Следующие два дня я отсыпался в номере гостиницы и приходил в себя. Сквозь сон слышал дневной шум средневекового города, доносящийся через приоткрытое окно, шаги и голоса постояльцев в коридоре, по вечерам крики подвыпивших прохожих и звон посуды с первого этажа, где расположен трактир. Олаф постоянно находился рядом, не оставляя меня ни на минуту. По крайней мере, стоило мне только сонно приоткрыть глаза, как он тут как тут. Подсовывал питье или еду, иногда помогал встать с постели и добрести до туалетной комнаты. Так здесь гордо именовали узкую каморку с крошечным оконцем на улицу, где стоял «мойдодыр», высокий горшок и что-то типа глубокой медной лохани, в которую слуги за отдельную плату могли натаскать для постояльца горячей воды. Слабость в теле была такая, словно я после тяжелой болезни, но боли в мышцах, как ни странно, я не ощущал. Мой амулет с чужой личиной разрядился той же ночью — похоже, всю его магию сожрал на радостях ненасытный Ас-Урум, и теперь этот магический гаджет нуждался в зарядке. Зато эльфийский работал как ни в чем не бывало, — то ли магии дроу и эльфов родственны, то ли мой меч очень привередлив в «еде». Короче, рассудив, что хуже не будет, я спал в обнимку с Ас-Урумом и одновременно проходил курс лечения во сне.

На третий день проснулся рано утром и отчетливо понял: все, я восстановился. Чувствовал себя бодро и зверски хотел жрать, о чем и заявил Олафу. Тот новость о моем хорошем самочувствии воспринял внешне спокойно, но я-то заметил, как он, отвернувшись к двери, осенил себя знаком Единого. Видно, не верил горбун до конца, что я так быстро приду в себя. Да я и сам, если уж честно, не верил. Думал, неделю точно проваляюсь.

Пока я умывался холодной водой и размышлял, как бы организовать для себя по-быстрому горячую ванну, Олаф притащил полный поднос еды. Каша, молоко, свежеиспеченный хлеб. Слуг в наш номер он не пускал, говорил всем, что его сын плохо себя чувствует. Амулет Олафа, в отличие от моего, работал вполне исправно, и для всех он по-прежнему почтенный купец, приехавший в Ирут по торговым делам в сопровождении сына. Обычная история для этого вольного города и подозрений не вызывает. Вопрос с горячей ванной решился на удивление легко — в туалетной комнате была дверца, выходящая прямо в коридор, через которую прислуга ведрами натаскала воды в лохань, пока я завтракал. Так что потом я долго отмокал в ванне, а Олаф помогал мне помыться и оттирал мочалкой мое многострадальное тело до скрипа. Блаженство!.. Еще бы попариться — было бы и совсем замечательно, но куда мне сейчас в общественные бани, с таким лицом и телом? Придется подождать.

Все это время мы вполголоса переговаривались с Олафом, строя планы на ближайшие дни. Сейчас наша задача — зарядить мой амулет. Без него мне выходить на улицу опасно — от местных стражников и инквизиции шелковая маска не спасет. А значит, нам было нужно найти чародея, работающего с амулетами. Таких умельцев в Ируте хватало, но все они жили в квартале магов. Как и все прочие мастеровые, местные чародеи предпочитали селиться здесь обособленно, отдельной общиной. Так что до их квартала предстояло еще добраться, а перед этим сначала не мешало бы поспрашивать знающих людей: соваться к кому попало слишком рискованно.

На разведку, естественно, должен отправиться Олаф. Как и в любом мастеровом квартале, у ирутских чародеев была своеобразная биржа труда, где заказчики, маги или их посредники могли без опаски встретиться на нейтральной территории и переговорить. У чародеев роль такой биржи выполняла таверна «Святой Юлиус», вот туда Олаф для начала и собирался. Я велел ему взять денег из нашей добычи, взятой в Дорче. Но осторожный горбун отрицательно покачал головой:

— Княжич, эти деньги нельзя светить. И камни эти здесь продавать тоже нельзя, если только в самый, самый последний момент перед отъездом в Микению. На всем этом может стоять магическая метка, и нас с вами схватят, едва мы их покажем продавцу. Нет, сейчас тратить мы будем свое, а это пусть полежит пока.

Разумно. Олаф ушел, я закрылся на все засовы, достал свою любимую книгу и продолжил читать про Ирут. Последний раздел главы про вольный город был посвящен шопингу и развлечениям. Барон с таким энтузиазмом пишет про это, что я даже начинал его подозревать в проплаченной рекламе, иначе с чего бы ему расхваливать конкретные оружейные лавки и «бутики» с одеждой, указывая их точный адрес и имя хозяина? А уж с каким пылом он рекомендовал посетить определенные игральные дома и бордели «исключительно для приличных господ»! Прямо хоть сейчас вставай и беги в квартал красных фонарей. Смешно, но и в этом мире все местные бордели украшали красными светильниками, видимо намекая на пламенную страсть, ожидающую клиентов в их стенах.

