Сцена представляет собой большую комнату с камином, круглым столом, креслами перед каминной решеткой и высокими стоячими часами. Справа и слева — две двери, ведущие в комнаты сестер Золушки — Гортензии и Жавотты. Посередине — дверь на лестницу. Вечер. Почти совсем темно. Тихо. Только в камине потрескивает огонь да где-то в углу скребутся мыши. Из двери, ведущей на лестницу, выходит Золушка со свечой в руке. Часы громко бьют семь раз.

ЗОЛУШКА…Три… четыре… пять… шесть… семь… Семь часов! Надо кончать уборку, и в камин подбавить угля, и утюг поставить на огонь — сестрицы велели. (Подбрасывает в топку уголь, ставит на огонь утюг. Задумчиво напевает вполголоса.)

Когда-то девушка жила В своем родимом доме. На чердаке она спала Под крышей, на соломе…

Как тихо у нас, когда сестриц нет дома! Слышно даже, как мыши скребутся, как часы тикают, как жучок точит стенку. Вот теперь можно и перед камином посидеть, как сидели мы с матушкой, когда она была жива. Жаль, что кресла её больше нет, — его снесли на чердак, а сюда поставили вот это новое, для мачехи. Только моя скамеёчка и осталась от всего, что было прежде… (Садится на скамеечку перед огнем и негромко поет в лад своим невеселым мыслям.)

Она мела и двор и дом, В квашне месила тесто, А за обеденным столом Ей не хватало места. Дружила девушка с метлой, С котлом и сковородкой, Кастрюли чистила золой И терла жесткой щеткой. Стирала, гладила белье, Вощила половицы, И звали Золушкой её Хозяюшки-сестрицы…

А хорошо все-таки, когда никто тебя не торопит, никто не кричит: "Золушка, подай! Золушка, принеси! Золушка, унеси!" Сама я себе хозяйка по крайней мере на полчаса или даже на целый час. (Оглядывается по сторонам.) Делать мне как будто больше нечего — вот только метлу поставить в угол да последить, чтобы утюг не перекалялся. А комнаты уже прибраны. Нигде ни соринки. Хоть гостей принимай! А что, если бы вдруг на самом деле ко мне хоть когда-нибудь пришли какие-нибудь гости? (Смеётся.) Нет, этого и быть не может. Разве в такую игру поиграть, будто ко мне пришли гости… (Поворачивает метлу щетиной вверх.)

Вот и тетушка Метла В гости к Золушке пришла!

Ах, какая у вас пышная прическа, сударыня! Даже пышнее, чем у моей сестрицы Жавотты. А какая у вас тонкая талия — тоньше, чем у моей сестрицы Гортензии. Садитесь, пожалуйста, в это кресло перед камином и поставьте ногу на скамеёчку, как моя мачеха. Вот так. Надеюсь, вы у нас не соскучитесь. Вы со всеми здесь знакомы? Позвольте вам представить:

Вот это — наша кочерга, Вся черная и ржавая. У кочерги одна нога, По-видимому — правая.

Кочерга в руках у Золушки кланяется метле. Метла отвечает ей.

А это — наш старинный друг Горячий, вспыльчивый утюг.

Прикладывает ко рту палец, а потом касается утюга. Утюг шипит.

А вот каминные щипцы — Серебряные шпоры. Они лихие храбрецы И славные танцоры.

Щипцы звонко щелкают шпорами.

Ах, мои дорогие гости, я так рада вам всем, так рада! Ведь мне некому и слова сказать. Ну, расскажите мне, какие на свете новости. Что слышно при дворе, госпожа Метла? (Меняя голос, говорит басом.) "При дворе, дитя мое? Я нынче подмела там все полы. Во дворце скоро будет бал". Да, да, я слышала. Весь город про это говорит… Ах, как мне хотелось бы хоть раз побывать на балу! Не поехать ли нам туда с вами, госпожа Кочерга, господин Утюг и господа Каминные Щипцы? Что вы скажете на это, тетушка Кочерга? (Снова басом.) "Я бы с удовольствием поехала, дружок, но ведь я вся черная от золы, от копоти. Да и ты, милая Золушка, не лучше меня. Погляди на свои руки, на свой передник. Тебя, чего доброго, примут за трубочиста". (Своим голосом.) Но ведь мы можем умыться и приодеться! (Опять басом.) "Нет, Кочергу, сколько ни мой, не отмоешь. Поезжай со Щипцами и с Утюгом". (Щелкает щипцами и говорит за них звонко и быстро.) "Нет, что вы! Что вы! Что вы! Нам нечего надеть. У нас есть ноги, но нет штанов. А во дворце нужны штаны определенной ширины. Да и тебе, Золушка, не в чем ехать. Где твое бальное платье? У тебя его нет, нет, нет!" (Своим голосом.) А если мы с Утюгом выгладим это, старенькое? Как вы думаете, дорогой Утюг? (Опять меняя голос.) "Нет, Золушка, я не берусссь! Не берусссь гладить такое платье. Нас с тобой во дворце засмеют". (Своим голосом.) За-сме-ют? Засмеют! (Тяжело вздыхает. Потом — решительно тряхнув головой.) Ну, так знаете что, дорогие мои? Останемся лучше дома и постараемся провести время как можно веселей. Щипцы и Утюг сыграют нам что-нибудь хорошенькое, а мы с тетушкой Метлой потанцуем. Ах, что вы говорите, сударыня? Вы не умеёте танцевать? Ну, это не беда! Мы с госпожой Кочергой научим вас. Смотрите на наши ноги и старайтесь запомнить. Раз-два-три! Раз-два-три!… (Танцует с кочергой.)

