Та же площадь что и в первой картине. В глубине на высоком помоете, окруженном латниками, — нечто вроде шатра. Темные занавеси опущены, на них блестит герб наместника. Рядом с шатром — кресло Большого Гильома. Над помостом развевается черное знамя завоевателей. Внизу, на площади, разостлан ковер. На нем стоит тяжелый резной стол с весами правосудия. Перед столом — кресло бургомистра. Справа и слева — места обвинителя и защитника. Площадь полна народа. Каждый цех группируется возле своего старшины, В руках у знаменосцев — стяги с вышитыми гербами цехов. На балконе сидит Вероника.
Мушерон. Господа старшины, славные мастера всех искусств, ремесел и рукоделий. Сегодня мы будем судить преступника нарушившего законы нашего Вольного Города Мастеров. Судите его по своей совести и разумению, строго и нелицеприятно, как судили наши отцы и деды. (Садится в кресло) Кто потерпевший?
Большой Гильом (поднимаясь с места). Его светлость герцог Филипп Август Юстус де Маликорн, правитель города. А его высокую особу представляю я, первый советник его светлости Гильом Марцелл Готштальк.
Мушерон. Введите обвиняемого.
Латники вводят Караколя.
Голоса. Бедный Караколь! И за что его судят?
— Говорят, за кражу.
— Какая там кража! Кто поверит, что каш Караколь на руку нечист!
— Дело тут не в руке, а в языке!…
Мушерон. Обвиняемый, назови свое имя и звание.
Караколь. Что с вами, дядюшка Мушерон? Забыли вы меня, что ли? А я-то думал, что вы знаете меня не хуже, чем я вас.
Мушерон. Не говори лишнего, метельщик Жильберт.
Караколь. А если вы знаете, как меня зовут, так зачем же спрашиваете?
Мушерон. Откуда ты родом?
Караколь. Спросите у Большого Мартина, бургомистра. Мы с ним земляки.
Мушерон. Ты не на ярмарке, метельщик, а на суде старшин. И пришел ты сюда не для того, чтобы смешить народ, а для того, чтобы отвечать за свое преступление!
Караколь. О, если речь идет о преступлении, сядете ли вы на мое место, господин Мушерон? А уж я найду себе местечко поудобнее.
Голоса. Верно, Караколь!
— Так и быть, уступи ему свое место!
— Пусть поменяется с тобой!…
Мушерон. Соблюдайте тишину, горожане!… Кто желает защищать подсудимого Жильберта, обвиняемого в краже?
Голоса. Я!
— Я хочу его защищать!
— Нет, я! Я!…
Мартин. Я, Мартин, старшина оружейного цеха, буду защищать метельщика Жильберта.
Мушерон. Займите свое место, старшина оружейного цеха! Кто будет обвинять метельщика Жильберта?
Все молчат.
Кто желает быть обвинителем метельщика Жильберта?
Молчание.
Я, Мушерон, старшина ювелиров и часовщиков, займу место обвинителя. А свое кресло я уступаю старейшему из нас — старшине гранильного цеха мастеру Тимолле. Пожалуйте, мастер Тимолле!
Один из старшин, седой, дряхлый старик, занимает кресло бургомистра. Мушерон и Мартин располагаются справа и слева.
Мастер Тимолле. Господин Гильом Марцелл Готшальк, скажите нам, в чем обвиняет метельщика Жильберта ваш доверитель.
Большой Гильом (поднимаясь). Герцог де Маликорн обвиняет метельщика Жильберта в том, что он похитил у его светлости перстень с фамильной печатью. Герцог требует, чтобы столь дерзкое преступление было наказано со всей строгостью законов и обычаев славного Города Мастеров.
Мастер Тимолле. Что скажет обвинитель?
Мушерон (разворачивая длинный пергаментный свиток). Цеховые старшины и мастера! Все мы, и старые и молодые, родились и выросли в этом славном городе. Здесь, под гробовыми плитами, обтесанными руками наших искусных каменщиков, лежит прах наших отцов и дедов. Честь нашего вольного города нам дороже всего…
Голос из толпы. Да знаешь ли ты, что такое честь, бургомистр Мушерон?