Что несколько неожиданно — в Ируте были еще и дамы легкого поведения экстра-класса, которые принимали господ в своих собственных шикарных особняках. Это скорее даже не проститутки, а куртизанки. Если клиент им не понравился — могли и отказать. Расхваливая их достоинства, барон только что слюнями не захлебывался от восторга — и красавицы они редкостные, и умницы, и манеры у них такие, что с ними не стыдно в высшем обществе показаться. То есть эти дамы еще и оказывали эскорт-услуги. Мало того — куртизанок спокойно принимали в приличных домах Ирута.

А вот такого я не припомню в нашей средневековой Европе. Или барон Дильс сильно подвирает и выдает желаемое за действительное, или же Ирут сильно переплюнул Венецию в толерантности и свободе нравов. Про Северную Европу я просто уже молчу, там о таком и речи быть не могло. Нет, мне теперь даже самому стало интересно взглянуть на ирутских куртизанок — может, это и впрямь какие-то необыкновенные дамы выдающихся достоинств?

Пока я размышлял о женщинах и заодно вспоминал, как давно предавался плотским утехам в последний раз, возвратился Олаф. Принес мне черную шелковую маску, сшитую по здешней моде, и сообщил новости. Амулет можно подзарядить, это совсем не сложно. При условии, что в нем не сбились все его настройки. А учитывая, что мой амулет обесточил Ас-Урум, такого исключать нельзя. Из хорошего — при должном мастерстве маг даже сможет немного подправить личину, изначально прописанную в амулете. Не кардинально, но новое лицо точно будет другим. Плохая новость — для этого нужно присутствовать лично. И вот теперь мы с Олафом в больших сомнениях. Соблазн вновь изменить свою внешность огромен, такими нас будет знать только этот маг и никто из тех, кто видел раньше. Минус: придется ему показывать свое истинное лицо, а это большой риск: меня-то захочешь — не забудешь. Ну и гостиницу эту нам тоже придется сменить. Рискнуть или не рискнуть? Времени на раздумья немного — вечером маг уже ждал нас в своей мастерской. Решили рискнуть…

— Ваша светлость! — Дверь обеденного зала приоткрылась и внутрь заглянул напуганный дворецкий. Его бледное лицо дрожало, глаза бегали из стороны в сторону. — Вас спрашивают паладины инквизиции.

— Что?! — Князь Альбрехт Тиссен отложил нож с вилкой, отодвинул прочь блюдо с дичью. — Какие еще паладины?

— У ворот замка. Девять человек. — Дворецкий низко поклонился, чтобы скрыть свой испуг. — Требуют их пустить внутрь.

Князь махнул рукой, выгоняя из зала слуг. Побарабанил пальцами по столу.

— Пусти их. И пригласи сюда замкового чародея с капитаном гвардейцев. Пусть захватят с собой десяток-другой солдат.

Дворецкий моментально выскользнул прочь. Тиссен поднялся из-за стола и подошел к камину, встал рядом с ним, заложив руку за отворот камзола.

Зал постепенно наполнялся. Сначала явился княжеский маг Фридус в расписанной огненными знаками мантии. Растерянно поклонился Тиссену, встал рядом с хозяином. Зашли два десятка солдат во главе с белобрысым капитаном. Ударили кулаками по нагрудникам. Им Альбрехт велел встать по периметру зала и внимательно следить за гостями.

Наконец появились паладины. Инквизиторы, одетые в белоснежные плащи, чеканя шаг, зашли внутрь. Впереди шагал худощавый мужчина с ледяными глазами на безжизненном бескровном лице. В руках он держал длинный посох с золотым шаром в навершии. Тиссен бросил пристальный взгляд на этот шар, который, казалось, просто кипел от переполнявшей его энергии.

— Легат Пьер Гийомс. По поручению святейшего понтифика.

Инквизитор громко ударил о пол посохом. По залу поплыл странный, тревожный звон.

— Альбрехт Тиссен! Ты обвиняешься святым престолом в темном колдовстве. — Легат достал из-за пазухи свиток с печатями. — Вот ордер на твой арест. Подписанный мессиром Вергелиусом.

Маг Фридус тихо ахнул. Солдаты нахмурились, схватившись за рукояти мечей.

— Глава инквизиции почтил меня своим вниманием? — издевательски рассмеялся Тиссен. — А отчего же не сам понтифик?

— Не святотатствуй! — отчеканил Гийомс. — Мера твоих прегрешений и так переполнила чашу терпения нашей Церкви. Подчинись, отступник, и тебя ждет справедливый суд.

— В застенках инквизиции не существует справедливых судов, — покачал головой Альбрехт. — Убирайтесь прочь, пока я еще добрый.

Солдаты придвинулись ближе к паладинам. Те в ответ обнажили оружие, встали кругом. В центре оказался Гийомс.

— Именем Единого! — Легат поднял посох, и золотой шар засиял резким, слепящим светом.

Альбрехт и Фридус тут же окутались магическими щитами. Гвардейцы опустили забрала шлемов и подняли мечи на изготовку.

— Еще не поздно остановиться и покаяться, Тиссен! — закричал Гийомс. Его фигура поплыла, черты лица смазались, и наружу проступила белоснежная маска. Такая же безжизненная, как и лицо самого легата.

