Валентин стал понемногу сбрасывать скорость автомобиля,
- Ну, вот и подъезжаем.
- Пусто очень. Нетронутый пейзаж!
- Сейчас лето, как ты думаешь? Снег не идет?
- Не наблюдаю.
- А выехали мы когда?
- Весной. Листья на деревьях только начали распускаться.
- Уже распустились?
- Похоже, что давно.
- Ну, значит, лето!
- Как?
- Не знаю, что это такое, но связано с Сириусом. Помнишь, я тебе про экстрасенса говорил? Он еще мне говорил, что кладбище сориентировано на Сириус.
- С этого места лучше всего видеть Сириус! Так эту звезду видели египтяне?
- Сириус - мистическая ось древних верований.
- Зачем ты мне это говоришь? Получается, что кладбище, ориентированное на Сириус, гарантирует жизнь радость, тепло. Так?
- Извини! Я не в духе выслушивать подобный полуночный бред. Лучше послушай и сделай выводы, - и Валентин начал пересказывать вкратце необходимую информацию.
- Древние египтяне считали, что души умерших отправляются жить на Сириус. А, кроме того, Сириус - система двойной звезды. Одна светит, другую не видно. Вот тебе Рай и Ад... В жизни египтян Сириус играл исключительную роль! По нему жрецы считали год и предсказывали прочие изменения в жизни.
- Не понимаю. Древний Египет и мы. Какая связь?
- Сириус - звезда первой величины в созвездии Большого Пса, другое ее название Каникула. Каникулы - жаркое летнее время, и гулянки, праздная пора в учебных заведеньях; полные каникулы с первого июля по пятнадцатое августа; местами считают с июня, даже с мая. Окружающая картина похожа на июньскую, полагаю, что приближаемся к месту, ориентированному на Сириус.
-Зачем эта лекция?
-Ты осознать не способен! К Сириусу улетают души умерших! Там их обитель.
- Получается, что кладбище, ориентированное на Сириус, гарантирует жизнь, радость, тепло. Так? - Вывод ученого из этой короткой информации заметно обрадовал его попутчика.
- Так-то оно так, но кажется мне, что все гораздо сложнее. Почему именно на эту звезду, почему не на Солнце? Если только это не другие люди...
- Другие люди? Что ты хочешь сказать?
- Сущности из миров высших!
- Сущности?
- Не обращай внимания, - Валентин внутренне поежился, вспомнив первое знакомство с таинственным властным человеком на приеме у генерала.
Пейзаж за окнами притормаживающей машины напоминал пасторальную картинку - поля озимой пшеницы, поднявшейся в рост, перемежались зелеными лужайками, светлыми, прозрачными от простора лиственными перелесками, редкие холмы не портили впечатление широты обозрения, а подчеркивали линию горизонта, многообещающе открывая за волнистой дугой новые живописные сочетания лугов, полей и перелесков, освещенных ярким июньским солнцем.
- Конверт при тебе? - Валентин протянул руку, - Надо уточнить.
Павел молча протянул красный конверт, не понимая, как можно ориентироваться на местности с его помощью. Но сосед остановил машину и вышел. Он прошелся по кругу, глядя то на рисунок на конверте, то на ряд холмов, и, в конце концов, удовлетворённо хмыкнув, показал на впадину между двумя дальними холмами,
- Вот! Туда нам и надо. Видишь, похоже на хвост змеи? Там и должны тебя встретить. А я у них нежелательный гость, поэтому нет встречающих и, скорей всего, не будет до последнего момента.
- Ты меня подождешь?
- Не дрейфь! Я тебя охраняю и в нужную минуту буду рядом. Как, не твоя забота. Я проникну туда с другой стороны.
***
Валентин подвез его до самых ворот с табличкой "Добро пожаловать", и, лихо развернув машину, уехал.
За кованым чугунным забором в стиле а-ля "сталинский ампир" прошлого века виднелось двухэтажное добротное здание в том же самом стиле - с колоннами, навесными балконами с ажурными решетками, высокими потолками: это двухэтажное строение превышало по высоте современные трехэтажные здания. Сбоку от ворот под дружелюбным лозунгом "Добро пожаловать!" притулилась будочка, где сидел скучающий на вид вахтер, крепкий мужчина средних лет. Стерлигов только вытащил конверт из кармана и пытался сказать, что пришел по приглашению, как, опережая его вопрос, вахтер доверительно кивнул и, нажав под столом невидимую кнопку, открыл вертушку. Такая необычная простота допуска после рассказов Валентина насторожила ученого гораздо больше, чем, если бы он увидел роту автоматчиков и бронированный вход. Павел Павлович только теперь понял, что означает расхожее выражение - насторожиться по - звериному. По спине потекли струйки пота, казалось, на затылке открылся новый глаз, который показывал страшную метаморфозу охранника в зеленоглазое чудовище, и Павел резко обернулся
- Куда идти?
Добродушный вахтёр лениво приподнял голову от замусоленного сборника кроссвордов, и, не утруждая себя словами, мотнул головой в сторону дома. Внешняя идиллия успокоила, но ненадолго. Вся одежда стала стеснять дальнейшее передвижение, и, если б Павла попросили описать эти ощущения, он сказал бы, что ощетинился всей кожей и мог лишь радоваться, что не страдает чрезмерной волосатостью; каждый шаг давался ему с трудом. Нарочито медленно, не показывая беспокойства, он шел по тропинке между газонами, постриженными патриархальной косой. Ученый, проводивший все летние каникулы в деревне у бабушки, наметанным с детства взглядом завзятого огородника заметил круговой след косы на стыке скошенных полос.