Мушерон (гневно поглядев по сторонам). Но среди жителей Города Мастеров нашелся такой, который запятнал его древний герб…
Голос. Уж не ты ли это, старая лиса?
Мушерон. Это Жильберт, метельщик прозванный Караколем…
В толпе волнение, ропот.
В темном лесу, с шайкой таких же, как он, воров и бродяг, напал он врасплох на его светлость и сорвал с его пальца драгоценный перстень, гордость старинного герцогского рода. Вот этот перстень, господа судьи, вы все его видите. Воровская рука, дерзнувшая совершить столь тяжкое преступление, должна быть отсечена по самое плечо, а наша честная семья должна отсечь от себя гнилой отпрыск, изгнав преступника из стен города. Здесь нет места для жалости. Кто не хочет осудить вора, тот соучастник его преступления.
Мастер Тимолле. Введите свидетелей!
Входят Клик-Кляк, егеря и солдаты, которые были в лесу.
Господин Нанасс Мушерон Младший, видели ли вы собственными глазами, как метельщик Жильберт похитил у его светлости перстень с печатью?
Клик-Кляк. Да, всё, что я видел, я видел собственными глазами.
Мастер Тимолле. Как же это было?
Клик-Кляк. Это было… это было в лесу… во время охоты… То есть нет… То есть да… во время охоты… Я находился в свите его светлости. (Оправившись, начинает говорить гладко как по-заученному) В погоне за зверем мы с его светлостью углубились в чащу. Неожиданно из-за деревьев вышел горбун… то есть метельщик Жильберт в сопровождении нескольких неизвестных лиц, закутанных в плащи до самых глаз… Они… они… они… ну, словом, они напали на нас и отняли перстень.
Мастер Тимолле. Это всё?
Клик-Кляк. Это всё. Отняли перстень и углубились… (помолчав) в чащу.
Мастер Тимолле. Кто же именно углубился?
Клик-Кляк. Мы с его светлостью. То есть разбойники…
В толпе смех.
Мушерон. Господин Мушерон Младший, видели ли вы перстень его светлости на руке у метельщика?
Клик-Кляк. Еще бы! Конечно, видел. Уж это-то правда!
Голос из толпы. А все остальное ложь?
Клик-Кляк. Почему ложь?
Голос. Потому что вранье!
Мушерон. Прошу соблюдать тишину! Егеря и солдаты, правду ли говорит господин Мушерон Младший?
Егерь. Сущую правду.
Солдат. Кольцо было на пальце у метельщика.
Мастер Тимолле. Мастер Мартин, что вы можете сказать в защиту Жильберта?
Мартин. Что я могу сказать? Я даю руку на отсечение, что Караколь ни в чем не виноват.
Мушерон. Отсекут руку не у вас, а у вора, мастер Мартин.
Мартин. У вора? Да что же тут делается, старшина Тимолле? Ну, вот скажите мне по совести, как сосед соседу, как мастер мастеру: разве вы не доверили бы Караколю и свои деньги, и свою мастерскую, и все, что у вас есть за душой? А вы, мастер Фирен? А вы, дядюшка Нинош? А вы, все мастера и подмастерья?
Пирожник Нинош. Кто же из нас не знает Караколя!
Голоса. Мы знаем его лучше, чем себя!
Мушерон (усмехаясь и разводя руками). А что говорят улики, мастер Мартин? А что говорят свидетели?
Мартин. Я верю не вашим уликам, не вашим свидетелям, а своему сердцу и рассудку. А сердце и рассудок говорят мне, что мы судим нынче не Караколя, а самих себя.
Голоса. Правильно, Мартин! Себя судим!
— Говори дальше!