— Да к Ашу вашего Единого! — взревел в ответ князь и призвал родную стихию. По его жилам хлынули потоки силы, над головами паладинов закрутился небольшой смерч.

Шар легата в ответ полыхнул, отчего в зале сделалось светло, как днем. Гвардейцы, не успев сделать и шага, беззвучно повалились на пол. Магия инквизитора легко смяла магические щиты Альбрехта и Фридуса, развеяла смерч.

Фридус тут же ударил с двух рук огненными пульсарами. Они взорвали деревянный стол и уже ослабленные попали в рванувшихся к князю паладинов. В зале раздались крики боли, а на пол уже попадали паладины. Но тут в дело опять вступил легат. Он направил навершие посоха на придворного мага, и тут же из шара вылетел ослепительный луч, который попал в грудь Фридуса. И с лопающимся звуком пронзил ее. В теле мага образовалась внушительная рана с рваными краями. Но при этом Фридус продолжал жить! Он лишь опустился на колени и ладонью правой руки прикрыл рану, шепча исцеляющее заклинание, — кровь тут же перестала хлестать сквозь его пальцы.

Тем временем Альбрехт ударил по паладинам воздушным прессом. Стихия аэра начала давить на инквизиторов сверху, прижимая и впечатывая их в пол. Раздался хруст не выдержавших костей, новые вопли разнеслись по залу. Под раздачу попала и часть гвардейцев князя. Но Тиссен словно обезумел. Его руки плели все новые и новые чары, в которые он закачивал силу родной стихии Воздуха. Ветер завывал за окном, стены замка уже ходили ходуном от чудовищных порывов ветра, стропила крыши зала начали трещать, с трудом выдерживая разгул стихии.

И лишь Гийомс непоколебимо стоял в центре трапезной, упершись посохом в пол. Заклятие пресса его не брало, шар все так же светился белым, и его сияние даже усилилось. Постепенно чары Тиссена стали слабеть, стихия Воздуха перестала ему подчиняться, и родовой источник замка, отдав все свои силы князю, оказался выпитым до дна. Альбрехт покачнулся и оглянулся на Фридуса. Тот уже пришел в себя и даже начал готовить огненное копье. Остался в живых и гвардейский капитан. Его защитил княжеский амулет. Капитан смог встать на одно колено и сейчас мотал головой, пытаясь прийти в себя.

— Ты проклят, Тиссен! — Легат окончательно развеял чары пресса и сделал шаг вперед. — Даже твоя сила отказывается служить тебе. Именем Единого склони колени, отступник!

Гийомс грозно поднял посох, шар раскалился и сиял так, что на него было невозможно смотреть. И тут Альбрехт выложил еще один козырь.

— Мевар! Убей эту тварь!

Из-за одной из колонн выступила фигура Стража. В руках он держал огромную секиру. Легат тут же переключился на Мевара и выстрелил в него новыми лучами. Теперь их было несколько. Мощные, наполненные силой — от них воздух заискрился, и сияющие лучи ударили в доспехи Стража. Но… скользнув по доспехам Мевара, тут же растаяли в воздухе. Гийомс растерянно сделал шаг назад.

— Проклятый металл?!! Тиссен, ты негод… — Коротко свистнула секира Мевара, и половина черепа легата вместе с магической маской улетели прочь. Кровавые капли долетели до лица князя.

Альбрехт слизнул кровь с губы и равнодушно произнес:

— Мевар, добей паладинов.

На следующий день ближе к вечеру мы пошли «на дело». Олаф в своей привычной личине купца, к которой он, кажется, уже успел привыкнуть, я — в новой маске. Шелковая маска приятно холодила мое лицо и скрывала его почти до подбородка. Жесткий ежик волос и лоб надежно укрыты капюшоном плаща. К вечеру в Ируте становилось прохладно, и одежда, полностью скрывающая мою внешность, а заодно и Ас-Урум, не привлекала любопытных взглядов. Закрыли номер на ключ и спустились на первый этаж. Теперь нам предстояло быстро пройти через зал таверны, которая вечером битком набита посетителями. На наше счастье, была настежь распахнута дверь черного хода — видимо, кто-то из слуг понес во двор ведро с помоями, — и мы покинули гостиницу незамеченными. Краем глаза я уловил, как Олаф, проходя мимо, ловко вытащил из двери большой ключ и спрятал его за пазухой.

Предусмотрительный какой…

Я оглянулся и с трудом вспомнил, как мы сюда добирались три дня назад, — так мне было хреново той ночью. Поэтому сейчас я заново осматривал каменное трехэтажное здание. Ну что — вполне прилично, особенно для этого отсталого мира. Серый камень, темная черепица на крыше и ярко-бордовые ставни на всех окнах. Здание нашей гостиницы выгодно отличалось от соседних, более обветшалых и скромных домов, мимо него точно не проскочишь в темноте. Над входом фонарь и большая вывеска со словом «Митур». Для неграмотных рядом с названием нарисовано блюдо с жареной курицей и кружка с пенным пивом, означающие еще и наличие в гостинице таверны. Память Йена подсказала мне, что Митур — это город в Восточном Эскеле.