Дверь открывается, и в комнату входят одна за другой Гортензия, Жавотта и мачеха.

ЖАВОТТА. Ты что тут делаешь? Пляшешь, кажется?

ГОРТЕНЗИЯ. С ума сошла!

ЗОЛУШКА. Нет, нет, сестрицы! Я убираю комнату…

МАЧЕХА. Хороша уборка! Грязная метла лежит у меня на кресле, а она прыгает по комнате с кочергой!…

ЗОЛУШКА. Простите, матушка, простите, сестрицы! (Переворачивает метлу, ставит кочергу и щипцы в угол, утюг — на огонь). Вот всё и на месте.

ГОРТЕНЗИЯ. А с кем ты разговаривала?

ЗОЛУШКА. Сама с собой.

ЖАВОТТА. Значит, ты разговаривала с дурочкой!

ЗОЛУШКА. Больше мне не с кем было разговаривать. Умных не было дома.

МАЧЕХА. Молчи, дерзкая девчонка!

ГОРТЕНЗИЯ. Чем болтать, сбегай лучше вниз и принеси из кареты наши покупки.

ЗОЛУШКА. Сейчас, сестрица Гортензия.

ЖАВОТТА. Только смотри ничего не сомни и не растеряй!

ЗОЛУШКА. Хорошо, сестрица Жавотта,

МАЧЕХА. Да скажи кучеру, чтобы он как следует протер окошки в карете и расчесал лошадям гривы и хвосты. Завтра мы едем во дворец на бал.

ЗОЛУШКА. На бал во дворец?

ГОРТЕНЗИЯ. Да. Мы получили приглашение от самой королевы.

ЖАВОТТА. На шелковой бумаге! Золотыми буквами!…

ГОРТЕНЗИЯ. В левом углу корона, в правом — вензель!…

ЖАВОТТА. А под короной и вензелем написано: "Король, королева и принц просят вас…"

МАЧЕХА. Это значит — меня.

ЖАВОТТА. "…оказать им честь и пожаловать во дворец на королевский бал вместе с вашими прекрасными дочерьми".

ГОРТЕНЗИЯ. Это значит — вместе с нами.

ЗОЛУШКА. Ах, как там, наверно, будет весело! Хоть бы мне одним глазком, в щелочку, посмотреть на этот бал! Столько о нем в городе разговоров!…

ГОРТЕНЗИЯ. Вот еще! Тебя ко дворцу и близко не подпустят, такую замарашку. Ну, беги скорей, беги! Только бы молоть языком!

ЖАВОТТА. Да смотри не забудь: тебе еще нужно сегодня ночью выстирать наши воротнички, накрахмалить наши юбки, выгладить наши кружева и почистить мелом наши золотые цепочки. А ты, будто нарочно, ни с места!

ЗОЛУШКА. Иду, сестрицы, иду! (Убегает.)

ЖАВОТТА. Знаешь, Гортензия, я надену завтра красное бархатное с золотыми цветами. А ты?

ГОРТЕНЗИЯ. А я лимонное с серебряными пчелками. А вы, матушка?

МАЧЕХА. А я — лиловое с пальмами и райскими птицами. Надеюсь, на балу не будет никого наряднее нас — кроме самой королевы, конечно. Только ложитесь сегодня пораньше, девочки, чтобы завтра у вас были ясные глазки и румяные щечки. Не забудьте, что на этом балу принц хочет выбрать себе невесту.

ЖАВОТТА. (мечтательно). Невесту!… (Ходит по комнате, томно напевая вполголоса).