Мартин. Что же еще сказать? Все и так ясно! Нынче мы осудим Караколя, завтра — мастера Фирена, потом дядюшку Ниноша, потом меня, а потом очередь дойдет и до дедушки Тимолле и, чего доброго, до Большого Мартина. И все это мы сделаем своими руками, по своей совести и разумению, по законам и обычаям нашего славного Вольного Города Мастеров. А из замка будут смотреть на нас и смеяться над нами!…
Большой Гильом. Господин бургомистр! Подтвердите, что ни его светлость, ни я, скромный представитель его высокой особы, ничем не нарушили свободы и независимости суда старшин.
Мушерон. Я подтверждаю это, господин Гильом.
Мастер Тимолле. Выслушаем обвиняемого. Говори, Жильберт!
Голоса. Говори! Говори, Караколь!
Караколь. Ну что ж, скажу. Свидетели сказали правду. Кольцо украл горбун.
Голоса. Что он говорит?
— Он с ума сошел!
Мушерон. Вы слышите, старшины и мастера? Преступник сознался!
Мастер Тимолле. Не спешите, бургомистр. Это только начало речи. Еще неизвестно, каков будет ее конец. Мы слушаем тебя, Жильберт.
Караколь. Кольцо украл горбун. Если господин Гильом отдёрнет вон ту расшитую золотом занавеску, я покажу вам его! Он там!
Большой Гильом. Я требую, чтобы этому болтливому метельщику заткнули рот! Разве судьи не видят сами, что он несет всякий вздор, лишь бы выгадать время и отсрочить заслуженную казнь!
Мастер Тимолле. Суд должен выслушать обвиняемого до конца. Продолжай, Караколь.
Караколь. А украдено кольцо у меня… Я только вчера купил его. Мне понравилась печать, которая на нем вырезана. Вы знаете, что это за печать? Если приложить ее к бумаге, бумага становится волшебной. Она может отворить дверь темницы, снять у человека веревку с шеи, вернуть любого из наших друзей в родной дом… Вот для этого-то я и купил перстень у владельца. Купил на целых три дня, но не проносил и трех минут. Покупатель оказался простаком, а продавец — обманщиком.
Мушерон. Кто же из нас поверит этим небылицам! Как мог нищий метельщик купить драгоценный перстень, да еще с фамильной печатью!
Караколь. А все-таки я его купил, бургомистр Мушерон. да, да, купил! И заплатил слишком дорого: вытащил из ямы того, кто роет яму всем нам!
Шум в толпе.
Большой Гильом. Судьи, вместо того чтобы выслушивать весь этот бред, все эти нелепые и преступные россказни, вы должны были бы задать подсудимому всего один вопрос: есть ли у него свидетели?
Мушерон. Да, да! Есть ли у него свидетели?
Мастер Тимолле. Скажи, Караколь, кто может подтвердить справедливость твоих слов?
Караколь. Боюсь, что никто, дедушка Тимолле. Моих свидетелей здесь нет, они далеко.
Мастер Тимолле. Назови их, Жильберт.
Караколь. Отчего же не назвать? Это славный, честный народ, наши соседи, наши земляки: лев, медведь и заяц из заповедного леса. Они всё видели, да не скажут.
Мушерон. Лев, медведь и заяц! Хороши свидетели! Господа старшины, все эти басни годятся только для маленьких детей! По законам нашего города обвинение считается доказанным, если у защиты нет свидетелей. Не так ли, мастер Тимолле?
Мастер Тимолле. Да, по закону это так…
Мушерон. Стало быть, больше не о чем раздумывать и не о чем говорить. Именем закона я требую, чтобы у вора отрубили левую руку и навсегда изгнали его из города.
Старшины молчат. На площади становится совсем тихо. Мушерон разворачивает пергамент святок.
Приговор ясен. Нам остается только подписать под ним свои имена!
Фирен Старший (поднимаясь с места). Погодите, Мушерон! Мастер Тимолле, вспомните об одном хорошем обычае нашего города.
Мастер Тимолле. О каком, мастер Фирен? Говорите, мы слушаем вас.
Фирен Старший. Если свидетелей защиты нет в суде, их выкликают трижды, перед тем как вынести приговор.