Понятно. Видно, хозяин выходец из этого княжества, земляк Олафа. Мы прошли с горбуном до конца следующего здания, завернули за угол и оказались на набережной узкого канала. Спустились по ступенькам к плещущейся внизу воде, и когда мимо нас проплывала свободная гондола, Олаф свистнул лодочнику, подзывая его.

Проплывая на лодке по каналам, городских улиц практически не видишь. Зато мостов — сколько угодно. Мы то и дело подныривали под них. И все эти мосты совершенно разные, часть из них вообще не предназначалась для пешеходов. Они просто соединяли между собой особняки на разных берегах канала и зачастую сами больше похожи были на небольшие затейливые здания. А еще меня удивляли ступеньки, спускающиеся из многих домов к воде. Иногда даже не совсем понятно — черный это выход или парадный? Та же ерунда и с фасадами. У каких-то домов на канал выходили скромные, явно задние стены здания, а где-то многочисленные большие окна были так богато украшены мраморными резными наличниками, что сомнения отпадали — это главный фасад особняка.

Каналы здесь зачастую использовались вместо дорог, мимо нас то и дело сновали лодки, доверху наполненные тюками и плетеными коробами, но при этом ощущения хаоса не было — все как-то упорядочено и довольно разумно организовано. Грузовые лодки более неповоротливы и медлительны, потому они беспрекословно пропускали вперед более юркие пассажирские гондолы. Скорость, с которой передвигалось местное «такси», впечатляла, а ярко-красная куртка и шляпа с небольшими полями не давала спутать «таксиста» ни с кем другим. Дильс пишет, что Гильдия гондольеров — одна из самых влиятельных в городе, а гондолы в Ируте совершенно безопасны. Даже грабители не рисковали нападать на местное «такси»: возмездие от гильдии за это следовало непременно. А вот когда расплатится пассажир за проезд, ступит на твердую землю — тогда и делай с ним что хочешь.

Несколько поворотов, пара очень оживленных «перекрестков», где сходились иногда по три, а то и по четыре канала, — и вот уже наша гондола подплывала к кварталу магов. Ничем особенным он не отличался. Ну если только тем, что здесь двери домов выходили на узкие каменные набережные и к ним не вели ступени, поднимающиеся из воды. Причалили к довольно широкой деревянной пристани, Олаф расплатился с лодочником за проезд какой-то мелочью, и мы вылезли. Пока плыли, на Ирут опустились сумерки и в городе зажглись фонари. Это один из местных ирутских законов, который не действовал здесь только в трущобах, — над дверью каждого дома должен висеть светильник. На худой конец — в окне на всю ночь должна быть выставлена горящая свеча. В квартале магов над дверьми некоторых домов почему-то висели фонари зеленого цвета. «Целители», — коротко ответил на мой вопрос горбун. Жизнь тут еще била ключом, несмотря на сумерки. Бегали мальчишки-разносчики, степенно вышагивали купцы с охраной, зазывалы хватали за рукава, приглашая заглянуть в свои магазинчики припозднившихся покупателей…

Тут мое внимание привлекла кованая вывеска в виде большой дымящейся колбы.

— Кто это? — кивнул я горбуну на странную рекламу.

— Алхимики. Привороты, эликсиры…

— Давай зайдем.

Олаф молча подчинился, толкнул тяжелую дверь. В нос сразу шибанул острый запах кислот, щелочей, каких-то растворов и возгонов. Да так, что начинали слезиться глаза. К нам подскочил розовощекий приказчик:

— Чего изволите, господа?

Я с интересом огляделся. Лавка хорошо освещена и заставлена стеллажами с колбами, ретортами… Да, пожалуй, эти средневековые химики мне могут помочь.

— Сначала нам хотелось бы осмотреться.

— Пожалуйста, — махнул приказчик рукой в сторону стеллажей.

Я рассматривал полки и вскоре нашел там светло-желтое порошкообразное вещество. Сера! Так же легко обнаружил черный древесный уголь. Он был сложен кубиками в плетеной корзине. Заканчивая обход лавки, понял, что самого важного ингредиента-то и нет.

— Любезный, есть ли у вас… — Тут я догадался, что в местном языке просто нет слова «селитра». — Такое вещество белого цвета, без запаха. Рассыпчатое, но после долгого хранения может слежаться. Иногда кристаллы этого вещества находят на деревянных полах коровников.

— А… Соль Алкагеста! — быстро сообразил приказчик. — Сейчас нет, но можно достать. Два золотых орла за корзину. Извиняюсь, что так дорого, но эту соль добывают на Свободных островах, а вы знаете, как сложен путь через Северное море. Возможно, удастся найти небольшую партию в Ируте.

Мы с Олафом важно кивнули.