Быстро идти нет смысла, впереди - неизвестность, и животный инстинкт самосохранения автоматически подавал в мозг команду торможения, так, что ноги самопроизвольно замедляли ход. Но, сколько ни тормози, последний решающий момент всегда наступает. Широкое крыльцо с перилами по периметру, добротная дубовая дверь и широкий холл с кожаными мягкими диванами, в которых приятно утопать, отдыхая от повседневных забот. Весь стиль, обстановка заведения, начиная от ворот до внутреннего убранства, напоминал помпезные санатории для высокопоставленных чиновников середины прошлого, двадцатого века.
За высокой деревянной стойкой сидела знакомая женщина. С ней Павел Павлович разговаривал в районном ЗАГСЕ. Только там она была с короткой стрижкой и одета по современной моде - в брючный костюм из ткани типа стретч, что тянется, но не мнется. Здесь она красовалась, другим словом невозможно описать, в шерстяном, зауженном в талии, костюме, плечи которого из-за больших подплечиков казались неестественно прямыми. Ухоженное лицо с яркой помадой на губах венчали волосы до плеч, аккуратно уложенные в крупные кудри. Несмотря на разницу в прическе и наряде, это, несомненно, одна и та же женщина, что обрадовало Павла.
- Здравствуйте, я по вызову. Приятно вас увидеть снова.
- Мы все новые.
- Вы о чем? Мы вчера с вами виделись.
- Не со мной. Зачем пришли? - женщина встала со стула, так, что стала видна узкая облегающая юбка.
- А... куда мне с конвертом? - обескураженный холодным приемом, Павел попытался обозначить цель прихода.
- Лифт, минус первый этаж,
- Минус первый?
Но хмурая сотрудница, не признавшая в нем вчерашнего собеседника, уже села и уткнулась в какие-то бумаги.
Широкая ковровая дорожка скрадывала звук шагов. И без того безлюдная тишина пустого холла нарушалась лишь шуршанием подошвы ботинок по глубокому ворсу.
- Чертовщина какая-то, безалаберность, То приглашают, то никакого дела нет, - ворчал про себя Павел Павлович, - и Валентин тоже хорош. Придумал несуществующее кладбище. Вечно им, служакам, мерещится невесть что.
Лифт оказался на удивление большим, не тесная клетушка, где нужно стоять впритирку, носом в чужой затылок или подбородок, вдыхая запах чужого пота или дикую смесь запаха немытого тела, обильно сдобренного резкими дезодорантами. В этой кабине ощущался неуловимый сладковатый аромат тропических цветов. В углу сидел лифтер, который мельком взглянул на вошедшего, протянул ему респиратор и заученно нажал большую красную кнопку, такая в любых электроустановках означает "Аварийный Стоп". Но здесь рядом с ней на гладкой панели управления красовалась большая черная цифра "-1".
- Однако вышколены они тут, - удивление Павла разрасталось в геометрической прогрессии, и вместе с тем он почувствовал легкое головокружение и умиротворение. Лифтер знаком показал на респиратор. Павел надел. Головокружение прекратилось.
Спуск на минус первый этаж, по его подсчетам занял минуты три. Избавившись полностью от утреннего тревожного чувства, ученый спокойно направился к выходу после остановки лифта. Его остановил голос лифтера.
- Не поворачивайся, спрячь респиратор в карман, иди медленно вдоль колонн. Я - Валентин,
- Как же...
- Молчи. У меня маска. У тебя, по их мнению, подавлена воля. Опусти плечи... иди медленно. Здесь нет людей, одни механизмы, меня не заметят.
- Кому предъявлять конверт?
- Под Уроборосом электронный маркер, по нему тебя загонят в свое стойло.
- Может, обратно...
- Обратно хода мне точно нет, если только чудо...
- А я...
- Закрой штемпель монетой, экранируй..., тебя могут оправить на повторную фильтрацию, если что со мной случится, найдёшь генерала.
Зал, куда вышли Павел с Валентином, напоминал длинный коридор с тремя рядами металлических колонн, разделяющих подпольное пространство на три равные части. На передних колоннах были привинчены таблички "1ая категория", "Высшая категория", "Бесценные кадры", ниже перечислялись фамилии людей, в которых Павел с удивлением узнавал знакомые. Он пытался пройти за первый ряд, за второй, и с некоторым снобизмом отметил, что только ряд с табличкой "Бесценные кадры" пропускал его дальше. Пространство освещалось по мере продвижения небольшим кругом света, как раз на охват рук, дальше все поглощала кромешная мгла.
Валентин осветил портативным фонариком путь вперед. В воздухе висели капсулоподобные гамаки, они ни к чему не были подвешены и выглядели сигарообразными, застывшими в воздухе эллипсоидными телами.
Луч фонаря опустился ниже: от колонны к колонне шла металлическая полоса, напоминающая неподвижную ленту конвейера.
- Кладбище, - выдохнул Валентин.
- Эти сигары? Похоже на магнитную подвеску.
- А что подвешено, видишь?
Пристально вглядевшись, Павел снова покрылся холодным потом: в сигарах, упакованные, словно мумии, висели живые люди, хорошо, что на спине и не видно глаз. Нереальность происходящего не вписывалась в человеческие понятия. Так вот, что значили списки на колоннах!