Мастер Тимолле. Вы правы, Мастер Фирен. Я совсем забыл об этом обычае. Глашатаи! Трижды призовите свидетелей защиты. Призовите трижды!
Глашатаи с длинными трубами в руках выходят вперед. Все вокруг стоят в напряженном ожидании.
Первый Глашатай. Кто может доказать невиновность метельщика Жильберта, по прозвищу Караколь, явитесь сюда без страха и сомнения!
На площади тихо. Все замирают.
Второй Глашатай (после короткой паузы). Мужчина или женщина, старик или ребенок, лицо известное всем или неведомое никому, явитесь сюда во имя истины и справедливости!…
Молчание.
Третий Глашатай. Жители города и окрестностей, уроженцы наших гор, лесов и полей, явитесь и свидетельствуйте!
Никто не отзывается.
Мушерон (с торжеством). Свидетелей защиты нет!
Мастер Тимолле (беспомощно разводя руками). Свидетелей защиты нет…
Народ на площади молчит, омраченный и подавленный. И вдруг тишину прерывает многоголосый крик. Толпа в смятении раздается, и на площади — под гербом города, изображающим льва, медведя и зайца, — появляются живые лев, медведь и заяц.
Караколь. Это они, мои звери! Мои свидетели!
Клик-Кляк. Не пускайте их сюда! Я сам всё расскажу!… Всю правду расскажу!…
Большой Гильом. Стража! Егеря! Да что вы смотрите? Дикие звери бродят по городу! Окружайте их! Ловите! Бейте!…
Мастер Тимолле. Нет, ваша милость, свидетели по нашим законам неприкосновенны.
Мартин (выступая вперед). Старшины и мастера! Если даже звери наших лесов свидетельствуют за Караколя, можем ли мы сомневаться в его правоте! А если бы звери не пришли, пришли бы деревья! А если бы не деревья — явились бы камни с наших дорог!
В толпе бурно хлопают в ладоши, кричат: Правильно, Мартин! Правильно, мастер Тимолле! Звери скрываются
Мушерон. Звери, деревья и камни не могут быть свидетелями. Свидетели должны владеть человеческой речью.
Мартин. Зато твой сынок владеет человеческой речью. Он всё и расскажет за них. Ну, говори, Нанасс! Ты обещал сказать правду. Где ты видел этих зверей?
Клик-Кляк. Кого где… Льва — над ямой, а медведя — в яме…
Мартин. В какой такой яме?
Клик-Кляк. Ну, в западне.
Мартин. В западне? А кто ее вырыл?
Клик-Кляк. Одноглазый…
Мартин. Какой еще одноглазый?
Клик-Кляк. А тот, которого я нанял.
Мартин. Вон что!… А зачем ты полез в свою же западню?
Клик-Кляк. Да я не полез, я упал…
Мартин. А кто тебя вытащил?
Клик-Кляк. Никто. Сам вылез.
Караколь. Как же ты выбрался, Нанасс? По лестнице, что ли?
Клик-Кляк. По какой еще лестнице? По самой обыкновенной веревке!
Караколь. А не скажешь ли ты, Нанасс, за какой конец веревки ты держался — за верхний или за нижний?
Клик-Кляк. Ну конечно, за нижний.
Караколь. Обманываешь, Клик-Кляк!
Клик-Кляк. Нет, нет! Ты не собьешь меня! Я хорошо помню, что за нижний. За верхний держался ты сам!
В толпе смех.
Мартин. Стало быть, Нанасс, тебя вытащил Караколь!
Клик-Кляк. Мало ли что вытащил! Это он нечаянно… Хотел выручить медведя, а сначала по ошибке вытащил меня…
Мартин. А потом?
Клик-Кляк. Потом медведя и его светлость!… Нет, нет, хранителя печати его светлости!
Мушерон. Я предлагаю прервать допрос свидетеля. Он не в своем уме.