— Тогда я хотел бы оставить заказ…

Перечислил ему ингредиенты, что мне нужны для дымного пороха. Пора познакомить этот мир с одним из самых ужасных изобретений моей истории. Как говорится, с волками жить — по-волчьи выть. Мушкета мне, конечно, пока не сделать. Хорошие стволы — это трудная задача. А вот нажимные мины и гранаты — вполне по силам. Формулу пороха у нас помнит каждый школьник: половина селитры и пополам уголь с серой. Смочить водой, спрессовать компоненты в лепешки, после чего размолоть в зерна с отсеиванием пыли. Значит, потребуется еще и жернов для измельчения. Как полировать зерна, я представлял слабо, но полагал, что удастся что-то придумать.

После алхимической лавки мы долго шли по кварталу магов, все больше удаляясь в хитросплетение узких улочек. Порог дома, у которого остановились, был тускло освещен самым обычным фонарем. Постучались, и в двери распахнулось маленькое окошко, забранное решеткой. Олаф тихо произнес какое-то слово, видимо в качестве пароля, и несколько секунд нас внимательно рассматривали. А рассмотрев — впустили внутрь. Наших имен, естественно, никто не спрашивал, конфиденциальность — залог успешного бизнеса ирутских чародеев. Сам же маг представился нам коротко: Лукас. Жизнерадостный смешливый толстячок лет пятидесяти являл собой разительный контраст со всеми теми колдунами, что я встречал до сих пор. И братья из Ордена Огня, и уж тем более инквизиторы, были, в первую очередь, воинами с худощавыми, хорошо натренированными телами, а этот невысокий дядька скорее походил на пройдошистого монаха из средневековых новелл. Судя по старой потертой рясе грязно-голубого цвета, толстячок Лукас был у нас магом Воздуха.

— Проходите, господа, располагайтесь!

Из узкого коридора мы сразу попали в небольшую комнату, которая, видимо, служила магу мастерской. Открытые полки шкафов, массивный дубовый стол посредине комнаты и даже широкие подоконники — все это было заставлено и завалено самыми невообразимыми предметами. Начиная от пергаментных свитков и заканчивая прозрачными сосудами с телами каких-то уродцев. Прямо кунсткамера какая-то. Но пыли и грязи здесь не было, воздух в мастерской приятно пах сушеными травами, и при более внимательном рассмотрении становилось понятно, что вся эта экзотика скорее лишь видимость. Просто рабочее место мага устроено так, как удобно самому хозяину. Нас попросили присесть на скамью. И пока я продолжал осматриваться, Олаф уже достал из-за пазухи мой амулет, завернутый в тряпицу, и вручил его магу.

— Ага… — Толстячок плюхнулся на высокий табурет рядом со столом и пододвинул поближе лампу, добавляя в ней яркости, подкручивая фитиль. — Узнаю островную работу.

Несколько минут он сосредоточенно изучал обесточенный амулет и что-то тихо бормотал себе под нос. Переключившись на магическое зрение, я видел, как он проводит над ним какие-то манипуляции. Тончайшие энергетические нити ярко-голубого цвета послушно вились вокруг ловких пальцев, сплетаясь в подобие паутинки, а потом и образуя небольшой светящийся кокон, охвативший амулет.

— Так… ваш амулет всего лишь досуха разряжен, но не поврежден. Это хорошо — мне меньше работы, вам меньше трат. Сейчас мы для начала зарядим его, а потом пойдем дальше.

Маг потянулся к подставке, в которой были закреплены несколько кристаллов разного цвета. Я удивленно распахнул глаза и перевел взгляд на Олафа. Наше изумление оказалось взаимным — эти кристаллы как две капли воды походили на те, что нам перепали от бандитов в Дорче. Это что же получается, мы и сами могли бы зарядить мой амулет, если бы знали, как это сделать?! Надо обязательно спросить Лукаса, вдруг это совсем несложно.

Амулет тем временем был уложен на голубой кристалл и сразу окутался легким сиянием. Простым зрением этого не видно, но стоит мне его слегка расфокусировать и перенастроить, как тут же становится понятен смысл некоторых манипуляций. Я осторожно повторял движение пальцев мага, стараясь в точности скопировать их: вдруг пригодится? Лукас тем временем быстро развернулся на табурете и застал меня прямо на месте преступления.

— Вы маг?! — В его голосе было столько искреннего возмущения, что я поспешил успокоить его:

— Нет, что вы!

— Но вы же видите, что я делаю, видите потоки силы, и у вас явно есть магическое зрение!

Отпираться стало бесполезно. И, вздохнув, я лишь спросил его:

— А я могу полагаться на ваше молчание?

Минуту маг колебался, разрываясь между любопытством и осторожностью, потом решительно взял со стола тонкий стилет с затейливой ручкой и проколол острием подушечку своего мизинца.

— Клянусь стихией Воздуха сохранить в тайне все, что услышу от вас.

Выступившая капля крови вспыхнула, и по комнате пронесся легкий порыв ветра, подтверждая, что клятва мага принята. Ну да — с родной стихией здесь не шутят, так можно и силы лишиться. Я, опять вздохнув, скинул капюшон плаща и снял маску, давая Лукасу увидеть себя во всей красе.

— Я должен был стать магом, но так и не стал им. Мой внутренний источник выгорел.