Я так прелестна и добра, Что стану королевой, А старшая моя сестра — Придворной старой девой…

ГОРТЕНЗИЯ (тихо, сквозь зубы). Старой девой? Ну, это мы еще посмотрим! (Громко.) Послушай, милая Жавотта, я еще с утра хотела тебе сказать: на твоем месте я бы, пожалуй, надела не красное с цветами, а знаешь, то — фисташковое, в мушках. Правда, оно немного скромнее, но зато идет тебе гораздо больше.

ЖАВОТТА. Ах, вот как! Немного скромнее? Так сама и надевай фисташковое в мушках. В твои годы можно уже перестать наряжаться.

ГОРТЕНЗИЯ. В мои годы? Да ведь я старше тебя всего на один год!

ЖАВОТТА. На целый год! Да еще на три месяца, две недели и четыре дня.

ГОРТЕНЗИЯ. Ну и пусть на четыре дня! Зато я не рыжая!

ЖАВОТТА. А я не косая и не кривобокая!

ГОРТЕНЗИЯ. Рыжая! Рыжая! Рыжая!

ЖАВОТТА. Кривобокая! Кривобокая! Кривобо…

Гортензия бросается на Жавотту и запускает обе руки в её прическу. Жавотта царапает Гортензии лицо.

МАЧЕХА. Гортензия! Жавотта! Девочки! Что вы делаете? Если вы расцарапаете друг другу носы и вырвете волосы, вы не сможете поехать на бал!

ГОРТЕНЗИЯ. Мне все равно! Пускай я не поеду, да зато и она не поедет.

ЖАВОТТА. Ай!

В руках у Гортензии клок рыжих волос Жавотты.

Я ж тебе покажу, кривобокая ведьма!

Сестры бешено дерутся, роняя стулья, вазы с цветами.

МАЧЕХА. Девочки! Девочки! Вы с ума сошли! Да перестаньте же!

Вбегает Золушка с двумя полосатыми картонками.

ЗОЛУШКА (запыхавшись). Там какая-то старушка пришла и спрашивает вас. (Замечает дерущихся сестер.) Ах!… Сестрицы!…

МАЧЕХА. Нас нет дома! Дома нет!

ЗОЛУШКА. А я уже сказала, что вы дома…

МАЧЕХА. Дура! Ну, скажи, что мы спим. Спим! да поскорее…

Золушка опять убегает.

А вы, бешеные кошки, сейчас же по своим комнатам! А то, если я рассержусь, это будет похуже вашего. (Растаскивает дочек, вталкивает одну в комнату направо, другую — в комнату налево, а сама, отдуваясь, падает в кресло.)

Дверь открывается, и в комнату входит фея Мелюзина. Она в темном простом платье, в старушечьем чепце и в очках. На руке у неё висит большой потертый бархатный мешок с выцветшим узором. Никто бы не угадал феи в этой скромной, бедно одетой старушке.

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Уже проснулись? Вот и хорошо. А я-то удивилась, что вы спите в такое неурочное время: укладываться на ночь как будто еще рано, а после обеда отдыхать как будто уже поздно.

МАЧЕХА. Простите, сударыня, я не узнаю вас…

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Как вам меня узнать! Вы меня никогда и не видали. Я бывала в этом доме, когда вас здесь не было. А теперь здесь нет тех, у кого я бывала.

МАЧЕХА. Я что-то не пойму вас… Кто вы такая? Может быть, вы по ошибке попали не в тот дом?

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Нет, этот дом я очень хорошо знаю. Очень хорошо. Я сама подарила его моей покойной племяннице, когда она выходила замуж.

МАЧЕХА. Ах, вот как? Что же вы стоите, сударыня? Присядьте, пожалуйста.

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Спасибо. (Садится.) С тех пор прошло немало лет. Племянницы моей уже нет на свете, муж её женился на другой, на какой-то вдове с двумя дочками, а потом и сам умер. Но говорят, что в этом доме осталась девочка, моя внучатая племянница. Вот я и приехала навестить её. Ведь, кроме неё, у меня нет на свете никакой родни.

МАЧЕХА. Из каких же мест вы приехали к нам, сударыня?

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Из далеких.

МАЧЕХА. У вас там усадьба или городской дом?

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Ни того, ни другого.

МАЧЕХА. А где же вы живете?

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Где случится.

МАЧЕХА. Гм!… А сюда вы надолго пожаловали?

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Как поживётся.

Из двух противоположных дверей выглядывают Гортензия и Жавотта. Они делают матери какие-то знаки.

МАЧЕХА (подходит к Гортензии, тихо). Чего тебе?

