Утром Палома позвала ее к завтраку – Мэй не выходила, потому, что хотела, чтобы Океанос и Томазо побыли вдвоем.
– Когда Океанос уезжает на службу, мы завтракаем все вместе, – Объяснила ей Палома. – Синьор ждет вас к столу.
Синьор, – Подумала Мэй. – Они говорят друг другу «Ты», но для Паломы Океанос «Синьор»…
Она подумала, а для Океаноса Палома, кто?
Мэй надела темно-синее платье. Оно было красиво – средней длинны, приталенное, округлый вырез горловины, втачанный рукав.
Как давно она не носила платья…
Мэй захотелось чего-то, то ли уйти, то ли не приходить.
Она боится увидеть его.
И не увидеть боится.
Мэй не стала краситься (на зло самой себе!)
Мадонна пела рядом с ней «Secret Garden», Луиза была покрыта шипами, она тоже!
Мэй вспомнила про свои клипсы с головой Медузы, ей захотелось надеть их.
Она убрала волосы в тугой узел…
Когда Мэй вошла в обеденную, он увидел ее, встал, мужчина в черном кителе – белая сорочка, черный галстук, белоснежный ремень через плечо…
– Здравствуйте, Мэй.
Она никогда не питала слабость к военным, но… в этом что-то есть.
– Здравствуйте, Океанос.
Мэй не могла справиться со своим смущением. Да, это было оно, смущение, и она была сама не своя…
– Доброе утро! – Заулыбался ей Томазо.
Извините меня за то, что я не встаю как папа…
Мальчик так улыбнулся… он все понимает, но восстает.
У Мэй сжалось сердце.
– Пока я встану, вы уже сядете…
Она улыбнулась ему.
– В следующий раз я подожду пока ты встанешь – если захочешь, и мы сядем вместе.
– Привет! – Сказала ей Сильвия.
Она была красива. Она вся в Астона – шатенка с зелеными глазами. Сильвия Астон была одета в леопардовое платье. Другая женщина выглядела бы в нем безвкусно, но эта выглядела шикарно!
– Привет! – Улыбнулась ей Мэй.
– Палома приготовила для вас кофе «по-египетски», – Сказал ей Океанос. – Пробуйте кофе приготовленное по разным рецептам, ищите свой…
Он посмотрел на нее очень внимательно.
– Кофе как судьба – у каждого человека, свое!
Мэй села за стол.
– Когда ты вернешься со службы? – Спросила Сильвия, Океаноса. – Олдриджы спрашивали меня о твоей ложе в Ла Скала…
Странно он посмотрел на нее.
Этому мужчине что-то не понравилось.
– Передай им, что они могут воспользоваться любым, или почти любым, местом в театре, нужно только купить билеты.
Сильвия посмотрела на него с возмущением.
– Какой смысл владеть целой ложей в Ла Скала и не посещать ее?!
– Мэй, – Обратился к ней Океанос. – Эта ложа свадебный подарок моего отца, моей матери…
Его голос звучал сдержанно до вежливости.
– Леда страстно любит оперу. Я не знаю, когда ей захочется посетить свою ложу…
Усмешка на его алых губах.
– Им, так как отец всегда делает то, что она хочет.
– Вы не обязаны мне ничего объяснять. – Мягко сказала ему Мэй.
Океанос заглянул ей в глаза.
– Я не монстр, не скряга, я просто хочу… мира.
Ей захотелось спросить его, с кем? С отцом? С мужчиной, который любя и защищая свою женщину, конфликтует с сыном…
Она не стала ни о чем его спрашивать, она сказала ему:
– Я понимаю, синьор.
Он посмотрел на нее с легким удивлением, даже с растерянностью, мужчина в черном с красным.
Палома подала ей кофе, Венские булочки, и ежевичный конфитюр.
Океанос посмотрел на часы на своем правом запястье.
– Мне пора.
Он посмотрел на сына.
– Я люблю тебя. Пока меня нет, ты хозяин этого дома!
– Хорошо, папа!
Мальчик посмотрел на отца с обожанием.
Мэй поразил этот взгляд. Сильвия никогда не смотрела на нее так, и никогда не посмотрит!
– Мэй, – Вновь обратился к ней Океанос. – Палома будет дома до трех часов дня, потом она уедет танцевать со своим caballero…
Улыбка.
– Если вам что-то понадобится, спросите у Томазо. В четыре часа – в полпятого, придет Альба – это девушка, которая присматривает за домом когда меня нет.
Мэй поняла его, Альба присматривает за Томазо.
Она улыбнулась ему.
– Я запомню.