Толстячок шустро сорвался с табурета и, схватив меня за руку, подтащил к своему столу. Мое изуродованное шрамами лицо его совершенно не смущало, что даже удивительно. Он вскинул пухлые руки и начал плавными движениями водить ими на уровне моей грудной клетки. Глаза его словно затуманились, и зрачки расширились настолько, что радужку практически перестало быть видно. Губы что-то безостановочно шептали, и выглядел он в этот момент странновато, если не сказать больше.

— А как вас лечили? И пробовали вообще лечить?

— Что-то делали. Какое-то исцеление накладывали, жезлами магическими воздействовали.

Лукас опять замолк и через минуту задумчиво плюхнулся обратно на табурет, продолжая беззвучно шевелить губами, потом вскинул на меня глаза:

— Это ведь ты сгорел на алтаре Ордена Огня во время инициации? — Я кивнул. — А ты говорил потом магистру Альтусу, что видишь потоки силы?

— Нет. А зачем? Все и так ясно. Инициации я не прошел, и магом мне не быть. А то, что на память об этом осталась способность видеть силовые линии, — это ведь ничего не значит.

Лукас вновь замер, уставившись на язычок пламени, бьющийся за стеклом светильника, задумчиво постукивая указательным пальцем по дубовой столешнице.

— Странно все это. Так не должно быть. Понимаешь, магия — она или есть, или ее нет. Нельзя быть чуть-чуть беременной. Если ты продолжаешь видеть потоки, твой источник не уничтожен до конца.

— Но меня ведь смотрели целители ордена! И даже инквизитор на Сфере Истины проверял.

— Да что эти солдафоны понимают в тонкостях магии?! Маги Огня и паладины — воины! Их целители привыкли иметь дело только с травмами и ранами разной сложности. А с твоим случаем нужно отдельно разбираться, и уж точно не у островных целителей. Лично я пока не спешил бы окончательно ставить крест на твоем источнике.

Эта ошеломительная новость застала меня врасплох, и я стоял перед Лукасом, растерянно хлопая глазами. Я давно уже смирился с мыслью, что магом мне не быть. Да если честно, то и не ощущаю я острого сожаления от потери того, чем и не обладал. Хотя… магия, конечно, открыла бы для меня совсем другие перспективы в этом мире. И за это теперь точно стоит побороться.

— О, амулет зарядился! Можем продолжить.

Я стряхнул с себя оцепенение и перевел взгляд на свой талисман. Никаких видимых изменений в нем не наблюдалось, но магу лучше знать. Надел на шею протянутый мне амулет и активировал его. Удовлетворение на лице Лукаса сказало мне, что все опять работает как надо.

— Ну вот. А теперь давай обсудим, что ты хочешь изменить в этой личине. Многого, конечно, я не могу обещать — амулет твой довольно примитивный. Лицо в нем хорошо прописано, фигура намного хуже. Но все равно поправить готовую иллюзию мне будет гораздо проще и быстрее, чем создавать заново. Фигуру трогать мы не будем — это муторно, и она все равно скрыта под одеждой. Могу изменить цвет и длину волос, форму носа и подбородка. Щеки можно сделать потолще или, наоборот, ввалившимися, морщин добавить для возраста. Выбирай сам.

Легко сказать «выбирай»! Знать бы еще заранее, какая внешность мне потом больше пригодится. Но старика я точно изображать не смогу — у пожилых людей совсем другая манера двигаться. Значит, надо выбрать что-то более привычное для молодого тела, лет этак на тридцать.

Мои размышления прервал громкий стук в дверь:

— Именем инквизиции, открывайте!

Три последние декады Марту учили на уличную артистку. Веселые зажигательные танцы под бой барабанов, жонглирование мячами, хождение на руках и по канату. Последнее было самым тяжелым. Хоть канат и не был натянут высоко, девушка регулярно падала с него на подложенные внизу маты и набила себе множество синяков. Но балансировать все же научилась. Из всей группы ведьм только двое смогли показать на канате хоть что-то стоящее. Марта была одной из них.

— Вам, наверное, интересно, зачем мы вас натаскиваем в уличном искусстве? — Эвета расхаживала среди учениц, которые пытались сесть на шпагат. — Наш орден ненавидят в Светлых землях. Инквизиторы научились быстро находить ведьм по ауре и остаточным эманациям наших ритуалов. Поэтому прятаться под личиной целительниц нам становится все тяжелее. От уличных же артистов подвоха не ждут. И чем чаще вы переезжаете с места на место, тем больше шансов не попасть в лапы паладинов.

Жрица сделала паузу, внимательно посмотрев на учениц.

— Потом, не забывайте о своем теле. Чем вы гибче, стройнее, тем больше нравитесь мужчинам. А наша главная цель — уничтожение светлых магов. Рядовые воздушники, водники, особенно огневики… Основная задача заключается в том, чтобы ослабить армии князей. Они слабеют — мы захватываем их земли и источники силы. Будущее за Инферно! Помните об этом.