ГОРТЕНЗИЯ. Велите Золушке приготовить мне примочку. У меня синяк под левым глазом и царапина на правой щеке.

МАЧЕХА. Тише! Людей постыдись! (Подходит к другой двери.) А тебе чего?

ЖАВОТТА. Пусть Золушка причешет меня, а то эта ведьма спутала мне все волосы.

МАЧЕХА. Погоди. Успеешь. (Возвращается на свое место.) Мы, конечно, очень рады вам, сударыня, но боюсь, что вам будет у нас беспокойно.

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Почему же?

МАЧЕХА. У нас мыши. Пропасть мышей!

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Это ничего. У меня с собой кошка. (Растягивает свой мешок.)

Из мешка высовывается усатая голова большой черной кошки. Кошка поглядывает по сторонам желтыми злыми глазами. Фея опять затягивает мешок.

МАЧЕХА. Как странно, что вы носите с собой кошку!

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Я всегда ношу с собой всё, что мне может понадобиться.

МАЧЕХА. Всё? Но у нас очень тесно. Вам негде будет разложить ваши вещи.

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Не тревожьтесь. Кроме этого мешка, у меня ничего нет.

МАЧЕХА. Вот как! А где же ваш гардероб — ваши платья, башмаки, накидки, кружева, перчатки?

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Платье, башмаки и перчатки на мне. А больше мне ничего не надо.

МАЧЕХА. У вас только одна пара башмаков и одна пара перчаток?

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. У меня только две руки и две ноги. Зачем же мне больше?

ЖАВОТТА (выглядывая из дверей). Матушка, долго еще вы будет разговаривать с этой старухой? Я не могу больше ждать!

ГОРТЕНЗИЯ (выглядывая из другой двери). Матушка, пошлите же ко мне Золушку. И как это люди не понимают, что нельзя сидеть в гостях без конца!

МАЧЕХА. Сейчас, девочки. Мы уже кончили наш разговор. (Встаёт.) Вот что, милая, приходите к нам в другой раз. Я, может быть, соберу для вас кое-какие вещи, которые еще могут вам послужить. А пока извините нас, нам некогда: мы должны готовиться к завтрашнему королевскому балу. Я и мои дочери получили приглашение от самой королевы.

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Хорошо. Я вас не задержу. Я только хотела бы поглядеть на вашу падчерицу, на мою внучатую племянницу.

МАЧЕХА. Да ведь вы её уже видели. Она открыла вам двери.

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Ах, так это была она? А я думала, что это ваша служанка.

МАЧЕХА. Да. Она такая замарашка и так плохо была воспитана своей матерью, что все принимают её за служанку.

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Плохо воспитана? Должно быть. вы, кажется, воспитали своих дочек гораздо лучше. Недаром, когда я поднималась по лестнице, я слышала здесь какой-то шум. Ваши милые девочки, вероятно, резвились…

МАЧЕХА. Вы еще осмеливаетесь говорить мне дерзости! Уходите отсюда!

Гортензия и Жавотта одновременно выглядывают из дверей.

ГОРТЕНЗИЯ. Убирайтесь вон, старая нищенка!

ЖАВОТТА. Не забудьте захватить свою кошку в мешке!

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Не беспокойтесь, сударыни, я никогда ничего не забываю. Прощайте. (Идет к дверям и на пороге сталкивается Золушкой.) До свиданья, дитя мое. (Уходит.)

В комнату выскакивают Гортензия и Жавотта.

ГОРТЕНЗИЯ (Золушке). Это ты во всем виновата, негодная девчонка!

ЖАВОТТА. Как ты смела привести в наш дом эту старую побирушку!

ЗОЛУШКА. Я её не приводила. Она сама пришла.

МАЧЕХА. К тебе в гости пожаловала!

ЗОЛУШКА. Вы шутите, матушка!

МАЧЕХА. Что за шутки! К нам такие не ходят. Эта старая карга — твоя родственница. Тетка твоей матери.

ЗОЛУШКА. Тетка моей матери? Бабушка Мелюзина? И вы её прогнали? (Бежит к окну, распахивает его и кричит.) Бабушка Мелюзина! Вернитесь!

Мачеха хватает её за платье и оттаскивает от окна. Сестры закрывают ставни.

МАЧЕХА. Если ты хоть раз впустишь её в дом, я выгоню тебя вон вместе с нею!

ЖАВОТТА. Будете вместе милостыню просить.

ГОРТЕНЗИЯ. И спать под мостом.

ЗОЛУШКА. Ах, я ничего не боюсь! Боюсь только одного: как бы она не подумала, что я такая же, как вы!

Занавес