Мастер Тимолле. Нет, господин Мушерон Старший, в своем! Мы так же, как и вы, знаем господина Мушерона Младшего с самого рождения и можем подтвердить, что у него никогда не было больше ума, чем сегодня. Продолжайте, мастер Мартин!
Мартин. Значит, Караколь выручил и тебя, Мушерон Младший, и медведя, и хранителя печати?
Клик-Кляк. Да, и меня, и медведя, и хранителя!
Мартин. Ну, выходит, что звери оказались благодарнее людей: они ему заплатили добром. А вот люди чем заплатили!…
Клик-Кляк. Люди тоже заплатили добром: за самую простую веревку ему дали перстень…
Мартин. Перстень? Какой еще перстень?
Клик-Кляк. Да вон тот, что лежит в ларце!
Мартин. Вот ларчик и открылся! Теперь все ясней ясного.
В толпе радостный шум.
Большой Гильом. Я требую, чтобы допрос был прекращен.
Мастер Тимолле. Ваше желание будет исполнено. Допрос окончен. Старшины и мастера, подойдите к весам правосудия. Левая чаша весов, как всегда, чаша обвинения, правая — оправдания!
Старшины один за другим подходят к весам и кладут медные шары в правую чашу. Только один Мушерон опускает свой шар в левую. Правая низко опускается, перевешивая левую.
Суд старшин славного Города Мастеров, допросив обвиняемого и свидетелей, выслушав потерпевшего, обвинителя и защитника и рассудив дело по древним законам и обычаям, по совести своей и разумению, постановляет: обвиняемого Жильберта-метельщика, по прозвищу "Караколь", считать оправданным!… Ты свободен, Караколь! Ступай домой!
Караколя сразу окружает ликующая толпа, и он теряется в ней. К судейскому столу подходит Гильом с двумя латниками.
Большой Гильом. Не спешите расходиться, господа старшины! От имени моего высокого доверителя заявляю вам, что решение вашего суда неправильно и незаконно.
Мастер Тимолле. Мы решили это дело по совести и по закону, господин Гильом Готшальк. Если одна из сторон недовольна…
Большой Гильом. Как вы смеете называть его светлость герцога де Маликорн "одной из сторон"?
Мастер Тимолле. Однако его светлость герцог де Маликорн судился с метельщиком Жильбертом.
Большой Гильом. Нет. Вы судили метельщика за кражу!
Мастер Тимолле. И оправдали его! Если его светлость не пожелает сообщить, что именно он считает неправильным и незаконным, решение суда останется в силе.
Занавес отдергивается, и перед толпой появляется наместник.
Наместник. Хорошо же! Я скажу вам, чем я недоволен!
Голоса. Кто это?
— Что за чудовище
— Да у него горб втрое больше, чем у Караколя!
Большой Гильом. Тише вы, медники и башмачники! Его светлость говорит!
Стража ощетинилась алебардами. Становится тихо.
Наместник. Старшины! Я оказал вам честь, разрешив судить преступника Жильберта по вашим старым законам и обычаям. Я хотел испытать благоразумие горожан. Но вижу — меня обманули ваши седые бороды и старческие морщины. Вы не судьи, вы запальчивые юноши, а собравшиеся здесь жители города — неразумные дети, достойные розги. До сих пор я вас щадил. Но если с этой минуты кто-нибудь из вас посмеет нарушить мою волю, весь город поплатится за это. Я не оставлю здесь камня на камне…
Вероника (порывисто поднимаясь с места). Ах, довольно мы берегли камни нашего города. Нам надо беречь его честь!…
Наместник (потрясал жезлом). Прочь!… Да и вам всем, старшины и мастера, лучше разойтись по своим мастерским — к вашим печам, верстакам и наковальням. Это вам больше пристало, чем сидеть в судейских креслах. С этого дня я буду судить преступников сам, своим судом!… Господин Гильом, вы знаете, что надо делать… (Исчезает)
Большой Гильом. Бургомистр Мушерон! Прикажите городской страже отвести преступника Жильберта в тюрьму.
Мушерон. Ваша милость, преступника нигде нет. Он скрылся.
Занавес