На следующий день Марту вызвали в кабинет Эветы. Помимо ведьмы там был Валдис и седой, статный мессир Лимс, что при первом знакомстве поставил Тарса на место. Вспомнив о толстяке, девушка передернулась. Из ее памяти еще не стерся ритуал Бесконечной ночи. Весь Орден Молчащих во внутреннем дворе Тар-Некроса наблюдал, как Сирил превращает Тарса в высшего лича. Сначала с него медленно, под жуткие вопли, живьем содрали кожу. При этом Эвета исцеляла кровотечение, не давая преступнику умереть или потерять сознание. Затем в глотку Тарса залили особый напиток, сваренный из крови Аша и праха старых могил из некрополя магов еще времен Империи. Маг закричал так, что будущие ведьмы зажали уши. Выгнулся до треска позвоночника, после чего медленно преобразился. Глаза засветились багровым пламенем. Тело начало усыхать, прямо на глазах превращаясь в мумию. На месте содранной кожи появилась мелкая серая чешуя. Но главное — с этого момента высший лич Тарс стал беспрекословно подчиняться, превратившись в раба Темных Лордов. В общем, ритуал прошел успешно.

— Завтра отправляетесь в путь. — Эвета прервала страшные воспоминания Марты. — Поедешь с Валдисом и мессиром Лимсом в Светлые земли. Там Лорды посетят одного упрямого барона и побеседуют с ним. Поедете под видом странствующих циркачей.

Девушка с сомнением посмотрела на Лордов. Смогут ли они изображать из себя шутов?

— Справятся лучше тебя. — Ведьма словно подслушала мысли Марты. — Мессир Лимс замечательно играет на флейте и барабанах. А Валдис так кидает ножи, что может сбить муху на лету. Кстати, послужишь для него живой мишенью — пусть у зрителей замирает сердце, когда его ножи полетят в такую красавицу.

Девушка перевела взгляд на Серого Некроса, встретилась с его равнодушными глазами и вздрогнула.

— Если все пройдет удачно… — Эвета ущипнула Марту за руку. — Мы зачтем тебе эту поездку за экзамен к Большой инициации. Докажешь делом свою верность Инферно — считай, вступила в орден. Поняла? — Марта кивнула. — А теперь иди. Нам надо еще кое-что обсудить.

Девушка вышла, прикрыв дверь. Оглянулась. Коридор был пуст. И тут же прислонила ухо к двери. Слышно было плохо. Говорила одна Эвета.

— …Будет упрямиться… используйте без сомнений… лучше в колодец… растворится моментально… нет… действует целую декаду… Да, мы проверяли… Валдис, на ком же еще? На пленниках, конечно!

Марта побледнела. Похоже, речь шла о какой-то отраве, которую они хотят кинуть в колодец в Светлых землях. Девушка тяжело вздохнула и тихонько отошла от двери. После чего быстрым шагом пошла к себе в комнату. Ей было что обдумать.

Я смотрел на Лукаса, маг с ужасом смотрел на меня. Вот тебе и вольный город Ирут! Но что-то непохоже, чтобы он навел на нас инквизиторов: слишком уж напуган.

— Прячьтесь быстро, они пришли за мной!

Маг торопливо затолкнул нас с Олафом в маленькую неприметную дверцу, за которой, судя по мешкам и бочонкам, у него находилась обычная кладовка, и громко крикнул:

— Иду!..

Раздался топот сапог, и в щель рассохшейся двери я увидел, как в мастерскую ввалились три высоких инквизитора. В руках жезлы, на плечах небрежно накинуты белые мантии. Один достал свиток и протянул Лукасу:

— Месяц назад тебе строго было велено явиться для допроса в канцелярию святой инквизиции. Почему не выполнил приказ мессира Вергелиуса?

— Я гражданин свободного города Ирута и не подчиняюсь ни одному из действующих орденов. На территории Ирута даже приказы понтификов недействительны!

— Чушь! Ты не просто гражданин Ирута — ты в первую очередь маг. И как маг обязан подчиняться и инквизиции, и Ордену Воздуха, где проходил инициацию. А нашему Верховному Понтифику, как главе Церкви Единого, должны быть покорны вообще все жители Светлых земель.

— Все ваши понтифики — наглые узурпаторы! Никто не может говорить от имени бога, никому он не давал такого права. А вы цепные псы этих узурпаторов! Во времена Империи в Церкви Единого не было ни понтификов, ни инквизиторов.

— Мерзкий богохульник, ты ответишь за свои дерзкие речи! Завтра же мы доставим тебя на Остров, и ты предстанешь перед судом Святой инквизиции. Одевайся!

Угу… а это мы уже проходили. Плевать этим гестаповцам на все законы вольного Ирута. Какой-нибудь убийца или бандит будет здесь под защитой — им он даром не сдался. А вот хула на святую инквизицию и Верховного Понтифика — это уже отдельная тема. Всем несогласным мешок на голову — и в застенки. А наш маг-то, оказывается, диссидент!

То, что нам с Олафом не удастся отсидеться в этой кладовке и в любом случае придется вмешиваться в разборки Лукаса с инквизиторами, уже было понятно. Вопрос только в том, чтобы выбрать для этого наиболее удачный момент. Я осторожно вынул меч из ножен и натянул на лицо маску. Слышал, как за спиной Олаф тихо расстегивал свой смертоносный пояс. Мы, в общем-то, были готовы к бою, но Олаф пока придерживал меня за локоть, призывая не спешить. А события в мастерской начинали развиваться по совершенно непредвиденному сценарию. Наш храбрый толстячок даже и не думал сдаваться врагам.

