эдак, мы снимем Крепкий орешек. На девять лет раньше первой части. Легендарный фильм. Собственно, а почему бы нет? Лукас заинтересовался, ему тоже нужно приложить руку.

— Хорошая идея, Джордж. Включу ее в сценарий.

— Отлично. Тогда жду наброски сценария и будем уже предметно обсуждать будущий фильм. У тебя, кстати, уже есть название для него?

— Разумеется. Die hard

Лукас засмеялся.

— Скажи, …а кого ты сам видишь в главных ролях?

— Не знаю… Наверное Гарисона Форда или Клинта Иствуда. Это должен быть 100 % американец без слащавой красоты. Мужественный, но не героический Джеймс Бонд. Понимаете, героем он становится по необходимости, а не из-за того, что он крут по жизни. В жизни он обычный человек.

— А на роль русского?

— В роли русского певца я вижу одного интересного парня из Бельгии. И сейчас я объясню почему. Во-первых, он молод, ему всего 19. Во-вторых, он говорит по-английски, но с акцентом, как и я. В-третьих, у него черный пояс по карате. В-четвертых, он занимался танцами и хорошо двигается на сцене. Ну, и наконец, он просто красавчик. Зовут его Жан-Клод Ван Дамм.

— Никогда не слышал…

— Тем лучше. Сэкономите на гонораре, заодно откроете новую звезду. Наступает время крутых боевиков.

— А ты лично, что поимеешь со всего этого?

— А я …я напишу отличную музыку к этому фильму и получу за нее Оскара.

В трубке воцаряется тишина…

Поболтав с Лукасом, я откидываюсь в кресле. Итак, еще одна лавина культурной экспансии спущена в головы западного обывателя. Если фильм удастся — а почему бы ему провалиться? — мы получим культовое кино, где русские, во-первых, хорошие персонажи, которым надо сопереживать. А во-вторых, дружат с американцами. Вместе борются со злом. Которое ассоциируется с терроризмом. Последнее — тоже тренд на многие десятилетия. А значит, и фильм очень долго будет актуален.

Теперь займемся делами сердечными. Я звоню в Рим. Но с Римом мне сегодня не везет. Анны нет дома. Они с отцом в очередной поездке по стране, и связаться с ней нет никакой возможности. Мне лишь твердо обещают, что обязательно сообщат ей о моем звонке. Прошу передать Анне, что завтра я улетаю в Кельн на Чемпионат Европы по боксу и кладу трубку. Надо бы по уму еще и Гору набрать, но за океаном сейчас ночь. Ладно. Ему-то как раз можно будет и из Кельна позвонить.