— Ноги моей не будет на вашем Острове! Магия — это дар, данный людям богом, и никто не властен им распоряжаться, кроме Единого.

— То есть добровольно ты отказываешься исполнять приказ мессира?

— Отказываюсь! И если вы сейчас же не покинете мой дом, я подниму такой шум, что сюда сбежится весь квартал. Посмотрим, как вы справитесь с двумя десятками магов.

— Не поднимешь. На твой дом мы навесили полог тишины. Взять его!

Лукас шустро отступил к столу и, схватив с него какую-то штуковину, бросил в ноги инквизиторам. Ярко полыхнуло, и мастерская тут же наполнилась едким дымом, за клубами которого я уже ничего не мог рассмотреть. Слышно только было, как инквизиторы дружно закашлялись, а потом раздался звук тупого удара и короткий вскрик Лукаса. Чье-то тело упало на пол, с грохотом увлекая за собой табурет. Видимо, наш маг намеревался в суматохе проскочить к двери и выбежать на улицу, чтобы позвать на помощь. Не удалось.

— Свяжите этого мерзавца! А потом хорошенько обыщите его дом. Думаю, мы найдем здесь много интересного — на смертный приговор и сожжение на костре уж точно хватит.

Все. Больше ждать нельзя. Тем более что я уже и сам начинал задыхаться от вонючего дыма, проникающего сквозь щели в кладовку. Даже интересно — что он там взорвал? Ну, с богом! И я ногой распахнул дверь.

— Ночной дозор! Всем выйти из тени! — заорал я по-русски, и инквизиторы на мгновение застыли, не понимая, что кричит чувак со сверкающим мечом и откуда он вообще взялся. А потом я услышал испуганный вопль:

— Инис!!!

Ну а дальше все было лишь делом техники, и Ас-Урум собрал в этот вечер свою очередную кровавую жатву. Страх инквизиторов перед инисами сыграл с ними злую шутку. В мастерской Лукаса творился теперь сущий ад — била струей кровь, летали отрубленные конечности, по полу катились отрубленные мечом головы. Но на улицу из окон этого дома не донеслось ни звука — благодаря пологу тишины квартал магов мягко погружался в ночной сон, даже не догадываясь о происходящем.

В наступившей тишине я оглянулся в поисках очередного врага и наткнулся на взгляд Олафа, сидящего на полу и поддерживающего за плечи раненого Лукаса. В этом взгляде не было восторга от увиденного, лишь тревога за меня. И это подействовало как ведро холодной воды. Восторженная улыбка сползла с моего лица, Ас-Урум был тут же отправлен в ножны, а я, сняв маску, устало опустился на колени перед Лукасом.

— Что с ним?

— По голове, видно, здорово треснули. Пока без сознания.

Через мгновение маг тихо застонал и приоткрыл глаза. Обвел мутным взглядом разоренную мастерскую и вновь потерял сознание.

— Что будем делать, княжич?

— Берем его с собой. Здесь оставлять нельзя.

Я нацепил на мага эльфийский амулет, и мы, взяв Лукаса под руки, вышли на улицу. То ли амулет на него подействовал исцеляюще, то ли свежий воздух, но наш толстячок немного пришел в себя и даже начал перебирать ногами. Со стороны это выглядело так, словно идет компания припозднившихся пьяниц. Я даже подумал, не затянуть ли мне какую-нибудь подходящую песню, но ничего, кроме как «Шумел камыш, деревья гнулись…», в голову так и не пришло.

Пока мы брели к причалу с гондолами, Олаф тихонько меня отчитывал:

— Княжич, простите, если я скажу сейчас что-то не то, но власть этого меча над вами пугает меня. Вы словно становитесь другим, совершенно незнакомым для меня человеком, когда берете его в руки.

— Я выгляжу одержимым?

— Нет. Не знаю… Сквозь вас словно проступает совсем другой человек. Взрослый, жесткий, и это точно человек, прошедший через войну. Понимаете?

Я замер, слушая своего слугу. Вот опять прокололся. Контролировать себя в пылу битвы невозможно, и бьюсь я, конечно, как взрослый мужик Артем, а не как юный Йен. И дело даже не в том, как правильно я держу меч или как ловко я двигаюсь. Просто моего личного жизненного опыта и моего настоящего характера в этот момент никак не скрыть. Я решил перевести разговор:

— Надо было поджечь дом.

— От ищеек инквизиции так следов не скроешь, — пожал плечами Олаф. — А вот город заняться может. За такое тут четвертуют легко. Бежать нам надо, княжич. И чем скорее — тем лучше. Ирут, конечно, вольный город. Но только до тех пор, пока с Острова не последует окрик. А за трех убитых паладинов власти города тут все по камню разберут.

— Сбежим. Но прежде поговорим с Лукасом. И дождемся заказа алхимика.